Вовочке опять не дали порулить: Мышкин и Хурков только поменялись местами - Мышкин сел в кресло командира, Хурков - на место второго пилота, и Вовочка снова остался стоять за спиной сидевшего между ними Лехи, держась за спинки их кресел.
      После взлета, когда мы развернулись носом на Амдерму и начали медленно набирать высоту, Вовочка пролез в кабину к Ильину и, вернувшись оттуда с книжкой в руке, вышел в салон.
      Я встал со своего сиденья и выглянул из кабины: четверо ученых сидели у столика, втиснувшись в кресла в своих объемных полярных куртках, еще один сидел рядом на ящике с аппаратурой. Вовочка, Жоржич и Джим - тоже на экспедиционных ящиках по правому борту и ближе к хвосту. Напротив них, закрывая иллюминаторы, громоздились ящики с рыбой. Салон был похож на кладовую рыбного магазина.
      Расположившиеся за столиком молча смотрели в иллюминаторы. Остальные перед собой.
      Я вышел в салон, включил тумблер кипятильника и вернулся обратно: все в порядке - идем домой...
      Оказалось, что ученые не всё выпили на Диксоне: кое-что они прихватили с собой в самолет. Когда я снова вышел в салон, чтобы выпить кружку чая, вокруг столика уже разгоралась жаркая дискуссия на английском языке, а на столике стояла наполовину пустая литровая бутылка водки.
      Пассажиры уже сняли свои куртки и, разгоряченные водкой и нагревшимся воздухом, громко обсуждали что-то, причем говорили одновременно.
      Вокруг бутылки стояли открытые консервные банки, содержимое их выглядело весьма аппетитно.
      Когда я вышел, все громко смеялись, видимо вспоминая какой-нибудь забавный случай, произошедший во время экспедиции.
      - О, командир! - окликнул меня тот из них, который командовал погрузкой, наверное, их начальник. Он стоял в проходе, держа в руке явно иностранного производства походную алюминиевую кружку. - Усугубишь стошечку? - спросил он.
      - Нет, спасибо, за рулем... - отказался я.
      - За рулем не пьем! - браво заявил другой из "наших". Его зрачки разбегались в разные стороны, и было непонятно, куда он смотрит. Вот это, подумал я, размагнитился. Наверное, он рассмотрел мой начавший желтеть фингал, потому что вдруг замолчал.
      "Любуется, - усмехнулся я. - А ты как думал? И мы тоже кое-что умеем..."
      Я отнес Ильину горячего чаю, и он подмигнул мне, подняв вверх большой палец: ветер был попутный, и мы со свистом мчались домой.
      - Ну как оно ничего, командир? - снова обратился ко мне "начальник", когда я наливал кипяток в свою кружку.
      - Вери гуд, - ответил я в тон ему. Наполнив кружку, я посмотрел в хвост: Вовочка дремал, сидя на ящике и свесив голову на грудь. Поза его была неудобной, но Вовочке было все равно: он мог спать в любой позе, кроме как лбом на штурвале (однажды он так задремал и ему чуть не открутило голову). Рядом с ним читал книжку Георгий Георгиевич. Его лицо было серьезным. "Убью тебя завтра" - догадался я. За ним, сразу на двух ящиках разной высоты, с обитыми рейками крышками, лежал Джим. Вот кому действительно было неудобно. "Как это человек может спать в таком положении?", - удивился я и подошел поближе. Джим лежал с закрытыми глазами, сложив руки на груди. Куртку он так и не снял, хотя в салоне было уже тепло. Рядом с ним лежал учебник русского языка, написанный на английском. Мне стало интересно, и я взял его, чтобы полистать. Джим открыл глаза и молча посмотрел на меня.
      - Мэй ай? - спросил я его, показывая на учебник.
      Он молча кивнул и снова закрыл глаза. Книжка была интересная, но я в ней ничего не понял. Полистав ее и обнаружив несколько знакомых еще с детства фраз, напечатанных жирным шрифтом с наклонно бьющими по буквам черточками ударений: "Мама мыла раму", "В лесу родилась елочка", "Дед Мороз - красный нос", я закрыл учебник и тронул Джима за плечо. Джим снова посмотрел на меня.
      - Мейби ю вона дринк ти? - спросил я его.
      - No, - он улыбнулся и отрицательно покачал головой.
      "И чего пристал к человеку? - спросил я сам себя. - Человек спать хочет".
      - Гуд бук, - похвалил я книгу, вместо того чтобы извиниться.
      - Yes, - кивнул он головой.
