Интерлюдия VII

Илона бродила по квартире, принимаясь за всякие дурацкие дела и тут же бросая. Она даже начала мыть посуду, но мать посмотрела на нее с таким удивлением, что пришлось оставить тарелки и чашки в покое. Родители собирались часов триста, не меньше. Когда Илоне уже стало казаться, что они никогда не уедут, отец наконец-то подхватил огромную сумку и скомандовал:

– Все, Таня, поехали, а то засветло не доберемся.

И еще полчаса, стоя на пороге, пичкали дочь советами и нотациями: краны закрывай, долго телевизор не смотри, на телефоне не виси, а то тетя Люся из Бологого будет звонить, спать ложись не позже двенадцати и т.д. и т.п. Илона слушала вполуха, поглядывая на часы. Вот-вот должны прийти девчонки, а предки все никак не уберутся на дачу. У нее с самого утра подсасывало в животе от того, что они задумали, и вот теперь все может сорваться. Фу-у, укатили. Буквально через пять минут ввалились девчонки...

– Илонка, знаешь, кого мы сейчас встретили? – с порога заорала Юлька. – Серегу! Ну, что ты вылупилась на меня? Серега Длинный, из десятого “Б”! Ему Петрович помогал в магазине “сухое” покупать! Они с ребятами на Ленинские горы едут! Пикник устраивают! И нас звали!

– Тьфу, Юлька, чего ты так орешь? – Илона поморщилась. – При чем тут какой-то Серега? Мы же...Ты что забыла? А, может, струсила?

Юлька пожала плечами:

– Да нет, просто я подумала, может, как-нибудь в следующий раз...

– Точно – струсила. – Илона не хотела признаться, что и у нее самой трясутся поджилки. – Как хочешь, можешь и не тянуть жребий.

– Ладно, девчонки, перестаньте, давайте лучше смотреть, кто что принес. – Ирка уже тащила свой пакет в комнату.

Ух, прямо глаза разбегаются! Алинка даже белье кружевное приволокла!

– Сеструха сказала: бери, что понравится, – небрежно пояснила Алина. Ее двоюродная сестра Кристина два года назад переехала к тетке в Москву, якобы учиться. Начинала на “Пушке”, а теперь уже почти своя в “Интуристе” на Горького. Шмотки у нее! Но у Иркиной матери косметика все равно лучше. Илона почти каждый день сталкивается в подъезде и вежливо здоровается с этой жуткой лошадью в парике.

Все тут же бросились краситься и мерить все подряд. Юлька впялилась в блестящее платье на тонких лямочках и стояла у зеркала, прищурившись. Роковую женщину из себя изображает. Нет, судя по всему, как сказала Илонина мама, Юленька пойдет в отцовскую породу – широкозадых и коротконогих.

– Ну, все. – Илона командовала не только потому, что находилась в своей квартире. Просто и в классе, и во дворе – она всегда была лидером. – Давайте жребий тянуть.

– Рано еще, – заскулили девчонки, только-только вошедшие во вкус.

– Ни фига, нужно прийти пораньше, забыли, какая там очередь? Можно весь вечер простоять и не попасть!

Это точно. Попасть в “Метелицу” просто с улицы всегда было проблемой. Илона быстро вырвала из отцовского блокнота четыре листка, на одном из них нарисовала большой крест, сложила в несколько раз и побросала в свою вязаную шапку. Идея была проста и заманчива: в кабак сегодня пойдет не разномастная команда девчонок, одетых кто в лес, кто по дрова, а только одна из них, но зато упакованная по высшему классу.

Все быстро расхватали бумажки. Илона подумала, что было бы страшной несправедливостью, если бы жребий достался не ей, ведь это она все придумала. А работу какую титаническую провела, чтобы предки на дачу без нее уехали! Нет, удача и сегодня была на ее стороне!

– Иду я! – Илона запрыгала по комнате.

Как ни странно, но сожаление она заметила только на лице Алины. Ну, конечно, Ирка с Юлькой, хоть им и хочется казаться крутыми, все равно настоящие мамины дочки. Они и курят-то для виду: дым в рот наберут и выпускают. А потом конфетами давятся – заедают.

