Держа в каждой руке по три-четыре огромных кружки с пивом, по залу то и дело сновали служанки. Когда широкая ладонь кого-нибудь из посетителей звонко шлёпала пробегающую мимо девушку по заду, над толпой разносилось кокетливое игривое повизгивание.

Оглушительный гомон десятков мужских голосов перекрывал лишь звон медных чарок да заливистый смех Клотильды. Необъятная трактирщица была на своём неизменном месте – за барной стойкой. Она ловко разливала по деревянным кружкам пиво, подвала посетителям огромные тарелки с картошкой и тушёным мясом и при этом ещё умудрялась заразительно смеяться над очередной остротой какого-нибудь подвыпившего горожанина.

Люция осторожно шмыгнула вдоль стойки, при этом, едва не налетев на невесть откуда взявшуюся служанку. С перепугу неопытная ведьма, бормотавшая всё это время слова слабенького заклинания, спуталась и запнулась. Когда же она сообразила, что произошло, накладываемый с такими усилиями морок растворился. Девушка стала видимой аккурат посреди огромного зала таверны. Сердце безнадёжно ухнуло, и ведьма приготовилась к общему крику, а также, последующему за ним топоту ног городских стражников. Но нет, видимо судьба действительно благоволила неискушенной колдунье, поскольку её, неожиданно возникшую из пустоты, никто не заметил. Всё же посетители таверны методично напивались, а вовсе не глазели по сторонам в поисках шпионов.

– Эй, куколка! – чья-то сильная рука дёрнула Люцию за локоть, – Составишь мне компанию?

Девушка с печатью безнадежности на лице обернулась. На краю скамьи у огромного стола (кажется того самого, за которым нынешним утром она вела переговоры с магом) сидел уже знакомый ей дюжий малый, что всего несколько минут назад принял тень Люции за кошку. «Н-да, видать, без экспромта дело прогорит», – с грустью решила «кошка».

– Конечно! – Ведьма плюхнулась к парню на колени. От нового знакомого пахло перегаром, потом и древесной стружкой, наверное, он был плотником. – Чем ты угостишь свою куколку? – И Люция с деланным кокетством подмигнула малому. – Или, может, не будем зря тратить время и сразу поднимемся наверх, а? – с этими словами она призывно стрельнула глазами в нужном направлении.

К несказанной радости искательницы приключений, парень, смерив её мутным масленым взглядом, расплылся в счастливой улыбке. Решив, не терять зря времени, ведьма легко спрыгнула с коленей своего ухажёра и потянула того за руку по направлению к лестнице. Детина поднялся на неверные ноги и, пошатываясь, покорно побрёл за девушкой.

«Ох уж, эти мужчины… Так предсказуемы! – с иронией хмыкнула про себя Люция. – Налей им пару стаканчиков, наивно похлопай глазками и, пожалуйста, делай, что хочешь. Доверчивые, как дети».

– Эй, малышка, – вяло промямлил из-за спины ведьмы её спутник, еле-еле успевавший переставлять ноги, – не торопись ты так, у нас вся ночь впереди.

«Это у тебя вся ночь впереди, – не без раздражения подумала девушка, – а мне ещё кучу дел сделать надо». Тем не менее, она слегка замедлила шаг, повернулась к хмельному парню и, приобняв его за талию, сладко промурлыкала:

– Я всего лишь боюсь, сладенький, что ты заснёшь раньше, чем мы останемся наедине.

Простое и, в общем-то, порядочное, лицо детины вытянулось от обиды. В круглых голубых глазах появилось недоумение:

– Малышка, как я могу так обидеть красивую женщину?

Люция покраснела. Во-первых, этот малый был первым и, наверное, последним в её жизни мужчиной, который назвал её красивой, во-вторых, он, по всему видно, оказался добрым порядочным парнем и, в-третьих, он совершенно не заслуживал, чтобы с ним поступили так, как собирались.

