Рапсодия кивнула.
      - Я не знала, что Анборн сын Энвин и Гвилдиама, но теперь многое встает на свои места. - Она подумала о хмуром генерале в черной кольчуге с серебряными кольцами, сердито глядевшем на нее лазурными глазами, восседая на своем черном жеребце. - Мы с друзьями встретили его в лесу, когда направлялись к лорду Стивену Наварну, кроме того, его имя упоминалось в книге, которую мы нашли в Доме Памяти.
      - Твои друзья - вас трое?
      - Да, а почему ты спрашиваешь?
      Дракониха улыбнулась.
      - Многое встает на свои места, - повторила она вслед за Рапсодией, но что именно, уточнять не стала. - А как ты попала в Дом Памяти?
      Рапсодия зевнула, до сих пор она и сама не понимала, как сильно устала.
      - Я бы с удовольствием тебе рассказала, Элинсинос, но, боюсь, у меня слипаются глаза.
      - Подойди ко мне поближе, и я укачаю тебя, Прелестница, - предложила дракониха. - И не дам приблизиться к тебе плохим снам. - Рапсодия встала и без страха подошла к огромному существу.
      Она села и прислонилась спиной к драконихе, ощущая гладкость ее медной чешуи и жар дыхания. Рапсодии даже в голову не пришло, что происходит нечто необычное.
      Элинсинос протянула коготь и с величайшей осторожностью убрала прядь волос с лица Рапсодии. Напевая свою удивительную песню, она осторожно взяла Рапсодию на руки.
      - Мне снилось, что ты спасла меня, Элинсинос: ты подняла меня на руки, когда мне грозила опасность, - сонно проговорила она.
      Элинсинос улыбнулась, когда сон сморил маленькую лиринскую женщину, которую она держала на руках. Она наклонила голову поближе к уху Рапсодии и ответила, хотя знала, что Певица ее не услышит:
      - Нет, Прелестница, в твоем сне была не я.
      8
      Он не мог дышать, не мог открыть глаза, его окру жал невыносимый жар. Едкий дым, заполнивший пещеру до самого потолка, вытеснял воздух из его легких. Грунтор отчаянно размахивал руками, чтобы очистить от обжигающего пепла пространство перед собой, но ему никак не удавалось сделать вдох.
      Вокруг него пылал зловонный воздух. Великан закрыл руками глаза и попытался избавиться от тлеющих угольков, попавших ему в легкие, но лишь глотнул какой-то жуткой дряни. Задержав дыхание, он с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел вперед, отчаянно пытаясь добраться до туннеля, который, как ему казалось, находился где-то за пеленой тумана.
      Но пещера разрушилась, со всех сторон падали обломки скал, стены туннеля смыкались. Легкие Грунтора не выдержали мучительной агонии, и он вдохнул отвратительный воздух.
      Он спотыкался о мягкие холмики чьих-то тел, содрогался, ощущая, как ломаются кости, и слышал сдавленные стоны. Люди наваливались на него со всех сторон, толкались, пытались прорваться туда, где еще оставался свежий воздух. Грунтор не видел, как они вышли из застывших в молчании зданий Лориториума; он заснул, набираясь сил, когда воздух вокруг превратился в обжигающий огонь. Он смутно ощущал присутствие людей - огромная толпа, в панике бегущая по улицам, забившая все выходы, пытающаяся найти хоть глоток чистого воздуха.
      Пылающий черный туман заклубился у него перед глазами, и кто-то схватил его за плечи, крича что-то непонятное. Грунтор застонал, собрал последние силы и отбросил человека к стене пещеры. Потом он побрел дальше, стараясь не дышать. Мир вокруг начал тускнеть.
      Прошло несколько мгновений, прежде чем стены пещеры перестали вращаться. Акмед схватился за голову и с трудом поднялся на ноги, он все еще не оправился от удара. Грунтор застал его врасплох - в янтарных глазах великана он увидел безумный страх, но никак не ожидал такой реакции.
      - Грунтор! - снова крикнул он, но могучий болг ничего не слышал.
