Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Красный Петух (№2) - Террорист-демократ

ModernLib.Net / Полицейские детективы / Гийу Ян / Террорист-демократ - Чтение (стр. 17)
Автор: Гийу Ян
Жанр: Полицейские детективы
Серия: Красный Петух

 

 


- Прекрати, - сказал Карл Муне, не поднимая глаз. - Это правда, мы должны были завтра уехать, она ничего не знает, и сам я не знаю больше, чем он сейчас сказал. Вы уже не сможете помешать перевозке. Весь этот спектакль ничему не поможет, ты должна поверить мне, Муна.

Муна колебалась.

- Ты же помнишь, что я прислал тебе розы, ты просто должна поверить мне, - продолжал Карл. Он не был уверен, что поступает правильно. Потом, возможно, придется объяснять, откуда у него связи с палестинцами. Хотя будет сложно рассказать, как и почему, собственно говоря, он сбежал. У Карла не было никаких иллюзий по поводу намерений Муны по отношению к пленным. Но какого-то соглашения еще можно было достичь, думал он.

- Почему я должна доверять именно тебе, Карл? - резко спросила Муна.

- Потому что я послал тебе розы, ты это очень хорошо знаешь.

- А как понять, что ты теперь стал перебежчиком?

- Я вовсе не перебежчик.

Карл лихорадочно искал выход. Он еще ничего такого не сказал, что бы не смог потом объяснить. Никто в комнате, кроме него и Муны, не мог понять таинственного разговора о розах. Но внезапно Муна разбила вдребезги все его планы.

- Оставим наши старые сентиментальные отношения, Карл. Ты должен понять, что все это для нас имеет слишком серьезное значение. Мы провели эту операцию с большим риском для себя, не так ли?

- Да. К тому же работа очень аккуратная.

- Ну, тогда перейдем прямо к делу. Что общего у агента шведской службы безопасности с немецкой террористической шайкой?

Это было уже слишком.

- Развяжи меня, и я все расскажу тебе, но где-нибудь в другом месте. Не хотелось, чтоб они услышали, - сказал Карл, продолжая смотреть в землю. Он испытывал необычайный стыд, ведь в своем роде это было предательство. Он боялся повернуть голову в сторону Барбары и Хорста Людвига Хана.

Но Муна была неумолимой.

- Это не играет никакой роли, - сказала она. - Эти долго не проживут в любом случае. Ну, так в чем же дело? Если ты не расскажешь откровенно, то фактически присоединишься к ним. На компромисс я не пойду, ты это хорошо знаешь.

- Да, я это знаю.

- Ну?

- Это совместная операция шведской и западногерманской служб безопасности. А я играю роль скрывающегося шведского террориста и, можно сказать, объединился с немецкими "товарищами". Цель операции - собрать как можно больше этих "сокровищ" в одном месте и потом нанести сокрушительный удар. И РПГ, следовательно, нужны для этого. Решили, что ракеты послужат приманкой, чтобы собрать "друзей" перед ударом. Однако проблема в том, что центр пока не получил информацию о перевозке оружия, у меня просто не было возможности выйти на связь. Следовательно, мне нужно вернуться живым и невредимым, чтобы мы могли довести дело до конца. Иначе все полетит к чертовой матери. Вот так-то.

- Освободите его, - приказала по-арабски Муна, и двое парней мгновенно поднялись и освободили Карла, который встал спиной к другим пленникам, растирая руки.

- Хотя все не так просто, - продолжала Муна, делая еще один круг по палатке. - Есть риск, что ты врешь, что ты перешел на их сторону, ты ведь был действительно левым активистом и все такое прочее.

- Не будь наивной, Муна.

- А что ты предлагаешь?

- Дай мне фору. Ни один из чертовых грузовиков не пройдет без контроля в Ганновер в ближайшие дни. Кроме того, эти знают, что игра кончена.