Красили и одевали Илону долго и тщательно. А вот с туфлями вышла заминка: ну, просто ничего подходящего! Или страшные, или по размеру не подходят. И Алинка, сучка, уперлась:

– Криста свою обувь никому не дает! – Ладно, хоть белья кружевного не пожалела. Хорошо, у ее сестры фигура модная – вешалкой, даже лифчик почти впору оказался.

В последний момент Илона вспомнила, что отец недавно принес с работы итальянские туфли, какая-то сотрудница, сказал, продает. Мать уже надевала их раза два, но все равно хранила в большой серебристой коробке завернутыми в приятно шуршащую бумагу. Ух, как Илона ненавидела эту родительскую страсть к порядку! Ничего не скажешь: пыль регулярно вытирается, постельное белье в стирку сдаем, рубашки у папы всегда чистые и выглаженные... А вот спросить у него: с чего это мужику женские туфли предлагают? Видела Илона эту “сотрудницу”, в кафе с отцом сидела, глазки строила.

Готово! Классная телка восхищенно смотрела на Илону из огромного зеркала в прихожей. Ноги от ушей, колготочки ажурные, глазки невинные, ресницы по полметра. Сумочка клевая на цепочке, жалко, маленькая, только-только косметика поместилась, даже сигареты не влезли. Ну, ничего, стрельнем.

В последний момент окончательно струсила Юлька:

– Девчонки, может, не надо...

– А, ну ее, – отмахнулась Алина, – она же просто завидует. С ее ногами и в баню не пустят!

В другое время Юлька живо бы завелась, хотя ноги у нее действительно дрянь. Она и ходит всегда в джинсах, зато футболочки при этом надевает в обтяжку – у нее самый большой бюст в классе. Но сейчас на Алинину подколку даже внимания не обратила, стояла и ныла:

– Илоночка, ты только ни к кому в машину не садись, еще завезут куда-нибудь...

– Тьфу, дура, ну что ты каркаешь! Волков бояться – в лес не ходить! – Илона уже стояла в дверях с ключами.

Все вместе выкатились на Арбат, посидели на скамеечке, покурили на дорожку. На Илону оглядывались, один парень с портфелем чуть шею не свернул.

– Иди, иди, – хихикнула Ирка, – уроки учи! Все засмеялись, и Илоне сразу стало жарко и весело.

– Все. Пошла. Дальше со мной не ходите, я – проходным, на Калининский. – И удалилась, элегантно покачиваясь на каблуках.

Даже через час стояния в очереди хорошее настроение и предчувствие какого-то необыкновенного приключения не покинуло Илону, хотя ноги уже начинали противно гудеть. Компания подобралась веселая. Несмотря на то, что ее наряд немного потускнел на фоне расфуфыренной толпы, она явно выделялась. Кто-то уже звал ее присоединиться, но Илона небрежно отказывалась. Все это было не то. Обычные мальчишки. Наизусть знаю: пара коктейлей, мороженое, бесконечные школьные (ну, максимум, институтские) истории, прижимаются во время медленных танцев, губы слюнявые...

Эту тачку Илона заметила сразу. Ее предпоследний парень, Илья, все мозги ей забил машинами. Такой зануда – караул! Книжки ее заставлял читать. А сам как начнет говорить – уши от тоски вянут. А вот сейчас Илона глянула и прямо голос его услышала: “Чувствуешь, как звучит: джип “чероки”!” Точно: он.

А уж мужик оттуда вышел – закачаешься. Немолодой, под тридцатник, наверное. Высоченный, загорелый, штаны белые, рубашка черная, волосы до плеч. Лениво так к дверям подошел, как будто никого в упор не видит. То есть нет, прошелся по очереди глазами (у Илоны аж сердце екнуло), но ни на ком взгляд не остановил, вошел внутрь. Ах, как хотела бы Илона пройтись рядом с этим меном, вот так же глядя сквозь всех!

Ну, чудеса! Толстомордый на входе зашебуршился, заерзал, выскочил за дверь, подбежал к Илоне, чуть не в пояс кланяется:

– Вас просят...

