— Но я уже просил тебя выйти за меня замуж, — возразил Кристиан.

Дженни пропустила это мимо ушей.

— Скажи их, — повторила она.

— Черт возьми, Дженни! — тихо прорычал он, чувствуя, что его приперли к стенке. От волос ее шел сладкий аромат. — Я…

— Да?

— Я люблю тебя.

Она бросилась в объятия Кристиана, покрывая его лицо поцелуями. Ее губы касались уголков его глаз и губ. Смеясь, она целовала его в шею, в подбородок, в лоб, скользила губами по его щеке и вискам, прижималась улыбающимся ртом к мягким густым волосам.

Кристиан почувствовал влагу на своих щеках. Нежно взяв ее за плечи, он отвел ее назад, вглядываясь в лицо. Она даже не пыталась скрыть слезы, которые тихо катились из ее карих глаз. Странно было видеть их вместе с нежной, невинной улыбкой.

— О Господи, Дженни Холланд, я люблю тебя!

Прижав ее к себе, он вытер слезы своими поцелуями. Дженни затихла в его объятиях. Она сидела, положив голову ему на плечо, и Кристиан тихо ее покачивал. Слезы высохли, но улыбка осталась. Она закрыла глаза, и он поцеловал ее слипшиеся ресницы.

— Дженни?

— Ммм?

— Ты все еще не хочешь выйти за меня замуж?

— Нет. Но это не значит, что я тебя не люблю. Люблю, и ты это знаешь. Думаю, это случилось на Рождество. Помнишь? Пришли Тернеры, и ты возился на полу с Эми и с этим котенком, которого ты ей купил.

— Я пытался доказать тебе, что у меня вовсе нет ненависти к детям и кошкам, как я наговорил тебе раньше… среди прочих гадостей.

— Я это поняла не сразу. Сначала я думала, что ты поступаешь так мне назло, но потом, поразмыслив, пришла к выводу, что ты, наверное, не знаешь, как по-другому загладить свою вину. Мне хотелось верить, что ты так пытаешься передо мной извиниться. Тогда у меня впервые появилось подозрение, что я люблю тебя.

Дженни положила руку на грудь Кристиана — туда, где тяжело билось его сердце.

— Я узнала это наверняка в ту ночь, когда без приглашения зашла в твою студию. Я смотрела на твои картины, на твои проекты и чувствовала что-то к твоим работам. Но когда я увидела твои военные зарисовки, то почувствовала что-то к самому художнику. Это была не жалость, Кристиан. Что бы ты ни думал тогда, но это была не жалость. То, что я испытывала, было скорее похоже на печаль, боль в душе, которую, как я думала, ты должен был разделять. Вот когда я поняла, что люблю тебя. Я не была бы так глубоко тронута, если бы не любила.

— Но ты ушла от меня.

Дженни кивнула, защекотав его руку концами своих волос.

— Пришло время, — просто сказала она, — но ты все равно меня нашел.

— Это было нелегко.

— Ты вообще не должен был меня найти, — серьезно заявила она, — мы не дети, и я вовсе не думала играть с тобой в прятки. Откуда ты узнал, что я здесь?

— Из «Геральд». Я читал колонки частных объявлений.

— Понятно, — сказала Дженни, нахмурившись. Она села ровнее, открыла глаза и вытерла их уголком простыни. — Кто еще знает?

— Сьюзен и Скотт, потому что они помогали мне расшифровывать загадочные послания Принцессы Батлеру, и Джо Минз, потому что он подвез меня сюда в карете, когда я впервые пытался взглянуть на этого человека.

— Ты видел его? — спросила Дженни с сомнением. — Ты видел мистера… — она запнулась, сообразив, что чуть не выдала настоящее имя дворецкого, — мистера Батлера?

— Бесполезно скрывать, Дженни. Я знаю, кто он такой. Его зовут Уилтон Рейли, он старший лакей в доме Беннингтонов. Мне также известно, кто ты такая, и я полагаю, что именно этим объясняется твое нежелание выйти за меня замуж.

Дженни с трудом подавила в себе желание вырваться из его объятий. Хотя он наверняка почувствовал, как она напряглась.

— Что ты имеешь в виду?

