Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Возвращение Остапа Крымова

ModernLib.Net / Приключения / Катунин Василий / Возвращение Остапа Крымова - Чтение (стр. 26)
Автор: Катунин Василий
Жанры: Приключения,
Детективы,
Юмористическая проза

 

 


Вот здесь не хватает вашей подписи, — сказала она, обращаясь к Остапу, и протянула ему листок. Сама она осталась стоять около окошка, тихая и напряженная, как мышеловка.

Разрешите, — Остап взял платежку и пробежал ее глазами.

Все верно, — сказал он, положил бумагу на стол и достал ручку. Остап сделал несколько попыток, но ручка не писала.

Разрешите ваше перо, мадам, — обратился он к «замше». — У меня, кажется, чернила кончились.

Татьяна Александровна повернулась к своему столу, выдвинула ящик, достала оттуда шариковую ручку и вручила ее Крымову.

Возьмете себе на память. Эта ручка с эмблемой нашего банка. Пусть она всегда напоминает вам о нас и приносит удачу.

Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, — улыбнулся Остап. Он взял ручку и поставил свою размашистую подпись, затем отодвинул от себя листок, взглянул на него как бы издалека и вручил «замше».

В тот момент, когда Остап передавал женщине платежное поручение, Нильскому показалось, что ее очки блеснули зловещим красным оттенком. «Замша» поднесла платежку к глазам и хотела прочесть ее. Видимо, почувствовав что-то неладное, Остап протянул руку в окошко и вежливо сказал:

Извините, мадам, одну секунду. Можно, я еще раз сверю реквизиты получателя?

Татьяна Александровна сделала резкое лягушачье движение, отпрянув от окошка на расстояние недосягаемости руки Крымова, схватила черную папку и резко спрятала в нее платежку. Одновременно управляющий, положив трубку тщетно накручиваемого им телефона, резко встал и, повернувшись, в упор посмотрел на Крымова. В это же время два охранника четко заняли позицию, заслонив своими бронежилетами выход из помещения. Все происходило молниеносно и четко, как по заранее подготовленному сценарию. Нильский почувствовал, что начал потеть чем-то нехорошим. Ему показалось, что приближающийся конец несется на него, как торнадо на штат Миссури. Остап переводил взгляд с «замши» на управляющего и ничего не говорил, лицо его застыло в непроницаемой маске напускного спокойствия. В наступившей тишине было слышно, как Нильский, часто моргая, шлепает веками.

Только без глупостей, Крымов, — жестко, с хрипотцой в голосе сказал управляющий. — Кажется, ваша партия сыграна.

Он щелкнул пальцами. По этой команде охранники у дверей сомкнули ряды, и, как будто из-под земли, в зале появились три штатских лица, с разных сторон медленно двинувшихся к операционному окошку, где происходили события.

В этот момент нервы у Нильского не выдержали. С криком «Бежим!» Сан Саныч рванул в сторону единственного свободного пути — к двери, ведущей в служебное помещение банка. Перепрыгнув с прыткостью преследуемого волками зайца через перегородку, он побежал прямо по столам, сметая с них бумаги и канцтовары. Перевернув за последним столом толстую тетку, застывшую с бутербродом в руке, Нильский подбежал к двери с табличкой «служебный вход» и изо всех сил дернул ее на себя. Ручка двери осталась в кулаке Нильского, но дверь была на месте. После нескольких отчаянных попыток отскрести ногтями от двери что-нибудь, за что можно потянуть на себя, воспаленный мозг Нильского понял, что дверь, как ей и положено, закрыта на кодовый замок. После признания своего окончательного фиаско Сан Саныч медленно сполз по стене на пол и закрыл лицо руками. Он подумал, что это уже конец. Теплая отполированная вокзальная скамья показалась ему сейчас верхом земного блаженства.

Тройка в штатском, как три богатыря, громоздила свои крупные тела вокруг Остапа.

Что за представление, мы же не в Америке! — протестующим тоном выкрикнул Остап, обернувшись в сторону крепышей. — Зачем вы так напугали моего друга? Он же принял вас Бог знает за кого. А говорили, что это приличное заведение. У вас что, всех клиентов так пугают или только самых крупных и уважаемых?

