— А вам не приходилось там останавливаться?

— Нет, я там не бывал, — покачал головой Заккес.

— А Дженни с тетей там были как раз перед тем, как меня встретить. И с тех пор у тети появилась мечта иметь большой отель. Этого никогда не будет, и она знает об этом. Но все равно, по ее мнению, мечтать — совсем не плохо.

— Я совершенно с этим согласен. А вы… вам бы хотелось стать хозяйкой большого отеля?

— Да, конечно. — Глаза Элизабет-Энн засверкали от возбуждения, и она заговорила горячо и торопливо: — Мне нравится наш дом, в котором мы сдаем комнаты, и кафе тоже. Мне доставляет удовольствие общаться с людьми, и я стараюсь, чтобы они чувствовали себя как дома. Но если исходить из того, что рассказывала мне тетя об отеле Гарбе, то, конечно, мне бы хотелось иметь такой отель. — Она улыбнулась и рассудительно добавила: — Но это несбыточная мечта.

— Не надо так говорить! — резко заметил Заккес.

— Почему? — спросила она изумленно.

— А потому, — серьезно ответил он, — что нет ничего невозможного. Можно сказать, что мечты очень тесно связаны с реальностью. Я тоже мечтал, и мои мечты стали сбываться, но… — Он внезапно осекся.

— И что же? — глядя на него внимательно, спросила Элизабет-Энн.

— Многое смешалось в моей жизни, — ответил Заккес, глядя в сторону, — мне не хватило решимости и целеустремленности. Я позволил другим увлечениям сбить меня с пути. — Он тяжело вздохнул, но тут же лицо его прояснилось: — Мне приходилось останавливаться во многих гостиницах.

— Правда?!

Он утвердительно кивнул.

— Расскажите мне о них, — загорелась Элизабет-Энн, — пожалуйста, все, что помните.

— На это уйдет много дней, — рассмеялся Заккес, — а то и недель.

— Ну, тогда я готова слушать вас неделями, — тихо проговорила она.

— Боюсь, вам это скоро надоест.

— О нет! — воскликнула она. — Это? Никогда. А вот что думаете делать вы? Меня расспрашиваете, а о себе ничего не говорите. Чем бы вы хотели заниматься?

— Еще не решил. Мне бы хотелось остаться здесь, если найдется работа.

— Я думаю, с этим будет нелегко, — рассудительно заметила Элизабет-Энн.

— Знаю, но я попытаюсь.

— Я слышала, вы продаете Библии.

— Да, здесь трудно что-либо утаить.

— Город наш небольшой… и у всех Библии уже есть.

— Знаю, мне придется подумать о чем-либо другом, чтобы не нужно было разъезжать, и я бы мог здесь остаться.

— Вам не нравится путешествовать? — удивилась Элизабет-Энн.

— Нравится, но пришлось ездить слишком много. Пора уже оставить кочевую жизнь.

— Я спрошу у тети насчет работы, — пообещала она, — если кто-нибудь что-то и знает, то это моя тетя. В кафе «Вкусная еда» можно узнать обо всем, что делается в городе. Вы даже не представляете, как болтливы люди за едой. И я буду прислушиваться к разговорам.

— Очень вам признателен.

Некоторое время они шли молча, дойдя до конца Мейн-стрит, повернули и пошли обратно.

У Заккеса было легко на душе. Как он и предполагал, Элизабет-Энн не походила ни на Фиби, ни на Дженни. Ее застенчивость не тяготила, ею владели мечты и честолюбивые помыслы, скрытые от посторонних глаз внешней кротостью и робостью. Они познакомились недавно, но Заккес чувствовал, что на этот раз ему повезло и он встретил достойного человека. Может быть, он не до конца расстался с мечтами… и кто знает, не смогут ли они вместе их осуществить.

Повинуясь неожиданному порыву, он решительно взял ее за руку и сразу почувствовал, как она напряглась и взглянула на него как-то рассеянно и немного испуганно. Затем расслабилась и застенчиво улыбнулась.