— Неужели ты думаешь, меня остановит то, что ты простая служанка? — спросил Кристиан. — Не понимаю, почему ты с самого начала не сказала мне, что работала у Беннингтонов. Это же их ты боялась, правда? Вот почему ты наплела мне басню о том, что работала горничной у старой Элис Вандерстелл. Ты боялась, что кто-то пойдет к Беннингтонам и расскажет им, где ты.

Дженни высвободилась из объятий Кристиана. Она не могла разговаривать с ним на таком близком расстоянии. Точнее, она не могла лгать ему на таком близком расстоянии. Взяв с постели мятую простыню, она обмоталась ею и закрепила уголок на груди.

— И как же ты пришел к этой мысли? — спросила она, обходя правду стороной.

Кристиан приподнялся на постели. Он выражал своим видом больше облегчения, чем испытывал на самом деле. Глядя на Дженни, трудно было представить, что она все еще лжет ему. Беда была в том, что правды он не знал. За последние два месяца они со Скоттом и Сьюзен проверили несколько версий и нашли в каждой из них какой-то изъян. То, что он сказал Дженни, было просто догадкой, которую они единодушно признали наименее спорной.

— Я следил за мистером Рейли, когда он вышел от тебя. Он…

— Но он был здесь только один раз… восемь недель назад. Ты хочешь сказать, что все это время знал, что я здесь?

— Да, знал. Как я сказал, найти тебя было нелегко. Но все же возможно, — Кристиан хитро прищурился, — а я был настроен решительно.

— Но почему же ты…

Он догадался, о чем она хочет спросить.

— Я не приходил к тебе, потому что не был готов. Не забывай, что вопрос упирался в твой портрет. Ты сама поставила такое условие. Убедившись, что с тобой все в порядке, я стал думать, как можно тебя вернуть. Я начал рисовать из упрямства, стремясь тебе что-то доказать. В конце же я делал эти наброски из любви и доказывал что-то себе самому.

Дженни заморгала, гоня подступавшие слезы, но они предательски текли по щекам. Дженни проговорила, пытаясь улыбнуться:

— Счастливые слезы!

Взяв с кровати подушку, она прижала ее к себе и вытерла свои мокрые щеки о белую батистовую наволочку.

— Расскажи мне про мистера Рейли, — попросила она, наконец справившись с волнением. — Ты начал говорить, что следил за ним отсюда.

Кристиан кивнул. Взгляд его медленно скользил по бледному, заплаканному лицу Дженни. Он поверил ей, когда она сказала, что это счастливые слезы, но его не покидало ощущение, что она что-то утаивает. Под глазами у нее пролегли бледно-фиолетовые круги, лицо осунулось. Он уже отметил ее худобу, а теперь видел, как невероятно тонки ее руки, сжимавшие подушку. В сравнении с Джейн Дэу из процедурного кабинета Дженни была вполне здорова. Но, вспоминая, как она выглядела в последнюю их встречу, Кристиан понимал, что сейчас она больна.

— Кристиан?

— Что? О… прости, я задумался. — Он собрался с мыслями. — Мы с Джо следили за Рейли до дома Беннингтонов. Твой приятель три раза менял экипажи.

— Он подозревал, что за ним следят.

— Да, но подозревал не меня, а О'Шиа.

— Ты знаешь про Лайама? — удивилась Дженни.

— До того, как я встретил О'Шиа у дома Беннингтонов, — заговорил Кристиан язвительно, — я знал про него лишь одно: то, что тебе нравится ежедневно прогуливаться в его компании.

— Кристиан! Ты ревновал меня!

— И чему ты так радуешься?

Кристиан сделал вид, что не заметил ребячливого хихиканья Дженни, но ему был приятно, что он смог ее развеселить, даже если она смеялась над ним.

— Во всяком случае, я выяснил, что О'Шиа получил задание от Вильяма Беннингтона следить за Рейли, — заявил он.

— Кто тебе сказал?

— О'Шиа. Но он не знал, чего добивается Беннингтон. Он думал, что Рейли подозревается в воровстве.

— В воровстве? — Неужели отчим хватился тех вещей, которые дворецкий украл ради нее? — Ты хочешь сказать, что мистер Беннингтон уличил Рейли в кражах?

