Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тени былого

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Хейер Джорджетт / Тени былого - Чтение (стр. 7)
Автор: Хейер Джорджетт
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Герцог высвободился и встряхнул кружевом манжет.

– Эдвард и повар как-то странно переплелись, – заметил он. – Надеюсь, я нахожу тебя в добром здравии, Фанни?

– Да, о да! Джастин, ты и вообразить не можешь, как я рада, что ты вернулся! Право, я так без тебя тосковала! Ах, а что это? – Она увидела Леони, которая, закутанная в длинный плащ, в одной руке сжимала свою треуголку, а другой держалась за фалду герцога.

Его светлость разомкнул пальцы, вцепившиеся в его кафтан, и позволил Леони ухватить его руку.

– Это, моя дорогая, до вчерашнего дня было моим пажом, а теперь это моя воспитанница.

Фанни ахнула и попятилась.

– Твоя… твоя воспитанница! Этот мальчишка? Джастин, ты помешался!

– Нет, моя дорогая, нисколько. Прошу тебя благосклонно принять мадемуазель Леони де Бон-нар.

Щеки Фанни стали пунцовыми. Она выпрямилась во весь свой маленький рост, глаза исполнились гневной надменностью.

– Ах, вот как, сударь? Могу ли я узнать, почему ты привез свою… свою воспитанницу сюда?

Леони съежилась, но ничего не сказала. Голос Эйвона стал совсем шелковым.

– Я привез ее к тебе потому, Фанни, что она моя воспитанница, и потому, что у меня нет для нее дуэньи. Я думаю, она будет рада твоему обществу.

Тонкие ноздри Фанни расширились.

– Ты так думаешь? Джастин, да как ты смеешь! Как ты посмел привезти ее сюда! – Она топнула ногой. – Ты все испортил! Теперь я тебя ненавижу!

– Быть может, ты соблаговолишь уделить мне несколько минут для беседы наедине? – сказал его светлость. – Дитя мое, ты подождешь меня вот здесь. – Он пересек комнату и открыл дверь, за которой оказался небольшой кабинет. – Иди же, малютка.

Леони посмотрела на него с подозрением.

– А вы не уйдете?

– Не уйду.

– Обещайте! Вы должны обещать! Пожалуйста!

– Такая докучная страсть к клятвам и обещаниям! – вздохнул Эйвон. – Обещаю, дитя мое.

Только тут Леони выпустила его руку и вышла, Эйвон закрыл за ней дверь и обернулся к пылающей гневом сестре. Он извлек из кармана веер и раскрыл его.

– Ты большая дурочка, моя дорогая, – сказал он и направился к камину.

– Во всяком случае, я порядочная женщина. И я думаю, что ты поступил очень скверно и оскорбительно, явившись со своей… со своей…

– Да, Фанни? С моей?..

– С твоей вос-пи-тан-ни-цей! Это неприлично! Эдвард очень рассердится, а я тебя ненавижу!

– Теперь, когда ты излила свою ненависть, без сомнения, ты разрешишь мне объяснить. – Глаза его светлости совсем сощурились, а тонкие губы чуть-чуть искривились.

– Мне не нужны никакие объяснения! Я хочу, чтобы ты увел эту тварь!

– Когда я поведаю тебе всю историю, то уведу ее, если ты снова этого потребуешь, я ее уведу. Сядь, Фанни. Выражение оскорбленной добродетели меня нисколько не трогает.

Она негодующе опустилась в кресло.

– Ты ведешь себя возмутительно. Если вернется Эдвард, он придет в бешенство.

– Тогда будем надеяться, что он пока не вернется. Твой профиль обворожителен, дорогая, но я предпочел бы видеть оба твои глаза.

– Ах, Джастин! – Она сжала руки, забыв про свой гнев. – Ты думаешь, он все еще обворожителен? Когда утром я посмотрелась в зеркало, я, право, подумала, что у меня ужасный вид! Что поделаешь, возраст, я полагаю. Ах, я забыла, как ты меня рассердил. Но я так рада, что снова тебя вижу. И не могу сердиться. Но ты должен все объяснить, Джастин.

– Свои объяснения, Фанни, я начну с уведомления. Я не влюблен в Леони. Если ты поверишь этому, все заметно упростится. – Он бросил веер на кушетку и вынул табакерку.