Наверное, так чувствует себя победительница конкурса красоты “Мисс мира”. Илона вплыла в “Метелицу”, ощущая спиной завистливые взгляды. В очереди тоже не дураки стоят, все поняли, КТО просит. Запылали щеки, ноги начали заплетаться, почему-то она испугалась, что сейчас тривиальным образом споткнется и растянется посреди зала. Но вот уж застенчивость никогда не была ее чертой. Тут же вспомнила, как Алинкина сестра учила ее походке манекенщицы. “Берешь пятак, – говорила Криста, затягиваясь дорогой сигаретой, – да, да, обычный медный пятак. Зажимаешь половинками попы и идешь. Задача: пройти и не уронить. Поняла?” Илона чуть не расхохоталась, представив себя с пятаком. Сразу стало легко. Поэтому к столику подошла не испуганная десятиклассница, а просто красивая девушка. Сверкая улыбкой (ни зубами, ни ногами Бог не обидел), она села напротив смуглого красавца.

– Привет, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

– Привет. – Илоне показалось: протяни она сейчас руку, он обязательно ее поцелует.

С официантами он общался какими-то неуловимыми знаками. Сразу двое резко полюбезневших халдеев сновали туда-сюда. Илона не подозревала, какие потрясающие штуки, оказывается, могут подавать в “Метелице”. Шампанское – как будто из одних сладких пузырьков.

– Ужасно вкусно! – зажмурилась Илона. – Я, наверное, могу выпить ведро!

– Не стоит, малыш, – мягко не согласился он. – Шампанское – вещь коварная. А я не хочу, чтобы наш вечер быстро закончился.

Она совершенно не обиделась на “малыша”, потому что сказано это было ПРАВИЛЬНЫМ тоном: никакой снисходительности, только нежность. И потом он сказал “наш вечер”, и он не хочет его быстро заканчивать.

Было уже около одиннадцати. Вокруг шумели, смеялись, обнимались, курили. Илона тоже достала из пачки сигарету (“MORE”, между прочим ), в ту же секунду перед ней заплясал огонек зажигалки.

– Знаешь, – она придвинулась к нему поближе, чтобы не кричать через стол, – теперь я представляю, какое должно быть настроение, чтобы танцевать на столе...

Он наклонился и, почти дыша Илоне в ухо, спросил:

– А какая музыка тебе больше нравится?

– Мне – Си Си Кетч, знаешь, такая... – Илона безуспешно попыталась напеть.

– Знаю. – Он легонько поцеловал ее в щеку и что-то сказал подбежавшему официанту. Буквально через три минуты вдруг наступила тишина. И тут же из всех динамиков, навешенных по углам, зазвучала самая популярная этим летом песенка Си Си Кетч. Илона не знала английского, но каждый раз подпевала, как слышала. Ей показалось, что внутри раздувается какой-то разноцветный счастливый пузырь, и она вот-вот взлетит к потолку. Он широко улыбнулся, подмигнул, встал... И вдруг резким движением сдернул со стола скатерть. – Танцуй!

Ну, уж это мы умеем! И не только дома перед зеркалом. Илона не видела ничего вокруг, но прекрасно понимала, что у стола собралась толпа. Никогда еще она так здорово не чувствовала свое тело. И, черт возьми, как эффектно (как будто так и задумано) на последнем аккорде упала лямочка с плеча. Публика вопила и стонала от восторга.

А он снял ее со стола и прямо на руках понес к выходу. “Как невесту”, – мелькнуло в голове. А потом, не спрашивая, поедет она с ним или нет, просто поставил у машины и открыл дверцу.

Ах, как они мчались по ночной Москве на джипе! И ни одного красного светофора, и гаишники только провожают уважительными взглядами, как будто на спидометре не 120 кэмэ!

