Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Хроники XXXIII миров (№2) - Ночь Пса

ModernLib.Net / Научная фантастика / Иванов Борис / Ночь Пса - Чтение (стр. 3)
Автор: Иванов Борис
Жанры: Научная фантастика,
Детективная фантастика,
Космическая фантастика
Серия: Хроники XXXIII миров

 

 


Здесь на каждом шагу попадалось что-нибудь занятное — то лавка древностей с самым настоящим, говорящим живым хозяином вместо торговых автоматов, то какой-нибудь мини-музей или микро-мемориал, то аллея редких растений, а в ней — невесть кем посаженное скок-дерево с Квесты, то часовенка Пестрой Веры, а в ней — целый сонм богов, бесов и амулетов — каменных, стеклянных, бронзовых, из керамики, метеоритного железа и бог весть из чего еще — на все случаи жизни в мерцании уймища причудливых свечей, невесть кем принесенных и разжигаемых. Кафе и ресторанчики всех разновидностей — в основном, для народа со средним достатком — и подороже — для туристов и иной залетной публики. Прорва букинистов и разных лавочек, облюбованных коллекционерами для своих, им одним понятных, толковищь. Всегда здесь было людно, но никогда — тесно.

И где-то здесь стоял — на почти незаметном постаменте, вровень с текущей мимо толпой — памятник Полю Гранжу — первооткрывателю Прерии. В других Мирах Первооткрыватели высились над центральными площадями столиц. Поль Гранж просто стоял, прислонившись к стене и с интересом следил за жизнью, текущей мимо. Почти всегда в нише рядом были цветы и свечи. Никто не знал когда и где он умер и был похоронен.

А сейчас Святошные готовились к наступлению Ночи. Ким еще ни разу не видел Ночь Прерии. Но уже был слегка наслышан о ней. Тут это слово произносили как бы с большой буквы — когда речь шла о Большой — шестидесятичасовой — Ночи. Раньше — до того, как он побывал на Прерии Киму казалось, что Ночь — это самое унылое и безрадостное время для обитателей этого Мира. Но тут он ошибался: унылым временем здесь были именно долгие дневные часы благочестивого труда, и именно на Большую Ночь здешние жители откладывали свои праздники — большие и маленькие — и всяческие приятные хлопоты, связанные с исполнением своих маленьких личных заветных желаний. Должно быть это шло из давних времен — из эпохи подневольного освоения планеты каторжным народом Империи. По уложениям того времени на период «Темного Времени», как тогда обозначали Большие Ночи, сокращались нормы выработок, рабочие часы, увеличивались пайки и начинали действовать всяческие дополнительные льготы для расконвоированных и вольнонаемных. Так и прижилось.

А к тому же, наступавшие сутки были началом здешнего уик-энда. Закончивший в разной мере праведные труды народ уже выбирался на вечернюю прогулку. В кронах деревьев и на старинных, причудливой формы столбах уже загорались теплым, неярким пока светом фонарики ночной подсветки, открывались запертые в рабочее время лавки, лавочки и лавчонки, кафе, бистро и Бог весть какие еще заведения. И где-то уже тихо играла музыка.

Святошные были местом и людным и нешумным, и престижным и весьма демократическим. Богатые рестораны и дорогие магазины здесь не прижились. Но и модные субкультуры андеграунда тоже не пустили здесь корней. Здесь царствовал средний класс. Люди без претензий. Точнее, с претензией на право оставаться самими собой — ни больше и ни меньше.

* * *

На подъезде к служебным автостоянкам Космотерминала Тони охватил мандраж. Уж больно гладко все шло. Уж не очередная ли уловка злокозненного Бога Неудачников? Он глянул на начинающее темнеть небо, в который уверенно карабкались святочные фонарики Колонии Святой Анны, и дрогнувшей рукой погладил обитателя своего кисета. Ему показалось, что Трубочник сегодня спокоен за него — Тони Пайпера. Вздохнув, он начал парковать кар.

