Если будет жара, тогда вообще не может быть и речи о возможности поднять вертолет. И вы хотите еще сделать это быстро? А знаете ли вы, что в таком случае можно легко сжечь двигатель? О'кей, джентльмены, я могу скроить какую-то рациональную программу вашей подготовки, но учтите, она будет изнурительной, и тем не менее я не могу вам дать никаких гарантий. Принимаете такие условия? Хорошо, тогда приступим к делу. Во-первых, я покажу вам вертолет.
Они вышли на улицу. Накрапывал несильный косой дождь. Вертолет стоял на самом краю летного поля.
– Сейчас вам ничего не нужно запоминать в деталях, – сказал Уинтертон, когда Коллинз и Рорк уселись в кресла и пристегнули ремни. – Я постараюсь дать вам общее представление, чтобы вы почувствовали сложность проблемы. Итак, смотрите: рычаг газа, управление изменением шага лопастей, педали...
Начался самый напряженный день подготовки, который каждый из них когда-либо испытывал в жизни. Какое-то время они заучивали наизусть последовательность операций проверки приборов и систем, познакомившись таким образом со всем важнейшим оборудованием вертолета. Затем начались полеты. Первым взлетел Рорк с Уинтертоном в кресле второго пилота. Для Коллинза, которому предстояло лететь позже, вторая половина дня превратилась в непрерывный процесс запоминания инструкций, схем и графиков. На конец, перед самыми сумерками, совершил полет и он.
Оба возвращались домой усталые и разбитые, но довольные тем, что, несмотря на недостаточность подготовки, смогут быстро поднять вертолет в воздух и покинуть Аддис-Абебу. Что их, однако, пугало, особенно Коллинза, – необходимость повторить через пару-тройку дней подобную операцию, но уже с другим, совершенно незнакомым для них вертолетом.
Вернувшись поздно вечером в «Хилтон», Коллинз и Рорк направились в номер Халлорана. Коллинз открыл бриф-кейс, вытащил листы с планами посольства и положил схему первого этажа на стол рядом с общей схемой всей территории.
– Так, давайте посмотрим, – произнес он, разглаживая ладонью листы. – Вход, двери, коридоры, кабинеты... Все четко. Думаю, что нам подойдет только первый этаж. Во-первых, мы быстро можем покинуть здание; во-вторых, Селассие вряд ли спустится с лестницы без посторонней помощи. Комнаты по левой стороне коридора исключаются: они небольшие, нет смежных и приспособлены под рутинные посольские службы – визы, младший дипломатический персонал и все в таком духе.
На правой стороне, вот здесь, расположена резиденция посла с несколькими большими смежными помещениями... Множество дверей. Я думаю, здесь и надо устроить спектакль.
Все трое, склонившись над планом, продолжали обсуждать детали захвата императора. Встреча двух делегаций должна происходить в переднем, большом, офисе. Смежную с ним комнату меньшего размера можно использовать для неофициальных бесед. Остальное добавит Кромер – размещение, канцелярские принадлежности, кофе, крепкие напитки.
– Ты прав, Майкл, – сказал Коллинз. – Мы постараемся разобщить их, лучше по одному, если окажется возможным. Надо, чтобы они перешли, конечно, не все сразу, в соседнюю комнату. Я придумаю что-нибудь, чтобы прервать на время встречу и предложить им попытаться найти компромисс в неофициальных переговорах один на один. Необходимо, чтобы кто-то из нас оказался первым в той комнате. Думаю, это не составит особого труда. Я поговорю завтра с Кромером, и мы постараемся найти несколько слабых мест в документе, которыми воспользуемся, чтобы предложить перерыв в работе. Предоставьте мне роль режиссера. Затем, Питер, ты получишь полную свободу действий.
– Одного за другим, по очереди. Никаких проблем! – оскалил зубы Халлоран.
– Надо позаботиться, чтобы там была какая-то мебель, кресла например. Совершенно не нужно, чтобы тела валялись на виду.
Коллинз потер кулаками глаза, чтобы отбросить накопившуюся усталость. Было два тридцать ночи.
Он снова уставился в чертежи.
– Да, лучшего и не придумаешь, – сказал он с иронией. – Ограда высотой десять футов
, железные ворота и калитки. Могут возникнуть проблемы с охраной, особенно если она окажется на самой территории. Нужно обязательно провести операцию тихо, без какого-либо шума, тогда мы преодолеем и эту трудность. Как только все закончится, хватаем старца и спешим к вертолету. Надеюсь, мы поднимем эту дьявольскую машину раньше, чем охранники поймут, что происходит.