      В его глазах, как мне показалось, появился какой-то интерес, и я, испугавшись, что он вдруг о чем-нибудь меня спросит, а мой словарный запас я уже исчерпал, поспешил ретироваться.
      В корму, по направлению к туалету и навстречу мне направлялся начальник экспедиции, держа во рту незажженную сигарету.
      - Зажигалка есть? - спросил он. Я достал зажигалку и дал ему прикурить. Он прикурил и показал сигаретой на Джима.
      - Этот "бой" может спать на булыжниках и даже вниз головой, - сказал он.
      - Что же вы его не приглашаете? - спросил я, глядя на уставленный банками столик.
      - Кого? - удивился начальник. - Джима?!
      Услышав свое имя, тот открыл глаза и, увидев подошедшего начальника, резко приподнялся. Начальник вяло махнул рукой, и Джим снова лег, приняв прежнюю неудобную позу.
      - Он не будет, - сказал начальник.
      - Почему?
      - Это же волонтер... Студент...
      Видя, что я не понимаю, он уточнил:
      - Ну, грузчик, понял?
      - Понял, - ответил я.
      В Питере нас встречал Шурик Федоров. В отдалении стояли два микроавтобуса и грузовой фургон. Фигура Шурика маячила на краю стоянки: засунув руки в карманы, он ждал, когда остановятся винты и я смогу открыть дверь. За моей спиной, терпеливо дожидаясь, когда его выпустят, застыл Георгий Георгиевич. Наконец винты остановились. Я открыл дверь, пропуская его вперед, и он, перед тем как спуститься по стремянке, повернулся ко мне и сказал:
      - Возьмите себе ящик рыбы. На экипаж.
      - Спасибо, - ответил я.
      Георгий Георгиевич спустился на перрон, и в самолет поднялся Шурик.
      - Омулек? - весело спросил он.
      Его оттеснили в сторону ученые-пассажиры с заспанными и мятыми лицами: прикончив водку, они закончили дискуссию и тихо проспали до самой посадки.
      - Как слетали? - спросил Шурик.
      - Нормально.
      - Вижу, - Шурик подмигнул мне и прошел в кабину.
      - Джим! - крикнул опухший начальник.
      Джим уже стоял под самолетом и был готов действовать. Когда его окликнули, он бросился к автобусам, и один из них, грузовой, стал медленно пятиться задом к самолету.
      - Помогите ему подогнать, - сказал начальник своим русским коллегам. Двое американцев уже стояли рядом с пассажирским микроавтобусом, разговаривая с водителем и еще с кем-то - высоким джентльменом в сером пальто.
      В салон из кабины вышли Мышкин и Ильин.
      - А я в эскадре был и решил вас дождаться, - говорил Шурик, поглядывая на грузовой фургон. Рядом с фургоном стоял Георгий Георгиевич, наблюдая, как ученые перетаскивают свои ящики из самолета в микроавтобус. Наверное, он ждал, когда тот отъедет, чтобы перегрузить рыбу в свой фургон. Недалеко от него курили трое грузчиков с нашего склада.
      Ученые носили ящики вдвоем. У Джима напарника не было (начальник подошел к американцам и включился в их беседу), и он таскал их в одиночку. Но большие ящики перетаскивали уже втроем: Джим - с одной стороны, двое ученых - с другой.
      К Георгию Георгиевичу подошли вышедшие из самолета Мышкин и Ильин и, коротко о чем-то поговорив, пошли к зданию аэровокзала.
      - А этим что - омуль не нужен? - спросил я, кивнув вслед уходящим Мышкину и Ильину.
      - Не захотели... - пожал плечами Хурков. - Пусть тогда Шурик рыбки возьмет.
      - Да у них и так этого омуля будет столько, сколько захотят! И кроме омуля... Уж я-то знаю. - Шурик загадочно усмехнулся.
      - Что ты знаешь? - спросил Хурков.
      - Как - что? А вы не в курсе? - притворно удивился Шурик. - Это же кореша ильинские к рейсу примазались! Ильин крутит - будь здоров...
      Мы оторопело молчали.
      - Вот как надо дела делать, - сказал Леха, сидевший на месте Мышкина, - а нам этот... Жоржич такие песни пел...
      - А Вовочка где? - спросил Хурков.
      - Я здесь, - сказал, входя в кабину, Вовочка. - Я рыбы ящик отложил для нас.
      - То-то Мышкин так не хотел в Амдерме садиться, - продолжал возмущаться Леха. - "Пошли на Диксон, пошли на Диксон..."
      - Ладно, ребята, - поднялся Хурков, - кажется, разгрузились...
