— Сезам, откройся!

И тут же Хабр повернулся и опрометью кинулся к выходу. Но не выскочил, перед самым выходом обернулся и — небывалая вещь! — громко предостерегающе гавкнул! Дети бросились бы следом за собакой, которая, дрожа всем телом, требовала немедленно покинуть это опасное место, но они не успели и шагу ступить, как все вокруг наполнилось глухим, протяжным рёвом, доносившимся, казалось, из самых недр земных. Дети замерли, парализованные страхом. Неужели это страшный ответ каких-то неведомых сил на заклятие, произнесённое Павликом? Хабр словно сбесился. Кинувшись к Яночке, он схватил её зубами за платье и тянул в сторону выхода. Придя в себя, дети бросились следом за собакой, но было уже поздно. До спасительной расселины они не успели добежать. Земля у них под ногами вдруг затряслась, сверху с грохотом обрушились камни. Дети и собака свалились на усыпанное острыми камнями дно пещеры, прикрыв головы руками. Хабр распластался на камнях рядом с ними. Вокруг все дрожало и тряслось, грохотало и трещало. Казалось, по дну ущелья, натужно ревя, продирался монструальных размеров танк.

Это продолжалось сотни, тысячи лет, так во всяком случае показалось насмерть испуганным детям, а на самом деле, как потом выяснилось, ровно шестнадцать секунд. Для Яночки и Павлика это были самые долгие секунды в их жизни.

Но вот рёв сменился продолжительным гулом и скрежетом, земля мелко завибрировала под ногами — и все прекратилось.

Первым пошевелился Павлик, с трудом встал на ноги. Руки и ноги тряслись, голова кружилась, в глазах потемнело. «Хорошо ещё, — подумал мальчик, — на нас ничего сверху не обрушилось, ведь вокруг падали камни». Вспомнив о камнях, он глянул вперёд, на щель выхода, и сердце оборвалось: щель стала намного уже и ниже, вот почему в пещере потемнело. Приказав поднявшейся с земли и отряхивающейся сестре стоять не двигаясь, мальчик осторожно приблизился к выходу, и у него сами собой застучали зубы: свет заслонял огромный камень, свалившийся откуда-то сверху и застрявший в расселине. И у мальчика создалось впечатление — очень непрочно застрявший, вот-вот совсем рухнет и окончательно перекроет выход, замурует их в этой проклятой пещере. Что же все-таки произошло? Неужели и в самом деле он вызвал этот страшный обвал, произнеся волшебное заклинание из сказок «Тысячи и одной ночи»? Какая все-таки необыкновенная страна этот Алжир!

— Осторожно! — предупредил он сестру, на цыпочках вернувшись к ней. — Там над входом повис кусок скалы, того и гляди обрушится. Я уж и говорить полным голосом боюсь…

Яночка взглянула на Хабра. Он по-прежнему был встревожен и требовал покинуть пещеру, но уже не так бурно и несдержанно. Значит, то ужасное, что произошло несколько минут назад, уже им не грозит. При этой мысли Павлик немного успокоился, во всяком случае перестал стучать зубами, взял себя в руки и попытался хладнокровно принять какое-то решение.

— Риск — благородное дело, — сказал он, подумав. — Чем скорее отсюда выйдем, тем лучше. Дай мне бинокль, я понесу, ты пойдёшь первой. И избави тебя Бог зацепиться за какой камень! Через дыру постарайся выбраться осторожно, ни за что не задевая. Я иду сразу за тобой, в случае чего подстрахую.

Яночке не надо было повторять дважды.

— Хабр, выходим! — вполголоса приказала она собаке.