В Кунцево перед ними распахнулись ворота самой шикарной дачи. Огромный дом стоял темный, теплым оранжевым светилось полукруглое окно на втором этаже. Все это было красивей и романтичней, чем в любом кино. Уже у двух или трех Илониных одноклассников дома стояли “видики”, а Ирка давно обнаружила родительский тайник с запрещенными кассетами. Поэтому вся их компания прекрасно знала всю теорию отношений мужчины и женщины. Илона сразу представила себе комнату с огромной кроватью. Может быть, они вначале пойдут в ванную... Или нет, он сразу поставит медленную музыку и будет раздевать ее... Несмотря на выпитое шампанское, голова была ясная и легкая. Страшно не было ни капельки.

Наверху не оказалось никакой кровати. Просто пушистый ковер на весь пол, разбросанные подушки и чудовищных размеров телевизор.

– Садись, – сказал он, и Илона села прямо на пол. – Смотри. – И вложил в видеомагнитофон кассету. Снова неожиданность. Никакая не эротика – на экране появилась степь со странными деревьями.

Он лег, положив Илоне голову на колени, и тихо произнес:

– Смотри, как это делают дикие звери.

И в кадре появились львы. Тревожная тягучая музыка заполнила комнату. Огромные кошки прыгали на мягких толстых лапах, покусывали друг друга, потом львица как-то странно выгнула спину, лев оказался на ней сверху, а у Илоны сразу заныло в животе и пересохло в горле.

Сказка, самая настоящая сказка. Она не помнила, как оказалась раздетой, и уже не чувствовала ни рук, ни ног, а только горячие настойчивые объятия... Два сплетенных тела на полу. И львиный рык.

Они заснули обессиленные, когда за окном стало совсем светло.

Странно, закрывая глаза, подумала Илона, я так и не знаю его имени... И еще одно, но это скорее всего уже во сне. У него на смуглой шее под длинными волосами – очень необычная татуировка: маленькое ухо с вылезающей из него змеей...

Наверное, видок у меня был стремный, когда очнулась. Потому что доктор аж побелел.

– Илона, что с вами? Что-то не так?

– Да нет, вроде все так...

– Вам плохо? – Да что ты трясешься, доктор, твою мать, чего мельтешишь? Все у меня нормально. – Что случилось?

– Да ничего страшного. Просто странно...

– Что странно?

– Чего это на вашем видике кассеты не меняют?

– Чего? – Ну-у, раскрыл варежку!

– Кино одно и то же крутите? – Так. Кажется, доходит. Рот уже закрыл.

– Вы что, видели то же, что и в прошлый раз?

– А то! Ладно, доктор. Спасибо большое. Да вы не переживайте, так – не так, все равно – в кайф. Это как кассету любимую купить, ага? Не скучайте, я, может, еще приеду.

Бедный, как он расстроился. Во работка у человека, да?

Илона как могла обворожительно улыбнулась доктору и уехала.

Дома застала обиженного Типочку, орущего Никиту, красную испуганную Таню.

– Что случилось?

– Илона Сергеевна, он опять на Никиту кидался.

– Как это – кидался?

– Вошел в детскую, сел, я его не трогала. Смотрел, смотрел, потом как зашипит и кинулся.

– Да ну, ты что, Таня, он, наверное, просто играл...

– Да нет же, Илона Сергеевна, он прямо когти выпустил. И шерсть вся – дыбом. Я даже испугалась.

Никита орал как сумасшедший и колотил ногами и руками. На щеке его багровела здоровенная царапина.

– Вот сволочь! – удивилась Илона. – Ты зачем на маленького кидаешься? Я тебя накажу! Таня, чего ты стоишь столбом? Успокаивай ребенка! Живо! – А сама забрала взъерошенного Типочку и ушла в спальню. Там он быстро успокоился, забрался на кровать и начал усиленно мыться.

– Смотри, гадюка, я тебя прибью, если будешь маленького обижать! – как можно строже пригрозила Илона, подвигая к себе телефон.

Фу-у, аж ухо горячее. Полтора часа протрепалась с московской родней. Зато все обговорила. Нас ждут с нетерпением. Хоть завтра. Так что Юрочке придется – попа в мыле – отпрашиваться у своего Антонова. Как он с ним работает? Очень скользкий тип. Хотя и приколист неслабый, может хорошо пристебать.

Телефон зазвонил прямо у Илоны в руках, она аж вздрогнула.