Но эта улыбка была лишь слабым отражением охвативших ее чувств. В душе ее поднялась настоящая буря, все мелко дрожало, словно тысячи бабочек махали своими крылышками. И еще она чувствовала, как в ней растет и крепнет неведомое до этого чувство. Ничего подобного раньше она не испытывала. Ей удалось сдержать свои чувства, не позволить им вырваться наружу, так что внешне она осталась спокойной и невозмутимой.

— Похоже, упустила ты вашего постояльца, — ехидно заметила Лоренда Питкок, кивнув головой в сторону приближавшейся пары.

Они стояли вдвоем с Дженни в тенистой аллее за кафе «Вкусная еда». Наступила пауза между обедом и ужином, и у Дженни был перерыв. Лоренда и зашла к ней, чтобы поболтать.

Зло сощурив глаза, Дженни наблюдала, как Заккес и Элизабет-Энн, рука в руке, медленно шли в их сторону, увлеченные беседой.

«Видно, что они поладили, — в ярости подумала она. — А уж какое лицо у Элизабет-Энн… раньше я такого выражения у нее не замечала. Она прямо вся светится».

— Похоже, твоя карта бита, — хихикнула Лоренда. — Он предпочел тихоню.

— Заткнись, не язви, — резко обернувшись, прошипела Дженни. — Он мне совсем не нужен. Я с ним порвала.

— Ну уж конечно. То ты по нему с ума сходила, а теперь говоришь, что прогнала. — В голосе Лоренды звучала насмешка. — Смирись, Дженни. Ты его потеряла.

— Да?! — Дженни застыла, сжав кулаки. — А кто сказал, что он мне был нужен?

— Да ладно, Дженни, будут еще другие, богатые, не то что этот нищий продавец Библий. Поживет здесь немного и дальше поедет. Помяни мое слово, ты скоро о нем забудешь.

— Точно, — рассеянно ответила Дженни.

— А вообще… с другой стороны, если он не твой, почему он должен достаться кому-либо другому?

— Ты о чем? — уставилась на нее Дженни.

— Ах, дай мне только время все обдумать, — важно изрекла Лоренда. — Уж мы-то с нашими способностями придумаем, как разлучить эту парочку. Верно?

Дженни молча внимательно слушала. Затем на ее губах появилась коварная усмешка.

— Да, уж мы постараемся.

Как только их четверка вышла из магазина, Дженни поморщилась.

— Чем теперь займемся? — проворчала она.

Ред[10] Бререр поддел ногой камешек и стал следить, как тот запрыгал по дороге, вздымая облачка пыли. Ред был небольшого роста, коренастый, прозвище свое получил из-за копны ярко-рыжих волос, выбивавшихся из-под кепки. Вид у него был вечно недовольный.

— Может, в кино податься? — предложил он.

Дженни посмотрела через улицу на розовый дом и покачала головой.

— Тетя разрешает нам смотреть фильм только один раз, а мы его уже видели. Кроме того, я уже истратила свои карманные деньги. Тетя дала денег на содовую при условии, что я возьму с собой ее. — И она кивнула в сторону Элизабет-Энн.

Ред посмотрел на нее украдкой.

— Ты ведь работаешь в кафе, ну и оставляла бы себе кое-что, тут немного, там немного.

— Шутишь? — качнула головой Дженни. — От тети ничего не утаить. Она всегда знает, сколько должно быть денег, если я не додам хоть одну монету, она все равно узнает. Не понимаю, как это ей удается. Но это правда.

По лицу было видно, что Ред разочарован.

— Надо придумать, чем заняться, — пробормотал он.

— Я знаю, что мы будем делать, — сказала Ло-ренда, беря Дженни за руку.

— Тихо, — оборвала ее подруга и повернулась к Элизабет-Энн, стоявшей поодаль.

— Водой я тебя напоила, моя миссия на этом заканчивается. А теперь иди отсюда, ты нам не нужна.

Элизабет-Энн посмотрела по очереди на каждого. Только Ред, казалось, немного смутился. Она пожала плечами и медленно пошла прочь, засунув руки в карманы и опустив голову. За ее спиной послышался шепот и взрывы смеха.

