6

Командирский линкор и больше сотни кораблей поддержки вышли к сектору Ю-24.

Ударный вымпел заглушил маршевые двигатели и начал перестраиваться в клин.

Арц-адмирал Ширганов стоял перед обзорным экраном командной рубки, курил. Коротко стриженные, с заметной проседью волосы, крючковатый нос, узкие губы. Командующий выдохнул облако дыма, взглянул из-под бровей. В зеленых глазах промелькнул огонек беспокойства. Канонирская лодка, заваливаясь на левый борт, уходила ниже ярусом, уступая место громоздкому крейсеру.

– Вахтенный! – окликнул Ширганов. – Почему «Угрюмый» не в ударном звене? Я же приказал все корабли этого класса в авангард!

– Так точно, господин адмирал! – выпалил офицер, выводя на большой голограф план-схему построения кораблей. Место названного крейсера, действительно, было на острие клина. – Запросить рубку «Угрюмого»?

– Отставить! – приказали от дверей. Офицер невысокого роста в сером мундире без знаков различия поспешил к командующему. – Извините, Илья Федорович! Как говорится, с корабля на бал. – Важный гость подмигнул Ширганову. – Ну как вы тут?

– Петр Степанович? – Арц-адмирал протянул руку. – Каким ветром? Вы же…

– Потом, все потом. – Гость пожал руку и тихо прошептал: – Илья, нужно поговорить, срочно. С глазу на глаз.

– Пошли. – Ширганов еще раз взглянул на крейсер. Тот занял чужое место.

– Так нужно, я объясню, – опережая вопрос, пояснил Петр Степанович. – Не горячись, все спланировано и утверждено.

Ширганов присел к столу, выложил пачку сигарет. Гость сел напротив, потер руки.

– Чаек зеленый? – глядя на запарник, спросил Петр Степанович. – Мой любимый?

– Он самый. Угощайся.

– Не забыл, спасибо. – Легкий, ароматный парок потянулся к потолку. Гость наполнил чашку, а командующий закурил. Засвистела, всасывая воздух, вытяжка над столом.

– Ну… – Илья Федорович внимательно смотрел на старшего дознавателя.

– Да-а-а, – пропел Петр Степанович. – Чаек царский, а какой аромат?

– Может…

– Да-да, конечно. – Дознаватель сделал большой глоток. – Нужна твоя помощь.

– Это я уже понял. – Ширганов нахмурился. – Давай как-то… ну, без долгих вступлений. Сам понимаешь, мы тут…

– Понимаю. Впереди рейд-корпус глорианцев. Блокада Шрайха, мясорубка. – Петр Степанович подул в чашку. – Твои бойцы, ну те, что на Зета-четыре отличились, где они сейчас?

– На «Угрюмом», где им еще быть? – Ширганов насторожился. – Не юли, Петя, я тебя насквозь вижу. Ребят не отдам. Два месяца вы их, как подопытных кроликов…

– А вот тут ты не прав, – гость повысил голос. – Сам знаешь, чего мне стоило их вырвать из Тайной Канцелярии. Если забыл, могу напомнить.

– Нет, не забыл. – Ширганов раздавил в пепельнице окурок. – Говори, что нужно. Времени мало.

– Ты даже не догадываешься, насколько мало. – Чашка опустела. – Плесни мне еще чайку. – Петр Степанович вынул из нагрудного кармана небольшой конверт. – Это приказ Верховного. Велено передать из рук в руки.

– Ты что, почту развозишь? – Ширганов улыбнулся. – Старший дознаватель и…

– Ха-ха! Очень смешно… Ты чаю-то налей. А я… – Петр Степанович вскрыл конверт. – Вкратце обрисую ситуацию.

– Вкратце? – Командующий потянулся к запарнику. – А получится?

– А я постараюсь. – Петр Степанович положил перед командующим свернутый вчетверо лист бумаги. – Это приказ о содействии. Не пытайся найти подпись Верховного, ее там нет.

– В таком случае это не приказ – бумажка, да и только.

– Я выступаю гарантом, проблем не будет, обещаю. Ознакомься и уничтожь. Сожги, чтобы я видел.

– И как все это понимать? – Ширганов дважды прочитал текст. – Белиберда, да и только. Содействие в чем, кому?

– Округу Заречье, – пояснил старший дознаватель. – Местной конторе госбезопасности.

– От меня-то что требуется? При чем здесь «Угрюмый»?

