Он был уверен и в своих людях, и в себе, а численный перевес противника перестал пугать Александра еще в юности. Но все пошло не так сначала из-за Жися, а затем из-за возжелавшего лишний раз доказать свою преданность Селестина. Пришлось тащить за собой никому не нужный многотысячный хвост. Стало не лучше, а хуже, но канцлер Бэррот был прав: фронтерцев без присмотра лучше не оставлять, тем паче в столице. Взять их на службу было не лучшим решением покойного брата, но что сделано, то сделано. Хорошо, хоть Жись на ножах с нынешним фронтерским господарем, как бишь его?
      У входа в палатку зашуршало, что-то спросил часовой, кто-то ответил, полог откинулся, и появился граф Трюэль. Значит, скоро выступать.
      - Луи, во-первых - здравствуй, во-вторых - что в лагере, и, в-третьих, - ты часом не помнишь, кто сейчас заправляет во Фронтере? У меня имя из головы вылетело.
      - Жабий хвост!
      - Не ври, господарей с таким именем даже там не бывает.
      - А вот и бывает, твое величество. Где ж им быть, как не во Фронтере? - Трюэль ловко поймал запущенный в него Сандером кубок. - Ты не представляешь, что у них за имена и клички, - ежли поискать хорошенько, и Жабий Хвост отыщется, и Хрючий Глаз, и Перебейнос или Набейморду... Но нынешний называется Тодор.
      - Точно! И сидит почти двадцать лет. Жись - его родич, вроде как...
      - Ага. Но они как кошка с собакой. Тодор рад-радешенек избавиться от Жися, который под него копал, пока Филипп беднягу не пригрел.
      - Знал бы ты, как я не хотел их с собой тащить.
      - А что так? Воины они неплохие, даже очень. И верхами годятся, и пешими, да и под присмотром будут.
      - В том-то и дело. Я привык верить тем, кто рядом.
      - Ну, во время боя им верить можно. Вот потом как бы не напились да грабить не полезли. И от обозов их держать нужно подальше. Кстати, из Гартажа налог прислали.
      - Хорошо, - рассеянно кивнул король, - поможешь?
      - Легко, - Луи, насвистывая, взялся за пряжки на королевских поножах. - А Рито опять без доспехов.
      - Ну, не совсем же.
      - Не совсем, но все же. Говорит, ему так легче. Прямо атэв какой-то.
      - Может, он и прав. Атэвы и впрямь не любят на себе железо таскать, но с ними я бы сразиться не хотел.
      - Готово, твое величество, принимай работу...
      - Убить тебя, что ли? - задумчиво произнес Сандер.
      - Не надо, - в притворном ужасе взвизгнул Луи, прикрывая голову рукой, - лучше кого-нибудь другого.
      - Уговорил, - в глубоких серых глазах сверкнула и погасла искра, - моя б воля, я б и вовсе никого не убивал.
      - Жабий хвост, "никого" не получится.
      - Я понимаю, пошли.
      Их, разумеется, уже ждали. "Волчата", капитан дарнийских наемников с неизбежным долговязым племянником, граф Рогге-Стэнье, как всегда учтивый до чрезвычайности, командир лучников и арбалетчиков барон Шаотан и усатый и хмурый фронтерец, старательно опускающий глаза. Наверняка кто-то из его людей напился и учинил какую-то пакость... Ладно, сейчас не до того.
      - Доброе утро, господа. С погодой нам, кажется, повезло.
      - Да, день, без сомнения, будет солнечный. Очень подходящий день, чтобы разбить изменника. - Селестин Рогге-Стэнье рассмеялся приятным, грудным смехом.
      - Вам не есть неприятно воевать с сыном вашей супруги? поинтересовался ставший недавно бароном господин Игельберг. В вопросе дарнийца не было двойного дна, ему и в самом деле было интересно.
      - Мой дорогой барон, - Стэнье отнюдь не казался обиженным, - сын жены и родная кровь - отнюдь не одно и то же. Уверен, что ваш племянник останется вам много ближе, чем потенциальный сын вашей возможной супруги. К тому же, как всем известно, сигнора Анжелика меня покинула и укрылась вместе с Пьером в Ифране, так что я даже не знаю, женат или нет...
