– А… – Олен огляделся, надеясь обнаружить того, кто притащил в храм оружие, но не увидел никого.

Рассеянный свет так же падал сверху, освещал пустые углы громадного зала и ниши в стенах. Слой пыли на бугристом полу выглядел не потревоженным, в нем не было вообще никаких следов. Овал выхода за спиной казался черным, как нора исполинского червяка.

Сердце забилось чаще, Олен завертел головой – статуи! Он точно помнил, что вдоль стен и у входа стояли статуи! И куда они в таком случае исчезли? Провалились сквозь землю? И как могли пропасть следы, ведь пыль не может лечь обратно и скрыть их!

Несколько мгновений сражался с паникой, с желанием немедленно броситься бежать.

– Тут никого нет, – шептал Олен, чтобы не вызвать эха, – я совсем один. Наверное, мне это на самом деле кажется. И статуи и следы на месте, просто я их не вижу из-за древней магии…

Успокоившись, решил осмотреть меч. Осторожно коснулся рукоятки, та оказалась неожиданно теплой, словно ее только что держали. Когда потянул, раздался негромкий скрип, и клинок с легкостью вышел из ножен. Те, на вид мягкие, не потеряли формы, но Олен не обратил на это внимания.

Он с открытым ртом пялился на меч.

Длинное прямое лезвие имело светло-синий цвет, в его глубине поблескивали голубоватые искорки. Оно чуть сужалось к концу, а весило оружие куда меньше, чем должно было, исходя из размеров.

– О боги… – пробормотал Олен, поднимая левую руку, чтобы коснуться клинка. – Что это такое?

Лезвие оказалось холодным, боль пронзила указательный палец. Олен спешно отдернул руку и для пробы взмахнул мечом. Тот качнулся, разрезал воздух, по нему побежали неяркие блики.

– Лед, меч изо льда… – голос от волнения звучал хрипло. – Интересно, кто сумел сделать такое?

Кроме этого вопроса, хотелось задать и второй: «Не будет ли хозяин возражать, если я заберу эту штуку себе?». Но Олен сильно сомневался, что маг, создавший чудесное оружие, жив. Судя по слою пыли на полу и развалинам на окраинах города, разумные существа не появлялись тут много веков, если не тысячелетий.

– Ладно, – пробормотал он, – мне еще через лес идти, а там пауки всякие, прочие чудовища. А эта штука куда лучше, чем нож. Если кто-то не хочет, чтобы я взял меч, – Рендалл огляделся, – то дайте знать об этом сейчас…

Ничего не изменилось в храме. Пол не шевельнулся, никакой призрак не явился из-под земли, чтобы заявить права на чудесное оружие.

– Отлично, клянусь Селитой, – Олен сунул клинок обратно в ножны и взялся за них. – Тогда я пошел.

Безо всяких препятствий добрался до выхода из зала. Остался позади овальный коридор, открылась вымощенная голубовато-зелеными плитами площадь, высящаяся на ней громадная статуя. Увидев ее, Олен замер в удивлении – когда шел в храм, ничего подобного не видел – и задрал голову, чтобы разглядеть верхушку изваяния.

Неужели магия орданов могла скрыть такую громадину?

Обнаженное существо, напоминающее человека, но покрытое чешуей, душило громадного лебедя. Крылья птицы топорщились похожими на копейные наконечники перьями, когтям позавидовал бы орел. Две головы исполина, будто отобранные у большущей ящерицы, терялись в низко ползущих облаках.

Все вместе производило жуткое впечатление, казалось, что статуя вот-вот рухнет.

– Пора отсюда убираться, – Олен торопливо сунул меч в ножнах за пояс и зашагал прочь от пирамиды.

Город, через который недавно проходил, тоже изменился. Сине-красные здания исчезли, на смену им пришли желтые конусы, сложенные из небольших блоков. Куда больше стало развалин, статуи на перекрестках сменились черными головами на высоких постаментах.

Принадлежали они самым разным существам, страшным и прекрасным, но мало похожим на людей. Олену чудилось, что слепые, матово поблескивающие глаза следят за ним, смотрят вслед со злобой.

