Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Кенцират (№3) - Затмение луны

ModernLib.Net / Фэнтези / Ходжилл Пэт / Затмение луны - Чтение (стр. 14)
Автор: Ходжилл Пэт
Жанр: Фэнтези
Серия: Кенцират

 

 


– Ты окажешь мне честь, согласившись разделить со мной хлеб, – официально произнесла Лура.

Считалось неприличным спрашивать гостя об имени, а жена принца очень старалась вести себя правильно, несмотря на голод. Она нарезала яблоко аккуратными дольками и каждый кусочек сперва предлагала Джейм, прежде чем жадно проглотить его самой, не оставив и семечка.

– Как неловко получается, – сказала она. – Одалиан мог бы и вспомнить о том, что не мешает оставить под рукой пару слуг и повара, но он же такой порывистый.

– А почему он приказал всем покинуть дворец?

Кажется, под маской Лура нахмурилась. Прямые вопросы тоже невежливы, тем более по южным правилам, но еще хуже – напоминать об этом гостю.

– Полагаю, он хотел собрать побольше народа в армию, чтобы выехать навстречу кенцирскому войску, – неясно ответила она.

Даже дворцовых горничных и поварят?

– Когда армия вышла?

– Ох, я никогда не вдавалась в детали. Серя?

– Шесть дней назад, на двенадцатый день зимы, – отозвался из угла юноша. Он отступил в тень, наверное в надежде остаться незамеченным. – Ожидается, что Войско и Рой встретятся в Каскаде у Водопадов в тридцатых числах.

– Умный Серя. – Лура зло улыбнулась. – Он-то всегда знает подробности – все и обо всех. Да, Серя?

Джейм торопливо перебила ее:

– Леди, возможно ли будет засвидетельствовать мое почтение принцу?

Лура подняла глаза на портрет над камином:

– Если сможешь отыскать его. Ах! – Она вдруг взволнованно вскочила. – Он же так занят, так занят! И там, и тут, все дела, дела… Я сама едва вижу его. Но это вполне нормально, ну ты знаешь… – Девочка тревожно поглядела на Джейм. – Наверняка в этом нет никакого нарушения контракта.

– Контракта?

– Ты же знаешь, – настойчиво, как дурочке, повторила Лура. – Брачный контракт. Он должен быть пересмотрен в Середине Зимы. Мой папа, лорд Каинрон, не захочет обновить его, если что-то пойдет не так. Тогда я должна буду уйти. Но если принц поможет отцу победить у Водопадов, то он, может, и продлит контракт и даже включит в него детей. Ой, как было бы здорово!

Джейм смотрела на Луру:

– А ты сама ничего не можешь сказать? Девочка ответила недоуменным взглядом:.

– Конечно же нет! Лорд Каинрон – глава моей семьи. Естественно, что я должна делать так, как он велит.

– Естественно, – задумчивым эхом отозвалась Джейм.

– Но ты ничего не расскажешь милорду папе об этом, потому что ты тоже женщина, как и я, – сказала Лура с неожиданной солнечной улыбкой, угасшей, как только она повернулась к молодому человеку в тени. – И ты не расскажешь, потому что тут нечего рассказывать! Обещаешь?

– Леди, – выдавил Серод жалким голосом, – ты же знаешь, я не могу.

Она кинулась к нему маленьким злым вихрем, сжав кулачки:

– Ты должен пообещать, Серя, а то… а то я расскажу этой леди кое-какие подробности, которые я знаю о тебе. Подумай, Серя.

По тому, как девочка выплевывала гнусную кличку, Джейм поняла, что на юге это слово означает то же, что и на востоке. Юноша съежился:

– Леди, пожалуйста…

– Леди, леди, – передразнила та и, взмахнув юбкой, обернулась к Джейм. – Любишь загадки? Вот: как называть ублюдка, наполовину кенцира, наполовину южанина? Ответ: как угодно!

Серод выскочил из комнаты, не затворив за собой дверь.

– Я не знала, что такое смешение крови возможно. Кто же попробовал?