Он кивнул в сторону пленников, которым он не мог взглянуть в глаза, и затем продолжил:

- Мы нанесем удар по одной из их групп в Гамбурге и возьмем всех, кто там окажется, во всяком случае пятерых.

- А что, по-твоему, мы должны сделать с твоими "товарищами"?

- Отпусти их, это уже не имеет большого значения. Мне нужно только на час раньше их добраться до телефона. Оружие никогда не будет использовано, и мы нанесем достаточно мощный удар по их организации.

- Ты сам не будь наивным, Карл.

- Что даст смерть нескольких немецких студентов?

- Если то, что ты рассказал о вашей операции, правда, то ты должен лететь домой, но не они.

- Могу я это сообщить по телефону?

- И чтобы все стало известно сирийцам, Абу Нидалю и одновременно всем террористам?

- Ты что же, не знаешь, как прослушивают телефон? Я сделаю сообщение на немецком, им понадобится час, пока готовый перевод ляжет на письменный стол, за которым сидит некто и спокойно попивает чай.

- Не лишний ли это риск?

- Риск невелик.

- Но если эти двое не твои друзья, не слишком ли дорого обойдется твой гуманизм, твоя внезапная жалость?

- Их должны посадить в тюрьму, но не убивать, это наша позиция, Муна.

- Сейчас ты на Ближнем Востоке.

- Да, к сожалению, я это понимаю.

Она сделала еще один круг, потом произнесла несколько слов по-арабски, и старший из палестинцев и еще двое поднялись и вышли. Она пошла за ними и у входа в палатку повернулась.

- Мы проведем краткое совещание. Я не могу одна принять такое решение, - сказав это, Муна исчезла в темноте.

Карл стоял неподвижно. Четверо оставшихся молодых палестинцев с невозмутимым видом продолжали пить чай. Он подумал, что одного из них узнал, но не был в этом уверен. Карл чувствовал на себе взгляды пленников. Он глубоко вздохнул и повернулся к Барбаре.

- Мне очень жаль, очень жаль, что так вышло, - сказал он, пытаясь погладить ее по щеке, но она резко отвернулась.

- Ты должна понять, ты тоже, Хорст. Вы сами начали эту войну. Я выполняю свою работу, я офицер, защищаю мою страну от нападения, которое вы планируете. Это очень просто, Хорст, ты должен понять.

- Полицейская свинья, чертова полицейская свинья, - прошипел Хорст Людвиг Хан сквозь зубы.

Карл вздохнул, подошел к голубому чайнику и наполнил стакан. Чай был очень крепкий и сладкий. Карл снова повернулся к двум пленникам. Они смотрели на него полными ненависти глазами.

- Я попытаюсь вызволить вас отсюда, понимаете? Ваши шансы выжить ничтожны, вы, возможно, даже не знаете, кто эти товарищи. Это "Джихаз ар-Разед", мои палестинские коллеги, из лучшей на Ближнем Востоке службы безопасности и разведки. Они настоящие профессионалы, не испытывающие сентиментальных чувств к таким, как вы. Как и я, в общем-то.

- Заткнись, ты, полицейская свинья и предатель, - прошипел, как и в первый раз, Хорст Людвиг Хан. Карл не смог сдержать удивления, увидев, как изменился этот молодой симпатичный интеллектуал-географ. Его глаза были полны глубочайшей ненависти. Как-то все не вязалось. Террорист должен был на его месте пытаться вести беседу, чтобы потянуть время, найти способ выжить, а не реагировать таким образом.

Карл допил чай, поставил стакан у огня и задумался, должен ли он подсесть к другим или может выйти. Карл чувствовал, что все на него смотрят, и это несколько сковывало его. Он решил попытаться в последний раз.

- Ты, возможно, прав насчет полицейской свиньи, Хорст. Но я не предатель, это точно. Я не переходил на вашу сторону. Ну разве я предатель? Я твой враг, как и все другие полицейские.