Когда между домами мелькнула опушка леса, он вздохнул с облегчением. Прошел мимо груды развалин, из которых торчала корявая, будто обгрызенная колонна, и неожиданно для себя остановился. Услышал ядовитое негромкое шипение, ноги словно примерзли к растрескавшимся плитам мостовой. С невероятным трудом удалось повернуть голову и скосить глаза.

От колонны, неспешно шевеля лапами, по развалинам двигалось существо, похожее на лишенную крыльев стрекозу размером с корову. Розовое тело неприятно поблескивало, точно намазанное слизью, глаза, напоминающие драгоценные камни, сверкали, из пасти торчал язык длиной в локоть.

Из какой-то щели выскользнула вторая тварь, за ней третья, когти царапнули по камню. Олен подумал, что глупо будет стать едой для насекомых-переростков, и начал бороться с оцепенением. Гнев придал сил, удалось шевельнуть правой ладонью, тронуть шарик на рукояти меча.

Пальцы закололо, вверх к запястью пошла волна тепла. Освобожденная рука задвигалась легче, Олен схватил оружие и потащил его из ножен. От напряжения занемело плечо, на лице выступили крупные капли пота.

Первая «стрекоза» остановилась, задергалось вытянутое брюшко, замелькали вокруг него какие-то тени. Шипение стало громче, ударило со всех сторон, как волна, заставляя разум погаснуть, а тело застыть в оцепенении. Но рука не онемела, и ледяной меч явился во всей красе.

Сверкнули внутри синего лезвия белоснежные звездочки. Забивая шипение, раздался тонкий звон, какой бывает, когда разбиваются падающие с крыш сосульки. Окостенение исчезло, и Олен понял, что вновь может свободно двигаться.

Первая тварь остановилась, точно в нерешительности, вскинула длинное брюшко, увенчанное зазубренным жалом. Вторая и третья подобрались ближе, встали с ней рядом, глаза их заблестели.

– Прочь! – Олен сделал шаг вперед, махнул мечом. «Стрекозы» дружно отступили, но зашипели громче.

Меч смущал их, настораживал, но не более.

– Откуда вы взялись только на мою голову? – Олен прикинул, не пора ли обратиться в бегство, и тут перед глазами мелькнула оранжевая молния. Рыжий кот припал к земле и грозно взвыл.

Выглядел он в этот момент очень крупным, с матерого волка. Шерсть на спине стояла дыбом, в ней сверкали золотые пряди. Уши с кисточками были прижаты, а хвост бил по бокам.

«Стрекозы», не разворачиваясь, метнулись назад, и исчезли в щелях среди развалин.

– Рыжий? – удивился Олен. – Ты тут откуда взялся?

– Мяу, – кот повернулся к человеку, окинул его покровительственным взглядом и неспешно потрусил в сторону леса.

Олену ничего не оставалось, как последовать за ним. На ходу шерсть зверя опускалась, уши поднимались, а сам он постепенно уменьшался, принимая обычные размеры.

Когда разрушенный город и поднимающаяся над ним статуя исчезли за деревьями, кот остановился. Шлепнулся на задницу, точно обыкновенный котяра, и принялся деловито умываться. Олен присел рядом и опустил руку на покрытую мягкой шерстью голову.

– А ведь ты спас меня, – сказал он, заглядывая в золотистые глаза и почесывая Рыжего за ухом. – Те твари испугались тебя, а не моего меча. Кто же ты такой, что сумел отыскать меня снова и не бросил в беде?

Кот работал языком и урчал так, что бока у него ходили ходуном.

Не дождавшись ответа, Олен встал и попытался сообразить, куда идти дальше. За приключениями он несколько подзабыл, с какой именно стороны вошел в город. После некоторых размышлений выбрал направление, больше всего похожее на юго-запад, и двинулся в ту сторону.

Не успел пройти и трех миль, как снова лишившийся солнца небосвод начал темнеть. На берегу небольшого ручейка Олен решил, что дальше идти не стоит, и принялся готовиться к ночлегу.