Пёс одним махом промчался через выход и выскочил наружу. Уж он бы предупредил детей, грози им опасность. Яночка не раздумывая последовала за ним, стараясь не поскользнуться на груде камней. Павлик выбрался последним. И вот они на свободе, вдыхают полной грудью влажную свежесть ущелья, с радостью чувствуя на лице горячий привет яркого солнца…

Пан Роман как раз закончил торговаться с хозяином лавки, и оба были очень довольны: первый тем, что выторговал целых пятьдесят динаров, второй тем, что продал пряжу на сто динаров дороже. И теперь, согласно обычаю, сын хозяина принёс бутылочку холодного оранжада и стаканы, и супруги Хабровичи с хозяином только было поднесли к губам освежающий напиток, как послышался какой-то глухой подземный вой. Хозяин лавочки страшно побледнел, пан Роман вскочил со стула. Ничего не понимая, пани Кристина с удивлением взглянула на мужа.

— Этого ещё не хватало! — воскликнул пан Роман, быстро кладя на стол деньги. — Скорее бежим!

— Да что случилось? — воскликнула пани Кристина и тут же получила ответ: пол под ногами задрожал, стаканы на столе забренчали, сверху что-то посыпалось на голову.

— Землетрясение! — крикнул пан Роман.

— И долго оно будет продолжаться?

— Не волнуйся, скоро кончится.

Шестнадцать секунд, которые их детям показались вечностью, тут пролетели намного быстрее. Пани Кристина вообще бы не волновалась, если бы не увидела, как перепугались торговец и его сын. Все поспешили на улицу. Там уже было полно людей и все что-то кричали.

— Послушай, Роман, скажи мне правду — мне нужно волноваться? — спросила пани Кристина, садясь в машину.

— Пока не знаю, — честно ответил муж, глядя на часы. — Если в ближайшие минуты не последует второй толчок, значит, уже конец и можешь не волноваться.

— А если последует?

— А если последует, тогда возможен и третий, самый сильный, и разрушительный. Вот они все и ждут, будет ли второй. Тогда лучше бежать подальше от домов, лучше всего в чистое поле.

Пани Кристина огляделась. Вся улица была запружена народом, все бестолково метались, что-то крича.

— А вот они уже выскочили из домов! И наш торговец тоже, со всем семейством.

— Это просто ненаучный подход к сейсмическим явлениям. Люди здесь напутаны землетрясением, теперь до утра будут кочевать по улицам. А такое землетрясение здесь неопасно, не то что в горах.

— Вот почему ты кинулся в машину! Едем же скорее!

Мысль о том, что их дети во время землетрясения оказались в горах, нет, ещё хуже — в горном ущелье, чуть не свела с ума пани Кристину. Пан Роман нажал на газ, и машина рванулась с места, распрыскивая щебень из-под колёс.

Не так-то просто было выбраться из городка, улицы которого запрудили встревоженные толпы жителей. То и дело сигналя, включив фары, пан Роман с трудом прокладывал себе дорогу. Наконец выбрались из города и помчались по горной дороге. Она оказалась заваленной камнями, обрушившимися в результате землетрясения. Поначалу ещё удавалось как-то проехать, хотя машина со скрежетом задевала о них брюхом и бортами. Но вот путь преградил кусок скалы, который невозможно было объехать. Затормозив, пан Роман выскочил из машины, следом за ним жена. Не сговариваясь, молча, стиснув зубы, они откатили тяжеленный камень в сторону, кинулись в машину, проехали ещё немного и опять остановились перед очередной преградой. И такое повторялось несколько раз. У пана Романа градом катился пот с лица, тряслись руки. Смертельно бледная с помертвелым лицом пани Кристина действовала как автомат, не издав ни единой жалобы. И вообще за все время супруги не обменялись ни словом, но действовали слаженно и чётко, как будто заранее отрепетировали. И если бы кто-нибудь мог их увидеть в эти моменты, сразу бы понял, откуда у их детей столько энергии, предприимчивости и организаторской смётки.

В головокружительном темпе добравшись до Обезьяньего ущелья, не помня себя от волнения пан Роман с женой домчались до стоянки, и первый, кого они увидели, выскочив из машины, был Хабр, выбиравшийся из ущелья. Радостный и оживлённый, бросился он к ним, вселив надежду в сердца родителей. И в самом деле, они тут же увидели своих детей, которые, как и собака, карабкались вверх по склону ущелья. Почувствовав, что её не держат ноги, пани Кристина опустилась на какой-то камень.

