Глава 6

Галльские войны

Без преувеличения можно сказать, что это был наиболее масштабный военный демарш Юлия Цезаря. Краткое резюме этого затянувшегося на годы триумфального похода имеется у Светония:

«Вот что он совершил за девять лет своего командования. Всю Галлию, что лежит между Пиренейским хребтом, Альпами, Севеннами и реками Роданом и Рейном, более 5149,9 км в охвате, он целиком, за исключением лишь союзных или оказавших Риму услуги племен, обратил в провинцию и наложил на нее 40 миллионов ежегодного налога.

Первым из римлян он напал на зарейнских германцев и, наведя мост, нанес им тяжелые поражения. Он напал и на британцев, дотоле неизвестных, разбил их и потребовал с них выкупа и заложников. Среди стольких успехов он только три раза потерпел неудачу: в Британии его флот был почти уничтожен бурей, в Галлии один из его легионов был разбит наголову при Герговии, в германской земле попали в засаду и погибли легаты Титурий и Аврункулей».

Всего три поражения за долгих девять лет!

Одно это уже может побудить детально изучить все обстоятельства столь выдающейся военной кампании. То обстоятельство, что происходившее имело место свыше двадцати столетий тому назад, не явится препятствием, как это ни парадоксально. А все потому, что Галльские войны (корректнее все-таки говорить именно о Галльской войне, состоявшей из конкретного ряда батальных эпизодов) имеют своего очевидца и биографа в лице самого Цезаря! И хотя целиком привести здесь его знаменитые «Записки о Галльской войне», увы, нет никакой возможности, мы намерены, тем не менее, максимально полно представить в рамках главы цитаты и фрагменты из данного исторического документа.

(Будет уместно упомянуть о твердом мнении специалистов по поводу авторства финальной части «Записок». Например, С. Л. Утченко, виднейший отечественный исследователь жизни и деяний Цезаря, утверждает: «Последняя, то есть восьмая, книга „Записок о Галльской войне“ написана Авлом Гиртием, одним из видных офицеров Цезаря». Ценность источника это ни в коей мере не умаляет, тем более что Гиртий был другом Цезаря и сражался с ним в Галлии плечом к плечу.)

И напоследок позвольте привести удивительные слова Плутарха, четко почувствовавшего, что Галльская война открыла для Цезаря возможность стремительного выхода за прежние границы его личности, – он стал иным, обретя дар принятия решений, по сути, уже на сверхчеловеческом уровне: «Что же касается до времени, когда Цезарь вел эти войны и ходил в походы, подчинившие Галлию, то здесь он как бы начал иную жизнь, вступив на путь новых деяний. Он выказал себя не уступающим никому из величайших, удивительнейших полководцев и военных деятелей. Ибо, если сравнить с ним Фабиев, Сципионов и Метеллов или живших одновременно с ним и незадолго до него Суллу, Мария, обоих Лукуллов и даже самого Помпея, воинская слава которого превозносилась тогда до небес, то Цезарь своими подвигами одних оставит позади по причине суровости мест, в которых он вел войну, других – в силу размеров страны, которую он завоевал, третьих – имея в виду численность и мощь неприятеля, которого он победил, четвертых – принимая в расчет дикость и коварство, с которыми ему пришлось столкнуться, пятых – человеколюбием и снисходительностью к пленным, шестых – подарками и щедростью к своим воинам и, наконец, всех – тем, что он дал больше всего сражений и истребил наибольшее число врагов. Ибо за те неполные десять лет, в течение которых он вел войну в Галлии, он взял штурмом более восьмисот городов, покорил триста племен, сражался с тремя миллионами людей, из которых один миллион уничтожил во время битв и столько же захватил в плен».

Поистине, такое превзойти немыслимо…

Но с чего же все началось?

И вот здесь нам будет правильнее всего обратиться непосредственно к «Запискам о Галльской войне» самого Цезаря.