      Селестин не врал. Анжелика, которую все и всегда называли Фарбье, хотя она дважды была замужем, и впрямь увезла сына в Ифрану сразу после смерти Жоффруа. Александр графиню не осуждал, мать есть мать, хотя ее жалкий сынок ничем Филиппу не мешал, да и мешать не мог. Прав на корону у него не было никаких. Потомок бастарда-узурпатора, да еще по женской линии! Сандер совершенно точно знал, что встречался с виконтом Эмразским, но при всем желании не мог припомнить его физиономию. Когда-то неугомонная Анжелика попыталась женить своего Пьера на Даро... Над этим смеялись несколько месяцев, особенно когда Миранда расписывала неземную "красоту" жениха.
      - ...Таким образом, - возвысил голос Ювер Трюэль, исполнявший в этом походе обязанности начальника штаба, - на сегодняшний день у нас три с половиной тысячи тяжелых кавалеристов, в том числе тысяча дарнийцев и две тысячи, подчиненные графу Стэнье-Рогге, две тысячи лучников и шесть тысяч храбрых воинов сигнора Жися, пригодных как к пешему, так и к конному бою. Итого одиннадцать тысяч пятьсот человек, не считая свитских.
      - А каким количеством располагает противник? - Господин Игельберг все знал и так, но не услышать подтверждение вчерашних сведений, по его мнению, было не правильно.
      - У него две тысячи тяжелых кавалеристов, столько же пехотинцев и до полутысячи лучников и арбалетчиков.
      - Это хорошее соотношение, - наклонил голову дарниец, - мы должны получать убедительную победу.
      Да, превосходство было очевидным, даже слишком. Александр Тагэре досадливо поморщился. До сегодняшнего дня ему не приходилось начинать битву, находясь в большинстве. Проклятый, оказаться чуть ли не с двенадцатью тысячами против жалкого Эмраза - это ли не насмешка!
      2895 год от В.И.
      Утро 10-го дня месяца Собаки
      АРЦИЯ. ГРАЗА
      Пьер Тартю сам не знал, чего в его отношении к арцийскому королю больше - страха, зависти или ненависти. Пожалуй, все-таки страха, по крайней мере сегодня. Пьер изо всех сил старался выглядеть спокойным, но получалось плохо. Еще бы, ифранские союзники бросили его на растерзание лучшему полководцу Благодатных земель! Да будь все наоборот, будь у него двенадцать тысяч, а у Тагэре четыре, и то было б чего бояться, а так... Через ору от них мокрого места не останется.
      Всесильная Жоселин, четвертый год правящая Ифраной от имени несовершеннолетнего Жермона, заверяла, что они обязательно победят, но регентша всегда была отъявленной лгуньей. То, что он не полководец, еще не значит, что он дурак. Против горбуна Тагэре у них шансов нет. Жоселин, что бы она ни говорила, заварила эту кашу с одной-единственной целью - вынудить арцийцев снять войска с границы. Не вышло, горбун в ловушку не попался! А маршал Аршо-Жуай и проклятый Белый рыцарь и не думают отступать! Они твердят, что битва будет выиграна, но "волчонка" Тагэре еще никто не разбил.
      Проклятый, все знают, кому обязан Филипп Четвертый победой над Королем Королей! Горбун Эстре, младший из сыновей Шарля, - вот кто был настоящим победителем. Не король, а его брат с двумя тысячами остановил двенадцать, правда, тогда на стороне Александра была неожиданность, и он сам выбрал, где и как ударить.
      Младший из Тагэре и его сигуранты... Пьер Тартю видел их всего несколько раз, но даже спустя много лет мог описать одежду и лицо каждого, а вот они, они его не видели в упор, а мать и отчима и вовсе презирали и ненавидели. Хотя здесь они правы. Селестин Рогге - лживая, угодливая дрянь без чести и совести, поклянется в одном и немедленно сделает другое. Любопытно, о чем он думает сейчас? Мать ему писала неоднократно, но письма оставались без ответа. Для него родня ничего не значит, было бы хорошо ЕМУ. Он и на матери-то женился, будучи уверенным, что Лумэны вернулись к власти, но Рауль ре Фло проиграл, и Селестин его прикончил и переметнулся к победителю. Он, как мог, выслуживался перед королем Тагэре, и тот его простил и приблизил. Филипп, но не его брат и его приятели!