– Крейсеру отведена особая роль. Впереди большая, крупная игра. Наверху все знают, так что…

– Мне нужен приказ письменный, с печатями и подписями. – Ширганов поджег бумагу, бросил в пепельницу. – Я уже ходил к Зета-четыре и кое-чему научился. Нет приказа – нет содействия.

– Вот уж не думал. Ну да ладно. – Петр Степанович выложил на стол красную карточку. – Можешь просканировать, я не обижусь.

– Что? – Ширганов хмурил брови. – Выходит…

– Да, Илья. Я доверенное лицо имперского дома. Давай, проверяй, чего ждешь?

– Верю.

– Если веришь, тогда к делу. – Карточка вернулась в карман. – Крейсер встретит яхту, пересадит группу из четырех бойцов. Потом отбудет на Шрайх, сбросит десант. Пошумит и, если сможет, вернется в строй.

– Не понял? Что значит, если?..

– А то и значит. Оба полка генерала Гайдукова – «черные кошки» и «белые волки» – высадятся на планету. Помогут второй пехотной удержать город.

– А крейсер? Допустим, «Угрюмый» пробьется к планете. Что будет с ним?

– Ничего. Эскадра Павлова уже в секторе. Главное, чтобы «Угрюмый» раньше Павлова прорвался к планете. Побольше шума и показухи. Хотя не факт, что глорианцы клюнут на такую наживку. Могут заподозрить…

– Мы что, на рыбалке? Клюнут, не клюнут?

– Решение принято. – Взгляд дознавателя стал жестким, как и слова. – Потери будут, и немалые. Но дело этого стоит.

– К чему такая спешка? Вымпел в сутках пути от Шрайха. Прорвем блокаду и окажем содействие. Сделаем все, о чем попросят.

– К приходу вымпела глорианцы отыщут груз и дадут деру. Их цель – контейнер с очень важной для нас информацией.

– Что за информация?

– Я не знаю. – Дознаватель тяжело вздохнул. – Клянусь, не знаю. Но судя по масштабам операции, что-то серьезное. Скажу больше, это дело под личным контролем верховного.

– Да-а-а, весело. – Командующий закурил. – А людей не жалко?

– Личный состав крейсера переправят к тебе. На «Угрюмом» остаются вахтенная команда и боевые расчеты. Остальные уже через час прибудут на борт линкора.

– Надеюсь, контейнер под надежной охраной? Или…

– Тут-то и вся загвоздка. – Петр Степанович отхлебнул из чашки. – Мы этого не знаем. Те, кто отправлял груз, пропали. Ищут и груз, и людей, вот только найти не могут. Но нам доподлинно известно, шесть аэрогрузовиков покинули Заречье. Шесть машин, шесть маршрутов. Три благополучно приземлились, а остальные…

– Неблагополучно, – от себя резюмировал адмирал.

– Именно так. Две машины обнаружены, их сбили. Местная контора ведет поиски. Подключили военных. А вот третья, третья как в воду канула.

– Может… – Ширганов налил себе чаю. – А вдруг она у глорианцев?

– Нет, – отрезал дознаватель. – Если бы это случилось, их флот не висел бы на орбите. Не тайна, что твой вымпел уже близко. Сам знаешь, одним рейд-корпусом не удержать планету.

– Да, аргумент весомый. – Илья Федорович сделал большой глоток и отставил чашку. – Жертвовать шестью десятками кораблей. Ради одного контейнера? А не слишком ли щедры наши враги?

– Добавь пять пехотных дивизий. Окраины Заречья рвут на части, торопятся, спешат захватить город.

– Петя! – Ширганов смотрел с прищуром. – Не поверю, что у тебя-то – и нет информации. Скажи, что в контейнере? Неужели в нем что-то такое, за что можно заплатить столь большую цену?

– Убей, не знаю. Догадки есть, но…

– Говори.

– Надеюсь, ты понимаешь? – дознаватель снял часы, положил перед собой. Стекло из прозрачного стало мутно-красным. Воздух задрожал, пропали шелест и подвывания вытяжки. – В Заречье или где-то рядом. Точно не знаю, да оно тебе и не нужно. Так вот, там находится научная станция. Весь город в любое время года накрыт плотным туманом. С чего бы это?

– Не знаю. – Командующий пожал плечами. – Я не бывал на Шрайхе.

– До того как на острове появился городок, там был поселок фермеров. Никакого тумана. Солнышко, до воды рукой подать, трава и все такое. Рай для скотоводов. Но напали дикари. Фермы сожгли и… – Петр Степанович потянулся к запарнику.