Пан Роман, стараясь казаться спокойным, молча наблюдал за детьми. И вот Яночка и Павлик уже наверху, немного взопревшие, запыхавшиеся и вроде бы присыпанные пылью, но в общем, живые и вполне бодрые.

— Где вы были во время землетрясения? — немного охрипшим голосом поинтересовался отец. Павлик даже подпрыгнул от неожиданности.

— Как ты сказал? Землетрясение?

— Ну да! Езус-Мария! Дети, вы что, не заметили землетрясения? Только что было! — вне себя от изумления вскричала мама.

— А, так, значит, это было землетрясение! Да нет, конечно же мы его заметили, только не знали, что это такое.

— Так где же вы были?

— Там, внизу. Надо же, землетрясение! Полный отпад! То-то Хабр…

— Ну и как вы?

— Да ничего. Потрясло немного. В общем-то, все вокруг тряслось. И немного камней свалилось, а так ничего особенного.

— На вас не свалилось?

— На нас нет, рядом кое-что свалилось.

— А что Хабр? — спросила пани Кристина. — Ты начал о Хабре говорить.

— А Хабр ещё раньше знал, что будет трясти. И пытался нам об этом сказать, да мы его не поняли. В следующий раз будем умнее.

— Очень надеюсь, что следующий раз наступит нескоро, — сказала пани Кристина, садясь в машину. — Хотя ничего страшного, откровенно говоря, в этом землетрясении не было. И чего люди его боятся? Даже смешно.

— И впрямь смешно, — подтвердила Яночка, вздрогнув при одном воспоминании о том, что пришлось им пережить. — Немного ужасно, но в общем смешно.

— А самое смешное нам только предстоит, — включая зажигание, иронически заметил пан Роман. — Сейчас вы увидите, что собой представляет шоссе…

Алжир всем понравился чрезвычайно, а обратная дорога через Атласские горы оправдала самые смелые ожидания Павлика. Расположившись поудобнее на заднем сиденье машины, мальчик позволил себе наконец отдохнуть от пережитых волнений и не отрывался от окна.

Впрочем, пейзажем осталась довольна даже пани Кристина. И в самом деле, с ним мало что могло сравниться из увиденного в Алжире.

То самое, знаменитое шоссе, которым отец пугал детей с самого их прилёта в Африку, начиная с Эль Хемиса и Милианы резко сворачивало к югу, карабкаясь в горы и петляя по склонам. Все чаще по одну сторону возносилась отвесная скала, по другую, далеко внизу, до самого горизонта простиралась живописная холмистая равнина. Пан Роман последовательно нагнетал панику.

— Вот здесь разбились двое наших, — мрачным голосом информировал он, приближаясь к узенькому мосту. — Вроде бы поворот не очень крутой, но дело происходило после дождя, а от дождя здешняя глина страшнее гололёда. Вот и вынесло их влево, прямо под колёса мчащегося навстречу автобуса. А сейчас будем проезжать место, где один водитель решил, что поворот уже кончился… Остатки от его машины можете увидеть вон там, внизу…

— Мне бы тоже показалось, что поворот тут кончается, — печально заметила пани Кристина, а Павлик, долго глядевший вниз, заметил: — Это был грузовик.

Пан Роман поучающе ответил жене:

— А вот и нет, поворот продолжается и даже становится уже, видишь?

А Яночка, тоже поглядев вниз, дополнила сообщение брата:

— И легковая тоже. Кажется, белого цвета. Перестав восхищаться пейзажем, пани Кристина вынесла приговор дороге:

— Это не шоссе, а просто какие-то бараньи кишки.

Сбросив скорость, пан Роман начал повествование о следующей жуткой истории:

— Видите сравнительно прямой участок дороги, прямо перед нами? Ехал тут ночью один водитель, увидел перед собой свет фар другого автомобиля, ну и спокойно продолжал ехать по прямой. Вон он, лежит по ту сторону, в пропасти.

— Где? — завертелся на месте Павлик. — Его скелет лежит?