Кот лежал под «глазастым» кустом и с ленцой наблюдал за действиями человека. Когда тот лег и перестал шевелиться, Рыжий бесшумно поднялся и, двигаясь тише несомой ветром паутинки, исчез в зарослях.

Проснувшись утром, Олен открыл глаза, потянулся так, что заскрипели суставы в плечах, а в спине что-то хрустнуло. Двинул руку за одеялом, чтобы натянуть его на себя, перевернуться на другой бок и поспать еще, и в этот момент вспомнил, где именно находится. Сердце закололо, возникло желание опустить веки и провалиться обратно во мглу сновидений, где цел дом, живы мать и отец…

Олен заскрипел зубами и заставил себя подняться.

Кота видно не было, о нем напоминали лишь следы от когтей на ближайшем стволе да клок рыжей шерсти на одной из ветвей. Тянуло гарью от кострища, шелестели на ветру золотые листья.

– Надо идти дальше, – Олен зевнул, потянулся к стоящим рядом сапогам. – Что толку, если я сгину в этом лесу? Только радость врагам…

Он напился из ручья, еще раз вытащил из ножен чудесное оружие, полюбовался искорками в синем лезвии. Когда запихнул меч за пояс, ощутил неожиданный прилив уверенности. Отправившись в путь, даже принялся насвистывать известную песенку о дочери императора и семи гномах.

Свист звучал глухо, не порождал под сводами Вечного леса даже эха.

Олен миновал гряду холмов, сплошь покрытых кустарником, и от неожиданности споткнулся, когда понял, что по траве перед ним стелется тень. Обернулся и испустил ликующий крик – на синем небе сияло привычное желтое солнце, около него виднелись пухлые белые облака.

Сначала подумал, что это очередной морок. Но потом заметил впереди границу, на которой деревья с зелеными стволами уступали место стройным исполинам эльфийского леса. Когда преодолел ее, на уши обрушился обычный лесной шум – песня соловья, гул кружащихся над цветами пчел, шорох травы под ногами. После безмолвия золотой чащи все это показалось необычайно громким.

Что-то тихонько свистнуло, длинная стрела с блестящим древком и белыми перьями воткнулась в землю у ног Олена. Он резко остановился, уставился на нее во все глаза, вспоминая, где видел такую же…

Выходило, что в той грезе, где орудовал тяжелым топором!

Ветви куста, усеянные крупными белыми цветами, закачались и на открытое место вышли трое эльфов. Поднялись тонкие серебристые клинки, блики потекли по длинным подпоясанным кольчугам. На гладких, точно вода лицах появилось одинаковое презрительное выражение.

– Прими смерть достойно, – с каким-то лязгающим акцентом проговорил самый высокий из эльфов, из-под конического шлема которого выбивались темно-русые кудри. – Бежать бесполезно…

Ноги Олена примерзли к земле. Он судорожно сглотнул, будучи не в силах отвести глаз от блестящих, заточенных до убийственной остроты лезвий, готовых вонзиться в его тело…

И тут Рендалл вспомнил, что и у него есть оружие! Ладонь опустилась на теплую рифленую рукоять, и меч будто сам вылетел из ножен. Синее лезвие оставило в воздухе светящийся след, искорки закружились, образовали что-то вроде уходящего вверх вихря из огня.

Олен от неожиданности клацнул зубами, едва не выронил оружие. Эльфы замерли, глаза их, зеленые и яркие, как изумруды, блеснули удивлением.

– Откуда у тебя это? – вкрадчиво спросил тот из эльфов, что стоял справа.

– Не ваше дело, – просипел Олен через стиснутые зубы. Сияние вокруг клинка исчезло, словно втянулось в него. Мускулы ног сократились сами, и Олен прыгнул вперед. Успел заметить изумление на лице русоволосого, и ледяной меч с невероятной скоростью плашмя обрушился тому на шлем. Брякнуло, глаза эльфа закатились, и он упал в траву.

