– Видишь эту башню?
      Гейли запрокинула голову, прикрыла глаза от солнца и, посмотрев на высоченное здание отеля «Билтмор», кивнула.
      – Там наш номер.
      Она улыбнулась ясной улыбкой. Номер – это слабо сказано. Они заняли настоящие апартаменты, одни из самых роскошных, которые ей доводилось видеть. «Апартаменты Эверглейдс», как их тут называли, представляли собой уютное и красивое жилище, расположенное на тринадцатом этаже центрального корпуса, окруженное со всех сторон балконами. В центре находилась большая гостиная с высокими потолками, которые были расписаны изображениями пальм и фламинго в нарисованных овальных рамах. В ней размещался большой камин с каминной полкой из красного камня. По периметру были устроены антресоли, над ними располагались две спальни. С них можно было спуститься по изящной витой лестнице прямо в гостиную. Еще в номере имелась кухня. Для двоих она казалась великовата, но была настолько хороша, что Гейли влюбилась в нее.
      – Здесь, – зловеще произнес Брент, – это и случилось.
      – Что случилось?
      – Здесь застрелили одного парня.
      – Правда, что ли? – недоверчиво переспросила Гейли.
      – Правда, – подтвердил Брент. – Зачем мне врать? – Он перевернулся на живот. Они с Гейли лежали посередине бассейна на огромном плоту, сделанном в виде тела дракона. Стоял чудесный солнечный денек. Температура была где-то около восьмидесяти по Фаренгейту, небо сияло кристальной синевой. Молодожены собирались провести здесь еще одну ночь, потому что завтра утром отбывали на специально нанятой яхте на Багамы. Гейли очень хотелось увидеть Нассау и Парадиз-Айленд, а Брента больше привлекала уединенность океанских островов. Но оба с готовностью согласились осуществить и тот, и другой план. Они были мужем и женой целых двадцать четыре часа, а около часу назад пришли в бассейн, о котором в путеводителе говорилось, что это – самый большой гостиничный бассейн мира. Здесь было прекрасно. Лежа на плоту-драконе, Гейли лениво разглядывала высокое здание отеля, устремленное вверх.
      – Аль Капоне, – вдруг произнесла она. – Мне показалось, когда нас регистрировали, наш номер назвали апартаментами Аль Капоне.
      – Н-да. Он в нем останавливался. Эта знаменитость повсюду возила с собой собственного повара. Помнишь наши антресоли?
      – Да…
      – Там он расставил телохранителей. Они ходили по ним, как часовые, и смотрели вниз.
      – Кажется, он и умер здесь?
      – Ты будешь смеяться, но умер Капоне от сифилиса.
      – Ты ужасен.
      – Из песни слова не выкинешь! Капоне действительно умер от сифилиса. Известно, что здесь все-таки был застрелен человек – Томми Уолш по прозвищу Толстяк. Он являлся телохранителем другого гангстера, Арнольда Ротштайна. Случилось это в тысяча девятьсот двадцать девятом. Горничная даже показала мне дырку от пули, оставшуюся в стенке буфета.
      – Подходящее местечко для молодоженов! – с долей иронии восхитилась Гейли.
      – Эй, – запротестовал Брент, возмущенный ее насмешкой. – Я разве не предупреждал тебя, что это отель с привидениями?!
      – А я-то думала, что это отель с самым большим плавательным бассейном!
      – Точно, – шаловливо улыбнулся Брент. – И с привидениями.
      – Что? Бассейн с привидениями?
      – Отель! – рассмеялся Брент. Они лежали на животах, растянувшись на своем драконе. Брент положил подбородок на сжатый кулак, окунул пальцы свободной руки в воду, потом провел ими по щеке Гейли. – Самый большой бассейн и сонмища беспокойных духов.
      – Это потому, что здесь убили какого-то гангстера? Брент покачал головой и осторожно перевернулся на спину, а Гейли, приподнявшись на локтях, приготовилась слушать его.
