Друг или сын?
      Джессика была уверена, что ежедневное общение с гхола Виктора только усугубит состояние психики Лето, но не решалась сказать ему об этом. Надо было найти верные слова и дождаться подходящего момента.
      - Дункан разочаровался во мне, - сказал Лето и отодвинулся от Джессики, чтобы заглянуть в ее ясные зеленые глаза. - Туфир тоже, да, наверное, и Гурни. Все недовольны моим решением.
      - Они ваши советники, милорд, - осторожно промолвила Джессика. Давать вам советы - их обязанность.
      - В такой ситуации я велел бы им держать свое мнение при себе. Принять решение - это мое и только мое дело, Джессика, но как мне поступить? - Лицо герцога потемнело от гнева, глаза заволокло туманом. - У меня нет иного выбора, и только тлейлаксы способны оживить моего сына. Мне.., мне так недостает Виктора.
      Глаза Лето молили о понимании и поддержке.
      - Как я могу выбрать? Как я могу сказать "нет"? Тлейлаксы вернут мне Виктора.
      - Ценой жизни Ромбура.., и, вероятно, ценой твоей души, - ответила Джессика. - Вы пожертвуете другом ради ложной надежды. Боюсь, что это будет вашим падением. Не делайте этого, Лето.
      - Ромбур должен был погибнуть в катастрофе.
      - Возможно. Но это в руках Бога, а не в ваших. Он все еще жив. Несмотря ни на что, он все еще хочет жить.
      Лето покачал головой.
      - Ромбур никогда не оправится от своих травм. Никогда.
      - Доктор Юэх может дать ему шанс.
      Лето вспыхнул и резко возразил:
      - А что, если роботы не будут действовать? Что, если Ромбур не желает этого? Может быть, он хочет умереть.
      - Если вы отдадите его тлейлаксам, они не дадут ему легкой смерти. Она помолчала и мягко продолжила:
      - Может быть, вам следует снова навестить его. Посмотрите на своего друга, прислушайтесь к советам своего сердца. Посмотрите в глаза Тессии, поговорите с Дунканом и Туфиром.
      - Мне нет нужды исповедоваться перед ними. Я - герцог Лето Атрейдес.
      - Да, это так. Но вы, кроме того, еще и человек. Джессике стоило большого труда сдержать эмоции. Она погладила Лето по темным волосам.
      - Лето, я знаю, что тобой движет любовь и только она одна, но иногда любовь может завести человека на ложный путь. Любовь делает нас слепыми, и мы перестаем различать истину. Ты на ложном пути, мой герцог, и в глубине души сам это понимаешь.
      Лето отвернулся, но Джессика не сдавалась:
      - Нельзя любить мертвых больше, чем живых.
      ***
      Туфир Гават, как всегда озабоченный, проводил Лето в госпиталь, где на специальной койке, связанной с системой жизнеобеспечения, лежал Ромбур. Система аппаратов ощетинилась трубками, проводами и катетерами. Аппараты гудели и тихо жужжали, в воздухе висел тяжкий запах антисептиков и лекарств.
      Гават понизил голос:
      - Это может привести только к вашему падению, мой герцог. Принять предложение тлейлаксов - значит совершить предательство и впасть в бесчестье.
      Лето сложил руки на груди.
      - Ты служишь Дому Атрейдесов на протяжении трех поколений, Туфир Гават, и смеешь оспаривать мою честь?
      Ментат не отступил:
      - Медики изо всех сил пытаются установить контакт с мозгом Ромбура, пока эффективно действует система жизнеобеспечения. Скоро он заговорит и сам выскажет свою волю...
      - Решение буду принимать я, Туфир. - Глаза Лето стали темнее грозовой тучи. - Ты поступишь так, как прошу я, или мне придется поискать более послушного ментата.
      - Как прикажете, мой герцог. - Гават поклонился. - Однако лучше дать Ромбуру умереть сейчас, чем отдать его в руки тлейлаксов.
