БЕСЕДА XI

1. Почему же Христос говорит, что они не верили Иоанну? Потому что это была не вера, если они не приняли Того, о Ком Иоанн проповедовал. Они, по-видимому, внимали и учению пророков, и словам Законодателя, - и однако Христос обличал их в невнимании, потому что они не приняли Того, о Ком предрекали пророки. Аще бо бысте веровали Моисеови, говорит Он, веровали бысте Мне(Иоанн. V, 46). И впоследствии, когда Христос спрашивал их: крещение Иоанново откуду бе? - они так рассуждали между собою: аще ли речем от земли, боимся народа; аще речем: с небесе, речет нам: почто убо не веровасте ему(Матф. XXI, 25-26)? Из всего этого, таким образом, видно, что они приходили к крещению, и крестились, но не пребыли в вере проповеданному. И евангелист Иоанн открывает нам их злобу, когда, говоря о посланных спросить Крестителя: Или яли ты, Христос ли ты? тотчас прибавляет: посланнии же беху от фарисей(Иоанн. I, 21, 24). Так что же? А простой народ разве не точно так же думал? Правда, говорит; но только простой народ думал так по простоте сердца, фарисеи же хотели уловить его. Так как, например, было известно, что Христос придет из веси Давидовой, а Иоанн был от колена Левиина, то они и предлагали ему коварный вопрос, чтобы в самом его ответе найти случай напасть на него. Это видно и из дальнейшего: несмотря на то, что он и не дал тех ответов, каких они ожидали, они все-таки нападают на него, говоря: что убо крещаеши, аще ты н еси Христос(Иоан. I, 25)? Но чтобы тебе еще более увериться в том, что фарисеи приходили креститься с одними мыслями, а простой народ с другими, послушай, как показал это евангелист. О простом народе он говорит, что он приходил и крестился от Иоанна, исповедуя свои грехи; а о фарисеях говорит уже не то, но вот что: видев же многи фарисеи и саддукеи грядущия, рече: рождения ехиднова, ктоуказал вам бежати от будущаго гнева? Какая высота духа! Как сильно говорит он к людям, всегда жаждавшим крови пророков, - людям, ничем не лучшим змей! С какою свободою он обличает и их самих, и родивших их!

Так, скажешь; свобода велика; но вот что надобно спросить: имеет ли она какое-либо основание? Ведь он видел их не согрешающими, но кающимися; казалось бы, поэтому, он должен был не порицать их, а похвалить, и принять за то именно, что они, оставив город и свои дома, пришли слушать его проповедь. Что же мы на это скажем? То, что он обращал внимание не на настоящие обстоятельства, не на то, что происходило, но видел тайные их помышления, которые открыл ему Бог. Так как они величались своими предками, что и было причиною их погибели, и повергло их в беспечность, то он исторгает самый корень их гордости. Потому же и Исаия называет их начальниками содомскими и народом гоморрским, а другой пророк говорит: не якоже ли с ынове Ефиопстии вы ест е(Ис. I, 10; Амос. IX, 7)? Так все их предостерегают от этого предрассудка, смиряя их гордость, бывшую для них источником бесчисленных зол. Но ты скажешь: пророки справедливо так поступали, потому что они видели их согрешающими; здесь же почему и для чего делать это Иоанну, когда он видит их уже покорными? Для того, чтобы еще более смягчить их. Если же кто со вниманием рассмотрит его слова, то и в самом обличении откроет похвалу им, потому что эти слова были произнесены им от удивления, что они, хотя и поздно, но все же могли сделать то, что казалось некогда невозможным. Следовательно, и самое обличение их Иоанном означает более желание привлечь их и расположить к покаянию. В то время, когда он, по-видимому, поражает их, он открывает и прежнее их великое нечестие, и вместе с тем их дивную и неожиданную настоящую перемену. Как это могло быть, говорит он, что они, будучи детьми таких родителей и так худо воспитаны, начали раскаиваться? Откуда такая перемена? Кто смягчил суровое их сердце? Кто исцелил неисцельное? Смотри, как он с самого начала поразил их, говоря им о геенне. Не о обыкновенных бедствиях сказал он им, как например: «кто внушил вам бежать от врагов, нашествия варваров, плена, голода и язвы?» Нет; он угрожает им другим наказанием, о котором они еще не имели ясного понятия, говоря таким образом: кто указал вам бежати от будущаго гнева?