      – Начало этому городу положил человек по имени Меррик. Он замыслил Коралл-Гейблс как некое подобие итальянской Венеции, а «Билтмор» построили исключительно для приема гостей, чтобы они приезжали сюда и завидовали богатству хозяина. В те дни это выглядело поистине очень роскошно. От побережья к постройкам вели каналы, пассажиры высаживались возле самой усадьбы прямо из гондол. Это было удивительное место, настоящий Эдем, где царит вечное лето. Но вдруг… бац!
      – Бац?
      – Вот именно, бац. Ураган. Он смел половину города. Искусственный берег банально смыло в море.
      – Какая жалость.
      – Затем наступили ужасные и безумные тридцатые годы.
      – Депрессия.
      – Угу. При которой процветали торговцы спиртными напитками, а уж гангстеры были настоящими королями. В Майами и окрестностях эти люди правили бал.
      – А потом? – спросила Гейли.
      – Затем – война.
      – Война? – У нее что-то оборвалось внутри. Она вдруг поняла, сколько оставалось важных вещей, которые они с Брентом ни разу не обсуждали вместе.
      – Вторая мировая. Тогда здесь устроили госпиталь для ветеранов. Для людей, пострадавших физически или духовно. Их было много, и они лежали прямо в коридорах. Мучились. Умирали.
      – Ты это выдумываешь?
      – Бог свидетель, я говорю чистейшую правду, и ничего кроме правды. После войны «Билтмор» долго находился в плачевнейшем состоянии, а в него толпами приезжали ученые с кучей приборов и оборудования для обнаружения привидений.
      – Ну и как? Нашли что-нибудь? Брент молча улыбнулся.
      – Я спрашиваю, они что-нибудь нашли? Он не выдержал и громко рассмеялся:
      – Не знаю, правда, я не знаю. Мне поведал это один из коридорных, а он не ручался за правдивость своего рассказа.
      – Ах ты, мошенник! – рассмеялась Гейли, брызнув на него водой.
      Брент поймал ее мокрую руку и попытался перевернуть супругу на спину, но плот опрокинулся, они с громким плеском ухнули в воду. Когда головы появились над поверхностью, их обладатели смеялись и отфыркивались. Брент попытался взобраться на плот, но Гейли стащила его обратно. Потом он отплатил ей тем же. Вдосталь наигравшись и нарезвившись, молодожены снова оседлали пластмассовое чудовище. Тяжело дыша, с налипшими на мокрый лоб прядями волос, Брент завершил свой рассказ:
      – Но здешняя прислуга твердо убеждена, что в этом месте полно всяких духов. То какая-то леди пробегает вон там, видишь, по узенькому балкончику? То какой-то мужчина выпрыгивает из окна и при этом страшно кричит.
      – Ты пытаешься запугать меня.
      – Нет! – улыбнулся Брент. – Все так и есть. В нашем бассейне, кстати, плавал этот, как его? Ну, Тарзан.
      – Тарзан?
      – Да, Джонни Вайсмюллер. Здесь он совершил головокружительный прыжок в воду, правда, ради этого трюка бассейн пришлось углубить и даже расширить. Так что сам Вайсмюллер окунал в эти воды драгоценное тело, и не один, а вместе с Истер Виллиамс. Они устраивали здесь удивительные водные представления. Со всей округи съезжались любопытные, чтобы посмотреть на аттракцион. Надеюсь, это тебе больше по вкусу?
      – А это правда?
      – Клянусь жизнью.
      – Тогда да. Значит, огромный отель с духами и привидениями?
      – Я бы сказал, огромный комплекс зданий с привидениями. Наверное, так будет точнее. Тебе нравится? – улыбнулся Брент.
      – Изумительно.
      Он рассмеялся и от удовольствия зажмурился.
      – Я знал. Кое-какая история здесь присутствует, хотя особой стариной она не отличается. К тому же отель значительно перестраивался.