      По предварительному соглашению доктор Юэх и его бригада должны были вскоре прибыть на Каладан и начать поэтапное, часть за частью, восстановление тела Ромбура, устанавливая на нем соответствующие части интерфейса машина-человек. Пользуясь сочетанием инженерных решений и медицинских технологий, доктор Сук начнет переплетать машины с живыми тканями и живые ткани с машинами. Новое и старое, мягкое и железное, в соединении это восстановит способности Ромбура быть человеком. Если Лето даст свое разрешение на этот эксперимент, то доктор Юэх и его команда будут играть в Бога.
      Играть в Бога.
      Бене Тлейлакс тоже играет в Бога. Пользуясь иной технологией, они умеют возвращать потерянное, возвращать умерших с того света. Им требуется для этого всего лишь несколько тщательно сохраненных клеток...
      Сделав глубокий вдох, Лето шагнул к клинотрону, где лежал перевязанный ужас, обожженные остатки человека, который так долго был его лучшим другом. Герцог протянул руку к выпуклому колпаку, под которым лежал Ромбур, и подошел ближе, чтобы попытаться заглянуть в душу искалеченного человека. Пальцы Лето коснулись прозрачного плаза. Герцог испытал смесь страха и очарования. Горячие слезы хлынули из его глаз.
      Киборг. Будет ли Ромбур ненавидеть или благодарить Лето за такое сохранение жизни? Но он будет жить. Если можно так сказать.
      Тело Ромбура было искалечено и изуродовано до такой степени, что перестало казаться человеческим. Кровать и трубки системы жизнеобеспечения были приспособлены к силуэту бесформенной массы плоти и костей. Узкие фрагменты обнаженной красной плоти виднелись из-под покрывала и паутины проводов и трубок. Одна сторона лица и половина черепа вместе с мозгом были раздавлены. Единственный глаз, затекший кровью, смотрел на мир бессмысленным взглядом. Бровь была светлой, и только это позволяло предположить, что в кровати действительно находился принц Верниус. Нельзя любить мертвых больше, чем живых. Положив руку на прозрачный плаз, Лето видел обрубки пальцев Ромбура. Когда-то на одном из них было кольцо со сверкающим рубином.
      - Я не выдам тебя, друг, - шепотом пообещал Лето. - Ты можешь положиться на меня.
      ***
      В казарме гвардии Атрейдесов за грубым деревянным столом сидели два человека и пили рисовое вино. Хотя Гурни и Дункан познакомились недавно, их уже связывала крепкая дружба. У них было много общего, особенно ненависть к Харконненам и любовь к герцогу Лето.
      - В последнее время он мне очень не нравится. Это дело с гхола. Дункан тряхнул головой. - Я не доверяю гхола.
      - Я тоже, дружище.
      - Эта тварь будет постоянно напоминать Лето о самых печальных днях его жизни, а сама ничего помнить не будет.
      Гурни опрокинул чашку и сделал долгий глоток, потом взял со стола балисет и принялся перебирать струны.
      - И какая цена! Принести в жертву Ромбура! Но Лето не хочет меня слушать.
      - Он сейчас совсем не тот человек, какого я знал раньше. Гурни перестал перебирать струны.
      - Разве это удивительно после всего, что он пережил?
      Мастер Тлейлаксу Зааф прибыл на Каладан в сопровождении двух телохранителей, спрятав под одеждой оружие. Высокомерный и самоуверенный, он подошел вплотную к Туфиру Гавату и пренебрежительно взглянул на ментата, который был на две головы выше его.
      - Я прибыл за телом мальчика. Мы должны подготовить его для погружения в аксолотлевый чан. - Зааф прищурил глаза, уверенный, что Лето склонится перед его требованиями. - Кроме того, я уполномочен доставить на Тлейлаксу, в наши медицинские и экспериментальные лаборатории, систему жизнеобеспечения вместе с Ромбуром Верниусом.
      Заметив, как хищно искривились в подобии улыбки губы тлейлакса, Туфир понял, что эти мерзавцы собираются вволю поиздеваться над изуродованным телом принца. Они будут экспериментировать, потом клонируют целое тело и начнут пытать его, получая при этом садистское удовольствие. Это страшное решение будет преследовать Лето многие годы. Ромбуру было бы лучше, если бы он умер.