Он зевнул и, немного помолчав, будто спохватился.
– Святая Мадонна! – воскликнул он. – Посмотрите на часы. Мы уже давно должны спать, иначе Майкл и я будем плохими учениками завтра в Гааге.
* * *
Пятница, 9 апреля
Если бы у Коллинза и Рорка спросили о деталях их одновременного пребывания в Голландии, они вряд ли что-нибудь вспомнили. Все промелькнуло как в калейдоскопе.
Накануне вечерним рейсом они вылетели из аэропорта Хитроу в Гаагу. Они поселились в гостинице аэропорта и после скромного ужина – холодное мясо с салатом, – усталые от нескольких бессонных ночей, завалились спать.
Утром, взяв такси, добрались до аэродрома. Сразу же их внимание было приковано к вертолету, на котором им предстояло выполнить тренировочные полеты под руководством строгого, как показалось, инструктора.
Вертолет «Белл 205-А» имел турбинный двигатель, как и «Алуэтт», но по размерам намного превосходил его. В Америке и в Европе на него ухитрялись грузить до пятнадцати человек. Конечно, в условиях тропиков и высокогорья грузоподъемность резко снижалась.
Коллинзу пригодился тот небольшой опыт, который он получил, пилотируя «Алуэтт», но его постоянно смущало расположение приборов на передней панели. Как раз от способности быстро следить за изменением параметров турбины при прогреве двигателя зависело время, которое у них уйдет на взлет с территории посольства. В течение дня оба более двадцати раз предпринимали отчаянные попытки сократить время взлета при условии, что не будет нанесен ущерб двигателю.
Пиет Остерхуз, инструктор, вначале показался несколько сумрачным и недовольным тем, что именно ему поручили провести такую необычно короткую переподготовку пилотов. По складу характера он был человеком положительным, спокойным и не любил никакой спешки, так как считал, что всякое дело требует определенного времени. Коллинз ничего не сказал ему о цели, которой они хотели добиться от этих тренировок, – быстрого взлета. Осознание своей беспомощности дать необходимые знания и навыки и понимание в то же время, что от него утаивается настоящая причина их желания освоить технику пилотирования именно на этом вертолете, приводили Пиета в бешенство.
Только после одного разговора, который у них возник случайно, все стало на свои места, и настроение Пиета сразу улучшилось.
– У меня нет ни малейшего представления о том, ради чего вы все это затеяли, – говорил Остерхуз. – Осуществить взлет за две минуты, за одну минуту – мне это непонятно. Это что, так уж важно? За вами гонятся люди с пулеметами?
Коллинз, пристегнутый ремнями в кресле пилота, сжал большим и указательным пальцами переносицу – жест, означающий, что его терпение было на исходе. Он взглянул на Рорка, сидящего в кресле сзади, как будто прося у него защиты, затем, приняв решение, наклонился в сторону инструктора и злобным шепотом пробормотал ему в ухо:
– Да, парень. Мы из Британской военной разведки. Прошу не задавать больше никаких вопросов. От того, чему вы нас здесь научите, зависит наша жизнь.
Результат, который имела эта короткая реплика, был исключительно плодотворным. С этого момента Остерхуз сделал все от него зависящее, чтобы у обоих, Коллинза и Рорка, выработался автоматизм действий, обеспечивающий взлет вертолета не больше чем за одну минуту.
* * *
Суббота, 10 апреля
Юфру, одетый в элегантный костюм, с постоянным бриф-кейсом в руках, поднялся на лифте и прошел в кабинет Кромера. Положив бриф-кейс на стол, он вынул из него четыре листочка – визы.
Кромер предложил гостю апельсиновый сок, а себе налил немного виски. Затем с торжественным видом поднял стакан и предложил тост за успешное завершение их общего дела.
Раздался телефонный звонок. Звонил швейцар. Он сообщил о приходе троих посетителей. Через пару минут Коллинз, Рорк и Халлоран, одетые в шикарные темные костюмы, с бриф-кейсами, на которых красовалась эмблема-печать «Банка Кромера», вышли из лифта и направились прямо в кабинет.
– А-а, Джереми, – проговорил Кромер. – Мистер Саквиль-Джоунс, мистер Смитсон, позвольте представить вам мистера Юфру.
