– Здравствуйте, меня зовут Анника Линден.

– Рикард Лёфлинг.

– Очень приятно. Присаживайтесь.

– Спасибо.

Вошедший мужчина сел в кресло напротив. Классический менеджер по продажам, подумала Анника. Уверен в себе, хорошо одет, крепкое рукопожатие и легкий загар. Узнаваемый типаж. У него наверняка спортивный автомобиль: скорее всего, БМВ или, может быть, "альфа-ромео". Сразу заметно, что он привык к достатку. Часы, костюм. Живет, вероятно, в центре, в элегантной квартире с подлинниками мастеров на стенах. Возможно, иногда ходит в "Оперу". Не в театр, а в соответствующий ресторан, конечно. Такой не станет разогревать готовые макароны и покупать продукты в недорогом супермаркете. Скорее закажет на дом суши или выпьет чашечку эспрессо у стойки в небольшом итальянском кафе. Всегда спешит. Активен. Яхты, сквош, иногда пробежки по утрам.

Наверняка имеет абонемент в дорогом фитнес-центре. Она мельком взглянула на левую руку Кольца нет. Как она и думала. Такие мужчины не спешат вить гнездо.

– Нам очень приятно, что вы хотите работать в нашей фирме. – Анника улыбнулась, чтобы собеседник расслабился. Едва ли это было необходимо. Казалось, он и так ничуть не нервничает. – Ваше предыдущее место работы…

Анника пролистала лежащие перед ней бумаги.

– "Роуэн системз".

– Да, конечно. – Анника как раз нашла документ, который искала, и быстро просмотрела его. – А почему вы решили оттуда уйти?

– Я решил сменить место работы не потому, что хотел уйти оттуда, а потому, что хочу работать у вас.

Анника улыбнулась в ответ на его улыбку. Да, он умеет проходить собеседования: никогда не говори плохо о прежнем рабочем месте, будь позитивен и устремлен в будущее.

– А почему вы этого хотите?

– У "Компьютек" надежная репутация. В этой отрасли не так много фирм, у которых в настоящий момент хорошо идут дела. К тому же раньше я работал в "Норден", и мне это нравилось.

– В "Роуэн" вы занимались… – Анника снова заглянула в листок, – программным обеспечением, если я правильно понимаю. Мы же продаем компьютерное оборудование. У вас есть опыт в этой области?

– Я всегда стараюсь узнать все, что мне необходимо, о товаре, который продаю. Я хочу, чтобы клиенты мне доверяли, а это возможно только в том случае, когда я понимаю, о чем говорю. Но я не технарь. Я специалист по продажам. И это я умею – продавать. А будет ли это программное обеспечение, оборудование или стиральный порошок, уже не так важно. – Он смотрел на нее, не моргая. Анника сглотнула. Скользкий тип.

– Да, нам как раз нужен специалист по продажам. – Она откашлялась. – В этом у нас с вами, похоже, общие интересы.

Анника просмотрела другие пункты в его резюме. Прежние места работы. Образование. Знание языков. Он отвечал взвешенно и без заминки. Он прямо-таки излучал эффективность. Анника откинулась на спинку кресла.

– Мы дадим вам ответ на этой неделе. Я вижу, вы написали здесь ваши пожелания относительно заработной платы.

Она поднесла листок ближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть напечатанное. Указанная им сумма намного превышала ее собственный заработок.

– Вы хотели бы добавить что-либо к сказанному или, может быть, у вас есть какие-то вопросы?

Ее собеседник выдержал небольшую паузу и произнес:

– Нет. Разве что я хотел бы сказать, что мне было приятно с вами познакомиться и я надеюсь на наше сотрудничество.

Он поднялся и улыбнулся. Белые зубы сверкнули на фоне загорелой кожи. Анника пожала протянутую ей руку.

– Мы перезвоним вам, когда примем решение.

Это была чистейшая формальность. Анника уже все решила. Рикард Лёфлинг получит эту работу.

Анника набрала мамин номер с неохотой. На третьем гудке трубку подняли.

– Вивека слушает.

– Привет, мам, это я.

– Привет! – Радостный тон в мамином голосе тут же сменился укоризненным. – Анника…

– Прости, – вздохнула та. – Я хотела сказать "Вивека".

– Не понимаю, что тут сложного. Меня зовут Вивека, не надо называть меня мамой.

