Василий больше не раздумывал. Он опустил руку в карман, и теплая рукоять ножа удобно легла в ладонь.

Щелчок встающего на фиксатор лезвия не удивил и не испугал жулика. Наоборот, он заулыбался совсем уже откровенно. Ему не могло и в голову прийти, что этот вот парень с немного грустной, но доброжелательной улыбкой способен причинить ему боль. Наверное, он думал, что его сейчас начнут пугать, размахивать лезвием ножа перед лицом, угрожать. И к этому он был готов. Но только не к тому, что произошло.

Не произнося ни единого слова и не меняя выражения лица, Скопцов прижал левую кисть Танцора к подлокотнику стула, отогнул мизинец и одним коротким точным движением отсек первую фалангу.

– А-а-а! – зверем взвыл жулик. Он рванулся в сторону, но скотч крепко держал его на стуле, а Василий надежно удерживал сам стул. – А-а-а!

Из обрубка пальца хлестала кровь, пачкая одежду Танцора и лежащий на полу дорогой ковер. Скопцов немного отстранился, чтобы капли крови не попали на камуфляж. Подняв с пола отрезанный кусочек плоти с давненько нестриженным ногтем, Василий демонстративно начал его разглядывать. Когда он перевел глаза на жулика, то с чувством некоторого удовлетворения увидел на его лице явные следы паники.

– Сейчас я отрежу тебе еще кусочек пальца... – почти ласково сообщил он Танцору. Тот опять попытался рвануться – и вновь у него ничего не получилось.

Теперь он действительно почувствовал, что это такое – быть беспомощной жертвой!

А мучитель приложил холодное лезвие ножа к горящему огнем мизинцу.

– Подожди, мужик! – взвыл блатной. – Что ты делаешь?!

– Укорачиваю тебе пальцы, – спокойно сообщил "мужик". И тут же спросил с самым живым интересом: – А что?

– Ты, это, блин, прекрати! – попытался урезонить своего мучителя Танцор. Но тот только удивился в ответ:

– Почему же?! У тебя – целых десять пальцев. Если несколько из них отрезать, то ничего страшного не случится!

– Слышь, братан, но ведь нельзя так! – Танцор не мог понять, что происходит в этой полутемной комнате. Он еще надеялся уговорить садиста.

– Почему же нельзя?! – опять удивился Скопцов. – Как видишь, можно!

И тут же отхватил следующую фалангу.

Все. Воющий и бьющийся на стуле блатной перестал быть человеком. Он был сломлен. Сейчас он готов был сделать все, лишь бы его оставили в покое.

Скопцов, сидя на корточках рядом с допрашиваемым, пережидал очередной залп криков боли. Пусть кричит. В доме – прекрасная звукоизоляция. Никто его не услышит.

– Слышь, ну че те надо?! – плачущим голосом спросил Танцор. Он не сводил расширенных от ужаса глаз с лица мучителя.

– Поговорим? – повторил свой самый первый вопрос Василий. На этот раз ответом ему стали энергичные кивки.

Допрос проходил легко и занял не так уж много времени. Танцор оказался словоохотливым человеком, а его желание сотрудничать со Скопцовым поддерживалось легким покачиванием лезвия ножа в ладони Василия.

Да, местный журналист – это их работа. Точнее, Большого! Он сам, Танцор, только рядом был! А журналюгу и пальцем не трогал! Матерью готов поклясться!

Баба? Опять же Большой! Он сам только квартиру громил! Он не хотел эту бабу вообще трогать! Но его заставили!

Кто отдавал приказы? Николай! Это вообще страшный человек, полный отморозок, беспредельщик! Ничего святого! Они как-то попытались его отмудохать, но он им таких звиздюлей ввалил!.. Мало не показалось!

Куда они должны были доставить Скопцова? На объект! Какой?! Да просто, объект! Его все так называют!

Приложив некоторые усилия, Скопцову удалось выяснить, что под объектом подразумевается та самая охотничья избушка или заимка, куда его возили на "охоту". Вот только этот пресловутый "объект" расположен в тайге, прямо за ней. Объяснить Танцор толком не мог, нарисовать – тоже. Василий не настолько ему доверился, чтобы развязывать руки... Но ничего – основной ориентир был известен. А найти... При желании всегда можно.

Все. Пленный был вычерпан до самого донца. Все, что было ему известно, он уже сказал. Разумеется, Василий довольно критически отнесся к заверениям Танцора о его полной непричастности к убийству Валентина и Лизы. Он имел возможность слышать, кто в этом тандеме был основным.

