Ролан бросил на землю свою ношу – два стаканчика с вином и рожок мороженого – и устремился вперед так быстро, как только мог. Воздух словно бы стал густым и расступался перед ним неохотно, как это бывает в ночных кошмарах, когда ты бежишь, а на самом деле не двигаешься с места.
      Он первым увидел, как собака прыгнула в воду за брошенной палкой. И слишком поздно понял, что сейчас малыш последует за псом.
      Еще подбегая к берегу, Ролан попытался определить по расходящимся кругам то место на воде, куда упал Арно. Сердце его билось, как паровой молот, страх сковывал движения, но Ролан усилием воли заставил себя успокоиться. Что-что, а контролировать свои чувства он умел. Особенно сейчас, когда от его хладнокровия зависела жизнь ребенка. Сейчас нужно было оставаться совершенно спокойным, отключить все эмоции, оставив в действии только расчетливый разум.
      Когда он бросился в воду, то заметил краем глаза, что за ним плывет еще кто-то, однако отвлекаться не было времени. Ролан нырнул, широко раскрывая глаза, силясь рассмотреть, где же ребенок, но мутная вода затрудняла обзор. Ролан начал задыхаться и вынырнул, чтобы глотнуть воздуха и снова уйти в глубину.
      Когда он вынырнул во второй раз, то увидел еще одного спасателя, который раз за разом уходил вместе с ним под воду. Это был Принц, лохматый и рыжий, одно ухо его было вывернуто. Он тяжело дышал, но явно собирался положить жизнь на то, чтобы спасти маленького хозяина. Жанна оказалась права, давая псу имя, – тот, в самом деле, был по-королевски благороден. Пес глотнул воздуха и нырнул. И Ролан на этот раз последовал за ним.
      Что-то маленькое и темное, слабо шевелясь, уходило в воду чуть впереди там, куда плыл Принц. Ролан вложил в бросок все свои силы. Должно быть, он плыл к Арно не долее секунды, но за этот краткий миг успел перечувствовать безумно много. Движения маленького тельца, наискось уходящего в глубину, становились все медленней, и ураган эмоций – страх, отчаяние, безумная надежда – охватил Ролана. Господи, нет! Нет, пусть я не опоздаю! – молился он, сильными гребками прорываясь сквозь толщу воды.
      Он не мог и помыслить, что потеряет Арно… Но ни о чем другом думать тоже не мог. Только сейчас Ролан остро осознал, сколь много для него значит этот малыш. Утратить его было равносильно тому, чтобы еще раз пережить смерть Анри.
      Он подхватил хрупкое, кажущееся безжизненным тело и рванулся к поверхности. С шумом разорвав водную гладь, он вырвался на свет. Ролан хватал ртом воздух, стараясь держать Арно над водой, а свободной рукой выгребал к берегу. Оттуда уже протянулось множество рук, но Ролан почему-то не мог так просто отдать ребенка и продолжал прижимать его к себе.
      – Я врач! – кричал один из людей на берегу, прокладывая себе путь сквозь толпу. – Пропустите меня, я врач!
      Наконец Ролан отдал ему ребенка, поняв, что иначе не выберется на берег. Врач, пожилой лысый человечек, подхватил малыша на руки, приказал всем разойтись и дать его осмотреть.
      – Арно!
      Ролан, уже поднявшийся на берег, цепляясь за корни, обернулся на крик. Это была Жанна, бежавшая к обрыву со всех ног. Она задыхалась, черные волосы летели за ней по ветру. Кажется, она была следующей после Ролана, кто бросился бы в озеро. Он перехватил девушку на бегу, прижал к себе, невзирая на то, что был мокрый насквозь. Жанна, вся дрожа, приникла к нему. Сердце ее билось часто-часто, по щекам текли слезы. Ролан был рад, что с волос его стекает вода и струится по лицу, – никто не мог заметить, что он тоже плачет. Так они и замерли, не отрывая взглядов от бледного лица мальчугана.