      Пьер прекрасно помнил, как когда-то мимо него с хохотом пронеслась стайка молодых нобилей. Один, с изуродованным плечом, обернулся, сверкнув яркими серыми глазами. Второй, статный красавец, как выяснилось позже, виконт Малве, что-то шепнул, и приятели рассмеялись - без сомнения, над ним, Пьером Тартю. Мать советовала ему держаться подальше и от "волчат" и от "пуделей", и он так и делал, правда, в отличие от нее прекрасно понимая, что его не примут ни первые, ни вторые. Только один раз, после эскотского похода, он набрался смелости и заговорил с Александром, тогда еще герцогом Эстре, - и совершенно зря!
      Нет, Тагэре не был груб, он не прерывал сбивавшегося родственника и даже вежливо поблагодарил за поздравления, но Пьер отчего-то ощутил себя полным ничтожеством. Он стал торопливо прощаться, и горбатый герцог равнодушно кивнул, словно мелкому провинциальному нобилю. Со своими дарнийцами он и то был приветливей. А в храме после венчания Дариоло Кэрны?!
      Разодетый в цвета Волингов Александр Тагэре, глядя сквозь собеседника, заметил, что Дариоло сделала достойный и правильный выбор, ее избранник настоящий рыцарь, к тому же хорош собой и королевской крови. Это был камешек в огород Тартю, потерпевшего неудачу с прекрасной мирийкой! Александр Тагэре, без сомнения, был наслышан о его попытке, предпринятой по настоянию матери. Еще бы, девица Кэрна жила в доме Мальвани, как же было не посмеяться над незадачливым женихом вместе со своим драгоценным Сезаром!
      Пьер был старше Эстре на полгода, но не участвовал ни в одной кампании, на гербе его матери была кошачья лапа, а внешность... Нет, виконт не был уродом, но в сравнении с красавчиком Бэрротом или братом Дариоло и впрямь был жалок. Конечно, можно было указать Эстре на его горб, но виконт Эмразский в ответ... улыбнулся и еще раз поздравил монсигнора с военными победами.
      Проклятый, ну почему рядом с сероглазым горбуном чувствуешь себя каким-то тараканом. Что в нем такого?!
      - Ваше Величество, вы готовы? - Ифранский маршал в полном боевом облачении был хмур и напряжен. Жуай - не дурак, понимает всю безнадежность их положения.
      - Готов, но это безумие. Нас разобьют!
      - Мы одержим победу. Не спорю, Александр Тагэре очень хороший полководец и прекрасный боец, но именно это и является его слабостью. К тому же Его Высокопреосвященство сейчас отслужит молебен за победу вашего оружия.
      При мысли о Клавдии, выставленном из Арции за участие в заговоре и обретавшемся все эти годы в Кантиске и Авире, Пьер Тартю немного успокоился. Не то чтобы он любил толстого кардинала, но тот был хитрецом и трусом. Если Клавдий согласился сопровождать их в Арцию, где ему запрещено появляться под страхом смерти, он уверен в успехе. Может быть, все дело в магии? Или ночью к ним подошли резервы? В то, что их дело угодно Триединому и святой Циале и те вмешаются и помогут, Пьер Тартю не верил, равно как и в самого Триединого, но, раз молебен назначен, надо на нем присутствовать.
      Претендент на арцийскую корону вздохнул и поднялся, покинув нетронутый завтрак - желудок противился самой мысли о еде. Тартю не хотел спрашивать, но не смог удержаться:
      - Маршал, к нам подошло подкрепление?
      - Будем надеяться, Ваше Величество.
      Надеяться?! Есть ли что более глупое, чем надежда?!
      - Но вы говорили, у нас все готово к отступлению...
      - Да, если что-то пойдет не так, мы Ваше Величество не оставим. Ваше Величество помнит, что у нас уже были неудачи.