Девушка почувствовала, как лицо ее вспыхнуло. И тут, словно ее что-то подтолкнуло, она подняла голову и посмотрела на розовый дом. От ее смущения не осталось и следа. Она гордо подняла голову и уверенно направилась к кафе, в ней проснулось чувство собственного достоинства.

Заккес стоял у окна и смотрел на улицу, одной рукой он придерживал занавеску, а другую заложил за спину. Внизу на улице стояли юноша и две девушки, с ними была и Элизабет-Энн, от которой они явно хотели отделаться. У него сжалось сердце, когда он увидел, как она одиноко шла по улице, руки в карманах, вся поникшая, словно увядший цветок.

Взгляд его, полный сочувствия, был устремлен на девушку. Голубые глаза подернулись влагой и стали еще ярче. Заккесу нестерпимо хотелось броситься вниз, чтобы обнять ее и успокоить.

Он сказал бы ей: «Забудь о них, у тебя есть я».

Но сейчас он не мог позволить себе этого. Его ждало важное дело, и нельзя было терять времени.

Взглянув на свои карманные часы, Заккес решительно захлопнул крышку. Следовало поторопиться, он ни в коем случае не должен был опаздывать: мисс Клауни приложила столько усилий, чтобы состоялась сегодняшняя встреча. Кроме того, успокаивал он себя, они увидятся с Элизабет-Энн, когда он вернется. Свидание было назначено в маленьком парке, у эстрады, в конце Мейн-стрит. А теперь времени оставалось ровно столько, чтобы принять ванну. Его ждали для беседы на ранчо Секстонов. Найти работу здесь, на юго-западе Техаса, было большой проблемой даже для образованного человека.

Когда спустя двадцать минут Заккес ехал по проселочной дороге в кабриолете, который одолжила ему Эленда, он заметил Дженни и ее знакомых — они направлялись в противоположную сторону, к полуразвалившейся лачуге на краю города. Еще через полчаса он подъехал к просторному дому Секстонов за пять минут до назначенного часа.

Привязав лошадь и отряхнув одежду от пыли, Заккес легко поднялся по ступеням. Тяжелую двустворчатую дверь открыла ему прислуга-мексиканка и бесконечными прохладными коридорами провела его к кабинету Текса Секстона. Открыла перед ним резную дверь из мореного дуба и пропустила в комнату.

— Мистер Секстон скоро вернется, он на охоте. — Она вышла, закрыв за собой тяжелую дверь.

Заккес остался один.

Его поразили переполнявшие кабинет запахи: причудливая смесь кожи, дерева, кубинских сигар, различных масел и воска для седел. Заккес пересек кабинет и посмотрел в окно. За сараями и амбарами мирно пасся скот. Больше он ничего не увидел: послышался тяжелый конский топот, и во двор въехали несколько всадников. Они проворно соскочили на землю. Одна лошадь без седока тащила волокушу с тушей оленя.

Значит, так. Действительно, часть своей земли Текс Секстон заселил дичью и использовал как охотничьи угодья, о чем говорили в городе. Заккес смотрел, как несколько рабочих подошли к волокуше, отвязали оленя и потащили в сарай. Затем за его спиной открылась дубовая дверь, и он медленно обернулся.

— Сейчас займемся вами, — сказал Текс Секстон без всякого приветствия, словно отметая все церемонии взмахом мозолистой руки. Обмена рукопожатиями ждать не приходилось.

Заккес стоя наблюдал, как Текс налил себе в стакан бербона[11], выпил, глубоко вздохнул и с размаху поставил стакан на буфет. Пройдя к одной из обитых черной кожей и украшенных блестящими гвоздями кушеток, он с разгона уселся на нее, закинув ногу на валик, и молча, пристально уставился на стоявшего перед ним молодого человека. Тело его расслабилось, но взгляд проницательных глаз оставался сосредоточенным и цепким.

Заккес, в свою очередь, изучал хозяина кабинета. Его удивило, как он одет — мешковатые брюки из плотной шерстяной ткани, заштопанная рубаха в красную клетку с накладными карманами и сильно изношенные ботинки. Меньше всего одеждой походил он на владельца богатейшего ранчо.

