Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Влюбленный мятежник

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Грэм Хизер / Влюбленный мятежник - Чтение (Весь текст)
Автор: Грэм Хизер
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Хизер Грэм

Влюбленный мятежник

ПРОЛОГ

Не предай свое сердце

— Аманда!

Дверь в спальню распахнулась, и в этот момент с моря донесся отдаленный грохот пушечного выстрела. Просыпаясь на ходу, Аманда вскочила с постели и кинулась к высоким окнам. В гавани стояли корабли, на них реяли британские флаги.

Даниелла, ее служанка, встала рядом. Вновь выстрелила пушка.

Аманда заметила над морем черное облако взрыва.

— Это лорд Данмор! Он стреляет по нашему дому! — воскликнула, задыхаясь, Аманда. Обернувшись, она встретила осуждающий взгляд темных глаз Даниеллы.

— Ох, ваше сиятельство, он явился отомстить, несмотря на все то, что вы ему предложили. При резких сливах Даниеллы глаза Аманды сверкнули, ярость наполнила ее сердце. Ведь она выполнила все без исключения условия, принятые ею в сделке с королевским губернатором, а он снова угрожает Камерон-Холлу. Бежав из Уильямсберга, он принялся мстить с моря, разрушив почти все побережье! И вот теперь появился здесь.

Страх сжал ее сердце Он знал! Он знал об оружии и порохе, которые привезли на склад. Он знал. Но это не она сообщила ему. Она бы никогда не пошла на такое. Ее уже нечем было запугать, она не смогла бы совершить подобное..

По крайней мере теперь. Только не против Эрика

— Аманда!

— Тес! Я должна действовать быстро.

Аманда кинулась к платяному шкафу.

— Помоги мне! — отрывисто бросила она Даниелле.

Выскользнув из пеньюара, она дрожащими пальцами пыталась зашнуровать корсет.

Даниелла пришла на помощь своей госпоже.

— Что вы собираетесь делать?

— Отправить слуг и рабов в лес. А сама выйду на переговоры с Данмором.

— А если с ним ваш отец? Или лорд Тэрритон?

— О дьявол! — вырвалось у нее Такие выражения совсем не подобали благородной даме, но события последних двух лет сделали из Аманды совершенно другую женщину, совсем непохожую на леди.

Прежде чем Даниелла успела ответить, Аманда остановила ее повелительным взглядом:

— Помолчи, мне надо сосредоточиться.

— Вам надо было подумать о последствиях раньше, миледи, до того как вы взялись играть роль шпионки! — горестно воскликнула Даниелла.

— Довольно, мадемуазель! — оборвала служанку Аманда.

Она выбрала блузку, нижнюю юбку и, поспешно надев их, стала натягивать чулки, путаясь в подвязках. Бросив взгляд на свою кровать, она невольно поежилась что ее ожидает? Что она натворила? Молиться ли ей теперь за победу англичан или желать им поражения?

Аманда не знала, что и думать.

— Мои туфли, — пробормотала она, скользнув в черные кожаные башмачки с хрустальными пряжками. — Ну, Даниелла… — начала она, но не закончила В дверях спальни появился британский офицер, лорд Роберт Тэрритон. Аманда поняла, что он помчался сюда, как только началась атака с моря.

— Здравствуй, Аманда. — Он помолчал, оглядев ее с ног до головы, затем усмехнулся:

— О, миледи! Что за вид? Долго же мне пришлось ждать, чтобы поймать тебя.

— Ты не можешь сделать этого, — бесстрастно, с презрением ответила она.

Аманда стояла, настороженно наблюдая за Робертом Тэрритоном.

Он был хорош собой, белокурый, со светлыми глазами на красивом лице с тонкими чертами. Когда-то она считала его самым красивым мужчиной на свете, но потом стала замечать чрезмерную опытность в его улыбке, которая портила прекрасные черты, придавая им выражение жестокости.

К сожалению, она слишком поздно обнаружила истинную сущность этого человека.

— Мы приехали за тобой, — произнес он.

Ее сердце в ужасе затрепетало.

— Я с вами не поеду.

— Как? Высокородная леди вдруг решила связать свою судьбу с мятежниками? Не глупи. Говорят, Камерон знает, что ты предупредила нас. Будь благоразумна! Вряд ли он будет так же обходителен с тобой, как я. — Все это он произнес быстро, входя в комнату.

Он взглядом вкинул элегантную кровать, гардероб, инкрустированные столики, благородную высоту окон, и его челюсти сжались сильнее, словно от сдерживаемой ярости.

— Эрик знает! — У нее вдруг перехватило дыхание. — Но я не предавала…

— Мадам, это сделали вы. Мы здесь. И я действительно пришел за вами! — воскликнул он с внезапной яростью.

У Аманды пересохло в горле, когда он бросился к ней. Даниелла попыталась преградить ему путь, но он грубо оттолкнул старую служанку. Через мгновение он уже был рядом с Амандой Она попыталась сопротивляться, впившись ногтями ему в щеку. Но Тэрритон лишь расхохотался и, поймав за пальцы, грубо вывернул ей руку.

— Не стоит играть в ваши игры. Принцесса. Вы позвали, и вот; я здесь!

— Нет! — задыхаясь от ужаса», воскликнула она. Ее предали.

Она знала, что оружие было спрятано в доках, но она больше не была Принцессой Она никому не проговорилась Молодая женщина продолжала яростно вырываться, но он крепко держал ее. Бездыханная Даниелла лежала на полу.

— Ты убил ее! — закричала Аманда, пытаясь высвободиться из железных рук. — Боже! Как я ненавижу, как презираю тебя…

— Старуха не помрет. Пойдем. И предупреди своих людей, чтобы покинули комнаты. Мы поджигаем дом.

— Я ни за что не пойду с… — начала было Аманда. И тут до нее дошел смысл его слов. «Мы поджигаем дом. Поджигаем дом. Камерон-Холл». — Нет! — В яростном порыве она вновь бросилась на него, царапая ненавистное лицо. По его щеке заструилась кровь. Сейчас она боролась за свой дом, за стены, которые вдруг стали так отчаянно дороги ей.

— Нет, вы не можете сжечь поместье, не смеете…

Он перехватил ее пальцы; лицо стало совсем белым, только алели царапины, оставленные ее ногтями.

— Я обязан сжечь дом, — сказал он. — Однако…

— Однако что? — Она вскинула голову.

— Выйдите отсюда вместе со мной. Поднимитесь добровольно на борт «Леди Джейн», кстати, захваченного нами корабля вашего мужа, и я сделаю так, что огонь будет слабым, и слуги успеют вернуться и быстро его погасить.

Она в мучительном сомнении вглядывалась в него, лихорадочно соображая. И поняла, что у нее нет выбора. Он может потащить ее силой, невзирая на сопротивление и крики.

— Я пойду, — сказала она, пытаясь сдержать слезы, готовые хлынуть из глаз. Они не могут сжечь дом! Они не посмеют. Она старалась держаться как можно дальше от англичанина, прижимавшего Платок к лицу и подталкивавшего ее вперед.

На лестнице толпились слуги. Аманда с трудом сглотнула и обвела взглядом их всех: Пьера, Маргарет, Реми, Кэссиди.

— Вы все должны как можно быстрее выйти отсюда. Они собираются сжечь дом.

— Посмотрите на нее! Посмотрите на эту стерву тори! — закричала Маргарет.

Лицо Аманды стало пепельно-серым. Роберт шагнул вперед, намереваясь ударить женщину.

— Нет! — запрещающе крикнула Аманда.

Он обернулся к ней, улыбаясь, и предложил руку:

— Принцесса?

Закусив губу, она оперлась на его руку и, не оглядываясь, стала спускаться вниз по лестнице. Реми плюнул ей вслед, но она только сильнее выпрямилась и не проронила ни слова. Она ведь тори. Это правда. У двери Аманда обернулась последний раз, крикнула:

— Уходите! Пожалуйста, уходите! Они…

— Этот дом — гнездо подлого заговора против помазанника Божия, короля Англии! Покиньте его или сгорите вместе с ним! — прокричал Роберт, увлекая Аманду за собой.

На крыльце он остановился и сказал что-то одному из своих офицеров. Молодой человек с плотоядной ухмылкой посмотрел на Аманду, затем кивнул своему командиру.

— Дом останется цел, но доки мы уничтожим, — объявил Роберт.

Она уже чувствовала запах гари. Пылало одно из табачных хранилищ. Когда огонь доберется до складов с порохом, здесь повсюду будут греметь взрывы.

Роберт потащил ее к своей лошади. Солнце ярко светило, птицы щебетали в небесах. Зеленел сочной травой склон холма. Но свежий ветерок с реки был отравлен горьким запахом дыма. Далеко внизу Аманда увидела лорда Даймора, уже высадившегося на берег, и его людей, сновавших между своими кораблями и «Леди Джейн», которая стояла на якоре у доков.

— Садитесь скорее, мадам. Мы поедем верхом, — прошептал Роберт ей на ухо.

Аманду замутило. Она с трудом могла себе сейчас представить, что когда-то любила этого человека. Сердито отстранившись, она взобралась на серого в яблоках жеребца. Позади нее уселся лорд Тэрритон.

Секунду спустя они уже мчались в направлений доков. Ее руки были холодны, но еще более сильный холод сковывал ее сердце. Она впала в какое-то оцепенение.

Но вот Роберт остановил жеребца и спустил Аманду на землю.

Внезапно над рекой грянул пушечный выстрел. Люди в форме офицеров британского флота, суетившиеся вокруг «Леди Джейн», готовя корабль к отплытию, разом повернулись на звук выстрела, пытаясь определить, откуда их атакуют.

— Черт побери! — выругался Роберт.

Пораженная, Аманда смотрела на реку. Тай появились корабли.

Корабли без флагов британской короны.

— Это он! — едва, смогла выдохнуть Аманда. Но он же должен быть в Нью-Йорке или в Нью-Джерси! Далеко-далеко отсюда.

— Да, он явился. Но интересно, что он предпримет, когда обнаружит тебя? Повесит? Принцесса, вам стоит молиться, чтобы победа была на нашей стороне. Идемте!

Роберт обхватил ее рукой за талию, почти подняв в воздух. Аманде показалось, что она ни разу не коснулась земли, пока они не достигли «Леди Джейн», уже готовой к отплытию. Они взбежали по трапу и оказались на борту.

Капитан Дженнингс, один из людей лорда Данмора, поклонился ей с извиняющимся видом:

— Нас атакуют, но не бойтесь, ваше сиятельство, я доставлю вас к лорду Данмору, после чего вы благополучно отбудете в Англию!

Глаза Аманды наполнились слезами. Когда-то она мечтала услышать подобные слова. Теперь же у нее просто не было выбора. Ее мечты сгорели в пламени, охватившем эту землю.

Камерон-Холл останется невредим. Для нее же все закончилось с того момента, когда англичане нагрянули в поисках оружий, спрятанного на складах в доках. Теперь ей уже никто не поверит.

Рядом с кораблем взорвался снаряд. Кто-то закричал, раненный стальным осколком. Бой разгорался, а они еще даже не вышли в открытые воды.

Молодой капитан бросился на нос корабля и поднес к глазам подзорную трубу.

— Чтоб мне пропасть, этим кораблем командует Камерон! Канониры, к орудиям! Сержант, командуйте «огонь»!

Роберт схватил Аманду за руку и поспешно увлек на корму, где возвышалась просторная капитанская каюта. Из нее открывался великолепный вид на море. Рывком отворив дверь, англичанин втолкнул ее внутрь и, войдя следом, запер дверь за собой. Его глаза горели. Он был возбужден, явно предвкушая победу.

— Он умрет, Аманда. Я клянусь!

Ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. За бортом вновь громыхнула пушка, и даже в каюту, где они стояли, проникли клубы черного порохового дыма.

— Тебе никогда не убить его! — воскликнула она.

— Клянусь, я сделаю это! — В два шага он оказался подле Аманды. Ту передернуло, когда он схватил ее за плечи. — Я прикончу его. И еще не успеет остыть его тело, а ты уже будешь, обнаженная, извиваться подо мной! — Она попыталась вырваться, но он лишь рассмеялся:

— Молитесь всем святым, леди, чтобы было именно так, ибо он знает о вашем предательстве. Уж он-то убьет вас обязательно!

Аманда изо всех сил ударила его коленом в пах. Он отшатнулся.

Молодая женщина прижалась к стене, готовая бороться. Но тут дверь распахнулась, и в каюту вбежал офицер в форме шотландских горных стрелков.

— Лорд Тэрритон! Милорд, вы нужны наверху. Миледи! Лейтенант Патрик Макдугал, к вашим услугам. Готов защищать вас не щадя жизни!

Скрежеща зубами от боли, Роберт бросил на Аманду злобный взгляд. Но солдатское чувство долга взяло верх, и он, отложив на время расплату, выбежал из каюты. Шотландец кивнул Аманде, вышел и закрыл за собой дверь, став подле на страже Вновь раздавшийся грохот артиллерийской канонады заставил молодую женщину зажать уши ладонями.

Они все умрут.

Подбежав к задрапированным бархатными портьерами окнам, она выглянула наружу. Корабль под названием «Родная земля» почти навис над капитанской каютой. Он надвигался, весь ощетинившись абордажными крюками; люди с него прыгали на палубу «Леди Джейн». На корабль Эрика. Корабль, захваченный англичанами… А она на его борту. Он ни за что не поверит в ее невиновность.

С горестным восклицанием она вскочила на ноги, полная решимости не допустить непоправимого. Они не могли еще отплыть далеко от берега. Ей надо добраться до пристани, оказаться подальше от всех.

Роберт, несомненно, обманет ее. Он и не подумает везти ее к лорду Данмору и отпускать потом в Англию.

А Эрик… Он убьет ее.

Она поспешила к выходу из каюты, снаружи; доносился звон скрещиваемых клинков. Аманда распахнула дверь и застыла в ужасе от открывшейся ее взору картины.

Бой перешел в рукопашную схватку не на жизнь, а на смерть.

Стоя в дверном проеме, Аманда увидела, как рухнул мертвым на палубу капитан, пронзенный шпагой. Аманде пришлось отступить в сторону: к ее ногам упали как подкошенные двое солдат, наносивших друг другу удары кулаками. Она чуть не поскользнулась в луже крови, натекшей из перерезанного горла бородатого английского пехотинца в красном, мундире. И тут Аманда с замирающим сердцем увидела Эрика.

Он сошелся в яростном поединке с Робертом на носу «Леди Джейн».

Оба были отличными фехтовальщиками, но все же мало кто мог сравниться с Эриком Камероном в быстроте и искусстве владения стальным клинком. Он внезапно бросился в атаку, заставив Роберта отступить, сталь его шпаги засверкала на солнце. Он был неотразим и грозен провоцировал Роберта на беспорядочные яростные удары, поддразнивал соперника, нанося тому внезапные уколы в горло острием шпаги Держа левую руку за спиной, он сделал новый выпад, стремительный и изящный, и… вынудил лорда Тэрритона бросить оружие.

— Черт возьми! Кто-нибудь, Задержите этого человека! — закричал Роберт.

Пятеро моряков Данмора откликнулись на призыв Тэрритона о помощи и бросились к ним. Это были достойные противники.

Держа руку на горле, Аманда следила за боем, тихо вскрикивая при каждом ударе. Не сознавая, что делает, молодая женщина нагнулась и подняла с палубы шпагу.

Роберт Тэрритон бросился наутек. Аманда видела, как он кинулся к вантам у центральной мачты и прыгнул в море.

— Ого! И вы участвуете в схватке?

Веселый молодой солдат с окровавленным плечом, в штанах из оленьей кожи, какие обычно носят в западных графствах, стоял перед ней. Она опустила глаза и только тут обнаружила, что держит в руке шпагу со следами крови. Подобного кровопролития она еще не видела.

Война всегда была где-то вдалеке, новости о сражениях приходили в победных реляциях, и в них не упоминалось о том, как кричат умирающие. Она покачала головой, а солдат вдруг стал серьезным:

— Мадам, если вы собираетесь сражаться, я приму вызов!

— Принцесса! — крикнул кто-то. — Женщина, должно быть, и есть Принцесса!

В ужасе Аманда сжала рукоять шпаги. Она не хотела убивать этого парня, но и не собиралась умирать здесь, на палубе «Леди Джейн».

— Нет, я не хочу драться, но и не сдамся! — воскликнула она, взмахнув шпагой перед собой, и солдату пришлось отступить. Аманда тут же повернулась и побежала обратно к капитанской каюте. Повстанцы бросились за ней.

Задыхаясь, она вбежала в каюту и захлопнула за собой дверь. Ее шотландец бросился навстречу врагу, сжимая заряженное кремневое ружье. Но выстрелить он так и не успел. Шпага пронзила его грудь, и шотландец рухнул к ногам Аманды.

— О Боже, нет! — воскликнула она, упав на колени рядом с ним и пытаясь зажать ему рану.

Шум на палубе стих, и Аманда поняла, что все кончено.

Едва прекратилась пальба, как дверь в капитанскую каюту с треском распахнулась, едва не разлетевшись на тысячи щепок.

В дверном проеме стоял мужчина, необычайно высокий, широкоплечий. Он замер на пороге, и даже на расстоянии Аманда почувствовала исходившую от него ярость, ощутила напряжение, сгустившееся в воздухе.

У Аманды Пересохло во рту. Она не знала, то ли радоваться тому, что он остался жив, то ли проклинать за то, что он, не погиб.

Она не вскрикнула, не произнесла ни слова Лишь подняла на вошедшего глаза, все еще стоя на коленях перед лейтенантом Макдугалом и тщетно пытаясь остановить кровь, льющуюся из раны в его груди Макдугал был мертв Она больше ничего не могла для него сделать.

Ей же предстояло объяснение с человеком, стоявшим в дверях.

Аманда схватила ружье лейтенанта и, пошатываясь, поднялась с колен, с трудом удерживая тяжелое, неудобное ружье. Макдугал больше ничем не мог ей помочь, а она, как никогда, нуждалась сейчас в защите Хотя она была преисполнена решимости драться, ее пробрала дрожь, а сердце судорожно сжалось в груди от его пронзительного, тяжелого взгляда.

Камерон. Лорд Эрик Камерон. Или теперь уже генерал-майор лорд Камерон, подумала она, еле сдерживая рыдания.

— Эрик! — выдохнула она его имя — Принцесса! — отозвался тот. Его голос был низким и хриплым; от этого голоса холодок пробежал по спине Аманды. Не спуская с нее глаз, он вытащил из-за обшлага сюртука носовой платок и начисто протер лезвие шпаги, затем вдел оружие в ножны на бедре. — Как занятно встретить вас здесь, — произнес он — Вы, миледи, должны были заботиться о домашнем очаге А я, как адъютант Джорджа Вашингтона по особым поручениям, должен был находиться рядом с ним.

Но как я мог оставаться на своем посту, если получил срочную депешу от генерал-бригадира Льюиса, командующего виргинским ополчением, с предупреждением, что наше оружие и мой собственный дом в опасности. Что нас всех предали.

— Эрик!

— Лорд Данмор, благородный губернатор Виргинии, который ныне опустошает ее побережье, был выбит из Уильямсберга летом 1775 года, но, как вам хорошо известно, Принцесса, он ушел в море и на корабле его величества «Фови» обрушился на прибрежные города, разоряя их во имя короля Почему-то он всегда слишком точно знал, что происходит на берегу Позднее, в день празднования Нового года, он сровнял с землей Норфолк пушками своего флота и продолжил рыскать по побережью, угрожая теперь моему собственному дому.

— Если ты выслушаешь меня…

— Нет, Аманда Я слишком долго слушал тебя Я продолжал верить, что чувство чести заставит тебя молчать, несмотря на то что нам не удалось склонить тебя на свою сторону. Теперь-то я знаю всю правду, — произнес он с подозрительной кротостью, но это не обмануло Аманду — Опусти ружье, — спокойно потребовал он.

Ее охватил смертельный ужас. Она выбрала свой путь. Хотя она и не совершала предательства, в котором он ее подозревал, но все же до сих пор принадлежала к другому лагерю в этой войне Аманда высоко подняла голову, стараясь не выдать страха Когда-то это напоминало игру наподобие шахмат Шах и снова шах Но даже когда она играла и он позволял ей добиваться определенного преимущества, от него все равно исходила угроза Ведь Эрик сказал как-то: она поплатится, если он когда-нибудь узнает, что она предает его.

И вот теперь ее поймали на том, чего она не совершала!

Он стоял здесь, такой сильный, такой непреклонный Дым и туман, застигавшие палубу, постепенна рассеивались, и его черты становились видны все отчетливее. Белые рейтузы плотно облегали мощные мускулистые ноги, темно-синий сюртук с эполетами подчеркивал ширину плеч Эрик был в перчатках, но она и так прекрасно помнила его руки Помнила их нежность, их силу.

Его гипнотический взгляд удерживал ее на месте. Этот завораживающий, неотразимый взгляд. Сине-стальные, с серебристым отливом глаза смотрели на нее с таким яростным выражением, что она почти забыла, что сжимает в руках заряженное ружье. Аманда едва удерживала громоздкое оружие, но не хотела, чтобы он заметил это. Она не может уступить, она никогда не сдастся.

Ей хотелось заплакать. Она отчаянно желала напомнить ему, что никогда не предавала свою родину — Англию, но он был взбешен не ее привязанностью, а тем, что, как он считал, она совершила.

— В случившемся нет моей вины! — горячо воскликнула она.

Его бровь удивленно выгнулась.

— Вы невиновны, Принцесса?

— Говорю тебе…

— Нет, послушайте меня, миледи, я отлично знаю, что вы британская шпионка, небезызвестная Принцесса, поскольку сам частенько подпитывал вас дезинформацией, которая благополучно попадала в руки Данмору. Все это время вы предавали меня.

Она тряхнула головой, сглотнув комок, подкативший к горлу. Камерон говорил бесстрастно. Но огонь, бушевавший за его показным спокойствием, поселил ужас в ее сердце. Она никогда еще не видела его таким.

Когда она отвергала его, он был настойчив и терпелив. Когда она была холодна, он весь пылал. Он всегда был рядом с ней и для нее, несмотря на любые скандальные разоблачения, о которых узнавал. Он всегда был рядом, отважный рыцарь, готовый биться за нее не на жизнь, а насмерть. А она боялась отдать свое сердце Эрику Камерону.

И теперь, вовлеченная в этот отчаянный водоворот любви и страстей, она воистину потеряла себя. Единственное, что осталось, — это страстное стремление уцепиться хоть за какое-то подобие достоинства и чести. Ей придется быть сильной, понадобится вспомнить искусство сопротивляться.

К тому же ужасно было сознавать, что она должна ловчить и хитрить вопреки здравому смыслу в этой борьбе. Сегодня он, как никогда, казался воплощением силы, стоял, заполнив дверной проем, в своих ботфортах и треуголке с кокардой, подчеркивавшей твердые и красивые черты. Волосы заплетены в косичку, но без следа пудры. Он стоял в уверенной и одновременно угрожающей позе, полный яростной решимости.

— Отдай мне ружье, Аманда! — повторил он.

Низкий, хрипловатый голос, казалось, обволакивал ее всю. Уверенный, требовательный, с легким налетом грубоватости жителя колонии, но все же сохранивший следы оксфордской школы. Такой необычный и притягательный. Эрик Камерон принадлежал к ее кругу, но одновременно его отличала и первобытная сила колониста. Он был силен в вопросах военной стратегии, но умел драться и врукопашную. Военному делу он учился и у великих генералов, и у кровожадных ирокезов и шауни. Он был похож на эту страну: мускулистый и жилистый, дикий и необузданный, хотя манеры его были утонченными и он носил высокий титул лорда.

— Аманда! — Он шагнул было к ней.

— Не подходи, Эрик! — предупредила она.

Он качнул головой, и в его глазах молодая женщина увидела всю силу обуревавшего его гнева. Ей захотелось отшвырнуть ружье и убежать. Сегодня она потеряла все.

— Послушай, Аманда! Предупреждаю, что мое терпение действительно на исходе. Я почти боюсь дотронуться до тебя, боюсь, что не совладаю с собой и навсегда закрою твои прекрасные глаза! Я забираю ружье.

— Нет, — почти прошептала она, — пропусти меня. Дай мне уйти. Клянусь, я невиновна.

— Позволить сбежать Принцессе? Да что с вами, миледи? Вы с ума сошли! Меня же повесят за такое!

Он произнес это непринужденным тоном, после чего уверенно шагнул к ней. Увидев его движение, изящное как у фехтовальщика, Аманда отшатнулась.

— Нет! — закричала она. — Я выстрелю, Эрик, клянусь…

— А я ведь верю вам, миледи! — отозвался он, продолжая надвигаться с насмешливым вызовом в глазах. — Стреляйте в меня, если посмеете! Но прежде убедитесь, что ваше ружье заряжено!

В молниеносном броске он схватил ружье за ствол и отшвырнул в противоположный угол каюты. Спусковой механизм сработал раздался выстрел, и пуля впилась в стену.

Он тяжело посмотрел на нее. Потом улыбнулся с легкой горечью:

— Оно действительно было заряжено, миледи. И было нацелено прямо мне в сердце.

Она никогда еще не видела более холодных глаз. Никогда раньше его губы не кривила столь презрительная усмешка.

— А теперь, Принцесса…

— Подожди! — Аманда с трудом сглотнула. Она испугалась, что упадет в обморок.. Внезапно нахлынувшие воспоминания обожгли ее, бросили в дрожь. Она так много знала о нем. Знала испепеляющий жар его страсти и помнила, как леденяще-холодна его ярость. Помнила нежные прикосновения его пальцев и несгибаемую силу его воли, его непреклонность. Он мог бы сейчас сделать шаг вперед, сломать ей шею и закончить на этом. И судя по выражению его серебристо-синих глаз, именно это ему хотелось сделать.

«Боже! Убереги меня от этого мужчины, которого я люблю!» — взмолилась она про себя.

— Подождать чего, миледи? Спасения души? Вы его не найдете!

Молодая женщина уставилась на обломки ружья на полу. Он швырнул его с такой силой, что тяжелый приклад разлетелся в щепки. Она бросила на него еще один короткий взгляд и сорвалась с места, мечтая убежать, готовая рискнуть чем угодно, лишь бы скрыться от него.

Она оказалась недостаточно проворной. Его рука перехватила ее, пальцы вцепились в волосы. Вскрикнув от боли, она забилась, когда он привлек к себе ее извивающееся тело. Она пыталась вырваться из кольца его рук, упираясь ладонями ему в грудь, молотя по ней кулаками. Слезы отчаяния хлынули из глаз. Она попыталась ударить его, но тут же почувствовала на запястьях железную хватку. Он вывернул их и завел ей за спину, и Аманда даже в пылу борьбы чувствовала влажный жар его тела, сильного и крепкого, напоминающего о прошлом. Она вскрикнула, когда он притянул ее к себе, не размыкая рук, и наконец замерла, тесно прижатая к нему, откинув голову, чтобы видеть его глаза.

Удерживая одной рукой ее запястья за спиной, ладонью другой он коснулся ее щеки и тихонько погладил.

— Такая красивая. И такая вероломная. Но теперь для вас все кончено. Сдавайтесь, миледи.

Они смотрели друг другу в глаза. Что-то из того, что было между ними, коснулось ее сердца и пламенем вырвалось наружу. Одно лишь прикосновение его сильных рук всколыхнуло ее чувства Когда-то любовь полыхала так неистово и сильно! Глаза Аманды жгли слезы, но она не могла позволить себе расплакаться. Она отрицательно качнула головой и осмелилась на слабую улыбку:

— Не сдаюсь, милорд. Не отступаю и не сдаюсь.

Снаружи послышались шаги, кто-то вошел в каюту и остановился рядом с ними. Молодой человек с едва только начинающими пробиваться усиками. При виде Аманды глаза его расширились.

— Мы поймали ее! Принцессу! Это она передавала сведения англичанам и выдала наш корабль!

— Да, мы поймали ее, — легко сказал Эрик, все еще пристально глядя ей в глаза, но думая о чем-то своем.

Она не отвела взгляда, чувствуя, что молодой офицер наблюдает за ними. Эрик пробормотал проклятие я отшвырнул ее от себя. Аманда едва не упала, но сумела сохранить равновесие и, выпрямившись, прислонилась к деревянной обшивке каюты. «Как забавно. На море спокойно, покачивания судна на волнах почти не ощущается, как в каюте бушует самый настоящий шторм», — пронеслось у нее в голове.

Молодой человек внезапно тихонько присвистнул, вглядевшись в нее повнимательнее.

— Неудивительно, что она обводила наших вокруг пальца с такой легкостью, — пробормотал юноша.

При словах молодого офицера Эрик Камерон почувствовал, как у него внутри все сжалось. Кажется, она стала еще прекраснее.

Замершая у стены, загнанная в угол, но так и неукрощенная, красивая, как никогда Перед ним было живое воплощение женственности и грациозности. Хрупкая, с царственной осанкой, с грудью, вздымающейся над корсажем при каждом вдохе., с белой кожей.

Совершенная, как мраморное изваяние На ней было зеленое шелковое платье с верхней юбкой и корсажем из золотой парчи. Шея и плечи открыты, а волосы мягкими локонами ниспадали до плеч. Глаза были того же невероятного зеленого цвета, что и платье. Рыжие волосы потрясающе красиво контрастировали с блеском шелка и парчи.

Их огненный цвет менялся в зависимости от освещения, алея порой, как самый яркий закат.

Ему захотелось распустить эти волосы, дать им свободно заструиться в руках Он не хотел видеть ее такой холодной и красивой, такой неподвижной и величественной. Будь она проклята! В ее глазах по-прежнему не было покорности.

— Верно, — произнес он негромко. — Одурачить мужчину ей ничего не стоило.

— Интересно, повесят ее или нет? — спросил молодой офицер. — Генерал, неужели мы повесим женщину?

Аманда ощутила, как ее охватил страх, и с трудом сглотнула, пытаясь сдержать слезы, готовые брызнуть из глаз. Она словно увидела жутковатую картину воочию. Зазвучит барабанная дробь. Виселица.

Справедливое наказание за предательство. Ее поведут на эшафот. Затянут петлю, и она ощутит, как ворсинки пеньковой веревки покалывают кожу на шее.

Данмор клялся, что повесит Эрика, как только захватит его. Но лорда Камерона это не волновало Аманда недоумевала что же за лихорадка охватывает человека, заставляя его быть столь преданным безнадежному делу?

Эта страсть заставила Эрика Камерона оставить на произвол судьбы свои поместья в Англии, рисковать своим благосостоянием, титулом и Престижем, даже самой жизнью У него было все, и он готов был пойти на любые жертвы ради своих мятежных убеждений.

Ей тоже случалось рисковать жизнью ради дела, в которое она верила. И теперь ее жизнь была тоже поставлена на карту.

Молодой офицер все еще разглядывал ее. Он опять тихо вздохнул.

— Милорд, вы, конечно, не сможете ее повесить?

— Нет, не смогу, — спокойно ответил Эрик, продолжая смотреть на нее своими серебристо-синими глазами — Видишь ли, она моя жена.

Молодой офицер ахнул. Эрик порывисто обернулся к нему — Скажи Даниэлю, чтобы он выдвигался к Камерон-Холлу.

Пришли кого-нибудь за этим шотландцем. Англичан похоронить в море, наших погребем в усадьбе. — Он повернулся к Аманде:

— Увидимся позднее, любовь моя. — Отвесив ей глубокий поклон, он стремительно вышел из каюты, сопровождаемый юным офицером.

Вскоре пришли двое солдат и, молча кивнув ей, осторожно вынесли тело убитого шотландского лейтенанта.

Затем дверь со стуком захлопнулась.

Он ушел. Эрик покинул ее Бушевавший в каюте шторм утих, но ее все еще трясло, она все еще переживала свой страх, все еще не могла понять: то ли благодарить Бога, то ли слать ему проклятия. Они так долго были в разлуке, а теперь война подошла к ним вплотную и битва началась в их душах.

Аманда бросилась на капитанскую койку; сердце ее неистово билось. Сквозь полуопущенные красивые занавески и узорчатые окна виднелся далекий берег, к которому они приближались.

Камерон-Холл Возвышающееся на холме белое красивое поместье, казалось, само плыло ей навстречу; Оно выглядела таким мирным!

Британцы успели поджечь его, но Роберт не солгал. Небольшие очаги пожара, очевидно, удалось ликвидировать без особого труда Над зданием и окружающими постройками не было видно черных клубов дыма, только склады в доках сильно пострадали от огня. Но они не представляли особой ценности. Главное — дом, подумала она-Она любила это поместье, наверное, даже больше, чем сам Эрик. Оно стало ее долгожданным раем. В течение последних тревожных месяцев, проходя через холл вдоль череды семейных портретов, она воображала себе жизнь женщин, которые были здесь хозяйками до нее. Она следила за тем, как чистится их серебро, заботилась о белье и мебели, оставшихся после них.

Внезапно ей стало зябко. Он не собирается убивать ее. Но тогда что он намерен с ней сделать? А может, ей поклясться, что она никогда больше не покинет дом, не станет вновь ввязываться в эту войну? Она никогда, никогда не смогла бы поджечь дом. Но теперь Эрик ни за что ей не поверит.

Аманда прикрыла глаза. Послышались приказы швартоваться. Она представила, как матросы подбирают паруса «Леди Джейн», скатывая их в тугие рулоны, как корабль встает к причалу в глубоководном доке.

Донесся стук упавших на берег сходней и победный клич солдат, ступивших с корабля на землю.

Патриотам так нужна была эта победа! Англичане наступали на Нью-Йорк, и у Вашингтона не хватало войск, чтобы встретить их подобающим образом. Колонисты воевали против одной из самых совершенных армий мира.

О, неужели он не видит, что происходит, мучительно размышляла она. Англичане, в конце концов, все равно одолеют, и тогда Эрика повесят. Они повесят и его, и Джорджа Вашингтона, и Патрика Генри, и Адамсов, и Хэнкока, и всех этих отважных, но неразумных людей!

Вновь отворилась дверь. Аманда села на койке, подогнув под себя ноги. Сердце провалилось куда-то вниз. За ней пришел Фредерик, печатник из Бостона. Когда-то Эрик спас его от смерти, и тот — Аманда знала — с радостью отдал бы за него жизнь.

— Где Эрик? — требовательно спросила она.

— Ваш супруг вскоре присоединится к вам, миледи, — ответил Фредерик. — Он попросил меня проводить вас домой.

— Проводить домой?

— Миледи, никто из нас и в мыслях не держит причинить вам зло… — Фредерик замялся. — Даже несмотря на то, что вы шпионка.

— Фредерик, ради Бога, я., .

Он поднял на нее страдальческие глаза:

— О, миледи! Камерон-Холл! Как вы могли предать его родной дом?

— Я не предавала, Фредерик, — устало произнесла Аманда.

— Но тогда…

— Я просто не знаю, как это доказать.

— Миледи, мне достаточно вашего слова.

— Спасибо. — Аманда не сказала ему, что ее муж подобным не удовлетворится. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, молодая женщина поспешно зажмурилась. Если бы Эрик осуждал ее, если бы бросал обвинения с яростью и возмущением, ей было бы легче.

— Пойдемте, — позвал Фредерик.

— Куда ты меня поведешь? — спросила она.

— Куда же еще, как не в ваш собственный дом, миледи.

Она согласно кивнула и скользнула в узкую дверь. Взобралась по лестнице на верхнюю палубу. Когда она появилась наверху, вдохнув свежий вечерний воздух, разговоры на палубе стихли и все как один уставились на нее, бросив прочищать пушки «Леди Джейн» и подвязывать паруса.

Аманда постаралась пройти мимо, держась прямо, хотя ей показалось, что все смотрели на нее с немым осуждением. Кто-то начал насвистывать мотив старой шотландской баллады. Затем один за другим солдаты стали кланяться ей. Смущенная Аманда кивала головой в ответ все время, пока Фредерик вел ее с корабля. Наконец она по сходням сбежала на пристань.

Их ожидала маленькая карета. На козлах сидел Пьер. Он даже не взглянул в ее сторону. Аманда подошла к карете и забралась внутрь, Фредерик последовал за ней. Молодая женщина оглянулась на корабль. Пожилой капитан в зеленой форме пехотинца отдал ей честь.

Аманда бросила быстрый взгляд на Фредерика.

— Не понимаю, — пробормотала она.

Сидевший рядом Фредерик улыбнулся — Они приветствуют своего отважного противника, потерпевшего поражение.

— Но ведь они должны ненавидеть меня.

— Да, некоторые ненавидят. Но большинство уважают поверженного врага, который сражался по зову своего сердца. А те, кто действительно знает секрет Принцессы, вполне возможно, надеются, что вы перейдете на сторону вашего мужа.

— Я не могу отказаться от своих убеждений.

— Так же, как и мы, миледи, — ответил Фредерик и погрузился в молчание. Пьер щелкнул кнутом над головой лошади, и карета тронулась в путь, громыхая колесами по каменистой дороге.

Откинув занавеску, Аманда смотрела на обсаженную деревьями дорогу, поднимающуюся к поместью.

От больших стеклянных окон до внушительных портиков дом был воплощением очарования прибрежной Виргинии. Она полюбила этот дом с того самого момента, когда впервые увидела. Ей было дорого здесь все: от сверкающей глянцевой полировкой лестницы красного дерева до галереи с портретами Камеронов, каждый кирпичик и камешек.

Карета остановилась. Пьер открыл дверцу, по-прежнему избегая смотреть на хозяйку. Аманде захотелось его ударить. Захотелось крикнуть, что во всем случившемся нет ее вины. Но разве кучер поймет, если Аманда ушла отсюда вместе с Робертом?

Аманда выскользнула из кареты и двинулась «к дому, сделав вид, что не замечает слуги Фредерик моментально оказался рядом, и уже вместе они стали подниматься вверх по ступеням. Аманде пришло в голову, что он сопровождает ее не просто так.

Фредерик прочистил горло:

— Лорд Камерон скоро прибудет в свои покои, миледи.

Аманда взглянула на него и кивнула. В голове промелькнула мысль: может, броситься в сторону и убежать в лес, что начинается сразу за палями? Но нет, этого ей не вделать никогда. Кое-кто из окружающих все еще верил ей, некоторые даже любили. Правда, не так, как ее мужа.

— Благодарю, Фредерик, — произнесла Аманда и, с достоинством подобрав юбки, продолжила свой путь по лестнице. Поднимаясь, она слышала за спиной его шаги!

Прохода вдоль портретов по галерее, она чувствовала, словно все предки Камероны смотрели на нее сверху с осуждением и презрением «Я не виновата!» — хотелось выкрикнуть ей. Но это бессмысленно.

Она приговорена. Увидев собственный портрет, она подумала: интересно, как быстро Эрик уберет его со стены? Была ли среди Камеронов хоть одна жена, предавшая собственный дом?

Наконец Аманда добралась до хозяйских покоев. Фредерик пропустил ее и притворил двери. Она осталась одна. Снова чувство безысходности сдавило ее грудь. Еще совсем недавно она лежала в постели и мечтала. Фантазировала о том, как муж вернется домой.

Негромкий крик отчаяния вырвался из груди. Она не могла больше выдерживать пытку ожиданием, особенно здесь. Сколько воспоминаний связано с этими комнатами! Здесь бушевали страсти, происходили пламенные примирения, звучал его смех…

Ее взгляд упал на уютную кровать, стоявшую на, возвышении. С изящной резьбой по темному дереву, задрапированное в шелк и парчу, это ложе любви казалось ей таким уединенным. Оторвав взгляд от кровати, Аманда посмотрела вверх, на часы в стиле королевы Анны, стоявшие на трюмо. Почти шесть. Наконец-то наступил вечер. Но Эрика все нет.

Аманда беспокойно заходила по спальне, слишком озабоченная своим неясным будущим, слишком испуганная, чтобы вспоминать прошлое.

Темнота сгущалась.

Постучав, в комнату вошел Кэссиди, угольно-черный камердинер Эрика, с серебряным подносом в руках. Он с грустью посмотрел на хозяйку.

— Что? Ты тоже пришел, чтобы Повесить меня, Кэссиди?

Тот покачал головой:

— Нет, леди Камерон. Возможно, я знаю об этом деле больше, чем могли заметить люди.

Он был ее другом. Но в первую очередь он был другом Эрика.

Аманде удалось улыбнуться:

— Спасибо.

— Я принес вина и жареную индейку. А Като и Джек сейчас принесут воды для сидячей ванны.

— Спасибо, Кэссиди. — Она неловко улыбнулась ему.

Его акцент был прелестен. В нем слышалось что-то от произношения самого Эрика, которое он приобрел в Оксфорде. Кэссиди был весь словно составлен из Черного и белого, настоящий слуга-джентльмен знатного лорда. Он был рожден рабом, а здесь стал свободным человеком.

Аманда вдруг ощутила себя узницей в собственной комнате, в своем же доме. Невольница, больше чем любой из рабов, когда-либо принадлежавших Камеронам.

Не проронив больше ни слова, Кэссиди поставил поднос на стол Джек и Като, одетые в красно-бело-зеленые ливреи, цвета Камеронов, принесли воду и выволокли в центр комнаты сидячую ванну. Аманда кивком поблагодарила слуг. Она боролась не с ними.

— Где лорд Камерон? — спросила она у Кэссиди.

— Занят делами, миледи. Они собираются преследовать лорда Данмора и выбить его с нашего побережья раз и навсегда. , Дела… Значит, он может вовсе не вернуться. Она будет проводить день за днем в этой комнате, ожидая приговора Аманда откашлялась.

— А он… он вернется, ты не знаешь? Или меня собираются передать представителям континентальных властей?

— О нет! Милорд Камерон придет обязательно.

Его слова не воодушевили молодую женщину.

Кэссиди поклонился и исчез вместе с остальными. Дверь захлопнулась. Она услышала, как поворачивается в замке ключ. Ее заперли.

Присев к столу, Аманда попыталась поесть. Еда была превосходной, но аппетит не приходил, поэтому она ограничилась глотком вина и замерла, уставившись в темноту ночи за окном.

Какое-то время спустя она вспомнила об остывающей воде в ванне, об ужасающем запахе, исходящем от ее одежды и волос. Взглянув на дверь и чувствуя, как постепенно проходит оцепенение, она испугалась, что сейчас войдет муж. Пришлось напомнить себе, что он может не появиться несколько дней.

Осушив для храбрости бокал вина, Аманда скинула пышное платье, чулки, корсет, нижние юбки и ступила в воду Тепло воды было восхитительно. Окунувшись с головой, чтобы намочить волосы, она начала ожесточенно смывать грязь с головы и тела.

Но смыть свои страхи и тяжелые мысли ей не удалось. Что бы подумал Эрик, если бы знал, что она ушла с Робертом Тэрритоном во имя спасения дома? Он бы ей не поверил, конечно. Он бы подумал, что она сама хотела уехать с Тэрритоном.

Вечер становился прохладным. Выйдя из ванны, Аманда завернулась в огромное полотняное полотенце и, дрожа как в ознобе, пожалела, что не попросила Кэссиди разжечь огонь Подойдя к окну, она раздвинула шторы. Далеко внизу, у доков, она заметила сильное оживление. Пожалуй, чуть ли не половина ополчения расположилась на их территории.

«Боже! Дай мне мужества! — взмолилась она., — А если не можешь, сделай так, чтобы я сейчас провалилась сквозь пол».

Бог не услышал ее мольбы.

Раздался какой-то звук, и Аманда резко обернулась. Это был Эрик. Он вошел, неслышно открыв дверь, и теперь стоял, молча глядя на нее. Их глаза встретились. Он повернулся и запер дверь, затем прислонился к ней и вновь устремил на нее тяжелый взгляд. И мягко, но с безошибочно угадываемой неприязнью произнес:

— Ну вот. Принцесса, и пришло наше время. Время расставить все по своим местам.

Сердце Аманды бурно заколотилось в груди. Она попыталась что-то сказать, но слова словно застряли в горле.

Он ждал ее ответа, но, ничего не услышав, скривил губы в насмешливой улыбке и приблизился к ней, темный, высокий и решительный.

— Да, миледи, настал наконец час истины.

Час истины.

Он настал гораздо раньше. Очень-очень давно. Тогда, когда он впервые увидел ее тем давним вечером в Бостоне.

Все началось тогда. Ураган войны.

И буря чувств, вспыхнувшая между ними…

ЧАСТЬ I

ЧАЙНАЯ БУРЯ

Глава 1

Бостон, Массачусетс

6 декабря 1773 года

— Виски, Эрик? — предложил сэр Томас.

Эрик Камерон стоял у окна с узорчатым переплетом в великолепном доме сэра Томаса Мабри. Почему-то его потянуло сюда, после того как были подписаны все контракты. Редко проезжавшие кареты стучали колесами по брусчатке улиц, но ничто больше не нарушало тишины ночи. Колокольни старых церквей блестели в лунном свете, и отсюда, с вершины холма, Эрику были видны все окрестности. Зеленые просторы потемнели в ночи, призрачными тенями едва угадываясь за кругами света городских фонарей, и казались тихими и мирными, как и все вокруг.

Но все же в городе ощущалось какое-то напряжение. Беспокойство. Эрик не мог подобрать этому определение даже для себя, но ясно чувствовал.

— Эрик?

— О, простите! — Он повернулся к хозяину, принимая предложенный ему бокал. — Благодарю, Томас.

Томас Мабри чокнулся с бокалом Эрика:

— Лорд Камерон. Тост за вас, сэр, И за наше совместное предприятие на вашей «Бонни Сью». Пусть плывет к далеким берегам и сделает нас богачами.

— За «Бонни Сью», — поддержал тост Эрик и пригубил виски.

Только что они с сэром Томасом договорились вложить средства в новый корабле для дальних плаваний.

Эрик поставлял партии своего табака и хлопка прямо в Англию, но возникавшие в последнее время проблемы и собственное чутье, подсказывавшее, что налоги будут расти, побудили его рискнуть и отправить свои корабли в Южную Европу и дальше, в Азию, для закупок чая и других экзотических товаров, которые он раньше получал из Лондона.

— Интересный вечер, — сказал Томас, тоже выглянув в окно. — Говорят, что должно состояться грандиозное собрание горожан. Около семи тысяч человек.

— По какому же поводу?

— Из-за этого дела с чаем, — раздраженно, ответил Томас. — И скажу тебе, парламент поступил ужасно глупо. Так, словно тупость была основным критерием, по которому избирали его членов.

Удивленный и заинтересованный, Эрик проглотил почти все виски, оставшееся в бокале.

— Ты встал на сторону бунтовщиков?

— Я? Намек на измену, не так ли? — Томас хмыкнул, потом рассмеялся. — Скажу тебе следующее. Ничего хорошего из этого не выйдет. Британское правительство предоставило своей Ост-Индской компании существенные налоговые льготы на поставляемый сюда чай.

Этой привилегией могут пользоваться лишь очень немногие, заранее определенные лица, а следовательно, большинству местных коммерсанттов грозит разорение. Что-то случится. В этом-то городе! С такими ораторами, как Адамсы и Джон Хэнкок, нас ждут неприятности, это уж точно!

— В таком случае наше маленькое предприятие ; представляется мне все более перспективным, — заметил Эрик, — И верно! — развеселился Томас. — Что ж, либо мы вместе разбогатеем, либо нас обоих повесят. Это точно.

— Может быть, — усмехнулся Эрик.

— Ну а теперь, когда мы уже обсудили деловые вопросы и состояние дел в колонии, — произнес сэр Томас, — нам, наверное, следует вернуться в танцевальный зал и присоединиться к гостям бала. Сердце Энн-Мари будет разбито, если ты не пригласишь ее на танец.

— Сэр Томас, я не могу допустить и мысли О том, чтобы причинить огорчение даме, — сказал Эрик. Он обещал дочери своего старого друга, что они не будут заниматься делами весь вечер и что он вернется в зал и присоединится к ней. — Правда, ее танцевальная карточка заполняется очень быстро.

Сэр Томас хохотнул и похлопал компаньона по плечу:

— Но глаза ее прикованы только к тебе, мой друг!

Эрик вежливо улыбнулся, не соглашаясь. Глазки Энн-Мари были не менее бойкими, чем ее ножки. Она была честолюбивым и кокетливым, но очень милым и непосредственным созданием. Эрик отлично знал, как высоко он котируется на «брачном рынке». Его огромные богатства делали бы его привлекательным, даже если бы ему было за восемьдесят, а его происхождение Позволило бы закрыть глаза на кривые ноги, гнилые зубы и плешь на голове. Но ему не было еще и тридцати, да и красотой Бог не обидел.

Возможно, Энн-Мари когда-нибудь и удастся завлечь его в свои сети. Ему просто не хотелось пока быть пойманным.

Раздался стук в дверь, и на пороге появилась сама девушка. Энн-Мари была пепельной блондинкой с огромными голубыми глазами на кокетливо-веселом личике. Радостно улыбнувшись Эрику, Она взяла его под руку:

— Эрик, ты ведь уже идешь, не правда ли?

— Дочка, дай нашему гостю допить виски, — со смехом попросил сэр Томас.

— Я быстро, — уверил Энн-Мари Эрик. Проглотив янтарную жидкость, он улыбнулся девушке, которая обиженно надула губки.

Внезапно улыбка исчезла с его лица: его взгляд привлекло яркое пятно, мелькнувшее в открытой двери. Странное ощущение, которое французы называют дежа-вю[1], нахлынуло на него, хотя смутный образ лишь на секунду попал в его поле зрения.

Но вот танцующие в зале вновь продефилировали мимо них.

Поскольку кавалер девушки переместился влево, он смог разглядеть ту, которая так сильно приковала к себе его внимание. На ней было платье глубокого темно-синего цвета с пышной развевающейся юбкой и смелым декольте, отороченным по краям красной лентой и кремовыми кружевами. На синеву платья густым и элегантным каскадом спадали темные локоны вьющихся волос. Они обрамляли обнаженные плечи и пышную грудь, подчеркивая каждый ее вздох, каждое движение. Эти волосы были такими темными… и одновременно при изменении освещения казались вовсе не черными; а красными, цвета позднего заката.

Переведя наконец взгляд с груди на лицо девушки, Эрик почувствовал, что у него перехватило дыхание. Никогда еще он не видел таких потрясающих глаз чистейшего изумрудного цвета в обрамлении темных ресниц. Поразительным было и лицо девушки: совершенной лепки, узкое и изящное, с тонким носом с горбинкой, высокими скулами, изящно выгнутыми бровями. Единственное, что не позволяло назвать это лицо идеальным, так это немного широковатый рот. Нет, губы не были бледными или бесформенными и некрасивыми, отнюдь.

В них было что-то, чего нет у холодного мраморного изваяния, поскольку нижняя губа была чуть полноватой, а верхняя чуть вздернутой.

Эти губы выглядели так чувственно, что даже невинная улыбка, которой девушка дарила партнера, казалось, демонстрировала темперамент и страстность.

На щеке незнакомки, почти рядом с маленьким, красивой формы ухом, виднелась крошечная черная бархатная мушка, придававшая законченность атому воплощению женской красоты. И все же девушка напоминала ему кого-то. Не видел ля он ее раньше? Он бы Запомнил встречу с такой красавицей. Теперь-то он уж точно никогда ее не забудет. С того момента, как Эрик увидел ее, он не шевельнулся, не произнес ни слова, хотя никогда еще не чувствовал в себе такого наплыва эмоций. Он жил беззаботной жизнью, помня о своем происхождении, но и тщательно лелея свою независимость: женщины — добродетельные и не очень — всегда были частью этой жизни.

Но никто из них не смог так пленить его. Заставить ощутить удивление, жар, напряжение и… чувственный голод одновременно.

— Эрик? Ты все еще с нами? — — спросила раздосадованная Энн-Мари.

Томас Мабри засмеялся:

— Полагаю, он увидел кого-то из знакомых, дорогая.

— Знакомых? — Эрик изобразил вежливое удивление.

— Леди Аманда Стирлинг. Из Виргинии, как и ты, Эрик. Правда, последние несколько лет она провела в Лондоне, в пансионе для девушек. А ты, наверное; пропадал в море на своих кораблях, когда она вернулась обратно.

— Ах да, возможно, — рассеянно Ответил Эрик.

Значит, эта девушка — леди Аманда Стирлинг. Они встречались много лет назад. Однако получилось так, что оба они вряд ли когда-нибудь забудут эту встречу. Это произошло на охоте. Аманда была совсем еще ребенком, всего восьми лет, а он, будучи в гостях, уже волочился за вполне взрослой смазливой горничной со второго «этажа особняка пригласившего их хозяина. Юная леди Аманда направила своего пони поперек хода его лошади, и результат оказался плачевным:, оба вылетели из седел. Когда же Эрик отшлепал ее, она его укусила.

Ему было наплевать на лорда Стирлинга, так что он отвесил ей еще несколько затрещин. Она взбесилась, как маленький дьявол. Ничего себе ребеночек!

И вот этот ребенок вырос.

— Эрик, мы будем танцевать!? — тактично поинтересовалась Энн-Мари. — — Обещаю представить тебя. Папа, а ты, пожалуйста, напомни мне, что когда Мэнди[2] у нас в гостях, балов устраивать не надо, хорошо?

Томас расхохотался. Эрик присоединился к нему, а Энн-Мари мило улыбнулась. Собрав разбегающиеся мысли, Эрик Камерон галантно предложил даме руку:

— Энн-Мари, окажите мне честь.

Он вывел ее в зал, и они начали танец. Энн-Мари довольно улыбалась, когда он уверенно кружил ее в танце, глазами все выискивая девушку, которая завладела его мыслями. И он увидел ее вновь. Увидел, как она смеется, болтая с партнером, заметил чертенят, прыгающих в ее глазах. Да, ее не укротишь одними словами, такая всегда будет поступать по-своему и бороться за свою независимость всеми силами.

Ее смех вновь донесся до Эрика, и он почувствовал, как его охватывает бесшабашная дрожь. Пусть ад разверзнется под ногами и время потечет вспять, но он должен обладать этой женщиной!

«Интересно, кто тот мужчина, с которым она веселится?» — подумал он.

Энн-Мари, снисходительно следившая за ним, ответила на невысказанный вопрос.

— Это Дэмьен Розвелл, ее кузен, — мягко пояснила она.

— Кузен? — Эрик улыбнулся, и рука его крепче сжала ладонь партнерши.

Энн-Мари понимающе кивнула.

— Но — и это печальное для вас «но» — должна предупредить, что леди влюблена.

— Неужели?

Влюбленность зачастую ничего не значит. Девушки в нежном возрасте Аманды Стерлинг влюбляются и разочаровываются чуть ли не каждый день. Их отцы редко позволяют подобным увлечениям, пробуждающим мечты и волнующим сердца, заходить далеко.

Но в ее глазах отражались и тайна, и страстность. Улыбнувшись, Эрик подумал, что подобную сорвиголову надо вести под венец, причем срочно и, конечно, с достойным ее человеком.

— И он тоже ее любит, — продолжала Энн-Мари;

— Кто он?

— Лорд Тэрритон. Роберт Тэрритон. Он говорит, что обожает Аманду с давних пор и что она отвечает ему взаимностью. В марте ей исполняется восемнадцать, полагают, что тогда лорд Тэрритон будет просить у лорда Стирлинга ее руки. Великолепная пара! Они оба истинные тори, оба владеют обширными землями и достаточно богаты.

Но ты нахмурился, Эрик, — заметила Энн-Мари.

— Разве?

Тэрритон… Он знал этого юношу, хотя и поверхностно. Старый лорд Тэрритон был отличным солдатом во время индейских войн, но Эрик полагал, что юный Тэрритон вряд ли унаследовал лучшие качества своего покойного отца. Их поместья были не настолько далеко друг от друга, чтобы они не встречались время от времени, да и особенности уклада светской жизни Виргинии не поощряли излишней замкнутости.

В высшем свете судачили, что лорд Тэрритон искал союза с овдовевшей герцогиней Оуэнфилдской. Поскольку дама была молодой и бездетной, то получение разрешения на передачу титула лорду Тэрритону было вполне реальным делом.

— Нет, ты все-таки хмуришься! И в таком состоянии становишься буйным. Сжал меня так, что трудно дышать. Вряд ли найдется такая смелая женщина, которая захочет, чтобы ты начал ухаживать за ней.

Эрик ухмыльнулся словам Энн-Мари, подумав, что они всегда смогут остаться самыми добрыми друзьями. Он начал было уверять ее, что она может осмелиться на все, на что пожелает, но поймал себя на том, что не может смотреть через ее плечо.

Аманда Стирлинг закончила танцевать. Ее молодой спутник что-то жарко шептал ей у дверей зала. Девушка поцеловала юношу в щеку и проводила его взглядом. Дэмьен Розвелл схватил сюртук и шляпу и незаметно исчез в ночи.

Минуту она стояла неподвижно. Затем бросилась к дверям, нашла среди груды одежды необъятных размеров черный плащ с капюшоном и заторопилась на ночную улицу.

— Что…

— В чем дело?

— Ну вот. Она только что ушла.

— Аманда! — огорченно воскликнула Энн-Мари. — Как она могла! Если лорд Стирлинг вернется…

Эрик пристально посмотрел на девушку. Она была очень бледна и не на шутку встревожена.

— У него сегодня вечером дела в городе. Может быть, он не вернется — он иногда остается в других местах. — Энн-Мари замолчала, глядя на него широко раскрытыми глазами. Эрик понял: девушка пытается намекнуть, что лорд Стирлинг частенько посещает район борделей, оставляя дочь на попечение сэра Томаса.

— А если он вернется?

— Дело в том, что он…

— Я знаю Стирлинга, — сказал Эрик, ожидая продолжения.

— Я всегда боюсь, что он… он обидит ее.

— Такое уже случалось?

— Мне о подобном по крайней мере неизвестно. Но он, которой так на нее смотрит , на собственную дочь Я ей не завидую, несмотря на ее титул и богатство. И молюсь, чтобы Роберт поскорее на ней женился Эрик поцеловал ее в щеку.

— Я ухожу. И найду ее, — заверил он Энн-Мари. Она вес еще с тревогой смотрела на него. — Дождись меня, — попросил он тихо. — Я вернусь, обещаю.

Ободряюще улыбнувшись, Эрик Камерон покинул зал Взяв накидку и шляпу, он тоже вышел на темную улицу. Сегодня ночью Бостон был оживлен. Интересно, что происходит, подумал Эрик. Он позвал конюха сэра Мабри, и тот быстро привел ему коня.

— Не знаешь, что происходит в городе? — спросил он парня:

Темные глаза скосились в его сторону.

— Говорят, что это будет «чаепитие». Чайная буря, лорд Камерон. Наступают смутные времена, милорд. Попомните мои слова, плохие дни настают.

— Возможно, — согласился Эрик. Он тронул коня. Действительно, что-то затевается сегодня ночью. Он слышал топот множества ног, крики.

Дэмьен Розвелл скрылся в этой ночи. А леди Аманда Стирлинг последовала за ним. Какой путь она выбрала В это опасное время? Он сильнее пришпорил коня, полный решимости найти ее.

Фредерик Бартоломью поеживаясь крался по улице. Ночь была холодной, спустившийся на гавань туман клубился вокруг городских фонарей, придавая кораблям, стоявшим на якоре в бухте, призрачный вид. Сегодняшняя ночь была тихой, но это была обманчивая тишина.

Фредерик мог видеть огромные мачты гордых парусников, вздымавшиеся высоко в небо и, казалось, исчезавшие там, в облаках. Холодные зимние волны тихонько плескались о борта кораблей. Ночной бриз, принеся холод, разогнал зимний туман и задул несильно, но ровно.

Вдруг мирное течение ночи было прервано. Раздался выстрел.

— В гавани Бостона сегодня «чаепитие»! — закричал кто-то.

Послышались тяжелые шаги. Шаги десятков людей. И ночь ожила.

«Мы, должно быть, выглядим забавно», — подумалось ему. Их было примерно пятьдесят человек, бегущих из тумана и темноты к кораблям сквозь зимнюю стужу. На первый взгляд их можно было принять за индейцев, поскольку они были обнажены до пояса, с затемненной до бронзового цвета кожей, в темных париках и разрисованные, словно вышли на тропу войны.

Они и вышли на своего рода войну, хотя и не были индейцами и кораблям они не несли смерть, хотя мечтали о гибели тираний.

Они спустились к трем британским кораблям, прибывшим в порт. и взобрались на них. Фредерик находился в задних рядах.

Лидеры «индейцев» были вежливы, они потребовали у капитанов лишь ключи от чайных трюмов.

— Давайте, ребята! — послышалась команда Фредерик все еще держался на расстоянии, глядя, как его друзья хотя и с извинениями, но укладывают на землю охранников После этого он присоединился к остальным. Каждый выполнял свою задачу.

В результате триста сорок ящиков с чаем были выброшены в море. В темноте ярко заполыхали факелы. Люди сделали свое дело быстро и беспрепятственно, поскольку британцы не ожидали подобной акции, а большинство жителей Бостона было на стороне нападавших.

Фредерик Бартоломью, печатник по профессии, спокойно смотрел, как тюки с чаем падают в море. Стоявший рядом приятель Джереми Даггин хмыкнул:

— Хорошенькая заварка получается, крепкая и бодрящая!

— Они ответят репрессиями, — напомнил ему Фредерик.

Немного помолчав, Джереми ответил:

— У нас нет другого выхода, парень. Никакого. В противном случае британцы так и будут продолжать шарить в наших карманах — Друзья, поторопитесь! Приберитесь на палубах, смотрите, чтобы все осталось в порядке. Мы пришли не для того, чтобы увечить капитанов и матросов, нам нужен был только чай. Давайте быстрее!

Акцию спланировали люди постарше. Молодежь с радостью выполнила то, о чем их попросили. Многие из юношей были студентами Гарварда. Для некоторых из них это была лишь забавная проказа.

Другие понимали, чем это может кончиться, но все как один делали то, что нужно, и, уходя, навели на кораблях порядок. Ключи были учтиво возвращены капитанам, — Уходим! — крикнул кто-то. — Дело сделано. Разбегайтесь!

Скоро; здесь будут солдаты!

— Пошли, что ли, Джереми! — позвал Фредерик. Они оба были грязные и замасленные, в кожаных бриджах и жилетках. Фредерика начала бить крупная дрожь. Здесь, на воде, было очень зябко.

— Да, поторопимся, приятель! — ответил Джереми.

Они спустились в лодки, на которых предстояло добраться до причала.

— И впрямь словно чайник! Гавань сегодня стала чайником! Она бурлит, в ней заваривается чай! То ли еще будет, увидите! — Это выкрикнул один из их предводителей, страстно, от всего сердца.

«Британская армия считается одной из лучших в мире. Если дойдет до войны, то…» — мелькало в голове у Фредерика.

Если их поймают…

Их слишком много. С ними весь Бостон, за исключением британских войск и горстки лоялистов[3]. Но вот «индейцы» снова очутились на берегу. Они особенно не таились, направившись маршем к огромному старому вязу — «дереву свободы». Их не повесят за сегодняшнее.

Губернатор не сможет перевешать всех. Если британская власть и раньше думала, что Бостон наводнен мятежниками, то пусть теперь воочию увидит людей, возмущенных ее подлыми действиями.

— По домам, ребята! Здорово поработали! — выкрикнул один из лидеров акции.

Фредерик внутренне напрягся. Он еще не закончил с делами сегодняшней ночи. В то время как остальные начали потихоньку разбредаться по домам и излюбленным тавернам, Фредерик остался ждать у вяза.

Вскоре перед ним из темноты возникли двое. Один из них — Поль Ревье — был его коллегой, тоже печатником. Другой был богатый и почитаемый всеми Джон Хэнкок. Он доводился двоюродным братом известному патриоту Сачуэлю Адамсу, но к активному участию в патриотическом движении его подтолкнул захват англичанами его судна «Либерти». Хэнкок был мужчина приятной наружности, одетый в богато отделанный золотым кантом сюртук и такие же бриджи.

— Удалось достать оружие, Фредерик? — спросил Хэнкок.

Фредерик кивнул.

— Мы все еще надеемся, что до конфликта не дойдет, но «Сыны свободы» обязаны принять меры предосторожности уже сейчас, — пояснил Ревье.

Именно Поль Ревье привлек Фредерика к участию в движении.

Фредерик начинал у старика подмастерьем. Теперь они оба печатали памфлеты и листовки, призывавшие к независимости.

— Винтовки из Виргинии, сэр. Один мой добрый друг путешествует по западным графствам и скупает французское оружие у индейцев! — нервно выпалил Фредерик. Это уже не «чаепитие» — подобные действия считаются тяжкой изменой. — Фургон дальше по улице, около кладбища.

— Хорошая работа, Фредерик! А твой виргинец действительно настоящий друг. Иди вперед, а ребята незаметно последуют за тобой.

Если заметишь красный мундир — убегай. Сэм сказал, что кто-то нас предает, так что капитану Дэвису известно, что мы приобретаем оружие. Поспеши и будь осторожен!

Фредерик кивнул. Ему очень хотелось вернуться домой. Он всем сердцем верил в правоту их дела, так же как верил в любовь своей юной жены и в будущее новорожденного сына. Он уже пытался объяснить Элизабет, что именно ради их будущего Он идет с друзьями сегодняшней ночью. Они свободные люди. Они завоевали право представительства в 1215 году, когда бароны заставили короля Иоанна Безземельного подписать Великую хартию вольностей. Они полноправные англичане даже здесь, в колониях. Их беспокоят не столько налоги, сколько то, что, платя их, они лишены права отстаивать свои интересы в парламенте.

Наконец он миновал кладбище: От вида обшарпанных надгробий еле видных в ночном тумане его передернуло. Он почти достиг фургона, груженного французским оружием…Дыхание! участилось. Прямо перед ним возникла ;смутная фигура того, с кем ему надлежало встретиться.

Мужчина резким движением отсалютовал ему и быстро исчез между надгробиями. Под ногой Фредерика гулко отозвалась брусчатка мостовой. Он миновал фургон и глубоко вздохнул. Он был уже почти дома.

Внезапно раздался цокот каблучков: по улице бежала женщина в развевающемся плаще.

— Дэмьен? — позвал женский голос.

Сердце Фредерика застучало. Она преследует не человека по имени Дэмьен, она преследует его! Он нырнул за угол и бросился бежать по освещенной фонарями улице, затем остановился. По улице шел патрульный. Патрульный в красном мундире.

— Стой! — окликнул его солдат.

Ни в коем случае — лучше смерть в муки ада! — ему нельзя останавливаться. Фредерик бросился через улицу. За спиной вскрикнула женщина:

— О нет, нет!

Кремневое ружье выстрелило, и Фредерик догадался, что крик женщины помешал патрульному прицелиться как следует. Он едва сдержал крик, когда пуля впилась в его плечо. Зажав рану здоровой рукой, он прижался к кирпичной стене какого-то здания. Он слышал, как патрульный спорит с женщиной, слышал ее нежный голос. Кто она?

Почему спасает ему жизнь?

Закрыв глаза, он возблагодарил Господа за эту небольшую поблажку, но когда попытался открыть их снова, то обнаружил, что почти ничего не видит. Фредерик падал, сползал по кирпичной стене прямо в грязь под ногами.

Раздался цокот лошадиных копыт.

По улице скакал всадник. Фредерик попытался оттолкнуться, от стены. Ему нужно найти место, где спрятаться. И быстро.

Шатаясь, он вышел на дорогу. Подняв, глаза, увидел колокольню старой Северной церкви, возвышающуюся над туманом. И туман клубится в его глазах? Сейчас он упадет…

Никогда больше не увидит он Элизабет. Не будет больше баюкать на руках новорожденного сына. Вот, значит, какова цена свободы?

Кровь и смерть? Он больше не увидит ее лица. Никогда не увидит ее улыбки, не почувствует, как ее губы нежно ласкают его разгоряченную кожу.

Всадник ехал прямо на него. Фредерик выставил перед собой руки, но крупный вороной жеребец сам остановился, чуть ли не в шаге от него.

— Стой, малыш, тпру! — скомандовал всадник, в то время как Фредерика качнуло назад. Незнакомец спешился.

Фредерик изо всех сил пытался удержаться на ногах, но все же упал. Мужчина, приближавшийся к нему, был высок и широк в плечах, в черном плаще, подбитом теплым мехом. На нем были сапоги, безупречно белые рейтузы и алый сюртук, плиссированная рубашка отделана кружевами. Сквозь застилавший глаза туман Фредерик сумел распознать в нем не просто богача, а человека, словно источавшего власть и уверенность, с точными и гибкими движениями опытного фехтовальщика или кулачного бойца. Представитель высшего света.

— Что, Бога ради… — начал было незнакомец.

— Ах, во имя Господа, милорд, убейте меня поскорее! — закричал Фредерик. Непроизвольно качнувшись вперед в попытке увернуться от ожидаемого выстрела, он разглядел лицо незнакомца. Какое примечательное лицо! Блестящая сталь глаз, твердый подбородок, сильные скулы. Мужчина в плате был темноволос, без парика. Фигура его выглядела внушительно, поскольку он был не только высок, но и обладал великолепно развитой мускулатурой.

— Остынь, парень, я не намерен совершать убийство на улице, — произнес незнакомец, едва заметно усмехнувшись. — Ты не индеец, это ясно. Могу предположить, что ты участвовал в той заварухе в гавани. Так?

Фредерик угрюмо молчал, понимая свою обреченность.

— Ага, здесь, кажется, кое-что похуже, — пробормотал незнакомец.

— Ищите, в этой стороне! — раздался крик с улицы. — Я уверен, что видел одного из них!

— Постойте! — услышал Фредерик неистовый крик женщины.

Незнакомец тоже замер, — услышав его. Он казался озадаченным.

— Приближается «красный мундир», — пробормотал мужчина — Нам нужно убираться отсюда, малыш. У меня свои дела, но прежде Я хочу посмотреть, насколько серьезно ты ранена Для начала… — Он снял свой плащ и завернул в него Фредерика.

— Я не малыш. Я женатый человек, и у меня есть ребенок.

— Значит, ты обогнал меня, парень. Ну ладно, давай обопрись на мое плечо, нам надо быстрее уходить.

— Вы сдадите меня…

— И оставлю твоего мальчугана сиротой? Нет, дружище, ясно и слепому, что британцы отомстят за сегодняшнюю ночь, но я не вижу причины, по которой тебе из-за этого стоило бы лишаться жизни.

Фредерик отнюдь не был тщедушным, но незнакомец легко поднял его на руки и взвалил на черного жеребца. Вскочив в седло позади Фредерика, он на секунду задумался.

— Полагаю, не стоит возвращаться в Фэнл-Холл. Нам надо двигаться в западном направлении.

Судорожно хватая воздух ртом из-за невыносимой боли в плече, Фредерик с трудом сглотнул комок в горле.

— Мой дом, милорд, здесь неподалеку, ниже по улице.

Ну вот он и проговорился. Рассказал этому человеку, где живет.

И тем самым, возможно, навлек опасность на Элизабет и ребенка.

Возможно, он предрешил их судьбу.

— Показывай направление, и я отвезу тебя домой.

Но прежде чем Фредерик успел поднять руку, из-за угла показался патрульный. По пятам за ним следовала женщина в плаще.

— Сэр! Пропал человек, говорю же вам! Вы должны бросить свою глупую охоту на людей и помочь мне, — раздался взволнованный женский голос.

Патрульный застил на месте, вглядываясь в скрючившегося на спине лошади Фредерика. Он сделал шаг вперед.

— Аманда!

Фредерик заметил, как девушка окинула его равнодушным взглядом, но патрульный, очевидно, не заметил выражения ее лица. Мужчина сделал к ней еще один шаг и привлек к себе.

— Моя нареченная, офицер. Ее отец будет ужасно огорчен, если узнает, что она без присмотра бегает по улицам. Он может обвинить меня в нерадивости, и, в конце концов, мой друг, имейте сострадание Если вы сообщите кому-нибудь об этом, милый приз может уплыть из моих рук.

— Что? Ваша невеста?! — попыталась протестовать она.

— Да! — отрезал незнакомец, сощурив глаза. — У нее бывают провалы в памяти! — поспешно добавил он, прижимая девушку к себе и отлично имитируя нежные чувства. Фредерик расслышал, как он с напористой требовательностью прошептал. — Если хотите, чтобы с вашим Дэмьеном все было в порядке, немедленно замолчите.

Она напряглась, но перестала вырываться.

— Забирайте свою даму, милорд, чтобы она больше не задерживала меня, — умоляюще проговорил патрульный. — Я разыскиваю опасного вооруженного мятежника. Я шел по его следу… А кто это на вашей лошади? — с внезапной подозрительностью спросил он.

— Мой друг слишком бурно повеселился сегодня. Мы были у сэра Томаса Мабри, и видите ли… Молодежь иногда злоупотребляет представляющимися по такому случаю возможностями. Не правда ли, Мэнди?

Девушка сжалась в комок, но согласно кивнула. Потом улыбнулась патрульному, и Фредерик заметил, что она очень красива.

— Гости уж очень разгулялись, офицер, — пробормотала она.

— Кажется, нынче веселятся повсюду! — Патрульный отдал честь. — Милорд, если ваши проблемы решены, я продолжу свои поиски.

— Совершенно верно! Благодарю вас.

Патрульный двинулся прочь… Стук его каблуков по булыжникам мостовой вскоре затих вдали.

— Кто вы такой, сэр, и что вы себе позволяете? — прошипела женщина. — Где Дэмьен? Что вам о нем известно?

— Мне известно только то, мадемуазель, что вы чуть не привели прямо к нему солдат короля.

— И что произошло бы тогда? — требовательно спросила она.

— Не знаю и не желаю знать. А вот этому человеку требуется немедленная помощь.

— Помощь? Да он ранен! Боже мой Так он один из этих негодяев, отступников…

— Он — истекающий кровью человек, миледи, и поскольку вы здесь, то поможете ему! А затем я провожу вас домой!

— Мне не требуются никакие провожатые…

— Вам требуюсь я, миледи. А мне в данный момент нужны вы.

Ну же, позвольте мне положить вам руку на плечо. И еще я буду петь.

Так мы дойдем до дома этого несчастного. Парень! Ты должен показывать дорогу, поскольку я не знаю, куда идти.

Выбора не оставалось. Фредерик назвал незнакомцу номер дома, и они поспешили вперед. До них все еще доносились голоса солдат, рыскавших по улицам.

Ночь становилась все более оживленной, по мере того как вести о вечернем событии распространялись по городу от дома к дому.

Через несколько шагов им вновь повстречались солдаты. Незнакомец положил голову девушке на плечо и, подражая нетвердой походке пьяного, затянул песню.

— Прекрати, ты, деревенщина! — воскликнула она.

— О, Мэнди, любимая! Да, я деревенщина. Простите, офицер! — Он споткнулся, с глупым видом огляделся вокруг и вновь привлек к себе женщину, при этом продолжая вести коня в нужном направлении.

Солдаты, расхохотавшись, оставили их в покое.

Фредерик почти физически ощутил, как женщина скрипнула зубами, и если бы не был серьезно ранен, то, наверное, тоже рассмеялся бы. «Интересно, что они собираются со мной делать?» — мелькнуло в голове. Они, же оба аристократы. Живые, настоящие аристократы, в самом сердце территории «Сынов свободы».

Ведь этот город — город патриотов, с гордостью подумал Фредерик, потом снова вернулся мыслями к человеку «Который вез его домой.

Он поморщился. Этот человек был лордом. Но его акцент звучал как-то… по-колониальному, утонченный, с мягким пришепетыванием, не то что грубый северный диалект. Может быть, стоит надеяться на лучшее? Ведь дружил же Джордж Вашингтон, набирающий силы в Виргинии, с лордом Фэрфаксом, ярым лоялистом. Придет время, когда каждому придется выбирать, на чьей стороне быть. И очень скоро.

Они подошли к дому, и незнакомец осадил коня. Фредерик не осознавал, насколько он ослабел, до тех пор пока его осторожно не сняли с жеребца.

— Помогите мне! — требовательно обратился мужчина к девушке.

Заметно негодуя, она все же подчинилась и поддерживала Фредерика, покуда он не оказался в руках незнакомца.

Быстро и уверенно тот довел его до крыльца и постучал. Элизабет открыла дверь. Фредерик попытался оторвать голову от плеча незнакомца, успел увидеть ее лицо, серые глаза с тревожным выражением.

Она поспешно затащила пришедших внутрь маленького, но уютного домика.

— Фредерик! — воскликнула она, когда дверь за ними захлопнулась.

— Пуля попала ему в плечом, и временами ваш муж теряет сознание, — пояснил незнакомец. Теперь он говорил быстро. — Нам надо извлечь пулю. Возможно, сломана ключица, но в первую очередь, мадам, необходимо смыть краску на случай непрошеных визитеров.

— Краску? — У Элизабет перехватило дыхание.

Она какое-то время всматривалась в незнакомцев. Девушка была просто красавица, к тому же великолепно одета. Властность и знатность мужчины тоже не вызывали сомнений, да и одежда выдавала его высокое происхождение.

— Давайте-ка положим его, — мягко предложил мужчина.

— О да, конечно! — согласилась Элизабет.

Фредерик то впадал в беспамятство, то приходил в себя, когда они укладывали и обмывали его. Ему поднесли бутылку домашнего виски, и он сделал изрядный глоток. Затем мужчина начал нащупывать пулю у него в плече, в то время как Элизабет со слезами на глазах зажимала мужу рот рукой и умоляла не кричать.

— Дайте-ка мне, — вдруг вмешалась девушка. Элизабет и незнакомец уставились на нее в недоумении. Она пожала плечами. — У меня есть кое-какой опыт.

— Откуда? — удивился незнакомец.

Она бесстрастно повела плечом.

— В моего отца несколько раз попадали пули, — ответила она, Улыбнувшись Фредерику, она поднесла лезвие ножа к ране. Тот потерял сознание.

Эрик спокойно наблюдал, как леди Аманда Стирлинг извлекает пулю из плеча молодого человека. Ее движения были одновременно и нежны и искусны. Она шепнула, что даже лучше, что он потерял сознание, поскольку теперь не почувствует боли.

— Плечо не сломано, я в этом совершенно уверена. — Она взглянула на Элизабет, молча плакавшую рядом, сложив руки на переднике. — Промойте рану спиртом, и, уверяю вас, все будет в порядке.

Элизабет Бартоломью бросилась на колени, схватив руку леди Стирлинг:

— Благодарю вас! Благодарю от всего сердца!..

— Что вы! — Красивое лицо Аманды Стирлинг вспыхнуло, став нежно-розовым. — Не благодарите меня! Только Господу известно, как я оказалась здесь. Я намерена немедленно покинуть этот дом. Это гнездо измены…

— Вы добрая, леди! Такая добрая…

Аманда Стирлинг подняла Элизабет.

— Пожалуйста, не надо. Я ухожу. Я…

— Леди Стирлинг и не помышляет о том, чтобы донести на вас, — твердо произнес Эрик.

Аманда бросила на него быстрый взгляд, в котором он заметил ярость и протест, однако не опровергла его слов.

— Передайте вашему мужу, когда он очнется, что он изменник и злоумышленник, — сказала она женщине.

— Но вы ведь не выдадите нас?

— Нет. — Девушка явно боролась с собой. — Нет, даю слово, что не выдам вас.

Эрик подошел к ней и взял за руку.

— Я вернусь, — пообещал он Элизабет. — Я провожу леди Аманду и…

— Я вполне могу вернуться самостоятельно…

— На улицах полно «Сынов свободы», миледи, так же как и британских солдат, не говоря уже об обычных насильниках и бандитах, готовых воспользоваться суматохой в городе. Я обещал Энн-Мари найти вас и ради нее обязан возвратить вас домой.

Эрик сжал ее руку с силой, которой она не могла сопротивляться Аманда почувствовала непреклонную решимость в его словах и поэтому просто посмотрела на его руку и спокойно ответила:

— Прекрасно.

Она собралась уходить, но, немного помедлив, обернулась к Элизабет. Молодая женщина склонилась над супругом с такой нежностью и беспокойством в глазах, что даже леди Стирлинг немного смягчилась — Хорошенько ухаживайте за ним, — едва слышно произнесла она и поспешно вышла из дома.

Эрик последовал за ней и успел взять под руку, не давая убежать вперед Девушка резко повернулась и, царственно подняв голову, окинула его возмущенным взглядом. Эрик улыбнулся:

— Вы приехали верхом?

— Нет, я…

От негодования у него даже сел голос:

— Вы прошли все это расстояние в такую ночь пешком? Что за идиотизм! Вас могли обчистить до нитки, раздеть, изнасиловать, убить!

— Грубиян!

— А вы просто дурочка!

Она попыталась вырвать руку. Но он уже сам отпустил ее и, обхватив за талию, подсадил на своего коня. Прежде чем она успела сказать хоть одно слово протеста, он вскочил в седло позади нее. Ее спина ощутимо напряглась.

— Откуда мне знать, что вы сами не собираетесь ограбить, изнасиловать или зарезать меня, сэр? — холодно поинтересовалась она.

— Я порядочнее, чем вы думаете. Я предпочитаю теплых, изобретательных и ласковых женщин, а убийство просто не входит в список моих нездоровых увлечений. — И Эрик пустил коня галопом.

Отвернув лицо от пронизывающего ночного ветра, дрожа от холода, Аманда крикнула, чтобы он мог ее услышать:

— Вы можете отвезти меня к дому сэра Томаса, но это бесполезная трата времени. Я должна найти Дэмьена!

Эрик погрузился в раздумья. Он догадывался, где мог находиться молодой Розвелл, если он каким-то образом связан с заговорщиками.

Он осадил коня так резко, что Аманда упала на него. Сладкий аромат ее волос дразнил его обоняние, волнующее Тепло ее тела обжигало.

— Милорд!.. — начала было она, но Эрик, не обращая на девушку внимания, повернул коня налево и пришпорил его.

— Тогда, пожалуй, сначала найдем Дэмьена, — сказал он.

Они пронеслись по улицам и остановились у какой-то таверны.

Улица была пустынной, тусклый свет едва пробивался из окон здания.

Эрик соскочил с коня. «

— Никуда не уходите, — приказал он, повернулся и исчез в таверне.

Помещение было забито людьми; они тихо, торопливо переговаривались между собой. Пьяных не было видно, в таверне собрались в основном рабочие в грубых куртках, плащи и треуголки были свалены в кучу у едва теплящегося камина. При появлении Эрика Камерона глаза присутствующих устремились в его сторону. Некоторые, при виде его богатой одежды побледнели.

Какой-то человек протиснулся вперед; «Хозяин заведениях, — подумал Эрик.

— Милорд, чем мы могли бы вам служить?..

— Мне нужно переговорить с мистером Дэмьеном Розвеллом.

— Милорд, но он не…

— Я здесь, Кэми. — Молодой человек, бывший кавалером Аманды в танце, вышел вперед и протянул руку:

— Вы лорд Камерон. Я о вас наслышан.

Эрик приподнял брови:

— Правда?

— Зачем вы искали меня? — осторожно спросил Дэмьен.

Эрик кашлянул, чтобы прочистить горло.

— Это не я. Вы нужны одной даме.

— Аманда! — задохнулся тот. — Значит, она знает…

— Она ничего не знает. Но может быть, вы пройдете со мной?

Дэмьен поспешно кивнул, и они с Эриком вышли из таверны вместе, не оглядываясь.

— Дэ-мьен! — раздалось восклицание девушки. — Ты заставил меня беспокоиться! — Она грациозно соскользнула с коня и бросилась к ним.

— Аманда! Тебе не следовало ходить за мной!

— Но ты в опасности и совсем один, — озабоченно проговорила она.

Эрик отступил на крыльцо таверны, глядя, на этих двоих. Дэмьен повернулся к нему:

— Благодарю вас, милорд. Примите мою самую искреннюю благодарность. Если я когда-нибудь смогу быть вам полезен…

— Я дам вам знать, — лениво протянул Эрик; Галантно прикоснувшись двумя пальцами к шляпе, он попрощался с Амандой:

— Доброй ночи, миледи.

— Милорд, — сухо ответила Девушка. если бы она была кошкой, то ее спина была бы сейчас выгнута дугой, а коготки выпущены наружу Очевидно, он не произвел на нее благоприятного впечатления. Тем не менее он широко улыбнулся, несмотря на жар, распиравший его изнутри. Его не волновали ее манеры, он готов подождать. Она еще не знает, что увидит его снова. И снова, и снова. В конце концов он добьется своего.

Сняв шляпу, Эрик низко поклонился и вскочил на коня.

— Кто был этот высокомерный… ублюдок? — услышал он ее вопрос, обращенный к кузену.

— Мэнди! Я поражен! Что за выражения? — упрекнул кузину Дэмьен.

— Так кто это был?

— Лорд Камерон Лорд Камерон из Камерон-Холла.

— О! — выдохнула она. — Тот самый!

Видимо, она тоже вспомнила их давнюю встречу. Эрик улыбнулся и направил своего коня в темноту Они еще встретятся…

Глава 2

Когда Фредерик очнулся, он все еще лежал на софе. В камине потрескивали дрова, распространяя приятное тепло.

За дверью послышались оживленные голоса. Элизабет и тот мужчина, его спаситель, стояли на пороге, разговаривая с «красным мундиром».

— Уверяю вас, сержант, — говорил мужчина, — что я ничего не знаю ни о «чаепитии» в гавани, ни о спрятанном оружии И могу заверить вас, что юная леди также ничего не знает, Я был бы благодарен, если бы нас оставили в покое Я приходил сюда недавно со знакомой дамой Вы понимаете, как трудно порой найти уединенное место для встреч. Затем я вернулся, чтобы уговорить чету Бартоломью переехать в Виргинию, где я предложил им службу в Камерон-Холле, но издательское дело Фредерика оказалось настолько успешным, что…

— Он печатает изменнические пасквили! — напористо возразил сержант. — И это уже доказано, сэр!

— Что? Разве он не свободный англичанин, обладающий определенными правами? Будет вам, приятель, при чем здесь это? Говорю же, сержант, мы с Элизабет пили чай, когда вы нас так бесцеремонно прервали. Я хотел бы, чтобы нам больше не мешали. За эту ночь меня, так же как, уверен, этих достойных людей, беспокоили более чем достаточно. Вы меня поняли?

— О да, сэр, вполне! — Сержант отдал честь. — Да, милорд.

Доброй ночи, милорд.

«Милорд Камерон…» Фредерик улыбнулся-! Он слышал об этом человеке. Эрик Камерон воевал, возглавляя отряд виргинцев в войнах с индейцами и французами. Он заседал в губернаторском совете Виргинии, был сказочно богат, владел поместьями в колониях, на островах и в Англии. Но несмотря на это, он непрерывно лез под пули. Он не только воевал с индейцами, но мог и общаться с ними, выучив их язык.

Он был влиятелен и принадлежал к высшей родовой знати, при этом оставаясь стопроцентным американцем, как утверждали многие.

Виргиния, конечно, не Массачусетс, семена недовольства здесь проросли не так густо, но это все же была великая колония, давшая миру великих государственных мужей.

Дверь за сержантом захлопнулась, было слышно, как задвинули засов. Элизабет вся дрожа прислонилась к косяку.

— Я сейчас упаду…

— Умоляю вас, мадам, держитесь! — воскликнул Эрик, поддерживая молодую женщину.

— Вы снова спасли нас. О, милорд, мы обязаны вам жизнью! Что бы вы ни захотели…

— Я уже захотел хороший глоток чего-нибудь покрепче, — рассмеялся Эрик. — И перемолвиться словечком с вашим мужем.

Элизабет кивнула и бросила тревожный взгляд на Фредерика, затем выбежала на кухню, а Эрик подошел к раненому. Взяв себе стул, он оседлал его и уставился на печатника.

— Я хочу знать все. Все о сегодняшних событиях.

— Но вы и так должны знать…

— Я ничего не знаю. Я из Виргинии. Сюда приехал по делам и наткнулся на тебя.

Фредерик глубоко вздохнул. Этот человек был настойчив, он требовал немедленного ответа.

— Мы не хотели, чтобы это произошло…

— Не надо об этом. Проблемы зрели здесь еще со времени 1770 года… Тебя, конечно, не повесят за участие в сегодняшнем «чаепитии», — продолжал Эрик. — А вот за контрабанду оружия с целью использования против короля и короны могут вполне. Расскажи, что и как произошло с этим оружием?

Фредерик вздрогнул:

— Оружием?

— Ты виновен. В укрывательстве оружия.

Фредерик нервно облизнул губы. Об оружии он знал все. Не имело смысла отрицать это.

— Мы не планировали ничего особенного Мы не собираемся держать оружие в Бостоне. Больше я вам ничего не скажу.

— Ты прав. Ты не должен ничего говорить. Пока.

Фредерик посмотрел на собеседника и попытался приподняться.

Но Эрик не смотрел в его строну, он уставился на огонь в камине.

Пламя придало необычный цвет его глазам. Они казались темными, цвета индиго. И в то же время отливали сталью, горели серебристым огнем. Лорд Камерон погрузился в раздумья, но Фредерик не мог догадаться, о чем он размышляет.

— Скажи, один человек, виргинец по имени Дэмьен Розвелл, участвует в этом деле?

Фредерик судорожно вздохнул.

— Милорд, можете сдать меня властям, но я не выдам никаких имен.

— Какая разница! Ты уже подсказал мне все, что было нужно.

— А как же… как же та леди, что дала мне руку?

Эрик задумчиво показал головой, его глаза затуманились.

— Тебе нечего бояться этой дамы. По крайней мере в том, что касается сегодняшних событий.

— Она так добра…

— Не так уж она и добра, мой друг, хотя и не желает признаться, что сама заинтересована в сохранении тайны. Так что вы в безопасности.

Фредерик кивнул, помолчал, потом заговорил снова с неподдельным удивлением:

— Но вы ведь аристократ, сэр. Для вас тоже многое поставлено на карту.