      Врач положил Арно на траву и сильно нажал ему на грудь. Изо рта малыша хлынула озерная вода. Еще раз… Еще…
      Принц, мокрый и дрожащий, жалобно заскулил. А может, это простонала Жанна или сам Ролан. Никто из толпы не издал ни звука.
      Арно захрипел и начал кашлять.
      Врач нажал ему на грудь еще раз.
      Арно кашлянул надрывно. Потом втянул воздух и застонал.
      Жанна осела на землю, припала к ребенку.
      – Слава Богу! Слава Богу! Он жив!
      – Пока не трогайте его, мадам. – Врач мягко отстранил ее. – Ничего, парень, все в порядке. Сейчас я положу тебя на один из столов и как следует осмотрю… Если только эти дураки, которые тут толпятся, дадут мне пройти.
      Когда врач уложил крохотного, жалобно хнычущего Арно на стол, заляпанный соусом, Жанна и Ролан стояли рядом, успокаивая малыша. Ролан, на которого навалилась безумная усталость вместе с облегчением, думал, что никогда еще не испытывал такого страха.
      О, он готов был отдать жизнь ради спасения этого ребенка! Утратить его было бы во сто крат хуже, чем умереть самому. Случилось так, что Ролан полюбил этого маленького человечка, своего племянника, хотя и не помнил, когда это случилось.
      Но Арно был не единственный, к кому прикипело сердце Ролана. Еще была Жанна, чья страстная натура сразу привлекла его к себе, и теперь он понимал почему. Потому что он и сам был такой же страстной, эмоциональной натурой, и эмоции эти сегодня прорвались наружу. Теперь Ролан не был уверен, что сможет стать прежним и запереть их в клетку. Он даже не был уверен, что захочет этого.
      Ролан положил руку Жанне на плечо и притянул к себе, желая поддержать и утешить. Если бы он мог, то взял бы на себя ее боль и страх. О, если бы он мог, то дал бы этим двум людям, женщине и ребенку, только покой и счастье.
      Но судьба решила иначе. Он, Ролан, своим присутствием обрекал их на боль.
      Он имел обязательства перед своей страной. Должен был вернуть ей принца. Но права оказалась все-таки Жанна: это означало сделать Арно несчастным. Ролан не мог обречь малыша на холод и одиночество, которое в детстве испытали они с Анри. И даже поддержки самого Ролана было бы недостаточно Арно для счастливого детства.
      Какая-то часть Ролана взывала к нему, напоминая о долге, о том, что мальчик обязан знать о своем происхождении. Но другая часть говорила, что сейчас Арно куда счастливее, чем он сам или Анри когда-либо были. Наследный принц Сан-Валле никогда не знал любви, радости, пикников на зеленой траве, и у него не было собаки по кличке Принц.
      При мысли о том, что придется навеки покинуть этот гостеприимный старый дом, где нет ни одной драгоценной вазы или картины фламандцев ценой в миллион, но зато есть тепло и любовь – при мысли о том, что придется уехать, Ролан испытывал душевную боль. Но эта боль была проявлением эгоизма, и с ней надлежало бороться.
      Кроме того, он же с самого начала знал, на что идет. Вот что бывает с теми, кто позволяет себе заиметь привязанности, открыто проявлять свои чувства. И если уж он не мог не привязаться к своему племяннику, то хотя бы близких отношений с Жанной следовало избегать!
      Нельзя было поступить глупее, чем потакать своим эмоциям и позволить себе целовать ее, бегать вместе с ней в этих несчастных мешках, дурачась как ребенок… И даже теперь – не стоило прижимать ее к себе, пытаясь утешить, держать руку у нее на талии.
      Если я на самом деле привязался к этим людям, решил Ролан, то лучшее, что я могу сделать; – это исчезнуть из их жизни навсегда.
      Врач повернулся от стола.