Секстону было уже под пятьдесят, но он сохранял свойственные молодости живость и энергичность. Седина заявила о себе лишь у висков, тронув его темные, густые, зачесанные назад волосы. Текс был высок ростом и широк в плечах, однако двигался легко и быстро. Узкое его продолговатое лицо было темным от загара, мелкие морщинки избороздили кожу, плотно обтягивавшую скулы, уголки большого рта были слегка приподняты, а тонкие губы трогала насмешливая улыбка. Чуть оттопыренные уши придавали его лицу обманчиво простоватый вид. Этот человек производил впечатление на окружающих, держался он свободно, надменно и самоуверенно, взгляд его больших, темных, глубоко посаженных глаз был взглядом хищника. Этот человек знал себе цену и мог за себя постоять. Сидевший перед ним человек олицетворял собой понятие «власть», и Заккес это чувствовал.

— Итак, вы и есть тот молодой человек, которого мне рекомендовали? — наконец заговорил Текс, растягивая слова. — Ваше имя?

— Заккес Хейл, сэр.

— Акцент выдает в вас северянина, вы из Кентукки?

Заккес не смог скрыть удивления.

— Из Теннесси, — солгал он.

— Значит, Теннесси. Обычно по акценту можно довольно точно определить, откуда человек. Бывает очень полезно, между прочим. Но у вас он нечеткий, такое впечатление, что вы много ездили.

Заккес внутренне напрягся. «Текс Секстон совсем не так прост, как выглядит на первый взгляд. Он очень проницательный человек. Нужно следить за каждым своим словом».

— Вот что я скажу тебе, парень. Обычно я не нанимаю чужаков из других штатов, разве что эмигрантов-мексиканцев. Но тебе дал очень хорошую рекомендацию Джесси Аткинсон, а он не только мой друг, но и президент моего сберегательного банка. Ему о тебе рассказала хозяйка местного пансиона.

— Мисс Клауни.

— Думаю, это она и есть, — кивнул Секстон. — Как правило, меня не интересуют приезжие. Но тебя так высоко рекомендовали, кроме того, ты продаешь Библию. В общем, я решил… что честный человек — всегда редкость. — Он прищурил свои темные глаза. — Считать умеешь?

— Да, могу складывать, вычитать, умножать, делить, знаю проценты.

— А читать и писать умеешь?

Заккес утвердительно кивнул.

— Я объясню, что мне нужно, и ты скажешь, подойдут ли тебе мои условия. Человека с хорошей головой найти непросто, а мне сказали, что мозги у тебя работают. У меня полно знающих бухгалтеров, юристов, управляющих и тому подобной публики. Но у меня много разных предприятий, и мне нужен преданный смышленый молодой человек, который сможет постоянно быть в курсе всех дел, чувствовать назревающие сложности; он должен держать все под своим контролем, не вовлекая в это других. Мне требуется человек, который даст мне возможность видеть положение дел в целом. Подробности мне не нужны. Только общая картина. Понимаешь меня?

— Другими словами, сэр, вам нужно как бы связующее звено между вами и теми людьми, что руководят вашими фирмами и разного рода предприятиями.

— Связующее звено, — задумчиво повторил Текс. — Хорошо сказано, — кивнул он. — Как раз выражает то, что мне нужно. Но кроме всего, тебе придется также улаживать конфликты. Ты должен будешь присматривать за всеми моими служащими и рабочими и следить, чтобы не создавалась угроза моим интересам. Теперь ты видишь, как много от тебя требуется, сколько ума и расторопности потребует от тебя эта работа. Думаю дать тебе шанс. А ты как считаешь, справишься?

— Не хочу быть шпионом, — спокойно сказал Заккес.

Секстон расхохотался, откинув голову.

— А мне и не нужен шпион. У меня их и без тебя полно. Мне нужно… как это ты назвал? — Он хитро прищурился, явно забавляясь: — Связующее звено. Я хочу иметь полную картину положения дел: вместо того чтобы слушать отчеты двенадцати человек, мне будет достаточно выслушать тебя одного. Каждую неделю я жду письменного отчета о наиболее важных событиях. Вкратце, без лишних подробностей. Моя мысль ясна?