– Но… но если ты в нее не влюблен, так почему… зачем… Джастин, я не понимаю! Ты просто невозможен!

– Молю, прими мои смиреннейшие извинения. У меня есть причина стать опекуном этого ребенка.

– Она француженка? Где она научилась говорить по-английски? Может быть, ты все-таки объяснишь?

– Я пытаюсь, моя дорогая. Позволь заметить тебе, что ты не даешь мне сделать это.

Она обиженно надула губы.

– Ну вот, ты рассердился! Так начинай, Джа-стин! Девочка довольно хороша собой, не стану спорить.

– Благодарю тебя. Однажды вечером я нашел ее на парижской улице, когда она в одежде мальчика убегала от своего малопривлекательного… э… брата. Затем выяснилось, что этот братец и его превосходнейшая супруга заставляли девочку с двенадцати лет выдавать себя за мальчика. Так она была им полезнее. Видишь ли, они содержат сквернейший кабак.

Фанни возвела глаза к небу.

– Кабацкая девка! – Она содрогнулась и поднесла к носу надушенный платочек.

– Вот именно. В припадке… э… скажем, донкихотского безумия я купил Леони – или Леона, как она тогда называла себя, – и забрал ее домой к себе. Она стала моим пажом. И, уверяю тебя, вызывала в свете немалый фурор. Некоторое время мне было угодно, чтобы она оставалась мальчиком. Она воображала, будто я ни о чем не догадываюсь. Я стал для нее чем-то вроде героя. Не забавно ли?

– Ужасно! Конечно, девчонка хочет тебя заинтриговать. Ах, Джастин, как ты можешь быть таким простаком?

– Дорогая Фанни, когда ты узнаешь Леони поближе, то перестанешь подозревать ее в посягательствах на мою особу. Она поистине совсем еще невинное дитя, как я ее называю. Веселый, дерзкий и доверчивый ребенок. По-моему, я для нее что-то вроде дедушки. Но далее: едва мы высадились в Дувре, как я сообщил ей, что знаю ее тайну. Думаю, ты удивишься, Фанни: это оказалось чертовски трудной задачей.

– Да, это меня удивляет, – откровенно ответила Фанни.

– Я так и предполагал. Однако я поговорил с ней. Она не отшатнулась от меня и не пыталась кокетничать. Ты не представляешь себе, каким приятно-новым я нашел такое поведение.

– О, в этом я не сомневаюсь! – съязвила Фанни.

– Я рад, что мы понимаем друг друга! – Его светлость поклонился. – По некоторым причинам я беру Леони под свою опеку, а так как хочу уберечь ее от сплетен, то и приехал с ней сюда.

– Ты меня ошеломил, Джастин.

– Надеюсь, что нет! Кажется, ты сообщила мне несколько месяцев назад, что наш невыносимый свойственник Филд отправился к праотцам?

– Но при чем тут это?

– Из этого следует, моя дорогая, что наша почтенная родственница, его супруга, чье имя я забыл, овдовела. И я предполагаю пригласить ее в компаньонки к Леони.

– Боже!

– И, как удастся быстрее, я отошлю ее с Леони в Эйвон. Дитя должна научиться снова быть девушкой.

– Все это очень мило, Джастин, но неужели ты думаешь, что я ее приму у себя! Право, это неслыханно! Подумай об Эдварде.

– Надеюсь, ты меня извинишь. Я никогда не думаю об Эдварде, если у меня есть выбор.

– Джастин, если ты решил говорить колкости…

– Вовсе нет, моя дорогая. – Губы перестали улыбаться, и Фанни заметила в его глазах непривычную суровость. – Против обыкновения поговорим серьезно, Фанни. Твоя уверенность, что я привез в твой дом свою любовницу…

– Джастин!

– Думаю, ты извинишь, что я говорю прямо. Уверенность эта была чистейшей глупостью. Ни в одной из моих многочисленных интрижек я ни разу никого не скомпрометировал, а уж тебе следовало бы знать, что я достаточно строг, когда дело касается тебя. – В его голосе появилась странная многозначительность, и Фанни, которая когда-то славилась своей легкомысленностью, прижала платок к глазам.

– К-к-как т-ты можешь быть таким злым! Сегодня ты невыносим!

– Однако, надеюсь, все объяснил? Ты понимаешь, что я привез к тебе ребенка? Невинного ребенка?