– Я знаю, я оговорилась. Послушай… – Анника не хотела затягивать разговор дольше, чем это было необходимо. – Ты не могла бы посидеть с детьми в субботу вечером?

Ответ не заставил себя ждать:

– К сожалению, в субботу я не смогу.

Анника вздохнула, она и не ждала, что мама согласится.

– Я встречаюсь с подругами.

– Какая жалость.

– Но не для меня.

– Нет, мама, не для тебя. Для меня. И для Тома. И для детей тоже. Они бы наверняка с радостью повидали тебя.

– На меня это не действует, ты ведь знаешь. Тебе не удастся заставить меня почувствовать угрызения совести из-за того, что у меня есть своя жизнь.

– Я и не пытаюсь.

– А почему ты тогда так вздыхаешь?

– Потому что было бы очень приятно в кои-то веки раз сходить на вечеринку вместе с Томом.

– Ну вот, ты опять.

– Что?

– Пытаешься вызвать у меня муки совести. Тебе придется согласиться с тем, что я в первую очередь блюду свои интересы. И в субботу я договорилась встретиться с подругами. Я с удовольствием повидаю Андреа и Микаэля в другой день. А Черстин не может с ними посидеть?

– Вечером – нет. Она не хочет оставлять Стена одного.

– Господи боже мой! Сколько ему? Три годика?

– Ну ты же знаешь, у него слабое здоровье. – Анника не стала развивать тему, ей ничуть не хотелось оправдывать Стена. – В общем, с этим ничего не поделаешь.

– Уверена, вам удастся как-то решить эту проблему.

– Да, наверное, – пробормотала Анника. – Созвонимся на днях.

И, попрощавшись, положила трубку. Настроение упало ниже нуля. Хотя оно и до звонка уже было ужасным, ведь понятно же, чем все кончится. Анника крайне редко просила маму о помощи, поскольку это почти всегда оказывалось бесполезно. Не то чтобы Вивека имела что-то против внуков. Наоборот, по-своему любила их, но едва общение начинало мешать ее собственной жизни, она говорила "стоп!". А мешало оно почти всегда. У нее либо работа, либо встреча с подругами. Или какие-нибудь курсы или семинары. Постоянно новые: то африканские танцы, то раскрепощающее дыхание, то феминистская медитация. Образ жизни как минимум активный.

– Мне всего пятьдесят шесть, – сказала мама однажды в ответ на вопрос Анники, не собирается ли она начать вести более спокойную жизнь. – Мне что теперь, лечь и умирать?

А почему бы и нет, подумала тогда Анника и тут же раскаялась. Нельзя так думать о родителях. Может быть, оно и к лучшему, что у Вивеки такое насыщенное расписание. Анника вспомнила годы после развода родителей. Тогда мама целыми днями лежала дома и плакала. Была не в силах готовить, не расспрашивала дочь об уроках, не ходила на родительские собрания. Вивека заставляла себя собраться, только когда приходили ее "девчонки". Но и эти посиделки с подругами заканчивались слезами. Рыдали все по очереди. И гора скомканных бумажных платочков вокруг дивана все росла и росла. Это напоминало театр. Сначала прорывало Майкен. Но ее истерика проходила быстро. Барбру плакала гораздо дольше. Когда казалось, что уже все, она принималась рыдать по новой, но в конце концов все же успокаивалась. Тогда приходила очередь Вивеки. Мамы. Как правило, Анника закрывала дверь в свою комнату, чтобы не слышать всего этого, но голоса прорывались сквозь тонкие стены. Поэтому ей приходилось выслушивать трагическую историю предательства Иорана. Аннику раздражало, что они называют ее папу Иораном. Судя по реакции маминых подруг, Иоран был личностью злой и бесчувственной. Когда Вивека рассказывала, как Иоран потребовал развода и уехал со своей Ингалилль в Рио-де-Жанейро, где его ждало повышение по службе, подруги теснее окружали ее, напоминая стаю плюшевых ворон. Они утешали Вивеку и говорили, что бывший муж ее не стоил. Что он никогда не будет счастлив с "другой женщиной" после всего того зла, которое он причинил жене. Это карма, говорили они. А потом рыдать принималась Лисбет.

О том, что Анника тоже переживает развод родителей, не думал никто. Ей ведь не так тяжело, как Вивеке.