— Я обещал, что не выдам вас. А мое слово редко подвергается сомнению, сэр!

— О, благослови вас Господь! Еще и еще раз! , — взволнованно воскликнула Элизабет и упала на колени.

Эрик улыбнулся, погладил ее по волосам и взглянул на Фредерика:»

— Ты гораздо богаче меня. У тебя есть те, о ком надо заботиться.

Эта прелестная женщина и твой сын. То, чем ты обладаешь, бесценно.

В будущем будь осмотрительнее, когда решаешься во что-то ввязываться.

— Мое будущее — мой сын, и именно ради него я решился на это. Я не лорд, у меня, так же как и у моего отца и деда, не сохранилось воспоминаний о родине предков.

Эрик засмеялся и встал со стула.

— Да будет вам известно, что мои предки основали Хандред, еще когда Джеймстаун только зарождался. — Он ненадолго замолчал. — Мы пролили кровь за эту землю. Мои отец, дед и прадед — все они нашли упокоение в земле Виргинии. — Он пожал плечами, и Фредерик увидел за силой и жесткостью этого человека добрый юмор, обаяние его спокойной улыбки. — Да, возможно, мое благополучие поставлено на карту, но поскольку я люблю свою землю, буду драться за нее и с радостью отдам за нее жизнь.

— С кем вы будете драться, милорд? — спросил Фредерик.

— Юдин Бог знает это. Лучше помолимся о мире. Элизабет, подайте мне, пожалуйста, плащ.

Элизабет принесла плащ и накинула ему на плечи. Он двинулся к выходу.

— Mилopд? — окликнул его Фредерик.

Эрик обернулся. Фредерик протянул руку:

— Благодарю вас, лорд Камерон. Я ваш слуга на всю жизнь!

Камерон пожал протянутую руку.

— Меня зовут Эрик. Я рад, что приобрел новых друзей, Фредерик. И запомню, что теперь у меня здесь есть друзья.

— О, милорд… то есть Эрик. Вы правы. Самые преданные друзья!

С улыбкой на лице Эрик повернулся и шагнул из дома в ночь.

Элизабет опустилась на кровать подле мужа, и они оба провожали своего гостя глазами, пока за ним не захлопнулась дверь. Элизабет слегка дрожала, но Фредерик ничего не сказал ей. Они оба поняли: в их жизнь вошло что-то неведомое.

Величие осенило их, распространив свое благоволение.

Эрик вскочил на своего великолепного жеребца и натянул поводья.

Затихло громыхание солдатских сапог, и ночь вновь стала молчаливой.

Холодной, спокойной, чуть туманной. Церковные шпили возносились в темноте, словно стремясь коснуться небес, тускло светили уличные фонари. Вокруг стояла тишина.

«Сегодняшней ночью я стал мятежником, — подумал Эрик Камерон. — А может, и не сегодня». Возможно, семена недовольства давно» зрели в душе, еще со времен франко-индейской или, как ее называли на континенте. Семилетней войны.

Война. Дело снова идет к войне. Никто не хочет говорить об этом! Даже самые отчаянные радикалы» осторожно обходят подобные темы.

Мысли вернулись к леди Стирлинг, к негодованию, бушевавшему в ее глазах, когда она заявила Элизабет, что ее муж — изменник. Леди сделала свой выбор и будет верна короне. Инстинктивно Эрик чувствовал, что Фредерик может не опасаться: она не станет вредить ему.

Аманда не знала, что ее кузен Дэмьен добывает оружие для «Сынов свободы», но кое о чем догадывалась. А пока страх за него терзает ее, девушка будет молчать, каковы бы ни были ее убеждения. Бедная девочка! Ее сердце будет разбито. Этот глупец Тэрритон наверняка бросит ее, а ее близкий родственник замешан в мятеже.

Больше этой ночью делать ему было нечего.

Эрик повернул коня в сторону особняка Томаса Мабри. Дом был погружен в абсолютную тишину, но он тихонько постучал в дверь.

Энн-Мари открыла сразу же и взглянула на него широко распахнутыми сияющими глазами. Ясно, что она дожидалась его.

— Леди Аманда вернулась благополучно?

Энн-Мари кивнула, схватила его за руку и втащила внутрь.

— Она легла спать, и слава Богу! Лорд Стерлинг вернулся, он намерен завтра отбыть домой. А Аманда на несколько недель уезжает к тетушке в Южную Каролину. Та ждет ее в гости. Если бы Мэнди не оказалось на месте, кто знает, что могло произойти! Отец бы тогда не отпустил ее, а я, честно говоря, всегда за нее переживаю, когда она остается дома.

Эрик нахмурился:

— Но почему? Что он может ей сделать? Она его дочь, его плоть и кровь.

Энн-Мари налила ему виски.

— Меня все это тревожит. Она не замечает опасности. Ходит по грани, но не обращает на это внимания, — девушка запнулась, — не видит грозящих ей бед. Я говорю о Дэмьене. — Энн-Мари бросила на Эрика быстрый взгляд. — Видишь ли, она любит его всем сердцем.

В этом выражается вся ее цельная натура. Когда Аманда привязана к кому-то так сильно, она становится отчаянной до безрассудства. О!

Кажется, я болтаю лишнее! А ведь хотела просто выразить тебе двою самую, искреннюю благодарность.

Он нежно поцеловал ее в Щеку.

— Всегда рад служить тебе, Энн-Мари, — заверил он девушку.

Она улыбнулась:

— Жаль только, что ты меня не любишь.

Он попытался возразить, но она улыбнулась и приложила пальчик к его губам.

— Не надо, не отрицай! — Мне самой нужен только тот мужчина, который полюбит меня по-настоящему, милорд, имейте это в виду! — Чуть увлажнившиеся глаза придали едва заметный налет грусти ее улыбке.

— Энн-Мари, ты бесценное сокровище, и я никогда не подпущу к тебе ни одного мужчины, кроме того, который будет обожать тебя.

Он допил виски и направился к двери.

— Куда ты? — спросила она.

— За вещами. А потом — домой.

— Домой? Глубокой ночью? Тебе не стоило бы выезжать в такое время.

— Что ты, девочка! Уже утро. Наступает новый день. Совершенно новый день… — непроизвольно вырвалось у него.

— Тебе лучше остаться…

— Я должен ехать.

Она вышла с ним. Отвязав поводья, он вскочил на коня и, улыбнувшись, махнул ей рукой.

— До скорой встречи! Передай мою благодарность отцу.

— Да, Эрик! И… спасибо тебе. Огромное спасибо!

Он тронул коня, еще раз махнув рукой на прощание. Начинало светать. Бостон пробуждался для нового дня.

Почему-то ему вдруг показалось важным добраться до дома как можно скорее. Захотелось ступить на родную землю, вдохнуть свежий ветерок с реки Джеймс. Боже, как он любит эту землю! Земля всегда была его любовью. Он грустно улыбнулся, поняв, что завидует Фредерику, завидует тому, что у него есть сын. Может быть, пришло и ему время жениться, ведь Камерон-Холлу нужны наследники. И мечтает о сыне, который научится любить эту землю так же, как его отец.

Мысли о наследнике появились не просто так, подумал он Возможно, их навеяла встреча с леди Стирлинг, с грустью признался Эрик самому себе Встреча с девушкой, в чьей душе сосредоточились все переживания этой ночи огонь и неистовство, вспышки откровенного желания — все то, что так необходимо ему.

Остановившись под уличным фонарем, он улыбнулся вспомнив какой девчонкой она была когда-то Порывистой и одновременно такой аристократичной уже тогда приковывающей к себе взгляды. Она была совсем юной, но ее изумрудные глаза сияли своим загадочным блеском, а ярость, бушевавшая в них, была неописуемой. У нее был негромкий, лукавый смех и стальная воля.

«Осторожнее, приятель! — оборвал он себя — Эта девушка становится для тебя наваждением. А сейчас неподходящее время для того, чтобы попадать в плен чар леди Аманды Очень скоро начнется война».

В воздухе носилась какая-то энергия, что то нашептывал ветер И шепот этот становился все громче Предвестник войны.

Эрик ехал домой, не зная еще, что его следующая встреча с дочерью лорда Стерлинга принесет ему не меньше волнений, чем опасные события нынешней ночи.

Глава 3

Прибрежная Виргиния

Июнь 1774 года

Летняя ночь была прекрасна как никогда, казалось Аманде Китайские фонарики, развешанные по всей усадьбе, мягко сияли Ветерок был ласков, хотя и прохладен для этого времени года, распускались цветы, и магнолии наполняли воздух восхитительным благоуханием.

Лето выдалось жарким, но сегодня этого совсем не чувствовалось Нынешний вечер казался тихим и прекрасным, и морской ветерок нежно нашептывал что-то свое.

Аманда поежилась Камерой мог выдать властям и молодого печатника, и Дэмьена Но не сделал этого Таким образом все оказались связаны этой общей тайной. При мысли об этом Аманду кинуло в жар, но, переведя дыхание, девушка быстро взяла себя в руки. С тех пор прошло несколько месяцев но она ни разу не видела этого человека И хорошо бы никогда больше его не увидеть. А когда придет Дэмьен она посоветует своему глупому братцу держаться подальше от политики Сама она тоже не будет говорить о ней сегодняшним вечером Отец не одобрял ее осведомленности в политике, и сегодня она постарается молчать, чтобы сделать ему приятное, а обсудит лишь кое-что в приватном разговоре с Дэмьеном.

С балкона второго этажа Стирлинг-Холла она наблюдала за подъездной дорожкой Дул легкий ветерок, принося с собой аромат цветов Аманда испытывала насаждение. Идеальная ночь Скоро в галерее над танцевальным залом начнут разыгрываться музыканты, соберутся гости, и самые элегантные мужчины и женщины Виргинии закружатся в танце Прибудут красавицы, блистающие шейками, батистом и парчой, с припудренными волосами, с мушками из крохотных кусочков бархата на щеках Их прически будут тщательно уложены декольте вызывающе открытыми, а разговоры легкими и непринужденными Вместе с ними появятся не менее обаятельные мужчины. Они тоже будут разодеты по последней моде На них будут шелковые или атласные бриджи, тонкие чулки, башмаки с серебряными пряжками и рубашки, отделанные кружевами Аманда лишь неделю назад вернулась от тетушки из Южной Каролины, и сегодняшний бал был для нее первым в летнем сезоне Вечер обещал быть великолепным.

Начали прибывать роскошные кареты с гербами знатных фамилий на дверцах Освещенные луной они катили по дубовой аллее. Первым приехал лорд Гастингс — старый друг ее отца. Даже в сумерках она узнала его карету, запряженную четверкей белых жеребцов с заплетенными гривами и хвостами.

Скоро соберутся все. И лорд Роберт Тарритон появится тоже.

При мысли о нем у Аманды, перехватило дыхание, и она, с трудом справилась с кружащим голову чувством. Да, лорд Тэрритон приедет.

Он найдет ее среди танцующих…

— Аманда! Аманда! Гости съезжаются! Немедленно ступай вниз.

Ее мечты рассеялись как дым от резкого окрика отца.

— Да, папа!

— Я иду вниз, гости уже собираются в зале. Аманда!

— Иду, папа! — снова крикнула она в ответ.

Его черствость больно кольнула ее, но Аманда, как обычно, загнала это чувство поглубже внутрь. Единственный ребенок, она ни в чем не испытывала недостатка, но отец никогда не проявлял к ней ни малейших нежных чувств. Иногда ей казалось, что он ненавидит ее за то, что своим рождением она убила собственную мать. Аманда не понимала причин такого отношения, но с годами сумела закалить свое сердце и старалась не обращать внимания на странное поведение отца. Рядом с ней всегда была Даниелла, любившая ее. Харрингтон, дворецкий и старший управляющий, был сдержан на людях, но дарил ее лаской наедине. По крайней мере ей было известно, что такое человеческая забота.

А теперь…

Теперь у нее есть Роберт. Лорд Роберт Тэрритон. И она полагала, что сегодня вечером он намерен сделать ей предложение. Она его тоже любит.

Были в ее жизни и другие мужчины. По правде говоря, с грустной улыбкой призналась себе Аманда, их было немало. Она получила прекрасное воспитание, одевалась со вкусом и была дочерью своего знатного отца. Десятки молодых людей из самых богатых семей называли себя ее поклонниками, она смеялась и флиртовала с ними, никому не отдавая предпочтения; Отец же, несмотря на вею свою холодность, никогда не принуждал ее к замужеству; Даже когда Джон Мюррей, лорд Данмор, королевский губернатор колонии, шутливо заметил, что она уже в том возрасте, когда можно устраивать ее судьбу, отец ответил, что в этих вопросах Аманда сама себе хозяйка, да к тому же ей еще не исполнилось полных восемнадцать, так что время терпит.

Она действительно была самостоятельной и наслаждалась жизнью. До того как покинуть колонии, чтобы учиться в Лондоне, Аманда каталась верхом с сэром Генри Хершаллом, пила лимонад со льдом на балконных качелях с Джоном, младшим сыном графа Латимерского, и играла в гольф с командиром отряда шотландских горных стрелков, лордом Ньюбери. Даже Роберта она третировала нещадно, пока, возвратившись домой в ноябре прошлого года, вдруг не поняла, что влюблена в него самым чудесным образом.

— Аманда!

— Иду, папа!

Может быть, Роберт уже появился? Войдя в зал, Аманда с улыбкой оглядела гостей. Внезапно ей показалось, что ее мечта вот-вот сбудется, и она перевела взгляд на входную дверь. Как раз в этот момент в; нее входил какой-то мужчина. Он протянул Харрингтону перчатки и шляпу и, улыбнувшись, что-то сказал.

Вдруг он поднял глаза, словно почувствовав ее присутствие. Их взгляды встретились.

Так, как она и мечтала…

Только это был не лорд Роберт Тэрритон.

Это был ее кошмар — лорд Камерон.

Замерев в дверях, Эрик Камерон глядел на девушку, хозяйку бала, завороженный и восхищенный ее красотой. Ее изумрудные глаза сверкали тем же негодованием, с каким она обрушилась на него как-то много лет назад. Он почти посочувствовал лорду Тэрритону, если тот еще не успел объясниться с ней. Сам губернатор сказал Эрику, что Тэрритон если и не испытывал особого восторга от перспективы обладать молодой герцогиней Оуэнфилдской, однако заполучить ее титул и богатства! Явно горел нетерпением: Глядя на Аманду, Эрик понял, что она еще ничего не знает. Она нарядилась, чтобы, поразить возлюбленного, но ее взволнованные глаза были гораздо более привлекательны, нежели любой бархат и кружева. Она, конечно, сознает свое женское очарование, но, наверное, не представляет, насколько хороша сейчас, вот так стоя на ступенях лестницы, насколько изящен жест руки, взметнувшейся от перил к горлу. Ее нельзя было напевать высокой, но хрупкость и необычайная стройность ее фигуры создавали иллюзию, что Аманда выше, чем есть на самом деле. Длинная точеная шея и высокая округлая грудь, соблазнительно видневшаяся из расшитого корсажа платья, дополняли пленительный облик.

Но самыми чудесными были ее волосы. Они то оранжево пламенели, то струились темно-каштановой волной, обрамляя каскадом локонов и завитков прекрасное лицо цвета слоновой кости. Над одним ухом их прихватывала золотая заколка, а с другой стороны они свободно спадали.

Эрик Камерон отвесил Аманде низкий поклон. Судя по тому, что она едва ответила на его приветствие, ее возмущение после той ночи в Бостоне еще не улеглось. У него не было тогда особенного выбора, но она вряд ли когда-нибудь поймет или простит его. Слегка изогнув тонкие брови, Аманда подобрала юбки и поспешила вниз по лестнице.

Как радушная хозяйка, она приветствовала гостей: подставляла щеку для поцелуя близким друзьям, царственно протягивала руку тем, кого знала хуже, — вокруг нее сразу образовалась толпа желающих выразить ей свое почтение.

— Ба! Мэнди! Мэнди, дорогая! Ты просто потрясающе выглядишь! — налетела на нее какая-то дама. , Присмотревшись, Эрик разглядел леди Женевьеву Норман, одну из самых богатых наследниц в округе, обладательницу бесчисленных поместий в Англии. Она была по-своему красива, но всегда казалась Эрику не более чем забавной, и он старался держать ее на расстоянии.

Женевьева была продувной бестией, обожала скандалы и любила дразнить своим богатством многочисленных поклонников.

— Лорд Камерон! — послышался трубный голос, и перед Эриком вырос сам хозяин бала, лорд Найджел Стирлинг, протягивающий руку.

Эрик вдруг вспомнил, что ему говорила об этом человеке Энн-Мари.

Но пока по Аманде не видно было, чтобы она испытывала какие-либо притеснения. — Эрик, друг мой, мне не терпится поговорить с вами.

До меня дошли весьма пугающие слухи.

Эрик пожал протянутую руку и улыбнулся:

— Слухи? Как таинственно! Интересно будет послушать, что обо мне говорят.

— Пойдемте выпьем бренди у меня в кабинете. Хочу побеседовать с вами наедине, — предложил Стирлинг.

Эрик пожал плечами и улыбнулся, окинув изучающим взглядом хозяина дома. То был приземистый мужчина с тяжелой челюстью и маленькими карими глазками. Эрик недоумевал, как у такого типа могла родиться столь красивая дочь. Да и характер лорда Стирлинга не отличался привлекательностью. Напористый, грубоватый, неуживчивый, сварливый, он к тому же чрезмерно чванился своей знатностью.

Но поскольку сегодня он был хозяином вечера, а Эрик был его гостем, то даже несмотря на то что они постоянно пикировались в губернаторском совете, правила хорошего Тона требовали уделить ему внимание.

— Как пожелаете, Найджел. Но предупреждаю, это ничего не изменит.

— Пойдемте, я все же попытаюсь.

Они двинулись через зал. По пути Эрик кивал друзьям и знакомым, раскланивался с дамами. За спиной у него зашептались, и его улыбка стала еще шире. Что за благородное общество! Он уже стал в нем паршивой овцой.

— Дорогая! Вот ты где. Ты знакома с лордом Камероном? Ах да… вы же встречались, правда, много лет назад. Аманда несколько лет провела в школе для девушек в Англии, а по возвращении гостила у родных в Южной Каролине. Вы помните мою дочь, лорд Камерон?

— Мы виделись недавно, Найджел. У Томаса Мабри в Бостоне.

— Да? Так вы тоже были на том балу у Мабри?, — ; Да, папа, лорд Камерон был там.

Эрик взял руку девушки и, низко склонившись, слегка коснулся губами тыльной стороны ладони. Он ощутил, как бьется пульс на ее запястье. Подняв голову; он заглянул в ее горящие глаза и слегка провел большим пальцем по тонкой голубой жилке, бьющейся под фарфоровой белизны кожей.

— Я навсегда запомню тот вечер, — вежливо произнес он.

Ее глаза слегка расширились. Она почти вырвала свою руку из его пальцев, но ответила спокойно и с достоинством:

— Лорд Камерон, приятно увидеться с вами снова.

Он подумал, что ей не так уж и приятно видеть его, и опечалился и развеселился одновременно. Вблизи она выглядела еще прелестнее.

Ее красоту подчеркивала брызжущая жизненная энергия, создающая живой и теплый золотистый ореол вокруг. Он понял, что вызывает у нее только отрицательные эмоции.

— Миледи, — откланялся он. Теперь страсти накалены до предела. Он следует своему курсу, и, естественно, это вызывает у многих негодование.

— Оставь один танец для лорда Камерона, — велел отец Аманде. — Пойдемте, Эрик, прошу, а то я так и не смогу переговорить с, вами.

Эрик Камерон еще раз поклонился Аманде и проследовал за Стирлингом в его кабинет.

Камерон! Аманда вся кипела, глядя, как его спина исчезает за дверьми отцовского кабинета. Камерон! Он явился, чтобы поиздеваться над ней! В эту волшебную ночь он вломился сюда!

Стиснув зубы, Аманда пришла к заключению, что этот тип почти не изменился.. В нем и прежде было мало от галантного кавалера, а самоуверенности и нахрапистости хоть отбавляй. А какое высокомерие!

Ей никогда не забыть тот день на охоте. Может быть, она чересчур увлеклась погоней за лисой, но это не давало ему права поднимать на нее руку. Она подумала тогда, что он не осмелится на такое, но вскоре ей пришлось убедиться в обратном. Ему было семнадцать, и он торопился назад, к, одной из, хорошеньких горничных лорда Гастингса. Прислуга по всему дому шепталась о нем, и кое-что доходило и до нее. Он пользовался бешеным успехом.

— Вот идет самый привлекательный мужчина во всех колониях, — проворковал за спиной мягкий голос.

Аманда резко обернулась и увидела леди Женевьеву, обмахивающуюся веером и провожающую глазами лорда Камерона.

— Камерон? — скептически хмыкнула она.

Женевьева кивнула с видом знатока.

— Лорд Камерой, — ; произнесла она, словно пробуя это имя на вкус и находя его весьма приятным. Потом снова повернулась к Аманде:. — Сорвиголова, не правда ли? Решительный, мятежный.

Ни перед кем не склонит головы. Все оборачиваются, когда он входит. Ты разве не чувствуешь этого? Напряжение… какой-то жар, дорогая? О, я вся пылаю!

От слов Женевьевы Аманда почувствовала, будто ее спину обдало струей горячей воды, и поежилась, вспомнив свои ощущения от его глаз на своем лице, от его губ, коснувшихся ее кожи. Вздернув подбородок, она отогнала наваждение. Она не хочет даже думать, об этом человеке, у нее одно желание — найти Роберта.

— Лорд Камерон — изменник, и больше никто. Я даже представить себе не могу, зачем отцу понадобилось его приглашать.

— Когда-нибудь он может оказаться бесценным союзником, — ответила Женевьева. — Ему доверяют как радикалы, так и, как ни странно, люди, которых он отвергает сейчас. Твой отец не глуп, крошка. Уверена, он намерен остаться в самых дружеских отношениях с лордом Камероном.

— А ты, Женевьева? Ты тоже хочешь остаться в самых дружеских отношениях с лордом Камероном?

— Ах! — рассмеялась Женевьева. — Маленькая тигрица показывает коготки? Я? Знаешь, мы с ним добрые друзья. Что же до обязательств, на всю жизнь, то я люблю балы и празднества, королевскую роскошь. — словом, изящную сторону жизни. Наш неистовый и; гордый лорд Камерон прокладывает путь в совершенно, другом направлении. Возможно, однажды его повесят, а если нет, то вполне может статься, что он окажется на тюремных нарах. Правда, я танцевала с ним. Чувствовала его руки и теперь иногда думаю: а не лучше ли лежать с ним на нарах в тюрьме, чем с любым другим на шелковых простынях? Но не волнуйся, крошка, в состязании могут участвовать все желающие.

— Не стоит беспокоиться, Женевьева, — приторным голосом ответила Аманда. — Я тебе не соперница. У меня не вызывает ни малейшей заинтересованности изменник королю.

Женевьева изящно взмахнула веером, улыбнувшись кому-то на другом конце зала.

— Полагаю, из-за лорда Тэрритона?

— Полагай что хочешь! — отрезала было Аманда, но у Женевьевы был такой заговорщицкий вид, что стало ясно: сейчас она откроет какую-то тайну, которая кажется ей весьма забавной.

— Я кое-что знаю, Аманда. Могу рассказать, если хочешь.

— Хорошо, Женевьева. Выкладывай, что там у тебя.

— Лорд Тэрритон обручился. Он собирается жениться на герцогине Оуэнфилдской. Она вдова, а поскольку ее незабвенный покойный супруг не оставил наследников, то юный Тэрритон приобретет титул герцога Оуэнфилдского.

— Я тебе не верю! — задохнулась Аманда. Девушка была так потрясена, что забыла о сдержанности.

— Тогда спроси Роберта сама, — невинно предложила Женевьева. — Извини, дорогая Мужчины собираются у кабинета твоего отца, и я совершенно уверена, что они попытаются поджарить Камерона на вертеле. С удовольствием посмотрю, как он будет отбиваться.

Женевьева поспешила к выходу из зала. Извиняясь на ходу, она выскользнула через заднюю дверь. Очевидно, она собиралась пройти по террасе до больших окон и устроиться на одной из скамеек-качалок, откуда, скрытая от глаз мужчин, могла бы слышать весь разговор.

Аманда обвела взглядом зал. Роберта нигде не было видно. Она должна немедленно его найти и переговорить с ним. Женевьева солгала. Роберт любит ее. Пусть она не может дать ему титул, зато у нее богатое приданое. Ничто не препятствует их свадьбе. Они оба виргинцы. Неужели ему захочется жить где-то за океаном?

Но все же слова Женевьевы оставили неприятный осадок в душе, поскольку та не насмешничала и не злорадствовала, а просто сообщила, что ей известно, и упорхнула в погоню за лордом Камероном.

Аманда вздохнула, готовая последовать за ней.

Но сделать это оказалось не так уж и легко. Ее останавливали молодые люди, бесчисленные гости постарше, я, как хозяйка вечера, она обязана была, соблюдая приличия, проявлять к ним внимание. Наконец ей удалось, выскользнуть из зала, как раз когда музыканты заиграли менуэт.

Снаружи Аманда не обнаружила Женевьевы, но, подойдя к открытым окнам, почувствовала, как вдруг забилось сердце, рядом с ее отцом, лордом Камероном и лордом Гастингсом в кабинете стоял Роберт.

— Вы отворачиваетесь от нас. Камерон, совершая подобный поступок, — говорил лорд Гастингс.

Сидевший у отцовского стола Камерон отставил свой бокал с бренди.

Затем встал и, заложив большие пальцы за пояс, взглянул в лицо Гастингсу:

— Лорд Гастингс, позвольте не согласиться с вами. Палата представителей постановила, что день молитвы за братский город может быть проведен. Скажите, сэр, кого мы оскорбили молитвой?

— Вы не обязаны были участвовать! — запальчиво воскликнул Роберт.

Камерон удивленно и насмешливо изогнул темную бровь, обернувшись в сторону Тэрритона.

— Да, не обязан. Я присутствовал там потому, что очень хотел этого. Британцы закрыли порт Бостона…

— Британцы! Мы и есть британцы! — возмутился отец Аманды.

— Нет другой земли, которую бы я с большей любовью назвал родиной, чем Британию, сэр, но боюсь, что я не британец. Я виргинец.

Я подданный его величества, но, как подданный, сохраняю свои права.

Я присутствовал на молитвенном дне…

— Бостон не братский город для нас! Посмотрите только, как они себя ведут! — воскликнул Гастингс.

— Бесспорно, вы имеете полное право считать так, — учтиво ответил Камерон, низко поклонившись, после чего повернулся к хозяину дома: — Лорд Стирлинг, я не, могу извиняться за то, во что верю всем сердцем. Лорд Данмор только что распустил палату представителей, но боюсь, они будут собираться с еще большей регулярностью.

Они уже выбрали своих делегатов на Континентальный конгресс, и хотелось бы верить, что удастся найти мирный путь решения конфликта, иначе…

— Черт побери, Камерон! Вы храбрый солдат, богатый человек, мы все восхищаемся вами. Но вы опять ведете предательские речи! — взревел Стирлинг, громыхнув кулаком по столу.

— Я говорю не как изменник, сэр. Но несомненно, разногласия с метрополией должны быть улажены. Я предложил оставить свое кресло в совете, потому что понимаю, насколько моя позиция раздражает всех вас. Я снова буду настаивать на своей отставке, хотя мне кажется, Что в моих словах есть много разумного. А теперь, джентльмены…

Камерон внезапно замолчал. Аманда поняла, что он заметил, как она наблюдает за ним, подслушивая разговор и разглядывая комнату.

Девушка поспешно нырнула за одну из колонн, но не отвела от него взгляд. Эрик улыбнулся, склонив голову, но она успела уловить улыбку в его глазах. «Он знает, что я разыскиваю Роберта», — подумала она.

Будь проклят этот изменник! Ей все равно, потому что Роберт тоже заметил ее. Лорд Камерон быстро взял себя в руки и продолжил говорить. Роберту же не удалось скрыть своих эмоций. Ласковая улыбка озарила его лицо, и он направился к высоким окнам.

— Роберт… — начал было лорд Стирлинг нахмурясь.

— Ах, сэр, мне и самому захотелось глотнуть свежего воздуха, — сказал лорд Камерон. — Может быть, мы прервемся, милорды?

Не дав остальным мужчинам возможности возразить, он торопливо поклонился и быстро вышел из кабинета.

— Да я никогда… — открыл было рот ее отец, но Роберт поспешно перебил его:

— Сэр; здесь ужасно душно. Прошу меня извинить, лорд Стирлинг, лорд Гастингс.

Отвесив прощальный поклон, он удалился. Аманда торопливо побежала к дверям, ведущим в зал. Оттуда уже хорошо было слышно, как музыканты наигрывали виргинскую мелодию. Мужчины и женщины срывались с места под совершенно другой мотив, нежели неторопливый менуэт. Они смеялись, касаясь друг друга; их глаза разгорелись;

Аманда нашла Роберта, но тут ее взгляд остановился на паре в центре зала. Лорд Камерон пригласил леди Женевьеву. Ну и ладно, они достойны друг друга, подумала Аманда, но все же не отвела глаз:

Эрик и Женевьева очаровательно смотрелись в паре.

Он, высокий и смуглый, склонился над светловолосой красавицей, крепко прижав ее к себе. Она же радостно смеялась, в кошачьих глазах светилось женское лукавство. Казалось, сам воздух вокруг них стал горячим.

Ее любовь чище и возвышеннее, убеждала себя Аманда, а Женевьева — лгунья. Роберт и не подумает жениться на другой.

Женевьева что-то шепнула лорду Камерону, и они вдвоем исчезли из зала.

Аманда вновь поискала взглядом Роберта и наконец увидела его, спешащего к ней. Она так обрадовалась тому, что нашла его, и тому, что сейчас никто им не мешает, что обвила его шею руками и, привстав на цыпочки, поцеловала в губы.

На секунду Роберт замер, затем его руки обхватили ее и крепко сжали. Его губы жадно искали ее рот; гладя ее волосы, он языком проник сквозь преграду ее губ. Девушка отстранилась, опасаясь не столько его пылкости, сколько близости людей.

— Аманда, Бога ради, дай мне дотронуться до тебя! В последний раз нам не удалось побыть наедине ни секунды, твой отец постоянно находился рядом! — воскликнул Тэрритон, но она заставила его умолкнуть; приложив пальчик к его губам.

— Пойдем в беседку, — шепотом приказала она.

Схватив его за руку, она сбежала по ступеням задней лестницы, увлекая его за собой. Она хорошо знала эту беседку: здесь она играла, будучи ребенком, и сейчас, переплетя пальцы с пальцами Роберта, Аманда быстро нырнула в заросли кустарника. Ночь была тепла. Нежный ветерок тихонько шелестел листвой, в серебристом лунном свете распустившиеся цветы стелились по земле пестрым ковром.

— Аманда! — позвал Роберт, но она, смеясь, обогнула живую изгородь из дикой вишни и оказалась у статуи Венеры, стоявшей в центре журчавшего фонтана. Прекрасная мраморная статуя казалась живой, скульптору удалось, воплотить в ней образ чистоты и невинности. Два купидона над головой богини играли локонами мраморных волос, кованая чугунная скамейка поджидала тех, кто приходил полюбоваться статуей.

Задыхаясь, Аманда упала на скамью.

— О, Роберт! — в восторге прошептала она. — Наконец-то мы одни!

Послышался странный шорох. Аманда нахмурилась было, но затем решила, что это просто ветер шумит в ветвях.

Она улыбнулась возлюбленному и взяла его за руку.

— Сядь рядом, мне надо поговорить с тобой.

— Аманда, сначала я должен поцеловать тебя.

— Роберт! Сядь!

Он повиновался, и девушка прильнула к возлюбленному, положив голову ему на плечо. Он медленно, очень медленно склонился к ней. Затем нашел ее губы и приник к ним нежным и крепким поцелуем.

Аманда провела пальцами по его щеке и почувствовала, как его ладонь накрыла ее руку. Она прижалась к нему еще сильнее. Ей было слышно, как бьете» его сердце. Руки Роберта заскользили по ее корсажу, лаская обнаженную грудь.

Какое-то внутреннее тревожное чувство подсказало девушке, что она ведет себя не так, как пристало леди. Она любит, ей хочется просто прильнуть к любимому, нежиться в его объятиях и вместе мечтать о будущем.

Нужно отодвинуться. Его поцелуи и ласки становились все смелее. Они были в садовой беседке одни; Аманда поняла, что излишне раздразнила его.

— Любовь моя, подожди! — вздохнула она, поймав его ищущие пальцы и прижав их к бедру.

Он, казалось, не вполне понимал ее слова. Тяжело дыша он уставился на девушку. Затем снова потянулся было к ней, но она отстранилась.

— Роберт…

— Ты должна быть моей!

— Я люблю тебя. Наше время придет, но, Роберт…

— А я хочу тебя сейчас! Мне нужно почувствовать твои губы, твое тело, я хочу быть рядом с тобой. Я же мужчина, Боже праведный, неужели ты не понимаешь этого?

— О, Роберт! Я тоже мечтаю о тебе, но мы должны подождать.

Ты ведь все понимаешь. Мой отец… — Нет, дело было не только в отце. Дело было в чести. Она дочь лорда Стирлинга из Стирлинг-Холла и, хотя любит и любима, обязана держать себя в руках. До тех пор, пока не будут произнесены заветные слова. До тех пор, пока они не соединятся перед Богом.

— Иди же ко мне, любовь моя. Почувствуй мои губы, мои поцелуи…

Ее испугало то неистовство, с которым Роберт вновь схватил ее.

Они много раз раньше смеялись и дурачились, но такого между ними еще не было. Стоило ей, бывало, нахмуриться, и его пыл угасал, а сейчас он не обращает внимания даже на ее сопротивление.

— Роберт! — Вырвавшись, Аманда вскочила на ноги.

Тэрритон быстро поднялся за ней и обхватил ее плечи. Когда он заговорил, голос его звучал хрипло:

— Аманда, полно, мы уже не раз играли в эту игру. Ты наверняка чувствуешь то же, что и я, страдаешь и корчишься так же, как и я, так же сильно мечтаешь о том, чтобы твое желание сбылось. Я готов отдать жизнь за одно прикосновение к тебе, за один твой поцелуй, а ты продолжаешь дразнить и мучить меня, насмехаться надо мной. Мы уже не дети. Я больше не могу терпеть!

Девушка вывернулась из его рук с искренним состраданием к нему, но все же немного встревоженная.

Она не хотела того, чего с такой страстью жаждал он. Для женщины в браке кроется несколько иной смысл, нежели тот, что видят мужчины Ей хотелось быть близко к нему, нравилось, что ее любят.

Остальное, Аманда была убеждена, придет со временем, — Мы не можем, Роберт. Пока не поженились.

— Поженились?!

То, как он произнес это слово, моментально подсказало ей, что Женевьева не солгала. Нет, не нужно сожалеть о том, какие страдания она причиняет Роберту, лорду Тэрритону Сердце пронзила боль. Ей захотелось упасть на землю, закричать. Может быть, умереть.

— Так это правда? — воскликнула она, отшатываясь от него — Ты собираешься жениться на герцогине ради ее поместий и титула!

— Аманда! — С совершенно несчастным лицом Роберт снова потянулся к ней. — Аманда, я люблю тебя. Но у меня нет выбора. А для нас с тобой это не имеет значения.

— У тебя нет выбора! — воскликнула она. — Ах ты, отвратительный, гнусный, трусливый мерзавец! Как ты смел?! — И девушка наотмашь ударила его по щеке.

Хватая ртом воздух, он сузившимися глазами смотрел на нее.

— У меня нет выбора!

— Никогда больше не подходи ко мне. Никогда!

— Я не мерзавец, миледи. Подождите, когда ваш отец решит выдать вас замуж, тогда посмотрим, пойдете ли вы против понятия долга и приличий.

— Понятие долга! Ты сказал, у тебя нет выбора? — снова вскипела Аманда:

— Так Просто было сказать «нет», милорд! Но ты не захотел говорить «нет», не правда ли? Ах да, конечно! Ты же станешь герцогом Что ж, пусть будет так. Бери в жены герцогиню, получай титул Надеюсь, это будет достойным вознаграждением за твою жалкую душонку и мое разбитое сердце.

— Черт побери, Аманда! — закричал Роберт и, бросившись к ней, крепко прижал к себе — Ты не права! Подожди, тебя просватают за какого-нибудь жалкого урода вроде лорда Гастингса, с тремя подбородками и четырьмя складками на животе, тогда ты раскаешься в том, что оскорбляла меня, Я люблю тебя, и ты не сможешь забыть меня Увидишь, А теперь хватит изображать стерву и дразнить .

— Как ты смеешь… — начала она низким охрипшим, голосом, дрожащим от негодования и душевной боли.

— Ты сама довела меня до этого! Строила мне глазки и кокетничала, довела меня чуть ли не до сумасшествия своими прикосновениями, а теперь требуешь, чтобы я не приближался к тебе…

— Отпусти!

Он продолжал сжимать ее в объятиях Его губы удушающе впились в ее рот Аманда ударила его в грудь, но все было тщетно. У нее начала кружиться голова, и она подумала, что долго не выдержит. Она не могла поверить, что ей приходится сопротивляться, что любовь обернулась кошмаром, а мечты рассыпаются в прах одна за другой — Нет! — вскрикнула она, уворачиваясь от его губ и с ужасом ощущая, как Роберт с силой дернул шнуровку корсажа.

В отчаянии она извивалась в его руках, все еще не теряя надежды вырваться и решив бороться до последнего. Но едва она сумела высвободиться настолько, чтобы занести руку для удара, он кинулся вперед и швырнул ее на землю с такой силой, что, упав, она не могла вздохнуть от боли. Роберт навалился на нее и зашептал — Аманда .

Ее имя застряло у него в горле, так как его схватили сзади и, высоко подняв в воздух, швырнули в кусты. Пораженная Аманда перевела взгляд со своего поверженного недруга невысокого мужчину, который стоял рядом и смотрел на упавшего Роберта с нескрываемым отвращением.

Камерон. Лорд Камерон.

— Да как вы смеете?! — Разъяренный Тэрритон вскочил на ноги. Пригнувшись, словно раненый бык, он ринулся в атаку. Камерон шагнул чуть в сторону и нанес Тэрритону такой удар по затылку, что противник рухнул вниз лицом на землю у ног Эрика.

Застонав, Роберт, пошатываясь, встал.

— Послушайте, какое право вы имеете, быть здесь? Никакого Это наше личное дело!

— Разве? — холодно и совершенно спокойно произнес Камерон.

Он скрестил руки на груди и перевел взгляд на Аманду — Не думаю, что между вами остались еще невыясненные вопросы, не так ли?

— Это не ваше дело! — запальчиво повторил Роберт.

Щеки Аманды помимо воли вспыхнули. Она не могла поверить, что оказалась в таком унизительном положении Ей хотелось прикончить их обоих.

— Ты негодяй! — выдохнула она.

— Аманда… — заговорил Роберт.

— Ты мерзавец, я тебя ненавижу, клянусь!

Роберт взглянул на Эрика Камерона и вдруг, широко размахнувшись, попытался ударить его. Было даже жалко смотреть, с какой легкостью Камерон перехватил на Лету его руку и вывернул ее — Вот что, милорд Тэрритон, — ровно произнес Камерон, — вполне допускаю, что эта девица зажгла огонь в ваших чреслах, и верю, что она может раздразнить мужчину до умопомрачения.. Но все же она сказала «нет». А вы, сэр, считаете себя аристократом Вряд ли вам к лицу подобные манеры, не так ли?

Аманда задохнулась, разъяренная тем, что Камерон говорит от ее имени, и тем, что он стал свидетелем ее унижения. Девушка была не в состоянии испытывать к нему благодарность. С трудом сглотнув, она шагнула к нему.

— Лорд Камерон… — Она произнесла это тихо, мягко, как положено леди. — Вы! Снова вы! Наваждение моей жизни! — И тут она ударила его.

Лицо Эрика окаменело, но он даже не моргнул глазом.

— На первый раз вы можете себе это позволить, миледи. Больше не пытайтесь. Что касается вас… — Он оттолкнул Роберта. — Вечер окончен, милорд.

Лорд Тэрритон опустил голову.

— И все равно это не ваше дело!

— Специально для вас, сэр, объяснюсь. Поведение этой леди — моя и только моя забота Так же как и ее благополучие. Сегодня вечером, лорд Тэрритон, я лишь слегка размялся Тронете ее еще раз, и я, возможно, решу убить вас.

— Что? ..

— Я тот самый жалкий урод, за которого она будет вынуждена выйти замуж, лорд Тэрритон. Сегодня я просил руки леди у ее отца, и тот милостиво дал свое согласие. — Эрик Камерон поклонился Аманде. — Воистину, миледи, я стану вашим наваждением на всю жизнь.

Глава 4

— Я не верю вам, — растерянно проговорила пораженная Аманда.

Конечно же, это окажется ложью. Еще не оправившись после стычек с Робертом, Аманда испугалась, что сейчас, упадет в обморок. Ей было больно, так больно, как никогда раньше Ощущение, что ее предали, стало невыносимым, ведь не только Роберт, но и собственный отец отвернулся от нее. Отец не оставил ей свободы выбора, не нашел ничего лучшего, чем отдать в руки какого-то мятежника.

Отшатнувшись от Камерона, она замотала головой:

— Сэр, вы лжете!

Он выгнул бровь, и хотя сохранил на лице учтивое выражение, его серебристо-синие глаза опасно сузились.

— Нет, миледи, я не лгу, — произнес он мягко и перевел взгляд на Роберта; — Лорд Тэрритон, мое предостережение остается в силе А поскольку вы теперь человек, не обремененный узами сердечной привязанности к этой даме, то, возможно, вам следует уделить все внимание герцогине, вашей будущей супруге — Выдержав паузу, он протянул руку Роберту. — Уходите. Немедленно!

— Аманда! — умоляюще воскликнул Роберт. — Мы обсудим это потом…

— Обсудим это?! — взорвалась она. — Нет, милорд Тэрритон, мы никогда больше не будем обсуждать это. Мерзавец! Я так любила тебя. — Голос девушки упал до шепота.

— Аманда… но я действительно люблю тебя, я пытался рассказать…

— Лорд Тэрритон! — решительно прервал его Эрик. — Это весьма трогательная сцена, но при сложившихся обстоятельствах В голосе Эрика послышались угрожающие нотки Роберт смешался и, не говоря больше ни слова, прошел между Амандой и Эриком Убедившись, что его шаги затихли, девушка повернулась к Камерону — Я сожалею, что вас заставили страдать Боюсь, что о помолвке лорда Тэрритона всем стало известно уже довольно давно, — обратился к ней Эрик. — Вы, полагаю, не слышали об этом только потому, что гостили у тетушки.

— Я отнюдь не страдаю, лорд Камерон, — солгала Аманда На самом деле ей хотелось умереть на месте от боли и унижения, которые она испытала? Она ненавидит его. Ненавидит даже больше, чем Роберта, поскольку он стал свидетелем ее позора.

— Леди Стирлинг Она не нуждается ни в его помощи. Ни в его сочувствии. Ей хотелось остаться одной, хотелось выплакаться в одиночестве.

— Немедленно оставьте меня, сэр. Вы гораздо более гнусный тип, чем лорд Тэрритон. Вы не имеете права быть рядом, вам нечего здесь делать.

— Прошу меня извинить, леди Стирлинг — Теперь голос его звучал холодно, даже угрожающе. — Я не имел намерения следить за вами. Просто я услышал ваши отчаянные крики и предположил, что вам требуется помощь.

— Предположили…

Он сел на скамейку у статуи Венеры, лениво разглядывая ее.

— Скажите, разве я не спас вас? Неужели мое появление помешало вам?

Лишь через несколько секунд смысл его вопроса дошел до ее сознания Аманда пришла в бешенство: словно фурия она набросилась на Эрика, но тот мгновенно вскочил и, перехватив ее руки, завел их за спину девушки, прижав ее к себе. Она отчаянно сопротивлялась, стремясь освободиться, даже попыталась снова ударить его. Потеряв равновесие, Аманда начала падать. Он ловко повернулся с таким расчетом, чтобы при падении оказаться между ней и землей Упав, Аманда вновь оказалась в плену, прижатая им к земле. Измученная борьбой, но по-прежнему неукрощенная, она смотрела на него снизу вверх, прерывисто дыша, не в состоянии говорить. Эрик рассмеялся, однако смех прозвучал как-то натянуто, и девушка подумала: а так ли уж его забавляет все происходящее?

— Я предупреждал вас, — сказал он спокойно. — Один раз вы меня уже ударили. Больше я вам этого не позволю.

— Не смейте смеяться надо мной!

— Помилуйте, миледи. Я и не думал над вами смеяться.

— Отпустите меня!

— Но мы поняли друг друга?

— Лорд Камерон, я абсолютно убеждена, что никогда не смогу понять вас!

— Возможно, вам следует все же попытаться.

— Я хочу подняться!

— Миледи, любое ваше желание для меня закон.

Он легко вскочил на ноги, но Аманда не обрела свободы, поскольку его руки не выпустили ее запястий.

Откинув голову назад, она подняла взгляд, готовая снова к борьбе. Прищурившись, Аманда заговорила так же спокойно, как и он, но в каждом слове звенел металл:

— Я требую, лорд Камерон, чтобы вы отпустили меня. Или вы воображаете, что я мечтаю навек остаться в ваших объятиях? Неужели мне остается только надеяться, что кто-нибудь еще, обрученный со мной, появится в беседке и спасет меня?

Он засмеялся открытым, искренним смехом. К ней вернулось странное чувство, вызвавшее ощущение теплой волны, охватившей тело. Ей вспомнились слова Женевьевы: «Самый привлекательный мужчина во всех колониях». И еще она отчетливо ощущала его руки на своем теле.

Сильные, со стальными мускулами. Крепкий, подвижный торс и твердые бедра плотно прижимались к ней. Дыхание Аманды невольно участилось, ей захотелось убежать.

— Миледи, — произнес он, — Вы не потеряли ни крупицы вашего аристократического высокомерия. А его у вас, насколько мне помнится, было в избытке еще в раннем детстве..

— Вы были очень грубым подростком, а теперь стали очень грубым мужчиной, лорд Камерон. Вы не только изменник, вы еще и обыкновенный мужлан!

— На эту тему, миледи, вам следовало бы высказываться с величайшей осторожностью.

— Ваши действия…

— Я не изменник, а человек убеждений. Но разве мужлан, миледи? Неужели я должен был стоять смирно и ждать, пока вы своими острыми коготками располосуете мне лицо? Вам ведь этого хотелось, не так ли? Пустить мне кровь, миледи?

— Вы глубоко заблуждаетесь. Я никому не желаю зла.

Он все еще крепко прижимал ее к себе. Его пальцы уверенно охватывали ее запястья, а губы были так близко от губ Аманды, что его дыхание обжигало. Кружево рубашки и атлас сюртука касались ее полуобнаженной груди.

— Тэрритон — глупец!

— Как вы смеете его судить!

— Человек, готовый променять такую редкую красоту на презренный металл, и есть глупец.

— Но кто дал вам право судить его?

— Ах да! Он же не собирался совсем вас бросить. Он хотел — заполучить и любовь, и деньги.

Она снова попыталась ударить его. Смеясь, Эрик силой усадил ее на скамейку.

— Осторожнее, миледи! Я отчаянно стараюсь не быть мужланом, но очень трудно вести себя по-рыцарски, когда вы столь решительно настроены причинить мне боль.

— Это вы причиняете мне боль, — парировала она. Прижатая к его бедру, Аманда находилась в весьма двусмысленном положении. Он все еще удерживал ее руки, и хотя постарался ослабить хватку, не приходилось сомневаться, что она по-прежнему оставалась его пленницей.

— Прошу прощения. Как я уже говорил, мое единственное намерение состоит в том, чтобы выполнять ваши пожелания.

— О, вы лжете!

— Но это не так, миледи!

— Я никогда, никогда не выйду за вас, так что можете не стараться выполнять мои желания.

— Что ж, я повержен, — шутливо посетовал Эрик. Но ни малейшей подавленности в его поведении не было заметно. Наоборот, он, казалось, забавлялся от души. Все осталось по-прежнему. Он все так же считал себя взрослым, хозяином мира, а Аманду — ребенком, забравшимся поиграть в его владения.

— Я закричу, — шепотом пригрозила она.

— Кричите, — согласился он.

Кричать она не стала. Лишь нежно выдохнула навстречу его губам, прильнувшим к ее рту. Он не колебался, от него исходили уверенность и сила Он не предлагал нежности, он не просил, а требовал Его язык мягко, но одновременно напористо, с чувственным бесстыдством проник меж ее губ Она ощущала его дыхание его запах, сокровенная мужская сущность словно вливалась в нее Ей удалось наконец вы освободить руку, но вместо того, чтобы оттолкнуть Эрика, та опустилась на лацкан его сюртука Аманду била дрожь Ей следовало бы бороться за свою жизнь, но, заключенная в его объятия, она не находила сил чтобы рвануться прочь. Его поцелуй был похож на вторжение на нежное насилие над ее ртом, но он был столь сладостен, что девушка, не в силах противостоять, полностью отдалась своим ощущениям На глаза навернулись слезы, ей вдруг стало ясно, что волшебная ночь закончилась Ушла невинность, беспечность Она полюбила, поверила мужчине, поверила в любовь А ею пренебрегли И затем она обнаружила, что может отзываться на прикосновения, чувствовать, испытывать гнев и презрение к другому мужчине и в то же время жаждать его поцелуя, поцелуя врага.

Наконец, задыхаясь от ужаса, она высвободилась Пальцы вспорхнули к губам, руки стыдливо прикрыли грудь.

— Довольно! — потребовала она, поднялась и отошла.

Как же она их ненавидит, его и Роберта «Никогда-никогда больше не полюблю!» — поклялась себе мысленно Аманда и в особенности этого человека, наблюдающего сейчас за ней с явным любопытством в глазах. Его дыхание не сбилось, он не дрожал и не волновался Слава Богу, что он хотя бы перестал насмехаться над ней, судя по тому, что взгляд его стал жестким и суровым.

— Хватит! — все еще дрожа, повторила она — Воистину вы не лучше его!

— Нет, я все-таки лучше, — мягко ответил он — По крайней мере я могу предложить вам честный брак, а он — нет.

— Брак?!

— Да, брак! Своего рода юридический договор Она пропустила издевку мимо ушей — Вы мятежник, мошенник, лесной бродяга! И не подумаю всерьез относиться к вашему предложению Напрасно вы считаете, что запугали меня в Бостоне Он засмеялся — Ваш отец воспринял мое предложение очень серьезно Что же до моих чувств, то я очарован вами Она покраснела и опустила глаза — Вы ничем не лучше Роберта Вами движет похоть Она уловила едва заметную улыбку на его лице — Похоть? Это ваше определение, миледи, хотя признаю, в нем содержится некоторая доля истины Но мне видится нечто большее Сердце, которое бьется по-новому, глаза, готовые бросить вызов хоть самому дьяволу.

— И дьявол — это вы? Ведь у вас именно такая репутация, лорд Камерон!

— Я не дьявол, сударыня Просто мужчина, обуреваемый желаниями Аманда отодвинулась еще дальше, крепче обхватив себя руками Неужели его договор с отцом на самом деле правда? Весь высший свет Виргинии, по крайней мере их круг, был единодушно настроен против лорда Камерона Хотя Камерон-Холл был великолепным поместьем, и к тому же Эрик Камерон владел бесчисленными плантациями хлопка и табака, а его родословная брала начало где-то на границе нынешнего тысячелетия, разлад мятежно! о лорда с обществом становился все сильнее, по мере того как он отдалялся от своего сословия и все ближе сходился с бунтовщиками — Я не верю вам, — повторила она шепотом, но уже более спокойно — Мой отец не мог, просто не мог дать согласия на этот брак!

— Миледи, я никогда не лгу, — снова повторил Эрик И шагнул ближе, отчего ей захотелось повернуться и убежать Ненавидя себя за трусость, Аманда готова была рвануться прочь, но не сдвинулась с места. Ее удержало отнюдь не мужество, а что-то в выражении его глаз.

Остановившись в нескольких футах от нее, он ласковым движением протянул руку, — Она подумала, что Эрик собирается вновь заключить ее в объятия, но он этого не сделал, и, честно говоря, она не знала, радоваться этому или огорчаться.

— Я не намерен принуждать вас. Если вы решительно отвергаете меня, миледи, тогда не будем больше возвращаться к этой теме. Тем не менее я предлагаю вам еще раз серьезно подумать, прежде чем принимать… предложение лорда Тэрритона.

Инстинктивно Аманда подняла руку, собираясь залепить ему пощечину. Он оказался достаточно проворен, чтобы перехватить ее руку, прежде чем та успела коснуться «его лица. Камерон погладил большим пальцем ее ладонь, затем прижался к ней губами. Девушка часто задышала, ощутив, как бешено забилось сердце. Ей хотелось одного: убежать от него и от необычайных чувств, что рождали его прикосновения — Я же сказал, миледи, вам не удастся больше ударить меня.

Она улыбнулась:

— Лучше быть любовницей лоялиста, чем женой предателя.

— На самом деле? Я думаю, что вы глубоко заблуждаетесь. Хотя бы насчет себя самой, леди Стирлинг. Юный Тэрритон — мальчишка, играющий во взрослые игры. Он вам не подходит. Он желает вас, возможно, даже влюблен. Но у него не хватит мужества бороться за вас, миледи, и вас будет ждать сильное разочарование.

— Понятно Вы хотите сказать, что в вас-то я никогда не разочаруюсь? — с вызывающим сарказмом поддела его девушка.

— Именно, — отозвался он, — вы не разочаруетесь во мне. Если бы я захотел соблазнить вас, то не стал бы пытаться вас изнасиловать, и в конце концов, не сомневайтесь, вы стали бы моей.

Аманда открыла было рот, чтобы возмущенно возразить, но ей не удалось произнести ни звука. Он вновь уверенно притянул ее к себе, нашел ее губы. Она всхлипнула и сильно ударила его в грудь, но он даже не заметил этого, целуя ее с беспощадной решимостью. Его жадные губы опалили ее сухим жаром, язык, преодолев слабое сопротивление, глубоко проник внутрь, лишив Аманду воли и рассудительности.

Она против воли прижалась к нему, почувствовав, что закружилась голова, и боясь упасть. Но это не имело значения, так как, целуя Аманду, Эрик с легкостью удерживал ее. Она мельком подумала, что он ни за что не даст ей упасть, поняла вдруг, что ее переполняет жар, о существовании которого она до сегодняшнего дня и не подозревала.

Но тут он внезапно отпустил ее, безмятежно улыбнувшись.

— Вам следует выйти за меня замуж, миледи, поскольку я уверен, что смогу выполнить обещание никогда не разочаровывать вас.

— Я буду сопротивляться вам всю жизнь! — воскликнула Аманда, только сейчас осознав, что сама прижимается к нему, ища опоры.

— Можете воевать со мной, но разочарованы не будете. А теперь, миледи, прошу меня извинить, я оставлю вас наедине с вашими мыслями.

Он отпустил ее руку, низко поклонился и повернулся, собираясь уходить.

Дрожащая Аманда все же решила оставить последнее слово за собой:

— Вы изменник, лорд Камерон! Вы изменили королю, предали своих!

Эрик развернулся и вновь отвесил ей глубокий поклон:

— Как вам будет угодно, миледи. Не смею спорить с вами.

Затем повернулся и исчез в темноте.

Аманда рухнула на скамейку, чувствуя, что слезы вот-вот польются из глаз. Борясь с волнением, она закрыла лицо руками. Ее все еще трясло. Он пробудил в ней чувства, о которых она и не подозревала…

И которых сейчас стыдилась.

Она ненавидит его. Ненавидела в Бостоне и ненавидит сегодня.

Как смел он вновь одержать над ней верх?! Он знал о Роберте — Боже, все вокруг знали о Роберте, все, кроме нее!

— Аманда!

Услышав, что ее зовут, девушка встрепенулась и улыбнулась сквозь слезы.

— Дэмьен! — отозвалась она, узнав родной голос. Девушка знала, что кузен быстро найдет дорогу к ней, ведь он так же хорошо был знаком с окрестностями беседки, как и она: детьми они часто играли здесь. — Дэмьен!

Миновав последний ряд кустов, он возник перед ней, невообразимо элегантный, красивый, в модном парике Понимая, что выглядит весьма изысканно, Дэмьен остановился на секунду, чтобы покрасоваться перед кузиной.

— Истинный джентльмен и бродячий лорд, — пошутил он, рассмеявшись, и бросился к ней Аманда повисла у него на шее — Дэмьен! Ты вернулся! А я думала, что ты остался в Филадельфии с братом и разъезжаешь с ним от Бостона до Нью-Йорка. Я беспокоюсь, когда вы уезжаете, боюсь, что вы можете попасть в беду!

Он покачал головой, и ей на секунду показалось, что печальные мысли затуманили его красивые глаза.

— Я достаточно проворен, чтобы увернуться от любой беды, — заверил он кузину со смехом — Я услышал, что лорд Стерлинг устраивает бал, и поторопился приехать, думая, что моя дорогая милая кузина, возможно, будет нуждаться во мне.

Аманда отстранилась, посмотрев Дэмьену прямо в глаза, Затем тихонько вздохнула.

— Значит, ты тоже знаешь. Весь свет знает о Роберте и герцогине Оуэнфилдской, кроме меня, и в результате я попала в ужасно глупое положение.

Если бы она не сдерживалась, то опять разрыдалась бы.

— Аманда, он тебя не стоит, — торопливо заговорил Дэмьен.

Положив руку на плечо девушки, он усадил ее на скамейку.

Она с любовью улыбнулась ему:

— Может быть, и так, но я любила его, Дэмьен. И что мне делать теперь?

— Забудь его. Будут другие мужчины, готовые предложить тебе руку и сердце, свою любовь…

— Ну, одно предложение я уже имею, — сказала она, горько засмеявшись — Но без любви. Поразительная история. На сцене появился лорд Камерон и предложил себя мне в мужья.

— Камерон! — воскликнул потрясенный Дэмьен.

— Ага, тот самый изменник. Такое ощущение, что сегодня вечером все меня предают. Даже отец сказал ему «да»!

Засунув большие пальцы за пояс, Дэмьен начал с задумчивым видом вышагивать перед ней. Потом посмотрел кузине прямо в глаза:

— Он завидный жених, Мэнди. Ты это знаешь. Мамаши вокруг уже давно предлагают ему своих дочек, но Эрик до сих пор не проявлял никакого интереса к подобным проискам Знаешь, тебе оказана большая честь.

— Он тебе нравится! — обвиняюще воскликнула она. — Вы были добрыми приятелями в Бостоне, мне казалось, но ты должен быть крайне осторожен, Дэмьен. Тебе известно, что этот человек — изменник!

Дэмьен долго колебался, затем ответил:

— Нет, я не считаю его изменником, дорогая кузина.

Охнув, Аманда пошатнулась, схватив брата за плечо, чтобы удержаться на ногах.

— Ты не знаешь, что говоришь! Я… я знаю, что он виновен в отвратительных деяниях, я видела это своими глазами. И он слушает этих фанатиков, этих глупцов…

Дэмьен покачал головой, грустно глядя на нее:

— Я не думаю, что эти люди фанатики или глупцы, Мэнди. — Она непонимающе уставилась на него, а он, внезапно разволновавшись, схватил ее за руки. — В Филадельфии я встретил писателя и издателя Бенджамина Франклина Я…

— Бенджамина Франклина? Газетчика? Того самого, что издает «Альманах бедного Ричарда»?

Франклин жил в Пенсильвании, его ежегодник с прогнозами погоды, пословицами и народными приметами был настольной книгой чуть ли не каждой семьи от Джорджии до Мэна и дальше, вплоть до канадских колоний.

— Да, Франклин Бенджамин Франклин. Его там считают великим человеком. Настоящим мудрецом.

— Он печатает пасквили, полагаю.

— Он бы тебе понравился, Мэнди.

— Ох, Дэмьен! Ты пугаешь меня. Мне не нравится компания, с которой ты связался. Франклин Хочет войны.

— Нет! Никто не хочет войны. Но если ты послушаешь этих людей, то многое поймешь.

— Я так устала от этих бесконечных разговоров о войне! — выдохнула Мэнди.

Дэмьен рассмеялся:

— Кузина, тебя еще не было на свете, когда разразились войны с индейцами и французами Ведь это было в 1754 году. А когда они закончились в шестьдесят Третьем, тебе едва исполнилось восемь. Так почему ты считаешь себя таким большим военным специалистом?

Она внезапно опустила голову, вспомнив, что именно в 1763 году впервые встретилась с Эриком Камероном. Лорд Гастингс пригласил гостей на охоту как раз накануне отправки резервных виргинских частей. Юному Камерону не обязательно было участвовать в этой экспедиции, но к тому времени его отец уже сложил голову в одном из сражений, и дед не стал отказывать внуку в праве драться, если тот так решил. Эрик запомнился ей молодым, нахальным и нетерпеливым. Готовым драться Уверенным и собранным.

И невероятно грубым с ней.

— Я не специалист по войне, Дэмьен, и не хочу им быть, — уверила Аманда кузена — И я очень тревожусь за тебя — Нет! Ах, дорогая, пожалуйста, ради Бога, не беспокойся обо мне. Ведь перед тобой Дэмьен, изворотливый и ловкий. Запомни это.

— Я буду иметь это в виду, когда они тебя повесят — Меня не смогут повесить. — Так же как и твоего нареченного…

— Нареченного?

— Но ты же сказала, что лорд Камерон сделал тебе предложение…

— Предложение? Нет, я этого не говорила. Он обрушил на нас с Робертом известие о том, что отец согласился с его предложением о нашем браке Но потом…

— Что потом?

— Он сразу же сказал мне, что без моего согласия не будет настаивать на браке. — Аманда запнулась, посмотрев на Дэмьена:

— Почему отец вдруг пошел на это? Он убежденный лоялист. Разве может это быть похоже на правду?

— Черт побери…

— Дэмьен, не сквернословь.

— Я? Да ты, Мэнди, когда не в духе, ругаешься так, что покраснеет любой матрос!

— Не болтай ерунды. Леди не ругаются. Но если бы я решила выразиться, то не стала бы говорить всякие грубости, а сказала бы…

«О Боже!», и все.

— Будь я проклят! Не скромничай, Мэнди!

— Черт побери! Да перестань же!

— Если бы ты не была такой изысканной дамой, то именно так и выражалась бы все время, — пробормотал он с притворной покорностью. Но тут же нахмурился, став серьезным. — Кто может сказать, что на уме у твоего отца? Одно я знаю точно: меня он явно недолюбливает.

Аманда поморщилась Это было правдой Дэмьен был сыном младшего брата ее матери, и Найджел Стирлинг терпел его, создавая видимость семейных уз, но никогда не выказывал ни малейшей приязни к племяннику. Майкл, старший брат Дэмьена, появлялся в, ; Стирлинг-Холле крайне редко Он не скрывал, что терпеть не может своего дядю, и хотя Аманда нежно любила Майкла, теперь они виделись редко, потому что тот перебрался в Пенсильванию.

— Я уверена, что пала любит тебя, — начала неловко оправдываться Аманда, но Дэмьен перебил ее, махнув рукой:

— Кузина, я не хочу показаться грубым, но иногда я сомневаюсь в том, любит ли он даже тебя. Ладно, не обращай внимания. Какой я все-таки неотесанный! Говорю такие ужасные вещи… Пойдем в дом. Он спрашивал о тебе, и я не хочу навлечь его гнев на нас обоих. К тому же…

— Что? — быстро спросила Аманда запнувшегося кузена.

— И надо идти танцевать, дорогая. Ты долгана танцевать, смеяться и делать вид, что великолепно проводишь время.

— О! — Кровь отхлынула от лица Аманды при воспоминании о том, как ее унизили и оскорбили. Откинув назад волосы, она поправила заколку. — Я хорошо выгляжу, Дэмьен?

— Хорошо? Ты потрясающе красива. И мы пустимся в такой пляс, что подошвы будут гореть, и одурачим всех! — Он схватил кузину за руку и быстро повел к выходу из беседки. — Помнишь, когда мы были детьми? Я так любил это место. Ты собиралась замуж самое меньшее за герцога. А я хотел похитить самую прекрасную индейскую девушку и завоевать мир.

Задыхаясь от быстрой ходьбы, пытаясь не отстать от Дэмьена, Аманда засмеялась. Но смех получился невеселым. Мечты подобны облачкам, которые возникают только для того, чтобы их рассеял внезапный яростный шторм.

Аманда остановилась, не доходя до дома. Ей были видны фонарики, ярко сияющие на крыльце, силуэты гостей в высоких окнах: элегантные мужчины, красивые женщины с высокими прическами, в широких по последней моде юбках. Она стала взрослой. Это было внезапное, пугающее ощущение, словно она постарела за один день. Жизнь оставалась игрой, но ставки теперь стали более высокими. Аманда невольно поежилась.

— Скоро все переменится, правда, Дэмьен?

— Кто знает, что готовит нам будущее? — пожав плечами, вопросом на вопрос ответил молодой человек. — Возьми меня за руку и пойдем в танцевальный зал.

Взлетев по ступеням на широкое крыльцо, они проскользнули в зал через дальний конец коридора. Сделать это оказалось не так легко, поскольку им встретился отец Аманды. Он стоял и смотрел, как они приближаются.

— Дэмьен! — отрывисто бросил лорд Стирлинг. — Мне надо с тобой поговорить. А с тобой, девчонка, — холодные глаза с неприязнью уставились на девушку, — с тобой я разберусь потом!

— О, леди Стирлинг! — раздался чей-то голос. Она повернулась, узнав этот глубокий звучный тембр. Рядом стоял Эрик Камерон. Он поклонился ее отцу. — Пусть мы с вашей дочерью не станем мужем и женой, но несколько минут назад она обещала мне танец.

— Несколько минут назад?..

— Совершенно верно, сэр. Вы позволите?

Улыбнувшись лорду Стерлингу, Эрик подхватил Аманду и увлек ее в центр зала, где танцующие пары выстраивались в круг. Когда заиграла музыка, она не смогла сдвинуться с места. Эрик ободряюще посмотрел на девушку и улыбнулся:

— Танцуйте, леди Аманда. В вас есть стержень, я знаю. Выше голову! Тряхните своими великолепными кудрями и одарите меня вашей ослепительной улыбкой. Смейтесь, и пусть весь мир летит к черту!

Они перешептываются у вас за спиной, обсуждая ваше скандальное поведение, ведь вы уединились в беседке с помолвленным мужчиной.

Слухи и сплетни. Покажите, что вы и в грош не ставите мнение толпы, — С чего вы взяли, что меня волнует чье-то мнение? — парировала она. Их руки соприкоснулись, и они закружились в танце.

— Нет так нет. Но вас волнует собственная честь.

— Разве?

— Да, безмерно.

— В таком случае я не пошла бы танцевать с известным подстрекателем.

— Подстрекателем? Ах, миледи! Я не обладаю красноречием, способным увлечь массы.

— Но молва о вас идет повсюду: от наших мест до самых дальних уголков колоний, лорд Камерон. Как вы объясните это?

— Вы не слышали настоящих ораторов, миледи. Они воспламеняют сердце, вот что главное. Дело не в оружии и не в кровопролитии Истина скрывается в сердце и душе народа.

— Значит, вы хотите войны?

— Никто не хочет войны.

— Вы несносны!

— Возможно. Но как я уже говорил, слово способно изменить мир, миледи.

Аманда вдруг почувствовала озноб, сама не зная почему. Эрика Камерона никак нельзя было назвать смиренным человеком, поэтому от его слов на нее повеяло холодом.

Словно у края могилы…

Или то было пророчество, что придет день» когда ей придется рассчитывать только на его красноречие и способность управлять людьми?

Никогда! Он изменник!

— Вы лгун, подлец и негодяй!

Рассмеявшись, лорд Камерон склонил к Ней голову, и Аманда поняла, что весь зал следит за ними.

— Неужели я так ужасен, миледи? Жаль, поскольку я чувствую, что вы стоите меня во всем. И я с уверенностью осмеливаюсь считать, что однажды, когда затянутся ваши сердечные раны, вы это поймете — Я справлюсь со своими ранами, но никогда не буду считать себя парой вам, милорд. — Аманда любезно улыбнулась, и они еще быстрее закружились в танце. Он не отрывал от нее глаз, а она с каждым шагом все полнее ощущала тепло летней ночи, сверкание праздничных огней. Его уверенность в себе была чрезмерной, но при одной мысли о его поцелуе, его прикосновениях у Аманды перехватывало дыхание, сердце начинало неистово биться. Она поняла, что не в силах бороться с волнением, которое он в ней пробуждал. Камерон приводил ее в бешенство, и она хотела только одного — доказать, что никогда не подчинится ему — Обратите внимание, дорогая! На нас смотрит леди Женевьева.

— Может быть, она ревнует. Вы ведь недавно танцевали с ней?

— Да, танцевал Но ей я не делал предложения — Понятно. Но вы, вероятно, предлагали леди Женевьеве кое-что другое?

— Ваши глаза, любимая, позеленели от ревности?

— Я вам не любимая, а глаза у меня зеленые от рождения, милорд.

— Леди Женевьева сама предлагает то, что считает нужным, — мягко произнес он. И Аманда дернулась в попытке вырваться из его объятий, поскольку поняла вдруг, что они были любовниками, и разозлилась оттого, что это так сильно ее задело, — Я очень устала. Может, прекратим это притворство?

— Ни в коем случае! Подбородок вверх, глазам — сиять, и пусть весь мир катится к черту, не забыли?

— Сами вы катитесь к черту, сэр Позвольте мне .

— Нет, не позволю.

И он не позволил Он держал ее крепко, так что Аманда оказалась пленницей танца Кружась в вальсе, они обгоняли другие пары, ее волосы и широкая юбка развевались; казалось, что сама красота сверкает огнем в руках высокого смуглого мужчины. Продолжая кружиться, они вылетели из зала на террасу, и Аманда невольно рассмеялась, потому что Эрик не остановился, а повел ее в танце вниз по ступеням, на лужайку, И здесь, освещенные луной, они продолжили свой танец.

Девушка запрокинула голову, улыбаясь. А ведь кое в чем он оказался прав. Она действительно хочет, чтобы ветер развеял ее заботы, хочет вести себя так, как ей заблагорассудится, не обращая внимания на шушуканье окружающих, хочет показать им всем, что она не брошена, что ей совсем не больно. Эрик заметил ее улыбку.

— Соблазнительница и смутьян, миледи? Покажем всем, что жить надо в полную силу и что главное — довериться своим чувствам?

— Вы смутьян. Но я не соблазнительница!

— О! Прошу разрешения с вами не согласиться!

— Вы просите, сэр? Странно, но я не замечала в ваши» словах просьбы.

Он улыбнулся:

— Образно выражаясь, миледи.

— Унижать — вот что вы умеете лучше всего.

— Как вам будет угодно, леди Стирлинг, как вам будет угодно!

И вдруг оказалось, что они уже не танцуют, а стоят в свете луны.

Его губы больше не улыбались. Пристальные глаза укололи ее словно серебристые шпаги.

— Слова носятся в воздухе, Аманда. Злые слова. Если я когда-нибудь вам понадоблюсь, знайте, я приду.

— Вы мне не понадобитесь, — пообещала она.

Но кажется, это было не совсем правдой, так как, хотя ночь была тепла, она дрожала и, несмотря на бурные события сегодняшнего вечера, ей хотелось спрятаться в кольце его рук, почувствовать себя в безопасности. Но все же, подумалось ей, несмотря на всю легкость его тона, этот мужчина не будет покладистым мужем, наоборот, жестким, решительно идущим своим путем. Женщина, которая полюбит его, будет вынуждена подчиниться его железной воле.

Нет! Никогда Аманда не отдаст свое сердце и душу такому, как он. Та боль, что ей пришлось испытать сегодня, — это одно, но оказаться в плену яростной страсти этого человека — совсем другое. Это может принести такие страдания, о которых страшно даже задумываться. Странные ощущения обволокли Аманду словно туман. Ей стало жарко, как-то неловко. Странные, неведомые ощущения охватили ее тело.

— Вы… вы не можете любить меня, ведь вы меня совсем не знаете! — воскликнула она.

— Я знаю о вас очень многое, — ответил Эрик, улыбнувшись в очередной раз. — И не забывайте, что я просто сгораю от страсти к вам.

— Вы просто хотите одержать надо мной верх! И больше ничего.

Я не упала сразу в ваши объятия, как с готовностью делали другие.

Вам нравится побеждать и коллекционировать трофеи. — Но меня вам не одолеть, сэр!

— Вполне допускаю. Поэтому буду считать вас достойным противником. — Эрик ненадолго замолчал, а затем указал куда-то за ее плечо. — Интересный сегодня вечер. Ваш бывший возлюбленной, кажется, нашел себе утешение.

— Что? — Аманда развернулась и, потрясенная, увидела Роберта, выходящего на крыльцо. Вместе с Женевьевой. Он крепко сжимал ее в объятиях. Та обвила руками его шею и, откинув голову, засмеялась грудным смехом. А затем поцеловала его.

Не думая о приличиях, свидетелях, гостях, Аманда закинула руки на шею мужчине, который стоял рядом с ней, и, встав на цыпочки, прильнула к нему всем телом. Инстинктивно она прогнулась, приникая губами к его рту. Ее язык коснулся его зубов.

И тут мир взорвался для нее. Его рот поддался ей, И она оказалась в его руках, кружась под лунным светом, почти не касаясь земли. Его язык проник в ее рот и словно ворвался в самую душу, своим жадным влажным огнем коснувшись сердца. Он положил руку ей на грудь, и что-то в ней жарко шевельнулось в ответ на его прикосновение…

Желание.

— Ох… — Аманда задохнулась, когда его губы наконец оторвались от ее рта.

Он продолжал держать ее в объятиях так, что ее ноги не касались земли. Она вгляделась в его лицо и заметила, как дерзкая улыбка слегка тронула уголки его губ, хотя тон остался серьезным.

— Надеюсь, мои действия соответствовали вашим желаниям, миледи? Блестящий ответный удар! Боюсь, бедняга сейчас проглотит свой язык. Должен ли я отпустить вас и прекратить его агонию? Или вы предпочитаете продлить его мучения? Готов служить вам любым способом, который вы предпочтете.

— О! Вы негодяй! — Девушка задохнулась от негодования. — Отпустите меня! Сейчас же!

Он повиновался. Мгновенно. Она чуть не потеряла равновесие и удержалась на ногах только потому, что успела снова обхватить его за шею.

— Лорд Камерон…

— Да, любимая, что теперь? Никак не получается доставить вам удовольствие.

— Это потому, что я глубоко презираю вас.

— Что ж, с нетерпением буду ждать ваших поцелуев, которые вы подарите мне, когда поймете, что любите меня.

— Поцелуев! Да я буду плевать на ваш труп, когда вас повесят!

— Ш-ш-ш! Осторожнее, он приближается. А за ним следом Женевьева. Ага, вот и леди Гастингс. Забавно, сколь многим гостям вашего отца вдруг срочно понадобилось подышать свежим воздухом.

Не торопитесь, соскользните на землю спокойно. — Он осторожно поставил девушку на ноги. Она все еще была близко к нему, но поза была уже вполне приличной. Он поддерживал ее рукой, сопровождая в прогулке под луной. Аманда бросала на него яростные взгляды, но не сопротивлялась. Ей не хотелось чтобы скандальные сплетни о ее поведении дошли до отца.

— Когда-нибудь вы мне за это заплатите, — пообещала она самым любезным тоном.

— Заплачу? Но, миледи, весь сегодняшний вечер я искренне стремился помочь вам справиться с трудностями. В вашей нежной душе живет мстительность. Ужасно! Когда мы поженимся, мне придется выбить ее из вас.

Аманда отшатнулась было, но увидела смех в его глазах.

— Возможно, я выйду за вас замуж перед тем, как на вашей шее затянут петлю. У вас, как я понимаю, великолепная собственность.

— Вы должны ее осмотреть. Приезжайте в Камерон-Холл в любое время, миледи. Если окажетесь в Уильямсберге, будьте моей гостьей независимо от того, дома я или нет. Я отдам распоряжения Матильде, и вам будут рады в любое время. А… вот идет ваш отец.

Думаю, он разыскивает вас.

Эрик приветственно поднял руку. Найджел Стирлинг остановился на крыльце, засунув руки в карманы сюртука. Увидев Эрика и свою дочь, он начал спускаться по ступеням.

Аманде не понравилось изучающее выражение в отцовских глазах.

Ей был неприятен его взгляд, еще более холодный, чем обычно.

— Вот вы где!

— Вечер просто обворожителен. Конечно, не настолько, как ваша дочь, но сочетание подобных прелестей не оставило мне выбора. Простите меня, — сказал Эрик.

— Я прощаю вас за вашу молодость и влюбленность, лорд Камерон. И за все остальное, — ответил Найджел. Он расплылся в сердечной улыбке, но Аманда по-прежнему ощущала исходящий от отца холод. — Мэнди, гости начинают расходиться. Будь добра, проводи их.

— Конечно, папа. Прошу меня извинить, лорд Камерон.

Эрик взял ее руку и поцеловал. Она подождала, пока он поднимет на нее глаза, и любезно прошептала:

— До свидания.

— Я еще не ухожу, — ответил Он, нахально выгнув бровь.

Она поджала губы, повернулась и упорхнула в дом.

Отец задержался для недолгого разговора, затем последовал за ней, задержавшись у дверей, в то время как Аманда остановилась у лестницы рядом с перилами.

Гастингсы и Хардинги собрались уходить, и Аманда приказала Даниелле принести их шляпы и одежду. Ее благодарили за чудесный вечер, а она приятно улыбалась, гадая, жалеют ли дамы ее или торопятся добраться до дома, чтобы обсудить ее скандальное поведение. Аманде это было безразлично. Она высоко держала голову и сохраняла на лице легкую улыбку. Никому бы и в голову не пришло; насколько она несчастна.

Следующей прощалась миссис Ньюмейер, выразившая восхищение великолепным угощением. Грациозно улыбаясь, Аманда вдруг вспомнила, что даже не взглянула на буфетный стол.

Затем перед ней возник Роберт, страдальчески заглядывая ей в глаза. Посмотрев на него, можно было решить, что это его бросили.

Ему удалось отвести ее в сторону, поскольку отец был занят разговором у дверей.

— Боже мой, как ты могла! — жарко зашептал Роберт.

— Как могла я?

— Я видел, как он обнимал тебя. Это было неприлично.

— Неприлично! Роберт, он предложил мне выйти за него замуж.

Ты же этого не сделал! Именно ты хотел заставить меня совершить нечто неприличное!

— Он никогда не женится на тебе, — грубо произнес Роберт.

— Неужели?

— Это ложь. Ловушка. Он баснословно богат, а ты хотя и богатая наследница, но гораздо беднее его. Он не может иметь серьезных намерений. Ты не…

— Я не так баснословно богата? Роберт, убери от меня руки.

Тебе не дано понять, что не все мужчины мечтают просыпаться с денежным мешком на соседней подушке. А теперь оставь меня в покое.

Роберт как-то весь съежился и поник. Хотя боль от предательства и разбитых надежд все еще мучила ее, Аманда удивилась открытию, которое только что сделала. Он совершенно не нравился ей в своем теперешнем виде.

— Ты сама не пойдешь за него. Он же чертов патриот.

— Патриот? Насколько я понимаю, в это слово можно вкладывать разные значения. И я намерена выйти за него.

Ее перебило легкое покашливание. Обернувшись, Аманда увидела лорда Камерона. В его глазах светилось веселое лукавство.

— Доброй ночи, любимая, — сказал он, нарочно повернув Аманду спиной к Роберту. — Я скоро вернусь. Конечно, для того, чтобы обсудить приготовления к свадьбе.

Ей захотелось ударить его, но она не посмела. Роберт все, еще стоял рядом. Аманда выдавила на лице улыбку.

— Прощай, любимый, — проговорила она.

Эрик низко поклонился. У дверей он задержался для разговора с Найджелом.

Взбешенный Роберт развернулся и почти выбежал из дома.

Все больше гостей начали подходить прощаться. Аманда мечтала укрыться в своей комнате, но осталась стоять у лестницы, продолжая» улыбаться отъезжающим.

Последним прощался Дэмьен, дом которого находился в часе езды от их особняка. Она поцеловала его и пообещала вскоре съездить с ним в Уильямсберг. Затем Дэмьен пожелал доброй ночи лорду Стирлингу.

— Да. Доброй ночи, молодой человек.

Они пожали друг другу руки, и Аманда подумала, что Дэмьен был прав: отец не любит его. Сцепив руки за спиной, она пожалела, что отец даже не пытается этого скрыть.

Дверь наконец закрылась. Опустив глаза, к лорду Стирлингу подошла Даниелла:

— Что-нибудь еще, сэр?

В ее голосе все еще чувствовался слабый французский акцент, и Аманде пришло в голову, что даже, это раздражает отца. Он посмотрел на Даниеллу с отвращением, хотя она была образцовой служанкой.

Великолепно руководила слугами в доме и управляла рабами, но у лорда Стирлинга никогда не находилось для нее доброго слова.

Аманда подумала, что Даниелла осталась в доме ради нее. Ее брат и муж погибли в трюме грузового корабля, который привез их в Виргинию. В том же трюме умерла ее новорожденная; дочь, — Нет. Ты свободна.

Даниелла повернулась, чтобы уйти. Лорд Стирлинг перевел взгляд со служанки на дочь, но холодная неприязнь в его глазах не растаяла.

— Ну а теперь твоя очередь, Аманда.

— В чем дело, папа? — устало спросила девушка.

— Подойди сюда.

Ее немного озадачил его тон, но она слишком устала, чтобы протестовать. Она пересекла зал и остановилась рядом с отцом.

Неожиданно он ударил ее по лицу с такой силой, что девушка с криком упала на колени, чуть не потеряв сознание от боли. Даниелла, не успевшая выйти из зала, услышала ее крик и бросилась к своей госпоже.

— Вон отсюда! — резко приказал Даниелле лорд Стирлинг. — Или тебя высекут. Можешь быть свободна.

Поколебавшись, Даниелла сделала еще шаг к Аманде. Встав на колени, девушка предостерегающе подняла руку:

— Я в порядке, Даниелла. Я справлюсь сама, — добавила она по-французски.

Отец, казалось, ненавидит даже французский язык. Его глаза от негодования потемнели еще больше.

— Никогда не смей идти против моего слова. Я добился определенной договоренности. А ты ее разрушила.

— Что? — поражение спросила Аманда.

— Лорд Камерон сообщил мне, что не заинтересован в браке, который нежелателен тебе. Ты забыла, что твоей судьбой распоряжаюсь я? Не ты!

— Нет! — закричала девушка Эта ночь, которая, она надеялась, станет ночью чудес, обернулась кошмаром. — Ты не можешь заставить меня выйти замуж, папа! Я не верю в это. Я…

— Не беспокойся. Лорд Камерон больше не хочет, чтобы та стала его женой.

— Неужели ты насильно выдашь меня замуж?

— Когда я решу, ты пойдешь под венец И не посмеешь ослушаться, иначе тебя ждут розги. А теперь иди в свою комнату. Убирайся прочь с моих глаз!

Аманда стояла, глядя ему в лицо, чувствуя, как опухает щека и слезы наворачиваются на глаза.

— Я. я ненавижу тебя! — прошептала она.

Но, к ее удивлению, он улыбнулся С удовлетворением — Ненавидь сколько угодно. Но ты носишь мое имя и будешь мне подчиняться. А теперь — марш в свою комнату!

Аманда повернулась и бросилась вверх по лестнице. Больше всего на свете ей хотелось скрыться от него. Добравшись до своей комнаты, она закрыла дверь на ключ и бессильно Прислонилась к ней, ловя ртом воздух.

Разрыдавшись, Аманда упала на кровать. За какой страшный грех небо ниспослало ей все несчастья нынешней ночи?

Волшебство умерло.

Но даже в своем горе девушка смутно понимала: кошмар еще только начинается.

Мир меняется, весь мир меняется. Ветры перемен задули над землей, и никто, никто не устоит перед ними.

Глава 5

Следующие несколько недель Аманде удавалось не попадаться на глаза отцу, да и он не искал встреч с дочерью Помогали и его частые деловые отлучки, но даже когда он возвращался, она без особого труда избегала его общества. Лорд Стирлинг обедал в своей комнате, Аманда — в своей.

Для нее наступили тяжелые времена, так как ей пришлось признать, что ее предал не только человек, в которого она имела глупость влюбиться, но и собственный отец, который оказался совершенно равнодушным к ее судьбе. Раньше она думала, что он суров с ней ради ее же блага, но теперь поняла, что ему ненавистен даже один ее вид.

Затем ее мыслями завладел Эрик Камерон, Несмотря на ее категорический отказ от его предложения, он с готовностью позволил ей использовать себя для того, чтобы отомстить Роберту и тем самым спасти остатки ее гордости.

С того самого вечера он не давал о себе знать. Дни текли, и становилось все яснее, что он больше не появится. Его обещание прийти для обсуждения приготовлений к свадьбе было предназначено исключительно для Роберта.

Но все же она ждала его. Он был не тем человеком, который отступается от того, в чем заинтересован. А он сказал, что хочет ее.

Может быть, его желание не столь уж и сильное? Аманда убеждала себя, что это, безусловно, к лучшему, но, беспокойно ворочаясь без сна в своей постели, почему-то вспоминала только об Эрике Камероне: о его дерзких прикосновениях и заразительном смехе, о его властном взгляде.

Дни текли спокойной чередой, несмотря на ее страхи в ожидании приезда Эрика Камерона. К ее разочарованию, он все не приезжал.

Самолюбие Аманды оказалось ущемлено еще раз. Как бы ей хотелось избавиться от этих странных приливов жаркого беспокойства при воспоминании о его объятиях, о нежности его губ.

Отцовская жестокость тоже ранила душу. Если бы она не любила так свой дом, то могла бы всерьез задуматься над побегом. Она даже начала перебирать возможные варианты на случай, если ее положение станет совсем отчаянным. Можно поехать в Бостон и остановиться у Энн-Мари, но если отец захочет выдать ее замуж за какого-нибудь отвратительного старца, то он приедет за ней и сэр Томас безропотно выдаст ее ему. От тетки по отцу из Южной Каролины она только что вернулась. Хотя Аманда любила тетушку и двоюродных братьев, ей было хорошо известно, что, когда той придется выбирать между ней и отцом, тетка выберет отца.

Гуляя как-то по шедшей вдоль дома, по аллее в тени дубов, Аманда внезапно испугалась, вспомнив, что отец собирался, когда она только вернулась из Южной Каролины, отправить ее в Англию. Тогда она не протестовала, поскольку думала, что он любит ее и хочет обезопасить.

Теперь девушка понимала, что он просто хотел отделаться от нее» положить на полку как вещь, чтобы потом использовать как пешку в одной» из своих доходных комбинаций. У нее часто забилось сердце. Она не поедет в Англию. Она будет отчаянно сопротивляться до тех пор, пока к нему не вернется здравый смысл Аманда засмотрелась на склон холма, спускающийся к реке с задней стороны дома В Стирлинг-Холле было все необходимое для ведения хозяйства: огромная коптильня, прачечная, загоны для скота, конюшня, каретный двор, бондарня, кузница и мастерская сапожника.

За этими строениями располагались лачуги рабов и домики побольше для вольнонаемных слуг, а еще дальше виднелись поля и дома фермеров-арендаторов. Отцу прекрасно жилось в поместье. Плодородная земля давала отличный урожай самого лучшего табака. Он же не утруждал себя мыслями о хозяйстве, не пачкал руки в земле, не прикасался к бухгалтерским книгам. Он охотился, танцевал, занимался политикой, много пил и играл в карты. Аманда знала, что у него есть любовница в Уильямсберге, поговаривали даже, что он спал с одной из молодых рабынь-мулаток.

В день своего пятнадцатилетия Аманда в ярости поколотила Дэмьена, когда тот рассказал ей об этом. Но когда девушка спросила Даниеллу, правда ли это, то была поражена тем, что служанка не стала этого отрицать.

Аманда знала, что отец не самый приятный человек. Она просто никогда не задумывалась о том, как он относится к ней на самом деле.

Хотя подсознательно это ощущала. Может быть, именно поэтому она с такой опрометчивостью бросилась в объятия Роберта.

— Аманда! Аманда!

Она обернулась. Со ступеней крыльца ей махала Даниелла. Нахмурившись, Аманда поспешила к дому. В темных глазах Даниеллы светилось беспокойство.

— Ма petite[4], тебя ищет отец. Он в Своем кабинете. Тебе нужно явиться немедленно.

Аманда напряглась, У нее не было никакого желания видеться с отцом, но нельзя было не повиноваться. Он имел над ней абсолютную власть. Если бы он захотел, он мог ее высечь, мог отослать из дома.

Единственным выходом для нее тогда стал бы побег.

Она расправила плечи.

— Спасибо, Даниелла. Я увижусь с папой прямо сейчас.

В коридоре по пути к его кабинету Аманда тщательно расправляла складки на юбке, стараясь взять себя в руки. Постучав в дверь, подождала, пока он пригласит ее войти. Услышав разрешение, девушка, вся собравшись, вошла и встала у его стола в молчаливом ожидании. Перед лордом Стирлингом лежал открытый гроссбух, куда он занес несколько цифр, прежде чем поднять взгляд на дочь В уставившихся на нее глазах был свинцовый холод. Он с отвращением смерил ее взглядом.

— Приготовься к путешествию.

— Как? — удивилась она. — Я не хочу уезжать.