— Да нет, разбитая машина. Здесь высота больше семидесяти метров. Видите, за прямым участком сразу крутой поворот, и снова прямая.

— Может, хватит? — не выдержала пани Кристина. — Я все поняла. И почему тебя предупреждали не ехать здесь в темноте, тоже поняла. И долго так будет?

— Самый опасный участок тянется около ста сорока километров. Через час он кончится. А дорога здесь так вьётся потому, что проходит по естественным горным склонам, старательно повторяя горный рельеф: спускается во все ущелья, огибает все возвышенности. Её нигде не попытались спрямить. Водители не любят пользоваться этой дорогой, предпочитают ту, через Медею.

— Я насчитал одиннадцать разбившихся машин, — сообщил Павлик. — В основном грузовики, но встречаются и легковушки. Мировая дорога!

Домой приехали уже в сумерках. Купленную в Махдии лампу дети поставили на низенький столик в комнате Яночки. Полюбоваться на покупку смогли только после ужина. Хабр принимал в этом активное участие. Опершись на колени Павлика передними лапами, он потянулся к лампе.

— Тоже хочешь осмотреть? — понял Павлик. — Пожалуйста.

И он поставил лампу на пол, прекрасно зная, что мнение Хабра бесценно. Тот тщательно обнюхал лампу, после чего к её осмотру приступили дети.

— Грязноватая, — заметил Павлик. — Наверное, надо почистить.

— Да нет же, чистая она, — холодно заметила сестра. — Ты опять вспомнил об арабских сказках? Потрёшь лампу и явится джин?

— Да нет, — смутился брат. — Просто, если очистим, может, увидим на ней какие письмена или знаки…

Ни слова не говоря Яночка достала из стенного шкафчика курточку от своей пижамы. Выхватив её из рук сестры, Павлик принялся энергично тереть мягкой фланелькой металлические части лампы. Поглядев на его работу, Яночка сходила в ванную и вернулась с тюбиком зубной пасты. Подумав, сходила в ванную ещё раз и принесла пачку стирального порошка и порошка для чистки посуды. Павлик испробовал все.

Лампа была несомненно очень старой, но усилия мальчика оправдались: через несколько минут медь в нескольких местах засияла. Вот уже совершенно чётко стал просматриваться декоративный узор на подставке, а хрустальный резервуар всеми гранями отражает электрический свет. Подняв лампу, мальчик заглянул на нижнюю сторону подставки.

— Гляди-ка! — вскричал он. — Тут что-то написано!

Яночка тоже снизу рассмотрела подставку. И в самом деле, что-то там виднеется. Потом она подержала лампу, чтобы её низ брат мог хорошенько осмотреть. На всякий случай они не стали переворачивать лампу, потому что в прозрачном резервуаре виднелись остатки какой-то жидкости, видимо масла, которое могло вылиться. Вот и пришлось рассматривать нижнюю часть лампы в очень неудобной позиции — встав на карачки и выворачивая шею.

— Как будто кто-то царапал гвоздём, — сказала Яночка.

Брат уточнил:

— Но не просто так царапал, а что-то писал. Ведь похоже на арабские буквочки.

И брат с сестрой опять по очереди, в большом волнении, принялись разглядывать написанное. Павлик предложил на всякий случай попытаться перенести на бумагу арабские червячки. Яночка согласилась с братом. И внесла своё предложение:

— На всякий случай сделаем это двумя способами. И просто перерисуем на бумаге, и попробуем прижать какую-нибудь мягкую бумагу, чтобы отпечаталось само. Лучше всего бумажную салфетку.

Трудности детей не смущали. Не откладывая дела в долгий ящик, они принялись за работу.

У Яночки совершенно затекли руки — ведь пришлось держать лампу, высоко подняв её. А Павлик все никак не мог кончить перерисовывать.

— Долго ещё? — недовольно поинтересовалась девочка. — Не могу больше!

— Думаешь, мне легче? — огрызнулся брат. — Попробовала бы сама изобразить все эти закорючки. Ну вот, закончил, можешь поставить. А что, если её нам зажечь?