Анника посидела еще минуту, глядя в окно, а потом вздохнула и вернулась к работе. Предстояло составить статистический отчет о третьем квартале. Надо было бы взяться за него еще на прошлой неделе, но данные по Финляндии запаздывали. И вот наконец пришли. Хуже, чем ожидались, и она решила как можно скорее обсудить их с Тобиасом. Возможно, этому было какое-то объяснение, которое она упустила. В остальном результаты выглядели хорошо и в целом превосходили прогнозы, так что Турд наверняка останется доволен отчетом. На следующей неделе к работе приступит еще и Рикард Лёфлинг, и тогда продажи, вероятно, пойдут еще лучше. Еще не видя нового сотрудника в деле, Анника ни капли не сомневалась в его способностях. Он отличный специалист, это сразу чувствуется.

Она обещала забрать Микаэля из садика не позднее четырех. Оказалось, уже без двадцати: ни за что не успеть. Анника выключила компьютер. На секунду почувствовала искушение позвонить Тому и спросить, не мог бы он забрать детей. Но это было бы несправедливо – он утром отводил их в сад и школу, к тому же Анника знала, что он должен написать статью к завтрашнему дню. Он уже за завтраком жаловался, что ему, вероятно, придется задержаться. Или принести работу домой. Попросить его подменить ее только потому, что она зачиталась желтой прессой в Интернете, явно не лучшая идея. Надо самой решать свои проблемы.

Естественно, ехать в детский сад на такси – чистый абсурд. Аннике однажды уже доводилось так поступать, и, заплатив сто восемьдесят крон, она попыталась уговорить себя, что два раза за четыре года – это не так уж и много.

Никто из воспитательниц не упрекнул ее за опоздание. Речь ведь всего-то о четверти часа, тем более что обычно они с Томом были очень пунктуальны. Они считали, что детям не стоит оставаться в саду дольше, чем необходимо. Максимум восемь часов. Вытаскивать уставших малышей из игровой комнаты, натягивать на них комбинезон и под крик и плач нести домой на руках – нет уж! Правда, другие родители шли на такое, но Андреа и Микаэля силком одевать и тащить домой нельзя ни в коем случае, единодушно считали Том и Анника. Однако проводить принцип в жизнь было нелегко. Особенно сейчас, когда приходилось успевать сразу в два места – школа, где училась Андреа, находилась не слишком близко от сада Микаэля. Это удлиняло дорогу на полчаса и утром, и вечером.

Анника обнаружила сына за компьютером. Он сидел и собирал пазлы. Она удивилась, насколько ловко он управляется с мышкой, перетаскивая детали мозаики в подходящие места. Голос из компьютера хвалил его каждый раз, когда ему удавалось сделать это правильно. Микаэль заметил маму, только когда она села рядом с ним на корточки и поцеловала в затылок.

– Привет, Микаэль. Пойдем домой?

– Сейчас, – ответил он, не отрывая взгляда от экрана.

Когда последний кусочек мозаики встал на место, голос произнес: "Поздравляем! Ты отлично справился с задачей. Хотите попробовать снова?" Но Микаэль проигнорировал вопрос и спрыгнул со стула.

– Вот теперь мы можем идти.

Андреа уже дулась, когда они пришли за ней на продленку.

– Вы опоздали, – заявила она, взглянув на свои часики с Микки-Маусом, подарок на день рождения от дедушки из Рио.

– Прости, – извинилась Анника и подумала, не свалить ли свое опоздание на работу, но передумала. За ошибки надо самой отвечать. – Я не уследила за временем.

– Разве у тебя нет часов?

С тех пор как Андреа научилась определять, который час, она стала очень серьезно относиться к времени. Она всегда точно знала, что до мультфильма остается ровно четыре минуты или что мама должна была зайти за ней двадцать две минуты назад.

– Я забыла на них посмотреть. Прости, – повторила Анника.

Андреа оделась, и они втроем вышли на улицу.

– Нам надо по дороге домой зайти в магазин. – Аннике было совестно, что она не успела купить продукты. Мало того что забрала детей с опозданием – теперь еще придется тащить их с собой в супермаркет. А там сейчас наверняка огромные очереди. Но дети не возражали. В магазине каждому из них взяли по детской тележке, так обычно получалось сделать покупки быстрее. Микаэль бросился складывать в свою тележку все подряд. Анника попыталась остановить его:

– Микаэль, тебе нельзя хватать так много вещей самому, мы должны брать только то, что нам нужно.

– Но все это нам нужно. – Микаэль указал на печенье, лампы и стаканчики йогурта, наваленные в его тележке.