Один из троицы достал удостоверение и с достоинством развернул его перед Крымовым.

Боже мой! Кого я вижу! — воскликнул Остап. — Да это же мой старый знакомый. Майор Стусь. О! Да вы уже подполковник! Вас повысили? Видно, за особые заслуги перед родиной. Давно не виделись. Вы решили-таки сорвать мою операцию, майор. Зачем вы так упрямы?

Не валяйте дурака, Крымов, — с чувством полного превосходства прервал его Стусь. — Не считайте нас полными кретинами, Вот на этот раз вам уже не выпутаться. К тому же не майор, а подполковник.

Лицо Остапа было спокойно, только голос стал слегка звонче обычного.

Нет, майор вам все-таки больше к лицу. Опять харьковская милиция оказала мне большую честь. Как вы догадались, что любое звание ниже подполковника было бы для меня личным оскорблением? Вы опять от Пеленгасова?

Вопросы теперь будем задавать мы, — отрезал один из трех богатырей, по всей видимости, Добрыня Никитич, и достал, как Кио из рукава, наручники.

Самый младший, Алеша Попович, в это время надевал железо на Нильского, который слабо отбрыкивался, повторяя по очереди всего две фразы: «В чем дело? Я буду жаловаться!»

Остап, облаченный в металлические браслеты, сел на стул.

Я вынужден требовать адвоката. Это беспрецедентный произвол. С этого момента я не скажу ни слова.

Остап глянул на часы. Они показывали 16.30. Три богатыря, переговорив о чем-то с управляющим, взяли у него черную папку.

Татьяна Александровна, проведите товарищей в нашу дежурку, пусть посидят там. Через три часа должен приехать Пеленгасов, — сказал управляющий, злобно сверкнув глазами на Крымова.

Остапа и Нильского под конвоем увели в глубь помещения банка. Зайдя в комнату без окон с массивной металлической дверью, Крымова и его соратника усадили на неудобный кожаный диван. В комнате с ними остался только Стусь. Самый молодой из группы захвата задержался в коридоре и все время звонил по сотовому телефону. Нильский мелко подрагивал и бросал на Остапа беспомощные косяки. Крымов, верный своему слову, сидел молча, уставившись в одну точку. Лицо его было спокойно и невозмутимо.

Подполковник открыл папку и начал перебирать бумаги.

Ну что же, Крымов, кажется, вам пришел конец. Сколько веревочке ни виться… У нас есть часа два времени. Борис Михайлович просил меня подождать и не увозить вас в отделение. Он хочет сказать вам пару слов. Но мы можем начать прямо сейчас, чего время тянуть. Чистосердечное признание никогда не помешает.

Чистосердечное признание не помещает только в любви, — не выдержал Остап своего обета молчания, — а вас я пока что не успел полюбить.

Можете молчать, но документы говорят сами за себя, — с удовольствием, не торопясь, продолжал Стусь. — Подписав платежное поручение, вы, по сути, подписали себе приговор. Мошенничество в особо крупных размерах, статья 148 УК. Знакомы, наверное?

Нильский заскулил в углу дивана.

Разрешите закурить, — попросил Остап спокойно. — Меняю право одного звонка на сигарету.

Валяйте, — милостиво разрешил Стусь.

«Он ведь не курит, — автоматически отметил про себя Нильский. — Все! Нервы. И этот спекся».

Дайте зажигалку, — попросил Крымов, вынимая из кармана пачку сигарет.

Милиционер начал открывать ящики стола в поисках зажигалки. Пока Стусь рылся в ящиках, Крымов сильно ткнул Нильского ногой в колено и прошептал:

Нильский, запомните, вы ничего не знаете. Вас они трогать не будут. Говорите, что подписывали, не читая, то, что я давал. Перестаньте потеть и портить воздух. Я все возьму на себя. Вы своим скулежом и заячьими скачками по столам наносите непоправимый ущерб авторитету нашего концерна.

У вас еще хватает сил ерничать, — простонал Нильский.