Лура махнула рукой, уже потеряв всякий интерес:

– А, кухонная девка и кто-то из свиты папы. Он заезжал в Каркинарот лет двадцать назад, когда принцем был отец Одалиана. Найдешь Одалиана для меня? – Она пожала руку Джейм и зашептала: – Ой, пожалуйста! Я не могла говорить при этом… этом ябеде, этой змее, но здесь все стало так странно – и я так боюсь!.. Найдешь?

– Я постараюсь, леди, – сказала Джейм, отступая. Выбравшись из комнаты, она привалилась к двери и перевела дыхание. Эти ужасные комнаты, в них совсем нет воздуха! Так вот как живут высокорожденные женщины, запертые в душном мирке условностей и смирения. А если Тори попытается сделать из нее вот такую Луру? Быть пешкой в политических играх мужчин, согревать их постели, рожать от них детей, дышать этим спертым воздухом до конца жизни… Джейм передернуло. Нет, лучше пусть убивают. Кто-то хихикнул, Джейм обернулась и увидела сидящего на полу у стены Серода, острый подбородок на острых коленях.

– Ты ведь знал, что она скажет мне, да?

– Она говорит это каждому, когда вспоминает, – сказал он глухо. – А вспоминает она, как только видит меня.

– Послушай, Серод.

– Ты хотела сказать «Серя»?

– Нет. Ты не в ответе за свою кровь… не больше, чем я за свою. Ладно, побегать голышом, может, и полезно, но что-то я начинаю мерзнуть. Ты не подыщешь мне какую-нибудь одежду?

Он вскинул глаза:

– Имеешь в виду что-нибудь из вещей Луры?

– О Трое, нет. – Джейм сорвала маску и бросила ее на пол. – Твоя вполне подойдет.

Серод начал смеяться, но понял, что девушка говорит серьезно.

– Подожди тут. – Он вскочил и исчез в глубине зала. Через несколько минут юноша возвратился с охапкой одежды, там было даже кое-какое нижнее белье, которое Джейм и не удалось бы использовать.

– Очень смешно. – Она протянула сей предмет обратно.

Наконец-то можно одеться: мягкие черные сапоги до колен, черные штаны, широкий черный пояс, свободная черная рубаха, даже пара черных перчаток.

– Что ж, – сказал Серод, озирая ее. – Прекрасно подходит – для ябеды.

Джейм вздернула бровь:

– Как скажешь. Прекрасно. Серод, проводишь меня до храма?

– Как скажешь… леди.

Они пошли каким-то извилистым путем, полным неожиданных развилок и поворотов. Джейм улыбнулась. Ясно, что проводник не хочет, чтобы она разобралась в переплетении лабиринта дворца, но по сравнению с Клубком в Тай-Тестигоне здешние хитрости казались детской забавой. Тренированная память девушки фиксировала каждый поворот.

Потом Серод осторожно открыл дверь в девятистенные покои – и там был храм. Джейм прикинула, что прошло не меньше сорока восьми часов с тех пор, как она была здесь. За это время свешивающиеся с потолка светящиеся сферы потускнели, а участки мертвой травы расширились. Но хуже всего было то, что нескончаемые волны энергии коробили воздух, как жара иссушенную солнцем скалу. Серод остался у дверей, а Джейм медленно продвигалась к храму – она шла словно против течения. Девушка позвала, но на этот раз никто не откликнулся. Засов все еще сковывал ворота. Если бы дело было только в замке, она справилась бы, но тут требовалась вся сила Марка. Опасность, опасность… Она отступила к двери.

– Серод, лучше тебе присматривать за этим местом, на тот случай, если я не выберусь. Может, в какой-то момент дверь храма начнет распадаться, и тогда вам с Лурой нужно выбираться отсюда побыстрее, прежде чем крыша дворца рухнет вам на голову.

– Да, леди. – Серод, вопреки себе, все-таки был впечатлен. – Но куда ты идешь?

– Ты сказал, что моих друзей здесь нет. Могли их забрать туда, где собиралась армия?

– Нет. Принц запер все двери, кроме одной, а я не сводил с нее глаз.

– Проклятие. Значит, остается только одно место – в Тенях.

