Ночью с 26 на 27 ноября бои в секторе Белого утихли. Войска Тарасова, атакующие немецкие укрепления к югу от города, за два дня ожесточенных сражений понесли громадные потери. Измученным выжившим для возобновления атаки требовались подкрепление, боеприпасы, новая техника. Поэтому вечером 26 ноября Тарасов приказал полковнику А.П. Кваш-нину переместить один полк своей 134-й стрелковой дивизии вправо, в поддержку дивизии полковника Груза. В свою очередь, Тарасов намеревался сосредоточить остатки ослабленных 150-й стрелковой дивизии и 19-й механизированной бригады, чтобы, как он надеялся, последним решительным ударом сокрушить немецкую оборону у Батурине, южнее Белого. Вдобавок Тарасов отдал генералу Поветкину из 6-го стрелкового корпуса приказ подготовить 91-ю стрелковую бригаду полковника Ф.И. Лобанова из второго эшелона для дальнейшего введения в бой, в помощь наступлению на Батурине, если понадобится, и для расширения участка прорыва далее на восток. Тарасов надеялся таким маневром завершить разгром немецких сил Соломатиным у реки Вена и переключиться на правый фланг противника, защищающий Белый.
      Но пока Тарасов собирался подержать бригаду Лобанова в резерве, по крайней мере, 27 ноября, на случай, если подкрепленная и сосредоточенная 150-я стрелковая дивизия самостоятельно выполнит свою задачу южнее Белого. Тарасов приказал Соломатину продолжать наступление силами четырех подвижных бригад и оставшейся пехоты 6-го стрелкового корпуса Новеткина. Чтобы подбодрить Соломатина, Тарасов сообщил ему, что 47-я и 48-я отдельные механизированные бригады последуют за его корпусом, оставаясь под командованием армии, и будут переданы под командование Соломатина, когда наступит подходя щи и момент. Соломатин считал, что такой момент уже наступил, но воздержался от препирательств с командующим армии. Он знал, что генерал Пуркаев в штабе фронта и генерал Жуков наседают на Тарасова, требуя от него ускорить наступление в помощь явно отстающей 20-й армии, ведущей действия с другой стороны Ржевского выступа, у Сычевки. Очевидно, Жуков рассчитывал, что 41-я армия обеспечит операции "Марс" успех. Соломатин был достаточно опытным военным, чтобы сомневаться в этом, но при этом ему хватало благоразумия, чтобы держать сомнения при себе.
      Боевые действия в секторе 41-й армии включали два обособленных, но явно взаимосвязанных сражения: одно – за Белый, второе – за переправы через реку Нача и осуществление конечных целей операции "Марс". Тарасов отдал приоритет последним. Что ставили на первое место немцы, Соломатин не знал. Зато понимал, что если Белый не падет, доблестный пшковый корпус, подчиненный ему, двинется прямиком в лопушку. Именно эта убежденность побудила его неоднократно просить разрешения на введение в бой двух дополнительных механизированных бригад. Он считал, что эти две бригады не только облегчат выполнение поставленных перед ним задач, но и помогут выжить его войскам.
      После краткой ночной передышки бой за Белый возобновился на рассвете 27 ноября (см. карту 10). На этот раз его инициаторами стали немцы, действующие согласно плану генерала Крюгера. Три батальона стрелкового полка боевой группы Кассница предприняли атаку в 12:15 на левом фланге советской 150-й стрелковой дивизии, окопавшейся у двух деревушек в километре к северу от Дубровки, на реке Вена (74). После первой атаки Кассница, в ходе которой удалось выбить русских из деревень, в 13:00 его четвертый батальон начал штурм на левом фланге полка и захватил деревню Морозове к северо-западу от Чирево. Одновременно 113-й танковый гренадерский полк боевой группы фон Витерсгейма нанес удар по позициям советской 150-й стрелковой дивизии у Чирево и Влазнево. Крюгер предпринял двойную атаку как раз в то время, когда полковник Груз стягивал войска, готовясь к штурму немецких позиций. Таким образом, запланированные советские атаки превратились в ожесточенные контратаки, проводимые под сплошным артиллерийским и ракетным огнем. Войска Крюгера отступили, не выдержав мощных лобовых ударов, и были вынуждены прекратить штурм Влазнево, бросить две деревни, захваченные боевой группой Кассница, и отойти на исходные рубежи. И опять потери обеих сторон были ужасающими. Крю-геру не удалось смять фланг противника к югу от Белого, но, несмотря на это, советские войска так и не приблизились к городу и в конце дня сами были вынуждены перейти в оборону. Не успел Крюгер поздравить себя с победой, как эпицентр бо-евыхдействий сместился на восток, к жизненно важным дорогам, ведущим в Белый.