Что это вы там шепчетесь? — прервался подполковник. — А ну-ка прекратить разговорчики, а то рассажу по разным камерам. Эй! Серенко! Зайди-ка. Дай огоньку директору фирмы.

В комнату зашел Алеша Попович и щелкнул зажигалкой перед носом Крымова. Остап глубоко втянул воздух, затянулся несколько раз, выпустил вонючий едкий дым и с удовольствием протянул:

Ух, хорошо-о-о!

Младший сотрудник замахал руками, отгоняя дым.

Ну и сигареты вонючие вы курите! «Казбек», что ли?

В это время зашел Добрыня Никитич.

Они уже на подходе, — и весело глянув на своего младшего коллегу, добавил: — Готовь дырку под звезду, лейтенант. Дело будет звонкое.

Далее на протяжении полутора часов милиционеры задавали Крымову и Нильскому одни и те же вопросы. Факты мошенничества были настолько очевидны, свидетелей и понятых было настолько много, что сотрудникам УВД приходилось просто заставлять себя задавать наивные и повторяющиеся вопросы. Алеша Попович лениво разыгрывал из себя злого следователя. С ехидцей в голосе он рассказывал Нильскому о сексуальных нравах сорокакоечных камер СИЗО, зачитывал Крымову положения о максимальных сроках в нескольких статьях кодекса, под которые подпадали действия незадачливых компаньонов. Добрый Стусь по-дружески советовал Остапу так, просто ради формальности, написать признание. Он предлагал большие скидки по срокам и угощал своим «Мальборо».

Остап отказался от сигареты, сказав, что он вообще редко курит, а чужие — тем более.

Несколько раз в комнату заходил Добрыня Никитич с сотовым телефоном и шептал что-то на ухо старшему, весело подмигивая Остапу и подбадривая Нильского: не горюй, мол, брат, десять лет — это не срок.

В 19.00 дверь импровизированной камеры открылась, и на пороге появился во всем своем великолепии сам победитель — Пеленгасов.

Борис Михайлович поздоровался с группой захвата, не спеша одарил их свежим анекдотом о четырех милиционерах, закручивающих лампочку, и после дружного смеха, натолкнувшего Остапа на мысль, что анекдоты про милиционеров сочиняют они сами, попросил оставить его с Крымовым наедине.

Минуту Пеленгасов смотрел на Остапа и молчал, явно получая удовольствие от паузы. Он смотрел на Крымова долго и смачно, будто поджаривая его на медленном огне. Наконец он вздохнул, достал сигарету, с удовольствием затянулся и вместе с дымом выпустил в Крымова сочную киношную фразу:

Ты проиграл, Остапушка. Помнишь, как-то давно, когда мы были друзьями, ты подарил моей дочке свой «крымик»:

Сделать хотел козу,

Поковырял в носу.

Сделать хотел утюг,

Свет отключили вдруг.

Остап молча смотрел на Пеленгасова. Тот, выпустив еще пару затяжек, добавил:

Да, ты проиграл. Но это еще не все. Ты еще не знаешь, насколько ты проиграл. У меня для тебя есть два сюрприза,

Я не люблю сюрпризы, особенно от тебя, — вяло ответил Крымов.

Но тебе придется узнать о них и принять от меня в подарок, — веселился Пеленгасов. — Я хочу, чтобы ты уже никогда не хотел связываться со мной. У тебя сильный характер, и тебя трудно загнать в гроб материальными ударами. Но я не могу отказать себе в удовольствии огорчить тебя по-крупному. Ты вот сидишь такой спокойный и невозмутимый. А напрасно. Тебе не просто грозит статья. Ты умница, ты знаешь, что у нас по-настоящему беззащитны перед правосудием только мелкие растратчики и базарные воришки. Ты сидишь сейчас и спокойно смотришь на меня, потому что рассчитываешь на свой миллион. Да, ты прав. С миллионом, и даже гораздо меньшей суммой тебя не только оправдают, но и вывезут из СИЗО с эскортом на лимузине. Мошенничество — это очень трудная статья для прокурора. Как специалист, ты это отлично знаешь. Столько всяких нюансов и юридических тонкостей. Если бы ты украл деньги у государства, тебе было бы куда сложнее. Но частные деньги у нас надо выгрызать зубами. Так вот, сюрприз номер один — твои деньги у меня.