– Джентльмены, мне доставляет истинное удовольствие познакомиться с вами, – сказал с улыбкой Юфру, пожимая руки всем поочередно. – А, мистер Сквайерс, рад встретить вас снова.
Кромер предложил всем троим виски.
– Я не задержу надолго вашего внимания, – заговорил вновь Юфру. – Хочу отметить лишь несколько моментов. Во-первых, я обязан поблагодарить всех вас, джентльмены, и прежде всего вас, сэр Чарльз. Мне было приятно все это время работать в тесном контакте с вами. Надеюсь, что и вашим подчиненным повезло: у них такой замечательный босс.
Все трое улыбнулись и закивали головами.
– Хотел бы также заверить, что вы будете почетными гостями нашего правительства и вас ожидают лучшие номера в столичном «Хилтоне». В вашем распоряжении будут автомашина и переводчик. Однако никаких официальных приемов не планируется, так как мое правительство не хотело бы афишировать ваше присутствие в Аддис-Абебе. И, наконец, мне остается только добавить от себя лично, что я желаю вам всяческих успехов в выполнении этой миссии. Возможно, мы еще встретимся, когда вы вернетесь.
Никто из троих не проронил ни слова. Юфру с напыщенным от важности переживаемого момента видом еще раз пожал каждому из них руку и вышел из кабинета. Кромер спустился вместе с ним в лифте и проводил до самого выхода.
Когда он вернулся, то застал своих коллег весело смеющимися и совершенно расслабившимися, как будто с них сняли тяжелую ношу.
– Пресвятая Дева! – сказал весело Халлоран. – Может быть, я и выгляжу как настоящий банкир, но чувствую себя полным идиотом.
– Пит, ты и есть полный идиот, – отозвался Рорк. – Даже самый модный костюм не сможет скрыть этого. Любой гомик в один момент распознает, кто ты есть на самом деле.
Халлоран нахмурил брови.
– Это действительно так, майор?
– Не беспокойся, – ухмыльнулся Коллинз. – Ты отлично выглядишь. Парни, я знаю, что каждый из вас ищет работу. Поэтому, когда мы закончим с этим делом, прошу вас всех позвонить мне.
8
Дневной рейс в Аддис-Абебу с промежуточными пересадками в Париже и Риме прошел без каких-либо приключений.
Самолет в восемнадцать ноль пять приземлился в столичном аэропорту Боле – ничем не примечательном сооружении: главное здание из стекла и бетона и ряд аэродромных построек. Двигатели еще продолжали работать, когда со стоянки, расположенной вдоль аэровокзала, стремительно отъехал черный «мерседес» и, описав дугу под крылом самолета, подкатил к уже подававшемуся трапу.
Пассажиров попросили оставаться на своих местах. Когда световое табло с надписью «Не курить» погасло, стюардесса пригласила всех к выходу.
Коллинз первым из троих появился на верхней площадке трапа, огляделся и, увидев невдалеке сверкающий лимузин, быстро спустился и направился прямо к нему. За рулем сидел водитель, одетый в униформу. У задней дверки стоял небольшого роста человек в сером костюме, какие носят чиновники во всем мире. Он явно нервничал, переступая с ноги на ногу. Когда Коллинз подошел к «мерседесу», верхняя губа человечка растянулась в растерянной и выдававшей некоторое беспокойство улыбке, он протянул руку и поприветствовал майора.
– Асфуд, – сказал он, продолжая улыбаться.
Рорк заметил, как во время рукопожатия задергалась маленькая костлявая рука эфиопа. Здороваясь затем с каждым из них, Асфуд повторял свое имя и добавлял:
– Переводчик. Владею английским, французским, итальянским и амхарским. Работал в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Риме.
Рорка удивило, каким образом этот явно напуганный жизнью человек, боящийся всего и вся, мог приобрести опыт и знание нескольких языков. А уж если он смог этого добиться, почему продолжает оставаться таким забитым? Возможно, подумал Рорк, на него оказывает влияние значимость предстоящей встречи.
Англичане удобно расположились на заднем сиденье «мерседеса», а Асфуд устроился рядом с водителем. Машина на большой скорости направилась к воротам, откуда за ее движением следили два эфиопских полицейских. Они поспешили открыть створки, выпрямились во весь рост, отдавая салют почетным пассажирам, и тотчас же закрыли ворота, как только «мерседес» промчался мимо.