И они опять пошли в глубь дворца. Внезапно Серод схватил Джейм за руку. Впереди коридор на глазах темнел и искривлялся, тени клубились внутри теней, углубляясь все больше.

– Здесь раньше этого не было, – тихо проговорил юноша. – Тьма расширяется. И ты хочешь войти туда?

Джейм, подрагивая, обхватила себя руками:

– Нет. Совсем не хочу. «И вообще, – прошептал в мозгу холодный голосок, – это может стать ужасной ошибкой». Но разве у меня есть выбор?

Серод с удивлением оглядел девушку:

– Так ты что, действительно совсем не представляешь, что делаешь?

– Очень редко, – согласилась Джейм, криво усмехнувшись. – Если бы представляла, то наверняка не делала бы, но, видимо, альтернатива – проваляться остаток жизни в углу под кроватью. Кстати, я серьезно беспокоюсь о Луре. Присмотри за ней. Да, она жестокий, глупый ребенок, но она одна из нас. Все, до свидания – надеюсь. И она шагнула в Тени.

Глава 10

ЗАТАИВШЕЕСЯ ПРОШЛОЕ

Белые Холмы: четырнадцатый – шестнадцатый дни зимы


На закате четырнадцатого дня зимы кенцирское войско подошло к месту, где дорога круто сворачивала на восток, следуя изгибу реки. Той ночью бойцы расположились рядом с древней мощеной тропой. На рассвете пятнадцатого дня люди вброд перешли Серебряную и зашагали по высокой нетоптанной траве к югу, в запретные холмистые земли.

Тепло не уходило, горы стояли не белые, а желтовато-зеленые, а чистое небо резало глаза голубизной. Низины щетинились сухими, колючими кустарниками, готовыми вспыхнуть от единой искры, но не потерявшими остроту шипов. Между искривленных веток проглядывали белые цветы, на расстоянии выглядевшие прелестно, но вблизи напоминавшие крошечные сдавленные черепа. В сумерках стрекотали миллиарды сверчков; над лощинами клубился туман.

Первая ночь миновала без происшествий.

На второй день люди старались прибавить ходу, насколько позволяла местность, но когда солнце начало опускаться, они все равно очутились в неприятной близости к старому полю боя. Весь день бойцы натыкались на лежащие в траве кости, незамеченные теми, кто обыскивал холмы сразу после сражения, и подбирали их – может, жалкие останки были когда-то гордыми кенцирами, – чтобы позже придать огню. Той ночью у сторожевых костров одни рассказывали страшные истории о несожженных мертвецах, а другие вспоминали горе и стыд от поражения Серого Лорда Ганса. Среди новой армии было немало старых кендаров, выживших в той кровавой сече. Всем было тяжело на душе, и никто не хотел спать, несмотря на усталость.

Донкерри заснул, но беспокойно. Ему снилось, что он, трясясь, опять стоит в покоях Верховного Лорда в башне после того, как дед отрекся от него. «Я не люблю прощать тех, кто шпионил за мной, – сказал Торисен. – Спроси Бура. Но я попытаюсь, если ты пообещаешь никогда больше этого не делать». «Но ты никогда не был в Киторне, не охотился за костями», – смеялись мальчишки. «Малыш, девчонка, кровавая слепота, кровавая слепота…»

Донкерри вскрикнул и проснулся под звуки насмешливого хора. Но нет, это всего лишь сверчки. Его не изгнали. Торисен взял его к себе, вот он лежит тут, в безопасности, под пологом палатки Верховного Лорда. Он все еще принадлежит кому-то и как-нибудь докажет, что чего-то стоит. Донкерри закутался в эту мысль, как в самое мягкое одеяло, и, умиротворенный, снова уснул.

А лорд Каинрон в своем шатре выражал соболезнования несостоявшемуся лорду Кори. Нет, это неправильно, что Верховный Лорд назначил правителем Комана этого тупоголового Демота. Разве сможет теперь семья смириться с таким преднамеренным оскорблением? И как грустно, что знамя чести упало так низко.

Рандир глядел на освещенный парусиновый домик Каинрона и презрительно думал о том, до чего может дойти человеческая глупость. Такая власть – в руках эдакого дурака.