Остап молчал.

Да, я выслал их в четырнадцать часов, — продолжал Пеленгасов, любуясь собой, — но затем в четыре часа, когда ты выдал платежку в «Востоке», я их успел сторнировать, то есть, отозвать обратно. Я имел на это все основания — факт твоего готовящегося и состоявшегося мошенничества. Я знал, что ты будешь искать альтернативные пути информации о моих действиях, и решил играть так, чтобы опережать на один ход твою мысль. Ты поставил мне капкан своей платежкой, но я его обошел.

Ты что, прочитал мои мысли? — спросил Остап.

Нет, Остапушка, в отличие от тебя, я не умею читать мысли. У меня свои методы. Вот здесь мы и подошли ко второму сюрпризу. Ты готов?

Абсолютно, — спокойно сказал Остап. Пеленгасов иронически посмотрел на Остапа.

Ты хорошо держишься, уважаю. Но каким бы артистом ты ни был, сейчас тебе будет плохо.

Пеленгасов нажал на красную кнопку вызова и в упор уставился на Крымова, следя за его реакцией.

Дверь открылась, и в комнату вошла Вика. С чувством небольшого неудовлетворения Пеленгасов отметил, что ни один мускул не дрогнул на лице Крымова. Взгляды любовников встретились, и в комнате воцарилась немая сцена. Молчание длилось мучительно долго. Пеленгасов победоносно посматривал на обоих. Остап и Вика, не мигая, смотрели друг на друга.

Кривая, в пол-лица улыбка Вики разрядила царившее в комнате напряжение.

Здравствуй, Крымов, — спокойно, каким-то изменившимся голосом сказала Вика.

Ну что, Остапушка, ты удивлен? — злорадно спросил Пеленгасов, не находя в лице Крымова ни малейшего намека на панику.

Конечно, — сказал Остап, не отрываясь глядя на Вику.

Ну, что ты на меня так смотришь? — первой не выдержала Вика и подошла к Пеленгасову. Обойдя его сзади, она положила обе руки к нему на плечи и опустила подбородок на одну из них, прижавшись щекой к банкирскому уху. Два лица, Пеленгасова и Вики, такие неожиданно похожие тем родством душ, которое проглянуло вдруг из-за внешней личины, оказались на одном уровне. Две пары глаз — одна с победоносным выражением, другая с наглым и циничным — смотрели на Остапа.

Я все понял, — сказал Остап медленно. — Вика, я аплодирую тебе, ты — великолепная актриса. Такая же великолепная, как и женщина. Тебе надо развивать свой талант, ты далеко пойдешь.

Пеленгасов погладил Вику по руке.

Ты опять недооценил меня, Крымов. Когда ты зарисовался на вокзале в день своего приезда, мои люди случайно приметили тебя. Вот здесь мне повезло. Не случись этого, я бы не знал, с какой стороны ты ко мне подберешься. Когда я узнал, что ты в Харькове, я сразу понял, что это по мою душу. Мне нужно было знать, что ты затеваешь. Ты ведь всегда мыслишь на опережение соперника. Мне нужен был человек, который был бы рядом с тобой. Потому что в логической игре мне с тобой тягаться тяжело. У меня свои методы, и, как показывает жизнь, они действенней твоих.

Остап молча слушал, не высказывая никаких эмоций. Вика закурила сигарету, хотя при нем она не курила ни разу. Пеленгасов, дав огоньку даме, продолжал:

Я тебя все-таки немного знаю, Остапушка. И это мне сослужило пользу. Я знал, что ты обычно работаешь через женщину. И я знал твои требования к такой женщине. Я с Викой уже два года. Она замечательная женщина во всех отношениях, я с тобой согласен. Ты заглотнул эту наживку со второго раза. Вика — профессионал, и ты это, надеюсь, сейчас оценил. Накануне сегодняшнего черного для тебя дня я абсолютно все знал о твоих планах. Финита ля комедия, Крымов.