      Еще бы! Он до смерти не забудет предыдущие безумные попытки! Один раз они даже не высадились на берег, так как обещанное Гризье и Вилльо восстание с треском провалилось. Второй раз они все Же добрались до Арции, но вскоре передовой отряд налетел на дарнийскую заставу и был размазан по окрестным пригоркам, а они едва успели погрузиться на корабли и покинуть арцийские воды. Но тогда они были у самого берега, а сейчас забрались слишком далеко от спасительного моря!
      2895 год от В.И.
      10-й день месяца Собаки
      АРЦИЯ. ГРАЗА
      - Лучники вышли на основной рубеж на холмах и начали обстрел.
      - Хорошо, - кивнул Александр Тагэре. В Морисе Шаотане он и не сомневался: барон из Гартажа прямо-таки кожей чувствовал и ветер, и направление. Сандер давно понял: если человек знает, что делает, и делает это хорошо, не нужно мешать. Сейчас дело за Морисом. Ифранцы станут отстреливаться, не преуспеют в этом и отойдут. Тогда настанет черед фронтерцев. Или пустить вперед Рогге? Дело верное, тут особого ума не нужно.
      - Мой государь... - Проклятый! Штефан - замечательный человек. Умный, опытный, надежный, но эта его манера говорить высоким штилем...
      - Да, барон?
      - Мой государь, я могу просить вас об одной вещи?
      - Разумеется. В чем дело?
      - Ваше Величество, все эти годы рядом со мной находился мой племянник. Я... имель обучать его военному делу и, как мне кажется, добился определенного успеха. Конечно, серьезную операцию ему еще доверять неосмотрительно, но провести атаку на отступающего, расстроенного противника он может.
      - Вы хотите, чтобы Хайнц начал преследование и на плечах отходящих ворвался в их лагерь?
      - Да, он должен быть хорошим возглавителем авангарда.
      - Штефан, я рад оказать вам эту услугу, хотя это Хайнц окажет ее всем нам. Вы думаете передать под его начало всех своих людей?
      - Не думаю, что это станет разумно, - дарниец пожал богатырскими плечами, - наш отряд есть самый опытный и боевой в армия, он хороший не только для начала, но и для конца. Хайнц возьмет пять сотен всадников и будет начинать драку. Затем в центре могут пойти снявшиеся со своих лошадей фронтерские солдаты, которые есть очень недисциплинированные, и их нельзя пускать ни в авангарде, ни в решающей стадии. Если наш недруг будет делать атаку на нашу середину, хотя это есть не весьма вероятно, лучники могут себя прятать за фронтерцев. На флангах будет целесообразно нападение графа Целестина Стэнье-Рогге, а мы нанесем финальный удар и остановим фронтерских мародеров. Потому что они есть мародеры и начнут убивать и грабить сразу после победы.
      Судя по усилившемуся акценту, Штефан весьма взволнован. Столько лет воспитывал племянника и наконец решил спустить с поводка! Что ж, доставим хорошим людям радость. Будь противник посерьезнее, делить дарнийцев было б рискованным, а тут... Пускай Хайнц полетает на собственных крыльях, если и ошибется - не беда!
      - Вы все продумали, барон. Остается только довести дело до конца. Готовьте Хайнца, похоже, перестрелка скоро затихнет. Шаотан явно их переиграл.
      - Да, - Игельберг прикрыл рукой глаза и посмотрел вдаль, - безусловно, они скоро начинают отступление. Я пошел напутствовать моего племянника.
      - Бедный Штефан, - засмеялся Рафаэль, щеголявший в легких атэвских доспехах, некогда подаренных Александру, но пришедшихся впору "второму "я" короля.
      - Почему бедный? - переспросил Одуэн, предвкушая очередную шутку.
      - Жабий хвост, - встрял Луи Трюэль, - да потому, что Эмраз побежит раньше, чем Игельберг закончит наставлять несчастного Хайнца.
      - Именно, - жизнерадостно засмеялся Рафаэль, - хотел бы я на это взглянуть!
      - Так в чем же дело? - улыбнулся Александр. - Рито, отправляйся к Штефану и замени ему племянника, по крайней мере до конца боя.
      - Зачем это?
      - Ну хотя бы затем, что мы вряд ли вступим в драку, а терпеть твое общество, когда тебе не дают помахать мечом, - легче повеситься, - объяснил Никола.