– И что? – поторопил Ширганов.

– Чай закончился.

– Да-а-а уж… – Илья Федорович поднялся. – Никудышный из тебя рассказчик. Ладно, посиди в моем кабинете. Я распоряжусь, что бы принесли еще чаю.

– А ты куда?

– На командный мостик. Нужно кое-что проверить, отдать приказы, вымпел – не эскадра, хозяйство серьезное. Заодно вызову полковника Одинцова, пообщаетесь. Хорошо, что Гайдуков отбыл в ставку, а то бы… – Командующий махнул рукой и пошел к двери. – Не скучай, я быстро.

В транспортном ангаре «Угрюмого» между рядов тяжелой техники, танков, машин пехоты и самоходной артиллерии сновали гравикары. Люди в серой спецодежде перевозили большие ящики, коробки, оборудование, одним словом, работали.

– Боец! – зычным басом окликнул офицер с нашивками подполковника. – Где тут у вас пехота?

– Кто?! – переспросил невысокий щуплый механик. – Я тут, а вы…

Двухметровый широкоплечий подполковник подошел ближе.

– Где пехота?

– Там. – Щуплый указал пальцем. – Они… мне… я….

– Свободен! – рявкнул Виктор Павлович. – Вот тупица! Они, мне, там… и где вас только берут? – Офицер взвалил на спину армейский ранец и скрылся за кормой танка.

– Сам тупица! – дождавшись, когда широкоплечий отойдет на безопасное расстояние, огрызнулся механик. – Выскочил, напугал, мордоворот. Пашешь тут на них, пехтура неблагодарная. Какой я ему боец? Привыкли там у себя… командовать.

– Чуктан! – раздался голос старшего смены. Щуплый даже дернулся, потрогал в ухе пробку связи. – Ты где прячешься, лоботряс?! На платформе ждут умножители. Рули к третьей линии, получи груз – и пулей…

– Ну вот, еще один умник. – Чуктан запрыгнул на сиденье пилота, и приземистый открытый гравикар, мигнув габаритными огнями, заскользил над палубой. – Эй! – Механик широко улыбнулся и помахал рукой. – Грузись, пехота. Нам по пути.

– Спасибо. – Офицер забросил в кузов вещи и уселся на жесткий стул-кресло.

– Пристегнись. – Кар-пилот указал на ремень безопасности. – Как звать?

– Виктор. – Пехотинец застегнул замки и с издевкой спросил: – Мы что, улетаем?

– Вроде того.

Чуктан лихо работал штурвалом, пролетая в опасной близости от танков, БМП и самоходных гаубиц. Погрузчик дважды уходил в сторону, чудом избегая столкновения со своими коллегами на карах. Слышались проклятья и разноголосый вой клаксонов, но кар-пилот без особых эмоций вел машину к намеченной цели. Пассажир, пристегнутый страховочными ремнями, глядел перед собой и ждал неизбежного. Но сегодня, видимо, был хороший, удачливый день, и гравикар без происшествий остановился возле открытого шлюза.

– Придурок, – вымолвил Виктор Павлович, но решил, что этого мало, добавил: – Дебил. Лучше бы я пешком…

– По коридору налево. Там пехтура. – Улыбаясь пояснил кар-пилот. – Удачи.

– И тебе того же. – Подполковник забрал ранец и ушел, не поблагодарив.

Взвод пехотинцев в зеленой полевой форме выстроился в одну шеренгу. За спинами короткоствольные бачзеры, у ног армейские ранцы. Виктор Павлович, хмуря брови и сцепив руки за спиной, прошелся перед строем.

– Вольно! – рявкнул подполковник. – Разойдись, сержанты ко мне!

Солдаты, искоса поглядывая на офицера в черной форме, взваливали на спины тяжелые ранцы, перешептывались. Трое рослых парней, дождавшись, когда палуба опустеет, подошли к гостю.

– Ну, здорово, черти! – Виктор Павлович протянул руку. – Как вы тут? Сто лет не виделись.

– Каких сто? – из-за спины брякнул один из сержантов. – Три месяца, ну… может, чуть больше.

– Санек? Ты, как всегда… – подполковник улыбнулся. – Тебе от Сафролыча большой привет. Вчера виделись. Сказал: будешь у «кайдар», передавай остолопу…

– А я от Сафролыча другого и не ожидал. – Санек почесал затылок. – Как он там, в госпитале?

– Нормально. С палочкой ходит. Еще с месяц проваляется, а потом на «Угрюмый».