- Оружие дойдет до места, ты не знаешь, как и куда. Никто тебе не поверит, когда ты вернешься один, живой и невредимый, как ты сказал. Товарищи тебя прикончат, как ты того и заслужил, если ты появишься поблизости от Брайтештрассе или Петерштрассе, все равно у тебя нет ни одного шанса.

- Петерштрассе? Значит, там обосновалась группа Зигфрида Хаузнера. Ты неосмотрителен, Хорст. У нас был только один адрес, а теперь и второй. Ну что ж, страшная игра для вас закончена. Почему, черт побери, ты вместо этого не занимаешься исламским искусством?

Он не стал дожидаться ответа и отвернулся. В этот момент в палатку вошли Муна и ее спутники. Муна выглядела очень сосредоточенной.

- Мы приняли решение, - сурово сказала она. - Окончательное решение, которое мы не собираемся обсуждать. Ты заявил, что они не твои товарищи, что ты по-прежнему работаешь на шведскую службу безопасности и хочешь продолжать операцию против этих гангстеров.

- Да, - тихо сказал Карл, одновременно почувствовав, что от страха тошнота подступает к горлу.

- Держи, - сказала Муна и протянула ему штык. - Убей их сейчас. Сейчас, немедленно. - Карл стоял со штыком в руке, спиной к Барбаре на расстоянии одного метра и чувствовал, что он парализован, как от короткого замыкания, что сейчас упадет в обморок; казалось, свет в палатке померк на какое-то мгновение.

- Сейчас, немедленно. Иначе ты сам к ним присоединишься. Решение окончательное, - добавила Муна. Ему показалось, что в ее голосе он услышал нотки неуверенности. Но он ей поверил.

Все в комнате смотрели на него. Палестинцы со стаканами чая замерли, как статуи.

Карл крепко сжал штык в правой руке и держал его перед собой, пытаясь сконцентрироваться и направить силу в руку. Он чувствовал, что может не удержать штык. В голове все затуманилось.

Внезапно, как будто под влиянием извне, он развернулся и снизу ударил Барбару по подбородку рукой, крепко сжимавшей штык. Ее голова откинулась назад от такого мощного удара, она обмякла, как казалось, уже без сознания.

Карл взглянул в черные, широко раскрытые глаза Хорста Людвига Хана, быстро шагнул вперед и левой нанес удар снизу в челюсть. И тут же надавил пальцами на глаза, чтобы быстрее с этим покончить. Одновременно правой, сжимавшей штык, он резанул его горло и быстро отскочил. Кровь из артерии вначале брызнула фонтаном, затем напор струи уменьшился, и было видно, как кровь продолжает выливаться в такт с затухающим биением сердца умирающего. Хорст Людвиг Хан, казалось, пытался что-то сказать, но вместо слов раздался хрип из открытой раны. Он дернулся и замер.

Карл шагнул к Барбаре. Ее голова болталась, она была без сознания. Он косо всадил штык выше диафрагмы, а когда лезвие вошло в тело, резко толкнул рукоятку. Вытащив лезвие, он вытер его об ее одежду и бросил штык тут же на землю. Несколько мгновений тело еще вздрагивало.

Молча он выскочил из палатки. Никто его не остановил. Он упал на ржаво-красную землю под пиниями. Дул легкий ветерок. Время для него остановилось, он был полностью опустошен. Он не имел представления, как долго так просидел, быть может, несколько минут, возможно, полчаса, когда из палатки вышла Муна и положила руку ему на плечо.

- Войди, ты должен снова войти, - сказала она ласковым голосом, в котором слышалась почти любовь.

Он поднялся и на ватных ногах вошел в палатку. Двое убитых висели в том же положении. Но они были изрезаны и выглядели так, будто их пытали.

- Ну, и чему это может помочь? - вяло спросил Карл. - Они ведь мертвые вам ничего не могли сделать.