— Почему бы вам не нанять кого-либо из местных жителей? — сказал Заккес, с удивлением глядя на Секстона. — Кого-либо, кому вы можете доверять?

— А потому, — терпеливо объяснил Текс, — что те, кому я доверяю, уже у меня работают. Здесь очень многие меня недолюбливают. Они спят и видят, чтобы мне навредить. У них обо мне предвзятое мнение. А ты человек новый, ни с чем здесь не связанный, и будешь беспристрастен. У тебя нет причины ненавидеть меня.

— Но я намерен здесь остаться. Почему вы уверены, что будете мне доверять, после того как я поживу здесь некоторое время?

— Черт возьми, парень, мне хобо[12] ни к чему. Мне нужен тот, кто здесь обоснуется.

— И вы мне доверяете, даже ничего обо мне не зная?

— Я доверяю интуиции.

Заккес промолчал.

— Интуиция, парень, — это талант, который позволяет распознать человека. И сейчас чутье подсказывает мне, что ты — честный человек.

— Полагаю, что и за мной будет надзор?

— Обязательно. — Секстон вздохнул и широко улыбнулся. — Ну, что скажешь? Согласен на такую работу?

Заккес с минуту колебался, затем сказал:

— Хочу попробовать, мистер Секстон, и, если это будет плохо, я могу всегда уйти.

— Ты прав. — Секстон проворно вскочил на ноги и хлопнул Заккеса по спине. — Скажу тебе, парень, так. Приходи завтра к шести и сразу приступишь к делу. С этой минуты ты у меня в штате.

— Да, сэр.

— И еще…

— Сэр? — взглянул вопросительно Заккес на Текса.

— Мы здесь обходимся без формальностей. Все называют меня Текс, понял?

— Ясно, сэр, Текс, — широко улыбнулся в ответ Заккес.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил Секстон. — Теперь отправляйся домой, а завтра — сюда. Уверен, ты справишься, разрази меня гром.

На окраине Квебека недалеко от железной дороги стояла полуразвалившаяся лачуга, в ней жил Вилли Кэмбелл. Он был не совсем нормальный, и все звали его не иначе, как Вилли-дурак. Дети всячески издевались над ним и дразнили его. Чаще всего он жил в одиночестве, но порой ему составляли компанию его жена и дочь, которую в городе прозвали Рыжей потаскушкой за цвет волос и привычку уезжать с хобо. Пропадала она иной раз целыми неделями. Горожане сторонились этой семейки. Матери пугали ими своих непослушных детей:

— Не уходи далеко от дома, а то попадешься дураку Вилли.

Вилли и его семья были далеко не такими опасными, как их принято было считать. Они просто отличались от всех. Их беды были результатом кровосмешения, происходившего на протяжении нескольких поколений. Они не представляли бы совсем никакой угрозы для окружающих, если бы их оставили в покое. Но к сожалению, им постоянно досаждали, провоцируя ответные действия.

Дженни подходила к хибаре пригнувшись, чтобы ее не увидели ни Вилли, ни женщины, случись они в это время дома. Подобравшись к самой лачуге, она выпрямилась и, прижавшись к стене, осторожно заглянула внутрь сквозь заросшее грязью оконное стекло. Дженни удовлетворенно кивнула, заметив в комнате одного Вилли. Он сидел в старом кресле-качалке, что-то напевая себе под нос. Никого из женщин видно не было. Дженни это тоже устраивало. Ей нужно было застать Вилли одного: от этого зависел успех ее плана.

Она слегка отодвинулась от окна и сделала знак своим спутникам. Те, пригибаясь, побежали к ней через высокий бурьян.

— Кто там внутри? — прошептала Лоренда.

— Только дурак Вилли.

— А ты уверена?

— Еще бы, конечно, — раздраженно проговорила Дженни.

— Ну и дальше что будем делать? — поинтересовалась Лоренда.

— Мы его выманим из хибары, вот что мы сделаем.

Лоренде такой ответ явно пришелся не по душе. Она беспокойно поджала губы.

— Очень надо, чтобы он за мной погнался, — сказала она, поеживаясь.