      Грунтор наносил отчаянные удары и нетвердой походкой двигался по пустым улицам Лориториума, ведя отчаянную схватку с невидимыми демонами. И у Акмеда складывалось впечатление, что великан проигрывает этот бой.
      Акмед оперся о стену, и его пальцы коснулась маслянистой поверхности. Подсознательно он отметил сильный запах, похожий на вонь горящей смолы. Затем Акмед устремился вслед за Грунтором, направлявшимся в сторону центрального сада.
      Задыхающийся великан опустился на четвереньки. Акмед осторожно приблизился к нему, повторяя его имя, но Грунтор не обращал на него внимания. На оливковой коже великана появились жуткие пурпурные пятна. Тяжело дыша, он размахивал руками, словно пытался освободить про ход. Перебравшись через стоящие вокруг фонтана скамейки, он направился на юго-запад.
      Акмед почти догнал своего друга, и вдруг лицо Грунтора приобрело спокойное выражение. Он широко раскрыл глаза и повернулся к югу, словно услышал, что кто-то его зовет. Акмед наблюдал, как великан выпрямился и зашагал через сад, навстречу голосу, который слышал только он.
      Подойдя к одному из алтарей, Грунтор опустился на колени и положил на него голову.
      Сквозь чудовищный шум Грунтор различил ясный и чистый звон колокола. И в тот же миг хаос и дым исчезли, остался лишь прозрачный звук, отозвавшийся в его сердце. То была песнь Земли, низкий мелодичный гул, поселившийся в его крови с того самого момента, как он услышал его в первый раз - когда попал в сердце мира. Мелодия звучала только для него.
      Грунтор почувствовал, как отступает кошмарная волна огненной смерти. Пламя в его легких погасло, на его место пришла музыка.
      Она лилась из неизвестного источника, значительно сильнее, чем фоновая мелодия, всегда звучавшая в его сознании. Кожа покраснела, и он ощутил знакомое покалывание - так было, когда они выбрались из Пламени в чреве мира. Теперь ощущение вернулось - безусловное радостное приятие мира, которое он тогда познал. Только сейчас Грунтор понял, как ему этого не хватало.
      Подойдя ближе, он увидел источник музыки, и весь остальной мир исчез. На противоположной стороне централь ной площади Лориториума находился участок земли, имевший форму алтаря, - глыба Живого Камня. Грунтор никогда не видел Живой Камень, но слышал, как лорд Стивен упоминал о нем в намерьенском музее, когда рассказывал о пяти базиликах, посвященных стихиям.
      "Это единственная неорланданская базилика - церковь Единого Бога, Короля Земли, или Терреанфора. Базилика высечена на поверхности Ночной горы, и даже в полдень свет не может до нее добраться. Сорболд - бесплодное пыльное место, царство солнца. В сорболдианской религии нетрудно найти языческие корни, поэтому неудивительно, что ее последователи продолжают поклоняться Единому Богу. Они верят, что, когда рождался наш мир, Земля была живой, и сейчас, спустя неизмеримое количество лет, часть Земли все еще жива, и Ночная гора - одно из мест, где находится Живой Камень, а вращение самой Земли освящает землю, на которой стоит базилика. Поскольку я сам там бывал, могу с уверенностью сказать: жители Сорболда правы. Те места исполнены магии".
      Место, исполненное магии. Грунтор остановился перед алтарем Живого Камня, сражаясь с болью и удивлением. От огромной глыбы исходили эманации, гасящие панику, шепчущие слова утешения. Боль в груди исчезла, он вновь мог свободно дышать. И хотя Грунтор не различал слов, он понимал, что Живой Камень называет его имя.
      Он с благоговением опустился перед ним на колени и положил голову на алтарь, вслушиваясь в историю, которую рассказывал Живой Камень. Через мгновение он повернулся к подошедшему Акмеду. Глаза великана были полны понимания и скорби.
      - Здесь что-то произошло. Ужасное. Хочешь спуститься дальше и узнать? - Акмед кивнул. - Ты уверен, сэр?
      На лбу короля фирболгов появились морщины.
      - Да. Почему ты спрашиваешь?