— Давай попробуем.

Все четыре фитилька лампы не производили впечатления новых, похоже когда-то они горели. Вот и теперь зажглись почти сразу, Павлик извёл всего пять спичек.

Лампа горела, дети напряжённо всматривались в огоньки, ожидая, что будет. Хабр принюхался и чихнул, ибо в самом деле при горении лампа принялась выделять страшную вонь прогорклого растительного масла. Яночка догадалась погасить электричество. Теперь комнату освещал лишь таинственный свет арабской лампы. Глаза скоро привыкли к нему, оказалось, что при свете лампы можно при желании даже читать. Молча наблюдали дети за горящими фитилями до тех пор, пока все масло не выгорело, а фитили сморщились и погасли один за другим.

— Масло все вышло, — сказала девочка, включая электричество. — Если бы подлить, могла гореть дольше. Завтра нальём, правда?

— Обязательно! И пусть погорит подольше. Вот на этой тарелке, — мальчик ткнул в отражатель, — я что-то заметил такое, необычное.

— Да ничего там не видно! — возразила сестра.

— Нет видно, по краю вроде что-то написано. Когда лампа горит — видно!

— Ну ладно, завтра проверим. А вот теперь и не знаю что делать. Навоняла она ужасно, как я буду спать?

Павлик потянул носом и только сейчас понял, насколько тяжёлым стал воздух в комнате. Пришлось на ночь расстаться с драгоценной лампой.

— Ничего не поделаешь, придётся отнести на ночь в большую комнату, — решил Павлик. — Завтра подержим её при открытом окне, пусть проветрится. Знаешь, я так и не понял, добились мы чего за сегодняшний день или нет. И есть ли какая связь одного с другим?

Яночка поняла брата.

— Ты имеешь в виду своё магическое заклинание и землетрясение?

— Да, а ещё и лампу, и тех подозрительных людей на суку в Махдии.

— Мне кажется, есть. Кроме землетрясения, разумеется. Ни в какую мистику-фантастику я не верю. Впрочем, не знаю, не знаю… Ведь мы же с тобой находимся в сказочной стране, тут все возможно. Завтра поедем к плотине, она тоже упоминается в письме, что-то там должно быть по левую руку от шоссе. Внимательно посмотрим, может, что и увидим…

Вода очень помогала переносить жару. К обещанному давно водопаду поехали на трех машинах, потому что пан Роман не знал к нему дороги. Зато знал пан Кшак, работающий здесь по контракту уже три года. Прихватили супругов Звияков, на их машине. Пани Звиякова приехала месяц назад и тоже ещё не видела водопада. Путь показывал на своей машине Адам Кшак.

С оглушительным грохотом обрушивалась с высокой горы серебристая струя водопада, образуя у подножия небольшое, но глубокое озерцо. Очень удобно было в него прыгать с огромного камня на берегу. Вода в озерце была хоть и мутноватая, но чистая, горная, и Павлик с Яночкой не задумываясь воспользовались случаем. Оба плавали как рыбы, родители не протестовали, и дети наплавались вдоволь. Наконец вылезли на берег, освежённые и счастливые.

После этой небольшой остановки поехали к плотине. Ехали недолго, но вконец измучились от жары. Из водохранилища при плотине вытекал поразительно чистый, хрустальной прозрачности поток, в котором прекрасно просматривались резвящиеся рыбки. Дети опять искупались, пани Кристина облилась водой с ног до головы и села в машину в мокром платье, пан Роман намочил рубашку и не выжимая, надел её на голое тело.

— Надеюсь, не очень скоро высохнет, — сказал он. — Фу, теперь можно жить! Ну, едем смотреть посёлок, который вам так понравился.

— Ещё бы не понравиться, выглядит как волшебная сказка из «Тысячи и одной ночи». Хочу рассмотреть его вблизи, — сказала жена.

— Боюсь, увидишь вблизи и разочаруешься, — заметил муж, но не стал возражать, тем более что на осмотре посёлка очень настаивали дети, с большим трудом согласившись отложить осмотр, сначала подъехать и освежиться на водохранилище.