«Вот будет номер, если сейчас никто ко мне не подкатится. Я ж сроду этого Братова не видал, — подумал он. — По мне что тот вертухай в штатском, что — этот. А он-то на меня таращится и знакомого водилу не признает. Сейчас, может, уже по блоку в министерство свое наяривает. Вот тогда тебе и крышка, старина Тони. Космотерминал — объект особо охраняемый. Блокируют в момент...»

Но страхи его оказались напрасны. Не успел он отметить по радиосвязи свой путевой лист, как к окошку водителя уже нагнулся запыхавшийся, строго, «под протокол» одетый детина с квадратным подбородком и русой шевелюрой.

— Что же вы так застреваете? — требовательно осведомился он. — И почему замена?

С этого вопроса началась уже цепь служебных ошибок помсекретаря Братова. Сделав, как того опасался Счастливчик, запрос в гараж министерства, он показал бы себя назойливым идиотом в глазах полудюжины лиц выше и нижестоящих, но избежал бы того, чего избежать не удалось. Оправдывает его только то, что с летного поля уже доносился низкий рокот маневренных двигателей транспортных платформ, волокущих на таможенный терминал тройку свежеприземлившихся «шаттлов» «Дункана», а с высоких небес уже низвергались на головы грешных завывание, свист и гром второй их тройки.

— К шестой группе приемных портов, — распорядился Братов, краем уха выслушивая сетования нового водилы на то, что Позняка в последний момент «зарезал» медконтроль, и что потому и задержались, что не могли никем Гната заменить. Для очистки совести Тони пару раз назвал помсекретаря по имени-отчеству, что тот просто воспринял, как должное — это даже разочаровало Счастливчика.

У выхода приемных портов их живо распределил в очереди встречающих каров, флаеров и обычных такси электронный диспетчер. Тони только и успевал, что потеть, вводя в автопилот поправки к уже поступившим командам. Его суетливость уже начала настораживать Николая, но тут все, наконец, прекратилось и заработали эскалаторы, «подающие» на поверхность земли новоприбывших, прошедших подземное чистилище санитарного кордона и таможни.

— Стойте здесь и ждите меня, — распорядился Братов и, выскочив из кара, рысью припустился к почти пустой движущейся лестнице, по которой, нетерпеливо шагая через ступеньку, шел ему навстречу единственный пассажир с планеты Чур.

* * *

Кима всегда поражало, как в Мирах Периферии неожиданно расцветает нечто несбывшееся там — в Метрополии, в русле «большой» истории? Те варианты культуры и истории Земли, что не состоялись, не расцвели там — в Мире четырех континентов и четырех океанов, украшенном шапками покоренных полярных льдов, медленно приходящем в себя от информационного, демографического, сырьевого, экологического и Бог весть еще каких кризисов прошлых столетий. То, что не сбылось в Метрополии, с лихвой старалось взять реванш на Периферии.

И расцветали цивилизации Фронтира и Гринзеи, замешанные на «крутой» идеологии первопроходцев Дальнего Запада и Сибири, потомки которых не вписались в тесноватые рамки комфортабельного мира землян, грелась под «Солнцем воров» сообщество жуликов и авантюристов Милетты, словно собрав в генах своих обитателей весь шальной авантюризм земли двадцатого века. Громоздил свои великие и смешные свершения «коллективистский и соборный» строй «Колонии Святой Анны», утопали в глупой роскоши десяток опереточных государств на ломящейся от природных ресурсов Океании. Оживленнно бурлил нескончаемый Чайна-таун на Желтых Лунах, судились и рядились исламисты с иудеями на Террамото — видно, не в силах существовать друг без друга... Иные из этих, порожденных Человечеством Миров, были жутки — как Экоимперия Харур, Унитарная Республика или Мир Дальних Баз. Иные — жестоки, как Мир Седых Лун. Иные трогательны — как непонятный никому Мир Дилиндари. Суровы как Мир Малой Колонии Квеста или донельзя обыденны кальвинистской обыденностью Республики Джей. Страшноваты и загадочны, как Шарада и Мир Молний...