– Где машина? – вспомнил Василий про обнаруженные в кармане бандита ключи.

– За домом! – теперь жулик отвечал торопливо, стараясь угодить этому страшному парню.

– Марка?

– "Уазик"! Зеленый, с тентом!

– Понятно... Слушай, – неожиданно сменил тему Скопцов, – а ты сам как? Местный?

– Нет.

– А тот, Большой?

– Тоже нет.

– А здесь как оказались?

На этом вопросе Танцор несколько замялся. Но острый лучик света, отраженный в отполированном лезвии ножа, заставил его говорить.

И Танцор, и его приятель Большой, ныне покойный, здесь не жили. Они отбывали здесь срок наказания! В возглавляемой старым знакомым Василия – Шубиным – колонии строгого режима! И время от времени, по мере возникновения необходимости в их услугах, их отпускали на волю! На ночь, на две, на неделю!

– Бред какой-то! – Василий помотал головой, не в силах переварить услышанное. – Этого не может быть!

– Может! – поспешил его заверить Танцор. – Раньше вообще лафа была! Жили на объекте как вольняги! Все было – водка, хавчик путевый... Но только потом косяков понапороли. Кого-то после этого закрыли, кто-то вообще пропал. А меня и вон его, – тут он кивнул в сторону неподвижного Большого, – оставили.

– И что же это за "косяки"? – поинтересовался Скопцов.

Из путаных объяснений Танцора Василий через некоторое время сумел понять, что Шубин "вывел" доверенных "расконвойников" на объект, в качестве охранников... И все бы было нормально, но только один раз они слишком уж напились – дорвались до спиртного после длительного перерыва. В результате одному из содержащихся на объекте заключенных удалось совершить побег. Его, конечно, потом нашли... Но только он успел поделиться сведениями об объекте и именами людей, содержащихся на нем, с каким-то местным жителем, случайно встреченным в тайге.

– Этот местный – журналист? – Василий почувствовал, как костенеет его лицо.

– Да, это он! – торопливо подтвердил догадки Скопцова Танцор.

Больше жулик ничего не знал и не мог сказать. К делам "больших людей" он допущен не был. И теперь должен был умереть.

Не потому, что Василию хотелось удовлетворить какие-то собственные садистские наклонности. Может, в другое время он бы и отпустил этого урода. Но сейчас перед его глазами стояло худенькое, измученное лицо маленькой женщины по имени Лиза. Вдовы его друга.

Он пытался и не мог представить себе весь тот ужас, что пришлось ей пережить в последние минуты жизни, когда два эти урода заталкивали ее в петлю. Все же Большой, наверное, умер слишком легко.

Не спеша Скопцов зашел за спину Танцора. Тот ожесточенно задергал головой, пытаясь разглядеть, что же там делает этот страшный мужик.

Одно короткое, отработанное за время войны движение – и острое лезвие ножа перехватит горло от уха до уха.

– Слышь, брателла! – Танцор, не имея возможности видеть, что именно делает Скопцов за его спиной, вертел головой, как ветер флюгером на крыше. – Я же все тебе рассказал! Не убивай, а?

"Интересно, а Лиза их тоже просила не убивать ее?" – отстраненно подумал Василий, поднял нож и... Вдруг он понял, что просто не сможет зарезать этого гада!

Нет, испытываемые им к этому индивидууму неприязнь и отвращение не стали меньше! Просто Скопцов вдруг четко и ясно осознал, что хладнокровно зарезав сейчас этого гада, он сам шагнет за ту грань, что отделяет человека от нелюдя. Что одно дело убить в бою, и другое – вот так, как он собирался, обдуманно, спокойно и потому предельно жестоко.

Скопцов размышлял пару минут, потом присел и решительно распорол стягивающий ноги Танцора скотч. Встал и столь же быстрым движением освободил ему руки.

Жулик немедленно начал нянчить левую руку. Василий бросил ему какую-то тряпку:

– Замотай! Кровища хлещет...

А сам вернулся к двери и наклонился над телом Большого. На его напарника он даже и не смотрел.

А тот, замотав левую кровоточащую кисть руки каким-то полотенцем, потянулся за лежащим чуть в стороне, на расстоянии вытянутой руки, кастетом. Он не собирался прощать только что пережитого им унижения и страха. Он собирался довести дело до конца.

Пальцы привычно скользнули в обточенные отверстия. На отполированном долгим ношением в кармане металле блеснули лучики света. Подняв руку, Танцор сделал несколько быстрых и, как ему казалось, неслышных шагов вперед, нацеливаясь острыми смертоносными шипами в затылок своего мучителя. Удар!