– Жалею ее, если так! – съязвила миледи.

– И напрасно. На этот раз у меня нет никаких дурных замыслов.

– Если это так, то зачем ты берешь ее под свою опеку? – Фанни сердито хихикнула. – Как по-твоему, что скажет свет?

– Без сомнения, удивится, но, когда увидит, как леди Фанни Марлинг представляет мою воспитанницу ко двору, злые языки умолкнут.

Фанни вытаращила на него глаза.

– Я? Представлю ее? Ты бредишь! С какой стати?

– Ну, потому что, моя дорогая, ты питаешь ко мне добрые чувства. И сделаешь то, что я попрошу. И еще, хотя ты неразумна, а порой чрезвычайно утомительна, жестокости в тебе нет. А было бы очень жестоко выгнать мое дитя. Она ведь одинокая, перепуганная маленькая девочка.

Фанни встала, крутя в пальцах платок, и нерешительно взглянула на брата.

– Девочка из парижских закоулков, низкого рождения…

– Нет, моя дорогая. Больше я пока сказать не могу, но она рождена не простолюдинкой. Достаточно взглянуть на нее, чтобы убедиться в этом.

– Но все-таки девушка, о которой я ничего не знаю, и вдруг ее мне навязывают! Нестерпимо! Нет, я никак не могу. Что скажет Эдвард?

– Я уверен, что ты, если захочешь, сумеешь улестить достойнейшего Эдварда. Фанни улыбнулась.

– Пусть так, но я не хочу, чтобы она жила здесь.

– Она не будет досаждать тебе, дорогая. Я хотел бы, чтобы ты не выпускала ее из дома, одела бы, как приличествует моей воспитаннице, и была бы с ней ласковой. Неужели это так много?

– Откуда мне знать, что она не начнет кокетничать с Эдвардом, эта невинная девочка?

– Для этого она слишком мальчик. Но конечно, если ты не доверяешь Эдварду…

Она вздернула голову.

– Да ничего подобного! Просто я не хочу, чтобы у меня жила рыжая дерзкая девчонка!

Его светлость протянул руку за веером.

– Нижайше молю простить меня, Фанни. Я отвезу ее куда-нибудь еще.

Фанни тут же бросилась к нему, полная раскаяния.

– Да ничего подобного! Aх, Джастин, извини, что я капризничала.

– Так ты ее возьмешь?

– Я… да, я ее возьму. Но я не верю всему, что ты говоришь о ней. Ставлю мое самое драгоценное ожерелье, что она не так бесхитростна, как внушила тебе.

– И проиграешь, моя дорогая. – Его светлость подошел к двери в кабинет и открыл ее. – Выходи, дитя.

Леони вышла, перекинув плащ через руку. При виде костюма пажа на ней Фанни страдальчески закрыла глаза.

Эйвон потрепал Леони по щеке.

– Моя сестра обещала заботиться о тебе, пока я не смогу снова забрать тебя, – сказал он. – Помни, ты будешь исполнять все, что она тебе велит.

Леони застенчиво поглядела на Фанни, которая стояла, крепко сжав губы и откинув голову. Большие глаза распознали упрямство в этой позе и обратились на Эйвона.

– Монсеньор… пожалуйста… не оставляйте меня. – В этом шепоте было отчаяние, удивившее Фанни.

– Я очень скоро приеду повидать тебя, малютка. У леди Фанни ты будешь в полной безопасности.

– Я… я не хочу, чтобы вы уезжали. Монсеньор, вы… вы не понимаете.

– Дитя, я все понимаю. Ничего не бойся. Я вернусь. – Он повернулся к Фанни и склонился над ее рукой. – Я должен поблагодарить тебя, дорогая. Прошу, передай мой привет достойнейшему Эдварду. Леони, сколько раз я запрещал тебе вцепляться в мой кафтан?

– Я… простите, монсеньор.

– Ты всегда это говоришь. Будь умницей и постарайся привыкнуть к юбкам. – Он протянул руку, и Леони опустилась на одно колено поцеловать ее.

Что-то блестящее упало на белые пальцы, но Леони отвернулась и украдкой вытерла глаза.

– Д… до свидания, мон… монсеньор.

– До свидания, дитя. Фанни, твой покорнейший слуга! – Он глубоко поклонился и вышел, затворив за собой дверь.