      - И это тоже, - согласился король, - но главным образом для того, чтобы принять капитуляцию. Штефан - наемник, Жись - тоже, а ты - маркиз, сын герцога и мой друг.
      - По мне, так и Рогге сойдет. На правах родственника.
      - Не хочу давать ему повод очередной раз выслужиться.
      - Понял, - сверкнул зубами Кэрна, - хорошо, отправляюсь в распоряжение Игельберга и буду заменять его молодого и неопытного, но такого старательного племянника.
      - Проваливай, чудовище, - засмеялся Одуэн.
      Рито махнул рукой и лихо развернул Браво. Бедняга повернулся, как на шарнирах, и галопом помчался вниз. Сандер проводил глазами удаляющегося всадника в алом и внезапно захотел вернуть. Хотя... что за глупости, ничего с ним не случится! Рито живуч, как кошка, и везуч, как сын атэвского Садана! Король обернулся к "волчатам". Жись и Рогге отправились к своим, а Шаотан уже воюет. На вершине пологого холма остались лишь самые близкие - и хорошо; можно перестать быть величеством и вновь стать герцогом Эстре.
      Тагэре глянул вниз. Кажется, все готовы. Рогге - неплохой военачальник, хоть и без воображения. Всю свою выдумку он тратит на интриги и предательства. Конечно, с Анжеликой он вот-вот разведется, но навязываться в поход против пасынка... Есть в этом что-то подлое. Насколько б лучше было без этого подлизы. Да и Артур бы порадовался.
      Капитан гвардии, когда его оставили в Мунте, выглядел вовсе убитым, но канцлер втайне от сына попросил короля не брать того в поход, так как по гороскопу Артуру в месяце Собаки грозит серьезная опасность. Разумеется, он оставил виконта Бро в столице. И не только ради него самого и Даро, а потому, что Бэррот-старший намекнул на возможность какого-то заговора, а бланкиссима настойчиво посоветовала не отталкивать Стэнье. Оказывается, Селестин ужасно страдает из-за поведения своих родичей и жаждет на деле доказать верность дому Тагэре. Ссориться с Шарлоттой Сандеру не хотелось, да и канцлер был прав. Когда король покидает столицу, некоторым подданным могут прийти в голову всякие глупости, а наследник престола и впрямь нуждается в защите. Нет, гвардию следовало оставить в Мунте.
      - О, - жизнерадостно воскликнул Одуэн, - а Штефан управился быстрее, чем мы думали!
      - Жабий хвост! Он, небось, беднягу Хайнца ночью наставлял, к утру как раз успел.
      - Луи!
      Когда король говорил таким тоном, шутки затихали немедленно.
      - Да, Сандер?
      - Прикажи Жисю выступать. Не дело, если они отстанут от Хайнца больше чем на треть оры.
      - А Рогге?
      - Пусть ждет приказа. И чтоб без отсебятины.
      2895 год от В.И.
      10-й день месяца Собаки
      АРЦИЯ. ГРАЗА
      Пять сотен дарнийцев на рысях двинулись вперед. Рито, скрывая усмешку, проводил взглядом долговязую фигуру Хайнца. Мириец был готов поклясться, что племянник барона Игельберга под шлемом шевелит губами, повторяя то дядюшкины наставления, то молитвы святому Штефану, святому Отто, святому... Проклятый знает, какому еще, - у дарнийцев святых хватало на все случаи жизни. Сам Кэрна, сдерживая рвавшегося вперед Браво (жеребец, привыкший идти впереди отряда, был весьма озадачен тем, что вынужден оставаться на месте, когда кто-то уходит), насвистывал эскотскую песню о черных маках, отчего-то прицепившуюся к нему с самого утра. Песня была грустная, чтобы не сказать больше, но красивая. Нужно вечером подобрать ее, благо гитару, подаренную Артуром, Кэрна таскал с собой везде. Рито не сомневался, что мысль привезти ему настоящую мирийскую гитару принадлежала сестрице, но не устоял и принял подарок. Да и Артура обижать не хотелось, Бэррот не совершил ничего дурного, во всем виновата Даро.
      Маки, маки в росе рассвета,
      Отчего вы плачете, маки?..