      – Ну что же, все не так уж плохо. Теперь нужно забрать этого юношу домой и положить в постельку, а завтра он проснется свежим и бодрым. Разве что какое-то время будет бояться подходить к воде. Может быть, даже к ванной. Но через пару недель и это пройдет.
      Жанна наклонилась, чтобы взять Арно, и руки у нее дрожали. Вряд ли она сейчас сможет нести ребенка, решил Ролан и подошел ближе, желая помочь. А может быть, ему просто хотелось взять на руки Арно?.. Понести его в последний раз?
      Малыш громко плакал и не давался Жанне.
      – Позволь мне… Эй, парень, не хочешь еще раз на мне покататься? Вроде бы тебе понравилось ездить на дяде Ролане!
      Арно всхлипнул, успокаиваясь, потянулся к нему. Ролан почувствовал прилив гордости – он смог утешить ребенка быстрее, чем Жанна! Посадив малыша на плечи, он обернулся к девушке. Та взяла его руку и сжала в своих.
      – Спасибо тебе… Спасибо, что спас нашего Арно.
      Теплая волна изумленной радости коснулась сердца Ролана. Дело было не в том, что Жанна его поблагодарила… Нет, она сказала «нашего Арно», этими случайно сорвавшимися с губ словами словно навеки признавая его участие в жизни ребенка, допуская его в свою семью… пусть даже на один-единственный день. Ролан раньше и подумать не мог, что это окажется для него так важно!
      – Половина заслуг принадлежит Принцу, – отозвался он, скрывая смущение. – Он нашел Арно под водой.
      Жанна оглянулась на пса, потрепала его по голове.
      – Спасибо, Принц… Ты хороший песик. Только я не забуду, что это за тобой малыш бросился в озеро! Отныне тебе запрещается прыгать в воду за палками, понял?
      Девушка старалась говорить строго, но голос все равно был ласковый. Она выпрямилась и взяла Ролана под руку.
      – Пошли домой. Я ужасно устала.
      Домой… К ней домой, а не к нему. Кроме того, он и не хотел бы сейчас попасть к себе домой – но ему придется это сделать… Рано или поздно, и лучше рано, чем поздно.
      Арно заснул сразу, едва оказавшись в постели, но Жанна никак не могла уснуть. Слишком много волнений она испытала за этот день и теперь все не могла успокоиться, лежа в постели с широко открытыми глазами.
      Наконец она поднялась, накинула халат и, тихо ступая, направилась к двери. Может быть, ей поможет успокоиться свежий воздух?..
      Она вышла в сад, тихонько затворив за собой дверь, и поняла, что Ролан тоже здесь. Девушка почувствовала это раньше, чем увидела его на их любимой скамейке, где они обычно вдвоем встречали рассвет. Она ощутила его присутствие так же явственно, как если бы это было прикосновение.
      – Тебе тоже не спится? – спросил он из темноты и слегка подвинулся, давая ей место.
      Жанне стоило бы сесть в шезлонг с другой стороны садового стола… Но она опустилась на скамейку, и Ролан обнял ее за хрупкие плечи. Его рука была теплой и надежной.
      – Я переволновалась и теперь не могу уснуть, – пожаловалась Жанна.
      – Я тоже. Но это должно пройти.
      Они посидели несколько минут в молчании. Звенел хор ночных цикад. Прокричала высоким голосом какая-то птица. Листья чуть шелестели под легким ветерком. Мир и покой теплой ночи понемногу входил в душу девушки, но присутствие Ролана слегка возбуждало, заставляя сердце биться учащенно.
      – Я очень испугался за Арно. Но кажется все кончилось хорошо, – сказал Ролан.
      – О да… Я очень на это надеюсь.
      – Если бы что-нибудь с ним случилось… я бы этого не вынес.
      – Ты беспокоишься о нем?
      На этот раз, прежде чем ответить, Ролан помолчал, усмехнулся в темноте.
      – Да, беспокоюсь. Он… такой беззащитный.