Оставшись наедине с миниатюрной, но суровой леди Фанни, Леони словно приросла к полу, устремив безнадежный взгляд на дверь и крутя в руках треуголку.

– Мадемуазель, – холодно сказала Фанни, – если вы последуете за мной, я покажу вам вашу комнату. Будьте так добры, закутайтесь в плащ.

– Хорошо, мадам. – У Леони задрожали губы. – Мне… мне очень жаль, мадам, – сказала она грустно. У нее вырвалось рыдание, тут же мужественно подавленное, и внезапно ледяная надменность Фанни исчезла. Она кинулась вперед, громко шурша юбками, и обняла свою гостью.

–Ах, милочка, я мегера! Не грусти так. Право, мне стыдно! Ну-ну! – Она подвела Леони к дивану, усадила ее, успокаивала и ласкала, пока подавленные рыдания не стихли.

– Понимаете, мадам, – объяснила Леони, утирая глаза платком. – Мне стало так… так одиноко. Я не думала, что заплачу, но когда… монсеньор… ушел… это было так ужасно!

– Если бы я сразу поняла! – вздохнула Фанни. – Ты любишь моего брата, деточка?

– Я бы умерла ради монсеньора, – просто ответила Леони. – И здесь я только потому, что он так пожелал.

– Пресвятое небо! – ахнула Фанни. – Только этого не хватало! Душечка, послушай меня – ту, кто его знает! Держись подальше от Эйвона. Его не напрасно прозвали Сатаной.

– Со мной он дьяволом не был. И мне все равно.

Фанни возвела глаза к небу.

– Все вверх ногами, – пожаловалась она. И тут же вскочила. – Но пойдем ко мне в гардеробную, деточка. Будет так весело одевать тебя! Посмотрим! – Она встала рядом с Леони. – Мы почти одного роста, душенька. Ну, может, ты чуть-чуть повыше. Но это пустяк. – Она порхнула туда, где на полу лежал плащ Леони, подняла его и набросила на плечи своей подопечной. – Чтобы слуги не заметили и не пошли пересуды, – объяснила она. – А теперь идем. – Она вышла из комнаты, обнимая Леони за талию, и снисходительно кивнула дворецкому, встретясь с ним на лестнице. – Паркер, ко мне неожиданно приехала погостить воспитанница моего брата. Будьте добры, распорядитесь, чтобы приготовили комнату для гостей, и пришлите ко мне мою камеристку. – Обернувшись к Леони, она шепнула ей на ухо: – Преданная душа и умеет молчать, даю слово.

Она ввела девушку к себе в спальню и закрыла дверь.

– А теперь посмотрим! Будет так весело, хоть поклянусь! – Она опять чмокнула Леони и расцвела улыбками. – Меня совсем измучила скука! Право же, я очень обязана милому Джастину. Я буду называть тебя Леони.

– Да, мадам. – Леони чуть отстранилась, опасаясь нового поцелуя.

Фанни порхнула к гардеробу.

– Нет, ты должна называть меня Фанни. Ну-ка сними эти… эту ужасную одежду!

Леони взглянула вниз на свои стройные ноги.

– Но, мадам, они очень хорошие. Их мне дал монсеньор.

– Фи, как грубо! Сними их, говорю тебе. Их надо сжечь.

Леони решительно села на кровать.

– Тогда я их не сниму.

Фанни обернулась, и они несколько секунд смотрели друг на друга. Подбородок Леони вздернулся, темные глаза сверкали.

– Какая ты упрямая! – Фанни обиженно надула губы. – Ну для чего тебе мужская одежда?

– Я не хочу, чтобы их сожгли.

– Ну хорошо, душечка! Сбереги их, если хочешь! – поспешно сказала Фанни и обернулась на звук открывающейся двери. – Вот и Рейчел! Рей-чел, это мадемуазель де Боннар, воспитанница моего брата. Она… ей нужна одежда.

Камеристка уставилась на Леони с изумлением и ужасом.

– Оно и видно, миледи, – произнесла она негодующе.

Фанни топнула ножкой.

– Гадкая, дерзкая женщина! Не смей задирать нос! А если ты хоть слово в людской скажешь, Рейчел…

– До этого я не унижусь, миледи.