      - Земля говорит, что там тебя ждет смерть, сэр. Пока ты еще не знаешь, но очень скоро завеса откроется.
      В далеких глубинах Земли вновь проснулась Праматерь - ее разбудило Дитя, которое вдруг начало дрожать. Древние глаза Праматери, хорошо приспособленные для темных пещер и туннелей Колонии, незаметно вглядывались в окружающий ее мрак. Затем она спустила хрупкие ноги с каменной плиты, служившей ей постелью, и медленно встала. Ее движения были удивительно грациозными, не смотря на древний возраст.
      Глаза Дитя были все еще закрыты, но веки подрагивали от страха - ему снился кошмар. Праматерь провела ладонью по его лбу и, сделав вдох, начала издавать щелкающие звуки, которые часто помогали успокоить плачущее Дитя. В ответ она услышала невнятное бормотание. Праматерь закрыла глаза и накрыла Дитя флюидами поиска, ее кираем. Самая низкая из четырех ее гортаней сформулировала гудящий вопрос:
      - З-з-з-з, ш-ш-ш-ш, моя маленькая, что тебя тревожит? Расскажи, я постараюсь тебе помочь.
      Но Дитя продолжало бормотать, охваченное страхом. Праматерь молча за ним наблюдала. Что ж, все произойдет так, как должно, пророчество будет исполнено. Дитя не сможет произнести слов мудрости, которые вот уже множество столетий ждет Праматерь. Она еще раз погладила серый гладкий лоб, чувствуя, как расслабляется холодная кожа под ее длинными чувствительными пальцами.
      - Спи, Дитя. Отдыхай.
      Через некоторое время Дитя всхлипнуло и погрузилось в глубокий сон теперь кошмары оставят его в покое. Праматерь продолжала напевать свою странную песню без слов, пока не убедилась в том, что худшее позади, после чего улеглась обратно на каменную плиту, подняв взор к темному потолку пещеры у себя над головой.
      Грунтор закрыл флягу, вернул ее Акмеду и, прислонившись спиной к алтарю, глубоко вздохнул. Король фирболгов не сводил с него глаз.
      - Все прошло?
      - Да. - Грунтор встал и стряхнул пыль с плаща. - Извини, что так получилось, сэр.
      Акмед скупо улыбнулся.
      - Ну? Ты расскажешь мне, что с тобой произошло? Что ты видел?
      Грунтор покачал массивной головой:
      - Хаос. Толпы людей, давящих друг друга у входов в туннели, заполненные пламенем и дымом. Я вроде как там побывал. Пахло, как в кузне.
      - Кузнечный горн?
      - Может быть. - Грунтор провел рукой по спутанным волосам. - Но не просто кузня. Мы такого места никогда не видели. Ой считает, что он побывал в землях, не при надлежащих намерьенам.
      - Ты сумеешь его найти?
      Грунтор рассеянно кивнул. Он думал о Рапсодии и о том, как он обнимал ее, когда она металась, сражаясь с демонами кошмара, как это только что делал он. Только теперь он понял, почему она так яростно от них отбивалась.
      И он вдруг вспомнил слова, которыми они обменялись перед расставанием:
      - Ты знаешь, что Ой, если б мог, взял бы себе худшие из твоих снов, твоя светлость.
      - Я знаю, что ты бы так и сделал. И поверь мне, будь на то моя власть, я бы отдала тебе худшие из них.
      Возможно, так и вышло. Возможно, эта шутка пробудила ее способность Дающей Имя. Эта способность изменила имя Акмеда и вырвала его из лап демона, а теперь случайно открыла дверь, за которой прятались ее кошмары. Может быть, он и в самом деле забрал себе один из кошмаров Рапсодии. Грунтор понял, что очень сильно скучает по ней.
      - Придется проделать новый туннель, - наконец сказал он. - Но он не будет слишком длинным. Скажи, когда будешь готов продолжить путь.
      Поверхностный осмотр улиц Лориториума позволил Акмеду и Грунтору найти множество защитных приспособлений и ловушек, оставленных строителями города. Грунтор восхищенно покачал головой.