* * *
Аддис-Абеба представляла собой странное сочетание блеска современности и накопившихся за несколько десятков лет разрухи, нищеты и убожества. Город был основан дядей Селассие, императором Менеликом в 1892 году. В то время Аддис-Абеба, что значит «Новый цветок», была последним из ряда поселений, которые по очереди объявлялись столицей и оставались ею до тех пор, пока не уничтожались полностью окружающие леса, и, таким образом, не исчезало топливо для приготовления пищи, обогрева и других целей. Тогда основывалось новое поселение, и столица переносилась. Но Аддис-Абебе была уготована другая судьба. Город находился на высоте восьми тысяч футов
над уровнем моря, раскинувшиеся кругом горные луга, покрытые цветущими маргаритками, лилиями и орхидеями, умеренный климат, – все вызывало восхищение.
Решив остаться на этом месте, Менелик приказал посадить быстрорастущие эвкалипты для использования их в качестве топлива, и это способствовало тому, что Аддис-Абеба сохранилась как столица Эфиопии. Вскоре император построил себе дворец – белый двухэтажный дом, единственное кирпичное здание в те времена. За ним последовало возведение других капитальных построек: казарм, служебных помещений, мастерских, часовни и даже клеток для содержания дворцовых львов.
С тех пор многое из средневековой нищеты осталось нетронутым: на окраинах почти полностью отсутствовала канализация, попрошаек и бездомных на улицах было больше, чем в любом другом месте на земле. Но налет модерна все же коснулся этого города с населением 800 000 человек. Деловые кварталы, отели, магазины, больницы, впечатляющие дома богатых людей и громадное здание штаб-квартиры Организации африканского единства – все это находилось почти в нескольких шагах от низких, вросших в землю лачуг. Повсюду – эвкалиптовые деревья с их голубовато-зеленоватой листвой, такси «фиат» по доступным ценам, ларьки и палатки, торгующие луком, чесноком, перцем и другими специями. Поражало большое количество – особенно после голода 1974 года – бездомных и нищих: толпы жалких грязных людей в лохмотьях, обнаженные тела, кожа да кости.
Вот в такой город, некогда столицу империи, стремительно въехал черный «мерседес». Понадобилось не более десяти минут, чтобы добраться от аэропорта до отеля «Хилтон» – квадратного девятиэтажного здания, выкрашенного в серые и коричневые тона. Здание располагалось на большой территории: пятнадцать акров земли, покрытых жестким дерном, разбросанные повсюду эвкалипты, бассейн, теннисный корт, детская площадка – в общем, оазис цивилизации в куче мусора, которую представлял собой город в целом.
* * *
Улыбающийся менеджер, облаченный во фрак, вручил им ключи от номеров. Рорк был неприятно удивлен, когда у них потребовали паспорта. Это обычный порядок, объяснил менеджер, продолжая улыбаться: к сожалению, в Аддис-Абебе все еще существуют воры. Паспорта до отъезда будут находиться в сейфе отеля.
Всем троим отвели номера на четвертом этаже; они располагались по одну сторону коридора. Из окон, выходящих на запад, далеко, за окраинами, виднелись горы. Вместе с пустынями, которые с севера и востока подходили почти вплотную к городу, они способствовали тому, что Эфиопия сохраняла независимость и не подвергалась длительным завоеваниям.
Асфуд сообщил, что все трое являются гостями эфиопского правительства и их однодневное пребывание в стране полностью оплачено. Он сказал также, что они без стеснения могут пользоваться всеми услугами отеля, и пожелал хорошо выспаться и отдохнуть перед важным совещанием. Завтра в десять утра он будет ждать их с машиной у входа.
В течение последующих нескольких часов, когда они разошлись по номерам, приняли душ, а затем снова встретились и вместе пообедали, никто и словом не обмолвился о предстоящей операции. Да и вообще они были немногословны – согласились, что ничего нельзя было сделать в отношении паспортов: любой протест с их стороны мог вызвать только подозрения. А в остальном они представляли из себя маленькую армию накануне решающего сражения – каждый в отдельности был погружен в свои собственные мысли.
* * *
Воскресенье, 11 апреля
Если не считать мрачных тонов интерьеров «Хилтона», они вполне могли бы думать, что находятся в любом другом отеле для интуристов. Обслуживание было на приемлемом уровне. Утром они плотно поели, так как было неизвестно, когда они смогут это сделать в следующий раз. Чувствовалось, что каждый из троих был напряжен и внутренне сосредоточен. Особенно Халлоран – он смотрел по сторонам отсутствующим взглядом, не подтрунивал, как обычно, над другими, веки слегка прищурены, словно он был в наркотическом трансе.
