Купюра держалась как приклеенная. С недовольным видом он принялся отсчитывать сдачу. Хеллер оставил ему на чай ровно пятьдесят центов. Значит, он уже кое-чему научился здесь. Хеллер с недоверием оглядел облупленное и крайне запущенное здание. Вывеска над входом гласила: «Дом для ночлега». Подхватив чемоданы, он вошел внутрь. Группа лоснящихся итальяшек сидела там на лоснящейся мебели. Лоснящийся клерк сидел за лоснящимся столом. И вообще весь холл выглядел каким-то засаленным и потертым. Какой-то странный звук донесся до меня из динамика. Но я быстро понял, что это такое. Хеллер принюхивался.
      — Ох! — произнес он, не обращаясь ни к кому в частности. — Можно подумать, что порядками в этом доме ведает Аппарат!
      Нарушение Кодекса! Самое настоящее нарушение Кодекса! А кроме того — Вызывающе непатриотическое поведение. Я быстро сделал пометку в своих записях и даже заложил кусочком бумаги этот отрезок пленки. Никто не сможет обвинить меня в том, что я пренебрег выполнением своего долга!
      Хеллер подхватил чемоданы, молча повернулся и вышел на улицу. Там он остановился и снова оглядел здание.
      — Ну и отели здесь! Можете хоть все провалиться сквозь землю. Дом наверняка обойдется дешевле и будет значительно чище. — Хеллеру пришлось прошагать два квартала, прежде чем ему удалось поймать такси. Машина на секунду остановилась у обочины, и Хеллер успел отворить дверцу прежде, чем такси отъехало от тротуара. Таксист выглядел так, будто не ложился спать по меньшей мере весь последний год. А кроме того, у него совсем не было пространства между глазами и волосами на голове. Типичный неандерталец. Хеллер загрузил багаж. Он наклонился вперед, чтобы быть расслышанным сквозь стекло и металлическую сетку, которые, по мнению нью-йоркских таксистов, могли хоть как-то защитить их от грабителей.
      — Вы знаете адрес какого-нибудь дома, где я мог бы остановиться?
      Таксист окинул его оценивающим взглядом и погрузился в раздумья.
      — А деньги у вас сеть? — поинтересовался он.
      — Конечно же, у меня есть деньги, — сказал Хеллер.
      — Но вы еще так молоды.
      — Послушайте, — сказал Хеллер, — знаете вы такой адрес или не знаете?
      Таксист снова с сомнением глянул на него и только после этого утвердительно кивнул.
      — Вот и отлично, — сказал Хеллер, — тогда отвезите меня туда.
      Они пробились сквозь плотные потоки транспорта на Сороковые улицы и потом двинулись в сторону Ист-Ривер. Высокая черная стена здания Объединенных Наций мелькнула в окне. Они теперь передвигались по более спокойному и элегантному району, застроенному солидными и богатыми зданиями. Какое-то время спустя такси остановилось у одного из таких домов. Это было здание из полированного камня и дымчатого стекла, высокое строение приятного модернистского стиля. Небольшой газон и специальный подъезд вели к расположенному чуть в глубине дому. Элегантная вывеска полированного черного камня слева от главного входа оповещала золотыми буквами: «Ласковые пальмы». Таксист не стал подгонять машину к самому входу, потому что проезд был занят приземистым черным лимузином, за рулем которого поджидал своего пассажира шофер. Хеллер выгрузил из такси чемоданы и поставил их на дорожку. Сейчас он рылся в карманах в поисках денег, чтобы расплатиться с водителем такси. Но тут произошло нечто совершенно неожиданное.
      Таксист, который все это время выглядел таким сонным и вялым, вперился взглядом в стоящий перед входом лимузин. В глазах его внезапно отразился неприкрытый откровенный ужас. Визжа колесами, такси дало задний ход, развернулось и рвануло с места с такой скоростью, будто все силы ада гнались за ним. Таксист даже не взял платы за проезд. Хеллер проводил взглядом быстро удаляющуюся машину, потом сунул в карман приготовленные деньга, поднял чемоданы и зашагал в направлении входа. Лимузин, как оказалось, стоял с работающим мотором. Справа от входа поджидал кого-то молодой человек мощного телосложения и угрожающей внешности, одетый в двубортный костюм. Шляпа его была опущена так низко, что почти закрывала глаза. Когда Хеллер приблизился, он оторвал спину от стены. Рука его поднялась, и я разглядел, что он сжимает в ней какой-то предмет. Оказалось, что это была миниатюрная рация. Не сводя глаз с Хеллера, он что-то сказал в нее.