– Отстояли старшину, не дали старика в обиду. Гайдуков сейчас в ставке, он-то и хлопотал за усатого. Генерал и вам привет передавал.

– А что, Аласкурд не объявлялся? – спросил голубоглазый боец. Грубый шрам жирной линией шел от левой брови до подбородка. – Как там наш принц?

– Скоро увидишь. Он себе новую машинку прикупил. Хороша яхта, «Романией» назвал. – Офицер подмигнул. – А ты, Андрюха, чего такой хмурый?

– А чего я хмурый? – Андрей улыбнулся. – Нормальный.

– Ну что, бойцы, отметим встречу?

– Отметим, – просиял Сашка. – А есть чем?

– Обижаешь. – Виктор Павлович пнул ранец. – Я с пустыми руками в гости не хожу. Куда пойдем?

– К технарям, – брякнул Санек. – Мы у них…

– Вот трепло. – Сергей отвесил Сашке легкий подзатыльник. – Язык как помело.

– Вы чего, пацаны? – Виктор Павлович смотрел с укором. – Я же свой. Или нет?

– Свой. – Сашка взвалил на плечо вещи подполковника. – Конечно, свой.

– Вот и отлично. Пошли к технарям. У меня… – Офицер ладонью хлопнул по ранцу. – Три бутылочки аркаторы. Подарок, догадываетесь от кого?

– А то! – Сашка растянул губы в широкой улыбке. – Ну что, пошли?

– Одну минуту. – Сергей подозвал дневального, что-то шепнул на ухо. – Ну вот, теперь можно идти.

Каморка, увешанная постерами с голыми девицами, пропахла табачным дымом и оружейным маслом. Пластиковый стол, такие же серые, потертые стулья, ряды шкафов и огромный экран голо-видео на дальней стене. Чистая, блестящая палуба и почти белый потолок.

– Ну что, мужики? – Виктор Павлович встал. – Третий за тех, кто не вернулся. За ребят. – Офицер опустил голову, заскрипели стулья, сержанты тоже поднялись. – Считай, роту на Зета-четыре положили, – выдохнул подполковник. – Хорошие были парни.

– За Петруху, Гангу, Луку, – пробасил Сашка.

– Ерохина, Симоненко… – добавил Андрюха.

– Шило, Скряга, Чвара… – Сергей тяжело вздохнул. – За…

– Длинный список, всех не перечислишь. Давайте выпьем. – Виктор Павлович на одном дыхании опустошил кружку и уселся.

Минут десять было тихо, бойцы курили, а Виктор Павлович отстукивал негромкую дробь по столешнице. – Ну что? – заговорил офицер. – За встречу пили, за друзей тоже. Теперь за нас.

– Так точно! – Санек раздавил в пепельнице окурок и осторожно спросил: – А вы Аирини, лейт-пилота, не встречали?

– Встречал, – лукаво улыбаясь, ответил подполковник. – Только она теперь не лейт-пилот.

– А кто? – тут же спросил Сашка.

– Видали, какой шустрый? Все-то ему расскажи. – Виктор Павлович взглянул на часы. – Ну что, мужики? Еще по одной – и вперед?

– Что? – Сергей прищурился. – Куда вперед?

– На погрузку, куда еще… Или вы думали, я к вам пьянствовать прибыл?

– Не понял. – Санек переглянулся с друзьями. – Какая погрузка? Нам…

– Отставить! – Бутылка опустела и благополучно пристроилась к ножке стола. – Все вопросы потом. Выпиваем, перекуриваем и на выход!

Через час с небольшим трое сержантов и подполковник сидели в десантном боте. Страховочные ремни надежно удерживали бойцов в противоперегрузочных креслах, прижимая их к жестким спинкам. Ранцы лежали в ногах, пристегнутые к пайолам карабинами. Бот с несвойственной ему скоростью несся вперед, оставив далеко за кормой клин имперских кораблей.

– Что за-а-а-а… при-и-и-дурок… за-а-а штурвалом? – жаловался Санек по каналу внутренней связи.

– За-а-аткнись, – с большим трудом выдавил подполковник.

Два с половиной часа продолжались тряска и гул в ушах. Бойцы раздували щеки, превозмогая тошноту и головную боль. Все без исключения сто раз пожалели, что пили аркатору. Подарок Аласкурда поднимался к горлу, бил в нос, рвался наружу. Тряска закончилась так же неожиданно, как и началась.