Ведьма вздохнула, понимая, что бесполезные угрызения совести до добра не доведут и, снова завладев широкой мозолистой ладонью работяги, увлекла его вверх по лестнице. Поднявшись на второй этаж, Люция уверенно повернула налево. Вот и комната Тороя. Девушка пошарила за корсажем и извлекла оттуда ключ. Ключ этот она бесстыдным образом вытащила у мага, пока тот покоился без сознания, после знакомства с Ведьминым Грибом.

Замок негромко щёлкнул, дверь гостеприимно открылась.

– Вот мы и пришли. – Сладким голосом пропела искусительница, – милости прошу.

Её спутник нерешительно потоптался на пороге и, наконец, вошёл в комнату.

Люция, оглядевшись по сторонам, – не идёт ли кто – шмыгнула следом. Сперва она хотела сделать с пьяным детиной то же самое, что и с Тороем – небольшой Ведьмин Гриб и, прости, прощай, незадачливый малый, поболей пару деньков, помучайся от озноба и ломоты в теле, да покрепче запомни на будущее, что нельзя становиться на пути ведьмы. Но, поразмыслив, юная колдунья пришла к выводу, что столь крутые меры будут явно лишними, тем более что, в отличие от Тороя, этот доверчивый парень был, в общем-то, неплохим человеком. Поэтому, сотворив за широкой спиной мужчины, изящный пасс, Люция аккуратно передала пылкого молодца во власть сна. Громко зевнув, её спутник мягко осел на пол и, свернувшись калачиком на потёртом ковре, сладко засопел.

Вот и чудненько! Ещё немного поколдовав над телом, ведьма в качестве подарка пожаловала малому сладкие и очень достоверные воспоминания о бурной ночи любви. Зачем расстраивать героя? Пусть проснётся в полной уверенности, что всё было, при чём было именно так, как хотелось. Улыбнувшись своей невинной волшбе, девушка поспешила осмотреть комнату.

Такого разочарования молоденькая ведьма не испытывала ни разу в жизни. Комната была пуста. В смысле наличия магических предметов. Ни-че-го…

Всё, что удалось найти девушке, перевернув содержимое сундуков, комода, даже заглянув под ковёр и в щели между половицами – несколько кошелей с золотыми монетами, да пару чистых мужских сорочек.

А вот кровать всё же приберегла один небольшой сюрприз – под матрацем в изящных ножнах лежал изумительно красивый выполненный из чёрной закалённой стали меч. Тяжело вздохнув, Люция вытащила эту неподъёмную махину и с подозрением осмотрела. И как только такой тяжестью можно махать на поле боя, да ещё и головы рубить? Хотя, вполне вероятно, что оружие обладало какими-то магическим свойствами, вот только какими? И самое главное, будет ли от них толк маленькой худосочной ведьме?

Поразмыслив, Люция всё же решила, что находку следует изъять. Зачем? Да просто из женской зловредности. В крайнем случае, если этот меч окажется обыкновенной железякой, его всегда можно будет продать, а нет, так и славненько. Будет у неё одним магическим артефактом больше. Вздохнув, ведьма аккуратно завернула оружие в огромную простыню и направилась к окну. Что ж, через таверну уже можно не возвращаться. Пробормотав несколько неразборчивых слов, Люция прощальным взглядом окинула комнату – всё в порядке: кровать разобрана, словно на ней и вправду кипели нешуточные плотские страсти, остальные вещи на своих местах. За исключением разве что меча, да кошелей с золотом. Ведьма мстительно улыбнулась и, лихо перебросив ногу через завёрнутое в ткань оружие, повелительно скомандовала:

– Вперёд! – послушный её приказу меч взмыл в воздух и, вместе с «пассажиркой» поплыл к окну. Легко толкнув створки, Люция бесшумно вылетела на улицу. Победным взглядом окинула окрестности и, едва не вскрикнула от неожиданности – к таверне спешили сразу четверо стражников.

«Однако вовремя я управилась», – порадовалась про себя ведьма и, что-то шепнув мечу (на долю которого выпало временно выполнять обязанности помела), стремительно скрылась в ночном небе.