      — Здесь что-то явно происходило! Что-то наверняка опасное!
      А Хеллер — этот идиот — даже не встревожился. Он как ни в чем не бывало вошел в дверь. Холл оказался не очень просторным, но обставлен был с необыкновенным вкусом. Спиральная лестница в глубине холла, плавно изгибаясь, вела на балкон. Позолоченная дверь лифта прекрасно гармонировала со стеной из полированного камня. Украшения из позолоченного кованого железа покрывали стены холла изящным узором. В холле стояли мягкие глубокие кресла оригинальной конструкции, расставленные попарно и отделенные друг от друга редкостными растениями в изысканных горшках. Длинная, золотого цвета стойка, по-видимому, служила здесь регистрационной конторкой. Но зал был совершенно пуст. Ни одной живой души. Звонко топая по узорному полу своими шиповками, Хеллер подошел к стойке. Маленькая дверь слева от стойки, с надписью «Хозяин» в верхней части ее, приоткрылась дюймов на шесть. В щели показалось лицо отталкивающего вида. Потом появилась и рука, которая молча поманила Хеллера. Сложив на полу свой багаж, Хеллер подошел к двери, и она тут же распахнулась. За дверью просматривался роскошно обставленный кабинет. В глубине его стоял резной письменный стол, за которым сидел элегантно одетый узколицый брюнет миниатюрной комплекции. Табличка на его столе сообщала: «Вантаджио Меретричи. Управляющий». Справа за тем же столом расположились еще двое мужчин. Оба были в шляпах и сидели так, что рук их не было видно. Вся тройка внимательно смотрела на Хеллера. Дверь за его спиной захлопнулась.
      И тут его внезапно схватили сзади! Руки его оказались намертво прижатыми к телу. Потом его силой подвели к стулу, что стоял в углу у самой двери, и заставили сесть. При этом тот, кто держал его сзади, так и не ослабил свой удушающий захват. Один из тех, что сидели за столом в шляпах, сказал, указывая на Хеллера:
      — Это что, один из ваших похабных мальчиков?
      — Нет! Нет! — горячо запротестовал управляющий. — Мы здесь не пользуемся услугами молодых людей.
      Второй гангстер недоверчиво расхохотался.
      — Брось (…), Вантаджио. Сколько ты сдираешь с клиента за мальчишку с таким хорошеньким личиком, как у этого (…)? Ну ладно, вернемся к делу, Вантаджио. Фаустино сказал, что ты собираешься толкать здесь наркоту. Значит, так мы поставляем товар, ты его сбываешь.
      — Никогда! — воскликнул Вантаджио. — Так мы растеряем всех наших клиентов. Они ведь наверняка решат, что под это дело мы будем пытаться выкачивать из них информацию.
      — О, да какая, к черту, может быть информация у этих черномазых да косоглазых, которыми забиты все места в Объединенных Нациях! И что вообще они понимают в информации, — презрительно фыркнул тот из гангстеров, что сидел поближе к Вантаджио. — Теперь тебе придется хорошенько усвоить новые правила. Теперь Фаустино командует парадом, и тебе это прекрасно известно. Итак, с чего мы начнем? Не сразу же тебя отправлять на тот свет, в конце концов! Как ты смотришь на то, если для начала мы попортим твою мебель, а? Или, может быть, изувечить несколько твоих шлюх?
      — А почему бы нам не начать с этого красавчика? — предложил второй гангстер.
      Бандиты молча переглянулись и понимающе улыбнулись друг другу. Тот, который высказал последнее предложение, прикурил сигарету и встал.