– Вот черт, – выдохнул Андрей и облизал пересохшие губы. – Что это было?

– Ускоритель Ю-5, – ответил женский голос. – Добро пожаловать на борт экспериментального бота «молния». – Послышалась легкая музыка.

– Веселое начало… – Санек потер лицо, вынул из уха пробку связи. – Тут башка раскалывается, а она… – Сашка запнулся. Переборка ушла в пол, открыв кабину пилотов. Появилась девушка в плотно облегающем синем комбинезоне. Коротко стриженные волосы, узкие дуги бровей, зеленые глаза. Острый подбородок, пухлые губы и ямочки на щеках.

– Аирини? – вымолвил Сашка и попытался встать. – Да что это такое? – сержант тщетно дергал неподдающийся замок страховочных ремней.

– Вам помочь? – Пилот склонилась над бойцом, придавила кнопку фиксатора. – Это делается вот так, – пояснила Аирини, повернулась к пассажирам спиной, поцеловала Сашку в щеку и прошептала: – Здравствуй, милый.

– Здравствуй… те, – в один голос ответили бойцы.

– Ой! – Аирини замерла, не решаясь повернуться.

– Прошу прощения, вы… – пробасил Виктор Павлович. – Забыли выключить связь. Но мы ничего не слышали.

– Угу, – поддержал Андрей.

– Так точно, – подтвердил Серега. – Совсем ничего.

– Извините… – Девушка смутилась.

– Да ладно вам, – Виктор Павлович помассировал шею. – Дело-то житейское.

– Так мы… – Сашка уставился на друзей. – Ну… мы просто…

– Правильно говорил Сафролыч. – Андрей выбрался из кресла. – Остолоп, он везде остолоп.

– Отставить! – гаркнул подполковник. – Вы, голубки, ступайте в кабину. Мы тут сами. – Офицер посмотрел на часы. – Минут двадцать у вас есть, так что не теряйте времени. Как только «Романия» войдет в сектор… ладно, топайте отсюда, голубки.

– Есть! – выпалил Сашка. – Нам только поговорить… мы…

– Ты еще здесь?! – прикрикнул Виктор Павлович. – Брысь с моих глаз!

7

Максим в сопровождении Анастасии подошел к краю большого озера. Метров на сто просматривалась тихая гладь, но дальше до самого неба поднимался туман. Взвод остался на поляне вблизи водоема, под надежной охраной кайских воинов.

– Не нравится мне это. Ребята там, я здесь. Почему? – Офицер встал на колени и зачерпнул пригоршню прозрачной и очень холодной воды. Паутина-трава ровным ковром устилала дно, теряясь в глубине кристально чистого водоема. По берегам ни кустов, ни деревьев, одним словом, ничего, кроме травы койя. Да и само озеро выглядело как-то странно. Полная тишина и покой, даже легкий ветерок не трогал водной глади. Казалось, именно в этом месте время остановилось, замерло.

– Да вы не волнуйтесь! – Девушка улыбнулась. – Солдат накормят, о них позаботятся.

– Что? – Максим посмотрел на Настю. – Вы хотите сказать… только мы с вами отправимся к вождю? Остальные…

– Ваших солдат переправят на дальнюю заставу. Туда же принесут оружие. Им не причинят вреда.

– Вот еще… – Взводный умылся. – Как вам такое пришло в голову?

– Все будет хорошо.

– Я удивляюсь вашему спокойствию.

– Почему? – Анастасия смотрела в ясное небо. Солнце было в зените, ни одного облачка, только сизая дымка и подрагивающая бесконечная даль.

– Вы еще спрашиваете? – Офицер вытер руки о кожаные штаны.

– Я родилась и выросла в этих краях. Когда началась война, попала к кайцам. Два года жила на острове – это там, – палец указал в сторону тумана.

– Вы были в плену?

– Я бы так не сказала. Плен – это насилие и все такое. Я была ребенком и росла в кайской семье. Меня никто не обижал. Потом, когда война окончилась, вернулась в город. Но не потеряла связь с кайцами. Они стали моей семьей.

– Так вот откуда вы знаете язык? – Максим иначе посмотрел на девушку. В этом взгляде было сочувствие и что-то еще. Возможно, восхищение, уважение. – Вы два года прожили у дикарей?

– Кайцы – далеко не дикари. Для них мы айкуны. Айкун в переводе с кайского белокожий. – Анастасия посмотрела на озеро. – А вот и лурайда. Это за нами. – Из тумана на самом краю молочной стены показалось серое пятнышко.

