Глава 24

За закрытыми дверьми здания Капитолия собралась особая подкомиссия, чтобы изучить и оценить японское культурное и экономическое влияние на Соединенные Штаты. Эти забавные слова были мягким способом сказать, что некоторые члены Конгресса были злы, как хорьки, оттого, что они чувствовали, как Соединенные Штаты все туже охватывают клешни японского капитала. Ичиро Цубои, главный директор «Каное Секьюритиз», крупнейшей страховой компании в мире, сидел за столом, стоявшим напротив длинного, изогнутого наподобие прилавка стола, перед комиссией конгрессменов. С боков сидело четверо его главных советников, которые раздражали членов комиссии тем, что долго консультировались друг с другом, прежде чем Цубои отвечал на любой вопрос. Цубои внешне не выглядел финансовым гигантом, которому принадлежала страховая компания с капиталом, достаточным, чтобы заглотить «Пейнджебер», «Шарлс Шваб», «Мерилинг» и все прочие уолл-стритовские брокерские конторы не поперхнувшись. Фактически, он уже закупил солидную долю некоторых из них. Его тело было низеньким и тощим. У него было лицо, которое чем-то напоминало лицо веселого хозяина домика гейш. Внешность Цубои была обманчива. Он легко мог сам постоять за себя против протекционистски настроенных членов Конгресса, несмотря на огонь возмущения в их глазах. Его конкуренты в Японии и за рубежом ненавидели и боялись его, и не без причины. Цубои был столь же безжалостен, сколь и хитер. Его хитроумные финансовые манипуляции подняли его на уровень культовой фигуры, презрение к Америке и европейским нациям вряд ли было таким уж большим секретом. Умнейшие уолл-стритовские брокеры и главы корпораций были голубями рядом с гуру токийской биржи. Почти в одиночку он обладал достаточной мощью, чтобы вышибить дух из американской экономики. Он сидел и вежливо отвечал на вопросы специальной комиссии, улыбаясь со сводящей с ума вежливостью, в то время как их задавали, разговаривая так же легко, как беседовал бы с гостями за обеденным столом.

— Если многоуважаемые члены Конгресса проведут законопроект, принуждающий японские компании продать наши преимущественные права в Соединенных Штатах за долю их реальной стоимости, это будет не что иное, как национализация. Репутация американского бизнеса, доверие к нему будут разбиты вдребезги по всему миру. Воцарится хаос. Банковские системы лопнут вместе с международными валютами. Развитые индустриальные страны окажутся банкротами. И ради чего? По моему скромному мнению, японские инвесторы — это самое лучшее, что когда-либо случалось с американским народом.

— Такого законопроекта никто и не собирался предлагать, — перебил сенатор Майкл Диас. — То, что я сказал, звучит так: те из ваших компаний, которые действуют и получают прибыль на американской земле, должны подчиняться тем же самым законодательным ограничениям и стандартам налогообложения, что и наши собственные компании. Ваши рынки капитала остаются закрытыми для нас, американцам не позволяют покупать недвижимость и права собственности на ваши компании, тогда как японские капиталовложения, японские прибыли уходят от нас, что равносильно для нас финансовому убийству в этой стране, мистер Цубои. И вам прекрасно это известно.

Тот человек, которого не смог запугать мистер Цубои, был депутат от штата Нью-Мексико Майкл Диас, председатель комиссии и ведущая сила в движении за ограничение и обращение вспять развития иностранных капиталовложений в американскую промышленность, управление, бизнес и недвижимость. И, дай ему волю, он воздвигнул бы торговое эмбарго на все ввозимые японские товары. Вдовец, лет под пятьдесят, Диас был единственным сенатором, который дневал и ночевал в своем служебном кабинете. У него была небольшая собственная ванная и боковая комната с кроватью, холодильник, плита, кухонная мойка. В течение двадцати пяти лет его называли самым усердным работником на Капитолийском Холме, и его привычка работать не изменилась. Его жена умерла от диабета вскоре после того, как он был избран на свой первый срок в Сенат. У них не было детей. Ему и в голову не приходило жениться вторично. У него были совершенно черные волосы, зачесанные назад, круглое лицо и карие глаза. Его рот легко раскрывался в улыбке, демонстрирующей безупречно белые зубы. Он служил во Вьетнаме в качестве пилота армейского вертолета, был сбит и ранен в колено.

Захваченный в плен и переведенный в Ханой, он провел два года в лагере для военнопленных. Его тюремщики не позаботились должным образом о его ноге, и он, прихрамывая, ходил с тросточкой.