— Не беспокойтесь, — заверила Дженни. — Если он побежит за кем-то из нас, остальные его отвлекут, поняла?

Ред и Лоренда неохотно кивнули.

— Если я закричу, бегите к дому. Ты, Ред, стой у окна и наблюдай. Если у меня получится что-то не так, как я задумала, я рассчитываю целиком на твою помощь.

— А разве ты его не боишься? — В голосе Реда чувствовался благоговейный страх.

— Нет, не боюсь, просто хочу его немного расшевелить. Не переживайте за меня. Просто сделайте то, что мы наметили.

— А потом что? — настаивал Ред.

«А потом, — с коварством подумала Дженни, — я наобещаю ему златые горы». Но вслух она этого не сказала, чтобы не отпугнуть Реда и Лоренду. И добавила про себя: «Я пообещаю встретиться с ним в парке, у эстрады, когда стемнеет. Только меня-то там и не будет. Туда пойдет Элизабет-Энн».

Заккес вернулся с ранчо Секстона в хорошем настроении и поднимался к себе, бодро насвистывая, но, увидев подсунутый под дверь комнаты конверт, умолк. Затем поднял письмо, разорвал конверт и нахмурился, несколько раз пробежав глазами короткое послание. Составлено оно было слегка витиевато.

«Заккес!

Надеюсь, что вы меня извините, но я не смогу встретиться с вами сегодня, как мы условились, поскольку мне немного нездоровится.

Элизабет-Энн».

Заккес задумчиво похлопал себя письмом по ноге, тяжело вздохнул и выглянул в окно. Напротив, через улицу над кафе «Вкусная еда», мягко светились окна. За одним из них была Элизабет-Энн.

Ему захотелось навестить девушку, но, поразмыслив, он решил, что если она заболела, то не захочет никого видеть.

Заккес бросился на кровать и, закинув руки за голову, угрюмо уставился в потолок. Он чувствовал себя очень одиноко. С удивлением молодой человек отметил про себя, что Элизабет-Энн незаметно вошла в его жизнь, оказывая на нее все большее влияние.

Когда стемнело, Элизабет-Энн поспешила в парк, где они договорились встретиться с Заккесом. Хотя уже спустились сумерки, оделась она с особой тщательностью. Собирался дождь, и она захватила с собой зонтик.

Выйдя из дома, Элизабет-Энн взглянула вверх на окно в башенке. Оно светилось мягким светом, но движения в комнате заметно не было. Девушка нахмурилась. Она подумала, что Заккес перед уходом должен был погасить свет.

На минуту она заколебалась. Но потом решила, что он не выключил свет, торопясь увидеть ее. Должно быть, он уже ждал ее в условленном месте.

Взгляд ее скользнул вдоль улицы. В пяти кварталах от нее находился парк, где ей предстояло встретиться с Заккесом.

Девушка заторопилась. Шла она упругой и легкой походкой, на душе было светло. И все же она сильно волновалась: ей не терпелось узнать, чем закончилась его беседа с Тексом Секстоном. От этой встречи зависела их судьба.

Она уже почти добралась до условленного места, когда первые капли дождя зашлепали по пыльной дороге. Девушка пробежала оставшиеся несколько метров и укрылась под навесом эстрады. Дождевые капли звонко барабанили по жестяной крыше. Элизабет-Энн огляделась: он стоял, облокотившись о перила. Темная фигура была почти незаметна на темном фоне. Она невольно улыбнулась. Он стоял к ней спиной, делая вид, что не замечает ее. Тихонько ведя зонтиком по перилам, Элизабет-Энн, осторожно ступая, двинулась в его сторону и, подойдя почти вплотную, мягко сказала:

— Я увидела в твоем окне свет и подумала, что ты еще дома. — Она протянула руку и тронула его за плечо, с удивлением почувствовав, что на нем грубая на ощупь рубашка. Одновременно ее поразил исходивший от него неприятный запах.

Внезапно грубые руки скользнули по ее плечам, и сильные пальцы больно сдавили грудь.