      Проклятый, вот ведь привязалось! Мириец привстал на стременах, вглядываясь вперед. Хорошо идут. Скрытно и тихо. С той стороны их заметят в самый последний момент. Справа на холмах, опустив луки, стояли стрелки Мориса Шаотана. Они свое дело сделали отлично и с полным правом отдыхали, ожидая новых приказов. Отряд Хайнца продвигался низинкой, в обход череды холмов. Ифранцы сейчас заняты стрелками, даже не стрелками, а ожиданием атаки в лоб. Так всегда бывает. Лучники и арбалетчики расступаются, пропуская конницу, но у Сандера все не как у людей. Он решил для начала ударить во фланг и лишь потом пустить фронтерцев. Излишняя роскошь! Или нет?
      Мы - лишь тени ушедших в землю,
      Мы - лишь пепел сгоревших в небе
      Как же там дальше, мелодию он запомнил, а вот слова... Что-то про измену. Была война, кто-то кого-то предал...
      - Монсигнор, мой Хайнц уже вышел туда, куда должен был выйти. Предводитель дарнийцев, похоже, изрядно волновался за родича. Еще бы, это первое дело, которое он ему поручил.
      - Штефан, я уверен, ваш племянник вас не подведет.
      - Я испытываю большую надежду на этот счет. Но, монсигнор Кэрна, я хотел бы видеть вас рядом с собой, но для этого у вас неполный доспех. Вы должны беречь свою жизнь и держаться внутри.
      - Не беспокойтесь, барон, - Рафаэль широко улыбнулся, - каждому свое. Доспехи у меня калифские, их мало какой меч разрубит; а что легкие - так мне других не надо.
      Игельберг больше не спорил. Похоже, его сейчас занимал Хайнц, один только Хайнц, и никто, кроме Хайнца. Рито понимал старого рубаку. Подчиняться племянника он научил в совершенстве, но вот научил ли думать? Хотя думать тут как раз нечего - все понятно и просто.
      Маки, маки в огне заката,
      Что вы можете помнить, маки?
      Маки, маки...
      Хватит! К Проклятому эскотскую грусть и прошлые войны. Рито рывком опустил стрелку шлема, став похожим на атэвского принца, и занял место за плечом Игельберга. Как раз вовремя, чтобы увидеть атаку. Раздался рев фанфар - и дарнийцы, выскочив из-за холмов, понеслись вперед. Браво, услышав боевой призыв, попытался сорваться с места в карьер и обиженно повел ушами, когда всадник его удержал.
      До сражающихся было далеко, но утро выдалось ясным, а пыль еще не поднялась, и Рафаэль быстро разобрался, что к чему.
      Бросок получился коротким и страшным, стоявшие на фланге и глазевшие в центр ифранцы не успели не то что перестроиться, но даже обнажить оружие. Первые были сбиты копьями, вторые погибли под конскими копытами, затем настал черед знаменитых дарнийских секир. Господин Игельберг хорошо вышколил и своих людей, и своего племянника. Несмотря на очевидный успех, никто не зарвался и не сломал строй, увлекшись легкой добычей. Наемники глядели не только на врагов, но и на товарищей слева и справа. Если атэвы в конном бою напоминают степной пожар, а арцийская конница подобна горной реке во время ливня, то дарнийцы движутся как источаемая вулканами Берега Злобы лава - медленно, неотвратимо, всесокрушающе.
      Штефан Игельберг был доволен. Хайнц не подвел. Его удар был точен и равнодушен. Племянник не ненавидел, не развлекался, не искал глупой славы, а работал. Бой молодого дарнийца не пьянил и не пугал, он помнил, что должен продвигаться к центру, навстречу Жисю Фронтерскому и Стэнье-Рогге, после чего повернуть к среднему холму, над которым развевается знамя Лумэнов, и взять в плен Пьера Тартю. Хайнц был полон решимости исполнить полученный приказ, но ифранцы оправились после первого шока и начали сопротивляться, причем довольно успешно. Их было много больше, и они отнюдь не были новичками.
      По мнению Штефана, самое время было появиться Жисю, но фронтерцы запаздывали. Отряд Хайнца продолжал ползти вперед, подминая тех, кто вставал у него на пути, но ифранцы начали бить по флангам, и ничего хорошего в этом не было.