– Мадемуазель… приехала из Франции. Она… ей пришлось носить эту одежду. Не важно почему. Но… но теперь она хочет ее сменить.

– Нет, я не хочу, – правдиво возразила Леони.

– Да, да, очень хочешь, Леони, если ты будешь спорить, я рассержусь.

Леони посмотрела на нее с некоторым удивлением.

– Но я не спорю. Я только сказала…

– Знаю! Знаю! Рейчел, если ты будешь так смотреть, право же, я надаю тебе пощечин!

Леони поджала под себя левую ногу.

– Я думаю, мне надо рассказать Рейчел все, – сказала она.

– Душечка! Ну, как хочешь! – Фанни метнулась к креслу и села.

– Видите ли, – с глубокой серьезностью сказала Леони, – я семь лет была мальчиком!

– Вот поди же, мисс! – охнула Рейчел.

– Куда? – с интересом спросила Леони.

– Просто такое выражение! – резко перебила Фанни. – Продолжай, деточка.

– Я была пажом, Рейчел, но теперь монсень… то есть герцог Эйвон хочет сделать меня своей… своей воспитанницей, и мне надо научиться быть девушкой. Я не хочу, понимаете? Но я должна. Вы мне поможете? Пожалуйста!

– Да, мисс, конечно, помогу! – сказала Рейчел, и ее госпожа спорхнула с кресла.

– Восхитительная женщина! Рейчел, подбери белье! Леони, умоляю, сними эти панталоны.

– Они вам не нравятся?

– Не нравятся! – Фанни всплеснула руками. – Они ужасно неприличны. Сними их!

– Но они самого элегантного покроя, мадам! – Леони начала снимать куртку.

– Ты не должна… ты ни в коем случае не должна говорить о подобных вещах. Это неприлично !

– Но, мадам, мы же их видим! Если бы мужчины их не носили…

– О-о! – Фанни шокированно рассмеялась. – Ни слова больше!

В течение следующего часа на Леони надевали и с нее снимали платье за платьем, Фанни и Рейчел поворачивали ее, заставляли вертеться, зашнуровывали ее и расшнуровывали. Она терпеливо им подчинялась, но без всякого интереса.

– Рейчел, зеленое шелковое! – скомандовала миледи и протянула Леони нижнюю юбку в цветочек.

– Зеленое, миледи?

– Зеленое шелковое, которое мне так не к лицу, дурочка! Поторопись. Оно будет обворожительно с твоими рыжими волосами, моя прелесть! – Она схватила щетку и принялась причесывать непослушные кудри. – Как ты могла их остричь? Сделать тебе прическу пока невозможно. Но ничего, вплетешь в них зеленую ленту и… Рейчел, поторопись!

Леони облачили в зеленый шелк. К ее видимому смущению, вырез оказался очень низким, а ниже талии юбка была распялена на широком обруче.

– Я ведь говорила, что ты в нем будешь обворожительна! – вскричала Фанни, отступая на шаг, чтобы полюбоваться плодом своих хлопот. – Нет, я не стерплю! Благодарение небу, Джастин увезет тебя в деревню! Ты слишком, слишком прелестна! Да поглядись же в зеркало, смешная девочка!

Леони обернулась и увидела свое отражение в высоком трюмо. Она сразу словно выросла и стала несравненно более красивой теперь, когда кудри окружали ее овальное личико, а большие глаза смотрели серьезно и чуть испуганно. По контрасту с нежно-зеленым шелком ее кожа выглядела очень белой. Она смотрела на себя с удивлением, тревожно наморщив лоб. Фанни заметила складочку между бровями.

– Как! Ты недовольна?

– Оно великолепно, мадам, и… и мне кажется, я выгляжу в нем хорошенькой, но… – Она бросила жаждущий взгляд на снятый костюм пажа. – Я бы лучше надела панталоны.

Фанни воздела руки.

– Еще словечко об этих панталонах, и я их сожгу! Ты ввергаешь меня в дрожь, деточка. Леони посмотрела на нее вопросительно.

– Я не понимаю, почему они вам так не нравятся!..

– Гадкая девчонка! Я требую, чтобы ты умолкла! Рейчел, немедленно унеси эти… эти одежды! Я не потерплю их у себя в комнате.

– Но их не сожгут! – вызывающе заявила Леони.

Фанни встретила ее яростный взгляд и позволила себе хихикнуть.