— Ой! — вскрикнула, стараясь освободиться, Элизабет-Энн. Она ткнула ему в лицо растопыренными пальцами, силясь другой рукой оттолкнуть его. Наконец ей это удалось, она отшатнулась и в ужасе уставилась в темноту.

Ее глаза встретились с жестким взглядом поблескивавших в ночи глаз.

По щекам девушки текли горячие слезы. В голове у нее все смешалось: «В чем дело, что случилось, он всегда был таким ласковым со мной и чутким. Никогда он не вел себя со мной так грубо, никогда не причинял боли. Что же с ним произошло?»

Яркая вспышка молнии осветила все вокруг, и Элизабет-Энн смогла отчетливо разглядеть стоявшего перед ней человека. От страха у нее в глазах помутилось, а в ушах загремели слова дразнилки, с которой дети приставали к дураку Вилли.

За короткие секунды при свете молнии Элизабет-Энн успела подробно рассмотреть жуткое создание, стоявшее перед ней: в его глазах горел дикий огонь, из полуоткрытого рта бежала слюна, но что повергло ее в неописуемый ужас, так это вид его возбужденной плоти, выглядывавшей из расстегнутых брюк.

— Ты мне сказала! Ты говорила, что хочешь меня! — завывал Вилли. — Ты мне обещала!

Элизабет-Энн почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. На минуту ей показалось, что она теряет сознание.

«Держись! — твердила она себе. — Не смей падать в обморок. Тогда ты не сможешь убежать. А тебе надо обязательно от него убежать!»

Усилием воли она заставила себя сделать неуверенный шаг назад, затем еще и еще. Снова сверкнула молния, потом темнота еще больше усугубила происходивший кошмар. Но и в кромешной тьме девушка ощущала Вилли рядом с собой: ботинки его громко стучали по доскам настила. Он медленно приближался.

Элизабет-Энн отскочила и вдруг почувствовала спиной неожиданную преграду: перекладины и поручни эстрады. Крик замер на ее губах.

Вилли метнулся к ней: она ощутила его зловонное дыхание. Его грубая щетина колола ей лицо, сильные руки вновь схватили ее, стали безжалостно щипать и тискать. Она отчаянно старалась освободиться, но силы были слишком неравные. В голове у нее пронеслась мысль: «Все ненормальные наделены необычной силой. Если не можешь его одолеть, не трать сил зря, — сказала она себе. — Притворись, что падаешь в обморок. Он разожмет руки, и ты сможешь освободиться». Она заставила себя полностью расслабиться и услышала, как он охнул от удивления, но из рук ее не выпустил. Элизабет-Энн сделала глубокий вздох, собрала все свои силы и резко откинулась назад, увлекая за собой Вилли. Ломая ограждение эстрады, они полетели вместе на землю в грязь.

От сильного удара у нее внутри что-то ухнуло.

Она лежала, потрясенная случившимся, полной грудью жадно вдыхая свежий воздух. Потом медленно села, обирая с волос паутину. Все тело ныло, но самое главное — она была вне опасности. Под ней распростерлось тело Вилли, он был без сознания. Элизабет-Энн стала медленно подниматься.

И вдруг, когда она считала, что спасена, кто-то снова схватил ее. Она отшатнулась.

— Нет! — выкрикнула бедная девушка и зарыдала. — Не прикасайтесь ко мне, умоляю вас! — Она пыталась уползти к эстраде, тело ее сотрясала дрожь.

Но на этот раз прикосновения чужих рук были осторожными и ласковыми.

Заккес, бережно поддерживая, поставил Элизабет-Энн на ноги.

— Что случилось? — мягко спросил он.

Но девушка неожиданно накинулась на него, изо всех сил мутузя его кулачками в мокрых грязных перчатках.

— Отпусти меня! — кричала она. — Отпусти! Отпусти!

Он ухватил ее за руки и пытался успокоить, но она отчаянно зарыдала.

— Это я, Заккес! — настойчиво повторял он, слегка встряхивая ее. — Это я, Элизабет-Энн, ты в безопасности.

— Пусти, пусти!

И тут Заккес понял, что девушка была в шоке. Он резко ударил ее по лицу. С минуту она что-то невнятно бормотала, потом подняла голову и с удивлением посмотрела на него.