Брендан ходил среди своих людей, обмениваясь там – тихими словами, здесь – усталыми улыбками. Наверное, в сотый раз он удивлялся, зачем вовлек их в это гиблое дело, последовав за молодым и, возможно, безумным лордом из рухнувшего дома.

Близнецы Эдирр сидели перед жаровней и болтали о женщинах, как обычно наедине, оканчивая друг за друга фразы.

В пышно обставленной палатке Ардета Адрик изучал карты, подсчитывая оставшиеся до Водопадов лиги, словно пытаясь хоть как-то сократить расстояние.

Холлен, лорд Даниор, спал.

А к Торисену, бродившему в одиночестве вдоль северной границы лагеря, подбежал, весь в слезах, мальчик Рион:

– Лорд, лорд, скорее! Прапрадедушка Ядрак хочет тебя видеть. К-кажется, он умирает.

Флаги Ярана развевались на вершине холма чуть в стороне, почти за пределами восточной границы. Все инстинктивно выбрали вершины и склоны повыше, оставив низины между холмами лошадям, так что они паслись там под надзором дюжины сопровождающих Войско винохиров. Торисен поспешно протискивался сквозь стадо, Рион трусил рядом. По склонам сверкающими точками рассыпались костры. Ниже туман застилал лощины. И вот они уже снова взбираются на холм, идут мимо ряда молчащих, ожидающих людей Ярана. Торисен отметил, что многие из них уже стары для воинской службы, и вспомнил, что большинство этих кендаров, даже бывшие когда-то солдатами, сейчас прежде всего летописцы и только потом – бойцы.

Из главной палатки вышел Кирен, неся чистую льняную тряпку, которую он бережно расстелил на земле под флагом с Искривленным Деревом. Тяжелый вздох всколыхнул темноту. Юноша вынул нож, надсек себе большой палец и позволил капле крови упасть в центр материи. Потом передал нож Риону. Мальчик сильно полоснул себя по руке, так что кровь брызнула во все стороны, большей частью попав все-таки на середину ткани. Он отдал нож ближайшему кендару и разрыдался.

– Прости, – сказал Торисен Кирену. – Я спешил.

Вместе с молодым человеком они прошли во внутреннюю комнату большой палатки. Ядрак лежал в своей постели, его заострившийся профиль резко проступал из-под накинутого на лицо покрывала.

– Бедный старик. Не стоило ему отправляться в такое путешествие.

– Мы все твердили ему это. – Кирен прикрыл стоящую рядом с кроватью жаровню, и тень окутала его. – У него был свой путь, всегда, но не в этот раз.

– Рион сказал, что он хотел поговорить со мной. Ты не знаешь, о чем?

– О двух вещах. Во-первых, он просил не смешивать его пепел с и без того толстым слоем праха на этих проклятых холмах.

– Это легко устроить. Мы минуем здешние земли не позже чем послезавтра. Его погребальный костер подождет до этого.

– Хорошо. Во-вторых… Тихо, Рион. Что прадедушка подумает о тебе, если ты будешь так шуметь? Ложись-ка и попытайся уснуть. Будь хорошим мальчиком.

Он опять вышел на свет, оставив всхлипывающего ребенка свернувшимся в углу на подстилке. Торисен уставился на юношу. Что-то не так с его лицом, и то, как он двигается…

– Скажи, я уже совсем потерял остатки разума или ты женщина?

Кирен улыбнулся:

– Не совсем. До моего совершеннолетия еще несколько лет.

– Ох, будь я проклят. Но как же тебе удавалось все это время держать такое в секрете?

– А кто сказал, что это секрет? Яран всегда знал. А что до других домов, так моя мать умерла при моем рождении, нас с отцом отправили в запас, как негодных для продолжения рода, так что никто вне нашего дома не обращал на нас внимания – к нашему же облегчению. Яранов никто никогда не рассматривал как подходящую партию. Слишком большие чудаки, видишь ли. Лорд Рандир снизошел до нашей семьи, подписав контракт на свою племянницу с моим отцом. Потом она умерла. Я могла бы родиться трехногим гермафродитом, а мой почтенный дядюшка Рандир и не знал бы – поскольку не интересовался вовсе.