Дело в том, что упомянутый посёлок был единственным объектом, который находился «по левую руку от шоссе, когда едешь к плоти…», как было написано на обрывке письма. И больше ни одного мало-мальски приметного, лишь возделанные поля и голая пустыня.

Изумительной красоты экзотический арабский посёлок дети приметили издали, во все глаза разглядывая глухие каменные заборы, возносящиеся над ними купола мечетей, башенки минаретов и крыши домиков. Но много ли увидишь с шоссе? Теперь же пан Роман съехал на обочину, но, подумав, не стал оставлять там машину, а въехал в узкую уличку посёлка. Здесь на небольшой стоянке оставили её, а сами отправились на экскурсии в окружении вездесущих любопытных арабчат.

— Мне говорили, что некогда на этом месте была столица какого-то древнего государства, — рассказывал пан Роман. — То ли оно занимало территорию всего теперешнего Алжира, то ли поменьше, не знаю, но столица была вот на этом месте. Здесь ещё недавно велись раскопки.

— И что раскопали? — огляделась вокруг пани Кристина. — Ничего раскопанного не видно.

— Да, раскопки пришлось прекратить, а извлечённые на поверхность древние камни и остатки старинных построек местное население использовало для строительства своих домов и ограждений вот в этом посёлке. Так что смотрите и знайте: в современных постройках — фрагменты памятников старины.

Яночка с Павликом обменялись быстрым взглядом. Древняя столица арабского государства! Может, это как раз то, что они ищут?

Несмотря на жару, все решили пройти очаровательный посёлок вдоль и поперёк. Пророчество пана Романа не сбылось: жена не была разочарована, хотя вблизи городишко и в самом деле оказался грязнее, чем представлялся на расстоянии. Но каким же очаровательным он был! Восхищало все: изящные белые домики, украшающая ворота и здания разноцветная мозаика, яркими красками горящая на солнце, буйная зелень деревьев, выплёскивающаяся поверх каменных невысоких заборов, какие-то бесчисленные лесенки, арки, каменное кружево на фасаде мечети. Все это было восхитительно, ни на что не похоже! А особенно красивой была мечеть. Пан Роман с Павликом имели возможность рассмотреть её вблизи, войдя во двор, куда пани Кристине с Яночкой вход был запрещён.

И повсюду их сопровождала стайка арабских детишек, с любопытством рассматривавших их большими блестящими чёрными глазами.

— Надо бы угостить чем-то этих детишек, — сказала пани Кристина. — У нас в машине есть шоколадки и фрукты.

— Сохрани тебя Бог! — с испугом воскликнул пан Роман.

— Почему же? — удивилась пани Кристина. — Их не так уж много, хватит у нас угощенья.

— Запомни: таких вещей тут делать нельзя! — поучающе заметил муж. И в назидание семье рассказал страшную историю, приключившуюся с двумя их земляками. Они тоже жили в Тиарете, только не в их посёлке, а в самом городе, в одном из обычных жилых многоквартирных домов, на первом этаже. Их дети подружились с арабскими детьми и угостили их конфетами. На следующий день под окнами поляков собралась толпа уже незнакомых арабских детей и громко требовала конфет. Им раздали остатки. А на следующее утро дом был окружён уже тучей детей разного возраста, на которых бы никаких конфет не хватило. Разочарованные дети принялись швырять в окна обманувших их ожидания европейцев камни и комья грязи. Три недели поляки просидели в осаде, не смея раскрыть ставен. Только по истечении трех недель арабские дети перестали выражать своё возмущение и сняли осаду.

— Просто это бедная страна, — объяснял пан Роман, — постколониальное наследие. На протяжении веков все приходилось добывать силой, думаю, обычаи и менталитет формировались в сложных условиях. По их представлениям, каждый европеец — это богач.

— Может, стоит им объяснить, какие из нас европейцы? — с горечью предложила пани Кристина.