      - По-моему, они перестарались, так много ловушек и так мало места, презрительно бросил он. - Один хороший взрыв или обвал - и им конец. Эти болваны даже не позаботились о путях отхода.
      - К тому моменту, когда болги начали просачиваться в Канриф, Гвиллиам мог окончательно потерять чувство реальности, - заметил Акмед, рассматривая огромный полукруглый резервуар, высеченный в западной стене.
      Он провел пальцами по широкому каналу, ведущему к каменной глыбе в центре стены, затем понюхал их и отдернул голову - таким резким оказался запах.
      - Наверное, в резервуаре хранились запасы масла для фонарей, предположил Акмед. - В манускрипте описывается, как один из главных каменотесов Гвиллиама обнаружил громадный естественный колодец с маслянистой жидкостью, которая горела, как смола, только ярче. Они создали единую систему подачи масла, чтобы ученые могли иметь постоянный источник света.
      - И у них получилось?
      Акмед изучающе посмотрел на каменную глыбу, а потом оглядел Лориториум.
      - Колодец с жидкостью находится позади резервуара. Гвиллиам изобрел систему, благодаря которой резервуар заполнялся доверху, затем масло распределялось по городским каналам. Топливо попадало в емкости внутри каждого фонарного столба, и фитили горели постоянно. Противовесы внутри главного туннеля контролировали поток масла при помощи специального клина, и если оно текло быстрее, чем светильники его потребляли, то клин автоматически перекрывал доступ и открывался, как только топлива станови лось недостаточно. Здесь главное было соблюдать равновесие и осторожность.
      Акмед вытер руки о плащ и прошел вдоль главного канала к центру маленького города. Он остановился возле высохшего бассейна, стараясь держаться как можно дальше от блестящей серебристой лужи. Затем он осторожно прикоснулся к облицовке фонтана и тут же отдернул руку.
      - Здесь пылал огненный фонтан, вроде вечного огня в базилике Бетани, сказал он. - Наверное, поменьше, но источник у них одинаковый. Он берет свое начало в чреве Земли. Здесь изучали магию стихий. А Гвиллиам использовал огненный источник для обогрева и освещения города.
      - Чтоб мне провалиться! - пробормотал Грунтор. - Отчего он потух?
      - Подозреваю, что здесь произошла катастрофа. С потолка упал здоровенный осколок, который повредил выходное отверстие. Жар источника никуда не исчез. Помоги мне, и мы сумеем его открыть.
      - Может, следует подождать ее светлость, - неуверенно проговорил Грунтор. - Во-первых, она на нас обидится за то, что мы нарушили обещание. Во-вторых, она не боится огня. Не удивлюсь, если она сумеет зажечь огонь и не опалить себе нос. Ой не уверен, что у нас это получится, сэр, со всем моим уважением.
      - Если верить Джо, то мое лицо едва ли от этого пострадает, - сухо заметил Акмед.
      - Ой не стал бы беспокоиться на твоем месте, сэр. Свиньи, с которыми ты обычно трахаешься, ни разу не пожаловались на твою внешность.
      Акмед засмеялся.
      - Кстати, ты ее освободил?
      - Да.
      - Хорошо. Ну, мы посмотрели достаточно, будем ждать возвращения Рапсодии. Ты все еще хочешь продолжить поиски того, что возникло в твоем видении?
      Грунтор серьезно посмотрел на Акмеда:
      - Скорее это твое решение, сэр. Я лишь рассказал о том, что видел и слышал.
      Акмед кивнул.
      - Ну, если я умер и сам не заметил, мне бы хотелось понять, что произошло. С чего начнем?
      Грунтор показал на юг:
      - Пойдем туда.
      Болги собрали свое снаряжение и зашагали к южной стене Лориториума. Грунтор бросил последний взгляд на алтарь Живого Камня, понимая, что ему будет трудно от него уйти. Он сделал глубокий вдох, прислонился к каменной стене, как уже делал раньше, открыл проход и на чал стремительно продвигаться вперед. Акмед подождал, пока перестанут сыпаться камни и песок, и последовал за ним.