Или Чур.

Но Бог с ним — с Чуром...

И даже унылое скандинавское благополучие — спорт плюс трезвый образ жизни — правило свой бал на похожей на горный курорт Терранове, залитой ярким светом такой похожей на солнце и такой далекой звездочки. Теперь, когда Человечество, рассеиваясь по Вселенной, превратилось из сложной, взаимопереплетенной живой мозаики культур и этносов в набор почти изолированных и почти полностью самостоятельных, словно уже готовые сорваться с ветки плоды, Миров, каждый из множества стереотипов мышления, каждый, начавший свое существование в каком-то уголке Земли образ жизни стремился взять реванш, выплеснуться из общего усредненного котла и реализовать себя в своем, милом сердцу своих обитателей Мире. А ему — Агенту на Контракте — Киму Яснову, суждено, верно, было от века скитаться между этими яркими, как елочные шары, сами в себя обращенными, Мирами и ни в одном из них не задерживаться, то ли вбирая в себя каплю каждого из них, то ли оставляя в каждом каплю своей души. Раньше это ему даже нравилось, а теперь наводило на невеселые мысли.

Так или иначе, но каждый Мир Федерации шел своим путем.

Здесь — на Прерии — взял верх и разгулялся по всей ее суше и по мелководью ее полярных морей и материковых озер тот симбиоз Востока и Запада, что принято от века называть царством «необъяснимой славянской души». Что-то в жизни этого Мира, который так и не принял до конца ни суровых доктрин миров коллективистского муравейника, ни красивых как товарный ярлык и столь же обманчивых лозунгов свободных миров, было от детской комнаты большой, в умеренном достатке пребывающей семьи, а что-то — просто от сумасшедшего дома.

На Святошных это чувствовалось особенно. Здесь стилизация под ярмарку и праздник давно перестала быть стилизацией. Давно уже набирающая обороты индустриального развития и выбившаяся в первую десятку Миров, Прерия демонстрировала здесь свою провинциальную приверженность старине. Причем той старине, которой, может, никогда и нигде вовсе и не было на самом деле. Витрины и вывески стремились угодить вкусам нижегородского купечества времен весьма отдаленных. Но к ним давно привыкли. Архитектура — там, где о ней еще помнили — подражала образцам «серебряного века». Но уже никого не удивляла. Люди, фланировавшие по Святошным навстречу Киму и изредка обгонявшие его, не наряжались в костюмы 'a la XIX siecle, они всерьез носили их и не видели в том ничего странного. Это была их повседневная одежда, в которой они шли в конце рабочей недели из своих оффисов, ателье, кабинетов и мастерских домой. Делая небольшой крюк, чтобы завернуть на Святошные, — как вот завернул Ким. Впрочем, в этой негустой толпе можно было встретить и человека, одетого по моде любого из Миров Федерации. Даже в Эпоху Изоляции Прерия никогда не чуралась привечать гостей со всех концов света, а теперь — на пике своего экономического расцвета и вовсе была запружена визитерами из-за тридевяти небес. Так что попадались на глаза Киму чудаки, одетые даже по последней моде Метрополии. Как, например, был наряжен бородатый тип, что приветливо махал Киму из-за столика, вынесенного для удобства клиентов из «Ладоги» под открытое небо. Тип был могуч, матер, но еще ох как крепок. Мясистый, подобный диковинному клубню нос его багровел подобно фонарю над входом в дом тайных утех. Густая — клочьями — борода довершала его сходство с ушкуйником старых времен. Не заметить такую особь было нельзя — Ким остановился и машинально помахал в ответ.

* * *

Гость был высок, как шест, тонок в кости, строен, прям и белобрыс. Волна светло соломенных, почти бесцветных волос парила над его челом. Узкое лицо его было каким-то мальчишеским — да и осанкой и манерами он напоминал угловатого тинэйджера.