— Меня не волнуют твои желания. Я еду в Уильямсберг. Губернатор пригласил меня. И он специально просил, чтобы ты приехала тоже. Так и будет.

Ее сердце возликовало. Он не собирается отсылать ее из колоний.

Жаль лишь, что придется ехать с ним вместе.

— Прекрасно. Когда мы выезжаем?

— Сегодня после полудня. Будь готова к трем.

На этом аудиенция закончилась. Отец снова уткнулся в гроссбух.

Аманда развернулась и вышла из кабинета. В зале ее ждала Даниелла.

— Все в порядке, — успокоила ее Аманда. — Мы сегодня уезжаем, В Уильямсберг.

— Я еду с тобой?

— Я не догадалась спросить. Да, ты должна поехать. Иначе я не смогу…

— Не сможешь? — переспросила Даниелла.

— Вынести его общество, — тихо договорила Аманда, затем повернулась и поспешила вверх по лестнице.

В три она уже ждала в прихожей. Тимоти и Реми, домашние рабы, снесли вниз ее чемоданы. Девушка была одета в платье из белого муслина с мелкими бордовыми цветочками и бархатную накидку такой же расцветки. Накидка красивыми складками ниспадала на широкие верхние юбки, спускаясь сзади благородным каскадом. На ногах были изящные перламутровые туфельки, на голове — соломенная шляпка, украшенная букетиком из веточек сливы. Стоявшая за ней Даниелла была одета в серое полотняное платье. Но и она постаралась надеть верхние юбки помоднее. Шляпка на голове служанки была чуть меньшего размера, чем у Аманды. Она все еще очень красива, подумала Аманда о Даниелле. Несмотря на годы.

Появился отец, хмуро оглядел дочь, отдал последние распоряжения слугам и приказал садиться в карету. Буравя Даниеллу пристальным взглядом, он пожал плечами.

— Ни слова по-французски, — сказал он, когда та начала садиться в карету. — Я не потерплю этой тарабарщины, понятно?

— Да, милорд, — просто ответила Даниелла.

Опустив глаза, она забралась в карету, а сердце Аманды при взгляде на эту сцену кольнула холодная игла. Ей вдруг стало ясно, что отец пользовался Даниеллой так же, как своей любовницей в Уильямсберге и той рабыней-мулаткой. Ей стало душно, отчаянно захотелось не видеть его лица хотя бы в течение нескольких часов предстоявшего путешествия.

Поездка получилась отвратительной, почти вся она прошла в молчании. Отец читал свою газету, постоянно хмурясь. Даниелла смотрела в окно. Пошел дождь, карета подскакивала на ямах и ухабах дороги.

Как и все остальные, Аманда сидела молча. Глядя в окно, она мечтала о том, чтобы скорее приехать, скорее избавиться от отцовского общества. И лишь когда они въехали в Уильямсберг, свернули сначала на Глостер-стрит, а затем на Маркет-Грин, Аманда с радостью поняла, что они уже приехали. Откинувшись на сиденье, она подумала, что отец займется своими делами, а она сможет свободно, побродить по магазинчикам, повидать друзей, попробует забыть то, что произошло, и обдумает свое будущее.

Карета остановилась у губернаторского дворца. Расторопные слуги помогли гостям выбраться наружу и позаботились о багаже. Аманду и отца провели через парадный вход в холл, а Даниеллу увели в крыло для прислуги.

Пока они ожидали хозяина, Аманда старалась не смотреть на отца, сосредоточив свое внимание на внушительной коллекции оружия, искусно развешанного на стенах.

— А, лорд Стирлинг!

Девушка обернулась и увидела спешащего к ним Джона Мюррея, лорда Данмора, губернатора Виргинии. Лорд Данмор был высоким, привлекательным мужчиной с рыжими волосами и глазами янтарного цвета. Его темперамент соответствовал внешности. Он всегда нравился Аманде. Величавый, но в то же время живой и энергичный, он был добряком, но отличался мудростью решений во взаимоотношениях с официальными избранниками народа. Лишь в последнее время ему стала порой изменять выдержка.

Его костюм был великолепен: желтые бриджи, бежевые сапоги и горчичного цвета фрак. Волосы завиты и напудрены, а рука, протянутая Аманде, мягка. Улыбнувшись, Данмор поцеловал ей руку.

— Леди Аманда, вы стали настоящей красавицей! Ваш приезд — честь для нас. Очень жаль, что графиня не сможет повидаться с вами.

— Благодарю вас, милорд, — проворковала Аманда. — А разве ваша супруга в отъезде?

— Нет, она неважно себя почувствовала сегодня после обеда. — Лорд Данмор счастливо улыбнулся. — Может быть, вы слышали, что мы ждем ребенка?

— Нет, милорд. Но я так рада за вас!

Аманда отступила назад, думая, что хозяину дома более интересен ее отец. И это ее, в общем, устраивало. Ей хотелось побыстрее покинуть обоих.

— Найджел, старый черт, ты отлично выглядишь!

— Ты тоже, Джон.

— Пойдемте, чай накрыт в саду.

Джон Мюррей предложил Аманде руку. Пока они шли по огромному залу для приемов к дверям, ведущим в сад, он непринужденно болтал о погоде и о том, как цветут розы этим летом. Пройдя по дорожке, обсаженной красивой живой изгородью, они очутились в ухоженном саду. Здесь уже стоял стол, сервированный серебром. Возле каждого прибора лежала большая льняная салфетка. Рядом со столом стоял дворецкий, готовый обслуживать гостей.

Аманда опустилась в кресло и вежливо поблагодарила, когда ей налили чаю. Она едва притронулась К пирогу, поняв, что не сможет есть, пока отец находится рядом.

— Не правда ли, сегодня славный денек? — воскликнул Джон Мюррей. Аманда вежливо слушала и поддакивала, гадая, когда же они начнут покашливать, намекая, что их разговор может затянуться и вряд ли будет интересен молодой леди.

К удивлению Аманды, этого не произошло Она пила уже вторую чашку и наблюдала за маленькой птичкой, жалея, что не может так же легко упорхнуть отсюда, Когда заметила, что оба мужчины умолкли и смотрят на нее. Она покраснела и отставила чашку.

— Простите, я замечталась.

— Ах, миледи, это естественна. Сегодня чудный день! И мысли юной особы, наверное, далеки от двух стариков, сидящих в саду? Я слышал, — добавил лорд Данмор, — что лорд Камерон просил вашей руки, милая леди.

Аманда снова покраснела и вздернула подбородок, не глядя на отца.

— Насколько мне известно, он просил у отца разрешения ухаживать за мной, милорд.

— И вы отвергли его.

— Я.

— Девушка слегка запнулась, чувствуя буравящий взгляд отца. Потом непринужденно улыбнулась. — Милорд, я слышала, что он водит знакомство с некоторым» лицами, чье поведение я не одобряю Его политические взгляды сильно разнятся с моими.

— Его политические взгляды! Найджел, ты слышал? — Данмор рассмеялся. — Уж вас-то, юная леди, не стоило бы так волноваться из-за политики.

Джон Мюррей все еще посмеивался, но Аманда заметила взгляды, которыми оба мужчины обменивались снова и снова. Ее охватило тревожное чувство Данмор придвинулся к ней , — А вы знаете, Аманда, что он один из богатейших людей Виргинии? Владелец бесчисленных акров земли Он титулован, его глубоки уважают К тому же он молод, известен своей храбростью. честностью и благородством. Возможно, в нем есть некоторая жест кость, он упрям и несдержан, но его гнев проявляется, как говорят лишь в самых крайних случаях. Его считают самой блестящей партией как особы знатных, даже королевских кровей, так и самые выдающиеся представительницы других сословий.

Она молчала, и лорд Данмор заговорил снова.

— У него великолепные зубы, а одна из моих горничных недавно заметила, что его лицо с этими завораживающими глазами кажется ей образцом мужской привлекательности Вы не могли бы объяснить мне, миледи, почему вы испытываете неприязнь к этому человеку? — Аманда замолчала, совершенно неготовая к такому откровенному разговору. Подобные вопросы могут обсуждать отец с дочерью, и больше никто. Но даже отцу она не могла сказать, что причиной этой неприязни была любовь к другому. Она могла бы, конечно, сказать им обоим, что лорд Камерон больше не хочет на ней жениться, что он манипулировал ею как марионеткой и что она терпеть не может его смех или притворное понимание в глазах.

— Я не могу сказать, милорд, — улыбнувшись, ответила наконец Аманда — Кто может сказать, почему нам нравится или не нравится мужчина?

Откинувшись на спинку кресла, Данмор кивнул.

— Ваш отец имеет право высказать свое родительское мнение, дитя, — напомнил он ей — А в данный момент — Данмор помолчал — Эрик Камерон один из самых талантливых моих командиров Я вскоре возглавлю поход на Запад — усмирять восстание индейцев-шауни, — и Эрик будет моей правой рукой Он может собрать больше людей для экспедиционного корпуса и в солее короткие сроки, чем мы, даже если объявим мобилизацию Он очень важен для меня.

— Могу представить, милорд, — осторожно согласилась Аманда Опустив ресницы, она посмотрела на отца, гадая, куда дальше повернет этот разговор Джон Мюррей не играет в праздные игры. Он могущественный человек и хорошо знает цену своему времени.

Отец продолжал хранить молчание Лишь следил за ней сузившимися глазками.

— Любите ли вы Англию, моя дорогая? Почитаете ли своего короля? — внезапно спросил лорд Данмор, глядя на девушку как на обвиняемую.

— Конечно! — Она даже задохнулась, пораженная резкой сменой темы.

— Я так и думал! — провозгласил он гордо. И снова склонился к ней — Леди Аманда, я хочу попросить вас об одной услуге У нее задрожали пальцы, в душу закрался страх.

— Как я уже говорил, лорд Камерон вскоре отправляется на Запад Индейцы очень сильно досаждают нашему населению, и их надо приструнить Мы с Камероном будем в этом походе рядом. Он дал мне слово участвовать.

Эрик Камерон уезжает? Прекрасно! Но что тогда им от нее надо?

— А до того времени я хотел бы, чтобы вы встречались с ним.

— Простите, милорд?

— Ради меня, ради Англии, леди Аманда. Это также воля вашего отца Встретьтесь с ним Подружитесь Притворитесь, что, возможно, подумаете над его предложением.

Она, не помня себя, вскочила на ноги и очнулась, лишь когда разбилась упавшая на землю чашка.

— О нет! Я не могу! Я действительно не могу! Я люблю Англию и буду верна королю до гроба, но я не могу…

— Он проводит много времени в одной таверне вместе с некоторыми горячими головами. С теми людьми, которых, возможно, вскоре ждет арест за их политические деяния. Я хочу знать, по-прежнему ли лорд Камерон верен короне. И еще я хочу знать, какие планы строят эти так называемые патриоты.

— Но, милорд, люди открыто выражают свои взгляды! Я допускаю, что лорд Камерон изменник, но тогда по закону таковыми являются и сотни других людей. Лорд Данмор…

— Погодите. Взгляды других меня не интересуют. А вот лорда Камерона — очень. Слишком многие могут слепо последовать за ним, а если, моя дорогая, он виновен в том, что собирает оружие, чтобы направить его против короля, то он самый настоящий изменник и его необходимо остановить.

— Но я… я не в силах остановить его!

Данмор отодвинулся. Наконец настала очередь говорить лорду Стирлингу. Он встал, холодно посмотрев на дочь.

— Ты можешь. И ты сделаешь это.

— Папа…

— Видишь ли, в кармане у лорда Данмора лежит распоряжение на арест твоего кузена Дэмьена.

— Что?! — У Аманды перехватило дыхание.

Улыбаясь, Найджел Стирлинг продолжал смотреть на нее. Он наслаждается, поняла она. Ему действительно доставляло удовольствие видеть, как ей больно, как она потрясена, нравилось принуждать ее. В ушах зашумело. Аманда вдыхала аромат цветов, слышала чириканье птиц в небе. День был таким чудесным.

И таким ужасным.

Она перевела взгляд на губернатора и поняла, что это правда — Какое преступление совершил Дэмьен? — спросила она глухо, из последних сил пытаясь удержаться от панического крика. Они могли и не вдаваться в подробности. Аманда давно, очень давно подозревала, что Дэмьен совершает какие-то безрассудные поступки. Она следила за ним в Бостоне, потому что боялась за него. Она не думала, что ее кузен принимал участие в той акции в гавани, когда сбросили в море чай, но он покинул вечер так поспешно…

— Дэмьен Розвелл виновен во многих преступлениях, дорогая.

Мы знаем, что он нелегально ввозил в страну оружие и боеприпасы, хранил и распространял запрещенную литературу.

— Запрещенную литературу! Но, лорд Данмор, тогда вам придется перевешать половину населения колонии.

— У меня есть конкретные доказательства того, что он занимался контрабандой оружия, — тихо, но твердо проговорил Данмор. Его тон был искренне сожалеющим. Затем он замолчал, и за эти секунды кровь в жилах Аманды стала холодной как лед. Она не может допустить, чтобы с ее кузеном случилась беда. Пусть даже он и вел себя глупо. — Его преступление, — мягко добавил Данмор, — называется изменой и карается смертью. Но Дэмьен — мелкая рыбешка, и, зная, как дорог вам этот молодой человек, мы не хотели бы, чтобы жертвой стал именно он, а не настоящие акулы.

Аманда без сил упала в кресло. Ей не верилось, что все это происходит всерьез. Она вздернула подбородок, решив, что будет холодна, так же как отец. После сегодняшнего она никогда не сможет его простить. Она ненавидела Найджела Стерлинга всем сердцем.

— Что вы хотите от меня?

— Правды о Камероне. Что он намерен делать, что уже сделал?

Я должен знать, не отвернется ли он от меня в трудный момент, если проблемы с радикалами станут слишком серьезными.

— Если я добуду нужные вам сведения, то…

— Тогда я уничтожу ордер на арест вашего кузена.

— Я не против… не против того, чтобы стать… шпионкой, милорд. Я не против послужить Англии, ведь я предана короне. Но, милорд, если вы попросите о чем-нибудь еще…

— Вы нужны мне, леди Аманда.

— Но лорд Камерон отнюдь не, дурак, — сказала она с тревогой.

— Да, я понимаю. Он мой друг, даже если нам суждено стать врагами. Вы должны вызвать в нем доверие. Черт побери, девочка! Я должен знать, верен он мне или нет.

— Вы… вы оба принуждаете меня! — закричала Аманда.

Лорд Данмор поднялся. Она видела, что ему неприятно происходящее. Ему не нравилось то, чем он просил ее заняться.

Но отец просто наслаждался этой картиной. Только сейчас Аманда поняла, что в этом заключается вся его гнусная сущность.

— Подумайте об этом. Ваша служба будет оценена по достоинству, — добавил Данмор. Он положил ей руку на плечо. — Решение принимать вам, дорогая. Оставляю вас наедине с вашими мыслями.

Он ушел, и Аманда осталась… наедине с отцом. Она долго вглядывалась в него, слыша щебет птиц, чувствуя тепло солнца и дыхание ветерка на щеках. Затем заговорила спокойно, но зло:

— Я тебя ненавижу! И никогда не прощу этого!

Он встал и подошел так близко, что Аманда отшатнулась, едва подавив порыв убежать. Он схватил ее подбородок и больно сжал.

— Ты сделаешь так, как тебе сказано. Я ждал все эти годы, когда ты наконец окажешься мне полезной. Ты заработаешь мне почетное место у трона короля. А если нет, то Дэмьена повесят. Поняла?

Вырвавшись из хватки отца, девушка попыталась сдержать слезы, навернувшиеся на глаза.

— Я уже говорила лорду Данмору, что Эрик Камерон не дурак!

Он знает, что я презираю его!

— Ты должна заставить его поверить, что изменила к нему отношение.

— Он мне де поверит.

— Убеди его.

— Ты что же, хочешь, чтобы я отдалась ему как проститутка?

Найджел Стирлинг скривил губы в ухмылке:

— Если потребуется, моя дорогая, то да.

Судорожно вздохнув, Аманда выпрямилась и подхватила — Ты чудовище! — закричала она. — Ни один отец не потребовал бы такого от собственного ребенка!

Его ухмылка стала еще более злобной.

— Я чудовище, а ты отродье шлюхи, — произнес он тихо. — Воспользуйся своими наследственными качествами.

Потрясенная, она громко охнула:

— Нет! Как ты смеешь! Как можешь ты так говорить о моей матери?! — И девушка в ярости бросилась к нему.

Найджел Стирлинг был крупным мужчиной. Грубо схватив дочь, он с силой стиснул ей руку. Обдав ее своим дыханием, он вперил в девушку пристальный взгляд, сохраняя на лице ненавидящую улыбку.

— Мне доставит наслаждение высечь тебя кнутом. Я могу сделать это, так же как добиться, чтобы Дэмьена повесили. — Он помолчал, глядя ей в глаза с выражением, которое убедительно свидетельствовало, что это не пустая угроза. — Тебе следует приготовиться к вечерней прогулке. Дэмьен здесь, в Уильямсберге. Я сообщил ему, что мы приезжаем, и дал разрешение прокатиться с тобой по городу. Я жду его к семи. Он всего лишь юноша. Уверен, Что многие будут плакать, если его повесят. Не вздумай совершить ошибку и предупредить его! Если ты это сделаешь, считай, что он покойник.

Найджел отпустил ее и зашагал прочь, оставив в саду одну.

Аромат летних цветов обволакивал Аманду. Продолжали щебетать птицы, ветер с тихим шорохом шевелил листву деревьев. Она опустилась в кресло, уронив сжатые кулаки на колени, боясь, что потеряет сознание.

Где-то в глубине особняка лежит сейчас графиня. Счастливая улыбка трогает ее губы. Она, наверное, мечтает о своем ребенке и, когда он родится, будет вместе с лордом Данмором нянчить его и с любовью и заботой строить планы будущего для своего дитяти.

Что же за чудовищная тайна связана с ее жизнью, если даже собственный отец так ненавидит ее? Называет ее мать шлюхой. А ее заставляет торговать собой.

Поднеся кулаки ко рту, Аманда впилась зубами в костяшки пальцев, молча проклиная Дэмьена за его глупость. Но Дэмьен любит ее всем сердцем. А в ее жизни так мало истинных чувств, ей так недостает чистой и безграничной любви.

Они толкают ее к лорду Камерону. Швыряют в пасть волку. Волку?

Да, именно волку. Но почему он не приехал за ней сам? А как бы поступила она? Отец не знал, какими грубыми эпитетами они успели обменяться. Он не в состоянии понять, насколько в действительности опасно для нее делать вид, что она внезапно изменила свое мнение о нем.

Медленно поднявшись, Аманда повернулась к особняку. Должно быть, уже около семи.

Она готова послужить Англии, она многое и с радостью готова сделать для лорда Данмора.

Но это…

Ее начало трясти, и она зашагала быстрее. Все еще дрожа, девушка вошла в дом и поспешно поднялась в отведенную спальню. Она понимала, что надо умыться и переодеться, но упала ничком на кровать. Дрожь не проходила.

Ей представилось лицо Эрика Камерона, вспомнилось его сильное тело, смех и жесткость. И тут она поняла, отчего ее бьет такая мучительная дрожь. Она сама назвала истинную причину. Этот человек отнюдь не глуп. И если заподозрит ее в предательстве… Если поймает ее…

С трудом сглотнув, Аманда осознала, что боится. Очень, очень боится.

Толпа притихла, когда Эрик вошел в таверну «Роли». Она была известна тем, что здесь собирались люди из оппозиции, и потому на Эрика смотрели с некоторым предубеждением, так как он был лордом, а это предполагало верность короне. К тому же он владел многочисленными поместьями в Англии.

Мужчины — в основном плантаторы и фермеры, а также коммерсанты и лавочники, оглядываясь, уважительно кивали ему и затем вновь утыкались в свои тарелки и кружки с элем. Он раскланивался в ответ, не обращая внимания на подозрительные взгляды. Пройдя в глубь зала, он снял треуголку, сбросил плащ и занял столик у задней двери.

Владелец таверны поспешил приветствовать его:

— Лорд Камерон посетил нас, чтобы почувствовать дух заведения? Чрезвычайно польщены. Это честь для нас.

— Так уж и честь! Скажи-ка, здесь ли полковник Вашингтон?

Владелец побагровел.

— Ну, я не знаю…

— Все в порядке, — со смехом произнес, кто-то. Из коридора, ведущего в отдельные кабинеты, выглядывал сам Вашингтон. Это был высокий, широкоплечий человек с черными волосами, уже тронутыми сединой и аккуратно заплетенными в косичку на затылке.

— Это мой друг, он пришел встретиться со мной. Эрик! Проходи, что же ты? Там со мной люди, которые очень хотят тебя видеть.

Идя за своим другом по коридору, Эрик заметил, что за последний год Джордж сильно постарел. У них с женой Мартой не было общих детей, но он обожал своих пасынков. В прошлом году умерла его падчерица Пэтси, и потеря тяжело сказалась на нем.

— Проходи сюда, — пригласил Вашингтон, открывая дверь одного из маленьких кабинетов— Здесь со мной сегодня, только Томас и Патрик. Я скоро уеду.

— Уедешь?

— Мы созываем первый Континентальный конгресс в сентябре.

— Ах да, конечно!

Они вошли в комнатку. Патрик Генри и Томас Джефферсон сидели у камина. Генри первым вскочил на ноги:

— А, лорд Камерон, добро пожаловать!

— Эрик, присядь, выпей бренди, — предложил Джефферсон. В глазах его таилось лукавое выражение. Он тоже постарел, подумал Эрик.

— Благодарю, с удовольствием, — ответил он. Придвинув кресло к огню, Эрик принял бокал из рук Вашингтона. — Как поживаете, — Неплохо, — отозвался Джефферсон — Я слышал, вы отбываете на Запад с ополчением лорда Данмора чтобы подавить восстание шауни Эрик кивнул Окончательно все решилось только сегодня вечером, но он, считал что делает верный шаг — Очевидное решение, не так ли? — мягко спросил он — Мне предложили возглавить поход против общего врага, с которым нельзя справиться, сидя здесь.

Вашингтон поднял на него жесткий взгляд.

— Мой друг лорд Фэрфакс собирается возвращаться в Англию. Может быть, вам следовало бы сделать то же самое?

Эрик неторопливо улыбнулся и покачал головой.

— Нет Я не могу вернуться в Англию, сэр, поскольку не приезжал оттуда. Я виргинец.

Все трое обменялись взглядами Джефферсон опять улыбнулся.

— До меня дошли слухи, что в Бостоне некий дерзкий лорд в самый критический момент спас раненого м-м-м индейца. Вы ничего подобного не слышали!

— Только краем уха, — ответил Эрик.

— Будьте осторожны, мой друг, — предостерег Вашингтон.

— Скажите, есть какие-нибудь доказательства, подтверждающие этот слух?

— Никаких! — с довольным видом произнес Генри.

Эрик склонился к огню, чувствуя идущее от камина тепло, вслушиваясь в потрескивание горящих поленьев.

— Власти в Лондоне отменили закон о гербовом сборе, но приняли новые законы еще больше ограничившие наши свободы Мы считали себя англичанами — эти иллюзии развеялись, когда нам отказали в праве быть ими, — Произнес Джефферсон.

— Новые законы, которые вы имеете в виду, были тоже отменены, — перебил Эрик.

— За исключением закона о налоге на чай, — любезно напомнил Джефферсон.

— А отменили их только потому, — горячо заговорил Генри, — что, как обнаружил лорд Норт, полученные суммы не окупают даже затрат на сбор налогов.

Все дружно рассмеялись, но резко оборвали смех, услышав стук в дверь Вашингтон стремительно поднялся, чтобы открыть дверь На пороге стоял хозяин таверны.

— Там женщина, — сообщил он.

— Какая женщина?

— Леди Стирлинг Она ищет лорда Камерона.

— Камерон! — Вашингтон развернулся и посмотрел на Эрика, который как раз собирался раскурить трубку Подняв брови, Вашингтон пожал плечами Озорная улыбка появилась на его губах — Одно из главных сокровищ Виргинии, — заметил Джефферсон.

— Дочь лорда Стирлинга, — добавил Генри тоном, ясно выразившим насколько осторожным следует быть с этим человеком — М-м-м — пробормотал Эрик, — видите ли, джентльмены, я попросил у лорда Стирлинга разрешения поухаживать за его дочерью Но вот беда, ее сердце принадлежит другому и она довольно резко отвергла меня.

— Но теперь она здесь Юная леди н в таверне Ее репутация может быть испорчена навсегда, — задумчиво произнес Вашингтон — Она одна? — спросил Эрик трактирщика — Наверняка нет!

— Он улыбнулся Вашингтону — Я бы предпочел подмоченную репутацию сэр.

— Ее сопровождает кузен, мистер Дэмьен Розвелл, — сообщил хозяин.

Мужчины быстро переглянулись Эрик пожал плечами и спокойно посмотрел на трактирщика.

— Тогда передай леди, что я приду немедленно Служить ей — мое единственное желание Дверь за хозяином заведения захлопнулась.

— Дэмьен Розвелл — преданный патриот, — сказал Генри. — Он из тех, кто на практике сейчас делает больше, чем все мы, вместе взятые.

— Совершает более серьезные изменнические деяния, как сказал бы король. Надеюсь, у молодого человека хватает осмотрительности вести себя осторожно со своей кузиной, — согласился Джефферсон.

Взглянув на Эрика, Вашингтон пожал плечами.

— Может быть, она из-за любви к нему прониклась в конце концов и его идеями.

Эрику вспомнилось, с какой сноровкой Аманда извлекла пулю из плеча печатника в Бостоне Вспомнилось, и в какую ярость она впала, оказавшись в двойственной ситуации и вынужденная следовать его приказам. Из страха за Дэмьена.

Нет. Она не разделяет их взглядов Ни в коей мере.

— Возможно, ей что-то нужно, — произнес он.

— Что ж, вам надо увидеться с молодой леди, чтобы это узнать, не так ли? — предположил Генри.

— Шпионить за шпионкой? — засмеялся Джефферсон, но его глаза остались серьезными.

— Ей ничего не удастся выведать, — сказал Эрик.

— Так уж и ничего? — спросил Вашингтон. — Некоторые полагают, что вы вовлечены в наши дела гораздо глубже, чем кажется — Люди верят всему в нынешние времена, — спокойно ответил Эрик.

— И все же будь поосторожнее, — предостерег Вашингтон — Говорю тебе как друг, Эрик, и как человек, желающий тебе добра.

Эрик снова сел и забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику кресла.

— Быть может, ты и прав. Благодарю за предостережение, но я всегда осторожен Возможно, я выясню кое-какую правду о леди с помощью небольшого обмана— Он поднялся вновь и поклонился — А процесс выяснения правды, джентльмены, может оказаться захватывающим. С нетерпением ожидаю начала игры.

Они засмеялись.

— Желаю вам удачи на конгрессе, — добавил Эрик.

— А вам успеха в войне против индейцев, — сказал Джефферсон.

Эрик усмехнулся и вышел из комнаты. За дверью он ненадолго остановился, прежде чем войти в главный зал для нежданной встречи с леди Стирлинг.

Улыбка исчезла с его лица, глаза посуровели. Он вспомнил, как она его ненавидит, и понял, что ничто не изменилось. Она хочет использовать его Что ж, пусть попробует.

Но потом Эрик вспомнил, как выглядела Аманда, когда он увидел ее на лестнице, снова представил, как держит ее в объятиях. Почувствовал нектар ее губ, совершенство ее тела, прижатого к его телу, как будто вновь увидел огонь в ее глазах. Он всерьез был уверен, что будет обладать ею. В свое время, когда посчитает нужным. Эрик Камерон ни на секунду не забывал, как упоительно желать эту женщину, какие чувства пробудила она в его душе. Он был готов проявить неуемную, первозданную решимость, преследуя свою цель.

По вот она здесь. И не потому, что ее обуяло желание, в этом он был уверен. Она собралась поиграть с огнем.

Да, она играет с огнем, подумал Эрик. Но это ее выбор, ее игра, и видит Бог, он готов сразиться с Амандой Стирлинг.

И победить.

ЧАСТЬ II

ШПИОНКА ПОНЕВОЛЕ

Глава 6

Аманда была очень красива. Эрик увидел ее гораздо раньше, чем она его заметила. Сидя за столиком, девушка была погружена в серьезный разговор со своим кузеном. В глазах читалось неподдельное, хотя и глубоко запрятанное волнение, и Эрик поймал себя на мысли, что завидует Дэмьену. Глядя на нее, сидящую в мерцающем свете камина, он подумал, что с радостью бы продал душу дьяволу и отправился в преисподнюю, если бы она хоть раз посмотрела на него так же, как на Розвелла.

Эрик был охвачен желанием, как сам же и говорил. Наверное, это тоже было правдой. Но он был достаточно осторожен, чтобы дождаться, когда придет его время. Он не ожидал, что Аманда сама будет искать его, но вот она здесь. С Дэмьеном. Интересно, что ей известно о делах ее кузена? Независимо от того, насколько сильно дорога ей Англия, она никогда не подвергнет опасности молодого Розвелла.

Аманда Стирлинг отвергла предложение вступить с ним в брак, но теперь она вернулась. Какая жалость! Ее нежная улыбка, обращенная к нему, вполне может оказаться лживой. Аманда пришла, чтобы сразиться с ним, иначе она ни за что не переступила бы порог этой таверны.

Ее красота была ее оружием. Она собиралась им воспользоваться и, судя по всему, была уверена в своей силе.

Сегодня Аманда была в зеленом, подчеркнуто скромном платье с плотным корсажем из парчи, отделанным лентами. Зеленый цвет оттенял манящую глубину ее глаз, усиливая их изумрудное сияние.

— Леди Стирлинг, Дэмьен, — приветствовал Эрик эту пару, подойдя к столу.

Дэмьен поднялся, Аманда осталась сидеть. Она протянула Эрику руку и одарила его одной из тех улыбок, за которые мужчины с радостью идут на смерть.

Он поцеловал затянутые» в Перчатку пальцы, покосился на Дэмьена и сел рядом с Амандой.

— Рад видеть тебя, дружище, — сказал он Дэмьену.

— Я тоже, сэр.

— И конечно; твою обворожительную кузину, — произнес он, глядя на Аманду. — Но все же, миледи, я озадачен. Мне отчего-то казалось, что у вас нет желания встречаться со мной вновь.

— Неужели? — Ее голос звучал мягко, но как-то отстраненно. — Вы ошибались.

Казалось, она слегка вздрогнула, но тут же улыбка вернулась на ее лицо. Аманда оживилась, ее глаза засверкали как бриллианты. И щеки чуть тронул розовый румянец, полные губы цвета красного вина изогнулись в улыбке, и в этот момент у Эрика не осталось сомнений, что он еще никогда не встречал более привлекательной женщины. Он не просто желал ее тела, он мечтал обладать ее душой, всей, без остатка. Гладить ее волосы. Ощущать на себе невинный и доверчивый взгляд ее глаз, их завораживающую силу. Он хотел прижимать ее к себе и видеть, как волнуется ее грудь, чувствовать на щеке ее прерывистое дыхание.

— Значит, я ошибался? — вопросительно произнес он.

Девушка кивнула:

— Я пришла извиниться. Вы появились тогда в не самый удачный для меня день. Я, безусловно, благодарна вам. И очень сожалею, что была груба с вами. Пожалуйста, простите меня.

— Что же мне остается делать, миледи? — ответил он.

— Простите мою кузину, милорд, — г мягко вмешался Дэмьен. — Вы забыли, что здесь еще есть я.

Эрик засмеялся, посмотрев на Дэмьена. Ему очень нравился этот молодой человек. Он был решителен, дерзок, остроумен, но, помимо этого, еще и талантлив, с твердым характером. Дэмьен уже сделал свой выбор. Эрику было известно, что Розвелл действовал в тесном контакте с бостонцами. Большинство все еще хотело договориться по-хорошему. Но Дэмьен был среди тех, кто считал вооруженное столкновение неизбежным. Даже несмотря на то что Вашингтон был очень осмотрителен в своих высказываниях, Эрик был уверен: он тоже полагал, что грядет кровавая бойня.

— Тысяча извинений, сэр. Боюсь, меня слишком заинтересовала ваша кузина. Не правда ли, любопытно: леди отправляется в таверну искать мужчину, чтобы принести ему извинения.

Характер у нее не изменился, отметил Эрик, хотя она все еще пыталась держать себя в руках. Ресницы были опущены, но он заметил огонек, мелькнувший в ее глазах. Когда Аманда подняла голову, она уже улыбалась.

— Вас удивляет, что я пришла сюда? Но мне сказали, что здесь собираются самые разные люди. Убранство залов, говорят, более изысканное в таверне миссис Кемпбелл, но кухня здесь отличная. Напитки сносные, а публика… самая уважаемая.

— Возможно. Но для такой знатной дамы?..

— Но ведь присутствует же здесь такой знатный лорд, как вы.

— Есть определенная разница между нами, — сказал он спокойно.

Аманда слегка покраснела и, чтобы скрыть замешательство, схватила со стола оловянную кружку, отпила глоток зля и улыбнулась:

— Мы живем в прекрасном новом мире, так ведь говорится? Мне он нравится. — Ее ресницы то взмывали вверх, то опускались, улыбка была неотразимой. Она флиртовала с ним. Ее пальцы легко, словно крылья, легли на его ладонь.

Он поймал эти пальчики.

— Вы лоялистка до мозга костей, Аманда.

Она попыталась сохранить на лице улыбку и одновременно освободить руку из его захвата.

— Милорд! Вы хотите сказать, что сами думаете иначе? Вы отрекаетесь от короля? Я не слышала пока, чтобы даже самые отъявленные мятежники осмеливались на такое!

Он мог и не отвечать Аманде. За него это сделал Дэмьен. Наклонившись, молодой человек горячо зашептал кузине:

— Тес, Аманда! Одному Богу известно, кто может нынче подслушать наши слова! Лорд Камерон не сказал ни слова об отречении от короны. На самом деле он преданный слуга трона, который бросает свое имущество и отправляется в поход против Шауни, где будет рисковать своим здоровьем, будущим и самой жизнью.

— Тебе стоит позаботиться о собственной жизни и здоровье, кузен, — мягко предупредила Аманда.

Дэмьен отшатнулся, уставившись на кузину.

— Что ты имеешь в виду?

«Она прекрасно знает, что имеет в виду», — подумал, Эрик. Вечер становился все более интересным.

— Ничего, — ответила девушка и отвернулась от кузена с обаятельной улыбкой на губах. — Поговаривают, что это именно то место, где все и происходит.

— Что… все? — невинно подзадорил ее Эрик.

— Подпольные встречи. Выступления, одним словом…

«Мятеж», — хотела она сказать.

Аманда мило надула губы.

— Забавно, Дэмьен. Но это так волнует, — обратилась она к Эрику.

«Как вдохновенно она притворяется!» — подумал Эрик. Впрочем, какая разница?

— Вас это захватывает, леди Стирлинг?

— Безумно!

— У лоялистки появилось новое пристрастие?

— Нет, милорд, просто растущий интерес к политике, — парировала она — Законы толпы полны загадок.

Поднявшись, отвесил ей глубокий поклон.

— Леди Стирлинг, Дэмьен, я собирался уходить Быть может, если вы все еще заинтересованы в продолжении нашей политической дискуссии, вы соблаговолите посетить мой дом.

— Что?! — воскликнула Аманда.

Он подавил улыбку при виде ее замешательства.

— Я собирался уходить, миледи Но буду весьма рад, если вы поедете со мной Вы, миледи, и, конечно, Дэмьен тоже — С удовольствием, — быстро согласился Дэмьен — А ты, Мэнди?

— Я… я — Девушка колебалась, вглядываясь в Эрика Камерона Затем вновь нашла в себе силы улыбнуться — Неужели вы готовы простить мне мои плохие манеры и даже хотите видеть в собственном доме?

— Моя дорогая леди Стирлинг, вам всегда будут рады в моем доме На самом деле вы и, конечно же, ваш отец можете в любое время поселиться в моем доме, чему я буду более чем рад.

— В этом нет необходимости, — сказав она, сохраняя на липе любезную улыбку. — Мы гости лорда Данмора.

— О, вы остановились во дворце, а я предлагаю вам свое убогое жилище Совершенно уверен что леди Данмор отвела вам комфортабельную комнату для гостей на втором этаже Она роскошно убрана Я не могу предложить вам столь великолепных покоев.

— Милорд, леди Данмор действительно предоставила мне очаровательную комнату Вы хорошо знаете дворец.

— Я и сам частенько гостил там, — мягко произнес Эрик — И сожалею, что на время пребывания в Уильямсберге вы не моя гостья — Он, в свою очередь, очаровательно улыбнулся. Неплохо было бы узнать, где точно остановилась девушка и где се можно найти, если по требуется — Миледи, мне бесконечно легко простить вас Прошу, моя карета ждет на улице Ваша может поехать следом.

Дэмьен горел энтузиазмом, и Аманда, казалось, поняла, что у нее нет выбора Эрик взял свой плащ и шляпу и пошел впереди них к выходу Карета с гербом Камеронов на дверцах уже поджидала их Кучер начал было слезать с козел, но Эрик взмахом руки остановил его.

— Все в порядке, Пьер Я сам опущу ступени Мы едем домой.

— Да, сэр, — по-французски ответил кучер.

Эрик открыл дверцу, опустил подставку для ног и помог Аманде сесть в карету Когда они на мгновение оказались близко друг к другу, он успел вдохнуть аромат ее волос Неужели она всегда пахнет так сладко и приятно, словно нежный цветок в летний день?

— Дэмьен, после вас, — пригласил Эрик молодого человека Проследив за тем, как тот забрался в карету, лорд Камерон последовал за своим гостем.

Забравшись внутрь, он постучал по крыше кареты, и лошади тронулись Его городской дом находился недалеко от таверны «Роли».

— Вы живете рядом с губернаторским дворцом, да? — поинтересовался Дэмьен.

Эрик кивнул.

— Довольно близко.

— Отличное, отличное место! — Дэмьен захлопал в ладоши, и Эрик рассмеялся.

— Этот дом принадлежал моей бабке по отцовской линии Дэмьен склонился к Эрику.

— Говорят, ваш дед был пиратом, — взволнованно заявил он Эрик вежливо приподнял бровь.

— Развей.

— Да Я слышал, будто он сделал вид, что стал пиратом, и шпионил для губернатора чуть ли не за самим Черной Бородой Скажите, вы что-нибудь знаете о сокровищах?

Эрик засмеялся.

— Боюсь что нет, Дэмьен. Он играл роль пирата, но «грабил» исключительно свои корабли. То золото, которое он якобы захватывал, было его собственным, и, насколько мне известно, он ничего не знал ни о каких сокровищах Черной Бороды.

— Черной Бороде отрубили голову, — начал оживленно рассказывать Аманде Дэмьен, — и насадили накол в назидание другим пиратам. А его матросов судили здесь и почти всех повесили.

— Тебе бы лучше позаботиться о собственной шее, кузен, — я вновь предупредила Аманда и побледнела, заметив пристальный взгляд Эрика. Она часто задышала, Эрик лишь улыбнулся, видя ее замешательство. Он не совсем понимал, что происходит, но девушка, видимо, не планировала заранее поездку к нему домой.

Вскоре карета остановилась. Пьер спрыгнул с козел и открыл дверцу.

Эрик быстро выбрался наружу и протянул Аманде руки. Взяв за талию, он осторожно опустил ее на землю, затем неохотно разжал руки. Ее широко раскрытые темно-зеленые глаза смотрели прямо на него. В это мгновение он почувствовал чуть ли не жалость к ней. Даже несмотря на то что его страсть к Аманде с каждой встречей разгоралась, а она просто хотела воспользоваться им. «Хорошо, что я о себе достаточно высокого мнения», — подумал Эрик. Презрение, иногда слишком откровенно проглядывавшее в ее взгляде, наверное, убило бы его.

— Вам нравится самшит? — спросил он ее, идя под руку с ней к дому; за ними шел Дэмьен. — Мой управляющий выращивает эти кусты. Жаль, что я редко бываю в городе, чтобы уделять посадкам должное внимание.

— А где же вы бываете? — спросила Аманда.

— Ну конечно же, в Камерон-Холле, — ответил он, открывая дверь.

Как только они вошли в прихожую, им навстречу выбежала высокая худая женщина в домашнем чепце.

— Лорд Камерон, я не ожидала вас так рано, — сказала она, принимая у хозяина плащ и шляпу.

— Я же обещал быть дома не поздно, Матильда, и в добром здравии, — быстро ответил он. — Это леди Стирлинг и ее кузен Дэмьен Розвелл.

Матильда поспешно закивала Км обоим. Аманда пробормотала приветствие, оглядывая холл. Богатство Камерона было очевидным: увешанные роскошными коврами стены, богатая коллекция оружия, дорогая полированная мебель. В комнате стоял кленовый комод, стоивший больше, чем годовой заработок мастера, который его сделал. Повсюду были расставлены серебряные канделябры, а взглянув поверх лестницы, она увидела целый ряд картин на стенах.

— Прошу вас сюда, леди Стирлинг, — вполголоса произнес Эрик.

Он провел ее в свой кабинет, теплую комнату с уютными парчовыми креслами, массивным дубовым письменным столом, напольным глобусом, бесконечными стеллажами с книгами и мраморным камином.

Аманда вздрогнула, почувствовав, что он положил ей руку на талию.

Его прикосновение нельзя было забыть. Хотя Эрик был безукоризненно вежлив, настоящий аристократ и джентльмен, она знала, что он наблюдает за ней с жадным любопытством. Он все понял, подумала девушка, и от этой мысли ей стало зябко. Он заманивает ее, выжидая момент, чтобы наброситься, словно барс.

Но у нее нет другого выхода. Дэмьен ее кузен, ее друг. Если он попал в беду, ее долг помочь ему. Лорд Камерон не может ни о чем догадываться. Она подружилась с ним, только и всего, И ничего не может от него узнать. Они не смогли войти в круг его друзей, так как покинули таверну. А теперь она у него дома.

— Располагайтесь, миледи, — радушно произнес Эрик Камерон, показывая на одно из кресел. Она села и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то неуверенной.

— Чудесный дом! — восторженно произнес Дэмьен.

— Благодарю. Хотите бренди, Дэмьен? Леди Стирлинг, хотел бы предложить вам чаю, но я присоединился к его бойкоту.

— С удовольствием выпью бренди, — любезно отозвалась Аманда.

— Ты — бренди? — засмеялся Дэмьен.

— Да, — подтвердила она, улыбаясь и делая ему знак глазами.

Ей хотелось выпить целый графин бренди. Хотелось представить, что она далеко-далеко отсюда и никто не вовлекал ее шантажом в этот обман.

Лорд Камерон, глядя на нее, приподнял темную бровь. Но, не сказав ни слова, разлил бренди из графина со стола в три бокала и подал один из них девушке, вложив его в ее руку. Их пальцы соприкоснулись, и Аманду вдруг вновь охватил озноб. Сегодня Эрик Камерон был одет во все темное. Бриджи и фрак были темно-синего цвета, и только белая рубашка с кружевами чуть смягчала строгость костюма Этот мрачноватый наряд удивительно шел ему, подходя к темным волосам и таким пронзительным серебристо-синим глазам. Его взгляд проникал, казалось, в самую душу, и Аманда постаралась опустить глаза. Эрик словно башня возвышался над ней, стоя у кресла и не выпуская бокал с бренди. Он все вглядывался в девушку, как будто пытался отыскать ответ на мучивший его вопрос.

— Спасибо, — поблагодарила она, принимая бокал. Эрик улыбнулся и отошел к Дэмьену.

Дэмьен быстро принял бокал и ринулся изучать книги, выстроившиеся на полках. Подбежав к глобусу, он крутанул его я замер зачарованный.

— Вы счастливчик, лорд Камерон, — наконец сказал Дэмьен — У вас такой красивый дом! Полагаю, Камерон-Холл не менее прекрасен?

— Вероятно, это так, — отозвался Эрик, внимательно глядя на Аманду. Она хотела отвести взгляд и не смогла. Он вечером приобрел почти мистическую власть над ней.

«Не поддавайся», — убеждала она себя.

— Вы играете в шахматы, леди Аманда?

— Да.

— Сыграйте со мной.

Какую игру он имел в виду? Трудно было сказать, когда он смотрел на нее такими испытующими глазами.

Она пожала плечами:

— Если хотите.

Он поднялся и подошел к маленькому столику с встроенной шахматной доской. Фигурки, сделанные из слоновой кости, лежали в маленьких ящичках по бокам столика.

Эрик расставил их и приглашающе посмотрел на Аманду. Они придвинули свои кресла, и девушка еще сильнее ощутила его близость.

— Вам начинать, — сказал он ей.

Аманда двинула вперед пешку. Он повторил ее ход. Она молча пошла еще раз. Он ответил. Ее взгляд упал на его руки, на длинные пальцы с ухоженными ногтями. Загадочные руки, бронзовые от загара.

Крупные, но одновременно узкие и изящные кисти были не гладкими, а загрубевшими, как если бы он много занимался физическим трудом.

Девушка подняла взгляд и увидела, что он следит за ней, что давно настала ее очередь ходить. Она побледнела от досады и сделала глупый ход второй пешкой. Эрик взял ее конем, а она не смогла нанести ответный удар.

— В любви и войне, так же как и в шахматах, миледи, опасно отвлекаться от противника хотя бы на секунду.

— Вы даете мне совет? — спросила она. — Мы едва начали игру. Может быть, милорд, вам придется обороняться гораздо раньше, чем вы думаете.

— Я не считал, что уже нападаю.

— Вы разве играете не для того, чтобы выиграть? — спросила она.

Он лениво улыбнулся, взглянул на нее своими серебристыми глазами и откинулся на спинку кресла.

— Я всегда выигрываю, леди Стирлинг.

— Всегда?

— Всегда, — уверил он ее бесстрастно.

Она оторвала от него взгляд и сосредоточилась на шахматной доске Дэмьен наблюдал за ними молча.

Несколько минут они быстро передвигали фигуры. Оба играли искусно. Аманда потеряла коня и ладью, но взамен взяла коня, слона и две пешки противника. Вскоре игра замедлилась, поскольку они оба стали более осторожными, стремясь продумывать ходы на несколько шагов вперед.

Эрик посмотрел на доску и двинул коня на поле, с которого следующим ходом мог бы сделать Аманде шах. Она заметила его ход и защитила короля, что, однако, стоило ей слона.

— Ах! Будьте внимательнее, миледи. Я уничтожаю ваши защитные ряды. Фигуру за фигурой.

— Я не побеждена, милорд.

— Хочу надеяться, что нет. Вы не были бы достойной противницей, если бы не боролись до конца.

Аманда снова поежилась. Они говорили не о шахматах, совсем не о них. А Дэмьен совершенно ни о чем не догадывался.

Они играли уже больше часа, когда партия закончилась вничью и Дэмьен вновь отвлек внимание Эрика.

— Меня заинтересовали ваши книги, лорд Камерон! — сказал он.

— Вот как? Я заметил, что вы смотрите на монографию по животноводству. У меня есть аналогичный труд по ботанике. Если хотите, можете их взять.

— С превеликим удовольствием, — обрадовался Дэмьен.

— Тогда пойдемте, кажется, эта книга наверху. Аманда, вы нас извините?

— Конечно, — поспешно; пробормотала девушка. Сердце забилось сильнее, ей не терпелось, чтобы мужчины побыстрее покинули кабинет.

Когда они ушли, она вскочила на ноги. Повинуясь безотчетному стремлению, она обежала вокруг письменного стола и, выдвинув верхний ящик, начала лихорадочно рыться в бумагах, которые там лежали.

Тут были счета и квитанции, даже записка, которую он написал сам себе, чтобы не забыть купить игрушку дочери Матильды на ее день рождения. И список вин, хранящихся в его погребах. Но ничего, что указывало бы на изменническую деятельность.

Аманда собралась сесть обратно в свое кресло, но остановилась и открыла стенной шкафчик. Там лежало Письмо, судя по обратному адресу, отправленное из Бостона.

Мужчины уже спускались вниз. Аманда глубоко вздохнула и засунула письмо в один из карманов своей юбки. Быстро прикрыв дверцу шкафчика, она бросилась обратно к креслу.

— Уверен, вы получите огромное удовольствие от книги, — говорил Камерон, — если любите землю.

— Очень. Почти так же, как лошадей, — весело отвечал Дэмьен.

— Вы говорите, как мой друг полковник Вашингтон. Он обожает лошадей и постоянно возится с растениями.

— Я попал в хорошую компанию, — отозвался Дэмьен, и Аманда поморщилась. Хорошая компания для виселицы! Правда, теперь это не особенно волновало девушку, поскольку ее сердце неистово стучало в груди и она едва могла дышать. Ей казалось, что вот сейчас Эрик выдернет ее из кресла и его руки начнут грубо шарить по ее телу, пока не найдут письмо. А затем сомкнутся на ее шее.

— Аманда, я должен отвезти тебя обратно. Твой отец будет волноваться. — И станет еще более жестоким. Дэмьен не сказал этого, но Аманда почувствовала, что за его словами кроется именно этот смысл.

— Тогда едем в губернаторский дворец, — решила она, чувствуя себя неловко под взглядом Эрика. Почему всегда кажется, что эти серебристые глаза знают гораздо больше, чем выдают?

Эрик улыбнулся, взяв ее за руку, и девушка пожалела, что не может вырвать ее. Казалось, что он не просто касается ее, а вкладывает в свой жест гораздо больше. Тепло его пальцев разлилось по всему телу Аманды.

— Я получил истинное удовольствие, миледи. Жаль, что вы остановились у лорда Данмора. Как я уже говорил, я бы с радостью предложил вам этот дом. Или Камерон-Холл, если бы вы захотели.

Аманда улыбнулась и высвободила руку. Надо уходить. Она вся пылала жаром и дрожала при одной мысли о письме в кармане.

— Благодарю вас, — только и сказала она.

Девушка повернулась и пошла к двери. Матильда вышла проводить их, а Эрик прошел вместе с ними до дороги, где стояла их маленькая карета со старым кучером-негром. Томас спал, и Аманде было приятно, что ее кузен разбудил его с осторожностью. Дэмьен такой хороший! Разве может он быть изменником?

— Позвольте помочь вам, миледи. — Пока Дэмьен говорил с кучером, Эрик Камерон поднял ее и подсадил в карету. Она почувствовала его руки у себя на талии, и ее глаза расширились от страха Она поспешно попыталась скрыть свой испуг, наклонив голову и опустив ресницы. Затем подняла их вновь, успев взять себя в руки, но с бешено бьющимся сердцем.

Дэмьен все еще разговаривал с кучером Эрик посмотрел на нее с кривой усмешкой на губах.

— Можно подумать, леди Аманда, что мое прикосновение возбудило вас.

— Что?

— Возбудило, миледи. Вы отлично знаете значение этого слова — Лорд Камерон, как вы смеете…

— Леди, мне давно не приводилось видеть таких широко раскрытых глаз. А вот здесь, на шее, голубая жилка пульсирует просто с сумасшедшей скоростью. — Он придвинулся к ней. — Можно подумать, что вам хочется, чтобы вас снова поцеловали — Вы ошибаетесь, лорд Камерон.

— Неужели? — В его голосе слышался напор. — Значит, ваше сердце отозвалось не на прикосновение любимого. Тогда можно предположить, что вы что-то от меня скрываете. Что вы воровка, прячущая украденное в карманах.

— Не говорите глупостей, — удалось выдавить из себя Аманде.

Его улыбка стала еще шире:

— Тогда будем считать, что ваше сегодняшнее извинение было искренним.

— Мое извинение было самым искренним, — ответила Аманда, не смея поднять голову, чтобы смело взглянуть ему в лицо.

— Я рад, — произнес Эрик Камерон.

С этими словами он поднялся по ступенькам, очутился в карете и сел рядом с ней. Девушка почувствовала прижавшееся к ней мужское тело, жаркое и напряженное. Она открыла рот, чтобы возразить, но не смогла произнести ни слова. Эрик протянул руку и Погладил ее щеку.

Потом он обхватил пальцами затылок Аманды, и она прикрыла глаза, поскольку ощущения были столь приятными, словно ее опьянила одна только близость мужчины. Наверное, сказалось бренди, разлившееся огнем внутри. Она не могла протестовать. Могла лишь сидеть и чувствовать, больше ничего…

Его губы оказались очень близко к ее губам и прошептали:

— Я очень, очень рад. Мне становится так неприятно, когда я обнаруживаю вашу неискренность.

Несколько секунд Аманда не могла подыскать достойного ответа.

Она пыталась найти слова и доводы.

— Я предлагаю вам дружбу, — прошептала она, не в силах отодвинуться от него. Девушка ощущала неожиданное и удивительное сочетание силы и нежности в его объятии. Она помнила эти руки. Сильные руки, которые, если потребуется, свернут шею любому мужчине. Или женщине.

Ей в голову лезут глупости. Он не причинит ей вреда. Как бы сильно она его ни предавала.

Или нет?

Аманда сглотнула, пытаясь смотреть на него с невинным выражением. Он не забудет и не простит, если его предать. Может быть, он и не причинит ей вреда, но все же Аманда почему-то была уверена, что если Эрик Камерон узнает правду о ней, то она будет жалеть о том, что сделала, всю жизнь.

Ей захотелось оттолкнуть его, выскочить из кареты и бежать не оглядываясь до самого губернаторского дворца. Но она не могла сделать этого. Эрик держал ее по-прежнему крепко, и так же твердо и изучающе смотрели его глаза. Его рот был так близко от лица Аманды Он провел губами по ее щеке, прикоснулся к мочке уха, и девушка почувствовала, что не может вырваться, не в силах сопротивляться его мужскому напору. Эрик склонился над Амандой, глаза его заглянули, казалось, в самую глубину ее души. Она придвинулась ближе к нему, желая большего. Желая попробовать…

Губы Аманды раскрылись, но она не успела вздохнуть: его поцелуй запечатал ей рот. Она ощутила аромат Эфенди и жар его губ. Его язык с чувственной прямотой проник глубоко в ее рот, руки стали ласкать сначала лицо, а потом и грудь. Аманда не могла дышать. Она лишь чувствовала, как жидким огнем течет по ее жилам бренди. Бренди, подобно мужчине проникшее внутрь и заставившее ее загореться сладостным и ошеломительным желанием ощутить и узнать больше.

— Мэнди… — начал было Дэмьен, но осекся и закашлялся.

Эрик Камерон с улыбкой оторвал свои губы от рта Аманды. Усадив ее обратно на сиденье кареты, он спрыгнул на землю и посмотрел на Дэмьена. Эрик совсем не выглядел виноватым. Его темные волосы немного растрепались, упав на лоб. Аманда представила Эрика Камерона пиратом, каким был его предок, и только теперь осознала, что сидит, прижав пальцы к губам, не в силах унять дрожь. Пламя желания еще бушевало в ней. Она не знает, что это такое — желание, но что-то пылало в глубине ее существа. И разбудил в ней эти чувства какой-то смуглый изменник. Аманду охватила ярость.

Шлюха. Отец назвал ее шлюхой и дочерью шлюхи.

Она не верит этому. И никогда не поверит.

Эрик Камерон следил за ней. Дэмьен стоял неподвижно, и она тоже молчала; казалось, прошла вечность, прежде чем Эрик вновь заговорил с ней:

— Я просил вашей руки, леди. Предложение остается в силе, если я вам понадоблюсь.

Ей удалось ответить:

— Я не могу выйти за вас.

— И все же, Аманда, повторяю: если я вам понадоблюсь, я всегда к вашим услугам. Я буду страдать от вашего равнодушия, но готов жениться на вас, даже зная, что вы любите другого. Только не пытайтесь предавать меня.

— Предавать вас, сэр? Господи, скажите, в чем же я могу предать вас?

— Любого мужчину можно предать.

— Я не предам вас, — легко солгала Аманда.

— Хорошо, — отозвался Эрик. Но не улыбнулся, и глаза его все еще отливали стальным блеском. Он повернулся к Дэмьену:

— Я не предлагаю извинений, Дэмьен, поскольку женюсь на вашей кузине, если она согласится.

Дэмьен не бросился на защиту Аманды. Он переводил взгляд с Эрика на кузину.

— Но почему? — вежливо поинтересовался он.

Аманда и Эрик оба, уставились на него.

— Прости, Мэнди, — обратился он к ней, — но ты была так груба с лордом Камероном. И вы вели себя сегодня отнюдь не как ангел, милорд. Я знаю, что вы всегда добиваетесь своего, и поэтому мне просто любопытно.

— Дэмьен! — предостерегла его Аманда.

Эрик засмеялся:

— Да, мой дорогой, ваша кузина задириста и даже подчас груба, но она действительно самое красивое создание, какое я Встречал в своей жизни.

— Но вы не любите меня! Вы сами признали это, — растерянно пробормотала Аманда. Нет, он не любил ее, но сегодня вечером ее саму все больше влекло к Эрику Камерону. Она может презирать его за то, что он предатель, за то, что он знал о ней, за то, что читал в ее душе, но ее неудержимо тянуло к нему! Ее манили его прикосновения, ей хотелось узнать, каких еще мест на ее теле могут коснуться его руки, его губы. Она покраснела от стыда. — Вы просто не можете…

Он усмехнулся, и ее словно обожгли его слова, произнесенные чуть хрипловатым голосом:

— Аманда, я могу. Да, леди, может быть, я не люблю вас. Вы уж точно не любите меня Но как вы решительно заметили во время нашей последней встречи, вожделение может управлять сердцем мужчины, его душой и разумом, а вы, леди, довели меня почти до крайности. Я действительно желаю вас и едва держу себя в руках Поосторожнее с вашими поцелуями, пока дело не зашло слишком далеко.

— С моими поцелуями! — с негодованием закричала Аманда — Вы раните меня в самое сердце. Вы же целовали меня сегодня, разве не помните?

— Дэмьен, поехали, пожалуйста!

— М-м-м… конечно, — согласился Дэмьен, но продолжал стоять, ухмыляясь.

— Дэмьен, сейчас же!

Молодой человек нырнул в карету Аманда уставилась прямо перед собой, решив больше не смотреть в сторону Эрика Камерона. Она уставилась на свои колени, чувствуя внутри палящий жар Она не вынесет этих переживаний. Она так сильно была влюблена в Роберта. Но с этим дерзким Камероном она испытывала совершенно иные чувства, которые были ей непонятны. В голове снова завертелись отцовские слова Она — дочь шлюхи .

Сердце девушки протестовало. Она видела портреты своей красивой матери, видела ее нежную улыбку, ум, светившийся в глазах Мать не могла быть шлюхой Аманда никогда не видела ее, но не могла поверить в подобную ложь — Остаюсь вашим преданным слугой, миледи! — произнес Камерон.

Дэмьен с улыбкой махнул ему и постучал в крышу кареты Томас взмахнул кнутом, и карета покатила вниз по улице. До дворца было совсем близко.

Карету качнуло, и Аманда почувствовала дурноту. Она покосилась на Дэмьена, зная, что он наблюдает за ней — Роберт Тэрритон ему и в подметки не годится, — мягко заметил Дэмьен.

Готовая вцепиться кузену в волосы, она возмущенно произнесла:

— Дэмьен, не смей больше говорить мне подобное! После всего того, что он наговорил и сделал! После всего того, что ты слышал собственными ушами!

— Он был честен, — тихо отозвался Дэмьен. — А вот ты — нет, кузина.

Аманде хотелось кинуться на него, но она сдержалась.

— Оставь меня в покое, Дэмьен.

— Аманда, — мягко сказал он.

— Что?

— Я люблю тебя, ты знаешь, — напомнил молодой человек.

Она вздохнула:

— О, Дэмьен! Я тоже тебя люблю.

В темноте кареты он сжал руку кузины. В это время карета въехала на аллею, ведущую к парадному входу дворца.

— Я отведу тебя к отцу, а потом мы с Като отправимся отдыхать. — Дэмьен, усмехаясь, помог Аманде выбраться из кареты. — Я пойду на встречу со своим дядей-людоедом вместе с тобой, — с шутливой напыщенностью произнес он.

— Ничего, я справлюсь, — уверила кузена Аманда.

Он пожал плечами:

— Пойдем.

Дверь уже открыл слуга в красивой ливрее. Они вошли в холл, и Аманда сразу увидела спускающегося к ним по лестнице отца.

— Я привез ее домой, дядя. Надеюсь, вовремя и в добром здравии, — сказал Дэмьен.

Найджел Стирлинг отрывисто кивнул юноше:

— Прекрасно. Можешь приходить еще, племянник.

Дэмьен искоса посмотрел на Аманду, затем пожелал ей спокойной ночи и быстро удалился.

Как только дверь за ним закрылась, слуга незаметно испарился и девушка осталась наедине с отцом.

— Итак?

Она пожала плечами:

— Лорд Камерон собирается по призыву губернатора направиться в западные графства воевать с индейцами — Он действительно намерен ехать?

— Да, несомненно Данмор уже об этом знает.

— Камерон представил тебя своим знакомым?

— Нет.

— Тогда ты провалилась. Он не?..

— Он вновь просил меня стать его женой, папа, — ответила Аманда холодно, — поэтому я не провалилась, не беспокойся.

Стирлинг помолчал, потирая подбородок. Аманда выдержала его взгляд, ощущая растущую неприязнь к этому человеку. Он ненавидел ее, и она быстро училась ненавидеть его.

Вдруг девушка вспомнила о письме в кармане. — Она же взяла его для того, чтобы отдать отцу.

Но почему-то Аманда не смогла этого сделать. По крайней мере пока не прочтет это письмо. «

— Когда он вернется, ты вновь увидишься с ним.

— Насколько я знаю, шауни свирепы и беспощадны. Может быть, он не вернется.

— Тогда не придется волноваться по этому поводу, и мы подумаем о другом будущем для тебя. — Лорд Стирлинг улыбнулся. — Лорд Гастингс овдовел недавно. Он будет счастлив взять тебя в жены.

Лорду Гастингсу было за шестьдесят, и он был обладателем огромного живота и милой привычки пороть своих рабов. Аманда внутренне содрогнулась, но продолжала смотреть на отца, презирая его все сильнее. Раньше девушку никогда не пугало его общество, но теперь она вдруг поняла, что со страхом думает о предстоящих днях. Отец продаст ее первому встречному и сделает это с облегчением.

— Мы отправляемся домой завтра утром, — заявил Стирлинг. — Можешь идти спать. А Дэмьен будет в безопасности. Какое-то время.

Аманда задрожала, испугавшись внезапной жестокости его улыбки. Не отдавая себе отчета в своих действиях, девушка заговорила:

— Лорд Камерон предложил мне погостить у него в доме, пока он будет в отлучке. Думаю, мне следовало бы принять приглашение.

— Ты не… — начал было Стирлинг, но прервал сам себя, улыбнувшись. — Да-да, тебе следует поехать. Пока Камерона не будет, ты сможешь обыскать дом и обнаружить его переписку. Мы накроем целое гнездо смутьянов и повесим их всех как изменников.

А их признают изменниками, если мы сможем представить доказательства суду.

— Нет никакой измены, отец, неужели ты не видишь этого! Этот человек — Друг лорда Данмора…

— Нет. Ни у кого сейчас нет друзей, девчонка. Заруби это себе на носу. Ни дружба, ни кровные узы скоро не будут иметь значения.

Аманда почувствовала, как холодная волна прокатилась по телу.

Отец отвернулся и пошел к лестнице.

— Скажи, что ты выйдешь за него замуж. Не обязательно это делать на самом деле, но одно твое согласие откроет тебе все двери.

— Папа…

— Хорошенько подумай об этом, моя дорогая. — Взявшись за перила, лорд Стирлинг обернулся. — Такой шаг спасет твою честь.

Невеста Роберта Тэрритона уже прибыла из Англии, их свадьба намечена на середину октября. В глазах общества тебе лучше быть к тому времени обрученной с лордом Камероном. — Он начал подниматься по ступеням, бормоча себе под нос; — Возможно, тебе имеет смысл выйти за него. Если он невиновен, то составит престижнейшую партию. А если виноват, его повесят и вся собственность Камеронов перейдет к тебе.

Сердце Аманды словно сжала холодная рука.

— Я не выйду за него! — крикнула она, бросившись за отцом.

Тот остановился и взглянул на нее сверху вниз.

— Ты поступишь так, как тебе сказано! — отрубил он и двинулся дальше.

Аманда стиснула зубы. Побег? Надо бежать! Ей хотелось исчезнуть, раствориться в ночи, лишь бы избавиться от него.

Но тогда Дэмьена повесят.

Подождав, пока он не скроется из виду, она взлетела по лестнице в свою комнату и, тяжело дыша, упала на кровать.

Только теперь девушка вспомнила о письме и немедленно сунула руку в карман. Пальцы нащупали конверт, а сердце бешено заколотилось в груди Она держала его жизнь в своей руке.

И, Бог свидетель, Аманда не знала, хочет ли она, чтобы письмо подтвердило измену Камерона, или нет.

Вытащив наконец конверт из кармана, девушка задрожала Разглаживая в пальцах бумажный квадратик, она вновь ощутила жар его поцелуя, прикосновения его рук. Да! Она сможет выдать его. Она должна Она — лоялистка, а он — патриот К тому же на другую чашу весов поставлена жизнь Дэмьена.

Аманда перевернулась на спину и осмотрела конверт. В углу написан адрес и имя Какой-то Фредерик из Бостона.

Она запустила дрожащие пальцы внутрь Конверт был пуст.

Упав на кровать, девушка начала смеяться. Постепенно смех перешел в рыдания.

Немного погодя она всхлипнула в последний раз, успокаиваясь.

Все оказалось напрасно.

Теперь ей придется продолжать играть в эту мучительную игру и дальше. Придется войти в его дом, придется давать обещания, которые она не собирается выполнять Боже правый, она не может!..

Боже правый, она вынуждена-.

Глава 7

В дверь Аманды негромко постучали. Она поспешно сунула конверт обратно в карман, встала с кровати и подошла к двери.

— Да? — отозвалась она тихонько.

— Это я, Даниелла, — сказали за дверью по-французски.

Аманда быстро открыла дверь, и Даниелла, одетая в простенькое голубое платье с ослепительно белым передником, скользнула в комнату. Ее волосы были распущены и спадали по спине темными волнами.

Даниелла потрепала Аманду по щеке.

— Хорошо провела вечер, детка?

— Да… неплохо, — солгала Аманда с вымученной улыбкой, которая, конечно, не смогла обмануть женщину. — Ты знаешь, как я люблю Дэмьена.

Даниелла кивнула и подошла к большому платяному шкафу в, углу комнаты Открыв створки, она вытащила ночную рубашку Аманды из мягкого шелка, с манжетами и оторочкой из фламандских кружев на груди.

— Лорд Стирлинг действительно покупает тебе все самое лучшее, — ласково проговорила Даниелла. — Ты снова поссорилась с ним Аманда пожала плечами:

— Пожалуй, нет Все было как обычно.

— Ты ошибаешься. С каждым днем становится все хуже и хуже.

Он видит, как ты вырастаешь в женщину — Даниелла замолчала, глаза ее сверкали. — Мне нужно было убить его много лет назад!

— Даниелла! — поражение воскликнула Аманда. — Да как ты могла подумать о таком? Тебя же повесят. И может… может быть, даже Бог не простит тебя.

— Бог меня простит! — с жаром ответила Даниелла и сочувственно посмотрела на девушку. — Лучше пусть повесят меня, чем он будет творить с тобой такое.

Аманду вновь охватила дрожь, и это ей совсем не понравилось.

— Он мой отец Он никогда по-настоящему не навредит мне — Но слова не помогали. Дрожь не прошла Перед глазами стояла сцена, во время которой Найджел назвал ее мать шлюхой и заявил, что она, Аманда, такая же Даниелла хотела что-то сказать, но промолчала и стала помогать Аманде снимать платье. Оставшись в одних чулках и нижней юбке, Аманда обхватила себя за плечи.

— Какой была моя мама, Даниелла?

— Красивой, — тепло отозвалась служанка. — С глазами цвета морской волны и волосами такими же яркими, как закат солнца От ее улыбки сразу зажигались ответные улыбки, а характер у нее был добрый и нежный Она была очень красивой — Подобрав с пола юбку, через которую только что переступила Аманда, Даниелла, немного поколебавшись, добавила:

— Ты ее точная копия. Вот почему…

— Что почему?

Даниелла покачала головой.

— Она была очень добра ко мне и Полю.

— Полю?

— Моему брату. Он умер еще до того, как ты родилась.

Даниелла развязала ленты на корсете Аманды и помогла ей надеть ночную рубашку Пробормотав слова благодарности, девушка присела на кровать, чтобы снять туфли и чулки с подвязками, одновременно не спуская глаз с Даниеллы, убиравшей ее вещи в шкаф и кофры.

— Мне никогда не забыть, — продолжала Даниелла. — Это было ужасно! Мы, акадийцы, были фермерами в Нова-Скотии Когда французское правление сменилось английским, мы присягнули на верность королю. Потом разразилась новая война, французы испугались, что мы будем воевать на стороне англичан, а англичане заподозрили, что мы вернемся к французам. И они просто отобрали нашу землю и выгнали нас с земли, на которой МЫ родились.

Аманда, сидя на кровати в одном чулке, стискивала кулаки при мысли о несправедливости и страданиях, причиненных народу Даниеллы. Многих из тех, кто выжил в путешествии, не приняли на колониальном побережье, и им пришлось снова уйти и искать пристанище дальше на западе, у французов.

Даниелла медленно вздохнула:

— Прости. Это было очень давно, в 1754 году, еще до того как ты родилась.

— Но моя мама была жива. И была добра и милосердна. Добра, милосердна и красива.

Даниелла кивнула:

— Она была очень хорошей. Разве кто-нибудь говорил тебе другое?

Аманда поспешно замотала головой. Она знала, что слова, которыми ранил ее отец, ранят Даниеллу еще сильнее.

— Мне просто захотелось услышать о ней от тебя, вот и все — Тогда спокойной ночи, та belle jeune flile[5], — ласково проговорила Даниелла. Она поцеловала Аманду в лоб и с улыбкой вышла из комнаты.

Аманда забралась под одеяло. Ночь была не очень холодная, но огонь в камине едва-едва теплился, а в воздухе ощущалась осенняя свежесть. «Я просто замерзла, — пыталась убедить себя Аманда. — Стоит согреться, и дрожь прекратится».

Закрыв глаза, она начала молиться, чтобы сон облегчил ее душу.

Но несмотря на усталость, девушка никак не могла заснуть. В голове вертелись события сегодняшнего дня, перед глазами встал отец, называющий ее мать шлюхой. Называющий шлюхой ее. Угрожающий ей. А затем лицо отца уплыло куда-то, и Аманда увидела перед собой Эрика Камерона, вглядывающегося в нее своими стальными глазами, знающего… что-то очень важное. Перед глазами задвигались шахматные фигуры. Эрик склонился над ней;

— Шах и мат, миледи. Шах и мат.

Аманда вздрогнула. Должно быть, она задремала а сейчас очнулась. Она не понимала что происходит, не могла разобраться в своих ощущениях.

Огонь почти совсем погас, — окно, спальни было распахнуто. Светлые занавеси колыхались на ветру. Аманда могла бы поклясться, что, когда она ложилась спать, окно было закрыто.

Откинув одеяло, девушка опустила босые ступни на пол, встала и подбежала к окну. Лунный свет проникал в комната, ветер усиливался.

Занавеси надул ветер, тонкий шелк ночной рубашки облепил, тело девушки.

Аманде показалось, что она видит в комнате чью-то тень. Девушка развернулась, но в ослепительном свете луны ничего не увидела.

Однако в комнате кто-то был. Она чувствовала чье-то присутствие.

— Кто… кто это? — Аманда задохнулась. Вместо крика из горла вырвался лишь свистящий шепот.

Внезапно в комнате что-то шевельнулось. Аманда увидела приближающийся силуэт и хотела закричать, но ее губы закрыла чья-то ладонь. Она лихорадочно замолотила кулаками, задев незнакомца, но тут ее подняли в воздух и с силой бросили на кровать. Оглушенная, Аманда попыталась откатиться подальше, но ее притянули обратно, и кто-то тяжело навалился сверху. Извиваясь, она сумела высвободить колено и сорвать ладонь со рта. Аманда судорожно вдохнула, но крикнуть так и не смогла: одна рука незнакомца снова обхватила ее подбородок и закрыла губы, а другая крепко сжала ее тело. В бешенстве Аманда вцепилась в державшие ее пальцы, царапая их ногтями, но незнакомец глубоко вдавил ее в кровать. Он все еще держался сзади, прижимая Аманду к себе; рука его, словно железный обруч, обхватила девушку под грудью.

— Tec… — прошептал пришелец. Теплое мужское дыхание, приятно отдающее смесью бренди и хорошего трубочного табака, коснулось ее щеки. Аманда попыталась укусить его, но не смогла: ее держали слишком крепко. Она снова попробовала вывернуться, но с ужасом поняла, что от этого подол ночной рубашки задирается все выше и выше, обнажая ноги. Сквозь тонкие кружева Аманда чувствовала на своей груди чужие пальцы.

— Леди, я говорю серьезно. Ни звука! И лежите смирно!

Аманда замерла… от потрясения. Это был лорд Камерон!

Осознав это, она впала в панику и начала биться и вырываться с новой силой. Грубо выругавшись, он подмял Аманду под себя, зажав ей рукой рот, навалившись всем телом, притиснув свои бедра к ее бедрам. Девушка уже не могла дышать и испугалась, что сейчас потеряет сознание. Его глаза странно блестели в лунном свете, смешавшемся с бликами умирающего в камине огня. Камерон смотрел на нее с выражением, в котором не было ни любви, ни юмора.

— Не двигайтесь, — опять предупредил он, дерзко глядя прямо ей в глаза. Потом очень медленно убрал руку с губ девушки.

— Убирайтесь! Я сейчас закричу изо всех сил! — возмущенно произнесла она.

— Да, именно этого я и боялся, — сказал он.

Аманда вздрогнула, увидев у него в руке нож. Эрик Камерон вытащил клинок из ножен на поясе и поднес его к ложбинке между ее грудей. Девушка судорожно втянула воздух, пытаясь сохранить мужество, затем подняла на него глаза.

— Вы не сделаете этого. Не ударите ножом невинную женщину.

— Но вы отнюдь не невинная женщина! — парировал он.

Он знает. Он видел, как она взяла конверт. Аманду обуял страх.

— Вы не убьете меня, я знаю. А я буду кричать. Вы отвратительны! Как вы посмели ворваться сюда?! Я закричу, и мой отец сделает так, что вас повесят…

— Ваш отец будет рад, если в свое время меня повесят, но, готов биться об заклад, сейчас ему это невыгодно. А как же ваше любезное извинение, которое вы принесли мне только сегодня? — спросил он. — Предупреждаю вас, леди… — Он помолчал, дав ей почувствовать холод стального лезвия. — С вами может случиться большое несчастье.

— Вы вломились в мою комнату… в губернаторский дворец! — Внезапно Аманда торжествующе улыбнулась. Он не посмеет причинить ей вред, она была в этом убеждена. Открыв рот, Аманда собралась закричать, невзирая на последствия.

Его пальцы молниеносно закрыли ей рот. Мелькнуло лезвие ножа, и Аманда обнаружила, что, хотя лезвие не коснулось ее тела, ночная рубашка оказалась располосованной на кусочки и шелк больше не прикрывает ее грудь…

— Леди, если вы не замолчите, я выволоку вас отсюда и нагишом проведу по улицам Уильямсберга. Здесь достаточно много людей, которым это понравится, поскольку оголтелые тори вроде вас не пользуются ныне в наших местах особенной популярностью.

— Вы не…

— Не искушайте меня чересчур, миледи. Я готов на многое.

— Вы мерз…

— Нет-нет, миледи. Вы снова торопитесь. Будьте осторожнее, в выражениях.

— Я не.

— Перестаньте!

Его рука сильнее сжала Аманду. Но она не обратила на это внимания Она не собиралась осторожничать Рванувшись изо всех сил, девушка попыталась освободиться из железного захвата, крутясь и извиваясь.

Эрик не стал усмирять ее Он просто крепко держал ее руки, позволив вертеться и изгибаться. Аманда поняла, что он почти забавляется, глядя на ее тщетные усилия. Он лишь крепче стиснул пальцы на ее запястьях, а остальное сделала тяжесть его тела.

Она же…

Она добилась лишь того, что оказалась еще ближе прижатой к нему, а ноги оголились так же, как и грудь.

— Лежите спокойно! — еще раз потребовал он Аманда притихла, страшно покраснев, потому что одежды на ней почти не осталось, а он разглядывал ее с явным удовольствием. Она попробовала отвернуться, но он крепко держал ее подбородок. Наконец девушка замерла, чувствуя, что кружева его рубашки касаются ее обнаженных сосков, и понимая, насколько двусмысленно положение, в котором она находится Почему-то он всегда одолевает ее. Аманда облизнула губы, с ужасом осознав, в какой позе они лежат А что, если его руки придут в движение, подумалось ей Что, если дотронутся до нее? Она представила его губы на твоих губах, и ей захотелось узнать, какие ощущения она испытает, если эти губы спустятся ниже, коснутся ее шеи, ее груди. Аманда почувствовала твердость его бедер, прижатых к ее бедру, упругость его мужского естества рядом со сваей почти обнаженной кожей и внезапно умолкла окончательно, больше не сопротивляясь и лишь отчаянно надеясь, что Эрик отодвинется от нее.

Девушка шевельнула головой, и Эрик отнял пальцы От ее вспухших губ.

— Я не буду кричать! Не буду. Клянусь.

Он долго и пристально вглядывался в нее Затем сел. Она оставалась его пленницей, зажатая между мускулистыми бедрами — Что вам нужно? — прошептала она.

— Многое, — ответил он обыденным тоном, — но в настоящий момент я хочу, чтобы вы вернули мое письмо, Аманда напряглась, затем заставила себя расслабиться и удивленно раскрыть глаза.

— Отчего вы думаете… — начала она с улыбкой.

— Я не думаю, я знаю. И Бога ради, не нужно этого актерства, ибо, хотя вы так красиво взмахиваете ресницами, вы лгунья и нам обоим об этом известно. Я хочу получить свое письмо немедленно, не то вам придется горько раскаяться.

Аманда так и вскипела, ненавидя его за безжалостную способность видеть ее насквозь. Скрипнув зубами, она произнесла:

— Воистину, лорд Камерон, вы ведете себя невоспитанно.

— Если бы я был благовоспитан, то не оказался бы здесь. Я не претендую на то, чтобы быть кем-то, Аманда. Я не джентльмен, но и не дурак, так что имейте это в виду. Давайте письмо.

— Я… у меня его болите нет.

Его пальцы впились ей в плечи с такой силой, что она вскрикнула от боли. Швырнув Аманду обратно на кровать, не обращая внимания на то, что причиняет ей боль, он склонился над ее лицом и, приблизив губы почти к самым губам девушки, проговорил:

— Вполне может статься, что сам я когда-нибудь сверну себе из-за вас шею, леди Стирлинг, но я не позволю, чтобы ваше вероломство подвергало опасности жизнь других людей. Где конверт?

— Я отдала его отцу.

— Вы лжете! — бросил он так быстро, что она вздрогнула, задохнулась и закусила губу, пытаясь оставаться спокойной.

Она забыла о ноже. Теперь он был у самой ее щеки. Камерон слегка провел лезвием по ее лицу.

— Вы не сделаете этого! — произнесла она С вызовом.

— Может быть, и нет. — Его глаза стали почти черными, но по-прежнему блестели в темноте. — Возможно, я использую другие методы, чтобы достичь своей цели.

Аманда не поняла. Что он имеет в виду, но угроза была слишком явной. Ей не хотелось знакомиться с тем, что под ней подразумевалось.

— Оно… оно в кармане платья.

Если Эрик Камерон и испытывал к ней пылкую страсть, то ничем этого не выдал. Моментально вскочив, он рывком вытащил ее из кровати. Подняв упавшую во время их борьбы шляпу, он надел ее на голову. Спотыкаясь и пытаясь запахнуть на себе разорванную ночную рубашку, Аманда поспешно подошла к шкафу. Он следовал в двух шагах за ней. Она едва нашла в себе силы отворить дверцу, но не успела достать платье, как он оттолкнул ее и сразу запустил руку в потайной карман, вшитый в юбку. Достав конверт, он швырнул платье обратно в шкаф и захлопнул дверцу.

— Зачем вы взяли его?

— Затем… потому что вы изменник! И вы должны покинуть мою комнату. Немедленно!

— Вот как? И вы намерены доказать, что я изменник?

— Нет! — вскрикнула она в ужасе. — Я только… я…

— Ну-ну, продолжайте.

— Убирайтесь отсюда! Пока я не закричала!

Но он не сдвинулся с места, продолжая пристально смотреть на нее. Аманда отступила, придерживая на груди ночную рубашку В причудливых сумерках комнаты он казался странно возбужденным, хотя она больше не чувствовала в нем ярости. Эрик шагнул к ней, высокий как башня, в своей треуголке и плаще.

— Почему вы не отдали его своему отцу? — требовательно спросил он.

— Мне. мне не представилось возможности.

— Лжете.

— Хорошо. Я захотела прочесть его сама. Но как видите, письма в конверте нет Но тогда., почему вы пришли, если конверт был пуст?

Он подошел к кровати и присел, внимательно глядя на нее.

— На нем есть имя, — пояснил он Она поежилась, ощутив, как взгляд его серебристых глаз словно прикоснулся к ней, дотянувшись сквозь сумерки. — Имя Фредерика. Печатника из Бостона. Того «индейца», что бросал в море чай, помните?

Она торопливо сглотнула, пугаясь выражения глаз, не отпускавших ее.

— Вы получили свой конверт. Теперь уходите.

Он покачал головой.

— Я еще не решил, что делать с вами.

— Со мной? — воскликнула она. Откинув голову, она с вызовом посмотрела на него.

— Вы копались в моих вещах и украли мою собственность.

— Если вы не уберетесь отсюда через две секунды, обещаю, я закричу так, что сюда Сбежится вся британская армия.

Он устроился поудобнее — Отличные ребята У меня немало друзей среди них. — Он пожал плечами. Затем встал и медленно, угрожающе двинулся к ней.

Она стояла почти у самой двери. Дальше отступать было некуда. Но закричать она все равно не смогла. — Если вы закричите, — пообещал он мягко, — я принесу вашему отцу самые искренние извинения, но скажу, что это вы соблазнили и завлекли меня сюда, после чего изображу разбитое сердце и посочувствую другим, которых вы, наверное, обманули точно так же. — Он оперся рукой о стену, сверкнув белозубой улыбкой.

Пораженная и обескураженная, Аманда в замешательстве уставилась на него.

— Он знает, что я…

— Что вы презираете меня? Ах, леди Стирлинг! Вы пришли ко мне сегодня вечером. И своими правдивыми устами принесли извинения, которые звучали слаще, чем мед.

— Но… — Аманда осеклась. Они оба замолчали, услышав шаги в коридоре.

Внезапно лезвие ножа оказалось у ее лица.

— Спокойно! — пригрозил он. — Одно слово, и кто-нибудь умрет!

Он отвернулся и словно растворился в воздухе. Аманда вглядывалась в сумрак, пытаясь определить: то ли он выбрался в окно, то ли спрятался в туалетной комнате, примыкавшей к спальне.

В дверь громко постучали. Она встала у двери, во рту пересохло.

— Кто там?

— Твой отец. Открой.

Аманда немного поколебалась, потом распахнула дверь, но осталась стоять на пороге, не давая ему войти в комнату.

— В чем дело? — негромко спросила она.

Отодвинув ее, он вошел, зажег свечу от головни из камина и начал оглядываться. Подойдя к ней, он пристально посмотрел ей в глаза.

— Я слышал голоса.

— В самом деле?

Он молча с силой ударил ее по лицу. Аманда свалилась на кровать. Вскочив на ноги, она инстинктивно попыталась собрать на груди остатки разорванного корсажа. В душе вновь пробудилась ненависть к отцу. Он подошел ближе, внимательно всматриваясь ей в глаза и, подняв палец, заговорил:

— Пока я отвечаю за тебя, девчонка, прелюбодеяния я не допущу.

Конечно, от проститутки может родиться только проститутка, но прежде ты послужишь моим целям, а уж потом делай что хочешь.

Он стоял перед ней со сжатыми кулаками, ссутулившись, а Аманда молилась, чтобы Эрик Камерон уже ушел. Она, не смогла бы вынести, чтобы он оказался свидетелем такой скандальной сцены. Если он еще поблизости, то поневоле не сможет пропустить ни слова.

Какая же она глупая, пронеслась в голове мысль. Если бы она закричала, зарыдала, то могла бы теперь сказать правду! Но в словах Камерона тоже была правда. При таком отношении к ней отца дело вполне могло обернуться Так; словно это она пригласила Камерона сюда.

Аманда взяла себя в руки и заговорила спокойным тоном:

— Здесь никого нет, папа. Я одна. Пожалуйста, оставь меня, дай мне поспать.

— Здесь никого нет?

— Нет.

— Не обманывай меня! Я приказал тебе пустить в ход твои чары и увлечь лорда Камерона. И ты выполнишь мой приказ!

Она резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы, посмотрев в темноту. «Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он уже ушел, пусть его здесь не будет».

Отец неожиданно подошел к ней ближе. Она почувствовала смущение, видя, как он жадно ощупывает ее глазами, в которых зажегся странный голодный огонь. Протянув руку, он приподнял ее подбородок и опустил взгляд на ее грудь, едва прикрытую обрывками ночной рубашки. Его палец провел по ее шее, затем скользнул ниже…

— Что случилось?

— Я неудачно повернулась во сне. Шов разошелся, вот и все. Я починю ее.

— Конечно, починишь, — подтвердил он зло.

Лорд Стирлинг протянул руку еще ближе… Аманда почувствовала, что ее сейчас стошнит. Вскрикнув, она отскочила от двери. Он сощурил глаза, словно собираясь схватить и повалить ее, и впервые в жизни она испугалась его как мужчину. Он заставил ее почувствовать себя испачканной.

Аманда торопливо распахнула дверь. Если он еще раз приблизится, она закричит. Губернатор — добропорядочный англичанин, который может, правда, снизойти до небольшого шантажа или взятки, но если она изобразит истерику, он по крайней мере добьется, чтобы ее оставили в покое. Отец не посмеет напасть на нее на глазах у лорда Данмора.

— Спокойной ночи, отец, — сказала Аманда.

Стирлинг уставился на дверь, потом перевел взгляд на дочь. У основания его шеи бешено пульсировала жилка. Он с трудом сглотнул и прошел мимо, но в дверях остановился:

— Мы с тобой еще не закончили, дочь моя. Погоди, мы ведь скоро вернемся в свой дом!

И он резко захлопнул за собой дверь. Аманда в отчаянии прижалась к ней лбом и заплакала. Внезапное движение за спиной заставило ее резко обернуться.

Эрик Камерон никуда не уходил. Он спрятался и стоял молча и неподвижно за дверью, ведущей в туалетную комнату. Теперь он стоял перед Амандой, разглядывая ее со смешанным выражением ярости и сострадания на лице. Но Аманда не нуждалась в его жалости!

— Мне хотелось убить его! — произнес он гневно.

В удивлении она изогнула бровь. Даже в темноте, не видя его, она чувствовала, как он напряжен. Его больше возмутил ее отец, нежели она сама.

— Он мой отец, — сказала девушка, пожав плечами. Она не хотела, чтобы он видел, как ей больно.

— Тем более его следовало прикончить за те, как он с вами обращается.

Как можно величественнее она запахнула на груди разорванный ворот ночной рубашки.

— Боже мой, вы когда-нибудь уберетесь отсюда?

Эрик Камерон подошел к ней, взял за плечи и заглянул в глаза.

Яростная борьба с самим собой отражалась в его кобальтовых глазах.

— Значит, вам приказали извиниться передо мной?

— Вы нашли свое письмо. А теперь, пожалуйста, уходите…

— Предупреждаю вас, миледи, — произнес он совсем мягко, — я не позволю предать себя еще раз. Почему вы не открыли ему, что я здесь?

— Вы обещали кого-нибудь убить, если я это сделаю.

— И вы поверили?

— Какая разница? — едко бросила Аманда. — Вы бы сказали, что это я вас привела.

— И он бы мне поверил?

Аманда не ответила. Ей не хотелось больше видеть его пытливые серебристо-синие глаза или чувствовать на себе его руки. Ей хотелось остаться одной.

— Отвечайте!

Как быстро он переходит от нежности к требовательной ярости.

— Да! Он бы поверил вам. Он… он презирает меня, — призналась она негромко и вывернулась из его рук. — Во имя Господа, оставьте меня в покое!

— Не я это начал, леди, но я это закончу, — пообещал он.

Аманда не поняла смысла его слов, и это встревожило ее.. Его напряжение, казалось, еще возросло, и он принялся мерить шагами комнату, словно вдруг расхотел уходить. Аманду вновь стала бить дрожь.

— Вы знаете, что я совершила…

— Я знаю, что он хочет кое-что продать. А я готов купить.

— Мой отец…

— Вас нужно от него забрать.

В его словах Аманда почувствовала жар и ярость, хотя тон был мягким. Она протестующе покачала головой:

— Вы не понимаете! Я считаю вас изменником! Все, что я сделала…

— Дурочка. Мне будет удобнее иметь вас перед глазами. Я поговорю с ним и предупрежу, что не потерплю, чтобы мою невесту били или даже просто касались.

— Я никогда не выйду за вас замуж.

— Маленькая идиотка! Никто не заставляет вас выходить замуж.

Я предлагаю вам выход, сам не знаю почему. Наверное, потому, что другой такой красивой девушки нет на свете, — проворчал Эрик. — А вы именно такая, — добавил он уже мягче, — красивая и холодная.