      — Для начала мы наделаем глубоких дырок в его мордашке, и ебе придется оплатить счета за его лечение.
      Гангстер поднялся с места и направился в сторону Хеллера, раскуривая на ходу и без того ярко горевшую сигарету. Человек, державший Хеллера сзади, усилил свою железную хватку. Неожиданно Хеллер оторвал ноги от пола. Продолжая сидеть на стуле, он сделал нечто, напоминающее заднее сальто. Носки его туфель ударили в голову стоявшего за его спиной. Держась руками за сиденье стула, Хеллер завершил переворот, пролетев над самой головой стоявшего сзади. В результате он оказался за его спиной и моментально выхватил у него спрятанный в кобуре под пиджаком пистолет. Гангстер, который направлялся к нему, изумленно застыл посреди комнаты. Тот же, что оставался у стола, выхватил пистолет.
      — Не заслоняй, отойди в сторону! — заорал он тому, что стоял посреди комнаты. Тот сразу же упал на пол.
      Бандит у стола выстрелил. Хеллер же стоял за спиной того бандита, который держал его пыле. Пуля, выпущенная сидевшим у стола, попала ему прямо в грудь. Используя в качестве щита тело, прошитое пулей, Хеллер стался укрыться от огня. Бандит у стола прицелился и выстрелил. На этот раз дважды. Обе пули снова попали в труп. Наконец сидевший у стола понял, что труп его дружка надежно прикрывает Хеллера, и попытался податься в сторону. Хеллер выстрелил, и пуля попала точно в сердце сидевшему у стола.
      Тот, что распластался на полу посреди комнаты, вытащил тем временем пистолет и тоже попытался выстрелить. Хеллер заметил его движение и успел увернуться. Тот все же выстрелил. Пуля и на этот раз попала в труп. Теперь и Хеллер пригнулся к полу. Из этого положения он выстрелил, и пуля прошила голову последнего из троицы гангстеров. Двое были мертвы, третий чуть подрагивал в предсмертных судорогах.
      — О Господи, — только и сумел выдавить из себя сидевший по-прежнему за столом Вантаджио Меретричи.
      За дверью послышался топот бегущих ног. Хеллер отскочил от двери. Верзила, что стоял у входа во время приезда Хеллера, едва отворив дверь, тут же заметил его и вскинул руку с пистолетом. Однако Хеллер успел выстрелить первым. Пуля попала в верхнюю часть плеча. Верзилу отшвырнуло от двери и развернуло в обратную сторону. Но он не упал. Дверь захлопнулась, и послышался быстро удаляющийся топот ног.
      Взревел мотор и, судя по шуму, лимузин, стоявший у входа, умчался со страшной скоростью.
      — О Господи, — повторил все тем же тоном Вантаджио. Но тут он словно очнулся. — Послушай, парень, быстренько помоги-ка мне здесь!
      Один из гангстеров валялся на коврике возле стола. Вантаджио ухватил этот коврик за углы и как на саночках быстро потащил тело к двери. На ходу он подпер дверь стулом, чтобы она не захлопнулась, и вытащил свой груз в холл. Хеллеру он указал рукой на труп, который так надежно послужил ему в качестве щита. Хеллер подхватил тело и вынес его в коридор. Издалека послышался прерывистый вой полицейской сирены.
      Управляющий на пару с Хеллером вытащили и третье тело. В холле появилась старушка в безукоризненно выглаженной форме горничной из богатого дома.
      — Сейчас же подотрите кровь в кабинете! — крикнул ей управляющий. — Да поживее, поживее!
      Полицейская машина приближалась. Управляющий быстро нырнул под свой письменный стол. Оказалось, что там лежал связанный по рукам и ногам клерк с кляпом во рту. Хеллер помог вытащить его оттуда, разрезал веревки и вынул кляп. Управляющий тем временем разложил в определенном порядке трупы в холле. Он взял тот пистолет, которым пользовался Хеллер, вытер рукоятку и сунул его в руку прежнему владельцу. Полицейские машины уже тормозили у подъезда.
      — Эти (…), — сказал управляющий. — Они договорились с легавыми, что те сразу же приедут и схватят меня, если только здесь поднимется стрельба.