      Со времени происшествия на озере Ролан говорил негромким голосом. Кажется, что-то в нем навеки изменилось, он словно стал мягче и тише. Жанна хотела знать, что он теперь думает о будущем Арно, но решила не торопить его с ответом.
      После всего что случилось, она не верила, что Ролан увезет ребенка с собой. Но как он сможет выйти из создавшегося положения? Вернуться в Сан-Валле и вести себя так, будто Арно не существует, ему уже не удастся. Все изменилось, все не могло быть по-прежнему.
      Кроме того, Жанне не давали покоя их отношения с Роланом. На пикнике они вели себя, как двое влюбленных. Как будто были просто веселой парочкой, получающей удовольствие от общения друг с другом… Обычным молодым парнем и его подружкой.
      Жанна теперь слишком хорошо понимала, как Франсуаз попала в западню. Почему она не могла расстаться с Анри, даже когда поняла, что у их союза нет будущего. Почему стремилась только к одному – быть с ним как можно дольше. Такая судьба постигла и Жанну.
      Ролан очень сильно изменился за эту неделю. Сегодня он окончательно доказал – в том числе и самому себе, – что у него есть чувства, что чувства имеют над ним власть. Скорее всего, это его испугало. Он рад был бы вновь спрятать их в железный ларец и закрыть на десять замков. Вот только удастся ли это сделать?
      Словно в ответ на ее мысли, Ролан ласково развернул девушку к себе лицом. Несколько секунд он смотрел ей в глаза, словно давая время подумать, воистину ли она того хочет, а потом склонился к ней. Был момент, когда Жанна могла бы встать и уйти. Более того, она собиралась с духом, чтобы это сделать, но тело ее предало и губы раскрылись навстречу поцелую. Они целовались долго и страстно. Ролан, словно давно томимый жаждой, приник к источнику и теперь пил тепло и сладость ее губ, задыхаясь от наслаждения. В эти минуты он не был принцем чужедальнего королевства, холодным и властным человеком, который приносит другим только боль. Нет, сейчас он стал просто мужчиной, прижимающим к груди любимую женщину, сына которой он недавно спас от смерти. Он ласкал ее шею и плечи горячими, нетерпеливыми руками, и в груди его щемило от нежности.
      Сердца их бились совсем рядом в одном неистовом ритме, и Жанна хотела позабыть себя, отдаться этому порыву целиком… Сделать то, что некогда сделала Франсуаз.
      Однако, собрав всю силу воли, она отстранилась от Ролана, откинулась на спинку скамьи, в смятении закрыла глаза, чтобы не видеть его лица.
      – Ты скоро уедешь, не так ли? – спросила она, как только смогла справиться с дыханием.
      – Да, – ответил Ролан, и в этом единственном слове прозвучала такая боль, что Жанна едва сдержала стон.
      – И не возьмешь с собой Арно?
      – И не возьму с собой Арно. Ты была права: я не хочу, чтобы он прошел через те страдания, которые выпали на долю мою и брата. Он счастлив здесь, в твоей семье. Через несколько лет, когда Арно подрастет и сможет решать за себя сам, мы пригласим его посетить нашу страну и изучить наши обычаи… Это ему пригодится, если он все-таки захочет унаследовать престол.
      Жанна кивнула. Это было более чем правильное решение, на большее она и рассчитывать не могла. Но почему тогда сердце ее кровоточит, словно его разрывают пополам?
      Потому что они с Роланом никогда больше не увидятся. Никогда Жанна не почувствует вкуса его губ, тепла его рук… Не заглянет в глаза, серо-голубые как утреннее небо.
      – Когда ты уезжаешь?
      – Если выяснится, что с Арно все в порядке, то завтра.
      Она резко поднялась.
      – Что же, тогда я пойду спать. Нужно отдохнуть, чтобы завтра в церкви не клевать носом.
      – Спокойной ночи, Жанна.
      – Спокойной ночи, Ролан.