Проводя твердую линию против иностранного влияния и вмешательства в американские дела, Диас боролся за ограничения на внешнюю торговлю и внешние тарифы, а также против того, что он считал нечестной торговой и инвестиционной практикой японского правительства. Он рассматривал борьбу с Японией не просто как состязание, но как экономическую войну, в которой Соединенные Штаты уже оказались проигравшей стороной.

— Разрешите, господин председатель? — Диас кивнул привлекательной женщине, входящей в число членов комиссии.

— Да, член Конгресса Смит, продолжайте.

— Господин Цубои, — начала она, — вы прежде заявили, что доллар должен быть заменен йеной. Вам не кажется, что это слишком?

— Нет, если вы учтете, что японские инвесторы финансируют 55 процентов вашего бюджетного дефицита, — ответил Цубои, отмахиваясь от нее, как от назойливой мухи. — Переход с вашей валюты на нашу — это только вопрос времени.

Член Конгресса от Колорадо Лорен Смит не могла поверить своим ушам. Это была высокая яркая шатенка, носившая длинные волосы, подчеркивающие ее выдающиеся скулы и фиалковые глаза. Она представляла район, расположенный к западу от континентального водораздела. Волевая и энергичная, она была элегантна, как рысь, и дерзка, как девчонка-сорванец. Уважаемая за свою политическую ловкость, она пользовалась огромным влиянием в Конгрессе.

Многие могущественные люди в Вашингтоне пытались добиться ее расположения как в самом Конгрессе, так и за его пределами. Но в личной жизни она встречалась только с теми людьми, которые не имели ничего общего с политикой.

Она поддерживала тайную связь с человеком, которого обожала. Ей нравилось, что они никогда не будут жить вместе, как близкие друзья или как муж и жена. У каждого из них была своя жизнь. Они встречались лишь тогда, когда это было им удобно.

— Как мы можем стать ближе, чем теперь? — спросила Лорен. — Активы филиалов японских банков в Соединенных Штатах намного больше, чем вместе взятые активы американских банков. Около миллиона американцев уже работает на японских работодателей в нашей стране. Ваши лоббисты практически уже купили наше правительство. То, что вы имеете в виду, мистер Цубои, означает, что наши две страны станут еще ближе, так что вы сможете управлять нашей экономикой и нашей внешней политикой. Разве я не права? Пожалуйста, ответьте, я правильно вас поняла?

Цубои не привык к тому, что женщина может разговаривать с ним в подобном тоне. феминистское движение почти не существует в Японии. Ни один японский мужчина не согласится принимать приказы от женщин. Его самообладание начало давать трещину, и его советники сидели, раскрыв рты от удивления.

— Президент и Конгресс могут начать с того, что дадут заверения, что вы никогда не закроете ваши рынки для наших товаров и инвестиций, — уклончиво ответил Цубои. — Кроме того, вы должны позволить нам въезжать в вашу страну без неудобств, связанных с получением виз.

— А что, если мы не согласимся удовлетворить подобные просьбы?

Цубои пожал плечами и зловеще улыбнулся.

— Наша страна является вашим кредитором, а ваша страна является нашим должником, причем крупнейшим в мире должником. Если нам будут угрожать, у нас не будет другого выхода, как использовать все наше влияние для защиты наших интересов.

— Другими словами, Америка стала служанкой Японии?

— С тех пор, как Соединенные Штаты находятся в состоянии упадка, а моя страна поднимается вверх с невероятной скоростью, вы, по-видимому, должны признать превосходство наших методов управления над вашими. Ваши граждане должны глубже изучать нашу культуру, они могут кое-чему поучиться.

— Может быть, это одна из причин, по которой персонал ваших многочисленных филиалов за пределами Японии укомплектован, в основном, вашими собственными людьми, а не работниками, нанятыми в странах пребывания?

— Мы нанимаем также и местный персонал, — ответил Цубои обиженным тоном.

— Ну, не на руководящие позиции. Вы нанимаете менеджеров нижнего звена, секретарей, делопроизводителей, я также могу добавить, что вы нанимаете очень мало женщин и представителей национальных меньшинств, вы также очень успешно исключаете всех членов профсоюза.

Члену Конгресса Лорен Смит пришлось ждать ответа, пока Цубои по-японски совещался со своими советниками. Либо они этого не знали, либо им было наплевать, что их громкие голоса записывались и тут же переводились. Постоянный поток перевода звучал в ушах сенатора Диаса в течение нескольких минут.