      Но тлейлаксу было мало всадить нож в душу Лето. Он повернул его в ране.
      - Мои люди могут многое сделать с генетическим материалом Атрейдесов и Верниусов. Мы ждем великолепных результатов.
      - Я не советовал герцогу придерживаться такого образа действий.
      Гават знал, что такими словами может навлечь на себя гнев Лето, но он хорошо помнил слова старого герцога Пауля:
      "Любой мужчина - даже сам герцог - должен ставить благополучие Дома Атрейдесов выше своего собственного".
      Что ж, если Лето откажется внять разуму, то он, Гават, готов подать прошение об отставке.
      В этот момент в зал вошел Лето Атрейдес. Такой уверенности на лице герцога Туфир Гават не видел уже много недель. Лето сопровождали Гурни Халлек и Джессика. Правитель Каладана взглянул на Туфира, потом повернулся к послу и, повинуясь правилам этикета, коротко кивнул.
      - Герцог Атрейдес, - заговорил Зааф, - возможно, что это деловое соглашение позволит перекинуть мост через пропасть, разделяющую ваш Дом и мой народ.
      Лето смерил тлейлакса высокомерным взглядом.
      - Я очень сожалею, но такой мост никогда не будет построен.
      Гават насторожился, когда герцог шагнул вперед и вплотную приблизился к тлейлаксу. Гурни Халлек тоже приготовился к схватке, переглянувшись с Гаватом и Джессикой. Когда телохранители Заафа приняли боевую стойку, старый воин Туфир Гават окинул зал взглядом, составляя в уме план атаки.
      Лицо мастера Тлейлаксу исказилось от злобы.
      - Вы отказываетесь соблюдать соглашение?
      - Я не заключал никакого соглашения, которое мог бы нарушить. Я решил, что ваша цена непомерно высока. Для Ромбура, для Виктора и для моей души. Ваше путешествие сюда оказалось напрасным. - Голос герцога звучал твердо и уверенно. - Вы не сделаете гхола из моего сына и не получите моего друга принца Верниуса.
      Туфир, Гурни и Джессика изумленно воззрились на Лето. Лицо его сделалось жестким и решительным.
      - Я понимаю, что вы продолжаете свою бессмысленную и мелкую возню, стараясь отомстить мне, хотя конфискационный суд оправдал меня и снял с меня все обвинения. Я поклялся, что не нападал на ваши корабли в лайнере Гильдии, а слово Атрейдеса стоит дороже всех законов империи. Ваш отказ поверить мне говорит о вашей собственной глупости.
      Тлейлакс был вне себя от ярости, но Лето продолжал говорить, холодно и резко, не давая Заафу вставить слово:
      - Я изучил обстоятельства нападения. Я знаю, кто и как это сделал. Но поскольку у меня нет доказательств, то мое утверждение для вас лишь пустой звук. Бене Тлейлакс не заинтересован в истине, а только в цене, которую хочет получить с меня. Но я не стану платить.
      По свистку Гавата в зал ворвались гвардейцы и нейтрализовали телохранителей, а он сам и Гурни Халлек встали по обе стороны шипящего от бессильной злобы мастера Заафа.
      - Боюсь, что нам не потребуются услуги тлейлаксов. Ни сегодня, ни когда-либо в будущем, - произнес Лето и, повернувшись, грубо добавил:
      - Убирайтесь.
      Гават с превеликим удовольствием проводил возмущенного Заафа и его телохранителей из замка в космопорт.
      ***
      Каждый индивид бывает однажды в жизни потрясен ошеломляющим открытием неизбежности смерти. Другое дело - вид. Он может и должен избежать гибели.
      Пардот Кинес. "Букварь Арракиса"
      Из всех показательных экологических достижений Пардота Кинеса самым любимым его детищем был спрятанный в пещере Гипсового Бассейна оазис жизни, прообраз будущей Дюны. На этот раз Кинес вызвал своего верного лейтенанта Оммума и пятнадцать своих трудолюбивых фрименских последователей, чтобы посетить скрытый от посторонних глаз цветущий островок.