      Они ушли слишком далеко и поэтому не видели, как над улицами Лориториума поднялись серебристые призраки, приобрели очертания человеческих тел, а потом вновь исчезли.
      9
      Воздух в пещерах, по которым они пробирались, был теплее, чем в мире, оставшемся наверху. Акмед сразу это почувствовал, как только Грунтор прошел через скрытую систему туннелей, находящуюся ниже и к югу от Лориториума. Теплый воздух имел застоявшийся вкус с примесью дыма, тяжелый и сухой, без затхлости, плесени и влажности.
      Пройдя очередной завал, болги увидели перед собой женщину, спокойно стоявшую посреди туннеля.
      Грунтор застыл на месте. До сих пор Земля пела ему, привлекая внимание к каждой трещине, ненадежному участку, предупреждая о малейшей опасности. Однако он не знал, что впереди их ждет живое существо.
      Едва Акмед взглянул на довольно высокую, очень старую женщину в коричневом одеянии, с покрытой головой, так что видны были лишь лицо и руки с тонкими длинными пальцами, он сразу понял, кого они встретили на своем пути.
      Кожа ее лица и рук была полупрозрачной, покрытой сетью мелких морщин и голубых вен, словно радужная поверхность мрамора. И хотя голову частично закрывал капюшон, он сразу обратил внимание на удивительно высокий и широкий лоб, изящную линию подбородка и большие, занимающие большую часть лица черные глаза. Тяжелые веки и почти полное отсутствие белков делали ее глаза похожими на два овальных сгустка тьмы, посреди которых сверкали серебристые зрачки. В них читались любопытство и живой ум.
      Преклонный возраст не согнул женщину, она оставалась прямой, словно ствол могучего дерева. Широкие плечи, удлиненные бедра и голени, сильные жилистые руки - все это позволяло безошибочно определить ее расу, хотя Акмед лишь однажды видел ее сородича. Свет факела отразился в глазах женщины, однако тонкий рот сохранял такое же равнодушное выражение, как и в тот момент, когда Земля расступилась и двое чужаков проникли в ее царство.
      Она была дракианкой. Чистокровной.
      Чувствительную кожу Акмеда вновь начал покалывать сухой воздух. Он мгновенно понял, что ощутил флюиды Поиска, своеобразное гудение, которое испускают дракиане посредством полостей в горле и пазух носа. При помощи этого инструмента их раса распознавала биение сердца других живых существ. Он и сам его использовал, главным образом когда охотился на своих жертв в старом мире.
      Казалось, женщину забавляет происходящее: хотя выражение ее лица не изменилось, она выглядела вполне довольной; сложив руки на груди, она терпеливо ждала. Видимо, убедившись, что перед ней те, кто ей нужен, женщина заговорила:
      - Я Праматерь. Вы опоздали. Где ваш третий спутник?
      Оба фирболга невольно потрясли головами - колебания ее голоса царапали барабанные перепонки. Женщина говорила двумя разными голосами, причем каждый возникал в какой-то одной из ее четырех гортаней, но ни один не содержал реальных слов знакомых им языков. Однако оба прекрасно ее понимали.
      Для Акмеда сочетание звуков, которые она произносила, складывалось в чистый звон колокола, превращающийся в сознании в слова. "Праматерь" в такой ситуации могло иметь значение матриарх. Он и сам не понимал, откуда он это знает, но он не сомневался, что это именно так.
      А вот к Грунтору обратился более низкий и одновременно звенящий голос, имитирующий манеру речи болгов. Четкий образ Праматери, возникший в его воображении, был женщиной, отделенной от ребенка двумя поколения ми. Мужчины обменялись взглядами, а потом их взоры обратились на дракианку. Они не сомневались, что она имеет в виду Рапсодию.
      - Ее нет с нами, - ответил Акмед, и его собственные слова прозвучали как-то непривычно. Глаза женщины сверкнули, и он покраснел от смущения. Он постарался не злиться на себя за глупость. - Ее и в самом деле нет с нами. Она отправилась в путешествие, но, если ей повезет, она скоро вернется домой.