Но за какую-то долю секунды до этого удара парень в камуфляже резко, будто подброшенный пружиной, разогнулся и развернулся лицом к противнику.

Василий легко отбил уже начавшую движение руку Танцора простеньким, но от этого не менее эффективным блоком – предплечьем согнутой в локте левой руки снаружи – внутрь. Продолжая начатое движение, резко крутанулся вокруг собственной оси на чуть выставленной вперед левой ноге. И в завершающей фазе этого отработанного маневра правая рука, разгибаясь в локте, выстрелила вертикально поставленным кулаком, направляя твердые, как камень, основания указательного и среднего пальцев в висок противника.

Танцор так и не успел понять, что же произошло. Негромко хрустнула одна из самых хрупких костей человеческого организма – височная. И он просто перестал жить.

Удар был очень силен – Скопцов и сам по себе был парнем не слабым. А еще дополнительный заряд энергии при развороте. Уже мертвое тело Танцора пролетело через всю комнату и второй раз за эту долгую ночь врезалось головой все в ту же многострадальную тумбочку... Только на этот раз правым виском. И в самый угол.

Василий не спеша подошел к поверженному противнику, некоторое время постоял над ним, наблюдая, как из широко открытых глаз медленно вытекает жизнь. Потом, пожав плечами, отошел. В конце концов, у этого парня был шанс. И Скопцову не надо винить себя в том, что тот им не воспользовался.

Скопцов еще раз оглядел спальню, превратившуюся в поле боя. Два трупа, потихоньку подплывающих собственной кровью, и спящая, одурманенная клофелином Маша. Да уж! Здесь он сделал все, что мог.

Но еще оставался какой-то "объект" непонятного назначения. Где-то в поселке мирно спали отдавшие приказ на уничтожение Бизикова и его жены Альберт Матвеевич и Николаша.

Подбросив и снова поймав трофейные автомобильные ключи, Василий решительно направился к выходу. Его собственная маленькая война продолжалась.

К охотничьему домику Скопцов сумел добраться только к утру – несколько раз в темноте сбивался с дороги. Фары не включал – ни к чему предупреждать заранее о своем появлении. Он не забыл того, что при полном отсутствии какой-то обслуги таежный домик не выглядел заброшенным. И не исключено, что кто-то в нем находится и сейчас.

Когда Василий был твердо уверен в том, что до домика остается не больше пяти-шести километров, он свернул с проселка. Медленно, на второй передаче, лавируя между стволами деревьев и объезжая нагромождения бурелома, загнал автомашину как можно дальше в лес. Заглушив двигатель, старательно намазал лицо, шею и руки отпугивающим комаров и мошку кремом, после чего перебрался на заднее сиденье и уснул. Ему было необходимо отдохнуть – впереди его ждал тяжелый день.

Проснулся с рассветом, подчиняясь сигналу будильника наручных часов. Ополоснулся водой из найденной в салоне канистры, после чего направился в сторону дороги.

Следов почти не было заметно. А там, где они были, Скопцов старательно поработал превращенными в веник ветками. Получилось довольно неплохо. Если, конечно, в команде Органчика не было специалистов-следопытов. Но даже если и были... Невозможно в течение двух-трех часов осмотреть более чем двести километров обочин. Это если только по одной стороне дороги считать.

Да и не должны они его искать здесь. Если руководствоваться нормальной человеческой логикой, то случайно избежавший смерти Скопцов должен сейчас на всех парах нестись в город, под защиту прокуратуры и милиции. И сделанный им ход просто непредсказуем и непросчитываем.

Вернувшись к машине, Василий решил провести небольшую ревизию доставшегося ему "наследства".

Автомобиль оказался довольно захламленным. Перебирая всевозможный мусор, Скопцов отыскал еще одну канистру с питьевой водой, рюкзак, в котором, погромыхивая, перекатывались несколько жестяных банок с тушенкой, между которыми оказалась полурасплющенная булка хлеба в полиэтиленовом пакете. Эта находка пришлась кстати и изрядно порадовала Василия – покидая ночью гостеприимный домик, он в спешке и горячке забыл прихватить с собой что-либо из съестного. А желудок уже напоминал о себе, время от времени настойчиво требуя что-нибудь в него забросить. Но еще больше Василия обрадовала другая находка – на самом дне заднего отсека "УАЗа", под толстым слоем разнообразного и бесполезного бытового мусора лежал автомат Калашникова! Старенький и изрядно потертый "АКМ" калибром 7,62! Надежное, проверенное временем оружие!

