Глядя ему вслед, доктор Фелл тихо выругался.

— Он поехал прямиком к вашей жене. Извиняться, — сказал он Марку. — Но двинулся не в том направлении.

— А это имеет значение, в каком направлении он поехал?

— Да!

— Какова настоящая причина того, что вы выпроводили его?

— Мой дорогой друг, Тоби Саундерс — неисправимый идеалист. В данный момент он особенно уязвим, он способен на глупость, но это его совершенно не волнует. Если он считает, что служит благому делу — разве вы не убедились в этом? — он презреет любую опасность и пойдет на любой риск, от которого волосы могут встать дыбом. И все же… все же…

— Что?

— В ходе этого дела вы несколько раз называли его пуританином. Для меня это довольно странное определение, почти бессмысленное, — тем более, если оно относится к жителю штата Вирджиния. Но я отлично понимаю, что вы имели в виду; понимаю и то, что для вас это — милое чудачество. Например, если он поверит, что у вас был роман с Роз Лестрейндж, он может легко смириться с этим фактом. С другой стороны, отнесется ли он с таким же пониманием к тому, что у вашей жены был роман с Фрэнком Чедвиком?

Марк, стоявший у дверей, резко повернулся к нему.

— Бренда и Чедвик? — повторил он. — Вы снова все ставите с ног на голову? Вы допускаете…

— Да?

— Не важно! Давайте оставим в покое Тоби. Так кто же убийца, доктор Фелл?

— Вскоре я вам об этом сообщу, — сказал он.

Рассеянно кивнув, словно он уже погрузился в глубины своих размышлений, доктор Фелл добрался до дивана и сел. Уткнувшись подбородками в грудь, он замер в неподвижности и сидел так длительное время.

Наконец он поднял голову.

— Сэр, вы кое-что забыли. При обилии отвлекающих моментов — запертых комнат и подмененных книг — вы упустили из виду вопрос, который, как я заверил вас, является корнем, сердцевиной, центром всей этой тайны. Кто был тот шутник из спортивного зала, и вообще, к чему было все это бессмысленное фиглярство? Но можете мне поверить, все эти выходки были далеко не бессмысленными. В одном, пожалуй, Сэм Кент был прав. Каждое действие имело свою причину, какой бы дикой и несообразной она ни казалась нам. Не могу поверить, что, зная так много, вы все еще блуждаете в тумане. В субботу вечером, когда Тоби Саундерс впервые рассказал вам о хулигане из спортивного зала, вы сами предположили, что знаете только треть правды. В воскресенье вечером миссис Уолкер выложила вам вторую часть правды. И в последний вечер, когда я уже был здесь, вы получили в свое распоряжение третью, недостающую часть общей картины. Строго говоря, вы настолько близко подошли к истине, что у меня волосы встали дыбом. Думайте же! Когда Тоби Саундерс впервые рассказал вам о происшествиях в спортивном зале и спросил вас, зачем кому-то могло понадобиться откалывать такие номера, что вы ответили?

Вопрос был отнюдь не риторическим. Доктор Фелл не сводил с Марка настойчивого взгляда, ожидая ответа.

— Я сказал, — ответил Марк, — что едва ли злоба этого персонажа была направлена против Джорджа или Губерта Джонсонов и что мотивов тут искать не стоит. Я сказал, что, скорее всего, этот шутник специально старался привлечь наше внимание к спортзалу, чтобы все наши мысли были прикованы именно к нему.

— Ага! «Специально старался привлечь наше внимание к спортивному залу, чтобы все наши мысли были прикованы именно к нему». Вы произнесли эти или очень похожие слова?

— Да! Но я не понимаю…

— Стоп! — приказал доктор Фелл. — А сейчас представьте себе снова тот воскресный вечер, вы снова встречаете Джудит Уолкер у боковой двери Новой библиотеки. Сразу же за дверью с полки падает книга. Миссис Уолкер испугана, она говорит, что в библиотеке кто-то есть. Вы пытаетесь успокоить ее, удивляясь, чего она так испугалась. Вы спрашиваете ее, слышала ли она о происшествиях в спортивном зале. Что она ответила, когда вы спросили ее?

В памяти у Марка мгновенно всплыла эта сцена.

— Она сказала, что слышала. Она сказала…

— Сэр, вспомните ее слова в точности! Пожалуйста, это важно!