Но все же я увидел в вас живые чувства. Я даже ощутил их. Так почему вы так отчаянно пытаетесь делать вид, что не понимаете меня?

— Потому что я ненавижу вас, лорд Камерон! — закричала Аманда. Она ненавидела его за то, что он с такой легкостью заставлял ее дрожать, сгорать изнутри и заливаться краской, не в силах вздохнуть, словно она была той, кем назвал ее отец…

Шлюхой.

— Не важно! Если вы просто…

— Я ничего не буду делать просто, — уверил он ее вдруг охрипшим голосом. Затем приблизился к Аманде и на этот раз даже не заметил ее слабой попытки вырваться из его рук. — Вы приедете завтра. Вам нельзя здесь больше оставаться.

— О чем вы говорите?

— Я оставлю приглашение у лорда Данмора. Если им так хочется меня повесить, я сам принесу им веревку. Что бы ни было у губернатора на уме, он порядочный человек. Я также поговорю с вашим отцом. Помолвка принесет вам свободу. Вы поедете в Камерон-Холл завтра же..

— Вы с ума сошли! — воскликнула Аманда. — Я украла ваше письмо, вы знаете, что я вас ненавижу, но, несмотря ни на что, забираете меня? А почему вы решили, что я поеду?

— Потому что я скоро покину Камерон-Холл и он останется в вашем полном распоряжении.

Аманда замолчала. Она, поняла, что поедет. Желание убежать от отца было слишком сильным.

Камерон взмахнул перед ней своей шляпой.

— Вам следует выйти за меня, и побыстрее, ведь меня может пронзить индейская стрела.

— Не верю, что мне может так невероятно повезти, — так же иронично ответила она.

Эрик Камерон сверкнул зубами в опасной улыбке и вдруг, протянув руку, поправил на ней ночную рубашку. Шелк вырвался из его пальцев, скользнул вниз, и она осталась стоять перед ним в гордой наготе. Негромко вскрикнув, Аманда отбросила его руку, но, теплые и нежные пальцы успели погладить ее кожу.

— Возможно, вам все же придется скоро выйти За меня. Ради спасения своего доброго имени.

— Мое доброе имя загублено окончательно, лорд Камерон. Но мне это безразлично, — царственно заявила она.

Он ответил тихим грудным смешком, но тут же посерьезнел, и в его глазах, устремленных на нее, мелькнули жалость и сострадание.

— Вы не должны бояться меня.

— Неужели? — с притворной любезностью поинтересовалась Аманда, крепко сжимая полы рубашки. И натянуто улыбнулась, ожидая, что он ответит.

— Вам следует бояться тех, кто вас окружает, леди. Приезжайте в Камерон-Холл по доброй воле, не то я сам найду способ спасти вас от себя самой.

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

— Я молюсь, чтобы вам не пришлось узнать истинный смысл моих слов, — предостерег он. Затем низко поклонился. — Прощайте, миледи.

Эрик Камерон повернулся и… исчез. Только ветер взметнул занавеси в открытом окне.

У нее пересохло в горле, она часто задышала. Несмотря на то что она боялась лорда Камерона, она точно знала: если он оставит приглашение, утром она поедет в Камерон-Холл.

Она не осмелится оставаться с отцом. Лорд Камерон не ошибался в одном: помолвка купит ей свободу.

Камерон-Холл впервые показался перед ней, когда следующий день уже клонился к вечеру и на землю легли золотистые сумерки. Она не знала, когда Эрик успел поговорить с обоими ее опекунами, но молча выслушала, как отец объявил о ее помолвке, а лорд Данмор сообщил, что Пьер и карета Камерона ждут, когда она и Даниелла будут готовы.

Лорд Камерон собирается вот-вот уехать, но он хотел бы, чтобы невеста познакомилась с усадьбой в его отсутствие Дата свадьбы, принимая во внимание нынешние неспокойные времена, будет объявлена позднее.

Когда Аманда уже собралась садиться в карету, отец схватил ее за руку:

— Осмотрись там хорошенько Обыщи его стол, просмотри бумаги, и ты найдешь правду. Все что угодно, письма, адреса, имена — мы должны заполучить их. Тебе понятно?

— Он убьет тебя, отец, если узнает, каков ты на самом деле, — произнесла она бесстрастно.

— Ты все еще моя дочь и подчиняешься мне! — грубо напомнил ей Стирлинг — А я могу увезти тебя домой, когда захочу. К тому же есть еще и твой кузен. Подумай об этом, девчонка Он отпустил ее руку. Затем с улыбкой уставился на Аманду, и то же неприятное чувство, какое она испытала вчера, наполнило ее страхом. Она поняла, что никогда не сможет больше оставаться с ним наедине.

— Если ты тронешь меня, он тебя убьет? — произнесла она жестко и удивилась страху, метнувшемуся в отцовских глазах. Человек, который меньше месяца назад открыто травил своего будущего зятя за его политические взгляды, вдруг стал слишком подозрительным и осторожным.

Аманда вздохнула с облегчением, когда он отступил. Даниелла уже сидела в карете.

Лорд Данмор занимался текущими делами дня, и у ворот стоял только отец, провожая карету, катившуюся по аллее. Он даже не помахал рукой вслед, и Аманда испытала облегчение Она откинулась на подушки, радуясь передышке. Впереди было три часа езды по полуострову к Камерон-Холлу.

Стоило ей впервые увидеть поместье, как она ощутила странное волнение в крови. Огромные дубы бросали тень на длинную аллею, ведущую к дому, в их кронах клубился вечерний туман Но вот деревья внезапно расступились, и перед путешественниками возник дом, возвышающийся над окрестностями на покрытом изумрудной травой холме.

Это было огромное строение из кирпича, которое опоясывала внушительных размеров терраса с величественными дорическими колоннами, придававшими элегантность и законченность архитектуре здания — Mon Dieu![6] — пробормотала Даниелла, откинув занавески на окнах, чтобы получше разглядеть дом. Ее глаза блестели от восторга, когда она посмотрела на Аманду. — Вот это дом, однако!

Аманда тщетно попыталась улыбнуться. Поместье действительно было великолепное. Пока они ехали по аллее, Аманда успела заметить ровные ряды служебных построек, окруженных садами и огородами.

Сады, казалось, тянулись бесконечно, а главное здание сверкало на солнце и словно возносилось в облака. Это всего лишь красивая иллюзия, порожденная туманом, подумала она, но не могла не признаться себе, что дом и правда прекрасен. Далеко налево простирались поля, на которых трудились многочисленные работники Издалека Аманда не могла рассмотреть, где рабы, а где трудятся белые фермеры-арендаторы — согнутые фигурки казались одинаковыми. Далеко за ними, там, где склон холма отлого спускался к реке, начинался лес, а вдалеке за домом виднелись доки. Поместье лорда Камерона было расположено очень удачно, рядом с рекой, и дополнительно выигрывало оттого, что имело собственную пристань и глубоководный причал.

Глаза Даниеллы лучились Счастьем.

— Нам здесь будет хорошо, дорогая. Этот лорд очень богат, он женится на тебе и не отдаст тебя отцу… Вот он! Нас встречает сам лорд Камерон! — радостно воскликнула Даниелла.

Но Аманда не разделяла ее радость. Проглотив комок в горле, она отдернула занавеску. Он поджидал их на ступенях дома. На нем были белые бриджи и чулки, сапоги и темно-синий фрак. Как обычно, кружевная рубашка была безукоризненно отглажена, а волосы хоть и не припудрены, но аккуратно расчесаны и собраны сзади. Аманда вынуждена была признать, что в таком виде он не посрамил бы и королевский дворец.

Карета остановилась. Пьер спрыгнул с облучка. Лорд Камерон что-то крикнул ему, и тот засмеялся, затем помог Даниелле выбраться из кареты.

— Добро пожаловать, Даниелла, — произнес Камерон и взял ее за руку. — Добро пожаловать в Камерон-Холл.

Смущенная, Даниелла заулыбалась, а лорд Камерон поцеловал ей руку.

— Merci, Merci! — пробормотала Даниелла краснея.

Она так счастлива, подумала Аманда. И возможно, имеет на это право, поскольку Найджел Стирлинг никогда не проявлял по отношению к Даниелле ничего, хоть отдаленно напоминавшего доброту. Наоборот, постоянно унижал ее. Но Аманда почувствовала на себе взгляд Эрика и зарделась. Он знал, что она приедет. И она знала.

Лорд Камерон взял ее руку.

— А тебе, любимая, мои самые горячие приветствия. Надеюсь, что ты будешь здесь очень счастлива. И в безопасности.

В безопасности? Сомнительно. Сможет ли она спастись от него?

Взяв за руки, Эрик притянул девушку к себе. Поцеловав в обе щеки, неторопливо отпустил ее, вглядываясь в глаза.

— Пьер, найди, если сможешь. Тома и позаботься, пожалуйста, о чемоданах леди Стирлинг.

— Хорошо, — кивнул Пьер, усмехнулся и побежал в дом.

Аманда невольно засмотрелась на Эрика Камерона, такого внушительного на фоне украшенной гербами кареты. Он чувствовал себя здесь так комфортно и уверенно, но все же готов был поставить свое благополучие на карту.

— Пройдем внутрь? — предложил он.

Она кивнула и только тут осознала, что за все это время не произнесла еще ни слова.

— Да, конечно.

— Пойдем, Даниелла. Думаю, тебе тоже понравится небольшая экскурсия.

— Спасибо, — торопливо ответила женщина. Найджел Стирлинг ненавидел, когда она говорила по-французски. Он ненавидел даже то, что Аманде легко давался этот язык.

Но лорд Камерон вовсе не был против французского. Он ласково улыбнулся, и в эту секунду Аманду охватил необычайный трепет: улыбка сделала его действительно неотразимым, обаятельным и юным.

Только когда кто-то вставал ему поперек дороги, улыбка пропадала и сменялась выражением собранности и готовности к борьбе.

Она уже встала на его пути.

Эрик провел ее в просторный зал. Двойные двери в противоположном конце выходили на реку, и по нему гулял свежий ветерок.

Посередине находилась величественная лестница, по обеим сторонам которой располагались двери, ведущие в крылья дома. Перила были из полированного красного дерева, стены покрывали шелковые обои из Европы, потолок был отделан роскошной лепниной. Слуга в малиновой ливрее поспешно спускался по лестнице им навстречу.

— А вот и Ричард! Ричард, это леди Стирлинг и ее служанка, мадемуазель Даниелла.

Белокурый и сухощавый Ричард поклонился:

— К вашим услугам, миледи, мадемуазель. Сэр пожелает чего-нибудь?

— Ежевичного чая в библиотеку через час, Ричард. Я думал показать миледи и мадемуазель их комнаты и дать им время привести себя в порядок и освежиться после дороги.

— Очень хорошо, сэр, — произнес Ричард и, поклонившись, покинул их.

Лорд Камерон повел своих гостей вверх по , широкой и изящной лестнице. На площадке они оказались перед целой галереей семейных портретов. Пораженная Аманда остановилась у первого из них. Темноволосый мужчина в старинном платье смотрел на нее такими же, как у Эрика Камерона, серебристо-синими глазами. Рядом висел портрет красивой белокурой голубоглазой женщины.

— Джемия и Джасмин, — пояснил лорд Камерон. — Ходили слухи, что она была кабацкой девкой, но дед был так очарован ею, что женился, невзирая на ее происхождение.

Аманда взглянула на Эрика и покраснела, встретив его пристальный взгляд.

Аманда вновь посмотрела на портреты, и ей захотелось, чтобы эти люди были ее предками. Ей хотелось, чтобы у ее семьи было такое прошлое, хотелось, чтобы эти красивые люди смотрели на нее сверху с любовью.

Аманда задрожала и испугалась, что сейчас заплачет. Все так бессмысленно! Она здесь, чтобы спастись от отца. Воинственные шауни убьют лорда Камерона, и этот замечательный дом достанется ей.

— Миледи? — Эрик вежливо ожидал ее.

Она поспешила за ним. Он распахнул одну из дверей в южном коридоре. Девушка вошла в огромную комнату с полированной кроватью и персидскими коврами на блестящем деревянном полу. Широкие и высокие окна выходили на реку, между ними находился массивный камин, а перед ним — изящный инкрустированный столик. К столику были приставлены два парчовых французских кресла, расположенные так, чтобы из них можно было любоваться видом за окнами. Это была комната для принцессы, гораздо более изысканная, чем та, в которой Аманда жила в губернаторском дворце.

— Подойдет вам? — спросил Камерон.

Она кивнула, затем опустила голову. Эрик отвернулся и обратился к Даниелле:

— Мадемуазель, ваша комната следующая по коридору.

Дверь туда была уже открыта, и Даниелла, поблагодарив хозяина, в восторге удалилась. Аманда все еще стояла с опущенной головой, но чувствовала, что он рядом, слышала шорох его одежды, приятный аромат хорошего табака, бренди, кожи и еще чего-то неуловимого, возможно, дорогого мыла. А еще был его собственный, откровенно мужской запах. Аманда облизнула губы и повернулась к Эрику. Он смотрел на нее с непроницаемым видом, сцепив руки за спиной.

— А где ваша комната, лорд Камерон? — спросила» она.

Он вежливо приподнял бровь, затем улыбнулся:

— Смежная через гардеробную, леди Стирлинг. — Он, забавляясь, наблюдал, как она побледнела, и после паузы добавил:

— Ключ от гардеробной будет у вас, конечно.

— Конечно.

— Но тогда возникает вопрос: почему это вас волнует? Хотите знать, где я сплю, или вас больше интересуют мои вещи?

— Меня не волнует…

— Нет, волнует, так что, пожалуйста, избавьте нас обоих от вашего вранья. Обыскивайте сколько вашей душе будет угодно. Если я обнаружу вас слишком близко от своей кровати, мне может прийти в голову соблазнительная мысль выслушать ваши лживые оправдания на ней. Гордость, любовь моя, умирает с трудом.

— Могу представить, ибо ваша чудовищно велика!

— Возможно, не без основания.

— Вы себе льстите.

— Разве? Думаю, что нет. Полагаю, что я знаю вас лучше, чем вы сами, и потому у меня есть преимущество.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но он не дал ей такой возможности. Поклонился и повернулся уходить, но остановился на пороге..

— Ричард придет, чтобы проводить вас в библиотеку. Вам надо будет познакомиться с моим камердинером Кэссиди и еще с Маргарет. Она обеспечит вас и Даниеллу всем необходимым. С этого момента, миледи, вы сами себе хозяйка. И мне, моя прелестная маленькая шпионка, будет занятно посмотреть, куда приведут вас ваши нежные ножки.

— Не туда, где!.. — крикнула она ему вслед. — Не туда, где…

— Где вас могут поймать? — подсказал он любезно. Он неторопливо оглядел ее и улыбнулся. — Вам уже шах.

— Я не сдамся!

— Ах, поверьте мне, так и будет.

Он повернулся и исчез за дверью.

Глава 8

Осмотр комнаты не занял у Аманды много времени, хотя одно только присутствие в поместье Камерона сильно волновало ее. Ей нравились дом и земли, окружавшие его, вид на реку за окнами, радовало острое чувство свободы. Аманда не понимала себя. Она приехала сюда под фальшивым предлогом, собираясь сыграть в опасную игру с опасным человеком. Но Найджел Стерлинг остался далеко, и пока этого достаточно.

Кувшин был наполнен чистой свежей водой; таз, губка и полотенца приготовлены к ее приезду. Девушка быстро умылась, расчесала волосы щеткой, отделанной серебром, и торопливо оглянулась на входную дверь. В дальнем конце комнаты виднелась еще одна дверца. И она не смогла устоять.

Ключ торчал в замке. Она имеет возможность запереться от него.

Улыбнувшись, Аманда повернула ключ. Затем толкнула дверь и вошла в соседнюю комнату.

Из окон здесь тоже открывался вид на травянистый склон, спускающийся к реке, к докам и пакгаузам. Солнечные лучи красиво освещали комнату; легкие занавески, выбиваясь из-под тяжелых бархатных портьер, трепетали на ветру. Его кровать показалась ей огромной. Из темного дерева, под высоким балдахином на четырех витых столбиках. Но сама комната не выглядела темной. Она была очень просторной и хотя выглядела типичной комнатой мужчины, могла, как казалось, приютить и женщину. Камин был тоже большим, с деревянными панелями, украшенными изящной резьбой. Свечи в элегантных серебряных подсвечниках и красивые стеклянные лампы ожидали прихода ночи. У окна, поблескивая в солнечных лучах, стоял небольшой столик красного дерева. Большой пушистый ковер покрывал деревянный пол, а стоявшие вдоль стен шкафы и комоды были даже более изысканными, чем в его городском особняке в Уильямсберге. В воздухе витал едва уловимый аромат. Аромат виргинского табака, тонкой кожи и смешавшийся с ними слабый запах мужского одеколона. Это был будоражащий, влекущий букет.

Такой же, как и этот мужчина.

Аманда почувствовала, что у нее загорелись щеки, и торопливо выскочила из комнаты, забыв, что она шпионка, а шпионы не краснеют и не покидают в смятений место, которое является главной целью их поисков.

Покинув комнату, она почти побежала мимо картин по коридору к широкой полукруглой лестнице. Но, достигнув верхней площадки, остановилась. У подножия лестницы ее поджидал человек. Он был так же высок, как Камерон, и черен, как черное дерево. Он стоял прямой как стрела, одетый в красивую, отлично сшитую ливрею, подчеркивающую блеск его кожи. Он выглядел величественно, если это слово было применимо к рабу.

Аманда постаралась успокоить дыхание, пока он отвешивал ей низкий поклон.

— Леди Стирлинг, я Кэссиди, камердинер лорда Камерона. Я сейчас провожу вас к нему, а если вам когда-либо потребуется помощь, просто дайте мне знать.

Аманда кивнула, пораженная изысканной речью слуги. Держась с достоинством, она спустилась по лестнице. Он больше ничего не сказал, а просто пошел впереди через огромный главный зал и подвел ее к двойным дверям. Открыв их, он незаметно отошел в сторону.

— Леди Стирлинг, лорд Камерон.

Аманда вошла в прелестную гостиную. Эрик ожидал ее, стоя у камина, отделанного дымчато-серым мрамором. Полы были устланы персидскими коврами, стены затянуты тонким шелком. Чайный столик, уставленный серебряной и хрупкой фарфоровой посудой, стоял рядом с французской софой, поражающей богатством обивки.

— Пожалуйста, присаживайтесь, Аманда, — пригласил Эрик Камерон, кивнув негру. — Вижу, вы уже встретили Кэссиди.

— Да, — ответила Аманда, нервно присаживаясь на краешек софы. Она улыбнулась Кэссиди. Он удивительно напоминал своего хозяина. Этот раб выглядел чрезвычайно сильным человеком, который был бы очень полезен на полевых работах. Ее отец ни за что бы не стал держать такого силача в качестве домашнего слуги.

Кэссиди низко поклонился и покинул их.

Аманда снова повернулась к Эрику и обнаружила, что он внимательно рассматривает ее испытующими серебристо-синими глазами. Боже, не совершила ли она глупость, приехав сюда? Ей нравился дом, нравились охватившие ее волнение, чувство свободы Но она совсем запуталась, не понимая, какие чувства испытывает теперь к этому человеку.

Ее влекло к нему, как Еву к Адаму, и это влечение горело в ней, хотя она ни на секунду не забывала отцовских слов. Она не могла поверить, что ее прекрасная мать была женщиной легкого поведения, но когда Эрик Камерон подошел к ней ближе, Аманда невольно задумалась: что же за кровь так бушует в ее жилах?

— Так вот какой он — Кэссиди, — пролепетала она. — Он выглядит скорее как принц, чем как домашний раб.

— Насколько мне известно, по крови он мог бы быть нубийским принцем. И Кэссиди не раб. Он заслужил себе свободу. Он остается со мной по собственной воле, и я плачу ему жалованье.

— Как… интересно, — пробормотала Аманда. Ей было трудно выдерживать его взгляд, и она быстро опустила глаза, гадая, что он успел в них прочесть. — Значит, это и есть ежевичный чай? Какой забавный!

— Нет. Он ужасен. Но к нему можно привыкнуть.

— Я разолью?

— Будьте любезны.

Ее руки тряслись. Аманда сжала зубы, стараясь подавить дрожь в пальцах. Сосредоточившись на своем занятии, она низко склонила голову, но когда странный ежевичный чай был разлит, подняла глаза и чуть не вскрикнула: Камерон стоял прямо перед ней и смотрел ей в глаза. До него было не больше фута. Аманда не слышала, как он подошел, не догадывалась, что он так близко.

Его чашка стукнула о блюдце. Аманда сглотнула, заметив его неотразимые глаза и жилку, бьющуюся на шее.

— Вы напугали меня, — с трудом произнесла она.

Эрик взял чашку у нее из рук и поставил на столик, по-прежнему не спуская с нее глаз.

— Выходите за меня замуж, — сказал он.

— Я не могу! — беспомощно прошептала Аманда.

Он схватил ее за руки и присел рядом с ней на софу. Грустная улыбка скривила его губы, хотя в глазах осталось напряженное выражение.

— Нет ничего, что могло бы вам помешать. Наоборот, все говорит за то, что вам следует это сделать.

— Я не люблю вас!

— Ну конечно, вы все еще влюблены в этого хлыща.

— Хлыща! Роберт Тэрритон…

— Он фат, клянусь Богом! Но никто, кроме него самого, не убедит вас в этом. Он на следующей неделе женится. И есть еще ваш отец. Очень опасный человек.

— Мой отец! — Аманда вспыхнула, отлично понимая, что он говорит сущую правду, и не менее отчетливо ощущая его тело рядом со своим. Никогда еще она не чувствовала себя такой живой, ее кожа горела все сильнее, сердце билось, словно к нему прикасались рукой.

Ее влекло… Она испугалась. Его страсть к ней может обернуться против нее. Он безотчетно волновал ее, одновременно пугая до глубины души. Союз с ним может оказаться союзом с самим дьяволом.

Аманда тряхнула головой. Она забыла обо всем, ей не хотелось чаю, не хотелось ничего. Ее заворожили длинные смуглые пальцы, накрывшие ее ладонь. Большим пальцем Эрик поглаживал нежную кожу ее запястья, вызывая внутри странный жар, который вытеснил все разумные мысли.

— Ваш отец не позволит вам долго водить его за нос, хотя мне не совсем понятна его игра. Если вы не определите дату нашей свадьбы, он найдет вам другого мужа. Поговаривали, и вы, наверное, в курсе дела, что он хотел обручить вас с лордом Гастингсом, человеком вдвое старше вас и, как мне известно из достоверных источников, храпящим по ночам с силой урагана.

Аманда не смогла сдержаться и рассмеялась. Он придвинулся еще ближе и нежно провел пальцами по ее щеке. Затем так же чувственно коснулся ее губ.

— Я не столь молод, как Тэрритон, и, признаюсь, на моей шкуре есть пара шрамов, но, клянусь, все мои зубы целы и здоровы, второго подбородка нет, и моюсь я довольно регулярно. Я богат, у меня много земель, дом, конюшни полны лошадей, а на полях зреют табак и пшеница. Выходите за меня! Кстати — и это тоже из достоверных источников, — я не храплю. — Аманда снова рассмеялась, но его глаза потемнели и, казалось, приковали ее к себе. — Обещаю, что буду прекрасным любовником.

— О! — вспыхнула она.. Но смех все еще пересиливал возмущение. Недавно он вломился в ее спальню, грубо бросил на кровать. Но бесстыдные речи, которые он повел сейчас, возмутили девушку еще больше. — Вы, сэр, самый большой эгоист, какого я видела в жизни!

Скажите, а последние сведения тоже исходят из заслуживающих доверия источников?

— Уверен, что смогу предоставить рекомендации, если они вам потребуются.

— От леди Женевьевы? — резко бросила она.

— Вы просто ревнуете. Выходите за меня, — продолжал настаивать он. — И побыстрее. Пока я не уехал. Тогда, если шауни раскроят мне череп, вы останетесь здесь в полной безопасности.

— Я не могу выйти за вас так поспешно.

— Ага, значит, вы все-таки подумаете!

Аманда не могла не улыбнуться. Окружающий мир исчезал куда-то, когда он был перед ней, такой неистовый и непреклонный. С ним она чувствовала себя защищенной. Никто, даже ее отец, не сможет ее обидеть.

— Вы кое о чем забыли.

— О чем?

— Я лоялистка. И говорю это не под влиянием моего отца или лорда Данмора. Я боюсь радикалов и того, что они затевают. А вы, сэр, патриот.

— Можете оставаться лоялисткой.

— И вашей женой?

— Пожалуйста, Верьте в свои идеалы сколько вашей душе угодно, только не пытайтесь предавать меня.

Аманда судорожно вздохнула. Как может она обещать такое, когда ее швырнули в его объятия именно с этой целью? Она опустила взгляд на его руки, сжимавшие ее ладони. Эти руки загрубели от физического труда. Или, может, то были руки солдата, привыкшие держать оружие и поводья коня? Она не знала. Она знала только, что их загрубелость так красиво оттеняет мягкую, ухоженную кожу ее рук. Аманда подняла на Эрика глаза и внезапно страшно испугалась: нет, не этого человека, а глубины собственных чувств, вспыхнувших в ней. Если он поцелует ее сейчас, она захочет испить его поцелуй до конца.

Словно шлюха… словно шлюха, как назвал ее отец. Дочь своей матери.

Лицо Аманды омрачилось, Эрик нахмурился, вглядываясь в нее.

— В чем дело?

— Ни в чем! Ни в чем! — закричала она., Замотав головой, девушка вскочила на ноги. — Я не могу выйти за вас. Не могу. Мы на разных берегах. Это невозможно. Если вы теперь захотите, чтобы я уехала…

— Уехала! — Он встал, видя внезапное страдание, исказившее ее черты. — Уехала? Что вы, конечно, нет. Я не хочу отправить вас в объятия лорда Гастингса с его четырьмя подбородками. К этой карикатуре на человека!

Аманда едва улыбнулась, хотя еще не совсем пришла в себя. Спрятав лицо в ладонях, она выбежала из гостиной.

Ворвавшись в свою комнату, Аманда увидела, что чемоданы уже принесли, и, очевидно, скоро появятся горничные, чтобы развесить одежду по шкафам, расставить обувь и разложить белье по полкам. Но пока в спальне никого не было. На землю опустился вечер. В камине пылал огонь, разгонявший ночную сырость. Открытые окна выходили на реку.

Мало-помалу сердце перестало бешено колотиться. Здесь она в безопасности. Эрик Камерон мог дразнить и провоцировать ее, игнорировать приличия, забираться в губернаторские покои и даже применять к ней физическую силу. Но он никогда не станет заставлять ее делать что-либо против ее воли. Он не ударит ее в гневе и не будет цинично использовать в своих целях. Чувство, охватившее Аманду, было сродни тому ощущению, какое испытываешь, когда тебя любят. Она улыбнулась, затем переоделась в ночную рубашку. Аманда так расслабилась, что бездумно побросала на пол чулки, подвязки, туфли, корсет и платье, забралась в удобную кровать и мгновенно уснула. Она спала крепко, без сновидений, и даже не услышала стука в дверь, когда Даниелла пришла узнать, будет ли она ужинать.

Не услышала она, и как открылась дверь между комнатами, когда часы пробили полночь.

Эрик стоял и смотрел на спящую Аманду. В отблесках затухающего в камине огня ее лицо казалось совсем юным. Такая хрупкая и беззащитная.

Он протянул руку, но не посмел дотронуться до девушки. Улыбнувшись, он повернулся и ушел к себе. Игра стала другой. Пусть чуть-чуть, но другой.

Утром, когда Аманда вышла в столовую, Эрика там не оказалось.

Девушка, о которой он упоминал, — Маргарет, румяная дочь фермера с блестящими темными глазами и кудрявыми черными волосами, сообщила, что хозяин имения собирается сделать смотр своему войску. Затем Маргарет вышла, и за столом прислуживал Том. На завтрак вместо ежевичного чая подали кофе, рыбу под нежным маринадом и свежеиспеченные булочки. Покончив с едой, Аманда решила осмотреть поместье Выйдя через заднюю дверь, она двинулась по дорожке, огибающей хозяйственные постройки.

Занятая своими мыслями, девушка подошла к конюшне. И, к немалому удивлению, увидела там свою горничную, погруженную в серьезный разговор с высоким белым мужчиной. Аманда хотела подойти к ним, но остановилась. Оба говорили по-французски и очень быстро.

Шептались и жестикулировали, словно заговорщики.

Аманда инстинктивно скользнула за стену амбара и принялась разглядывать мужчину. Он был Приятной наружности, в возрасте около сорока лет, с темными волосами и живыми глазами, которые необыкновенно одухотворяли его лицо. Черты мужчины были достаточно тонкими, и он походил бы на учителя, если бы не был так высок и мускулист, если бы не простые штаны и грубые чулки полевого работника Собеседник Даниеллы не был похож На кузнеца, и Аманде стало интересно, кто же он.

— Леди Стирлинг.

Аманда подпрыгнула от неожиданности. Как стыдно, что ее застали подглядывающей за слугами! Рядом возвышался Кэссиди; его черная кожа блестела на солнце.

Лицо камердинера оставалось невозмутимым.

— Приехал лорд Данмор, миледи, проверить войска лорда Камерона. С ним ваш отец и лорд Гастингс.

— Я сейчас же иду, Кэссиди. — Аманда поспешила за Кэссиди, но тот быстро уступил ей первенство. — Значит, лорд Камерон уже вернулся?

— Да. Они все ждут вас в гостиной.

— Благодарю.

Вернувшись на дорожку, Аманда увидела, что задний двор покрылся палатками. Прибывшие расположились прямо на газоне. Какой-то капитан муштровал группу пехотинцев у реки. Другие солдаты сидели на ящиках или просто на земле, чистили оружие, пили воду из фляг, дружно смеялись. Аманда не могла разглядеть лиц, но насчитала не меньше пятидесяти человек. Все они были в одежде из оленьей кожи, по-видимому, прибыли из западного графства. Аманда остановилась, чтобы подождать Кэссиди.

— Кто эти люди? Они не похожи на регулярные войска.

— Нет, леди Стирлинг. Это отряд, собранный лордом Камероном из фермеров, крестьян и ремесленников. И родственников.

— Родственников?

— Дальних скорее всего. Половина местного населения — Камероны. У них есть собственные владения, у некоторых — целые поместья. Все они расположены неподалеку отсюда, на старых землях Карлайлской сотни. Первые лорд и леди имели нескольких детей, а так как прошло уже более ста лет, можете представить, сколько их потомков живет ныне на белом свете.

— Да, конечно, — пробормотала Аманда.

— Миледи, вас ждут.

Она едва вырвалась из лап отца, и вот он снова как стервятник следует за ней. Не ответив Кэссиди, Аманда ускорила шаг, поднялась по ступеням заднего крыльца и прошла через зал прямо в гостиную.

Все мужчины были там: отец и лорд Данмор, лорд Гастингс со своими четырьмя подбородками и сам Эрик. Лорд Данмор, как всегда, великолепно выглядел: элегантно одетый, с выразительными карими глазами, На Эрике были темно-синие бриджи и белая рубашка. Аманда нашла его глаза по привычке, становившейся с каждой встречей все прочнее.

— Аманда, моя дорогая! — Отец привлек ее к себе и поцеловал в щеку.

Девушке захотелось закричать, и вырваться из его рук, но она сумела сохранить самообладание и, освободившись из его объятий, любезно протянула руку губернатору, который склонился перед ней.

— Я приехал посмотреть, как идет у Эрика набор пополнения. Я не предполагал, что он наберет так много людей, — сказал лорд Данмор.

— Пока прибыла только половина, Джон. Остальные, полагаю, будут здесь к концу недели. Мы будем готовы выступить в самое ближайшее время.

— Хорошо. Льюис и его люди из западных графств уже на границе. Мы навалимся на шауни Одновременно и покончим с ними раз и навсегда, — решительно заявил губернатор.

Бросив взгляд на Эрика, Аманда поняла: Он не верит, что можно так просто решить проблему, но оставил свое мнение при себе. Вместо этого он объявил:

— Надеюсь, обед готов и его можно подавать на стол. Джентльмены, Аманда, прошу вас.

Она думала, что Эрик возьмет ее под руку, но рядом стоял лорд Гастингс. Старик быстро вцепился ей в локоть, с улыбкой глядя своими маленькими темными глазками.

— Вы позволите, миледи?

— А… конечно, — пробормотала Аманда и позволила старику провести ее в столовую. Она возблагодарила Господа, когда Гастингс выпустил ее и все расселись за столом.

Столовая занимала почти все левое крыла-гадания, за длинным столом вполне могли бы усесться двадцать человек, но сегодня их было только пятеро, разместившихся на его дальнем конце. Стены столовой были увешаны оружием, а высоко над камином был укреплен большой семейный герб. Вдоль всех четырех стен стояли банкетки, а у окон — глубокие кресла. В них, представилось Аманде, наверное, отдыхали и общались гости до и после трапезы. Женщины скорее всего занимали кресла у камина, когда мужчины удалялись выпить бренди и выкурить трубку.

Перестав разглядывать комнату, Аманда увидела, что лорд Данмор смотрит на нее. Покраснев, девушка осведомилась о здоровье графини.

— Спасибо, жена чувствует себя хорошо.

— Я не знал, что она болела, — нахмурившись, заметил Эрик — Нет-нет, от этой болезни на свет скоро появится еще один виргинец, — засмеявшись, сказал губернатор.

— О, тогда выпьем за здоровье вашей супруги! — Эрик поднял бокал мадеры.

Все пригубили вино Том и Кэссиди подали превосходно зажаренную дикую цесарку с гарниром из летних кабачков и стручковой фасоли Об Аманде как будто забыли. Лорд Данмор с Эриком догрузились в обсуждение вопросов тактики будущей войны Эрик спокойно возражал своему собеседнику по многим позициям — Я уже воевал с индейцами раньше, губернатор. Они не дикари и временами действуют почти как мы. А белые люди в пограничных районах снимают скальпы так же часто, как индейцы Они могут напасть из засады, могут напасть ночью, и их ни в коем случае не следует воспринимать как примитивных дикарей. Особенно шауни.

Аманда поежилась, внезапно осознав, что ей совсем не хочется, чтобы Эрик Камерон попал под нож индейца. А, он спокойно расположился в своем кресле, такой бесстрашный, но, в то же время такой пердусмотрительный. Побледнев, Аманда, отложила вилку.

— Джентльмены, наш разговор неприятен даме! — запротестовал лорд Гастингс.

— Неужели? — развеселился Эрик, поглядев в сторону Аманды. — Искренне прошу меня извинить, миледи.

Она улыбнулась и быстро встала:

— Думаю, мне лучше выйти подышать свежим воздухом. Если джентльмены меня простят…

Мужчины встали, но Аманда, не дав никому возможности возразить, поспешно выскользнула из столовой в зал Выйдя на парадное крыльцо, она остановилась, глядя на бесконечную дорогу, убегающую вдаль.

— Леди Аманда!

Девушка обернулась и обнаружила, к своему искреннему неудовольствию, что лорд Гастингс последовал за ней. Она попыталась изобразить улыбку, пока старик пыхтя ковылял к ней.

— Вам нехорошо? — спросил он.

— Нет-нет, мне жаль, что вы прервали обед…

— Это я сожалею, что вы расстроились Но возможно, для вас было полезно понять, что молодой Камерон может не вернуться обратно. — Лорд Гастингс горестно прищелкнул языком.

— О, я , я уверена, что Эрик вернется. Он воевал с индейцами и раньше. Он будет осторожен.

— И все же… моя дорогая, я надеюсь, что вы не думаете обо мне плохо.

— Нет… конечно, нет, лорд Гастингс. Я никогда не забуду те чудесные дни в моем детстве, когда вы нас приглашали поохотиться.

— Вы больше не ребенок, Аманда. И не должны волноваться за свое будущее Я всегда буду к вашим услугам. Я знаю, что я старый человек, но я искренне и преданно люблю вас Я уже говорил с вашим отцом Если что-то пойдет не так, как вы планируете сейчас, он согласится на нашу свадьбу.

Выражение его маленьких мутных глазок вызывало у Аманды тошноту и брезгливость С трудом сглотнув, она изумленно уставилась на старика. И в это мгновение заметила остальных мужчин, выходящих на крыльцо. Эрик шел между губернатором и ее отцом.

— Как вы… добры, — с трудом сохраняя любезность. Ответила Аманда. Стоило представить его руки, дотрагивавшиеся до, нее, как ее охватывали озноб и тошнота. — Вы очень, очень добры, но… видите ли, мм… мы не можем ждать. Не можем ждать…

— Не можете ждать чего? — вмешался лорд Стирлинг.

Аманда нервно облизнула губы. Эрик, словно забавляясь, наблюдал за ней. Не замечая его иронического взгляда, Аманда сожалеюще улыбнулась Гастингсу, затем прошла мимо него и, приблизившись к Эрику, взяла его под руку.

— Мы… мы решили, что не можем ждать окончания войны с шауни. Мы собираемся пожениться немедленно.

— Как? Ведь до нашего отъезда осталось всего несколько дней! — удивился губернатор.

— Да-да, конечно, — тихо проговорил Эрик и, прищурившись, посмотрел на Аманду своими кобальтовыми глазами. — Нам надо было рассказать обо всем раньше, как только приехал твой отец. — Его дерзкие глаза не отрывались от лица девушки. — И именно мысль о том, что я могу погибнуть, подтолкнула нас к этому решению. Если получится, я смогу хотя бы оставить наследника.

— Но вы не можете пожениться в такие сроки… — начал было лорд Стирлинг.

— Прошу прощения, сэр! Лорд Данмор может выдать мне специальную лицензию, а церемония будет скромной и совершится в церкви Брутонского прихода через неделю.

— Это невозможно… — опять начал Найджел.

— А мне нравится ваша идея, Эрик, — сказал губернатор. На какую-то секунду у него прорезался шотландский акцент, а карие глаза весело сверкнули. — Мне она очень нравится. Мы обвенчаем нашу маленькую лоялистку с этим сомневающимся парнем и тем самым удержим его в наших рядах. Что вы на это скажете?

Все рассмеялись. Фраза прозвучала легко и на Какое-то время сгладила неловкость ситуации.

— Может быть, ввиду таких обстоятельств Аманде следует вернуться со мной в Уильямсберг? — предположил Стирлинг.

— Нет! — отрезал Эрик так быстро, что это граничило с грубостью. Сразу улыбнувшись, он продолжал уже мягче:

— Джентльмены, мы проведем ночь здесь и завтра все вместе вернемся в город.

— Прекрасно! — согласился губернатор, похлопав лорда Стирлинга по плечу. — Прекрасная пара, Найджел! Пойдем отведаем прекрасного бренди твоего зятя и поднимем тост за твоих будущих внуков!

С этими словами лорд Данмор увел Найджела Стирлинга обратно в дом. Лорд Гастингс посмотрел на юную пару и, вздохнув, поплелся за ними в дом.

Стоило им остаться одним, Аманда сразу попыталась вырваться из рук Эрика. Но он не отпустил ее.

— Я в восторге! — шепнул он. — Чем вызвана ваша внезапная пылкость? Неужели вы наконец обнаружили в себе если не любовь, то хотя бы влечение ко мне?

— Не говорите чепухи! Я обнаружила… Я обнаружила четыре подбородка лорда Гастингса, — выпалила она.

Его улыбка стала еще шире. На щеке образовалась ямочка, а глаза засеребрились, словно сам дьявол бросил в них пригоршню блестящих монет.

— Вы сами решились на это, Аманда. Вы не отступите?

Она сглотнула, покачав головой. Дыхание у нее перехватило.

— Нет-нет, я не отступлюсь…

— Вовсе не обязательно произносить это тоном идущего на казнь.

— Но именно так я себя и ощущаю.

Эрик запрокинул голову и расхохотался; потом поднял пальцем подбородок Аманды, пытливо взглянув ей в глаза-.

— Вы ошибаетесь. Я докажу вам, что в браке можно Найти удовольствие.

— Удовольствие! — Ее передернуло. — Какое может быть удовольствие! Особенно для жены.

— Оно обязательно будет, — пообещал он. Глаза его, казалось, вливали в нее страстное и твердое обещание. Он коснулся пальцами ее шеи, и тут же их губы слились. Аманда смежила веки и почувствовала, будто внутри ее зажегся костер и обжигающая волна пронеслась но телу. Потом его губы оторвались от ее губ и приникли к шее девушки.

Она едва не растаяла от блаженства, но внезапно вздрогнула и отпрянула. Озадаченный, Эрик поймал ее за руку и притянул обратно. На ее щеках выступил румянец.

— Что, скажите на милость, опять неладно? — требовательно спросил он.

— Это не правильно! — задыхаясь, ответила Аманда.

Он сердито прижал Аманду к себе, вновь приподняв ей подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Не правильно? Леди, вы не потаскушка, которую я выбрал на ночь. Мы собираемся пожениться.

Она опустила ресницы.

— Пустите меня, пожалуйста! Мы еще не женаты.

Но он не уступал:

— Завтра мы станем мужем и женой. И когда это произойдет, не думайте, что сможете апеллировать к моему благородству и требовать, чтобы я оставил вис в покое. Я беру себе жену, потому что желаю ее.

И вы это прекрасно понимаете.

— Да! — Аманда вырвалась и бросилась вниз по ступеням.

Он было собрался последовать за ней, н(у остановился, а затем вернулся в дом.

Этой ночью Аманда была слишком взволнована, чтобы вспоминать темноволосого мужчину, с которым утром так оживленно беседовала Даниелла. Девушка без устали мерила шагами комнату, предпочтя Поужинать в одиночестве в своей спальне. Она ходила из угла в угол, повторяя Даниелле, что, должно быть, сошла с ума — ничего другого ей тогда в голову прийти не могло. Даниелла сидела странно тихо, — но Аманда ничего не замечала.

В восемь часов в дверь постучали, и девушка остановилась, посреди комнаты. Не дожидаясь ответа, лорд Стирлинг отворил дверь и вошел в спальню дочери. Бросив взгляд на Даниеллу, он отрывисто бросил:

— Выйди!

Женщина посмотрела на Аманду, но повиновалась достаточно быстро. Найджел прикрыл за Даниеллой дверь.

— Значит, ты собираешься завтра выйти за него замуж?

— Да, папа. Ведь ты этого хотел, не правда ли?

— Да. Только я хочу, чтобы ты помнила: даже став его женой, ты все равно остаешься моей дочерью.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что ты будешь поступать так, как я Скажу.

Она улыбнулась, радуясь предстоящей свадьбе хотя бы по одной причине: Эрик Камерон защитит ее от всего.

— Мой будущий муж — влиятельный человек. Он может не согласиться.

— Он не сможет спасти шею Дэмьена Розвелла от виселицы.

Аманда побледнела, вся ее радость мгновенно испарилась. А Стирлинг продолжал говорить, не обращая на дочь внимания:

— Дэмьен будет сопровождать Камерона в походе, ты этого не знала? Нет, не думаю. Может, кого-нибудь из них убьют. И интересно, кого?

Он собрался уходить.

— Не забудь, многое в твоем будущем я держу в своих руках, мое дорогое дитя.

Отец прав. Эрик Камерон не сможет защитить ее от всего.

На следующее утро Даниелла разбудила ее очень рано. Полусонная Аманда медленно одевалась. Даниелла выбрала голубовато-серое платье с расшитыми жемчугом кружевами. Она не стала прикрывать или заплетать волосы Аманды, а позволила им свободно ниспадать вниз волной темного пламени. Одевшись, девушка спустилась вниз. На лестнице выстроились слуги. В ее честь были подняты бокалы; все приветствовали ее как леди Камерон. Аманда поблагодарила слуг, но была бледна и не, смогла даже улыбнуться.

Она молчала всю долгую дорогу до Уильямсберга. Они с Даниеллой поехали вдвоем — Эрик умчался с остальными еще раньше, чтобы провести необходимые приготовления.

Даниелла радовалась предстоящей свадьбе. Ей лишь не нравилась такая спешка. Нужно было оставить время на шитье свадебного платья, нужно было сделать оглашение в церкви. Но все равно это было прекрасно, Боже, как прекрасно! Ее девочка, ее малышка навсегда вырвется из лап этого монстра.

«Этот монстр» был ее отцом, поняла Аманда. Но Даниелла ошибалась. Ее любимица не могла вырваться из его ляп;

В церкви Аманда не воспринимала слов священника. Она чувствовала духоту маленькой церкви, слышала перешептывания людей на скамьях. Звучный, хорошо поставленный голос Эрика, стоявшего рядом, доносился до нее словно издалека. Затем она уловила, что наступила пауза, и заставила себя говорить, гадая, те ли слова произносит. Она клялась любить, почитать и слушаться.

Вдруг она увидела, что священник улыбается: и предлагает Эрику поцеловать новобрачную. Затем губы Эрика прикоснулись к ней с такой страстью, какой она не ощущала еще никогда. Ее покинуло дыхание и чуть ли не сама жизнь. Его поцелуй не так сильно отличался от предыдущих, но теперь в нем было нечто большее. Не возбуждение, пожалуй, а… обладание.

Послышалось радостное восклицание, и вперед протиснулась леди Женевьева. Смеясь, поцеловала новобрачную, а затем и Эрика Камерона, слегка выйдя за рамки приличии. Но это уже не имело значения, поскольку странное собрание успело прийти в веселое расположение духа. Аманду крепко поцеловал Данмор, затем подошли с поздравлениями члены губернаторского совета и члены палаты представителей.

Вокруг сгрудилось слишком много людей. Не в состоянии дышать, чувствуя себя словно в западне, Аманда пробралась сквозь толпу и вышла из церкви на кладбище. Там она прислонилась к холодной стене, закрыв глаза и тяжело дыша. Открыв глаза, она увидела, что за ней последовал Вашингтон. Высокий, с серо-голубыми глазами, он печально улыбался ей:

— С вами все в порядке, леди Камерон?

«Камерон. Теперь это мое имя», — подумала Аманда. Она открыла рот, чтобы ответить, но слова не шли с языка, и она знала, что взгляд у нее затравленный. Она кивнула. Вашингтон улыбнулся ей:

— Если я когда-нибудь вам понадоблюсь, не стесняйтесь обратиться ко мне. Я вижу, к нам идет ваш муж. Желаю вам долгой и счастливой жизни, миледи, и надеюсь, что вы посетите нас в Мауят-Верноне. Мы вместе помолимся за мир.

— Да, мы будем молиться за мир, — согласилась Аманда.

Деревья зашумели над ними, и в этот момент они дружески улыбнулись друг другу. Тут их прервали: Аманду нашел Дэмьен. Улыбнувшись Вашингтону своей застенчивой улыбкой, он поцеловал кузину.

— Поздравляю, леди Камерон!

— Дэмьен! Я тебя не видела.

— Я был в церкви. Ни за что бы не пропустил такое событие. — Он подхватил ее на руки и закружил, но вдруг остановился, смеясь. — Лорд Камерон! Вот она! Ваша жена!

Дэмьен передал ее на руки Эрику. Аманда обвила руками шею мужа и встретилась с ним глазами. Он улыбнулся жене, и нежность его улыбки согрела ее. Аманда застенчиво улыбнулась в ответ, а Эрик уже смеялся чьей-то шутке, говорил гостям, что в его городском особняке вино и эль сегодня будут литься рекой.

До дома новобрачных было недалеко, и всю дорогу Эрик нес жену на руках, сопровождаемый толпой поздравляющих. Дальнейшее Аманда помнила смутно, за исключением того, что улыбка ее весь день была беспокойной и она без конца наполняла и наполняла свой бокал, возможно, даже слишком часто.

Аманда думала, что празднество затянется до ночи, но, несмотря на то что дом был полон гостей, Эрик довольно скоро подошел к ней и привлек к себе. Почувствовав на себе его руки, она вздрогнула.

— Но…

— Мы едем домой.

— Домой?

— В Камерон-Холл.

— Как же… — пролепетала она и умолкла, поняв, что рада этому.

Долгая дорога отодвинет ту минуту, когда они останутся наедине, минуту, которой она так боялась, мысль о которой погружала ее в пучину откровенного ужаса. Сегодня она продала себя то ли дьяволу, то ли изменнику — невозможно было определить. Сделала она это с открытыми глазами, но все равно испытывала страх.

— Спич! — крикнул кто-то из гостей, и Эрик произнес речь, смешав в ней любовь и индейцев и заметив напоследок, что извиняется за то, что пришлось провести праздник в такой суматохе, поскольку этих дьяволов-шауни совершенно не волнует его любовь.

Смех сопровождал новобрачных до кареты. Посадив Аманду в экипаж, Эрик забрался следом. Даниелла поехала в отдельной карете.

Когда лошади зацокали копытами по мостовой, Аманда откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, боясь посмотреть на сидевшего рядом мужчину. Эрик внезапно повернулся К жене, и ее глаза широко распахнулись: Аманда испугалась, что он сейчас ее обнимет.

Но Эрик не стал этого делать. Сидя в полумраке кареты, он только смотрел на нее.

— Впереди долгий путь. Ты, женушка — ведь мы теперь на ты, — выпила э-э… чуть больше, чем следовало. Постарайся уснуть.

— Дамы не пьют, — ответила Аманда.

— Они также и не ругаются, но Дэмьен сказал мне, что ты» можешь заставить покраснеть любого погонщика скота.

Опустив глаза и зардевшись, Аманда заявила, что с его стороны очень грубо говорить так. Эрик засмеялся и обнял ее, прижав к себе.

Аманда уже приготовилась спорить, но почувствовала, что его пальцы гладят ее волосы.

— Отдохни, дорогая.

Так Аманда и сделала. Погрузившись в сон, она не проснулась, даже когда Эрик вынул ее из кареты и понес по лестнице. Только тогда, снова испугавшись, она открыла глаза. Боже, они вернулись домой! Аманда гадала, в чью спальню он отправится. Эрик пронес ее по коридору, мимо Портретов, в свою комнату, положил на необъятную кровать, потом выпрямился.

— Я пришлю тебе Даниеллу, думаю, она уже приехала.

Он вышел, а Аманда сразу вскочила на ноги. У камина ожидала ванна с горячей водой. Она стала нервно расхаживать по комнате, сожалея, что за время сна хмель совершенно выветрился из головы.

Отворилась дверь. Вошедшая Даниелла сразу прижала Аманду к груди, но та, заломив руки, отпрянула.

— Я не смогу это сделать!

— Ну-ну, милая, конечно, сможешь! — не согласилась Даниелла.

Она помогла Аманде расстегнуть платье и спустила его с плеч.

— Я не могу дышать.

— Это все корсет.

Даниелла быстро распустила шнуровку, но это не помогло. Ей «пришлось усадить Аманду на кровать, чтобы она могла снять туфли, чулки и подвязки; ветерок, дувший из окна, холодил кожу, и Аманда задрожала.

— Скорее полезай в ванну, пока не простудилась, — позвала Даниелла.

Погрузившись в горячую воду, Аманда уловила запах роз. Даниелла аккуратно приподняла волосы Аманды, чтобы не замочить их, и подала ей круглое французское мыло и мочалку. Намылив мочалку, Аманда машинально стала мыться, но тут ее снова охватила дрожь.

Даниелла принесла на подносе Маленькую рюмку.

— Бренди.

— Слава — Богу! — Аманда залпом проглотила, обжигающую жидкость. — Еще! — задыхаясь, попросила она Даниеллу.

Даниелла вновь наполнила рюмку, и Аманда одним глотком осушила ее. И тут же разозлилась на себя. Она ведет себя как последняя трусиха. Кто он такой, чтобы так его бояться? Он хотел свадьбы, но она просто не готова стать его женой. Эрик поймет, она заставит его понять.

Тщательно вымывшись, Аманда встала и завернулась в протянутое Даниеллой полотенце. Потом она стояла дрожа, пока Даниелла надевала на нее тонкую, отделанную кружевами шелковую рубашку.

Несмотря на то что в камине горел огонь, Аманда чувствовала ночную прохладу. Ее дрожь вовсе не вызвана страхом, окончательно уверила она себя.

— Спокойной ночи, дорогая! — проговорила по-французски Даниелла, нежно поцеловав ее в щеку.

— Ты уходишь! — воскликнула Аманда.

— Ну конечно, — сказала Даниелла, покачав головой. Но не успела она повернуться, чтобы выйти, как дверь распахнулась и вошел Эрик.

Его темные волосы были влажными, словно он принял ванну где-то в другом месте. На нем был длинный бархатный халат, перехваченный поясом. Курчавые темные волоски выглядывали из-под воротника халата, там, где он расходился на груди. Аманда словно загипнотизированная уставилась на эту грудь, почувствовав, что вот-вот упадет.

— Прошу простить меня, милорд, — быстро проговорила Даниелла.

— Спокойной ночи, Даниелла, — сказал он, не отрывая глаз от жены.

Даниелла вышла из комнаты, дверь за ней закрылась.

Аманда облизала губы И откашлялась, отступая к окну.

— Эрик…

— Да? — Он шагнул к ней. В его движениях была грация дикой кошки и такая же спокойная решимость.

— Я… ох… я не могу!..

— Не можешь?

— Я не могу этого.

— Вот как? — Он помолчал, вежливо улыбаясь. — Что значит не можешь?

— Я… — Аманда опустила взгляд на свою рубашку и застыла в ужасе, поняв, что тончайший шелк облепляет твердые бугорки ее сосков и не скрывает рыже-золотистого треугольника между бедер. Она быстро подняла глаза на мужа, жалея, что не может сорвать с окна занавеску и закутаться в нее. Он снова двинулся вперед. Она замотала головой:

— Эрик, умоляю тебя, будь джентльменом и пойми…

Он вновь остановился, как бы раздумывая над ее словами.

— Нет.

— Нет?!

Он покачал головой и продолжил движение.

— Я объяснил тебе вчера, чего я жду… Ты дала мне слово, что не повернешь назад.

— Я и не собираюсь отступаться. Клянусь! Эрик, пожалуйста, постарайся понять. Я тебя совсем не знаю…

— К утру, любовь моя, ты узнаешь меня очень хорошо.

— Эрик, видит Бог, я не могу…

Он поймал Аманду за руку и резко притянул к себе. Она почувствовала напряжение его тела под халатом: ее шелковая рубашка создавала между ними преграду не более реальную, чем туман. Почувствовала его возбуждение, заглянула в его темные глаза и увидела в них серебристые искорки смеха. Он склонился к самым ее губам и прошептал:

— Ты можешь, любовь моя. Видит Бог, ты можешь. — Он поднял жену на руки. — И теперь, Аманда, если ты не возражаешь, я больше не стал бы поминать Бога в свою первую брачную ночь.

И Эрик бросил ее на прохладные простыни постели. Аманда попыталась приподняться, но услышала его смех, а затем почувствовала на себе вес его тела, вжимающего ее все глубже в мягкое ложе.

Глава 9

Она почувствовала легкость, словно ее погрузили в волшебные облака, и в то же мгновение все вокруг стало необыкновенно четким и осязаемым. Она ощущала течение реки, тепло огня и мерцающих свечей. А также жаркое мускулистое мужское тело сверху. Халат едва прикрывал его. Упершись руками в грудь Эрика, Аманда испытала невольное наслаждение от прикосновения кончиков пальцев к темным жестким волосам, от ощущения бугристых мышц под кожей. Подняв глаза, она увидела, что он улыбается. Нет — смеется!

— Не смей злорадствовать и насмехаться надо мной! — закричала она.

Его улыбка стала еще шире, и он заразительно расхохотался, блестя своими серебристо-синими глазами Поцеловав ее, неспособную шевельнуться, в лоб, Эрик провел губами по ее щеке и губам, заставив жаждать продолжения. Он заговорил, и его дыхание мягко защекотало ее кожу, обволакивая странной лаской:

— Я не смеюсь над тобой, любовь моя, а если показался злорадным, прости меня.

— Не прощу тебе ничего! — взорвалась Аманда, глядя ему прямо в глаза, в которых отражение свечей зажгло какой-то дьявольский огонек. Но лучше было смотреть ему в лицо. Она не смела опустить глаза на его тело. Было достаточно того, что она его чувствовала.

— Да, ты не простишь! — прошептал он. — И никогда не прекратишь бороться, но сейчас, мой маленький ястреб, ты оказалась воробышком в моей постели.

— Воробышком! — Аманда приподнялась, оказавшись прижатой к его груди. И задохнулась, поняв, что он нарочно спровоцировал это движение, что, прижавшись к нему, она лишь усилила все, что было в нем мужского и нетерпеливого, твердого и неистового. Ее пальцы впились в его плечи. Почувствовав напряженность его мощных мускулов, Аманда поняла, что не сможет сбросить его. Внезапно она начала дрожать. Облизав губы, хотела что-то сказать, но именно в этот момент Эрик наконец решил ее поцеловать. Его язык проник глубоко в ее рот, словно ворвавшись ей в душу. Каждое движение было таким рассчитанно медленным, таким отбирающим дыхание, что ее дрожь стала напоминать лихорадку. Он улыбнулся в темноте и провел пальцем по ее влажным губам.

— Вижу, что ястреб возвращается. Ты же ничего не боишься, Аманда. Так зачем бояться меня сейчас?

— Я не боюсь тебя, — прошептала она.

— И не должна, — сказал он. — Я не лгал тебе. Жизнь дается для того, чтобы прожить ее наслаждаясь, моя любовь, даже здесь!

Обещаю показать тебе, что это возможно.

— Если ты сделаешь это сегодня, это будет изнасилованием, и тогда, клянусь, я никогда не прощу тебя.

— Это не будет изнасилованием.

— Нет, будет! — закричала Аманда, поддавшись внезапной панике. В отчаянном порыве она ударила его изо всех сил, и ее колено попало ему точно в пах.

Поначалу она не поняла, что натворила.

Эрик замер, напрягшись, лицо исказила гримаса боли. Аманда заметила, что он ослабил хватку, и, рванувшись, высвободилась из его рук.

Но не успела она скатиться с кровати, как почувствовала, что ее крепко схватили сзади за рубашку. Ткань затрещала, когда она, вскрикнув, попыталась встать. Невидимая сила развернула девушку, и она снова упала на колени; нога Эрика наступила на подол рубашки. Аманда подняла глаза и увидела, что Эрик, разъяренный, тянется к ней.

— Аманда, любовь моя, ты настоящая стерва!

— Нет, — прошептала она, сама не понимая, относится ли это к его словам или к тому, что должно произойти между ними этой ночью. — Нет! — выдохнула она, отчаянно стараясь высвободить рубашку.

Глядя на Эрика снизу вверх, она не могла унять дрожь. Аманда увидела, что причинила ему сильную боль, и испугалась. Как глупо!

Нужно было продолжать уговаривать его.

— Я не хотела сделать тебе больно! — закричала она.

— Неужели? Значит, это был твой вариант нежной супружеской ласки? Тогда, моя дорогая, тебе нужно преподать урок.

Ей вовсе не понравилось беспощадное выражение на лице мужа.

— Эрик…

— Вставай, Аманда) — Он протянул ей руку.

Девушка уставилась на эту сильную руку, понимая, что не сможет заставить себя взять ее.

Вырвав наконец подол рубашки из-под его ноги, Аманда вскочила и бросилась в другой конец комнаты. Обернувшись, чтобы встретить его лицом к лицу, она прижалась спиной к стене. Эрик спокойно подошел к жене и, не касаясь ее, оперся руками о стену с двух сторон от ее головы. Неожиданно он улыбнулся:

— Мы уже говорили об этом. Ничто и никто, любимая, не изменит течения этой ночи. Все будет так, как должно быть.

Аманда задохнулась, потрясенная его словами, и попыталась сопротивляться, когда он поднял ее на руки. Она извивалась и брыкалась, но Эрик донес ее до кровати и опустил на одеяло. Девушка хотела подняться, но он уже прижал ее сверху и завел ей руки за голову.

— Сегодня ночью мы станем мужем и женой! — свирепо пообещал он. Затем поймал ее лицо за подбородок свободной рукой и поцеловал.

Поцеловал крепко, страстно, открытым ртом, отбирая дыхание и лишая сил, разума и остатков воли бандитским бесстыдством своего языка Аманда не запомнила, сколько длился их поцелуй. Оторвавшись от губ жены, он пронзил ее возбужденным взглядом и жестко произнес:

— Ты моя жена, Аманда! Твое обязательство делить со мной ложе было подтверждено клятвой у алтаря, и не пытайтесь, леди, изменить своему слову!

Она встретила его взгляд, зная, что будет сопротивляться, несмотря на все его слова, но в то же время с удивлением прислушиваясь к странным толчкам своего сердца; Она ненавидит его…

Но… кажется, она его хочет.

Эрик отпустил запястья девушки, взял ее ладони в свои, переплетя пальцы, и плотно прижал их к ее голове. Волосы Аманды струились меж сплетенных пальцев, став ярко-красными в свете огня. Он улыбнулся глядящим на него широко открытым глазам, изумрудным в переменчивых отблесках пламени камина.

Он хотел ее сейчас как никогда, с нетерпением, пугавшим его. До прихода сюда Эрик клялся себе, что обойдется с ней нежно, но он не ожидал столь яростного сопротивления и того, что гнев заставит его действовать так жестко. Он также не ожидал, что его желание будет столь нетерпеливым, почти невыносимым. Аманда сказала, что это станет изнасилованием.

Эрик хмуро решил про себя, что изнасилования не будет. Хотя так или иначе сегодня он овладеет ею. Он не может дать Аманде уйти. Не может допустить, чтобы она, его законная жена, уснула сегодня не в его постели, чтобы их брак не стал окончательно свершившимся.

И он произнес, тяжело дыша:

— Я не возьму вас, мадам, пока вы сами не дадите согласия. Но вы не будете мне мешать добиваться его.

— Я никогда не дам такого разрешения!

— Лежи смирно и Не отвергай моих поцелуев и ласк…

С ее губ был готов сорваться протест, но не успела Аманда открыть рот, как Эрик запечатал его поцелуем Затем его губы оторвались от ее рта и начали медленно бродить по телу, едва касаясь кожи.

Аманда уставилась в потолок, в то время как он покрывал поцелуями ее шею, продвигаясь все ближе к тому месту, где шелк рубашки обтягивал ее грудь. Она чувствовала напрягшуюся у ее бедер мужскую плоть, но решила не обращать внимания на жар и дрожь, охватившие ее собственное тело. Боже, сделай так, чтобы все поскорее закончилось!

Но все только начиналось. Желание не лишило Эрика терпения и раскрепощенности, и Аманда почувствовала, что от его горячего дыхания, обжигавшего ей шею, внутри рождается и крепнет какое-то приятное подрагивание. Она прикрыла глаза и судорожно вздохнула, потому что его руки тоже не теряли времени дарам, с неторопливостью добиваясь своей цели. Он накрыл ладонью ее грудь и большим пальцем играл с соском. Девушка изогнулась от пронзительного пугающего ощущения и спрятала лицо на шее Эрика. У нее вырвался приглушенный вскрик, когда вслед на ее соске жарко сомкнулись его губы.

Потом Эрик припал губами ко второй груди, словно не желая, чтобы та осталась холодной и беспризорной Когда он закончил эту дразнящую игру, Аманда почти без сил прижималась к нему.

Рубашка мешала, и Эрик, охваченный нетерпением, одним резким движением разорвал тонкую ткань.

— Что ты наделал! — воскликнула Аманда, глядя на него расширившимися от гнева и тревоги глазами. — Ты испортил мою рубашку…

— Любимая, пропади пропадом твоя рубашка! — произнес он, стягивая с жены остатки шелка и бросая их на пол Аманда потянулась было за исчезающей тканью, но, прижатая его бедром и рукой, осталась лежать. Совершенно обнаженная Ее изумили чувства, поселившиеся в ней: гнев, страх. и напряженное возбуждение.

— Ты сказал, что не возьмешь меня, пока я сама не дам согласия!

— Но, любимая, ты нарушила свою часть нашей договоренности — Свою часть! Я не хочу вообще участвовать во всем атом!

— Ты хочешь, Аманда Ты тоже из крови и плоти Ты созрела для этого, и я докажу тебе, что семейная жизнь не так уж и страшна Лежите спокойно, леди, и дайте мне продолжить. А еще лучше, не лежите пластом, изгибайтесь, крутитесь подо мной, прижимайтесь ко мне, — приказал он, твердо и требовательно глядя ей в глаза.

— Эрик!

— Молчи!

Прижав губы к бьющейся на шее голубой ниточке, он начал гладить ее тело с жадностью, которую не мог больше скрывать Он провел руками по ее бедрам, погладил зовущий рыжий треугольник между бедер, затем двинулся вверх и, освоив живот и Талию, подобрался к глубокой ложбинке меж грудей. Аманда бессознательно вцепилась пальцами ему в плечи.

Тогда Эрик быстро поднялся, и скинул с себя халат.

Посмотрев вниз на свою жену, он увидел, что она лежит с закрытыми глазами, опустив длинные ресницы, с чуть приоткрытыми губами, из которых вырывается тихое дыхание. Грудь Аманды в волнении вздымалась быстрыми красивыми толчками. Прежде чем вновь опуститься на нее, Эрик помедлил, получая удовольствие просто от созерцания ее обнаженного тела Пряди рыжих волос, словно языки жидкого пламени, разметались по подушке, завораживая и притягивая его Лихорадка, которая охватила его, когда он первый раз увидел Аманду танцующей с Дэмьеном, вернулась вновь, заставив задрожать от предвкушения исполнения его мечты. Эрик поспешно опустился на кровать, боясь разрушить очарование, окутавшее Аманду, спугнуть хрупкую покорность его воле. Она его жена, он может взять ее как захочет, и никто его ни в чем не упрекнет. Но он хочет большего.

Эрик поймал ее точеные ножки, развел их в стороны и улегся между ними Аманда всхлипнула, но слабый всхлип потерялся в громком стоне. Эрик легко нашел сладкий бутон, в котором таилось ее желание, и коснулся языком самого сокровенного места Аманда забилась, сначала желая вырваться, но в следующую секунду ей захотелось узнать больше. Догадавшись о происшедшей с женой перемене, вкусив нектар ее тепла, Эрик ощутил нетерпение задвигавшегося под ним тела, жаждущего выпустить на волю то пламя, что он разжег в ней. Бурные всхлипы срывались: с ее губ, а бедра поднимались во все убыстряющемся темпе. Затем Аманда напряглась, выпрямилась и закричала, взорвавшись в сладчайшем восторге. Не теряя времени, Эрик приподнялся над ней.

— Мадам, вы остановите меня? — требовательно спросил он Аманда лежала молча, глаза ее были закрыты Он наклонился ниже, спрашивая с еще большим нажимом:

— Аманда, я могу взять свою жену сегодня ночью?

Ее губы чуть-чуть приоткрылись. Он положил ладонь на ее грудь, шепнув в ямочку у ключицы:

— Дорогая…

— Да! — вырвался из ее горла еле слышный шепот. Затем она вскрикнула, открыв на секунду изумрудные глаза, и закрыла их вновь, обняв его. Она не могла смотреть сейчас ему в лицо, но это было не важно.

Двигаясь, он касался ее, гладил ее грудь, щеки, вновь грудь. Находил губами ее губы, распаляя жену поцелуями. Ее губы приоткрылись, из них вырвался слабый стон, и тут его охватило ликование:

Аманда снова начала двигаться. Двигаться в унисон с его толчками, опускаясь и поднимаясь под ним, словно волна огня.

Где-то в середине последовавшей бури Эрик наконец позволил себе чистое удовольствие полноценного обладания женой, полного погружения в ее пылающую огнем желания плоть. Безудержное вожделение, которое он сдерживал так долго, выплеснулось наружу, и он взял ее с первобытным слепящим желанием, с неустанным напряжением и энергией и наконец ощутил взрыв наслаждения, заставивший его содрогнуться раз и еще раз глубоко внутри нее.

Они оба были опутаны ее волосами. Аманда открыла глаза только тогда, когда Эрик коснулся ее щеки, и застонала, попытавшись отвернуться в порыве какого-то нового ужаса. В тревоге и нетерпении он повернул ее обратно к себе.

— Что-нибудь не так?

Она прислонила голову к его плечу, жарко шепча:

— Это не правильно! О Боже, что ты сделал ей мной!..

— Я удивлен, любимая. Что я сделал такого, чего не сделал бы, окажись твоим мужем, юный Тэрритон или Гастингс с его подбородками, а?

— Дело не в этом, — прошептала она.

— А в чем? Во мне? Простите меня, миледи, но я думал, что причинил вам так мало боли, насколько было вообще возможно. Нет, называйте меня эгоистом сколько вам угодно, но все же могу поклясться, что доставил вам удовольствие.

— О!, »

Аманда отвернулась. Он поймал жену за плечи и, уложив на спину, склонился над ней, требовательно заглядывая в глаза.

— В чем дело?

Она облизнула губы.

— Дело не в тебе, а во мне!

Он откинулся назад, стараясь, чтобы тяжесть его тела не давила на нее;

— В тебе…

Она закрыла глаза. Никогда еще ему не приходилось видеть на лице женщины выражения такого откровенного несчастья.

— Милорд, — произнесла она едва слышно, — только женщина легкого поведения может… чувствовать такое…

Конца фразы он не расслышал, поскольку ее шепот становился все тише.

— Кто тебе такое сказал? — спросил он так резко, что она вновь испуганно распахнула глаза.

— Я вела себя так… ты, должно быть, ужаснулся.

— Ты вела себя так, как нужно. Я не в ужасе, а в восторге. Ты моя жена. Теплая и влекущая. И признаюсь, я покорен навсегда. Если я чему и ужасаюсь, так это тому, что скоро вынужден буду тебя покинуть.

Ее глаза были такими большими и беззащитными. Что же так сильно пугает ее? Эрику отчаянно захотелось защитить ее от всех напастей жизни. Он прижал жену к себе и горячо зашептал:

— Скажи мне! Кто сделал это?

— Я не могу! — прошептала она, но не отстранилась. Наоборот, свернувшись клубочком, прижала сжатые в кулаки руки к его груди, спрятав голову у него под подбородком. Он вдохнул аромат ее волос и дал себе самому клятву, что будет любить ее до дня своей смерти, защищать от всех превратностей судьбы.

— Ш-ш-ш… Я больше не буду спрашивать. Когда ты станешь мне доверять, расскажешь сама. А пока поверь моим словам: ты более совершенна, чем я смел бы мечтать, и я этому очень рад. — Поколебавшись, он добавил:

— Я ведь обещал, что это будет приятно.

Аманда вздрогнула, и он рассмеялся, проведя пальцем вокруг ее уха.

— Ну же, признайтесь, мадам, разве вам не было приятно?

— О каких гадостях вы спрашиваете, сэр!

— Тогда я проведу повторный урок! — сообщил он и подмял жену под себя. Ее глаза испуганно распахнулись, но тут же улыбка тронула губы. Он поцеловал ее.

И он любил ее снова, опять доведя до пика высшего наслаждения и сам испытав такую же сладостную агонию чувств. Изможденная и ослабевшая, она прильнула к Эрику, и он крепко обнял ее, обвив рукой чуть пониже милых выпуклостей груди. Он думал, что Аманда уже заснула, когда раздался шепот:

— Милорд? — Ее голос был тих, мягок и ленив.

— Да, любимая?

— Честно говоря… Думаю, это можно назвать… приятным.

Он улыбнулся и позволил себе закрыть глаза. Никогда еще сон его не был столь глубоким и безмятежным.

Через, несколько дней Аманда уже удивлялась, как она могла думать о том, чтобы отказать Эрику. Он был требовательным, ненасытным, непредсказуемым и волнующим, а самое главное, он жил в соответствии со своим принципом: надо жить в полную меру и стараться сделать жизнь приятной. Зная, что близится отъезд, он развил кипучую деятельность. Просыпаясь, Аманда обнаруживала, что он уже внизу, занимается с солдатами, а с великим тщанием одевшись, выходила на лестницу, только чтобы увидеть, что он, уже закончив муштровку, взбегает по ступеням. Не слушая протестующих возгласов, он со смехом хватал ее на руки, и все старания Аманды, все любовно подобранные детали туалета оказывались разрушенными, поскольку ему хватало всего нескольких секунд, чтобы раздеть ее.

Хотя поле перед Камерон-Холлом заполонили многочисленные солдаты, занятия с которыми отнимали много времени, Эрик все же нашел возможность показать Аманде их ближайшие владения. Как-то днем они заехали на кладбище, и он рассказал ей историю одной из своих прапрабабок, которая вышла замуж за индейца. Оказалось, что светловолосые, голубоглазые ребятишки, которых они видели днем раньше в соседнем поместье, — ее дальние потомки. Эрик с Амандой вышли с кладбища, и он повел ее к реке, где они остановились в сосновой рощице. Здесь дул легкий ветерок с реки, издалека доносились звуки свирелей и рожков, под которые маршировали ополченцы на холме.

Эрик поднял жену на руки, и, не успев опомниться, она очутилась на мягком ковре из опавшей хвои, глядя вверх на слепящее солнце, которое то заслоняли, то открывали ветви деревьев. Эрик положил руки на кружево ее корсажа, и Аманда, задохнувшись, сердито запротестовала, говоря, что здесь нельзя. Она все еще продолжала возражать, но его аргументы были быстры, а руки еще быстрее, и, не успев ничего понять, девушка уже лежала обнаженная на сладко пахнущей земле, смеясь и сердясь одновременно, а затем и смех и возражения уступили место ослепляющему, как солнечные зайчики, желанию, вспыхнувшему в них обоих с внезапной острой силой Речной ветерок обдувал их влажные тела, придавая этому месту очарование райских кущ. Аманда поежилась, и он согрел ее своим телом. Она погладила его по щеке, и Эрик, поймав ее руку, опустил вниз, показывая, как держать и ласкать то. — что поднялось под воздействием волшебного ветерка и от близости ее тела. Аманда и не подумала отказываться, ибо его поцелуй проник в нее так же глубоко, как и его мужская плоть, и жидкий огонь разлился по всему телу под натиском его языка и чресел. Только когда наступили сумерки и спустилась на землю вечерняя прохлада, они наконец поднялись и, одевшись, вернулись в дом.

Вечером они впервые поссорились как муж и жена, хотя предмет ссоры был для них не нов.

Прибыл Дэмьен для прохождения службы под началом Эрика.

Ему присвоили чин капитана и назначили командовать ротой, которую он сам же и набрал. Аманда, обрадованная, встретила кузена на крыльце. Он горел энтузиазмом в предвкушении похода, но еще больший восторг у него вызывали последние события в Уильямсберге и вообще в колониях. Вашингтон вернулся в Маунт-Вернон, сообщил Дэмьен, а Патрик Генри и Эдмунд Пендлтон остановились у него в доме, прежде чем всем втроем отправиться в Филадельфию на Континентальный конгресс. Ходят упорные слухи, что там будут сделаны жесткие заявления в адрес Англии.

Слушая Дэмьена, Эрик подошел к камину и раскурил трубку с помощью уголька. Он молчал все время, пока Дэмьен рассказывал:

— Вот-вот начнутся перемены Попомните мои слова, милорд, вскоре те люди, которые сейчас правят нашими колониями, будут дрожать от страха, ожидая ареста.

— Осмелюсь заметить, что горстке солдат будет затруднительно арестовать целый конгресс, — сказал Эрик.

— Все будет зависеть от того, на чьей стороне окажутся симпатии народа, не правда ли, сэр? Только тогда станет ясно, чья возьмет. примкнут ли руководители ополчения к короне или будут с патриотами — Прекрати, Дэмьен! — приказала Аманда. — Твои слова пахнут изменой.

— Мэнди, Мэнди, хватит нести эту чушь об измене! Воля народа должна возобладать. — Дэмьен наклонился вперед. — Лорд Камерон, наш новый поход на Запад обещает быть интересным. Когда мы усмирим шауни, мы сможем подписать с ними договор, который окажется весьма важным впоследствии И можно будет купить французское оружие, которого там, на озерах, в избытке…

— Дэмьен! — оборвала его Аманда, встав с кресла и посмотрев на мужа — Заставь его замолчать, Эрик Темные брови лорда Камерона вопросительно поднялись:

— Аманда, я не могу заставить твоего кузена не думать…

— Ты его командир, Эрик! Я требую, чтобы ты прекратил этот разговор об оружии и войне сейчас же!

— Аманда, это мой дом, — напомнил ей Эрик, — и хотя я готов выполнить любое твое желание, я не приемлю приказов.

Девушка в гневе повернулась и выскочила из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что было слышно, наверное, всем слугам в доме.

Когда Даниелла пришла сказать, что накрывают на стол для обеда, она отказалась спуститься и потребовала поднос в комнату. Потом распорядилась, чтобы приготовили ванну, но не в супружеской спальне, а в соседней, с запирающейся дверью Кипя и негодуя, Аманда погрузилась в горячую воду с бокалом подогретой мадеры в руках. Она поклялась, что ее муж понесет заслуженное наказание за то, что так грубо обошелся с ней.

Но Аманде не суждено было сдержать свою клятву. Едва она уложила волосы повыше и погрузилась в воду, приятно снимавшую раздражение, как замок на двери отлетел с громким треском В проеме двери стоял Эрик, глаза его были темны и яростны, в чертах лица проступило незнакомое жесткое выражение. Она судорожно вздохнула, но потом крепко сжала губы, разозлившись сама.

— Замок означает, что я не хочу, чтобы ты входил сюда! — запальчиво крикнула она.

— Вы вышли за меня замуж, миледи. Я буду входить к вам, когда пожелаю.

В несколько шагов он сократил дистанцию, оказавшись рядом.

Испугавшись, она встала. Мокрая и распаренная, готовая сопротивляться, подстегиваемая страхом и беспокойством.

— Стой, Эрик, не смей приближаться ко мне! Говорю тебе…

У нее перехватило дыхание, когда он схватил ее в охапку и вынул из воды, не обращая внимания на то, что мочит свой парчовый камзол и рубашку. Она забилась в его руках, пытаясь сделать ему больно, а затем вдруг ей захотелось немедленно вырваться, ибо она увидела огонек, который зажгло ее сопротивление в его глазах.

— Нет! — выдохнула она, с силой ударив его в грудь, но Эрик донес Аманду до кровати, где она еще недавно надеялась найти уединение, и лег сверху. — Я разорву тебя на куски! — в отчаянии пригрозила она.

— Если ты намерена так сделать, Аманда, то делай это с супружеской нежностью и криком восторга на губах.

— О! — зарычала она и попыталась достать его коленом, но он увернулся и одарил ее взглядом, словно ножом полоснувшим по сердцу. — Ты глупец, ты добьешься только того, что Дэмьена и тебя повесят, а я не хочу этого!

Он взял лицо жены в ладони и сердито посмотрел ей в глаза.

— В спальне политики быть не должно, — твердо произнес он.

— Я лоялистка, и ты это знал, когда женился на мне. Ты обещал, что не будешь бороться с моими взглядами!

— Я не собираюсь бороться с твоими политическими воззрениями, но, клянусь всем святым, не дам тащить их за собой в постель. Вы не будете больше хлопать дверьми или пытаться сделать из меня пришибленного кастрированного идиота по дурацким политическим убеждениям. Это понятно?

Она ненадолго задумалась, выпрямившись под ним и сжав зубы.

Затем со страстью выкрикнула:

— Нет!

Его глаза потемнели. Аманда подумала, что он сейчас ударит ее, так сильно заходили желваки у него на скулах.

— Отпусти меня! — в ярости и страхе потребовала она.

— Ни за что!

Он с легкостью завел Аманде руки за голову, несмотря на ее сопротивление и ругань. Затем провел губами по ее тубам, опустился ниже, к ложбинке меж грудей, не отрывая глаз от лица жены Она встретила его взгляд и поняла, что он читает в глубинах ее души больше, чем ей бы хотелось. Внезапно она рванулась с дикой силой, ударила Эрика кулаком в грудь и вырвалась из его объятий Она хотела скатиться с кровати, но он схватил ее за волосы и затащил обратно, вновь подмяв под себя Его глаза сверлили ее с воинственным выражением. Прочно удерживая руки Аманды, он захватил в плен ее рот. Тем вечером что-то неизгладимое влилось в нее вместе с его семенем. Она не понимала, что это было. Аманда шептала, что ненавидит его, даже когда ее руки в порыве страсти обвили его плечи; она выкрикивала ругательства, даже когда ее тело сотрясала сладостная дрожь. Битва между ними затихла, но она далеко еще не закончена, подумала Аманда.

Она почувствовала его пальцы на щеке и только тогда поняла, что плачет. Он быстро приподнялся, настороженный и напрягшийся, но и встревоженный тоже.

— Я причинил тебе боль?

Она покачала головой, избегая его взгляда.

— Аманда!

— Нет! Ты не сделал мне больно.

Он встал, поправляя одежду.

— Спускайся обедать. Разговоров об оружии больше не будет, и обещаю, что буду присматривать за твоим кузеном.

— И будешь сам собирать оружие! — прошептала она.

— Что?

— Ничего! Пожалуйста, пусть будет так: ничего!

— Тогда спускайся вниз, и разговор окончен.

— Я не могу! — все еще шепотом произнесла она. — Боже! Весь дом слышал, как хлопнула эта дверь.

Он взял ее за руки и притянул к себе. Его улыбка вдруг стала лукавой, дразнящей и вызывающей.

— Не думаю, миледи, что вам стоит сгорать от стыда. Вместо этого сойдите вниз с улыбкой на губах, с высоко поднятой головой и своим знаменитым надменным взглядом.

Она отодвинулась от него.

— Обед наверняка совсем остыл.

— Одевайся, или я одену тебя сам.

Она выругалась, затем обозвала его всеми обидными прозвищами, которые пришли ей на память, но когда он двинулся к ней, решила, что лучше сама выберет платье и примет его предложение о помощи. Он застегнул Крючки на корсете, несмотря на напряженную спину жены, и когда Аманда закончила одеваться, настоял на том, чтобы она села, а он расчесал бы ей волосы. Она увидела в зеркале его руки на своей коже, поскольку платье начиналось гораздо ниже, у груди, увидела, какие они крупные, загорелые и мускулистые, и в то же время ощутила, какими нежными они могут быть, когда гладят ее. Она поежилась, встретив его глаза в зеркале, и он улыбнулся с непонятным выражением на лице.

— Леди, никто не может оспорить вашей красоты, так же как твердости вашего характера. Пожалуйста, вот моя рука. Вы украшение этого древнего дома, и надеюсь, останетесь им и впредь. Даже если меня повесят.

Аманда встала, и холодок коснулся ее сердца, так как в глубине души она знала, что, несмотря на все их стычки, она не перенесет, если его повесят.

Вместе они спустились по лестнице Том и Кэссиди встретили их у дверей столовой. Когда они приблизились к этой парочке, Эрик вдруг рассмеялся, как будто услышал от Аманды великолепную шутку, наклонился к ее уху и что-то зашептал. Она повернулась к нему, и на губах ее заиграла ответная улыбка. Представление прошло успешно. Никого не должно волновать, что происходит между хозяином и хозяйкой, поскольку они молодожены и вольны вести себя как захотят.

Дэмьена, однако, она не простила. По крайней мере до позднего вечера, когда, поднявшись, предложила мужчинам продолжить разговор одним Затем горячо обняла кузена, за которого так боялась.

— Прости! — шепнул Дэмьен виновато. — Мы выбрали разные пути.

Никогда еще Аманда Не видела его таким печальным, серьезным и словно в один момент постаревшим.

Она ничего не сказала. Отвернулась и вышла, не подставив мужу щеку для поцелуя. Слуг, которые могли бы ее увидеть, уже не было.

Правда, поднявшись наверх, она не стала ложиться отдельно, а легла на ту кровать, которую они делили с Эриком. Она еще долго не могла заснуть, переживая все то, что произошло между ними. Наконец ее глаза закрылись, так как было уже очень поздно Огонь в комнате почти погас, и Аманда уснула.

Она пробуждалась медленно, с ощущением его губ на своей спине.

Девушка ни о чем не думала, просто наслаждалась нежными движениями его рук на своих бедрах, тем, как он поглаживал ягодицы. Его губы и язык с горячей и томной негой ласкали ее плечи и спину Затем она почувствовала, как его тело, нагое, жаркое и твердое, прижалось к ней.

Она начала было переворачиваться, но он прошептал ей в ухо:

— Аманда, я уезжаю сегодня рано утром Эрик привлек жену к себе, целуя в затылок, шею, плечи. Его руки нашли ее грудь Его нетерпеливость растрогала ее. В их любви сквозила горечь, но она не могла отказать ему. Ей не хотелось думать о предстоящих одиноких ночах.

— Я не отступаю…

— И не сдаешься! — согласился он, но слова ничего не значили, так как она все равно уступила ему сегодня ночью Его неистовые возгласы удовольствия, однако, подарили ей чувство, что, может быть, она вовсе не проиграла, и если он сохранил свою силу, то она тоже оставила при себе свою любопытную власть над ним.

Когда Аманда проснулась, она увидела Эрика, стоявшего у окна спиной к кровати. Она напряглась всем телом, увидев, что он одет в замшевую куртку с бахромой, лосины из грубой кожи и высокие сапоги. Она смотрела на него в замешательстве. Ведь еще так рано! Потом она вспомнила, что и должно быть рано: сегодня он уезжает. Почувствовав на себе ее взгляд, Эрик обернулся, подошел к кровати и присел рядом. Каскад непокорных рыжих волос заструился меж его пальцев, и он улыбнулся с горькой иронией:

— Как тяжело оставлять тебя такой! Я сижу здесь и почти готов послать к черту честь и долг и сказать Данмору, что не хочу рисковать своей головой, поскольку моя душа прикована к тебе.

Аманда зарделась от его слов. Он провел большим пальцем по ее щеке, и девушке захотелось схватить эту руку и молить, чтобы он не уезжал, особенно теперь, когда научил ее столькому в жизни, научил… любви? Она так сильно ненавидела его, боялась его, нуждалась в нем, а теперь не знала, как назвать то чувство, что так отчаянно терзало ее сердце. Они прожили эти несколько дней после свадьбы в мире мечты, и вот теперь окружающий Мир вторгается в их покой. Но за эти дни она все сильнее подпадала под очарование резких черт его лица, изгиба губ, блеска глаз. Девушке захотелось дотронуться до него, и она, потянувшись, прижала ладонь к его свежевыбритой щеке. Затем скинула одеяло, поднявшись, чтобы поцеловать его, чтобы вложить в этот поцелуй правду: что она будет очень скучать без него, что каждый день, пока он не вернется, будет молиться, чтобы его уберег Господь.

Эрик оторвался от ее губ, поймал ее ладонь и осторожно поцеловал. Потом с юмором, но и с нежностью вопросительно изогнул бровь — Должен ли я понимать это так, что тебя не очень разочарует, если индейцы оставят мой скальп нетронутым? Даже после того, что произошло вчера вечером?

Она кивнула, вдруг испугавшись говорить. Она уже любила однажды и узнала, что по следам любви идет предательство. Собственный отец отвернулся от нее.

— Будь осторожна, любовь моя. Будь очень осторожна, — сказал он.

— Храни тебя Господь, Эрик, — прошептала Аманда.

— Скажи мне, какие чувства ты испытываешь от супружества, в которое бросилась очертя голову? Что лучше: терпеть мой характер или подбородки лорда Гастингса? — спросил Эрик, все еще водя губами по ее коже, обдавая теплом своего дыхания.

— Я не скажу… что мне было неприятно, — ответила она, боясь посмотреть ему в глаза. — За исключением одного случая. А тебе? — в свою очередь, потребовала она ответа, наконец посмотрев ему в лицо.

— Я знал, чего хотел, мадам, с того момента, когда впервые увидел вас, — признался он Его губы бархатно защекотали ее рот. — Не предай мое сердце, Аманда, это все, о чем я прошу. — Он поднялся и вышел из комнаты.

Девушка еще долго лежала, ощущая вкус его поцелуя на своих губах. Затем вскрикнула и, поспешно вскочив на ноги, распахнула дверцу гардероба в поисках платья из тяжелого белого бархата. Быстро натянув его на себя и застегнув все крючки, Аманда бросилась вниз по лестнице. В коридоре стоял Том, держа серебряный поднос с традиционным подорожным кубком.

— Позволь мне? — умоляюще произнесла она и, не ожидая ответа, сбежала, босая, по ступеням крыльца.

Эрик возвышался на своем огромном вороном жеребце перед ровным строем войска. Аманда с волосами, развевающимися как лесной пожар на фоне белого бархата, бежала по лужайке к мужу. Офицеры, отдававшие команды, замерли в молчании, а Эрик, прекратив осмотр отряда, повернулся и увидел ее перед собой.

Такой она и вспоминалась ему долгими походными ночами.

Гордая и свободная, с растрепанными пламенеющими волосами, восторженными изумрудными глазами, стоящая, как дикарка, босыми ногами на земле, с совершенной фигурой, еще более подчеркнутой белым бархатом платья. Она подала ему кубок, и воздух огласил многоголосый клич, согревший его душу и разорвавший сердце.

Он выпил виски и поставил кубок на поднос.

— Храни вас всех Господь! — выкрикнула она, и вновь воздух сотрясли приветственные возгласы в честь хозяйки Камерон-Холла.

А Эрику показалось, что он заметил слезы в изумрудных глубоких глазах жены.

Эрик наклонился и поцеловал Аманду в губы. Затем тронулся вперед, на Запад.

Глава 10

Октябрь 1774 года

Этой осенью против шауни выступили два отряда, двинувшиеся к реке Огайо. Лорд Данмор повел своих людей по левой стороне долины Эрика с ним не было. Решили так, что он возьмет группу своих ветеранов индейской войны и присоединится к генералу Эндрю Льюису, человеку, которого Эрик весьма уважал, старому соратнику Вашингтона еще по кампании против француза де Куена. Льюис повел свой отряд мимо форта Питт, в то время как люди губернатора двигались по долине реки Каковы.