      - Монсигнор, - господин Игельберг повернулся к Рафаэлю, - эти фронтерские ослы нарушают диспозицию. Они уже должны были пойти вперед. Если они не появляются сейчас, наш авангард может быть окруженным.
      - Штефан, - голос Рафаэля странно зазвенел, - вы не туда смотрите. Гляньте на дальние холмы...
      2895 год от В.И.
      10-й день месяца Собаки
      АРЦИЯ. ГРАЗА
      - Вот и ваш резерв, Ваше Величество, - рыцарь в молочно-белом плаще учтиво поклонился Пьеру Тартю, но в умных зеленоватых глазах особого почтения не было, - насколько я понимаю, помощь фронтерцев обошлась ифранской казне недешево.
      - Почему мне ничего не сказали? - выдохнул Пьер, с замиранием сердца глядя, как фронтерские тысячи с тыла бросились на ничего не подозревающих арцийских лучников, вырубая всех, до кого могли дотянуться.
      - Сейчас Ваше Величество увидит красивое зрелище, - рыцарь Оленя тонко улыбнулся, - Зло будет биться со Злом. Когда все кончится, Вашему Величеству останется лишь наградить или убить победителя. В зависимости от того, кто победит. Но, боюсь, придется не карать, а платить. Горбун обречен.
      - Почему мне ничего не сказали? - тупо повторил претендент на арцийский трон.
      - Ее Иносенсия велела держать договоренность в тайне до самого конца. Не стоило вселять в Ваше Величество надежду, которая могла оказаться ложной. Фронтерцы в последний момент могли подвести.
      - Они бы и подвели, - вмешался ифранский маршал, - если б Тагэре не приказал вешать за разбой и грабежи. Дарнийцам от этого ни жарко ни холодно, но Жись оказался между двух огней и решил изменить. Кстати, мой вам совет, Ваше Величество: после победы отправьте этих мерзавцев домой. Или перевешайте. Но не держите при себе, сами видите, к чему это приводит.
      - Когда мне понадобится ваш совет, сигнор Жуай, - в резком голосе Пьера Тартю зазвучал металл, - я вас спрошу, а пока помолчите.
      Ифранец пожал плечами. Ему был противен этот тщедушный человечек. Трус и ничтожество... Мгновение назад трясся от страха, а теперь выговаривает ему, Ипполиту Аршо-Жуаю! Пытается выглядеть королем, чтоб его! Но план Ее Иносенсии и впрямь сработал, конечно, приятнее выигрывать честно, но такое вряд ли было возможно.
      Что ж, начало положено. Тагэре остался без лучников и легких пехотинцев, хотя его передовой отряд изрядно расстроил северный фланг. Один дарниец стоит пяти фронтерцев, а дарнийцы не изменили.
      Сражение не закончено, хотя исход его и предрешен. А жаль, хорошо бы Эмразу еще разок позеленеть со страху.
      Ипполит относился с опаской к циалианским рыцарям и не переносил трусов, к каковым, без сомнения, относился человек, которого требовалось посадить на арцийский престол. Если б маршал мог выбирать, он бы возглавил нацеленную на Оргонду армию, а не таскал хвост лумэновскому отребью. Ипполит Аршо-Жуай - воин, а не интриган и тем более не палач. Жуай сбросил плащ на руки оруженосцу - солнце поднялось высоко, и стало слишком жарко и сосредоточился на происходящем. Арцийский авангард понял, что произошло, и остановился. Его командир, кто бы он ни был, головы не потерял. На фланге идет драка, но обе стороны понимают, что дело решается не здесь. Впереди на холмах продолжалась бойня, хотя есть потери и у фронтерцев. Ипполит постарался разглядеть, что творится на командном пункте Тагэре, но мешали солнце и поднявшаяся пыль.
      Ну, горбун, что ты предпримешь? Стрелков тебе, всяко, не спасти, будешь наступать или отойдешь? Любопытно, в какую из двух вырытых ям ты свалишься?
      2895 год от В.И.
      10-й день месяца Собаки
      АРЦИЯ. ГРАЗА
      - Предательство! - Этьен Ландей выглядел удивленным и растерянным.
      - Жабий хвост! Тонко подмечено, - зло рассмеялся Луи.