– А теперь? Она опять улыбнулась:

– И теперь, но с тех пор, как Ядрак объявил меня своим наследником…

– Рандир думает, что ты мужчина. – Лорд резко взглянул на нее. – А если бы и я провозгласил тебя лордом, находясь в заблуждении?

– Этого бы не случилось. Ядрак собирался все рассказать тебе этой ночью. Он хотел, чтобы ты перед его смертью пообещал поддержать мои требования. Это и была его вторая просьба.

Торисен отвернулся, растерянно ероша волосы.

– Меня и так подозревают в помрачении рассудка и слабоумных капризах, но если я допущу такое… Закон наверняка не позволит. Ядрак должен был знать.

Кирен холодно, почти презрительно поглядела на лорда:

– Мы – дом ученых. Мы заслужили доброе имя своими исследованиями. В Законе нет ни одного пункта, запрещающего леди возглавить семью вместо лорда. А в случае близнецов, таких, как Мастер и Госпожа, власть даже разделяется. На высокорожденных женщин наложили столько ограничений только после падения Джеймсиль, Плетущей Мечты, и большинство из них – всего лишь обычаи, но не закон.

– Но наверняка высокорожденные мужчины дома Яран станут оспаривать твои притязания.

Девушка фыркнула:

– Да разве кто-то из них захочет? Я же сказала, мы ученые, каждый из нас погружен с головой в собственную работу. Моя специальность – Падение. Можно сказать, что дом Яран бросил жребий, кому вступать на пост управляющего, и я проиграла. Прадядюшка Кедан будет исполнять обязанности до моего совершеннолетия, но даже под страхом смерти ты не заставишь его сидеть на троне хоть днем дольше. Значит, в чем теперь вопрос: ты провозгласишь меня, когда придет время?

Торисен беспомощно пожал плечами:

– Даже не знаю. Надо подумать, а потом все будет зависеть от того, сколько власти у меня будет к твоему совершеннолетию. Ну и взвоет же Высший Совет. – Он вдруг улыбнулся. – Что ж, стоит поддержать тебя хотя бы ради того, чтобы увидеть их лица. Доверяй Яранам, сталкиваясь с чем-то столь необычным.

– Необычным. – Кирен оглянулась на темную постель деда. Когда она перевела взгляд на Торисена, он заметил блеснувшую в уголке ее глаза слезу. – Ядрак всегда говорил, что это именно то, что ему больше всего нравится в тебе.


Торисен задержался у выхода из палатки, поднимая ворот перед тем, как шагнуть в ночной холод. Кендары все еще отдавали безмолвную дань уважения, роняя капли крови на траурное полотно, уже почти полностью почерневшее. Прежде чем кровь высохнет, ткань свернут и положат на грудь Ядрака, чтобы она последовала за ним в огонь. В прежние времена связанные кровью слуги лорда-шанира сами восходили вместе с ним на погребальный костер. Сейчас же ритуал стал, скорее, символом, но церемония и теперь оставалась очень личной, и Верховному Лорду не было в ней места. Торисен удалился один.

Главная палатка Ярана стояла практически на самой восточной точке стоянки войска. Только несколько сторожевых костров мерцало на вершине холма, а дальше лишь луна озаряла горы, бегущие к Серебряной, к слишком близкому полю давней битвы. Торисен прошел вдоль границы лагеря и присел на склоне, глядя на восток, на зыбкое море холмов.

Он думал о Кирен. Мысль о леди, возглавляющей дом, совершенно выбила его из колеи, но ведь он в общем-то так мало знает о высокорожденных леди. Большинство из них содержатся в полной изоляции, и брачные контракты составляются единственно в политических целях. Он не видел Калистину до того, как подписал соглашение с ее отцом. Ах, Калистина, такая прекрасная, такая порочная. А если его потерянная сестра выросла в такую же вот ужасную женщину? Невозможно представить. Всю жизнь Джейм не давала ему покоя, но ощущал он ее как-то отстраненно, как некий призрак без лица и голоса. Только вот за последние полтора года чувство ее присутствия усилилось, особенно до или после ночных кошмаров – тогда он был почти уверен, что стоит оглянуться – и она окажется прямо за спиной. Но кого или что он собрался разыскивать? Ветер трепал волосы лорда, забирался даже под поднятый воротник, холодил шею.