Западное ополчение представляло собой весьма интересную смесь человеческих типажей. Многие из них носили одежду из оленьей кожи, могли снять скальп с индейца и похвастаться этим. В долине реки Виргинии жизнь все еще была сурова, и народ здесь жил трудно Индейцы дали войску Льюиса прозвище «Длинные ножи», тем самым подтверждая их умение обращаться с этим оружием.

Но целью экспедиции была борьба не со всеми индейцами. Пока лорд Камерон ехал бок о бок с Льюисом, генерал посвятил его в тонкости обстановки, которая оставалась неизменной.

— Мы захватываем землю, обиженные индейцы убивают поселенцев, затем поселенцы отвечают тем же, и им все равно, кого они убивают: делавара, чероки, шауни или кого-нибудь еще. Зачастую погибают индейцы из дружественных нам племен, и тогда племя перестает быть нашим союзником. Стало еще хуже, когда алчные торговцы наводнили район спиртным и попросту споили большинство индейцев Но сейчас нас интересует только вождь по имени Кукурузный Стебель, самый свирепый из воюющих с нами индейцев. Сами делавары и чероки дрожат при упоминании Кукурузного Стебля.

— Я тоже слышал подобное, — подтвердил Эрик. Кукурузный Стебель был высокопочитаем среди индейцев. Он пытался объединить все племена Огайо.

Льюис посмотрел на небо.

— Данмору придется нелегко, — сообщил он Эрику. — Местность, на которой ему предстоит действовать, возможно, является канадской территорией в соответствии с Квебекским соглашением. Но даже если это и не так, то из-за нее все еще спорят Виргиния и Пенсильвания.

— Но они лишь преследуют индейцев, и больше ничего.

— А вы, вы ведь уже навоевались с индейцами во время предыдущих войн?

— Меня попросили собрать отряд.

— На побережье давно, очень давно не слышно военных кличей.

Что ж, если встретим Кукурузного Стебля, то наслушаемся их в избытке.

Правота этого утверждения подтвердилась в Пойнт-Плезанте, где они наткнулись на шауни под предводительством Кукурузного Стебля, как и предсказал Льюис. Индейцы высыпали из леса, словно размалеванные дьяволы, и с дикими криками бросились на них, блестя на солнце смазанными маслом телами. Сквозь рев индейцев и звуки собственного голоса, отдающего команды, Эрик слышал громовой клич Кукурузного Стебля. Индейский вождь, щедро раскрашенный, подбадривал своих соплеменников голосом Бога… или сатаны. Его люди бросились вперед, не обращая внимания на сталь и пули, презирая саму смерть.

Наконец опустилась ночь, и индейцы отступили, смутными тенями скользнув к реке и переправившись на ту сторону Огайо. Поле боя осталось за ополченцами. С трудом осознав, что врагов перед ним уже не осталось, Эрик посмотрел на утонувшую в сумерках поляну. Повсюду лежали мертвые тела.

— Что ж, давайте позаботимся о раненых, — отрывисто приказал он, придя в себя и услышав ужасные крики умирающих и стоны раненых. Услышав от одного из своих сержантов, что на поле, вперемешку с блестящими телами индейцев, лежит не менее двухсот человек из их отряда, он стал поторапливать товарищей.

До глубокой ночи выискивали они живых среди, мертвых, оказывали посильную помощь раненым и умирающим Эрик боялся наткнуться на Дэмьена, которого не видел с самого утра. Ему не хотелось возвратиться домой без кузена своей жены. «Аманда безоговорочно вверила его жизнь в мои руки и надеется, что он останется жив», — подумал он.

Уныние охватило его при виде потерь среди ополченцев Наконец Эрик отыскал Дэмьена на кушетке у хирурга. Врач обследовал кровоточащую рану на голове молодого человека — Зацепило по касательной, честное слово! Я думал уже, что конец! Но хорошего человека так просто не убьешь, не правда ли, сэр?

— Да, хорошего человека нелегко свалить, — согласился Эрик Пройдя вдоль ряда солдатских палаток, он заглянул к Льюису, который заявил, что намерен завтра же утром начать строительство форта, затем поспешил в свою палатку У него осталась бутылочка доброго Карибского рома. Упав на топчан, он воздал должное обжигающему напитку Родной дом казался сейчас таким далеким. Перед глазами все еще мелькали силуэты шауни. Все вокруг выглядело красным Цвета крови.

Эрика зазнобило. Он сам был на волосок от смерти. Когда-то он сражался безрассудно, с бесшабашной храбростью. Тогда он был юношей и не верил в то, что может умереть С возрастом пришло понимание того, что все люди смертны, что и он сам когда-нибудь умрет Ныне же Эрик был полон решимости обмануть смерть.

Внезапно сердце его сильно забилось Может быть, Аманда зачала ему наследника? Сына., или дочь Ребенка, которого он научит любить землю, ездить верхом, пахать и сеять, читать азбуку ветра, стоя у реки.

Затем он подумал: а может, и Тэрритон так же ворочается без сна, мечтая об Аманде? Нет, он не мучается с такой силой, поскольку ему неизвестно райское наслаждение обладания ею. Счастье держать ее в руках и., любить.

Ополченцы были злы, потому что хотели добить врага. Генерал Льюис хорошо относится к своим людям, думал Эрик, но он командующий и к тому же виргинец, и его намерения совершенно непонятны тем, кто находится с ним рядом.

Он просил Эрика сопровождать его на обратном пути домой Эрик подавил острое желание вернуться в Камерон-Холл как можно скорее и согласился.

У Аманды было все, о чем только можно мечтать. Была свобода, она управляла этим великолепным поместьем в отсутствие Эрика, каждое ее пожелание считалось законом Ей оказалось несложно войти в роль хозяйки, поскольку дом не очень сильно отличался от Стирлинг-Холла. Хотя хозяйство велось как следует и без ее помощи, Аманде нравилось вникать во все мелочи, и она пыталась аккуратно, без нажима принимать участие в управлении поместьем. Аманда вызвала подозрение у Тома, когда тот застал ее за прилежным изучением бухгалтерских книг, но она была достаточно предусмотрительна и, одарив его одной из самых своих ослепительных улыбок, показала, где они могли бы умерить расходы и пустить сэкономленные средства на ремонт дома Ее потрясло сообщение Даниеллы о том, что в доме у нее есть враг. Юная Маргарет нашептывала слугам, что леди Камерон заботится о поместье, так как надеется, что возможная гибель хозяина сделает ее полновластной владелицей. Аманда ужаснулась. Первым ее желанием было отхлестать Маргарет по пухлым щечкам и отправить паковать свои пожитки, но она не сделала ни того ни другого, решив не выдавать своей ярости Грязные сплетни слуг не должны затрагивать достоинство хозяйки Камерон-Холла, и Аманда решила, что никто не увидит ее расстроенной.

Когда одна из кобыл начала жеребиться и роды оказались тяжелыми, Аманда немедленно поспешила на конюшню Темноволосый француз, который шептался как-то с Даниеллой, был там. Его звали Жак Биссе. Этот акадиец был управляющим, ответственным за плантации, лесные делянки и конюшни, так же как Том отвечал за содержание дома в порядке, а Кэссиди — за все личные потребности Эрика.

Аманда нечасто встречала его, и на сей раз он, казалось, был не очень доволен ее приходом, хотя проявил вежливость. Она оставила без внимания его настроение и заговорила с ним на французском, поинтересовавшись, каково состояние кобылы и думает ли он. Что они могут ее потерять.

Акадиец отрывисто сообщил, что плод не правильно повернулся в утробе и пока ему не удалось вернуть его в нужное положение.

— Что ж, сэр, мои руки гораздо меньше ваших, и возможно, мне повезет больше, — сказала она.

Пораженный управляющий стоял, перекрыв ей подход к стойлу.

« — Но, леди Камерон, вам не должно входить сюда в такой момент…

— Мне должно то, что я посчитаю нужным, месье Биссе, — ответила Аманда, но, увидев, как он озадачен, не удержалась от лукавой усмешки, затем рассмеялась и рассеяла его недоумение:

— Правда-правда! У нас в Стирлинг-Холле были отличные арабские лошади и много других скаковых пород. А моего отца, который никогда не появлялся в конюшнях, мало волновало, чем я занимаюсь… — Девушка замолчала, испугавшись своих слов. Не обращая внимания на Биссе, она обогнула его и, не думая о платье, собственной безопасности или чем-либо другом, вошла в загон. Мягко разговаривая со встревоженной роженицей, она погрузила руки внутрь. К собственному восторгу, ей удалось перевернуть плод, и хотя роды заняли еще несколько трудных часов, а она была измучена и перепачкана, удовольствию ее не было предела. Красивый крошечный жеребеночек со звездочкой во лбу оказался широкогрудым, с длинными ножками. Они с Жаком радостно смеялись, глядя, как он, пошатываясь, пытается подняться на дрожащие ножки. Улыбнувшись Жаку, Аманда заметила, что улыбка сошла с его лица и он смотрит на нее с жалостью и сочувствием. Она сама перестала смеяться и почувствовала себя неловко. Она не боялась его, он казался ей загадкой. И девушка решила, что обязательно узнает, о чем он спорил с Даниеллой. Может, эти двое влюблены, подумалось ей Мысль захватила ее. Если ее собственный странный брак приведет к счастью Даниеллы, она будет только рада.

Сидя в ванне, Аманда поддразнила своей догадкой Даниеллу, но та, мгновенно потеряв самообладание, начала горячо отрицать свой предполагаемый любовный интерес к французу.

— Да ладно тебе, Даниелла! У него такие потрясающие глаза! — продолжала Аманда. — Огромные и зеленые, в обрамлении длинных темных ресниц. А черты лица тонкие и правильные. И настолько гармоничны, словно их лепил талантливый скульптор, умело подобравший цвета и пропорции. Тебе следует выйти за него, Дани!

— Прекрати дразнить меня, дитя мое! Наш брак невозможен!

— О, Даниелла!..

— Он мой брат!

— Брат? — поражение воскликнула Аманда. — Но… но ты говорила, что твой брат умер!

— Я думала, что он погиб, — сказала Даниелла, в волнении то сворачивая, то разворачивая полотенце Аманды. — Я не знала, что он жив, пока не приехала сюда.

— Тогда мы должны…

— Мы ничего не должны! Аманда, умоляю тебя, никому не говори об этом. Никому ни слова, что мой брат жив.

Аманда озадаченно воззрилась на свою служанку. Даниелла уронила полотенце и упала на колени подле ванны.

— Пожалуйста…

— Даниелла, успокойся. Я никогда не сделаю ничего во вред тебе, ты же знаешь. Я не понимаю, почему ты так расстроилась, но… о нет, Даниелла, он ведь не преступник?

— Клянусь, что нет! Но сохрани наше родство в тайне. Все эти годы он сам не знал, кто он такой…

— Что?

— Он едва не погиб. Он почти уже был мертв. Но его нашел отец лорда Камерона и выходил, однако Жак Так с тех пор и не вспомнил, кто он и что с ним случилось.

— Пока не увидел тебя? — спросила Аманда.

— Да, да… Ты должна сохранить эту тайну. Много лет он был Жаком Биссе, и надо, чтобы он им остался.

— Скажи мне…

— Я больше ничего не могу тебе сказать. Если ты хоть немного любишь меня…

— Ты знаешь, что я люблю тебя всем сердцем, и если ты так хочешь, то твоя тайна останется со мной.

Даниелла горячо обняла девушку, не обращая внимания на то, что мочит платье. И Аманда промолчала, хотя ее снедало любопытство.

Она решила, что обязательно выяснит правду.

Вскоре до Аманды дошли новости, что отряды разделились и Эрик возвращается с генералом Льюисом. Она даже успела получить письмо, которое он написал после битвы у Огайо. Пьер, ездивший в Уильямсберг за очередным номером «Виргиния газетт», сказал ей, что губернатор уже вернулся. Сердце ее забилось сильнее, но надежда тут же угасла, когда она узнала, что Эрика с губернатором нет.

Аманда с нетерпением думала, что не может больше оставаться в неведении. Наконец решение созрело. Позвав дворецкого, она победно улыбнулась ему.

— Том, пожалуйста, позови Пьера и скажи, чтобы закладывал карету. Сегодня вечером мы едем в Уильямсберг. Мои чемоданы будут готовы через час. Ты не видел Даниеллу?

— Видел. Она пошла в прачечную. Я пришлю ее к вам немедленно, леди Камерон.

Том, кажется, не одобрил ее намерения, но не мог остановить Аманду. Она лучезарно улыбнулась:

— Я ненадолго. Я только хочу узнав, где мой муж, может быть, там есть новости на этот счет.

Он кивнул, но, судя по всему, остался при своем мнении. Аманда тряхнула волосами. Именно ради свободы она вышла замуж, и никто не вправе ограничивать эту свободу.

— Спасибо, Том, — произнесла она весело и поспешила наверх паковать вещи.

Даниелла тоже не выказала особой радости, но Аманда и на нее не стала обращать внимания. Будет так приятно пожить в городском особняке, побродить по улицам, посетить магазины.

— И встретиться с твоим батюшкой! — остудила ее восторг Даниелла.

Аманда на секунду замерла, перестав поправлять корсет. Ее сердце упало. Нет. Она еще не обрела свободу. Она все еще боялась могущества отца, способного погубить Дэмьена и, ее саму.

— Ненавижу его! — прошептала она.

Даниелла не стала ее ругать. Она просто закрыла крышку походного сундука, отворила дверь и позвала Тома, чтобы тот помог снести вниз вещи.

Аманда подъехала к городскому дому, когда уже стемнело. Несмотря на свое удивление, Матильда приветствовала леди Камерон в ее доме, проводив в гостиную, пока приводили в порядок хозяйские комнаты.

— Город нынче сошел с ума, миледи. На каждом углу выступают ораторы, какую кофейню ни возьми, везде разговоры и споры.

— А что случилось? — спросила Аманда.

— Ну как же! Вернулись наши представители с Континентального конгресса. Теперь они создали ассоциацию. Мы больше не каждый сам по себе. Отныне мы должны строго соблюдать бойкот британских товаров, объединяться в группы бойкота. Будут созданы специальные комитеты, призванные следить за выполнением решений ассоциации.

Планируется даже отменить Дамфрийские скачки! Можете себе представить, каково это для добрых граждан Виргинии!

Было трудновато справиться с собой, но, перед экономкой своего мужа Аманда постаралась с осмотрительностью подбирать выражения.

— И к чему это приведет?

— Говорят, что губернатор вне себя от гнева, и это правда. С его-то буйным шотландским темпераментом! Он пока молчит, но вы знаете, что палата представителей распущена до весны. Я думаю, его крайне раздражает перспектива того, что депутаты выплеснут все свои мятежные идеи на улицы, и тогда не избежать уличных беспорядков.

Невысокая негритянка-горничная появилась в дверях и, поклонившись Аманде, сообщила, что ее комната готова. Усталая Аманда поднялась, решив хорошенько выспаться, а уж утром самой проверить, каковы настроения в городе.

— Слышно что-нибудь о лорде Камероне? — спросила она экономку.

— Ну конечно же! Вам больше не стоит беспокоиться, дитя, так как боевые действия закончились. Ваш муж проявил себя великолепно.

Сам водил своих людей в атаку и встречал этих красных дьяволов не моргнув глазом. Он возвращается домой по дороге, ведущей через Ричмонд. Так что скоро, несмотря на крюк, который ему приходится делать, он будет дома. К Рождеству.

Аманда лежала без сна уже более часа, а потом, вдруг разозлившись, села. Он не написал ей, что с ним все в порядке; единственное послание от него пришло еще с дороги. Слуги знают больше, чем она.

Кипя от гнева, Аманда ворочалась и крутилась в кровати, чувствуя, как жаркая злость бушует внутри. Но не гнев лишил ее сна. Ее распирало желание.

Не успела Аманда спуститься вниз утром, как услышала веселый голос леди Женевьевы Норман. Она напряглась, вспомнив о своей былой уверенности в том, что какое-то время Эрик и эта женщина были любовниками, но затем сочла за лучшее отогнать от себя эту мысль. Когда она спустилась в холл, Женевьева, великолепно выглядевшая в шелках и парче, тепло обняла ее.

— Замужество идет тебе, Мэнди, дорогая, хоть ты и украла нашего бесценного лорда Камерона. — Молодая женщина понизила голос:

— Отец сказал мне, что ты приехала вчера вечером. Пойдем прогуляемся по улицам, посмотрим, что происходит!

Движимая любопытством, Аманда в ответ обняла Женевьеву, удивляясь собственному ловкому притворству.

— Прекрасно, пойдем скорее.

— На Глостер-стрит открылась прелестная маленькая кофейня.

Зайдем туда и увидим занятное сборище.

— Я бы хотела посмотреть на… сборище, — согласилась Аманда, и они вышли на улицу.

Приятно было просто вернуться в Уильямсберг, почувствовать себя легко и свободно, разглядывать витрины и изучать моды, шляпки и драгоценности.

— Домотканое полотно — последний писк моды, — сказала Женевьева, морща носик.

Так оно и было.

Они остановились купить свежий выпуск «Виргиния газетт». В это время впереди началось какое-то замешательство. Аманда бросилась на женский крик и увидела толпу, собравшуюся на ступенях у дверей магазина. Какой-то мужчина вошел в лавку и начал выбрасывать на середину улицы одну за другой штуки полотна. Затем ногами стал втаптывать ткань в грязь и навоз на проезжей части— Остановите его! — закричала Аманда, бросившись вперед.

Она привыкла, что обычно люди расступаются перед ней, но на сей раз никто не шевельнулся. Возбужденная людская толпа, окружившая магазин, осталась неподвижной.

— Вы не сможете жить спокойно в нашем городе, миссис, пока продаете английские товары! — выкрикнул кто-то.

Владелица магазина отступила. Пробравшись сквозь толпу, Аманда гневно закричала:

— Это уничтожение частной собственности! Уличный самосуд!

Кое-кто обернулся с пристыженным видом. Но большинство смотрело на нее вызывающе.

— Дорогая моя девочка, комитеты следят за тем, чтобы все делалось согласно правилам ассоциации, поэтому подобные случаи имеют место. Меня лично это только радует!

Аманда, услышав знакомый голос, радостно обернулась, несмотря на смысл произнесенной фразы.

— Дэмьен! — воскликнула она. Обняв кузена, она, смеясь, отступила, чтобы получше его разглядеть. Он был, одет в костюм из оленьей кожи, какие носят жители западных графств, и выглядел очень провинциально. Вид у него был совсем больной. Она не могла представить, что ее кузен, так заботившийся всегда о своей внешности, может стать таким.

— Дэмьен! Ты вернулся цел и невредим!

— Как видишь. Небольшая ссадина на виске, а в остальном — полный порядок.

— О, Дэмьен! Бедняжка! А… а Эрик с тобой?

— Нет, извини, я… гм… выехал раньше, чем он. Эрик задержался по просьбе генерала Льюиса. Но он скоро будет здесь. — Улыбнувшись, Дэмьен поклонился спутнице Аманды:

— Леди Женевьева, очень приятно снова встретить вас.

Аманда ожидала, что Женевьева сейчас презрительно вздернет свой маленький подбородок, но та поступила совершенно иначе. Привстав на цыпочки, она взяла юношу за руки и, потянувшись, поцеловала в Щеку.

— Дэмьен, вы снова с нами. Слава Богу! Мы собирались зайти в кофейню. Не присоединитесь к нам?

— Я не посмею оставить такую лоялистку, как Аманда, одну на улице, а то, боюсь, она попадет в какую-нибудь переделку.

— Переделку! Эти люди ведут себя как последний сброд! И еще так кичатся тем, что они виргинцы, потомки свободных предпринимателей, хотя на деле не кто иные, как кучка отребьев общества и религиозных фанатиков.

Дэмьен рассмеялся:

— Это правда, дорогая, мы, виргинцы, держим нос по ветру. Но нынче пахнет восстанием, и это факт. Пойдемте все-таки выпьем кофе.

Он подхватил обеих дам под руки, и они поспешили вниз по улице к кофейне. Заведение было заполнено посетителями, но расторопный хозяин быстро очутился перед новыми гостями, готовый услужить. Едва он принес им чашечки с дымящимся кофе и свежие утренние пирожные, вокруг завязался оживленный разговор. Какой-то молодой человек — наверное, студент из колледжа Вильгельма и Марии — начал красноречиво развивать тему несправедливого отношения к колониям:

— Мы, видит Бог, свободные англичане! Мы имеем все права свободных англичан и не позволим парламенту забирать наших людей в Англию, чтобы судить там за измену или другие преступления!

— Верно, верно! — раздались бурные крики.

Аманда почувствовала, как ее охватил озноб.

— Можно подумать, что мы в состоянии войны! — прошептала она.

Ей не понравился взгляд, который кинул на нее Дэмьен. Он извинился и заговорил с какими-то людьми у них за спиной. Рослый детина из мебельного магазина подошел к Аманде, нервно теребя свою шляпу.

— Вы леди Камерон, я не ошибся?

— Да, это я.

— Я только хотел сказать вам, что воевал под началом вашего мужа при Пойнт-Плезанте. Никогда еще не приходилось мне служить с таким прекрасным командиром и отважным человеком. Я буду рад служить ему, когда бы ни потребовалось.

— Благодарю вас, — пролепетала Аманда и тут же взволнованно обратилась к нему:

— Вы можете рассказать мне, что-нибудь еще о муже?

В кофейне повисло странное молчание, и казалось, все посетители повернули головы к Аманде. Молодой человек, призывавший к неповиновению, поднял чашку и воскликнул:

— Да это леди Камерон! Тост за супругу нашего героя! Мадам, вам следовало бы быть там… хотя Нет, Не следовало, так как кровь там текла ручьем.

Внезапно все захотели поговорить с ней. Многие из мужчин участвовали в индейской кампании лорда Данмора. Один юноша красочно описал поведение ее мужа в бою:

— Клянусь, один из этих шауни ка-ак прыгнет на него и сбил с коня! Я уж было совсем уверился, что наш лорд Камерон последний раз в своей жизни смотрел на это небо, но вдруг он сбросил дикаря и, Бог не даст соврать, прирезал беднягу быстрее, чем чихнула бы корова А потом в мгновение ока очутился на ногах, без мушкета, бился с дикарями врукопашную и успевал отдавать приказы, даже стоя по колено в крови павших товарищей. Он, правда, не разрешил нам снимать скальпы, а когда мы двинулись на север, запретил убивать индейских детей, несмотря на то что мы пытались доказать ему, что из маленьких бестий потом вырастут взрослые воины.

Аманда улыбнулась:

— У моего мужа много родственников среди индейцев-паманки.

Очевидно, это повлияло на его решение.

— Может, и так Как дела его сиятельства?

Она напряглась, но сумела сохранить на лице улыбку.

— Полагаю, у него все в порядке.

— Ах да, нет писем, но думаю, вы уже на днях получите известия от мужа.

За нее вновь подняли тост Женевьеве, кажется, очень нравилось все это. Ее глаза блестели, она восторженно хлопала в ладоши Аманда ужасно хотела узнать новости об Эрике, но, выяснив, что, несмотря на все кровавые битвы, он жив и здоров, забыла о своих переживаниях и страшно разозлилась Она перестала слушать окружающих, а тем временем Женевьева продолжала кокетничать, смеяться и болтать с мужчинами. Неожиданно Аманда услышала приглушенные голоса мужчин за спиной — и среди них голос Дэмьена.

— Мне удалось. — ;, партия в сто штук… отличные французские ружья, которые я сторговал у одного делавара вскоре после Пойнт-Плезанта Затем Дэмьен понизил голос. Начался спор по поводу цены. Подслушивая, Аманда почувствовала, что у нее загорелось лицо.

— Отлично. Мы спрячем их на складе в Джонсборо, как только стемнеет. Место это заброшенное. Если возникнут проблемы, то ни у кого не конфискуют собственность и никому не будет грозить опасность отправки в Англию.

«Дэмьен!» — хотелось крикнуть Аманде. Наде сказать ему, что Данмор знает о его занятиях контрабандой оружия. Может быть, тогда он прекратит свои глупые и опасные затеи. Она резко встала, удивив Женевьеву.

— Я хочу уйти! Простите…

Проскочив сквозь толпу, окружившую их, Аманда поспешно выбежала на улицу и двинулась к дому. Дэмьен нагнал ее.

— Аманда…

— Дэмьен! Ты идиот!

Он стиснул челюсти.

— Послушай, кузина, это ты глупишь! — произнес он с раздражением. — Вся Америка вооружается…

— Да, но не ведет предательскую деятельность!

— А что предательского в моих делах? Желание защитить себя?

— Они за тобой следят, Дэмьен!

Он отшатнулся от нее:

— Кто?

Она не ответила, потому что рядом вдруг возникла беззаботно смеющаяся Женевьева.

— Хороши друзья! Оставили меня на растерзание толпе!

— Что вы, Женевьева! — Дэмьен низко склонился над ее рукой. — Сочту своим главным долгом и величайшим удовольствием проводить вас обеих домой.

Они прошли сначала к особняку Камеронов. Аманда поцеловала Дэмьена и бросила на него выразительный взгляд, полагая, что он вернется.

Но он не вернулся, даже когда на город спустился вечер. Обеспокоенная, она сошла вниз. Затем попыталась читать и, взяв книгу наугад, увидела, что это та самая монография по ботанике, которую Эрик давал Дэмьену летом. У нее вырвался негромкий вскрик, когда из книги выпал маленький листок. Она долго рассматривала его, сначала решив, что это просто схема посадки самшитовых кустов. Но на листке виднелись какие-то загадочные символы. И тут кровь отлила от лица Аманды: она поняла, что одни символы означают денежные суммы, а другие — порох и оружие.

Она упала в кресло дрожа. Эрик был изменником, в этом не оставалось ни малейшего сомнения. Он был вовлечен в заговор гораздо серьезнее, чем она когда-либо подозревала.

Карта была как раз тем доказательством, найти которое требовал ее отец.

Девушка взяла ее и задумчиво поднялась к себе. В спальне она засунула карту на дно одной из шкатулок с драгоценностями. Затем спустилась вниз, поставила книгу обратно на полку и, вернувшись в свою комнату, легла, свернувшись калачиком под одеялом.

Два дня спустя в особняк пожаловал ее отец. Она сидела в гостиной, листая подшивку «Виргиния газетт» и пытаясь уяснить, как разворачивались события после Континентального конгресса. Читая между строк, она убедилась, что губернатору Данмору надо благодарить Бога за то, что он распустил парламент Виргинии, поскольку депутаты вернулись домой, наполненные духом неповиновения. Даст Бог, они успеют немного выпустить пар, прежде чем соберутся на первое заседание весной. Новости пугали Аманду.

Она глотнула ежевичного чая, поморщилась было, но затем поняла, что его вкус кажется ей теперь не таким ужасным.

В этот момент явился лорд Стирлинг.

Даниелла открыла дверь. Аманда из гостиной услышала, как он вошел, и поднялась, намереваясь выйти в холл, чтобы встретить его.

Но он не дал ей такой возможности, ворвавшись в гостиную как шторм.

За ним вошла Даниелла, робко объявившая о его прибытии.

— Уйди, я буду говорить с дочерью наедине! — бросил Найджел.

Они не виделись уже довольно давно, но не стали делать вид, что рады этой встрече. Аманда смотрела на отца с нескрываемой враждебностью.

— Доброе утро, папа. Если ты явился за моим мужем — предполагаемым изменником, — то он еще не вернулся с западного фронта, где сражался за губернатора. — Она любезно улыбнулась. — Выпьешь чаю, отец? Или чего-нибудь покрепче? Скажи, чем я обязана… удовольствию видеть тебя?

— Дэмьену Розвеллу, — бесстрастно ответил Стирлинг, бросая свою треуголку на диван. Подойдя к камину, чтобы согреть руки, он обернулся и улыбнулся ей в лицо; — Ага, куда подевалось твое Высокомерие, девчонка?

Аманда поняла, что побледнела. Подняв голову, она смерила отца холодным взглядом.

— Вы не посмеете арестовать его в нынешних условиях. Вся колония возьмется за оружие. Если же его повезут на суд в Англию…

— А если он просто исчезнет однажды ночью, будет лучше?

— Данмор никогда не пойдет на такое.

— Ошибаешься. Данмор — человек нервный, особенно теперь, когда Пейтон Рандолф повсюду кричит о законах природы и требует выборов в виргинский конклав. Ну кто заметит исчезновение молодого шустрого парня? — Лорд Стирлинг перестал изображать улыбку и уставился на нее жестким взглядом. — Я с легкостью расправлюсь с ним сам. Я убивал и раньше, девчонка, не сомневайся. И убью еще раз, если потребуется. Это мой путь к королевской милости, и я ее добьюсь.

Холод сковал Аманду, ей захотелось подойти к огню, чтобы почувствовать хоть толику тепла. Но у камина стоял Найджел Стирлинг, а она ни за что не смогла бы сейчас приблизиться к нему хотя бы на шаг.

— Мой муж убьет тебя!

— Вот как! Ты, значит, предала Англию и переметнулась на сторону этого сброда?!

— Я верна короне.

— Тогда докажи это — или, клянусь, Дэмьен Розвелл не доживет до утра Так или иначе, леди, я позабочусь, чтобы он умер. И не обольщайся нынешней обстановкой в колонии. Одна быстрая и решительная акция Лондона — и этот мятеж будет подавлен в зародыше Аманда молчала, глядя на него. Она ему поверила. Он мог убить Дэмьена или захватить и сделать так, чтобы его отправили в Ньюгейтскую тюрьму. Пусть это противозаконно, но у отца достаточно влияния, чтобы выполнить свою угрозу.

Найджел шагнул к ней.

— Не приближайся! — предупредила она, и отец остановился, в очередной раз улыбнувшись.

— Докажи! Если ты так предана короне, послужи ей!

Она лихорадочно соображала, сердце провалилось куда-то вниз.

Вспомнив разговор в кофейне, Аманда подумала, что, наверное, сможет спасти Дэмьена, на деле послужить, короне и в то же время не подвергнуть при этом риску ничью молодую жизнь — Существует склад оружия, — выпалила она.

Глаза Стирлинга засверкали от удовольствия.

— Где?

— У… у реки. На складе в Джонсборо.

Стирлинг улыбнулся и взял свою шляпу.

— Если ты сказала правду, девчонка, то, значит, подарила себе Рождество Прощай, дочь.

Он ушел. А Аманда еще бесконечно долго не могла пошевельнуться. Ей было так холодно, что даже жар огня не смог бы согреть ее сейчас. Она не ощущала, что только что помогла Англии. Она чувствовала себя так, словно предала не только патриотов…

Но и Эрика.

Пройдя через комнату к графину с бренди, она налила почти полный бокал и быстро выпила. Налила еще, выпила и только тогда почувствовала хоть какое-то подобие живительного тепла.

Но всю ночь ей снились юноши из кофейни. Они шеренгой надвигались на нее, выставив вперед мушкеты, глаза горели обвиняющим огнем, лица застыли словно маски. Они приближались, а она отступала, заходясь в беззвучном крике. Но вот они остановились и расступились, чтобы дать дорогу новому человеку. Она услышала уверенные шаги И увидела его лицо. Это было лицо Эрика, такое же холодное, как зимний ветер, без следа любви или сочувствия. Словно блестящая сталь, его глаза вонзились в нее, затем он протянул руку и его пальцы сомкнулись у нее на…

Вскинувшись, Аманда закричала, настолько реальной была картинка сна. И тут же поняла, что это не сон, что она борется с живым мужчиной, что это Эрик склонился над ней. Он настоящий, из плоти и крови, и с любопытством смотрит на нее сверкающими серебристыми глазами, и на губах его играет улыбка.

— Тес! Боже, леди, что за встреча! Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до тебя, я мечтал об этом всю нашу долгую разлуку, а ты шарахаешься от меня, как от чудовища.

Она замерла; страх постепенно отпускал ее, но до конца не исчез и, наверное, останется с ней навсегда.

— Эрик! — задохнулась она. И, протянув руку, тронула его лицо.

Его волосы были влажными, он лежал на ней обнаженный, и Аманда догадалась, что, приехав, он обнаружил, что она спит, принял где-то в другой комнате ванну и вернулся обратно. Нет, он ей не снится, и взгляд его отнюдь не холодный и не презрительный Его глаза возбужденно блестели, тело пылало, он весь дрожал от едва сдерживаемого желания. Облизнув губы, она посмотрела на него и, забыв о своей злости, забыв обо всем, закричала:

— Эрик!

Схватив обеими руками его чисто выбритое лицо, она притянула его к себе и едва не потеряла сознание, ощутив нетерпеливый жар его поцелуя. Оторвавшись наконец от его губ, она попыталась что-нибудь сказать, напомнить о своей обиде и этим постараться задвинуть поглубже собственные страхи.

— Ты не писал!

— У меня было мало времени.

— Я беспокоилась…

— Неужели? — Он помолчал, глядя на нее сверху блестящими глазами, и изогнул бровь, отчего резкие черты его лица стали походить на маску сатира. Затем склонился к ней совсем близко и прошептал с жарким желанием прямо в губы:

— Прости мне эту ночь, ибо я больше не могу выносить того, что мы не вместе!

Его руки рванули ее ночную рубашку, шелк затрещал, и Аманда почувствовала завораживающую сладость прикосновения его тела к своему. Его руки и губы были везде. Они двигались с буйной страстностью, нетерпеливой устремленностью. Она нежно застонала, почувствовав, как ее тело заряжается его теплом, оживает, требуя новых ласк, как внутри разгорается костер желания. Она выгнулась навстречу его губам, запустила пальцы ему в волосы и задохнулась, затрепетав, когда почувствовала, как его пальцы проникли между ее бедер и с беспощадной точностью обнаружили крошечный бугорок высшего наслаждения.

За лаской и поглаживанием рукой последовала решительная и одновременно нежная атака его языка, пившего нектар ее тела до тех пор, пока Аманда не прижалась к нему всем телом, моля в забвении сама не зная о чем. И тут же его сильные руки приподняли Аманду, и, смотря ей в глаза, он вошел в нее с таким бурным неистовством, что ее словно обожгло изнутри, пронзило насквозь, и она воспламенилась вместе с ним. Не отрывая глаз от ее лица, он вновь и вновь проникал в нее, и всхлипы сладчайшего, безумного наслаждения начали вырываться из ее груди. Он крепко держал ее в объятиях, и они неслись сквозь ночь и звезды, а бурный пульс страсти рождал в них нескончаемое блаженство.

Глава 11

Эти последние недели перед Рождеством стали самым счастливым временем в жизни Аманды, вернее, могли бы стать, если бы не очевидность нависшей над ними угрозы. Первые дни после возвращения мужа Аманда с тревогой ждала, что вот-вот что-нибудь случится. Но в Виргинии все оставалось спокойно.

В конце месяца выпал снег, и Эрик посчитал, что им пора ехать домой. Аманда была рада отъезду, она соскучилась по Камерон-Холлу.

Его обитатели устроили своим хозяевам теплую встречу. Даниелла, приехавшая раньше, поджидала их на крыльце вместе с Жаком Биссе. Том спустился по ступенькам, поднеся им серебряный поднос с заздравными кубками. Рядом стоял Кэссиди, готовый выполнить любое распоряжение. Чуть поодаль выстроились Маргарет, повар и Другие слуги, и когда Пьер открыл дверцу кареты, дружный хор голосов приветствовал молодых супругов. Аманда сделала большой глоток подогретого сладкого вина, поэтому, когда они с мужем уселись за обеденный стол, на губах ее играла улыбка и вела она себя мило и непринужденно.

После ужина Эрик выхватил жену из кресла, не обращая внимания на слуг, которые поспешили незаметно удалиться, и торжественно понес ее наверх, в спальню. А она, обняв мужа за шею, смотрела на него завораживающими сияющими глазами. Войдя в их комнату, Эрик усадил ее на кровать, которую они делили, и, встав На колени, снял с Аманды черные атласные туфельки. Он неожиданно поднял голову, и в этот момент заметил в ее глазах выражение, которого раньше не видел.

Как будто странные тени, порожденные лунным светом, опустились на них. Он, почему-то вздрогнул. Она вышла за него замуж вынужденно; они никогда не говорили друг другу слов любви, хотя не раз шептали страстные признания в моменты близости.

Она протянула руку и коснулась его лица с печальной улыбкой на губах.

— Что случилось?

Он покачал головой, все еще вглядываясь в ее лицо, затем провел пальцами по отделанному мехом корсажу! Сладкий влекущий аромат ее тела словно окутал его с ласковой нежностью. Аманда подалась к Эрику, и он прижался к ее груди щекой, затем вновь посмотрел ей в лицо:

— Я просто думаю, леди, всегда ли вы будете столь нежной, ласковой и любящей?

— Всегда, — шепнула она, взъерошив его волосы и прижимаясь крепче к нему.

Он встал вместе с ней и потянул вниз все великолепие ее наряда: бархат, меха, кружева и шелк. Платье упало с плеч девушки, обнажив ПО пояс ее совершенную фигуру, и по прекрасному совершенству ее наготы свободно и буйно рассыпались волосы. Он припал к ее губам и удивился странной лихорадочной дрожи, охватившей его этой ночью.

— Ты поймала меня в волшебную паутину, Аманда. Паутину из шелка и стали, мягкую и в то же время крепкую. Одно твое слово, и я с радостью пожертвую жизнью; за одно лишь прикосновение ко мне твоих пальчиков, любимая, я могу сдвинуть горы. Леди, я ваш навсегда!

— Я буду любить вас искренне и нежно всю жизнь, милорд.

Он провел указательным пальцем по ее щеке, затем обвел линию губ.

— Не предавай свое сердце, Аманда. Это самый страшный грех в жизни.

Она раскрыла губы, чтобы возразить, но в этот момент Эрик схватил ее властно и со страстью. И туман рассеялся, и пугающая реальность разбуженных чувств вернулась к Аманде. Он брал ее грубовато, но в то же время оставался нежным любовником. Никакие другие руки не могли так трогать женщину, как эти, никакие другие пальцы не могли так нежно гладить и касаться самых сокровенных мест на ее теле. Ничей другой шепот не ласкал так ее слух, ничьи губы не покрывали всю ее поцелуями, столь настойчиво пробуждающими чувственность. Они оседлали ветер, и ветер танцевал с ними, подводя их к одному пику наслаждения за другим, пока она не пресытилась блаженством и не заснула.

…Утром Аманда обнаружила Эрика сидящим за маленьким столиком в их комнате, пьющим кофе и читающим последний номер «Виргиния газетт». Он был уже полностью одет в обычный костюм, состоящий из темно-синих бриджей, белой рубашки без кружев и оборок, сюртука и высоких сапог. Его плащ лежал на кресле у двери. Аманда догадалась: он собрался объезжать свои владения.

Эрик почувствовал, что она не спит, и улыбнулся, хотя глаза его остались хмурыми. Аманда улыбнулась в ответ, поднялась и, завернувшись в простыню, подошла и встала за спиной мужа.

Он отпил глоток кофе и показал ей статью в газете. «Моряки Данмора захватили склад на побережье. В Джонсборо обнаружено различное французское оружие».

Аманда порадовалась, что стоит у него за спиной. Расширившиеся от страха и огорчения глаза могли бы выдать ее. Она не могла говорить.

Но муж и не подозревал ее. Он лишь покачал головой.

— По крайней мере никто не убит и не ранен. Неизвестно, откуда взялось это оружие — место там заброшенное. Слава Богу! Я смертельно устал наблюдать, как гибнут люди. — Он поставил чашку, поднялся и рассеянно поцеловал ее. — Я уезжаю. Может быть, ты прокатишься с нами верхом завтра?

Она кивнула, все еще не в состоянии говорить. Он вновь посмотрел на нее.

— У тебя видь нет причин для того, чтобы не садиться в седло?

— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду, — удалось ей выдавить из себя.

Эрик внимательно осмотрел ее с головы до пят.

— Я имею в виду, — мягко произнес он, — что пока нет признаков того, что у нас появится ребенок?

— О! — вздохнула Аманда с облегчением и, покраснев, отрицательно покачала головой.

Он еще раз поцеловал ее и, отвернувшись, взял с кресла свою треуголку. Но вдруг повернулся и, лукаво усмехнувшись, обнял ее и нежно поцеловал, вложив в поцелуй удивительную интимность и жар чувств, которые когда-то впервые пробудили в ней волнение желания.

У Аманды ослабели колени, сердце застучало в груди, а страх и беспокойство сразу куда-то улетучились. Она прижалась к мужу и, когда он отнял губы от ее губ, встретила его взгляд ослепительной улыбкой, полной нежности.

— Я почти готов забыть о сегодняшних делах, — сказал Эрик.

— Впереди всегда есть ночь.

— Жаль упускать прекрасный момент!

— Милорд, разве посмею я спорить с вами?

Он начал смеяться, и Аманда не знала, как далеко заведет их этот захватывающий дыхание диалог, когда раздался осторожный стук в дверь и Эрик с сожалением оторвался от жены.

На следующий день они поехали вместе. Им пришлось пробираться сквозь глубокий снег на полях, мерзнуть под пронизывающим ветром, двигаясь вдоль реки. Зима вошла в полную силу, но, несмотря на мороз и непогоду, Аманда чувствовала себя прекрасно. Ей нравились домики арендаторов с их соломенными крышами, глинобитными стенами, с кухнями, в которых обычно размещались домашние очаги и ручные мельницы. Но прежде всего в этих домиках царили тепло и смех, звенели детские голоса. Жак сопровождал их повсюду, куда бы они ни направились. Этот мужчина казался Аманде все более занятным. Он был удивительно красив, с тонкими чертами лица и темными глазами, опушенными длинными ресницами. Истинный француз в поведении и манере одеваться, он все же оставался акадийцем и с подозрением относился к англичанам и французам, отвернувшимся от его народа.

Аманда видела, что он тоже наблюдает за ней, но это ее не раздражало. От его взгляда ей становилось тепло.

Наступило Рождество. Была отслужена праздничная служба, и началось торжество, на которое все собрались в Камерон-Холле. С дверей свисали веточки омелы, весь дом украшали букеты из падуба, венки и ленты. Потрескивая дровами, ярко пылали камины, музыканты наигрывали старые мелодии, пришедшие из Англии, и более живые колониальные напевы. Лорд и леди принимали участие в каждой забаве. Аманда танцевала с безукоризненно одетым Томом, с маленьким кругленьким поваром, застенчивым и смущающимся грумом. Она смеялась, радостно ловя одобрительные взгляды мужа из другого конца комнаты, когда вдруг раздался стук в дверь. Эрик, перегнувшись через перила балюстрады, остановил Тома и Кэссиди и сам пошел открывать. Отворив дверь, он отступил, пропуская новых гостей.

— Так-так! — загрохотал голос ее отца. — Вот и дочь!

В холл вошли Найджел Стирлинг, лорд Гастингс и лорд Тэрритон, герцог Оуэнфилдский, со своей новоиспеченной супругой.

Музыка прекратилась, слуги перестали смеяться; в зале повисла странная тишина.

— Здравствуй, папа, — холодно приветствовала отца Аманда. Ее пальцы дрожали. Разве могла она забыть про захваченное оружие, про то, что лгала человеку, которого полюбила. Боже праведный! Ну почему он явился именно в этот день?

Но было поздно сетовать: Найджел был уже рядом, пожимая ей руки, щекоча щеку равнодушным поцелуем. Том моментально оказался подле, приняв пальто и шляпы гостей. Аманда поприветствовала лорда Гастингса, Роберта с его герцогиней и быстро предложила всем пройти в обеденный зал, где еще жарко горел огонь и на столах стояла горячая праздничная еда. Аманда заметила, что Эрик пристально смотрит на нее, и ей захотелось прочитать его мысли.

Когда она повела, гостей в столовую, сзади послышалась какая-то возня. Удивленная, Аманда обернулась. К своему потрясению, она увидела, что Эрик обхватил руками Жака Биссе и удерживает сильного француза, пытающегося вырваться. Несмотря на напряженную борьбу, Эрик улыбался:

— Иди, любимая, я сейчас вас догоню.

— Но, Эрик…

— Наши гости, Аманда.

Смущенная увиденным, она тем не менее поспешила вперед, чтобы проводить новых гостей в столовую. Закрывая дверь, она успела увидеть, как Даниелла подбежала к человеку, которого называла своим братом, и что-то быстро начала говорить ему. Аманда не смогла уловить смысл слов. Вздохнув, она отвернулась и оказалась лицом к лицу с вновь прибывшими. Отец изучал ее своими испытующими глазками, лорд Гастингс, как обычно, смотрел масленым взглядом, Роберт с откровенной похотью, а бедная герцогиня уставилась на нее своим покорным и словно постоянно испуганным оленьим взглядом.

— Энни, ты должна попробовать наш рождественский грог! — весело произнесла Аманда. — И всем вам стоит его отведать. Папа, я знаю, что ты предпочитаешь другое, но это бесподобная смесь, в которой чувствуется и виски. — Она не ждала ответов, а играла роль радушной хозяйки, разливая грог по бокалам из серебряного кувшина, стоявшего на маленькой масляной горелке, постоянно горевшей, чтобы сохранить содержимое горячим. В каждый бокал она положила по палочке корицы. Через пару минут в комнате появился Эрик, чуть заметно растрепанный после странной схватки в коридоре.

— Добро пожаловать, — приветствовал он новых гостей и взял руку Энни изысканным жестом виргинского аристократа. Поцеловав ее пальцы, он улыбнулся молодой женщине — гораздо более ласково, чем улыбался Аманде. И она тут же поняла, что ему просто очень жаль эту кроткую женщину, чьим мужем стал Роберт. — Герцогиня, для меня большое удовольствие видеть вас здесь. Сожалею, что пропустил вашу свадьбу. Насколько я понимаю, это было выдающееся событие. — « Его глаза сверкнули. — Скажите, правильно ли я чувствую в вас что-то особенное?

— Точно. — Роберту хватило такта подойти к жене, обнять за плечи и притянуть к себе. — Мы ожидаем первого ребенка.

— О! Как чудесно! — воскликнула Аманда, поднимая бокал за эту пару. — Тост за вас обоих и за здорового, счастливого малыша!

— От души присоединяюсь! — поддержал жену Эрик. — За здорового, счастливого малыша. Прощу, леди, согрейтесь у огня.

Эрик был бесподобно предупредителен с Энни и своей непринужденностью и теплотой заставил ее почувствовать себя как дома.

Но непринужденный разговор довольно быстро закончился. Найджел Стирлинг вспомнил о планах созыва тайного совещания — конвента.

— Наступает время, когда каждый должен будет определиться!

Либо он останется слугой короля, либо станет его врагом.

Эрик отмахнулся, но Аманда заметила в его глазах напряженный блеск. Она знала, что в таком состоянии его следует опасаться, но сомневалась, что ее отец увидел или почувствовал угрозу.

— Найджел, я совсем недавно вернулся со службы по призыву Данмора, — заявил Эрик. — Я воевал с индейцами, пока политики занимались спорами. Почему же вы все это мне говорите?

— Потому что, сэр, вам должна быть ненавистна эта возня! Вы, с вашей силой, авторитетом и влиянием, должны бы бороться против горячих голов, а не поддерживать их!

— Или возглавлять! — резко бросил Роберт.

Вскочив, Аманда подбежала и встала между мужчинами.

— Я этого не допущу! — заявила она, вздернув подбородок. — Это мой дом, и сейчас Рождество. Каждый должен либо вести себя как следует в праздник, либо уехать. Здесь не таверна, чтобы позволять себе подобное поведение! Всем ясно? Найджел, ты мой отец, и поэтому я рада твоему присутствию, но при условии, что ты не будешь сеять раздоры.

Повисло долгое молчание. Аманда почувствовала, что Эрик смотрит на нее, постепенно остывая.

— Аманда… — начал лорд Стирлинг.

Эрик шагнул вперед.

— Вы слышали, что сказала моя жена? Сейчас Рождество, и мы счастливы видеть вас у нас в гостях. Но пусть в этом доме царит дух Рождества. Пойдемте, леди Энни, я слышу, заиграли медленную мелодию. Если ваш супруг позволит, я с удовольствием и с осторожностью станцую с вами.

Роберт рассеянно кивнул. Не успел Эрик увести Энни на место, отведенное для танцев, как он обвил руки вокруг талии Аманды и крепко прижал ее к себе. Слишком крепко. Стараясь не обращать внимания на своего партнера, Аманда танцевала, полностью сосредоточившись на музыке и па танца.

Чудесно пела скрипка, ее жалобные звуки в сопровождении флейты и арфы сплетались в чарующую мелодию, которая могла бы быть такой… если бы она не чувствовала на себе руки Роберта.

— Замужество идет тебе, Аманда. Ты стала еще красивее.

— Спасибо. И поздравляю. Ты скоро станешь отцом.

— А ты еще не зачала? Скажи, ты хотя бы спишь с этой скотиной?

— С величайшим удовольствием, — сладко пропела она. И почувствовала, как его руки до боли сжали ее пальцы.

— Ты лжешь! — заявил он.

— Нет лучшего любовника для женщины, чем он.

— Ты все еще не простила… Но ты все равно меня любишь!

Предупреждаю, скоро придет время, когда ты прибежишь ко мне.

— О! В самом деле?

— Очень скоро в этот город войдут британские солдаты, и людей, подобных твоему мужу, сметет волна возмездия.

Она хотела ответить ему какой-нибудь ужасной резкостью, но не успела: ее отец тронул Роберта за плечо, и тот, состроив раздраженную гримасу, был вынужден выпустить девушку из рук. Удовольствия от смены партнера она не испытала, но выбора не было.

— Ты хорошо поработала, дочь, — мягко произнес отец. Ее сердце тревожно екнуло. — Оружие было спрятано там, где ты указала.

— Значит, мы в расчете.

— Нет такого понятия «в расчете». Ты будешь служить мне, когда я этого потребую.

— Ты глуп, отец. Это не так-то легко! Ты все еще ничего не понимаешь? В Бостоне выписано море разрешений на арест, но ни одно не исполнено. Люди отвергают тот хаос, который вы несете.

Найджел улыбнулся:

— Не забудь, дочь, я никогда не угрожаю попусту. Когда потребуется, ты будешь выполнять мою волю.

Он остановился, передав ее лорду Гастингсу. Совершенно разбитая после отцовских слов, Аманда попыталась улыбнуться старику и собралась с силами, чтобы вытерпеть его близость. Она была уверена, что тот пускает слюни, косясь на ее грудь, и к тому времени когда музыка наконец стихла и танец закончился, она была готова зарыдать и убежать отсюда куда глаза глядят прямо по снегу. Извинившись, Аманда выскользнула наружу через заднее крыльцо: ей необходимо было глотнуть свежего воздуха, пусть и студено-холодного.

Ночной ветер дохнул ей в лицо. Она сгребла снег с перил и стала прикладывать его к щекам и открытой груди. Потом, поежившись, задумчиво уставилась вдаль. День заканчивался, превратившись в серые, унылые сумерки. А еще совсем недавно был ярким, сверкающим Рождеством.

— Аманда!

Вздрогнув, она обернулась. Эрик тоже вышел на крыльцо. На нем была всего лишь шелковая рубашка, но он, казалось, не замечал холода. Ветер растрепал ему волосы, темная прядь упала на лоб. Подойдя ближе, он обнял жену.

— Что происходит?

— О чем ты? — спросила Аманда.

— Зачем он приехал?

— Отец? Потому что сегодня Рождество.

Он продолжал вглядываться в ее глаза, и по мере того как пауза затягивалась, кусачий мороз, казалось, проникал в нее все глубже, сковывая холодом сердце. Сейчас было самое время. Нужно обвить его шею руками и признаться во всем.

Но она не могла. Прежде всего она не могла не думать об Англии.

Предать свою веру было выше ее сил.

И еще был Дэмьен. Она не могла рисковать его жизнью Аманда облизнула губы и в отчаянии подумала: что же будет, если дело дойдет до войны? Она жена Эрика Камерона, и у нее нет сомнений в том, что ради своих убеждений он готов пожертвовать всем Пожертвует ли он ею с такой же легкостью? А она сама? Пусть она не смеет пока произнести это вслух, но она по-настоящему любит его Глубоко и гораздо более сильно, чем могла бы себе когда-нибудь представить.

От этого ей стало страшно.

— Он приехал, — прошептала она, — чтобы досадить мне.

Руки Эрика, обнимавшие ее, напряглись, — А Тарритон?

— Роберт? — вздрогнув, переспросила она.

— Я видел, с каким жаром и страстью ты разговаривала с ни».

Скажи, это был гнев или что-то иное?

— Только гнев, клянусь!

— Видит Бог, как я хочу поверить тебе…

Она отшатнулась, ненавидя его в этот момент.

— Ты никогда не притворялась, что любишь меня, — напомнил Эрик Он все надвигался на нее и казался сейчас чужим и незнакомым Схватив за руку, он вновь притянул жену к себе.

— Он женатый человек и готовится стать отцом! — выдохнула Аманда.

— А ты замужняя женщина.

— Как ты мог подумать… — начала она, но затем оборвала себя гневным возгласом и бросилась обратно в дом.

Вечеринка угасала. Слуги торопливо собирали стаканы, подносы и серебряные кубки, из которых еще совсем недавно пили рождественские напитки Аманда думала, что отец и остальные останутся, но те отказались. Вскоре гости распрощались, объяснив, что хотят вернуться в Уильямсберг засветло.

Эрик тихо вошел в дом вслед за Амандой. Он сердечно пожелал отъезжающим счастливого пути, вел себя как истинный лорд — хозяин своего замка.

Аманда укрылась от мужа в спальне. Надев теплую фланелевую рубашку, она рассерженно уселась перед трюмо и принялась расчесывать волосы.

Несколько минут спустя Дверь распахнулась. Эрик, который явно выпил больше обычного, немного постоял на пороге, затем вошел и рухнул на кровать. Сбросив башмаки, сюртук и рубашку, он оставил их валяться там, куда они упали Аманда чувствовала на себе его взгляд.

Он смотрел на нее неотрывно, как она ни старалась его не замечать.

— Так почему же, дорогая жена, нам никак не удается зачать ребенка?

Расческа замерла в руке Аманды при этом тягостном вопросе.

После небольшой паузы она снова принялась расчесывать свою темно-рыжую гриву.

— Это ведомо только Богу, но не мне.

Он вскочил на ноги и подошел к ней сзади. Взяв щетку из ее пальцев, он сам начал расчесывать ей волосы. Мягкие локоны теплой волной касались его обнаженной груди. Аманда сидела смирно, сжавшись в комок в ожидании.

— Ты ничего не делаешь, чтобы предотвратить беременность? — наконец спросил он.

— Конечно, нет! — задрожала ома от возмущения И тут же вскочила, развернувшись:

— Как ты только мог предположить такое!

Это ведь ты, ты женился, а потом уехал, оставив меня одну!

— Аманда .

— Нет!

— Да, — просто сказал он, привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

Его тихий смех защекотал кожу ее щеки — Может быть, после этой ночи ты будешь лучше понимать меня, — прошептал он. — Гнев, страсть, любовь и боль. Иногда они настолько сливаются друг с другом, что становятся невыносимой пыткой. Я хотел тебя, когда ты была в гневе, хотел, когда ты откровенно пренебрегала мной, иногда думая, что я глупец, а иногда презирая себя за слабость. Такова мужская натура.

Она прижалась к нему, обрадовавшись, что он не посмеялся над ней. Эрик негромко вздохнул, его дыхание всколыхнуло ее волосы.

— Если бы мир мог остаться таким навсегда…

Отзвук его слов растаял в ночном воздухе. Впервые с тех пор как Аманда вернулась домой, она виновато вспомнила о карте, которую спрятала на дно одной из своих шкатулок с драгоценностями. Она вздрогнула, и Эрик обнял жену крепче.

— Ты озябла?

— Нет, — солгала она. Но на самом деле ей стало холодно как никогда. Даже в его объятиях?

Она решила поговорить о чем-нибудь другом, уйти от опасной темы.

— Что стряслось сегодня с Жаком? Ты так и не рассказал мне, что это был за странный инцидент.

— Видишь ли, он хотел убить твоего отца. Я остановил его.

Аманда так и вскинулась, думая, что он дурачит ее. Вглядевшись в темноте в его привлекательные черты, она заметила, что он хотя и улыбается, но говорит совершенно серьезно. Отблески пламени плясали на его бронзовой мускулистой груди, освещали закинутые за голову руки.

— Почему он хотел убить моего отца?

— Кто знает… Или, может, все знают, — произнес он тихо.

Протянув руку, Эрик нежно погладил жену по щеке. — Порой мне самому хочется его прикончить. Он весьма неприятный человек.

Аманда покраснела, и ее ресницы затрепетали. Эрик потянулся к ней и вновь увлек ее в теплое кольцо своих рук.

— Ты не в ответе за своего отца, — вскользь заметил он, закрывая тему!

— Ты не наказал Жака?

— Наказал Жака? Конечно, нет. Он очень гордый человек. Он не какой-то там раб или наемный слуга. Он может развернуться и уйти при первом же намеке на оскорбление. А мне он очень нужен.

Она улыбнулась в темноте, думая, что он все-таки поддразнивает ее.

— Как же тогда ты успокоил Жака?

Он надолго замолчал.

— Я сказал ему, что сам хочу его убить, — ответил Эрик наконец. Его тяжелая рука пресекла ее попытку приподняться. — Давай спать, Аманда. Сегодня был трудный день.

Она послушно замерла рядом с ним, но еще долго лежала без сна.

Они отправились в Уильямсберг, чтобы там встретить новый, 1775 год. Губернатор устроил прием, и, несмотря на политический климат, на нем собрались все влиятельные лица — и лоялисты, и патриоты.

Глядя на блестящее общество, собравшееся на приеме, Аманда почувствовала тяжесть в груди. Сегодня, подумала она, возможно, последний раз, когда всех этих людей можно увидеть вместе: например, Дэмьена, кружащего, смеясь, в танце Женевьеву, а затем почтительно раскланивающегося с губернатором и его супругой. Музыка была отличной, общество приятным, но у нее было такое подавленное настроение, что она держалась за руку мужа и преимущественно молчала.

Дэмьен пригласил кузину на танец, и она пожурила его за то, что он не приехал к ним на Рождество. Но молодой человек весь танец оставался очень хмурым, держался холодно. Аманда едва не сорвалась, но тут появился ее отец, предложив один танец, и Дэмьен бесстрастно уступил ему место.

— Мне нужны новые сведения, — потребовал лорд Стирлинг.

— Что?

— Британские войска в последнее время направляются в основном в Бостон, а не сюда, в Уильямсберг. А нам нужна помощь. Если я не получу новой информации, мы не сможем рассчитывать на прибытие подкреплений.

— У меня больше ничего нет для тебя! Эрик только что вернулся домой, и… сейчас зима.

— Надо постараться.

— Я не буду этого делать.

— Посмотрим, — спокойно сказал лорд Стирлинг и оставил Аманду стоять одну посреди зала. Она поспешно отошла к чаше с пуншем, но сладкий напиток оказался чересчур слабым. Здесь и нашел ее Роберт Тэрритон.

— Ищешь что-нибудь покрепче, любимая?

— Я тебе не любимая.

Он тоже глотнул пунша, рассматривая ее в лорнет. Волосы Аманды были собраны в высокую прическу, линию открытых плеч подчеркивала норковая оторочка платья.

— Скоро пробьет час. В марте будет созван Виргинский конвент.

В Ричмонде. Делегаты прячутся от губернатора.

— Зачем им прятаться, если мистер Рандолф открыто обращался к губернатору по поводу выборов?

Тэрритон улыбнулся:

— Твой муж тоже приглашен.

— Как? Ведь заседания наверняка будут закрытыми..

— И тем не менее, мадам, мне стало известно из весьма надежных источников, что он согласился участвовать. — Роберт поклонился, широко улыбаясь. — Час настает, Аманда… — прошептал он и тоже растворился в толпе.

Окинув взглядом зал, Аманда увидела, что Эрик погружен в серьезный разговор с человеком, который, как она знала, был членом палаты представителей. Чувствуя себя дважды преданной, Аманда схватила свою шубу и направилась в сад. Высокий негр в роскошной ливрее открыл ей дверь, и девушка выскользнула в ночь. Она бесцельно бродила по вымершему саду с увядшими цветами, такому же холодному и зимнему, как ее сердце. Она никогда не обманывала себя, но хотела оправдаться. Эрик — изменник, это ей известно. Она презирает его за это. Но почему-то получилось так, что она безумно любит этого изменника.

Как ей быть, если мир расколется на части?

Проходя мимо коновязи, Аманда услышала странный шум: что-то возбужденно говорили конюхи, ржали лошади. На секунду она замерла, но затем поспешила посмотреть, что случилось.

Седовласый старик объяснял молодым конюхам, как лучше поставить на ноги свалившуюся на землю лошадь. Животное распласталось на снегу в карикатурном подобии сна.

— Что произошло? — воскликнула Аманда.

Старик, несмотря на мороз вытирающий пот с лица, бросил на нее быстрый взгляд и почтительно поклонился:

— Миледи! Боюсь, мы теряем животину. И я не знаю почему!

Этот отличный жеребец принадлежит мистеру Дэмьену Розвеллу. Все было в порядке, и вдруг он начинает околевать!

Конюхам наконец удалось поставить лошадь на ноги. Красивые темно-карие глаза животного вдруг открылись. Казалось, они смотрят прямо на Аманду со смертной тоской и немым укором. Затем ноги лошади вновь подломились. Глаза закатились, и, несмотря на все усилия конюхов, она снова рухнула на Твердую стылую землю.

Аманда попятилась. В горле застрял крик. Это была лошадь Дэмьена. Мертвая, на земле. Как предупреждение: вот что может вскоре ожидать Дэмьена, если она ослушается отца.

— Миледи, — позвал кто-то.

Это было последнее, что, она слышала. Вслед за лошадью Аманда рухнула на землю, потеряв сознание.

Она пришла в себя на руках у мужа. Его, серебристо-синие глаза, ставшие темно-кобальтовыми, смотрели на нее с подозрительностью и тревогой. Опустив ресницы под проникающим взглядом Эрика, она еще крепче прижалась к нему.

— Я отнесу тебя в дом…

— Нет! Пожалуйста, поедем домой.

Вокруг них собралась толпа. Дэмьен тоже был здесь. Ей не хотелось видеть озадаченное лицо кузена, и она лежала с закрытыми глазами. Эрик объявил, что жене просто хочется домой, и отнес ее в карету.

По дороге он не проронил ни слова. Когда они подъехали к дому, он отнес Аманду наверх, попросив экономку приготовить чай, настоящий чай, который привез его корабль из Китая.

Прибежала Даниелла, чтобы помочь Аманде раздеться, и озабоченно захлопотала вокруг своей госпожи.

Аманда тупо повторяла, что с ней все в порядке. Но когда она переоделась и легла, Эрик сам принес чай Ей очень не понравилось подозрительное и задумчивое выражение его лица, поэтому она предпочла закрыть глаза. Но он заставил ее сесть, выпить несколько глотков чаю и после этого потребовал, чтобы она рассказала, что же все-таки случилось.

— Лошадь. Она… она издохла.

— За этим кроется что-то еще.

Аманда обожгла его рассерженным взглядом.

— Если бы подобный обморок произошел с Энни или Женевьевой, ты и все остальные сказали бы, что это было зрелище не для дамы!

— Но ты, хоть и женщина, скроена из более крепкого материала Ты не столь чувствительна и слабонервна, как остальные, и не столь изнежена, как многие дамы света.

Поддавшись гневу, она резко приподнялась на кровати, чуть не опрокинув поднос с чаем, Эрик вовремя успел подхватить его и опасно сощурил глаза.

Поставив поднос на трюмо, он обернулся к жене:

— Аманда…

Она привстала на колени, с вызовом глядя на него.

— А сами вы каковы, милорд? — с жаром упрекнула его она — Я была весьма удивлена, узнав, что вы собираетесь ехать в Ричмонд!

Она застала Эрика врасплох, и он сразу разозлился. С недовольным лицом он процедил:

— Понятно. Вам удалось ускользнуть на свидание со старым любовником и успеть выведать все новости. Вы отличная шпионка.

— Я вовсе не шпионка! — закричала она, замолотив кулачками по его груди. — В то время как вы, милорд…

Он перехватил запястья Аманды и сузившимися глазами посмотрел на нее сверху вниз.

— Да-да, знаю, я изменник. Что случилось с лошадью Дэмьена, Аманда?

Она поспешно потупила глаза, пытаясь вырваться из железного захвата Ей не хотелось говорить ему, что Дэмьен да и он сам стоят на краю гибели, что их ждет участь не менее страшная, чем та, что постигла лошадь.

— Я устала, Эрик.

— Аманда…

И тут с ее губ сорвалась ложь, о которой она будет сожалеть всю оставшуюся жизнь, ложь, ставшая отвратительной ей самой, едва успела обрести форму слов, произнесенных шепотом:

— Я неважно себя чувствую Кажется., кажется, это ребенок.

Он мгновенно отпустил руки Аманды. Уложив ее обратно в кровать, он просиял, глаза его заблестели. Лицо стало необычайно юным и выразительным, а шепот — невыразимо нежным. Прикосновения были столь легки и ласковы, что она едва могла это вынести.

— Ты думаешь…

— Я пока не знаю. Просто, пожалуйста… пожалуйста… я так устала сегодня!

— Я постелю себе в комнате напротив, — моментально принял решение Эрик. Он поцеловал ее в лоб, потом в губы, и его прикосновения были словно дуновение самого нежного ветерка. Он встал, и сердце Аманды болезненно сжалось, затрепетало в груди при виде того, как он уходит.

Она осталась лежать и баюкать свое отчаяние «и несчастье. Время тянулось невыносимо медленно. В конце концов она встала и торопливо оделась. Дрожащими пальцами открыла шкатулку с драгоценностями и нащупала карту, что когда-то выпала из книги по ботанике.

Ей незачем никому говорить, где она ее нашла. Может быть, на полу в какой-нибудь таверне.

Крадучись Аманда выбралась из спальни, осторожно спустилась по лестнице и нырнула в темноту ночи.

Пройдя полквартала от дома, она едва сумела сдержать крик и прикрыла рот ладонью, когда неясная тень отделилась от одного из деревьев. Загородив дорогу, перед ней возник Найджел Стирлинг со скрещенными на груди руками.

— У тебя что-то есть для меня, дочь? Я был совершенно уверен, что ты не теряла времени даром.

Она сунула карту ему в руки:

— Больше ничего не будет, слышишь? Никогда!

— Что это?

— Думаю, это склады оружия на Полосе приливов. Ты слышал меня? Я это сделала. Но больше делать не буду.

— А если начнется война?

— Оставь меня в покое!

Она развернулась и убежала.

И тут Стирлинг принялся хохотать. Даже добежав почти до самого дома, она слышала, как он давится смехом.

Но ей уже было все равно. Наконец-то она избавилась от него, по крайней мере на несколько ближайших месяцев. А что произойдет потом, известно лишь Господу.

Взбежав по ступеням крыльца, Аманда открыла дверь и захлопнула ее за собой. На мгновение устало прикрыв Глаза, она с облегчением оттолкнулась от двери, собираясь подняться к себе.

И замерла с перехваченным судорогой горлом, не в силах двинуться с места. В глазах все завертелось, но спасительная темнота забытья не укрыла ее на этот раз Она отчетливо видела, что на верхней площадке лестницы стоит муж. На нем был ночной халат, расстегнутый до пояса, из-под которого выглядывала мускулистая обнаженная грудь, покрытая темными курчавыми волосками, придававшими ему мужественный вид.

— Его пальцы вцепились в перила, словно мечтая точно так же сомкнуться на ее шее. Глаза стали темными как ночь, в них клокотала ярость, такая же, что прозвучала в его вопросе:

— Где ты была?

— Мне нужно было глотнуть свежего воздуха — Ты же хотела отдохнуть.

— А теперь мне захотелось подышать.

— Где ты была?

— Джентльмен, даже если он муж, не имеет права задавать леди вопросы подобным тоном!

— Мы давно выяснили, что я не джентльмен, а ты не леди. Где ты была?

— На улице!

В его глазах явно читалась угроза. Когда он двинулся к ней, она отступила в коридор.

— Ты не сможешь заставить меня рассказать тебе, — громко заговорила она. — Тебе не удастся заставить меня…

Голос Аманды становился все тише, по мере того как он все приближался и приближался. Она слепо ткнула в его сторону руками, страшась его злости. Эрик даже не обратил внимания на ее жест неожиданно присев, он перекинул ее через плечо.

— Нет! Ты не смеешь… прекрати сейчас же! Кто-нибудь из слуг нас увидит… прибежит прекрати!

Его рука с силой опустилась чуть пониже ее поясницы.

— Плевать я хотел на то, что сбегутся слуги, и на то, что мне не удастся заставить тебя рассказать, почему ты шляешься по улицам ночью! Если вы ведете себя таким образом, мадам, то будь я проклят, если буду спать не в своей постели!

Она забилась на его плече, но без малейшего успеха. Когда они добрались до спальни, последовала короткая и яростная борьба, но стоило его губам коснуться ее, как она вспомнила его слова. Гнев… он так похож на страсть, так близок к желанию. Она хотела бороться, но не могла. Огонь вспыхнул, в мгновение ока превратившись в пожар.

Она не предала свои идеалы, но теперь ей было все равно. Несмотря на вспыхнувшие сейчас чувства, она поняла, что лишилась сегодня чего-то очень важного.

Эрик уехал рано утром. Он оставил записку, в которой сообщил, что отправляется на конвент, а она должна вернуться домой. Причем сделать это ей следует без излишнего шума, так как кое-кому из слуг отдан приказ доставить ее домой либо по доброй воле, либо силой.

На записке не было ни подписи «Твой любящий Эрик», ни «С любовью, Эрик», ни просто «Эрик». То, что ей предназначалось, уместилось в последней грозной фразе: «Блюдите себя, мадам, а не то…»

С горестным воплем Аманда швырнула подушку в угол спальни и, рыдая, упала на кровать. Все чувства, что она обнаружила в себе, все, что она обрела, оказалось потерянным. Любовь сгорела, едва, успев расцвести, разбилась о скалистые берега революции.

ЧАСТЬ III

СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ

Глава 12

Епископальная церковь Святого Иоанна у ручья Шокое, окрестности Ричмонда, Виргиния

Споры тянулись бесконечно, острые, жаркие и страстные, но затем, как ни странно, делегаты постепенно утихли. Сопротивление, по мнению Эрика, еще ощущалось, но сегодня здесь, в Ричмонде, начинало приобретать форму то, чему суждено было определить судьбу страны.

Во всем городке не нашлось помещения достаточно большого, чтобы вместить столь представительное собрание, поэтому делегаты встречались в церкви. Для лоялистски настроенных жителей — тех, кто ощущал мятежную глубину происходившего под святыми сводами, — сам факт, что они собирались в церкви, представлялся непристойным.

И несмотря на предупреждения о необходимости соблюдать осторожность, на трибуну вновь вышел Патрик Генри, этот гигант с Запада, грубоватый, но красноречивый оратор, который, кажется, обладал способностью сдвигать горы силой своего слова.

— Бесполезно муссировать этот вопрос, сэр. Господа могут сколько угодно кричать: «Мир, мир!» Но мира нет. Война уже почти началась.

Следующий порыв ветра с севера принесет с собой бряцание оружия.

Неужели мы так боимся за свою жизнь и так дорожим спокойствием, что готовы ради них надеть на себя цепи рабства? Прости меня, Господи! Не знаю, какой путь выберут остальные, но что до меня, то даруй мне. Боже, свободу или смерть!

Молчание было ответом на его слова, все еще эхом отдающиеся под сводами церкви. Медленно поднялись несколько делегатов, чтобы возразить ему, но тут вскочил на ноги Ричард Генри Ли, заявив, что поддерживает резолюцию Генри. За ним одобрительно высказался Томас Джефферсон.

Когда делегаты завершили обсуждение, было решено сформировать комитеты.

Также решили, что для защиты Виргинии будут созданы войска.

И стало известно, что в ближайшие дни пройдет голосование по кандидатам, которые во второй раз поедут в Филадельфию.

Покидая церковь бок о бок с Вашингтоном, Эрик молчал, у него в ушах все еще звучали слова Патрика Генри. Звучали все громче и громче.

Два года назад они все назвали бы его речи изменническими. Но теперь лишь самые упрямые лоялисты могли так думать.

— Он войдет в историю, — заметил Вашингтон, когда они шли к ближайшей таверне.

— Полагаю, да, — согласился Эрик.

Вашингтон внезапно Остановился, прислонившись к дереву, едва начавшему выпускать мягкие зеленые листочки. Он повернулся и пристально посмотрел на Эрика:

— Знаешь, а ведь война будет.

— Да, я тоже так думаю.

— Что будешь делать ты?

Эрик, сжав челюсти, спокойно посмотрел на друга:

— Я думаю, Джордж, что за эти годы я больше чем доказал свою преданность Виргинии.

— Твоя преданность вне сомнений. Но будут сильно задеты твои интересы. Я разговаривал со многими близкими друзьями, которые собираются возвращаться в Англию. Фэрфакс и Салли… они скоро уезжают. Многие друзья.

Эрик хмуро кивнул:

— Я разговаривал с некоторыми из моих двоюродных братьев, что решили уехать. Сегодня вечером у меня назначена встреча с одним дальним родственником из Камеронов. Я продаю ему свою собственность в Англии и покупаю те его владения здесь, что граничат с моими землями.

— Тебе повезло, что ты смог осуществить такую сделку. — Вашингтон смотрел на друга внимательно. — А как твоя жена?

Эрик, сам не ожидая того, так напрягся, что невольно выдал себя.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — произнес он слишком поспешно.

В последние месяцы жизнь неслась быстро и яростно. События свершались одно за другим. Его несло дикими ветрами перемен, и хотелось управлять ими. Он запрещал себе думать об Аманде днем. Но она преследовала его ночами, и к боли и желанию присоединилась горечь. Он никогда не сможет доверять ей. Что, во имя Господа, она делала, убежав из дома ночью? Встречалась с важным представителем тори? Или с любовником? А может, любовник и тори были одним и тем же лицом? Его гнев на нее был так велик, что он не смог оставаться с ней.

Она солгала насчет ребенка. Она что-то знала о смерти лошади Дэмьена. Она предавала его на каждом шагу.

— Почему ты спросил о моей жене? — спросил он холодно.

— Эрик, я твой друг. То, что твоя жена не изменила своих политических симпатий, хорошо известно…

— Ее в чем-то подозревают? — равнодушно задал вопрос Эрик.

— Эрик, я не хочу тебя обидеть…

— Джордж, ты меня не обижаешь. Но Аманда — моя жена. Она поддержит меня.

— Ты в этом уверен…

— А если нет, — сказал Эрик, упрямо сжав челюсти, — я сам разберусь с ней.

— Но если…

— Я разберусь с ней, Джордж. Даю тебе в этом честное слово.

Если будет необходимо, я распоряжусь, чтобы ее убрали.

Вашингтон взглянул на него и грустно вздохнул:

— Дай Бог, мой друг, чтобы ты смог. Я бы на твоем месте не смог. Но пойдем выпьем вместе, пока у нас еще есть на это время. У меня возникает предчувствие, что события, которые До сих пер тащились черепашьим шагом, вскоре помчатся бешеным галопом.

Двадцать минут спустя они все уже сидели в таверне — Эрик Камерон, Джордж Вашингтон, Ричард Генри Ли, Патрик Генри и другие.

Пожилой джентльмен с северных окрестностей Ричмонда по имени Пьер Дюпре присоединился к их компании. Но несмотря на то что собравшиеся пили и смеялись, стараясь избавиться от чувства напряженности, которое сами создали, Эрик заметил, что Дюпре следил за ним, не обращая особенного внимания на истинных заводил, лидеров революции.

Дюпре, седой, безукоризненно одетый, в горчичного цвета бриджах и алом сюртуке, наряду со всеми поглотил изрядную дозу виски Но когда остальные сдались и собрались уходить спать, Дюпре не двинулся с места. Наконец поднялся и Вашингтон, и за столом остались только они двое — Дюпре и Эрик.

— Ну, мой юный друг, — предложил Дюпре, — может быть, еще по стаканчику?

Свеча на столе почти догорела. Откинувшись в кресле, Эрик усмехнулся, чувствуя себя легко как никогда.

— Месье Дюпре, вы пристально изучали меня. Почему?

Старик ответил легким пожатием плеч:

— Любопытство, месье. Ничем не оправданное.

— Любопытство? — Удивившись, Эрик поднял свою оловянную кружку и сделал большой глоток виски. — Признаюсь, я несколько озадачен, месье. Скажите мне, что вы хотите узнать?

— У меня, нет намерения оскорбить вас.

Эрик улыбнулся:

— Так не оскорбляйте меня, а просто говорите.

Дюпре глубоко вздохнул.

— Может быть, я смогу оказаться вам полезен?

— В таком случае благодарю. Но пожалуйста, расскажите же, что все это значит.

Дюпре заговорил, сначала так тихо, что его слова были едва слышны в пустой комнате:

— Насколько я понимаю, Аманда Стирлинг теперь стала леди Камерон?

Эрик вдруг снова почувствовал, как судорогой свело Мышцы, острая боль полоснула сердце. Одиночество, горечь. Он хотел свою жену.

Хотел, чтобы она была рядом, лежала с ним, постанывая от желания.

И в то же время ему хотелось ударить ее и уйти прочь.

— Она моя жена. — Он не осознавал, что его глаза потемнели и сузились, что с лица слетела натянутая улыбка, а слова прозвучали как рычание. — Если у вас есть что сказать — говорите, поскольку я устал и быстро теряю терпение.

— Это деликатный вопрос…

— К черту деликатность! Или говорите, или оставьте меня в покое!

— Это целая история…

— Так рассказывайте!

Дюпре долго колебался, но трусом он не был. Он не стушевался при виде гнева Эрика, а быстро произнес:

— Очень много лет назад я знал ее мать.

— Мать моей жены?

— Да. Она была красавицей. Такой красивой! Светлой и грациозной, с солнцем в глазах, в словах, в каждом движении: Она была сама страсть, сама энергия, в ней кипела жизнь! Вспоминая ее, я сам молодею. Она была такой живой…

«Как Аманда, — подумал Эрик. — С вечным огнем в глазах, жаром в душе, страстью к жизни».

— Продолжайте, — опять коротко буркнул он.

Пьер Дюпре придвинулся ближе.

— В те времена я часто приезжал в Уильямсберг. Я был французом, родившимся на виргинской земле, преданным королю Англии. Но когда узнал, что в Уильямсберг прибывают акадийцы, я посчитал своим долгом приехать. Я обязан был помочь этим людям, которые говорили на одном со мной языке. Вы понимаете?

Эрик едва кивнул.

Дюпре продолжал:

— Я дружил с Ленорой. Она доверяла мне. Она… она обратилась ко мне за советом.

— За каким? — требовательно произнес Эрик.

— Видите ли, она была сама доброта. Видела страдания людей, видела их потерянность и растерянность. Когда прибыли корабли с высланными акадийцами, Ленора потребовала, чтобы ее муж приютил Некоторых из них. Возможно, это оказалось не столь уж большим благодеянием для них. Вы ведь знаете Найджела Стирлинга…

Опять Эрик сурово кивнул, ничего не сказав. Дюпре и не требовалось его поощрения. Он продолжал:

— Ей ни в коем случае не нужно было выходить за него замуж.

Ни в коем случае! Стирлинг всегда был средоточием всего жестокого и грубого, что может быть в человеке, несмотря на все его титулы, земли и богатства. Ради еще большего он готов был пойти на все. Он не заслуживал такой женщины, как Ленора.

— Помилуйте, сэр! Добрая женщина давно умерла и похоронена.

И свободна от Найджела Стирлинга. Так о чем вы печалитесь теперь?

— Она пришла ко мне, сэр, потому что ждала ребенка. Ребенка, зачатого не от Найджела Стирлинга, а от симпатичного молодого француза. Вернее, от акадийца, сэр. От человека, которого Стирлинг нанял в качестве помощника на жалованье.

Эрик резко выпрямился.

Дюпре увидел, что его слова попали в цель.

— Она полюбила. Глубоко полюбила. О, это легко понять! Стирлинг — жестокий, черствый, грубый. И прекрасный француз с яркими глазами и черными как смоль волосами, ласковый и добрый. Он любил ее, я уверен. Разве можно было не любить Ленору? Но когда она пришла ко мне, я сразу понял, что эта история может закончиться только скандалом. Я сказал ей, что она не должна больше грешить, что ей нужно родить Стирлингу ребенка и — ради собственной безопасности и ради спасения жизни своего возлюбленного — не позволить ему ни о чем догадаться. — Он вздохнул, покачав головой. — Как же я ошибался! Ей надо было бежать с французом, надо было бежать с ним в Новый Орлеан. Она могла обрести счастье. Вместо этого…

— Вместо этого! Что, черт побери, произошло, Дюпре? Черт тебя побери, старик, заканчивай, если уж начал!

— Я ничего не знаю доподлинно. — с сожалением произнес Дюпре, опустив взгляд в свой бокал с виски. — Все, что мне известно, передавалось шепотом от акадийца к акадийцу. Стирлинг узнал обо всем. Он обвинил ее, набросился с кулаками. Ленора упала с лестницы и прежде времени разрешилась от бремени дочерью. И вот ей, лежавшей в кровати, умиравшей от потери крови, он поклялся, что убьет ее любовника.

А еще он пообещал, что использует ее дочь для своих целей и сделает так, что она расплатится за каждый грех, совершенный ее матерью. И когда бедная Ленора, в конце концов умерла, он нашел молодого француза, забил его до смерти и похоронил в неизвестном месте.

— Боже мой!.. — выдохнул наконец Эрик. Он не хотел верить рассказу этого человека. Обвинения были слишком ужасны.

Но он не мог просто так отмахнуться от них. Он видел, как Найджел Стирлинг обращается со своей дочерью. Видел своими глазами.

Но доказывает ли это, что тот и вправду совершил убийство? Что он мог пасть так низко?

Его сердце внезапно дрогнуло, готовое разорваться на части. Боже!

Он хочет поверить ей. Он хочет любить Аманду, дать ей все на свете.

На каком же крючке держит ее Стирлинг?

Он желал ее. Он хотел обнимать и баюкать ее, поддерживать и ободрять. Хотел сделать так, чтобы никто не смог ее обидеть. Чтобы Найджел Стирлинг никогда больше не смог коснуться ее своими лапами.

Он вдруг подскочил в кресле, вспомнив об одном человеке. Жаке Биссе.

О Жаке, который, увидев Найджела, пришел в неописуемую ярость и готов был его убить… О Жаке, которого нашли, когда Эрик был еще совсем ребенком. Нашли на обочине дороги, едва живого, без сознания, почти бездыханного. О Жаке, который так и не вспомнил, кто он и откуда. Все, что Жак знал, — это то, что он француз. Привлекательный, со смеющимися темными, глазами, тонкими чертами, полными чувственными губами…

— Ее отец…

—  — Простите, я не расслышал, милорд…

Эрик энергично замотал головой:

— Нет-нет, ничего…

Внезапно лицо Дюпре затуманилось и приобрело несчастное выражение.

— Лорд-Камерон, не стоит думать, что вас обманули. Никто не знает об этом… о, я так расстроен. Я подумал, что вы не станете презирать свою жену за то, что она дитя любви, а не законная дочь лорда Стирлинга. Пожалуйста, не презирайте ее за это…

— Уверяю вас, сэр, что я никогда не буду презирать свою жену.

Услышав эту весть, Эрик только порадовался за нее.

— Сэр! Я поведал вам эту историю, потому что считаю себя должником матери этой девочки. Долгие годы меня терзало чувство вины, и умоляю вас…

— Обещаю вам, месье Дюпре, что тайна рождения моей жены останется между нами двумя. Однако я прошу вашего разрешения рассказать правду Аманде, если сочту нужным.

— Сказать леди, что она дитя любви? Не вижу, каким образом это, может, обрадовать девушку, воспитанную так, как она!

— То есть назвать ее незаконнорожденной? — уточнил Эрик с легкой иронией в голосе. — И все же, месье Дюпре, эта новость может принести ей радость. Когда-нибудь потом. Если настанет такое время…

Дюпре поднял руки в типично французском жесте:

— Она ваша жена, лорд Камерон. Вы знаете ее гораздо лучше.

«Далеко не так, как мне хотелось бы», — подумал Эрик. А вслух произнес:

— Благодарю вас.

Дюпре поднялся из-за круглого дубового стола и распрощался.

Эрик допил виски и остался сидеть при, догорающей свече, задумчиво глядя на умирающий огонек.

Затем он быстро встал, потребовал перо, бумагу и чернила и начал писать осторожное письмо жене.

Он не простил ее, не знал, сможет ли. Но он любил ее и хотел.

Жак и слуги постоянно опекали ее, но полностью за нее отвечал только он. Теперь, когда Эрик немного остыл, пора было увидеться с ней вновь.

Он не знал с точностью, что она предпримет.

Конвент завершился двадцать седьмого марта, и Эрик вернулся в Уильямсберг, где, согласно его приказу, должна была ждать Аманда.

Но он не поехал сразу домой, а остановился в таверне «Роли», чтобы промочить пересохшее горло элем и принять ванну в одной из задних комнат с помощью единственного мальчишки-слуги, который никак не мог взять в толк, зачем Эрику потребовалось так отдраивать себя. Он мог бы поехать домой и насладиться ванной в гораздо более комфортабельных условиях, но не хотел предстать перед Амандой грязным, покрытым дорожной пылью. Слишком многое разделяет их теперь. И он был далек от желания видеть жену.

— Черт бы ее побрал! — громко проворчал он под горячим влажным полотенцем, лежавшим на лице.

— Простите, милорд? — озадаченно спросил слуга.

Эрик негромко засмеялся, снял полотенце и улыбнулся мальчишке:

— Ничего, дружок. Просто используй все возможности, пока не женился, да и потом тоже не зевай.

Слуга ухмыльнулся. Эрик положил полотенце на лицо, и опять она предстала перед его масленным взором. Аманда.

Сколько раз он лежал без сна, терзая себя! Мир вокруг распадался на части, его жизнь сплеталась с драматическими революционными событиями, но, несмотря на это, он проводил ночи, а порой и дни в болезненных раздумьях, мечтах и кошмарных снах, главным действующим лицом в которых была его жена. Он слишком сильно любил ее. И это было мучительно: день за днем гадать, что же она чувствует к нему, никогда не знать наверняка, что скрыто за дрожащими ресницами в этих красивых глазах. В ней всегда оставалось что-то загадочное, недоступное ему. Он ушел от нее в гневе, но именно ему пришлось расплачиваться. Сейчас, зная о ней гораздо больше, он хотел попытаться еще раз выяснить, что на самом деле лежит на сердце Аманды.

И еще, признавался себе Эрик, дело было в уязвленной мужской гордости. Он порой поступался собой ради нее. Внутренне он поклялся, что никогда не предаст Виргинию, или другие колонии, или своих соратников из-за нее.

Вода остыла Он попросил полотенце и одежду, быстро оделся и, дав слуге на чай, вышел на улицу, где был привязан его конь. До дома оставалось всего несколько минут езды.

Подъехав к особняку, Эрик помедлил. Послушалась ли Аманда его приказа приехать сюда? Его слова были сухими, но он недвусмысленно требовал ее присутствия. То письмо продиктовала его гордость Мягко сияющая луна поднялась на небо. Первые весенние розы уже начали распускаться, побеги винограда карабкались по решетчатым шпалерам на крыльце. В гостиной неярко светил газовый рожок, и у Эрика вдруг неистово забилось сердце: глядя на окна, он увидел за ними ее силуэт. Тонкая, грациозная, Аманда прошла через комнату к выходу. Спустя несколько секунд она уже открыла парадную дверь.

— Эрик?

Он соскочил с лошади, потрепал ее по холке и пустил животное на узенькую полоску газона перед домом. Конь сам найдет траву.

Эрик вгляделся в стоявшую на крыльце жену. Была весна, дул нежный ветерок, и ее платье тоже было весенним — белое, кружевное», с узорами из голубых цветочков. Волосы были скромно собраны на затылке, но несколько прядей выбились и, словно язычки пламени, касались ее щек, спадали на плечи. Он не мог в темноте видеть выражение ее глаз, но ему очень хотелось услышать приветливые нотки в ее голосе.

Он не ответил ей, этого не требовалось. Улицу освещали фонари, а луна добавляла волшебного блеска. Он медленно двинулся вперед по дорожке, пытаясь разглядеть ее лицо. Она не шевельнулась. Эрик подошел к крыльцу, а она все еще оставалась неподвижной. И вот он уже стоит прямо перед ней, вдыхая сладкий аромат ее волос и тела. Он почувствовал торопливый стук ее сердца, увидел, как неистово пульсирует жилка у нее на шее, и ему захотелось подхватить ее на руки и тотчас же отнести наверх. Но Он сумел сдержаться, остудив себя вопросом: а чем на самом деле вызвана ее дрожь? Может быть, не радостью от его приезда, а страхом после очередного неизвестного ему предательства. Прекрасные глаза Аманды были так широко распахнуты и смотрели с таким тревожным беспокойством, как если бы она его любила и ждала…

Эрик позволил себе лишь окинуть ее взглядом, коснуться ее лишь мысленно, подавил зуд в пальцах и желание схватить ее в объятия.

— Ты здесь, — только и сказал он.

Аманда отступила, расправив плечи, глаза холодно засверкали, как алмазы.

— Вы приказали мне прибыть, милорд. Сначала вы приказали уехать в Камерон-Холл, и я последовала приказу. Затем вы потребовали, чтобы я вернулась, и вот я здесь.

Он приподнял ее подбородок, и его губы тронула медленная циничная усмешка.