      Гейли по достоинству оценила прекрасную гостиницу, где даже коридоры сияли роскошью: повсюду лежали дорогие персидские ковры, стояли копии античных статуй, перила лестниц украшали причудливые маски сказочных чудовищ. Она склонилась к Бренту и неожиданно поцеловала, мысленно поблагодарив за выбор отеля. Он в самом деле тщательно обдумывал, где им остановиться, пусть всего на две ночи, и выбрал не безликую современную гостиницу, а отель с богатой событиями историей, чтобы угодить молодой жене.
      Коснувшись губами его рта, она приподнялась и заглянула в глаза Брента. Они светились не то от внутреннего оживления, не то от бликов искрящейся под солнцем воды.
      – М-м? – промычал он.
      – М-м, – улыбнулась Гейли.
      – Хочешь подняться в номер?
      – Если ты не против.
      – А можно, я еще раз выпью шампанского из твоего пупка?
      – Ш-ш! – шикнула Гейли, быстро оглядываясь вокруг. В воскресенье бассейн не был переполнен, но вокруг резвилось довольно много ребятишек, игравших в воде с огромными надувными куклами.
      – Так как же?
      Гейли увидела официанта, везущего на тележке груду сервированных подносов с чем-то очень вкусным. До нее донеслись аппетитные запахи, соблазнительно защекотавшие ноздри.
      – Ты не хочешь поесть? Мы могли бы заказать обед прямо сюда, за один из столиков на краю бассейна.
      – Что? – Брент сурово нахмурился.
      – Я сказала…
      – Я прекрасно слышал, что ты сказала, и огорчен. Как?! Прошел лишь день после свадьбы, а ты предпочитаешь обед…
      Гейли предусмотрительно зажала ему рот ладонью.
      – Брент! – рассмеялась она. – Я забочусь о восстановлении сил.
      – Если поэтому, то я поддержу.
      Они заказали ленч. Гейли принесли салат с мелко нарезанными кусочками мяса. Откинувшись на спинку стула, Брент жевал традиционный чизбургер и неторопливо потягивал пиво, пока жена приканчивала второй бокал холодного чая. Он заметил, как она поглядывает на его горячий бутерброд, и усмехнулся:
      – Смотришь? Смотри, но не засматривайся, представляешь, что придется рисовать, если ты вернешься домой, прибавив фунтов двадцать?
      – Рубенсовского младенца, – не моргнув глазом ответила Гейли. – Помнится, и Боттичелли, и…
      – Но ты замужем за Мак-Келли, – вставил Брент.
      – Да уж. И не важно, за толстым ли, худым ли. Так?
      – В самую точку, – вальяжно согласился он и спросил: – Ты уже готова?
      – Да!
      После этого Брент подписал счет и они вернулись в отель.
      Гейли стояла на южном балконе и смотрела вниз с тринадцатого этажа то на линию побережья, то на бассейн. Вид открывался необычайно красивый. Солнце сияло, ветер овевал морской прохладой, газоны зеленели молодой травой. Она представить себе не могла большего счастья. Казалось, они очутились в собственном маленьком мире. Весь этаж целиком принадлежал им, и здесь было очаровательно: предметы обстановки, отделка покоев изысканны и роскошны, мастерски стилизованы под старину. Вдруг Гейли почувствовала приближение Брента.
      – Здесь замечательно, ты просто молодчина, – сказала она.
      – Спасибо. Она улыбнулась:
      – Немного напоминает «Сент-Регис» в Нью-Йорке.
      Брент обхватил ее вокруг талии:
      – А я вспомнил о «Розовой леди».
      – «Розовая леди»? Это что такое?
      – Другой отель. Они предлагают захватывающие водяные аттракционы, стереокино и зеркала на потолке. За такой номер полагается почасовая оплата.