— Она сказала: «Глупые рисунки светящейся краской? Идиотские фокусы, чтобы напугать бедного старика и шестнадцатилетнего мальчишку! Миссис Хьюит, миссис Кент и миссис Мэйсон только об этом и говорят!»

— Хорошо! Отлично! Задним числом вы процитировали очень важные слова Джудит Уолкер. Что она сказала затем?

— «Но в этом есть и положительный момент», сказала Джудит. Все совершенно забыли Роз Лестрейндж и того молодого человека, которого она приводила в изолятор, чтобы…

— Чтобы?… Что она имела в виду?

— Она имела в виду использование изолятора для тайного свидания, которое мы будем вежливо называть любовным романом.

— Сопоставьте эти два куска информации. «Словно кто-то специально старался привлечь наше внимание к спортивному залу, чтобы все наши мысли были прикованы именно к нему». Почему это было сделано? С каким результатом? «Миссис Хьюит, миссис Кент и миссис Мэйсон только об этом и говорят. Они совершенно забыли о Роз Лестрейндж и о том молодом человеке, которого она приводила в изолятор для любовного свидания». Свет еще не забрезжил перед вами?

— Да! — воскликнул Марк. — Иными словами, происшествия в спортивном зале были лихорадочной, отчаянной попыткой отвлечь внимание от того, что случилось в изоляторе? И скрыть любовные похождения, которые грозили скандалом?

— Именно это я и имел в виду.

— В таком случае конечно же…

— В таком случае вы конечно же готовы заявить, что шутник из спортзала должен был быть в крайней степени отчаяния, так? — спросил доктор Фелл. — Вы правы. Этот тип потому и совершил убийство. — Доктор Фелл, отдуваясь, поднял руку, словно призывая к молчанию. — Позвольте мне суммировать факты, — предложил он, — сначала те, что мне были известны еще до приезда сюда, когда Сэм Кент дважды звонил мне в Нью-Йорк. Некий молодой человек и некая женщина весело проводили время, находясь, как мы вежливо говорим, в любовных отношениях. Молодым человеком, как мы знаем — да он и сам никогда этого не отрицал, даже перед вами — был Фрэнк Чедвик. Что это была за женщина? Исходя из показаний двух свидетелей, которые утверждают, что видели, как она открывала ключом дверь изолятора, это была Роз Лестрейндж.

— Но этого не могло быть! Вот тут я возражаю!

— Вот как? — вежливо спросил доктор Фелл. — Почему бы вам не объясниться?

— Потому что, как я сказал прошлым вечером… — Марк вдруг остановился.

— Ага! Теперь вы начинаете вспоминать?

— Не то чтобы начинаю… Я помнил все время. Роз Лестрейндж была… ну, словом, называйте ее, как хотите. У нее, как мы знаем, никогда не было любовника, и она никогда не хотела иметь такового! Все ее интересы, вся ее жизнь были сосредоточены на одном: доставлять неприятности людям и потешаться, когда ее жертвы испытывают страдания. Она ничего не имела против — пусть люди думают, что она с приятелем развлекалась в изоляторе. Но на самом деле она там никогда не была.

— Именно!

— И следовательно… — Марк снова остановился.

— Следовательно, — в тишине комнаты загремел голос доктора Фелла, — наши две свидетельницы сознательно лгут, когда говорят, что в женщине, которая устроила свидание в изоляторе, они опознали Роз Лестрейндж. Или же они искренне заблуждаются: должно быть, они видели кого-то другого.

Марк повернулся к окну. Ему показалось, что он услышал шум автомобильного двигателя, но он ошибся, было тихо.

— Значит, почти с уверенностью можно утверждать, — продолжил доктор Фелл, — что свидетельницы ошиблись. Что какая-то неизвестная женщина, отнюдь не Роз Лестрейндж, забыв о приличиях, крутила роман с Фрэнком Чедвиком. Рассуждая о том, что это за женщина, мы можем руководствоваться несколькими подсказками. Почему эта пара решила встретиться в изоляторе колледжа? Почему из всех неподходящих мест выбрали это, хотя Чедвик имеет хорошую обустроенную квартиру в Вашингтоне? — Доктор Фелл поднял вверх палец. — Должно быть, по настоянию женщины. Она не могла, не осмеливалась ехать в какое-то другое место — что любопытно само по себе. У нее был ключ. То есть можно сделать вывод, что она имела довольно близкое отношение к колледжу. Это женщина с сильным темпераментом, коль скоро она решилась на встречу в таких странных обстоятельствах. Тем не менее она должна была — просто обязана! — в этих условиях соблюдать приличия.