Если бы в это время кто-то из четверых стражников посмотрел вверх, то ему посчастливилось бы лицезреть картину бегства во всей красе – худенькая девушка с задравшимися до бёдер юбками, сверкая белыми панталонами и подошвами грубых башмаков в спешке удирала по воздуху, используя вместо метлы какой-то непонятный предмет, завёрнутый в белую ткань. Вот её силуэт промелькнул над карнизом, а в следующее мгновенье беглянка уже растворилась в темноте. Люции сказочно повезло – ночь была облачной и предательница-луна не могла рассекретить полёт молодой колдуньи.

Ведьма на бешеной скорости понеслась к лесу – будь они неладны, все эти заклинания. Хорошо ещё, что у неопытной девчонки хватило ума добраться до таверны на извозчике, прилети она сюда по воздуху, от стражников было бы уже не скрыться (а то, что топали они в таверну по её душу, девушка ничуть не сомневалась). Беда была в том, что летать неграмотная ведьма попросту не умела. Ей было известно всего одно заклинание, которое помогало использовать любое подручное средство в качестве «летательного аппарата», но, как и волшба с мороком, оно требовало много сил, а действовало всего несколько минут. Да ещё было таким коварным… У всякой малообразованной колдуньи, не научившейся в полной мере черпать силу из окружающего мира, оно срабатывало не чаще одного раза в неделю. Конечно, более грамотные и опытные ведьмы умели летать и без этой канители с заклинаньями, но Люция была недоучкой. Не сожги деревенские жители её наставницу, глядишь, и летала бы через год, другой, но, увы…

Юная колдунья внимательно всматривалась вдаль – не летит ли кто? Пару лет назад, когда она только-только училась управлять помелом, именно из-за допущенной невнимательности вышел пренеприятный казус, который девушка до сих пор вспоминала с раздражением…

Во время второго или третьего самостоятельного полёта (Люция поднялась в лунное небо в гордом одиночестве, чтобы продемонстрировать своей наставнице недавно освоенные кульбиты, перевороты и прочие воздушные фигуры) молодая ведьмочка столкнулась со стаей летучих мышей. Как такое произошло, трудно сказать, скорее всего, она по неопытности взяла слишком большую скорость, а мыши от неожиданности не успели сманеврировать. И вот на полном ходу, эдак со свистом и визгом, шестнадцатилетняя ведьма, словно выпущенный из пращи камень, ворвалась в стаю беспечно летящих жителей ночи. И та и другие тогда сильно струхнули, Люция едва не свалилась с помела, делая в воздухе «мёртвую петлю», мыши с писком бросились врассыпную, а бабка-наставница, наблюдающая всю эту сцену с земли, хохотала до слёз, глядя на свою дрыгающуюся в лунном свете, перепуганную и зарёванную наперсницу.

С тех пор Люция была предельно внимательна во время полётов, мало ли, опять попадутся летучие мыши или какой-нибудь бес-пошляк прицепится? Бывает и такое, завидит, сволочь, одинокую ведьму и тащится за ней, приставая со всякими сальными шуточками, а то ещё и облапить норовит, если, не приведи Сила, бдительность утратишь… Так что девушка внимательно смотрела по сторонам и была начеку, однако, насколько хватало глаз, в ночном небе не было видно ни одной живой (да и мёртвой тоже) души. Пару раз где-то вдалеке слышалось хлопанье крыльев (должно быть ночной филин охотился), но в поле зрения ведьмы так никто и не появился.