      Словно чтобы смягчить досаду Тарасова оттого, что "угловой пост" немцев, Белый, до сих пор не взят, 1-й механизированный корпус Соломатина 27 ноября действовал блестяще, хотя продвигался вперед преимущественно при полном отсутствии сопротивления. Ночью передовые бригады Соломатина продолжали медленно наступать по заснеженным лесам. В авангарде шли передовые моторизованные стрелковые отряды количеством с роту, задачей которых было преследовать отступающих немцев по пятам, не давая им времени укрепиться (75). Тем временем танковые и механизированные части Соломатина останавливались влесу, чтобы перегруппироваться, отдохнуть, пополнить запасы и заправиться. Силы противника почти на всей протяженности сектора Соломатина были незначительными и могли лишь отвлекать его передовые отряды. Только на севере, у реки Вена, напротив Марьино и Таракано-во, корпус Соломатина столкнулся с более-менее серьезным сопротивлением. Однако Соломатина по-прежнему злило отсутствие одной из его танковых бригад. Тарасов вывел 219-ю танковую бригаду полковника Давыдова из ожесточенного боя южнее Белого только к вечеру 26 ноября. В результате бригада Давыдова не успела достигнуть нового района сбора у Вены рано утром. В условиях значительных сил противника на противоположном берегу и собственной усталости бригаде пришлось потратить большую часть утра, организуя наступление совместно с пехотой 78-й стрелковой бригады полковника Сивакова.
      Утром 27 ноября Соломатин столкнулся с очередным затруднением. Согласно первоначальному плану, его механизированный корпус должен был наступать двумя эшелонами, с танковыми бригадами в первом, до момента захвата переправ через реку Нача. Тогда, и только тогда, следовало ввести в бой две механизированных бригады второго эшелона, чтобы продолжать наступление, стремясь достигнуть конечных целей. Но поскольку Соломатин лишился одной механизированной бригады (19-й), а недостающую танковую бригаду вернули под его командование позднее намеченного срока, было уже слишком поздно двигаться маршем к Наче с остатками корпуса. Поэтому Соломатину волей-неволей пришлось просить у Тарасова разрешения бросить вперед все свои бригады на следующий день, чтобы обеспечить успешное и своевременное прибытие корпуса к рубежу у реки Нача. Тарасов одобрил предложение Соломатина, но проигнорировал намек на то, что ввод в бой двух спорных резервных механизированных бригад "существенно облегчит наступление корпуса". Тарасов мысленно согласился с командиром корпуса. Но двум лишним бригадам он нашел совсем иное применение.
      Бригады Соломатина начали наступление в середине утра. 37-я механизированная бригада полковника Шанаурина с подчиненным ей 3-м танковым полком майора Е.М. Павленко двигалась на восток через реку Вена, между 35-й механизированной и 65-й танковой бригадами, по мосту, захваченному 65-й бригадой днем раньше. Затем четырем бригадам предстояло наступать в один эшелон, расходясь веером по расширяющемуся участку фронта от Сорокине на севере до Самсонихи на юге. Небольшие немецкие отряды, прячущиеся в лесах, с трепетом взирали на это внушительное зрелище – ничего другого им не оставалось. Но, несмотря на всю внушительность, продвижение корпуса было медленным и мучительным. Позднее Соломатин писал:
      "Дорог, которые бы допускали свободное движение автотранспортных средств, не было. Все мосты на переправах противник при отходе уничтожал. Глубокий снежный покров и вьюга сильно сковывали движение. Специальных машин для расчистки снежных заносов и прокладки колонных путей в корпусе не было. Для этой цели использовались танки Т-34. Они шли уступом один за другим, чтобы проложить путь для автомашин с мотопехотой и буксируемой артиллерией. В ряде случаев мотопехота двигалась за танками в пешем порядке, что очень изнуряло ее и ограничивало маневр на поле боя.