      Эта экспедиция не предусматривалась никакими планами и не была инспекционной поездкой. Пардот просто захотел еще раз увидеть пещеру, в которой журчали ручейки, пели птицы, росли удивительные фрукты и цвели яркие цветы. Планетологу хотелось наяву посмотреть на ту будущую Дюну, которая столько лет существовала только перед его мысленным взором.
      Группа фрименов вызвала червя, и экспедиция отправилась на нем на восток вдоль шестидесятой параллели - северной границы населенной суши. За долгие годы, проведенные на Дюне, Пардот Кинес так и не стал наездником. Оммум изобрел для планетолога специальный паланкин, и Кинес путешествовал как старуха, не испытывая при этом никакого смущения. Ему не надо было ничего доказывать.
      Однажды, много лет назад, когда Лиету исполнился всего один год, Пардот отвез его и свою жену Фриет в Гипсовый Бассейн. Удивление и восторг редко отражались на лице этой сдержанной и немногословной женщины. Но в пещере Фриет буквально онемела от потрясения, когда увидела созданную мужем оранжерею, сочные зеленые листья, цветы и поющих птиц. Правда, по пути в пещеру они тогда были атакованы харконненовским патрулем, и если бы не решительность и фрименская стойкость Фриет, неизбежно погибли бы. Женщина в тот раз спасла мужа и сына.
      Кинес отвлекся от своих экологических размышлений и задумчиво почесал бороду. За все время он так и не удосужился поблагодарить Фриет за свое спасение...
      Со дня свадьбы его сына и Фарулы, когда сын отчитал его за отчужденность и холодность, Пардот много думал о том, чего он достиг в жизни. Он провел много лет на Салусе Секундус и на Бела Тегез; потом был головокружительный взлет карьеры - вызов в Кайтэйн ко двору старого Эльруда и два десятилетия службы в должности имперского планетолога здесь, на Арракисе...
      Всю свою сознательную жизнь он искал объяснений, разыскивал под внешней пестротой железные закономерности свернутых до поры возможностей. Он понял, каким образом взаимодействуют силы воды, солнца и климата, как они влияют на живущие в почве организмы - на планктон, лишайники, насекомых.., как все это связано с жизнью человеческого общества. Кинес понял, как сложить кусочки в общую картину, и поэтому стал одним из лучших планетологов империи. Его называли "читающим миры", и сам император заметил его гений.
      Но как может он считать себя отчужденным наблюдателем? Как мог он стоять в стороне от сложного переплетения интересов и сил, пронизывающего любую планету, любое живущее на ней общество? Он сам был одним из элементов великого плана, а не безучастным экспериментатором. Во вселенной нет случайных прохожих и сторонних наблюдателей. На протяжении тысячелетий ученые знали, что наблюдатель непосредственно влияет на результаты своих опытов. Но Пардот Кинес чувствовал, что изменения на Дюне подействовали на него самого.
      Как мог он забыть об этом?
      Когда Гипсовый Бассейн оказался на расстоянии прямой видимости, Оммум остановил червя и помог Пардоту спуститься на землю. Фримены повели планетолога к черно-зеленому гребню, под которым была скрыта заветная пещера. Кинес подражал замысловатой походке своих людей, и вскоре у него заболели ноги. В отличие от своего сына он так и не стал настоящим фрименом. Лиет прекрасно усвоил все знания, которые передал ему отец, но, кроме того, понимал и чувствовал жизнь фрименского сообщества. Лиет был лучшим представителем обоих миров. Пардот же хотел, чтобы они лишь мирно уживались друг с другом.
      Широко шагая, Оммум поднимался по неровному склону. Пардот так и не научился выбирать в скалах верный путь и различать проложенные в камнях тропинки, но старался просто ставить ноги на те же расщелинки и выступы, что и его лейтенант.
      - Скорее, умма Кинес. - Оммум оглянулся и протянул руку планетологу. Нельзя долго задерживаться на открытом месте.