Стоявший справа сделал выпад, Олен дернул тело вбок и одновременно с разворота ударил туда, где остался третий из воинов лесного народа. С удивлением увидел, что попал, как хрупкое на вид синее лезвие с легкостью прорубило кольчужный рукав и вонзилось в предплечье. Не давая раненому оправиться, подскочил к нему вплотную и рукой с зажатым в ней эфесом меча шарахнул в челюсть.

Эльф свалился без звука, и Олен повернулся к последнему оставшемуся на ногах противнику. Краем уха услышал, что в кустах, из-за которых явились эльфы, началась шумная возня, но отвлечься себе не позволил.

– Я тебя убью, – пообещал эльф и атаковал так стремительно, что очертания его смазались. Олен смог только ринуться навстречу и ударить наотмашь, точно дубиной в надежде хотя бы зацепить противника.

Громыхнуло, лязгнуло. С удивлением обнаружил, что третий эльф валяется рядом с соратниками, и что на его красивом шлеме виднеется здоровенная вмятина.

– Интересно, а что ты собирался делать с тем парнем, что засел тут с луком, – спросили из кустов, – или ты не знал про него?

– Нет, не знал, – ответил Олен, оторопело моргая и переводя взгляд с валяющихся на земле эльфов на меч в своей руке.

Скажи кто, что он сможет в схватке одолеть троих воинов лесного народа – уроженец Заячьего Скока долго бы смеялся. Но сейчас, когда это произошло на самом деле, смеяться желания не было, хотелось укусить себя за руку, чтобы как можно быстрее проснуться.

– Всякому дураку известно, что эльфы-воины ходят по четверо, – ветки раздвинулись, зашуршало, и из-за кустов вышла невысокая девушка в зеленой охотничьей куртке, черных штанах и сапогах. – А ты, судя по всему, не простой дурак, а редкостный. Так и будешь стоять?

– А что делать-то?

Незнакомка выглядела хрупкой, как только что вылезший из-под земли росток. Но на поясе у нее болтался меч, рядом с ней – небольшая сумочка из светлой замши, а из-за плеча выглядывал кончик лука. Вытянутые, как у эльфов, глаза, только синие, смотрели решительно, в светлых волосах выделялись белые, но не седые прядки.

«Как у Рыжего, – подумал Олен, – только у того золото, а у нее – серебро».

– Что делать? – треугольное личико девушки отразило величайшее презрение. – Если ты хочешь выбраться из этого леса живым, то должен для начала связать этих типов. Надо же, разделал их как детей, и не знает, как быть дальше?

– Это вышло случайно, – Олен почувствовал, что краснеет, но ничего не смог с собой поделать.

– Конечно, – девушка нагнулась к самому высокому из эльфов и принялась снимать с него узкий, расшитый листьями пояс, – так я тебе и поверила. Давай, помогай. Вяжи им руки, а ноги скрутим уздечками. Там, за кустами четыре коня. Заберем всех…

– Куда так много?

– Для того чтобы эти альтаро, развязавшись, в погоню за нами не ринулись – Олену достался еще один презрительный взгляд. – И вообще, чудно ты выглядишь. Одет, как крестьянин, но дрался, как настоящий хардаг. И меч этот твой странный, я таких в жизни не видела…

– Альтаро, а кто это?

– Так называют себя хозяева этих мест.

Болтая, она ловко стянула руки высокого эльфа и занялась его раненым в руку собратом. Олен с трудом разобрался со сложной пряжкой из серебра, украшенной изображением хрустальных дождевых капелек, и связал доставшегося ему противника.

– Теперь ноги, – девушка быстро сбегала за кусты и вернулась с тремя кусками веревки, одну ловко бросила Олену, – а вообще, мне повезло, что охранявший коней воин отвлекся на вашу схватку. Так просто к альтаро не подкрасться. И вообще, ты здорово сделал, что не убил никого. Лишить эльфа жизни в его родном лесу – подписать себе смертный приговор…

– Откуда ты столько о них знаешь? – уздечка цеплялась за пальцы, не желала скручиваться в узел, и Олен от натуги пыхтел. – И вообще, кто ты такая? Зачем вмешалась в схватку? Какое тебе до меня дело?

– Не люблю, когда трое на одного. А вообще меня зовут Саттия, я – эльф.

