6. Неолит Испании и Португалии

Находясь вдали от Иберийского полуострова, нелегко собрать данные об его неолитическом населении и сделать их обзор. Я смог собрать данные о примерно пятидесяти черепах из Испании и девяти из Португалии, которые с достаточной уверенностью можно приписать неолитической эпохе[173].

Португальские образцы, все из долины Тежу, можно классифицировать как средиземноморские. Однако они включают не только малый тип Мугем, но и образцы с большим черепом и более высоким ростом – в случае одного мужчины 168 см[174].

Испанский материал лучше всего представлен двумя сериями: первая из пещеры Ла-Солана у Ангостуры, Сеговия[175] (см. приложение I, кол. 9), а вторая – из пещеры Тикусо у Сепульведы в той же самой провинции[176]. Обе эти серии изначально были названы магдаленскими, но присутствие керамики и каменных орудий-резцов в пещере Солана и трепанации в Тикусо не оставляет сомнений, что обе они на самом деле неолитические.

Серия из Соланы, включающая десять мужчин и четыре женщины, представляет относительно большой средиземноморский тип, почти идентичный египетской серии из гробниц фараонов в Абидосе[177], а также метрически входящий в месопотамскую группу евроафриканского типа. Морфологически эти черепа относительно тяжелые, с умеренно большими надглазничными валиками.

Вторая серия из Тикусо (см. приложение I, кол. 10) включает четырнадцать мужских и семь женских черепов. Они немного меньше и более хрупкие, чем серия из Соланы, и метрически напоминают додинастические накадские черепа из Верхнего Египта. Меньшие серии и отдельные черепа других частей Испании обычно попадают в эту же категорию.

Следовательно, человеческие останки неолитического периода в Португалии и Испании, хотя и неполные, подтверждают археологические свидетельства. Иберийский полуостров был коридором движений в Западную Европу из Северной Африки, и, по меньшей мере, два типа воспользовались этим проходом – небольшая разновидность средиземноморцев, немного больших, чем мезолитическое население из Мугем, но в своей основе таких же и идентичных населению, двигавшемуся в верхнюю долину Нила в додинастические времена; и немного большее и тяжелое подразделение той же расы, похожее на неолитическое население Западной Азии, и, возможно, на древних земледельцев египетской дельты. Невозможно сказать, до какой степени эти два типа вобрали в себя местных жителей, оставшихся с мезолита.

7. Восточные источники: юг, центр и север

К северу от Пиреней неолитическое население Европы происходит не только из Африки, но также и с востока. Чтобы понять расовую сложность Европы за Пиренеями в неолите, мы должны объединить данные с разных частей света. Восточные области, откуда могло появиться новое население, и возможные пути проникновения человека в Европу можно разделить на три части:

1) Крит и Эгейские острова, оттуда по морю в Грецию и Италию, а из Греции на север в Македонию;

2) из Анатолии через Босфор на Балканы, а оттуда в Вардар и вниз по реке Мораве на Дунай выше Железных ворот;

3) вдоль северного берега Черного моря, и, возможно, также и Каспийского моря, затем по степям южной России и долинам от Польши до Германии, и далее к долине Дуная.

Наши знания о физическом типе населения Греции во время неолита ограничены маленьким, узким женским черепом средиземноморского типа из Аркадии[178], который, как мы скоро увидим, абсолютно согласуется с расовой картиной, наблюдаемой севернее, хотя маловероятно[179], что в это время расовое движение из этой области дошло до севера. Крит, чья цивилизация уходит корнями в неолит, с расовой точки зрения известен только с эпохи бронзы.

Неолитические жители Италии, вероятно, пришли с востока и по большей части морем, хотя некоторые могли появиться и с других направлений – из Северной Африки через Мальту и Сицилию, вокруг Тирренского моря из Каталонии и через Альпы с севера.

Также весьма вероятно, что мезолитические типы, содержащие более древний палеолитический элемент, сохранились в Италии и в неолите, ибо до знакомства с металлом Италия и ее острова были областью относительной изоляции от главных расовых и культурных потоков, влиявших на всю Европу.