– Тори, я вернулась. Я иду за тобой, я найду тебя. То-ри-и-и-и-и…

Он резко вскинулся, вырываясь из дремоты. Нельзя, нельзя. Прошлой ночью он говорил себе, что лучше бодрствовать, потому что любой сон в этом страшном месте обязательно окажется отвратительным; но сейчас с трудом верилось, что какой-то особый кошмар, вроде тагметского, может подползти к нему. Обычно он более осторожен – дни и даже недели, в зависимости от серьезности сна. Наверняка скоро придет время следующего. Нет, он просто переживает из-за смерти Ядрака и оттого, где находится. Время двигаться.

Торисен поднялся, но взгляд его не отрывался от восточных земель, и лорд замешкался, озадаченный. Форма вон тех холмов так знакома… Но как это может быть? Он никогда не был здесь прежде. Вон та гора слева, вдалеке – за ней должен быть острый пик, а за ним холм, похожий на курган, а там…

Пораженный, Торисен спустился в низину и, слегка прихрамывая, зашагал прочь от лагеря, в манящую даль.


Киндри выделили место в просторных внутренних покоях шатра Ардета, где спали кровные родственники лорда, но он выбрал себе крохотную комнатку с краю. В ней едва помещалась его подстилка, а единственный вход в хорошую погоду прикрывал кусок легкого хлопка, а в плохую – грубый холст, но эта комнатка была полностью его. После долгих лет в общей спальне храмовых прислужников такое уединение доставляло шаниру несказанное удовольствие. В первые дни похода он часто лежал здесь до поздней ночи, только чтобы насладиться им. Потом, когда войско ускорило темп, сон стал более ценен. Но здесь, в Белых Холмах, уснуть было просто невозможно.

На вторую ночь Киндри беспокойно ворочался в полудреме под холщовым потолком. Он не привык столько времени проводить в седле, и все его кости ныли от усталости. Даже полчаса двара принесли бы измученному телу облегчение, но каждый раз, когда он уже вот-вот был готов провалиться в сон, сбивчивые видения будили и не давали погрузиться в покой. Сейчас молодому человеку показалось, что под палаткой закачались холмы – словно бесконечная рябь прошла по морю. Вверх, вниз, вверх… Нет, это не матерчатый пол, это руки, белые кости, тонкие кости, тянут, тянут…

– Поднимайся, поднимайся! – раздался в голове тоненький, кричащий голосок. – Пожалуйста, вставай! Ты нужен ему!

– Кому? – пробормотал в полусне Киндри. – Кому я нужен?

Снаружи пылал костер, и золотистый свет проникал в тесную спаленку сквозь завешенный газом дверной проем. По стенам прыгали тени. В ночи бормотали разные голоса, но они обращались не к нему. Он был один… был ли? На задней стене крохотной комнаты виднелась тень, которой не было там прежде, – она склонилась над тенью его лежащего тела. Киндри недоуменно смотрел туда, уверенный, что опять заснул. Тень была маленькая и худая. А, она, должно быть, принадлежит тому мертвому ребенку, чьи кости Верховный Лорд забрал из Киторна и до сих пор возит с собой в седельной сумке. И что она может хотеть от него, пусть даже во сне? А девочка тянет и тянет. Тень шанира начала подниматься.

Киндри откинул одеяло и поспешно встал. Во сне или нет, он не собирается позволять своей тени идти куда-то без него. Он быстро натянул какую-то одежду и последовал за своим черным силуэтом наружу. Его резкая тень и маленькая, нечеткая в лунном свете тень мертвой девочки провели его через лагерь к восточной границе, стараясь держаться пологих склонов. За стоянкой Ярана шанир вслед за тенями взобрался на вершину. Холмы, изгибаясь, тянулись к востоку, белея под чертвертушкой луны, и по одному из них двигалось что-то темное. Еще одна тень? Нет. Кто-то, одетый во все черное. Кто-то, кто слегка прихрамывает. Торисен.