– Олен, – хмуро бросил он. – Что, эльф!?

Всякий знает, что у обитателей Великого леса волосы темные, а глаза – всегда зеленые. Судя по рассказам, их родичи, живущие далеко на юге, за Огненными горами, могут похвастаться светлой мастью и зрачками цвета весеннего неба. Но их к северу от Дейна не видели много столетий.

– Да, – щеки Саттии чуть порозовели, а глаза сердито сверкнули. – Ладно, болтать потом будем. Сейчас нужно убираться отсюда, пока другой патруль на нас не наткнулся. Иди за мной.

За кустами, куда она привела Олена, обнаружился еще один лежащий эльф, уже связанный. Четыре тонконогих коня с белоснежными гривами и огромными черными глазами посмотрели на людей с недоумением. Саттия свистнула, из чащи донеслось негромкое ржание, а затем топот.

Из зарослей выбежала изящная сивая кобылка.

– Чего смотришь? Это моя Чайка, – девушка погладила ее по морде и показала в сторону эльфийских скакунов. – Залезай на любого. Или ты никогда не ездил верхом? А я пока вещички осмотрю, может, найдется чего нужное.

– Ездил… – Олен снова покраснел – стыдно было признаваться, что последний раз катался на конской спине почти десять лет назад во время купания деревенских лошадей, голым, без седла и уздечки…

Он подошел к тому скакуну, что выглядел наиболее смирным. Вставил ногу в окованное серебром стремя, ухватился за высокую луку седла и подтянул себя вверх. Несколько мгновений балансировал в неустойчивом равновесии, потом осознал, что сидит верхом.

– Да, ну и ну, – пробормотала Саттия, вытаскивая из седельной сумки одного из альтаро котелок и какие-то мешочки. – И где только берут таких наездников?

Олен хотел ответить что-нибудь обидное, даже рот открыл. Но потом подумал, что глупо связываться с девчонкой, слегка ненормальной к тому же, и проговорил мирно:

– А я и не корчу из себя умелого всадника. Ну что, поехали?

– Поехали, – она привязала поводья всех эльфийских скакунов к седлу, вскочила на спину Чайке одним стремительным, гибким движением.

Сивая кобылка сорвалась с места. Олен ударил пятками, его конь побежал следом. Замелькали по сторонам деревья, ветка хлестнула по плечу, вторая попыталась выколоть глаз. Пришлось схватиться за поводья и пригнуться, прижаться к шелковистой гриве.

Безбрежен Великий лес, раскинувшийся от тундры на севере до великой реки Дейн на юге, от Предельных гор на востоке до Льдистых на западе. Населяют его стволы или же племена альтаро, именуемых среди прочих рас младшими эльфами. Но есть в центре Великого леса маленькая поляна, куда не осмеливаются вступать даже вожди.

Лишь магам дозволено появляться здесь.

В центре поляны, у корней громадного дуба, рядом с которым великаны Засеки покажутся карликами, имеется круглый пруд. Вода в нем всегда, и зимой и летом, в бурю и зной, остается прозрачной и чистой, так что можно рассмотреть каждую песчинку на ровном дне.

Вода чуть заметно колыхнулась, когда утром солнечного летнего дня заросли на южной окраине поляны качнулись, и из них вышел облаченный в черные одежды эльф. Сверкнули глаза цвета малахита, зажатый в правой руке короткий жезл из прозрачного камня. Вслед за первым эльфом с севера пришел второй, чьи куртка и штаны были желтыми, как лепестки лютика.

Вскоре у пруда собрались пятеро лучших магов Великого леса, пятеро сильнейших чародеев, получивших право на Цвет и Жезл.

– Можно говорить, братья, – сказал старший из эльфов, в белом, на чьем лице заметны были морщины, а в черных волосах посверкивали редкие нити седины.

– Засека потревожена, – сообщил обладатель алого Цвета, на чьем поясе висел длинный прямой меч в деревянных ножнах, – но это вы почуяли и без меня. Куда хуже другое – один из людей осмелился войти в Вечный лес.