Хотя энеолитических скелетов или скелетов медного века из Италии достаточно, датируемые неолитом довольно редки[180]. Все, что были найдены[181] (51), – длинноголовые и принадлежат к средиземноморскому типу. Три черепа из Лигурийской пещеры из Арен-Кандид, очень большие и длинные, могут представлять, по крайней мере частично, сохранившееся верхнепалеолитическое население раннего ориньякского типа или вторжение высокого средиземноморского типа, обычно отождествляемого со строителями мегалитов. Однако изучение расовых типов древней Италии и ее островов лучше отложить до нашей дискуссии о населении медного и бронзового веков, когда у нас будет более определенный и обширный материал для проработки.

Второй восточный источник, откуда неолитические завоеватели могли вторгнуться в Европу, – это анатолийское плато. В какой степени дунайские крестьяне происходят из этих плоскогорий, все еще остается предметом споров среди археологов, в которые мы не будем вдаваться. Во всяком случае, никаких останков неолитических скелетов там пока не найдено, а изученные места периодов использования металла относятся к более поздним временам, чем в Месопотамии. Далее на восток, в месте под названием Зизернакаберд в Армении, обнаружена мозговая коробка высокого человека (172 см) с отчетливыми верхнепалеолитическими чертами, напоминающими образец из Мурзак-Кобы. Возможно, этот человек был захоронен в раннем неолите[182]. Этот один образец из Армении является всего лишь скудным свидетельством, и мы все еще не знаем, что за люди жили в Анатолии во время, когда первые земледельцы осваивали долину Дуная.

Третьим восточным источником, и, возможно, наиболее значительным из них в заселении Европы в неолите и позднее, является травяная равнина, тянущаяся от Польши через Украину и Бессарабию, Северное Причерноморье и Северный Кавказ до Каспийского моря и даже далее в Туркестан. Здесь свидетельств о неолитическом населении значительно больше, чем в двух других случаях.

На восточном берегу Каспийского моря возле современной границы России и Ирана находятся три знаменитых кургана Анау. Древнейший культурный пласт, найденный на этом месте, Анау I из северных курганов, вероятно, принадлежит времени от 3500 до 3000 гг. до н.э., согласно оценке с завышением погрешностей. Этот уровень по большей части, хотя и не весь, неолитический и содержит большое количество человеческих скелетов[183], большинство из которых детские.

Все эти дети долихоцефальны и, очевидно, принадлежат к средиземноморскому типу. Одна взрослая женщина, найденная с ними, такая же. Она мезоцефальна, с черепным указателем 76, а ее череп демонстрирует минимум костного рельефа. Лоб выдается вперед, надпереносье практически отсутствует, корень носа высокий, а носовой профиль, очевидно, прямой; орбиты мезоконхные, а кости лица тонкие.

Другой взрослый экземпляр, в этом случае – мужчина, представлен нижней челюстью и некоторыми лицевыми костями под назионом. Здесь снова представлен средиземноморский тип – ортогнатный, с сильной нижней челюстью и небольшим носом, умеренно лепторинным. Этого образца, женщины и детей, едва ли составляющих серию, тем не менее достаточно для того, чтобы показать, что в этой юго-западной части Туркестана во второй половине IV тысячелетия до н.э. жили люди общего средиземноморского типа, занимающиеся земледелием, скотоводством и гончарным делом, уже во время додинастического периода в Месопотамии.

Длинные кости из следующего уровня в северном кургане демонстрируют разнообразие по росту – два мужчины 170 см и 161 см соответственно и женщина ростом 149 см.

Посленеолитический череп из южного кургана, вероятно, III тысячелетия, и, как и другие, долихоцефальный. У него низкий, четко очерченный лоб, нет надбровных дуг, небольшие скуловые дуги и, очевидно, значительный прогнатизм[184], но четкий расовый диагноз поставить нельзя.

Возвращаясь к неолитическому материалу, можно быть уверенным, что он весь принадлежит к какой-то ветви средиземноморской расы, но сегодня со свидетельствами, которых недостаточно для того, чтобы составить один полный мужской образец, мы не можем надеяться различить скелетный подтип.

На лугах Европейской России южнее лесного пояса расовая последовательность с Анау простирается на запад на территорию Украины. Одно из древнейших мест, которое демонстрирует эту связь, расположено в Мариуполе у устья реки Кальмиус на берегу Азовского моря[185]. Здесь было найдено некоторое количество скелетов, лежащих в рядах и покрытых красной охрой, рядом с очевидно ранненеолитическими принадлежностями, и множество костей, кусков шкур и бивней. Хотя типологически эти артефакты довольно древние, нам неизвестна их датировка, но отсутствие керамики, по-видимому, не позволяет интерпретировать их как поздние.

