Шакор, преемник Самуда, погиб несколько часов назад. Аслан был нем как рыба. Он согласился разговаривать лишь с Аль-Апсаром лично. И ему-то уж толстяк рассказал, что сераскира – опять сераскира! – убили двое огромных нелюдей. – А, может, это были дэвы, султан? – Аслан тряс объемистым животом. – Дэвы. Они были огромны. С красными, как кровь, глазами. И волосы белые. Только один в маске и с длинной косой. А второй без маски и без косы. Это не люди, султан. И, наверное, не нелюди. Уже ушел Аслан, перестав наконец дрожать от страха и сожалея о том, что запоздал позвать охрану Шакора, когда вломился в покои к сераскиру беловолосый нелюдь.

Позвал бы вовремя – получил бы деньги. А так – жизнь сохранил, рассказав все, как есть. Ничего не утаив. Ничего.

Ушел Аслан, бесшумно исчезли вышколенные рабы. Не видно и не слышно было вездесущей охраны.

Аль-Апсар сидел у фонтана, нависнув над шахматной доской.

Он смотрел на фигуры.

Огромный беловолосый эльф убил Самуда, сераскира Мерада. Убил и ушел живым. Огромный беловолосый эльф убил Шакора. Сераскира Мерада. И вновь ушел живым. Только на сей раз вместе с эльфом ушел и перстень.

Стража столицы потеряла преступников, едва они выехали из города.

Люди Аль-Апсара продолжали следить за нелюдями и в квартале менял, куда вернулись убийцы, в наглости своей не боясь, видно, ничего. И после – когда эти двое выехали из Мерада, направляясь на восток.

В Эрзам.

Аль-Апсар коснулся черного ферзя. И вновь убрал руку.

Его людям следить было проще.

***

Железный Зигфрид, генерал ордена Бича Божьего, – хороший друг Аль-Апсара. И Аль-Апсар верил генералу. Но верил меньше, чем льву, которого держал за решеткой в одном из тенистых углов своего сада. Льву Аль-Апсар отдавал тех, кто надоедал ему. Тех, кто начинал мешать или переставал правильно понимать приказы.

Лев всегда смотрел на Аль-Апсара спокойными желтыми глазами. И человек понимал, что зверь не делает разницы между ним, господином, и теми, кого убивает он, лев, по приказу господина.

Зигфрид и Аль-Апсар оба были такими львами. Друг для друга. А решетки между ними не было.

Последние вести от генерала были плохими. Совсем плохими. Зигфрид сказал, что потерял звездочку, одну из последних, одну из самых важных. Звездочку, которая решала, на чьей стороне окажется перевес.

Аль-Апсар вежливо сочувствовал рыцарю. Но не понимал, право же никак не понимал исман, много ли правды в рассказе генерала.

Готского воина, в сердце которого хранилась черная звезда, якобы увели из-под носа у самого Зигфрида четверо нелюдей. Один из которых был высоким беловолосым эльфом.

Генерал сам преследовал похитителей. Он пытался убить их магией – своей магией, полученной в дар от Разрушителя. Генерал считает Разрушителя Икбер-сарром и поклоняется ему, как Богу. Пусть. Каждый волен в своих заблуждениях. Да. Зигфрид сильный маг, и он был уверен, что уничтожил беглецов. Он ошибся.

Аль-Апсар взял белого коня. Повертел в пальцах, разглядывая тонко вырезанную фигурку, любуясь искусством мастера.

– Эльф. Игрок, – пробормотал исман. И поставил коня рядом с белым ферзем.

Звездочка могла попасть в руки Белого Креста. Брату Джероно пришлось поспешить, чтобы перехватить ее по пути. Он убил монаха Артура – главу ордена: Сам стал главой... И исчез.

Аль-Апсар одним движением сбросил с доски черного коня.

Зигфрид говорит, что вместе с Джероно исчезли три десятка его людей. Генерал и Аль-Апсар ждали торжества Белого Креста. Но монахи не получили звездочку.

Она просто пропала, затерялась где-то между Граасом и Тальезой.