      Стоял жаркий день, солнце беспощадно жгло скалу, и Пардот вспомнил, как они с Фриет бежали в поисках убежища, спасаясь от огня патрульных орнитоптеров. Сколько лет назад это было? Кинес и фримены ступили на широкую платформу, обогнули выступ темно-коричневой скалы и увидели замаскированный вход в пещеру и ворота, которые препятствовали утечке влаги изнутри оазиса. Команда вошла в пещеру.
      Кинес, Оммум и пятнадцать рабочих усердно потопали на месте, стряхивая с башмаков пыль пустыни, по которой они странствовали много дней и ночей. Кинес машинально извлек из носа затычки; другие фримены сделали то же самое. Все вдохнули непривычный запах влаги и растений. Прикрыв глаза, Кинес с наслаждением вдыхал аромат цветов и фруктов, свежий запах удобрений, сочных зеленых листьев и рассеянной в воздухе пыльцы.
      Четверо фрименских помощников попали сюда впервые и бросились к растениям с восторгом пилигримов, достигших наконец вожделенной святыни. Оммум огляделся и с удовольствием втянул носом воздух. Его распирала гордость от того, что он участвовал в этом великом деле с самого начала, стоя у истоков грандиозного начинания уммы Кинеса. Оммум обращался с планетологом как с престарелой матерью, стараясь выполнить любое его желание.
      - Эти рабочие заменят тех, кто работает в пещере сейчас, - сказал Оммум. - Мы уменьшили численность смен, потому что эта оранжерея, как вы и говорили, стала существовать самостоятельно. Гипсовый Бассейн превратился в самодостаточную экосистему. Для ее поддержания требуется все меньше и меньше работы.
      Кинес гордо улыбнулся.
      - Так и должно быть. Настанет день, когда вся Дюна станет такой же, как эта пещера, - она станет самоподдерживающейся и самообновляющейся планетой. - Он коротко рассмеялся. - Чем тогда будут заниматься фримены?
      Оммум вспыхнул. Ноздри его раздулись.
      - Пока это не наша планета, умма Кинес. Она станет нашей только тогда, когда мы сбросим с плеч иго ненавистных Харконненов.
      Кинес смущенно кивнул. Как мало думал он о политическом аспекте происходящих процессов. Он видел только экологические проблемы, оставляя за скобками общественные. Это еще одна сторона жизни, которую он упустил из виду. Сын прав. У Пардота зашоренный взгляд. Он видит только то, что находится впереди, видит свет в конце туннеля, но не обращает ни малейшего внимания на опасности и ловушки, подстерегающие идущих по этому тяжкому пути.
      Но тем не менее ему удалось сделать громадную, экологически важную и беспримерную работу. Он запустил цепь событий, которые теперь, лавинообразно ускоряясь, последуют одно за другим, преобразуя лицо планеты.
      - Как бы мне хотелось увидеть всю Дюну, опоясанную лесами и реками, сказал он. Оммум, не говоря ни слова, молча кивнул в знак согласия. Все, что говорил пророк Кинес, было важно и достойно памяти. Люди спустились глубже в пещеру, чтобы осмотреть сады.
      Фримены осознали задачу и, если потребуется, будут работать для достижения цели столетиями. Люди на Дюне употребляют много пряности, которая обладает чудодейственными гериатрическими свойствами, поэтому самые молодые фримены, возможно, увидят плоды беспримерного труда. Кинесу же было достаточно видеть начало пути.
      Гипсовый Бассейн стал метафорой будущей Дюны. Его план настолько прочно утвердился в сознании фрименов, что они продолжат дело и без его неусыпного руководства. Эти упорные суровые люди заразились его мечтой, и теперь ей не суждено погибнуть.
      С этого дня Кинес станет не более чем символом перемен, пророком экологического преображения Дюны. Он незаметно улыбнулся. Теперь он найдет время рассмотреть людей, окружающих его, больше общаться с женщиной, которая прожила с ним двадцать лет, заниматься образованием сына...