      Управляющий в последний раз оглядел холл, быстро сказал что-то по-итальянски клерку и обернулся в сторону Хеллера, наверное, намереваясь посоветовать ему поскорее сматываться отсюда, как со стороны входа раздался грубый голос: «Всем не двигаться!» Все — это были управляющий, Хеллер и клерк.
      Полицейский инспектор в сопровождении еще двух полицейских, вооруженных скорострельными ружьями, вошел в холл. Это был человек средних лет, огромного роста, но рыхловатый.
      — Ну вот, Меретричи, считай, что ты арестован!
      — А за что? — осведомился Вантаджио.
      Полицейский инспектор оглядел трупы. Потом перевел взгляд на клерка.
      — Что тут произошло? — спросил он у него.
      — Вы сами видите, — сказал клерк. — Этот вот, — и он указал на труп, лежавший ближе к входу, тот, что Хеллер использовал в — по-видимому, пытался убежать от остальных. Но они ворвались сюда прямо вслед за ним, и поднялась такая стрельба! Полицейский инспектор внимательно осмотрел вначале убитых, а потом и оружие каждого из них.
      — Их нужно арестовать, — сказал Вантаджио. — Мы не разрешаем здесь у себя открывать стрельбу.
      — Умничаешь, (…), — буркнул инспектор. Потом он подошел к Хеллеру: — А ты кто такой, черт побери?
      — Он работает посыльным, — ответил Вантаджио. — Он вошел сюда с черного хода уже после стрельбы.
      — (…), — пробормотал инспектор.
      — Мне хотелось бы, чтобы вы исполнили свой служебный долг, — сказал Вантаджио, — то, чего вправе требовать от вас налоголателыцики, которые платят вам зарплату, и убрали все эти тела сюда к чертовой матери. Они уже и так окончательно испортили дорогой ковер.
      — Не сметь ничего здесь трогать, — сказал инспектор. — Машина из полицейского морга прибудет сюда через несколько минут. Они их сфотографируют и сфотографируют также все вокруг. А вы двое, — он ткнул пальцем в управляющего и клерка, — обязательно явитесь по повестке в качестве свидетелей, и будет составлен протокол. Мне бы следовало отвести вас в участок и держать там как свидетелей.
      — Свой гражданский долг мы обязательно исполним, — пообещал Вантаджио. — А вот вы постарайтесь впредь обеспечить более надежную защиту честных бизнесменов! — Он с яростью поглядел на распростертые тела. — А то у вас такие вот бандиты бегают по улицам.
      Инспектор убыл. Патрульные остались стеречь тела, чтобы никто не мог покуситься на столь ценные вещественные доказательства.
      — А вещи можешь занести ко мне в кабинет, — сказал Ванраджио и сделал Хеялеру приглашающий жест рукой.
      Хеллер подхватил свои чемоданы, сумку и последовал за адмиршстратором в его кабинет.

Глава 2

      Горничная уже успела смыть с пола всю кровь. Вантаджио включил кондиционер на «вытяжку», повидимому, для того, чтобы очистить воздух в кабинете от запаха пороха. Он пригласил Хеллера сесть и только после этого сам уселся за резной письменый стол.
      — Слушай, парень, — сказал Вантаджио, — а ты ведь спас мне жизнь. Я еще никогда в жизни не видел такой великолепной стрель бы. — Он некоторое время молча приглядывался к Хеллеру. — Послушай, а как ты вообще здесь оказался?
      Хеллер рассказал, что был занят поисками жилья, а потом почти дословно передал содержание своего разговора с таксистом вплоть до того, как спросил у того, не знает ли он адрес какого-нибудь дома.
      Вантаджио расхохотался.