– И чего в этом такого? Он просто погибнет там и на этом все закончится, – удивился маг в черном, получивший Жезл полсотни лет назад.

Для эльфов, живущих более трех веков, это не срок.

– Не все так просто, – покачал головой маг в белом. – Напоминаю, брат, что когда наши предки десять тысячелетий назад вступили в пределы Алиона, Вечный лес стоял там же, где и сейчас. И за эти годы мы так и не смогли понять, что это такое – обломок иного мира, искаженный участок этого или логово кого-то из Древних, сумевшего создать неприступную даже для богов крепость…

В такт глубокому, музыкальному голосу колыхались ветви дуба, а по поверхности пруда скользили тени, непонятно кем оставленные.

– Неизвестно, как Вечный лес отреагирует на попавшего в него человека, – проговорил эльф в белом, – может быть, убьет, а может быть, оставит в живых. Такого не случалось давно, но пять тысячелетий назад один из воинов ствола Лунной Ночи вернулся оттуда в здравом рассудке…

– Но вышедший из Вечного леса не будет прежним, – подхватил маг в желтом, – и что принесет он с собой, не могут знать даже Двуединые Братья.

– Верно, – кивнул эльф в белом. – Нашей мудрости тут недостаточно, мы должны искать совета у Источника…

Повинуясь его жесту, стоявшие тесной группой маги начали расходиться. Они заняли места на берегах пруда, уставились в воду и подняли жезлы. Те один за другим засветились мягким белым огнем. Ветер стих, на поляне установилась полная тишина, тени на поверхности воды замелькали гуще.

Самый молодой альтаро качнулся, из ноздри его вытекла капелька темной, почти черной крови.

– Спокойно, брат, – проговорил маг в белом, не отводя взгляда от пруда, – плата за знания – боль… Сейчас мы увидим, сейчас…

Вопль, одновременно изданный пятью эльфами, оказался пронзителен и дик. Дуб покачнулся, роняя листья, по толстенному стволу побежали судороги. Даже солнце на мгновение померкло.

– Это невозможно… – прогнусавил маг в желтом, зажимая нос, кровь из которого бежала потоком.

– И тем не менее, это будет, – проговорил эльф в белом, и в голосе его лязгнул металл, – если мы его не остановим.

Глава 4. Правда за правду.

Сколько они скакали, он сказать не мог. Сырые, заросшие ивами низины сменялись буграми, где копыта давили сплошной цветочный ковер. Оставались позади исполинские деревья, вроде тех, что Олен увидел, едва пройдя Засеку, и заросли кустарника, где все звенело от птичьего пения.

Когда солнце склонилось за деревья и начало смеркаться, Саттия натянула поводья. Олен повторил это движение и едва не вывалился из седла – настолько резко остановился эльфийский скакун.

– Самое время для привала, – проговорила девушка. – Перекусим, отдохнем, а затем поедем дальше. Ты не против?

– Нет, – ответил Олен, раздумывая, как бы помягче сообщить о том, что у него нестерпимо ноет то место, что пониже спины, и что дальше ехать он вряд ли сможет.

Слезал на землю, кряхтя и охая, точно древний старик. Саттия успела расстелить на траве небольшую скатерть из зеленой блестящей ткани, на которой выделялся узор из красных и желтых цветов. На скатерти появилась круглая фляга, куски жареной дичины и сухие хлебцы.

– Прошу к столу, – церемонно сказала девушка и проказливо улыбнулась. На гладких розовых щеках появились ямочки. – Надеюсь, что доблестный муж не откажется отведать моего угощения?

– Э… ну да… конечно, – за этот день Олен смущался больше, чем за несколько лет до этого.

Саттия мало походила на молодых крестьянок, с которыми он привык иметь дело. В ней не было заметно и следа робости, а бойкости хватило бы на пятерых. Да и внешне она отличалась от той же Алирны, как елка от березы, хотя выглядела очень даже привлекательно…

Устыдившись собственных мыслей, Олен подсел к «столу» и принялся за мясо. Оно оказалось хорошо прожаренным, отдавало тмином. Во фляжке обнаружилась простая вода, чистая и холодная, захрустели на зубах хлебцы.