– Заяц, это я. В общем, так. С шефом я, кажется, все уладил. Отпускает он меня в столицу. Прямо сегодня. Настроение, говорит, у него хорошее.

– Прелесть ты моя! – взвизгнула от радости Илона.

– Правда, и дел там попутно навесил, ну, да фигня, успею. Поменьше с твоей родней пообщаюсь.

– Прям, тебя моя родня достала! Очень, между прочим, хорошие люди. Вот ты там фигней всякой занимаешься, а они уже о нас подумали, подсуетились.

– Чего подсуетились?

– Прямо там, в Москве Никиту покрестим. Помнишь, мы же собирались.

– Ну, помню. А почему в Москве?

– Ах, да ничего ты не понимаешь! У них там рядом с домом – Елоховская церковь. Самая модная в Москве...

– Я думал, самая модная – это которая на Красной площади, ну, которая на торт похожа...

– Козел ты, Юрочка. Я с тобой даже обсуждать ничего не хочу. Едем, и все.

– Ладно, ладно, заяц, не сердись. Но и козлом меня больше не называй, поняла? Последний раз предупреждаю.

– Ну я же ласково... А козликом – можно?

– А я тебя тогда – козой, договорились?

– Договорились, лапка! Так что, я могу собираться?

– Можешь, можешь, только много барахла не бери.

– Ну, что ты, Юрочка, я только самое необходимое! Да! И не забудь заехать за детским сиденьем в машину, помнишь? Сто лет мне уже обещаешь!

– Вот как раз сейчас и заеду. А как он все это перенесет?

– Да нормально, не беспокойся. Памперсов побольше возьмем, и все.

– А ты?

– Чего – я?

– Как ты с ним справишься?

– Я? Я тебе что – раненая? Мы няньку с собой возьмем.

– Да? Ну, ладно, как знаешь, заяц. Все. Пока.

– Пока, пока.

Илона, напевая под нос модную песенку, отправилась сообщить Тане, что она едет с Никитой в Москву, и припахать Катю – собирать вещи.

Они выехали через два часа.

СУБЪЕКТ СЛЕЖЕНИЯ КВАДРАТ PQ-WQ, МЕСТНОЕ НАЗВАНИЕ “ЗЕМЛЯ” – ГЛОБАЛЬНОМУ КООРДИНАТОРУ. ОБЪЕКТ СЛЕЖЕНИЯ – НАДПРОСТРАНСТВЕННЫЙ КАНАЛ.

ОПАСНОСТЬ ПОТЕРИ СТАЦИОНАРНОГО СМЕШАННОГО МАЯКА Q-0001. ВНИМАНИЕ. ОПАСНОСТЬ ПОТЕРИ СМЕШАННОГО МАЯКА Q-0001. МЕСТНОЕ НАЗВАНИЕ КАШИН ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ. ПРЕДЛАГАЮ ВАРИАНТ МИНИМАЛЬНОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА С ОДНОВРЕМЕННЫМ ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ И ИЗОЛЯЦИЕЙ МАЯКА. ТОЧКА ВМЕШАТЕЛЬСТВА – МОМЕНТ 23.27 СУЩЕСТВУЮЩЕЙ РЕАЛЬНОСТИ. УРОВЕНЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВА – А1.

ГЛОБАЛЬНЫЙ КООРДИНАТОР – СУБЪЕКТУ СЛЕЖЕНИЯ КВАДРАТ PQ – WQ, МЕСТНОЕ НАЗВАНИЕ “ЗЕМЛЯ”.

ВМЕШАТЕЛЬСТВО РАЗРЕШЕНО.

ЛИНИЯ 105. КОМПЛЕКСНЫЙ ОБЪЕКТ 3-389 – ТРАНСПОРТНОЕ СРЕДСТВО. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “АВТОМОБИЛЬ “ВОЛГА”. БАЗОВАЯ ЛИНИЯ.

ИЗМЕНЕНИЕ ВРЕМЕННЫХ КООРДИНАТ: ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ОБЪЕКТА ИЗ ТОЧКИ 21.23.26 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ В ТОЧКУ 21.23.41.