И всё-таки, полёт был мало приятным – липкая жара даже на такой захватывающей дух высоте не давала покоя. Тёплый ветер неприятно овевал разгорячённое лицо и ерошил короткие волосы. Чтобы хоть как-то отвлечься, Люция начала разглядывать спящий в свете уличных фонарей Мирар. Сверху город казался ещё более уютным и спокойным – буйство зелени, зеркальная гладь Канала, в которой плескался жёлтый свет уличных фонарей, черепичные крыши домиков, острые шпили королевского замка с витыми флюгерами. Там, внизу было так тихо и спокойно, что ведьма на какой-то миг позавидовала людям, живущим в этих чистых уютных домах на тихих ухоженных улочках. Как же это здорово – каждый вечер приходить домой, съедать вкусный ужин и ложиться спать в чистую и тёплую постель. Не нужно бежать, путая следы, не нужно прятаться по лесам, не нужно зубрить бестолковые заклинания, не нужно колдовать и ворожить. Да, это здорово – быть обычным человеком… Вовремя сообразив, что такие мысли не пристали молодой колдунье, Люция встряхнулась, отгоняя соблазнительные видения мещанского быта. Поняв, что за своими размышлениями она заметно утратила бдительность, девушка пристально огляделась – не появился ли в пределах видимости ещё кто-нибудь – иная ведьма или какой ведьмак начинающий (юнцам на первых порах за радость полетать, эдак со свистом в ушах)? Но тьма стояла – хоть глаз коли. Так никого и не высмотрев, колдунья снова с любопытством уставилась на расстилающийся внизу вид. Вот промелькнула Площадь Трёх Фонтанов, ярко освещённая фонарями, потом какой-то шикарный особняк весь в яркой пестрой иллюминации, то ли бумажные фонарики до того ослепительно сияли, то ли магия какая переливалась всеми цветами радуги – с такой высоты было не понять.

Ещё несколько мгновений полёта и остался за спиной королевский дворец с парками, садами и затейливыми постройками, а за ним и весь Мирар, окружённый крепостной стеной, скрылся в темноте. Люция уже приближалась к лесу, когда услышала слабый жалобный детский плач. Чуть снизившись (что поделаешь, женское любопытство) и сбавив скорость, ведьма внимательно всмотрелась в темноту, а в следующую секунду торопливо сплюнула три раза через плечо: «Ну и угораздило же! Плохая примета…» Пробормотав коротенькое заклинание от дурного глаза, девушка оставила за спиной одинокую старую могилу (от которой не осталось даже сколь-нибудь заметного бугорка) и сидящего рядом с ней полупрозрачного ребёнка. Вот ведь как бывает, давным-давно кто-то здесь похоронил новорожденного младенца, а тот теперь никак не успокоится. Скорее всего, в прошлой жизни этот малыш был плодом порочной страсти какой-нибудь горничной из богатого дома или незамужней аристократки, родили его тайно у старой повитухи, а потом, без жалости, избавились – закопали на опушке, подальше от любопытных глаз, да и забыли, как про страшный сон, а ребёночек мучается…

Очередной порыв тёплого ветра снова услужливо донёс до ведьмы жалобные стоны баньши – приведения-плакальщицы. Бросив взгляд через плечо, Люция увидела, что ребёнок-призрак, задрав голову, смотрит в небо – стало быть, почувствовал чужое присутствие. Плач стал ещё горше, когда малыш увидел смутный силуэт молодой ведьмы. Протягивая прозрачные руки к неведомой страннице, призрак со стонами сделал несколько шажков от могилы, но, к счастью, как и все слабые баньши, не смог отойти дальше и застыл на месте, провожая колдунью взглядом пустых глаз…

«Говорила мне бабка, говорила, – причитала про себя Люция, – что ночью безбоязненно к покойникам только чернокнижники да некроманты могут соваться, но никак не ведьмы. Вот ведь, попался на моём пути, Неприкаянный!».

Привидения ведьма не боялась, знала, что чаще всего от этих плакальщиц беды никакой, кроме раздирающих душу стонов, вздохов да рыданий. Просто мается чья-то безвинно погибшая душа и покоя никак не найдёт. С баньши так всегда – либо со свету сжили ни за что, либо до самоубийства довели, вот и бродит беспокойный призрак, оплакивает свою судьбину. Конечно, бывают среди них такие, которые поплачут-поплачут, а потом, шмыг от могилы, и давай сводить счеты со своим обидчикам. Вот только горе баньши в том, что за пределами погоста забывают они свою прошлую жизнь и мстят в итоге всем встречным и поперечным, сводя в могилу безвинных людей. А угомонить этих призраков, ой, как сложно… Тут без хорошего мага никак не обойдешься, только он сможет успокоить мятущуюся душу и отправить её в Мир Скорби.