— Нет, — ответил Кристиан, — я только хотел сказать, что, по мнению О'Шиа, это послужило причиной установки наблюдения. Вильям ему ничего не объяснил, только велел следить за дворецким всякий раз, когда тот будет выходить из дома. — Кристиан рассеянно массировал поверх одеяла свою ногу. — Я не поверил в версию О'Шиа. Мне показалось, что Беннингтон хотел с помощью Рейли найти тебя.

У Дженни так пересохло во рту, что она не могла глотнуть.

— Почему ты так решил? — выдавила она.

— По нескольким причинам, — небрежно ответил Кристиан. — Есть множество событий, которые, если рассматривать их по отдельности, не имеют к тебе никакого отношения. Но мы со Скоттом в конце концов поняли, что это все равно что не видеть за деревьями леса.

Дженни закусила губу:

— Лучше бы ты не впутывал в это дело доктора Тернера.

— Странное пожелание, особенно если учесть, что он был впутан с самого начала. Если бы не он… — Кристиан предоставил Дженни самой додумать эту фразу, — и еще Сьюзен. Она-то как раз и показала нам лес.

Дженни вздохнула.

— Может, ты все же объяснишь, что это еще за лес? Я ничего не понимаю.

Кристиан был уверен в обратном. Он видел, как лихорадочно соображает Дженни, стараясь вспомнить события, связывающие ее с Беннингтонами.

— Думаю, ты не забыла новогодний вечер, — сказал он, приподняв одну бровь, — нет? Так оно и есть. И ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду не то, что случилось в спальне у Мэгги. Я говорю о том, что произошло после, в коридоре. Скажи мне, когда ты побежала прятаться на балкон? Когда услышала Стивена или когда появился его отец?

Она пожала плечами, отказываясь отвечать, и крепче прижала к груди подушку.

— Это не важно, — сказал Кристиан, — я спросил из чистого любопытства. Тогда я не придал этому значения. Мне и в голову не приходило, что ты можешь знать кого-то из Беннингтонов. Я решил, что ты спряталась от Амалии. Теперь-то я понимаю, что ты испугалась не только ее намерений. — Кристиан просунул подушку между поясницей и спинкой кровати. Скрестив на груди руки, он задумчиво уставился на Дженни. — На следующий день после того, как ты от меня ушла, я отправился за помощью к Сьюзен, а доктор Морган в это время вызвал Скотта к себе в кабинет.

Дженни замерла, как загнанный в угол зверек. Кристиан хотел дотронуться до нее, но боялся, что она убежит. Он продолжал говорить, загибая пальцы по одному:

— Когда он вошел, Вильям и Стивен как раз выходили из кабинета. От секретаря Моргана Скотт узнал, что они вкладывают большие деньги в благотворительный фонд больницы и делают это с октября. Когда Морган наконец принял Скотта, он сообщил ему, что больная Джейн Дэу, возможно, еще жива.

Дженни не мигая смотрела на Кристиана. Желудок ее сводило от страха.

— Странно, не правда ли? — спросил Кристиан. — Опять Беннингтоны! Причем они являются благотворителями клиники Дженнингсов с октября. Вот и Скотт, поразмыслив как следует, нашел все это очень странным. Джейн Дэу появилась в клинике Дженнингсов всего через несколько недель после того, как Беннингтоны стали вдруг филантропами. А надо сказать, до этого Беннингтоны не страдали от избытка любви к ближним.

— Я это слышала, — сказала Дженни, только чтобы не молчать.

— И наконец, мистер Рейли, который опять-таки привел нас к Беннингтонам. Эти события — деревья. Как сказала Сьюзен, Беннингтоны — вот название леса. Ты согласна?

Дженни быстро отвела глаза:

— Наверное.

— А что ты скажешь, к примеру, на это? Мне известно, что ты устроила здесь некое подобие фотостудии. Полагаю, она во второй спальне.

— Полагаешь? — раздраженно спросила Дженни. — Разве ты не обследовал ее, пока я была в ванной?