«Это из-за глаз, — подумал Братов. — Глаза у него большие и тоже светлые. Золотистые чуть-чуть — как у колдуна из той книжки...»

Одет Гость был легко, улыбался чуть застенчиво и вел на поводке Пса. Такого зверя Братов раньше не видал: короткошерстный, светло-золотистый, с белым пятном-маской — слева, вокруг глаза, Пес смахивал на питбуля, только громаден был слишком. Пес с осторожностью ступал чуть впереди хозяина и с вежливым любопытством нюхал воздух нового для него мира.

— Здравствуйте, господин Толле, — приветствовал его Николай. — Мне поручено встретить вас и проводить до гостиницы. Вы должны были получить радиограмму. Моя фамилия Братов.

— Здравствуйте, моего Пса зовут Харр. Харр из стаи Харров. Вот так. А меня зовут Торвальд. Можно просто — Тор: Тор Толле из стаи Толле.. По фамилиям у нас, правда, никого не называют обычно... — Гость радостно потряс руку встречающего, а Пес его обнюхал — коротко и деловито.

Продолжая улыбаться, Толле пресек попытку Николая принять у него один из двух предметов багажа — очень длинный и узкий футляр натуральной кожи с тиснением и гербом.

— Это мой меч, — пояснил гость. — У нас такой закон — никому не доверять свой меч. На таможне тоже хотели его отобрать, но на него есть документ...

Он поднял руку к нагрудному карману, но теперь уже Братов вежливо остановил его.

— Мы в курсе ваших традиций, — он все-таки забрал у Тора второй предмет его багажа — легкий и плоский кейс. — Если вам не нравится называть меня по фамилии, то зовут меня Николай. Я вижу, вы путешествуете налегке...

— Мне сказали, — радостно встрепенулся Гость, — что не стоит много таскать с собой, здесь у вас достаточно, только, чтобы были деньги, чтобы купить все необходимое. Если так, то их есть у меня...

Братов не понял, шутит ли Гость, коверкая язык, или это такая манера говорить — там, на Чуре. Он вежливо улыбнулся и открыл перед гостем дверцу кара. Вышла небольшая заминка.

Пес подался назад и враждебно зарычал на салон машины спецдоставки. Водитель же, в свою очередь, хмуро глянул на Пса.

Вообще-то, то, что Гость не расстался со своей псиной в далеком путешествии, делало его более симпатичным для Тони Пайпера — по сравнению со всеми прочими. И в другой раз место для Пса в салоне кара запросто нашлось бы. И к собакам он снова благоволил, но затеянное предприятие диктовало свои условия. Сопровождающий вертухай в намеченных планах был предусмотрен, а вот Пес — нет. Тони лучше, чем кто бы то ни было, знал, что крупный, хорошо обученный пес, это — оружие почище пистолета: несколько десятков килограммов стальных мышц, беспощадных когтей, крушащих все и вся зубов, ярости и упорства. Иметь все это у себя в салоне в случае хоть малейшего сбоя в задуманном было бы смертельно опасно.

— Категорически запрещено... — твердо сказал Тони Братову. — Перевозка животных — только в клетке. И тогда надо было заказывать не такую машину...

Братов досадливо крякнул и оглянулся на Тора.

Тот, однако, легко воспринял наметившееся затруднение, а то — и вовсе не обратил на него внимания. Он был занят тем, что играл с Харром: словно передразнивая, морщился, скалил зубы и порыкивал.

«Только бы еще на четвереньки не стал», — подумал Николай, и кашлянул, привлекая внимание Гостя.

— Нет проблем, — неожиданно живо отозвался тот. — Закажите такую машину и пусть Харра тоже привезут в гостиницу. А мы можем подождать...

— Мы можем поручить его доставку моему помощнику, — Братов достал из внутреннего кармана блок связи. — Он сейчас подойдет. А мы не можем ждать... Ваша собачка может на четверть часа расстаться с вами?

Тор обменялся с Харром парой гримас и гортанных звуков и опять неожиданно легко согласился:

— Мне только надо познакомить его с тем кто... э-э... будет его доставлять...