      - Вы должны прийти ко мне втроем, как можно быстрее, - вновь заговорила Праматерь своим удивительным щелкающим голосом. - Это необходимо. Так предсказано. Пойдем.
      Пожилая дракианка повернулась и стремительно зашагала по туннелю. Грунтор и Акмед переглянулись и последовали за ней.
      Всю дорогу от входа в пещеру до Проклятой Пустоши Джо бормотала себе под нос.
      Жизнь сироты на улицах столицы Наварна многому научила Джо, в том числе и способности подолгу неподвижно стоять на месте, прячась в темных переулках, быстро реагировать на опасность, а также беззвучно рыгать и портить воздух.
      Кроме того, ее словарь бранных слов - и до того немалый - заметно обогатился после общения с Грунтором и Рапсодией, которая, несмотря на склонность к мелочной заботе о Джо, могла заставить покраснеть даже болга так виртуозно она ругалась. Рапсодия и сама провела немало времени на улицах. Теперь Джо с остервенением повторяла все известные ей проклятия.
      Ей еще повезло, что она приберегла самые сочные на последок. Когда Джо свернула в проход, ведущий к Пустоши, что-то ударило ее в голову и она едва не потеряла равновесие.
      Джо отпрыгнула в сторону, но споткнулась и упала лицом вниз, прямо в дерьмо, которое в нее швыряли. Не сколько мгновений она лежала неподвижно, стараясь понять, что происходит. Вонь была такой отвратительной, что ее кровь закипела от гнева.
      Когда шок прошел, она услышала смех детишек болгов, прятавшихся за камнями. Волги не так уж часто смеются, и сейчас их пронзительный хохот вызвал у Джо особое раздражение. К тому же отвратительная субстанция на лице не способствовала хорошему настроению.
      Джо выбралась из грязи и обернулась. Множество маленьких темных волосатых лиц с ухмылкой смотрели на нее из-за камней, окружавших Пустошь. Среди них Джо узнала нескольких внуков Рапсодии.
      Алая волна ярости подхватила Джо. Она испустила пронзительный вопль, эхом прокатившийся по Пустоши. Усмешки исчезли, а через мгновение маленькие головы попрятались.
      - Вы презренные маленькие ублюдки! Идите сюда! Я использую ваши головы вместо мишеней! Ваша спекшаяся кровь останется у меня на зубах! Я сдеру с вас шкуры и засолю, как свиней! - И Джо, измазанная в грязи с ног до головы, бросилась вдогонку за болгами.
      Когда Джо добралась до камней, за которыми они прятались, детишки уже улепетывали в разные стороны.
      - Я высосу ваши легкие через ноздри! - задыхаясь, прокричала Джо, стараясь не упустить из виду оставшихся болгов. - Выцарапаю вам глаза и проглочу их! - Она вытащила длинный тонкий кинжал с бронзовой рукояткой, который ей подарил Грунтор в тот день, когда вместе с остальными детьми освободил ее из Дома Памяти.
      Солнце сверкнуло на лезвии кинжала, и на лицах детишек появился страх.
      Джо издала боевой клич и побежала быстрее. Она уже почти догнала двух самых маленьких болгов. Один из них остановился, медленно обернулся, глядя на Джо застывшими от страха глазами, и спрыгнул вниз со скалы. Раздался отчаянный крик.
      Охваченная ужасом, Джо застыла на месте.
      - О нет, - прошептала она. - Нет. - Она сделала несколько неуверенных шагов, остановилась у обрыва и осторожно посмотрела вниз.
      Ребенок неподвижно лежал на небольшом каменном козырьке довольно далеко внизу. Джо сразу же его узнала - это был Влинг, один из самых младших приемных внуков Рапсодии.
      - Боги, - пробормотала она. - Влинг? Ты меня слышишь?
      Снизу долетел сдавленный стон.
      Джо убрала кинжал в ножны. Оглядевшись, нашла длинный мертвый корень, идущий вниз вдоль каменного обрыва. Проверив, выдержит ли он ее вес, Джо стала быстро спускаться к разбившемуся ребенку.