- Мы еще не решили все проблемы, - сказала Муна; одновременно подошли трое ее подчиненных, схватили Карла и оттащили его к третьему столбу. У него не было сил сопротивляться, и он позволил привязать себя снова.

- Сирийская служба безопасности вас очень скоро найдет, - объяснила Муна. - Вас всех пытали, но мы не успели тебя убить, только ранили. Ты должен понять, что мы вынуждены так поступить. Речь идет не только о твоей жизни, Карл, но и об успехе операции. Дальше это не просто шведско-немецкая операция, фактически она становится палестинско-шведско-немецкой, не так ли?

Карл медленно кивнул, не в силах отвечать.

Муна отдала приказ по-арабски, и парни вокруг нее стали немедленно сворачивать лагерь. Взяв свое оружие и радиопередатчик, они их замаскировали и положили в кузов "лендровера".

Старший из палестинских солдат подошел к Карлу и внезапно грубо его чем-то ударил, Карл не мог точно понять чем, вроде прикладом. На щеке осталась кровавая рана. Потом его стали безжалостно бить кулаками по лицу. Карл не испытывал никакой боли, он был в шоке.

Минуту спустя он услышал, как завели мотор машины. Кровь текла по его лицу, и он точно не видел, была ли Муна одна перед ним, но так, во всяком случае, казалось.

- Все это печально, но необходимо, Карл, - сказала она, быстро наклонилась вперед и застенчиво поцеловала его в щеку. - Помнишь, ты поцеловал меня, когда мы пробирались сквозь дорожные заграждения?

Карл едва кивнул, не отвечая.

- Ты ведь знаешь, я еще и медсестра. Больше десяти лет назад, на войне, мне пришлось освоить эту профессию.

Карл снова кивнул. Он все еще плохо соображал от ударов и не понимал, на что она намекала.

- Сейчас я это делаю, потому что я твой друг, и потому что я доверяю тебе, и потому что я люблю тебя, Карл. Люблю, только не пойми меня превратно, но все же это совершенно точное выражение.

Говоря это, она осторожно отогнула залитую кровью рубашку и обнажила его грудь.

- Это очень быстро, Карл, и это будет выглядеть гораздо хуже, чем на самом деле, поверь мне. И помни, что вы ничего не сказали, что мы не успели, оружие уже в дороге, тебя пытали - все это доказательства для сирийцев и немецких гангстеров.

Карл пытался поднять на нее взгляд, но кровь заливала ему глаза, и он увидел только, что она направила на него поднятый нож.

Она молниеносно нанесла ему пять глубоких порезов на груди. Боль как будто от легких ожогов: ее нож, видимо, был очень острым.

Похоже, от боли у него стал сильнее вырабатываться адреналин, и он внезапно оживился.

- Где остальные? - спросил он сквозь зубы.

- Минут через десять они перейдут границу, за это время здесь появятся сирийцы и обнаружат тебя.

Муна убрала нож и вытащила пистолет, направив дуло в землю.

- Я должна немедленно уходить, другие запутывают следы. Но ты ведь знаешь, что я была медсестрой, Карл, ты мне доверяешь?

- Да.

- Это "Вальтер", 7,65.

- Вижу. Оружие шведской полиции и британской разведки. И что?

- Все патроны в магазине.

- Да, ну дальше?

Она больше ничего не сказала. На ощупь она выбирала место ниже его левой ключицы. Приставив дуло пистолета к этому месту, она тут же нажала на курок. Карла толчком отбросило назад, он почувствовал, как будто получил тяжелый удар кулаком. Она выбрала новое место на внешней стороне его правого бедра и повторила процедуру. В этот раз он ощутил боль и снова впал в полуобморочное состояние.

Он слышал, как она стреляла еще четыре раза, но его тело уже ничего не чувствовало.