– Ты ешь, – проговорила Саттия, откидывая со лба прядь светлых волос, – но не забывай рассказывать.

– О чем?

– Для начала – кто ты такой? Где научился так владеть оружием?

– Человек, – Олен удивленно глянул на нее. – Обычный селянин. Всю жизнь в земле ковырялся.

– Ладно придумывать, – девушка сердито махнула рукой. – Я тебе не верю! А ну встань! Руки разведи!

Прозвучало это настолько повелительно, что Олен мгновенно вскочил, поднял верхние конечности, словно решил изобразить огородное пугало. Саттия встала следом, принялась осматривать правое запястье.

– А ну сними рубаху! – приказала она без тени сомнения в голосе.

– Э… зачем? – как оказалось, предел смущения в этот день еще не был достигнут.

– Уж не думаешь ли ты, что я голых парней не видела? – бросила Саттия с вызовом, но щеки ее чуть заметно порозовели. – А ну снимай! Мне просто нужно проверить свои догадки!

Олен вздохнул и послушался. Саттия обошла его кругом, осматривая, как торговец лошадьми – породистого жеребца, после чего уверенно заявила:

– У тебя есть мышцы, какие не вырастают сами по себе, – тонкий пальчик коснулся его предплечья, – вот эти появляются, когда упражняешься с мечом, те, что на спине – при работе с большим луком. Такие плечи можно развить только регулярными упражнениями с боевым топором.

– Ерунда это, – Олен натянул рубаху и сел обратно. – Какие боевые топоры и мечи? Я оружия в руках до вчерашнего дня не держал.

– Тогда… – Саттия нахмурила тонкие брови, – тогда остается предположить, что твои предки на протяжении многих поколений были воинами. Тем, кто родился в семьях чистокровных таристеров, умение сражаться передается по наследству вместе с цветом волос и всем прочим…

Тут Олен не выдержал и расхохотался. Белобрысая девица оказалась сумасшедшей – этим объяснялось и то, что она пришла на помощь, и ее чудные речи. Откуда возьмутся предки-воины у уроженца Заячьего Скока, где веками только и делали, что пахли, сеяли и собирали урожай?

Но смех начал стихать, когда Олен вспомнил, как орудовал клинком во время схватки с эльфами, как ловко уходил от ударов, бил так, чтобы не убить, а оглушить. Остатки хохота вышли горловым хрипом, стоило из памяти всплыть моменту, когда маленький Рендалл впервые осознал, что мало похож отца и мать, смуглых, черноволосых и темноглазых.

«Ты вылитый дедушка», – сказал тогда отец, почему-то отведя взгляд. Олен остался доволен этим объяснением, и все мысли об отсутствии сходства гнал прочь. Но сейчас в душе зашевелились подозрения.

– Ты хочешь сказать, что мои родители… на самом деле не мои? – спросил он, дернув себя за мочку уха.

– Ничего я не хочу, – Саттия выставила перед собой ладошки, точно защищаясь. – Я лишь пытаюсь объяснить то, что вижу. Ешь, давай. Или больше не хочешь?

– Почему? – Олен сунул в рот еще один кусок мяса, принялся жевать и понял, что совсем не голоден. – А о себе ты не хочешь рассказать? А то…

– Нам пора ехать, – девушка вскочила так стремительно, будто ее подбросили. – Дожуешь на ходу.

Олен не успел и слова сказать, как она собрала оставшуюся снедь, свернула скатерть и убрала ее в сумку.

– Двинулись, – проговорила Саттия нетерпеливо. – Или на закуску у тебя будет застрявшая в брюхе стрела. Но для начала я кое-что должна сделать, чтобы запутать погоню…

Она отвязала троих эльфийских коней от седла и звонко хлопнула каждого по крупу. Скакуны дружно замотали белоснежными гривами и умчались в чащу.

– Вот так, – и девушка забралась в седло.

Олен подошел к белоснежному жеребцу, и не вздумавшему удрать, несмотря на то, что его не привязали. Пощупал ноющие бедра и полез скакуну на спину. Конь фыркнул с различимым презрением, но вытерпел, даже когда всадник начал вертеться в седле, чтобы устроиться получше. После толчка в бока неохотно сдвинулся с места, побежал за едва различимой в сумраке лошадью Саттии.