Ни одного результата измерения этих скелетов не было опубликовано, но их описания достаточно, чтобы продемонстрировать, что среди них, вероятно, присутствует средиземноморский тип, возможно, похожий на найденный в Анау. Их рост «немного выше, чем средний рост сегодня»[186], что помещает их в диапазон 165–170 см. Кости конечностей вытянутые, руки узкие и длинные. Черепа небольшие, и во всех случаях долихо– или мезоцефальные.

Неолитические черепа из юго-восточной России и соседней части Польши немногочисленны, но четко дифференцированы по расе[187]. Они принадлежат к двум типам. Первый тип имеет высокий свод, умеренно широконосый, от долихо– до мезоцефального, с низким ростом – 160 см или меньше у мужчин. Этот тип, несущий форму из Анау на запад, – самый многочисленный, и его центр находится в Волынском районе на Украине. В поздненеолитической фатьяновской культуре с ним связано немного брахицефалов, которые за исключением формы головы несильно отличаются от остальных. Этот «дунайский» тип в своей основе не отличается от некоторых групп Нижнего Египта и дельты.

Второй тип, самый распространенный в поздненеолитических захоронениях Киевской губернии, состоит из высоких (171–172 см) гипердолихоцефалов, обычно лепторинных и обладающих высоким сводом, которых мы уже назвали «шнуровиками». Черепа этой общности немногочисленны и, вероятно, относятся к позднему неолиту. Метрически они напоминают древнейшие шумерские черепа из Эль-Убейда.

Около тридцати лет назад Серджи при посещении Москвы измерил около 70 «курганных» мужских черепов из южной России, датируемых временем от неолита до железного века. Они, объявленные им «средиземноморцами»[188], соответствуют двум вышеупомянутым типам. Главная группа, меньшая разновидность, соответствует нашему «дунайскому» типу, а большая – «шнуровому». В общем, метрические отклонения всей группы от месопотамских данных не очень велики.

Результат этого южнорусского исследования приводит к некоторым общим и, возможно, предварительным выводам:

1) Во время неолита все известные пути в Европу от Гибралтара до южной границы русских лесов демонстрируют только варианты человека средиземноморского типа или типа Галлей-Хилл. Как говорит Серджи, неолитическая культура с ее производящей экономикой неразрывно связана со средиземноморской расой.

2) Особая «средиземноморская» форма, очевидно, принесшая сельское хозяйство в страны, расположенные севернее Иранского нагорья и Черного моря, найдена, как и другие, в более южных регионах, в которых предположительно появилось сельское хозяйство Старого Света.

3) Высокий, гипердолихоцефальный вариант с высоким сводом базового типа Галлей-Хилл, появившийся как «население культуры шнуровой керамики», присутствовал, по крайней мере, в позднем неолите в южной России.

8. Носители дунайской культуры

Одним из наиболее поразительных событий неолитического периода Европы была постепенная миграция земледельцев из долины Дуная в Центральную Европу. Эти новые поселенцы оставались вблизи от берегов рек и их притоков, обрабатывая кусочки леса, где землю не надо было расчищать при помощи топора. Южная Венгрия, Моравия, Богемия и Силезия были областями, которые они посчитали наиболее благоприятными и в которых они поселились в большом количестве. По мере движения на запад они достигли южной Баварии, Бадена и севера Франции, особенно района Парижа. Начиная с южной Германии, они встречали потомков неолитического населения, которое появилось в Европе, пройдя через Гибралтар.

Должно быть, речные долины, которые занимали дунайцы, были относительно свободны от людей; остатки мезолита в восточной и центральной долине Дуная очень скудны, если вообще присутствуют[189]. Следовательно, можно ожидать, что останки дунайских мигрантов представляют без особых изменений физические характеристики популяции или популяций, от которых они произошли.

Дунайская хронология основана на типах керамики, особенно на техниках отделки. Самый древний дунайский период I характеризуется ленточной керамикой с насечками, а второй и третий периоды отмечены частым использованием крашеной керамики. Сельское хозяйство дунайцев было мотыжной культурой, так как типичным орудием была мотыга с кремневым лезвием, называемая клиновидным топором (shoe-last celt). Их домашними животными были волы, овцы и свиньи.