Нет, Аль-Апсар не понимал, что происходит. И Аль-Апсар переставал верить Зигфриду. Чем дальше, тем больше переставал.

Вот только генерал был действительно растерян, когда рассказывал обо всех этих событиях.

– Один из них маг, – говорил он. – Сильный маг. Он сумел защититься от меня и защитить других.

– Эльф? – предположил исман. Генерал отмахнулся:

– Эльф – боец. Убийца. Один из лучших. Но не больше того. Монах не может быть магом, Аль-Апсар. Анлас учил, что маги – воплощенное зло.

– Глупо.

– Я не спорю. Маг – шефанго. Его давно нужно было убить.

– Давно? Ты давно знаешь его, генерал?

– Да.

– Почему же не убил?

Лицо Зигфрида перекосилось, как будто он откусил недозрелый персик:

– Я не смог, Аль-Апсар. Я тогда еще не был магом.

– А он?

– Видимо, был. Все это было очень странно.

Вездесущий эльф не давал Аль-Апсару покоя. Даже не будучи магом, этот монах умудрялся убивать его людей, едва удавалось тем занять высокий и важный пост сераскира.

Почему именно сераскиров?

Теперь еще и шефанго. Об этом народе исман знал только понаслышке. И ничего хорошего о шефанго не рассказывали. Никто и никогда.

Зигфрид боялся этого нелюдя, вместо того чтобы бояться эльфа. Больше того, Зигфрид боялся четверых. Генерал был убежден, что сила их – в их единении, что, совместив несовместимое, презрев обычаи и веру своих народов, эти четверо стали непобедимыми.

Неразумный и неоправданный страх. Они не могут быть сильнее, чем есть, сколько бы их ни было.

Куда делась звездочка?

Та, что была в сердце готского воина, решала дело. Она была девятой. Четыре – у Белого Креста. Четыре – у готов и исманов. Равновесие сил. Нарушить его в свою пользу не получилось.

По слухам, где-то оставалась еще одна звездочка. Но найти ее казалось нереальным, потому что исчез тот, кто носил ее в своем сердце. Видимо, все останется так, как есть. Четыре – там. Четыре – здесь...

Если только Зигфрид не врал.

Такой ли уж случайной была встреча эльфа, гоббера и шефанго в Картале? Эльф служит Белому Кресту, Создателям, своему Богу. А шефанго? Кто знает? Не отдали ли они звездочку кому-то... Третьему?

Третья сила?

Есть Пламень. Есть Мрак. Может ли быть что-то еще?

Почему нет?

Серый ферзь сформировался из воздуха в центре доски, чуть в стороне от двух других фигур.

А в западном городе Тальеза выжжена целая улица, словно прошел по ней поток жидкого огня, такого, какой выплевывают разбушевавшиеся горы. Выжжена улица. Погибли люди – много людей. Но уцелевшие клянутся, что не видели и не слышали ничего. Вообще ничего. Ни стража на воротах. Ни жители близлежащих кварталов. Ни вездесущие нищие...

Третья сила? Или – Сила. Кто-то, у кого хватило мощи и умения закрыть глаза и уши целому городу. С этим «кем-то», пожалуй, стоит считаться.

Может быть, эльф и шефанго работают теперь на него? Да, еще гоббер. Но гоббера право же не стоит даже брать во внимание.

А он, Аль-Апсар, на кого работает он сам? На себя. И если так, то почему бы не заручиться надежными союзниками и, возможно, надежным покровителем. Сильным покровителем. Оставаясь, впрочем, под рукой Разрушителя. Да, именно так.

У него есть перстни. И Паучий Камень.

А если генерал солгал Аль-Апсару?

Исман поставил против белого коня черного короля. Одинокий король, против двух фигур. И серый ферзь – в стороне.

Потер подбородок, скривил недовольно губы, глотнул вина из высокого кубка.

Творец. Рилдир. Джэршэ. Икбер-сарр. Дэвы и джинны. Все это сказки, глупые детские сказки. Есть Разрушитель и Творцы. А еще есть люди. Люди – вот истинная сила. Истинная власть.