— Отлично, — облегченно вздохнул Братов.

Тони тоже облегченно вздохнул за рулем кара спецдоставки.

* * *

«Да это тот самый тип: с которым мы болтали в кают-компании „Ореола“ всю дорогу от Фомальгаута... — сообразил Ким. — Как бишь звать-то его? Какая-то русская фамилия... Зоолог или космозоолог...»

Зоолог или космозоолог тем временем не унимался. Он жестом пригласил Агента на Контракте присоединиться к его вечерней трапезе. Ужин входил в планы Кима — когда-то еще придется перекусить в этот вечер, крутясь колбасой вокруг обременительного гостя. Однако «Ладога» была заведением чуть более обременительным для его бюджета, чем ставший привычным буфет ведомственной гостиницы. Управление, как-никак, кормило своих людей с порядочной скидкой. Да и разговор с доком — как его там... — случившимся его попутчиком в рейсе Фомальгаут-3 — Прерия-2 был ему сегодня в тягость — док, помнится, был человеком разговорчивым, а временем Ким был сегодня небогат.

Преодолев внутреннюю неохоту, он скроил любезную улыбку и кивнув доктору, устроился напротив него и с сомнением воззрился на расписное меню, которым его тут же и отоварил расторопный сервисный робот.

Тот впал в выжидательную кому, пытаясь, видимо, умозаключить — относить ли Кима к категории заслуживающих внимание клиентов или все-таки к праздношатающейся публике.

— Возьмите вот это, — авторитетно посоветовал ему радушный бородач. — Настоящие, сибирские... Прекрасно идут с охлажденной водочкой. Рекомендую.

— Боюсь, что не смогу составить вам компании... — огорченно и чуть лицемерно заметил Ким, собираясь привести веские доказательства в пользу необходимости воздержаться от возлияний в этот вечер, но бородатый знакомец уже щедрой рукой лил ему из своего объемистого запотевшего графина в стопку, полудюжиной которых загодя был предусмотрительно оснащен столик, чистую как слеза Христова влагу.

— Я вас угощаю! — гудел он. — По лицу вижу, что вам надо расслабиться, молодой человек... И ничего удивительного: мы с вами не далее: как третьего дня сподобились сюда прибыть, а у меня уже — голова как чугунный котелок... Здешняя бюрократия — это вам не фунт изюму! Одно хорошо — на уик-энд она уползает в свое логово, и мы — грешные — можем и своими делами подзаняться и расслабиться немного... А вы — скромник, между прочим... Всю дорогу травили мне байки из жизни всякого интересного народа, а про себя — ни гу-гу...

Тип поднял свою стопку.

— Ну, что-же — за скромных героев невидимого, так сказать, фронта!

— Это вы про что? — поинтересовался Ким.

Вполне искренне.

— Вы ведь тот самый Яснов, что тогда — при захвате «Саратоги» — предложил себя в заложники в обмен на детей? Я не ошибаюсь? — с наигранным беспокойством в голосе поинтересовался бородач.

«Откуда, черт возьми, пришла к нему эта история? К этому случайному, в общем-то, попутчику? — с досадой подумал Ким. — Или и не случайному, вовсе?»

Профессиональный фильтр подозрительности уже успел включиться где-то в глубине его подкорки. Уже давно — еще где-то после слов господина секретаря о вере в предчувствия...

— «На детей» — это громко сказано, — вежливо улыбнулся он. — На одного мальчика. Раненого. Второй не захотел покидать своих. Да и первый этого не сделал бы — если бы мог хотя бы говорить. Это ведь были мальчики с Чура...

— «Своих» — это вы про ту женщину, что их сопровождала э-э... на родину? — Тип задумчиво повертел перед собой быстро покрывающуюся испариной стопку. — Она ведь была из Метрополии. Не с Чура...

— Там еще были Псы, — уточнил Ким.

— И те... Террористы — они ведь тоже были из того кошмарного Мира, не так ли? — воззрился на него бородач. — Чур... — он пошевелил в воздухе пальцами.