– Как хочешь, прелесть моя! Положи их в картонку, Рейчел, и отнеси в комнату мисс Леони. Да погляди же на себя, Леони! И ответь, разве это не самый модный туалет? – Она подошла к девушке и расправила тяжелые шелковые оборки.

Леони вновь взглянула на свое отражение.

– По-моему, я выросла, – сказала она. – А что будет, мадам, если я сделаю шаг?

– Но что может случиться? – удивленно спросила Фанни.

Леони с сомнением покачала головой.

– По-моему, что-нибудь лопнет, и боюсь, что это буду я.

Фанни засмеялась.

– Какой вздор! Шнуровка затянута так слабо, что корсаж может соскользнуть. Нет! Никогда ни в коем случае не подбирай юбки! Душечка, нельзя показывать щиколотки! Это неприлично!

– Ба! – С этим восклицанием Леони подобрала юбки и осторожно прошлась по комнате. – Да нет, я лопну! – вздохнула она. – Я скажу монсеньору, что женскую одежду носить не могу. Меня будто в клетку посадили.

– Не говори больше, что ты «лопнешь», – умоляюще сказала Фанни. – Благородные барышни не употребляют таких слов!

Леони остановилась.

– А я – благородная барышня?

– Разумеется. Кто же еще?

В первый раз на щеке появилась ямочка, синие глаза заискрились.

– Что еще? Это так смешно? – спросила Фанни сердито.

Леони кивнула.

– Да, мадам. И… и совсем непонятно. – Она вернулась к зеркалу и поклонилась своему отражению. – Bonjour, Mademoiselle de Bonnard! Peste, qu'elle est ridicule![51]

– Кто? – спросила Фанни сердито.

Леони презрительно указала на себя в зеркало.

– Эта глупая дуреха.

– Но это же ты!

– Нет! – твердо заявила Леони. – Ни за что!

– С тобой так трудно! – воскликнула Фанни. – Я очень старалась, одела тебя в мое самое красивое платье… Да-да, одно из самых красивых, пусть оно мне и не идет, а ты говоришь, что это все глупости.

– Вовсе нет, мадам. Глупа я. Можно я останусь в панталонах хотя бы на нынешний вечер?

Фанни прижала ладони к ушам.

– Нет, даже слышать не хочу! И не смей употреблять это слово при Эдварде, умоляю тебя!

– Эдварде? Ба! Ну и имечко! Кто он?

– Мой муж. Такой чудесный человек. Даю тебе мое слово, мне становится дурно при одной мысли, что он почувствует, если ты в его присутствии заговоришь о панталонах! – Фанни испустила веселый смешок. – Ах, как весело будет покупать тебе весь необходимый гардероб! Я просто обожаю Джастина за то, что он привез тебя ко мне! А что скажет Руперт?

Леони оторвала взгляд от зеркала.

– Это брат монсеньора, n'est-ce pas?

– Такой несносный! – Фанни кивнула. – Совсем сумасшедший, знаешь ли. Но мы, Аластейры, все такие. Ты, наверное, сама заметила?

Большие глаза заискрились.

– Нет, мадам.

– Как! И ты… ты прожила у Эйвона три месяца? – Фанни возвела глаза к небу, но стук захлопнувшейся двери где-то внизу заставил ее встрепенуться. – Эдвард уже вернулся от Уайта! Я спущусь и… и поговорю с ним, пока ты будешь отдыхать. Бедное дитя, ты, конечно, совсем измучена?

– Не-ет, – протянула Леони. – Но вы скажете мистеру Марлингу, что я приехала, так ведь? И если ему это не понравится, а я думаю, что не понравится, то я могу…

– Вздор! – сказала Фанни, слегка краснея. – Ничего подобного, моя прелесть, уверяю тебя. Эдвард будет в восторге. Ну конечно же, глупенькая девочка! Вот было бы мило, если бы я не умела поставить на своем. Просто я хочу, чтобы ты отдохнула, и ты приляжешь! Право, ты падаешь от усталости. И не спорь со мной, Леони!

– Я не спорю, – возразила Леони.