Люция снова усилием воли отогнала от себя грустные мысли, которые никак не хотели её покидать нынешним вечером, и снизилась аккурат над лесной чащей:

– Идём на посадку. – Строго предупредила ведьма свой летательный аппарат. Когда имеешь дело с посторонними предметами, суровость – первейшая необходимость, поскольку иногда вещи попадаются весьма своенравные, могут выйти из подчинения и наделать гадостей… Однако меч Тороя вёл себя на удивление примерно, что лишний раз подтверждало мнение Люции о том, что он начисто лишён волшебной силы.

Колдунья стремительно спикировала в чащу. Ловко лавируя между веток, она приземлилась на крохотной полянке. Спрыгнув на землю и оставив свой «транспорт» висеть в воздухе, девушка с наслаждением вдохнула такой родной и сладкий запах леса…

«Эх! Прилечь бы сейчас в траву, да поспать пару часиков…» – мечтательно подумала Люция, однако времени на подобные затеи не было. Чтобы хоть как-то приободриться, девушка с затаённой нежностью нащупала спрятанную в юбках Книгу.

Если вы думаете, что древний трактат о магическом могуществе был огромным тяжеленным фолиантом, то глубоко ошибаетесь. На самом деле Книга Рогона (кстати, сильнейшего из древних магов) была размером всего лишь с ладонь, да и в толщину не более двух пальцев.

Ведьма довольно улыбнулась. Старинный манускрипт, о котором ходили невероятные легенды, самый загадочный и древний источник магической Силы был у неё в руках. Теперь-то уж необразованной юной чародейке не придётся трепетать при одной мысли о великом Магическом Совете, что так и норовит истребить ей подобных. Отныне она сможет стать сильной колдуньей и будет жить, не боясь костра или виселицы. Отпадёт необходимость прятаться по лесам и болотам…

Поняв, что замечталась, Люция взяла себя в руки и (с некоторым сожалением) отбросила соблазнительные видения сладкого будущего. Надо сосредоточиться на настоящем, а настоящее заключается в том, что она почти ничего не умеет. Кроме того, очень скоро за ней в погоню отправится один из сильнейших магов современности, причём подогревать его будет недюжинная ярость. Ведьма усмехнулась при мысли о том, каково сейчас Торою. Яд Гриба перестанет действовать как минимум через несколько суток, а значит, нынче молодому чародею приходится ой, как несладко.

Отогнав эти блаженные мысли, девушка огляделась. Меч, нетерпеливо подрагивая, висел рядом, простыня ярким пятном выделялась на фоне общей темноты. Ещё бы! Еловый лес и при свете дня-то мрачный, а уж ночью… Тем не менее наша искательница приключений была в родной стихии и страха не испытывала вовсе. Хлопнув в ладоши, она зажгла над собой яркую искорку. Поляна осветилась неверным светом болотного огонька. Ведьма опустилась на колени и стала торопливо собирать в специально припасённый холщовый мешочек еловую хвою. Где-то громко застучал дятел. Люция вскинула голову и прислушалась, её глаза блеснули в полумраке тем же зеленоватым болотным светом, что и тлеющая в воздухе искорка. Тишина… Девушка снова занялась сбором еловых иголок. Через некоторое время, набив мешок под завязку хвоей, травками и какими-то веточками, необходимыми для дальнейших хитростей, колдунья поднялась на ноги. С сожалением посмотрев вглубь чащи, Люция вернулась на место стоянки. Снова запрыгнула на меч и опять строго скомандовала: «Вперёд!»

Однако, вместо того, чтобы резво рвануть с места, оружие, утратившее силу магического заклинания, безжизненно упало в траву.

Выругавшись, девушка подняла свой, завёрнутый в ткань трофей, и, принюхавшись к ночному воздуху, направилась в нужном направлении. Раз уж Торой так бесстыдно сдал её стражникам, следовало тщательнее запутать следы…

Мальчик был талантливым и упрямым. А это две основных составляющих в деле успешного обучения мага.

