Меня ждал дальний путь через лес, потом в горы к замку, где живет удивительное существо Птица-Огонь - девушка по имени Аурена.
      И я обязательно должен туда дойти, потому что дал обещание. Я, Тимильс по прозвищу Выкормыш.
      Вы должно быть решили, что это Волчий Клык вновь пустился в дорогу. И я был бы рад, когда б это было так. Hо капитан Рикард Волчий Клык мертв.
      Я буду помнить то утро всю мою жизнь как утро стыда и боли. Буду помнить, как мы ринулись в атаку и как Алинис крикнул в ярости:
      - Бей щенков!
      И телохранители били. Толкали щитами, с разгону налегая на них всем телом, плашмя били мечами по спинам и ниже спин. И в запале бездумной свалки, где самые тяжкие раны были нанесены нашему самолюбию - а разбитые носы не в счет, - никто не заметил, как капитан отошел к стене, опустился на камни двора и затих, устало закрыв глаза.
      Hас отогнали к казарме, попутно отрезвляя пощечинами, и там мы сгрудились, зло и тяжело дыша, размазывая по лицам кровь и выплевывая сломанные зубы.
      - Плетка по вам плачет, - прорычал Алинис, потирая ладонь - ах, какие полновесные оплеухи раздавал он ею только что. Я смотрел на его окаменевшее лицо, и кроме злости видел на нем что-то похожее на одобрение, и не мог ничего понять. А потом я увидел капитана, и всё - всё! - исчезло.
      Я помог Алинису перенести Волчьего Клыка в казарму, где он жил все время, что был в замке, и уложить на соломенный матрац - его постель, такую же как у нас всех. Командир телохранителей собственноручно вытащил из постели (было ведь раннее утро) княжьего лекаря: Hо было поздно. Лекарь сказал, яд черного дуба убил капитана. Так мы и стояли над ним, я едва сдерживался, чтобы не завыть во весь голос. У Алиниса дергалась щека, он поднял на меня глаза, и вдруг смачно, размашисто ударил тяжелой ладонью по лицу, так что я кубарем откатился к стене.
      Он, наверное, много горьких слов хотел сказать мне в тот миг. Hо у меня было оправдание. Да, я отпустил Птицу-Огонь, потому, что знал, кто она и что она значит для многих и многих. И я готов был отвечать за свой поступок. Я был готов. Hо в недобрый час забыл о древнем пункте Кодекса, который солдаты в все времена звали "проверка на благородство". А капитан, давным-давно подобравший в лесу меня, сбежавшего из дому (во мне ведь кровь Хозяев леса), заблудившегося напрочь, обессилевшего, голодного и уже простившегося с жизнью, приведший меня в этот замок и сделавший из меня человека, был именно благороден: Я сидел у стены казармы, спрятав лицо, чтобы не было видно слез. Да, это я виноват в смерти Волчьего Клыка, и вот моя кара: теперь я должен жить с этой виной.
      Я мало помню из последующих двух дней - горе ослепило меня, вогнав в страшное, но спасительное оцепенение. Потом медленно-медленно, незаметно, как ночной мрак перед рассветом, острая боль стала рассеиваться, но не ушла. И долго еще не уйдет.
      Hе буду многословным, скажу сразу, почему я бросил службу и отправился в путь.
      Разбирая вещи капитана (все посчитали, что именно я должен это сделать, словно и без того мне мало было боли), я наткнулся на тетрадь, написанную его рукой, и я подозреваю написанную за те два дня, что он провел в замке перед тем злополучным утром. Там были сказки, легенды и баллады, от которых замирало сердце. И были еще два письма: одно мне, второго я не вскрывал.
      Я шел по заметенной дороге, мимо полей, мимо маленького одинокого холмика, запорошенного снегом. Я не ухожу насовсем. Весной, когда сойдет снег, я вернусь сюда с саженцем и посажу на могиле Рикарда Волчьего Клыка дуб, не черный - обыкновенный, живой - символ верности, твердости и благородства.
      1998-1999,2001