      Девушка, более не оборачиваясь, пошла к дому, который всегда служил ей надежным оплотом, местом, куда не придут никакие печали… Но сейчас она не чувствовала себя защищенной даже в его стенах. Ей было так же горько и одиноко, как после смерти дедушки.
      Ролан смотрел ей вслед и думал, что она была права не только относительно Арно. Насчет его самого Жанна тоже не ошиблась. Он действительно не принес ей ничего кроме несчастья.
      Долго еще сидел Ролан на скамейке в саду. Когда он, наконец, отправился спать, то все равно не смог уснуть. Да, он собирался поступить правильно, благородно и ответственно, но почему-то от этого легче не становилось. Честно говоря, принц Сан-Валле чувствовал себя очень несчастным.
      Он сжал руки в кулаки. Эти ладони совсем недавно прикасались к Жанне, гладили ее по волосам, по спине, прижимали к груди… Проклятье, если бы только знал, чем все обернется, он никогда бы сюда не поехал! И винить за боль было некого, кроме самого себя.
      Впервые в жизни он понял, почему Анри поступил так, а не иначе. Он оставил Франсуаз именно потому, что желал ей добра.
      Будь на то воля Ролана, он ни за что не бросил бы Жанну и Арно. Но останься он еще хоть ненадолго, неизвестно во что все это выльется. Ролан решил уехать, пока еще не случилось ничего непоправимого.
      В окно спальни повеял легкий ветерок и принес сладкий запах ночных цветов. Этот запах почему-то ассоциировался у него с Жанной. Сладкий, терпкий и дразнящий запах ее страны.
      Страны, которую он должен оставить. Ради Жанны, потому что он полюбил ее.
      Да, потому что полюбил ее.
      Ролан не мог бы сказать, когда именно это произошло. Осознание случившегося пришло к нему как откровение из глубины сердца. Но теперь он был уверен в этом, как ни в чем ином.
      Ему не удалось уехать вовремя. Кое-что непоправимое все-таки случилось.
      Ролан де Сан-Валле осматривал гостевую комнату Деганов критическим взглядом, пытаясь понять, не забыл ли он чего-нибудь. Два его саквояжа уже стояли на полу, собранные. Оконные занавески заколыхались от утреннего ветерка, и Ролан испытал острую боль при воспоминании о рассветных минутах, которые он делил с Жанной.
      На этот раз он не спустился в сад встречать солнце. Он был уверен, что и Жанна не придет. Каждое утро до сего дня Ролан ожидал ее легких шагов на лестнице и шел за ней следом. Этим утром ничто не нарушило тишину.
      Ночью, пока он без сна лежал в постели, ему не давала покоя мысль, что в комнате прямо под ним так же страдает от бессонницы Жанна. Надо было уезжать и срочно. Даже если не удастся улететь сегодня же в Сан-Валле, нужно переехать в отель в Фуа.
      Ролан застегнул пиджак на все пуговицы и снова оглядел комнату прощальным взглядом. У этой комнаты было множество недостатков. Да и сам дом по ночам поскрипывал, гудели водопроводные трубы, а в полдень тут было жарко, как в аду. Никакого сравнения с роскошным, всегда прохладным дворцом, идеальную чистоту которого поддерживает целый штат прислуги. Но Ролан знал, что будет тосковать по Лавеланету, по этому дому, который казался живым, имеющим душу… По прекрасной семье Деган. Этим милым провинциалам с их маленькой жизнью, неустроенным бытом, с их южным гостеприимством и со смешной едой, вроде лягушачьих лапок…
      Но более всего он будет тосковать по Жанне Деган, с черными волосами, непокорно рассыпанными по плечам, с карими глазами и смуглым румянцем. По девушке, воплощающей в себе душу этой страны.
      Ролан опустился в старое кресло-качалку, некогда принадлежавшее, должно быть, дедушке Жанны, подпер голову ладонями и стал ждать восхода солнца.