Отец привёл сына к главному чародею королевства, когда ребёнку было всего семь лет. Привел силой, поскольку тот вырывался, как волчонок. Главной причиной неуёмной злости паренька было то, что он прекрасно понимал – родители просто хотят избавиться от этакой тяжкой обузы в виде вздорного и не в меру талантливого старшенького. Ещё бы, помимо этого дикого зверёныша в семье росли ещё трое, куда более примерных ребятишек, да и мать снова была в ожидании… Но главной причиной отказа от чада всё же была совершенная неукротимость и неуправляемость первенца.

Золдан, в ту пору уже почтенный (и опытом, и положением), уважаемый всеми маг, входивший в состав Великого Магического Совета, с непритворным интересом смотрел на худенького, полуголодного и плохо одетого крестьянского ребёнка. Исходящей от мальчика Силе могли бы позавидовать многие из учеников придворного чародея. Да, что там – учеников! Кое-кто из Магического Совета тоже мог бы поскрипеть зубами с досады. Что и говорить, природа ребёночка одарила с несвойственной ей пристрастностью.

Отец опустил вырывающегося мальчишку на пол и застыл рядом в той униженно-просящей позе маленького человека, который давно принял как данность то, что никто не считается с его мнением и мольбами.

В кабинете королевского чародея (здесь Золдан раз в месяц принимал простой люд) царила сдержанная роскошь, в сочетании с изысканной простотой интерьера. Крестьянин, не привыкший к утончённому быту аристократии, чувствовал себя неловко и, стоя рядом с сыном, переминался с ноги на ногу. По случаю визита к высокопоставленному лицу, мужчина надел новые холщовые брюки и, слегка узковатую (видимо позаимствованную из гардероба более богатого родственника) в плечах рубаху. В огрубевших узловатых руках пришедший мял старенький, застиранный картуз.

А вот мальчишка стоял рядом с отцом, гордо вскинув голову, спрятав за спину руки, и ничем не выказывал не то что волнения, но даже маломальского почтения. Бросая искоса настороженные взгляды, ребёнок пытливо разглядывал сорокалетнего чародея.

Между тем, отец, запинаясь, мямлил:

– Ваше магическое святейшество… – (Золдан спрятал улыбку в смоляную бороду, хм, магическое святейшество – так к нему ещё никто не обращался), – Может, возьмёте моего стервеца на воспитание? Замучались мы с ним, никакого сладу, своенравный, как бес…

Чародей нахмурился:

– Раз уж вы – родители не можете с ним справиться, то мне, обыкновенному чародею и вовсе не суметь. Отдайте-ка его на воспитание в монастырь.

– Дык… – крестьянин даже побледнел от такой перспективы, – За монастырь ведь платить надо, а где уж нам, сами еле кормимся, жена вон, опять беременная, и помимо этого паршивца дома ещё три рта.

Золдан снова спрятал улыбку в бороду, посмотрев, как вспыхнул от слов отца мальчишка. Во взгляде смышлёного парнишки читалось непримиримое чувство обиды на отца и мать, стыд за свою бедность и… В общем, много чего ещё.

– Ну, а я, милейший Автан, воспитанием трудных детей тоже не занимаюсь, в ученики беру только способных. – Для порядка бросил последнюю дежурную фразу маг.

Крестьянин оживился, даже картуз мять перестал, и снова разрумянился, переминаясь с ноги на ногу:

– Так, ваше магическое святейшество, есть у него, супостата, талант, есть! Не далее, как вчера устроил я ему порку за то, что не окучил он делянку с кукурузой, только отработал его розгами…

Чародей поморщился. Ободрившийся, было, крестьянин снова сник.

– Вот я и говорю, – робко продолжил мужчина, – только отработал его розгами (а этот стервец ни в жисть не плачет, аж зло берёт), так повалил такой град! Размером разве что не с кулак! Всю кукурузу побил. Ничего не осталось!

– А при чём здесь магия, милейший Автан? – спокойно осведомился Золдан, перебирая в руках магические малахитовые чётки искусной гномьей работы. – Град ведь и сам по себе пойти мог.