В десять с минутами за ними приехала машина. По-прежнему ничего не говоря, каждый взял свой бриф-кейс, и все трое молча спустились на лифте в холл, где их уже ждал Асфуд.
Швейцарское посольство находилось в десяти минутах езды от центра в северо-восточном направлении, в одном из приятных на вид и просторных районов на окраине города. Недалеко от него, не более чем в миле, располагались американское, советское, английское и германское посольства. В Аддис-Абебе не было какого-то единого, специально выделенного места для дипломатических представительств, хотя некоторые посольства, главным образом африканские, сосредоточились близ центра. Подобно большинству посольств, за исключением разве что самых маленьких, располагавшихся в центре, швейцарское было огорожено стеной высотой в пятнадцать футов
, поверх которой была натянута колючая проволока. На территории находились несколько построек: главное, двухэтажное, здание, дом меньшего размера с верандой – для гостей, сторожка привратника и гараж на три машины.
«Мерседес» проехал по городу, не привлекая к себе особого внимания: жители столицы уже привыкли к кортежам черных лимузинов с шоферами в униформе, развозивших чиновников из международных организаций. Подъехав к двойным металлическим воротам посольства, «мерседес» на короткое время остановился, чтобы привратник смог разглядеть пассажиров, а затем величественно въехал на территорию. В глубине двора справа стоял другой «мерседес», поменьше, – машина посла, за рулем которой дремал шофер-швейцарец.
Две широкие ступени поднимались к псевдоклассическому портику здания – оно было построено по швейцарскому проекту в 1926 году, когда Швейцария установила дипотношения с Эфиопией. На ступенях стоял высокий, держащийся с большим достоинством человек лет пятидесяти пяти, в темном костюме, белой рубашке с серым галстуком. Это был посол – карьерный дипломат, что подчеркивалось его внешностью: загорелый, серебристо-серые с голубоватым отливом волосы, красивые очки с неполными стеклами. Он был один.
Машина остановилась. Первым вышел Асфуд и поспешил открыть дверцу для Коллинза. Коллинз ступил на мягкий, разогретый солнцем асфальт и направился к входу. Посол, сделав несколько шагов навстречу, пожал ему руку и затем с едва заметным акцентом сказал по-английски:
– Моргес, Георг Моргес. Пожалуйста, прошу за мной.
Он поднялся к главному входу в посольство, остановился на мгновение, чтобы подождать трех других мужчин, затем, войдя в здание, продолжил путь через холл, еще раз поднялся по двум-трем широким ступенькам, ведущим на первый этаж, повернул направо и через нарядные двойные двери с позолоченными шаровидными ручками вошел, очевидно, в собственный кабинет. Это было просторное, с двумя большими окнами, помещение, залитое светом и полное прохладного свежего воздуха: в посольстве работал кондиционер. На низеньком столике стояли банки с соками, кока-колой и тоником, электрокофеварка, а также ведерко со льдом. Крепких напитков не было – как объяснил посол, из уважения к императору, который не признавал алкоголя.
В кабинете к обычной его обстановке – письменному столу посла, низенькому столику, шкафам и креслам был добавлен большой стол для совещаний, вокруг которого стояли восемь солидных кожаных кресел, по три с обеих сторон и по одному – с торцов. На столе перед каждым креслом лежали блокнот и несколько карандашей.
Моргес держался холодно. Принимая во внимание возраст и большой опыт, его можно было понять – ему абсолютно не нравилась идея предоставить посольство в чье-либо распоряжение. Было бы целесообразнее, считал посол, если бы его попросили председательствовать на встрече, о которой он был полностью информирован. Но Цюрих был непреклонен.
– Я полагаю, джентльмены, что вы останетесь довольны тем, что было нами сделано для успешного проведения совещания. Как видите, мистер Сквайерс, я разместил вашу делегацию по эту сторону. Император должен занять место во главе стола. Высокопоставленный представитель Временного военного административного совета сядет с другого конца. Три эфиопских делегата разместятся напротив вас. То есть так, как вы просили. Очень важно, чтобы для подобных деликатных встреч все было соответствующим образом подготовлено. – В этом месте посол позволил себе холодно улыбнуться. – А вот приемная...