Снова Киму пришлось вежливо скривиться.

Сервисный робот наконец умозаключил, что Ким, пожалуй, тянет на полноценного клиента и принялся скоренько раскладывать перед ним всяческий инструмент, потребный, по его разумению, для принятия пищи.

— Как сказать... Раз уж вы слышали про эту историю, то... Вы, должно быть, знаете, чем все это кончилось...

Это не кончилось! Это не кончилось для него — Кима Яснова — Агента на Контракте. И это не кончилось для тех, почти невидимых миру обитателей «глубинных вод» Обитаемого Космоса, роящихся в недрах спецслужб Федерации Тридцати Трех Миров, так подставивших его тогда — во время невинной командировки на сожженную атомным пламенем планету. До которой он так и не долетел. Где-то там — в темной глубине Государственной Тайны — продолжал неумолимо раскручиваться маховик расследования той странной и кровавой истории. И не зацепил ли он снова Агента на Контракте в своем неумолимо логичном вращении?

Ким сообразил, что прервался на полуслове и уже довольно долго молчит, глядя на то, как сервисный робот раскладывает перед ним пластиковые кюветки с закуской.

— Практически не было возможности установить, — поспешил он прервать паузу, — кем были эти... люди. И вообще — были ли они э-э... тем, чем мы их считаем...

Он запнулся. И закончил:

— По крайней мере, мне об этом ничего не сказали сверх того, что было в официальном сообщении...

— Темная история, — согласился бородач. — Тем не менее, вы вели себя мужественно... Этот тост за вас.

— Лучше выпьем в память о тех, кто не вернулся с борта «Саратоги», — предложил Ким без особого воодушевления. — Это — не большая заслуга — проявлять мужество, когда просто нет другого выхода... Другое дело, если бы удалось решить вопрос без потерь. Но так не получилось. За такие операции орденов не вешают.

Бородач с пониманием вздохнул и наконец отправил содержимое чарки в свои — немалого объема — недра.

Второй раз за этот вечер Киму напомнили о том, о чем он не вспоминал уже больше года и надеялся не вспоминать никогда. Плохой это был знак. Ким машинально нащупал в боковом кармане давешнюю кроличью лапку. «Да как же зовут его? — продолжал он свои попытки вспомнить имя собеседника. — Ладно, черт с ним, с именем — хоть к кому он сюда прилетел? Что-то связанное с Комитетом по биобезопасности. Космозоология, зоопсихология... Прогрессирующий склероз... Склеротический прогресс... В тридцать с небольшим — немного рановато...»

Он с досадой опрокинул стопку в себя.

Оказывается, он давно не пробовал настоящей водки — его, что называется, проняло.

— Закусите вот этим, — энергично посоветовал ему бородатый космозоолог или зоопсихолог. — Замечательная вещь!

— Кто вам натрепался про мое участие в том деле? — напрямую спросил его Ким.

— Помощник капитана — еще на «Ореоле». Он вас узнал и — поверьте — отнесся к вам с большим уважением... А потом я сделал запрос по сети... Есть серия репортажей о событиях на «Саратоге». И потом Уолт Новиков — очень серьезный журналист, хотя и очень молодой — провел независимое расследование...

В конце концов, возможно так оно и было, и скверные предчувствия напрасно мучили Агента на Контракте. Но так или иначе, они не дали ему внимательно выслушать дальнейшие словоизлияния собеседника.

Тот, между тем, сетовал на то, что, воспользовавшись формальным предлогом для посещения «этой преинтереснейшей планетки», дал маху, повесив на себя чисто для проформы обязанность проинспектировать работу здешнего филиала комитета по биобезопасности. Проформа вылилась в нечто вроде одного из подвигов Геракла, с сильным привкусом Сизифова труда.

— Это — Авгиевы конюшни, милейший господин Яснов! — гудел бородач, пригребая из разрисованной под Хохлому салатницы квашеную с брусникой капусту. — Авгиевы конюшни! В отчетности у них и конь не валялся!.. И вообще — нет слов! Нет слов!..