      В глубине пещеры Кинес внимательно осмотрел карликовые деревья, буквально увешанные лимонами, лаймами и маленькими апельсинами со свежей, необычайно сладкой мякотью. Оммум шел рядом, придирчиво разглядывая систему орошения, склады удобрений и новые посадки.
      Кинес вспомнил, как он первый раз показал Фриет сладкие апельсины, вспомнил, какая радость осветила ее лицо, когда она попробовала сладкие как мед плоды. То было самое чудесное воспоминание его жизни. Пардот смотрел на плоды, понимая, что должен отвезти их Фриет.
      Когда я последний раз делал ей подарки ? Он не смог ответить на этот вопрос.
      Оммум подошел к известняковой стене и потрогал ее пальцами. Меловая стена оказалась мягкой и пропитанной водой. Влажность в пещере была слишком высокой для рыхлого камня. Острым взглядом Оммум рассмотрел трещины и разломы в стенах и потолках. Раньше их здесь не было.
      - Умма Кинес, - сказал он, - эти трещины мне очень не Нравятся. Прочность пещеры, полагаю, находится под большим вопросом.
      Они оба внимательно посмотрели на потолок, и на их глазах одна из трещин, резко увеличившись, поползла вправо, потом, ветвясь с быстротой черной молнии, влево.
      - Ты прав. Накопившаяся вода расширяет камень. Сколько лет все это продолжается? - Планетолог наморщил лоб. Оммум быстро прикинул в уме.
      - Двадцать, умма Кинес.
      С громким треском новая трещина рассекла потолок пополам, потом появилась еще одна. Это было похоже на цепную реакцию. Фримены в страхе подняли глаза, потом уставились на Кинеса, словно надеясь, что этот великий человек каким-то чудодейственным способом сможет предотвратить несчастье.
      - Думаю, что нам надо немедленно покинуть пещеру. - Оммум взял планетолога за руку. - Мы должны уйти, пока потолок держится.
      Раздался протяжный гул, сотрясший чрево горы, обломки нависавшей над пещерой скалы громко заскрежетали друг о друга, словно стараясь найти новую точку опоры. Оммум потянул за собой Кинеса, в то время как остальные фримены без команды бросились к выходу.
      Но Пардот, помедлив, высвободил руку из мертвой хватки своего лейтенанта. Он же дал себе обещание, что привезет Фриет апельсины, чтобы показать ей свою любовь и преданность, которые он носил в душе всю жизнь, хотя и проявлял по отношению к ней так мало внимания и заботы...
      Он поспешил к маленькому деревцу и сорвал с него оранжевый плод. Оммум бросился к Кинесу и снова схватил его за руку, чтобы увести из пещеры. Пардот же прижимал апельсин к груди, счастливый от сознания того, что на этот раз не упустил из виду такую важную вещь.
      ***
      Стилгар был первым, кто принес Листу страшную весть.
      Фарула сидела за столом рядом со своим сыном, Лиетчихом, и занималась сортировкой целебных трав. Она проверяла их действенность, раскладывала по кувшинам и запечатывала смолой. Лиет же внимательно читал похищенный у Харконненов документ с точным указанием мест размещения складов пряности и расположения военных складов.
      Стилгар откинул занавеску и встал у входа, застыв, как статуя. Бесстрастный немигающий взгляд его темно-синих глаз упирался в дальнюю стену.
      Лиет сразу понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и заподозрил неладное. Он сражался бок о бок со Стилгаром, вместе им приходилось убивать врагов и уничтожать харконненовские базы во время бесстрашных налетов. Фрименский командир продолжал хранить молчание, и встревоженный Лиет встал.
      - В чем дело, Стил? Что случилось?
      - Ужасная новость, - заговорил наконец Стилгар. Его слова падали в душу Лиета, как тяжкие слитки свинца.
      - Твой отец умма Кинес погиб в пещере в Гипсовом Бассейне. Его, лейтенанта Оммума и большую часть рабочей команды завалило обрушившейся горой.
      Фарула едва слышно вскрикнула. Лиет лишился дара речи.
      - Но этого не может быть, - сказал он, придя в себя. - Ему так много надо было еще сделать. Он хотел...