Дети очень внимательно осматривали все, что попадалось по пути. В машину Яночка села задумчивая, Павлик недовольный и злой. Оба думали о древней столице могущественного государства, некогда стоявшей на этом месте, и прикидывали свои возможности относительно продолжения раскопок…

Когда подъехали к дому, уже смеркалось. Не успел пан Роман остановить машину, как сидящий до сих пор спокойно между Яночкой и Павликом Хабр вскочил и рявкнул. Взглянув на дом, пан Роман увидел какую-то фигуру, быстро перелезающую через высокую глинобитную стену. Он рывком распахнул двери машины.

— Хабр, взять!

Пулей вылетел Хабр из машины и одним прыжком скрылся в узком проходе между домами.

— Стой, Хабр! — отчаянно громко крикнула Яночка.

— Ты что? — удивился отец. — Воры ведь!

— Они могут что-нибудь сделать собаке. Хабр! Вернись! Назад, Хабр!

Уже скрывшийся из глаз Хабр услышал зов хозяйки и послушно вернулся, с торжеством зажав в зубах какую-то тряпку.

Пан Роман никак не мог справиться с запором калитки: от волнения дрожали руки.

— Черт возьми! Вот и нас обокрали! И неудивительно — никого из соседей, все поразъехались…

Пани Кристина в панике металась между брошенным на произвол судьбы автомобилем и домом, в котором только что побывали грабители, не зная куда же бежать. Тщетно она просила Павлика посторожить машину или хотя бы оставить тут собаку. Её не слышали в общей панике. Все столпились у калитки, в том числе и Хабр, пытавшийся вручить Яночке свой боевой трофей.

Наконец отец взял себя в руки, вернулся к машине, забрал из неё вещи, запер, и все вместе вошли в дом. Мама принялась лихорадочно осматривать одну за другой комнаты, определяя на глаз, что же украли.

— Вроде бы все на месте, — с некоторым сомнением сказала она. — Радиоприёмник стоит, твоя дрель лежит, где и лежала, кухонный комбайн… минуточку, загляну в кухню. Да, кухонный комбайн на месте, твои инструменты тоже…

— Странно, — недоверчиво отозвался отец, осматривая одежду в шкафах. — Действительно, ничего не тронули. Может, мы их спугнули? Посмотрим, что в комнатах детей.

Яночку, до сих пор спокойно стоящую у двери, вдруг кольнуло недоброе предчувствие. Оттолкнув отца, она бросилась в комнату Павлика и застыла на пороге.

— Лампа! — сдавленным голосом выкрикнула девочка.

— Лампа! — вслед за ней крикнул Павлик, тоже уставясь на пустое место на большом ящике, заменяющем Павлику стол.

Лампа исчезла. А они ещё нарочно оставили, уезжая, окно приоткрытым, чтобы лампа проветрилась. И вот её украли неизвестные злоумышленники! Больше ничего не украли, только её! Явились специально за лампой!

— Почему вы оставили окно открытым? — сурово допытывался отец. — Знаете ведь, здесь надо все запирать, а они нараспашку…

— Мы лампу проветривали, она воняла,объяснила Яночка. — И вовсе не нараспашку, немного только приоткрыли. А лампу надо было проветрить, вон в столовой она стояла всю ночь, чувствуете, до сих пор воняет.

— Интересно, с чего это лампа вдруг начала вонять? — расспрашивала мама. — Когда мы её покупали, она не воняла.

— Мы её зажигали, наверное, в ней было прогорклое масло, вот и развонялась, — устало пояснила Яночка. — Да какое это теперь имеет значение? Ведь лампы больше нет!

— Слава Богу, значит, всего-навсего украли одну лампу? — обрадовался пан Роман. — А я-то было испугался…

— «Всего-навсего!» — возмущённо передразнила отца девочка. — И я этого так не оставлю! Мы сделаем все, чтобы заполучить её обратно!

— Ты шутишь, дочь моя, — произнёс уже совсем успокоенный пан Роман, поняв, что их имущество цело и невредимо. — Да здесь ещё никому не удалось получить обратно своих вещей, а уж сколько всего украли! Тут действует шайка воров, а может, и две. Нам повезло, воры ничего не успели украсть, мы подъехали и спугнули их.