Киндри задержал дыхание. Его первым, бессознательным действием, как у недоумевающего ребенка, было протереть слабые глаза, но видение не улетучилось, как бывает со снами. Теперь он видел холмы, луну и темную, удаляющуюся фигуру куда отчетливее. Нет, это не сон, это явь. Он бодрствует, а Верховный Лорд Кенцирата один, без защиты, уходит в ночь, к полю страшной битвы, где потерпел поражение его отец, к несожженным и, возможно, мстительным мертвецам.


Торисен знал эти холмы. Каждая кривая линия, каждая травинка и камень кричали ему, что он там, откуда, казалось, давно и навсегда ушел. Впереди тьма вставала стеной – черное на черном, заслоняя даже звезды. Ребенком он иногда лежал без сна, глядя в окно, не осмеливаясь даже дышать, чтобы этот мрак не опрокинулся на замок, на Гиблые Земли, на весь Ратиллен. И вот он снова здесь – Барьер и Темный Порог напирают с той стороны. Еще один подъем, и – невероятно! – тут и сам замок, его старый дом, который должен быть в девяти сотнях миль от Белых Холмов.

Он спустился по холму к дому, голова кружилась от ужаса и изумления. Вот каменный мост надо рвом, вот главные ворота – они висят косо. За ними – двор, окруженный кирпичными сараями, амбарами и прочими хозяйственными постройками, теснящимися у внешней зубчатой стены. Впереди поднимается приземистая башня замка. Торисен медленно пошел к ней, оглушенный и не верящий. Между плитами мощеного дворика пробивалась трава, ноги путались в ней. Цепкие виноградные лозы свисали со стен. Как же тут все тихо, как… мертво.

Перед дверьми башни темнела переплетенная груда – наверняка остатки костра. Некому теперь разжечь огонь. Отец трижды проклял бы все на свете, если бы… нет, тут не обуглившиеся сучья, а руки, ноги, головы…

Торисен узнал всех, кого хоть чуть-чуть пощадили пламя и меч: Лон, учивший его скакать на лошади; Мерри, повар; Тиг, а где же твои боевые шрамы? – сгорели… Ему не раз снились их последние мгновения, гибель в сражении, но такое – никогда.

«Это все еще сон, – подумал лорд, чувствуя, как кошмар все крепче сжимает его ледяной хваткой, не дает двинуться с места. – Я заснул там, на холме, и теперь в ловушке. Мне уже больше не проснуться».

– Милорд!

За спиной раздались шаги, руки схватили его за плечи и повернули. Торисен смотрел прямо в лицо Киндри, с трудом различая черты.

– Уходи. Ты не из этого сна.

– Сна? Нет, лорд, послушай: это явь.

– Явь? – Торисен недоуменно моргнул. – Разве такое может быть? Это замок, где я вырос, где умер, проклиная меня, мой отец. Это Гиблые Земли.

Шанир, дрожа, огляделся:

– Не знаю, как такое могло случиться, но мы каким-то образом больше не в Белых Холмах, хотя если бы мы были там, то стояли сейчас прямо посреди старого поля боя. Соответствия. – Он посмотрел на Торисена. – Неужели ты не видишь, Белые Холмы исчезли. Темный Порог навис здесь над самой землей, как и там, и эти два отравленных места на земле столь похожи – ландшафтом, структурой, всем, – что иногда даже кажется, что одно наложено на другое. Наверное, так мы и попали сюда.

– Мы? – Торисен повернулся к нему, начиная пробуждаться и злиться. – А почему ты пошел за мной? Зачем преследуешь? Чего хочешь?

Киндри дернулся и отступил на шаг. Он и забыл, как Торисен ненавидит тех, кто ходит и шпионит за ним.

– Лорд, меня привела девочка; погляди, вот же она. Думаю, это место пугает ее.

Детская тень колыхнулась между ними на омытых лунным светом каменных плитах. Теперь Верховный Лорд заметил ее – она так старалась попасться на глаза, подбежав поближе, что он неосознанно протянул руку, чтобы погладить девочку по голове – по пустоте, где когда-то развевались волосы. Да. Она боится. Это место должно напоминать ей Киторн, если, конечно, все вокруг не галлюцинации его одурманенного рассудка.