Люди Белого Креста верны Анласу, но если этот эльф продался однажды серому визирю, значит, он может продаться снова. Очень ценным приобретением стал бы этот монах, очень ценным. Белому Кресту будет жаль лишиться такого бойца. А ему, Аль-Апсару, будет очень приятно купить его.

Если же он все-таки Опаленный... Исман вздохнул. Да, бывают люди, которых очень трудно купить. Что ж, Аль-Апсару хватит и одного нелюдя. Того, с топором. Уж его-то есть чем поманить и чем привязать, крепко-накрепко.

Итак, шефанго..

Аль-Апсар узнал о нем все, что можно было узнать. Аль-Апсару понравилось то, что ему рассказали, и то, что он прочитал в бумагах Зигфрида. Аль-Апсар прекрасно понимал Зигфрида-человека, стремящегося уничтожить этого нелюдя. Но Аль-Апсар совершенно не понимал Зигфри – да генерала, которому в голову не пришло попытаться переманить шефанго на свою сторону. Ведь оба служат Мраку!

– Ненависть затуманила тебе разум, – пробормотал исман, обращаясь к королю.

А потом решительно взял в руки черную ладью – тяжелую и мрачную башню. Резчик почему-то пожалел на ладьи перламутра и слоновой кости. Не изукрасил он их и серебром. Аль-Апсар не стал разглядывать фигуру. Просто поставил ее против черного же короля. Рядом с серым ферзем.

– Я ведь давно знаю тебя, шефанго, – проговорил он вполголоса. – Давно. Это ты – Секира Ахмази, верно? Мы поняли это слишком поздно. А Барадский Лис только и ждет, чтобы я отвернулся. Но я не отвернусь. И мы с ним не будем ссориться. Пока. Ты – черный, как этот король. И ты на стороне белого коня. И вместе вы служите серому визирю. Так нельзя, шефанго. Нет, нельзя. Я думаю, будет вот так.

Исман взял черного ферзя.

– Барбакиты. – Он покачал фигуру в пальцах, рассматривая ее так же придирчиво, как коня и короля. – Моя сила. Моя власть.

Окончательно перемешав все, что еще оставалось от соблюдения правил если не игры, так хотя бы расстановки сил, поставил фигуру возле черной ладьи.

Серый ферзь. Белый конь. Черные ферзь и ладья.

Король-Зигфрид казался маленьким и жалким.

Исман кивнул.

Потом одним движением смел с доски все фигуры. Встал. Повел крючковатым носом.

Что толку смотреть на мертвые шахматы? Это всего лишь разминка для ума, а скоро начнется настоящая игра. Двое нелюдей прибыли в Эрзам. И они искали Аль-Апсара. Искали, понятия не имея, кого разыскивают.

***

– Они здесь, господин, – выдохнул раб, появляясь перед Аль-Апсаром.

– Пусть войдут.

Когда нелюди, согнувшись под невысокой притолокой, вошли в просторную комнату, исман поднялся им навстречу. Поначалу Аль-Апсар вставать не хотел, но, увидев двух гигантов, просто не смог усидеть. Сам себе показался маленьким и ничтожным. От того, что он встал, это ощущение не пропало, но, по крайней мере, уменьшилось.

– Мир вам, чужеземцы.

– Мир вам, почтеннейший. – Пришелец в маске ответил на исманском. Второй промолчал. Только кивнул коротко. Небрежно.

– Садитесь, уважаемые. – Аль-Апсар был серьезен, но приветлив и дружелюбен. – Вы пришли по делу, но о делах не говорят, пока хотя бы не выпьют. Что вы предпочитаете? Вино? Или водку Опаленных? Господин не говорит на исманском? – «Султан» вопросительно взглянул на Элидора. Эльф поймал его взгляд. Покосился на спутника.

– Не говорит, – ответил шефанго.

– Ну что ж. В таком случае будем говорить на общем. К сожалению, я знаю его не так хорошо, как вы, уважаемый, знаете наш язык. – Он поклонился Эльрику.

Бесшумные, словно из воздуха возникшие рабы разливали вино. Расставляли блюда с фруктами и сладостями.

– Угощайтесь. – Аль-Апсар первым взял кубок. Он слышал, что бессмертных не берут яды. Шефанго не берут совсем. Эльфов – почти совсем.