– Нет, – возразила Анника. – Тебе придется положить назад то, что ты взял. Нам нужны спагетти, молоко, простокваша и сок.

– Мам, я не люблю спагетти. – Андреа подняла глаза на Аннику. – Мне больше нравятся пружинки.

– Хорошо, купим их.

Какая, собственно, разница? Готовый соус "болоньезе" пойдет что к спагетти, что к пружинкам.

– А я не люблю пружинки! Я хочу трубочки!

– Обычно ты с удовольствием ешь пружинки, Микаэль. Трубочки возьмем в следующий раз.

– Не-е-ет! – Микаэль расплакался и сел на пол.

Анника попыталась поднять его. Уже четверть шестого, а она еще ничего не купила и не поставила воду для макарон. Пока она успеет приготовить ужин, пройдет еще не меньше сорока минут. Микаэль вырывался. Он извивался, плакал все громче и бросался на пол. Анника обернулась к дочери, которая стояла и молча смотрела на происходящее.

– Андреа, солнышко, может, взять трубочки вместо пружинок? – Она со значением посмотрела на кричащего Микаэля: дескать, сегодня нам, двум взрослым девочкам, придется принести себя в жертву.

Проходящая мимо пожилая дама с раздражением посмотрела на вопящего на полу ребенка. Женщина с коляской сочувственно улыбнулась Аннике, та в ответ тоже попыталась выдавить из себя улыбку.

– Ну ладно уж, – вздохнула Андреа.

– Спасибо! – с облегчением выдохнула Анника. – Ты слышишь, Микаэль?

Она подняла его с пола и вытерла нос.

– Мы возьмем твои трубочки.

Он немного успокоился, и Анника поспешила выложить свой козырь:

– А еще мы купим мороженое. Вы хотите на сладкое мороженое?

Микаэль перестал плакать и кивнул. Андреа тоже согласилась. Анника поскорее выбрала продукты, которые были им нужны, и встала в очередь. Перед ними оказалось четыре человека с полными тележками. Она попросила Андреа сбегать и принести два пакетика изюма. Когда дочка вернулась, Анника раздала детям по пакетику – в такое время все средства хороши.

Когда они пришли, Том уже был дома. Без четверти шесть.

– Где вы так долго?

– Угадай с трех раз. – Анника поставила пакет с продуктами на пол. – Может, заберешь? – с раздражением произнесла она и начала раздевать Микаэля. – И поставь воду для макарон.

– Вода уже кипит. – Том наклонился, чтобы помочь Андреа расстегнуть молнию и стал расспрашивать детей, как прошел день.

Анника упрекнула себя за раздраженный тон, но извиниться так и не смогла.

– Как хорошо, что ты уже поставил воду, – сказала она как можно радостнее.

– Ты не забыла купить спагетти?

– У нас будут не спагетти, а трубочки, – сообщила Андреа и в двух словах описала скандал, который закатил в магазине Микаэль. – Зато на сладкое мы получим мороженое, – подытожила она.

Когда ужин был наконец готов, Микаэль уже так устал, что сидел и только ковырял вилкой еду Андреа обиделась, что ей не разрешили есть перед телевизором и она пропустила детскую передачу.

– Мама не может в субботу, – сказала Анника Тому.

– Какая мама? – спросил Микаэль и надел толстые макароны на пальцы. – Смотрите, я монстр. – Он замахал руками, так что паста разлетелась по полу.

– Моя мама. Вивека. Бабушка.

– А что будет в субботу? – поинтересовалась Андреа.

– Нас с папой позвали в гости. К Бигге.

– Я тоже хочу в гости, – недовольно протянула Андреа.

– Там будут только взрослые, – попыталась объяснить Анника.

Том явно огорчился:

– И как поступим?

– Не знаю. – Анника пожала плечами.

– Тогда иди ты одна.

– Было бы лучше, если бы мы пошли вместе.

– Да. – Том отпил воды. – Микаэль, прекрати играть с едой!

– Хочу мороженого! Мама сказала, что будет мороженое.

– Еще три кусочка. – Том взял вилку и стал кормить упирающегося Микаэля. – Еще два.

– Я уже сыт!

– Еще два.

– А твою маму и спрашивать не стоит?

Том выглядел смущенным.

– Ты же знаешь, какая она. Она так боится, что с папой что-нибудь случится, пока ее нет дома. Ты помнишь, чем все закончилось в годовщину нашей свадьбы.

Анника вздохнула.