Пеленгасов закашлялся утробным хрипловатым смехом и весело взглянул на Вику. Та ответила ему снисходительной улыбкой и выпустила в сторону Остапа длинный клуб дыма.

Остап все еще сохранял спокойствие.

Да, Вика, ты была настолько красива и умна, что у меня просто не было другого выбора, — сказал он с непонятной интонацией, заставившей Вику внимательно посмотреть на Остапа.

Крымов, я восхищаюсь твоим самообладанием, — сказала она изменившимся чужим голосом. — Мне тоже было приятно общаться с тобой. Борюсик, конечно, ревновал. Но ведь для него бизнес превыше всего. Я буду вечно помнить твои объятия, милый. Мы помолвлены с Борей, и я обещала своему жениху небольшое приданое. Твои деньги теперь наши, и лучшего приданого не придумаешь. Как говорится, кто с мечом придет… Ты меня поймешь со временем и простишь, дорогой.

Пеленгасов закудахтал своим прокуренным смехом.

Да, я ревновал поначалу. Но затем Вика успокоила меня метким наблюдением, что когда ей приходилось ложиться в постель с тобой, то это значило, что мы вместе трахаем тебя. Это служило мне отличным моральным утешением.

Крымов хлопнул себя по коленям, встал и сказал:

Да, умны вы, черти. Ничего не скажешь. Викуля, еще раз выражаю тебе мое восхищение, но на свидания в СИЗО не приглашаю. Думаю, тебя не отпустит твой будущий муж. Кстати, Вика, пока я ждал твоего жениха, я сочинил «крымик». Дарю его тебе, запоминай, пригодится.

Все же время подтверждает

Притчу наших дней:

То, что нас не убивает,

Делает сильней.

Остап посмотрел на Пеленгасова.

А теперь я хочу подумать. У меня к тебе, Боря, только одна просьба, если можно. Пусть сюда приведут Нильского, может, мы напишем заявление. Твой Стусь так настаивал, ему ведь надо соблюсти протокол.

Почему бы и нет, — согласился Пеленгасов. — Проигрывать надо красиво. Ничего, Остап, лет через пять-семь у тебя будет еще одна попытка.

Выходя, Вика глянула на Крымова еще раз и, отпустив ему воздушный поцелуй, сказала:

Прощайте, маэстро. У вас наконец-то нет проблем с деньгами. Потому что у вас вообще их нет. Жалею вам удачи в следующий раз.


За двенадцать лет и десять месяцев до этого…

Когда такси подъехало к порту, в запасе оставалось еще сорок минут. По-королевски расплатившись с водителем, он подхватил два огромных чемодана и энергичной походкой поспешил к пароходу. Она семенила за ним, как хвостик, с легкой сумкой через плечо, продолжая щебетать какую-то веселую чепуху, за которую зацепилась еще в машине. Его грудь распирало чувство гордости и радостного ожидания чего-то нового, обещающего, по-морски романтичного и неизведанного. Круиз! Как много в этом слове для тех, кто еще ни разу не был в круизе. Круиз! Какое заманчивое и красивое слово, в котором заключается и царство океана, и соленый свежий ветер, и безбрежное звездное небо с падающими кометами, несущими из космоса к Земле чьи-то загаданные желания, и одиночество от всего мира, одиночество любви — единственная форма одиночества, приносящая радость. Он шел и не чувствовал тяжести поклажи с вещами, которых было слишком много для недельного путешествия и слишком мало, чтобы охватить все многообразие ожидаемого.

Красавец-пароход стоял у причала, окруженный бездонной новороссийской ночью, и сверкал тысячами приветливых огней, добрых и ласковых, как огни рождественской елки. Сотни людей радостно суетились вдоль набережной, у трапов и на палубах огромного корабля. Он поставил чемоданы и обернулся.

Котенок, доставай билеты. Она как будто ударилась о стену.

Билеты? Я? А разве они не у тебя? Легкий холодок прошелся по его телу.

Ты что, не взяла билеты?

А ты?

Что ты все время «тыкаешь»? Документы у тебя?

Да.

А билеты?

Не знаю. Кажется, их брал ты.