«Галлия, – сообщает Юлий Цезарь в первых же строках своего труда, – по всей своей совокупности разделяется на три части. В одной из них живут бельги, в другой – аквитаны, в третьей – те племена, которые на их собственном языке называются кельтами, а на нашем – галлами… Самые храбрые из них – бельги, так как они живут дальше всех других от Провинции с ее культурной и просвещенной жизнью; кроме того, у них крайне редко бывают купцы, особенно с такими вещами, которые влекут за собою изнеженность духа; наконец, они живут в ближайшем соседстве с зарейнскими германцами, с которыми ведут непрерывные войны. По этой же причине и гельветы превосходят остальных галлов храбростью: они почти ежедневно сражаются с германцами, либо отбивая их вторжения в свою страну, либо воюя на их территории».

Как мы видим, в случае с галлами речь изначально шла о народе исключительно воинственном. Учитывая относительную территориальную близость к римским провинциям, возникновение вооруженного конфликта с галлами представляло собой всего лишь вопрос времени.

Что касается галлов, их верховные вожди лелеяли замыслы не менее грандиозные, нежели их соседи-римляне. Методы, которые они использовали для достижения своих целей, были не менее коварны и жестоки, чем те, что бытовали среди римской верховной знати.

Согласно Цезарю,

«у гельветов первое место по своей знатности и богатству занимал Оргеториг. Страстно стремясь к царской власти, он, в консульство М. Мессалы и М. Писона (Пизона, тестя Цезаря. – Г. Б.), вступил в тайное соглашение со знатью и убедил общину выселиться всем народом из своей земли: так как гельветы, говорил он, превосходят всех своей храбростью, то им нетрудно овладеть верховной властью над всей Галлией. Склонить на это гельветов было для него тем легче, что по природным условиям своей страны они отовсюду стеснены: с одной стороны – весьма широкой и глубокой рекой Рейном, которая отделяет область гельветов от Германии, с другой – очень высоким хребтом Юрой – между секванами и гельветами, с третьей – Леманнским озером и рекой Роданом, отделяющей нашу Провинцию от гельветов. Все это мешало им расширять район своих набегов и вторгаться в земли соседей: как люди воинственные, они этим очень огорчались. Они полагали, что при их многолюдстве, военной славе и храбрости им было слишком тесно на своей земле, которая простиралась на двести сорок миль в длину и на сто шестьдесят в ширину.

Эти основания, а также авторитет Оргеторига склонили их к решению приготовить все необходимое для похода, скупить возможно большее количество вьючных животных и телег, засеять как можно больше земли, чтобы на походе было достаточно хлеба, и укрепить мирные и дружественные отношения с соседними общинами. Для выполнения всех этих задач, по их мнению, довольно было двух лет, а на третий год должно было состояться, по постановлению их народного собрания, поголовное выселение. Оргеториг взял на себя посольство к общинам…»

Техническое оснащение и приличное вооружение, конечно же, важны. Однако еще было необходимо убедить всех в том, что предлагаемая им война будет краткосрочной и успешной. Идеологическая обработка масс у галлов была поставлена на уровне, практически как в Риме. Оргеториг как оратор добивался невероятного владения массами, почти как сам Цезарь.

Позволим Цезарю продолжить свое описание:

«Оргеториг доказывает им, что эти попытки очень легко осуществимы, так как сам он должен получить верховную власть в своей общине, а гельветы, несомненно, самый сильный народ в Галлии; он ручается, что при своих средствах и военной силе обеспечит им царскую власть. Под влиянием подобных речей они дают друг другу клятвенные обязательства и надеются, что после захвата царской власти они овладеют всей Галлией при помощи трех самых сильных и могущественных народов».

Однако Оргеториг хоть и был столь же уверен в себе, как и сам Юлий Цезарь, однако он забыл о главном – об осторожности. Его замысел имел все шансы на то, чтобы блестяще осуществиться, но произошла утечка информации, фатальная для Оргеторига.