      Отсутствие дорог, сплошные леса и сильная снежная вьюга затрудняли ориентирование. Танковые подразделения, особенно действовавшие впереди, сбивались со своих направлений. Наступавшие части нередко выходили на маршруты своих соседей, что создавало большие трудности в управлении войсками и снижало темп наступления" (76).
      Несмотря на все эти трудности, корпус неуклонно двигался на восток. 37-я механизированная бригада подполковника Шанаурина с 3-м танковым полком майора Павленко в авангарде действовала особенно удачно. Форсировав реку Вена, она повернула на юго-восток и к середине дня захватила Чичерин-ку, отбив ее у отряда разведбата 1-й танковой дивизии немцев (К-1). Яростная битва за деревню вспыхнула в разгар метели. Атака русских танков, внезапно вынырнувших из-за снежной завесы, застала немцев врасплох, но после продолжительной борьбы немецкой роте удалось отвоевать застрявший в грязи транспорт и отступить с умеренными потерями. Танковый полк Павленко возобновил продвижение и тем же днем захватил Городню. При этом его танки оказались всего в пяти километрах от реки Нача, путь к которой преграждали лишь слабые разведотряды противника. У Городни окрыленные успехом советские танкисты захватили брошенные немцами запасы и технику (77).
      65-я танковая бригада полковника Шевченко последовала примеру бригады Шанаурина. Форсировав Вену уже к середине утра, бригада обошла небольшой отряд немцев (41-го моторизованного полка) у Быково и через леса устремилась к берегам замерзшей реки Нача, которой достигла напротив Климове к концу дня. Пока основные силы бригады сражались с немецкими отрядами, защищающими деревню Семенцово на западном берегу реки, 2-й батальон Шевченко форсировал реку Нача. Небольшой саперный отряд под командованием техника второго ранга И.А. Леонова под мощным стрелковым и пулеметным огнем противника навел по льду реки примитивную деревянную переправу для танков. Едва очутившись на другом берегу, танки Шевченко, изрыгая огонь, устремились по открытым заснеженным склонам долины к дороге Белый-Владимирское, до которой оставалось менее 500 метров. Пока воодушевленный Шевченко докладывал о захвате переправ через Начу Соломатину, его танковый авангард вступил в бой с небольшой моторизованной колонной противника на дороге. Когда потери с обеих сторон резко возросли, Шевченко отступил от дороги и возвел укрепления, приготовившись оборонять только что завоеванный предмостный плацдарм. Радость оттого, что он первым переправился на другой берег Начи, умеряли тревожные мысли о том, что моторизованные подразделения немцев, пусть даже довольно слабые, уже достигли этого района. Через несколько минут Шевченко снова связался с Соломатиным по рации, сообщил об активности противника и попросил подкрепления (78).
      Невидимая для Шевченко, где-то в лесах у него на правом фланге находилась 35-я механизированная бригада подполковника В.И. Кузьменко. Бригаде Кузьменко было приказано наступать на правом фланге Шевченко и выйти к реке Нача у Семенцово. Будь эта задача выполнена, бригада сумела бы разгромить противника на фланге Шевченко и обеспечить полный захват дороги Белый-Владимирское. Но выяснилось, что походная колонна Кузьменко, возглавляемая 4-м танковым полком майора Афанасьева, отстала, сбилась с пути в заснеженных лесах, повернула на север и пересекла путь Шевченко. Не подозревая о своей ошибке, бригада в середине дня захватила Жегуны и поспешила дальше, чтобы выйти к реке Нача южнее Басино незадолго до наступления темноты. Услышав стрельбу с юга, Афанасьев организовал стремительную атаку с форсированием реки, но его полк наткнулся на немецкую моторизованную пехоту. Немецкие саперы, сопровождающие колонну, разбили лед на реке под гусеницами танков Афанасьева подрывными зарядами, а тем временем моторизованная пехота открыла эффективный противотанковый огонь с противоположного склона долины. В ожесточенной схватке Афанасьев погиб, а его полк потерял несколько танков и отступил на западный берег реки, под прикрывающий огонь бригады Кузьменко (79). Позднее вечером Кузьменко установил связь с танковой бригадой Шевченко, но не смог обеспечить ему хоть сколько-нибудь действенной поддержки.