— Вы должны нас понять, — ответил наконец Цубои, — дело не в каких-то наших предрассудках, мы просто не считаем хорошей деловой практикой позволять западным людям, которые не обучены нашим методам и не испытывают уважения к нашим обычаям, занимать высшие посты в наших иностранных филиалах.

— Я не могу признать подобную практику мудрой, господин Цубои, — едко сказала Лорен. — Я полагаю, что говорю от лица многих американцев, если я скажу, что нам не нравится, когда к нам относятся свысока иностранцы на нашем собственном заднем дворе.

— Если это так, госпожа Смит, то об этом можно только пожалеть. Говоря от имени своего народа, я не вижу здесь такого вмешательства, которое вы имеете в ввиду, мы просто хотим получить прибыль, не наступая никому на ноги.

— Да, нам хорошо известен циничный эгоизм японского бизнеса, продажа стратегических и компьютерных технологий Советскому блоку. Для представителей корпораций высокого ранга вроде вас Советский Союз, Восточная Германия, Куба, Иран и Ливия — это просто клиенты.

— Международные идеологические и моральные проблемы не волнуют нас. Отдавать им предпочтение перед практическими соображениями, касающимися торговли и экономики, нелепо, с нашей точки зрения.

— Еще один вопрос, — сказала Лорен. — Правда ли, что вы предложили, чтобы ваше правительство купило целиком штат Гавайи, чтобы сбалансировать дефицит Соединенных Штатов в торговле с Японией?

Цубои не консультировался со своими помощниками, а сразу ответил:

— Да, я предложил эту меру. Японцы по происхождению составляют большинство населения Гавайев, и теперь наши компании владеют 60 процентами недвижимости на этом острове. Я также предложил, чтобы Калифорния стала совместным экономическим сообществом, разделяемым на паях Японией и Америкой. У нас есть неограниченное количество рабочей силы, которое мы можем экспортировать. Наш капитал может построить сотни заводов в этом штате.

— Я нахожу ваши идеи чрезвычайно неприемлемыми, — сказала Лорен, пытаясь сдержать гнев. — Мы никогда не позволим, чтобы Калифорния была ограблена японским капиталом. Мне говорили, что многие общественные места на Гавайях уже доступны только для японцев, а множество курортов и гольф-клубов недоступны для американских граждан. — Лорен замолчала, чтобы посмотреть Цубои прямо в глаза, прежде чем продолжить свою речь.

— Я собираюсь бороться с любым дальнейшим проникновением Японии на наши рынки всеми силами, которые есть в моем распоряжении. — Шепот одобрения пробежал по комнате. Некоторые зааплодировали, когда Диас улыбнулся и легко ударил молоточком, призывая к тишине.

— Кто знает, что случится в будущем, — улыбнулся Цубои покровительственно. — У нас нет секретного плана сместить ваше правительство. Вы проиграли экономическую войну по вашей собственной вине.

— Если мы и проиграли, то это из-за воров и жуликов, за которыми стоит «Каное Секьюритиз», — вставила Лорен.

— Вы, американцы, должны, наконец, научиться признавать факты: если мы и покупаем Америку, то это потому, что вы продаете ее.

Несколько наблюдателей, допущенных на заседание, многочисленные помощники членов Конгресса вздрогнули, услышав эту замаскированную угрозу, их глаза враждебно загорелись. Характерная для Цубои странная смесь наглости и скромности, вежливости и напора внесла в атмосферу, царившую в помещении, беспокойство и страх.

Диас проговорил, твердо глядя исподлобья на Цубои:

— В этой злосчастной ситуации на нашей стороне по крайней мере два преимущества.

В первый раз Цубои выглядел озадаченным.

— О каких преимуществах вы говорите, сенатор?

— Во-первых, стоит вам зайти слишком далеко, переступить через черту — и все ваши инвестиции, которые в основном существуют на бумаге или в памяти компьютеров, будут стерты. И во-вторых, противного американца больше не существует, — сказал Диас, его голос был холоден как арктический ветер. — Вместо него теперь будет противный японец.

Глава 25

Расставшись с Питтом у здания Федеральной штаб-квартиры, Джиордино доехал на такси до Департамента коммерции на Конститьюшен-авеню. С помощью друга, который был помощником секретаря по внешней и внутренней торговле, он взял на время досье на импорт автомобилей «Мурмото», затем отправился на такси в Александрию, штат Вирджиния. В дороге он остановился, чтобы уточнить адрес по телефону-автомату. В здании, которое он искал, располагалась распределительная сеть автомобильной корпорации «Мурмото», охватывающая район из пяти штатов. Он позвонил по нужному номеру и спросил, как ему подъехать.