      Фарула уронила на пол один из своих кувшинов. Он разбился, и пахучий порошок из толченых листьев рассыпался по выщербленному полу.
      - Умма Кинес умер среди растений, которые всегда были мечтой его жизни, - сказала женщина.
      23-4 - Это был достойный конец, - произнес Стилгар. Некоторое время Лиет был не в силах произнести ни слова. Мысли метались, против воли в сознании появлялись образы и воспоминания. Но ясно было только одно: дело Пардота Кинеса надо продолжать во что бы то ни стало.
      Умма воспитал себе достойную смену. Лиет Кинес сам возглавит работу. Из того, что только сейчас сказала Фарула, Лиет понял, как фримены будут из уст в уста передавать весть о трагической смерти своего пророка. И каждый новый рассказ будет обрастать все более сказочными подробностями. Это действительно был достойный уммы конец. На ум пришли слова, сказанные ему когда-то отцом:
      - Символизм веры может надолго пережить саму веру.
      - Мы не можем взять воду погибших, как это принято среди нашего племени, - сказал Стилгар. - Наши мертвые погребены слишком глубоко в горе. Мы должны оставить их в этой могиле.
      - Так и должно быть сделано, - заговорила Фарула. - Гипсовый Бассейн станет святыней. Умма Кинес умер вместе со своим лейтенантом и последователями, чтобы отдать воду планете, которую он так любил.
      Стилгар прищурился и торжественно посмотрел на Лиета.
      - Мы не позволим пророчеству уммы умереть вместе с ним. Ты должен продолжить его труд, Лиет. Фримены прислушаются к словам сына уммы. Они последуют за тобой.
      Лиет Кинес наклонил голову. Знает ли мать о том, что случилось? Стараясь сохранить самообладание, Лиет расправил плечи, на которые, как он понимал, ляжет теперь неслыханно тяжелая ответственность. Он не только должен будет продолжить миссию отца, нет, теперь он должен будет нести куда более тяжкое бремя. Когда-то его отец подписал важный документ, и Шаддам Четвертый утвердил его без всяких замечаний.
      - Отныне я являюсь имперским планетологом, - громко объявил Лиет Кинес. - Клянусь вам, что преобразование Дюны будет продолжено и доведено до конца.
      ***
      Человек, стоящий перед выбором между жизнью и смертью, должен его сделать, иначе он обречен на вечные колебания.
      Из книги принцессы Ирулан "В доме моего отца"
      Во дворе городского госпиталя Кала-Сити, перед входом, стояла статуя прапрадеда Лето по отцовской линии, герцога Миклоша Атрейдеса. Бронза статуи позеленела от времени и была покрыта толстым слоем пыли и птичьим пометом. Проходя мимо безмятежного изваяния предка, Лето машинально поклонился и торопливо поднялся к двери по широким мраморным ступеням.
      Лето все еще слегка прихрамывал, но раны его уже затянулись, и наступило почти полное физическое выздоровление. Теперь герцог встречал каждый новый день, не испытывая былой безысходности и безнадежного отчаяния. Взлетев по лестнице на верхний этаж госпиталя, он совсем не запыхался.
      Ромбур пришел в сознание.
      Личный врач герцога, который продолжал лечить Ромбура в ожидании приезда бригады доктора Юэха, встретил Лето в коридоре.
      - Мы начали общаться с принцем, милорд герцог. Одетый в белое медицинский персонал колдовал у системы жизнеобеспечения, которая, как и много месяцев до этого, была соединена с многочисленными аппаратами трубками и проводами. Приборы тихо жужжали и мигали разноцветными индикаторами. Но теперь в настроении людей, работавших с принцем, обозначился явный перелом.
      Остановив Лето, который хотел подойти ближе к клинотрону, врач сказал:
      - Ромбур, как вы знаете, перенес тяжелую травму правой половины головы, но человеческий мозг - замечательный инструмент. Даже мозжечок взял на себя часть функций большого мозга. Информация нашла новый путь по сложным межнейронным путям. Думаю, что это обстоятельство значительно облегчит работу бригады, которой предстоит создать киборра.