      - Влинг?
      Никакого ответа. Джо стало совсем худо.
      - Влинг! - крикнула Джо, из-под ее ног посыпались камни, и в следующий момент она оказалась на козырьке, неподалеку от малыша.
      Она наклонилась над ним. Влинг поднял голову, на его грязном личике застыло выражение полнейшего ужаса, и он попытался отползти в сторону.
      - Не двигайся, - сказала Джо как можно мягче. - Извини, что я тебя напугала.
      Ребенок, не знавший орланданского языка, отчаянно затряс головой и попытался отползти еще немного, но со стоном опустился на землю.
      Стараясь перебороть неприязнь, Джо осторожно потрогала голову ребенка. Его глаза широко раскрылись, он со страхом и подозрением следил за Джо.
      - Ладно, ладно, у тебя есть все основания сомневаться в моих намерениях, - мрачно пробормотала Джо. - Признаю, что несколько раз мне хотелось бросить тебя в пещеру, но ведь я этого не сделала, правда? Это моя вина, что ты упал, я прошу у тебя прощения. Я спустилась сюда, чтобы тебе помочь. - Испуганный блеск в его глазах не исчез. - Послушай, Влинг, Рапсодия меня прикончит, если узнает, что я свернула тебе шею.
      Лицо ребенка расплылось в улыбке.
      - Рапсди?
      - Ее здесь нет, - со вздохом ответила Джо.
      - Рапсди?
      - Я уже сказала, что бабушки здесь нет, но она бы не хотела, чтобы ты остался лежать здесь и стал добычей воронов.
      Влинг слегка приподнялся.
      - Рапсди? - с надеждой повторил он.
      - Да, Рапсодия, - решила не спорить с ним Джо. - Пойдем со мной, я отведу тебя к ней. - Она протянула руку к Влингу, тот сначала отпрянул в сторону, но потом с ее помощью поднялся на ноги.
      Джо заметила, что его правая рука висит под необычным углом. Она почувствовала, как содержимое ее желудка устремилось к горлу.
      Гримаса боли исказила лицо Влинга, но уже через мгновение ей на смену пришло выражение стоического терпения, характерного для его расы. Джо сразу поняла, о чем он думает. Показывать свою слабость всегда считалось позором среди фирболгов - они до сих пор не могли привыкнуть к тому, что раненого можно вылечить. В течение многих веков получивших увечье оставляли умирать, какими бы полезными для остальных они ни были, - так болги понимали честь. Несмотря на то что Акмед под давлением Рапсодии не раз заявлял о новом отношении к раненым, прежние обычаи полностью искоренить еще не удалось. Влинг потеряет лицо, если позволит Джо нести себя.
      Джо ухватилась за корень и вместе с Влингом взобралась наверх. Она устроила ребенка возле скалы и присела подумать. Влинг не терял сознания, но она видела, что ему очень больно.
      Наконец ей удалось решить проблему. Она вытащила из своей сумки моток веревки, протянула один конец удивленному Влингу, а второй обмотала вокруг своих запястий.
      - Ладно, - сказала она сквозь стиснутые зубы на языке болгов. Пойдем. Отведи меня к казармам Грунтора.
      Ребенок заморгал, а потом его лицо просветлело - он понял. Влинг бросил взгляд на Джо, осторожно улыбнулся и левой рукой дернул за веревку. С важным видом он повел Джо к Котелку и победно ухмылялся, когда она выкрикивала шутливые угрозы, прекрасно понимая, как возрастет его престиж, когда другие дети увидят, кого он поймал.
      10
      Рапсодия не помнила, когда она в последний раз так спокойно, крепко и долго спала. Ее не прерывали кошмары или необходимость заступать в дозор, и потому проснулась она отдохнувшей и счастливой.
      Вид спящего рядом дракона заставил ее вздрогнуть, но потом внимание Рапсодии привлекло маленькое одеяло из блестящих медных чешуек, которым она была накрыта. Рапсодия осторожно взяла его в руки. Оказалось, что это необыкновенно легкая кольчуга, сделанная из ловко соединенных между собой тысяч чешуек дракона. Даже в тусклом свете пещеры она сверкала в ее руках.