Кристиан спокойно продолжал, как будто не слышал этих слов:

— Еще мне известно, что прямо через дорогу от тебя находится первый сберегательный банк «Траст Хэнкока», а Вильям Беннингтон — президент этого банка. Любопытно, не так ли? — Она окатила его гневным взглядом, и Кристиан вздохнул. — Дженни, ты можешь наконец мне довериться? Скажи, пожалуйста, что ты затеяла?

Она упрямо поджала губы.

— Ясно, — разочарованно протянул Кристиан, — вот уж не думал, что ты такая эгоистка.

Дженни так огорошило это заявление, что сначала она даже не нашлась что ответить. Наконец она спросила:

— Ты о чем?

Кристиан беспечно пожал плечами, притворяясь равнодушным.

— Всего только, о том, что из тебя плохой даритель — ты ничего не берешь.взамен.

— Когда оказываешь услуги, не стоит ожидать вознаграждения, — произнесла Дженни с оттенком торжественности, как будто читала катехизис, — это нехорошо.

— Я говорю не о таких пустяках, как оказание услуг, — раздраженно сказал он. — То, что ты сделала для меня, неизмеримо больше чем просто услуга. И я говорю не об ожиданиях. Одно дело — ничего не ожидать взамен, но совсем другое — отвергать предложенное. Вот почему я назвал тебя эгоисткой. Ты получаешь удовольствие, отдавая, но отказываешь мне в таком же удовольствии.

— Все, что я делала, я делала из любви к тебе.

— Черт возьми, Дженни, а я, думаешь, почему это делаю? — Он потер виски, сокрушенно покачивая головой. — Господи, послушай же меня наконец! Как ты не можешь понять…

Кристиан не договорил. Дженни опять бросилась в его объятия, смеясь, рыдая, целуя его, как в тот раз, когда он впервые сказал ей о своей любви. Кристиан не понял, чем вызван сталь бурный порыв, но с готовностью заключил ее в кольцо своих рук.

— Дженни… Дженни… Позволь мне тебе помочь! Я хочу помочь. Не отвергай меня!

— Просто обнимай меня, — сказала она, прильнув к нему всем телом и затихнув в его объятиях. Ее пальцы теребили простыню на груди. — Обнимай меня! Сейчас мне поможет это.

И Кристиан обнимал. Он гладил ее спину, нежно прочесывал пальцами волосы. Он ждал, пока Дженни ему доверится. Время от времени он опускал голову и смотрел, не заснула ли она. Он поцеловал ее в лоб и увидел, как ресницы ее затрепетали, а на губах заиграла улыбка. Слава Богу, ему удалось прервать ее невеселые мысли!

— Я по-прежнему не хочу выходить замуж, — сказала она.

— Ладно.

«Пока пусть будет ладно», — добавил он мысленно.

— Я должна остаться здесь. Мне надо быть рядом с банком.

— Ты скажешь мне почему?

— Вильям Беннингтон и сын расхищают банковские вклады.

— Ты уверена?

— Да.

В голосе Дженни слышалась такая убежденность, что Кристиан сразу ей поверил. Задумчиво кивнув, он сказал:

— Не так давно про этот банк ходили нехорошие слухи. Правда, насчет хищения я ничего не слышал. Просто поговаривали, что «Траст» не так надежен, как кажется.

— Это не просто слухи, это правда. Но хищения — лишь малая часть всех бед. В конце войны мистер Беннингтон сделал множество неудачных вложений.

— Откуда ты это знаешь?

— А откуда слуги узнают все новости? — беспечно спросила Дженни, в душе содрогаясь оттого, что продолжала ему лгать. — Мы подслушиваем у дверей.

— Как я понимаю, тебя на этом поймали?

— Да.

— И напоили наркотиками?

— Наверное. Я не знаю, что со мной делали, знаю только, что делали это постоянно. Понимаешь, я не подозревала о том, что меня уличили. Когда я спохватилась, было уже слишком поздно. Мне говорили, что я схожу с ума, и бывали дни, когда я в это верила.

— А остальные слуги ни о чем не подозревали? Мистер Рейли?

— Я была на самом деле… хм… отделена от остальных. Мистер Беннингтон представил дело так, как будто он печется о благе своей прислуги. Он нанял мне личного санитара, несколько раз приходил доктор Морган. В конце концов меня выставили из дома. Слугам сказали, что я в городской больнице. На самом деле меня поместили в подвальную комнату где-то в квартале Файв-Пойнтс. Я почти ничего об этом не помню… Может, я пробыла там несколько часов, а может, несколько дней. К тому времени я уже плохо соображала.