      - Это не жабий хвост, а хвост нотации Филиппа с фронтерскими разбойниками, - тихо сказал Ювер.
      - Как не вовремя, - серые глаза Александра сузились, но страха и неуверенности в его голосе не было, - хотя лучше здесь, чем в Мунте.
      - Усатые ублюдки, - прорычал Одуэн, - они поплатятся.
      - Выбьем предателей с холмов! - Никола сжал меч. - Тысячи с них хватит.
      - А Тартю будет на это смотреть с любовью? - блеснул глазами Крэсси.
      - Нет, со злостью, - вмешался Луи. - Сандер, ты пожертвуешь обозом из Гартажа?
      - Обозом? - Король казался удивленным.
      - Жабий хвост, потом объясню. Если ты отдашь мне обоз, через пол-оры их здесь не будет.
      - Бери, дедушкин внучек. - Король внезапно засмеялся.
      - Я быстро, - заверил граф Трюэль, - вы только тут без меня глупостей не наделайте.
      Никола что-то крикнул в ответ, но Луи, давший шпоры своему атэву, не расслышал. Наследник великого Обена гнал коня к золотому осеннему лесу. План его был прост и незатейлив, как лопата. Если в дом забрались грязные дворовые псы, нужно открыть дверь пошире и выкинуть во двор шмат мяса. Уберутся как миленькие. Да еще и перегрызутся над дармовым угощением. Жись Фронтерский и его люди в глазах Луи Трюэля стоили не дороже таких псов. Можно было догадаться, что "паучата" их купят в первую очередь. Сандер взял фронтерцев с собой, не рискуя оставлять их в Мунте, Это было правильно, потому что этим громилам в столице делать нечего. И не правильно, потому что Жисю нарушить слово - что царки выпить. Луи готов был надавать самому себе по морде, что не догадался раньше, но сначала нужно исправить ошибку.
      Низкий, но широкоплечий фронтерец на лесной опушке чувствовал себя как дома. То, что рядом воевали, его мало волновало. Усатый дядька лет сорока выпивал и закусывал в согласии с лучшими фронтерскими традициями, забравшись за ореховый куст, дабы не искушать товарищей салом и царкой. Луи это было на руку. Собственно говоря, вся его затея вертелась вокруг милых обычаев Жисевых вояк. Этот, без сомнения, был оставлен охранять лагерь и улизнул перекусить. Что ж, он умер счастливым, с фляжкой в руке и набитым пузом. Луи, с отвращением сморщив нос, торопливо вытряхнул свежеиспеченного покойника из его долгополой одежки. Гварский Лось говорил, как она называется, но из головы вылетело.
      Желто-лиловый плащ, на котором была любовно разложена всяческая снедь, оказался тут же. Арциец безжалостно стряхнул фронтерские деликатесы в жесткую осеннюю траву, вскочил на коня и, уже не скрываясь, галопом помчался по холмистому полю. В спину ему не стреляли, в грудь, к сожалению, тоже - ублюдки Жися свое дело почти сделали, и, задержись Трюэль еще немного, фронтерцы обрушились бы на людей Рогге.
      Внук барона Обена на полном скаку помчался между утирающими пот и кровь "земляками", во все горло крича о том, что за лесом богатый обоз из Гартажа, а эти нехай сами теперь справляются. И вообще пора до дому.
      - Як поделим, на всех выстачит! - Прав был дед, чужой говор - ключ обмана... - А ти, дурные, ще не скоро кончат. Йим не до нас будет. По коням! Берем обоз тай тикаймо!
      - Точно, - завопил кто-то высокий и рябой, - як в Пьера не выгорит, горбун з нас головы поснимает... Де обоз?!
      - За яром, - махнул Луи, - там и тракт на Гаэльзу...
      - Вказуй дорогу, - проревел пузатый сотник, устремляясь к ложбинке, в которой усачи оставили коней, и Луи понял, что удалось. - За мной! И швыдче, а то ти, лагерные, першими прискочут.
      Это был сильный ход! Те, кто остался в лагере, не только сохранят свои поганые шкуры, но и поживятся?! Ну уж нет! Фронтерцы, бросив добивать огрызающихся лучников, повскакивали на лошадей и вопящей лавиной устремились за Луи.