«Теперь будешь знать как путешествовать по Галактике на казенный кошт, старый дурень!» — не без злорадства подумал Ким, но вслух только посетовал на то, что за делами запамятовал, какая, собственно, истинная причина занесла почтенного собеседника в эти края.

И тут же пожалел о том.

Последовало долгое и обстоятельное — со вкусом исполненное, с остановками и достойными умелого рассказчика сценическими эффектами — повествование о том, каким необычным местом с точки зрения экзобиологии является Прерия и о каких-то — с довольно мудреным латинским названием — тварях, что смогли прижиться только в трех Мирах из Тридцати Трех... Одним из этих Миров, которым посчастливилось пригреть на своей груди помянутую тварь, натурально, и была Прерия. Затем Киму было рассказано о каком-то Апокрифе (это слово бородач произносил явно с большой буквы) Лоуренса, который на жизнь и повадки этих тварей пролил совершенно неожиданный свет. Апокриф этот военные в лице Космофлота и Управления Стратегических Разработок долгое время в каких-то своих идиотских целях скрывали в своих архивах, и только недавно, благодаря усилиям Кацнельсона старшего, Кацнельсона младшего и еще какого-то еврея, фамилию которого Ким не уловил, удалось из рассеянных по архивам Обитаемого Мира цитат и обрывков собрать и восстановить полный текст пресловутого документа и тем насолить касте военных с их прихвостнями. А из Апокрифа этого следовало, что речь идет о форме жизни, которая находится в совершенно своеобразных отношениях с пространством и временем.

— Если угодно, господин Яснов, — гудел бородач, наливая по второй, — мы сами, без каких-либо подсказок со стороны господ военных и всех их Спецакадемий, вышли на след легендарного Тартара...

— Тартара? — это слово резануло по мыслям Кима, снова напомнив нечто, о чем ему так хотелось забыть.

До этого момента мысли эти бродили несколько в стороне, ограничивая его участие в разговоре генерированием кратких междометий и вопросительных восклицаний — «да неужели?» и «кто бы мог предположить...». Теперь же Агент на Контракте с искренним интересом переспросил:

— Так что? Биологи тоже не исключают, что Тартар существует? И...

— Биологи этого не исключают в гораздо большей степени, чем физики и, извините за выражение, философы, — торжественно заверил его бородач. — Одни только опыты с подпороговым восприятием — те что проводил Мак-Грегори на Шараде и Харуре — говорят о многом... Именно поэтому я все больше тревожусь за этого чудака...

— Мак-Грегори, по-моему, давно э-э... — удивился Ким, отстраняя придвинутую ему стопку и обращая взгляд на циферблат часов.

— Я говорю не о Мак-Грегори! — с досадой воскликнул бородач, чуть было не расплескав от возмущения «Смирновскую». Но Господь не дал свершиться такому святотатству. — Я говорю о своем корреспонденте здесь — на Прерии, — стал втолковывать он Киму, снова придвигая поближе к собеседнику его чарку. — Поймите, что нашелся, наконец, бескорыстный энтузиаст, который своими руками и за свой счет начал осуществлять то, о чем мы все только болтали — «необходимо, необходимо...» А человек взял, да и осуществил то, что было необходимо — начал опыты по интродукции Пуссинерии на планете, существующей в области аномального пространства... Но ведь этот чудак, верно, и слыхом не слыхивал об Апокрифе Лоуренса... И совершенно не представляет, чем рискует...

— Да уж если вы помянули о Тартаре, то, думаю, он действительно рискует... — Ким вернул чарку на место и решительно поднялся из-за столика. — Не знаю, как сам Тартар и его посланцы, а уж люди Комплекса до вашего чудака и энтузиаста доберутся — в этом можно не сомневаться... Мне, однако, пора. Дела. Так что я не могу себе позволить э-э... излишне расслабиться. Рад буду с вами и с тем вашим чудаком познакомиться... Возможно, и я познакомлю вас с интересным собеседником, доктор...