Было далеко за полдень, и прохладный ветер ранней осени уже шелестел в листве деревьев, срывая первые листья. Такси остановилось у края тротуара перед современным зданием из красного кирпича с широкими окнами. На лужайке перед зданием была установлена надпись из медных букв, которая говорила о том, что это и есть филиал автомобильной компании «Мурмото».

Джиордино расплатился с таксистом и немного постоял, изучая стоянку у здания, заполненную автомобилями «Мурмото». Не было видно ни одного автомобиля американского или европейского производства. Он прошел через двойную парадную дверь и остановился перед миловидной японкой, которая ведала приемом посетителей.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она сладким голосом.

— Альберт Джиордино, Департамент коммерции, — сказал он. — С кем я могу поговорить относительно новых поставок автомобилей?

Она на секунду задумалась, затем сверилась со списком сотрудников.

— Вам нужен мистер Деннис Сухака, наш директор перевозок. Я скажу ему, что вы хотите встретиться с ним, мистер Джиордано.

— Джиордино, Альберт Джиордино.

— Прошу прощения, спасибо вам.

Меньше чем через минуту высокая красивая секретарша азиатского происхождения, которая, видимо, сделала себе хирургическую операцию, чтобы придать своим глазам европейский разрез, вышла в вестибюль и пригласила Джиордино в служебный кабинет Сухаки.

Пока они шли по длинному, устланному богатым ковром коридору, Джиордино с удивлением читал таблички на дверях. Он не встретил ни одного кабинета менеджера, или старшего управляющего, или вице-президента. Все сотрудники именовались директорами чего-либо.

Сухака был веселый, толстенький человек, на его лице была широкая улыбка, когда он вышел из-за стола и обменялся рукопожатием с Джиордино.

— Деннис Сухака.

— Альберт Джиордино.

— Что я могу сделать для Департамента коммерции?

К облегчению Джиордино, Сухака не обратил внимания на то, что он не брит, и не стал спрашивать у него документы.

— Ну, это не слишком большое дело. Обычная бюрократическая возня для статистических отчетов. Мой начальник попросил меня на пути домой заехать к вам и сверить число автомобилей, импортированных и отправленных вашим дилером с цифрами, которые предоставило ваше центральное бюро в Токио.

— За какой период времени? Мы ввозим огромное количество машин.

— За последние девяносто дней.

— Никаких проблем, — сказал Сухака. Он из кожи лез вон, чтобы его гостю было удобно.

— Все наши списки отправлений на компьютерах. Я смогу предоставить их вам за десять минут. Они должны быть верными, в Токио никогда не ошибаются. Не хотите ли выпить чашечку кофе, пока вы ждете?

— Да, — сказал усталый Джиордино, — с удовольствием.

Сухака провел его в маленький пустой кабинет. Симпатичная секретарша принесла кофе, и пока он потягивал его, она вернулась с аккуратной стопкой списков.

Джиордино нашел то, за чем Питт послал его, меньше чем за полчаса. Тогда он откинулся на спинку кресла и чуточку подремал, убивая время, чтобы произвести впечатление обычного бездельника, занимающегося никому не нужной бюрократической чепухой.

Примерно в пять часов Сухака вошел в кабинет.

— Наши сотрудники уходят домой, но я буду работать допоздна. Я могу чем-нибудь еще быть вам полезен?

— Нет, — ответил Джиордино, закрывая свое досье, — мне бы хотелось тоже отправиться домой. Я отработал семь часов, теперь наступает мое время. Спасибо, что вы были так любезны. Ваши данные об импорте машин будут внесены в память этого огромного государственного компьютера в небесах. Для чего? Только какой-нибудь маленький клерк из подвального офиса знает об этом наверняка.

Он взял досье, которое ему дали в Департаменте коммерции, и направился к дверям, но остановился по дороге, как будто что-то вспомнив.

— Здесь есть только одна неточность.

— Что такое?

— Небольшое разногласие в данных, которое вряд ли заслуживает упоминания. Я нашел шесть автомобилей, которые перечислены в ваших ведомостях поступления как отгруженные в Балтиморе с двух разных судов, но они не учтены в экспортном перечне из токийской штаб-квартиры.

Сухака был очень удивлен.

— Я никогда не обращал на это внимания. Могу я сравнить это с вашими данными?