– Странно, а почему вас не освободили? Может, не знали, что вы в плену?

– Почему же, знали. Но тогда это было невозможно: кайцы убили на своих землях почти всех приставов и охотников. – Девушка вздохнула.

– Если так, должны были вызвать армию. Это открытый конфликт, дикари…

– Поверьте, воевать с кайцами не так просто, как кажется на первый взгляд. Вы видели нити узоров на их телах?

– Да. Странные рисунки. Мне показалось, они повторяют траву… кажется, койя. – Максим взглянул под ноги. Паутина прогибалась под армейскими ботинками.

– Это не рисунки. – Анастасия поправила волосы. – А у вас хорошая память. Вот только… койя не трава – это один большой организм, носитель и передатчик информации. Как вы думаете, откуда кайцы узнали, что мы пришли?

– Дозоры, секреты, наблюдатели, – начал перечислять Максим. – А может…

– Нет. Аборигены не столь многочисленны. Все, что вы перечислили, им не нужно. Это… – Анастасия погладила траву. – Это койя, она рассказывает обо всем, что видит и слышит. Это…

– Вы хотите сказать…

– Нет, это нельзя передать словами. Нужно чувствовать и слышать, как по тоненьким ниточкам передаются сигналы, импульсы. Любой воин, где бы он ни был, может узнать, кто и зачем пришел на земли, озера и реки племени.

– Странно и непонятно. Трава и вдруг…

– Совсем не вдруг.

– Не понял. – Максим смотрел под ноги. Обыкновенная, зеленая трава, разве что не совсем похожа на ту, что росла у родного дома. Но от этого она не стала особенной.

– Нужно прожить на этой планете не один десяток лет. Вот тогда и поймете. – Настя погрузила ладонь в холодную воду. – Шрайх – планета озер, рек и болот. А еще туманов, затяжных дождей и влажных ветров.

– А так и не скажешь. – Взводный задрал голову. – Солнце, ни одного облачка.

– Сейчас сезон цветения. А вот через месяц…

– А вы говорили, климат хороший. Туманы, дожди, ветры. Что тут хорошего? – Максим отступил, тупой нос лурайды выполз на берег. Двое кайцев опустили трап, и по нему начали сходить полуголые девушки. Кайские красавицы несли большие раковины-блюда, доверху нагруженные фруктами и мясом. Черные длинные волосы, карие глаза. От шеи до кожаных коротких юбок узоры травы койя, сплетения тоненьких нитей.

– Ну что? – Анастасия взяла Максима за руку. – Теперь вы понимаете, почему я спокойна за ваших солдат?

– Теперь понимаю. – Взводный открыто таращился на пышные формы кайских девиц. – Очень даже понимаю.

– Нам пора, – прошипела Анастасия и потянула Максима за собой.

– Жаль, – выдохнул взводный, но поймал на себе колючий взгляд. – Ну… я хотел сказать…

– Я знаю, что вы хотели, – отрезала девушка и первая взбежала по трапу.

Сквозь плотный тяжелый туман пробивался размытый солнечный свет. Анастасия ушла на нос лодки и не торопилась возвращаться. Максим сидел на палубе один. Как только лурайда погрузилась в клубы не то пара, не то теплого тумана, стало невыносимо жарко, взводный снял бушлат, но когда гимнастерка стала мокрой, сбросил и ее. Минут двадцать рассматривал серую влажную древесину палубы, ковырял пальцем трещину в борту. Послышались шлепающие шаги, появился абориген. В руках деревянная плошка и длинное ярко-красное перо.

– Кай офр, – заговорил кайец и ткнул пером себя в грудь. – Кай офр кайсал.

– Ну… чего надо? – взводный поднялся.

– Офр. – Воин показал плошку с коричневой жидкостью, макнул перо. – Кай чимто койя. – Острый конец пера уколол офицера в плечо. Появилась жирная точка.

– Тебе что, нечем заняться? – Максим отступил, вытер плечо. – Топай отсюда.

– Айкун чимто койя. – Абориген повысил голос и снова потянулся к гостю. – Кайсал Максим кай офр. – Кончик пера коснулся плеча, но в этот раз абориген был проворней и успел нарисовать небольшой узор.

– Местный художник или придурок? – Максим зыркнул на дикаря. – Тебе что, рисовать больше негде? Отвали, идиот.

– Кайсал Максим, – произнес художник и недвусмысленно провел пером себе по горлу. – Хак кайсал Максим, хак.