У Цезаря так сказано об этом:

«Но об этих замыслах гельветы узнали через доносчиков. Согласно со своими нравами они заставили Оргеторига отвечать перед судом в оковах. В случае осуждения ему предстояла смертная казнь посредством сожжения. Но в назначенный для суда день Оргеториг отовсюду собрал на суд всех своих крепостных, около десяти тысяч человек, а также приказал явиться всем своим клиентам и должникам, которых у него было много; при помощи всех этих людей он избавился от необходимости защищаться на суде. Когда возмущенная этим община пыталась вооруженной силой осуществить свое право и власти стали набирать народ из деревень, Оргеториг умер; по мнению гельветов, есть основания подозревать, что он покончил с собой.

После его смерти гельветы, тем не менее, продолжали заботиться о выполнении своего решения выселиться всем народом. Как только они пришли к убеждению, что у них все для этой цели готово, они сожгли все свои города числом до двенадцати, села числом около четырехсот и сверх того все частные хутора, сожгли и весь хлеб, за исключением того, который должны были взять с собой на дорогу, – с тем чтобы не иметь уже никаких надежд на возвращение домой и, таким образом, быть более готовыми на какие угодно опасности: каждому приказано было взять с собой муки на три месяца. Они уговорили также своих соседей – рауриков, тулингов и латовиков – сжечь, подобно им, свои города и села и двинуться вместе с ними. Наконец, они приняли к себе и включили в число своих союзников также боев, которые поселились за Рейном, затем перешли в Норик и осаждали Норею».

Просто поразительные строки!

Галлы намеренно сжигают все мосты за собой, чтобы все могли осознать суровость выбора: победа или смерть. Как это ни парадоксально, но схожим образом через несколько лет предстояло поступить и Юлию Цезарю, когда он решал для себя вопрос, как ему поступить. Он, подобно галлам, предпочел сжечь мосты и благодаря этому вскоре стал самым известным римлянином на все времена (впрочем, еще не ведая об этом). Пожалуй, не встань на пути у галлов Цезарь со своими легионами, возможно, что им бы удалось в итоге отпраздновать победу. Но увы… Однако не будем забегать вперед, а вернемся к «Запискам» Цезаря.

«Было вообще два пути, – обращает наше внимание Цезарь, – по которым гельветы могли выступить из своей страны: один узкий и трудный – через область секванов, между Юрой и Роданом, по которому с трудом может проходить одна телега в ряд; кроме того, над ним нависали весьма высокие горы, так что даже очень небольшой отряд легко мог загородить дорогу; другой шел через нашу Провинцию и был гораздо легче и удобнее, так как и между гельветами и недавно покоренными аллоброгами течет река Родан, в некоторых местах проходимая вброд…

Приготовив все необходимое для похода, они назначают срок для общего сбора на берегу Родана. Это был пятый день до апрельских календ, в год консульства Л. Писона и А. Габиния.

При известии о том, что гельветы пытаются идти через нашу Провинцию, Цезарь ускорил свой отъезд из Рима, двинулся самым скорым маршем в Дальнюю Галлию и прибыл в Генаву».

Вот так все и произошло.

Встреча была неминуема, и галлов уже ничто не могло спасти.

Правда, они еще об этом даже не подозревали.

(Позвольте сделать здесь небольшое, но необходимое отступление. Мы действительно цитируем «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря. Однако вместо ожидаемого рассказа от первого лица Цезарь прибегает к достаточно известному литературному приему и пишет о себе в третьем лице. Словно бы это военные дневники некоего легионера, бывшего подле Цезаря. Достаточно просто учесть это и не забывать, кто именно является истинным рассказчиком.)

Однако в связи с этим возникает деликатная проблема, о сути которой мастерски поведал С. Л. Утченко, автор наиболее авторитетной монографии, детально воссоздающей все аспекты личности Юлия Цезаря, а также представляющей анализ всех его достижений.

Так, он отмечает:

«Давно замечено, что явно тенденциозные мемуары (в особенности, конечно, „Записки о гражданской войне“) весьма умело построены таким образом, что производят впечатление полной правдивости. О себе Цезарь (подобно Ксенофонту в „Анабазисе“) неизменно говорит только в третьем лице, что опять-таки подчеркивает объективность и искренность изложения.