2. Справедливо назвал Иоанн фарисеев и порождением ехидны. Подобно тому как это животное убивает мать, его рождающую, и является на свет, как говорят, разгрызая у ней чрево, так и они поступали, убивая своих отцов и матерей и раздирая своими руками учителей. Впрочем, Иоанн не останавливается на одном обличении, но предлагает и совет: сотворите, говорит, плоды достойные покаяния (ст. 8), потому что не достаточно только удалиться от нечестия, но надобно показать и великую добродетель. Не делайте же, говорит он им, Того, что для меня противно, а для вас обыкновенно, и не возвращайтесь к прежним порокам, только смирившись на малое время. Мы уже не в таком положении, как прежние пророки. Настоящие обстоятельства отличны от прежних и выше, потому что ныне грядет сам Судия и Господь царства, чтобы возвести нас к высшему любомудрию, воззвать на небо и привлечь в тамошние обители. Потому-то я и говорю о геенне, что теперь как награды, так и наказания вечны. Итак, не оставайтесь в прежних ваших пороках, не указывайте, по обычаю, в свою защиту на благородство ваших предков - Авраама, Исаака и Иакова. Впрочем, этими словами он не возбранял им называться потомками этих святых, но возбранял слишком полагаться на это, пренебрегая добродетельною жизнью. Говоря так, он раскрывал и настоящие их мысли, и предрекал будущее. Действительно, они и после того еще говорили: мы отцаимеем Авраама, и никому же работахом николиже(Иоан. VIII, 33). Так как это особенно побуждало их к гордости, и приводило к погибели, то Иоанн прежде всего и обличает этот порок. Смотри же, с каким уважением к патриарху приступает он к их исправлению! Сказавши: не начинайте глаголати: отца имамы Авраама, не сказал: патриарх не может принести вам никакой пользы, но с какою-то кротостью и ласковостью то же самое дал разуметь словами: может Бог от к амения сего воздвигнути чада Аврааму(Мф. III, 9). Некоторые говорят, что здесь Иоанн указывает на язычников, называя их иносказательно камнями. Но, по моему мнению, слова эти заключают в себе и другую мысль. Какую же? Не думайте, говорит, что если вы погибнете, то патриарх уже останется бездетен. Нет, нет! Богу возможно и от камней дать ему детей и продолжить род его, так как и с начала так было, потому что от камней быть людям все то же, что родиться младенцу от бесплодной матери. Так и пророк, указывая на это, говорит: воззрите на твердый камень, из негоже изс ечени бысте, и в юдоль потока, из неяже иск опани бысте. Воззрите на Авраама, отца вашего, и на Сарру, породившую вы(Ис. LI, 1, 2). Итак, напоминая им об этом пророчестве, он показывает, что как с самого начала Бог чудесным образом соделал Авраама отцом, как бы из камня, так и ныне это возможно. Примечай, как он их и устрашает, и поражает. Не сказал, что уже воздвиг, чтобы они не пришли в отчаяние, но - что может воздвигнуть. Притом не сказал, что может людей воздвигнуть от камней, но гораздо более - родных чад Аврааму. Видишь ли, как он их отводит от плотских мыслей и надежды на предков, чтобы они в собственном покаянии и смиренномудрии имели надежду на спасение? Видишь ли, как он, истребляя в них мысль о родстве по плоти, вводит родство по вере?