Она стояла белая, как стена больничного забора. Ее нижняя губа начала слегка подрагивать.

Да не волнуйся ты так, — притянув к себе, он обнял ее, затем отстранил опять. — Давай успокоимся и поищем билеты. Наверняка ты взяла их вместе с документами, ты просто забыла.

Да, да. Конечно. Я просто забыла. Сейчас мы их найдем, — засуетилась она и, бросая время от времени жалобные взгляды на огни лайнера, начала дрожащими пальцами рыться в карманах. После троекратного исследования сумок и всех полостей одежды, где хоть что-то могло заваляться, они поняли, что билеты остались лежать в околокроватной тумбочке номера гостиницы. Он посмотрел на часы. Времени на поездку туда и обратно уже не было. Он глянул на огни парохода, ставшие в миг холодными и далекими, как чужое счастье, затем перевел взгляд на нее.

Боже, что я наделала, — на нее было жалко смотреть.

Не надо. Я сам виноват. Расслабился. Всегда так — когда рядом женщина, обязательно расслабляюсь.

Он задумался. Если о билетах надо было забыть, то оставалось одно — прорываться на пароход без билетов. Сколько раз в своей жизни он прорывался куда-то без очереди, без приглашений, без билетов и даже без денег. Если припомнить, то, кажется, еще не было ни одного фиаско, Он улыбнулся своей мягкой улыбкой.

Не беда, котенок, сейчас я все устрою. Не из таких переделок выбирались. Тем более, что справедливость на нашей стороне. Пошли.

В это время из мощных динамиков корабля раздался казенный голос:

До отхода парохода «Адмирал Нахимов» осталось тридцать минут. Просим пассажиров соблюдать осторожность при посадке на борт.

Исполненный решимости и веры в победу, он подошел к матросам, стоящим у подножия подъемного трапа.

Браток, понимаешь, какое дело, мы билеты забыли в гостинице. Ну, прямо несчастье. Нельзя ли как-то исправить эту роковую ошибку? Первый раз в жизни собрался в круиз. Обидно. Такое событие… Если это можно как-то уладить, я тебе буду признателен до гробовой доски.

Матрос недоверчиво окинул его взглядом.

До гробовой не надо. Какая у вас была каюта?

Я точно не помню, но у нас была палуба «Д». Матрос нерешительно почесал затылок.

Я думаю, вопрос решить можно. Подождите, сейчас позову помощника.

Через минуту он вернулся в сопровождении худого высокого офицера с надменной вытянутой физиономией. Контакта не получилось сразу.

Откуда я могу знать, что у вас были билеты? Боюсь, ничего не смогу для вас сделать. Надо обратиться в кассы и приобрести билеты.

«Спесивая крыса. Какая касса? Какие билеты?» — подумал он и начал вежливо просить помощника капитана проявить человеколюбие и сострадание, столь свойственное (судя по поверию) нашему народу. Офицер, бесстрастный, как породистая смесь пограничника с таможенником, упорно стоял на своей формальной позиции. Кажется, они напрасно теряли время. Она стояла рядом и слушала эту бесполезную перепалку, и ее присутствие лишало его так необходимого в данный момент терпения. Он сорвался. Резко повернувшись, он наклонился над чемоданами и сквозь сцепленные зубы почти неслышно процедил:

Козел!

Что вы сказали? — услышал он за спиной напряженный голос.

Ничего.

Нет, вы что-то сказали? — продолжал упорствовать офицер. Его голос звенел, как натянутая тетива.

Вам так хочется знать? Хорошо, я могу повторить. Я предположил, что вы относитесь к семейству парнокопытных представителей мелкого рогатого скота.

Кажется, вы назвали меня козлом, — проявил сообразительность мичман.

Это самое мягкое, что пришло мне в голову.

Офицер сделал шаг в его сторону. На его скулах перекатывались желваки.

Если бы я не был в форме, я бы набил тебе морду. Пошел отсюда!

Естественно, что дальнейший разговор вышел за конструктивные рамки. Надо было искать следующий вариант. Благо, упорства ему было не занимать.