Поэтому Скопцов отложил свой завтрак до лучших времен – в настоящий момент перед ним стояла более насущная проблема. Необходимо было проверить автомат, при необходимости – почистить и произвести мелкий ремонт, возможный в полевых условиях, без специального оборудования.

Бывшие, а ныне покойные владельцы оружия за автоматом следили явно спустя рукава, а точнее, не следили вообще – сняв крышку ствольной коробки, Василий убедился в том, что все механизмы покрыты толстым и мохнатым слоем нагара и пыли. Убивать за такое мало!

Порывшись еще немного, Скопцов отыскал какую-то тряпку, пригодную на ветошь, отлил немного масла из небольшой канистры. Пенал с принадлежностями для обслуживания оружия был давным-давно потерян, так же, как и шомпол. Пришлось вырезать необходимые для чистки предметы из дерева.

Примерно через полчаса Скопцов закончил чистку. Автомат был приведен в более или менее приличное состояние. Конечно, если бы это происходило на службе, в армии, то качество чистки можно было признать ниже среднего. Причем намного ниже. Но здесь, в тайге, было вовсе не обязательно стремиться к совершенству.

Занимаясь чисткой, Василий попутно и осмотрел оружие. Боевая пружина была тугой и не болталась в пазах, то же самое можно было сказать и о затворе. Прицельная планка и мушка оружия не были скособочены, а боек не был сточен. Короче, по всем законам баллистики, это оружие должно было стрелять.

Правда, проверить его в действии было невозможно – шум выстрела привлек бы к месту нахождения Скопцова лишнее и ненужное в данных условиях внимание. Оставалось надеяться только лишь на то, что в нужную минуту автомат не подведет.

Закончив чистку и собрав оружие, Василий произвел контрольный спуск и с удовлетворением услышал звонкий щелчок. Теперь можно было перейти к боеприпасам.

Патронов оказалось всего тридцать штук – один, но полный магазин. Вылущив их на специально подстеленную для этого чистенькую тряпочку, Скопцов тщательнейшим образом осмотрел каждый. Этот осмотр его вполне удовлетворил – он, откровенно говоря, ожидал худшего.

Из тридцати патронов некоторые опасения внушали только три – вмятины на гильзах, легкое пошатывание пули, зеленоватый налет окисления вокруг капсюля... По идее, сомнительные боеприпасы надо выбросить... Но как Скопцов ни искал, больше ничего похожего на патроны в машине не обнаружил. И просто выбрасывать целых три патрона в его положении было бы бездумным расточительством. Эти патроны могли с равным успехом как сработать, так и нет.

Поэтому Скопцов поместил их на самое дно магазина, оставив напоследок. Поставив магазин на место, передернул затвор, досылая патрон в патронник. Все. Оружие было готово к бою. Поставив на предохранитель, Василий отложил автомат в сторону, но так, чтобы до него в любой момент можно было легко дотянуться рукой.

Вот теперь можно было подумать и о завтраке. Василий с аппетитом съел банку тушенки, запил ее водой. И то, и другое было холодным – разводить огонь он не рискнул. Бог его знает, кто тут неподалеку может шастать по тайге.

Насытившись, он закурил и откинулся на траву, подставив лицо редким солнечным лучам, с трудом пробивающимся через кроны деревьев.

Сейчас он ни о чем не думал и ничего не планировал, не терзал себя сомнениями и догадками. Он вообще сейчас жил в другом измерении, ничего общего не имеющем с общепринятым.

Впереди его ждало то, что он умел, – боевая работа. И он был к ней готов.

Повалявшись минут сорок на травке в состоянии приятной расслабленности, Скопцов встал на ноги, подогнал под себя, под свой рост, ремень автомата. Выбрал из хлама в заднем отсеке автомобиля некоторые предметы, на первый взгляд и не особо нужные здесь, в тайге, но которые могли пригодиться в бою или при подготовке к нему. Побросав эти предметы в рюкзак, к продуктам, старательно подтянул ремни рюкзака, чтобы не хлопал по спине во время ходьбы. После этого, забросив оружие на плечо, быстрым шагом тронулся в ту сторону, где должен был находиться хитрый домик Органчика.

Метров через триста быстрый шаг перешел в легкий бег. Конечно, после службы прошло много лет. Но все же не настолько много, чтобы он не смог преодолеть шестикилометровую дистанцию.