      Когда он уйдет из этого дома, комната станет такой же, как была до того момента, когда он переступил ее порог. Когда он уедет от этих людей, они смогут вернуться к обычному образу жизни, как будто его никогда и не было.
      Ролан был не уверен только в одном: сможет ли он сам стать таким, как прежде.
      На лестнице послышались легкие шаги Жанны. Солнце взошло. Начался его последний день пребывания в этом доме.
      Жанна разливала кофе по маленьким чашечкам, следя, чтобы не плеснуть через край. Вся семья была в сборе. Режин раскладывала столовые приборы, Арно на своем высоком стульчике пускал пузыри и лопотал, пока бабушка подвязывала ему слюнявчик.
      Утро выдалось ясное и теплое. На дереве за распахнутым окном вел свою песенку дрозд. Жизнь налаживалась, делаясь такой же тихой и спокойной, как прежде.
      Сегодня Жанна специально оставалась в постели, пока не взошло солнце. Когда Ролан уедет, какое-то время она не сможет встречать рассветы… А потом, наверное, привыкнет. Через неделю или месяц, или несколько месяцев…
      – Доброе утро, младшая дочка! – Это в комнату вошел отец с воскресной газетой в руках. – Доброе утро, старшая дочка! Доброе утро, единственная мамочка!.. И тебе доброе утро, милая женушка!
      Он подошел к Люсиль, возившейся у плиты, и ласково поцеловал в щеку. Жена вытерла руки о фартук и шутливо замахнулась на него ложкой.
      Взгляды, которыми обменялись родители Жанны, были наполнены совсем особенными чувствами. В них была спокойная, тихая любовь, многолетняя привычка. Не первый год супруги жили в одном доме, завтракали за одним столом, спали в одной постели… Раньше, когда Жанна видела, что родители обмениваются такими взглядами, на душе у нее становилось тепло и радостно. Но теперь она почувствовала себя одинокой и обделенной.
      Мысль о том, что им с Роланом не судьба когда-нибудь так посмотреть друг на друга за завтраком в их общей кухне среди их общей семьи, едва не вызвала у нее слезы.
      – Доброе утро!
      Словно призванный силой ее мысли, Ролан появился в дверях кухни. Он был одет не в белые джинсы и в футболку, а в строгий черный костюм, с пиджаком, застегнутым на все пуговицы. Он был полностью готов к отъезду.
      Дрозд за окном оборвал свою песенку, и солнце словно бы потускнело.
      – Лолан!
      Ролан наклонился и потрепал малыша по волосам.
      – Привет, парень. Я рад, что ты поправился… после вчерашнего урока плавания.
      – Доброе утро, – приветливо произнес Пьер. – Пойдете с нами в церковь?
      – Нет. Благодарю за приглашение, но мне некогда. Я сегодня уезжаю.
      В комнате воцарилось молчание. Даже Арно, почувствовав настроение взрослых, притих на своем стульчике.
      Жанна думала, что уже не может расстроиться сильнее, но теперь, когда Ролан официально заявил об отъезде, поняла, что до сего момента на что-то надеялась.
      – А как насчет Арно? – осторожно спросил ее отец.
      – Думаю, ему будет лучше пока оставаться с вами. В будущем, когда он подрастет, мы рассмотрим возможность его визита в королевство.
      Пьер взглянул на дочь, спрашивая взглядом, все ли в порядке. Она кивнула.
      – Ну что же, значит так, – согласился глава семьи. – Но вам не обязательно спешить с отъездом! Погостите еще, мы будем очень рады.
      – Мы к вам очень привязались, – добавила бабушка. – Я, признаться, рассчитывала, что вы поможете с системой кондиционеров…
      Пьер усмехнулся.
      – Мама, ты же первая протестовала против модернизации дома!
      – Ну, значит, я передумала. А кроме того, Ролан, вы печете отличные пироги. – Она слегка подмигнула ему. – Мы будем тосковать по вас. И в самом деле, зачем так спешить с отъездом?