      Пока три бригады Соломатина форсировали реку Нача или приближались к ней, 219-я танковая бригада полковника Давыдова на северном фланге Соломатина в буквальном смысле ничего не добилась. Не допустив никаких ошибок, бригада вместе с приданным ей полком 150-й стрелковой дивизии вскоре после полудня 27 ноября, наконец, предприняла атаку. Задачей этого дня было прорвать оборону немцев на восточном берегу реки Вена у Марьино, а затем удержать переправы через реку Нача у Басино. В отличие от своих южных соседей, вдобавок к позднему выступлению эта бригада столкнулась с упорным сопротивлением противника у Марьино (боевая группа 352-го гренадерского полка). Тем не менее Давыдов продолжал атаковать и выбил немцев из Марьино к середине дня (80). Но вместо того, чтобы сразу отступить, немцы умело провели арьергардные действия, вынуждая Давыдова неоднократно развертывать свои танки и поддерживающую пехоту. К ночи его бригада продвинулась на два километра и захватила Асташево, но все еще находилась далеко от Начи. Весь вечер пехота 78-й стрелковой бригады полковника Сивакова медленно перемещалась вперед, чтобы заполнить зияющую брешь между 219-й танковой и 35-й механизированной бригадами, но рельеф местности препятствовал созданию сплошной линии фронта.
      Южнее 75-ю стрелковую бригаду полковника Виноградова перебросили вперед, в помощь подвижным бригадам Соломатина вдоль Начи, чтобы обеспечить им необходимую и ценную поддержку пехоты. До прибытия этой поддержки ни 35-я механизированная, ни 65-я танковая бригада не возобновляли действий и не были уверены в успехе. На юге брешь между 37-й механизированной бригадой и стрелками 74-й стрелковой бригады была так велика, что никакая пехота не поддерживала наступление полковника Шанаурина. Впредь ему предстояло рассчитывать только на стрелков своей механизированной бригады, численность которых неуклонно уменьшалась. 74-я стрелковая бригада полковника Репина просто образовала непрочный пехотный заслон, протянувшийся на запад вдоль правого фланга корпуса Соломатина у Демяхи, где силы 17-й гвардейской стрелковой дивизии по-прежнему тщетно пытались прорвать немецкую оборону. Соломатин здраво оценивал ситуацию и понимал, что она осложнится при дальнейших попытках продвижения. Поэтому вечером он обратился к Тарасову с просьбой прислать подкрепление для прикрытия этого фланга.
      Тарасов понял смысл просьбы Соломатина, но число его резервов было ограниченным. Он уже решил ввести в бой свою резервную 47-й отдельную механизированную бригаду и 91-ю стрелковую бригаду, чтобы помочь Соломатину, предприняв неглубокий охват укреплений противника у Белого и перерезав немецкие коммуникации, ведущие от Белого на восток. Поздно вечером Тарасов отдал 47-й механизированной бригаде полковника И.Ф. Дремова приказ на следующее утро предпринять наступление через позиции 150-й стрелковой дивизии, захватить переправы через Начу у Бокачево и наступать на север до реки Обша, чтобы перерезать дороги Белый-Владимирское и Белый-Оленине. 91-я стрелковая бригада полковника Лобанова должна была поддерживать атаку и прикрывать механизированные части с фланга от ударов противника из Белого или с юга. Тарасов был убежден, что этим маневром, неглубоким охватом на северо-востоке, он не только поддерживает действия Соломатина, но и сковывает немецкие войска в Белом с целью дальнейшего уничтожения. Эту задачу Тарасов поручил Дремову потому, что тот пользовался репутацией отчаянного смельчака (81). О правом фланге самого Дремова Тарасов не беспокоился, считая, что две бригады Соломатина, которые при поддержке пехоты уже достигли бы реки Нача, смогут успешно блокировать дорогу и защищать этот фланг. На всякий случай Тарасов приказал Соломатину передислоцировать целый противотанковый полк корпуса вперед, в поддержку 65-й танковой бригаде на плацдарме у реки Нача. И, наконец, Тарасов приказал 48-й отдельной механизированной бригаде полковника Шещубакова за ночь собраться южнее Быкова в качестве резерва 74-й стрелковой бригады. Уверенный, что он сделал все возможное, дабы обеспечить победу, Тарасов доложил о своих действиях Пуркаеву в штаб фронта и удалился спать.