Крестьянин снова покраснел, но со словами королевского чародея согласился:

– Мог. Но ведь, ваше магическое святейшество, – с обидой в голосе продолжил мужчина, – пошёл-то он только над его не окученной делянкой!

Маг удивлённо приподнял брови:

– Ещё какие-нибудь странности замечали? – снова поинтересовался он, глядя на угрюмого мальчишку.

– Да с ним ни дня без странностей. – В сердцах бросил отец. – То залезет в буфет за вареньем, а, чтобы мать не отогнала, крысу позовёт из погреба. Эдак, пальцами щёлкнет, и вот она, крыса, бегает вокруг табуретки, не даёт жене спуститься на пол, а этот шалопай варенья объестся и бегом в лес, чтобы уши не оторвали. Или, например, не хочет зимой за дровами идти на улицу, эдак тоже щёлкнет пальцами-то, и огонь в печи сам собою горит. Ну, от этого хоть польза какая… А бывает, гадости замыслит. Например, если хочешь ему по шее надавать, ну, чтобы душу отвести, он, паразит, спрячется в шкафу и достать его оттуда нет никакой возможности, словно стена невидимая отгораживает. Замучались мы с этим дармоедом, просто сил нет, думаю, может, вы в ученики возьмёте, кажись ведь, умеет чёй-то.

Чародей глубоко задумался, подперев холёной рукой подбородок. Н-да, давненько он не видел такого одарённого ребёнка. Сочетание возможностей просто потрясающее – погодная магия, умение повелевать животными и, одна только Сила знает, что ещё.

Крестьянин с надеждой всматривался в бесстрастное лицо мага.

– Бать, пойдём отседова, – начал, было, мальчик, но схлопотал от отца увесистый подзатыльник и снова насупился.

Наконец, Золдан очнулся от своих размышлений и опять обратился к мужчине:

– Это ваш родной ребёнок или приёмный?

Мальчишка навострил уши и пытливо воззрился на отца. Тот в очередной раз судорожно смял в руках картуз и тяжко вздохнул:

– Родной… Был бы приёмный, уж, поди, убил бы, супостата.

Чадо шмыгнуло носом и снова враждебно уставилось на чародея.

Золдан встал со стула и, заложив руки за спину, пару раз прошёлся по комнате. Мальчишка внимательно наблюдал за каждым его движением, но в основном внимание паренька было приковано к широкому серебряному браслету, красовавшемуся на запястье королевского чародея. Золдан, тем временем, подошёл к высокому стрельчатому окну и, заложив руки за спину, задумчиво посмотрел куда-то вдаль, после чего, не поворачиваясь, ответил нервно переминающемуся с ноги на ногу крестьянину:

– Я забираю вашего сына на воспитание. Но учтите, отныне вы не имеете на ребёнка никаких прав, если только он сам не решит иначе. Вы поняли? – Обрадованный отец поспешно закивал. – Тогда, – продолжил чародей, – вот вам небольшая сумма в качестве компенсации за расходы на поездку. – Маг повернулся и извлёк из широкого хитона увесистый кошель с серебром. Крестьянин при виде денег раскланялся с удвоенным почтением и, подтолкнув сына к чародею, быстро ретировался за дверь.

Паренёк даже не проводил отца взглядом, застыл посреди комнаты, нахохлившись, словно воронёнок. Чёрные, давно нечёсаные волосы, торчали во все стороны, бледное лицо испачкано в пыли, рубашонка застёгнута только на две верхние уцелевшие пуговицы, короткие штанишки открывали поцарапанные, все в синяках и кровоподтёках, босые грязные ноги.

Золдан снова сел на стул и поманил к себе это худое немытое создание. Мальчишка не шевельнулся, только упрямо шмыгнул носом и для верности отступил на шаг к двери.

Маг резко рванул непокорного пострелёнка к себе при помощи слабого броска Силы. Мальчик дёрнулся, но не сдвинулся с места. Золдан довольно улыбнулся – поразительные способности…

Вздохнув, чародей сделал небрежный взмах рукой над стоящим рядом столиком. На мраморной столешнице прямо из воздуха возникла хрустальная вазочка со сливочными тянучками.