Вновь хрюкнули динамики, и знакомый голос сотряс набережную радостным сообщением:

Внимание! До отхода парохода «Адмирал Нахимов» осталось двадцать минут. Просьба провожающим покинуть борт корабля.

Он схватил чемоданы и побежал ко второму трапу, где не было ненавистного козла-офицера. На ходу он крикнул ей:

Делай, как я. Теперь мы — провожающие. Я сейчас договорюсь.

С третьей попытки ему удалось уломать средних лет даму, проявившую благосклонность к напористому симпатичному и несчастному парню. Проходя мимо матроса-контролера, дама кивнула за свою спину:

Это мои вещи. Эти двое — мои провожающие.

Они начали подниматься по белому гулкому трапу. Он обернулся к ней и, наклонившись к самому уху, радостно зашептал:

Ну вот, зайчонок, я же говорил тебе, что все будет о'кей. Сейчас поднимемся наверх, разыщем свои места, и затем я договорюсь с капитаном.

С верха трапа навстречу им, быстро перебирая ногами, катился коренастый матрос. Тот, что стоял снизу, крикнул ему:

Один пассажир и два провожающих.

Матрос скатился к поднимающимся и, выхватив из его рук вещи, крикнул своему товарищу, стоящему внизу:

Вторпом приказал пропускать только пассажиров, — и, обернувшись в сторону провожающих, добавил: — Извините, осталось мало времени до подъема трапа. Просьба спуститься вниз. Я сам помогу этой женщине с вещами.

Матрос так и не понял, почему парень выхватил вещи и в сопровождении бледной девушки стал опять спускаться вниз. Он недоуменно посмотрел вслед странной парочке.

Они спустились вниз и отошли на несколько шагов в сторону от трапа.

Непрун, — с досадой проворчал он, кусая нижнюю губу. — Мы не успели на какие-то несколько секунд. Ну, ладно. Думай, Ося, думай. Кто ищет, тот всегда найдет. Безвыходных ситуаций не бывает. Главное в жизни — не путать вход с выходом.

Голос из динамика напомнил ему, что для решения уже почти нет времени.

Внимание, посадка закончена. Подготовиться к подъему трапа.

Она была на грани отчаяния, — Он успокаивающе обнял ее.

Ничего, это временный нефарт. Сейчас я все устрою. Мне ничего не остается, как воспользоваться старым и надежным способом, который в нашей стране всегда давал стопроцентный результат. В конце концов, мы ведь в Союзе живем или где? Придется нам прибегнуть к нашему НЗ.

По трапу спускался морской офицер с одной золотой нашивкой на погоне. Это был очередной шанс. Он достал из нагрудного кармана портмоне и, пересчитав деньги, решительно направился в сторону офицера, уже спустившегося вниз и за что-то строго выговаривающего матроса. Взяв офицера за локоть, он отвел его в сторону. Через две минуты переговоров тот негромким голосом сказал:

Подниметесь наверх и подождете меня на верхней палубе на корме. Рассчитаемся, когда судно отойдет, — и обернувшись к матросу, строго приказал: — Нечипуренко, пропустить этих двоих.

Как только они поднялись на борт, начали поднимать трап. Когда они оказались на верхней палубе и, с облегчением опустив чемоданы, кинулись в объятия друг другу, заиграл прощальный марш духового оркестра.

Ну вот, моя милая, видишь, я же говорил, что все устрою.

Он был горд собой. Ее лицо светилось счастьем. Раздались радостные оглушительные гудки теплохода, передавшие своим звуком исполинскую мощь корабля. Она радостно запищала и повисла у него на шее.

Я так и знала, что ты все решишь, милый! Ты — лучше всех!

А вы как сюда попали? — сухой хлесткий голос заставил его вздрогнуть. Он обернулся. Раскачиваясь всем телом, перекатываясь с каблуков на носки, рядом с ним стоял в окружении двух матросов знакомый «козел».

У нас тут, я вижу, зайцы завелись. Ну вот. Я же говорил, что за козла ответишь, — сказал он, не скрывая злорадства. — Петров, быстро на мостик. Передай старпому, чтобы задержали отплытие на минуту. Тут принципиальный вопрос решить надо. Савченко, постереги эту парочку, я пойду распоряжусь.