Он подошел ко второй двери и распахнул обе ее половины, демонстрируя другой, похожий кабинет – помещение, используемое им самим для проведения совещаний. Оно было комфортабельно обставлено дорогими креслами и небольшими диванами.
– На случай, если какой-нибудь из сторон понадобится что-то обсудить в приватном порядке... Теперь вы сможете немного отдохнуть, подготовить ваши бумаги, закусить. Представители другой стороны должны вот-вот прибыть. Затем, как я понимаю, прилетит вертолет с императором. Поскольку мне даны указания предоставить посольство в ваше распоряжение, я уезжаю и вернусь позднее, когда у вас все закончится и император покинет посольство.
Коллинз принялся исполнять роль главы делегации.
– Герр Моргес, все выглядит отлично, просто блестяще. Мы в долгу перед вашей страной и лично вами. Разрешите выразить вам нашу признательность.
Этого было вполне достаточно. Моргес сухо, без улыбки кивнул головой.
– Джентльмены, – проговорил он и вышел из кабинета.
Они видели в окно, как он прошел по двору, сел в свой «мерседес» и быстро выехал из ворот. Пропустив машину, привратник оставил ворота открытыми. Водитель их «мерседеса» развернулся и запарковал его на освободившееся место.
Наступило напряженное молчание. Трое приятелей не знали, чем заняться, и тупо уставились взглядами на поверхность стола. Асфуд опять заметно нервничал и все время переводил глаза то на Коллинза, то на его компаньонов, то на столик с напитками.
– Мистер Асфуд, пожалуйста, наливайте себе, угощайтесь, – сказал Коллинз, чтобы снять общую напряженность. – Джентльмены, прошу вас...
Каждый выбрал по вкусу: Коллинз – кофе, его друзья – кока-колу.
В какой-то момент Рорк обратил внимание на шум и движение во дворе. Выглянув в окно, он увидел въезжающий через ворота «даймлер», в котором, как он понял, находились остальные члены эфиопской делегации. Руководитель – министр правительства Тедема и два его помощника, оба среднего возраста, специалисты по финансовым вопросам, которые, кстати, провели детальный анализ подготовленного Кромером меморандума о передаче эфиопам состояния Селассие.
Все трое были одеты строго официально, в темные костюмы европейского покроя. Ворота за машиной закрылись, и «даймлер» подкатил к портику. Его пассажиры вышли, а шофер подал машину задом и припарковал ее рядом со стоящим там «мерседесом» английской делегации. Двор посольства оказался свободным.
Прибывшие уже шли по холлу, когда их встретил Коллинз. Тедема, улыбаясь, протянул ему руку. Это был высокий худощавый человек, удивительно молодой – ему, вероятно, было не более тридцати трех – тридцати пяти лет. Он был явно доволен, что ему поручили выполнение важной задачи – вернуть стране два миллиарда долларов, и уже с самого начала наслаждался тем, как он осуществляет свои полномочия.
– Мистер Сквайерс, джентльмены, рад познакомиться с вами.
Произнося эту фразу, он продолжал удерживать руку Коллинза – жест, обычный для многих африканских стран, однако часто воспринимаемый представителями Запада как открытое проявление гомосексуальных наклонностей. Его английское произношение было просто превосходно. Интересно, подумал Коллинз, где он учился? Оксфорд, возможно, Сэндхерст?
– Мистер Тедема, – сказал Коллинз, – рад сообщить, что все готово к началу работы. Позвольте представить членов моей делегации.
Он по очереди представил Рорка и Халлорана, назвав их новые имена, и затем продолжил:
– Мы только что ознакомились с планом размещения за столом всех участников, который предложил посол. Он полностью соответствует тому, как условились в Лондоне.
– Хорошо, – произнес Тедема. – В таком случае давайте займем места.
В тот момент, когда они рассаживались, открывали бриф-кейсы и доставали документы, послышался шум винтов летящего вертолета. Он был где-то в полумили и, судя по глухому рокоту винтов, шел на небольшой высоте. Через несколько секунд вертолет завис над площадкой двора посольства, где всего полчаса назад остановился их «мерседес». Поднятая пыль закрыла вид из окна.
Коллинз встал и вышел из кабинета посла в холл, остальные последовали за ним. Он подождал, пока не выключили двигатели, а лопасти, издавая сильный свист и постепенно замедляя вращение, не остановились полностью. Тогда он осторожно открыл дверь и вышел во двор.