— Да бросьте! — возбужденно сказал Марк. — Должно быть, у вас уже сложилось мнение о том, кто она?

— Мнение? — повторил доктор Фелл. — Мой дорогой сэр, у меня есть не просто мнение! Но я хотел посвятить вас в ход собственных мыслей. Так я рассуждал, когда прибыл сюда и стал знакомиться с разными свидетельствами. Мне кажется, что тот дебошир в спортзале и есть убийца. Но с другой стороны, обстоятельства убийства как бы опровергают эту концепцию. Шутник из спортзала действовал грубовато и небрежно, словно начитался дешевых триллеров. Поведение же убийцы совершенно иное — хладнокровное, продуманное. — Доктор Фелл сделал паузу. — Таким образом, моя теория несостоятельна. Есть два аспекта этого дела, которые не сочетаются, не со ответствуют друг другу. Разве что… — Он опять задумался. — Разве что, как мне пришло в голову в «Колледж-Инн», в преступлении принимали участие два человека — но не как соучастники или заговорщики. Они не могли быть ни в тех, ни в других отношениях. Они действовали совершенно независимо. С самого начала я был убежден, что человек из спортивного зала и есть настоящий убийца. Он вошел в дом Роз Лестрейндж, нанес ей удар кинжалом и скрылся. Через несколько часов туда явился кто-то другой и весьма искусно запутал улики, чтобы внушить нам ложную мысль о самоубийстве. Учитывая все, что мы успели узнать, мне вряд ли стоит ломать себе голову над этим. Тоби Саундерс, убежденный, что защищает жену своего друга, сделал это. Только на самом деле защищал. он совсем другого. Ирония судьбы! Но, клянусь, не самая худшая в этой печальной комедии убийства.

Доктор Фелл присел. Его звучный голос отдавался эхом в темных панелях стен и замирал в длинных рядах книг в ярких обложках.

Марк настороженно смотрел на него.

— Доктор Фелл, как давно вы уже знаете, кто убийца?

— Со вчерашнего вечера.

— Но вчера, уже поздно вечером, в бунгало, вы сказали, что не знаете его! Вы сказали, что колеблетесь между двумя подозреваемыми.

И снова доктор Фелл повысил голос.

— Я сознательно солгал, — ответил он. — Существовала опасность, что вы с Сэмом Кентом непозволительно приблизились к правде. Это было слишком очевидно. И я надеялся, что таким образом мне удастся скорее скрыть правду, чем выявить ее. Конечно, я не предполагал, что мне предстоит объясняться с полицией. Когда вы поймете, почему я так поступил…

— Вы можете объяснить мне прямо сейчас.

— Едва ли — и это тоже ирония судьбы. Я предвижу, что по окончании этой истории доверие ко мне заметно уменьшится, но не могу даже предположить, насколько. А ведь лейтенант Хендерсон в расследовании обошел меня по всем статьям. Силы небесные, если бы не он!…

— Как?

— Сэр, я ни на секунду не допускал, что он верит в виновность вашей жены. Но в связи с ней возникли особые обстоятельства. И он мог бы пустить в ход власть, будь у него на то желание. Я бы не стал без нужды компрометировать вашу жену. Но поскольку я знал, что она невиновна, он убедил меня рассказать историю ее бегства из дома. Я сдался. Ну-ну, я прошу вас не всплескивать руками и не изрыгать проклятия! Скоро вы и сами во всем разберетесь. Как я говорил вам, тут в любую секунду может появиться некий человек…

— Кто именно?

— Фрэнк Чедвик.

«Опять, — подумал Марк, — мы возвращаемся к этому имени». Но он промолчал.

— А теперь обдумайте поведение Фрэнка Чедвика и той таинственной молодой женщины, мисс или миссис Икс, у которой был с ним роман. Чедвик сам, на улице перед аптекой, заверил вас, что он «получил урок»; он поклялся, что никогда впредь «не прикоснется ни к одной женщине из колледжа». Затем засмеялся и сказал, что его «поймали в последний раз». Его насмешливые слова дали нам дополнительные сведения. Эта молодая особа — «женщина из колледжа»; из вашего диалога с Чедвиком следует вывод, что она чья-то жена. Чедвик морочил ей голову; для него это было не более чем увлекательной игрой, и теперь он может лишь посмеиваться. Но у нее было куда больше причин испытывать страх человека, загнанного в ловушку. Можем мы еще что-то сказать о ней?