      Гейли рассмеялась, поворачиваясь к мужу, а он подумал, как же ему нравится ее лицо в любом настроении. Ее лицо постоянно менялось. Она или смеялась, или недовольно хмурила брови, или сосредоточенно покусывала нижнюю губу, или смотрела ему в глаза с улыбкой, полной озорства и нескрываемого волнения.
      – Так, значит, почасовая оплата?
      – Так точно.
      – Ну-у!.. Ты бы разорился в «Розовой леди».
      – Правда?
      – Наверняка. – Она увела его с балкона и закрыла двери.
      Остановившись на антресоли и сбросив с себя полотенце, Гейли приподнялась на цыпочки и положила ладони на плечи супруга. Казалось, она вот-вот поцелует его в губы, но ничего подобного не случилось. Вместо этого она кончиком языка скользнула по шее Брента; потом, не отрываясь и медленно перекатываясь с мысков на полную стопу, провела мокрую полоску по груди и животу. Брент ощущал каждый дюйм этого возбуждающего пути и наслаждался каждым мгновением, не торопя жену, лишь едва прикасаясь к ее плечам.
      Гейли грациозно опустилась на колени и запустила пальцы под резинку его плавок. Она несколько раз провела под самым их краем, а потом решительным движением стянула досадный эластик.
      Освобожденный член выскочил из-под ткани, как древко победоносного знамени. Гейли тихонько охнула, гордясь собственной доблестью, и услышала нежный шепот у себя над ухом. Она продолжала ласково трогать его, играть с ним и нежить его, прилагая все свое умение. Через некоторое время она услышала жуткое рычание и беззвучно рассмеялась от удовольствия. В тот же миг она очутилась спиной на ковре, в стальных объятиях Брента, напоминавшего в эту минуту пещерного человека.
      – Ты сейчас все разгромишь и переломаешь! – попыталась поддразнить его Гейли, но Брент ничего не слышал, а может, не хотел отвлекаться. Предупреждение было явно излишним, потому что перекрытия антресолей оказались надежными. Но учитывая, с каким ожесточением Брент раскачивал их, Гейли порадовалась, что догадалась прикрыть окна. Она улыбнулась, обняла плечи мужа, и ее тихий крик в острейший момент близости был заботливо пойман горячими губами Брента.
      Они достигли оргазма одновременно и остались на полу, обессиленные, не выпускающие друг друга из объятий. Через некоторое время Брент сумел подняться, прошел на кухню, чтобы достать из холодильника бутылку шампанского, ломоть брийе, кусочек камамбера, коробочку «Деревенских крекеров». Когда он вернулся с трофеями, они уселись на диванные подушки, брошенные на пол, и Гейли принялась кормить Брента крекерами. Он пытался открыть бутылку. Наконец шампанское громко выстрелило, и брызги расплескались вокруг. А когда оба наелись и муж полностью переключился на шампанское, Гейли начала возражать, смеясь напомнила, что они пришли в номер не ради того, чтобы напиться. Брент нарочно встряхнул бутылку, чтобы снова облить жену шампанским. Закончилось все ее веселым визгом и бегством в спальню. Муж пришел следом, и они долго, до изнеможения, любили друг друга, а он слизывал капли вина с тела супруги… При этом с таких мест, куда – она была твердо уверена – шампанское никак не могло попасть.
      В десять часов вечера они все-таки решили встать, помыться и поужинать. Ели они в чудесной столовой, сидя по обеим сторонам большого, накрытого белой скатертью и украшенного свечами стола. После ужина пошли прогуляться под луной и к полуночи снова вернулись в номер. Любой посмотревший на них без труда понял бы, что перед ним новобрачная пара. Об этом говорил их вид, мечтательно-счастливый. Спешить им было некуда. Жизнь струилась медленным сладким потоком, и они плыли в нем, бездумно предаваясь течению.
      Они снова лежали вместе, усталые, не в силах отодвинуться друг от друга, и засыпали. Сон был темным и сладким. Раньше Гейли не подозревала, что во сне можно мечтать, но сегодня получила возможность убедиться в этом.