Одна из проблем, решение которой остается археологам будущего, – это открытие области происхождения дунайской керамики. Украшенные насечками черные изделия ленточного типа, без сомнения, произошли откуда-то с востока – из северного Причерноморья или из Анатолии, откуда на них мог оказать влияние тот же источник, что создал меримдийцев египетской дельты. В этом случае два движения – дунайское и прошедшее через Гибралтар – возможно, произошли из одного источника в Западной Азии. Войдя в Европу с двух разных направлений, они слились в Швейцарии, южной Германии и Франции.

С другой стороны, крашеная керамика демонстрирует определенные сходства с азиатской: крашеная керамика найдена в древнейших известных культурах Ирака; Анатолия содержит некоторые ее разновидности; Иранское нагорье, как говорят, полно ими; крашеная керамика существует и в Анау в Туркестане; также крашеная керамика рано проникла в Кансу в Китае. Несмотря на эти случаи, нам пока неизвестен тот путь или пути, по которым она проникла в Европу с востока. Она могла пересечь Босфор вокруг Черного моря. Опять же, она могла путешествовать далее на восток севернее или южнее Каспия.

Физические свидетельства, находящиеся в нашем распоряжении, вряд ли решат проблему происхождения дунайцев, хотя они могут частично помочь отвергнуть большое количество необоснованных гипотез. В материале, использованном в настоящем исследовании, все, что может без сомнений быть приписано дунайскому неолиту, – это 17 мужских черепов, связанных с ленточной керамикой[190], и семь, связанных с крашеной[191]. Их можно дополнить меньшей женской серией.

Эти две серии, ленточная и крашеная, антропометрически так близки друг к другу, что их легко можно объединить (см. приложение I, кол. 11). Их тип нам уже знаком – это малый средиземноморский тип с черепными указателями от 68 до 81 и средней величиной 73,6. Средняя длина черепа 185,5 мм, но отдельные черепа достигают 196 мм. Высота свода – 139 мм – больше по сравнению с другими размерами. Лица невысокие (116 мм) и умеренно узкие (130 мм); как лоб, так и челюсти (наименьшая ширина лба 96 мм, бигониальный диаметр 94 мм) также умеренной ширины. Орбиты низкие со средним орбитным указателем 80, носы хамеринные со средним носовым указателем 55. Наиболее орбитный череп имеет орбитный указатель 91, а самый лепторинный – носовой указатель 45.

Хотя эта дунайская группа довольно гомогенна даже в тех небольших количествах, которые у нас имеются, видимо, в строгом смысле она включает в себя более чем один тип. Например, их рост низкий; Рехе обнаружил, что средний рост восьми ленточных мужских скелетов из Йордансмюля[192] составляет 153 см, и в этой небольшой серии четыре мезоцефальных черепа связаны с более высоким ростом, чем чисто долихоцефальные. Некоторые из черепов с более высокими орбитами и более длинными сводами опять же отличаются от большинства. Однако в целом эта группа определенно долихо– и мезоцефальная и определенно средиземноморская. Насколько позволяют сказать изученные критерии, эта серия очень похожа на курганную группу Серджи из южной России и может рассматриваться как содержащая такие же расовые элементы, хотя русский материал в целом менее гомогенный.

Если мы продолжим наше сравнение, мы снова обнаружим большое сходство с испанским неолитом и со всеми небольшими средиземноморскими группами. Без сомнения, дунайцы представляют собой другую ветвь той же самой расовой группы, которая прибыла в Европу из Северной Африки с юго-запада. Однако где они жили непосредственно перед их прибытием в Европу, пока невозможно сказать. Свидетельства из России, включая свидетельства из Мариуполя и Анау, указывают на трансэвксинское происхождение, но в то же время они могли появиться и из Анатолии, из которой пока нет никаких неолитических свидетельств. Опять же возможно, что дунайские миграции вовлекали родственные элементы из более чем одного географического источника.

Мы не знаем, на каком языке говорили эти дунайцы. Нам также неизвестна пигментация их кожи, волос и глаз. Но по немногим собранным свидетельствам мы можем предположить, что эти следующие одна за другой волны происходили от групп, не отличающихся от них в расовом отношении.