— Я также приказал рассказать мне, что ты делала на улице посреди ночи, но ты не сделала этого.

Аманда высвободилась и попыталась отвернуться.

— Если ты призвал меня сюда: лишь для того, чтобы поссориться…

— Это не так, мадам, — ответил Эрик, неожиданно схватив ее за руку и развернув лицом к себе. Ее грудь соблазнительно вздымалась, шелковые волосы от сильного рывка пылающим каскадом посыпались на плечи. Он с силой стиснул зубы, радуясь, что бриджи на нем из плотной ткани-, ненавидя себя за лихорадку желания, которое затмевало благоразумие и гордость каждый раз, когда он прикасался к ней.

— Послушай меня, любовь моя! — потребовал он пылко, подойдя к ней совсем близко, чувствуя, как призывное тепло ее тела начинает воспламенять его самого. — Не будем ссориться. Ты — моя жена. Ты больше не будешь исчезать по ночам, да и днем тоже. Там, снаружи, многие с удовольствием повесили бы тебя…

— Не меньше и тех, кто был бы рад повесить тебя! — парировала Аманда, сверкнув глазами, и вырвала свою руку. — Мы так и будем препираться на улице? — спросила она напряженным шепотом.

Он рассмеялся; его забавляла надменность жены.

— Конечно же, нет, ни в коем случае. Давай пройдем в дом. Я предпочитаю продолжить препирательства в собственной спальне.

Яркий румянец залил щеки Аманды, но она ни слова не сказала, и он подумал, что, может быть, она хоть немного скучала по нему. Девушка открыла дверь и вошла первой. Она направилась было в гостиную, но Эрик поймал ее за руку, потянув обратно. Ее глаза округлились, когда он указал на лестницу.

— Я же сказал, что предпочитаю ссориться в спальне. А это наверху, мадам.

Она стиснула зубы. Ее красивые глаза обожгли его, и Эрик понял, что больше выдержать вряд ли сможет. Она хочет пренебречь им, подумал он. Но тут Аманда сердито повернулась на каблуках и начала быстро подниматься по лестнице. Затем бросилась в спальню. Он едва успел протянуть руку, поймать закрывающуюся дверь и войта. Плотно прикрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной Аманда какое-то время смотрела на него, потом развернулась и, сев к трюмо, начала яростно вытаскивать шпильки из растрепавшихся волос и расчесывать свою гриву.

Внезапно раздался стук в дверь. Эрик нетерпеливо дернулся и открыл ее. На пороге стояла встревоженная Матильда.

— О! Лорд Камерон! Я не знала, что вы вернулись. Я услышала какой-то шум и забеспокоилась о моей хозяйке…

— Ах, Матильда! Спасибо за беспокойство, но, как видишь, оно оказалась излишним Я дома, живой и здоровый.

— Я так рада видеть вас, так рада…

— Спасибо, Матильда! — Он быстро развернул ее лицом к выходу. — Обедать мы, наверное, будем позднее.

— О, конечно! — Матильда залилась краской, поняв, что хозяин хочет остаться со своей женой наедине. — Разумеется, милорд!

Эрик снова закрыл дверь и, обернувшись, обнаружил, что Аманда, с не менее ярким румянцем, чем у Матильды, смотрит на него и жажда битвы сверкает в ее глазах.

— Как ты мог быть таким грубым? — обвинила она его.

— Грубым? Любимая, я даже еще не начинал грубить!

Она отвернулась к зеркалу, с силой вонзив гребень в волосы.

— Слова истинного патриота! — прошипела она.

В два шага он оказался рядом с ней. Аманда вскочила на ноги, повернувшись к нему лицом.

— Не смей возвращаться домой с видом напыщенного индюка! — крикнула она с пылающими страстью и яростью глазами. — Я устала получать приказы и ездить туда-сюда по твоей прихоти! Не смей прикасаться ко мне!

— Не сметь?.. — воскликнул он, с силой сжав пальцами спинку кресла, с которого она только что встала. — Мадам, я не просто прикоснусь к вам, я пойду гораздо дальше. А если вы и дальше будете разговаривать со мной в подобном тоне, у меня возникнет сильный соблазн поступить с вами так, как во времена вашего детства.

Глаза Аманды расширились, и он почти физически почувствовал, как утих ее задор при воспоминании об их первой встрече. Тогда, в разгар лисьей охоты, Эрик перекинул ее через колено и отшлепал Он шагнул к ней, и она, схватив со стола гребень, швырнула в него. Эрик вовремя пригнулся.

Аманда поняла, что зашла чересчур далеко, когда увидела, как потемнело его лицо. Она не хотела этой ужасной ссорит, просто постоянное чувство страха привело к тому, что она сорвалась.

Все, что ей было нужно, — это видеть его рядом, но она зашла слишком далеко, чтобы теперь признать это. Аманда распрямила плечи. Ей нужно было выиграть время.

— Эрик, давай прекратим ссориться. У меня много дел, мы поостынем и поговорим позже…

— Я не собираюсь разговаривать с тобой! — отрубил он.

— Ты опять грубишь, — упрекнула она.

— А ты все никак не хочешь успокоиться.

— Не приближайся ко мне!

Но он снова шагнул к ней, и Аманда поспешно стала озираться по сторонам в поисках еще чего-нибудь, чем можно было бы в него швырнуть. На кресле у камина лежала книга, и девушка метнула ее так быстро, что Эрик не успел увернуться. Книга попала ему в висок.

Он яростно выругался и, не обращая внимания на ее крики, вывернул ей руку.

— Нет, Эрик, нет! — задохнулась Аманда, но он не слушал ее мольбы. Через секунду он уже восседал в кресле, а она лежала на его коленях. Его рука с силой опустилась пониже ее спины. Разъяренная Аманда закричала. Отчаянным усилием она вырвалась из его рук, упала на пол и возмущенно уставилась на мужа, не в силах членораздельно говорить от негодования.

— А теперь, мадам… — начал о».

— Ты сошел с ума! После того что ты совершил надо мной?

Сейчас не время и не место…

— Именно сейчас и именно здесь время и место, — ровно заявил он.

Но Аманда так не считала. Она быстро вскочила на ноги и, взглянув в его глаза, поняла, что Эрик разъярен не меньше ее. Приняв решение быстро ретироваться, девушка рванулась к двери. Он оказался там одновременно с ней и захлопнул дверь у нее перед носом.

— Место и время, любимая. Посмотри, вот стоит кровать, ожидая нас.

— Я не намерена ложиться с тобой в постель!

— Что ж, тогда устроимся на полу.

Он уже приближался к ней. Аманда попыталась убежать во второй раз, но почувствовала его руки на своем плече, дернувшие ее так, что она оказалась в его объятиях. Задыхаясь, она попыталась ударить его, но быстро потеряла равновесие, а он тем временем приподнял ее и опустил на пол. Теперь Аманда смотрела прямо в его глаза, завороженная глубиной страсти, плескавшейся в них.

— Я так скучал по тебе, — тихо выдохнул он.

— Мерзавец, — уже не так зло проворчала она. — Я не буду… — Она умолкла, облизнув губы. — Я не буду заниматься с тобой любовью на полу.

Его тубы были совсем рядом. Он неторопливо улыбнулся. Сердце ее забилось сильнее. Он мог ударить ее или поцеловать. Но он не сделал ни того ни другого. Вместо этого он развел ей ноги и начал расшнуровывать корсет. Аманда лежала смирно, чувствуя на себе его пальцы, зная, что безумно скучала по нему.

— Я думаю, что ты будешь любить меня там, где я захочу, — сказал он — О! — Снова разъярившись, она скинула с себя его руки. Эрик угрожающе рассмеялся и предупредил ее:

— Любите меня, миледи, или вы рискуете получить новую порцию шлепков!

— Эрик Камерон!.. — сердито начала она.

Но тут он поцеловал ее, и Аманда перестала ощущать жесткость пола, поглощенная жаром мужского тела и огнем, разгоравшимся между ними. Его руки проникли под рубашку и белье и добрались до ее кожи. Аманда не совсем понимала, что захватило ее, зная Лишь, что гнев и страсть смешались внутри, лишив сил и желания сопротивляться. Он быстро проник меж ее бедер. Рука накрыла пушистый холмик, пальцы погрузились во влажный жар ее тела, а губы нашли губы Аманды, подарив обжигающий поцелуй. Она ощутила, как он срывает с себя бриджи, погружается в нее, а потом окружающий мир закачался вокруг, словно от штормового ветра. Аманда неистово раскачивалась в унисон с Эриком, прижимаясь к его телу, чувствуя пульсирующий ритм его движении и столь острый всплеск желания, что он причинял ей почти физическую боль. Наконец наслаждение достигло пика и взорвалось настолько сильным, искрящимся ощущением, полным сладостной неги, что весь мир для нее надолго погрузился в небытие.

Аманда не открывала глаз, стараясь дышать ровнее. Почувствовав, что Эрик отодвинулся, она поняла, что он смотрит на нее. Затем ощутила, как его губы легко касаются ее. Едва-едва. Открыв глаза, она встретила его взгляд. Взгляд был слегка виноватый.

Он встал, подняв ее тоже, и усадил перед трюмо. В зеркале она вновь нашла его глаза. Он поднял с пола гребень и провел им по темным прядям ее волос.

— Почему мы все время ссоримся? — спросил он.

Она покачала головой, не зная, что ответить.

— Позволь мне быть нежным, — прошептал он мягко.

Эрик обошел вокруг кресла и встал перед женой на колени.

— Я больше никогда не буду спрашивать тебя, куда ты выходила ночью из особняка, Аманда, — сказал он. — Но я никогда больше не позволю тебе повторить подобное. Ты понимаешь меня? — Очень медленно она кивнула, глядя на Эрика. Что-то в ее взгляде выветрило остатки гнева из его души. Внезапно разозлившись, он вскочил и поднял ее на ноги, крикнув ей в лицо:

— Ты не должна бояться его, Аманда, ты понимаешь меня? Ты не должна бояться Найджела Стирлинга!

Отчаяние затуманило ее глаза. Голова откинулась назад. Эрик торопливо продолжал:

— Черт побери, неужели ты не понимаешь? Тебе никогда не придется возвращаться к нему снова или терпеть общество Тэрритона, я позабочусь об этом, даже если мне придется убить кого-нибудь из них! Аманда! Я твой муж. Я защищу тебя. Ты не должна бояться , Стирлинга и Тэрритона!

Мягкий всхлип вырвался из груди Аманды, она попыталась спрятать лицо на груди мужа, но Эрик не мог позволить ей этого. Схватив ее за плечи, он слегка встряхнул ее.

— Ты понимаешь меня, дорогая?

— Да, да! — закричала она и попыталась вырваться. Но он удержал ее в крепких руках и закрыл ей рот поцелуем. Его губы жестко и настойчиво, даже грубо, прижались к ее губам, но она покорно осталась в его объятиях, мягкая, теплая и податливая. Тогда его язык перестал терзать ее, а вместо этого нежными движениями обежал ее рот, так ласково и мягко, что она прижалась к Эрику сильнее, мечтая впитать как можно полнее сладость его губ.

На этот раз они любили друг друга медленно и долго. Очень медленно. Обмениваясь страстными поцелуями и жаркими ласками, шепча друг другу торопливые слова любви.

Когда все закончилось, Эрик слегка приподнялся на локте, глядя с наслаждением на красивые изгибы ее спины и бедер, на ее округлые ягодицы, светлой тенью чуть проступающие в почти полной темноте, Он вгляделся в нее сквозь темноту, затем снова лег рядом. Глаза Аманды были закрыты, усталость давала себя знать. Он мягко погладил руку жены и ласково заключил ее в объятия. Он хотел еще раз извиниться, но не смог. Наконец после долгого молчания он тихонько прошептал:

— Аманда, верь мне. Ради Бога, поверь мне, пожалуйста.

Она не отозвалась. Он не знал: то ли она уже спала, то ли ей нечего было ответить.

В последующие дни Эрик рассказал Аманде о конвенте, предупредив, что приближается время, когда, возможно, начнется вооруженное противостояние. От губернатора пришло письмо, на которое Эрик отреагировал немедленно. Лорд Данмор кипел. Он негодовал оттого, что его призывы игнорировались, хотя в своих прокламациях он предписывал всем чиновникам в магистратах всячески препятствовать выборам делегатов на второй Континентальный конгресс Аманда была уверена, что лорд Данмор гневается на Эрика, но муж не рассказал ей о том, как прошла их встреча Не зная ничего конкретного, Аманда все же была уверена, что именно с этого дня началось их расхождение.

Когда Эрик вернулся в особняк, она сбежала в гостиную ему навстречу.

— Что случилось? — спросила она тревожно.

Эрик положил перчатки и треуголку с плюмажем на стол и посмотрел на жену:

— Дело идет к войне, Аманда. Не знаю, будешь ли ты со мной или против меня?

— Я… я не могу предать свою веру! — вскричала она; умоляя его глазами о понимании. Она цепляется за соломинку, подумалось ей Он поймал ее, когда она убегала из дома Он знает, что она солгала ему о том, что беременна.

Она предала его, и Эрик знает это, поэтому никогда не станет доверять ей, не вернет ей свою любовь Он кивнул, глядя на жену и в то же время как бы сквозь нее — Пусть твое сердце останется с тем, во что ты веришь. Но следуй моим приказам, любимая, — мягко предупредил он.

Она, не ответив, взбежала по лестнице наверх.

Несколько дней спустя, вечером двадцатого апреля, Аманда лежала рядом с Эриком, обнаженная, расслабленная, в безопасном кольце его рук. До его возвращения она не отдавала себе отчета в том, как сильно его ей недоставало. Она любила, когда он просто обнимал ее, любила засыпать, чувствуя на себе его тяжелую руку.

Она любила просыпаться и любоваться очертаниями его скул, ее восхищали выразительные линии его лица, поросль жестких курчавых темных волос на груди, бугристые мускулистые ноги, переплетавшиеся с ее ногами во сне.

Внезапно раздавшиеся на улице крики встревожили ее Еще полусонная, она приподнялась в растерянности на кровати Эрик вскочил на ноги и быстро очутился у окна.

— Что там? — спросила она.

— Не знаю Толпа. Огромная толпа. — Эрик нащупал на стуле свои бриджи и натянул их. Открыв окно, он крикнул:

— Добрые граждане! Что у вас там происходит?

— Порох! Оружие! Проклятые «красные мундиры» высадились с корабля «Фоуи» и конфисковали наши запасы из арсенала. Мы этого так не оставим, лорд Камерон! Не позволим!

— Сукин сын! — проворчал Эрик. Он схватил рубашку и башмаки.

Прижав руки к груди, Аманда уставилась на мужа.

— Они пойдут ко дворцу! — сказала она.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Необходимо предотвратить кровопролитие, — произнес он, но Аманда догадалась, что он обращается не к ней, а скорее размышляет вслух. Он потянулся за своим сюртуком, а она наконец выбралась из кровати — Эрик…

— Аманда, ложись спать.

— Ложись спать? — вскинулась она, но он уже вышел, прикрыв за собой дверь.

Аманда проводила его взглядом, затем быстро оделась и последовала за ним.

Выйдя из дома, Аманда поняла, что за ней следят. Жак Биссе следовал за ней тенью, куда бы она ни пошла, еще с января, когда Эрик уехал в первый раз. Аманда была не против. Ее занимал этот человек, и она всегда чувствовала себя спокойно, когда он находился за спиной.

От отца не поступало новых, требований, с тех пор как она отдала ему карту.

Следовать за Эриком было несложно. Рев и шум толпы были слышны издалека. Аманда поспешила ко дворцу. Казалось, рее население Уильямсберга поднялось в яростном порыве.

Обогнув здание, Аманда чуть не задохнулась. В воздухе стоял крик. Толпа, казалось, бурлила, люди выглядели разъяренными, нетерпеливыми и злыми в своем безумном порыве.

— Стойте, стойте! — послышался голос.

Аманда взобралась на ступени магазина, чтобы лучше видеть. Говорил Пейтон Рандолф. Рядом с ним стоял Картер Николае, чуть сзади — Эрик.

Шум в толпе постепенно стих. Рандолф начал говорить, объясняя людям, что они могут добиться своего другими способами. Необходимо принять протест и проголосовать за него в городском собрании.

Картер Николае вторил ему, а затем выступил Эрик, призывая Людей К осторожности.

Постепенно толпа рассеялась.

Неожиданно подхваченная людским потоком, Аманда вздрогнула, когда ее вдруг схватили сзади и, обернувшись, встретилась с сердитыми глазами мужа.

— Я же сказал, чтобы ты шла спать!

— Но, Эрик…

— Черт тебя побери, Аманда, я пытаюсь предотвратить кровопускание твоему любезному тори Данмрру. Жак отвезет тебя в Камерон-Холл. Сегодня же. Я хочу, чтобы ты была подальше от всего этого!

Она попыталась возразить, но Эрик не стал и слушать.

К полудню Аманда была уже на пути домой.

Новости в Камерон-Холл просачивались весьма скупо. Молодая хозяйка жадно прислушивалась к болтовне слуг, с нетерпением ждала новостей из «Виргиния ньюс».

Народ принял петицию, в которой потребовал объяснений, почему губернатор изъял народное оружие. Данмор ответил, что он боялся восстания рабов и вывез его по соображениям безопасности.

Однажды вечером приехал усталый Эрик и рассказал, что повсюду проходят митинги.

— Аманда, в Массачусетсе произошли перестрелки. В Лексингтоне и Конкорде тоже. Британцы явились, чтобы захватить складированное там оружие, но колонисты разбили их и гнали почти до Бостона.

— О нет! Значит, кровь все же пролилась, пусть не в Виргинии, но в Массачусетсе…

— Патрик Генри со своими отрядами подошел к Уильямсбергу, но Данмор укрепил гарнизон дворца моряками и морскими пехотинцами и выкатил орудия на дворцовые газоны. Второго мая им был направлен в город порученец для того, чтобы оплатить стоимость конфискованного пороха.

— Ты был с Патриком Генри! — задохнулась она.

— Я был лишь посланцем, Аманда…

— Как ты мог…

— Я в состоянии призвать к разуму обе стороны, миледи! — отрезал он, и Аманда умолкла. — Но это не все.

Она уставилась на него, сильно обеспокоенная тем, как он это сказал.

— Аманда, Патрик Генри объявлен мятежником, — Он немного поколебался. — И я тоже, — добавил он очень тихо. — Подозреваю, что в ближайшие дни меня арестуют.

— Ох, Эрик! — вздрогнула Аманда. Она смотрела на него, своего мужа, высокого, смуглого, красивого, как всегда уверенного в себе, и в этот момент ее мало волновал остальной мир. Пусть Англия пропадет пропадом, а Виргинию смоет в море — ей было все равно. — Дорогой! — вскричала она и бросилась через комнату ему на шею.

Им не требовалось других слов Он отнес Аманду наверх и любил нежно и ласково И так же нежно сжимал ее в объятиях всю ночь.

В рассветных сумерках глаза Эрика, изучавшие ее, были темными и серьезными. Он лежал на боку рядом с Амандой, поправляя локоны на ее лбу.

— Люди начинают уезжать в Англию. В основном это лоялисты, которые считают, что этот кризис преодолеть не удастся. Я спрашиваю тебя, Аманда: ты остаешься со мной или идешь своим путем?

— Да! Да! — отозвалась она, спрятав лицо у него на груди. — Да! Я остаюсь с тобой.

Он молча держал ее в объятиях.

— Ты остаешься ради меня или ради Англии?

— О чем ты?

Он покачал головой:

— Нет, пустяки Я объявлен мятежником, но не думаю, что у Данмора хватит сил что-нибудь поделать со мной. У нас впереди еще много долгих дней. — Он снова погрузился в молчание. — Долгих лет, — чуть погодя раздался его шепот. — Иди ко мне, любимая. Мятежнику не пристало долго разлеживаться. Надо многое успеть на случай — На случай чего? — тревожно спросила она.

Он снова посмотрел ей в глаза:

— На случай, если потребуется спешно уехать.

Глава 13

В конце недели Эрик и Аманда провожали друзей и знакомых — кое-кто из них носил фамилию Камерон, — уезжавших в Англию Они стояли на пристани, и Аманда тихонько плакала. Эрик хотя ничего не говорил, но и сам чувствовал себя покинутым.

В последующие дни Аманде редко удавалось увидеть Эрика. Ему поручили комплектовать отряды ополченцев, чем он активно занялся.

Пришли первые новости из Филадельфии, где заседал Континентальный конгресс. Джорджа Вашингтона назначили командующим континентальными силами в ранге генерала и направили в Массачусетс принять руководство американскими войсками, окружившими Бостон.

К концу августа виргинские лидеры вернулись из Филадельфии.

Патрик Генри приехал в Камерон-Холл, и, едва увидев его, Аманда поняла, что теперь станет по-настоящему жарко. Генри присвоили звание полковника и поставили во главе Первого виргинского полка. Таким образом он стал командующим вооруженными силами колонии.

Генри уединился с Эриком в гостиной. Аманда дождалась, пока он покинет дом, и слетела вниз по лестнице. Эрика она нашла стоящим с заложенными за спину руками у камина и сумрачно глядящим в огонь.

Он не обернулся, но понял, что она рядом.

— Джордж просит меня отправиться в Бостон. Конгресс предложил мне назначение, и, боюсь, придется ехать.

— Но…

Слова, рвавшиеся из сердца, так и не нашли дорогу наружу. Аманда поняла, что муж уже принял решение согласиться и ехать.

Она развернулась, бросилась наверх, в спальню, и упала на кровать. Ей ужасно не хотелось, чтобы он уезжал. Она боялась. Как никогда раньше.

Аманда не знала, что он последовал за ней, и обнаружила это только тогда, когда почувствовала его руки у себя на плечах. Эрик развернул жену лицом к себе, дотронулся до влажных дорожек, которые проложили на ее щеках слезы, и растер большим и указательным пальцами влагу, словно сомневаясь в ее реальности.

— Неужели это из-за меня? — спросил он.

— Ох, прекрати, Эрик! Умоляю тебя! — взмолилась она.

Тот улыбнулся заразительной лукавой улыбкой и лег рядом, обняв ее.

— Может быть, это продлится недолго, — сказал он.

Аманда вздохнула, прижимаясь к его груди, и ощутила его запах, чувствуя кожей щеки шершавую ткань рубашки. Его отъезды были для нее невыносимы. Ей еще надо было научиться говорить о своих чувствах, пока же она могла выражать их, лишь позволяя разгораться пламени желания в них обоих. Но даже этот жар не мог растопить ледяной стены, возникшей между ними после того, как Эрик застиг ее той ночью в Уильямсберге возвращающейся с улицы. Вернуть его доверие Аманда так и не смогла.

И все-таки она ни разу не солгала ему. Она всегда была верна Англии. Она не хотела предавать мужа, но и не желала отворачиваться от него сейчас. Она боялась за него. Пусть Данмор вынужден убраться на свой корабль и отдавать приказы оттуда, но британские войска по-прежнему сильнейшие в мире. Прибудут подкрепления. Они разобьют отряды колонистов вокруг Бостона, захватят Нью-Йорк.

— Если им удастся тебя схватить, они тебя повесят, — сказала однажды Аманда, едва сдерживая слезы.

Он пожал плечами:

— Сначала пусть попробуют поймать. — Он погладил ее по щеке, шее. — Знаешь, кое-кто считает, что, будь ты мужчиной, тебя следовало бы повесить в первую очередь.

Она ничего не ответила, зная, что уважение повстанцев к Эрику служит ей лучшей защитой. Вдруг ее пробрала дрожь при мысли о том, что может с ней статься, если он когда-нибудь перестанет ее защищать.

— Неужели ты ничего не боишься? — прошептала она.

— Я больше боюсь оставить тебя, чем быть на передовой, — ответил он. Но ответил с улыбкой, в которой сквозила нежность.

Аманда подумала, что в этот момент он верит ей. Может быть, даже любит ее. Она глубоко заглянула ему в глаза.

— Обо мне вовсе не беспокойся. Главное, о чем ты должен думать, — как остаться живым!

Он мягко рассмеялся и, взлохматив ей волосы, намотал на палец одну прядь.

— Можно подумать, что тебя это волнует.

Аманда не смогла ответить. Вместо этого она закинула руки на шею Эрику и поцеловала его, дразняще проведя языком по губам, затем коснувшись его языка. От этих возбуждающих ласк он негромко застонал и поднялся, уперев в нее загоревшийся взгляд.

— Вот так и должно быть всегда. У нас мало времени. Так давай насладимся им, любовь моя. Давай останемся здесь, запремся в своей башне и испытаем la petite mort[7] еще и еще раз в объятиях друг друга.

Аманда улыбнулась, захваченная и очарованная его обаянием. Но тут они оба вздрогнули от какого-то неясного звука за дверью. Эрик нахмурился, быстро подошел к двери и распахнул ее настежь.

Там никого не было. Эрик закрыл и запер дверь, затем обернулся к ней. Вытащив рубашку из бриджей, он медленно расстегнул пуговицы, и рубашка упала на пол ворохом белых кружев. Приподнявшись на локте, Аманда следила за мужем. Эрик снял башмак, затем другой и повернулся к ней лицом, уперев руки в бока.

— Ну, жена, тебе придется ублажать меня сегодня.

Она рассмеялась, чувствуя душевную боль оттого, что он уезжает, и полная решимости взять все от немногих оставшихся у кия; часов. Ее ресницы опустились вниз знойными полумесяцами, и она взглянула на него из-под них с выражением расслабленной чувственности.

— Мой дорогой лорд Камерон, я безмерно наслаждаюсь этим любопытным представлением! Ведь еще едва наступил полдень, а вы уже думаете о… — Аманда, задохнувшись, прервала свою тираду, так как он, как леопард, бросился к кровати и, шутливо рыча, навалился на нее.

— Любвеобильная женщина, — укоризненно прорычал он. Его пальцы сплелись с ее, губы запечатали рот поцелуем, и, когда он наконец завершился, Аманда уже не смеялась, а смотрела ему в глаза с жаждой и желанием, забушевавшими внутри. Эрик скинул одежду, ее платье мгновенно оказалось отброшенным в сторону, и вот уже они стояли на коленях, глаза в глаза, охваченные нетерпением. Они нежно гладили друг друга, лаская плечи, бедра. Первой не выдержала Аманда, и Эрик опрокинул ее на спину. Впереди у них был весь день, и им хотелось продлить удовольствие, продолжать касаться друг друга без конца. Желание, медленное, сладкое, захлестнуло их целиком. Они нежились в ленивой истоме, временами взрывавшейся бурей чувств, когда одни ласки сменяли другие.

…Наступило утро. Проснувшись, Аманда обнаружила, что муж пристально смотрит на нее. На секунду ей показалось, что в глубине его глаз она заметила мучительную боль» но он тут же овладел собой и теперь выглядел просто хмурым. Коснувшись ее щеки, он предупреждающе произнес:

— Аманда, веди себя как следует в мое отсутствие. Не предай меня снова. Не предай свое сердце, любимая. Ибо на этот раз я не смогу простить.

Она натянула простыню до подбородка.

— Как я могу предать тебя? Ведь патриоты правят теперь в Виргинии!

— Но губернатор Данмор находится на своем корабле в устье Джемса, недалеко отсюда, любовь моя. Совсем недалеко. — Он вздохнул и стал накручивать локон ее волос на палец. — Аманда, я взял тебя в жены, я твой муж и помню, что жена должна следовать за мужем. Но сегодня я говорю тебе: если хочешь уйти — сделай это. Сделай это сейчас, и я благословлю тебя. Я могу посадить тебя на корабль, и еще сегодня, прежде чем я уеду, ты увидишься с губернатором.

— Нет! — поспешно выкрикнула Аманда.

— Можно ли расценивать это как признание, что ты перешла на сторону патриотов? — спросил он.

Она покраснела и покачала головой:

— Нет, Эрик. Я не могу лгать тебе. Но… и не хочу оставлять тебя.

— Тогда осмелюсь предположить, что ты наконец проявляешь пусть слабое, но все же чувство ко мне?

Она бросила на него быстрый взгляд и подумала, что он дразнит ее, так как в его глазах светилось озорство. Девушка покрылась пунцовым румянцем.

— Ты знаешь, что я…

— М-м-м, — промычал он, и прозвучало это жестко. — Я знаю, что тебе, кажется, больше нравится быть со мной — с мятежником, — чем находиться под опекой отца. Это трудно назвать комплиментом, мадам.

— Эрик, ради Бога, не будь столь жестоким в такой момент…

— Прости, любимая. Правда, прости, — пробормотал он. Она казалась такой искренней. Ее волосы растекались пламенеющей рекой вокруг нее. Белая простыня была натянута высоко, а в глазах, готовых брызнуть слезами, плескались все ее переживания.

Он отбросил в сторону простыню и лег сверху.

— Еще разочек, любовь моя. Излейся на меня, позволь своей нежности проникнуть в меня еще раз. Ради предстоящих мне холодных ночей — вдохни огонь мне в душу. Жена, отдай себя мне!

Ее руки обвились вокруг него. Она отдалась ему так, как никогда раньше, и действительно ощутила, что он словно оставил частицу себя самого внутри нее и взял ее пламя, которое согреет и уймет холодную дрожь, когда всплывет в памяти как-нибудь ночью.

Но вот близость завершилась, и Эрик понял, что пора подниматься.

Аманда осталась лежать в постели, в то время как он потребовал себе ванну. После того как он закончил, она тоже искупалась, а затем помогла мужу одеться. Помогла застегнуть перевязь, а завершив это, поплотнее запахнула тяжелый плащ, чтобы Эрику было теплее. Он притянул жену к себе и прижался губами к ее лбу, чувствуя, как истекают последние секунды их близости.

Затем он оторвался от нее и вышел из комнаты. Она медленно последовала за ним вниз по лестнице и дальше на крыльцо, где он седлал коня, а пятеро добровольцев, вызвавшихся сопровождать его, ожидали поодаль. Она протянула ему подорожный кубок.

— Будешь молиться за меня? — спросил Эрик.

— От всей души! — прошептала она.

Он улыбнулся:

— Я разыщу Дэмьена ради тебя. И постараюсь писать как можно чаще. Береги себя, любимая. — Он наклонился и поцеловал ее.

Аманда закрыла глаза, отдавшись ощущению его губ на своем лице. Но их тепло вскоре сменилось холодом.

Эрик ускакал, а она стояла на крыльце и махала рукой, пока еще могла его видеть. Потом развернулась и, взбежав по лестнице, вернулась в свою комнату.

Но комната тоже показалась какой-то выстуженной. Она начала плакать, сотрясаясь от рыданий, и все никак не могла остановиться. Но вот слезы высохли, и Аманда решительно сказала себе, что нужно брать себя в руки. Ее слезы напрасны. Ничего плохого не случится, и Эрик вернется. Они выдержат этот шторм, они выживут.

Он вернется домой…

Прошло около двух недель с отъезда Эрика, когда однажды к ней в гостиную зашел Кэссиди и сообщил, что прибыл гость. Вид дворецкого заставил ее нахмуриться и сразу спросить:

— Кто это?

Слуга низко поклонился.

— Ваш отец, миледи.

— Мой отец! — Вздрогнув, Аманда вскочила, опрокинув чернильницу, — девушка занималась бухгалтерскими книгами. Ни она, ни Кэссиди не заметили пролившихся чернил. — Он прибыл… один? — спросила она. Побережье теперь было опасным для Найджела Стирлинга. Он, как она слышала, отсиживался на реке вместе с лордом Данмором и… Робертом Тэрритоном.

— Его корабль пришвартовался в наших доках. Военный корабль Аманда сразу поняла, почему Стирлинга не растерзали при первом же появлении. Нервно закусив нижнюю губу, она пожала плечами и глубже уселась в кресле. У нее не оставалось другого выхода, кроме как встретиться с отцом. Она не была уверена, что Кэссиди поймет это.

— Зови, — приказала она.

Тот метнул на госпожу быстрый осуждающий взгляд. Он не понял.

В ней мгновенно закипел гнев. Неужели ни Кэссиди, ни остальные не могут понять, что она просто пытается спасти дом?

Они не в силах сопротивляться Стирлингу и пушкам его корабля.

Аманда не собиралась умолять Кэссиди верить ей или понимать ее мотивы. Остановив на нем спокойный взгляд, она ждала.

Слуга резко повернулся на каблуках и вышел из гостиной. А несколько мгновений спустя вошел отец. Он появился один, но едва переступил порог, как она услышала за окнами какой-то шум. Аманда поспешила к окну и, выглянув, увидела взвод королевских моряков, выстроившийся во дворе.

Она обернулась и взглянула на отца:

— Что ты здесь делаешь?

— Как всегда высокомерна, словно принцесса, да, дочь? Знатная леди. Нет чтобы сказать: «Добро пожаловать, папа», или: «Как поживаешь, папа?» Сразу в лоб: «Что ты здесь делаешь?» Что ж, принцесса, для начала я попробую замечательного бренди вашего супруга. — Стирлинг подошел к столику красного дерева и плеснул себе из графина. Затем с удобством устроился в кресле с другой стороны стола. — Мне нужны новые сведения.

— Ты сошел с ума…

— Я сожгу и сровняю с землей это поместье.»

— Жги!

— Как? Драгоценный Камерон-Холл твоего муженька? — с издевкой произнес Стирлинг.

— Он предпочтет, чтобы сгорел дом, нежели чтобы я хоть что-то рассказала тебе!

— Вот как дочь! Ты влюбилась в этого мошенника! — Найджел, глядя на нее в упор, со стуком поставил стакан на стол. — Тогда давай повысим ставки, принцесса. У меня в руках Дэмьен. Если ты не согласишься сотрудничать со мной, я буду долго пытать его, а потом перережу глотку.

Аманда почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Стук сердца стал таким громким, что чуть не оглушал ее.

— Ты лжешь! — обвиняюще выкрикнула она.

Но скорее всего это было правдой. Уже очень давно она ничего не слышала о своем кузене.

Стирлинг откинулся на спинку кресла.

— Этот глупый мальчишка оказался в Массачусетсе во главе отряда, спешившего к Бостону. Его взяли в плен, но скоро выяснилось, что он мой родственник. Принимая во внимание мои заслуги перед короной, старший офицер посчитал, что дорогого мальчика — родственничка, понимаешь ли, — нужно передать мне. Я встретил его как давно потерянного брата, прежде чем швырнуть в трюм. — Стирлинг, улыбаясь, сверлил Аманду взглядом.

— Как… как я могу удостовериться, что ты на самом деле захватил его? — наконец удалось спросить Аманде.

Стирлинг бросил на стол маленькое кольцо с печаткой. Она взяла его в руки и сделала вид, что рассматривает, хотя узнала кольцо сразу же. Она слишком хорошо знала своего отца.

— Что ты от меня хочешь? — хрипло потребовала она.

— Сведения. О передвижениях войск. О поставках оружия.

— Но я не знаю…

— Так выясни! Поезжай в Уильямсберг. Походи по тавернам.

Послушай. Напиши своему драгоценному муженьку и принеси мне его ответные письма.

— Ты глупец, папа. Даже если бы я захотела шпионить для тебя, я бы не смогла. Начать хотя бы с того, что слуги относятся ко мне с подозрением. Они следят за каждым моим шагом.

— Тогда тебе придется проявить весь свой ум и изворотливость.

И не беспокойся. Я тебя найду. Или тебя найдет Роберт.

— Роберт!

— Да, он, конечно же, со мной. Он очень хочет тебя увидеть.

Герцогиня с ребенком вернулась в Англию, и теперь он одинок. Ему нужна нежная любовница.

— Ты отвратителен. Сначала ты толкнул меня на замужество против моей воли, а теперь хочешь подложить Роберту, зная, как я его ненавижу! Какое же ты чудовище, отец!

Тот встал, не переставая улыбаться.

— Принцесса, я с радостью подложил бы тебя под всю английскую армию, и не только.

Она выпрямилась, борясь с желанием плюнуть ему в лицо.

— Когда ты вернешь мне Дэмьена?

— Ты его не получишь. Ты просто сохранишь ему жизнь.

— Нет. Так не пойдет. Я не позволю тебе шантажировать меня бесконечно.

— Ну же, дочь! Я думал, что ты верна короне.

— Это так! Было так! Я больше не могу предавать своего мужа…

— Своего мужа! — Стирлинг захохотал, качая головой. — Ты же шлюха, дочка! Как и твоя драгоценная мамаша. Лорд Камерон доставил тебе удовольствие между ног, и ты вдруг стала сторонницей революции!

Она изо всех сил хлестнула мерзавца по лицу. Моментально протрезвев, Стирлинг схватил Аманду за руку и вывернул ей кисть.

— Молись, чтобы я успел увезти тебя, когда твой изысканный жеребец Камерон разоблачит свою женушку. Можешь презирать и отвергать Тэрритона, Аманда, но тебе лучше оказаться в его руках, чем в лапах Камерона, когда тот узнает, чем ты занимаешься! — прошипел Найджел.

Она выдернула руку.

— Если я когда-нибудь решусь покинуть Виргинию, я обращусь к Данмору…

Стирлинг знал, что она пойдет на все, лишь бы спасти Дэмьена.

— Дочь, Принцесса! Мы скоро увидимся. Очень скоро.

Он улыбнулся и, развернувшись, вышел из комнаты. До Аманды долетели слова команды, топот сапог и бряцание оружия солдат, замаршировавших обратно к докам.

Аманда упала в кресло и закрыла глаза. Девушка не слышала, как отворилась дверь, но почувствовала, что она не одна в комнате. Это был Кэссиди. За его спиной молчаливо стояли Пьер, Ричард, Маргарет и Реми.

— Что такое? — воскликнула Аманда, озадаченная и встревоженная. Они смотрели на нее с таким осуждением!

— Они ушли, — сказал Кэссиди. — Никого не тронули и никому не угрожали.

— К-конечно, — пролепетала Аманда. Она позволила себе закрыть лицо руками. — Это же мой отец Он просто приехал справиться, не хочу ли я отправиться с ним, вот и все.

Пять пар глаз уставились на нее. Ей не понравилось вызывающее выражение на лице юной Маргарет. Или ей это лишь показалось? Голубоглазая темноволосая ирландская горничная, казалось, готова сама взять в руки мушкет и идти на войну. А Реми, старый, темный как ночь, живший в Камерон-Холле так давно, что никто не помнил, как он здесь появился, смотрел на нее с откровенным подозрением.

Ей захотелось накричать на них. В отсутствие Эрика хозяйка здесь она. А они всего лишь слуги!

Но правда была на их стороне. Она собиралась предать их всех.

— Вам что, нечем заняться? Если вы можете прохлаждаться, то я нет. Меня ждут счета.

Они медленно потупили глаза и один за другим вышли, оставив Аманду одну. Когда дверь закрылась, девушка спрятала лицо в ладонях и тысячу раз прокляла Дэмьена. Она прокляла его за то, что он патриот, за то, что он дурак. И за то, что он был единственным человеком, любившим ее преданно и беззаветно, и которого в ответ она любила не менее пылко.

Затем ее сердце вновь забилось, когда она начала думать, что можно было бы предложить отцу такого, что нанесло бы минимальный вред всем: и патриотам, и «красным мундирам».

И ее мужу.

Сидя верхом на верном Джошуа, на вершине одного из, холмов, с которого открывалась панорама Бостона, Эрик мерз, жестоко мерз.

Зима была в разгаре, и холодный ветер яростно кусал лицо, а сырость, казалось, проникала в самые кости, чтобы остаться там навсегда.

Осада была долгой и утомительной, но Эрик восхищался парнями из Новой Англии, осадившими город. Они уже успели пройти крещение огнем и кровью войны и, несмотря на трудности, холод и монотонность военной службы, держались крепко. Кое-кто опасался, что северянам может не понравиться назначение командиром выходца с Юга, виргинца, но вслух никто не выразил сомнений в его военном опыте. Видимо, борьба против общего врага, против тирании теперь сплотила их по-настоящему.

— Лорд Камерон!

Эрик обернулся, поднял руку в приветствии и улыбнулся спешащему к нему Фредерику Бартоломью. Молодой печатник прошел через многие испытания после той ночи, когда он бежал по улицам Бостона раненый и испуганный. Ему уже присвоили звание лейтенанта. Джордж Вашингтон считал, что без некоторых людей ему не обойтись, и Эрик вслед за своим другом быстро обнаружил, что Фредерик — это тот человек, без которого ему было бы очень трудно. Мало того, что скука осады утомляла дух, сама военная жизнь была изнурительной. К бесконечным совещаниям с Вашингтоном, Гамильтоном и другими добавлялась постоянная обязательная работа по поддержанию связей с частями, сбору сведений о кораблях противника. Но хуже всего была постоянная тоска по Виргинии, беспокойство о том, что там происходит.

Фредерик размахивал конвертом.

— Письмо от вашей жены, милорд!

Эрик соскочил с Джошуа, добродушно улыбнувшись приветственному крику, вырвавшемуся у собравшихся вокруг солдат.

— Спасибо, Фредерик, — поблагодарил он молодого печатника и схватил письмо. Его не обижало товарищеское участие друзей, но он хотел остаться с письмом наедине.

Эрик отъехал на коне от первой линии окопов назад, к пустой палатке. Там он сел за сколоченный из досок стол спиной к полотняной стенке и вскрыл письмо. Его сердце учащенно забилось, когда он прочитал, что в Камерон-Холле появлялся ее отец, прибывший на военном корабле, и что он просто уехал обратно к Данмору, когда она сказала, что намерена остаться дома.

— Проблемы, друг мой?

Эрик вздрогнул и оглянулся на вход в палатку. Вошел Джордж Вашингтон. Он снял треуголку с кокардой и плюмажем и отряхнул снег с плаща. Затем присел напротив Эрика. Оставаясь наедине, они не придерживались армейской субординации.

— Вижу, ты получил письмо.

— Да, личное.

Джордж поколебался.

— Ходят слухи, что кто-то в Виргинии снабжает британцев полезными для них сведениями. Например, куда можно нагрянуть, чтобы конфисковать соль и продовольствие. Это помогает Данмору держать в трепете все побережье.

Эрик пожал плечами:

— Мы все знаем, что Он сжег Норфолк. Вряд ли это было сделано по наводке шпиона.

Вашингтон долгое время молчал. Затем облокотился о стол.

— Я доверяю твоим суждениям, друг мой. Доверяю.

Не сказав больше ни слова, он ушел. Эрик остался сидеть, потом поднялся и позвал Фредерика, попросив принести письменные принадлежности, чтобы составить ответ жене. Когда печатник вернулся и принес требуемое, Эрик сразу сел за стол.

На секунду он прикрыл глаза, передернув плечами. Он хотел, чтобы она приехала в Бостон на Рождество. Однако Вашингтон специально попросил его не делать этого, пообещав к весне отпустить домой.

Эрик вздохнул и начал писать, очень аккуратно подбирая слова, так, чтобы ложная информация могла показаться неоценимой для британцев.

Он закончил письмо и запечатал его своей печаткой. Затем вызвал Фредерика и приказал, чтобы письмо было отправлено на Юг как можно скорее.

Отдав письмо, он долго вглядывался в метель за окном, чувствуя себя так, словно холодные хлопья засыпают его сердце и душу.

— Будь ты проклята, Аманда! — произнес он негромко.

Когда зима начала потихоньку отступать перед весной, Аманда решила навестить Уильямсберг.» Она объявила, что поедет только с Пьером и Даниеллой, но когда утром спустилась вниз, не удивилась, увидев снаряженного в дорогу Жака Биссе, уже в седле, готового сопровождать ее карету.

— Жак, я не просила тебя ехать с нами, — сказала ода ему.

Тот странно посмотрел на нее и ответил так, как отвечал всегда, когда Аманда собиралась выезжать за пределы Камерон-Холла в отсутствие Эрика.

— Простите, миледи, но лорд Камерон поручил мне охранять вас, что я и делаю.

Охранять ее. Ложь! Он должен был следить за ней и выяснять, не предает ли она своего мужа и его дело. Но какая разница? На деле у него не будет возможности узнать, чем она занимается. К тому же Жак был ей симпатичен, очень симпатичен.

Она неторопливо кивнула:

— Отлично. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее рядом с тобой.

Даниелла забралась в карету и села напротив. Лошади тронули, и путешествие началось. Дорога была размыта весенними дождями, а день был еще весьма прохладным. Выглянув в окошко и бросив взгляд назад, Аманда поежилась.

Теперь она любит Камерон-Холл даже больше, чем Эрик, поскольку провела здесь столько времени. Его и ее портреты уже дополнили картинный ряд в галерее. Здесь теперь ее дом.

— Думаешь, что надо бы быть поосторожнее, да? — спросила Даниелла.

Аманда бросила на нее быстрый взгляд:

— Даниелла, я не понимаю, о чем ты говоришь.

Служанка порывисто вздохнула, но Аманда сделала вид, что не замечает этого. Она сглотнула комок в горле и прикрыла глаза. Казалось-, между ней и Эриком ныне пролегло такое огромное расстояние.

Мили… и время. Поначалу, когда он уехал, она очень тосковала по нему. В первые дни она не могла спать, ворочаясь в постели холодными ночами. Но затем появился ее отец — это произошло почти полгода назад, — и с того момента она стала отдаляться от мужа и словно заледенела, ощущая, что дела принимают столь ужасный оборот, что вскоре трудно будет хоть что-нибудь исправить.

Аманда открыла глаза и увидела, что Даниелла все еще смотрит на нее с выражением неодобрения на лице. Акадийка порывалась что-то сказать.

— Я очень устала, — спокойно произнесла Аманда, и женщина промолчала. — Откинувшись на спинку сиденья, девушка осознала, что теперь очень боится Эрика. Ей никогда не удастся заставить его понять. Она не была уверена, что всегда понимает себя сама. Стремясь выдавать сведения, которые сохранили бы жизнь Дэмьену и в то же время не привели бы к кровопролитию, она начала использовать для этого письма Эрика. Мелочи. Рутинные данные о грузах соли, овощей, фруктов, в которых нуждался флот англичан, чтобы избежать болезней на борту.

Только однажды она получила данные о передвижении войск, и, кажется, ее сведения совпали с теми, что губернатор получил самостоятельно; Она старалась не думать о боях, но знала, что война идет! И гибнут люди.

Эрик никогда не простит ее.

В пути ома, должно быть, задремала. Проснувшись, обнаружила, что уже ночь и карета стоит у дверей городского особняка. Окончательно ее разбудил звук распахнувшейся дверцы.

— Мы уже приехали, — сообщила Даниелла.

Аманда заторопилась к дому. Она взошла по ступеням крыльца и, снимая перчатки, стала звать экономку:

— Матильда, я приехала! — Она повернула ручку двери и вошла в дом. — Матильда! — снова позвала Аманда, двинувшись через гостиную. Не глядя бросила перчатки на тумбочку и вскользь вспомнила, как играла в шахматы с Эриком в свой первый приезд сюда.. Он оказался прав. Ей пришлось постоянно убегать от шахов.

Какой-то шорох заставил ее вздрогнуть и взглянуть в другой конец комнаты. Сердце подпрыгнуло и словно застряло в горле, ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.

Облокотившись о каминную полку, с бокалом бренди в руке стоял Эрик. Когда Аманда наконец осознала, что это на самом деле он, она заметила, что выглядит Эрик восхитительно в своем темно-синем фраке, белой кружевной рубашке и белых же бриджах, заправленных в высокие сапоги. На лице его играла ленивая улыбка.

— Эрик! — Рука Аманды взметнулась к горлу.

— Дорогая! — Он швырнул бокал в огонь, не обратив внимания на звон разбивающегося стекла, на шипение растекшегося и мгновенно превратившегося в яркие языки пламени бренди. В одну секунду он пересек комнату, и она очутилась в его руках. И тут же Аманда до боли остро ощутила его запах, прикосновение колючих щек, дрожь мускулов, шероховатую ткань одежды, пьянящее касание его губ. Ей казалось, что она погружается в какое-то облако, возносится в райские сады. Как долго он не прикасался к ней…

Она почувствовала, что падает. Но ей было уже все равно. Именно теперь. Когда он с такой, жадностью целовал ее. Дрожь в ногах заставила ее пошатнуться, и Эрик подхватил жену на руки. И когда его пальцы погрузились в ее волосы, Аманда забыла обо всех своих страхах, завороженная тем, как пряди ее волос струятся меж его пальцев.

Она едва осознавала, что он несет ее наверх, и отчаянно жаждала новых прикосновений и поцелуев. А затем в темноте не осталось ничего, кроме сладостных ощущений, тепла и напора мужского тела, пульсирующего ритма древней мелодии, погружавшей обоих в мир, где слова ничего не значили. Она пыталась говорить, удивленно шепча его имя.

Эта ночь…

Она была наполнена жизнью, красотой и желанием, а когда страсть утихла, время слов все еще не наступило. Им нужно было лишь касаться, обнимать друг друга, чтобы уберечь и не растерять то, что стало таким ценным для них обоих.

Наступило утро, и только тогда прозвучали первые слова. Тревога еще не вернулась к Аманде. Эрик еще не объяснил, почему вернулся.

Он лежал, прижавшись плечами к спинке кровати и закинув руки за голову. Аманда наконец поднялась и, сев у туалетного столика, попыталась расчесать спутанную гриву волос.

— Все закончилось. Осада завершена. В день святого Патрика нам преподнесли ирландский сюрприз. Британцы эвакуировались из Бостона.

Аманда встретилась с ним глазами в зеркале.

— Я рада за тебя, Эрик.

— Но не за британцев, правда?

Она пожала плечами.

— Ну же, Аманда?

— Эрик, я, как могу, стараюсь быть нейтральной.

Он вскочил с кровати. Пока он шел к ней, ей казалось, что подкрадывается тигр. Он встал сзади.

— Так ли это, Аманда? Так ли это на самом деле? — Его руки легли ей на плечи. Она мысленно взмолилась, чтобы он не почувствовал, как она дрожит, но в своем ответе постаралась не солгать:

— Да. Клянусь, что теперь буду нейтральной… если смогу.

Видимо, в ее голосе прозвучала искренняя нотка, потому что он, хотя и выглядел все еще напряженным, казалось, поверил ей. Эрик вернулся к кровати и растянулся на ней во весь рост, непринужденный, решительный и уверенный в себе. Глядя на него, Аманда почувствовала, что ее сердце полностью отдано ему.

— Я выяснил, что некоторые вещи, о которых я писал тебе, стали известны противнику.

Страх ледяной рукой сжал ее сердце.

— Многое из того, о чем ты писал, было широко известно.

— Да, верно. Но, приехав домой, я услышал, что многие достойные политики и военные встревожены слухами о том, что у нас под боком орудует шпион. Вернее, шпионка, любимая. Они прозвали ее Принцессой. Откровенно говоря, ее слава докатилась даже до Бостона.

Вашингтон думает, что ею вполне можешь быть ты.

Его интонация была холодной, ироничной. Сердце Аманды неистово стучало, она едва могла дышать.

— Эрик…

— Ты никогда не делала секрета из того, что предана короне, любимая. — Он пружинисто вскочил на ноги и подошел к ней сзади.

Охватив ладонями ее голову, он погладил ее щеки и шею. С какой легкостью его пальцы могли сдавить ее горло!

— Я твоя жена, — напомнила она, потупив глаза.

— Но невиновна ли ты?

Она встретила его взгляд в зеркале.

— Эрик, — произнесла она как можно искреннее, — как перед Богом клянусь, что будь у меня выбор, я бы никогда не сделала ничего, что пошло бы во вред тебе.

— А моему делу?

— И… и твоему делу, — едва слышно подтвердила она.

— Не совершаю ли я глупость, веря тебе, Аманда?

Она покачала головой, не в силах говорить. Ее волосы заскользили по его обнаженному торсу, и он, перегнувшись через плечо Аманды, нашел ее губы. И хрипло прошептал, почти касаясь ее губами:

— Не дайте мне поймать вас, леди! — И поцеловал. А потом отстранился. — О Боже! — воскликнул он вдруг. — Как я мог забыть такую важную новость! Я ведь видел Дэмьена!

— Что?

Она почти выкрикнула это слово, резко развернувшись к мужу.

Эрик, довольный, улыбнулся:

— Да, британцам удалось захватить его, но он сумел бежать. Он нашел сочувствие у кое-кого из стражников, они даже угощали его элем. Он умудрился доплыть до каких-то плавучих обломков и, уцепившись за них, дрейфовал, пока его не подобрал корабль колонистов.

Дэмьена доставили в Балтимор, а оттуда он поспешил в Бостон. Мне удалось увидеться с ним перед самым возвращением.

— Так он… свободен? — переспросила Аманда.

— Да, свободен словно птица.

Она издала невнятный возглас, вскочила и с такой страстью бросилась обнимать обнаженного мужа, что они оба свалились на кровать.

Эрик крякнул и застонал, затем рассмеялся. Она осыпала его поцелуями, и его стоны стали иными. Смех утих, и они любили друг друга с новой жадностью, пока не иссякли силы, а потом лежали молча, блестящие от пота, не в состоянии отдышаться. Наконец Аманда обрела способность говорить:

— Эрик, ты надолго домой?

Тот тяжело вздохнул:

— Пробуду около недели. А какие дела здесь творятся! Я уже слышал, что на следующем общем виргинском собрании планируется объявить эту территорию государством, проголосовать за независимость!

Даже раньше, чем это сделает Континентальный конгресс! Здесь делается история, любовь моя, но мне придется вернуться в Нью-Йорк, поскольку именно там Вашингтон ожидает нового удара британцев.

Нам надо продумать оборону города.

Меньше недели. Как мало им осталось быть вместе. Но как много за это время может раскрыться…

Однако Дэмьен на свободе.

Улыбнувшись, Аманда вдруг повернулась у него в руках.

— Я никогда не предам тебя, Эрик! — пообещала она. И чуть было не пошла дальше. Чуть не сказала, что любит его, но какая-то неясная тень, мелькнувшая в его взгляде, остановила ее. Он не поверил ей до конца. Он этого не сказал, но это было так. Эрик наблюдал за ней, и теперь ей нужно было доказать, что она верна ему, несмотря на то что в душе остается тори.

— Да уж постарайся, чтобы так и было, — предупредил ее Эрик.

Она замерла рядом с ним и через какое-то время поняла, что он уснул. Вокруг глаз и в уголках рта залегли новые морщинки. Война оставила на нем свой след.

Аманда поднялась, решив дать ему поспать, а самой осмыслить новые, удачные для нее обстоятельства. Быстро одевшись, девушка выскользнула из комнаты.

У одной из спален стояла пара башмаков. Кто-то приехал вместе с Эриком, поняла она. Один из его людей. Новая опасность, пришла мысль, и вновь бешено застучало сердце.

Аманда поспешно спустилась по лестнице и проскользнула в гостиную Там она встала на колени у письменного стола и потянула на себя один из ящиков.

И тут она почувствовала у горла лезвие ножа, приставленного кем-то, кто находился сзади. Она приросла к полу.

— Добрый день, леди Камерон, — раздался хриплый голос. Это был высокий черный человек. Посланец отца.

Она заставила себя ответить:

— Ты идиот! Мой муж дома. В Уильямсберге командуют колонисты. Стоит мне только закричать, и тебя повесят…

— Да, но до того из вас успеет натечь целая лужа крови, а поскольку я уверен, что лорд Камерон не ожидает нападения, то есть шанс, что и его кровь прольется. Подумайте хорошенько, леди Камерон… — Лезвие ножа столь сильно вдавилось ей в шею, что она с трудом могла говорить.

Несмотря на это, она решила бороться за свою независимость.

— Дэмьен на свободе, и я больше не Принцесса! Можешь убить меня, если хочешь, но передай отцу, что от меня он больше ничего не получит!

— Мы боялись, что вы уже слышали о побеге вашего кузена, моя леди. Ваш отец велел сообщить вам, что в следующий раз, когда он появится в Камерон-Холле, он сожжет это чертово поместье дотла. А лорд Тэрритон хочет, чтобы вы знали: когда он там окажется, вы станете его пленницей и наложницей. Он горит нетерпением.

— Если они появятся хотя бы поблизости от Камерон-Холла, они умрут!

Посланец не ответил. Секунду спустя Аманда перестала ощущать лезвие ножа у горла. С негромким придушенным криком она вскочила на ноги, озираясь вокруг.

Посланец исчез. Испарился. Окно было открыто, в него задувал весенний ветерок. Аманда подбежала к окну, выглянула, но увидеть что-либо не смогла.

Она упала в кресло и замерла без движения, подставив лицо дуновениям ветерка. Следует рассказать обо всем Эрику. Нужно признаться во всем, объяснить, что она пошла на это только ради Дэмьена.

Нужно сделать это, но где взять мужество?

Однако ведь все завершилось! Теперь все наверняка кончено. Ей больше не придется играть роль шпионки. Никогда. Эрику и не нужно ничего знать. А если она расскажет ему, он может обдать ее презрением, может никогда не простить…

Позднее пришла Матильда, принесла завтрак. И Аманда очень скоро выяснила, что башмаки принадлежали Фредерику, поскольку тот сам появился в гостиной, и они сели пить кофе.

Эрик проспал почти весь день, а когда спустился вниз и хмуро посмотрел на нее темным взглядом, Аманда поняла, что ничего не сможет ему рассказать. Все закончилось. Должно закончиться. Она взмолилась всем сердцем, чтобы было именно так.

Вернувшись в Камерон-Холл, они объехали поместье верхом, и Аманда была польщена тем, что он похвалил ее за умелое ведение хозяйства.

Стояла ранняя весна, было еще холодно, но они нашли небольшое укрытие у реки, где расстелили свой плащи и предались любви под шумящими ветвями деревьев.

На пятый день их пребывания дома вернулась в свой док «Родная земля», благополучно проскочив мимо кораблей Данмора. Судно только что прибыло из Италии, объяснил Эрик. Но когда Аманда проснулась ночью, Эрика рядом не оказалось. Завернувшись в простыню, она подошла к окну и стала наблюдать за суетой в доках.

— Шпионишь, любовь моя?

От неожиданности она вздрогнула и, обернувшись, увидел», что в дверях стоит Эрик в простой белой рубашке, бриджах и сапогах:, скрестив руки на груди. Он подошел и встал рядом. Аманда попыталась усмирить биение сердца.

— Я искала тебя. Проснулась, а тебя нет.

Он кивнул, но глаза из-под полуопущенных ресниц смотрели на нее сумрачно. Он положил руки жене на плечи и притянул ее к себе.

— Настоящий груз — оружие, так? — спросила она.

— И порох, — уточнил Эрик.

Она повернулась к нему лицом, откинув голову назад:

— Если ты так не доверяешь мне, то почему все-таки говоришь правду?

— Ты ведь далеко не глупа. Разве сумел бы я тебя убедить, что разгружаю ночью кожу и вино, а?

Он отошел и, присев в изножье кровати, начал снимать сапоги, затем бриджи и рубашку. Оглянувшись, Эрик увидел, что она все еще стоит у окна, больно раненная его словами.

Даже если она и шпионка, она никогда не предаст Камерон-Холл.

Он должен это знать.

— Иди в постель, Аманда. Ночь еще не кончилась, — позвал он.

Она медленно подошла к кровати. Присев со своей стороны, по-прежнему кутаясь в простыню, она засмотрелась, как лунный свет играет на его плечах и груди. Эрик посмуглел еще больше, стал мускулистее.

Вот он вытянулся рядом с ней, и, несмотря на свою злость, Аманде захотелось дотронуться до него. Но она не хотела делать первый шаг.

Ей и не пришлось.

Он издал неопределенный возглас и потянулся к ней. Негромко вскрикнув, Аманда позволила закатному огню своих волос накрыть его тело, а потом легонько коснулась его груди, сосков, горла. Эрик крепко прижал ее к себе, перевернул на спину, и они слились в бурном любовном порыве, словно подхлестываемые ураганом. Может, так оно и было.

Время стало их врагом. Его оставалось все меньше и меньше. За долгие месяцы между его приездами они стали словно чужими и в этом вихре пытались снова обрести друг друга.

Но даже когда они лежали, опустошенные и умиротворенные, Эрик по-прежнему наблюдал за ней. Его ладонь медленно гладила ее по плечу, и он смотрел на нее пристально, отстраненно.

— Лорд Данмор очень опасен, — произнес он наконец. — Кое-кто боится, что он высадится в Маунт-Вернене и похитит Марту Вашингтон.

— Да нет, он не посмеет! — пробормотала она и почувствовала, как он пожал плечами в темноте.

— Я боюсь, что он может заявиться сюда.

— Из-за оружия?

На какое-то мгновение Эрик запнулся.

— Но губернатор ничего не знает об оружии, любимая.

Она перевернулась, чтобы видеть его лицо.

— Я никогда не предам этот дом, Эрик, никогда!

— Но кто же тогда Принцесса? — спросил он прямо.

Она покачала головой, глядя в сторону.

— Я никогда не предам Камерон-Холл, — пообещала она.

— Молитесь, леди, чтобы так и было, — прошептал он, прижимая ее к себе теснее.

Она ничего не ответила, наслаждаясь теплом его тела, но этого было недостаточно. Аманда поежилась, ей было страшно. Он уехал, и его не было так долго. Дни складывались в недели, потом в месяцы.

— Ты дрожишь, — заметил он.

— От холода.

— Я ведь держу тебя.

— Но ты уедешь, — удрученно сказала Она.

Аманда не могла видеть в темноте его глаза. Он смотрел на нее и почти готов был сказать о всей глубине своих чувств. Он так сильно любил ее. Ее красоту, ее огонь. Ему так нравилось, как она отдавалась ему: так естественно, так покорно. Она предавалась любви со страстью, и глаза ее при этом были прекрасны. Но все же…

Они могли быть глазами обманщицы.

Она знала теперь очень многое. Она знала об оружии и боеприпасах, спрятанных в доках. Если она предаст их теперь…

Господи, пусть она не сделает этого, думал он с мукой.

Глава 14

Нью-Йорк

Май 1776 года

Она не предала бы его! Господи, надо же было быть таким идиотом!

Так думал Эрик Камерон два месяца спустя, сидя в большой белой парусиновой палатке Вашингтона в Нью-Йорке и глядя на своего старого друга. Генерал только что закончил писать приказы о перебазировании корабля дальше к югу. Его старому другу и партнеру сэру Томасу, а сейчас полковнику сэру Томасу, удалось увести их корабль «Родная земля» из Бостона.

— Самое главное, — сказал ему Вашингтон, . — что конгресс дал разрешение на каперство. Любой урон, который ты сможешь нанести на море неприятелю, будет только приветствоваться.

Был конец мая. Все предыдущие недели они провели, окапываясь и роя траншеи, чтобы отбить ожидавшееся наступление на Нью-Йорк.

Для колонистов настали тяжелые времена. И вот в разгар этих событий Эрик сидел подле Вашингтона и слушал перехваченное шпионское донесение лорду Данмору о том, что в Камерон-Холле хранятся оружие и порох. Пришла также срочная депеша от генерала Льюиса, возглавлявшего ополчение Виргинии, с просьбой к Эрику прибыть как можно скорее, чтобы попытаться дать отпор ожидаемому нападению с моря.

У Эрика мерзли руки. Несмотря на почти летнюю жару, он чувствовал себя так, словно чьи-то ледяные пальцы в дьявольской пляске бегают по его спине. Он и так дал понять Аманде, что разрешает все сомнения в ее пользу. Он уже познал ее обман, но поверил ее клятвам.

Он никогда не был дураком. Чем сильнее были его чувства, тем большим казалось предательство. Грезя о проведенных с ней вместе ночах, он невольно мучил себя воспоминаниями о струящихся по его обнаженному телу волосах, ее глазах, блестящих, как изумрудное море, мечтал о ее глубоком и громком дыхании в его объятиях, о ее запахе, сладко дурманящем даже во сне.

Они были одни с Вашингтоном. Генерал с грустью посмотрел на своего друга и, достав откуда-то бутылку виски, предложил глоток Эрику.

— Последний раз ты был дома в конце марта?

Эрик кивнул в знак согласия. Он протянул генералу перехваченное донесение, подписанное «Принцесса», и грязно выругался.

— Не слишком ли поспешно ты ее осуждаешь? — предостерег его Вашингтон.

Эрик покачал головой. Его следующие слова были грубыми, холодными и безжалостными, он сам это почувствовал:

— Генерал, я, наоборот, слишком долго тянул, и это промедление может дорого обойтись нам всем, Эрик встал, одним глотком допил остатки виски и резко отдал честь.

— С вашего разрешения, я поплыву на юг.

— Каковы твои планы?

— Бить Данмора, Стирлинга и Тэрритона!

Вашингтон встал, протянув Другу руку на прощание:

— Будь осторожнее, Эрик. Боюсь, что тебя ожидает худшее. Здесь наступления пока не предвидится, а вот Данмор уже бороздит воды Виргинии. Эрик, не знаю, как тебе сказать, но ты можешь найти свой дом разрушенным, сожженным дотла.

— Вполне возможно.

— А твоя жена…

— Клянусь, она от меня не уйдет!

— Эрик!..

— Я знаю, что она опасна. Я доберусь до нее. Я хочу отправить ее во Францию под надежной охраной.

Вашингтон пожал ему руку:

— Может статься, что она невиновна.

— Вы единственный все время предупреждаете меня о возможности ошибки. Но все доказательства прямо указывают на нее.

— Может, да. А может, и нет. Может, она заслуживает справедливого суда.

Эрик стоял, готовый уйти, горя нетерпением отплыть.

— Сэр, я уже свершил справедливый суд, — твердо сказал он.

Взяв предназначенные ему приказы, он оставил Вашингтона, пообещав вернуться при первой возможности. Возвратившись в дом, который он выбрал для штаба в нижней части Манхэттена, Эрик вызвал Фредерика и попросил того подобрать хорошую команду для корабля.

Эрик собирался в дорогу, когда кто-то негромко постучал в дверь.

Он быстрыми шагами пересек комнату, обогнув грубый деревянный стол и простую походную кровать, и резко распахнул дверь. Лицо его было искажено гримасой душевной боли.

К его удивлению, за дверью оказалась Энн-Мари Мабри, дочь сэра Томаса.

Энн-Мари после той бостонской ночи многое пережила. Она организовывала многочисленные женские акции протеста, бойкот английских товаров, она обручилась с молодым человеком, который погиб в Бостоне. Она больше не была юной кокеткой, превратившись в красивую, взрослую женщину с мягкой улыбкой. Она последовала за своим отцом на войну, и мужчины здесь считали ее чуть ли не ангелом.

«Ну почему я не выбрал в жены ее? — с горечью думал Эрик. — Она верна тому же правому делу, что и я, нежна и прекрасна, у нее искренние голубые глаза и такая ласковая улыбка!»

Но даже думая так, Эрик знал, что не может повернуть время вспять, что он по-прежнему любит Аманду, даже сейчас. Если он поймает ее, он поступит с ней так, как должно, но не разлюбит ее.

Он был навсегда заколдован волшебством изумрудных глаз и пылающих рыжих волос. Никакая другая женщина не могла взволновать его так, как она.

— Энн-Мари, входи, — сказал он сдержанно. — Мне почти нечего тебе предложить, хотя в кофейнике еще что-то осталось. Можно быстро подогреть кофе. А есть еще и бренди.

— Эрик, прошу тебя, я пришла не за этим. — Энн-Мари замялась. — Я пришла просить тебя очень хорошо подумать, прежде чем ты совершишь непоправимое.

Он помолчал, глядя на нее с удивлением и некоторой долей любопытства.

— Энн-Мари, они хотят сжечь мой дом, первый камень которого был заложен в конце двадцатых годов прошлого века. Они захватят оружие, предназначенное для виргинского ополчения и для нашей армии. И послушай, Энн-Мари, британцы узнали об оружии потому, что моя жена — хозяйка этого самого Камерон-Холла — сказала им об этом.

Он все больше распалялся, пока говорил. Слишком поздно он понял, что непроизвольно теснит молодую женщину и почти загнал ее в угол комнаты.

— Видит Бог! — воскликнул он. — Прости, Энн-Мари, но пусть будет что будет.

Он подошел К столу и налил себе бренди. Энн-Мари торопливо устремилась к нему.

— Эрик, я тоже слышала разговоры обо всем этом! Но стоит ли считать сплетни слуг самым правдивым источником? Аманда не покидала Камерон-Холла со времени твоего отъезда.

— Значит, у нее есть сообщник.

— Эрик, она моя подруга, я ее хорошо знаю.

— Энн-Мари, однажды ночью я поймал ее на месте преступления. И я спустил ей это с рук. Это была моя ошибка. Я должен был отстегать ее кнутом и отправить во Францию.

— Эрик! — воскликнула Энн-Мари. — Тебя я тоже знаю, ты бы не смог так поступить.

— Но это было бы правильно, — холодно сказал он. — Энн-Мари, я отплываю и хочу успеть до отлива.

— Эрик, — проговорила она несчастным голосом, — я ничего, совсем ничего полезного не смогла здесь сделать. Послушай меня, пожалуйста. Может быть, она и была шпионкой, но она ничего не сделала против своего собственного дома. Неужели ты не видишь, что кто-то использует против нее ее прошлое?

— Я думаю, Энн-Мари, что Аманда всегда могла бы поговорить со мной. Если бы ей угрожали, я бы защитил ее. Я бы защитил ее и дрался бы с любым человеком, справился бы с любой опасностью. Но она выбрала другую дорожку. А сейчас… прости меня, но…

Она заступила ему дорогу. Ее глаза были влажны от мольбы и сострадания.

— О, Эрик… — снова прошептала она и приподнялась на носки, чтобы поцеловать его.

Он не знал, что на него нашло. Может быть, его Всего лишь мучила боль предательства, но когда губы Энн-Мари коснулись его, он ответил. Не братским поцелуем, а раздвинул ее губы и глубоко проник в ее рот, как мог бы сделать любовник. Она ответила тем же, как поступила бы любовница. Ей губы сладко раскрылись, она звала его, ее руки обвились вокруг его шеи. Мгновения бежали в ослеплении, и вдруг он понял, что не может получить от Энн-Мари того, что искал в другой. Он не мог просто воспользоваться ее чувством, слишком хорошей женщиной она была. И она всегда заботилась о нем, он и раньше это знал. Она была его другом и дочерью одного из его лучших друзей. Стыдясь самого себя, Эрик оторвал губы от ее губ и медленно выпустил молодую женщину из рук. Он хотел извиниться. Ее глаза неотрывно смотрели на него, и оба поняли, что ошиблись.

Прежде чем он смог произнести хоть слово, их прервал яростный возглас. Очнувшись, Эрик увидел, что у двери стоит Дэмьен Розвелл, высокий, прямой, оскорбленный.

— Лорд Камерон, я пришел узнать, не нуждаетесь ли вы в помощи, но вижу, что о вас и без меня хорошо заботятся.

Эрик не обязан был давать Дэмьену какие-либо разъяснения. У его юного друга был опрометчивый и горячий характер, из-за которого тот едва не оказался на долгие годы в британской тюрьме.

— Я уже отправляюсь! — отрывисто произнес Эрик.

— Дэмьен, ты должен понять… — заговорила Энн-Мари.

— О, я прекрасно понимаю! — сухо рассмеялся Дэмьен. — Он все еще бритт по сути, все еще лорд Камерон. Настоящий Генрих Восьмой: долой одну, подавай следующую! Вы что, планировали убить Аманду или только развестись с ней, лорд Камерон?

— Что бы я ни сделал, Дэмьен, она того заслуживает, — спокойно ответил Эрик.

— Я собираюсь плыть с вами.

— Нет, ты не поплывешь.

— Вы не можете…

— Дэмьен, ради Бога! Вашингтон не разрешит тебе плыть. Можешь ли ты понять, насколько серьезно положение?

— Если ты причинишь ей вред. Камерон, — поклялся Дэмьен, поднимая стиснутый кулак, — к черту революцию — я убью тебя, клянусь! — В его глазах стояли слезы.

Сердце у Эрика защемило. Он не хотел ссориться с Дэмьеном и вновь от всего сердца проклял Аманду.

— Дэмьен… — начал было он, но молодой человек уже убежал.

Эрик и Энн-Мари стояли в комнате одни.

— Не беспокойся, я объясню ему, — пообещала Энн-Мари.

— Нет, ничего нельзя объяснить ни сейчас, ни когда-либо потом, — пробормотал Эрик. Он схватил свою шляпу и отвесил низкий поклон Энн-Мари:

— Береги себя, дорогая.

— Эрик, будь осторожен! — воскликнула она, но он не ответил.

Камерон боялся говорить — он не доверял самому себе.

Утром двадцать пятого мая Эрик с командой встретили один из кораблей флота Данмора, маленький клипер под названием «Синтия».

Так как континенталы испытывали нехватку кораблей, Эрик постарался не топить «Синтию». Ценой поврежденной грот-мачты, но без какого-либо иного ущерба колонистам довольно легко удалось захватить ее.

Команда «Синтии» была отправлена в арестантскую, на борту был оставлен минимальный экипаж, чтобы доставить клипер в порт, контролируемый патриотами. Там его можно было заново оснастить и поставить на службу колонистам.

Утром двадцать восьмого они вошли в устье Джемса. В подзорную трубу Эрик мог видеть пожар, бушевавший в Камерон-Холле, и отплывавшую от причала «Леди Джейн».

«На борту ли моя жена?» — задавался вопросом Эрик.

Он прокричал приказ канонирам. Пушки были наведены, заряжены, и Эрик поднял руку.

— Огонь! — скомандовал он.

Черт побери, он обстреливал свое собственное судно и, может быть, убивал свою жену. На борту ли Аманда? Да, с грустью думал он, скорее всего она там. Дом все еще стоял нетронутым, он мог видеть его вдали на лужайке. Но склады пылали, там ничего спасти уже не удастся.

А корабль, его корабль «Леди Джейн», уже подходил, готовый открыть ответный огонь.

— Канониры, цельтесь снова! Они не готовы к встрече с нами, они только что отошли от причала Еще залп, а потом мы подойдем к ним сбоку, сцепимся бортами и возьмем «Леди Джейн» на абордаж.

Пороховой дым носился в воздухе, за ним почти ничего не было видно. Эрик отдал приказ дать еще один залп. «Родная земля» вибрировала и дрожала, ядра падали в воду, пробивали обшивку, паруса, палубу «Леди Джейн». Вода между кораблями, казалось, поседела от пены. Штурвал в умелых руках капитана из западного графства сводил корабли все ближе. Когда их борта соприкоснулись, все вокруг, казалось, содрогнулось.

Эрик высоко поднял шпагу и, издав боевой клич, перепрыгнул на палубу «Леди Джейн». Следом за ним с такелажа и с поручней прыгала его команда.

Они схватились с британцами в рукопашном бою, орудуя обнаженными шпагами и кинжалами: ружья выстрелили всего раз или два.

Эрика вели вперед ярость и сознание, что перед ним его собственный корабль. Видит Бог, он вернет его!

Он едва успел справиться с молодим, отлично фехтующим шотландцем, когда заметил на носу «Леди Джейн» Роберта Тэрритона.

Увертываясь и избегая схватки с другими, Эрик с безрассудной отвагой ринулся вперед, улыбаясь своему новому противнику, своему заклятому врагу.

— Камерон, ты ублюдок! — закричал Тарритон, сумев довольно легко отразить первые выпады Эрика. Их шпаги взметнулись вверх, скрестились, опустились и вновь со звоном скрестились; оба противника держались стойко.

— Она со мной, ублюдок! — возбужденно прошептал Тэрритон. — Ты думал, что обставил меня, все время разлучал Аманду со мной, но теперь мне достались и твой корабль, и твоя жена, и я хорошенько попользуюсь тем и другим!

Гнев судорогой сковал тело Эрика, и Роберт Тэрритон, сделавший выпад, едва не пронзил его. Дурак! Эрик продолжал нападать молча, зная, что Тэрритон любым доступным ему способом хочет вывести его из себя. Стремительными выпадами Эрик быстро теснил противника.

Тэрритон парировал удары, но Эрик видел страх, исказивший лицо его врага. Эрик фехтовал лучше и сам знал об этом. И он собирался убить Тэрритона.

— У тебя ничего нет, Тэрритон, совсем ничего нет! — говорил Эрик и, словно подтверждая это в молниеносном выпаде, коснулся концом шпаги подбородка Тэрритона. Удар был унизительным.

Тэрритон отшатнулся, и Эрик понял, что может в свое удовольствие преследовать его. Теперь пришла очередь Тэрритона понервничать. Он тронул задетый Эриком подбородок и почувствовал кровь.

Эрик ухватился за ванты и прыгнул на первую перекладину, приготовившись к новой атаке. И в этот момент увидел Аманду.

Она вышла из капитанской каюты и стояла среди бурлящего моря мужчин. Такая красивая, в зеленом платье, с озаренными солнцем волосами, пламенеющий каскад которых струился по спине. Она казалась одновременно и посторонней, и такой естественной на этой палубе, в этой царившей вокруг нее суматохе, высокая, гордая и красивая. Это была его жена. Предательница.

Она здесь, так он и подозревал, она здесь. В конце концов она связала свою судьбу с Тэрритоном. Он, наверное, увозил Аманду в Лондон после того, как она сделала все полезное, что могла, в Камерон-Холле.

«Ни за что, любовь моя! — беззвучно поклялся себе Эрик, — Никогда, покуда я жив, а не похоронен в этом море, тебе не быть с Тэрритоном. Я сделаю для этого все, что могу!»

В этот миг Тэрритон сделал выпад в его сторону. Эрик молниеносно парировал его и, обуреваемый жаждой мести, нанес яростный ответный удар. Теперь он снова владел собой, был холоден и полон смертельной угрозы. Тэрритон, кажется, понял это.

— Бросай шпагу, Тэрритон! — потребовал Эрик.

— Ради всего святого, кто-нибудь, займитесь им! — завопил Тэрритон.

Что еще можно было ожидать от лорда Роберта Тэрритона, его светлости герцога Оуэнфилдского, подумал Эрик. Неужели он будет драться сам?

На призыв Тэрритона бросились пять матросов с поднятыми шпагами.

— Когда-нибудь я убью тебя, Тэрритон, — любезно пообещал Эрик. Но тот уже скрылся, и Эрик не смог уделить ему должного внимания, так как его противники были рядом Фредерик бросился вперед, атаковав одного из матросов Эрик избавился от другого нетерпеливого парня молниеносным ударом в живот, третьему проткнул грудь, а двое других предпочли скрыться в общей драке Эрик услышал громкий всплеск и понял, что Тэрритон для него на сей раз потерян Патриоты овладевали «Леди Джейн», и Тэрритон, не собирался оставаться и помогать своим соратникам.

— Принцесса! — раздался громкий крик, и Эрик понял, что его люди постепенно стали понимать: Аманда и есть та самая знаменитая Принцесса, которая столько раз предавала Виргинию.

Он должен был первым добраться до нее. Фредерик знал, кто она, как и некоторые из его друзей Но этого не знали остальные. А Эрик не позволил бы никакому другому мужчине схватить ее или даже прикоснуться к ней. Она была его добычей.

В руках Аманды шпага, понял он со смешанным чувством ярости и страха Чертова идиотка, она что, собирается драться с ними насмерть, она так безрассудна и решительна, что готова убивать и рисковать собственной жизнью?

«Бог свидетель, любовь моя, я задушу тебя!» — поклялся он себе.

Аманда предупреждающе выставила шпагу перед собой и повернулась, чтобы убежать. Эрик приказал своим людям расступиться и освободить палубу. Не бросится ли она в море? Нет, леди в панике побежала обратно в капитанскую каюту Там шла схватка, какой-то шотландец дрался с одним из его людей и наконец упал сраженный.

— Я займусь ею! — крикнул Эрик команде.

Она укрылась в каюте.

Эрик добрался до двери и распахнул ее мощным ударом ноги Он увидел там Аманду, поддерживавшую упавшего шотландца. В ее взгляде смешались вызов и испуг. Его имя шепотом сорвалось с ее губ, затем она пошатнулась и осела на пол, потянув за собой тяжелое ружье шотландца.

— Принцесса, — пробормотал он в ответ, протирая свою шпагу, чтобы унять дрожь в руках, и вкладывая ее обратно в ножны Он не знал, что он сказал ей потом: что-то ничего не значащее, что-то о войне и о том, как ему горько быть здесь из-за того, что его жена — предательница.

Аманда попыталась прервать его, но он не дал ей сделать этого.

Изо всех сил он старался сдержать себя. Он не хотел трогать жену: он бы убил ее… или изнасиловал бы прямо здесь, на корабле, несмотря на присутствие команды.

— Я невиновна в этом! — воскликнула она наконец. Это отрицание ранило его в самое сердце: Боже праведный, она была здесь, и с кем — с Тэрритоном!

Он приказал себе успокоиться и вежливо приподнял брови.

— Вы невиновны. Принцесса?

— Говорю же тебе…

— А я говорю вам, миледи, что доподлинно знаю: вы британская шпионка и знаменитая Принцесса, так как я сам подбросил вам ложные сведения, которые потом попали в руки Данмора. Вы вновь предали меня!

Она держала ружье, ствол которого был направлен на него. Ее глаза горели от ярости, а волосы струились прекрасным огненным водопадом Она — его жена, с которой он провел столько ночей, — целилась в него из смертоносного оружия.

— Отдай мне его, Аманда! — потребовал он в гневе. — Аманда!

— Отойди от меня; Эрик!

Ярость переполняла его и грозила вырваться наружу.

— Теперь послушай меня, Аманда. Предупреждаю, что я еле сдерживаюсь. Я боюсь даже Прикоснуться к тебе, чтобы сразу не погасить свет этих чудесных глаз навсегда. Я забираю ружье.

— Нет, пропусти, дай мне уйти. Клянусь, я невиновна.

— Позволить Принцессе уйти? Да меня за это повесят, миледи! — Сейчас надо было забрать у нее оружие, и Эрик решительно шагнув вперед. Она отступала, по мере того как он приближался.

— Нет! Я выстрелю в тебя, Эрик, клянусь!

— Я верю вам, миледи, — с горечью произнес он в ответ. Пусть стреляет! Тогда она обретет свободу. — Стреляйте в меня, если хотите, миледи, — предложил он, — но сначала убедитесь, что ваше ружье заряжено.

— Не беспокойся, Эрик, оно заряжено.

Она хочет предостеречь его? О Господи! Он хотел бы поверить в слезы, наполнившие ее глаза, в то, что она искренне его предупреждала, но не мог.

Он схватил ружье за ствол и отшвырнул его через всю каюту.

Чертова штуковина взорвалась! Эрик обернулся и холодно уставился на Аманду.

— Оно действительно было заряжено, миледи, и нацелено мне в сердце! — Она могла бы убить его… Его собственная жена могла бы убить его… — А сейчас. Принцесса…

— Подожди!

— Подождать чего? Твоего спасения? У тебя ничего не выйдет!

Она долго не отрывала от него взгляд, ее зеленые глаза сверкали слезами, как будто она вот-вот разрыдается. Лгунья!

И все же… Она была такой красивой, учащенное дыхание вздымало ее грудь, на шее пульсировала голубая жилка. Ее лицо было столь прекрасно, что он еле сдерживался, чтобы не погладить его.

Внезапно Аманда, как пантера, бросилась вперед. Чтобы проскользнуть мимо него. Ему хватило одного шага, чтобы схватить ее за волосы. Она вскрикнула от боли, и он обхватил ее руками. Она яростно отбивалась кулаками. Отчаянно защищаясь, он чувствовал рядом с собой тепло ее тела, чувствовал, как вздымаются ее груди, движутся ее бедра, и это помогло ему. В этот короткий миг Эрику припоминался лишь их смех, мягкая нежность на берегу медленно текущей реки.

Она почти умудрилась ударить его в подбородок своими молотящими воздух кулачками, но он резко поймал ее руки и завел их назад, за ее изящную спину. Аманда откинула голову назад, чтобы встретить его взгляд.

— Ты так прекрасна, — сказал он ей, — и так вероломна, но теперь все кончено, ты проиграла. Сдавайтесь, миледи!

Неожиданно она улыбнулась, медленно и вряд ли нежно, но с такой тоской и отчаянием, что ее улыбка проникла в самое его сердце.

Эта улыбка вернула его назад, к тем годам, которые они провели вместе, ко всем их совместным переживаниям, к драгоценному мирному времени.

— Яне сдамся, милорд, — тихо произнесла Аманда. — Не отступлю и не сдамся:

В этот момент в комнату ворвался один из лейтенантов, родом из Каролины. Подойдя и встав за спиной Эрика, он возбужденно воскликнул:

— Мы нашли ее, эту Принцессу! Она выдала британцам ваш корабль, милорд, и передала им сведения о складах с оружием!

Взгляд Эрика был по-прежнему неотрывно прикован к глазам Аманды.

— Да, мы Нашли ее. — Его снова охватил гнев. Со вздохом он оттолкнул ее от себя. Аманда чуть не ударилась о стенку каюты, но сразу выпрямилась: высокая, гордая, как никогда, преисполненная достоинства и красоты, несмотря ни на что.

Лейтенант тихо присвистнул:

— Ничего удивительного, что она с такой легкостью вертела нашими людьми!

Как горьки были для Эрика эти слова!

— Да, — тихо сказал он, — ей легко шпионить.

— Неужели мы повесим ее? — спросил лейтенант. Он выглядел очень взволнованным. — Повесим ли мы женщину, милорд?

Эрик сомневался лишь один миг. Так как его взгляд был по-прежнему устремлен в блестящие зеленые глаза его жены, он заметил, как они расширились. Неужели она все-таки испугалась? Почувствовала, как вокруг ее горла обвивается веревка?

— Милорд, конечно, вы не можете ее повесить!

Эрик иронично улыбнулся, даже сейчас помня, что, казалось, само солнце жило в ее поцелуе, в блеске ее волос, в жаре ее объятий.

— Видишь ли, именно я не могу этого сделать, так как она моя жена.

Молодой лейтенант онемел от удивления Эрик понял, что не может больше оставаться здесь, так как быстро теряет контроль над собой и это становится заметно. Он будет иметь дело с Амандой позже, у себя дома, в месте, знакомом им обоим.

— Скажи Даниэлю, чтобы отправил кого-нибудь в Камерон-Холл, — приказал он. — И пусть кто-нибудь заберет отсюда этого лейтенанта, — указал он на шотландца. Да, этот человек сражался и умер, защищая Аманду от него, Эрика! — Британцев похоронить в море, наших погибших отвезти домой. — Он повернулся к Аманде:

— Любовь моя, встретимся позже.

Эрик низко поклонился ей и стремительно покинул каюту. Он не остановился у штурвала, а пошел на самый нос, встал грудью к ветру, чувствуя теплые брызги воды на лице и руках.

Дело наконец было сделано Оружие и боеприпасы скорее всего потеряны для них, но «Леди Джейн» возвращена И Аманда снова была его.

Его пальцы зудели. Он вспомнил Тэрритона, его омерзительные слова, и тупая боль охватила сердце; мучительно хотелось знать, правду или нет говорил его, соперник.

Они были женаты более двух лет. Она была его женой, и ни частички ее не принадлежало этому ублюдку Тэрритону Он выбросит ее из своего сердца, он потребует развода.

Но развестись с ней — все равно что отрубить свою правую руку… Нет, он не прикоснется к ней…

Ему не терпелось остаться с ней наедине… Ему нужно время, чтобы успокоиться, убедиться в своей правоте.

Много что еще нужно сделать-найти генерала Льюиса, соединиться с его силами, чтобы довести до конца операцию по поимке в их сети генерала Данмора.»

Эрик закрыл глаза и облокотился о поручни.

Немного спустя Даниэль пришел сказать, что они вот-вот пристанут к берегу.

— Проследи, чтобы Фредерик сопроводил мою жену домой и предупредил слуг, что ей нельзя покидать дом. Я сразу же поскачу искать ополченцев. Наша команда пусть или остается на борту, или разбивает на лугах палатки. Пусть решают сами.

— Слушаюсь, сэр Когда карета Аманды исчезла из виду, Эрик поспешно покинул корабль. Ему быстро подвели лошадь. Даниэль приготовился скакать с ним.

Им не пришлось долго искать генерала Льюиса, старого друга Эрика еще со времен войны с индейцами. Льюис со своими войсками двигался вдоль полуострова и уже без труда мог указать местоположение позиций Данмора.

— Мы заставим его навсегда покинуть стоянку у острова Гвинн.

Мы добьемся того, что он и его пиратский флот уберутся подобру-поздорову! — страстно поклялся Льюис.

— Тогда мои люди присоединятся к вашему ополчению утром, генерал, — согласился Эрик, — а сейчас я поскачу домой.

— Лорд Камерон, — остановил его Льюис.

Эрик, уже выходивший из палатки генерала, остановился у порога:

— Слушаю?

— Я обязан сказать вам, что доказательств относительно личности шпиона нет, — тихо сказал генерал.

— Нет доказательств? — Эрик вдруг не к Месту закашлялся — Известия о вашей победе на борту «Леди Джейн» домчались ко мне быстрее, чем вы сами, милорд. За сражением наблюдали с берега, и, конечно, ходят слухи, что ваша жена была на борту и что, кажется, ее опознали как Принцессу. Имейте в виду, некоторые думают, что Данмор очень хочет похитить миссис Вашингтон. Может быть, с вашей супругой поступили так же?

Эрик кивнул, не веря ни в одно сказанное генералом слово. Его супруга уже подняла против него оружие. Одному Богу известно, какие неожиданности она могла бы уготовить ему в их комнате.

— Благодарю вас за заботу, генерал Льюис. Моя жена скоро отправится во Францию, где она будет в полной безопасности.

Он отдал генералу честь, вышел, кивнул Даниэлю, который вслед «за ним вскочил на своего коня, и отправился в Камерон-Холл. Спустя несколько секунд Эрик уже несся галопом по виргинским полям, сгорая от нетерпения быстрее оказаться дома.