      Все молчали, и в самолете было тихо, а я подумал, что, наверное, невозможно разбогатеть, если не облапошишь хотя бы одного человека.
      Водитель фургона закрывал заднюю дверь. Георгия Георгиевича нигде видно не было; он, наверное, уже сидел в кабине: дело было сделано. По перрону, направляясь к складу, шли трое грузчиков: сегодня им повезло, потому что они были трезвыми.
      - Юра, а ты знал? - спросил вдруг Леха.
      - Что?
      - Ну, чье это было пиво с укропом?
      - Нет, конечно.
      - Интересно, а Мышкин?
      - Мышкин - лучший друг Ильина, - сказал Шурик, - из его конторы не вылазит, шени дэдас...
      В разливуху мы не пошли: не было настроения. Шурик подвез нас с Хурковым до метро, а Леха и Вовочка поехали с ним дальше: им было по пути.
      Снова я ехал в метро с продуктовой сумкой, теперь из нее торчали рыбьи хвосты. Рейс закончился.
      На другой день у меня был выходной, и жена составила целый список заданий: заплатить за квартиру; взять на телефонном узле чистые бланки квитанций; отдать в ремонт ее весенние сапоги со стоптанными каблуками и купить дочке в Доме книги сборник сочинений по литературе для поступающих в вузы.
      Заплатив за квартиру, я поехал на телефонный узел, но он открывался в час дня, и я решил сначала съездить в Дом книги, а уже потом сделать все остальное, тем более что знакомый обувной мастер сегодня работал в вечер. Нарды я захватил с собой: после всех дел я собирался зайти к Леве, но когда вышел из метро на Невском, то решил сделать наоборот: сначала зайти к Леве, а уж потом - все остальное. Во-первых, думал я, Лева все-таки учитель и может посоветовать, какую именно книжку мне искать, а во-вторых, думал я, Лева может уже оказаться в это время дома...
      Мне повезло: у Левы сегодня было всего два урока и он проверял тетрадки с контрольными работами.
      - Лева, - сказал я, - а я тебе нарды принес.
      Нарды Леву заинтересовали, он сразу же вынул из коробки инструкцию и стал читать.
      - "Нарды, - прочитал он вслух заголовок и продолжил: - Нарды - старинная восточная игра, история которой теряется в глубокой древности. В нарды играют двое. Несмотря на то, что зары (кубики) вносят в игру элемент случайности, остаются широкие возможности для выработки разумной стратегии и тактики..."
      Закончив читать инструкцию, Лева закрыл коробку и сдвинул ее на край стола.
      - Без бутылки не разберешься, - сказал я.
      - Я, Вадик, наверное, уеду, - вдруг сказал он.
      Меня он, кажется, не слышал.
      - Куда? - глупо спросил я, потому что понимал, куда он собрался уезжать. Лева молча курил, глядя в окно, и я уточнил: - К Ирине?..
      Он кивнул, а я подумал: "Ну и правильно. Чего тут сидеть - без семьи, в школе гроши платят..." Мой хороший приятель, бывший второй пилот, уже третий год жил в Америке, в маленьком городке под Денвером (штат Колорадо), работал на автозаправочной станции и ни на что не жаловался, раз в неделю обзванивал всех своих питерских друзей, его зарплата это позволяла. Возвращаться домой он не собирался.
      Лева курил, продолжая смотреть в окно, и я подумал, что ему сейчас, наверное, не до меня.
      - Ну, я пошел? - сказал я, поднимаясь с дивана. - Позвонишь, когда соберешься?..
      - Конечно, позвоню.
      - Ирине привет, - сказал я на всякий случай: а вдруг, когда он позвонит, я буду в командировке. Хотя, конечно, вряд ли.
      Уже на лестничной площадке я вспомнил, что забыл спросить у Левы про книжку. Ничего, решил я, спрошу у продавщиц.
      Я вышел из парадной и сощурился: солнце било прямо в глаза.
      Опустив голову, чтобы не так слепило, я полез в карман за сигаретами и увидел все ту же дворницкую лопату, лежавшую у стены.
      "Здоруво!" - сказал я ей, как старой знакомой.
      От небольшого газона пахло согревающейся землей, а на просохшем асфальте ярко блестели стекляшки от разбитой бутылки - весна в этом году оказалась ранней.
      Дел оставалось еще много: листок с их перечнем лежал в моем кармане вместе с сигаретами.
      -Ну что ж, продолжим движение?- сказал я сам себе и, прикурив, пошел в сторону Невского, по направлению к Дому книги.
      [I] АДП - административный командный пункт.