* * *

Он очнулся от жгучей жажды, открыл глаза, но после короткого замешательства понял, что видит только одним. Второй глаз опух и, возможно, был перевязан. С минуту он смотрел в щель на белом потолке. Попытался поднять голову, но сразу же упал назад из-за жгучей боли в левом плече и лопатке. Он осторожно повернулся. Одна нога не гнулась, была забинтована. Он закрыл глаза, вернее, один глаз и попытался восстановить в памяти ход событий.

Он лежал на чем-то напоминавшем больничную кровать, в холодной убогой комнате. У него в памяти промелькнуло, как в палатку ворвались солдаты с автоматами. Но больше он ничего не помнил.

Значит, Сирия, подумал он. Я, должно быть, все еще нахожусь в Сирии.

А это, видимо, больница. На улице светло, должно быть, день. В комнату свет проникает под углом, значит, сейчас день или утро.

Слева от него с потолка спускался шнур от звонка. Карл попробовал поднять левую руку, но боль стала еще сильнее. Он приподнялся еще раз и дотянулся до шнура правой рукой, миг подержал и повалился обратно. Раны пульсировали. Карл попытался подвигать мышцами лица, но оно было стянуто повязкой, закрывавшей глаз.

Спустя минуту вошла медсестра и что-то спросила его по-арабски, но он ее не понял. Он попросил воды по-английски и по-французски. Она исчезла. Быстро вернулась с человеком в форме, который осторожно приподнял верхнюю часть кровати. Она поднесла ему ко рту пластмассовую кружку с водой и помогла напиться, затем молча вышла из комнаты.

Мужчина взял стул и сел рядом с Карлом, положив ногу на ногу. Карл разглядел его погоны: орел и звезда, армейская форма. Он подполковник.

- Вы, как я понял, говорите по-английски, поскольку вы швед? - прозвучал первый вопрос.

Карл кивнул.

- Я подполковник Абдель Карим Хелу, военная служба безопасности, - представился сириец кратким деловым тоном.

- Карл Густав Гильберт Хамильтон, капитан шведского флота, - ответил Карл охрипшим голосом.

- Это сюрприз. Вы офицер?

- Да, в резерве.

- Что вы делаете здесь, в Сирии?

- Покупал сувениры и был ранен.

- Ваши товарищи, вы знаете, что они убиты?

- Да.

- Они швейцарцы?

- Да.

- Я в это не верю.

Карл попытался пожать плечами, но резкая боль напомнила о себе.

- Во всяком случае, они ездили со швейцарскими паспортами, я их знал как швейцарцев.

- Кто вас схватил?

- Этого я не знаю.

- Вы знаете это, разумеется. Вас пытали не ради развлечения. Они хотели что-то получить или узнать. Что же именно?

- Этого я не знаю.

- Не притворяйтесь, пожалуйста, дорогой, положение серьезное.

- Но меня ведь не подозревают в преступлении, и я хочу связаться с моим посольством.

- Преступление это или нет - вопрос скорее философский. Посольство будет потом, если вы будете откровенны со мной. Ну, так кто же вас захватил?

- Как долго я здесь нахожусь и где я?

- Около восемнадцати часов, это военный госпиталь, в военном районе, следовательно. Кто вас захватил?

Карл задумался. Что сейчас хуже - быть служащим шведской службы безопасности или западногерманским террористом? Решить было не так уж легко.

Где-то по Турции, подумал он затем, передвигался трайлер, приближая катастрофу.

- У нас есть основания полагать, что те, кто вас так разукрасил, были палестинцами, - продолжал подполковник с явным нетерпением, - это так?

- Да, вероятно, это так. Во всяком случае, это были безусловно не израильтяне.

- Почему вы так решили?

- Они выглядели слишком молодыми, говорили по-арабски и, похоже, направлялись дальше, в Ливан. А это совершенно неудобный крюк для израильтян. К тому же существуют все-таки пределы того, что израильтяне могут вытворять на вашей территории.