ВЫПОЛНЕНО.

Серый “Опель”, номерной знак М237МС 78 РУС, двигался на скорости примерно 160 километров в час. Водитель “Опеля”, совершая обгон, выехал на полосу встречного движения и совершил лобовое столкновение с автомашиной “Волга” (“ГАЗ-24”, номерной знак У455ИС 78 РУС), двигавшейся в противоположном направлении со скоростью 120 километров в час. В результате аварии водитель и два пассажира “Опеля”, водитель и три пассажира “Волги” скончались на месте.

Глава вторая

САША

Да, да, такое уже было. И Саша, лежащий на полу, и серьезное лицо склонившегося над ним Поплавского. И даже его фраза:

– Какого черта...

Саша неуклюже поднялся и, отряхивая джинсы, ворчливо заметил:

– Вы бы хоть вторую кушетку здесь поставили, что ли...

– Лично для вас? – язвительно осведомился Игорь. Света лежала с закрытыми глазами и улыбалась. Постепенно ее улыбка угасла.

– Светлана Вениаминовна, с вами все нормально? – склонился над ней Поплавский.

– С ней ВСЕ нормально!

Произнесено это было негромким голосом, но всем присутствующим показалось, что в комнате рванула граната.

В дверях стоял Виталий Николаевич Антонов. Лицо его было перекошено от бешенства, уголок рта подергивался. Саша почему-то решил, что тот сейчас достанет какой-нибудь особо огромный пистолет и начнет палить во все стороны. На всякий случай Саша подвинулся и стал так, чтобы загородить собой Свету.

– Я бы очень просил мне объяснить, что здесь происходит. – Такой голос, наверное, хорошо использовать для быстрой заморозки овощей и фруктов. Или мяса.

– Здесь... – Доктор, Поплавский стал похож на интеллигента, которому в трамвае сшибли на пол очки. – Простите, Виталий Николаевич, но Светлана Вениаминовна приехала...

– Я приехала на сеанс психологической разгрузки, – вышла вперед Света. И если после первой фразы Антонова что-то еще осталось не замороженным, то после выступления Светланы Вениаминовны за сохранность продуктов можно было не беспокоиться. Температура жидкого азота.

– Ты теперь посещаешь “Фуксию и Селедочку” по два раза в день? – ласково поинтересовался Антонов.

– Почему нет? – голубка воркует в ответ своему голубку.

– Дороговато встанет. Ты меня разоришь, милая.

– Тебя? Разорю?

– Конечно. А на чьи, по-твоему, денежки ты тут развлекаешься? И к тому же, как я погляжу, не одна... – Врет. Не поглядел. Один из первых навыков, который приобретают наши душки – новые русские, это умение глядеть сквозь человека.

– Одну минутку! – вступил в разговор Саша, решительно напоминая о своем присутствии. – Поплавский, сколько стоит у вас двойной сеанс?

– Двести долларов! – ответил Поплавский голосом осмелевшего интеллигента, за которого внезапно заступился трамвайный кондуктор.

Подумаешь, уел. Зря я, по-твоему, вчера видик не купил?

Стараясь действовать без лишней суеты, Саша расстегнул нагрудный кармашек своей дежурной “монтаны” и достал оттуда требуемые две сотни. Поискал глазами, куда бы положить (хотя подмывало – ох, как подмывало! – сунуть бумажки Поплавскому в карман халата, похлопать небрежно по плечу: держи, лекарь!), но выпендриваться не стал, просто оставил на столе. Протянул руку, мягко, но решительно сказал:

– Пошли, Светило. – Только бы она не обиделась, только бы не решила вдруг, что я так задешево перекупаю ее у этого самодовольного хмыря...

Не обиделась. Дала руку. Саша крепко сжал ее горячую ладошку, борясь с желанием взять Свету на руки и выполнить-таки свою заветную мечту – унести ее на край света. К сожалению, в данный момент это было, по меньшей мере, неразумно. Не в смысле – унести на край света, а – взять на руки. Потому что на их пути в дверях стоял Антонов. И Саша предпочел бы, чтобы при прохождении мимо руки у него были свободны.