      Решение Тарасова встревожило Соломатина и показало, что командующий армией плохо понимает обстановку. Хотя две бригады дошли до Начи, через реку переправилась только одна и сразу очутилась в рискованном положении. Присутствие немецкой мотопехоты на восточном берегу реки свидетельствовало о том, что немцы получили подкрепление, и значит, рассуждал Соломатин, необходимо сосредоточивать войска, чтобы они могли выполнить свою задачу. Но вместо этого Тарасов отправил одну из драгоценных резервных механизированных бригад на северо-восток, прямо влапы противнику и в сторону от основного направления наступления Соломатина. Он предчувствовал, что и последний пехотный резерв Тарасова, 91-я стрелковая бригада, неизбежно втянется в борьбу за Белый, а механизированная бригада Дремова останется без поддержки. В то же время вторая механизированная бригада будет скована необходимостью поддерживать единственную стрелковую бригаду, растянутую по 20-километровому участку фронта, да еще в то время, когда в штабе армии понятия не имеют, как и откуда из-за снежной завесы на правом фланге появятся немецкие войска. Позднее вечером Соломатин в досаде отправил депешу в штаб армии, прося разрешения изменить направление атаки 37-го механизированного корпуса, увести его от Владимирского на север, где он мог бы форсировать Начу при поддержке других частей. Штаб армии немедленно отклонил его просьбу, заметив, что Владимирское – ключевой объект и что общая обстановка известна только офицерам штаба.
      Вечером 27 ноября по указанию генерала Пуркаева Тарасов отправил в штаб Калининского фронта донесение о развитии обстановки. На следующий день ожидалось прибытие Жукова и принятие решения, касающегося судьбы всей операции. Тарасов считал, что Жуков останется доволен действиями его армии, особенно на фоне явных затруднений 20-й армии. Хотя армия Тарасова еще не захватила объекты, которыми должна была завладеть на третий день операции, Тарасов не сомневался, что последние предпринятые им меры исправят положение.
      Соломатина злили решения Тарасова, а между тем немецкое командование потеряло уверенность в успехе. Поздно вечером генерал Гарпе снова встретился с генералом Крюгером из 1-й танковой дивизии. Оправдаются ли многочисленные "если", от которых зависела победа, было неясно до сих пор. Войска Крюгера успешно удерживались на рубежах южнее Белого, но их попытки перехватить инициативу провалились со значительными потерями. С юга поступали еще более тревожные новости. Боевые группы 352-го гренадерского и 41-го моторизованного полков весь день вели бои у реки Вена, отброшенные с позиций яростными атаками русской бронетехники, и 41-й полк сообщал о бесконечных танковых колоннах противника, движущихся по снегу на восток, к реке Нача. До наступления темноты удалось насчитать не менее 100 русских танков и бесчисленное множество машин. В соответствии с приказами, обе немецких группы в боевом порядке отступили на новые оборонительные рубежи под Ананино (82).
      Батальон разведки (К-1) 1-й танковой дивизии, которым командовал капитан Фрейхерр фон Фрейтаг, сообщил об усилении активности русских на участке вдоль реки Нача, одна из его рот чудом избежала гибели к северу от Городни (83). К концу дня батальону пришлось покинуть все до единой позиции на подступах к реке Нача, кроме маленького плацдарма у Се-менцово и Дубков, и теперь батальон, понесший тяжелые потери, теснило два русских танковых подразделения, наседающих с флангов. Известие о появлении русских танков на другом берегу Начи южнее Басино было смягчено тем обстоятельством, что авангардные силы 1-го танкового гренадерского полка 1-й танковой дивизии прибыли на место как нельзя более вовремя. Они отогнали русские танки обратно на тесный плацдарм на восточном берегу реки и отразили еще одну попытку русских форсировать реку чуть севернее.