      — О Господи, до чего же ты еще зеленый! Похоже, ты попал сюда из тех мест, где и представления не имеют о том, что тут творится. Послушай-ка, парень, и запомни. На языке аборигенов этого достославного города слово «дом» означает в первую очередь бардак, бордель, дом под красным фонарем — иными словами, публичный дом, а еще более понятней — дом, в котором занимаются проституцией. Вот в такой-то дом ты и попал. Это, если можно так выразиться, дворец наслаждений Объединенных Наций, и он справедливо считается самым изысканным из всех «домов» на Манхэттене. — Он снова рассмеялся, но тут же сдержал себя. — Но как бы там ни было, я должен поблагодарить Пресвятую Деву за то, что ты сюда прибыл. Я ведь был совершенно уверен, что на этот раз мне выпал черный номер. — Откинувшись на спинку кресла, он какое-то время приглядывался к Хеллеру, будто решал некую проблему. — А ведь знаешь, недурно было бы тебя иметь здесь и на постоянных условиях. Послушай, парень, а как бы ты отнесся к тому, чтобы получить здесь работу? Ну, какую-нибудь солидную должность вроде, например, вышибалы?
      — Нет, — сказал Хеллер. — Большое спасибо, но вынужден отказаться. Мне нужно получить диплом. Ведь пока у тебя нет диплома, люди не желают и разговаривать с тобой.
      — О, тут ты совершенно прав. Я и сам убежденный сторонник просвещения. У меня и самого имеется диплом специалиста в области политических наук, выданный Нью-Йоркским университетом, — с гордостью сообщил он, — и в данный момент я, можно сказать, дошел до самых вершин моей профессии, став во главе главного борделя ООН.
      В этот момент за дверью послышался какой-то шум, и в кабинет вбежали двое мужчин. Одежда их была в крайнем беспорядке. Все, что на них было надето, выглядело дорогим и элегантным, однако создавалось впечатление, что последнюю ночь они провели не иначе как под мостом и потом не имели возможности переодеться.
      — Где вы были? — встретил их вопросом Вантаджио.
      — Мы летели сюда как на крыльях, — ответил один из них. — На рассвете этот (…) инспектор Графферти ворвался в нашу квартиру и арестовал нас за бродяжничество и загрязнение улиц. И вот только сейчас наш юрист добился, чтобы нас отпустили под залог.
      — Это все было подстроено заранее, — сказал Вантаджио. — Полицейский инспектор Бульдог Графферти. — И он сплюнул прямо на ковер. — Да ведь он сам сидел в засаде на улице и дожидался момента. Вас, двух телохранителей, он устранил с дороги, с тем чтобы банда Фаустино могла заявиться сюда и хорошенько нажать на меня. Если же в случае моего отказа им пришлось бы убить меня, Графферти оказался бы тут как тут и все протоколы составил бы так, будто им пришлось застрелить меня в порядке самообороны. Если бы этот парень не перебил их всех, к вашему приезду я был бы мертвее мертвого.
      И он во всех подробностях рассказал, что тут произошло и что сделал Хеллер.
      — О Господи! — хором воскликнули телохранители, глядя на Хеллера во все глаза.
      — А теперь быстренько дуйте вниз, и пускай вас там приведут в порядок — вычистят и выгладят все ваши вещи. Мы не можем допустить, чтобы вы выглядели как пара беглых каторжников. У нас же здесь заведение высокого класса.
      — Будет сделано, мистер Меретричи, — выпалили они и тут же выбежали из кабинета.
      — У нас здесь и в самом деле заведение самого высокого класса, — повторил Вантаджио, обращаясь на этот раз уже к Хеллеру. — Эти типы из Объединенных Наций — странная публика. Если они вобьют себе в голову, что мы занимаемся сбытом наркотиков, они наверняка решат, что делаем мы это ради того, чтобы выудить у них какую-то информацию. Так что увольте, сэр. Мы сторонники старых и добрых традиций. У нас здесь подается контрабандное спиртное, правда, часть этой контрабанды мы получаем не из-за границы,
      а от местных подпольных изготовителей. А спиртное нельзя смеши вать с наркотой, это азбука, парень.
      — Смертельная смесь, — сказал Хеллер, вероятно, припомнив содержание своей книжонки.