3. Но примечай, как он и последующими словами умножает их страх и возбуждает в них беспокойство. Сказав, что может Бог от камения сего воздвигнути чада Аврааму, он тотчас присовокупил: уже и секира при корени древа лежит(ст. 10). Вся речь его вселяет ужас. И он, по самому образу своей жизни, мог говорить очень свободно; да и они требовали сильного обличения, потому что уже давно огрубели. Сказать ли вам, говорит он, что вы имеете лишится родства с патриархом и увидите других воздвигнутых от камения, получающих ваши достоинства? Но наказание ваше этим не ограничится; оно прострется далее. Уже бо, говорит, секира при корени древа лежит. Ничто не может быть ужаснее этого выражения. Ты видишь уже не серп летящий, не ограду разрушенную, или виноградник потоптанный, но острейшую секиру, и что еще ужаснее, лежащую при дверях. Не веря пророкам, они часто говорили: «где есть день Господень?», и: да приидет совет Святаго Израилева, да разумеем(Ис. V, 19). Так как предсказания часто исполнялись по прошествии многих лет, то чтобы лишить их и такого утешения, он угрожает им близким бедствием, что и выразил словом: уже, присоединив еще: при корени. Нет уже, говорит, никакого расстояния, но при самом корени лежит. Не сказал: при ветвях, или: при плодах, но: при корени, научая их, что, в случае их нерадения, они подвергнутся ничем неотвратимым бедствиям и без всякой надежды избавления. И это потому, говорит, что пришедший не есть уже раб, как приходившие прежде, но сам Господь всяческих, в руке Которого страшное и ужасное наказание. Впрочем, устрашив их таким образом, он не попускает им впасть в отчаяние. Как раньше он не Сказал, что Бог уже воздвиг, но что может воздвигнути чада Аврааму, чтобы и устрашить их и в то же время утешить, - так точно и здесь не сказал, что секира уже прикоснулась к корню, но что лежит при корени, близ него, - чем исключает всякое замедление. Впрочем, хотя и полагает в такой близости, но самое посечение ставит в зависимость от вашей воли. Если вы покаетесь и сделаетесь лучшими, то и секира эта будет отнята от корня, ничего ему не сделавши. Если же будете делать то же, что и прежде, то и секира не замедлит с корнем исторгнуть дерево. Для того именно она и не отнимается от корня и, лежа при нем, не посекает его, чтобы вы, с одной стороны, не предались беспечности, а с другой - убедились бы в том, что еще можете, хотя и в краткое время, спастись, если покаетесь. Таким образом, он всячески умножает их страх, чтобы пробудить их и привести к покаянию. Действительно, отпасть от предков, видеть других на своем месте, быть при дверях опасности и подвергнуться неизбежному злу, что он означает чрез корень и секиру, - все это достаточно к тому, чтобы и самых беспечных людей возбудить и соделать деятельнейшими. На то же самое и Павел указывая, говорит: слово сокращено сотворит Господь навсей земли. Но не бойся; или лучше бойся, но не отчаивайся! Ты еще можешь надеяться на перемену; приговор еще не произнесен, и секира еще не начинает посекать (что в самом деле препятствовало бы ей посекать, когда она уже при корени?), а лежит для того, чтобы внушаемым страхом исправить тебя и сделать способным приносить плоды. Для того-то он и присоединяет: всяко убо древо, еже не творит плод адобр а, посекаемо бывает и во огнь вметаемо!. Сказав: всяко, этим он опять истребляет всякую надежду на благородство предков. Будь, говорит он, потомок самого Авраама, имей своими сродниками бесчисленных патриархов, но если сам ты не принесешь плода, то понесешь лишь двойное наказание. Этими словами он устрашает и мытарей, потрясает и сердца воинов; впрочем, не повергает их в отчаяние, а только отводит от всякой беспечности. Слова его, внушая страх, предлагают и великое утешение, потому что выражение: еже плода добра не творит - показывает, что древо, приносящее плод, свободно от всякого наказания.