Подъехав ко входу, он соскочил с лошади. Пьер, уже ждавший его, чтобы подхватить поводья, радостно приветствовал хозяина.

— Что здесь произошло? — спросил своего доброго слугу Эрик. — Говори правду, всю правду, Пьер.

Пьер невесело пожал плечами:

— Я всей правды не знаю, милорд. Даниеллу ударили, и она только-только пришла в сознание. Она клянется, что хозяйка невиновна.

— Даниелла будет клясться в ее невиновности, даже если Аманду застигнут в объятиях самого короля! — воскликнул Эрик.

Пьер снова пожал плечами:

— Она имеет в виду, что Аманда никому из нас ничего плохого не сделала. Это чудовище Тэрритон хотел ударить юную Маргарет, но леди Камерон не позволила это сделать.

— Но она с легкой душой и по своей воле отправилась с Тэрритоном?

Пьер опустил голову.

— Так получилось, — согласился он, нехотя.

— Больше мне ничего сейчас не нужно, Пьер; — сказал Эрик. — Я хочу, чтобы завтра утром ее отправили во Францию. Сразу, как только я уеду. Для этого я оставлю здесь «Леди Джейн». Ты и Кэссиди отправитесь с ней;

— Кэссиди думает, что будет прислуживать вам, милорд.

— Если он сможет уберечь мою жену от бед и напастей, это и будет его службой мне.

— А Даниелла?

Подумав, Эрик сказал:

— Ну что ж, Даниелла может сопровождать ее.

— Долго ли мы будем во Франции?

— Трудно сказать, — пробормотал Эрик. Потом он вздохнул. — Пока не знаю, вы отправитесь к графу де ля Рошель, который состоит при дворе короля в Версале. Когда здесь все решится, я приеду за миледи и вами.

— Понял, милорд. А Камерон-Холл?

— Здесь останется Ричард. Он все здесь знает, даже получше меня. У него все хорошо получалось.

— Если позволите, милорд, это у леди Камерон так хорошо все получалось.

— Что ж, Пьер, пусть не все будет так хорошо получаться, но ничего другого я сделать не могу. Все понятно?

— Да, милорд.

— Тогда спокойной ночи, Пьер.

— Спокойной ночи, милорд.

Эрик поднялся по ступеням. Войдя внутрь, он увидел обожженные стены и заметил места, где остановили продвижение огня. Удушливый запах дыма все еще витал в доме, но пожар почти ничего не повредил.

Он поднял взгляд на лестницу и задумался; пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Затем он начал подниматься по ступеням и, почти дойдя до двери своей комнаты, снова остановился.

«Возьми себя в руки!» — приказал он себе.

Затем бесшумно открыл дверь и вступил в комнату.

Эрик сразу же увидел ее Страсть и желание объединились с холодной яростью, все мысли о сухой беседе и о том, чтобы держаться на расстоянии, вылетели из головы.

Пар все еще шел из ванны, но Аманды в ней уже не было Она стояла у окна, завернувшись в полотенце. Ее черты застыли, она неотрывно смотрела на луга, волосы были распущены, в ниспадающих блестящих волнах смешались цвета песка и огня. Она повернулась к нему, в ее широко открытых изумрудных глазах был испуг. В том, как она прижала полотенце к груди, были невинность и ранимость, будто она защищала от него свою девственность, словно они не были мужем и женой. «Ты моя жена!» — говорил весь его облик. Ее обеспокоенные и затуманенные глаза встретились с его жестким взглядом. Он обернулся, захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. Его голос, когда он заговорил с женой, звучал угрожающе, дрожал от злости. И желания.

— Ну что ж, Принцесса, пришел наконец час истины!

Он ждал от нее отрицаний, мольбы, уверений в невиновности, его губы уже скривились в презрительной усмешке. Но он не мог больше оставаться неподвижным, не мог больше держаться вдали от нее. Буря в его душе грянула, и Эрик сделал первый гневный шаг к ней.

— Да, миледи, вот и настал час истины.

ЧАСТЬ IV

ВСЕГО ОДНА ЖИЗНЬ

Глава 15

Аманда безмолвно смотрела на Эрика, не веря, что он мог превратиться в этого незнакомца с гневно сжатыми челюстями и ледяным взглядом. Ей хотелось кричать, что она никого не предавала. Когда Эрик вошел в комнату, Аманда подумала, что он сразу подойдет к ней и сомкнет пальцы на ее горле. Она собралась с силами, чтобы не дрогнуть. Его глаза потемнели, у них была необыкновенная способность менять цвет от серебристо-серого до темно кобальтового, но сейчас, при свете свечи, они казались совсем черными, без зрачков. Он не подошел к ней. Должно быть, он испугался. Испугался того, что может сделать, если тронет ее. Отодвинув стул от стола, Эрик сел, с легкой гримасой приподняв ногу и положив ее на другой стул, стоявший напротив. Она почти не дышала, боясь пошевельнуться под его безжалостным взглядом. Пальцы впились в белоснежное полотенце, в которое она была завернута, и ей не оставалось ничего другого, как встретить его взгляд. Он налил себе вина в ее бокал и искоса посмотрел на поднос с почти не тронутой едой. Отпив глоток, он снова перевел взгляд на жену.

— Прячешь нож на груди, любимая? — спросил он мягко.

Она покачала головой:

— Я никогда не желала тебе смерти.

— Нет? Порой ты высказывала совершенно иные мысли.

— Я говорила в запале.

— А еще сегодня ты целилась из мушкета прямо мне в грудь.

— Я вовсе не собиралась в тебя стрелять! И у меня нет ножа.

Если бы я хотела тебя убить, я не стала бы как Дурочка размахивать ножом. Ты с легкостью отнял бы его и обернул против меня.

— Вот как?!

Аманде не понравилось, как он это сказал, так же как и тон, которым он продолжил:

— Потому что ты слаба, а я сильнее. Аманда, у тебя непревзойденный талант вспоминать о своей женской слабости, когда ты загнана в угол.

— Я не загнана в угол. Я невиновна.

— Невиновна?

Ее пальцы конвульсивно сжались на Полотенце, прежде чем она осознала: это действительно похоже на то, что она прячет оружие на груди. Эрик внезапно и резко встал. На этот раз он не колеблясь пересек комнату. В его походке была видна такая угроза, что Аманда, задохнувшись, попыталась увернуться Он мгновенно настиг ее № оторвал руки от тугого узла. Полотняное полотенце упало к ее ногам, волосы разметались по плечам и спине, и, за исключением этого, она осталась перед ним полностью обнаженной.

Его глаза потемнели еще больше.

Ей хотелось поскорее нагнуться за полотенцем, спрятаться в нем, но она поняла, как жалки ее усилия. Вздернув подбородок, Аманда насмешливо произнесла:

— Как видите, милорд, ножа нет. — Она ждала, укоряюще глядя на него. Затем медленно наклонилась за полотенцем. — Извини…

— Извинить? Мадам, неужели вы думаете, что я намерен вести с вами будуарные разговоры? Нет, любовь моя, все будет совершенно иначе. Я закончил извинять вас! — взревел он, схватив ее за плечи и развернув лицом к себе. В его глазах, вонзившихся в ее лицо, бушевало яркое пламя. — С самого начала я знал, что ты на стороне короны, я даже знал, что ты шпионка. Данмора, но меня это мало волновало, леди. Когда мы поженились, я приказал следить за тобой, но только ради твоей же безопасности.

Она побледнела. Он хотел закончить на этом. Но не смог. Он так долго тосковал по ней. А она ловко притворялась, пока он не поверил, что если не любовь, то хотя бы привязанность к дому, который она называла родным, удержит ее от обмана. Теперь Эрик был слишком потрясен, чтобы остановиться. Слишком потрясен, чтобы оторвать от нее свои руки. Он еще сильнее сжал ее плечи.

— Боже, леди, если есть у вас хоть какое-то оправдание, скажите мне немедленно!

— Я этого не делала!

— Ты лжешь!

— Нет, не лгу!

Аманда попыталась ударить его, но Эрик развернул ее, и, споткнувшись, она упала перед ним на колени. Борясь со слезами, она снова откинула назад волосы. Не раз она заслуженно вызывала его негодование. Она на каждом шагу сопротивлялась ему, ненавидела его, но только не сейчас. Сейчас она любила его и, невиновная, не могла оправдаться.

— Мне нечего сказать! — крикнула она ему в лицо. — Отдай меня под суд, пусть меня повесят как изменницу, если хочешь, но только, ради Бога, оставь меня…

— Оставить тебя? — Он опустился подле нее. Его белая рубашка была порвана и запятнана порохом, на жилете и сюртуке виднелись кровавые следы сегодняшнего бурного дня. — Меня отзывают со службы из Нью-Йорка, потому что моя жена замышляет заговор против меня.

Хочет отдать мою собственность врагу! Бог мой, ты вполне могла поджечь дом собственной рукой!

— Нет!

— И уплыть на корабле!

Она не могла поверить в то, что в нем не осталось ни капли великодушия, ни малой толики понимания. И все же она отчаянно старалась заставить его понять.

— Я не поджигала дом! Эрик, я умоляла их не жечь поместье. Я сказала, что пойду с ними, только если…

— Прекрати! — прошипел он, и его рука яростно взметнулась, остановившись лишь почти у самой ее щеки — Что ты сделала?

— Я сказала, что пойду добровольно, если они не сожгут дом! И дом остался цел, Эрик! Я…

— Стерва! — вырвалось у него хриплое ругательство. — Ты пошла с ним добровольно! Под руку с Тэрритоном? Ты забыла, как мы встретились, моя благородная жена? — с желанием унизить выговорил он. — И после этого ты идешь на сговор с Робертом Тэрритоном!

Наша армия в тяжелейшем положении, а я должен ловить собственную жену, британскую куртизанку!

— Как ты смеешь?! — закричала она с навернувшимися от муки и злости слезами на глазах. Она не могла сопротивляться более. Пусть даже правда была на ее стороне. Поднявшись, она взглянула ему в глаза Между ними вновь началась жаркая острая схватка, и Эрик был рад этому. Схватив за руку, он притянул ее к себе. В панике она начала вырываться. Никогда еще не видела она его в такой слепой ярости, и это ее ужаснуло. — Отпусти меня, Эрик, ты делаешь мне больно, отпусти!

Он грубо швырнул ее на кровать и навалился сверху. Гладя большими и указательными пальцами виски Аманды, он разглядывал ее.

— Я мечтал о тебе. Я лежал бессонными ночами и гадал, как ты здесь одна, в этой кровати. Я мучился оттого, что оставил тебя в одиночестве, но верил, что ты искренне присягнула нашему браку и что ты сохранишь верность тем клятвам, что давала. Я раз за разом вставал под пули и штыки, но мне не было страшно Я больше боялся ночных терзаний, когда передо мной представала ты, такой, как я увидел тебя сегодня, чистой, благоухающей после ванны, с алебастровой кожей с этими голубыми жилками, по которым твое сердечко разгоняет кровь. Я старался гнать от себя мысли о том, что Тэрритон может добраться до тебя, что его руки, возможно, лежат на твоей груди, как мои сейчас.

— Я никогда не изменяла тебе! — воскликнула она и почувствовала, как громко застучали зубы. — Я терпеть не могу Роберта! Ты ведь знаешь это.

— Этого я не знаю. Знаю только, что ты вышла из дома сегодня утром с ним вместе — , по собственной воле.

— Слуги…

— Слуги не станут врать.

— Но я .

— Что вы, миледи? — спросил он насмешливо.

Слова рвались из груди, но Аманда не могла их произнести. «Я люблю тебя». Эти три слова бились у нее в мозгу, но сказать их ему она не могла. Они пришли слишком поздно, он им не поверит.

— Я не делала этого! — воскликнула она, но Эрик недоверчиво усмехнулся.

— Мне хотелось убить Тэрритона… и тебя, — сказал он ей. — С того момента, как меня вызвали сюда, я чувствовал почти первобытное желание сеять разрушение и смерть.

— Эрик…

— Не бойтесь, миледи. Я не собираюсь заходить так далеко.

— Эрик, пожалуйста…

— О чем ты хочешь просить?

— Отпусти меня!

— Не забывай, что ты моя жена, — напомнил он. — И что я — солдат, вернувшийся с войны.

— Я ничего не забываю! Мы заклятые враги, милорд, и как бы я ни старалась, вы отказываетесь поверить мне.

— Ты снова предлагаешь драку? Ты решила сражаться со мной, своим мужем? Что ж, я победил, мадам! Вы проиграли. Но вы моя жена.

— Ваша презираемая жена! Эрик, во имя, Господа Бога.

— Во имя Господа Бога — нет, миледи. Я не отпущу вас сегодня ночью. Если эта война, узнайте ее суть. Если мы победим в этой войне, я стану героем. Если же победа окажется за королем, то я изменник. Но сегодня я победитель, а награда победителю стара как мир.

Аманда приоткрыла было губы, чтоб№ заговорить, но промолчала.

Увидев угрозу в его глазах, она замерла, не зная, о чем он думает.

Эрик провел рукой по ее лицу, совершенные очертания которого лишь подчеркивались густой россыпью обрамляющих его волос, непослушными прядками у висков. Красивой формы губы, нижняя чуть полнее, чем верхняя, влекли чувственным изяществом. Ее роскошная фигура поражала стройностью и пропорциональностью. Плечи, груди и бедра круглились плавными линиями, как у идеальной статуи, а кожа походила на мрамор своей безупречностью. В движении она была еще более прекрасна, напоминая сгусток энергии, напряжения и страсти. В глазах отражались все эмоции, обуревавшие ее. Эти волнующие глаза всегда зажигали в нем желание, не важно, горели они нетерпением любви или штормовой яростью.

Он склонился к ее лицу. Их глаза встретились на расстоянии всего лишь дыхания.

— Нет! Мы не будем… нет! — только и смогла выдохнуть Аманда в бессильном протесте. — Так нельзя! Без любви!

— Любовь, мадам? С каких это пор она стала для вас важна? Уж не с тех ли пор, как вы вышли за меня замуж? Или с того дня, когда вы нашли карту в моей библиотеке и передали ее своему отцу? Или, может быть, после того, как предали собственный дом?

— Но я не предавала! Ох, Эрик, какой же ты глупый! Послушай меня! Возможно, я виновата в том, что выдала… кое-какие секреты в прошлом. Ты не понимаешь! У них в руках был Дэмьен…

— Что ты сказала? — требовательно спросил он.

Она сглотнула.

— Мой отец схватил Дэмьена и потом постоянно угрожал мне, что убьет его. Вначале он обещал; что арестует Дэмьена и повесит. А потом юноша попался ему в лапы, Эрик. Лошадь! Помнишь, во дворце губернатора на Новый год? Лошадь Дэмьена околела. Тогда я поняла, — что отец не остановится и перед тем, чтобы проделать то же самое с ним. А потом они на самом деле схватили Дэмьена! Они угрожали мне…

— Понятно. Но Дэмьен уже довольно давно на свободе, миледи.

— Об этом я тебе и говорю! Где-то есть другая шпионка, и это не я!

Он улыбнулся:

— Забавная сказочка.

— Эрик, пожалуйста…

— Аманда, я больше не поддаюсь на «пожалуйста»! Но видит Бог, я могу поклясться, что скучал по тебе.

— О! — сдавленно воскликнула она и с яростным воплем рванулась в попытке высвободиться, однако почувствовала, как его тело еще сильнее прижало ее. Его облегающие бриджи почти ничего не скрывали. Глаза Аманды расширились, когда она ощутила его мужскую силу.

Она отчаянно задергалась, ненавидя его, но еще больше ненавидя себя, потому что ей было плевать на свою гордость и доводы разума, лишь бы он продолжал держать ее в объятиях, даже если в этом не было любви.

— Мы не должны!

— Но ты моя жена!..

— ..которая, как ты утверждаешь, предала тебя.

— Ну и что? Это было раньше, не сейчас. Не нынешним вечером.

— Нет! Эрик! — Аманда едва не плакала. — После всего сегодняшнего! Боже, отпусти меня! — Она начала вырываться с новой силой, пытаясь сбросить его с себя, освободиться любой ценой. В сгустившейся вокруг нее темноте, казалось, заколыхался золотистый туман, будто сотканный из солнечных лучей. Она почувствовала напряженность Эрика, живую пульсирующую плоть, и словно тысячи языческих тамтамов застучали в ее сердце, груди, крови. Борясь с ним, она боролась с собой, но он держал ее крепко, «и» все еще сопротивляясь, задыхаясь и ругаясь, она густо покраснела под его пристальным взглядом. — Эрик! Нет!

Он улыбнулся, взгляд стал дразнящим, провоцирующим.

— Ах… Мэнди! Не хочешь ли попросить прощения?

Она мгновенно замерла и облизнула пересохшие губы.

— Что? — переспросила она задыхаясь.

— Возможно, я прощу тебя.

Она какое-то время смотрела на него, не веря своим ушам, не веря ему. Он прильнул к ней, по-прежнему удерживая за руки.

— Ты бросилась в объятия Тэрритона, почему бы теперь не броситься в мои? К тому же мы скреплены узами брака, любимая.

— Я не бросалась в объятия Тэрритона! — выкрикнула она. И попыталась лягнуть его ногой. Он засмеялся, потому что, придавив ее своим весом, обезопасил себя от подобных покушений. Аманда взъярилась с новой силой. — Ты хочешь, чтобы я просила прощения в таком положении?

— Стоит только научать, — прокомментировал он сухо. Но в глазах его заплясали серебристые и голубые огоньки, а вена на шее вздулась, и кровь бешено колотилась под кожей. Она затаила было дыхание, но затем, с ухнувшим вниз сердцем, приняла вызов.

— В таком случае ты назовешь меня проституткой, — огрызнулась она, — отдающейся за то, что можно получить взамен!

— Сказано не мной, а тобой, — парировал Эрик.

— О! Никогда! Эрик…

— Ш-ш-ш! Слова ничего не значат, ничего не значат ни правда, ни любовь! Ты моя жена, а я очень долго не был дома, а поскольку то, что есть между нами, уже полыхает вовсю, я не приму отказа.

С обжигающей нетерпеливостью он приник к ее губам. И Аманда окунулась в этот жар, в нетерпеливое предвкушение наслаждения, в котором не было места раздумьям, а всем правили сердца и чувства.

Она любит его. К черту гордость и достоинство, ведь они и так потеряны. Будь что будет, она не станет отказывать ни ему, ни себе.

— Отдайся мне, жена моя, любовь моя! Раствори меня в своей красоте, в волшебстве ночи…

Нить войны истончилась, борьба была забыта. Нежный бриз, несущий солоноватые ароматы реки, ласкал ее кожу там, куда еще не успел добраться муж, но больше ничто в мире не могло бы отвлечь ее.

Как долго не лежали они сплетаясь телами, как долго не сливались в любовном экстазе!

И вот пришло время сорвать с себя одежду. Обнаженный, он вернулся к ней. И вошел в нее как стальной клинок, и был радостно принят теплой обволакивающей глубиной ее тела, ставшего гостеприимными ножнами. Снова от головы к ногам побежали волны, то вознося ее вверх, то опуская вниз, в унисон его толчкам. Он высоко приподнялся над ней и посмотрел на нее глазами, темными то ли от напряжения, то ли от гнева. Она не знала, любит ли он ее в этот момент… или ненавидит? Неизвестно. Но никто не мог бы сказать, что в нем не было страсти, так же как и в ней. Страсть закружила их словно смерч, наполнила пространство вокруг музыкой вздохов, шепота и восклицаний. Воздух сгустился, словно шелковистое облако накрыло их, превратив ночь в волшебную сказку, в которой реальный мир уступил место фантазии. Волны, накатывавшие на нее, казалось, вздымались и рассыпались на мелкие серебристые капельки счастья. Вновь и вновь испытывала она взрывы экстаза, содрогалась, металась и изгибалась в его объятиях. Он с силой вошел в нее последний раз, и Аманда ощутила невыразимо приятное тепло, когда его семя излилось в ее лоно.

Эрик дотронулся до ее щеки и, нежно поцеловав в губы, скатился на бок.

Оба погрузились в молчание. Она было заговорила, но он приложил палец к ее губам.

— Нет. Не сейчас. Только не этой ночью.

— Эрик! — вырвалось у нее. — Пожалуйста, послушай! Я… я люблю тебя!

Он застыл, мускулы на руках напряглись, а черты лица исказила гримаса боли. Аманда испугалась, что он сейчас ее ударит или схватит руками за горло и задушит в одно мгновение.

— Ради всего святого, мадам, не играйте хоть этой ночью в свои игры! — угрожающе прорычал он.

— Я не играю, не насмешничаю, не притворяюсь! — настойчиво сопротивлялась она его гневу. — Эрик! — сглатывая слезы, произнесла она его имя.

Он глубоко вдохнул, заставляя себя расслабиться, и процедил с внезапной злостью:

— Боже, если бы я мог поверить тебе! — Голос его стал низким, хриплым.

— Пожалуйста…

— Нет! Хватит на сегодня! Если хочешь дарить любовь, дари, докажи свою искренность!

И она замолчала. А секунду спустя Эрик издал хриплый возглас и опять привлек ее к себе. Порывы ветра, залетавшие в комнату, принесли ласковую прохладу их разгоряченным, покрытым испариной телам, он поцеловал ее в плечо и снова вошел в нее. На этот раз Аманда совсем не смущалась. Свободно гладила в ответ твердые мускулы его рук, груди, бедер, тугие ягодицы. Она дразнила и соблазняла, трогала своими руками, проводила волосами по его коже, щекотала и ласкающе теребила его кожу кончиком языка, покрывала ее поцелуями…

Когда последние содрогания экстаза затихли, она осталась лежать в его объятиях. И в темноте и покое ночи их сморил глубокий, без сновидений сон.

Когда Аманда проснулась, Эрик был уже одет. На нем были новая белая рубашка, чистые белые бриджи, синий с красным жилет и камзол. На голове красовалась треуголка с кокардой. Он стоял у окна, словно дожидаясь, когда она проснется.

Аманда сразу поняла, что волшебная ночь кончилась, что все изменилось. Подтянув одеяло к груди, она подняла на мужа взгляд. Он неспешно обернулся. Глаза, смотревшие на нее, были глазами незнакомца, глубокие, темные, отстраненные.

— Ты уезжаешь? — произнесла она.

— Мы отправляемся в погоню за лордом Данмором. Ты ведь знаешь.

— Да, — прошептала она. — А я… я останусь здесь в заточении?

Он покачал головой. В ней начала просыпаться надежда. Если бы у них было время… если бы было хоть немного времени. Возможно, они смогли бы помириться. Может быть, она смогла бы объяснить, что, хотя ее привязанности не изменились, она больше не противится ему.

Она его жена и примет его сторону. Она даже постарается стать патриоткой.

— Значит, я свободна?.. — предположила она.

— Нет.

— То есть?

Он пересек комнату и взял в руки саблю, мушкет и кортик.

— Ты отправляешься во Францию.

— Во Францию? Нет, Эрик, я не…

— Ты едешь.

Обескураженная; Аманда обернула одеяло вокруг себя и хотела соскочить с кровати, но, запутавшись в простынях, потеряла равновесие. Эрик подхватил жену и спокойно встретил ее возмущенный взгляд.

— Эрик, умоляю тебя, оставь меня здесь, в Камерон-Холле. Я не предавала тебя и не буду…

— Увы, поверить тебе я не могу, — произнес он спокойно, но твердо.

— Но ты сказал, что я… — Аманда запнулась, а он вопросительно поднял брови. В ожидании продолжения его губы скривила недоверчивая усмешка.

Она густо покраснела.

— Ты сказал…

— Я сказал, что ты получила мое прощений. Но не мое доверие.

— Я не поеду во Францию. Сбегу в Англию! — пригрозила она, боясь, что расплачется, ибо слезы уже наворачивались на глаза.

Он гонит ее прочь.

— Нет, не сбежишь. Ты будешь не одна, — пообещал он.

— Эрик…

— Нет. Не умоляй, не клянись и не угрожай. На этот раз ты выполнишь мою волю. — Он поколебался, и тон его стал жестче, в словах зазвучала горечь:

— Во Франции, любимая, ты не сможешь вредить нам. Предлагаю тебе одеться. Твой эскорт появится здесь с минуты на минуту.

— Мой эскорт?

— Кэссиди, Пьер и Жак Биссе.

Биссе. От него ей ни за что не удастся сбежать в Англию. Она знала это. Жак ни на минуту не забывал, как поступили англичане с акадийцами. И не простил. Он будет охранять ее строже, чем родной отец.

— Ты не смеешь так поступать! — громко запротестовала она. И уже закричала со страхом и яростью, вцепившись пальцами ему в предплечья:

— Эрик, пожалуйста! Выслушай меня! Я не делала этого! Ты останешься в дураках, если не поверишь мне. Тебе будет больно, когда та, другая, что выдавала сведения врагам, снова предаст тебя.

Но Эрик, не обращая внимания на ее слова, собрался уходить.

Страх и отчаяние стали еще сильнее, и, не отдавая себе отчета, Аманда выпалила в неистовстве, разрушая то, что оставалось еще между ними:

— Ах ты, подлец! Я возненавижу тебя! Никогда не прощу!

— Не теряй надежды. Может, Данмор еще сумеет добраться до меня.

— Ты заслуживаешь веревки палача!

— Вот как? А ты будешь рыдать на похоронах? Ты ведь, кажется, сказала, что любишь меня?

— О, Эрик, пожалуйста! Не отсылай меня!

Он поднял ее на руки и отнес обратно в постель. Глядя в наполненные слезами изумруды ее глаз, он вдруг всей душой захотел отменить свое решение.

Но тут же сердце; его ожесточилось. Камерон-Холл мог оказаться сожженным дотла. Она ушла с Тэрритоном. Она сама призналась, что пошла с ним. Больше всего на свете он жаждал поверить, что она любит его. Жаждал поверить в ее невиновность.

Но он не может ей доверять. Он доверился ей прежде, а она предала. Раз за разом она предавала его. А ведь на карту поставлены жизни людей.

Эрик улыбнулся, затем наклонился и поцеловал ее в губы. Ему уже пора было уезжать, но он не смог удержаться. Положив ладонь на ее грудь, он ощутил в себе мучительное желание. Прижавшись к ее рту в долгом и медленном поцелуе, он гладил ее тело, словно старался, чтобы руки запомнили ее не хуже, чем глаза.

Затем он встал и печально посмотрел на нее сверху вниз:

— Оревуар, любимая.

Развернувшись, он шагнул к двери. Аманда вновь вскочила с кровати и бросилась за ним.

— Эрик!

Он затворил дверь. Послышались удары кулаками по двери, потом ругательства. Он напрягся, вслушиваясь в поток слов, срывавшихся с ее губ. Потом услышал, как она повалилась на пол. И как безутешно зарыдала.

Пожар войны жарко горел теперь в этом раю.

Льюис ждет Эрика и его людей. Они должны положить конец натиску англичан, а затем ему предстоит вернуться к Вашингтону. Конгресс уже заседает, со дня на день колонии объявят себя независимыми.

И он рискнет всем в этой борьбе.

Но он не проиграет! Эрик дал себе клятву и, обернувшись, посмотрел на дверь в спальню. Острая, тоскливая боль пронзила его сердце. Если бы только она была с ними!

Если бы только она любила его…

Глава 16

В первых числах июля, после разгрома Данмора, Эрик должен был вернуться и занять свое место подле Вашингтона, но вместо этого решил заехать домой. Оставалась слабая надежда, что Аманда еще не отплыла во Францию. А ему вдруг очень захотелось выслушать ее еще раз. Отчаянно захотелось. Он наговорил ей массу ужасных слов, выдвинул такие тяжкие обвинения, но большинство из них были лишь следствием страха, смешанного с яростью.

Эрик пришпорил коня, оставив Фредерика глотать поднятую им пыль. Но когда он подъехал к длинной аллее, ведущей к дому, сердце его упало. С подъема Эрик увидел, что «Родной земли» у пристани нет. Аманда уже уехала.

Добравшись до дома, он тем не менее нетерпеливо рванул на себя дверь, но встретили его лишь Ричард и горничные. В палящей жаре июля дом казался холодным и покинутым. Эрик медленно поднялся к галерее, чувствуя, как пустота обступает его. Аманда стал? неотъемлемой частью дома. Аромат ее духов преследовал его, ему слышалось эхо ее голоса, ласковый и женственный шепот, такой задорный и влекущий. Самый замечательный на свете! Во Франции она будет сама в безопасности — и не сможет повредить колониям.

Но ни слова, ни логика не помогали. Его мир стал холодным, дом без нее превратился в безжизненную коробку из кирпича и бревен.

— Лорд Камерон!.

Он развернулся и посмотрел вниз. В холл ворвался Фредерик:

— Лорд Камерон! Независимость! Конгресс проголосовал за независимость! Шестого июля в Филадельфии была зачитана Декларация, и ее начали перепечатывать газеты по всей стране! Лорд Камерон, мы совершили это! Мы все совершили это! Мы — свободные и независимые люди!

Да, они совершили это. Эрик, вцепившись в перила лестницы, уставился на печатника. Они воюют уже больше года, но теперь их борьба узаконена. Теперь они не повернут назад. Никогда, Они стали свободными.

Его сотрясала крупная дрожь. Он вдруг порадовался, что услышал эту новость здесь, в Камерон-Холле. Пусть и опустевшем. Он снова знал, за что бороться, за что умирать.

Он поспешно сбежал вниз.

— Ричард! Бренди, парень, лучшего в доме! Конгресс наконец-то решился! Боже мой, зови слуг, зови всех. Тост! За… свободу!

В конце сентября Эрик сидел в палатке Вашингтона, разбираясь в картах Нью-Йорка и Нью-Джерси, когда тому доставили донесение.

Он увидел, как генерал изменился в лице; плечи его великого друга поникли, лицо стало пепельно-серым.

— Они поймали моего юного разведчика, — сказал генерал.

Эрик быстро начал припоминать Вашингтон попросил рейнджеров из Коннектикута предоставить человека, который бы остался в Нью-Йорке, чтобы собирать сведения о позициях британцев. На вторую просьбу добровольцем вызвался молодой человек по имени Натан Хайл, который отправился в город под видом учителя-голландца.

Вашингтон ожесточенно потер висок.

— Ему было не больше двадцати одного года. Его выдали. Хоув приговорил его к повешению. — Протяжно вздохнув, он снова взял донесение в руки. — Хэйл произнес речь, которая потрясла британцев, и закончил такими словами — ты только послушай Эрик, это потрясающе: «Я сожалею лишь, что у меня всего одна жизнь, которую я могу отдать за свою страну». Одна жизнь. Боже!

— Это война, — тихо сказал Эрик после паузы.

— Это война. Мы еще многих потеряем, — признал Вашингтон, — но этот Хэйл, . И такая мужественная, душа должна быть жестоко лишена жизни!

Жестоко? Да, думал Эрик, — трясясь на следующий день в седле вместе со своим отрядом. Жестоко, но и поучительно. Слова Хэйла передавались в войсках из уст в уста. Своей гибелью Натан Хэйл укрепил дух армии. Он завоевал себе бессмертие.

По ночам Эрика преследовал запах пороха. Будь его глаза открыты или закрыты, он видел шеренги солдат, слышал крики людей, ржание лошадей и ужасный грохот артиллерийской канонады. Но порой, когда пороховая пелена рассеивалась, перед ним представала Аманда.

Она шла к нему сквозь дым и кровь, а В увлажнившихся глазах читался упрек.

Они повесили Хэйла, эти британцы. Предателей обычно вешают, так принято на войне.

Но что, если она не лгала? Что, если она действительно перестала быть шпионкой? Что, если кто-то другой продолжает водить их всех за нос?

Эрик просыпался со стоном. И, лежа с открытыми глазами до рассвета, он знал, что утром сядет на коня и будет Сражаться опять, поведет своих людей навстречу смерти.

Двадцать восьмого октября они сразились с англичанами в битве на Белых равнинах. Американцы бились храбро и доблестно, с удивительным умением и упорством. Но постепенно регулярные части англичан вытеснили их с поля боя. Размахивая окровавленным клинком, Эрик отдал приказ своим людям отходить.

Энн-Мари и сэр Томас часто теперь помогали ему утешиться, прийти в себя. Дочь Томаса последовала на воину за отцом. На переднем крае она перезаряжала ружья, подносила воду, ухаживала за ранеными. Когда позволяла обстановка, Эрик обедал с ними, а после обеда частенько засиживался у Энн-Мари.

Однажды вечером, когда они гуляли среди деревьев, она оказалась в его объятиях. Встав на цыпочки, Энн-Мари поцеловала его. Он ответил, как и в прошлый раз, его сердце заколотилось, тело напряглось. Она притянула его руку к своей груди, и; Эрик ощутил ее мягкость, но, овладев собой, убрал ее руки и отстранился. Затем он нежно погладил ее по щеке.

— Я женатый человек, Энн-Мари. Ты слишком хорошая женщина, чтобы стать чьей-то любовницей.

— А если мне все равно? — прошептала она.

Он протяжно вздохнул, ощущая на себе в темноте ее взгляд. Энн-Мари улыбнулась.

— Кажется, я опоздала, лорд Камерон! — поддразнила она с доброй улыбкой. — Когда ты был неудержим и необуздан и, казалось, коллекционировал женщин, я мечтала о кольце на своем пальце. А теперь я готова довольствоваться несколькими ночами с героем в своей постели, и мне по-настоящему безразлично, если после этого меня назовут самой распутной женщиной на континенте. Эрик, отправляйся за своей женой! Привези ее домой. Я не верю в ее окончательное предательство!

Он взял девушку за руки.

— Энн-Мари, я не могу. Может, мне не стоит больше приходить…

Она прижала пальчик к его губам.

— Нет. Не обрывай нашу дружбу. Вы мне нужны; ты и Дэмьен.

— А! Мой кровожадный родственник! Он по-прежнему разговаривает со мной сквозь зубы и только по крайней необходимости. Но он прекрасный молодой человек…

— И к тому же влюблен, ты не знал?

— Нет, не знал, — признался Эрик.

У Энн-Мари на щеках заиграли очаровательные ямочки.

— В леди Женевьеву. Мне кажется, это началось давно, еще в Уильямсберге. Нынче он чахнет по ней, когда не может выбраться на Юг. Думаю, что она приедет сюда, чтобы быть рядом с ним.

— Неужели? Женевьева ценит удобства жизни.

— Ты так хорошо ее знаешь?

— Знал, — пробормотал он. — Но может быть, ее тоже охватила лихорадка патриотизма. Только время даст на, это ответ.

— Только время. — Энн-Мари целомудренно поцеловала его в щеку. — Поезжай за своей женой, Эрик.

— Я не могу, — сказал он таким тоном, что она поняла: их разговор подошел к концу. Увидев лед в его глазах, твердо сжатые челюсти, Энн-Мари замолчала.

В ноябре американцы начали отступать на юг, в глубь Нью-Джерси. Вашингтону были предоставлены диктаторские полномочия.

Эрик переоделся в кожаное одеяние следопыта и пробрался через линию фронта, чтобы разведать расположение британских позиций. Он все время вспоминал Натана Хэйла и молился, чтобы, если его схватят, Бог послал ему столько же мужества, сколько было у этого молодого человека. Британцы будут плясать от радости на его казни, это точно.

Но ему удалось раздобыть нужные сведения довольно легко.

Хоув, уверенный в скорой окончательной победе весной, отвел войска на зимние квартиры. В основном в Нью-Йорк и в южную часть Нью-Джерси.

Накануне Рождества Эрик и другие командиры сидели в штабной палатке и следили за тем, как Вашингтон расхаживает по ней и разъясняет ситуацию, показывая их позиции на картах:

— Мы в отчаянном положении. В отчаянном. Наша армия трещит по швам; Те, кто остался в строю, все чаще заговаривают о том, что сроки их службы давно вышли. Но у меня есть план…

Его план был рискован, дерзок, опасен и… гениален. В ночь на Рождество они переправились обратно через Делавэр, в девяти милях от Трентона. В снежный буран через реку переправились две тысячи четыреста человек. Мороз был жесток, ветер ужасен, вода холоднее льда. Эрик почувствовал, как обожгло лицо и занемела кожа, когда на него попали брызги взбаламученной веслами речной воды. Но в слабом свете впереди он видел Вашингтона, стоявшего на носу своей лодки. И все остальные тоже видели его. Они переправились благополучно.

На рассвете колонисты обрушились на гарнизон гессенцев в Трентоне. Победа была полной. Пьяные, ничего непонимающие, ошарашенные наемники, воевавшие за британцев, пытались выбраться из своих постелей, но рядом уже были колонисты. Эрику почти не пришлось отдавать команды, поскольку его бойцы действовали быстро и эффективно и нападение стало полной неожиданностью. Когда все закончилось, из тысячи четырехсот гессенцев тысяча человек сдались в плен, тридцать были убиты, а американцы потеряли только семерых — двое замерзли и пятеро были ранены. Но наверное, самым важным было то, что они захватили изрядное количество оружия, снарядов, других боеприпасов.

Этой ночью их небольшой отряд праздновал победу. Но не прошло и суток, как над ними нависла новая угроза. Британский генерал Корнуэльс приближался очень быстро. Уже второго января напротив американских позиций стояла его пятитысячная армия и еще две с половиной тысячи резерва в Принстоне ждали только приказа присоединиться к нему.

— Нам ни в коем случае нельзя принимать этот бой, — сказал Вашингтон. — Лагерные костры… — пробормотал он затем.

— Оставим их гореть?

— Оставим гореть.

Ночью они ускользнули от врага. Третьего января воздух огласили боевые кличи, когда колонисты обрушились на британский отряд, направлявшийся на воссоединение с Корнуэльсом. Битва была яростной и беспощадной, но в конце концов американцы одолели. Они поспешили в Принстон, где захватили много войскового имущества, и отошли к Морристауну.

Этой ночью они праздновали вновь.

— Тебя провозгласят самым выдающимся полководцем всех времен, — сказал Эрик Вашингтону.

— Да, пока я не проиграю несколько сражений. Тогда меня распнут.

— Бог мой, никто не смог бы сделать больше, чем ты.

Генерал улыбнулся и устало вытянул ноги.

— Значит, до весны я останусь героем. Корнуэльс покидает свои позиции в Нью-Джерси, потому что мы нарушили его полевую связь.

Пора и нам забираться на зиму в берлогу. — Он чуть замешкался. — У меня для тебя есть письма.

Эрик был зрелым мужчиной, военным, под его началом воевали сотни людей, повиновавшихся его приказам, он без страха шагал навстречу штыкам и пулям. Он изрядно постарел на этой проклятой войне. Но все же у него задрожали пальцы, а ладони сразу стали влажными.

— От моей жены?

Вашингтон покачал головой:

— Нет, но тоже из Франции. Одно от твоего человека — Кэссиди. Другое от мистера Франклина.

— От Франклина!

— М-м-м. Бедный Бен. Конгресс направил его туда, чтобы он добился от французов поддержки для нас. Бену уже семьдесят. Но он, как говорят, покорил Париж. Дамы очарованы его речами, его юмором, даже его очками. Сама молодая королева попала под его обаяние.

— Он выдающийся человек, — пробормотал Эрик, вскрывая письмо от Кэссиди и быстро пробегая его глазами. Новости были хорошими: путешествие прошло гладко, жили они под покровительством королевской семьи в Версале. Все выглядело на первый взгляд безоблачным, но все же Кэссиди просил его приехать. Эрик посмотрел на конверт и увидел, что письмо было написано в сентябре. Нахмурясь, он взглянул на Вашингтона.

— Письмо отправилось в Виргинию, прежде чем попасть ко мне, — пояснил Вашингтон.

Эрик кивнул, затем вскрыл второй конверт. В самых изысканных и деликатных выражениях Бенджамин Франклин сообщал ему о том, что он вскоре станет отцом.

«Как жаль, что этому ребенку не суждено родиться на американской земле, как подобало бы сыну такого благородного и преданного патриота, как вы, но тем не менее, сэр, полагаю, что эта новость обрадует вас. Поскольку из разговора с вашей супругой я понял, что она не расположена писать вам, то я осмелился взять на себя эту обязанность…»

На этом месте письма Эрик перестал различать буквы. Он застыл как столб, но не сознавал этого.

После всех этих месяцев надежд и ожиданий Аманда ждет ребенка не здесь, а на другом берегу Атлантического океана. И прав Франклин: ребенку не суждено родиться на американской земле. Эрик попытался вычислить срок, но почти сразу сбился со счета. Последний раз они виделись в июне. Еще он был с ней в марте. Но нет, тогда к июню он бы уже знал. Когда будет девять месяцев, если считать от июня?

— Эрик? — заинтригованно спросил Вашингтон.

— Она… она ждет ребенка. Наконец-то, — глотая слова, проговорил Эрик.

— Наконец? — Брови Вашингтона изумленно взметнулись вверх. — , Мой дорогой друг, ведь вы женаты уже скоро два года?

— Уже три, — поправил Эрик. — Я думал, мы не сможем, я… — Его голос пресекся.

Вашингтон, откинувшись в кресле, наблюдал за своим другом.

— Сейчас зима. Я не предвижу активных боевых действий в ближайшее время. Возможно, я смогу отправить тебя с письмами к французам в Париж. Если… если найдешь корабль для поездки.

Эрик неожиданно усмехнулся:

— Я могу найти корабль. Мой собственный, Джордж. Я поплыву на «Леди Джейн». Мало того. Обещаю захватить британский корабль с грузом оружия.

Вашингтон облокотился о стол.

— Я приготовлю необходимые бумаги.

— Леди Камерон!

Аманда сидела в одном из уютных садиков вдоль широкой аллеи, пересекавшей сады Версальского дворца. Она пришла сюда, чтобы побыть одной, но басовитый, звучный, голос, позвавший ее, узнала сразу, и, как обычно, улыбка тронула 6е губы. Это был Бен Франклин, слегка запыхавшийся от ходьбы. Он был уже немолод, но держался совсем не как старик. В его глазах светилась молодость, и так же молоды были его мысли, идеи и устремления.

— Я здесь, мистер Франклин! — отозвалась Аманда, и он направился к ней, огибая только что посаженный розовый куст.

— А, вот вы где, моя дорогая!

— Присаживайтесь, здесь еще есть местечко, — пригласила Аманда. Она стала такой огромной, что ей казалось, ее тело занимает чуть ли не всю скамью. Он радостно улыбнулся и опустился рядом. — Как идут ваши дела? — поинтересовалась она.

— О! — ответил тот. — Неплохо, неплохо. Но я не так уж блестяще. Думаю, что французы — наши друзья. Некоторые представители аристократии поддерживают меня, и я уверен, что со временем и король со своими министрами примет нашу сторону. Я думаю, что королева — моя горячая сторонница. — Франклин вздохнул. — Я, правда, не совсем уверен, понимает ли она, о чем я прошу! Увы, они всего лишь дети. Король совсем еще мальчишка, ему нет и двадцати трех, а королева — Боже мой! Но что это я, вы сами почти такого же возраста, миледи! Прошу прощения. Просто когда смотришь с высоты своих лет, то…

— Извиняться совершенно не за что, мистер Франклин. Вместе с тем говорят, что Луи очень старается, что он умеет мыслить и выслушивать мнение других, хотя пока его нельзя назвать выдающимся правителем. Возможно, со временем он им станет. Я бы очень хотела надеяться на это. А какой великолепный дворец — и какой огромный!

Версаль был необъятен и красив, и при других обстоятельствах Аманде он, наверное, очень бы нравился. Но она была слишком переполнена горечью, чтобы по-настоящему оценить великолепие своего нового жилища.

Она не верила, что Эрик может так легко уехать от нее, — и все же он уехал. Она видела из окна, как он ускакал прочь и даже не оглянулся напоследок.

Все долгое путешествие через океан Аманда помнила о своей невиновности. Она вспоминала о ней, когда в открытом море начала в приступах рвоты выбегать на палубу и когда ей стало так плохо, что она даже жалела, что Эрика нет рядом. Увидев ее зеленое лицо, он понял бы, что его жена уже достаточно наказана. Обычно Аманда хорошо переносила морскую качку, но, быть может, нынешние приступы стали наказанием за то, что она пыталась спасти «жизнь своему неблагодарному кузену!

Они почти достигли берегов Франции, когда Аманда поняла, к своему потрясению, что ждет ребенка. Радость переполнила ее. Никакие наслоения гнева и ненависти не могли помешать абсолютному восторгу, охватившему ее тело, сердце и душу. Она так боялась, что у них никогда не будет детей! Эрик даже обвинял ее в том, что она старается предотвратить беременность. И вот теперь, когда между ними все кончено навсегда…

У нее будет ребенок. Наследник Камерон-Холла.

Приближалась весна. Наступил март. В Пенсильвании и Нью-Джерси, должно быть, тают снега, а значит, скоро снова начнутся боевые действия.

Его могут убить, думала Аманда.. Он может погибнуть, так и не узнав, что у него будет ребенок. Который вот-вот родится. Через несколько дней, а может, и часов.

— По-моему, вы совсем замерзли, — укорил ее Франклин. — Вам, нельзя уходить далеко, леди Камерон, а уж тем более одной.

— О, я не одна, мистер Франклин. Человек с вашей наблюдательностью мог заметить, что меня никогда не оставляют одну. Нет, сэр, сейчас меня сопровождает человек моего мужа — Кэссиди. А чуть позже вы сможете увидеть симпатичного акадийца. Кроме того, здесь моя служанка Даниелла и наш благодетель — граф де ля Рошель.

Франклин кивнул и потрепал ее по руке.

— Понимаю, моя дорогая, ведь ходили слухи, что вы симпатизируете англичанам.

Глаза Аманды расширились. Внезапный всплеск эмоций прорвал холодные стены ее самообороны.

— Слухи! Могу я признаться вам, сэр, как на духу? Я была невиновна! — внезапно поклялась она. — Боже праведный, сэр, хоть вы поверьте мне! Я была свободной, понимаете? Они шантажировали меня моим кузеном, но как только я узнала, что он на свободе, у них ничего не осталось против меня. Я перестала давать им информацию.

— Тише, тише! — вскочил на ноги Франклин. Поймав за руки, он усадил Аманду обратно на скамью и сел рядом. — Вам следует быть осторожнее. Не расстраивайте дитя! Эх, я вспоминаю, как рождались мои ненаглядные детишки… Мой сын, дорогая, все еще на стороне Британии, так что я все понимаю. Многие понимают. Эта война — довольно странная штука. Если вы утверждаете, что невиновны, то я верю вам.

— Так просто?

— Ну конечно. Я думаю, что знаю вас достаточно хорошо.

Она засмеялась:

— Если бы мой муж так же хорошо меня знал.

Франклин вздохнул:

— Он хороший человек, леди Камерон. Я давно знаком с ним.

Вам просто надо научиться смотреть на вещи его глазами. Он представитель древней и уважаемой фамилии. Его репутация подверглась риску, и он думал, что из-за вас. Он воюет, каждый день рискует жизнью.

Вы упомянули при мне, что не пишете ему. Умоляю вас, мадам, когда родится ребенок, сообщите мужу!

Но он может погибнуть…

От этой мысли ей стало так больно, что она согнулась чуть ли не пополам. Ей стало трудно дышать.

— Леди Камерон? — обеспокоенно спросил Франклин.

Она покачала головой:

— Все в порядке. Все в порядке… Уже проходит.

Тот кивнул, все еще с тревогой глядя на нее. Когда Аманда немного пришла в себя, он улыбнулся:

— Я тоже должен кое в чем признаться, дорогая! Как только я приехал сюда, я написал вашему мужу.

— Как?! — в замешательстве воскликнула она.

— Я был обязан, моя дорогая. Леди Камерон, когда меня последний раз отправили в Англию, я сидел там и ждал распоряжений с родины. А в это время моя дорогая жена покинула бренный мир. Жизнь коротка. А мудрость приходит после потерь и страдании и порой, слишком поздно. Простите меня…

— О! — перебил его крик Аманды. Резкая ослепляющая боль пронзила ее вновь. Это не из-за беспокойства, поняла она. У нее начались схватки.

Задыхаясь, она встала.

— Мистер Франклин…

— Все будет хорошо, — заверил он ее, вскакивая на ноги. — :

Первые схватки начинаются задолго до, родов. Еще пройдут часы и часы…

— Ох! Но приступы следуют один за другим.

— Вот как? Тогда, возможно, роды будут быстрыми и у нас нет в запасе этих часов. О Боже, я не знаю…

Аманда обернулась. К ней бежали Кэссиди и Жак. На ее лице появилась улыбка.

— Видите, — сказала она Франклину, — я никогда не остаюсь одна.

Однако Аманда была рада тому, что они рядом. Потому что от следующего приступа схваток она едва не рухнула на колени. Она испугалась, что упадет, но ее подхватили сильные руки. Подняв глаза, она увидела милое лицо Жака, улыбнулась и дотронулась но его щеки.

— Спасибо, — прошептала она.

Акадиец не улыбнулся, но внимательно посмотрел «ей в глаза. Она была рада его сильным рукам, уверенной поддержке, потому что дворец был очень велик, а ее комнаты находились в его дальнем крыле.

Вернувшись из сада, они поспешили направо по длинным коридорам дворца. Наконец Жак распахнул резные двустворчатые двери — они добрались до покоев графа де ля Рошель. Престарелый французский вельможа сидел у огня, грея ноги, когда они вошли в каминный зал.

— Дорогая… — начал было он, но, увидев выражение лица Жака, сразу засуетился:

— Даниелла! Леди Камерон пришло время рожать!

Скорее, я пошлю за доктором!

Жак провел госпожу в отведенную ей комнату. Даниелла вбежала туда первой и начала срывать с Кровати расшитые золотом покрывала.

Жак уложил Аманду. Ей вдруг захотелось, чтобы он остался. Она сжала его руку. Он коснулся ее лба и, улыбнувшись, пообещал с легким французским акцентом, что у нее родится красивый сын. Затем вышел. Даниелла заставила Аманду сесть и начала натягивать на нее шелковую ночную рубашку, отделанную бархатом.

— Я помогу, — храбро сказала Аманда, но боль снова накатила с такой силой и так внезапно, что она не смогла сдержать крика.

— Ухватись за спинку кровати, — посоветовала Даниелла. — Ох, малышка! Прежде чем тебе полегчает, будет еще хуже!

Даниелла оказалась совершенно права. В течение нескольких часов боль терзала Аманду, временами отступая, но совсем ненадолго.

Поначалу Аманде показалось, что она сможет вытерпеть: ведь в результате на свет появится ее ребенок, о котором она так страстно мечтала. Ребенок, которого она будет баюкать на руках, любить, которому она будет нужна.

Но боль все усиливалась, и схватки стали столь частыми, что Аманда подумала, что сейчас умрет. Она проклинала все на свете, кричала, иногда сама не зная что. В короткие промежутки между схватками она в изнеможении погружалась в полудрему. Ей виделся Эрик Камерон, идущий к ней в своих ботфортах и бриджах, в открытой рубахе. Когда-то он любил ее, пришла в голову мысль. В его глазах, смотревших на нее, ; плясали голубые и серебряные искорки желания, а губы складывались в чувственную улыбку, когда он прикасался к ней.

Он ограждал ее от всех напастей и бед. А она не доверилась силе его рук. Он с гневом обращался к ней, обвинял ее:

— Ты что-то делала, чтобы лишить меня ребенка!

Она возражала, клялась, что это не так. Но он снова и снова обвинял ее, в глазах его больше не видно было смеха и серебристого света желания.

— Неверная дрянь!

— Но вот же твой ребенок! — пыталась оправдаться она.

И вот он уже держит дитя в руках, поднимает его высоко вверх и уносит от нее:

— Мой сын вернется со мной, мой сын вернется со мной…

Дикая боль, словно удар кинжала, пронзила ее поясницу, перекинувшись и на живот.

— Легче, малышка, легче! — Словно сквозь туман Аманда поняла, что это говорит Даниелла.

Аманда застонала, пытаясь вырваться из забытья. Ее глаза стали безумными, волосы намокли и прилипли ко лбу. Холодная полоска ткани легла на лоб, сдвинув назад волосы.

— Нет! — закричала она. — Он не может забрать ребенка. Этот лживый коварный негодяй не отнимет у меня мое дитя…

— Аманда, любимая, если ты имеешь в виду меня, то я не собираюсь отбирать у тебя ребенка. Ты просто постарайся родить его.

Она открыла глаза. Должно быть, она все еще бредит. Он был здесь, стоял над ней. Это был Эрик, влажной губкой отиравший ее лицо, поправлявший ей волосы. Она уставилась на него с негодованием и недоумением. Его не может здесь быть! Он и так презирал ее, а теперь еще видит в таком состоянии! Измученной стыдом и болью. И хотя его тон был мягок, ей послышалась горечь в его словах. И арктический холод.

— Нет, — Прошептала она, глядя на него.

— Да, любовь моя, — парировал он с дьявольской усмешкой на лице. Серебро и синева сверкали в его взгляде. Он был одет почти так же, как в ее сне: в бледно-желтые чулки, темно-синие бриджи, алые жилет и сюртук. Кружевные рукава рубашки были высоко закатаны на мускулистых руках, волосы аккуратно зачесаны назад.

— Пожалуйста, исчезни! — прошептала Аманда, не отдавая себе отчета, почему она хочет, чтобы он ушел: то ли потому, что все еще злится, то ли потому, что боится потерять для него привлекательность.

Даниелла лихорадочно зашептала Эрику в ухо:

— Уже двадцать четыре часа! Я не знаю, как она это терпит.

— Время подходит, — сообщил врач. — Она должна найти в себе силы, чтобы тужиться.

Руки Эрика обвились вокруг нее.

— Уйди! — взмолилась она.

— Он сказал, что ты должна тужиться, Аманда. Я помогу тебе.

— Я не хочу твоей помощи…

— Но ты ее получишь! А теперь делай, как тебе говорят Это оказалось не столь сложно, ибо всепоглощающее желание потужиться появилось самостоятельно. Да и Эрик не дал бы ей сдаться. Когда она откинулась назад, он приподнял ее снова и резко скомандовал:

— Тужьтесь, миледи!

— Я вам не солдат, господин генерал-майор! — огрызнулась она едва дыша и, не в силах сказать больше ни слова, откинулась назад.

— Давайте, давайте! Головка маленького Камерона почти вышла наружу!

— Еще раз, Аманда!

— Эрик, пожалуйста…

— Тужься!

И она поднатужилась, и на этот раз была вознаграждена сладчайшим ощущением облегчения. Ребенок выскользнул из ее тела, и доктор, вскрикнув от восторга, хлопнул крошечное создание по спинке Раздался пронзительный крик, и Даниелла торжественно объявила.

— Девочка! Une petite jeune fille, une petite jeune fille…[8].

— О! — задохнулась Аманда. Она была несказанно счастлива, взбудоражена и взволнована. Но тут боль снова скрутила ее, и она вдруг ужаснулась, подумав, что умирает.

— Что такое? — хрипло спросил Эрик.

— Больно…

Француз перерезал пуповину. Даниелла приняла попискивающую кроху.

Эрик сжал руку Аманде, глядя в глаза.

— Ты не умрешь, любимая. Я еще с тобой не закончил, — пообещал он.

Она хотела ответить, но не смогла. Новая схватка сотрясла ее тело.

— Alors! Там второй! — засмеялся доктор.

— Тужься! — вновь скомандовал Эрик. Но Аманда не могла.

Она была так измучена, что, наверное, могла бы умереть от малейшего усилия. Он приподнял ее, заставив напрячь мышцы.

— Хорошо! Хорошо! — воскликнул доктор, кивая Эрику.

Тот позволил жене откинуться на подушки, придерживая за плечи. Она закрыла глаза. Она помнила успокаивающую силу этих рук.

Когда-то они оберегали ее от всех бед и горестей. А теперь они стали совсем чужими друг другу. Большими врагами, чем когда-либо раньше.

Но он был здесь, он держит ее, потому что хочет, чтобы у них был ребенок… Но у них уже есть дочь, и она благодарна Господу за это!

Ребенок живой, здоровый и…

— Мальчик, лорд Камерон! — рассмеялся доктор. — Мальчишка, маленький, двойняшка, но все пальчики на месте! Он вырастет! И цвет у него хороший. Отличный младенец!

Сын. У нее сын и дочь! Аманда закрыла глаза. Они сказали, что дети здоровые. Близнецы-двойняшки. Двое… и оба живы и невредимы, и хорошего цвета. Она не в силах была разлепить веки:

— Аманда?

Она слышала голос Эрика, чувствовала его руки, но не могла открыть глаз.

— Милорд Камерон, вы помогли жене пройти через это, но она потеряла много крови и мучилась довольно долго. Мне придется еще заняться ею, а после она должна спать. Милорд, Даниелла взяла девочку. Если хотите помочь, возьмите своего сына.

— Своего сына? С превеликой радостью, месье! Я возьму своего сына!

Аманда еще услышала слова Эрика, а потом перестала слышать что-либо вообще.

Она, должно быть, спала очень долго и очень крепко, поскольку, проснувшись, обнаружила себя умытой, чистой, в новой белой рубашке, с высушенными и убранными назад волосами, перехваченными длинной голубой лентой. Ее разбудили капризные крики. Открыв глаза, Аманда с улыбкой потянулась к младенцам.

Рядом с огромной кроватью, на которой лежали два кулька, стояла, широко улыбаясь, Даниелла.

— Вашу дочь, миледи, или сына? — добродушно поддразнила ее Даниелла.

— Не знаю, — восторженно рассмеялась Аманда. Они оба заходились в плаче. Она решила дать им немного поплакать и, развернув пеленки, осмотрела крошечные тельца. — О, как удивительно! — засмеялась она, увидев, что на голове ее дочери торчит пучок ярко-красных волосиков, а мальчик выглядит очень смуглым. У обоих пока были голубые глаза. Она быстро осмотрела малышей, пересчитав пальцы на ручках и ножках. — О, они совершенны!, — Немного мелковаты, поэтому нам надо быть с ними поосторожнее. Лорд Камерон очень хотел уехать, но из-за малого веса этих двоих решил задержаться….

— Уехать? — задохнулась Аманда.

— Мы отправляемся домой, — пояснила Даниелла.

— Мы? Все мы?

— Mais oui! А кто же еще?

Аманда медленно выдохнула, боясь поделиться с Даниеллой своими недавними страхами. Ни один муж не стал бы забирать младенцев и бросать жену. Даже Эрик.

Однако это не сокращало дистанции между ними.

— Они такие маленькие, как же я справлюсь с ними? — Аманда прижала подбородком одну пушистую головенку и провела пальцем по маленькой щеке. — О Даниелла! Я теперь всего боюсь! Вокруг столько ужасных болезней…

— Ш-ш-ш! Просто радуйся своим детям, малышка. Господь сохранит нас всех!

Аманда улыбнулась словам Даниеллы. Она была в восторге от своих детей, от возможности трогать их, улыбаться им. Но тут без стука распахнулась дверь, и Аманда застыла, испуганная. Она бы быстро запахнула свою рубашку, если бы могла.

Вошел Эрик. Он на самом деле был здесь. Высокий, такой элегантный в темном парчовом сюртуке и белоснежных чулках, в туфлях с серебряными пряжками. Она хотела сказать ему: «Я рада, что ты жив, что ты приехал», — но не смогла. Пропасть между ними была слишком глубока. Она однажды сказала, что любит его, а он назвал ее лгуньей. Она не повторит прежней ошибки.

Его же глаза мгновенно остановились на ее груди, у которой шумно сопели дети. Он с трудом отвел от нее взгляд.

— Ты мог бы постучать, — холодно заметила она.

— Мог бы, — согласился Эрик мягко, — но мужу не требуется стучать в дверь собственной жены. — Он взглянул на Даниеллу. — Мадемуазель, не будете ли вы?..

— Даниелла! — взвизгнула Аманда.

Но Даниелла уже испарилась. Эрик подошел к кровати. Рот маленькой девочки приоткрылся, глаза были закрыты. Эрик потянулся к дочери, завернул ее в одеяло и осторожно и в то же время ловко положил к себе на плечо. Его крупная бронзовая ладонь казалась огромной по сравнению с ребенком.

Он бросил взгляд в сторону жены.

— Кажется, в таком положении они должны срыгивать.

Аманда, нервно запахнув рубашку, положила новорожденного сына себе на плечо и похлопала того по крошечной спинке. Она продолжала следить за Эриком, но тот почти не обращал на нее внимания, весь сосредоточившись на крохе дочери. По-прежнему не глядя на нее, он наконец заговорил:

— Я хотел бы назвать ее Ленорой.

— Так звали мою…

— Да, это имя твоей матери. Ты согласна?

— Да, — ответила она тихо. — А… наш сын?

— Джемия, — торжественно сказал Эрик. — Один Джемия Камерон начал жизнь на новой земле. Этот же Джемия Камерон начнет жизнь в новой стране.

— Война еще не выиграна, — заметила Аманда.

Он холодно посмотрел на нее. Она вздернула подбородок, не желая ссориться, но и не зная, как этого избежать.

— После того, что ты сказал мне в нашу последнюю встречу, я начала сомневаться, признаешь ли ты их своими, — колко произнесла она. И затаила дыхание, ожидая ответа. Она так страстно надеялась, что он откажется от своих слов, произнесет хоть самые скупые слова любви. — Он остановил на ней взгляд.

— Сегодня одиннадцатое марта, и смею предположить, время рождения совпадает довольно точно с положенным сроком, если отсчитывать от нашей последней… встречи.

На ее глаза навернулись слезы. Она не стала их утирать.

— Я хотела бы, чтобы они не были твоими! — негромко солгала она.

Его спина, обращенная к ней, напряглась.

— Ах, моя дорогая жена! А как ты клялась мне в любви во время нашей последней встречи!

Она промолчала. Эрик обернулся. И осторожно положил малышку в одну из принесенных колыбелей, что стояли рядом с кроватью Аманды. Она отшатнулась, когда он протянул руку, чтобы погладить ее по волосам. Ее реакция не укрылась от него. Он взял сына, невзирая на вырвавшийся у нее возглас протеста.

— Парень спит, — сказал он.

Положив Джемию Камерона в его колыбельку, он вернулся к ней.

Запустив руку в карман сюртука, вытащил маленькую бархатную коробочку и, достав из нее кольцо, взял Аманду за руку. Она попыталась выдернуть ладонь, но он оказался проворнее. В следующую секунду на ее среднем пальце оказался великолепный изумруд в обрамлении бриллиантовых крошек.

— Благодарю тебя, — произнес он очень мягко и таким тоном, что ее охватила дрожь и вся душа пришла в волнение. Аманде нестерпимо захотелось протянуть руку и погладить его по щеке. Но несмотря на всю нежность его слов, она не осмелилась. — Я не хотел быть столь грубым Но тем не менее я порой мечтаю о том дне, когда снова встречусь с лордом Тэрритоном лицом к лицу. Может быть, ты забыла, но однажды я застал тебя в его объятиях.

Она невольно улыбнулась:

— И спас меня от них, если я правильно помню.

— Точно. Хотя признаюсь, я не могу забыть, что ты любила его Подозрения и страх часто омрачали мои сны. Но я благодарю тебя за детей; двое здоровых малышей — это больше, чем я мог бы мечтать.

Как бы я хотел, чтобы они родились дома…

— Ты сам отослал меня сюда…

— Да, а теперь привезу обратно. Однако, Аманда, ты должна поклясться мне, что больше не предашь мое дело.

— Я не предавала твое дело…

— Я спрашиваю на будущее.

Она опустила голову, чувствуя, что сейчас расплачется. Он всегда оказывался рядом, когда она в нем нуждалась, даже во время родов!

Но он не верит ей, а она не знает, как преодолеть это недоверие.

— Я не предам тебя, клянусь, — тихо произнесла она.

Он провел кончиками пальцев по ее щеке. И хотел что-то сказать Она отвернула голову.

— Таковы парадоксы семейной жизни, не правда ли? Когда ты любил меня, я тебя не любила. Когда же полюбила я, ты перестал меня любить. Ничего не осталось, так ведь?

Он уронил руку и отошел от кровати. Она услышала, как открылась дверь, но на пороге он замешкался.

— Нет, кое-что осталось, — сказал он. Она вскинула на него глаза. Кобальтовый огонь его взгляда обжег ее, проник в кровь, в самую глубину ее существа. — Здесь ты ошиблась. Я полюбил вас, миледи, с первого взгляда и никогда не переставал любить.

Дверь захлопнулась. Аманда осталась одна.

Глава 17

Прошло несколько дней, прежде чем Аманда увидела Эрика снова. Бодрствуя, она без конца размышляла над его словами, но усталость часто брала свое.

У нее были дети… и Эрик. И он даже сказал, что любит ее, что всегда любил. Но достаточно ли этого? Он приехал за ней, но Аманда была уверена, что он ей все еще не доверяет.

И она сторонилась его. Она узнала, что он приходит посмотреть на сына и дочь, так как Даниелла сообщала ей об этом.

Они собирались отплыть домой первого апреля. Эрик хотел прибыть вовремя, к началу летней кампании, и воевать в течение лета и осени — если их неоперившееся государство продержится так долго.

Иногда Аманду пугало, что она повезет детей в страну, где льется кровь.

Близнецам исполнилось уже две недели, когда, проснувшись утром, она обнаружила в комнате Эрика; он качал колыбельку и с серьезным видом рассматривал Ленору. Почувствовав на себе ее взгляд, он обернулся. Рассветные сумерки скрывали выражение его лица, но вид у него был суровый, такой же, какой частенько бывал у Джемии.

— Дата нашего отъезда остается прежней — первое апреля. Надеюсь, тебя это устраивает?

Аманда кивнула, пожалев, что он застал ее врасплох. Ее волосы были спутаны, рубашка съехала набок, приоткрыв одно плечо.

Ей ужасно захотелось выглядеть более достойно, более красиво. Он сказал, что любит ее. Но они по-прежнему далеки друг от друга, словно незнакомцы, встретившиеся под грохот артиллерийской канонады и звон клинков.

Она выскользнула из кровати и, подойдя к нему, дотронулась до его руки.

— Эрик, может быть, вам не стоит возвращаться?

— Что? — Он развернулся, удивленно уставившись на ее пальцы. Она уронила руку — Я просто подумала… может быть, нам лучше остаться здесь, во Франции. Мы переживем трудные времена. Нам не так уж много надо…

— Ты совсем потеряла рассудок? — спросил он.

Отступив назад, Аманда покачала головой:

— Я боюсь! Посмотри на мощь британской армии. Они в состоянии присылать все новые и новые подкрепления! За них воюют гессенцы, пруссаки и другие наемники. Колонии…

— Соединенные Штаты Америки, — поправил он ее очень мягко, но сквозь зубы.

— Мы не можем заплатить собственным войскам! — воскликнула она. — Эрик, если мы проиграем войну…

— Мы?

— Прости?

— Ты сказала «мы», любимая. Ты стала частью этого «мы»? Ты, значит, перешла на другую сторону?

Она вздохнула, не доверяя его интонации. Она чувствовала себя крайне неловко, стоя босиком в тонкой шелковой рубашке, измятой после сна. Эрик же был полностью одет: в мундире, низко надвинутой на глаза треуголке с кокардой и плюмажем, в бриджах, туго обтягивающих мускулистые бедра, в накидке, подчеркивающей ширину его плеч.

Ее слегка зазнобило. Он не подойдет сейчас к ней — судя по всему, она ему неинтересна, — но Аманде вдруг отчаянно захотелось забыть прошлое, гнев и ненависть, и броситься в его объятия. Хотя бы для того, чтобы почувствовать их тепло.

Она заставила себя сдержанно и печально улыбнуться:

— Ты как-то назвал меня изменницей. Что ж, сэр, если я была на стороне британцев, то в то время меня нельзя было считать изменницей, не то что ныне. За колонии ли я теперь… простите, за Соединенные Штаты Америки? Да, я за них! Но не благодаря вам, лорд Камерон.

У вас нет того замечательного дара убеждения, которым столь счастливо обладает мистер Франклин. Я очень хочу, чтобы американцы победили. Просто…

— Просто ты сомневаешься, что они смогут победить, так?

Она покраснела и чуть наклонила голову.

— Я не знала раньше, до этих последних дней, что такое любить и оберегать. А теперь я боюсь.

Эрик какое-то время молчал.

— Насколько мне известно, мадам, англичане пока не воюют с детьми. Я должен вернуться. Ты это знаешь. Тебе с самого начала были известны мои принципы и то, как глубоко я в них верю.

— А ты знал мои убеждения, — мягко напомнила она ему.

— Я только никогда не думал… — Эрик оборвал сам себя, покачав головой. Он никогда не думал, что она зайдет так далеко, что предаст свой собственный дом.

— Я уже сказала, что я не…

— Давай не будем обсуждать…

— Если мм не будем обсуждать это, тогда нам вообще не о чем говорить!

Он застыл. В какое-то мгновение Аманде показалось, что его самоконтроль сейчас рухнет. Что он схватит ее, вопьется в губы, как это бывало в прошлом Тогда он не терял времени даром. Она молилась, чтобы он прикоснулся к ней.

Но Эрик сдержался. Вместо этого он низко поклонился:

— Я оставляю вас заботиться о наших детях, мадам. Не забудьте, что вам вскоре надо быть готовой к отъезду.

Аманда услышала щелканье кнута возницы и поняла, что покидает Версаль навсегда. Было больно оставлять Франклина и графа, которые были всегда добры к ней, об остальном же она не жалела. Нетерпеливое волнение уже горело в ее сердце. Она всей душой рвалась домой.

Казалось, мягкий речной ветерок уже шумит в ее крови. Она почти как наяву чувствовала тепло солнечного дня, видела осенние листья, красивым ковром устилающие землю и плывущие по реке. Ей виделись конюшни и коптильня, ноздри щекотал аромат виргинской ветчины.

Пожалуйста, Господи, думала она, пусть все будет на месте, когда мы вернемся. Пусть Камерон-Холл окажется невредимым!

Пятого апреля они вышли в открытое море и, поймав ровный попутный ветер, поплыли к родным берегам. Аманде и близнецам отвели капитанскую каюту.

На этот раз она чувствовала себя очень хорошо и часто гуляла по палубе. К несчастью, экипаж корабля состоял в основном из тех же людей, что видели ее год назад со шпагой в руке. Хотя никто из них не выказывал ей никакой неприязни, Аманда все равно чувствовала себя среди них неловко. Эрик, став капитаном, управлял кораблем и по-прежнему сторонился жены. Аманда пыталась внушать себе, что он все еще не доверяет ей и что она имеет полное право презирать его за такое отношение. Но опять всплывали в памяти его слова о том, что он любит ее, и непреходящая боль от одиночества и покинутости терзала ее. Она мечтала о нем по ночам. Лежа без сна, она рисовала себе картинки его жизни, той жизни, о которой ничего не знала, жизни солдата. Ей было известно, что некоторые женщины последовали за войсками — кто из-за любви, кто из-за денег, — и она гадала, как он проводил свое время, не утешался ли в объятиях других. Эти мысли мучили ее снова и снова.

Но близнецы были ее отрадой. Морской воздух творил с ними чудеса, и когда выпадали теплые дни, она выносила их на палубу.

Матросы с натруженными руками все как один толпились возле детей, сюсюкали, строили глупые рожи, пытаясь привлечь их внимание. Аманда, держа на руках Ленору, рассмеялась уморительной гримасе одного из матросов и подняла глаза, отыскивая Эрика. Он стоял неподалеку, сумрачно и строго глядя на нее. Аманда зарделась, но он не отвел взгляда.

— Разве она не умница, Эрик? Могу поклясться, что она уже улыбается!

Он наконец-то улыбнулся в ответ:

— Да, любимая. Она действительно умница. Такая же, как и ее мать.

Аманда, боясь снова поддаться ложной надежде, поспешила отвернуться.

Вскоре они приблизились к берегам Виргинии Эрик стал все чаще бесцеремонно отсылать ее вниз, поскольку опасался британских корветов. Фредерик рассказал Аманде, что на пути во Францию они атаковали и захватили два британских корабля.

— Его сиятельство надеялся поймать лорда Тэрритона или Стирлинга, но увы… — Печатник запнулся, вспомнив, что Стирлинг приходится Аманде отцом. — Прошу прощения, миледи, но они напали на Камерон-Холл…

— Не надо извинений, Фредерик. Два корабля! Вы захватили два корабля!

— Да, потеряв при этом лишь двоих, да еще один матрос был ранен. Потом снабдили «пленников» необходимыми экипажами и отправили в Чарлстон. Лорд Камерон обещал генералу Вашингтону, что захватит один-два корабля, и сдержал слово, тем самым заработав возможность поехать во Францию. Но теперь ему не хочется сталкиваться с бриттами, так как на борту вы и двое малышей.

Аманда поблагодарила Фредерика за рассказ. Она знала, что они достигнут побережья Виргинии завтра ночью. Этим вечером, когда близнецы заснули, она оставила их на попечении Даниеллы и поднялась на палубу в поисках Эрика. Она нашла его у фальшборта смотрящим на море, звезды и ночь — высокий силуэт на фоне бархатистой темноты.

Глубоко вздохнув, Аманда поправила прическу, выпрямила спину и медленно подошла к нему. Не успела она приблизиться, как он круто повернулся на каблуках, а его рука сама потянулась к эфесу шпаги. Увидев жену, он расслабился, и она поняла, что Эрик всегда настороже, всегда готов к бою, что война въелась в его плоть и кровь.

— В чем дело, Аманда? Ты должна быть внизу. Ночь прохладна, а мы находимся в опасных водах.

— Виргиния не так уж и опасна. Ты ведь сам говорил — и именно поэтому позволил мне вернуться.

— Говори, что тебе нужно, и иди вниз.

— Во-первых, милорд, я не ваша служанка, чтобы мной командовать!

Его губы растянула веселая усмешка.

— Вы моя жена, и по-прежнему многие считают вас изменницей, так что ваше положение более сомнительное, чем у любой служанки.

— В таком случае, лорд Камерон, я предпочту не обременять вас более своим присутствием!

— Что?

Она беззаботно пожала плечами.

— Стирлинг-Холл стоит, как стоял, полагаю. Я могу забрать детей и вернуться домой.

— Черта с два вы их возьмете, мадам!

— Лорд Камерон!

Фразу Эрика прервал возглас наблюдателя в «вороньем гнезде» — бочке на верхушке мачты:

— Лорд Камерон! Военный корабль по левому борту, сэр! Несет английский флаг.

— Черт! — выругался Эрик. — Фредерик, подзорную трубу!

Канониры к орудиям! Ты хорошо видишь его, дружище? Сколько у него пушек?

— По шести с каждого борта, сэр!

— Ну, с этим я справлюсь, — пробормотал Эрик. — Мне нельзя убегать, он пойдет за нами следом до самого дома.

Развернувшись, он заметил, что жена все еще здесь.

— Возвращайся в каюту, Аманда!

— Эрик…

— Во имя Господа, иди же! Там наши дети!

Аманда хотела что-то сказать, но потом передумала и поспешно отвернулась. Едва она захлопнула за собой дверь каюты, как послышался грохот пушек.

— Пожалуйста, возьми Джемию, — попросила она Даниеллу.

Ленора проснулась и заплакала. Аманда схватила ее на руки. Секунду спустя корабль дрогнул и качнулся.

— В нас попали! — воскликнула Даниелла.

Аманда поспешила к иллюминатору и отдернула короткие бархатные занавески. К ним приближался широкий борт вражеского корабля.

Вновь ухнула пушка. У Аманды перехватило дыхание. Выстрел ударил прямо в борт нависшего над ними неприятеля. Сила взрыва была такой, что женщин отбросило к стене. Аманда больно ударилась, упав на пол, но постаралась защитить Ленору.

Раздались ужасные крики и стоны. Британский корабль шел ко дну, но те, кто выжил после взрыва, карабкались к ним на борт. Аманда зажмурилась, но тем явственнее стали слышны мушкетные выстрелы и бряцание стали. Все еще крепко прижимая к груди Ленору, она вскарабкалась на койку. Как долго будет продолжаться эта ужасная война? Сколько раз еще придется сражаться Эрику — и выйдет ли он из этих схваток живым?

Постепенно шум сражения начал стихать. Аманда подошла к двери каюты, пытаясь услышать, что Делается снаружи. Там было тихо.

Она поспешила к Даниелле и сунула ей Ленору.

— Я скоро вернусь.

— Аманда, вернись сейчас же! Тебе ведь строго-настрого приказали…

— Даниелла, тише, пожалуйста!

Не слушая служанку, Аманда выскочила за дверь. Она остановилась, поперхнувшись пороховым дымом, сразу заполнившим легкие.

Переступая через лежавшие вперемешку трупы «красных мундиров» и патриотов, она торопливо побежала по палубе. Аманда спешила, внезапно безумно испугавшись. Вокруг стояла мертвая тишина. Обогнув рулевую рубку, она наконец вновь услышала звуки боя. Теперь на палубе шли рукопашные схватки один на один, ей были отчетливо видны красные мундиры британцев. Аманда лихорадочно осмотрелась в поисках Эрика. Тот бился с молодым сержантом. Внезапно за его спиной возник еще один британский солдат Эрик вовремя оглянулся и сумел увернуться от удара в спину, но в это время сержант выбил у него из рук шпагу, и она серебряной змейкой упала к ногам Аманды.

Она вскрикнула и рванулась вперед.

— Аманда! — раздался громовой раскат голоса Эрика, и она увидела, как он шагнул к ней. Он, казалось, не думал о том, что в любую секунду его могут пронзить вражеские шпаги; в этот момент Эрик боялся только за жену.

Аманда подхватила окровавленную шпагу мужа и бросилась к нему. Он выхватил шпагу из ее рук, встретившись с ней глазами.

Затем толкнул Аманду к себе за спину и возобновил поединок с англичанами Создавалось впечатление, что он почти не касается досок палубы, двигаясь быстро и уверенно, демонстрируя высочайшее мастерство фехтования. При этом он все время держался так, чтобы Аманда оставалась у него за спиной. Вдруг, поймав сержанта на обманный выпад, он сделал быстрый укол и тут же, выдернув из тела противника шпагу, полоснул наискось второго британца. Тот со стоном повалился на палубу.

Эрик перевел взгляд с поверженных врагов на Аманду. Дотронувшись до ее щеки, он удивленно произнес:

— Я же приказал тебе идти в каюту.

— Я была в каюте.

Он улыбнулся:

— Мадам, вы должны были там и оставаться.

— Я, возможно, спасла тебе жизнь.

— Вы на самом деле спасли мне жизнь, миледи.

— Лорд Камерон! — обратился к Эрику подошедший Фредерик; он прихрамывал. — Английский корабль тонет, но некоторые из оставшихся в живых держатся на поверхности.

Эрик, не отрывая глаз от Аманды, снова улыбнулся:

— Надо их подобрать. Мы посадим их в арестантскую. Подберите живых обязательно!

Фредерик развернулся и отправился выполнять приказание.

— Ну теперь-то ты пойдешь в каюту? — спросил ее Эрик.

Аманда кивнула, улыбаясь, и, повернувшись, пошла вниз.

Этот вечер был совершенно другим, нежели тот далекий июньский день, когда она была вынуждена покидать дом под руку с Робертом Тэрритоном.

Теперь Аманду сердечно приветствовал весь экипаж корабля. Слуги, горничные, рабочие и ремесленники спешили на пристань, чтобы встретить корабль и хотя бы одним глазком посмотреть на наследников Камерона. Эрик высоко поднял близнецов, по одному в каждой руке, и с улыбкой встречал поздравления слуг, рабов, домашней челяди. Карета уже ждала их. Аманда вернулась в дом одна — Эрик был занят размещением британских пленных и другими неотложными делами.

Когда они подъехали к дому, у нее защемило сердце, но затем в груди потеплело и на глаза навернулись слезы. Она так любила этот дом! Она надеялась, что ей будет хорошо в нем, так как многие из обитателей Камерон-Холла знали и любили ее и понимали, что она их не предавала.

— Миледи! — Ричард, слишком взволнованный, чтобы устоять на месте, сбежал вниз по ступенькам и попытался взять у нее одного из близнецов. — Двое! Двое! А мы и не знали! Пока лорд Камерон не показал детей, мы даже не подозревали! Должен заявить, миледи, что парень — вылитый отец! Просто копия. И уже с волосиками, надо же!

А там кто знает, что мы будем говорить, когда малыши немного подрастут, правда, мадам? Но вы, должно быть, устали. Пойдемте, пойдемте же скорее!

Улыбнувшись, Аманда последовала за Ричардом. Войдя в зал, она увидела на лестнице Маргарет, очень напряженную и сильно побледневшую. Горничная опустила голову и поспешно спустилась вниз.

— Я уеду, миледи. Мне нужны были деньги, потому я и осталась еще поработать, но я уеду…

— Маргарет, не надо никуда уезжать. Никому. Вы все думали, что я предала этот дом. Я могу лишь поклясться, что я этого не делала.

Если ты мне веришь, то я буду рада, если ты останешься.

Маргарет разрыдалась:

— Благодарю вас! Благодарю вас, миледи… Могу я сказать то же самое Реми?

Реми, помнится, плюнул в нее. Аманда скрипнула зубами. Но разве может она обвинять слугу, если ее собственный муж до сих пор не верит ей!

— Да, — сказала она мягко, — Реми может остаться.

Не дав Маргарет излиться в новых благодарностях, она начала торопливо подниматься по лестнице. Ричард и Даниелла с Ленорой на руках последовали за ней. Ричард показал ей детскую: комната когда-то принадлежала Аманде, но теперь была заботливо переделана и заново обставлена. Здесь стояли и ванночка, и шкафчики для пеленок и детской одежды, и красивая кроватка, завешенная москитной сеткой.

— Есть и вторая, не волнуйтесь, миледи! Бывали в этом доме двойняшки и раньше, будут и в будущем, осмелюсь сказать! Мы поставим вторую кроватку в один момент!

— Все просто отлично. Но пока я положу обоих детишек с собой, — успокоила Аманда Ричарда.

— Хорошо, миледи. И позвольте сказать: «Добро пожаловать домой!» Мы скучали по вас правда скучали!

Она улыбнулась:

— Спасибо, Ричард, за добрые слова.

Аманда забрала детей, чтобы переодеть и покормить, а когда те насытились и уснули, позвала Даниеллу К этому времени обе кроватки были уже готовы, и женщины уложили детишек спать. Так началась первая ночь близнецов под крышей родного дома.

Вернувшись в свою комнату, Аманда обнаружила, что Ричард приготовил горячую ванну, испускающую пар в центре комнаты, рядом положил французское мыло и огромные полотенца. Подле на маленьком столике стоял серебряный поднос с вином и тарелкой ветчины, политой медовым соусом с изюмом, с гарниром из тыквы и зеленой фасоли. Аманда благодарно улыбнулась, но затем поежилась, вспомнив, как все это похоже на ту, последнюю ее ночь в этом доме.

Отбросив грусть, она отпила глоток вина и погрузилась в ванну В течение девяти недель обратного пути она была лишена такой роскоши Закончив купание, Аманда вышла из ванны и обернулась полотенцем, затем подсушила волосы у огня. Все еще не одевшись, она присела у трюмо и начала расчесывать волосы.

Именно в этот момент в комнате появился он. В башмаках, бриджах и рубашке с распахнутым воротом, Эрик вошел в спальню и прикрыл дверь Аманда медленно обернулась и встретила его взгляд. Он не спеша пересек комнату и остановился рядом. Опустившись перед женой на одно колено, он коснулся ее плеч. Его руки медленно скользнули ей на грудь, и полотенце упало на пол. Она затаила дыхание, боясь собственного желания. Но в его глазах, да и в ее тоже, плясали отблески каминного пламени, и она вдруг с мучительной тоской осознала, что он не прикасался к ней уже более года. Она не могла возражать против того, чего жаждала всем сердцем, ведь даже пусть не все в их отношениях идеально, но она по-прежнему его жена.

Эрик встал и поднял ее на руки. Положив жену на кровать, он замер, любуясь ее красотой. У него вырвался то ли тихий крик, то ли проклятие, и он приблизился к ней. Никогда еще не обнимал он ее так бережно, так нежно. Его прикосновения кружили голову, поцелуи возбуждали и томили, и по мере того как его губы, пальцы, язык заново осваивали ее тело, из груди Аманды начали вырываться сначала тихие, а потом все более громкие стоны. Он возносил ее в поднебесье, а когда она думала, что вот сейчас изольется криком и больше не сможет выдержать, позволял ей немного остыть, продолжая ласкать языком мягкую, нежную плоть.

Утром наступил час его очередного отъезда. Была середина июня, и Эрик давно уже должен был отбыть в действующую армию. Виргиния оставалась относительно спокойной, но британцы развернули наступление на северные штаты, и уже состоялось несколько сражений.

Как обычно, Аманда провожала Эрика, стоя на крыльце. Он восседал на Джошуа, образец всадника, неотразимый в своем мундире, в треуголке с плюмажем, в высоких сапогах, со все еще влажными после умывания волосами. Аманда поднесла мужу подорожный кубок, так как это стало уже традицией, а когда он вернул его, встретила взгляд мужа широко распахнутыми печальными глазами.

— Я никогда не предавала этот дом, Эрик, — сказала она.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Заботься о них, Аманда. О близнецах. А если со мной что-нибудь случится, борись за этот дом. Всеми средствами, какие у тебя есть! Это их наследство.

Он еще раз поцеловал ее. Слезы хлынули из глаз Аманды, и она отступила назад. Эрик вновь уезжает на войну и, хотя он, кажется, любит ее, все же по-прежнему не доверяет. Он не поверил ей, но сказал, что если война будет проиграна, ей следует сохранить Камерон-Холл любой ценой — пусть даже придется вымаливать прощение у британцев, случись так, что владельца Камерон-Холла повесят.

Аманда смотрела вслед удаляющимся всадникам.

— Я люблю тебя, — громко прошептала она. Но некому было ее услышать.

В один из декабрьских дней Аманда сидела на ограде загона и следила за тем, как Жак гоняет годовалых жеребят, по кругу. Вдруг она заметила, что от дома бежит, неистово размахивая руками, Даниелла.

Соскочив в тревоге с забора, Аманда тут же перестала хмуриться, и на лице ее расцвела недоверчивая улыбка.

Следом за Даниеллой шел Дэмьен.

Аманда взвизгнула в полном восторге и сломя голову бросилась бежать по грязной тропинке. Она изо всех сил налетела на кузена, смеясь, выкрикивая его имя и снова плача и смеясь. Он подхватил и закружил ее, крепко прижав к себе, и наконец опустил на землю.

— Боже мой, как ты здесь очутился? — радостно расспрашивала она.

— Угадай, сколько лет я не был в отпуске? — пошутил Дэмьен.

Затем стал серьезным. — Нынче не до отпусков, — мрачно сказал он, и ее сердце испуганно забилось. Видимо, дела на войне складываются плохо. — Пойдем в дом. Посмотри на меня, я выгляжу хуже некуда!

Говорят, ты управляешь одним из самых образцовых поместий в Виргинии, — суховато продолжал он.

Аманда пожала плечами, поднимаясь по ступеням крыльца.

— Проходи в гостиную и выпей бренди. — Она не могла не заметить, каким потрепанным выглядит Дэмьен. Медные пуговицы потускнели, подметки ботинок едва держались, мундир протерт до дыр. — Дэмьен! Я не могу поверить! — снова воскликнула она и обняла его.

В гостиной, наливая бренди, она почувствовала на себе его взгляд.

Расслабленно раскинувшись в кресле у камина, он поднял свой бокал.

— Аманда, ты постройнела и похорошела, стала еще красивее, чем раньше. Черты лица стали более утонченными и совершенными.

Став матроной, ты просто расцвела, кузина!

— Матроной?

— Конечно. Ты жена и мать двоих детей. И мне просто не терпится посмотреть на своих новых родственников. Видит Бог, нас так мало на этом свете!

— Близнецов скоро принесут вниз, Дэмьен. Даниелла придет с ними, когда проснутся. Расскажи, что происходит? Как… как Эрик?

Дэмьен сразу как-то сгорбился и помрачнел.

— Твой Эрик жив и здоров! — раздраженно бросил он.

Аманда, удивившись, откинулась на спинку стула.

— Дэмьен, ты раньше так любил-Эрика1 Что случилось?

Смутившись, молодой человек поднялся и встал у камина, уставясь на языки пламени.

— Мне не нравится, как он обращается с тобой, — сказал он просто.

Аманда вздохнула, вцепившись в ручки кресла.

— Дэмьен, я предала его.

Тот, потрясенный, обернулся.

— Что ты сказала?

Ей не хотелось расстраивать его еще больше, но она должна была рассказать ему правду.

— Нет, не тогда, когда явились британцы, чтобы уничтожить оружие на складах. В этом виноват кто-то другой, тот, кто будет снова и снова предавать виргинцев, пока Эрик не поверит мне и не начнет искать врага в другом месте. Но, Дэмьен… — Она на секунду замолчала, но потом решилась продолжить:

— Дэмьен, отец шантажировал мен тобой.

— Мной?!

— Они с самого начала знали, что ты поставляешь оружие из западной Виргинии в Бостон и Филадельфию. Поначалу отец угрожал, что арестует тебя и отправит на виселицу. Он отравил твою лошадь, Дэмьен. Разве не помнишь? В Уильямсберге.

— О Боже!

Аманда не поднимала на кузена глаз.

— Затем ты стал его пленником. Он обещал, что сотворит с тобой нечто ужасное.

— О, Аманда! — Дэмьен бросился к ней и, упав на колени, взял ее руки в свои. — Боже мой, я так сожалею! Я не знал! Как же ты могла так рисковать ради меня?

Она коснулась его щеки.

— Встань, Дэмьен. Я люблю тебя, не забывай. Мы всегда Держались друг за друга. К тому же все уже кончено.

Молодой человек встал и отошел к огню, и она поняла, что он колеблется.