Вертолет стоял от них примерно в сорока шагах. Через стекла кабины Рорк смог разглядеть одного... нет, двух человек, которые освобождались от пристяжных ремней. Сидевший на дальнем от них сиденье пилот открыл дверцу, спрыгнул на землю и побежал к воротам. Это был офицер в легкой армейской форме – зеленоватый, с разводами жилет поверх рубашки цвета хаки с короткими рукавами. Он держал автомат «узи» калибра 9 миллиметров и переносную переговорную радиостанцию «уоки-токи».
На полпути к воротам он вдруг остановился и подал рукой сигнал водителям, которые вышли из машин и поспешили к офицеру. Затем все вместе быстро зашагали к воротам. Офицер помахал автоматом привратнику, тот пропустил их и сразу же стал закрывать ворота. Эфиопы на какое-то время скрылись за стеной, и их трудно было рассмотреть, затем офицер вернулся к воротам и встал в самом их центре. Рорк с тревогой заметил, как один из водителей вышел из сторожки с винтовкой в руках.
Из ближайшей к ним двери вертолета появился второй пилот, также в офицерской форме. Спрыгнув на землю, он открыл заднюю дверь и спустил вниз раскладывающуюся лесенку.
Внутри кабины за креслами пилотов Коллинз с трудом различил маленькую человеческую фигурку. Через стеклянную дверь казалось, что это просто тень. Но вот тень ожила. Да, никаких сомнений, это был император. Теперь можно было лучше разглядеть силуэт – крючковатый нос, бороду. Кресло его находилось в середине заднего отсека; других кресел в кабине не было, их специально убрали для этого случая.
Сгорбленная фигурка медленно поднялась и подошла к лесенке-трапу. Офицер одной рукой прикрывал глаза от лучей полуденного солнца, другую протянул императору. Старик с его помощью преодолел три ступеньки и оказался на земле. Офицер почтительно отступил назад.
В течение некоторого времени император стоял без движения, уставившись вниз; было неясно, старается ли он что-то вспомнить или просто дает возможность глазам привыкнуть к яркому свету.
Офицер, сделав еще несколько шагов назад, оказался у вертолета и вытащил из кабины другую портативную рацию. Он что-то коротко произнес в микрофон, глядя на своего напарника, который стоял у ворот. Тот в ответ помахал рукой, подтвердив, что связь работает.
Рорк снова сосредоточил свой взгляд на императоре. Одет он был очень просто, без всяких намеков на изысканность и великолепие. Поверх серой куртки, сщитой по китайскому образцу, и соответствующих по цвету брюк – черный, застегивающийся на шее плащ. Простые кожаные ботинки темного цвета. Фигура полностью соответствовала более чем преклонному возрасту императора – усохшее тело, рост, возможно, 5,2 фута
, не больше. Это был настоящий призрак, дух прошлого.
И тем не менее манера поведения императора, умение держаться уже через несколько мгновений изменили первое впечатление от внешности, как будто одели на Селассие мантию, свойственную только особам королевского ранга. Пятьдесят лет обладания почти абсолютной властью – это очень большой срок, чтобы можно было так легко уничтожить такую личность. Его волосы и борода, жесткие и седые, обрамляли маленькое костистое лицо настоящего аристократа. Взгляд совершенно преобразился – он стал более пронзительным и неотразимым, плечи расправились, и старик пошел вперед, гордо подняв голову. Коллинз когда-то читал о нем, что эфиопы падали ниц, завидя всего лишь зеленый «роллс-ройс» Селассие. Теперь он понял, почему это происходило – аура авторитарности у старика была почти осязаемой.
– Никакого протокола, – сказал Тедема, словно почувствовав, какое впечатление произвел Селассие на англичан. – Теперь он уже никто.
Император в сопровождении второго пилота медленно поднялся по двум ступеням на площадку перед входом в посольство. Группа англичан и эфиопов почтительно расступилась по обе стороны, чтобы дать ему пройти. Селассие вошел в холл – сопровождающий его второй пилот учтиво держался на шаг сзади – и через открытые двери направился к кабинету посла. Когда эти двое оказались в комнате для совещаний, Коллинз поравнялся с императором и указал ему на место во главе стола. Не глядя по сторонам, Селассие подошел к креслу и сел в него, положив руки на подлокотники. Бесстрастным взором он уставился на середину стола, пока другие занимали свои места.