Пусть только рыпнется, пусть только попробует что-нибудь вякнуть – обещаю, что не буду сдерживаться. Эх, жаль, в том, моем мире остались роскошные шварценеггеровские мышцы. Но ничего, не боись, мы и с этими кое-что могем. Когда в прошлом году в Мексике нам с ребятами (втроем) пришлось объясняться на языке жестов с семью местными амбалами, никто Шварценеггера и не вспоминал, сами управились.

Саша и Света медленно двинулись к выходу.

Теперь взгляд Антонова не замораживал. Теперь он прожигал на месте.

Резкий звук заставил всех вздрогнуть.

В кармане у Антонова заверещал телефон. Виталий раздраженно вынул трубку, чуть не выдрал с корнем антенну, рявкнул голосом голодного льва:

– Да! – И тут его лицо резко изменилось. По нему словно прошлись большим шершавым языком. Саша даже вспомнил, откуда пришла эта ассоциация. Ну, конечно же, из мультика про Карлсона и фрекен Бок! Именно такое лицо (то есть – морда) стало у кота домомучительницы, когда его лизнул щенок Малыша. Вспомнили? Вот именно с таким лицом (или мордой?) стоял Антонов, прижимая трубку к уху. – Что? – спрашивал он слабым голосом. – Алешка? Когда? В “Европе”? Стоял в вестибюле? Один?

Саша почувствовал, как дрогнула рука Светы.

Ура, Светило! У нас получилось!

Не торопясь, они прошли мимо ошарашенного Антонова в коридор. Дальше, дальше... Прочь отсюда!

Осенний парк старательно подделывался под их настроение, не скупясь подкидывая под ноги шедевры опавшей листвы. Интересно, кто первый задаст самый популярный в последнее время вопрос: что дальше?

– По крайней мере, одна проблема решилась, – задумчиво начал Саша.

– Какая? – Света так и шла рядом, не отнимая руку.

– Тебе не придется прыгать в Неву, а мне – тебя спасать.

Света рассмеялась звонким легким смехом.

– Какой здесь славный парк, – сказала она. – Я никогда раньше этого не замечала.

– Я его не люблю. У меня с ним связаны плохие ассоциации, – признался Саша.

– Почему?

– Где-то здесь, на одной из этих скамеек умерла бабушка.

– Правда? И ты знаешь, на какой?

– Нет. И от этого, наверное, еще хуже. Идешь вот так и гадаешь: на этой? Или на той? – Саша махнул рукой в сторону и тут же остановился.

– Ты чего?

– Ничего.

В десяти шагах от них именно на скамейке сидел отец Лены, Юрий Адольфович Бляхман. Живой, слава Богу, живой. Но с таким лицом, как будто вот-вот собирался умереть.

– Подожди-ка, минутку... – произнес Саша, отпуская Светину руку. Но не потому, что рядом находился отец его невесты, просто лицо у Юрия Адольфовича было ужасным. И Саша не решился травмировать пожилого человека своим счастливым видом. Да еще и с чужой девушкой вместе.

– Юрий Адольфович, – позвал он. – Вам плохо?

– А-а, Саша. – Бляхман повернул голову, но не выразил никаких эмоций при виде будущего зятя. – Здравствуйте. – Теперь он снова смотрел прямо перед собой.

– Вам плохо? – повторил Саша погромче.

– Мне? Да.

– Вам чем-то помочь? Может быть, вызвать врача? При слове “врач” Юрий Адольфович заметно вздрогнул.

– Нет. Мне не нужен врач. Мне уже ничего не нужно.

– Вы поссорились с Юлией Марковной? – продолжал допытываться Саша, сам не зная, зачем. Света стояла в стороне и удивленно наблюдала за странным разговором.

– Я? – снова переспросил Юрий Адольфович. – Нет. То есть да. Поссорился.

– Но почему вы здесь, так далеко от дома?

– Я? – Сашу начал раздражать такой способ ведения беседы. – Я... гулял. – Тут Юрий Адольфович вдруг встрепенулся и, словно продолжая давно начатый разговор, спросил у Саши: – А вы хорошо знаете доктора Поплавского?