Какие же основные черты выделены в „самохарактеристике“ Цезаря? В „Галльской войне“ уделено много внимания военным дарованиям самого автора: быстроте его действий, мобильности, большой предусмотрительности, умению предвидеть намерения врага. Ряд крупных сражений описан вполне профессионально. Создается образ отнюдь не любителя, дилетанта, но знатока военного дела, опытного и талантливого полководца.

Частично в этом же первом произведении Цезаря, а главным образом в „Записках о гражданской войне“, подчеркиваются и другие черты „самохарактеристики“: мягкость и милосердие по отношению к врагам, популярность среди солдат, необычайная преданность воинов своему полководцу. Все это опять-таки подается без всякого „нажима“, иногда как бы походя, и производит впечатление полной объективности. Однако эта „объективность“ и эта „скромность“, как и постоянное упоминание о себе лишь в третьем лице, приобретают несколько иную окраску, если учесть, что таким не бросающимся в глаза приемом имя Цезаря в обоих произведениях упоминается 775 раз! В итоге можно сказать, что произведения как самого Цезаря, так и других авторов, входящие в „Corpus Caesarianum“, представляют собой образец своеобразного жанра, который занимал определенное место в истории античной литературы. Это жанр военных мемуаров, примечательный, между прочим, тем, что в подобного рода произведениях причудливо сочетается использование документального материала с элементами „военного романа“».

Все это следует помнить, знакомясь с извлечениями из «Записок» Цезаря, без которых сегодня невозможен объективный и сколь-либо достоверный рассказ о событиях Галльской войны.

Автор «Записок» не разменивается на посторонние детали.

Он сразу же приступает к делу.

Мы читаем:

«Во всей Провинции он (то есть Цезарь. – Г. Б.) приказал произвести усиленный набор (вообще же в Дальней Галлии стоял только один легион) и разрушить мост у Генавы. Как только гельветы узнали о его прибытии, они отправили к нему послами знатнейших людей своего племени. Во главе посольства стояли Наммей и Веруклетий. Они должны были заявить, что гельветы имеют в виду пройти через Провинцию без всякого для нее вреда, так как никакого другого пути у них нет, и просят его соизволения на это. Но так как Цезарь помнил, что гельветы убили консула Л. Кассия, разбили его армию и провели ее под ярмо, то он не считал возможным согласиться на их проход: он понимал, что люди, враждебно настроенные, в случае разрешения пройти через Провинцию не воздержатся от причинения вреда и насилий. Однако, чтобы выиграть время до прихода набранных солдат, он ответил послам, что ему нужно будет время, чтобы об этом подумать: если им угодно, то пусть они снова явятся к апрельским Идам.

Тем временем, при помощи бывшего при нем легиона и солдат, которые уже собрались из Провинции, он провел от Леманнского озера, которое изливается в реку Родан, до хребта Юры, разделяющего области секванов и гельветов, вал на протяжении девятнадцати миль в шестнадцать футов высотой и ров. По окончании этих сооружений он расставил вдоль них посты и заложил сильные редуты, чтобы тем легче задержать врагов в случае их попытки пройти против его воли. Как только наступил условленный с послами день и они снова к нему явились, он объявил им, что, согласно с римскими обычаями и историческими прецедентами, он никому не может разрешить проход через Провинцию, а если они попытаются сделать это силой, то он сумеет их удержать. Гельветы, обманувшись в своих надеждах, стали делать попытки, иногда днем, а чаще ночью, прорваться частью на связанных попарно судах и построенных для этой цели многочисленных плотах, отчасти вброд, в самых мелких местах Родана. Но мощь наших укреплений, атаки наших солдат и обстрелы каждый раз отгоняли их и в конце концов заставили отказаться от их попыток».