      — Что? О, ты несомненно прав! Ты это, парень, очень верно подметил. Многие отвернулись от старых промыслов. Подпольным спиртным сейчас не занимается ни одна семья. А ведь денег на этом можно сделать ничуть не меньше, чем во времена «сухого» закона. Ты знаешь, какие налоги сдирают федеральные власти с законных производителей? Вот в том-то и дело… Да к тому же это и выглядит как-то респектабельней. Более традиционно. Понимаешь ли, парень, — продолжал он, — хоть ты и зелен еще, но наверняка уже слыхал, что проституция не может обойтись без наркотиков. Не верь этой чепухе. Шлюхи от них просто дуреют. Их иссушает эта гадость. Больше двух лет они просто не в состоянии работать. А ведь мы в них вкладываем огромные капиталы. Нам приходится тренировать их, шить им наряды в самых дорогих фирмах, обучать их в клиниках — ведь у многих из них квалификация медсестер, — прививать навыки санитарии и гигиены, а потом еще отправлять на высшие курсы искусства любви, которые ведет бывшая содержательница борделей в Гонконге. Все это стоит колосных денег! Мы никак не можем допустить, чтобы они такбыстро приходили в негодность. За такой срок невозможно даже вернуть вложенные деньги. Налоговая инспекция не разрешит так быстро списывать столь значительные суммы на внутренние затраты. Так что, парень, никаких наркотиков.
      — Да, наркотики и близко подпускать нельзя, — подтвердил Хеллер, думая, по всей вероятности, о судьбе Мэри Шмек.
      — Совершенно верно, — сказал Вантаджио. — Да и клиентура из ООН, наша главная клиентура, просто разбежится. А кроме того, нам же пришлось бы тогда еще и тратиться на взятки АБН. Это верный путь к банкротству.
      — Ну что ж, — сказал Хеллер. — Рад был познакомиться. Весьма сожалею, что обратился не по адресу. В таком случае я пойду.
      — Нет! Нет! — горячо запротестовал Вантаджио. — Ты же спас мне жизнь. Сам Клинт Иствуд не смог бы вести себя лучше в такой перестрелке. Как я могу отпустить такого парня просто так! Послушай, бизнес наш в данный момент идет довольно вяло — у ООН перерыв между сессиями, на дворе лето и город просто обезлюдел. Ты ведь пришел сюда в расчете на то, что тебе удастся найти себе комнату. Только в одном этом здании более двухсот комнат и апартаментов. Есть у меня одна небольшая свободная комнатка на втором этаже — в ней раньше жила коридорная, и ты можешь занять ее.
      — Ну что ж, — сказал Хеллер, — если вы разрешите мне снять ее, то я согласен.
      — Снять? А что бы ты сказал, если бы тебе в качестве оплаты пришлось, ну… просто посидеть у нас в холле, раза два-три в неделю. Просто повертеться там часок-другой. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы у тебя была для этого более приличная одежда.
      Мысленно я молил Хеллера ни за что не соглашаться. Он же должен понимать, что крутые парни из банды Фаустино знают теперь его в лицо. А этот тип просто хочет воспользоваться им в качестве пугала. По-видимому, и Вантаджио заметил, что Хеллера одолевают сомнения.
      — Послушай, парень, ты ведь собираешься поступать в колледж. Если ты будешь поступать в Нью-Йоркский, я кое в чем смогу помочь тебе — вывести на нужных людей, посоветовать, переговорить кое с кем. Ресторана у нас тут, правда, нет, но тем не менее имеется приличная кухня. Блюда, что там готовят, потом подают в номера. А тебе, если захочешь, будут приносить бутерброды. Спиртное мы тебе подавать не сможем, потому что невооруженным взглядом видно, что ты еще по возрасту не вышел, нас могут за это лишить лицензии. Но безалкогольных напитков тебе будут отпускать — хоть залейся. Слушай, парень, соглашайся! Никто тут тебя не побеспокоит зря. А для ооновцев, чтобы не лезли с вопросами и поручениями разными, а то они готовы каждого превратить в «обслуживающий персонал», мы быстренько сочиним историю о том, что ты являешься сыном кого-то из диктаторов или еще кого-то, кто предпочитает не раскрывать своего инкогнито. И что папаша-де поселил тебя здесь на время обучения в колледже. Меня же беспокоили отнюдь не те многочисленные опасности, которым Хеллер может подвергнуться. Я никак не мог себе представить, каким образом Рат сможет пробраться сюда и обыскать его вещи. Ведь в любом уважающем себя борделе просто скандал поднимается до небес, если кого-то поймают на том, что он роется в вещах клиентов. Администрация сразу начинает воображать, будто вы здесь ищете компрометирующие материалы, которые можно будет потом использовать для шантажа, а то и для того, чтобы напустить на них полицию! А телохранители, хоть их и помяли слегка, выглядели более чем грозно. Это было почти равнозначно тому, чтобы пробраться к Хеллеру в строго охраняемую тюрьму.