– Да… Но я подумала, что ты будешь спорить, а это меня так сердит! Пойдем со мной, я отведу тебя в твою комнату. – Она проводила Леони в голубую спальню для гостей и вздохнула. – Обворожительна! Мне хотелось, чтобы ты была не такой прелестной. Глаза у тебя, как эти бархатные портьеры. Я их купила в Париже, душечка. Правда, бесподобные? Запрещаю тебе касаться твоего платья в мое отсутствие! – Она грозно нахмурилась, погладила Леони по руке и упорхнула в вихре шелков и кружев, оставив Леони в одиночестве на середине комнаты.

Леони подошла к креслу и опустилась в него очень осторожно, сдвинула ступни и чинно сложила руки на коленях.

«Это, – сказала она себе, – по-моему, очень плохо. Монсеньор уехал, и в этом огромном отвратительном Лондоне я его не отыщу. А Фанни, по-моему, дура. Или сумасшедшая, как она сама сказала… – Леони поразмыслила. – Но, может, дело просто в том, что она англичанка. А Эдварду, конечно, не понравится, что я тут. Mon Dieu, наверное, он решит, что я просто une fille de joie[52]. Очень даже возможно. Если бы монсеньор не уехал! – Эта мысль занимала ее довольно долго, а затем привела к следующей. – Хотела бы я знать, что он подумает, когда увидит меня? Эта Фанни сказала, что я обворожительна. Это, конечно, глупость, но, по-моему, я выгляжу почти хорошенькой. – Она встала и поставила свое кресло перед зеркалом, нахмурилась на свое отражение и покачала головой. – Ты не Леон, тут сомнений нет. От Леона у тебя осталась лишь чуточка. – Она нагнулась и посмотрела на свои ноги, еще обутые в башмаки Леона. – Hиlas![53] Только вчера я была Леоном, пажом, а теперь я мадемуазель де Боннар. И чувствую себя в этой одежде очень неловко. И по-моему, мне немножечко страшно. Даже и мосье Давенанта тут нет. Меня заставят есть пудинг, а эта женщина будет меня целовать».

Она испустила тяжкий вздох и печально сказала вслух:

– Жизнь так тяжела!

Глава 11

СЕРДЦЕ МИСТЕРА МАРЛИНГА ПОКОРЕНО

Леди Фанни нашла своего супруга в библиотеке, где он стоял перед камином и грел руки. Он был среднего роста, с правильными чертами лица и внимательными серыми глазами. Он обернулся, когда она вошла, и раскрыл объятия. Леди Фанни подбежала к нему.

– Осторожнее с моим платьем, Эдвард, прошу тебя. Оно новое – Серизетта его только что прислала. Элегантное, правда?

– На редкость элегантное, – согласился Mapлинг. – Но если из-за него я не смогу тебя поцеловать, то сочту его безобразным.

Она подняла на него голубые глаза.

– Хорошо, Эдвард, но только один раз. О, сударь, какой вы жадный! Нет, Эдвард, не обнимай меня. Я должна тебе сказать безумно интересную вещь. – Она осторожно поглядела на него из-под ресниц, взвешивая, как он воспримет ее новость. – Ты помнишь, любовь моя, что я была сегодня так ennuyиe[54], что чуть не плакала?

– Еще бы не помнить! – улыбнулся Марлинг. – Ты была со мной очень жестока, голубка.

– Ах нет, Эдвард! Я не была жестокой. Это ты был несносен. А потом ты уехал, и мне было так скучно! Но теперь все по-другому, у меня есть такое чудесное занятие!

Эдвард обнял ее стройную талию.

– Неужели? Какое же?

– Одна девушка, – ответила она. – И такая красавица, Эдвард!

– Девушка? – повторил он. – Что это за новая причуда? Зачем тебе понадобилась девушка, дорогая моя?

– Ничего она мне не понадобилась! Я о ней даже не думала. Да и как бы могла думать, если я ее никогда не видела? Ее привез Джастин.

– Джастин? – сказал Марлинг. – А! – Тон его был вежливым, но отнюдь не радостным. – Я думал, он в Париже.

– Он и был в Париже до самых последних дней, а если ты будешь говорить неприятности, Эдвард, я заплачу. Джастин мне очень дорог.

– Да-да, дорогая. Продолжай. Какое отношение эта девушка, кем бы она ни была, имеет к Эйвону?

– Вот это и есть самое удивительное! – сказала Фанни, чье лицо посветлело, как по волшебству. – Она приемная дочь Джастина! Так интересно, правда, Эдвард?