Дженни крепче прижалась к Кристиану. Ей так нужно было сейчас его тепло и понимание!

— Какие-то люди привели меня в клинику Дженнингсов.

— «Мертвые кролики».

— Да, так мне сказали. Но узнать их я не смогла бы.

— Вот и хорошо. Они убили бы тебя, если бы думали, что ты сможешь их узнать. — Дженни задрожала, и Кристиан накрыл ее обнаженное плечо своей рукой. — Прости. Мне не надо было этого говорить.

— Да нет, почему же. Нет таких ужасов, о которых я бы не передумала. Я до сих пор не понимаю, почему мистер Беннингтон не распорядился убить меня тогда.

На самом деле она все понимала. Дженни отлично знала, почему ее не убили за подслушивание, но об этом в числе прочего не хотела говорить Кристиану.

— Да, это был бы самый удобный выход из положения, — Кристиан задумался. — А может, он рассчитывал, что ты умрешь в клинике?

— Наверное.

Дженни знала, что это не так. Если бы жестокие процедуры действительно ее убили, это был бы всего лишь несчастный случай — результат чрезмерного рвения доктора Гленна и неумелости санитаров. В то время Вильям не желал ее смерти, но сейчас вполне возможно, что он изменил бы свои намерения.

— Но вы с доктором Тернером видели, что этого не случилось. — Дженни провела ладонью по руке Кристиана и сплела его пальцы со своими. — Не знаю, как уж доктор Тернер догадался, что я здорова, — Дженни пожала плечами. — Он видел меня совсем недолго, и в тот момент я не помнила даже собственного имени. После того как доктор Гленн начал меня лечить, я поняла, что очень скоро стану такой же, как и остальные пациенты отделения.

Наверное, она права, подумал Кристиан, вспомнив, какой он увидел Дженни в клинике. Девушка была на грани безумия. Он сжал ее пальцы в своих.

— Почему ты не пошла в полицию и все им не рассказала?

Дженни на мгновение подняла голову и взглянула на Кристиана с веселым удивлением:

— И ты еще спрашиваешь? Это Нью-Йорк, Кристиан! Мистер Беннингтон не подкупает копов, он владеет их начальниками. Пойти в полицию было бы все равно что собственноручно подписать бумаги на мое лечение в клинике Дженнингсов. Да лучше было повеситься!

Кристиан оставил без ответа последние слова Дженни, но знал, что не забудет их.

— Значит, полиция отпадает. Что же тогда остается?

— Догадайся! Теперь все дело в тебе.

С минуту поразмыслив, Кристиан подскочил в постели:

— Ты имеешь в виду газету, да? Так вот где ты хочешь обо всем рассказать.

Дженни кивнула:

— Я не знаю, как по-другому заставить людей прислушаться. Насколько мне известно, городские газеты пока еще независимы. Это единственное место, где мистер Беннингтон не имеет влияния.

— Ладно, — сказал Кристиан, — я согласен. Мы напишем об этом в «Кроникл».

— Я знала, что тебя будет нелегко уговорить, — сказала она со вздохом.

Кристиан хмуро сдвинул брови.

— Нелегко уговорить? Я думал, ты хочешь именно этого. «Кроникл» опубликует эту статью. На первой полосе. В отличие от Беннингтона газета — единственное место, где я имею какое-то влияние.

— И у тебя нет никаких карманных комиссаров, — поддразнила Дженни, — никаких карманных политиков?

Кристиан опустил глаза и оглядел себя.

— У меня и карманов-то нет.

Засмеявшись, Дженни поднесла его руку к губам и поцеловала в костяшки пальцев.

— Понимаю, ты хочешь помочь, Кристиан, но пока у меня нет доказательств, а значит, нет и материала для статьи. Если ты напечатаешь то, что я тебе говорю, без доказательств, суд позаботится о том, чтобы мистер Беннингтон прибрал к рукам твою газету.