Он не собирался проверять эти слухи. А эльф, Элидор, так его имя, чуть напрягся, когда увидел расставленное угощение. Как будто не знает, что его нельзя отравить.

– Я рад видеть вас своим гостем. – Аль-Апсар смотрел на де Фокса со странной смесью доброжелательности и любопытства. – Вы когда-то сильно мешали нам. Очень сильно. К счастью, я не застал те времена.

– Да уж. – Эльрик кивнул, доставая трубку. – Застали бы – здесь бы вас не было. Верхушку я убивал в первую очередь.

– А... зачем, позвольте узнать? – В голосе «султана» был искренний интерес.

– Вы мешали.

– Вам?

– Нет. Моему начальству.

– Ах, да. Бешеный Мамед. Мы смогли договориться.

– Я знаю. – Шефанго кивнул, игнорируя вопросительные взгляды Элидора. Ясно было, что эльф не понимает, зачем сидеть здесь и предаваться воспоминаниям, потягивая вино, если они пришли с конкретной целью и у них не так много времени.

Давать объяснения сейчас было бы неразумно.

– Вы искали меня. Я искал вас. – Аль-Апсар кивнул рабу, принесшему кальян. Затянулся.

Эльрик молчал. Элидор тоже. Оба спокойно ожидали продолжения. Император чуял людей вокруг. Стражу. Хорошо вышколенную стражу, которую ни увидеть, ни услышать было невозможно. Только почуять – тем самым шестым чувством, которое подвело его когда-то дважды за один-единственный час.

Аль-Апсар не мог видеть выражения лица шефанго. Маска. Это сильно мешало. А красные глаза оставались мертвыми, и даже понять, куда смотрит собеседник, было невозможно. Кажущаяся молодость обоих сбивала с толку. Постоянно приходилось напоминать самому себе, что даже эльф, который казался совсем мальчишкой, наверняка уже прожил на свете дольше, чем отпущено самому Аль-Апсару от рождения и до смерти. Что же до шефанго... Такое количество лет исман был не в силах даже вообразить.

– Вы нужны мне. – «Султан» в упор взглянул на де Фокса. И заговорил на исманском, словно забыв о присутствии Элидора, – Вы вмешались в нашу игру и даже сумели выиграть одну партию. Но вы выбрали не ту сторону. Драться на стороне Пламени не пристало шефанго. Или действительно есть третья Сила?

– Вы о чем, почтеннейший? – Эльрик продолжал говорить на всеобщем.

– О войне. – «Султан» смотрел в лицо императору. – Они проиграли. Монахи, на которых вы работаете, и все другие. Они проиграли, а мы – побеждаем.

– Меня наняли. – Шефанго пожал плечами. – И заплатили вперед.

– Кто? Тот, кто сжег Тальезу?

– Тальезу не сожгли. – Де Фокс улыбался... ухмылялся, и Аль-Апсар поймал себя на том, что бесстрастность нелюдя нравилась ему куда больше. – Тальеза цела... почти. А я служу Пламени, тут вы не ошиблись. И я служу честно.

– Да. Наемник и наниматель. – Аль-Апсар курил, кальян мелодично побулькивал. – Есть много людей и здесь, в Эзисе, и – еще больше – в Эннэме, которые помнят одного наемного воина. Он служил халифу. Служил десять лет. Он получил большой чин, – самый большой, какой может получить неверный. А потом он получил еще и прозвище – Секира Ахмази. Вы не знаете, почему воина халифа назвали оружием в руках визиря? И почему тот халиф, которому служил этот воин, так неожиданно и быстро перестал быть. Не только халифом, а вообще – быть.

Черные губы растянула улыбка:

– Ахмази понравился мне. Он хороший человек, Аль-Апсар. А почему я должен нарушать контракт на сей раз? У вас нет обаяния визиря.

– Зато у вас есть причины встать на мою сторону. Повторю еще раз, воин, если ты служишь Пламени, ты поставил не на того скакуна. Твои хозяева проиграли. А у нас с тобой появился общий враг.

– Это какой же?

– Орден Бича.

– Кае готтр олл? – вмешался Элидор, увидев, как губы Эльрика дрогнули, обнажив острые клыки. Шефанго покачал головой.

– Ас норр.

И обратился к Аль-Апсару, тоже заговорив на исманском:

– Давно ли союзники стали врагами?

– О! – «Султан» как будто даже обрадовался. – Ты и об этом знаешь. Но мы были врагами всегда. Восток и Запад не могут жить в дружбе. Ты

принадлежишь Востоку, воин. И ты принадлежишь Мраку.

– Почему я должен верить тебе, «султан»? Ты с легкостью отказываешься от союзов и тут же предлагаешь другие.

– Так же как и ты, шефанго. Разве не зовут тебя Предателем?

Эльрик промолчал. Возразить было нечего. Отказываться от неожиданного предложения тоже пока не хотелось. Повоевать против ордена Бича – это было идеей заманчивой. Заодно раз и навсегда поставить точку в непонятных – и неприемлемых для шефанго, здесь Аль-Апсар был совершенно прав, – контактах с Белым Крестом и Демиургами. Если исман не врет и действительно готов нарушить союз с готами, выгодно это не только Эльрику де Фоксу, Секире Ахмази (надо же, и сюда докатилось прозвище!). Выгодно это будет и империи. Ямам Собаки. Где без звездочек и перстней хватает сильных магов. А сила действительно сейчас на стороне Востока. Шесть перстней из десяти осели здесь, в Эрзаме...

Перстни...

– Уж не ты ли собрал драгоценности, «султан»? Аль-Апсар даже не уточнил, о каких драгоценностях идет речь. Просто кивнул, затягиваясь. Улыбнулся:

– Ты согласен, воин?

– Почему ты говоришь за весь Эзис? Кто ты?

– А кто такой Ахмази? Просто визирь, А я – просто Аль-Апсар. Пусть там, на Западе, делят звездочки и перстни, пусть грызутся между собой. Сила – здесь. У меня. И ту, единственную, черную звезду, которая не найдена еще никем, отыщем мы.

– Даже Демиурги не знают, где она.

– Конечно. Таковы условия Игры. А ты о многом осведомлен, шефанго. Может быть, даже знаешь, где найти эльфа по имени Элеман?

– Элеман?

– Кае готтр олл? – Элидор вперил в Эльрика пронзительный взгляд. Резко развернулся к Аль-Апсару.

– Кае Элеман?

– Кае... гм... кто такой Элеман? – Де Фокс выбил трубку. – И зачем он тебе?

– Наследный принц Айнодора. Последняя звездочка в его сердце. Об этом известно. Неизвестно только, где он сам. Ладно, мы договорились, верно? Жаль, конечно, что монахи так недальновидны и не ценят своей выгоды. Но таков их выбор. Твой друг может уйти, только пусть оставит то, что ему не принадлежит.

– Слышишь, Элидор? – Эльрик неспеша убирал трубку в кисет, – Ты можешь уходить. Живым. Только оставь цацку хозяину.

– Не понял.

– Перстень оставь. И – свободен. Или, может, хочешь поработать на барбакитов?

– С каких это...

– Я был бы рад согласиться на твое предложение, «султан»... Элидор, не дергайся, тут кругом арбалетчики. Был бы рад. Но ты ведь не дашь моему другу уйти вместе с перстнем, так? Я и сам не должен был бы дать ему уйти. Так что извини.

– Я убью вас обоих, – спокойно пообещал Аль-Апсар. – Ты верно заметил, шефанго: тут кругом арбалетчики. Подумай как следует.

– Если ты не будешь скандалить, мы оставим тебе жизнь.

– Маг? – Исман улыбнулся. И застыл, закостенев улыбкой, когда Эльрик сдернул маску. Два ножа, сверкнув в воздухе серебряными рыбками, вонзились в глазницы «султана». Сгорели в наскоро выставленном поле арбалетные болты.

– Уходим! – Элидор рванул де Фокса к выходу.

– Перстень...

– Хрен с ним, сложат ведь! Сгинь, собака! – рявкнул эльф на первого из охранников, попытавшегося вломиться в комнату.

– Сейчас. – Сдернув с пальца «султана» единственный из имеющихся у него перстней, Эльрик лихорадочно обыскивал тело. Ему нужен был Паучий Камень. Старший перстень...

Есть.

Кожаный кармашек, пришитый изнутри к узорчатому поясу...

Снесенная с петель дверь упала, и внутрь ворвались вооруженные люди.

Элидор отшвырнул Эльрика в сторону. Остолбенела на мгновение охрана, узрев шефанго без маски. Только на миг. Но больше-то и не надо.

Они прошли сквозь охрану, сквозь стражников на воротах, сквозь поджидавшие их на улице засады. Они ушли, оставив за спиной трупы и раненых. Они ушли, и никто не пытался преследовать их. А они не трогали тех, у кого хватило ума уйти с их дороги. На подходах к центральным, охраняемым городской стражей улицам Эльрик надел маску. Элидор натянул поглубже капюшон своего дорожного плаща. А потом они отправились в порт, и ни одна живая душа не попыталась помешать им.

Эзис – Румия. Море

Когг покачивался и поскрипывал, и покряхтывал старчески, переползая пузом с волны на волну, тяжко вздыхая в такт усталому морю. В крохотной каюте было тесно и одному человеку, а уж Эльрику с Элвдором и вовсе немыслимым показалось разместиться в ней вдвоем. Однако разместились. Лучше все равно ничего не было. А когг этот с легкомысленным именем «Шалопут» оказался единственным судном, капитан которого согласился выйти в море, не боясь надвигающегося шторма. Правда, денег за свое мужество он запросил столько, что хватило бы купить новый корабль.

– Ты чего такой встрепанный? – поинтересовался император. – Ушли же. В первый раз, что ли?

– Элеман, – пробормотал эльф. то ли не услышав вопроса, то ли отвечая на него. – Я ничего не помню...

– Чего не помнишь?

– Ничего, сказано же тебе!

– Элеман – наследный принц Айнодора. Что тебя беспокоит? Я вот понять не могу, почему Аль-Апсар не знает, где его искать. Или он имел в виду...

– Ну ты и пень. – Элидор рывком сел на койке. – Нет на Айнодоре наследника, понимаешь?!

– Да? Гм... ну, бывает.

– Дура-ак! – простонал эльф. – Ой дура-ак! Эльрик! – Он закрыл глаза, откинувшись на переборку. – Море было. Было. Да. И шторм. Только каюта не такая. Совсем. Элеман. Но ведь не может этого быть, правда, де Фокс? Не может!

– Все может быть, – философски заметил шефанго. – К тебе что – память возвращается? И такое бывает. Головой не стукался?

– Стукался, – мрачно сообщил монах, выходя из своего транса. – Мне этот придурок в чалме по макушке треснул.

– Который? Их на тебя трое насело.

– А то я запомнил.

– М-да. А говорят, вы, в ордене, все мнемоники.

– Угу. С амнезией. Слышь, император, меня ведь действительно звали когда-то Элеманом.

– Врешь! – мгновенно и тупо среагировал Эльрик. Элидор покачал головой.

– Нет.

– Значит, Белый Крест недостающую звездочку получил. А «Бичам» – хрен... Что?! – Шефанго вскочил на ноги. Пригнулся, чертыхаясь. Грохнулся обратно на койку. – Ты?! Мит перз! Принц?! М-мит перз!

– Содержательно, – спокойно заметил эльф.

– Не-ет, ну так даже в сказках не бывает. – Де Фокс снова поднялся. И снова сел. В каюте было тесно. – Я еще могу понять – принц в изгнании. Но принц, который забыл, что он принц... Нет. Я не верю. То есть я верю, но... Нет.

– Ты чего? – Элидор поднял бровь. – Тебе-то чего переживать? Я понимаю, у меня вся жизнь рушится, а тебе не один ли хрен?

– Во дурак, а! – сообщил Эльрик светильнику. – И он меня дураком называет. Пойми ты, гратт турхе, что мне тебя по-хорошему пристукнуть следует. Вот прямо сейчас. Чтобы в дальнейшем осложнений не возникло.

– Каких осложнений?

– Каких? Одно дело, видишь ли, когда император Ям Собаки связывается с нищенствующим эльфом-анлаcитом, пригревает его и поддерживает дружеские отношения в силу сложившихся на Ямах Собаки добрых традиций.

– На Ямах Собаки в традиции...

– Не перебивай старших. И совсем другое дело, друг мой Элидор-Элеман, когда Торанго водит дружбу с Торайнодор, ясно тебе? Я совершенно не представляю, какой стороной мне преподнести это дома. И какую выгоду из этого можно извлечь. И... вообще. Где ты ножи взял?

– Какие ножи? – Элидор, судя по всему, запутался окончательно.

– Которыми Аль-Апсара пришил.

– Так... На этом же лежали. Как бишь его... На дастархане!

Эльрик вздохнул и покачал головой:

– Да-а. Даже мне в голову не пришло бы, что этим можно убивать.

– Меня в отряд «элита» переводят, – как-то мрачно сообщил монах. – То есть перевели бы, если б я с этого задания Элидором вернулся, а не Элеманом. Слушай, Эльрик, а может, ну его, этот Айнодор?

– С ума сошел, парень? – Император посмотрел на принца так строго, как только мог. – Империя – это все. А ты – правитель. Пусть даже будущий.

– Я – боец.

– Одно другому не мешает.

– Конечно, – скептически пробормотал эльф. – Вот лягу сейчас спать и снова все забуду.

– Ничего, – дружелюбно ухмыльнулся де Фокс. – Я напомню. Принцем ты мне куда полезнее, чем монахом.

Эльрик насладился ответным «сам дурак» и заснул. Когг шел на юго-запад. В Весту. В цивилизованные анласитские земли. Возвращаться туда императору не хотелось совершенно, тем более что он не выполнил задания Величайших, а такое случалось с ним не часто.

Но, как бы там ни было, домой иначе не попасть.

Домой.

Один шторм. Несколько дней пути до Остии. Сдать Элидора с рук на руки Белому Кресту... И все. Наконец-то все.

Да, нужно еще уничтожить Князя. Ведь он уцелел в том огненном аду. Однако сперва на Анго, на Ямы Собаки, домой. А там уже можно будет подумать о том, как империя, вся империя, а не только император, будет жить дальше.

Элидор – наследник престола. Нет, ну кто бы мог подумать!

Эльрик де Фокс «Кто бы мог подумать... Кто бы мог подумать...» – мысль засела в мозгах и свербила, пока когг швыряло на волнах высотой с пятиэтажный дом. Волны шли со всех сторон, так же как и порывы ветра. Мачту сломало, и она бесполезно болталась за бортом. Никто не мог выбрать времени и обрубить штаги.

Вот весело-то, а!

Я выбрался из каюты с третьей попытки.

Потоки воды хлестали в выбитый люк, сбивали с ног. Матросы все были уже наверху. Вцепились в фальшборт, крышки люков, друг в друга. Лица их белыми пятнами светились в темноте, под потоками хлещущего дождя. Когг ощутимо кренило на левый борт – упавшая мачта давала о себе знать, но никому, похоже, не было до этого дела.

Все лихорадочно думали, как спасти свою жизнь, и не прилагали к этому ни малейших усилий.

– Дерьмо!!! – Это Элидор выбрался вслед за мной и сейчас пытался уложить поприличнее свои взъерошенные волосы.

В борт ударила волна. Прокатилась по палубе, унеся с собой отчаянный крик.

Ага. Кто-то не удержался.

Когг начал заваливаться... Ф-флайфет! Какого кракена я стою здесь и размышляю?!

– Элидор! Избавься от мачты!

Очередная волна пронеслась по кораблику.

Уже спускаясь в трюм, я видел, как эльф пинками гнал к левому борту пятерых матросов, вооруженных топорами и тяжелыми палашами. Ну ладно. Этот свое дело знает. Тарсаш молча бился в растяжках, стоя по колено в воде.

Увидев меня, он перестал рваться и отчаянно закричал.

Пронзительно, испуганно, по-детски.

– Сейчас, малыш. Сейчас... – Корабль выпрямился было, но тут же его накренило вновь. На сей раз вправо.

Поцелуй их всех кальмар! Кто там развлекается?

Растяжки лопались со звоном. Мой скакун упал было на бок, но тут же вскочил, визжа от страха. В люк хлынуло соленое, горькое, сбивало с ног; море радостно грохотало, захлебываясь злорадством; между досками обшивки тонкими упругими струями начала бить вода, расширяя щель...

И я понял, что мне эта бодяга осточертела.

Когг, как лежал на борту, так и застыл, удерживаемый морем, превратившимся – по крайней мере вокруг нашего судна – в плотную, упругую поверхность. Вода, что попала в трюм, послушно собравшись в тугой кулак, ударила изнутри, проламывая доски обшивки.

В дыру посыпался мусор, послышался голос Элидора:

– Твоя работа?

Я не был расположен вести длинные, содержательные беседы, потому что резать и рубить крепления, удерживающие груз, и разговаривать одновременно не получается. Тюки с шелком, мешки, ящики, бочки – всю эту кучу барахла я стаскивал в одну более-менее устойчивую груду.

Элидор уселся, свесив ноги в проем. Он, судя по всему, не чувствовал ни малейшего дискомфорта:

– Барахлишко собираешь?

Вылезу – убью гада! Богами клянусь – убью! Сколько уже собираюсь.

Тарсаш вздрагивает всем своим огромным, блестящим от воды телом. Косится на меня. Однако осторожно ступает на сложенный из груза постамент.

– Прыгай, малыш!

Сдавленный вопль Элидора. Мгновенный просверк подков. Дробный гул по покатому борту.

Воистину у меня скакун с вертикальным взлетом.

– Ты что, рехнулся?! Герцог! Принц! Император, твою мать!

Ругательства по нарастающей. Видать, до эльфа моего доходит туго, и по мере осознания он подыскивает мне все более лестные эпитеты.

– Вытащи меня!

– И не подумаю!

– Убью!

– Ну давай. – Он наклоняется над провалом, несколько секунд задумчиво на меня таращится, прикидывая, сколько у меня шансов прикончить его в таком положении. А потом я протягиваю ему топор, и – силенок у мужика хватает, даром что эльф, – монах меня выдергивает на волю.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Когг лежит на море, как на столе. Метров на сто вокруг – тишина и покой. Матросы толпятся на баке, в смысле... Гм... Интересно, как назвать место, где они толпятся, если палуба наполовину под водой, под углом к этой самой воде градусов в восемьдесят? Ничего приличного в голову не приводит.

А Элидор, не долго думая, отдает мне свой седельный мешок, в котором уложены его доспехи, хлопает ободряюще по плечу, мол, ты у нас, Эльрик, здоровый, тебе и тащить. И, как на пляже на родном Айнодоре, топает к стеклянисто застывшим волнам.

Капитана не видно. Не успел выскочить из каюты, бедолага. Он там предавался возлияниям с купцом, примазавшимся к нам до Амфитиона, и навозлиялся.

Не знают люди заповеди: в походе не пить.

Матросы таращатся на нас, как бараны, подойти боятся и не подходить боятся.

– Плот делайте, – советую я, осторожно ведя Тарсаша к воде. – С часок времени у вас есть, а до берега недалеко. Кстати, часть груза цела, если вам интересно.

На когге начинается робкая суета. Выискивается помощник капитана, который берется командовать, а я ступаю на поверхность воды.

Тарсаш проваливается по грудь, обманутый кажущейся твердостью. Барахтается несколько секунд, потом соображает, что не тонет, и успокаивается. Я иду по воде, как по суше. А вот на Элидора меня уже не хватает. Боги свидетели – я не со зла. Меня действительно не хватило. Нет, я не буду говорить, что меня не порадовал вид Его Высочества, рассчитывающего ступить на твердую поверхность и провалившегося по самые уши, но сделал я это не специально.

Выплевывая воду, эльф вынырнул, схватился за гриву коня, и мы пошли – в смысле кто пошел, а кто и поплыл – к берегу. До него и в самом деле было недалеко.