      Я понимал причину столь странного поведения Вантаджио. Он все еще пребывал в шоке, и его одолевало гипертрофированное чувство благодарности. Ведь если говорить по существу, то Хеллер по всем статьям здорово уступал охранникам, которых, как детишек, послали приводить свои вещи в порядок.
      — А кроме того, здесь полно прехорошеньких женщин, — говорил тем временем Вантаджио, — и парню с такой приятной внешностью да с такой фигурой и мускулатурой придется силой отбиваться от них. Но ты всегда сможешь попросить помощи у какой-нибудь из мадам, если они уж слишком будут приставать к тебе. Ну, парень, что ты на это скажешь? Договорились?
      — А у вас и в самом деле имеются и мальчики? — спросил Хеллер.
      — Боже упаси! — возмутился Вантаджио. — Этот придурок просто выдумал. Дело в том… что сам-то он как раз и грешил по части мальчиков, вернее, грешит. Он педик, то есть был им. Ну, так что ты на это скажешь?
      Не успел Хеллер кивнуть в знак согласия, как Вантаджио бросился к двери и выглянул в холл. Полицейские уже успели увезти трупы и убрались сами. Горничная подтирала пол. Вантаджио скомандовал клерку:
      — Нажми-ка на все кнопки!
      И вскоре многочисленный штат заведения высшего класса начал стекаться в холл. Чуть позже туда же стали спускаться головекружительно красивые женщины различной степени раздетости. Представительницы всех континентов Земли, они были всех цветов кожи, хотя преобладала белая раса. Холл постепенно заполнился полуобнаженными бедрами и полуприкрытыми бюстами. Вантаджио снял с Хеллера шапочку и попросил его подняться на мраморное возвышение. Целое море хорошеньких мордашек могло показаться обложкой какого-нибудь кино — или порножурнала, если-бы люди на обложках умели двигаться и обмениваться репликами.
      В общем, все это напоминало монтаж, составленный из весьма соблазнительных красоток. Вантаджио обратился к ним решительным, не терпящим возражений тоном:
      — Этот парень несколько минут назад спас мне жизнь. И я требую, чтобы все вы относились к нему с должным уважением.
      Восхищенный вздох вырвался из общей груди, сопровождаемый не менее восхищенными восклицаниями. Я решительно ничего не понимал. И что они могли найти в этом Хеллере? Но мне тут же стало ясно, что сейчас ведь у них не сезон. Они просто изголодались по мужчинам.
      — Он будет теперь здесь жить, — сообщил Вантаджио.
      Если раньше восклицания были, так сказать, абстрактно восхищенными, то теперь раздались восклицания бурной радости. О боги, подумал я с некоторой досадой, как жаль, что графиня Крэк не видит этого.
      — Слушайте дальше, — продолжал Вантаджио, повысив голос, чтобы перекрыть общий шум, — вы и без моих пояснений должны видеть, что он малолетка, это ясно как день. А искушение карается тюремным сроком. И если только он пожалуется на то, что кто-то из вас пристает к нему, этот кто-то вылетит отсюда на собственной (…)!
      В ответ раздался встревоженный шепот.
      — Мама Сессо! Ты слышала, что я сказал? — выкрикнул Вантаджио во всю силу своих легких.
      Непомерной величины женщина с еще более непомерным бюстом, мускулистая и с черными усами, протолкалась к перилам.
      — Я здесь, синьор Меретричи! — заорала она в ответ и, опершись о перила балкона, поглядела вниз.