– Вздорный старик, – пробормотала она.

Том притворился, что не расслышал. Какое-то время они ели в тишине. Дети уже встали из-за стола, получив по мороженому.

– Так что, может, лучше тебе пойти одной? – Том смотрел на нее вопросительно.

– А это ничего?

– Мм…

– Тогда так и договоримся.

Музыку из квартиры Бигге было слышно уже на лестнице. Анника позвонила, и дверь открыла сама хозяйка. Черные обтягивающие джинсы, туфли на высоком каблуке и черная блузка с глубоким вырезом, не полностью закрывающая плоский живот. Темные прямые волосы гладко зачесаны назад, тщательно продуманный макияж… Анника вдруг почувствовала себя некрасивой. Ужасно всё: от немодных сапог до недавно купленного в недорогом магазине топа. Она уже сто лет не была в парикмахерской, и ее средней длины стрижка превратилась в такое, что ни один лак в мире не спасет. Накраситься она все-таки успела, но одного взгляда на сияющую кожу подруги хватило, чтобы понять: на таком фоне Анника могла бы с тем же успехом ограничиться гигиенической помадой.

– Привет! Проходи! Отлично выглядишь! – Бигге обняла ее и пропустила внутрь.

– Спасибо, – не стала возражать Анника. – Ты тоже.

– Раздевайся и пойдем, я тебя со всеми перезнакомлю. Толпа новых людей из агентства, с которыми ты, наверное, еще не встречалась.

– Как здорово! – Анника сняла пальто и повесила его на протянутую Бигге вешалку. Идя следом за подругой в гостиную, она мельком бросила взгляд в зеркало в прихожей: может, она не так уж и плохо выглядит? Надо только постараться не оказываться рядом с Бигге.

– Это Юнас и Мик из агентства. И Сиссела, наш арт-директор, вы ведь, кажется, уже виделись?

Анника кивнула и пожала руки нескольким хорошо одетым гостям, к которым ее подвела хозяйка.

– И Шарлотта тоже здесь. Где же она? А, вот она. Шарлотта, подойди сюда, Анника пришла.

К ним направилась высокая, стройная женщина с копной рыжих вьющихся волос.

– Сколько лет, сколько зим. – Она обняла Аннику и чмокнула воздух рядом с ее щекой. – Как дела?

– Спасибо, хорошо. Как у тебя?

– Супер! Переехала в Барселону. Поживу там какое-то время, для начала. Мы сейчас открываем у них новый бутик. На скандинавский дизайн невероятный спрос! Это как продавать сладости детям! – Она громко засмеялась и покачала головой, отбросив назад роскошные локоны, обрамляющие лицо.

Анника пыталась выглядеть приветливо. Она никогда не любила Шарлотту. Когда-то они вместе с ней и Бигге изучали основы маркетинга. Шарлотта в те годы подрабатывала фотомоделью и строила грандиозные планы на будущее. Похоже, они осуществились.

– Мы и одежду будем продавать, – продолжала Шарлотта. – Немногие, тщательно отобранные бренды: Grafitti, Neostyle, Helle Jakobsen… Ну ты представляешь.

Шарлотта на секунду замолчала, и Анника кивнула как бы в знак того, что одобряет выбор. На самом деле она в жизни не слышала ни об одной из этих марок.

– А ты? По-прежнему в…

– В "Компьютеке", да.

– Как сейчас компьютерный бизнес? Кажется, не особо процветает?

– В целом нет, но у нас дела идут очень неплохо.

– Сколько ты уже там проработала?

– Гм, сколько же получается… Лет девять вроде бы.

Шарлотта закатила глаза.

– Тебе, похоже, там реально нравится.

– Я работаю уже в другом отделе, не там, где вначале. Сейчас я занимаюсь маркетингом, координирую деятельность компании в Скандинавских странах.

Анника решила не вдаваться в подробности. Шарлотте совершенно не обязательно знать, что речь идет по большей части о распределении заказов и статистике продаж.

– Понятно. Извини, мне надо вернуться к Хавьеру. По-моему, он немного растерян – не знает ни одного языка, кроме испанского. ?Hasta luego![1]

Она скользнула прочь и направилась к скучавшему на другом конце комнаты мужчине – вылитому Антонио Бандерасу.

В этот момент Бигге как раз пригласила всех угощаться закусками, расставленными на столе. Анника взяла тарелку и положила себе креветок с чили, испанской ветчины и кусок чиабатты. Вдруг у нее за спиной раздался мужской голос:

– Надо же! Начальство тоже не сидит дома, а развлекается.