- Да, но дело обстоит очень серьезно именно с такого рода палестинцами. Не знаете ли, по какой дороге и куда они отправились?

- Нет, они говорили совсем о других вещах.

- Да? И что они хотели?

- Этого я не помню.

В ответ послышался короткий, хриплый смешок подполковника.

- Вы же не забыли все с самого начала. Они добились того, что хотели узнать?

- Нет.

- Поэтому они вас одного за другим пытали. Но они, кажется, обращались с вами несколько небрежно?

- Думаю, они спешили. Было что-то вроде тревоги. Сложно вспомнить, мне было очень плохо.

- Что вы помните последнее?

- Возникла паника, вероятно, из-за вашего приближения. Они засуетились, выстрелили в девушку, которая все еще была жива. Затем в меня, мне так кажется, во всяком случае.

Карл задумался, как будто бы догадываясь о чем-то. Он помнил, что Муна всадила в него две пули. Потом он слышал еще несколько выстрелов и полагал, что они предназначались ему. Но, насколько он понял, у него только две огнестрельные раны. Следовательно, вполне вероятно, что она выстрелила несколько раз в уже мертвую Барбару. Да, в Барбару, ибо Хорст Людвиг Хан выглядел по меньшей мере так, что для него уже было все равно.

Офицер поднялся и подошел к окну, Карл не мог его видеть. Если сирийская служба безопасности полагает, что шведская безопасность знает об их участии в поставках оружия, то следующий их вопрос будет, что им делать со мной, вяло размышлял Карл. Они даже не знают, кто я такой, не знают, что я сам работаю в службе безопасности.

- Как я вам сказал, положение очень серьезное, еще раз советую начать с нами сотрудничать, - продолжил подполковник, стоя у окна. - Мы имеем представление о том, чего добивались эти палестинские террористы. Вы говорите, что они ничего не узнали, это само по себе хорошо. Ваши раны и общая картина подтверждают эту версию. Вы находились здесь, чтобы добыть оружие, не правда ли?

- В любом случае это могло произойти только с согласия сирийской службы безопасности, не так ли? - ответил Карл вопросом и остался доволен своей находчивостью.

- Я буду откровенен с вами, - сказал подполковник, возвращаясь к своему стулу рядом с кроватью Карла. У него были маленькие усики и оттопыренные уши, что его делало похожим на Кларка Гейбла[11]. - За эту историю отвечаем не мы, а разведка. Они особенно не вдавались в подробности, когда посвящали меня в курс дела. На то у них свои причины. Но моя задача - выяснить, что палестинским террористам известно об этой истории с оружием. Вы понимаете?

Карл улыбнулся так, что стянуло все лицо. Он понимал очень хорошо. В Сирии та же история, что и во всех других странах. Между людьми из службы безопасности и разведки нет взаимного доверия, друг другу они передают лишь самую необходимую информацию. Положение прояснялось.

- Сейчас служба безопасности отвечает за меня? - спросил он.

- Да, вы под моей ответственностью. Карл решил сменить тактику.

- Мы можем быть абсолютно откровенны? - спросил он.

- Да, разумеется, тем более что в вашем положении это самое разумное, - ответил подполковник, подавшись вперед и изучающе глядя на Карла. От него исходил слабый неприятный запах, похожий на запах чеснока, но это было что-то другое.

- Чтобы мне не изощряться, скажите мне, что вы должны знать и чем вы можете поступиться, - продолжал Карл.

Подполковник ненадолго задумался.

- Я должен быть в курсе, узнали ли палестинцы что-либо важное и что именно.

- Тогда отвечаю: нет. Они не добились того, чего хотели.

- Речь идет о вашей оружейной сделке с... э-э... с другими палестинцами здесь, в Дамаске?

- Да.

- Чего они хотели?

- Они хотели остановить перевозку оружия. Они хотели иметь необходимые сведения, чтобы прекратить эту операцию.

- И они этого не добились?