      Все началось мягко, красиво и приятно. Она находилась в королевстве, о котором недавно мечтала наяву – в стране, где царили влюбленные и новобрачные. Настоящий мир отступил, обыкновенность растворилась и смешалась с фантазией. В привидевшейся стране сегодня поместилось лишь два человека. Их словно обступила стена, в кольце которой оставались только мужчина и женщина. И желание. Сладкое, непреодолимое и ничем не прикрытое.
      Она взбивала ложе из чистейших облаков, взбивала и улыбалась, сладострастно изгибая губы, потому что знала… Знала, что суженый вот-вот придет и они возлягут на облака. Прошло уже много, очень много времени с тех пор, когда они в последний раз были вместе. Ей пришлось долго тосковать, но ее не покидала уверенность, что они снова увидятся. А нынче предчувствие окрепло, и она позволила себе пробудить ощущения, столь бережно хранимые в сокровенном уголке сердца. Она узнала скольжение тумана по обнаженной коже, по груди, узнала прикосновение мягкого облака к босым ступням и тепло распущенных по спине волос.
      Он шел к ней, постепенно появляясь из плотной дымки. Загорелый, могучий, с выступающими мускулами, жилистый, подтянутый и прекрасный. Уверенно, твердым шагом он приблизился к ней. Его обнаженное тело ласкали серебристо-серые облака, и ей захотелось броситься навстречу. В любой момент они могли соединиться, прикоснуться друг к другу.
      Она побежала сквозь серую дымку, совершенно отчетливо видя любимого, несмотря на густой туман. Это был он. Ошибки быть не могло. Но приблизившись, она остановилась в смущении. Что-то не так. Это, конечно, он… Только какой-то иной. Но в чем заключалось отличие, невозможно было объяснить.
      Он звал ее, протягивал руки, а супруга колебалась. Он вновь окликнул ее, неразборчиво произнеся ее имя, но она узнала его голос, низкий, глубокий, вибрирующий. Наконец они обнялись, и она сразу забыла, что в нем казалось странным.
      Они почти отчаянно прильнули друг к другу, он накрыл губами ее рот, стал торопливо и жадно гладить ее руками. Это длилось очень долго… И было чуть болезненно, но она не обращала внимания на боль, потому что испытывала такую же страсть. Ей нравилось ощущать крепкое, горячее тело рядом. Они целовались, целовались и целовались.
      Внезапно появился дядюшка Хик. Он молча встал поблизости и принялся наблюдать за влюбленными. Гейли понимала, что он смотрит на их обнаженные фигуры, слившиеся в нежных объятиях, но ее это не взволновало и не смутило.
      – Война, – сказал дядя Хик. – На войне случается масса трагедий.
      Гейли по-прежнему игнорировала его, потому что в этот миг Брент осторожно укладывал ее на ложе из облаков. Его горячие поцелуи ощущались теперь на груди, а рука – на внутренней поверхности бедра. Она запрокинула голову, чтобы сказать старику, что они рады ему будут у себя дома, но здесь, на облаках, ему следует оставить их в покое.
      Дядюшка Хик исчез. Остался лишь его старческий голос: «Война. На войне бывает много трагедий, милая леди. Ваш муж мог бы рассказать об этом. Спросите Брента. Спросите Брента».
      Он тем временем посасывал ее грудь, прижимаясь твердым горячим членом к ее лону. Она запустила пальцы ему в волосы, чтобы приподнять его голову, заглянуть в лицо и поцеловать в губы.
      Но тут же в ужасе закричала. Это не Брент! Она занималась любовью с трупом, покрытым разлагающейся кожей, под которой проступал злобно оскалившийся череп. Волосы, за которые она взялась, остались в горсти, и она не сумела даже бросить их. От лица отвалился кусок сгнившей кожи, и из-под него показалась кость. Когда неожиданно труп заговорил, то в голосе его прозвучала лютая ненависть:
      – Я так ждал тебя. Я ждал тебя всю жизнь. Ее ответом стал отчаянный, леденящий кровь крик. С этим криком туман заклубился, призрак исчез, она тоже, а остались только мрак и неестественный, кошмарный звук ее голоса.