Она обернулась и сначала не поняла, кто это. Но тут сверкнула знакомая белозубая улыбка.

– Рикард? – Она огляделась вокруг, как будто ища объяснение его появлению. – Вы знакомы с Бигге?

– Нет. Она подруга Марии. Моей девушки. Она недавно устроилась на работу в "Ситизен арт".

– Ах да, Бигге говорила что-то о новых сотрудниках, которых она сегодня пригласила.

– Мария стоит вон там. – Рикард указал на женщину, которая разговаривала с мужчинами из агентства. Как бишь их звали? Юнас и Мик, кажется.

Подруга Рикарда выглядела совершенно не так, как представляла себе Анника. Если честно, то она вообще не представляла себе, что у него есть девушка. На Марии была черная юбка и длинный красный жакет, на вид очень дорогой. Элегантные босоножки на высоком каблуке. Даже на очень высоком. Видимо, она хотела казаться выше, потому что роста она была небольшого и довольно пышненькая. Не в стиле Памелы Андерсон, скорее в духе почитательниц булочек и шоколадок. Светлые волосы до плеч. И, несмотря на круглое, почти детское личико, она выглядела, как должна выглядеть успешная деловая женщина на фуршете. В меру расслаблена, но не без настороженности во взгляде.

– Я даже не знала, есть ли у вас семья. – Анника снова обернулась к Рикарду.

Этикетка на топе царапала спину. Надо было срезать ее.

– Вы не спрашивали об этом на собеседовании.

– Да, правда. А дети есть?

Анника была бы очень удивлена, если бы он ответил утвердительно. Но раз уж она ошиблась в своих предположениях один раз, могла и по другим пунктам заблуждаться.

– Нет. – Рикард рассмеялся. – Мы начали встречаться, еще учась в гимназии, но едва ли наши отношения перейдут в более серьезное качество.

Анника не вполне поняла, что он имеет в виду.

– Может, это и к лучшему. Я имею в виду, график работы менеджера по продажам к этому не располагает, – быстро добавила она.

– Да, наверное. А ваш муж здесь? – Его предположения о ее жизни оказались более верными, чем ее о нем. Впрочем, не так уж сложно догадаться, у Анники ведь кольцо на пальце.

– Нет, нам не с кем было оставить детей. – Собственный ответ заставил Аннику почувствовать себя безнадежно отставшей от жизни. На таких вечеринках не принято говорить о детях. Здесь обсуждают путешествия, карьеру, машины, наряды… Все что угодно, но не семейную жизнь. О ней надо говорить за ужином у Миллы и Фредрика, куда все приходят семьями. Там все находятся в одной лодке, и не приходится извиняться, если ровно в одиннадцать вам нужно спешить домой, потому что няня хочет быть дома до полуночи. Или что вы ужасно устали за неделю – дети температурили и то и дело просыпались по ночам. На тех ужинах гости прекрасно понимают, о чем вы.

– А чем занимается ваш муж?

– Он журналист. Работает в медиаагентстве.

Анника могла бы добавить, что агентство продает статьи специализированным и корпоративным журналам, но не стала. Это могло бы несколько испортить впечатление. Когда они с Томом познакомились, он был фрилансером. Иногда работал помногу и очень прилично зарабатывал. Мог запереться у себя в комнате и несколько дней кряду писать по двадцать четыре часа в сутки, выполняя какой-нибудь большой заказ. Зато потом несколько недель подряд не делал вообще ничего. Не то чтобы он оставался без работы. Нет, он получал задания, но нерегулярно. Когда родилась Андреа, Том сам решил, что ему надо устроиться на постоянную работу. Когда в доме младенец, запереться на несколько дней в кабинете не получится. И не больно-то посидишь без заработка, если надо оплачивать квартиру. Свой отказ от фрилансерства он жертвой не считал. Пусть даже у него на новой работе будет меньше свободы и заказы будут не такими интересными, зато не нужно их искать самому, и это большой плюс. К тому же четкий график позволит избежать цейтнотов. А если когда-нибудь захочется вернуться к прежнему образу жизни, он это сделает. Позднее.

Рикард не стал ее больше ни о чем расспрашивать.

– Я рад был получить работу в вашей фирме, – улыбнулся он. – С нетерпением жду, когда приступлю к своим обязанностям.