— Наверно, что-то можем. Но это не имеет смысла!

— Вот как? Почему же?

— Две свидетельницы, — объяснил Марк, — по ошибке приняли миссис Икс за Роз Лестрейндж. Значит, она должна была походить на Роз. Но в этом-то и сложность. Тут нет ни одной молодой женщины, которая хоть в малой степени напоминала бы Роз!

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «напоминала бы». Например, в какое время свидетельницы видели ее?

— Только ночью. Ну конечно! — Марк щелкнул пальцами. — Они могли судить лишь о росте этой женщины, о ее комплекции и о цвете волос. А эти параметры могут совпадать. Тут нет…

— Минутку! Представьте себе характер этой женщины и то затруднительное положение, в котором она оказалась. Она темпераментна и в то же время неопытна; она увлечена этим человеком и в то же время ненавидит его. Против ее воли, против ее нравственных принципов она вовлечена в игру, которая для Чедвика вполне привычна, но угрожает всему, что ей дорого… В колледже уже ходят слухи. Она опасается разоблачения. Предотвратить его она может только одним способом — создать другую сенсацию: например, имитировать вызывающие выходки подростков — покушения на убийства, которые по сути не были таковыми и, с ее точки зрения, были совершенно безобидными. Подумайте обо всем этом — а потом вспомните Джудит Уолкер.

Марку показалось, что мир рухнул ему на голову.

— Джудит Уолкер?

— Да. Снова задайте себе тот вопрос, который был постоянным источником тревог. Что миссис Уолкер могла увидеть в библиотеке в воскресенье вечером?

— Вы имеете в виду, что испугало ее?

— Нет! — загремел доктор Фелл, стукнув тростью о пол. — Есть ли у нас весомые основания предполагать, что она потеряла сознание лишь потому, что чего-то испугалась? Например, говорила ли об этом сама миссис Уолкер?

— Нет, но мы должны предположить…

— Сэр, я считаю, что нам ничего не надо предполагать. Как известно, за несколько минут до обморока она была очень перепугана падением гипсового бюста ей на голову. Уронил его какой-то бродяга, который с целью поживиться забрался в библиотеку, но затем был пойман полицией и выложил все, что ему известно.

— Какой-то воришка? — воскликнул Марк. — То есть на самом деле все случившееся в библиотеке не имеет никакого отношения к этому делу?

— Наоборот! Все имеет отношение, но вы настойчиво отказывались это понимать. Что на самом деле увидела миссис Уолкер? Ни в книгохранилище, ни в библиотеке ничего и никого не было — кроме человека, на которого упал ее взгляд. Перед ней были только вы, открывающий дверь в книгохранилище, и мисс Кент, которая стояла у дверей с ключом в руках. Очень хорошо! Почему же она испытала такое потрясение?

— То есть, говоря другими словами, вы утверждаете, что она врет? Что Джудит Уолкер и была тем дебоширом из спортивного зала и, кроме того, убийцей?

— Нет! Я не говорил ничего подобного!

Доктор Фелл набрал в грудь воздуха и приготовился встать.

— Миссис Уолкер увидела то, что потрясло ее до глубины души. Она с ужасом осознала, что ошиблась относительно женщины у изолятора, — она догадалась и обо всем остальном. Она увидела, что есть в колледже только одна молодая женщина столь же высокая, как Роз Лестрейндж. Она увидела, что есть только одна молодая женщина с такой же фигурой, как у Роз Лестрейндж. Она поняла, что если эта женщина накинет на свои короткие густые волосы черный шелковый шарф, то, падая на плечи, он будет похож в темноте на длинные темные волосы Роз. Она увидела женщину, которая держала в руках ключ, словно бы собиралась открыть дверь изолятора.

Доктор Фелл поднялся на ноги. С лица у него сползли все краски. И снова его голос гулко разнесся в стенах темного дерева и задрожал эхом на тихой лестнице.

— Она увидела дочь моего старого друга, которому я пытаюсь помочь. Она увидела убийцу. Она увидела Кэролайн Кент.