- Нет. Только один из нас был близко знаком с деталями. Его они выбрали и убили первым. А мы, даже если бы нас очень уговаривали, или как это еще назвать, не смогли бы дать им сведения.

- Что это было за оружие и как вы его хотели использовать?

- Об атом вы должны спросить вашу собственную разведку. Впрочем, вы могли бы сверить данные, о которых я сказал. Но тот, который, очевидно, был убит первым, единственный из нас знал все детали. Передай он их палестинцам, они бы точно застрелили нас, не продолжая допрос. Все это вполне логично, не так ли?

- Предположим, вы говорите правду. Только этот немец, ибо он вероятно был немцем, знал детали. Надеюсь, это я смогу проверить.

- У вас есть мой паспорт?

- Нет.

- Где же он?

- В вашем посольстве. Они пожелали встретиться с вами. Мы, конечно, не смогли отказать. Это означает также, что вы можете себя чувствовать в безопасности. Как вы понимаете, у меня не было необходимости немедленно вам это сообщать.

- Вы чрезвычайно любезны, господин подполковник. Но как, черт побери, мой паспорт попал в шведское посольство?

- Об этом, как я понимаю, вы должны спросить себя. Но в отеле утверждали, что вчера некто с арабским акцентом позвонил по телефону и объяснил, что вы убиты и они должны передать ваш паспорт в посольство. Не думаете ли вы, что все это несколько странно?

- Нет, тот, кто звонил, наверное, думал, что это правда. Ведь так почти и было. Может, они хотели вас подразнить таким образом.

- М-да, вероятно, это так. Выдержите вы еще несколько визитов сегодня?

- Надеюсь.

- Мы еще вернемся к этому разговору, а пока я принимаю ваши объяснения. Что вы скажете в вашем посольстве, это, конечно, не мое дело, но...

- То есть?

- Как я понимаю, ни вы, ни мы не заинтересованы в том, чтобы вовлекать шведские власти в какие-либо сделки с оружием.

- Нет, это исключено. Но как я объясню мое положение?

- Скажите, что вы попали в руки к жестоким и кровожадным арабским грабителям или что-нибудь в том же роде. Я вернусь, как уже сказал, к вопросу о немце, если окажется неверным, что он был единственным источником информации. Выздоравливайте.

* * *

Карл пытался бороться со сном. Он предвидел, что комната может прослушиваться и что сирийцы могли наверняка раздобыть кого-нибудь понимающего шведский. Посольство, с одной стороны, могло помочь ему как можно быстрее выбраться из госпиталя. А с другой - он хотел уехать один в Европу, и не в Швецию. И тут еще придется покумекать.

Он спал без сновидений. Проснувшись ночью на миг, он отметил, что, видимо, никаких посещений из посольства не было, пока он спал. Последнее, о чем он подумал: оружие сейчас должно находиться уже на подступах к Стамбулу.

Около одиннадцати утра вошла медсестра и сняла повязку с его головы. На одну щеку было наложено восемь швов. В остальном лицо представляло собой сплошной синяк. Медсестра сказала, что с огнестрельными ранами ему удивительно повезло. Обе пули вошли и вышли исключительно удачно, не порвав крупных сосудов, связок или сухожилий, задев только ткани, которые сами срастутся. У него, должно быть, есть ангел-хранитель, сказала она. Карл внимательно посмотрел на нее. Она объяснила, что христианка и поэтому так выражается.

Ангел-хранитель! Знала бы та медсестра, какой ангел-коллега стрелял, подумал Карл.

К своему ужасу, он узнал вошедшего в дверь шведского дипломата. В прошлом году в Бейруте Карл говорил с этим высокомерным идиотом, считавшим, что шведская помощь палестинским лагерям беженцев равнозначна пустой трате денег.