– Мы не заплутаем ночью? – спросил Олен, поглядывая на темнеющее небо, где между лиловых облаков выступили первые звезды.

– Я вижу в темноте, – отозвалась девушка, не поворачивая головы.

Последующая ночь стала одной из самых ужасных в жизни Олена.

Лошади рысью двигались через окутанный мраком лес. Усталость давила на плечи не хуже мешка с брюквой, боль пульсировала от пяток до копчика. Веки опускались сами собой, ныла спина. Каждый резкий звук – треск сучьев, крик ночной птицы – заставлял в испуге сжиматься и хвататься за меч.

Когда на востоке стали видны признаки рассвета, Олен чувствовал себя таким измученным, что готов был упасть прямо под копыта и заснуть на месте. Когда Саттия обернулась и что-то сказала, он не понял ни единого слова, лишь заворожено следил, как двигаются розовые пухлые губы.

– Эй, ты спишь? – девушка повысила голос.

– Нет, – чтобы ответить, пришлось приложить невероятное усилие.

– Остановимся ненадолго, передохнем. Наши «друзья» наверное освободились и роют землю в поисках следов.

– Почему они хотят меня убить? – Олен мешком сполз с конской спины и со стоном упал на живот. – Только лишь за то, что я забрел в эльфийские земли?

– Не знаю, – Саттия покинула седло куда более изящно. – Тех, кто без спросу суется в лес с оружием, уничтожает магия Засеки, а случайных, заблудившихся путников обычно просто выпроваживают. Но откуда случайный путник в этих местах?

– Я даже не знаю, где мы находимся.

– Хм, удивительно. Мы в угодьях ствола Радужной Росы, примерно в ста пятидесяти милях от границы эльфийских владений.

– О боги…

– Сомневаюсь, что они к этому причастны. Расскажи честно, как ты сюда попал? – девушка уселась на траву, скрестив ноги.

Она вовсе не выглядела усталой, словно бессонные ночи в седле были для нее не в диковинку. Или неутомимость давала эльфийская кровь, пусть не совсем чистая, что бы ни говорила по этому поводу Саттия, но заметная в точеных чертах узкого лица, мелких зубах и хрупком сложении.

Во время поездок на ярмарку в Танненг Олен несколько раз видел полукровок – детей человека и эльфа, и хорошо помнил, как они выглядят. Его новая знакомая походила на них во многом.

– Через Вечный лес, – буркнул Олен неохотно. – Я вошел в него три дня назад со стороны графства Файн.

– Что? – на лице девушки отразилось недоверие. – Ты будешь рассказывать, что выбрался живым из Вечного леса? И что прошел больше трехсот миль за несколько дней?

– Зачем мне врать? – пожимать плечами, лежа на животе, не очень удобно, но Олен ухитрился это сделать. – Может там внутри все не так, как у нас здесь? И я вынес оттуда меч.

– Ах да, я все хотела спросить, где ты добыл такое странное оружие. Не покажешь его мне?

Олен перекатился на бок, вытащил из-за пояса ножны с клинком.

– Вот, – сказал он, протягивая их Саттии, – только осторожно. Я сам не знаю, как он себя поведет.

– Спасибо! – тонкие пальцы коснулись коричневой кожи, голубые глаза вспыхнули восторгом. – Ух ты, какой легкий! Это настоящий пвартер, судя по длине, а весит не больше двух унций!

– Э, что?

– Пвартером называют меч, которым можно сражаться как одной, так и двумя руками. Этим словом, как ты знаешь, – на губах Саттии мелькнула грустная улыбка, – именуют отпрыска человека и эльфа. Такой клинок должен весить в два раза больше, если он из металла, конечно…

Она встала, быстрым и плавным движением вытащила меч из ножен. Сквозь кроны прорвались лучи восходящего солнца, упали на оружие. Лезвие засияло, вокруг него замелькали неяркие серебристые вспышки.