Хотя на основании этих свидетельств мы не можем утверждать, какие именно расовые элементы отсутствовали в дунайских странах во время неолита, мы знаем, что носители этой культуры, появившиеся с востока, принадлежали или включали в себя членов большой средиземноморской расы, которая, видимо, везде связана с наиболее древним использованием производящего хозяйства. Очевидно, самым значительным элементом этой культуры был небольшой, легкокостный, достаточно инфантильный средиземноморский элемент.

9. Население культуры шнуровой керамики или боевых топоров

Последняя часть неолитического периода на большинстве северных территорий Центральной Европы отмечена появлением загадочной группы людей, которые украшали свою керамику, пока она была еще влажной, шнуровыми образами и которые также помещали в свои могилы просверленные каменные боевые топоры, подозрительно похожие на топоры фатьяновской культуры в южной России и других культур Кавказа. Эти топоры, опять же, имеют медные параллели в Шумере. Границы земель, населенных шнуровиками, очерчивают Восгес на западе, Урал на востоке, Балтика на севере и динарские Альпы на юге[193]. Хотя эти завоеватели занимались и земледелием, их могилы содержат скорее оружие, нежели мотыги, а в некоторых случаях – кости лошадей (возможно, одомашненных).

Их роль в экономической и политической картине неолитической Европы все еще остается неопределенной. Хотя они были оснащены оружием, они не сражались только из любви к битвам. Местонахождение их захоронений около источников природных богатств – таких как янтарь, а позднее и олово, показывает, что их интересовали товары, которые можно легко продать – небольшие, но обладающие высокой ценностью. Возможно, они были неолитическими вымогателями, получающими свою долю прибылей, или же классом господ, стоящим над земледельцами, или просто усердными и хорошо вооруженными торговцами. В любом случае, были ли они мирными или нет, им было суждено в значительной степени повлиять на поздние культуры Европы.

Типичнейшее скопление черепов шнуровиков происходит из Силезии и Богемии, откуда может быть собрана серия в 29 мужских черепов[194] (см. приложение I, кол. 12). Они принадлежат к определенному, весьма отличному от других физическому типу. Длина свода большая, в большинстве случаев больше 190 мм; ширина небольшая, дающая низкий средний черепной указатель 71, а высота большая, значительно превышающая ширину. В сочетании с этой преувеличенно длинной, узкой и высокосводчатой формой обычно находится высокий, относительно крутой лоб; более сильные надбровные дуги и мышечные отметки, чем обычно у средиземноморских типов, знакомых нам по Египту, Испании и Дунаю; форма лица включает сжатые скулы, низкие орбиты и лепторинный нос. Высоты лица, вероятно, большие, а нижняя челюсть глубокая и сильно отмеченная, хотя обычно и узкая. К сожалению, в этой серии эти описания лица намного менее определенные, чем описания свода, так как только немногие из черепов сохранили свои лицевые сегменты. Длинные кости тяжелее и грубее, чем у меньших средиземноморских разновидностей, но рост между 157 и 170 см у десяти мужских экземпляров достигает невыразительного среднего значения 164 см. В других шнуровых сериях, как мы увидим ниже, он почти всегда большой.

Черепа шнуровиков больше, чем черепа из Египта, и метрически очень похожи на эльментейтские черепа из восточной Африки – эти две группы можно объединить, не утратив их гомогенности. В Месопотамии их вполне возможно сравнить с тремя династическими черепами из Ура, хотя у них более высокий свод, чем у любой другой древней группы.

О происхождении шнуровиков было много дискуссий, и для них предлагалось много прародин. Чайлд, несмотря на некоторые возражения, которые он сам выдвигает, предпочитает выводить их из южной России, где найдены типичные культурные элементы шнуровиков, смешанные с другими элементами. Так называемые ладьевидные топоры – типичные боевые топоры, использовавшиеся ими, – имеют родственников повсюду до Кавказа и далее. И лошади (использование которых в одомашненном виде полностью не подтверждено, так как экземпляры из могил могли, вероятно, быть и дикими) были впервые одомашнены в Азии или южной России.

На основе также и физических свидетельств вероятно, что шнуровики произошли из северного или восточного Причерноморья. Неолитические черепа из южной России, которые мы только что рассмотрели, включают в себя этот тип, который также присутствует в курганной коллекции Серджи. Пока у нас не будет лучших свидетельств откуда-то еще, мы имеем право считать южную Россию самым вероятным претендентом на роль области, откуда шнуровики двинулись на запад.