Обратите внимание, в сущности, война еще толком даже и не началась, не так ли? Еще не было ни одного сражения, еще не пролито ни капли крови, однако Цезарь как стратег уже продемонстрировал свое блестящее превосходство. Он, толком еще даже не вступив в нее, ВЫИГРАЛ войну. Наверняка самые умудренные опытом галлы уже тогда почувствовали недоброе. Им бы призадуматься хорошенько и поворотить назад. Быть может, именно так они бы и желали поступить. Были бы даже рады. Но назад – куда?! Ведь за их спиной отныне ничего больше не было. Все было ими же предано огню. Оставалась лишь жуткая и безмолвная пустыня отчаяния. Именно вся неистовая сила этого отчаяния и устремляла галлов вперед к их гибельной судьбе…

Цезарь с сухой объективностью профессионала отмечает: «Оставался единственный путь через страну секванов, по которому, однако, гельветы не могли двигаться, вследствие его узости, без разрешения секванов. Так как им самим не удалось склонить последних на свою сторону, то они отправили послов к эдую Думноригу, чтобы при его посредстве добиться согласия секванов. Думнориг, благодаря своему личному авторитету и щедрости, имел большой вес у секванов и вместе с тем был дружен с гельветами, так как его жена, дочь Оргеторига, была из их племени; кроме того, из жажды царской власти он стремился к перевороту и желал обязать себе своими услугами как можно больше племен. Поэтому он берет на себя это дело, добивается у секванов разрешения для гельветов на проход через их страну и устраивает между ними обмен заложниками на том условии, что секваны не будут задерживать движения гельветов, а гельветы будут идти без вреда для страны и без насилий».

Если покойный Оргеториг, подбивший галлов на дерзкий военный демарш, не придавал большого значения распространению агентурных сведений, то Юлий Цезарь прекрасно знал, что информация – бесценна. Он вовремя позаботился о том, чтобы его с максимальной достоверностью информировали обо всем, что творится в стане галлов. Поэтому от его внимания не укрылся маневр, который замыслили галлы.

В тексте «Записок» так и сказано:

«Цезарю дали знать, что гельветы намереваются двигаться через области секванов и эдуев в страну сантонов, лежащую недалеко от области толосатов, которая находится уже в Провинции. Он понимал, что в таком случае для Провинции будет очень опасно иметь своими соседями в местности открытой и очень хлебородной людей воинственных и враждебных римлянам. Поэтому он назначил комендантом построенного им укрепления своего легата Т. Лабиэна, а сам поспешил в Италию, набрал там два легиона, вывел из зимнего лагеря еще три зимовавших в окрестностях Аквилеи и с этими пятью легионами быстро двинулся кратчайшими путями через Альпы в Дальнюю Галлию. Здесь кеутроны, грайокелы и катуриги, заняв возвышенности, пытались загородить путь нашей армии, но были разбиты в нескольких сражениях, и на седьмой день Цезарь достиг – от самого дальнего в Ближней Галлии города Окела – области воконтиев в Дальней Провинции. Оттуда он повел войско в страну аллоброгов, а от них – к сегусиавам. Это – первое племя за Роданом вне Провинции».

Еще один важнейший момент, характеризующий способ ведения боевых действий Юлием Цезарем. Скорость, скорость и еще раз скорость! Покуда галлы вязко и натужно пытаются переориентировать свои рати, Цезарь стремглав совершает головокружительный марш-бросок по Европе и позиционно блестяще переигрывает противника! Он истинный стратег!

Действия галлов на территории эдуев несли для последних катастрофу. Не будучи союзниками Цезаря в никоей мере, они, однако же, именно к нему отправляют гонцов, взывая о спасении.

В «Записках» сказано:

«Гельветы уже перевели свои силы через ущелье и область секванов, уже пришли в страну эдуев и начали опустошать их поля. Так как эдуи не были в состоянии защищать от них себя и свое имущество, то они отправили к Цезарю послов с просьбой о помощи: эдуи, говорили послы, при каждом удобном случае оказывали римскому народу такие важные услуги, что не следовало бы допускать – почти что на глазах римского войска!