– Что-о? – Рука Марлинга соскользнула с ее талии. – Джастин… что-что?

– Его приемная дочь, – ответила она безмятежно. – Очаровательное дитя, мой милый, и так ему предана! Право, я ее уже полюбила, хотя она слишком уж прелестна и… ах, Эдвард, не хмурься!

Эдвард схватил ее за плечи и заставил посмотреть на себя.

– Фанни, неужели хочешь сказать мне, что у Аластейра хватило наглости привезти эту девицу сюда? И ты была настолько безумна, что приняла ее?

–Да, сударь, а почему бы и нет? – осведомилась она. – С какой стати я закрыла бы дверь перед воспитанницей моего брата?

– Воспитанницей! – Марлинг еле удержался от сардонического смеха.

– Да, сударь, его воспитанница! Нет, не стану отрицать, что и я подумала то же самое, когда увидела ее, но Джастин поклялся, что это не так. И, Эдвард, ты же знаешь, как строго Джастин соблюдает приличия во всем, что касается меня! Ну, не сердись! Она же еще совсем ребенок, а к тому же наполовину мальчик.

– Наполовину мальчик? Фанни, что ты такое говоришь?

– Она была мальчиком семь лет, – торжествующе сообщила Фанни, но, когда он крепко сжал губы, она сердито топнула ножкой. – Какой ты недобрый, Эдвард! Как ты смеешь думать, будто милый Джастин вздумал бы привезти ко мне свою содержанку? Ничего глупее мне слышать не приходилось! Он хочет, чтобы я опекала девочку, пока не заручится услугами госпожи Филд. Ну и что, если она была мальчиком? Какое это имеет значение, объясни, пожалуйста?

Марлинг невольно улыбнулся.

– Но признайся, чтобы Джастин взял опеку… удочерил…

– Эдвард, я верю, что он ничего плохого не замышляет! Леони была его пажом и… Ну, вот ты опять!

– Да, но…

– Ничего не хочу слышать! – Фанни прижала ладошку к его рту. – Эдвард, ты же не будешь сердиться, не будешь злым? – сказала она вкрадчиво. – С Леони связана какая-то тайна, я это чувствую, но… ах, милый, тебе достаточно просто посмотреть ей в глаза! А теперь послушай меня, милый Эдвард.

Он сжал ее руки в своих и усадил на диван.

– Хорошо, дорогая, я выслушаю тебя.

Фанни расположилась поудобнее.

– Милый Эдвард! Я ведь знаю, какой ты добрый! Видишь ли, Джастин приехал сегодня с Леони, переодетой мальчиком. Я была в таком восторге! Я и не подозревала, что Джастин в Англии. Ах, и у него веер! Ничего смешнее ты и вообразить не можешь! Хотя, разумеется, они вошли в моду…

– Да-да, Фанни, но ты же хотела объяснить про эту девушку… Леони.

– Но я же объясняю, – надулась она. – Ну, так он отослал ее в соседнюю комнату… дорогой, по-моему, она его просто обожает, бедная девочка!.. и он умолял меня приютить ее на несколько дней, потому что не хочет дать никакой пищи для сплетен. И мне надо одеть ее! Ах, Эдвард, это будет так весело! У нее рыжие волосы и черные брови, и я подарила ей свое зеленое шелковое платье. Ты и вообразить не можешь, какая она в нем противно прелестная, хотя, пожалуй, белое пойдет ей даже больше.

– Оставь это, Фанни. Что было дальше?

– Ах да, конечно! Оказалось, Джастин нашел ее в Париже… только тогда он думал, что она – мальчик… и с ней скверно обращался какой-то содержатель кабака. А потому Джастин купил ее и сделал своим пажом. И он говорит, что привязался к ней и хочет стать ее опекуном. И – о, Эдвард, – мне только сейчас пришло в голову, как интересно было бы, если бы он на ней женился, просто как в романе! Но она совсем ребенок, и у нее такие мальчишеские ухватки. Только вообрази – она захотела сохранить свои панталоны! Ну, Эдвард, скажи, что будешь с ней милым и позволишь мне оставить ее! Скажи это, Эдвард, скажи!

– Полагаю, оставить ее тебе придется, – сказал он недовольно. – Выгнать ее на улицу я не могу. Но мне все это очень не нравится!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21