      Тессия, глядя внутрь похожего на саркофаг колпака, склонилась над принцем.
      - Я люблю тебя, Ромбур, тебе никогда не придется в этом сомневаться.
      В ответ из динамика раздались слова, воссозданные акустическим синтезатором.
      - Я.., тоже.., люблю.., тебя.., и.., буду.., любить.., всегда.
      Слова звучали отчетливо и ясно, но были разделены длинными паузами, словно Ромбур еще не полностью овладел речью.
      Герцог был поражен до глубины души. Как я мог даже думать о том, чтобы отдать тебя тлейлаксам?
      Сквозь прозрачный плаз колпака были видны лоскут покрытой шрамами кожи и кости - все, что осталось от Ром-бура, - соединенные с питающими их системами. Врач снова заговорил:
      - Сначала мы могли только говорить сами, используя иксианский код систему стуков. Но теперь нам удалось подключить синтезатор к речевому центру пациента.
      Уцелевший глаз принца был широко открыт, в нем теплилась жизнь и сознание. Лето долго смотрел в изуродованное до полной неузнаваемости лицо друга, не зная, с чего начать разговор.
      О чем он думает ? Как долго он уже знает, что с ним случилось ?
      Из динамика послышались слова:
      - Лето.., дружище.., как.., поживают.., наши.., коралловые.., геммы.., в.., этом.., году? Ты.., не.., нырял.., за.., ними?
      Лето едва не упад от радости и рассмеялся.
      - Очень хорошо, принц, мы еще поныряем за ними.., и очень скоро. - К глазам герцога подступили жгучие слезы. - Прости, Ромбур, но ты заслуживаешь того, чтобы знать правду.
      Обрубок тела принца лежал неподвижно, лишь кое-где под кожей изредка подергивались уцелевшие мышечные волокна. Искусственный голос в динамике был начисто лишен эмоций и интонаций.
      - Когда.., я.., стану.., киборгом.., мы.., сделаем.., специальный.., костюм. И.., правда.., поныряем. Подожди.., и.., ты.., увидишь.
      Каким-то непостижимым образом Ромбур сумел смириться с тем, что пережил, с утратой тела и с нерадостной перспективой. Его доброе сердце и неистребимый оптимизм в свое время помогли Лето пережить раннюю утрату отца. Теперь наступил черед герцога помочь другу.
      - Замечательно, - сказал врач. Ромбур, не отрываясь, смотрел на Лето.
      - Я.., хочу.., харконненовского.., пива.
      Лето засмеялся. Стоявшая слева от него Тессия изо всех сил схватилась за руку герцога. Изувеченному принцу придется еще преодолеть океан боли физической и душевной.
      Ромбур, казалось, ощутил этот перепад в настроении Лето, и снова заговорил, на этот раз речь его лилась более гладко.
      - Не.., печалься.., обо.., мне. Радуйся. Я.., жду.., когда.., мне.., заменят.., недостающие.., части. - Лето наклонился ближе к другу. - Я.., иксианец.., и мне.., не.., привыкать.., к машинам.
      Все это казалось Лето нереальным, попросту невозможным, но, однако, все происходило в действительности и было явью. На протяжении многих веков идея создания киборгов занимала умы ученых, но все попытки создать их заканчивались провалом - организм отторгал синтетические детали. Психологи, со своей стороны, утверждали, что разум человека никогда не сможет примириться с вторжением механики в организм. Этот глубоко засевший страх уходил своими корнями в давние времена, когда люди боялись мыслящих машин, во времена до Великого Джихада. Вероятно, доктору Веллингтону Юэху удалось решить проблему. Результат будет виден со временем. Осталось только ждать и надеяться.
      Но даже если искусственные части тела приживутся и начнут функционировать, Ромбур все равно будет двигаться так же неуклюже, как старые механические роботы Икса. Работа будет нелегкой, и Ромбур никогда не сможет овладеть тонкими движениями. Не оставит ли Тессия такого глубокого инвалида и не вернется ли на Баллах, в Общину Сестер?