— Может быть, — согласился он, — но может быть, и нет. Намеки способны сильно повредить Беннингтону. В этом смысле «Геральд» обладает большой властью. Можно так написать статью, что Беннингтон не сможет подать в суд за клевету.

— Нет, — твердо заявила Дженни, — мне нужно совсем не это. К тому же «Кроникл» не имеет права публиковать непроверенные материалы. Нет его и у «Таймс». Даже «Геральд» не возьмет такую статью. Если бы мистер Беннингтон совершил какой-нибудь мелкий общественный проступок, тогда было бы другое дело. Но здесь речь идет не о том, как его поймали со спущенными штанами в «салоне» Амалии Чазэм. Здесь затронута репутация «Траста» как финансового института и безопасность денег тысяч вкладчиков. Мне нужны улики, Кристиан. Я хочу, чтобы из газет его дело попало в суд. И мне нужны такие улики, чтобы мой… чтобы мистер Беннингтон уже не смог откупиться.

— И как, по-твоему, мы их добудем?

— Мы? Значит, ты действительно хочешь мне помочь?

Кристиан вздохнул:

— Конечно, хочу.

— Даже после того, что услышал?

— Особенно после того, что услышал.

Дженни отпустила его руку и поползла к краю кровати, не выпуская из рук простыню. Спустив ноги на пол, она поманила Кристиана пальцем.

— Куда мы идем? — спросил он, заматывая вокруг пояса одеяло. — И прилично ли я одет?

Она засмеялась:

— Вполне прилично. Идем! Я хочу показать тебе мою фотолабораторию.

В гостиной Дженни замешкалась ровно настолько, чтобы скинуть с себя простыню и надеть свой атласный халатик. Кристиан остался в одеяле.

Дженни открыла дверь в свободную спальню, и он тихо присвистнул.

— Ну и ну! — протянул он восхищенно.

Пока Дженни зажигала лампу, Кристиан, прислонившись к косяку двери, осматривал комнату. В углу слева от него стояла тренога высотой около пяти футов. У окна была установлена другая, с уже укрепленным на ней фотоаппаратом в латунном корпусе. На полу перед треногой лежало черное одеяло, которым накрывается фотограф, делая снимок. Ночной столик слева от кровати был заставлен бутылочками с химикатами, тут же Кристиан увидел пару стеклянных воронок и негодную линзу. Был и еще один фотоаппарат — модель с двойным увеличением. Фокусный диапазон этой камеры расширялся за счет длинных, конической формы кожаных мехов.

Эта спальня служила Дженни фотостудией и одновременно темной комнатой. Кристиан поразился еще больше, увидев, где она проявляла свои фотографии. У стены, провиснув, стоял снятый с кровати матрас, накрытый бледно-желтым покрывалом. Теперь кроватная рама поддерживала некое сооружение, напоминавшее старую армейскую палатку или скорее две старые армейские палатки, сшитые вместе.

Кристиан оттолкнулся от двери и направился прямо к кровати. Приподняв полог, он заглянул внутрь, затем махнул Дженни рукой, чтобы она поднесла лампу поближе. Он взял у нее лампу, перешагнул через кроватную раму и очутился в темной комнате.

Стол был приставлен к спинке кровати. На нем лежали подносы для ванночек с химическими растворами. Параллельно столу, но в нескольких футах над ним висело желтое стекло. Кристиан показал на него пальцем.

— Этим стеклом ты фильтруешь свет во время работы? — спросил он.

— Да. Я ставлю на него неяркую лампу и не волнуюсь, что мои снимки засветятся. Мне вполне хватает света, чтобы смотреть, и при этом фотографии не портятся.

Кристиан кивнул. В его фотолаборатории было нечто подобное.

— Когда ты начала увлекаться фотографией? — спросил он, присаживаясь на корточки перед столом.

Он увидел стопку обработанной альбумином бумаги, ящичек с линзами и шляпную коробку, в которой лежали уже проявленные фотографии. Кристиан взял коробку.

— Можно?

— Конечно, но тебе будет лучше видно, если мы пройдем в гостиную. Там больше света.

Кристиан согласился. Дженни села с ногами в большое мягкое кресло, а Кристиан устроился на полу, привалившись к креслу спиной. Он склонил голову над фотографиями, и Дженни принялась щекотать ногтями его склоненную шею.