      – Гейли! Гейли! Черт побери, Гейли, проснись же! Звук стих. Она увидела, что сидит на кровати, в темноте спальни, и только лунный свет едва пробивается сквозь толстые занавески. Брент крепко обнимал ее и тряс что есть мочи.
      Она ничего не соображала, помнила только, что спала и видела во сне что-то ужасное.
      – Гейли! – в раздражении повторил Брент.
      – Я проснулась. – Она едва нашла силы ответить.
      – Что это все значит, черт побери?
      – Не… не знаю. Я видела кошмарный сон.
      – О чем?
      – Не помню.
      – Ты проснулась секунду назад, вопя от ужаса, а говоришь, что ничего не помнишь?
      – Прости, но это так, я не помню.
      Брент отпустил жену и, поднявшись рывком с постели, бесшумно прошел к окну. Она смотрела на него сквозь темноту, но ясно различала характерные очертания высокой и могучей фигуры. Ей захотелось подойти к нему, но отчего-то было немного страшно, потому Гейли ждала, когда он вернется и ее обнимет. Но Брент не возвращался. Он стоял и молча смотрел в ночь. Она облизнула губы, и вопрос ее, наверное, прозвучал очень глупо:
      – Что… Что случилось?
      С минуту Брент молчал, а потом почти взорвался:
      – Да ты же исколошматила меня!
      Она бы рассмеялась, если бы Брент не был так огорчен, а обстановка хоть каплю располагала к веселью.
      – Прости.
      – Я еще удивляюсь, как в номер не сбежались соседи снизу и сверху, а кто-нибудь не вызвал полицию. Это походило на то, будто я убиваю тебя каким-то изощренным и мучительным способом.
      – Брент, пожалуйста, прости.
      Он некоторое время хранил молчание. Она тоже. Молчание задевало Гейли: Брент, кажется, решил не брать во внимание, что она огорчена. Какая ему разница, что за чушь ей приснилась?! Гейли громко зашмыгала носом. Не исключено, в этом была капелька притворства – женского притворства, так выручающего в трудных ситуациях, – но он оказался так далеко в эту минуту, а ей так хотелось снова обнять его.
      – Брент, прошу тебя, пожалуйста… Ты же сам виноват!
      – Я виноват?!
      – Вспомни. Кто целый день внушал, что это место напичкано привидениями?
      Гейли подозревала, что сон никак не был связан с отелем, но с помощью невинного лукавства она надеялась поскорее вернуть к себе Брента и очутиться в его уютных объятиях. Между ними существовало какое-то необъяснимое волшебное влечение, будто тысячи тончайших паутинок связывали их тела и души. Они любили гораздо крепче, чем вообще могут любить друг друга люди. Гейли не хотелось, чтобы хоть одна из невидимых паутинок порвалась. Она мечтала обожать его каждой клеточкой собственного существа, даже тогда, когда она станет восьмидесятилетней сморщенной старухой, а их правнуки будут копошиться вокруг, влезая к ним на колени.
      Брент еще немного постоял у окна, потом, глубоко и протяжно вздохнув, подошел к постели и присел в ногах у жены:
      – Ты совсем ничегошеньки не помнишь? Она утвердительно покачала головой:
      – Только то, что была страшно напугана.
      Брент открыл ей объятия, и Гейли с готовностью прижалась к груди, крепко обвив шею руками.
      – Ай! Погоди! – внезапно вскрикнул он. Гейли слегка отстранилась от него и попыталась при слабом свете луны заглянуть ему в глаза. Брент сморщился от боли. – Мои раны! Миссис Мак-Келли, вы дрались, кусались и пинались. Но безобразнее всего – вы царапались, мэм.