      - Она твоя, Прелестница, - проговорила Элинсинос, не открывая глаз. Я сделала ее для тебя прошлой ночью, пока ты спала. Примерь.
      Рапсодия встала, сбросила на землю плащ и натянула через голову блистающую кольчугу. Она подошла ей идеально. Рапсодия слышала истории об удивительной способности драконов чувствовать мелкие детали - теперь она могла убедиться в истинности древних легенд. Свет отразился от великолепной кольчуги, и ее волосы запылали красно-золотым огнем.
      - Спасибо тебе. - Рапсодия была искренне тронута заботой Элинсинос. И если раньше она опасалась, что дракониха не отпустит ее, то теперь успокоилась на этот счет. Щедрый дар показывал, что Элинсинос намерена разрешить ей вернуться обратно в большой мир. Она наклонилась и поцеловала огромную щеку драконихи. - Она очень красивая. Я всегда буду вспоминать о тебе, надевая кольчугу.
      - Тогда надевай ее почаще, - заявила Элинсинос, открывая глаза. - И она поможет тебе остаться в живых, Прелестница.
      - Так я и сделаю. Ты начала задавать мне вопросы, но я не смогла на них ответить, потому что очень устала. Теперь я отвечу, спрашивай.
      - Как ты попала в Дом Памяти?
      - О да. - Рапсодия потянулась, наслаждаясь шепотом доспехов из драконьей чешуи, а потом села на перевернутую вверх дном лодку. - Мы отправились в Дом Памяти по предложению лорда Стивена, поскольку это самое древнее строение из всех, созданных намерьенами. Там мы нашли несколько десятков детей, похищенных какими-то негодяями, а внутри оказался алтарь, на котором несчастных детей приносили в жертву. Нам пришлось сразиться с воинами человека, обратившего против нас темный огонь. - Ее лицо побледнело в тусклом свете пещеры. - Именно в Доме Памяти я впервые убила человека.
      Элинсинос фыркнула и игриво стукнула ее кончиком хвоста, Рапсодия тут же оказалась на песке.
      - И ты называешь себя Певицей? - со смешком спросила дракониха. - За последние семь столетий я ни разу не слышала столь бездарно рассказанной истории. Попробуй еще раз - и не торопись. Подробности, Прелестница, главное - подробности. Без них история перестает быть интересной.
      Рапсодия стряхнула песок с одежды и неловко уселась на лодку. И повела рассказ со всеми надлежащими подробностями, начиная с предложения Ллаурона отправиться в Хагфорт, чтобы побольше узнать о намерьенах, и до возвращения вместе с освобожденными детьми в Наварн, где Рапсодия и Джо стали назваными сестрами. Рассказ отнял много времени, поскольку Элинсинос часто прерывала Рапсодию, задавая ей множество самых разных вопросов, уточняя мелкие детали. Когда Рапсодия наконец замолчала, Элинсинос удовлетворенно кивнула. Встряхнувшись, дракониха выпрямилась во весь свой рост.
      - Как выглядел человек, который атаковал вас в Доме Памяти?
      - Честно говоря, я не знаю, - призналась Рапсодия. Она смотрела на блюдо с булочками и малиной, появившееся, как только дракониха встала. - Ни мне, ни Грунтору не удалось его разглядеть. Акмед вступил с ним в поединок, но он не видел его лица. На нем был шлем.
      - Ешь.
      - Спасибо. - Рапсодия взяла булочку и разломила ее пополам. - Ты разделишь со мной трапезу?
      - Нет, я ела три недели назад.
      - И до сих пор не проголодалась?
      - Требуется немало времени, чтобы переварить шесть оленей.
      - Ах вот оно что, - пробормотала Рапсодия и принялась за еду.
      - Наверное, вы встретили Ракшаса.
      Рапсодия посмотрела в лицо драконихе, Элинсинос внимательно за ней наблюдала.
      - Ты можешь рассказать мне о Ракшасе? - Дракониха едва заметно кивнула. - Кто он такой?