— Заккес?! — всхлипнула она. — О Заккес! — Обхватив его руками, она прижалась к нему всем телом и с облегчением разрыдалась, приговаривая: — Слава Богу, это ты! О Господи, как это было ужасно!

— Шш! — приговаривал Заккес, успокаивающе гладя ее по спине. — Потом все расскажешь. Пойдем.

— А куда мы пойдем? — Девушка вопросительно посмотрела на него.

— Туда, где тепло, где тебе ничто не будет угрожать, там тебе будет хорошо. Мне невыносимо было дома одному. Слава Богу, что я решил выйти на улицу… а знаешь, хоть это и странно, но мне показалось, что здесь я буду ближе к тебе. Вот я и решил пойти сюда. Мы должны были здесь встретиться, мне думалось, что это наше место.

— Больше уже нет.

— Возможно, и так, — тихо сказал он, — пойдем.

— А как он… что с ним? — Элизабет-Энн указала на неподвижную фигуру.

Еще раз сверкнула молния. Заккес увидел лежавшего на земле Вилли Кэмбелла. Он застонал и неожиданно сел, осуждающе глядя на Элизабет-Энн. Искаженное до неузнаваемости, его лицо походило на маску.

— Ты говорила, что не против, ты обещала, сама приходила в мою хибару и обещала! — Он покачал головой и зарыдал, как ребенок.

В этом жалобном вопле слились воедино разочарование, обида, неудовлетворенное желание, физическая боль и гнев. Он встал на четвереньки и поспешно уполз в темноту, до них донеслись его причитания:

— Я знал, знал, что меня снова обманут…

Элизабет-Энн тихонько шла по Мейн-стрит, поддерживаемая Заккесом. Она шла, словно в оцепенении, но дрожь немного унялась. Дождь не переставал, но они его не замечали. Свет в окнах домов, мимо которых они проходили, резал ей глаза.

Заккес повел ее не к кафе, а направился к гостинице. Элизабет-Энн вся напряглась, в глазах снова мелькнул страх.

— Но мне не сюда, — сказала она, глядя на своего спутника.

— Тсс, — прошептал он. — Послушай меня. Я знаю, что делаю. — Он слегка пожал ее руку и ободряюще улыбнулся. — Доверься мне.

Она закусила губу, потом молча кивнула.

— Ты должна мне верить, несмотря на то, что произошло.

— А что же произошло? Я… не понимаю. Я считала, что ты… — Она замолчала, с удивлением глядя на Заккеса.

— Кто-то сыграл с нами злую шутку. — В голосе у него звучали горечь и гнев. — Впрочем, догадываюсь, кто это мог сделать.

— Шутку? — машинально повторила Элизабет-Энн, и он кивнул.

— Когда я вернулся, под дверью лежала записка. В записке говорилось, что тебе нездоровится и ты не сможешь встретиться со мной.

Наконец до нее дошел смысл его слов.

— Дженни! — только и смогла выговорить Элизабет-Энн.

— Возможно, — вздохнул Заккес.

— Но почему, почему? — покачала она головой.

— Дженни явно ревнует. Но не беспокойся, теперь все позади.

— Нет, — сказала тихо Элизабет-Энн, с сомнением качая головой. — Боюсь, что ничего не закончилось. Разве что только на время. Нет, это еще не конец. — Она вздохнула и содрогнулась, вспомнив, что ей пришлось пережить. — Как все было ужасно, Заккес! — Голос у нее от волнения прервался. — Просто ужас! — повторила она.

— Все в прошлом, успокойся, пойдем наверх. Она посмотрела на него и словно прочла его мысли.

— Сначала он хотел… а теперь ты? — У нее не было сил продолжать.

— Да, родная. — В голосе его были ласка и понимание. Элизабет-Энн подумала, что так обращается он к ней впервые. — Да, я хочу этого, но совсем по другой причине. Я хочу быть с тобой, потому что люблю и хочу, чтобы этот ужасный случай не обеднил и не отравил твою жизнь, сделав невозможным чудо любви. Ты должна понять, что ничего общего не имеет с любовью то, что было в парке.