Внезапно лорд упал на колено и стукнул кулаком по брусчатке. Кровь запятнала камень.

– Это не сон, – сказал он, поднимаясь и ошеломленно глядя на разбитые костяшки. – Это реальность. Хорошо. Тогда я справлюсь. Но что же, именем всех имен бога, тут произошло?

Киндри удивленно взглянул на лорда:

– Ну как, я так понимаю, что Темные напали на замок лет пятнадцать назад и убили всех, кроме тебя. Ты бежал и пришел в Заречье, где поступил на службу под покровительством лорда Ардета. По крайней мере, так говорят люди.

«Но почему тогда Ганс умер, проклиная своего сына?» – вдруг осознал шанир.

– Да, так говорят, – согласился Торисен, не глядя в смятенные глаза Киндри. Конечно же, он не раз слышал эту историю и никогда не противоречил ей. Слова были правдой – во всем, кроме того, что бойня случилась только несколько лет назад, через многие годы после того, как он сбежал. Если бы кто-то узнал, что он ушел из дома, когда Ганс был еще жив, без его разрешения, то последствия были бы жестокими. – В любом случае, это случилось позже. – Он показал на сожженные тела у дверей. – Кто-то наведался сюда после того, как я ушел.

– Выглядит как неудачный погребальный костер, – сказал Киндри. – Этих людей приволокли сюда и подожгли – это сделал кто-то, полагаю кенцир, кто хотел как лучше, но не знал нужных воспламеняющих рун. Странно. – Он вгляделся в обугленные тела внимательнее. – Непохоже, чтобы они были мертвы уже пятнадцать лет. О бог! – Он отпрыгнул назад, лицо стало белее волос. – Там… женская рука… она шевелится!

Торисен тоже отпрянул:

– Мерлоги… они все стали мерлогами. Ничто не остается мертвым навсегда в этом жутком месте, если не превратится в золу, которую развеет ветер. Огонь лишь заставил их отступить. Но если они все еще здесь, может быть, и он тоже.

– Кто, милорд?

– Оставайся тут с девочкой. Через минуту я вернусь.

Торисен обогнул страшный костер и взбежал по ступеням на первый этаж замка. Обе внутренние двери были сорваны с петель. Он задержался у второй, ожидая, пока глаза привыкнут к слабому свету, просачивающемуся сквозь два узких окна. Перед ним лежал круглый главный зал, где гарнизон собирался за едой и где вершилось правосудие, или то, что выдавалось за него в последние дни перед его бегством.

«Предатели!» – Память всколыхнула эхо того дикого крика, отразила застывшие лица кендаров, повернувшихся к столу лорда. «Едите мой хлеб и замышляете измену! Ты, и ты, и ты!..» – «Отец, нет! Эти люди – мои друзья. Они чтят наш дом. Все, кто здесь». – «Мой дом – может быть, а меня? Нет, нет, мальчик, они обманут тебя, как обманули меня. Нет, больше никогда! Вы, трое, вы держите ножи и режете мясо. Проткните ими меня – или себя!» – «Дитя, уйди отсюда. Ты не сможешь им помочь».

Это Анар, летописец, тянул его за рукав, выталкивал из зала в маленькую столовую с той стороны открытого очага. Позади послышался звук падения чего-то тяжелого, еще один и еще. Кендары сделали единственный, дозволенный честью выбор. Анар поспешно захлопнул дверь.

«Твой отец совсем сумасшедший, знаешь ли, – прошептал он и вдруг захихикал. – Ну да, как и я – иногда. Это все это место, это грязное, проклятое место… Ты должен уходить, дитя, прежде чем он устанет убивать твоих друзей и повернется к тебе. О да, так и будет: эта мысль уже засела в его мозгу. Кто еще может отнять у него оставшиеся крупинки власти?» – «Но, Анар, Ганс же не только мой отец: он лорд Норф, глава нашего дома. Он не отпустит меня, а если я сбегу без разрешения, покину его, то погибнет моя честь».


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25