Здесь необходимо сделать одно осторожное замечание: причин предполагать, что шнуровики были нордиками, пока что не существует. Их черепной тип, насколько мы знаем, близок к формам, которые, как нам известно, в более поздние времена связываются со светлой пигментацией; но они также близки к черепам с Иранского нагорья и Ура, которые, предположительно, связаны с темной пигментацией. Следовательно, пока мы обойдемся без суждений о мягких тканях и пигментации шнуровиков и рассмотрим эти останки в более научном, но менее живом свете типов скелета.

Этот тип встречается и в Польше, где он найден в могилах, связанных с соответствующей культурой, но эта страна также содержит более обычный дунайский тип, связанный с неолитической сельскохозяйственной экономикой, а также определенное количество брахицефальных и других черепов, у которых есть северные связи, и по этой причине мы рассмотрим их позже[195].

В южной и западной Германии останки шнуровиков найдены в сравнительном изобилии. Они особенно процветали в Саксонии и Тюрингии и, очевидно, вели более стабильную жизнь, чем на территории восточнее. Из десяти черепов, принадлежащих к саксонско-тюрингской культуре шнуровой керамики[196], четыре из семи, которые могут быть измерены, являются мезоцефальными и только три – долихоцефальными. В южной шнуровой группе наивысший указатель равен 75. Эти три долихоцефала, видимо, принадлежали к обычному типу.

Рост двух из них был 168 см. Остальные из черепов, насколько можно сказать, – это обычные экземпляры неолитических средиземноморцев, которые могли иметь или дунайский, или североафриканский источник, или же оба. Шнуровики на западе и юге Германии стали оседлыми и смешались с неолитическими земледельцами.

Перед окончанием этой части давайте посмотрим западнее – на Баден, ранненеолитическое захоронение Альтенбург[197]. Здесь, в центре одного из наиболее брахицефальных районов сегодняшней Европы, были похоронены четыре мужчины, черепа которых варьировались от 65 до 71 по черепным указателям, и две женщины с указателем 77. Длинные кости небольшие, а рост низкий; черепа тонкие по внешности и чисто средиземноморские – но можно отметить, что у мужчин узкая форма свода. Шесть других неолитических мужских черепов из Вёрмса подобны им[198]. Это свидетельство, хотя и не полное, по крайней мере показывает, что до шнуровиков в южной и юго-восточной Германии жило сельскохозяйственное население малой средиземноморской разновидности, на которое и наложились шнуровики.

10. Неолит Британских островов

Следующий шаг в этой географической игре влечет нас опять на запад – в Британию. Ранненеолитическая культура Британских островов была периферийным отзвуком движений, влиявших на остальную Западную Европу. Так называемая культура Виндмилл-Хилл, тесно связанная с михельсбергской культурой в южной Германии, могла возникнуть под североафриканским или дунайским влиянием или же иметь оба этих источника своего происхождения. Чайлд, рассматривая сходства с меримдийцами в керамике, предполагает дунайскую версию, но не настаивает на ней. Во всяком случае, в самой Британии у нас нет веских свидетельств физического типа населения, принесшего эту культуру[199].

Основная масса неолитического населения Британских островов, видимо, прибыла сюда морем[200] с мегалитическими вторжениями, которые также устремились в Данию и южную Швецию. Строители мегалитов вполне могли впервые принести неолитическое хозяйство во многие части Шотландии и в Ирландию. В Англии в их обычае было погребать важных людей под длинными земляными курганами, без камер в Йоркшире и Дербишире и с камерами в более южных графствах.

Останки черепов населения культуры длинных курганов, как называют похороненных в этих курганах, имеются в изобилии[201] (см. приложение I, кол. 13). Хотя эту группу представляют более 160 черепов, их географическое распределение далеко не равномерное. Вилтшир, Стаффордшир и Глочестершир дают 120 черепов; только 14 происходит из Шотландии и один из Ирландии. Оставшиеся 30 происходят из нескольких графств Англии. Уэльс здесь не представлен, как и большая часть Шотландии; несколько черепов, найденных в этой стране, захоронены рядом с морем. Люди длинных курганов, пришедшие с моря, выбирали для жизни открытые, безлесные пространства. Таким образом, большая часть земли на Британских островах была или незаселена, или открыта для странствий более древних обитателей.