Еще через десять минут они находились на асфальтированной набережной, сидя на своих чемоданах. Вновь играл радостный марш, вновь гудок оглушил порт прощальным кличем.

Он молча кусал губу и бестолково крутил в руке свои часы, которые показывали 22.30. На календаре стояла дата — 31 августа 1986 года. Она тихо плакала, а у него не было слов, чтобы успокоить ее. Пароход уходил в открытое море. Теплые огни великана-корабля, потолстев и размякнув, расплывались в слезах ее глаз. В эту минуту она была самым несчастным человеком в мире.

На следующий день утром в коридоре гостиницы он встретил горничную с мокрыми красными глазами.

Ужас какой… Вы слышали? — Без приглашения обратилась она к нему. — «Нахимов»-то потоп. Сразу при выходе из порта. Столкнулся с сухогрузом. Почти все погибли. Сколько народу… Горе-то какое…

Он вернулся в номер. Она еще спала. На ее лице по-прежнему было несчастное выражение, сохранившееся со вчерашнего вечера. Он выдвинул ящик тумбочки. На дне ее лежали два билета.

ДОРОЖЕ ВСЕГО ПЛАТЯТ ЗА ДЕШЕВКУ

В фильме жизни в обратной перемотке все смотрится гораздо оптимистичней.

Остап Крымов («Философия людоведства»)

Когда Нильского привели в комнату «предварительного заключения», он сразу схватил Остапа за рукав пиджака и сбивчиво затараторил:

Я ведь говорил вам, вы меня не слушали. Вы видели, они и Вику уже замели. Жору, наверное, тоже взяли. Это полный провал, я же говорил. Катастрофа! — тарахтел он, брызгая словами, как электросварщик искрами.

Остап резким движением пальца прихлопнул прыгающую нижнюю челюсть компаньона.

А что вы думаете насчет этого злобного управляющего? — не унимался Нильский. — Это же форменный зверь! Мясник! Садист!

О нем я думаю, — ответил Остап, — что, если у задницы есть кресло, то уже неважно, какая голова. И перестаньте, наконец, трястись всеми своими президентскими членами. Ведите себя с достоинством, как подобает руководителю солидной фирмы. Запомните: мой прогноз, как у метеорологов, практически всегда сбывается, но не всегда совпадают даты. Садитесь и слушайте. Сейчас семь вечера. Я, не теряя времени, напишу заявление. Вы его вместе со мной подпишете. А еще через час вы уже будете скакать на одной ножке от радости. И хватит болтать! Больше никаких вопросов. Кроме того, кто смеется последним, есть тот, кто смеется дольше.

Нильский, который с потерей веры в Остапа окончательно утратил веру в человечество, погрузился в состояние безысходной смертельной депрессии. В его воспаленном мозгу догорали, обугливаясь, позавчерашние мечты. Он вспомнил недавнюю фразу Крымова: «Беременность лишний раз доказывает, что последствия бывают гораздо серьезней, чем сам поступок».

Через тридцать минут Остап попросил зайти официальных лиц для вручения своего заявления. Вскоре помещение плотно заполнили деловитый Стусь, сияющий Пеленгасов в сопровождении Вики и краснолицый управляющий банком «Восток». Пеленгасов имел довольный, умиротворенный вид, словно после перенесенного оргазма.

Ну, как у нас дела? — ласково спросил он с интонацией знаменитого хирурга, обращающегося к безнадежному раковому больному.

Крымов подчеркнуто спокойным голосом обратился к Пеленгасову:

Ты знаешь, Боря, во дворе дома, где я живу, стоит собачья будка. Ее хозяин — собачий граф Монте-Кристо, по кличке Барон. Он большой мыслитель. Он знает жизнь не хуже нас. Недавно он поделился со мной одной мыслью: «Если ты — сука, то и жизнь, и радость, и бред — все у тебя будет собачьим». Как и у тебя, Боря, у меня будет для тебя два сюрприза. Вот первый, — и Остап протянул подполковнику Стусю свое заявление.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28