Уж в том, что бородач имеет академическое звание, Ким не сомневался и рассчитывал, что в ответ на четко прозвучавшее в конце его слов многоточие тот уточнит, допустим, «Петров». Но уточнения не последовало. Бородач, задумавшись о чем-то своем, не придал интонации его слов никакого значения. Он тоже поднялся и мрачно созерцал поверхность древнего напитка, плещущегося в его стопке.

— Напрасно я не предупредил его о своем визите по подпространственной связи... — сокрушенно сказал он, скорее всего — самому себе. — Рассчитывал связаться с человеком здесь, на месте... И вот затянул — со всей этой бюрократической канителью... А теперь — вот уже полдня не могу дозвониться до него...

Он сурово глянул на пристегнутый к поясу дорогой универсальный блок связи, словно тот был в чем-то виноват. Ким отметил про себя, что такие игрушки — с казенными регистрационными номерами — носят только высокопоставленные чиновники Федерации.

— Придется в ночь тащится к человеку на дом, не предупредив его заранее... — тяжело вздохнул бородач и с мрачным «не смею задерживать» пожал Киму руку.

ГЛАВА 2

ВТЕМНУЮ

Гость нагнулся к самому уху своего Пса и довольно долго что-то доверительно сообщал ему, потом выпрямился и с широкой улыбкой протянул поводок приспевшему, наконец, на место действия Леону. Ободряюще похлопал того по спине и полез в салон кара.

Братов в душе помолился, чтобы псина не перегрызла горло его помощнику прежде, чем тот довезет ее до гостиницы в вызванном по радиотелефону автофургоне.

— Я сказал Харру, что этот человек — друг, — пояснил Тор Николаю, пытаясь поудобнее устроиться на сидении — колени почти уперлись ему в подбородок, да и футляр с длиннющим мечом не увеличивал комфорта в салоне кара спецдоставки.

«Верста Коломенская, — подумал Братов, искоса поглядывая на Гостя и стараясь не терять из виду и дорогу. — По „личному делу“ ему — под сорок, а на лицо глянуть, так мальчишка-мальчишкой... Впрочем, иногда наоборот — на старика, высушенного степной жарой, смахивает. Когда задумается. Но это — у нас здесь степь, а там, на Чуре — радиоактивная пустыня на тысячи и тысячи миль...»

Головой Тор крутил так, словно ему за это деньги платили. Свои впечатления, он тут же выплескивал на спутников, причем, порой забывал, что Харра нет в салоне и переходил на утробное порыкивание, а порой взлаивал, отчего Тони чуть было не провалил все дело, забыв свернуть, где полагалось по плану. Пришлось делать круг, что встревожило Братова.

— Большую Технологическую опять затопило, — пояснил, как можно беззаботнее, Тони, стараясь выдерживать доверительный тон — мол не стоит Гостю портить настроение неподходящим зрелищем. — Поедем по Программистов...

Братов, однако, насторожился и вынул из внутреннего кармана блок связи, видимо, собираясь доложить «наверх» об изменении маршрута. У Тони озноб пошел по коже. Он волновался бы меньше, если бы прикинул, что тяготит «сопровождающее лицо» не столько подозрения в его — водилы — адрес, а размышления, огорчать ли начальство такой вот, в сущности, мелочью — непременно заработаешь замечание — или избежать этого удовольствия и оставить дежурного по министерству в покое, рискуя быть пропесоченным на вечернем «разборе полетов», если отклонение от маршрута не пройдет незамеченным.

Впрочем, времени на размышления ни ему, ни Тони уже не оставалось — потому, что из-за плавного поворота аллеи Программистов уже показались декорации основного места действия: разбитый в столкновении с перегородившим дорогу контейнеровозом-автоматом кар, неудобно, наспех уложенный на какое-то подобие импровизированных носилок пострадавший и кровь — много крови — прямо под колесами...


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28