4. Но скажут: как мы можем принести плод, когда нам угрожают посечением, когда остается уже так мало времени и конец уже приближается? Можешь, отвечает он, потому что от тебя не требуется плода такого, какой приносит дерево. Плод древесный требует и много времени, и зависит от перемен погоды, и многого также требует попечения. Но тебе стоит только захотеть - и дерево тотчас прозябнет. К такому плодородию весьма много способствует не только свойство корня, но и искусство самого земледельца. Итак, чтобы не стали говорить, что ты нас смущаешь, стесняешь и делаешь нам насилие, полагая секиру и угрожая посечением, в самом наказании требуешь от нас плода, - Иоанн, в доказательство того, как легко приносить плоды, присоединяет: аз убо крещаю вы водою; грядый же по мне кр еплий мене есть, Ему же несмь достоинразрешить ремень сапог: Той вы крест ит Духом Святым и огнем(ст. 11). Этими словами он показывает, что нужны одно только желание и вера, а не труды и подвиги; и, как легко креститься, так легко и перемениться и сделаться лучшими. Потрясши, таким образом, их душу страхом суда, ожиданием наказания, напоминанием о секире, отчуждением их от предков, приведением новых чад, и двояким наказанием - посечением и сожжением, смягчив всеми способами их жестокосердие и возбудив в них желание избавления от этих зол, он, наконец, начинает беседу и о Христе, но не просто, а отдавая Ему великое преимущество, и потом, полагая различие между Ним и собою, чтобы не подумали, что он говорит это из одного угождения, сравнивает то, что дает каждый из них. В самом деле, он не тотчас сказал: Ему же несмь достоинразрешить ремень сапог Его; но показав прежде недостаточность своего крещения, которое ничего более не могло сделать, как только привести их к покаянию (потому и не сказал: водою оставления, но: покаяния), говорит и о крещении Христа, преисполненном неизреченных даров. Чтобы ты, говорит, слыша, что Он по мне грядет, не стал презирать Его, как уже после пришедшего, - познай силу Его дара, и ты ясно поймешь, что я не сказал ничего лишнего, ни даже надлежащего, сказав: несмь достоин разрешити ремень сапогу. Итак, когда ты слышишь, что Он креплий мене есть, не думай, чтобы я говорил это только по сравнению; я недостоин быть даже в числе рабов Его, и самых даже последних рабов, и в служении Ему воспринять даже самую низкую должность. Вот почему он не просто сказал - сапоги, но - ремень сапогов, что считалось самым последним делом. Потом, чтобы ты не подумал, что это сказано по смирению, он приводит в доказательство самые дела: Той вы крестит Духом Святым и огнем. Видишь, какова мудрость Крестителя! Когда сам проповедует, то говорит все страшное и ужасающее, когда же посылает ко Христу, то уже говорит кротко и утешительно. Не говорит уже ни о секире, ни о древе посекаемом и во огнь вметаемом, ни о будущем гневе, но указывает на отпущение грехов, отнятие наказания, оправдание, освящение, искупление, усыновление, братство, участие в наследии и обильное излияние Святого Духа. Все это разумел он под словами: крестит вы Духом Святым, выражая этим иносказанием обильное излияние благодати. Не сказал: даст вам Духа Святого, но - крестит вы Духом Святым; присоединением же слов: и огнемеще более выражает силу и могущественное действие благодати.

5. Представь же, каково должно быть расположение слушателей при той мысли, что они скоро будут подобны пророкам, и притом величайшим из них. Для того-то, ведь, он и упомянул об огне, чтобы их привести на мысль об этих мужах, поскольку почти все являвшиеся им видения были открываемы огнем. Так Бог беседовал с Моисеем в купине, так беседовал со всем народом на горе Синайской, так говорил с Езекиилем среди херувимов. Смотри же, как он возбуждает слушателя, сказавши наперед о том, что имело быть после всего. В самом деле, сперва надлежало свершиться закланию Агнца, истреблению греха, разрушению вражды, потом погребению и воскресению, и, наконец, уже пришествию Святого Духа. Но обо всем этом он пока еще ничего не говорит и наперед поставляет последнее, - то, для чего совершилось и все прочее, и что особенным образом могло показать достоинство Христа. И это делает он для того, чтобы слушатель, после того как узнает, что он в такой силе получит Святого Духа, спросил самого себя: как и каким образом это возможно при столь сильном владычестве греха? - и чтобы, заметив в нем такое смущение и готовность к слушанию, сказать тогда и о страдании, так как после того никто уже не мог этим соблазняться, в виду ожидания такого дара. Вот для чего он снова взывал: се Агнец Божий, вземляй грех мира(Иоан. I, 29)! Не сказал: оставивший, но: вземляй, что означает большее попечение, так