      – Ой, Брент! – Она испуганно отпрянула и охнула, увидев глубокие темные полосы царапин на груди. – Что? Это все я наделала?
      – Ты, кто ж еще?
      – Ой, Брент, прости меня ради Бога!
      – Ничего, здесь заживет, – озадаченно сказал он. – Лишь бы все остальное не пострадало. Все-таки медовый месяц, понимаешь, ты, разбойница?
      Она рассмеялась, понимая, что хотя Брент не придумал болячки, но слегка поддразнивает ее.
      – Обещаю лично зализать твои раны.
      – Да? Правда? – Брент выжидательно откинулся назад.
      – Не сойти мне с этого места! – Гейли незамедлительно выполнила обещание. Потом она склонилась над его грудью и поцеловала царапины, щекоча плечи Брента рассыпавшимися шелковистыми волосами.
      – Но я не говорил, что это необходимо сделать сей же момент, – хрипловато выговорил он.
      – Не люблю пустой болтовни.
      Брент лег, закинув руки за голову, а Гейли продолжила выполнять роль врачевателя.
      Он искренне желал забыть о происшедшем, но не мог. Поймал жену за плечи и привлек к себе, серьезно заглядывая ей в глаза:
      – Помнишь тот, другой сон, еще дома?
      – Что? – Взгляд ее потух, а потом она недовольно ответила: – Да. Только это все уже быльем поросло. С чего ты вспомнил?
      – Думаю, надо что-то делать.
      – Да ты что? – неподдельно изумилась Гейли. – Брент, у меня всего лишь глупый ночной кошмар. С кем этого не бывает?!
      «Но не до такой же степени», – подумал он, а вслух ответил:
      – Гейли, дома был кошмар, во время свадьбы ты упала в обморок, а сегодня вновь кошмар.
      – Я уже говорила, – резко ответила жена. – Вполне вероятно, что это случилось по твоей вине. Ты пичкал меня весь день ужасами про привидения и гангстеров. – В ответ Брент только вздохнул и прижал к груди ее голову, но она уперлась кулаками и не дала себя уложить. – Брент.
      – А?
      – Честно, ничего не случилось. Клянусь, я в своем уме и никогда еще в жизни не была так счастлива. Психиатр мне не нужен.
      Брент помолчал, а потом – Гейли ощутила это – пожал плечами:
      – Я тоже не слишком верю в психиатров. Естественно, я волнуюсь, потому что люблю тебя. Мне не нравится, когда ты такая. А еще, – он улыбнулся и взъерошил волосы Гейли, – мне вовсе не хочется, чтобы собственная жена выпустила мне кишки, пока я сплю.
      – Ты страшно преувеличиваешь опасность! – сказала Гейли.
      – Нет, нет. Совсем чуть-чуть.
      – Хорошо. Но я же честно пыталась зализать твои раны.
      – Согласен. Пожалуй, позволю тебе закончить это.
      – Как любезно с вашей стороны, мистер Мак-Келли.
      – Как ты сказала? Любезно? Вот именно, но я все-таки решил удостоить тебя этой чести. Приступай.
      Гейли начала смеяться, но очень скоро они пережили самые упоительные моменты близости. Одновременно касаясь друг друга, ласкаясь языками и губами, слаженно двигаясь, они вместе много раз добирались до вершины сладострастия и снова и снова начинали от самого подножия. Когда они насытились и, уютно обнявшись, затихли, на улице занималась заря. Гейли погладила щеку Брента.
      – Неужели так будет всегда? – спросила она. Он смахнул с ее щеки прядку волос.
      – Не думаю, скорее всего со временем мы немного сбавим обороты. – Гейли почувствовала, как он пожал плечами. – Но едва ли когда-нибудь я перестану желать твоих прикосновений, твоей ласки.
      Она улыбнулась и, по-детски свернувшись клубочком, прошептала, как сильно любит его. Брент долго молчал, и Гейли уже решила, что он спит, но вдруг раздался его голос: