– Что с тобой? – спросил с улыбкой, в надежде на ошибку предчувствия беды, Роберт. – Где былое рвение, подвижность, энтузиазм, которые присущи тебе?

– Идем в мой кабинет, – мрачно и тихо прошептал Диксон.

Он взял Роберта за руку и завел его в просторный кабинет, где находилось с десяток столов, на которых располагались компьютеры.

– Я что-то не понял? – вопросительно посмотрел Роберт на своего приятеля, подозревая, что он все же не ошибся в своих предчувствиях.

– Сядь на мое место и слушай, – сказал Диксон.

– Как, это твое место? – удивился Роберт. – Это же не твой кабинет.

– Я тебя сейчас так удивлю и озадачу, что тебе лучше сидеть, – произнес Диксон с ноткой нервозности.

– Ну, выкладывай, что могло произойти за короткое время моего отсутствия, – сказал Роберт.

– Иногда и за короткое время можно многое изменить, – печально пробубнил Диксон.

– Послушай, черт возьми, Диксон, какого черта ты здесь. Твой стол напротив моего в моем кабинете. Я тебя не для того назначил ведущим специалистом. Твой ум и умение логически размышлять…

– Это нам с тобой уже не понадобится, равно как и многим. Ну, так, ты будешь слушать? – немного прикрикнул от волнения Диксон.

На противоположном столе из-за компьютера появилась голова, какого-то программиста, услышавшего спор двух сотрудников.

– Послушай, Роберт, я буду краток, так как у меня мало времени. Нынешний мой босс…

– Что? Разве не я твой начальник, – удивленным тоном произнес Роберт.

– Да, да, именно так. Ты смещен с этого поста несколько дней назад. И я тоже.

– Ну и кто же теперь восседает на моем месте, – поинтересовался Роберт.

– Угадай? – Диксон, прищурившись, посмотрел на Роберта.

– Неужели этот выскочка и недотепа Том Беркли, которому самое место убирать и мыть полы.

– Я не знаю, где ему место, но сел он на нынешнее, то есть на твое, надежно. И теперь никто его оттуда не сдвинет.

– Вот, подлец, карьерист чертов. Думает, купил диплом за отцовские деньги и теперь… Черт… – выругался Роберт.

– Потише, даже у мебели и компьютеров есть глаза и уши. Ты прав, он, конечно, ничтожество, и разбирается в компьютерах, как свинья в апельсинах, но сейчас все зависит от него.

– Но, как, как?! – Роберт вновь поднял голос, и голова напротив, замелькала из-за компьютера, расположенного у противоположной стены.

– А вот так, – сказал тише Диксон. – Глава компании поменялся, точнее он был вынужден продать портфель акций и теперь у нас новый глава правления.

– Ну и что? – все еще не веря, спросил Роберт.

– Дело в том, что Беркли является его дальним родственником.

– Черт возьми! – прошипел злобно Роберт.

– Тебе лучше успокоиться.

– И что, никто не возражал против этой семейно кадровой политики внутри компании.

– Он многих уволил и сместил, – сказал, уже успокоившись, Диксон. – Все просто боятся.

– Вот, вот. То-то оно, что боятся. Страх сдерживает их.

– Да, тебе хорошо говорить, у тебя нет семьи, – сказал Диксон.

– Ну и кем мы сейчас… ну, ты понял. Проклятье, не могу понять, как такое могло…

– Можно, Роберт. Человек ко всему приспосабливается, да и выхода у нас нет. Иначе можно оказаться на улице, а потерять такую работу… Ты сам понимаешь. Слишком долго мы к ней шли, чтобы… Короче, и ты и я теперь работаем простыми программистами вот в этом отделе, – Диксон указал на кабинет.

– Что? Здесь? Да, все возвращается на круги.

Он замолчал, как будто задумался о чем-то, а затем продолжил.

– Я так, понимаю, это твое место, – Роберт печально посмотрел на Диксона.

– Ты прав, а твое – вон там, у стены, справа.

Роберт посмотрел уныло на одинокий стол, стоящий справа от двери, и тяжело вздохнул.

– Что ты намерен делать? Этот Беркли, конечно, ни черта не разбирается в программировании и научной логике, но зато отлично справляется в бытовой логике. Он вмиг уволит тех, кто ему неугоден.

– Учитывая, что мои отношения с ним были весьма напряженными, то теперь будут совсем несносными. Так? – Роберт посмотрел с натянутой улыбкой на Диксона.

– Да, Роберт. Я боюсь, что при нынешнем раскладе сил он может просто уволить тебя.

– А мотивировка?

– Любая, для него все хорошо. Хитрый и пронырливый лис придумает сто подлостей, о которых нам в голову даже не придет. Так что ты намерен делать? – тихо и по-дружески спросил Диксон.

– Ну, раз, всех это устраивает… Я не решил еще. Официально я все еще в отпуске. У меня еще три дня есть.

– Ты не задерживай с этим. Лучше раньше прийти на работу, а то и это место потеряешь. Беркли ничего не стоит кого-либо заменить.

В супермаркете Роберт купил с десяток бутылок пива и отправился домой. Весь вечер он пытался дозвониться к Лоре, но ее телефон молчал. Роберт уже не находил места от волнения, как вдруг раздался телефонный звонок. Мысль о том, что он услышит любимый, ласковый и приятный сердцу голос, ласкала и успокаивала раздраженные нервы. Он уже воспрял духом и нежные чувства затмили его неудачу и переживания из-за работы. Он буквально подлетел к телефонному аппарату и вихрем вмиг сорвал с него трубку. И он не ошибся, это был голос его любимого и самого дорого человека. В разговоре с ней он как-то не сразу заметил строгий тон беседы, которого придерживалась Лора.

– Я хотела бы с тобой встретиться, – совершенно без эмоций проговорила она.

– Бог ты мой, Лора, я тебе звонил, много раз. Почему ты не отвечала? Где ты все время была? Я соскучился. – порывисто выговорил Роберт.

– Я была занята на работе.

– Ну, хорошо… Я хочу видеть тебя.

– Давай встретимся у фонтана на площади, – тихо проговорила Лора.

– Окей. Я буду ждать тебя в шесть, договорились.

– Да. Пока, – и она повесила трубку.

Он тоже опустил трубку. Но только теперь он призадумался о настороженном тоне, с которым Лора говорила с ним.

Он быстро и непринужденно выбежал из дома. По дороге он купил красных роз, которые она любила, и без четверти шесть он уже с нетерпением ожидал свою любовь у фонтана, где когда-то он впервые ее увидел. Лора не медлила себя ждать. Она тоже пришла раньше. Роберт, услышав ее мягкий и мелодичный девичий голосок, успокоился, и даже немного позабыл о неприятностях на работе. Она приняла цветы из его рук, ее губы слегка, но в легком напряжении растянулись, и она тихо проговорила.

– Я не смогу с тобой видеться.

– То есть как? Почему? – удивился Роберт.

– Я уезжаю, – сказала она. Ее губы немного дрожали.

– Куда?! – сказал Роберт, округлив глаза от удивления.

– Я решила стать актрисой. И уезжаю в другой штат, на юг. Мы не сможем больше встречаться.

Она достала серебряное кольцо, которое он ей когда-то подарил, и протянула ему.

– Вот, возьми.

– Нет, не возьму. Оно твое. – он вспомнил, как год назад надевал ей это кольцо в знак того, чтобы быть вместе.

Его сердце жутко сжалось в какой-то судороге, из-за которой он не мог ничего ни понять, ни сказать.

– Ты меня не любишь? – сказал он мягко в надежде на положительный ответ, который бы, словно пилюля бессмертия, воздействовал бы на его угнетающее душу состояние.

– Я должна уехать, – она не решалась с ответом и старалась уйти от него, прячась за ширмой неотложных обстоятельств, которые якобы упали на нее сверху, не по ее вине.

– Но это же простой вопрос, – он домогался от нее искренности и ясности отношений.

– Я буду жить в другом городе, – пыталась она пояснить ему, уходя от возможного напряжения в разговоре и прямого ответа.

– Но это не страшно. Я, ведь, могу с тобой поехать, и там найду работу. Программисты везде нужны, – он не решался рассказать ей сейчас о своих неприятностях. Ему было больно слышать от нее эти слова. Он никак не ожидал, что она его вот так предаст, а её любовь охладилась и исчезла, словно сорванные ветром пожелтевшие осенние листья.

– Не нужно, – тихо проговорила она.

– Ты любишь меня? – он решил сразу добиться ясности, чтобы уменьшить боль, которая уже успела съесть четверть его сердца, навеки поселившись в нем, словно червь.

– Нет, – тихо проговорила она своим нежным и тоненьким голоском.

Он тяжело вздохнул, словно его мучения, съедавшие его изнутри, враз куда-то делись. Это была первая нервная реакция, подобно тому, как у человека, потерявшему конечность, появляется шок после сильной боли. Его непонимания растаяли, он все понял, мысли затуманились от переживаемой тупой, неизвестно от куда взявшейся, боли. Теперь он не хотел ее видеть, ему был противен ее лживый мелодичный голос. И, чтобы поскорее избавиться от тяжести, наполняющей его сознание и жгучую глубокую нестерпимую сердечную боль, уничтожающую душу, он коротко произнес.

– Пока.

Она ответила ему тем же.

– Мы можем дружить, – произнесла Лора.

– Да, конечно, – он наклонил голову в знак согласия, хотя бури в его душе испытывали девятый вал, сметая все мысли и чувства в полный хаос.

Они шли в одном направлении от фонтана. Она шла впереди, а он позади в десять шагов от нее, словно два чужих человека. Они так неожиданно и быстро стали друг другу чужими, что ему казалось, что все это сон. Он шел и не мог объяснить, как это возможно. Его логический мозг, привыкший не отступать от верной мысли, искал лихорадочно причину. Но в чувствах порой нет логики, и он это знал. От этого ему становилось еще хуже. Ведь, он ее очень любил. Она для него была целым миром, который оказался для него полной загадкой. Как она могла так просто и неожиданно предать его? Почему? Он прошел еще сто метров и свернул в парк, чтобы поскорее не видеть ее силуэта. Но как стереть память о ней? Как быть с теплыми воспоминаниями, которые все еще теплящимися угольками догоревшего огня, пытающимися согреть душу. Только она могла повлиять на него и помочь душевно. Сейчас ему нужна была ее помощь как никогда. И именно теперь она уходит от него.

Он бродил по улицам, аллеям парка, тропинкам и набережной весь день. Вечером в полном угнетении и внутренней пустоте он вернулся на съемную квартиру. У него пропал сон, он потерял реальность и перестал реагировать на телефонные звонки. Мир для него рухнул, разбился вдребезги, словно старый корабль о берег неблагосклонной судьбы. Он поник, подолгу стоял у шкафа и молча, созерцал точку на стене. Затем он подходил к стене или письменному столу и опущенным, пустым, безрадостным взглядом смотрел на стол. Иногда он открывал рот, словно рыба, пытаясь вдохнуть жизненно важный кислород, или безмолвно пытаться сказать судьбе о несправедливом повороте. Иногда появлялись слезы, которые туту же скатывались, подобно переспелым осенним яблокам, разбиваясь на лету. Так прошло несколько суток. Он потерял аппетит, сон, перестал следить за собой.

Вечером раздался звонок. Не зная, почему, но его рука потянулась к трубке. Это был Диксон. Он сказал ему, что завтра в шесть на вилле нового хозяина компании состоится вечеринка и ему обязательно нужно там быть.

– Там будет Беркли, – сказал Диксон. – Он хотел тебя видеть…

– Скажи ему, чтобы он пошел к черту! – грубо оборвал Роберт.

– Моринс, послушай, это важно. Ведь, твой отпуск заканчивается, и если ты не появишься… К тому же надо тебя представить новому главе компании.

Роберту вдруг стало тоскливо и одиноко, и он решил поскорей прервать не желаемый разговор. Он попросту никого не хотел видеть.

– Ладно, Диксон. Я постараюсь. – сказал Роберт, что бы поскорей закончить неприятный ему разговор.

– Моринс, обязательно. Я буду ждать тебя у входа в шесть.

Диксон сообщил адрес, где предстояла быть вечеринка, попрощался и повесил трубку.

На следующий день Роберт Моринс все же нашел в себе силы и решил выйти из дома, чтобы неугасающее угнетение и скорбная печаль о любимой девушке скорей прошла, развеялась, как предутренний туман. Он решил немного пройтись, в надежде, что боль в его душе уступит хоть на время безмолвию и унынию, хотя бы на миг, осушая его внутренние переживания. Роберт привел себя в порядок, побрился, надел свой рабочий костюм и вышел. Гуляя улицами Нью-Йорка, он и впрямь позабыл о неприятностях. Его сердце наполнилось какой-то пустотой, а затем уступило безразличию, когда он зашел в местный паб и выпил несколько кружек пива, добавив к ним две рюмки крепкого ликера. Его сознание немного затуманилось, а рассудок слегка помутился, отодвинув боль куда-то вглубь сердца. В таком состоянии он еще никогда не был, но именно оно помогло ему расслабиться и избавиться от гнетущей тоски и печали.

Он шел по улице и немного покачивался, словно молодой ствол дерева от легкого дуновения ветерка. Неожиданно он увидел перед собой знакомого человека. Им был Диксон.

– Боже, где ты ходишь, – резко заговорил Диксон. – Уже все приехали. Я несколько раз выходил, что бы встретить тебя. – Он посмотрел на часы и добавил, – Уже почти семь тридцать. Идем скорей. Я представлю тебя главе правления и другим новым хозяевам компании.

Роберт хотел было возражать, но ощутив твердое плечо товарища, смягчился и повиновался ему.

Они прошли небольшой сад аллеей и вошли через роскошные расписные двери в большой и просторный зал, где собралось много людей. В основном все присутствующие были сотрудниками компании. Моринс и Диксон подошли к небольшому столу, на котором стояли заполненные наполовину бокалы с шампанским, виски и ликером. Увидев напитки, Роберт тут же выпил несколько бокалов почти одним глотком. Видя, как Роберт осушил бокалы, Диксон не на шутку удивился.

– Ты, что? Это немного будет для начала?

– Просто пить хочется. Я горло смочил слегка, – оправдывался Роберт. А у самого внутри была полная пустота. Он был чужим, на этом банкете чужой радости.

После еще нескольких бокалов Диксон решил остановить Роберта, и почувствовав, что тот значительно опьянел, решил вывести его в сад, дабы тот не испортил банкет. Но Роберт отказался.

– Мне и здесь хорошо, приятель.

В этот момент мимо них чопорно проходил Том Беркли, он шел так важно, что, казалось, он никого не замечал.

Роберт уже двумя руками держался за Диксона, чтобы не упасть. А тот его под руку понемногу подталкивал к выходу.

– Где эта грязная свинья?! – произнес пьяным вызывающим голосом Роберт.

Беркли, хоть и шел, высоко подняв нос с важностью высокой персоны, но все же успел заметить и не упустить мимо слова Роберта. Он посчитал остановиться, завидев своего недруга.

– А, вот вы где, – произнес он с высокомерием, словно обращался к лакею или официанту. – Я кое-что поменял в вашем расписании. Нам не хватает людей в филиалах, так что завтра зайдете к моему помощнику и узнаете о новом назначении. Он вновь поднял важно нос и, словно не собираясь выслушивать возражения, направился дальше. Как вдруг, позади него раздался опьяненный голос.

– Я не собираюсь работать в филиале, – проговорил по слогам Роберт. – И ты мне не указ.

Диксон со всех сил потянул охмелевшего и обезумевшего Роберта назад.

– Нет, нет, пусть говорит, – произнес Беркли. – Пусть скажет…

– Пошел ты к черту, руководитель, – не унимался Роберт, – все, что ты можешь, это продвигаться за счет родственников! Твои программы бездарны.

– Да ты пьян, – сказал Беркли. – Ты даже пить не умеешь.

– Ты ноль… – простонал Роберт.

– Не надо, не останавливай его, – сказал Беркли Диксону. Потом он подошел к Роберту и шепнул ему на ухо.

– Зато я могу управлять такими простаками, как ты.

Роберт отошел назад, словно коснулся чего-то мерского и отвратительного. Он поморщил носом, скривил губы и произнес.

– Я не стану работать под твоим бездарным управлением.

– Будешь, куда ты денешься, – произнес Беркли.

– Я увольняюсь.

– Тебе не найти лучшей компании, наши конкуренты… – сказал Беркли, но не успел договорить, так как его оппонент развернулся и направился пошатываясь к выходу.

– Стоять! Я не закончил с тобой! – яростно завопил Беркли желая показать, кто хозяин положения.

Это рассердило Роберта, он весь вскипел от ярости, но все же не обернулся. Тогда Диксон обратился к охране, дежурившей у выхода.

– Выбросьте этого безработного оборванца и пьяницу.

Роберт не вытерпел этого и набросился на Диксона с кулаками, повалив его на пол. Диксон не ожидал этого и начал верещать, словно свинья на бойне. Несколько пар крепких рук подхватили и вынесли его из зала.

На улице пошел легкий дождь, который немного охладил Роберта, и ему даже показалось, что он слегка протрезвел. Диксону пришлось отвести, неспособного самостоятельно ходить товарища, домой.

Утром раздался телефонный звонок. Роберт лениво потянулся к аппарату. Он услышал на другом конце провода голос Диксона, и тяжело вздохнул, так как все еще ожидал голос Лоры.

– Ну, ты натворил вчера, – произнес Диксона.

– Я не помню. Ничего не помню, – сказал Роберт.

– Ну, ты даешь, – удивился Диксон. – Это не удивительно, ты столько принял спиртного. Что с тобой?

– А что случилось?

– Как, что? Ты подрался с нашим новым начальником, и он тебя сегодня уволил.

– Да, в самом деле. Ну и черт с ним. Без этого всего проживу. А ты как? Собираешься уходить от тирана?

– Ты, понимаешь, – смягчив тон, ответил Диксон, – у меня семья, двое детей. Я не могу. Хоть у меня теперь не зарплата ведущего специалиста, но… Мне нужна эта работа. Я слишком завишу от нее. Понимаешь?

– Вполне, – ответил Роберт.

– Что ты собираешься предпринимать дальше? – сказал Диксон и тут же дал ответ. – Искать новую работу.

– Да, разумеется. Такого специалиста, как я, любая компания возьмет.

– Ну, давай, желаю успеха. Держи связь. Я побежал на работу, уже опаздываю.

– Пока, – уныло произнес Роберт и повесил трубку.

Какой-то странный внутренний холод проник в его тело. Он робко поднялся и разложился на кровати. Так он пролежал до обеда. Затем он купил в киоске свежие газеты и начал поиски работы, прозванивая объявления. Но, несмотря на усердие, все новые найденные варианты ему не подошли: из-за низкой заработной платы, уровня новичка или неудовлетворяющего места работы, за городом. Так он провозился до вечера. Затем уныло и с безумной грустью бросил газеты на пол, а сам отправился в магазин, чтобы отойти от мрачной действительности, в которой он оказался. Его телефон разрывался несколько раз, последний был продолжительным и настойчивым, словно кто-то хотел непременно сообщить ему важную новость. Спустя несколько дней пребывания в унынии и забытье, неожиданно, как гром с серого неба, прозвучал длинный звонок в дверь.

Роберт, не помня себя, но найдя невидимые, оставшиеся последние силы, добрался до дверей. На пороге стоял его друг Мартин со своей женой. Они пришли к нему, словно из другого мира. Что-то неуловимое и даже забытое, неожиданно проникло внутрь его души, наполняя ее светом надежды, подобно легкому весеннему ветерку, пробирающегося сквозь открытую форточку.

Мартин отвел Роберта сперва к умывальнику, где помог ему умыться, несколько раз опустив голову под струю холодной воды, а затем начал приводить его в человеческий вид.

Его жена Николь занялась уборкой разбросанной посуды, газет, недопитых и пустых бутылок, разбитого стекла, валявшихся повсюду: в комнате, на кухне, в коридоре.

Когда большая часть беспорядка была убрана, а Николь бодро работала над плитой, готовя ужин, Мартин решил навести душевный порядок своего друга, восстановив его сознание и приведя в его мозг спокойствие и рассудительность, свойственное его другу.

Роберт печально поведал другу о своих недавних потрясениях на работе, расставании с девушкой. На что ему ответил Мартин, после обдумывания всего случившегося. Он говорил, как всегда с философским смыслом и с присущим ему рационализмом и здравым суждением.

– Не стоит принимать все очень близко к сердцу. Просто у тебя наступил тяжелый период. И ты должен с честью выйти из него. У тебя есть ум и молодость. Первое с годами накапливается и становится сильнее, а второе проходит безвозвратно. Деньги также можно всегда приобрести, они неизмеримы и вечны, как человеческие ценности нашего материального мира. Таким образом, если ты восстановишь свое настроение и сознание, ты вновь вернешься к человеческой жизни. Все зависит от тебя. Конечно, то, что произошло с тобой, это тяжелый нервный срыв, тебе нужно восстановить свои силы и начать все сызнова. Я помогу тебе в этом. Это мой долг, как друга. Ты бы сделал то же самое, будь я в подобных жизненных переворотах.

– Знаешь, Мартин. Зато я чувствую себя свободным. Теперь меня не трогает работа, а девушка… – он замолчал, словно какое-то теплое воспоминание еще бродило в нем.

– Позволь с тобой не согласиться, Роберт. Свобода – это когда ты сможешь управлять своими эмоциями и поступками. А я застал тебя далеко не на твердых ногах. Ты, словно слепой котенок, лежал беспомощный и угнетенный своим горем.

– Ты понимаешь, я ведь, человек, я живой. Почему она со мной так поступила.

– То, что ты переживаешь – это нормально, лишь неживой предмет, разбившись, не испытывает стремлений восстановить свою целостность. Лишь человек переживает свои недостатки и неудачи.

– Прекрасно, теперь я знаю, что я не предмет: дерево или стол, – с шуткой отозвался Роберт.

– У тебя пробудился юмор, значит не все потеряно.

– Что же ты мне посоветуешь? – спросил Роберт.

– Оставить тебя таким, каким я тебя застал, не в моей привычке. Когда я шел сюда, я уже знал, что тебе предложить. Я встретился с твоим приятелем по работе Диксоном, и он мне поведал о твоих неприятностях. А когда я не мог дозвониться до тебя несколько суток, то понял, что тебе нужна моя помощь. Прежде всего, – продолжил он после некоторого раздумья, – тебе нужно привести себя в порядок. Отросшую бороду сбрить, сходить в парикмахерскую. А когда ты приобретешь вид современного энергичного человека, каким я тебя всегда знал, тебе нужно разобраться со своими мыслями.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Роберт.

– Тебе нужно посетить психолога. Он поможет тебе разобраться в самом себе. У меня имеется хороший и чуткий товарищ. Он уже десять лет работает в области психиатрии.

– Если ты считаешь, что он сможет мне помочь…

– Непременно сходи. Вот, его визитка. Завтра же позвони к нему. Через несколько дней я перезвоню тебе.

На следующий день Роберт сделал все так, как просил Мартин. Вечером он договорился с психологом о встрече у него в кабинете, а утром сидел в кресле напротив доктора Стивена Брока.

– Вы можете называть меня по имени, – предложил доктор Брок.

Роберт немного удивился, ему было необычным обращаться с неизвестным человеком вот так с первых слов по-приятельски, но он согласился на это.

– Вы постарайтесь расслабиться, чувствуйте себя как дома, Роберт.

Вся окружающая обстановка мебели: просторно, удобно расположенное кресло с мягкой и удобной спинкой приводили его в комфортное состояние, а мягкий, приятельский, дружелюбный тон доктора Брока способствовал к открытому разговору.

– Если Вам что-то необходимо, то говорите, – произнес Брок.

– Нет, все в порядке – сказал Роберт.

– Скажите, Вы любите музыку?

– Да, я иногда не прочь послушать. Но мне нравятся те песни, которые приятны.

– Я понимаю, – сказал Брок. – Вы по профессии математик и программист?

– Да, я работал по этой специальности.

– Расскажите о том, что случилось с Вами, но думайте при этом, что это произошло не с Вами, а с кем-то другим, – предложил профессор Брок.

И Роберт рассказал все, что произошло с ним по возвращении с отдыха. Затем, он как-то поморщился, и это не ускользнуло от проницательного и внимательного взгляда доктора Стива Брока.

– Вас что-то еще мучает. Не скрывайте, говорите, что Вас тревожит? Какие-то видения, сны? Вы что-то хотели сделать, что не смогли или отказались?

– Да, – неожиданно произнес Роберт. – Сон! Как я мог забыть о нем?

– Так, так, – сказал Брок, словно уловил нить, которую искал. – Что это за сон? Это сон с продолжением?

– Да… Нет, я не знаю, – смущенно произнес Роберт. – Там, в Африке, где я с друзьями отдыхал, мне приснился необычный сон и, возможно, он мне еще снился. Я не помню.

– Что именно Вам теперь в последние дни приснилось или привиделось?

– Руки… – произнес неуверенным голосом Роберт. – И ноги. Ну, в общем…

– Чьи это руки и ноги? – спокойно произнес профессор.

– Я не уверен. Но, наверное, это того мальчика… Нет…

– Какого мальчика?

– Ну, как Вам сказать. Младенец, ему было с пол года всего.

– И, что он делал, этот младенец? Он улыбался?

– Нет. Он был… Не знаю.

– А его руки и ноги, вы упомянули их, что они делали?

– Ничего. Это были отрезанные конечности! – неожиданно в повышенном тоне проговорил Роберт.

– И, как часто они Вам снятся? – также спокойно сказал доктор.

– Уже несколько раз. Поначалу я просыпался от этого. Но, когда я… я…

– Когда Вы были пьяны, – догадался профессор.

– Да, именно так. Мне было все равно, я не чувствовал боли. Но я переживал. Мне кажется, этот младенец хотел мне что-то сообщить.

– Что именно? Как Вы думаете? – спросил Брок.

– Я не знаю, – замямлил Роберт. – Какая-то непоправимая беда и сильный страх. Этот страх, но не за себя, а за жизнь этого младенца или чью-то еще, не пускал меня вглубь этого сна.

– Понимаю. Вам снился страшный и неприятный сон, который тревожит вас вот уже несколько дней.

– Нет, не несколько дней. Первый сон приснился мне в Африке, где я с друзьями отдыхал. Он мне приснился после нашей охоты.

– Скажите, Роберт, вы бы хотели узнать тайну этого сна?

– Да, пожалуй. Я хочу избавиться от него.

– Я могу провести гипноз и, возможно, он поможет вам разобраться в себе и еще раз вернет вас в этот сон. Скажите, вы готовы к этому? – мягким и доброжелательным, сочувствующим голосом произнес профессор Брок.

– Да, я согласен.

После этого профессор Стивен Брок начал вводить своего пациента в гипнотическое состояние. У Роберта все поплыло перед глазами, он сомкнул ресницы, и его кресло растворилось в пространстве, окуная его тело и мозг в бездну причудливых воспоминаний.

Перед ним всплыли отрывки каких-то невиданных животных, потом просторы Африки, которым не было конца и края. Облака спустились на землю, окутав весь горизонт. Неожиданно облака и туман сгустились и превратились в черный непроницаемый мрак. Роберт словно парил в темном пространстве. Небольшой луч света тускло пробился во мраке. Роберт сразу же полетел к нему. Это был небольшой факел, догорающий у самой стены какой-то хижины, похожей по форме на полусферу с заостренной вершиной вверху. Рядом с убогой хижиной, сделанной из грязи, послышались два голоса. Один был женский, всхлипывающий от слез, а другой принадлежал мужчине, грубый. Роберт приблизился к ним и увидел, как женщина стояла на коленях, ее руки закрывали лицо. Она жалобно стонала и тихонько плакала, а мужчина что-то грубо говорил ей. В этот момент послышались шаги. Трое мужчин под покровом ночи пробирались к хижине. Когда, они поравнялись с дверью, Роберт заметил, что какой-то предмет, который они держали в руках, слегка блеснул желтым светом, падающим от факела. Роберт приблизился к этим людям, и в ужасе отпрянул назад. В их руках были короткие мечи. Они бесцеремонно проникли в жилище. В этот момент Роберт почувствовал присутствие еще одного создания, живого и невинного. Младенец! Проскочила мгновенно эта ужасающая догадка. Там, внутри жилища крошечное, человеческое, беззащитное существо. Ему было ясно, что может произойти и, что эти трое с мечами хотят совершить преступление. Но почему же родители этого младенца не вмешиваются? Ему хотелось вбежать в дом и прогнать этих чужаков, но какой-то невидимый заслон не пускал его. Тогда он направился к родителям, но они не слышали его. Роберт кричал, но его рот не произносил ни звука, его не слышали. Не разобрав языка, на котором грубо говорил поникшей женщине мужчина, Роберт почему-то вдруг понял смысл слов. Это были слова, успокаивающие порывы женщины, хотя и грубым голосом. Он говорил, что не следует вмешиваться, иначе их обоих постигнет беда, и они будут прокляты. Роберт не выдержал и вновь бросился к хижине, но вдруг он заметил, что ее уже покинули трое взрослых людей и растворились в темноте, словно мрачные тени. Роберт неожиданно почувствовал, как хижина еще больше потемнела и стала походить на холодный камень. Он подошел к уже тускнеющему факелу и дотронулся до него, затушив последний луч. Роберт подошел к двери и беспрепятственно проник внутрь хижины, барьера, остановившего его в первый раз, уже не оказалось. Какой-то фосфоресцирующий бледный голубоватый свет появился в дальней стороне комнаты. Он подошел ближе и увидел, как этот свет покидает сморщенный комочек и поднимается голубоватой дымкой вверх. Роберт дотронулся дрожащей, расслабленной рукой до черного покрывала и резко стянул его. От увиденного, того, что пряталось под черной накидкой, у него помутился рассудок, глаза невольно иссушились и расширились, а спустя время – покрылись жидкостью. Перед ним на простеньком деревянном столике лежало разрубленное на части тело младенца.

Сквозь сон он едва услышал несколько слов:

– Очнись! Проснись!

Он открыл глаза и увидел над собой лицо встревоженного профессора.

Стивен Брок был сильно взволнован.

– Фу, – он тяжело вздохнул и вытер мокрый лоб. – Слава Богу, ты пришел в себя. Я уже хотел вызывать кого-то на помощь.

– Что произошло? – спросил Роберт.

– Ты перестал дышать, – коротко и еще взволнованным голосом сказал Брок. – Я дотронулся до твоего пульса, и мне показалось, что его не было. Ты первый пациент, на которого так подействовал мой гипноз.

– Что со мной? – спросил, недоумевая Роберт.

– Я пока не знаю. Возможно, это какие-то сильные переживания прошлого, тревоги за чью-то жизнь. Пока непонятно. Нужно, чтобы вы пришли ко мне еще несколько раз. – доктор от волнения перешел, сам того ни ведая на «ты».

Роберт встал весь взволнованный, переживающий за свое недавнее состояние. Он немного был напуган этим и, ничего не ответив Стивену Броку, удалился из кабинета.