как не все равно - просто оставить, и - воспринять грех: первое не сопряжено ни с какою опасностью, а последнее соединено со смертью. И еще говорил, что Христос есть сын Божий(ст. 34). Впрочем, и эти слова не давали еще слушателям ясного понятия об Его достоинстве, потому что из них они не могли еще заключить, что Он есть истинный Сын; между тем из обильного подаяния Духа это становилось уже несомненным. Потому-то и Бог Отец, посылая Иоанна, первым признаком достоинства в лице, имевшем явиться, поставил следующее: над Негоже узриши Святаго Духа сходяща и пребывающа на нем, Той есть крестяй Духом Святым(Иоан. I, 33). Вот почему и сам Иоанн говорит: аз видех и свидетельствовах, яко сей есть Сын Божий(34), так как чрез то делалось уже несомненным и это последнее. Далее, высказав приятное, и тем ободрив и успокоив слушателя, он снова начинает теснить его, чтобы тот не впал в беспечность. Таков уж был народ иудейский, что среди благ он скоро приходил в расслабление, и делался хуже. Потому Иоанн снова угрожает ему, говоря: Ему же лопата в руце Его(ст. 12). Раньше он сказал о наказании, а здесь показывает уже и Судию и представляет вечность казни: плевы, говорит он, сожжет огнем неугасающим. Отсюда ты видишь, что Господь тварей есть вместе и делатель, хотя в другом месте и об Отце то же сказано: Отец Мой делатель есть(Иоан. XV, 1). Так как прежде говорит он о секире, то чтобы ты не подумал, что это дело требует труда и неудобно в различении, он другим примером поясняет и его легкость, показывая, что весь мир в Его власти, потому что Он не стал бы наказывать тех, которые - не Его. Теперь все перемешано между собою, и хотя пшеница блистает, но лежит вместе с плевелами, как на гумне, а не как в житнице. Тогда же будет большое различие. Где же те, которые не верят геенне? Иоанн два действия приписывает Христу: крестить Духом Святым и предать неверующих огню. Итак, если должно верить первому, то и последнему также необходимо. Потому-то он и поставил два предсказания вместе, чтобы одно, уже исполнившееся, уверяло и в другом, еще не исполнившемся. Точно также и Сам Христос весьма часто делает, иногда в одних и тех же вещах, а иногда в противных заключая два пророчества; и одно из них исполняет здесь, а другое обещает исполнить в будущей жизни, чтобы исполнившееся пророчество самых упорнейших удостоверяло и в том, которое еще не исполнилось. Так, напр., тем, кто для Него все оставил, Он сторицею обещает воздать в настоящем веке и даровать жизнь вечную в будущем, и чрез настоящее воздаяние уверяет и в несомненном получении будущего. Точно также в настоящем случае поступил и Иоанн, сделав два предсказания, т. е., что Христос будет крестить Духом Святым, и что сожжет огнем неугасаемым.

6. Итак, если бы Христос не крестил каждодневно Духом Св. апостолов и всех того желающих, то ты мог бы сомневаться и в другом. Если же то, что, по-видимому, было выше, труднее и непостижимо для ума, исполнилось и ежедневно исполняется, то почему же ты не почитаешь истинным того, что легко и понятно? Итак, сказав: Той крестит Духом Святым и огнем, и обещав здесь множество благ, Иоанн тотчас, чтобы ты от этого не сделался беспечным, оставив все прежнее, указывает на лопату, означая этим будущий суд. Не думайте, говорит он, что достаточно одного крещения, хотя бы вы после жили нечестиво. Нет, нам нужно еще много добродетели и любомудрия. Таким образом, от секиры он ведет их к благодати и воде крещения, а вслед за этим угрожает лопатою и огнем неугасающим. Между теми, которые еще не приняли крещения, он не делает никакого различия и просто говорит: всяко убо древо, не творящее плод адобр а, посекается(Лук. III, 9), указывая этим на казнь, ожидающую всех неверных; а по крещении делает некоторое разделение, так как многие из веровавших имели вести жизнь недостойную веры. Итак, никто не должен быть плевелами, никто не должен быть легким в веянии, или до того предаваться худым склонностям, чтобы они всюду легко увлекали его. Если ты пребудешь пшеницею, то хотя бы и постигло тебя искушение, не потерпишь никакого зла, так как и на гумне зубчатые колеса телеги не раздробляют пшеницы. Если же ты смешаешься с слабой соломой, то и здесь будешь претерпевать несносные бедствия, угнетаемый всеми, и там постигнет тебя вечное наказание. Действительно, все таковые, еще до будущей пещи, здесь бывают пищею безумных страстей, как солома для бессловесных животных, и там опять будут веществом и пищею огня. Если бы Иоанн прямо сказал, что Христос будет судить дела наши, то его слова не так бы легко приняли; но употребив притчу, в которой все выражалось, он внушил большее убеждение, и слушатель с большею охотою увлекался им.