      Но, в отличие от своих противников, Гарпе знал, что это лишь временная победа, особенно если русские пришлют подкрепление на предмостный плацдарм, поскольку немецкие войска у Начи еще долго будут вынуждены обходиться без помощи. Долгий марш 1-го танкового гренадерского полка полковника фон дер Медена в Белый через Владимирское начался вечером 25 ноября, и 27 ноября его колонны растянулись почти на 50 км по занесенной снегом дороге на Владимирское. Авангардный батальон полка, 1-й батальон под командованием капитана Гупперта устремился по дороге Белый-Владимирское к своей цели близ Смольян как раз в то время, когда К-1 начал отступать к Наче. Форсировав Начу и развивая атаку в сторону дороги на Белый, русские танки наткнулись на длинную колонну Гупперта. К счастью, батальон отреагировал достойно – не только отразил атаки русских, но и воздвиг заслон вдоль жизненно важной дороги. В арьергарде передовые части 2-го батальона капитана Берндта поддерживали отступление разведбата капитана фон Фрейтага, воздвигая ряд непрочных опорных пунктов к западу от реки и к югу от Текино. Пока заслон 1-го танкового гренадерского полка прикрывал и дорогу Белый-Владимирское, и само Владимирское, два батальона, развернутые на 25-километровом участке фронта, не могли долго продержаться без подкрепления (84).
      Несмотря на опасное положение у реки Нача, Гарпе сохранял убежденность в том, что победа зависит от хода сражения в секторе Белого. Поэтому ночью он проверил прочность укреплений к югу от города, организовал несколько контратак и вывел на новые позиции на своем левом фланге две боевых группы, отступивших от Вены. Некоторое время, подытожил Гарпе, участок фронта вдоль Начи продержится своими силами.
 

 
      На рассвете Тарасов и Гарпе наперегонки поспешили захватить инициативу: первый предпринял запланированный охват Белого с востока, второй возобновил атаки из Белого в южном направлении, на северном фланге участка прорыва русских (см. карту 11). За ночь Тарасов получил через командующего фронтом Пуркаева несколько сообщений от Жукова с настоятельными просьбами ускорить наступление механизированного корпуса Соломатина глубоко у основания Ржевского выступа, чтобы помочь наступлению 20-й армии на Сычев-ку. Соломатин продолжал требовать подкрепления, но Тарасов был убежден, что его план позволит выполнить пожелания Жукова и Пуркаева, и поначалу казалось, что так оно и будет.
      Вскоре после наступления рассвета пехота 91-й стрелковой бригады полковника Лобанова нанесла удар под Ананино, в десяти километрах юго-восточнее Белого. Мощный штурм прорвал оборону боевой группы немецкого 352-го полка. 47-я механизированная бригада полковника Дремова была введена в прорыв, атаку возглавил танковый полк бригады. После кровопролитного сражения, продолжавшегося несколько часов в сильную метель, снизившую видимость до 10-20 метров, слабые боевые группы немецких 352-го гренадерского и 41 -го моторизованного пол ков дрогнули под новым натиском русских. Плохая видимость и хаос сражения затруднили передачу донесений о ситуации Крюгеру и Тарасову. Но к концу дня обоим стало ясно, что наступление русских увенчалось успехом. Дре-мов докладывал, что его бронетехника атакует Шайтровщину у дороги на Владимирское, в десяти километрах к востоку от Белого, и сопротивление противника у дороги постепенно ослабевает. Час спустя явно воодушевленный Дремов сообщил о взятии населенного пункта и о перегруппировке перед продолжением наступления на север, в сторону реки Обша (85).
      Тарасов, который в течение дня встретился с Жуковым и Пуркаевым в штабе Калининского фронта в Старом Бочово, тоже воспрянул духом, только что поделившись с командирами оптимистическими мыслями по поводу наступления Дремова. Уверенный, что Дремову будет сопутствовать удача и что немецкие укрепления неизбежно падут, он немедленно приказал Лобанову отвести 91-ю стрелковую бригаду к западу и приготовиться к прямому штурму Белого с востока. Затем он распорядился отправить 19-ю механизированную бригаду полковника Ершова в поддержку Лобанову. Все это наглядно свидетельствовало о чрезмерном оптимизме Тарасова. Бригада Ершова оказывала поддержку атакам 150-й стрелковой дивизии южнее Белого уже три дня и всего несколько часов назад помогла отразить очередную контратаку противника. А теперь ее предстояло вывести из боя, отправить маршем почти за 10 км в метель, где она должна была действовать в срочном порядке, совместно с другой стрелковой бригадой, вновь штурмуя Белый в новом направлении (с востока) по пересеченной, неразведанной местности. Тем не менее войска Ершова поздно вечером приступили к выполнению новой задачи. Генералы Гарпе и Крюгер начали новый день так, как закончили предыдущий. Рано утром их войска отразили еще один ряд атак русских к югу от Белого: как выяснилось, эти атаки были предназначены для маскировки приготовлений к более крупному наступлению чуть восточнее. Несмотря на усиление огня русской артиллерии, немцы яростно отбивали все атаки. Во время одной из них русским удалось прорвать оборону немецкого 113-го танкового гренадерского полка у Мочальники, южнее Батурине. Но полковник фон Витерсгейм сумел собрать созданную для такой цели штурмовую группу и танки стрелкового полка дивизии "Великая Германия", и сам повел их в контратаку, отвоевав деревню до наступления темноты (86). В ходе еще одной отчаянной атаки русские прорвали оборону немцев у Носово на западе, но контратака 1-го батальона 113-го танкового гренадерского полка и стрельба полковой артиллерии прямой наводкой отбросили русских назад.