Джиордино разложил листы отчета, которые он одолжил у своего друга в Департаменте коммерции, и поместил их рядом с распечаткой, которую принесла секретарша Сухаки. Он подчеркнул в своем листе указанные автомобили, которые отсутствовали в списках из Токио. Все шесть были спортивными седанами SP-500.

— Вообще говоря, для нашего департамента это расхождение не имеет значения; раз они учтены как поступившие в страну, у нас нет претензий к вашей компании со стороны правительства. Я уверен, что это просто случайная ошибка вашего токийского отдела учета, которая с тех пор уже, наверное, исправлена.

— Непростительный недосмотр с моей стороны, — сказал Сухака таким тоном, как будто уронил королевские жемчужины в канализацию. — Я питал слишком большое доверие к нашему токийскому отделу. Кто-нибудь из моих сотрудников должен был заметить эту ошибку.

— Просто ради любопытства, какие дилеры получили эти конкретные автомобили?

— Одну минуту, — сказал Сухака и повел Джиордино в свой кабинет. Он сел за стол и склонился над клавиатурой своего компьютера. Затем он откинулся назад и подождал. Когда данные возникли на экране, его улыбка исчезла и лицо побледнело.

— Все шесть машин были направлены разным дилерам. Потребуется несколько часов, чтобы проследить за каждой из них. Если вас не затруднит созвониться со мной завтра, я с удовольствием сообщу вам их номера.

Джиордино небрежно махнул рукой.

— Забудьте об этом. У нас у обоих есть более важные дела. Я собираюсь добираться домой в час пик через жуткое движение, потом я приму душ и приглашу жену поужинать в ресторане. Сегодня годовщина нашей свадьбы.

— Поздравляю, — сказал Сухака. Было заметно, что он почувствовал облегчение.

— Спасибо. А также спасибо за вашу помощь.

К Сухаке вернулась его широкая улыбка.

— Всегда рад помочь.

Джиордино прошел четыре квартала до бензоколонки и позвонил из телефона-автомата. Мужской голос ответил только «Алло».

— Это ваш друг-коммивояжер, продающий «мерседесы». У меня есть модель, которая, мне кажется, заинтересует вас.

— Но вы находитесь не в том районе, сэр. Вы должны были бы торговать поближе к побережью, а еще лучше в Тихом океане.

— Ну так ли это важно, — ответил Джиордино. — Если вы не можете приобрести хорошую немецкую машину, попробуйте «Мурмото», я отыскал шесть спортивных седанов марки SP-500, которые продаются по очень низкой цене.

— Подождите минуту.

На другом конце послышался голос, по которому Джиордино немедленно узнал Дональда Керна.

— Несмотря на тот факт, что вы вышли за пределы вашей территории, я всегда рад возможности сэкономить деньги. Скажите, пожалуйста, где я могу увидеть ваши уцененные автомобили?

— Вам нужно получить эту информацию в распределительном центре компании «Мурмото» в Александрии. В их компьютерных записях указаны шесть автомобилей, которые поступили в нашу страну, но не через фабрику. Я полагаю, что вам следует поспешить, прежде чем об этом кто-нибудь услышит и раньше вас доберется до них. Половина автомобилей была отгружена на таможенном пункте в Балтиморе 4 августа, а другие три поступили 10 сентября.

Керн быстро понял, что имел в виду Джиордино.

— Не вешай трубку, — сказал он и повернулся к своему помощнику, который слышал разговор по динамику.

— Действуйте. Получите доступ к компьютерной системе «Мурмото» и откопайте их записи о поставках. Найдите, куда направляются эти шесть автомобилей, прежде чем они возьмутся за ум и сотрут данные. Он повернулся к телефону.

— Прекрасная работа. Все прощено. Как вам удалось поторговаться насчет этих машин?

— Ну, идею подал «Стутц». Вы что-нибудь слышали от него?

— Да, он звонил полчаса назад, — сказал Керн. — Он обнаружил, в чем источник проблемы.

— Я так и думал, что если кто-нибудь может разгадать головоломку, то это он, — сказал Джиордино, имея в виду редкий талант Питта обнаруживать неизвестное. — Нужно быть чертовски хитрым, чтобы разгадать эту загадку.

Глава 26

Было темно, когда Егер высадил Питта у старого ангара в дальнем углу Вашингтонского международного аэропорта. Он был построен в 1936 году, и когда-то в этом ангаре находились почтовые самолеты, давно приобретенные американскими воздушными линиями. Не считая фар «Тауруса», принадлежавшего Егеру, место освещалось только заревом над городом за рекой Потомак и одиноким фонарем в пятидесяти метрах севернее отсюда.