- А, Хамильтон, вот мы с вами и встретились снова, - бодро поздоровался швед на родном языке, как только вошел. Это было совершенно нелепое приветствие. Его можно было бы, конечно, объяснить ограниченными интеллектуальными возможностями дипломата. Но, к сожалению, также тем, что он знал, кто такой Карл и что Карл был в Бейруте по заданию полиции безопасности, когда они последний раз встречались.

- Заткнись и слушай, комната может прослушиваться, - прервал Карл. - Сядь и больше ничего не говори.

Он дождался, пока дипломат подчинится, прежде чем продолжить.

- Я хочу, чтобы вы меня вытащили отсюда как можно быстрее, лучше всего уже завтра. Среди моих вещей в гостинице лежат деньги, оплати мой гостиничный счет. На другие счета ты можешь наплевать. Я не хочу иметь с вами других дел, мне надо как можно быстрее выбраться из страны. Это понятно?

- Я должен заметить, что нахожу такой тон совершенно неуместным, учитывая то, что произошло, - ответил высокопарно второй секретарь, который теперь из соображений безопасности выполнял свои ливанские обязанности, находясь в Дамаске. - После того как случилось ужасное происшествие с двумя убитыми европейцами и...

- Знаю, я именно там и был, - остановил его Карл. - Кстати, что с убитыми швейцарцами?

- Они переданы в швейцарское представительство. Я думаю, их упакуют, как положено, и отошлют домой.

- Сколько это займет времени?

- Мы сами не занимались такой процедурой, но осмелюсь предположить, что пару дней она может занять.

- Хорошо. Итак, я хочу отсюда выбраться. Хочу получить обратно мой паспорт, деньги и билет на самолет. И чтобы потом духу вашего не было...

- Но я должен написать домой отчет...

Карл сжал зубы. Что, собственно, он мог сказать этому идиоту? Что они оба втянуты в дело, проводимое службой безопасности, и вовсе не нужно писать никаких отчетов? Карл сам в состоянии отчитаться перед шведскими властями в случившемся. Но этот идиот ничего не в состоянии понять. А Карл объяснить не может. Подслушанный разговор может стоить жизни ему или как минимум двадцати американцам в Стокгольме.

- Ты можешь засунуть в задницу свой отчет. Ты, чертов лакей империализма. Меня ни в чем не подозревают, и вам со мной делать нечего. В твои обязанности сейчас должно входить только одно: чтобы раненый шведский гражданин выбрался из этой страны, и все.

Карл закрыл глаза и откинулся назад. Он не вслушивался в протесты дипломата о неуместном употреблении слов. Последнее должно было хорошо звучать в микрофонах. "Лакей империализма" - это, наверное, здорово переводится и на арабский. И хорошо совпадает с представлением о террористе.

Он решил не открывать глаза до тех пор, пока этот оскорбленный двубортный дипломатический пиджак не покинет комнату.

* * *

Последующие двадцать четыре часа были отмечены интенсивной перебранкой между сирийской службой безопасности и разведкой. В службе безопасности подозревали, что разведка снова задумала какую-то террористическую акцию, да еще вместе с западногерманскими террористами - худшее, что можно было себе представить. Министр ничего не знал, он не желал ничего знать, не хотел, чтобы сирийские власти оказались замешанными в подобных делах.

Шеф службы безопасности требовал отставки шефа разведки. Но люди из разведки упорно отказывались предоставить известные им сведения о связях между Абу Нидалем, западногерманскими террористами и поставками оружия. Напротив, они подтверждали, что только западный немец, первым убитый палестинцами, один знал все детали транспортировки оружия. Во всяком случае, теперь в его перевозку ООП не вмешается. Не было никаких оснований полагать, что три европейских борца с империализмом посвящали друг друга в тонкости маршрута и способа перевозки оружия. В таком случае оставшемуся в живых не надо изворачиваться и доказывать, что только один из них был в курсе всех деталей. С профессиональной точки зрения это был трезвый вывод службы безопасности, к тому же он давал хорошие дивиденды.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22