      — Как шеф-мадам, — крикнул Вантаджио, — ты будешь теперь следить, чтобы мое указание выполнялось беспрекословно. Кроме того, тебе вменяется в обязанность следить еще и за тем, чтобы все остальные мадам следили за его исполнением.
      — Я все поняла, синьор Меретричи. Если найдется такая, кто не выполнит всего, чего потребует от нее этот малолеток, эту (…) нужно выбросить на улицу, и пусть катится к (…)!
      — Нет, нет, совсем не так! — так же громко поправил ее Вантаджио. — Ты будешь пресекать попытки приставать к нему. Он же еще совсем ребенок. За это тюрьма. Растление малолеток. Из-за их распущенности нас смогут привлечь к суду по этой статье.
      Мама Сессо решительно закивала:
      — Я вас поняла, синьор Меретричи. Я буду по внутренней линии день и ночь следить по телевизору за всем, что делает мальчик. Он спас вам жизнь. Он умнее и ловчее Чезаре Борджиа. Какая удача, что он с нами! В следующий раз он может спасти жизнь всем нам. Пресвятая Дева ниспослала его нам. Если кто из них поведет себя грубо с ним, я беру эту (…) за (…) и выбрасываю ее на улицу.
      — Вот это правильно, — сказал Вантаджио.
      Другие мадам неуверенно хлопнули в ладоши, и собравшиеся стали постепенно расползаться, хотя несколько пар весьма привлекательных глаз никак не могли оторваться от Хеллера. Неужто они считают его таким лакомым кусочком? — думал я с отвращением. Для их вкуса он был явно слишком молод!
      Прибыл одетый в форму бой и принялся возиться с чемоданами Хеллера. Хеллеру пришлось оказать ему помощь, а поскольку лифт оказался забитым уходящими с собрания, им пришлось подняться на второй этаж по лестнице, покрытой толстой ковровой дорожкой. Вантаджио лично сопровождал их. Они прошли по длинному коридору и оказались в маленькой комнатке. Она была обставлена просто, и чистота здесь царила, как в хирургической палате. Железная кровать, выкрашенная в белый цвет, такого же цвета комод со
      множеством ящичков. Ванная маленькая, но вполне современная. Здесь буквально все было подчинено функциональности.
      — Ну как? — спросил Вантаджио.
      — Отлично, — отозвался Хеллер.
      Несколько женщин решили было сопровождать их, но Вантаджио строго пресек эту попытку. Он извлек из кармана шариковую ручку, несколько довольно помятых карточек и на оборотной стороне одной из них написал какой-то адрес.
      — Вот, возьми, — сказал он Хеллеру, — здесь адрес магазина мужского платья для мужчин высокого роста. Ступай туда и купи себе костюм, который не будет выглядеть так, будто ты вырос из него несколько лет назад. И купи, ради Бога, что-нибудь на ноги вместо этих бейсбольных туфель. Деньги у тебя есть?
      — Денег у меня много, — сказал Хеллер.
      — Вот и хорошо. Но прежде всего хорошенько вымойся, а потом, когда будешь спускаться вниз, прихвати с собой лишние деньги. Я отведу тебе небольшой личный сейф, который будет открываться и закрываться с помощью шифра, известного одному лишь тебе. В этом доме мы за то, чтобы все было честно.
      И он вышел.
      Хеллер разложил вещи, вымылся, проверил замок на двери, а потом спустился вниз, прихватив с собой в бумажном мешке, в котором ему утром приносили завтрак, пятьдесят тысяч долларов. Вантаджио подвел его к стене, сплошь занятой индивидуальными сейфами, и, указав на один из них, объяснил, как им пользоваться. По-видимому, сотрудники ООН зачастую приходили сюда с бумагами и документами и запирали их на несколько часов, которые намеревались провести здесь. Хеллер тут же научился произвольно менять комбинацию цифр, а потом изменил ее так быстро, что я не успел уследить за ним. Но это не очень-то огорчило меня — все равно сюда и близко подойти будет нельзя, а главное — невозможно добраться до его вещей в комнате.