      Тем временем, вскоре после полудня, полковник Кассниц повел два батальона своего стрелкового полка в атаку, чтобы укрепить линию обороны между участком его полка и участком единственного батальона 246-й пехотной дивизии, до сих пор держащегося у Будино, на острие немецкого сектора обороны к юго-западу от Белого. 2-й батальон Кассница наткнулся на шквальный огонь противника, под которым за какие-нибудь двадцать минут погибли все офицеры и почти все солдаты. Хотя 1-й батальон Кассница частично овладел объектом, всем войскам пришлось отодвинуться на исходные позиции. 2-й батальон, понесший тяжелые потери, вскоре был переведен в резерв полка (87).
      К концу дня положение немцев к востоку от Белого стало отчаянным. Пункты медицинской помощи, перевязочные пункты и дивизионный госпиталь в Белом были переполнены ранеными, доставленными с поля боя южнее и восточнее города, после прибытия уцелевших солдат боевых групп 352-го и 41-го полков стало ясно, что потери растут. Остатки этих двух боевых групп по снегу отступили к плацдарму у Бокачево, южнее слияния рек Вена и Нача. Объединенная артиллерия 1-й танковой дивизии и дивизии "Великая Германия" вели интенсивный огонь, стреляя в хмурое небо, поверх голов пехотинцев, которые отступали с позиций на возвышенности близ Тощи-но, чуть севернее реки Нача. Только разящий огонь, слепо обрушившийся на невидимые массы наступающих русских, позволил немецкой пехоте удержать позиции на предмостном плацдарме (88). Когда первые ряды наступающих были уничтожены немецкой артиллерией, русские отступили и перегруппировались для очередной атаки. Но этой ночью атака так и не состоялась.
      Известия, доходившие до штабов Гарпе и Крюгера, на протяжении дня неуклонно ухудшались. 246-я пехотная дивизия сообщала, что Шайтровщину пришлось отдать русской бро-нетехнике, а вместе с ней – и контроль над дорогой Белый- Владимирское. Более того, больше сорока раненых немцев, которых не успели вовремя эвакуировать из местного медпункта, очутились в руках противника (89). В то же время сведения, полученные разведчиками 1-й танковой дивизии от русских военнопленных, свидетельствовали о том, что русские войска предпримут совместный штурм Белого с юго-востока утром 29 ноября. Два командира оперативно отреагировали на новую угрозу. Приказав 246-й пехотной дивизии собрать отряд и блокировать переправы через реку Обша на севере, Гарпе распорядился, чтобы Крюгер перебросил все имеющиеся резервы с участка фронта южнее Белого, с целью создания новой линии обороны к востоку от города, у дороги на Шайтровщину. Крюгер подчинился, оставив выгодные позиции южнее города, но по-прежнему удерживая предмостный плацдарм на другом берегу реки Вишенка южнее Батурине. Затем он перебросил два батальона пехоты на север от дороги на Белый. Поскольку этих сил было недостаточно, он собрал немногочисленных дивизионных артиллеристов и сигнальщиков и объединил их с пехотой, сформировав "отряды тревоги", которые затем расположил по обе стороны от дороги на Белый. У большинства солдат этих отрядов не было ни зимней одежды, ни тяжелого вооружения (90). Но критическая ситуация требовала решительного противодействия, и Гарпе с Крюгером соглашались в одном: Белый необходимо удержать.