— На самом деле не все еще кончено, — произнес он наконец.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что тебе следует этой зимой быть рядом с мужем.

— Но…

— Марта всегда приезжает к Джорджу, когда он становится на зимние квартиры.

— Меня никто не просил, — ожесточенно ответила Аманда. — Не думаю, что он стал мне доверять. — Она вздохнула. — Я знаю, что он еще не до конца верит мне, не важно, как далеко в прошлом те события. А вдруг, оказавшись там, я выдам какую-нибудь тайну!

— Тебе нужно быть там, — настойчиво повторил Дэмьен.

— Почему?

Дэмьен смешался и кашлянул.

— Энн-Мари там.

— Энн-Мари Мабри?

— Она последовала на войну за отцом. И она часто готовит для Эрика. И еще…

— Продолжай. — Голос Аманды прозвучал требовательно.

Дэмьен поднял и опустил руки.

— Я не знаю… Но тебе нужно быть там!

Она почувствовала, что ее сердце словно сжали огромными ледяными пальцами, и тут же неописуемая ярость охватила все ее существо.

Как смеет он осуждать ее, если сам…

Энн-Мари всегда симпатизировала Эрику. Всегда! Аманда поняла это еще в тот вечер, когда впервые встретилась с ним.

Ее бросило в жар, потом в холод. Она попыталась поглубже вдохнуть. Если Эрик захочет другую женщину, сказала она себе, он это сделает. Не будет же она ходить за ним по пятам.

Она не может заставить его полюбить тебя.

Но она может выяснить правду, и если он решительно настроен на роман с Энн-Мари, тогда ему не стоит думать, что она будет сидеть дома, дожидаясь его возвращения.

— Я… я думаю, что поеду вместе с тобой в Вэллей-Фордж, Дэмьен. Как только ты будешь готов отправиться.

Молодой человек улыбнулся:

— Узнаю свою любимую отважную кузину. А как же дети?

Как, оставить детей? Даниелла о них позаботится. Они уже достаточно большие, чтобы есть с ложки, и пусть ей будет тяжело, Аманда найдет для них кормилицу. С малышами все будет в порядке. Это матери будет пусто без них.

Дэмьен снова улыбнулся:

— Ну тогда я буду только рад, если ты поедешь со мной. Мы должны выехать через неделю. Мне надо закончить кое-какие дела в Уильямсберге… кроме того, там леди Женевьева.

— Леди Женевьева?

— Кузина, даже я могу влюбиться.

— В Женевьеву?

— А почему бы и нет?

Действительно, почему? Женевьева красива и, возможно, подходит Дэмьену.

— Возражений нет. И как долго это тянется?

— Сердечные дела в военное время продвигаются медленно, Мэнди.

Это, как ты сказала, тянется уже несколько лет.

Аманду разобрал смех. Дэмьен бросил на нее угрожающий взгляд, но она только громче расхохоталась.

— Аманда, перестань сейчас же!

— Я в восторге, Дэмьен. В полном восторге! У нас будет чудная неделя. Мне нужно будет подготовить близнецов и собрать груз вещей и провианта.. Не думаю, что у них там избыток одеял и пищи на зиму.

— Вряд ли, — сухо согласился Дэмьен, затем улыбнулся. — Смейся надо мной, кузина, сколько хочешь! Но я с удовольствием предвкушаю представление, которое начнется, когда мы приедем.

Аманда сразу же погрустнела. Он подмигнул ей, вовсю пользуясь возможностью повеселиться. И поднял свой бокал с бренди:

— За зиму в Вэллей-Фордже!

Ни он, ни она еще не знали, что будут означать эти слова на деле.

Глава 18

Аманда была поражена видом солдат и самого лагеря.

Повсюду лежал снег. Морозная зима намела огромные сугробы.

Казармами для солдат служили грубые бревенчатые строения, сколоченные собственными руками. Из труб времянок валил дым, окна были завешены брезентом или заклеены бумагой. Рядом не осталось ни единого кустика, ни одного живого листика на деревьях — вокруг лагеря торчали» мертвые скелеты деревьев с голыми, обломанными ветками.

Но сам лагерь выглядел не так удручающе, как люди. Дэмьен хлестнул лошадей, и те потянули фургон вперед, мимо сотен солдат.

Выстроившись вдоль колеи, те махали руками, некоторые отдавали честь, кое-кто просто смотрел на них. Взгляд Аманды опустился вниз, и у нее перехватило Дыхание. Она с содроганием увидела, что у многих не было обуви, мужчины стояли в снегу в намотанном на ноги тряпье.

— Боже мой! — выдохнула она, и слезы навернулись у нее на глаза. — Боже милостивый, наверное, плен был бы для них лучше, чем такое!

Не отступать, не сдаваться! Эти слова застучали в ее сердце. Они всегда были там, между ней и Эриком. Но теперь их можно было сказать и об этой оборванной армии. Люди прошли через многие испытания. Их угнетало отчаяние.

Дэмьен вздохнул рядом:

— Вашингтон мучается в этом лагере день за днем, а эти, из конгресса, травят его. Я не видел другого человека, готового до конца добровольно делить тяготы со своими подчиненными, так близко к сердцу принимающего все, что видит. — Дэмьен снова хлестнул лошадей вожжами. — Вон там, впереди, штабное помещение. Вижу табличку с именем твоего мужа. Вот твой дом, Аманда.

— А где будет мой? — послышался сзади нежный голосок Женевьевы. Аманда повернулась кругом и улыбнулась старой подруге. Женевьева рвалась ехать с ними. Она заявила, что может ухаживать за ранеными и больными, в каком бы состоянии они ни находились, но, увидев лагерь, она, кажется, подрастеряла свою уверенность.

— Моя дорогая леди, я обеспечу вам самые лучшие апартаменты в Вэллей-Фордже, — заверил ее Дэмьен.

— Надеюсь, что так и будет, — любезно отозвалась Женевьева.

Аманда почти физически ощутила искры, пролетавшие между ними.

Она взглянула на Жака и усмехнулась, затем, все еще улыбаясь, опустила голову. Эти двое были сильными личностями, и каждый решительно добивался своего. Возможно, они заслуживают друг друга.

Дэмьен натянул поводья. Едва они остановились, как Аманда увидела Эрика, появившегося в дверях одной из хижин. Стоя в дверном проеме, он казался еще выше, чем на самом деле. Выглядел он замечательно, но его мундир обтрепался, сапоги, хотя и начищенные, были сильно изношены, медные пуговицы потускнели Черты лица заострились и отвердели, став, правда, даже более привлекательными, чем прежде, более выразительными. Бронзовая кожа эффектно оттеняла яркие синие глаза Но в этих глазах не было гостеприимства. Они смотрели на Аманду не с теплом, а с настороженностью.

Она хотела было подбежать к нему, почувствовать, как его руки поднимают ее в воздух Но не смогла сделать и шага. Сердце замерло в груди. Эрик оставался недвижим, и спуститься из фургона ей помог Жак.

— Леди Камерон!

Слава Богу, из-за спины мужа выступил Вашингтон, а следом за ним почти выкатилась маленькая, кругленькая женщина в домашнем чепце.

— Леди Камерон, поскольку я вижу, что ваш муж потерял дар речи, позвольте мне приветствовать вас в Вэллей-Фордже Марта, ты знакома с супругой Эрика? Кажется, нет, поэтому знакомься. Леди Камерон…

— Аманда, — быстро выдохнула молодая женщина.

Многие поговаривали, что Джордж женился на вдове Марте Кустус только из-за ее денег, что в то время он мог выбирать из многих более привлекательных и молодых женщин. Но Аманда сразу же поняла, что распознал в Марте Вашингтон Стоило пожилой женщине обнять ее и расцеловать, как на Аманду повеяло теплом В светлых глазах Марты безошибочно читалась доброта. Она была такой же уютной, как ласковое тепло камина.

— Дэмьен, мошенник, ты исчезаешь, а потом возвращаешься с двумя прекрасными юными леди! — воскликнул Вашингтон. — Леди Женевьева, добро пожаловать Ну же, Камерон, разве можно морозить гостей на улице? Проходите, проходите внутрь. И вы, месье Биссе. Все, что у нас есть, — ваше. Хотя похвастаться мы можем очень малым.

— Мы привезли продукты и вещи из Камерон-Холла, — мягко произнесла Аманда. Подумав о мясе, хлебе, зерне, кофе и табаке, сложенных в сумках и узлах в фургоне, она вспомнила о тысячах голодных людей вокруг Для них это будет капля в море.

— Аманда?

Эрик наконец протянул жене руку. Его пальцы обхватили ладонь Аманды, и он привлек ее к себе, прохладно поцеловав в щеку Потом быстро спросил ее о близнецах, и она ответила, что с ними все в порядке Затем он повел ее внутрь, и, войдя, она буквально окаменела.

У кофейника, который грелся на каменном очаге, стояла Энн-Мари.

— Аманда! — Энн-Мари шагнула вперед, быстро поцеловав ее в щеку. Аманда попыталась улыбнуться в ответ. Вошли Дэмьен, Женевьева и Вашингтон, и, казалось, все заговорили разом. Энн-Мари обняла подругу.

— Так ты, значит, решила воевать наравне с мужчинами, да? — любезно поинтересовалась Аманда.

— Я здесь с отцом с самого начала, — подтвердила Энн-Мари. — То есть я хотела сказать, с того момента, как он решил примкнуть к патриотам. Я тогда даже не предполагала, куда это нас приведет.

— Это ужасное место, если находиться здесь постоянно, — внезапно сказал Вашингтон мягким голосом. — Ужасное! У меня здесь одиннадцать тысяч человек. Из них почти три тысячи разуты или полуодеты, а конгресс заявляет мне, что ничего не может дать моим людям, ничего не может поделать. Ах, леди, вам не стоило сюда приезжать!

— Ох, помолчи! — одернула его Марта. — Если бы я не приезжала к вам, мистер Вашингтон, зимой, то я не заслуживала бы иметь мужа.

— А я вообще сомневаюсь, есть ли у меня муж, — добродушно поддержала шутку Аманда.

Собравшиеся рассмеялись Эрик хранил молчание — Прошу, у нас есть немного тушеного мяса, чтобы перекусить, — сказала Энн-Мари. — Пожалуйста, садитесь. Мы сейчас что-нибудь сообразим.

Аманда почувствовала крайнюю неловкость, ощущая себя гостьей в жилище собственного мужа, в то время как Энн-Мари выступала как полноправная хозяйка. Она постаралась смирить свой темперамент, но не могла не заметить, садясь, что на примитивном крючке у двери висит женская накидка, а в хижине видны и другие следы кенского присутствия — например, кружевные салфетки на подоконниках. В главной комнате находились очаг, большой грубый стол и несколько наспех сколоченных стульев. Внутренняя дверь вела во вторую комнату Она была приоткрыта, и Аманда разглядела там веревочную походную койку, покрытую тонким зеленым одеялом, несколько дорожных сундуков и письменный стол. Но несмотря на обстановку, помещение выглядело холодным, пустым и заброшенным.

Она поймала взгляд Эрика. В нем поблескивали искорки веселья, как если бы он думал, что, изучив окружающую обстановку, она нашла ее абсолютно неприемлемой и пожалела, что приехала сюда Но нет, Аманда не жалела. Озлобленная и оскорбленная, она откинула от лица упрямую прядь и, склонив голову, стала слушать, как Вашингтон убеждает Дэмьена, что они и раньше с честью выходили из не менее трудных ситуаций.

Наступил поздний час. Миссис Вашингтон сказала Женевьеве, что у них есть свободная комната, где та может заночевать, пока готовят ее жилье, и все начали расходиться.

— Надеюсь, я и Жак можем лечь здесь на полу, лорд Камерон? — спросил Дэмьен. В его голосе все еще слышалось напряжение — Это все, что я могу предложить, — ответил Эрик тоже довольно холодно.

— Мне пора уходить, — произнесла Энн-Мари.

— Я тебя провожу, — сразу отозвался Эрик Он даже не посмотрел в сторону Аманды, снимая с крючка свой огромный плащ Энн-Мари попрощалась с Амандой и вышла наружу, на холодный ветер. Ее качнуло, и Аманда скрипнула зубами, увидев, как Эрик в ту же секунду потянулся к молодой женщине, подхватив ее под руку.

Что здесь происходит? Она хотела быть благоразумной и рассуждать здраво, но Эрик все эти годы называл ее лгуньей и предательницей, а тем временем держал у себя под боком другую женщину, когда отправлялся воевать.

Теперь в главной комнате расположились Жак с Дэмьеном, а ей, если она не хочет растерять остатки достоинства, затеяв ссору, в которую неминуемо будут вовлечены все, не остается другого выбора, кроме как улыбнуться и, вежливо пожелав всем спокойной ночи, уйти в комнату мужа. Ей хотелось швырнуть чем-нибудь тяжелым прямо в Эрика!

Аманда сняла одеяло с постели и, завернувшись в него, присела у огня. Прошло минут двадцать, и наконец она услышала, как открылась дверь и, хлопнув, закрылась, а затем послышался голос Эрика, тихо разговаривающего с Жаком. Она улыбнулась, подумав, что он, наверное, воображает, будто она с нетерпением поджидает его в постели. Он обнаружит совершенно другое.

Но ей так и не удалось узнать, что он себе представлял. Дверь отворилась, и Эрик появился на пороге, стаскивая перчатки. Его глаза остановились на ней с некоторым удивлением. Войдя внутрь, он тихо притворил дверь и прислонился к ней спиной — Так ты проделала весь этот длинный путь, чтобы спать на камнях холодного очага? — произнес он наконец.

Аманда встала на колени, удерживая одеяло на плечах, и пошевелила полено в костре грубой железной кочергой.

— Нет, лорд Камерон. Я проделала весь этот путь не для этого, но, появившись здесь, я поняла, что так будет лучше.

Он нетерпеливо чертыхнулся и, подойдя к Аманде, схватил ее за руки и поставил на ноги.

— О чем ты говоришь? — хрипло спросил он.

— Об Энн-Мари, — произнесла она бесцветным голосом.

Его верхняя губа слегка дернулась.

— А…

— И это все, что ты можешь сказать?

— А что я должен говорить? Я уверен, что Дэмьен уже разложил мое поведение по полочкам с полным знанием дела.

Аманда вздрогнула от его прикосновения. Внутри ее все похолодело, и все же она заставила себя вздернуть подбородок.

— Тебе нечего сказать в свое оправдание?

— Я многое могу сказать. Я никогда не прикасался к ней… ну ладно, это не совсем так. Я поцеловал ее однажды. Когда мне сказали, что ты предаешь Камерон-Холл и наш брак. И еще раз, совершенно невинно, перед тем как отправиться во Францию. — Он прислонился к стене, скрестив руки на груди и следя за женой. — В остальном я невиновен.

— Дэмьен…

— Дэмьен всегда горой стоит за тебя, и не забудь, что он так меня и не простил.

Колени Аманды дрожали. Она боялась, что сейчас совсем потеряет над собой контроль и закричит от злости, ярости и боли. Она не могла сказать, говорит он правду или нет, но знала, что между ними снова пропасть и он ей не рад.

— Я не верю тебе, — прошептала она.

— Аманда, Боже мой! — Эрик порывисто шагнул к ней. Она протестующе подняла руку, и, несмотря на попытки сдержаться, голос ее стал тонким, в нем послышались слезы.

— Ты никогда не верил мне, Эрик. Что ж, на этот раз, милорд, я не верю вам! Не прикасайтесь ко мне!

— Аманда!

— Я совершенно серьезно, Эрик!

Он замер, прищурив глаза.

— Значит, меня наказывают, дорогая жена? Вы отказываете мне в своих прелестях и моих правах?

— Милорд Камерон, мне отлично известно, что ваша жизнь, до того как я появилась в ней, была отнюдь не одинокой.

— Да, к сожалению, ты когда-то появилась в моей жизни.

— У тебя была связь с Женевьевой!

Он казался слегка удивленным, но спокойно пожал плечами, и ей стало нехорошо от ревности и от мысли, что он лжет. С сэром Томасом Эрик был партнером по делам, а с Энн-Мари…

— Аманда, меня в общем-то не за что обвинять…

— У тебя скандальная репутация, Эрик! — напомнила она, но Эрик мягко рассмеялся:

— Аманда, дорогая, мы говорим о том, что было много лет назад.

— Я не верю тебе — Черт меня побери! Аманда, иди сюда!

— Нет. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне сегодня ночью! — пылко воскликнула она.

Аманда услышала, как Эрик заскрежетал зубами, потом он медленно улыбнулся:

— Ах да, мне придется быть осторожнее, потому что твой кузен и твой… — Эрик запнулся, потом продолжил:

— Потому что Дэмьен и Жак спят за дверью. Нет, Аманда, не обманывай себя. Если бы я захотел, если бы я твердо решил, Аманда, — я бы взял тебя здесь и сейчас. И пусть бы хоть весь лагерь узнал об этом.

Он сделал два широких шага к ней. Она чуть не закричала, когда его руки крепко схватили ее и она очутилась в воздухе; в следующую секунду ее швырнули на узкую койку.

— Ах ты негодяй! — гневно зашипела она.

Но он уже отступил назад и низко поклонился:

— Можете занять мою кровать. И у вас будет все, что вы только пожелаете. Вам нет нужды спать на полу. Я найду, где приклонить голову!

С этими словами Эрик вышел из комнаты, хлопнув дверью. Аманда проводила его взглядом, затем уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Никогда не настанут для них хорошие времена, подумала она.

Разве только на короткие моменты, когда страсть будет бросать их в объятия друг друга Не осталось больше ни одной соломинки, за которую она могла бы ухватиться…

Она приехала сюда. И сразу оказалась одна.

Выйдя на холодный снег, Эрик быстро сообразил, Что совершил ошибку. А когда он подумал, что это Дэмьен посеял семена недоверия и подозрения, раздув нелепую историю с Энн-Мари, его охватила ярость.

Когда Аманда рванулась из его рук, передернувшись, словно ее коснулась какая-то ползучая тварь, он понял, что должен уйти. Уйти, хотя все его мысли были только о том, чтобы лежать рядом с ней, чувствовать под собой ее нежное обнаженное тело…

Он громко застонал от досады и остановился посреди ночи. Рядом стояла лошадь, впряженная в фургон из Камерон-Холла, и Эрик похлопал ее по морде. Лошади не были распряжены, все коробки и узлы остались не распакованы. Он осмотрел фургон и улыбнулся. Они в Вэллей-Фордже оказались в отчаянном положении. Днями и ночами люди рыскали по округе в поисках продовольствия, слишком многих надо было прокормить. Каждый день кто-нибудь дезертировал. Эрик никого не винил. Он и сам не помнил, сколько раз ему хотелось вырваться из жестоких морозов Пенсильвании и умчаться в прибрежную Виргинию, где зима была несравненно мягче. Где ждали его дом и дети. Где можно было найти добрый огонь и вкусную еду. Уехать домой, к Аманде, к новой надежде на семейное счастье.

И вот его жена здесь, а он, осел, ушел от нее! Пальцы сжались в кулаки. Черт ее побери! Его ночи здесь были холодными до дрожи и такими невыносимо одинокими. Аманда ночь за ночью являлась к нему в видениях, и вот теперь…

А теперь гордость не позволяла ему вернуться.

— Чтоб ее! — прошептал Эрик. И загрустил, вспомнив их недавний разговор. Она подумала, что он холоден к ней. Что он не хочет ее, что он сблизился с Энн-Мари.

Аманда ничего не поняла. Многие вокруг не доверяли ей. Слухи из Виргинии дошли до армии, и дочь Найджела Стирлинга здесь считали тори… независимо от того, изменила ли она свои взгляды или нет.

Он и сам не знал, верит ли ей.

Эрик чертыхнулся сквозь зубы, выдохнув облачко пара в морозную ночь. Он не вернется обратно. Пока она не попросит его. Или до тех пор, пока не прорвется тонкая пленка благоразумия, сдерживающая его темперамент, и он не схватит ее в объятия, наплевав на доводы разума.

Неделю спустя Аманда уже трудилась в огромном тифозном бараке, поднося воду многочисленным больным. Она пришла в ужас, увидев, сколько больных мужчин лежат здесь — их были тысячи и тысячи.

Отерев пот со лба, она ободряюще улыбнулась пехотинцу из Коннектикута и перешла к следующей койке.

— Знаешь, кузина, а ведь он не спит с прелестной Энн-Мари. Ее отец вернулся из фуражной экспедиции в ту же ночь, когда приехала ты, а я очень хорошо знаю сэра Томаса Мабри. Он ни за что не допустит никакого неприличия в своем жилище.

Аманда испуганно обернулась:

— Дэмьен, я не просила тебя…

— Разве тебе не интересно узнать, где спит твой муж?

— Нет, не интересно! — солгала Аманда.

Дэмьен прищелкнул языком. Аманда прерывисто вздохнула, но тут заметила, что у одного из ее подопечных начался жар, и поспешила обратно к баку с водой, чтобы смочить полотенце.

— Дэмьен, неужели ты не видишь, что я занята?

Дэмьен прислонился плечом к столбу, поддерживающему крышу.

— Ладно, последние три дня он выезжал на поиски фуража и провианта. И я думаю, что знаю, где он был до того.

Аманда промолчала.

В дверях неожиданно появился Эрик.

— О, милорд, — торопливо пробормотал Дэмьен. Он резко отдал честь и исчез в глубине лазарета.

Аманда проводила взглядом кузена, пока он огибал бесконечные самодельные нары, женщин и врачей, сновавших по помещению. Но тут тяжелая рука взяла ее за локоть. Аманда, собравшись с духом, повернулась к Эрику и заметила, что тот сумрачен и суров.

— Что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь помочь и… — начала она.

— Эти люди больны тифом! — сердито напомнил он.

Она улыбнулась:

— А я уже им переболела. Мы с Дэмьеном подхватили его в детстве, говорят, что те, кто выжил.. — Она осеклась. — А ты что здесь делаешь?

— Пытаюсь вытащить тебя отсюда.

Какой-то человек со стоном повернулся и заговорил со своей койки:

— Лорд Камерон! Что, сэр, пора готовиться к новым битвам?

Солдата трясла лихорадка, глаза были воспалены, но в них, неотрывно смотревших на Эрика, читалось нечто вроде обожания.

Эрик похлопал солдата по плечу, не думая об опасности заразиться, и заверил его с улыбкой:

— Нет, Роджер, пока никаких битв. По крайней мере до весны.

Но фон Штеубен ждет тебя, не бойся. Он еще загоняет тебя муштрой, когда поправишься. Обещаю тебе, парень!

Больной рассмеялся. В следующую секунду его глаза закатились, веки сомкнулись.

— Боже, он, кажется, умер! — горестно воскликнула Аманда.

Эрик приложил руку к груди больного, затем пощупал его лоб.

— Нет, он просто заснул. И его дыхание стало спокойнее. У фон Штеубена еще есть шанс заполучить парня в свои руки.

Эрик выпрямился, глядя на Аманду. Она хотела сказать ему что-нибудь, хотя бы слово, чтобы вернуть его. Но слова застряли в горле.

Она не могла извиниться — просить прощения должен был он, но Эрик ни за что не признается в том, что не прав.

Вдобавок ко всему он стоит здесь, в тифозном бараке!

— Уходи отсюда, Эрик!

— Выйдем. Я хочу с тобой поговорить.

Она вздохнула и огляделась вокруг. В помещении было много женщин. Жены, сестры, дочери трудились рядом с любовницами и проститутками. Жены офицеров, женщины несчастных рядовых — кто в бархате и кружевах, кто в домотканых одеждах. Слезы навернулись ей на глаза, и Аманда внезапно осознала, что в этом и заключается смысл всего происходящего. Колонии объединились, и люди объединились тоже. Если они победят в этой войне, то будут жить в совершенно новой стране, в новом обществе, с совсем иным отношением к жизни. В стране, где любой человек сможет стать великим, невзирая на свое происхождение. В их армии кузнец воевал бок о бок с потомственным дворянином. Новая страна будет принадлежать всем им: и сестрам, и дочерям, и любовницам, и проституткам.

— Аманда?

— Иду. — Она развязала фартук и выбежала из лазарета следом за Эриком. Погода не улучшилась. Ветер яростно набросился на нее, и она поежилась. Эрик поспешно укрыл жену своей шинелью и повел к открытым воротам конюшни. Она ощутила на талии его руку. Пока они шли, ее сердце учащенно билось.

Эрик завел ее внутрь конюшни. Недалеко от них пылал огонь в кузне, слышались удары молотка: видимо, чинили упряжь. Аманда прислонилась к неотесанной бревенчатой стене, выжидающе глядя на Эрика.

— Ну? — потребовала она.

Он улыбнулся:

— Ты знаешь, где проводят зиму части генерала Хоува?

Она напряглась.

— В Филадельфии.

— М-м-м. На расстоянии двадцати восьми миль отсюда. Они обнаружили, что наши отряды запасаются фуражом, и кое-кого даже смогли захватить в плен. Кто знает, может, бедолагам будет гораздо лучше в плену у бриттов, чем здесь, но большинство колонистов все же не променяют свободу ни на какие блага.

— Зачем ты мне все это говоришь? — воскликнула она.

— Потому что кто-то из своих передает сведения британцам.

Аманда, потрясенная, задохнулась. Она почти не выходила из лагеря, за исключением единственной верховой прогулки с Дэмьеном как-то днем. И она заговорила низким, дрожащим от ярости голосом:

— Не могу поверить, что ты смеешь вновь обвинять меня!

— Аманда…

Она пихнула его в грудь так сильно, как только смогла, чувствуя слезы, подступающие к глазам.

— Не надо! Не говори мне ничего, не подходи ко мне и не смей больше швыряться своими дурацкими обвинениями! Пошел к черту!

Она рванулась прочь от Эрика, не слушая, что он кричит ей вслед.

Ее не заботило, видел ли их кто-нибудь. Она была уверена, что все равно весь лагерь знает, » что лорд Камерон проводит ночи отдельно от собственной жены.

Задыхаясь, она ворвалась в их хижину. Жак был дома, он сидел на лавке и чистил мушкеты. Когда она вбежала, он резко вскинул голову:

— В чем дело, миледи?

Аманда замотала головой. Слезы потекли по щекам.

— О, Жак! Как может он быть столь слепым! Я сделала все, что могла, и все равно…

Она подбежала к скамье и с радостью почувствовала на плече его успокаивающую руку. Он так долго находится рядом. Такой тихий и незаметный, но постоянно поблизости. Не важно, какие трудности ей приходилось преодолевать в жизни, она всегда чувствовала, что у нее есть защитник. Жак шептал ей ласковые слова по-французски, успокаивал. Внезапно дверь распахнулась. Оказывается, Эрик пошел домой за ней следом.

А она стоит здесь. В объятиях Жака. Аманда подумала, что сейчас он взовьется от ярости и начнет обвинять ее в новых смертных грехах.

Но, — к ее удивлению, он не проронил ни слова. Жак даже не сделал попытки отстраниться — просто посмотрел на Эрика поверх ее головы.

И Эрик промолчал. Закрыл дверь и ушел.

Этой ночью Аманде не спалось. Она мерзла под грубым одеялом, несмотря на то что на ней была теплая фланелевая рубашка, а в комнате горел огонь. Зубы отчаянно стучали. Внезапно в соседней комнате завозились, послышался звук распахиваемой двери, зазвучали и потом стихли голоса.

И наступила тишина.

А затем дверь в комнату чуть ли не слетела с петель. В проеме стоял Эрик: в высоких сапогах, тяжелом плаще и треуголке с плюмажем. Аманда мгновенно села в кровати, испуганная и обеспокоенная.

Он пьян, подумала она. Но он не был пьян.

— Скажи, что ты невиновна! — хриплым голосом потребовал он.

— Я невиновна, — ответила она, с вызовом глядя на него широко распахнутыми глазами.

Он улыбнулся и твердыми шагами пересек комнату. Она вскочила с кровати и попятилась к огню.

— Эрик! Черт тебя побери! Уж не думаешь ли ты, что можешь вваливаться сюда…

— Я не ввалился, я вошел.

— Ладно, ты не можешь входить сюда…

— Ах, любовь моя, и все-таки я могу!

Да, он мог. Он оказался рядом, поймал ее запястья и притянул в свои объятия. Аманда отбивалась, кричала, осыпала его самыми отборными ругательствами, услышанными от солдат, молотила кулаками по его груди.

Он засмеялся, не обращая внимания на ее сопротивление, и поднял ее на руки. Ее удары, однако, заставили его потерять равновесие, и они вдвоем тяжело рухнули на кровать.

— Эрик Камерон…

— Ш-ш-ш, и будь внимательна, Аманда. — У нее не было выбора. Его мускулистое бедро крепко прижало сверху ее бедра, а руки надежно сжимали ее запястья. Его слова коснулись ее губ, теплые, мягкие, очаровывающие. Его голос, с такими глубокими, спокойными, мужскими интонациями, проник в самую глубь ее существа. — Я верю тебе. Я верю, что ты невиновна. А теперь послушай меня, любовь моя. Я скажу это только один раз, поскольку не имею привычки повторяться и объяснять. Я тоже невиновен по всем пунктам твоих обвинений. Признаюсь, бывали моменты, когда мне хотелось разделить постель с другой женщиной, лишь бы избежать отчаянного одиночества этой кочевой жизни. Но я не смог, понимаешь? Нет другой такой женщины с таким водопадом нежных волос цвета песка и огня, нет другой женщины, чей изумрудный взгляд так бы ласкал душу, ни у какой другой нет такого нежного бархатистого голоса. Я ни разу не изменил тебе, Аманда. С того вечера, когда я увидел тебя впервые, я хотел тебя и только тебя. Не важно, во что я верил, я хотел только тебя. И я любил тебя. А теперь, леди, если хотите, можете выгнать меня. На снег.

Чувственная улыбка медленно расцвела на ее губах:

— Если я прогоню тебя, ты уйдешь?

— Нет.

Она кокетливо вздохнула;

— Я так и думала.

— И что же?

— Отпусти мои руки.

— Зачем?

— Затем, что так я не могу дотронуться до тебя.

Он разжал пальцы. Дрожащими ладонями она погладила его щеки, потом, сильно выгнувшись, обвила его руками и нашла его губы. Изголодавшись по его поцелуям, Аманда играла с его языком, принимая его все глубже и глубже в свой рот, словно хотела так же ощутить его внутри себя. Хриплый возглас вырвался из груди Эрика, и он яростно ответил на ее поцелуи, лаская и вбирая своими губами ее губы, запустив дрожащие руки в ее волосы. Затем он оторвался от Аманды, срывая с себя одежду, сбрасывая сапоги. Он едва не разорвал свой сюртук, отшвыривая его прочь, и, споткнувшись о бриджи на полу, тяжело упал на нее; в ту же секунду он протянул лихорадочно дрожащие руки к ее щиколоткам и поднял ее ночную рубашку. Она рассмеялась, восхищенная его нетерпеливостью, но, вновь почувствовав на губах его губы, решила тоже завести его, хотя в ней уже бушевало неистовое, слепящее желание.

Она гладила его великолепную широкую спину, ее руки опустились на его талию, затем на тугие полукружия ягодиц. Пощекотав кончиками пальцев живот Эрика, она сомкнула их на его восставшей плоти, задрожав от сладкого удовольствия, когда он застонал и содрогнулся от ее дразнящего прикосновения. Аманда гладила и теребила его, легонько ласкала, потом переходила на быстрый темп и снова с величайшей нежностью начинала гладить. Но затем она почувствовала, как его пальцы сплелись с ее пальцами, и он, надавив всем телом, оказался меж ее бедер. Осыпая поцелуями ее грудь, он вонзил в нее всю мощь и жар своего желания, и наслаждение затопило все вокруг, стало нестерпимым и беспредельно огромным.

За окном шел снег, жестокий ветер дул в зимней ночи. Но стихии ничего не значили для нее этой ночью. Эрик высоко поднялся над ней с лицом, искаженным страстью и желанием, пронзая ее глубокой сверкающей синевой своих глаз. Она не отвела взгляда, ее «ресницы не дрогнули, но, утопая в хаосе невероятных ощущений, Аманда облизала губы и осмелилась прошептать:

— Я люблю тебя, Эрик. Я люблю тебя…

Он упал на нее, сжав ладонями лицо, гладя щеки, волосы. Его губы нашли ее губы и прошептали прямо в них:

— Скажи это еще раз!

« — Я люблю тебя. — Из ее глаз потекли счастливые слезы. — Я люблю тебя, клянусь, я всем сердцем люблю тебя!

Он застонал и сам зашептал о своей любви. Когда взрыв наслаждения потряс их, он снова прошептал, что любит, а потом он держал ее в объятиях, и они оба смотрели на огонь, и она говорила ему, что любила его все это время — даже когда ненавидела, и он смеялся, и они снова любили друг друга, и Аманда подумала, что никогда еще им не было так хорошо вдвоем.

Они заснули, когда была уже глубокая ночь.

Посреди ночи Аманда проснулась. Озадаченная, она не поняла, что ее разбудило. Огонь все еще горел. Их дверь была слегка приоткрыта, а в соседней комнате, как она смогла Заметить, несмотря на сумрак, никого не было.

Ее, наверное, разбудил какой-то Шум, подумала она и не стала шевелиться. Они спали обнаженные, обняв друг друга. С широких плеч мужа сползло одеяло, и она подтянула его повыше и подоткнула вокруг Эрика. Затем снова уснула.

Позже, гораздо позже Аманда проснулась; она подумала, что ей это пригрезилось и что спала она крепко. Было уже совсем поздно, так как солнце взошло и для зимы светило весьма ярко. И проснулась Аманда только потому, что кто-то отчаянно выкрикивал ее имя.

— Аманда, Аманда, ради всего святого, проснись!

Она окончательно открыла глаза. Это была Женевьева, ее красивые глаза глядели испуганно, волосы разметались по плечам.

— Аманда, давай же, просыпайся! Ты должна срочно пойти со мной. Эрик ранен…

— Что?!

Ошарашенная, Аманда села. Одеяло поползло с плеч, и она подхватила его, чтобы прикрыть наготу.

— С Эриком беда! Он уехал с отрядом фуражиров, и в него выстрелили по ошибке. Боюсь, что перебита кость. Дэмьен пытается организовать его отправку сюда. Но он хочет видеть тебя. Немедленно.

О, Аманда, скорее!

— Ох, Боже мой! — Аманда в ужасе вскочила с постели и впопыхах бросилась искать свою одежду. Из-за дрожи в руках она никак не могла попасть в чулки и невероятным усилием воли заставила себя успокоиться, чтобы нормально одеться. Только не Стала Подбирать волосы, оставив их свободно падать на спину.

Беда… беда. Он ранен. Из-за ран люди умирают. Раненые умирают, потому что вокруг полно всяких заразных болезней. Нет!

Нет! Боже, пожалуйста, только не сейчас, когда после стольких лет они наконец по-настоящему полюбили друг друга, начали доверять друг другу. Она не может потерять его теперь. Эрик сражался в стольких битвах, всегда мужественно и беззаветно. Он не может умереть!

— Женевьева, как серьезно он ранен? — тревожно спросила она, хватаясь за плащ.

— Я пока не знаю. Я знаю только, что он хочет Видеть тебя.

Пойдем скорее!

Они выбежали на заснеженную улицу. Две лошади ждали рядом.

— Где Дэмьен? — встревоженно спросила Аманда.

— Ищет фургон. Аманда, давай поскачем сразу. Пока еще не слишком…

— О! — воскликнула Аманда. Она подумала, знают ли о случившемся Вашингтон или Фредерик, или кто-то еще из близких друзей.

Они не дали бы ему умереть, Аманда была в этом уверена.

— Женевьева, может быть, стоит позвать кого-нибудь еще?

— Этим занимается Дэмьен! Аманда, кроме нас, никого нет! Мы должны спешить.

— Ох Господи, да!

Она быстро взобралась на костлявую лошаденку, которую Женевьева привела для нее, в то время как та грациозно вскочила на своего коня. Через мгновение они уже неслись через лагерь.

— Эй! — крикнул кто-то. — Постойте! Куда?

— У нас нет времени! — крикнула в ответ Женевьева.

Она хлестнула своего коня, и тот сорвался в бешеный галоп. Аманда последовала ее примеру, они быстро вылетели за ворота и, вспахивая снег, поскакали к лесу. Женевьеве удалось выбраться на что-то, напоминающее утрамбованную тропинку, и спотыкающиеся лошади вновь обрели скорость. Аманда обрадовалась, потому что до того ей казалось, что они еле тащатся. Ветер хлестал по щекам, мороз был столь силен, что она вскоре перестала чувствовать пальцы, сжимавшие поводья, и ступни ног в стременах. Ее сердце громко стучало от страха.

Отъехав от лагеря, они перешли на шаг.

— Нам надо спешить! — снова воскликнула Аманда.

— Ехать далеко. Лошади не выдержат. Дадим им немного отдохнуть, а потом поскачем опять., Через некоторое время они вновь понеслись галопом. Казалось, что впереди ничего нет, совсем ничего, кроме голых веток замерзших деревьев. Лагерь уже едва виднелся позади них. Очень далеко. Так далеко, что казался миниатюрной деревенькой, детской игрушкой, а не местом, где страдали и умирали взрослые мужчины.

— Женевьева, далеко еще? Где он? Не могли мы проехать это место?

— Нет! Нет! — прокричала в ответ Женевьева.

Они продолжили скачку. Вдруг впереди Аманда заметила сосновую рощу. Пышные и зеленые, деревья стояли плотными рядами.

— Там, впереди! — показала рукой Женевьева.

— Слава Богу! — крикнула в ответ Аманда. Пришпорив уставшую клячу, она почти догнала свою спутницу. — Где? За деревьями?

Женевьева кивнула, опустив ресницы красивых глаз, тени от которых полумесяцами легли на щеки.

— Да, Аманда, там, в лесу.

В лесу…

Ветви зеленых пихт вдруг зашевелились. С двух сторон на поляну начали выезжать всадники в красных мундирах британских кавалеристов.

Аманда изо всех сил натянула поводья, остановив лошадь, и начала разворачиваться, чтобы как можно скорее ускакать прочь.

— Женевьева, британцы! Надо бежать! Проклятые «красные мундиры»…

— Бежать некуда. Оглянись вокруг. Мы окружены.

Да, они были окружены. Все пути к отступлению были отрезаны.

— Британцы…

— Я знаю, — спокойно отозвалась Женевьева.

Потрясенная, Аманда уставилась на подругу. И вдруг до нее дошло.

— Это ты. Ты — Принцесса, которой я никогда не была! Ты призвала отца и Роберта в Камерон-Холл, ты спала с моим кузеном, чтобы выведывать секреты. Ты… ты — грязная шлюха!

— Ну-ну, леди Камерон!

Аманда развернула свою лошаденку навстречу подъезжавшему всаднику. Хорошо одетый, сытый, уверенно держащийся в седле, к ней приближался Роберт Тэрритон.

— Какие ужасные вещи ты говоришь старой подруге, — издевательски обратился он к Аманде.

— Предательница! — Аманда плюнула в сторону Женевьевы.

— Предательница?! Вот уж нет, миледи. Женевьева не предательница в отличие от вас. Это вам нужно бояться. Мы, знаете ли, предателей вешаем. Но как быть с такой красивой дамой? Может быть, мы вас пощадим. Вы слишком полезны для нас. Видишь ли, любовь моя, имея тебя своей пленницей, я смогу наконец заполучить и твоего муженька. А может, и еще кого-нибудь из ваших знаменитых патриотов. Не так ли, любимая? Возможно, мне даже удастся обезглавить всю континентальную армию?

— Никогда! Тебе ни за что не одолеть их, Роберт; Никогда…

— Они подыхают с голоду. Пожирают сами себя.

— Нет. Ты так ничего и не понял? Дело не в ружьях и не в сражениях. Борьба за свободу в сердцах людей. И тебе не одолеть то, что проникло глубоко в сердце народа, Роберт. Ни тебе, ни Хоуву, ни Корнуэльсу, ни даже королю Георгу.

— Храбрые слова, Аманда! Поехали! Готов поспорить, что обеспечу палачу новых клиентов. Пора пригласить Камерона прибыть за своей супругой.

Они обманом заманили ее в западню. И теперь намерены проделать то же самое с Эриком.

Нельзя допустить, чтобы это произошло. Она резко дернула поводья вбок. Лошадь заржала и попятилась. Аманда перехватила поводья и хлестнула пытавшегося дотянуться до нее Роберта по лицу. Он дернулся, когда кожаные ремешки обожгли его лицо; и в этот момент лошадь Аманды сделала огромный прыжок и понеслась прочь.

— Взять ее! — приказал Тэрритон.

Аманда пыталась спастись, но десять всадников неслись за ней по пятам. Один из «красных мундиров» внезапно прыгнул из седла. Обхватив ее руками, он повалил Аманду в снег, глубоко вдавив в сугроб своим телом. Снег набился ей в рот, ноздри, глаза. Кашляя, она пыталась вздохнуть.

Затем грубые руки Роберта Тэрритона вздернули ее вверх и поставили на ноги. Не дав времени опомниться, он хлестнул ее по лицу.

— Стерва! — вырвалось из кривящегося в отвратительной ухмылке рта. Роберт поволок ее к своему жеребцу, стоявшему неподалеку. Быстро посадив Аманду в седло, он вскочил на коня сзади нее. И холодящим душу шепотом прошипел ей в ухо:

— Я думаю, что сделать раньше: рассчитаться с твоим мужем или с тобой? У меня есть к вам счет, миледи, и я предвкушаю все разнообразие способов, которыми вы будете по нему платить.

— Он убьет тебя! — шепотом пообещала Аманда.

Тэрритон издал сухой смешок. И безжалостно стегнул своего коня по крупу.

— Нет, он убьет тебя. Для него ты всегда была предательницей.

И вот еще один пример твоего вероломства. Прежде чем я повешу его, Аманда, я сообщу ему, что ты очень давно и тщательно готовила его гибель!

Глава 19

Эрик едва успел войти в свою хижину после изнурительных строевых занятий с фон Штеубеном, когда услышал, что кто-то истерично выкрикивает его имя. Пустота и холод дома без Аманды лишь усилили его тревогу; он поспешил к двери и распахнул ее.

Женевьева почти падала с разбитой клячи из тех, что едва пережили зиму. От кузни прибежал Дэмьен — как раз вовремя, чтобы успеть подхватить сползающую с седла женщину.

— Дэмьен! О, слава Богу! И Эрик!

— Что случилось? — требовательно спросил Дэмьен.

— Веди ее в дом, — приказал ему Эрик, — на улице холодно.

Через минуту Женевьева с накинутым на плечи одеялом уже потягивала из бокала бренди в хижине.

— Она настояла на том, чтобы мы отправились на поиски продовольствия. Аманда… Она думала, что мы сможем внести свою лепту, если найдем что-нибудь в округе. Но потом она упала….Эрик, она жива, но я думаю, что у нее сломана нога. Она нуждается в твоей помощи.

Мороз… она лежит на морозе, раненная, замерзающая, страдая от невыносимой боли. К тому же надвигается метель. Если пойдет сильный снег, они могут и не найти ее, она может погибнуть из-за своей безрассудной попытки доказать верность патриотам…

— Боже праведный! — громко прошептал он и мгновенно вскочил на ноги — Дэмьен, передай Фредерику, пусть приготовит фургон.

Женевьева, объясни, где она? Как до нее добраться? Ты покажешь дорогу Фредерику, а я поскачу вперед с одеялами и бренди. Мороз слишком сильный!

— Конечно, конечно, — отозвалась, вставая, Женевьева.

Но тут дверь распахнулась, и на пороге возник Жак Биссе, высокий и мрачный. При взгляде на Женевьеву его лицо исказила ярость.

— Женщина лжет, — сказал он безжизненным голосом.

— Как вы смеете?! — задохнулась Женевьева. — Эрик! Дэмьен!

Не будете же вы слушать этого… этого лягушатника! Чьему слову вы поверите — его или моему?

Что-то в ее тоне очень не понравилось Эрику. Он неторопливо улыбнулся, прислонившись к стене.

— Я знаю Жака почти всю свою жизнь, Женевьева. Он никогда не говорил мне не правды. Жак, быстро расскажи; в чем дело!

— Я следил за ними. Леди Женевьева приехала сюда и позвала Аманду с собой. Я последовал за ними, когда они поскакали в поле. Я своими глазами видел, как их окружили «красные мундиры». Это была западня, заранее спланированное похищение.

Эрик почувствовал, как его сердце ухнуло вниз и, казалось, начало кровоточить. Во рту пересохло. Еле ворочая непослушным языком, он спросил:

— Кто, Жак? Кто захватил ее?

— Тэрритон. Лорд Роберт Тэрритон. Ее выманили из дома якобы к вам, а теперь хотят поймать вас в такую же ловушку. Я не знал, что делать! Я не мог позволить оставить ее одну в снегу, среди них, но и помочь ничем не мог, поэтому кинулся предупредить вас. Эта женщина — приманка. Они хотят выманить вас навстречу смерти. — Жак Поколебался, глядя на Женевьеву Если бы взгляд мог убивать, подумал Эрик, то Женевьева сейчас лежала бы в луже крови с кинжалом в сердце.

Дэмьен отшатнулся от молодой женщины. Огонь в очаге угасал, дым и копоть наполнили воздух. Дэмьен снова шагнул к Женевьеве, и та отступила, пятясь к стене.

— Это ложь! — закричала она. — Он лжет, и я не знаю почему!

Я даже не могу понять…

— Я могу! — хрипло перебил Эрик. Шагнув мимо Дэмьена, он схватил Женевьеву за плечи и развернул лицом к себе. — Это была ты. Именно ты дала знать Найджелу Стирлингу и Роберту Тэрритону об оружии, спрятанном в Камерон-Холле. Это ты!

— Нет!

— Да, — тихо произнес Дэмьен. — Я сказал ей. Я рассказал ей об этом, когда мы лежали в постели. Гнусная шлюха! — вырвалось у него.

Женевьева плюнула в Дэмьена, и он яростно хлестнул ее по лицу.

Закричав, женщина скорчилась на полу.

— Эрик, заставь его прекратить!

— Что будем с ней делать, Эрик? — спросил Дэмьен, все еще сжимая кулаки; желваки бешено играли у него на скулах. — Да простит меня Господь, и ты, Эрик, прости, если сможешь, за то горе, что принесла нам всем своим вероломством эта женщина. Я был последним дураком, когда доверился ей!

Эрик схватил Женевьеву за запястья и рывком поставил на ноги.

— Сколько людей у Тэрритона?

— Двадцать тысяч! — вызывающе ответила та.

Он улыбнулся:

— Солжешь еще раз, и я сделаю тебе гораздо больнее, чем Дэмьен только что. А конкретно… « — 0н выдержал паузу, затем обратился к Дэмьену:

— Ты никогда не замечал, как наша леди Женевьева любит себя? Ее лицо — это ее жизнь. Жак, я знаю, тебе это доставит огромное удовольствие, принеси кочергу. Мы не будем столь жестоки, чтобы отнимать у леди жизнь, мы подпортим лишь ее красоту.

Глаза Женевьевы расширились, она все еще не верила. Дэмьен схватил ее за плечи и развернул лицом к Жаку. Высокий акадиец с жестокой улыбкой приближался к ней, держа в руке кочергу с докрасна раскаленным на огне концом. Он подносил кочергу все ближе и ближе к ее щеке, чуть ниже глаза. Женщина отчаянно задергалась, пытаясь вырваться из рук Дэмьена.

— Эрик, ты блефуешь! Я знаю, что ты блефуешь! Ты не… — Она завизжала от страха, когда жар раскаленного металла почти опалил ее ресницы. — Ты не сделаешь этого! — завопила она.

— Видишь ли, в обычных условиях я бы на это не пошел, — согласился Эрик. — Но я люблю свою жену, Женевьева, и чего бы мне это ни стоило, я выбью из тебя правду, чтобы вернуть ее обратно.

Кочерга угрожающе приблизилась к лицу Женевьевы.

— Хорошо! Хорошо! — выкрикнула она. — Их меньше сотни.

Генерал Хоув наслаждается зимой в Филадельфии, там без конца идут балы и вечеринки, жизнь весела и приятна. Это была идея Стирлинга.

Ему нужен ты, а Роберту нужна Аманда. Они взяли только эскадрон Роберта. Они были уверены, что ты сломя голову бросишься ей на помощь, и тогда легко будет захватить тебя и тех, кто будет с тобой.

Этакая маленькая диверсия. Но большой удар по силам американцев и предупреждение колеблющимся. Особенно если все узнают, что повесили благородного лорда Камерона!

Эрик пропустил мимо ушей ее сарказм.

— Каковы его планы? Где он держит мою жену?

— Есть… есть один дом. В десяти милях отсюда. В сосновой бору. Я должна была привезти тебя к лесу, а там уже ждала бы британская кавалерия.

— Жак, отведи ее к генералу Вашингтону. Пусть он решает ее судьбу. Дэмьен, зови Фредерика, пусть поднимает первую роту виргинцев. Потом возвращайся, я объясню свой план.

— Первая рота! — Женевьева расхохоталась. — Там наберется от силы двадцать человек. Они все погибнут, идиот!

— Дорогая Женевьева, я не спрашивал твоего мнения. Жак, ради Бога, уведи ее отсюда!

Он мог бы ничего и не говорить. Жак с силой вывернул ей руку, практически вышвырнув на снег. Эрик услышал еще, как Женевьева вскрикнула от боли и ярости, но тут же умолкла, и он был более чем уверен, что больше она не осмелится произнести ни слова. Она не могла не ощутить, насколько беспощадна была ненависть Жака, должна была понять, что он может запросто убить ее.

— Это из-за меня, Эрик! Все из-за меня, — пристыженно сказал Дэмьен. — Сможешь ли ты меня простить?

— Это я был елец, — с горечью ответил Эрик. — Я отказывался верить очевидному, пока не стало слишком поздно. Давай вернем Аманду.

Это главное.

— Они не повесят ее. Я не верю и в то, что они будут ее пытать, хотя Тэрритон… — Голос Дэмьена пресекся. Они оба знали, на что способен Тэрритон.

— Я всегда рисковал оказаться в руках палача, — напомнил ему Эрик. — И она моя жена. Без нее мое будущее теряет смысл. А теперь слушай, я, кажется, знаю, как вызволить ее и не потерять при этом ни одного человека.

После нескольких дней, которые Аманда провела в убогих жилищах Вэллей-Форджа, дом показался ей до неприличия роскошным и элегантным. Камин был отделан мрамором, на потолках красовалась изящная лепнина, стены были затянуты кожей ручной выделки Пушистые ковры покрывали натертые до блеска паркетные полы, а сама Аманда восседала в кресле с гнутой спинкой, держа в руке бокал с бренди.

Приближалась ночь. На снегу за окнами легли черные тени. Аманда с такой силой стиснула в пальцах бокал, что тонкое стекло едва не треснуло.

Роберт Тэрритон возвращался. Она услышала его шаги по паркету за дверями.

Он распахнул дверь и, ввалившись в комнату, задержался у сервировочного столика, чтобы налить себе виски.» Мило улыбнувшись, он присел на ручку кресла напротив.

— Я очень сожалею, что не успел проявить к тебе должного внимания.

Аманда, уставившись в окно, сделала вид, что не слышит. Сколько потребуется Женевьеве, чтобы доскакать до лагеря? И как скоро Эрик помчится к ней? Уже вот-вот он появится. И либо его застрелят окружившие дом солдаты, либо поймают и вздернут на дереве на заднем дворе, где уже была прилажена веревка. Эту веревку Роберт показал Аманде первым делом, чтобы помучить ее. Он повел ее во двор и провел веревкой по ее щеке, а затем в подробностях рассказал, что происходит с человеком, когда у него на шее затягивают петлю.

Потом он привел ее сюда, швырнул в кресло и оставил, отправившись устраивать смертельную западню Эрику. Ей не пришлось долго оставаться в одиночестве. Появился отец и предложил ей бренди. А также заверил, что с наслаждением послушает ее крики и стоны, когда вернется Тэрритон.

— С радостью, с наслаждением! Я надеялся, что ты будешь страдать с Камероном, но ты как дура влюбилась в этого ублюдка. Ну, все равно Помучаешься сейчас.

— Почему? — в яростном негодовании потребовала она объяснений. — Почему? Что, во имя всего святого, я тебе сделала?

— Ты родилась, девчонка. Тебя родила шлюха, которую я никогда не забуду. Это моя месть! Я молюсь, чтобы был Бог и существовала загробная жизнь. Пусть она посмотрит на землю и увидит твои страдания!

С этими словами Стирлинг покинул ее. Аманда попыталась открыть окно, но обнаружила, что оно наглухо забито. И вдобавок за ним вышагивал часовой, следивший за каждым ее шагом. А теперь Роберт прошелся по комнате, выглянул в окно, погладил красивый, красного дерева наличник.

— Они вот-вот схватят его. Твоего мужа схватят с Минуты на минуту Я приказал, чтобы его сначала привели сюда. Я хочу, чтобы ты увидела его перед тем, как он умрет.

— Ты не можешь просто так повесить его! Должен быть суд Ты…

— Хочешь поторговаться за его жизнь, Аманда?

Она затаила дыхание, боясь услышать продолжение, но и «отчаянно надеясь.

— Ты еще его не поймал.

— Так поймаю!

Он отошел от окна, шагнул к Аманде и улыбнулся, увидев, как она вжалась в кресло. Роберт схватился за ее корсаж и рванул его — материя затрещала. Вскрикнув, она перехватила его руку и впилась в нее ногтями. Он выдернул ее из кресла, смеясь при виде ее разорванного платья. Он все еще смеялся, когда она вцепилась ему в лицо. Из царапин потекла кровь, и улыбка сбежала с его лица.

— Когда я его поймаю, слышишь, стерва, он будет умирать очень долгой смертью! Мы затянем петлю так, чтобы он, качаясь, мог дотягиваться до земли, и таким образом он будет медленно и мучительно задыхаться, пока не сдохнет! — Он поймал ее руки, едва не сломав пальцы, и поволок ее к камину. Прижав Аманду к стене, негодяй снова улыбнулся. — Прекрасный дом, не правда ли? Конечно, ваши континенталы хорошенько пограбили его, унеся продукты, прежде чем пришли мы. Хозяева, кажется, давно покинули его. Тебе стоит посмотреть спальню. Там стоит огромная кровать с шелковыми простынями на самом мягком матрасе, который ты могла бы себе представить Ты ведь привыкла к роскоши! Вот почему я думаю, что произойти это должно здесь. На полу, у стены. Я не буду брать тебя в роскоши спальни, как любовник — нет, ведь ты отвергла меня. Ты дразнила, манила, заигрывала — а потом бросила меня Поэтому я намерен взять тебя как продажную девку Как последнюю проститутку. Прямо здесь и на глазах твоего мужа!

Аманда закричала, отворачивая лицо, мечтая умереть, когда он сунул руку за ее разорванный корсаж и положил ладони ей на грудь.

— Я собираюсь проделать это на его глазах..

Тэрритон отпрянул при стуке в дверь. Не отнимая рук от Аманды, он громко сказал:

— Войдите!

Аманда вновь попыталась вырваться, извиваясь, молотя кулаками, отталкивая его. Но затем силы оставили ее и она замерла в страхе и отчаянии.

Двое солдат в низко надвинутых на головы треуголках втащили в комнату Эрика. Его рубашка была в крови, мундир клочьями свисал вниз, волосы растрепались. Он выпрямился, встав напротив нее, высокий и дерзкий, с глазами, горевшими смертельной ненавистью. Солдаты держали его руки за спиной.

— Эрик! Добро пожаловать! — воскликнул Роберт. — Я как раз разговаривал с твоей женой. Так сказать, встреча старых друзей. Мне очень нравится твоя жена.

Эрик грубо выругался.

— Тебя повесят, Камерон! Прямо сейчас. Тебя повесят, а я буду наблюдать и заставлю Мэнди делать то же самое.

— Ты покойник, Тэрритон!

— Ошибаетесь, сэр. Это вы покойник.

— Нет! — закричала Аманда. Она оторвала взгляд от страстных, ненавидящих глаз Эрика и обернулась к Тэрритону:

— Не убивай его.

Я сделаю все, что хочешь Все, что хочешь! Пожалуйста…

— Аманда! — взревел Эрик.

— Я отдам свою жизнь вместо него, все, что угодно!

— Тебе не представится такой возможности Какую часть тела своей жены ты хотел бы увидеть, Камерон? Один последний взгляд на ее шею… или грудь? И мою руку на ней…

— Ты мертвец, Тэрритон! Я убью тебя прямо сейчас! — загремел Эрик. Он стряхнул державшие его руки и выхватил шпагу из ножен стоявшего рядом с ним солдата «Красный мундир» поднял голову, и у Аманды перехватило дыхание: перед ней был не враг, а Фредерик! Тэрритон отпустил Аманду и закричал, созывая охрану.

Коридоры сразу заполнились людьми Кто-то влетел через окно, покатившись по полу. Это был Дэмьен. Он вскочил на ноги в боевую стойку, в руке блеснула шпага. Он был готов драться.

Комнату заполнили солдаты. Аманда стояла, прижавшись к стене, придерживая на груди разорванное платье, все еще не придя в себя, в то время как Эрик и Роберт сошлись перед ней в смертельном поединке.

Шпаги звенели, противники отступали и вновь сходились, словно танцоры, скрещивали клинки в противостоянии силы и воли. Роберт упал на спину, но успел швырнуть Эрику под ноги стул. Эрик шутя перепрыгнул через препятствие: его вела ярость Настигнув Роберта, Эрик нанес ему сокрушительный удар. Шпага Тэрритона взвилась высоко в воздух и упала к ногам Аманды. Она наклонилась и схватила ее. Эрик приставил, острие своей шпаги к горлу Роберта.

— С каким удовольствием я проткнул бы тебя насквозь! Но каков будет подарок генералу Вашингтону!

— Аманда, собери их пистолеты!, — вдруг послышался голос Дэмьена. Фредерик, Дэмьен и молодой капитан виргинцев покончили с охраной: двое лежали на полу мертвыми, а двое других застыли молча, с приставленными к груди шпагами Дэмьена и Фредерика. Аманда побежала выполнять поручение. Но стоило ей повернуться спиной к пустому дверному проему, как она почувствовала холодное прикосновение стали к шее.

— Ну-ну, джентльмены! Что за шум на пустом месте! — послышался издевательски-вежливый голос.

Найджел. Найджел Стирлинг. За спиной Аманды стоял отец, обхватив ее шею одной рукой и приставив к горлу маленький кинжал.

Дэмьен взглянул на Эрика, который замер, сверля Стирлинга леденящим взглядом.

Роберт Тэрритон засмеялся и, отстранив нацеленную в его горло шпагу, потер красное пятно там, где ее острие расцарапало его кожу.

— Камерон, висеть тебе на дереве! Если, конечно, я не предпочту четвертовать тебя!

— Всего одна жизнь, чтобы отдать за свою страну, а, Эрик? И всего одна жизнь за свою жену, — любезно произнес Стирлинг — Ни одному противнику не одолеть тебя в поединке, Эрик. Кажется, только любовь и красота способны на это. Правда, моя дорогая доченька? Ну пожалуй, хватит забавляться. Лорд Камерон должен быть повещен, и как можно скорее, а ты, моя дорогая дочь, сполна насладишься этим зрелищем.

Внезапно Стирлинг замолк. Аманда не могла обернуться, чтобы посмотреть, что делается сзади, но в следующее мгновение услышала сильный глубокий голос, голос с французским акцентом, холодный, гневный и беспощадный.

— Убери от нее свои руки, грязная свинья!

Это был Жак Биссе.

— Я убью ее! Не задумываясь перережу ей глотку! — проревел Стирлинг. Он мог э1 о сделать. Аманда ощущала на горле сталь, холодную, словно смерть — Свинья! — снова произнес Жак по-французски.

Затем, к изумлению Аманды, рука, сжимавшая ее горло, ослабла.

Она шагнула вперед, потирая шею, и вскрикнула, увидев, что отец валится на пол. Его глаза были широко открыты, а руки в последнем усилии тянулись к ней. Истекая кровью, он падал прямо на дочь. В ужасе она попятилась. Стирлинг рухнул к ее ногам. И тут Аманда увидела у распростертого тела Жака Биссе. Высокого, неподвижного, с темными бесстрастными глазами Жак взглянул на нее — Он должен был умереть.

— Проклятый ублюдок! — внезапно взревел Тэрритон Он бросился вперед и попытался вырвать у Эрика шпагу Тот едва шевельнул запястьем, и Тэрритон свалился подле Стирлинга — он напоролся на клинок.

— Ты сам выбрал смерть! — пробормотал Эрик, выдергивая шпагу Он посмотрел на Аманду и, протянув ей руку, спокойно улыбнулся:

— Нам надо скорее уходить.

Грохот шагов внизу заставил всех согласиться с его мнением. От соснового бора к дому приближались «красные мундиры», чтобы разобраться, что происходит.

— Аманда! Прыгай в окно! — приказал Эрик. Обхватив жену за талию, он перенес ее через раму разбитого окна. На секунду оба замерли, стоя на подоконнике, а затем вместе прыгнули в глубокий снег под окном и покатились под уклон. Аманда слышала, как прыгнул еле, Дэмьен, за ним последовали Фредерик и капитан — Бежим! — крикнул Эрик, поднимая ее на ноги. — Бежим!

Он крепко схватил Аманду за руку. Но сугробы были так высоки!

Британцы были совсем рядом, и он тянул ее все вперед и вперед.

Мороз был сильный, Аманда проваливалась в снег порой по пояс, и даже идти было почти невозможно — Эрик! — вскрикнула она падая.

Он упал вместе с ней; оступившись, оба катились с обрыва. Когда падение наконец закончилось и Эрик приподнялся, глядя ей в глаза, Аманда почувствовала, что выступившие на глазах от ветра слезы текут и примерзают к щекам. Уцепившись за плечи мужа, она ответила на его встревоженный взгляд.

— О, Эрик! Есть всего одна жизнь! И если все потеряно. Бог свидетель, я хочу, чтобы ты знал: эту жизнь я с радостью отдам за тебя.

— За тебя, — согласился он улыбаясь. — И за эту страну.

Аманда пылко поцеловала его Если их настигнут британцы, она хотя бы испытает напоследок сладостный вкус его губ.

— Одна жизнь… чтобы провести ее с тобой. Будет она короткой или длинной — не важно. Главное, что она наполнена теплом и любовью.

— Аманда, я люблю тебя.

— Я люблю тебя!

— Аманда, еще не все потеряно.

— Что?

— В лесу ждут мои люди. Я хотел, чтобы британцы увязались за нами. Нам надо пройти еще немного, любовь моя! Мы должны добраться до наших.

— О! Ты заставил меня говорить все эти вещи…

Эрик улыбнулся с нежностью. Плут, джентльмен. Он пожирал ее глазами с такой любовью, против которой она не могла устоять — А разве твои слова не были правдой? Только одна жизнь, любимая, и я с готовностью отдам ее за тебя!

Она рассмеялась и обвила его руками.

— О, Эрик! Это была Женевьева.

— Я знаю.

— Бедный Дэмьен!

— Он сильный, настоящий солдат. Он с этим справится.

— Мой отец мертв.

Эрик замялся, затем встал, поднимая ее на ноги. На кромке обрыва уже слышались полоса британцев. Лязгали шпаги, хлопнул мушкетный выстрел, тут же загрохотали ответные. Эрик охватил Аманду за руку:

— Скорее, я посажу тебя на лошадь, и ты сможешь выбраться отсюда.

— Без тебя я никуда не поеду! — с трудом выдохнула она, спеша за ним, увязая в снегу.

— Ты сделаешь так, как я…

Эрик оборвал себя. Они выбрались на гребень обрыва как раз вовремя, чтобы увидеть конец драмы. По крайней мере два десятка трупов в красных мундирах лежали в снегу Остальные, спасаясь, метались между деревьями. Дэмьен с боевым кличем виргинцев преследовал их.

Эрик вышел на поляну и осмотрелся вокруг.

— Башмаки, ребята. Нам нужны их башмаки, чтобы обуть своих.

А после похороним их, если, конечно, сумеем продолбить замерзшую землю. Фредерик! Отвези, пожалуйста, мою супругу в лагерь.

— Но, Эрик… — начала было Аманда.

Он поймал ее за плечи и поцеловал в губы.

— Пожалуйста, дорогая. Потерпи. Дэмьен, Жак и я вернемся так скоро, как только будет возможно. И тогда мы все вместе поговорим.

Ее глаза расширились. Он был так серьезен. Любопытство охватило Аманду, и она даже не подумала больше возражать.

— Хорошо, — согласилась она. — Но только поторопись!

Отвернувшись, она поблагодарила Фредерика, который накинул ей на плечи спой плащ, и оперлась о его руку.

— Я думал, она ни за что не уедет! — сказал Дэмьен. — Аманда — воплощение огня, не так ли?

Аманда уже хотела развернуться и сказать кузену все, что она о нем думает, но ее опередил Эрик.

— Патриоты все такие, — отозвался он.

— Вы правы, милорд! Вы правы! — согласился Дэмьен.

Все рассмеялись. Аманда не стала оглядываться. Подсаживая ее на лошадь, Фредерик улыбнулся, и она тоже ответила ему улыбкой.

Мужчины вернулись в Вэллей-Фордж через несколько часов.

Аманда сидела за столом в хижине и смотрела на них — Эрика, Дэмьена и Жака, стоявших перед ней навытяжку, словно провинившиеся школьники.

Эрик кашлянул, собираясь заговорить, но вперед выступил Жак.

— Я убил твоего отца, Аманда.

— Он хотел убить меня, Жак, — тихо произнесла она. — Он… он действительно намеревался это сделать. Он всегда ненавидел меня.

Жак не ответил ни слова. Эрик снова прокашлялся.

— Аманда, Найджел не был твоим отцом.

— Что?! — В изумлении она вскочила на ноги. — Но…

Дэмьен обнял кузину и, опустившись на колени рядом, усадил ее обратно.

— Ты никогда не задумывалась, почему он был так холоден по отношению к собственному ребенку, своей плоти и крови? До меня доходили разные слухи. Я помню твою мать, Аманда. Хотя и смутно.

Она всегда была так добра и приветлива и так…

— Щедра душой, — добавил Жак. Он смотрел на Аманду, но, казалось, видел другое время, другие обстоятельства. — Она была красива, нежна и добра, ее голос был подобен соловьиному пению, она заботилась обо всех, кто ее окружал, будь то раб или свободный человек, работник или дворянин. Она… она нашла мне работу, когда я прибыл из Нова-Скотии.

Он замолчал, долго не решаясь продолжить. Его темные Глаза с волнением смотрели на Аманду.

— Я влюбился в нее, — заговорил он севшим от волнения голосом. — И она полюбила меня. Мы собирались бежать в Луизиану, но он поймал нас. Он бросил меня, посчитав мертвым. Меня подобрал дед лорда Камерона, и со временем раны на моем теле зарубцевались, кости срослись, но до того дня, как появилась Даниелла, я не помнил, что со мной было раньше.

У Аманды перехватило дыхание. Она попыталась найти нужные слова:

— Что… что ты имеешь в виду?

— Аманда, — негромко произнес Эрик, — Жак — твой отец.

Наступила тишина. Гробовая тишина. Затем Жак начал говорить, в волнении мешая английские и французские слова — Я не мог сказать тебе, я даже не сказал об этом лорду Камерону. Я так боялся! Думал, ты ужаснешься тому, что ты не дочь знатного лорда, а дитя простого работника Но я видел, mon Dieu[9]! Я видел, как он поступает с тобой, и поклялся, что убью его. Mais, та petite[10], даже после этого я не хотел говорить тебе, но твой муж настоял — ты уж прости меня. Я с самого начала нежно любил тебя, ты освещала мою жизнь — для меня было счастьем просто видеть тебя, прикасаться к моим внукам., .

Аманда онемела. Просто онемела! Жак смотрел на нее с такой тоской, и Эрик, и Дэмьен смотрели на нее…

Она вскочила на ноги и бросилась Жаку на шею. Плача от радости, она осыпала его лицо поцелуями.

— Мой отец! Mon реrrе![11] О, благодарю тебя. Господи, благодарю! Эрик, как ты мог?! Все знать, обо веем догадываться и не сказать мне!

— Ну, видишь ли, я…

— Так тебя не ужасает эта новость? — волнуясь, спросил Жак.

Его руки, обнимавшие Аманду, ходили ходуном.

— Ужасает? Ужасает! О нет, я так потрясена и так горда! Монстр, который жил ради того, чтобы отомстить мне за то, что моя мать не могла вынести даже его прикосновения, — не мой отец! Мой отец высок, красив, храбр, просто чудесен, и он любит меня. Любит меня!

О, Эрик, разве это не самое главное?

Успокоившийся и безмерно довольный, Эрик, усмехнувшись, облокотился о каминную полку.

— О, конечно, Аманда! — Он одновременно и радовался, и страдал, наблюдая слезы, стоявшие в ее глазах, видя на ее лице выражение. свершившегося чуда. И на лице Жака. Человека, который всегда был рядом с ней в нужный момент, любил ее и боялся сказать правду из опасения причинить ей боль. — Любовь и человек, заслуживший ее.

Мы воюем за новый мир. За право человека самому определять свою судьбу. И могу сказать, месье Биссе: я знаю вас с самого детства, и для меня нет человека более честного, более благородного. Я с радостью назову вас своим тестем.

Эрик протянул Жаку руку. Тот оторвал взгляд от пламенеющей головы своей дочери и посмотрел на предложенную руку. Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Затем Эрик откашлялся и улыбнулся Дэмьену, восторженно наблюдавшему эту сцену.

— Наверное, нам надо дать им побыть несколько минут, наедине.

— Наверное, да Ни Жак, ни Аманда не заметили их ухода. Аманда плакала, не стесняясь своих слез.

— Даниелла! Даниелла — моя тетушка! Ох как прекрасно! Я горю нетерпением увидеться с ней снова!

Эрик оставил Аманду одну до самого вечера Когда он вернулся в хижину, главная комната оказалась пуста, поэтому он поспешил в спальню.

Аманда была там, и на секунду ему показалось, что она спит, настолько неподвижно она лежала. Эрик подошел к узкой кровати и обнаружил, что прекрасные изумрудные глаза его жены открыты и в них светится мечтательное выражение.

Губы, напоминавшие лепестки розы, улыбались, волосы алым пламенем рассыпались вокруг ее головы, укутывая обнаженную красоту плеч цвета слоновой кости. Он встал на колени возле кровати. Переведя на мужа взгляд, Аманда улыбнулась еще шире.

— Здравствуй, — сказал он.

— Здравствуй, — отозвалась она.

— И что же…

— Ох, Эрик! — Аманда обвила его шею руками и притянула к себе. — Спасибо тебе! Я так тебе благодарна! Ты дал мне не только любовь, но подарил еще двух прекрасных детей и наш дом, а теперь и отца!

Он усмехнулся:

— Положим, кое-что из перечисленного — дело не только моих рук…

— А еще ты подарил мне страну, Эрик. Сегодня я поняла это! Я поняла это так отчетливо! Я поняла, что готова умереть за тебя, а потом почувствовала, что готова умереть и за наше дело тоже. Теперь я разделяю все то, что так много значит для тебя, понимаю, за что стоит бороться, за что стоит умирать.

Должно быть по-нашему, Эрик!

Эта земля не должна принадлежать титулованным свиньям вроде Найджела Стирлинга, она принадлежит таким людям, как мой отец. Смелым, благородным, готовым трудиться для того, чтобы взять от нее все лучшее и все лучшее отдать ей. О, Эрик! Не могу выразить, как я счастлива! Ты не можешь даже представить, каково мне было мучиться вопросом: за что отец так неистово ненавидит меня? А он прекрасен, не правда ли? Жак прекрасен!

— Да, любимая, он прекрасен.

Ее улыбка погасла.

— Что будет с Женевьевой?

— Ее будут содержать в Балтиморе, пока не представится возможность выслать ее в Англию.

— Это была она! Все это время.

— Ну… почти все время, — отозвался Эрик.

Аманда зарделась:

— Хорошо, я была кое в чем виновата. Но во Францию ты выслал меня из-за нее! Ты…

— Я покорно прошу меня простить, любовь моя.

— Неужели? Ты? — Аманда улыбнулась. — Никак не могу представить тебя покорным, умоляющим о прощении.

— Это и есть не совсем так.

Она обняла его.

— Но все равно мне было приятно.

— Ты хотела бы услышать больше приятных слов?

— М-м-м…

Встав с колен, Эрик скинул плащ и быстро разделся. Он откинул одеяло, и Аманде стало на мгновение холодно, но затем ее укрыло его тело, и она подумала, что никогда не знала такого приятного и ласкового тепла. Он поймал ее лицо в ладони и начал покрывать поцелуями.

— Все закончилось, — ; успела шепнуть она между поцелуями.

Он остановился, глядя на нее сверху вниз очень серьезным взглядом.

— Аманда, до конца еще очень далеко.

— Война. Она кажется такой жестокой, правда? Мрачной, жестокой и пугающей. Но для нас, любимый, война закончена. Наша война закончена.

Эрик улыбнулся:

— Да, любовь моя, наша война закончена. Не важно, как надолго и далеко друг от друга мы можем оказаться, мы никогда больше по-настоящему не расстанемся, потому что нашли свой мир. Мир любви и доверия.

Теперь улыбнулась она:

— Любви и доверия.

Он вновь принялся целовать ее. Она крепко взяла его за плечи и, притянув к себе, взглянула прямо в глаза.

— Ты правда любил меня с самого начала?

— М-м-м…

— Лгунишка!

— Скажем так, я жаждал тебя всем своим существом. Это тебя устроит?

— Ты сказал…

Он переплел свои пальцы с ее пальцами, завел ей руки за голову и плотно прижал к кровати.

— Аманда! — возопил он.

— Ладно. — Она закрыла глаза. Она чувствовала пульсирующий жар его обнаженного тела, волшебную дрожь мышц и напряжение сухожилий, ощущала его мужскую силу. Она подумала, правильно ли будет помолиться Господу посреди такой сладостной неги.

Аманда открыла глаза.

— Я сдаюсь! — заявила она.

— Неужели? — В его глазах заплясали лукавые серебристые искорки. — Тогда, любовь моя, я с удовольствием захвачу всю добычу.

— Эрик!

Его шепот согрел и возбудил ее, его дыхание лукаво защекотало ухо.

— Любимая, я сдаюсь и этой ночью дарю тебе всего себя, свое сердце и свою душу! Жизнь была бурным морем и еще долго будет такой, но как бы ни трепали меня шторма, какие бы порывы ни обуревали меня, ты, моя любовь, должна знать: я сдаюсь!

Аманда вздохнула и ощутила его поцелуй. «Благодарю тебя, Боже милостивый, за все это! За то, что дал мне Жака, отца…»

Его ладони легли ей на грудь, затем стали гладить бедра.

«Благодарю тебя за близнецов…»

Поцелуй Эрика ожег ее плечо, живот… Его прикосновения были столь возбуждающими, что она уже почти не могла думать, не могла дышать…

«Спасибо тебе, Господи, за этого мужчину…»

Она отдалась ему. Его прикосновения были одновременно и смелы, и нежны, вызывающи и решительны. В стиле Камерона.

— Аманда… — прошептал он ее имя.

Она полностью отдалась его прикосновениям.

— Любимый мой, пусть бушуют бури, ураганы, мне безразлично!

Лишь бы ты любил меня, это все, чего я хочу!

— Я буду любить тебя вечно! — поклялся Эрик.

И своей любовью, своим нетерпением, всем существом он принялся доказывать ей это.

Эпилог

С неба падал мягкий снежок, но Аманда сразу заметила едущего по дороге одинокого всадника и мгновенно признала огромного вороного жеребца. Теперь она уже не сомневалась, что всадник — ее муж.

— Он вернулся! — радостно закричала она Даниелле.

Кинувшись от окна, Аманда побежала вдоль галереи, затем вниз по длинной полукруглой лестнице к парадным дверям. Ричард и Кэссиди выскочили в коридор и проводили ее взглядами. Жак, что-то строгавший у камина в гостиной, лишь улыбнулся.

Не обращая внимания на пушистые снежные хлопья, падавшие на плечи, Аманда помчалась по дороге. Эрик издалека увидел ее. Натянув поводья, он остановил Джошуа и спрыгнул с седла. Он похлопал животное по крупу, и Джошуа самостоятельно потрусил к дому. Конь прекрасно знал дорогу в родное стойло. Да и Эрик мог теперь дойти до дома сам? Родной дом. Господи, это была долгая война…

— Эрик!

Он тоже прибавил шагу. Потом побежал. Расстояние между ними сокращалось, и вот он уже отчетливо мог видеть ее лицо. Такое совершенное, годы, казалось, были не властны над ним. Наверное, ее красота всегда была в тех чувствах, которыми жили ее глаза. Он видел их.

Изумрудные, влажные от слез, от любви.

— Аманда! , Они встретились. Он высоко поднял ее в воздух и закружил.

Обоих окутал пар их дыхания. Ее руки были ледяными — она не надела перчатки.

— Значит, все закончилось?

Он кивнул. В действительности все закончилось еще раньше. После той ужасной зимы в Вэллей-Фордже боевые действия возобновились, но занятия с фон Штеубеном изменили армию. Она стала грозной силой. И хотя британцам удалось взять Чарлстон, Юг держался благодаря усилиям таких людей, как Фрэнсис Марион — знаменитый Болотный Лис, — и таланту таких военачальников, как Натаниель Грин и Даниель Морган. И вот в восемьдесят первом году война пришла в Виргинию.

Бенедикт Арнольд, один из самых доверенных генералов Вашингтона, переметнулся на сторону врага. Арнольд женился на девице Маргарет Шиппен, горячей стороннице Англии, после того как захватил Филадельфию. Возможно, жена заставила его переменить взгляды. Возможно, он был разочарован медленным продвижением своей военной карьеры — конгресс несколько раз отказывал ему в производстве из генерал-бригадира в полные генералы. В конце концов выяснилось, что он поддерживал связь с британцами в течение шестнадцати месяцев. В 1780 году он принял командование Уэст-Пойнтом и готовился сдать форт британскому генералу сэру Генри Клинтону. Его предательство было обнаружено, когда в плен захватили майора британской армии Джона Эндрю с сообщением от Арнольда о сдаче форта.

Печальное известие состарило Вашингтона, это не укрылось от Эрика. Но Уэст-Пойнт был спасен. Они не смогли поймать Арнольда, но схватили Мегги, и та, по мнению Эрика, разыграла одно из самых выдающихся представлений времен войны. В нижней ночной рубашке, она кричала и кривлялась, пытаясь симулировать сумасшествие. Вашингтон, истинный джентльмен, обошелся с обезумевшей от страха женщиной вежливо.

Арнольд сбежал в Нью-Йорк.

Товарищ Арнольда, британский майор Эндрю, благородный человек, которого любили и уважали и свои, и противники, был повешен патриотами. Прискорбный случай. Уже в качестве британского командира Арнольд вторгся в Виргинию, чтобы сжечь Ричмонд. Вместе с частями Фиппса, разрушая и сжигая все на своем пути, он двинулся дальше на юг, на соединение с войсками Корнуэльса. В Ричмонд был направлен Лафайет, а следом в Виргинию выдвинулся фон Штеубен. В мае Корнуэльс прибыл в Питерсберг и принял командование виргинской группировкой британской армии. Неподалеку от форта Джемстаун Корнуэльс поймал с помощью хорошо подготовленной засады бригаду генерала Энтони Вэйна, но американцы быстро оправились от неожиданности и мужественно встретили врага, затем контратаковали, после чего организованно отошли. В августе Корнуэльс двинулся на Йорктаун.

Для Аманды и Эрика наступило тревожное время, поскольку британская армия оказалась совсем близко к их дому. Но британцы обошли Камерон-Холл стороной, пройдя почти рядом, но не причинив вреда поместью Эрик приказал Аманде покинуть дом, но она не послушалась. Отправив близнецов на Север с Даниеллой, она с Жаком осталась: закопала серебро и посуду, а самое главное — спрятала от разграбления портреты из зала. Эрику удалось вырваться домой, и он подъехал как раз в тот момент, когда Аманда с перепачканным лицом утаптывала землю над вырытым с западной стороны дома тайником.

С разрешения и одобрения Вашингтона Эрик влил свои части в виргинское ополчение. Было известно, что в Вест-Индии сейчас находится флот адмирала де Грасса. Де Грасс предложил свои услуги, и Вашингтон пришел к выводу, что если сухопутные войска получат поддержку с моря, то они смогут одолеть Корнуэльса. К сентябрю американцы взяли в осаду Иорктаун Аманда приехала туда к Эрику.

Корнуэльс, в надежде на подкрепление от Клинтона, укрылся во внутренних оборонительных укреплениях форта, оставив американским осадным силам артиллерию, которую те стали использовать для обстрела форта.

Усилия Бенджамина Франклина окупились сторицей. Французы вступили в войну в 1778 году, и уже в Йорктауне два редута были отбиты у неприятеля объединенными франко-американскими силами. В результате патриоты получили еще две батареи. Никому из участников осады не забыть ожидания и напряжения той ночи!

Хитроумность операции, осторожность, секретность, темноту, яростные рукопашные схватки!

Семнадцатого октября Корнуэльс начал переговоры о сдаче форта.

Вашингтон дал ему два дня на подготовку письменных предложений, но предупредил, что речь должна идти о полной капитуляции. Американцы не забыли и не простили унижений, которым их подвергли британцы при сдаче Чарлстона.

Корнуэльс, однако, решил избежать личной капитуляции перед Вашингтоном. Сказавшись больным, он поручил своему заместителю отдать шпагу победителям.

Соединенные Штаты Америки стали наконец реальностью. Все было кончено, осталось лишь подписать соответствующие документы.

Война была тяжелой, жестокой и кровавой, но теперь они заполучили весь мир.

Однако подписание документов заняло некоторое время. Версальский договор был согласован к началу 1783 года, но лишь пятнадцатого апреля конгресс ратифицировал его. И даже после этого Эрик не мог вернуться домой окончательно.

Только теперь…

Он слегка отодвинулся от Аманды и улыбнулся.

— Последний британец покинул Нью-Йорк, а Джордж навсегда попрощался со своими соратниками-офицерами в таверне «Фронсез» четвертого декабря. В его глазах стояли слезы. Я сам чуть не заплакал, Аманда. Что ни говори, любимая моя, именно его мужество и решительность поддерживали нас, когда ничто другое не могло помочь.

Аманда взяла его лицо в ладони и поцеловала.

— Он герой, герой Америки, — согласилась она. — Но и ты тоже герой, и ты наконец-то дома! Навсегда, навсегда!

Он кивнул и порывисто, жадно обнял ее, гладя по густым, длинным волосам. Десять лет прошло, подумал он, десять лет с того Рождества в Бостоне, когда в гавани был утоплен чай. Десять долгих лет.

Его темные волосы тронула седина, но пламенный каскад волос Аманды остался прежним, таким же волнующим, как ее улыбка, таким же красивым, как глаза.

Он вспомнил, как ему пришлось бороться за нее. Бороться так же, как он боролся за независимость, ставшую их общим завоеванием. И конечно, после того как битва была выиграна, пришлось многому учиться.

Их брак был похож на долгую дорогу, по которой они шли, спотыкаясь и учась на своих ошибках. Так же и со страной придется спотыкаться и учиться. Но жена, с нежной улыбкой смотревшая сейчас на него своими изумрудными глазами, стала ему еще дороже после всех бурь и потрясений, выпавших на их долю.

И великой стране, которую они основали, суждено пройти через тернии и испытания, но оттого стать еще более великой.

— Тебе холодно! — вдруг догадался Эрик, почувствовав, как замерзли ее руки. Сорвав с себя плащ, он накинул его жене на плечи.

— Рождественский обед почти готов, зал украшен еловыми ветками и лентами, — сказала Аманда. Она улыбалась.

— Папа! Папа!

Он взглянул в направлении дома На крыльце стояли близнецы, за их спинами виднелись Даниелла и Жак. Детям уже исполнилось по шесть лет, они были празднично наряжены в честь Рождества. Юный Джемия выглядел превосходно: в модном сюртучке, туфельках с пряжками, изящных бриджах по колено, а Ленора была миниатюрным воплощением своей матери: сверкающая огненная головка над красивым кружевным платьем.

Эрик взглянул на Аманду.

— Они так быстро выросли, я так много пропустил…

Она улыбнулась еще нежнее, а близнецы бросились бежать к ним по дорожке. Эрик ненадолго заезжал домой в сентябре, но с той поры они, кажется, еще подросли.

— Я думаю, — сказала Аманда, — что у тебя еще будет возможность увидеть, как растут дети.

Ленора и Джемия кинулись на руки к отцу. Целуя и обнимая их, Эрик не сразу уловил смысл ее слов. Посадив детишек себе на руки, он вдруг остолбенело уставился на жену:

— Что?

— Не знаю, правда, будут ли это близнецы или нет. Но к июню, любимый, у тебя появится возможность наблюдать, как растет новый маленький Камерон.

— Правда?

— Правда!

Он бросился бурно целовать ее, не выпуская детей из рук.

— Alors[12]! — крикнула с крыльца Даниелла. — Идите в дом! Il fail roid![13].

— Бегите, малыши, — сказал близнецам Эрик, » опуская их обратно на землю. Затем обнял Аманду, и вся семья направилась к дому.

Обед превратился в настоящий праздник. Когда близнецов уложить спать, чудесный вечер продолжился. Все домочадцы — семья и слуги — собрались в гостиной, и Эрик принялся рассказывать разные смешные и грустные истории из своей жизни.

— Представляете! Теперь все пьют коктейли! Говорят, обычай смешивать крепкие напитки с сахаром и тоником родился в одной из таверн в 1766 году, когда официантка Бетси Фланнагэн подала щедрому на чаевые. Клиенту такую смесь и размешала ее петушиным пером[14]! А еще ходило немало слухов о привидениях. Рассказывают, что симпатичная молодая женщина по имени Нэнси Коутс безумно влюбилась в Бешеного Энтони Вэйна — и бросилась в реку, когда узнала, что он привез с собой в форт Тикондерога девицу легкого поведения. Говорят, что до сих пор покрытый тиной мокрый призрак Нэнси бродит по форту при свете луны и зовет Энтони.

Аманда недоверчиво изогнула бровь. Затем наклонилась и тихонько прошептала:

— Здесь есть живая, настоящая женщина, которая бродит по твоему дому и взывает к тебе. Эрик! Эрик! Слышишь? Эта женщина собирается пойти наверх. Лечь в кровать и ждать тебя, надеясь, что ты придешь достаточно скоро.

Он громко рассмеялся. Аманда поднялась и, задержавшись около Жака, поцеловала того в макушку.

— Спокойной ночи, отец, спокойной ночи вам всем! — И Аманда грациозно выскользнула из гостиной.

— Ну что ж! — Эрик встал. — Я, пожалуй, тоже пожелаю всем спокойной ночи. Тебе, Жак» тебе, Даниелла, и вам: Кэссиди, Пьер, Ричард.

Ричард остановил его, загородив проход:

— Лорд Камерон, как хорошо, что вы вернулись домой, сэр. Как хорошо, что вы наконец дома!

Эрик кивнул:

— Спасибо. Спасибо тебе, спасибо всем вам.

Он вышел из зала и начал подниматься по лестнице, но, подойдя к галерее портретов, остановился Подняв взгляд на благородные лица, взирающие на него с высоты, он лукаво улыбнулся:

— Вот, милорды, думаю, что я вернулся домой навсегда. Нам еще многое предстоит создать в этой стране. И я совсем не уверен, что я теперь лорд Камерон. Этот титул достался мне от поместий в Англии.

Но я по-прежнему Эрик Камерон, джентльмен из Виргинии. Мне так больше нравится. Надеюсь, вы все понимаете.

Они бы поняли, подумал он. Они создали эту землю, а он теперь надеется создать новую страну. Эрику показалось, что его предки не очень расстроились.

— Я действительно не знаю, что принесет будущее, — продолжил он. — Очень многое предстоит сделать, чтобы объединить тринадцать разных государств. Кстати, Патрик Генри сказал мне, что должность губернатора Виргинии поначалу показалась ему кошмаром, ибо законы создавались с огромным трудом. Надо было проявлять гибкость и осмотрительность. Так что посмотрим, что произойдет в будущем. Обещаю одно: этот дом будет стоять и…

— Эрик. О, Эрик, дорогой…

Он услышал ее голос, доносившийся из спальни. Нежный и призывный. Безмерно влекущий. Широко усмехнувшись, Эрик взглянул вверх, на портреты. В особенности на портрет своей жены. На всегда вызывающую, всегда прекрасную, всегда волнующую улыбку — такую же влекущую, как ее голос.

Он низко поклонился портретам:

— Дорогие лорды, боюсь, будущему придется подождать. Я, Эрик Камерон, джентльмен из Виргинии, гораздо более заинтересован в настоящем!

Он развернулся и поспешил в спальню, прямо в ее объятия. Это было настоящее, это была завоеванная ими свобода, ИХ мир, их дом…

И волшебство ночи только для них двоих.

Воистину будущее теперь может подождать!

Примечания

1

Уже видел (фр.). — Здесь и далее примеч, ред.

2

Уменьшительное от Аманда.

3

Лоялисты — сторонники английской короны в тридцати североамериканских колониях во время Войны за независимость.

4

Моя крошка (фp.).

5

моя юная красавица (фр.).

6

Боже мой!

7

маленькая смерть (фр.).

8

Маленькая красивая девочка, маленькая красивая девочка… (фр.)

9

Боже мой (фр).

10

Но, моя малышка (фр.).

11

Мой отец! (фр.)

12

Хватит! (фр.)

13

На улице холодно! (фр.)

14

Хватит! (фр.)


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23