— Скажи мне, почему ты так хорошо разбираешься в фотографии? — повторил Кристиан.

А Дженни уже надеялась, что он забыл о своем вопросе и опасность миновала.

— Я читала кое-какую литературу, — сказала она, не солгав.

— Да? Что же?

— Например, «Серебряный луч солнца». Это техническое руководство.

— Я с ним знаком, — он раскладывал снимки стопками, сортируя их по степени четкости, — что еще?

— «Ле Монитю де ля фотографи». «Тидшрифт зур фотографи».

Названия обоих журналов Дженни произнесла с небрежной легкостью.

— Но это периодические издания, Дженни.

— И что же?

— Что? А то, что это иностранные периодические издания. Первый журнал французский, а второй, если не ошибаюсь, датский. Ты читаешь на этих двух языках?

Дженни разозлилась на самое себя. Она потеряла бдительность! Он расспрашивал ее с такой небрежностью, как будто просто болтал, не придавая значения своим словам, вот она и попалась на удочку. Казалось, его внимание было сосредоточено не на ней, а на снимках, которые он разглядывал.

— Вообще-то я не сама их читала, — выкрутилась она, — кухарка мистера Беннингтона — француженка, а горничная — датчанка. Удивительно, как много людей увлекаются в наше время фотографией!

В ответ на это Кристиан пробормотал что-то уклончивое. Ему было очень интересно послушать о кухарке и горничной, которые могли себе позволить выписывать иностранные издания, в то время как в Нью-Йорке полно журналов на английском языке. Спросив об этом, Кристиан припер бы Дженни к стенке, но он не стал этого делать.

— Собранное тобой оборудование стоит недешево, — сказал он, — где ты взяла деньги?

Ну нет, на этот раз он ее не поймает!

— Думаю, ответ тебе уже известен. Ты же читал колонки частных объявлений.

— «Карауль Руби К. Стерлинг»?

— Да.

— Значит, Рейли действительно ворует у Беннингтона.

— Он берет только те вещи, которых не хватятся. Я в этом уверена. Я не стала бы просить мистера Рейли подвергать себя опасности из-за моей прихоти.

Кристиан закончил сортировать снимки. Отставив в сторону шляпную коробку, он взял первую стопку фотографий и выровнял ее.

— Кем тебе доводится Рейли? — спросил он.

— Он мой друг.

— И все?

Дженни дернула Кристиана за волосы. Вопрос Кристиана показался ей настолько невероятным, что она не могла скрыть в голосе удивления.

— Неужели ты думаешь, что между нами может быть что-то еще?

— Это приходило мне в голову. Когда он здесь был, я стоял совсем рядом — за углом в коридоре. Ты сказала ему, что у него еще неплохая фигура. Он дал тебе деньги. Ты сказала — цитирую — «Вы можете располагать всем, что я имею».

— О Боже, Кристиан! Я даже не помню этого разговора, а ты повторяешь его слово в слово! Видимо, он тебя взволновал.

— Взволновал? — Он положил на пол фотографии и взял другую стопку. — Это слишком мягко сказано. Я уже подумывал об убийстве.

— Ты хотел убить меня?

Он покачал головой:

— Для этого я слишком сильно тебя хотел. Нет, я собирался убить его.

Нагнувшись, Дженни поцеловала Кристиана в макушку.

— Мистер Рейли — мой друг. Причем замечательный. Он единственный человек из моего прошлого, которому я решила довериться, и, насколько мне известно, не ошиблась. Он не выдал моей тайны. Теперь мы сообщаемся почтой, правда, нечасто. Я все еще боюсь, что Лайам может найти меня через мистера Рейли.

— По поводу О'Шиа можешь не волноваться. Он занят другой работой.

— Откуда ты знаешь?

— Я его нанял.

— Ты? И что же ты ему поручил?

— Следить за тем, чтобы Вильям Беннингтон никогда тебя не нашел. — Обернувшись, Кристиан одарил Дженни по-мальчишески озорной улыбкой. — Услуги Лайама О'Шиа стоили недешево, но, поскольку он единственный коп у меня на содержании, мне по карману обеспечить его преданность.