Дети недовольно смотрели на отца. У них было своё мнение насчёт планов грабителей: им плевать на радиоприёмник и какие-то глупые дурацкие дрели! Они явились только за лампой!

— Головой ручаюсь, они специально за ней охотились, — поделился Павлик своими соображениями с сестрой. — Видели, как мы купили лампу, следили за нами, воспользовались тем, что на весь день мы уехали из дому.

— Мы должны выкрасть её у них! — твёрдо сказала Яночка. — Хабр!

Хабр уже сидел рядом, хвостом заметая пол. Оторванный лоскут он положил к ногам хозяйки. Яночка с братом одновременно наклонились над ним.

— Похоже, Хабр выдрал клочок одежды у вора, — предположил Павлик, ногой расправляя отодранный лоскут. — Вроде карман.

— Точно, карман! Хабр отодрал ему карман!

— Дети, только руками не трогайте, — предостерегла мама, издали наблюдая всю сцену. — Лучше всего это сразу выкинуть из дома.

— Но ведь это же часть одежды вора! — возразил Павлик. — По этому карману Хабр найдёт и опознает вора.

— А вот это выкиньте из головы. — решительно потребовал отец. — Никакого выслеживания, никакой войны с ворами.

— Почему? Они же украли нашу лампу!

— Для борьбы с ворами существует полиция, не ваше это дело. Учтите, никому ещё из потерпевших не удалось вернуть свою собственность, и вам не по силам. Да и опасное это дело.

— Что ж, в таком случае надо здесь прибраться, — заявила Яночка, сходила за щёткой и вымела воровской карман за порог. Там она спрятала его под ступеньками крыльца и шёпотом похвалила Хабра, прижав к груди его умную, красивую голову. Хабр понял, что хозяйка им очень довольна.

За ужином пан Роман прибегнул прямо-таки к иезуитскому манёвру, неожиданно заявив детям:

— Обращаю ваше внимание на тот факт, что выслеживание вора наибольшую опасность представляет для Хабра. Если преступники поймут, что собака взяла их след — без колебаний убьют её!

— Ни один вор ни в жизнь нашей собаки не заметит! — буркнул Павлик. Яночка возразила отцу:

— А мне показалось, арабы собак боятся.

— Их дети боятся, — пояснила пани Кристина. — А собака может и в самом деле погибнуть. Отец ещё раз сурово обратился к детям:

— Я требую самым решительным образом, чтобы вы перестали и думать о том, как разыскать воров! Это не шуточки. Вы в чужой стране, незнакомы со здешними нравами, здешними порядками, не знаете языка и обычаев. Дело опасное. Обещайте мне, что не станете искать воров. Вон Кавалькевича обобрали до нитки и то он не собирается проводить никакого расследования на свой страх и риск. И вы не смейте!

Жена заинтересовалась ограблением их соседа пана Кавалькевича. Выяснилось, что в отсутствие хозяина в его домик забрались воры, выломав оконную раму, и украли радиоприёмник и кучу запчастей к его «фиату».

— А запчасти им зачем? — удивилась пани Кристина.

— Есть в Алжире такой механик, специализируется по «фиатам». Не исключено, что Кавалькевич у него купит свои же запчасти, заплатив втридорога.

— Ну так как? — вернулся к больной теме отец и опять сурово взглянул на детей. — Обещаете?

Сын и дочь молчали. Прежде чем обещать, следовало хорошенько подумать, чтобы по-умному сформулировать своё обещание. Надо же оставить лазейку себе, ведь дети всегда твёрдо выполняли то, что обещали. Значит, обещать надо с умом.

— Ну хорошо, — сказала наконец Яночка. — Если я тебя правильно поняла, ты требуешь от нас, чтобы мы не подвергали свою жизнь опасности. Это мы тебе можем обещать железно.

— Точно, можем! — подтвердил Павлик в ответ на выжидающий взгляд отца, потому что тот твёрдо знал: пообещать должны оба. — И могу пообещать, что мы не станем ловить воров голыми руками.