– Ты, я слышал, любишь сладкое? Варенья у меня нет, но, думаю, конфеты тебе понравятся не меньше. Угощайся… – и маг с интересом воззрился на ребёнка. Мальчишка несколько секунд исподлобья смотрел на бородатого чародея, после чего звонко щёлкнул грязными пальцами. Вазочка со сладостями взмыла в воздух и изящно приземлилась в исцарапанные детские руки. Что ж, этот чумазый ребёнок уже имел свой, весьма оригинальный, стиль волшебства.

Золдан в который раз за последние полчаса улыбнулся.

– Ты быстро соображаешь, мальчик…

– Меня зовут…

– Мне неинтересно, как тебя зовут, пока ты представляешь собой столь жалкое существо.

Ребёнок снова внутренне ощетинился, но, чувствуя, что сидящий на высоком стуле мужчина превосходит его в знаниях и, самое главное, в Силе, в ответ только промолчал.

– Должен сказать тебе, мальчик, маг – это не столько и не только тот, кто умеет повелевать погодой или животными. Маг – это тот, кто помимо всего прочего хороший воин и грамотный человек. А самое главное… – Золдан снова улыбнулся в смоляную бороду, – самое главное – умытый, причёсанный и с хорошими манерами.

Мальчик отправил в рот пригоршню тянучек и счастливо улыбнулся. Если такую вкуснятину здесь будут давать каждый день, то можно согласиться не только на противные процедуры умывания-причёсывания, но и даже отказаться от излюбленной привычки ковырять в носу.

На очередном заседании Магического Совета Золдана прямо-таки заклевали коллеги-маги, и всё из-за мальчика. Этот шалопай своими способностями поставил на уши всю когорту чародеев. Золдану припомнили всё – и то, что скрывал паренька от общественности почти семь лет и то, что не сказал никому, с какими мощными энергиями работает его подопечный, и много чего другого по старой «дружбе» не забыли. Главным образом напирали на то, что при ближайшем рассмотрении Участи странного ребёнка, все маги-предсказатели сошлись в едином мнении. Как показала ворожба по Книге Судеб – в будущем сыну крестьянина придётся сыграть немаловажную роль в деле наставничества некоей, неустановленной до сей поры, личности. Причём историческая значимость этой личности была весьма и весьма двусмысленна…

Шум и гвалт вокруг странного ребёнка рос и множился, а Золдан еле-еле успевал отражать атаки своих многочисленных оппонентов. Из двадцати магов на сторону сорокасемилетнего чародея стал только давний друг и соратник Алех-ин-Ксаам – представитель эльфийских магических кругов. Кое-как отбившись от оппонентов, двум волшебникам удалось отложить дело знакомства чародейной общественности и талантливого мальчика на год.

Выйдя из Залы Собраний, оба мага смахнули с учёных лбов холодный пот и, не сговариваясь, отправились в покои Алеха распить на радостях кувшин хвалёного эльфийского вина.

Комнаты чародея были обставлены со свойственным все эльфам излишеством и вкусом. В центре шикарной залы, оформленной в традиционных зелёных тонах, напротив двух глубоких мягких кресел возвышался изящный хрустальный столик, уставленный снедью (главным образом фруктами и сыром нескольких сортов).

Алех усталым взмахом руки установил в комнате мощное заклинание звуконепроницаемости. Конечно, вокруг только свои, но осторожность излишней не бывает, со свойственной всем эльфам предусмотрительностью рассудил бывалый маг.

Жестом волшебник пригласил своего гостя занять одно из высоких кресел. Золдан с наслаждением сел и вытянул перед собой ноги, затекшие за три часа сидения на жёсткой скамье Залы Собраний. В комнате эльфийского мага царил приятный полумрак и витал лёгкий аромат гиацинтов – букет этих красивых цветов стоял на каминной полке. В камине весело потрескивал огонь, его радостные сполохи отражались на шёлковых изумрудного цвета обоях, плясали на резных ножках хрустального столика и серебряных кубках.