Глава 22

В десять вечера мы вошли в отдельный кабинет гриль-бара на бульваре Санта-Моника, в четырех кварталах от вест-сайдского управления. При виде потенциальных клиентов простодушное лицо рыжеволосой хозяйки расплылось от удовольствия, а перекочевавшая в ее ладонь банкнота позволила нам окончательно расположить к себе женщину.

Помещение было достаточно просторным, хоть званый ужин устраивай. Сочно-зеленые обои и банкетные стулья, обтянутые кожей либо ее хорошим заменителем. На стенах – со вкусом подобранные репродукции с картин импрессионистов: парижские уличные сценки, долина Луары и пейзажи других мест, куца обычный коп попадает нечасто. Единственными посетителями оказались трое устроившихся в самой большой кабинке полицейских.

Уиллис Хукс и Рой Макларен пили чай со льдом, а третий, в охотничьей куртке, лет шестидесяти, седовласый, короткий и толстый, прихлебывал из стакана пиво.

Мы приблизились, и Майло представил его как Мануэля Альварадо, детектива из Ньютона.

– Рад нашему знакомству, доктор. – Голос у Альварадо был спокойным и мягким; темная кожа напоминала кору дерева.

– Спасибо, что пришел, не пожалел свободного вечера, Мэнни, – с искренним уважением проговорил Майло.

– Не смог упустить такой заварушки. У нас в Согусе жизнь течет медленно.

– Давно ты там живешь?

– Пятнадцать лет.

– Как же народ там развлекается?

– Зелень выращивает.

– Садоводы?

– Нет, большей частью овощи.

– Еще кого-нибудь ждете? – К нам подошла официантка.

– Все в сборе, – ответил Майло.

– Что будете есть, джентльмены?

– Принесите нам чего-нибудь легкого на закуску.

– Джентльмены, -ухмыльнулся Макларен. – Она явно не знает, к кому обратилась. – На лицах промелькнули вежливые улыбки.

– Твой звонок поразил меня не меньше, чем слова моей бывшей жены, когда она заявила, что я ей, видите ли, больше не нравлюсь, – заявил Хукс.

– Я и сам удивлен не меньше твоего, – отозвался Майло.

Альварадо достал из кармана пачку жевательной резинки и пустил ее по кругу. Когда пачка вернулась к нему нераспечатанной, он достал из нее пластинку и бросил в рот.

– DVLL. Оба дела оказываются связанными ниточкой, о которой никто и не подозревал.

– Мы опросили всех полисменов, лидеров группировок, работников социальной сферы в нашем районе, но не выяснили ровным счетом ничего, – вставил Макларен.

– То же самое и в Вест-сайде, – добавил Майло. – У нас была кое-какая переписка с ФБР, я навел справки у них. Полный ноль.

– А я еще раз перечитал свою копию дела Ортиса, – сообщил Альварадо.

– Свою копию?

– Оригинала под рукой не оказалось, он пришел только сегодня – не смогли сразу отыскать в хранилище. Слава Богу, у меня привычка делать ксерокопии. Среди писанины на стенках туалета, откуда, по-видимому, жертву перенесли в машину, ничего подобного DVLL нет, я перерисовал в записную книжку каждое слово. Все пытаюсь разыскать кроссовки мальчика, но, насколько я помню, они были просто залиты кровью, ни одной буквы на них не обнаружено. Поэтому пока я не уверен, что мое дело имеет отношение к вашим.

– К тому же у тебя – мальчик.

– И тело до сих пор не найдено, в отличие от ваших жертв.

– Ну, в данном случае это не так уж и важно, – бросил Хукс. – Дочь дипломата из Вест-сайда и простая уличная девчонка? – Он покачал бритой головой. – Чушь. Прямо «Сумеречная зона»[3]какая-то. Это уже по вашей части, док. Как вы считаете, DVLL не может означать чего-то, связанного с дьявольщиной?

– Может. Но, несмотря на все различия, у Латвинии и Айрит есть и общие моменты: обе со средней степенью задержки развития, обе в подростковом возрасте, в обеих нет ни капли англосаксонской крови. Тот факт, что убийца выбирает своих жертв среди неполноценных, свидетельствует о его отвращении к физическим недостаткам других, а может, и к своим собственным.

– Убийца-инвалид?

– Или помешанный на антагонизме «сила – слабость». Он одержим. Это может означать его личное бессилие в повседневной жизни.

– Неудачник, ставший убийцей.

– Рэймонд Ортис тоже был умственно отсталым, – напомнил Альварадо. – Но он – мальчик... Обычно те, кто охотится на мальчиков, девочек не трогают.

– Обычно, – подчеркнул Хукс, – когда намечают жертвой ребенка на улице, то не отправляются в Вест-сайд, к богатеньким. Обычно, когда одно тело подвешивают у всех на виду, другое не распластывают картинно на земле. Так что если здесь и есть что-то общее, то от меня оно ускользает. – Он посмотрел на меня.

– А может, общим здесь является сознательное стремление избежатьвсяких шаблонов? – сказал я. – Переиграть вас – умников? Опытные убийцы нередко читают сборники наставлений для полиции, выписывают криминальную хронику, чтобы использовать в качестве справочной литературы. Выучивают правила с тем, чтобы знать, как грамотнее их нарушить. Варьируют способы действия, передвигаясь из района в район, используют другие поверхностные отвлекающие маневры.

– Что значит поверхностные? – заинтересовался Альварадо.

– Характер преступлений не меняется. Почерк, по сути, остается одним и тем же, потому что сексуальные убийцы психологически представляют собой очень цельную, одержимую одним желанием личность. В нашем случае об этом говорит выбор подростков с задержкой развития и нерасшифрованное послание DVLL, которое может содержать какую-либо информацию личного характера либо быть просто насмешкой. Или же и то и другое вместе. Пока он не стремится привлечь к нему внимание: клочки бумаги спрятаны, значит, он не уверен в том, что они будут найдены. На сегодняшний день у нас преимущество: убийца не знает, что мы обнаружили определенную связь.

– Насмешка, – сказал Майло. – Маленькая шутка. Этот подонок любит порезвиться. Я отослал бумажку в лабораторию, может, там из нее что-нибудь выжмут. Как сказали эксперты, надпись DVLL исполнена, скорее всего, на компьютере, то есть заранее. Трудно поверить в убийцу, таскающего с собой ноутбук.

– Как знать, как знать, – глубокомысленно заметил Хукс. – Сейчас их навострились делать совсем плоскими. Доктор же говорил, что подонок, вероятно, сделал фотографию девочки. Если у него была с собой камера, то почему бы и не компьютер заодно? Да он мог притащить целую машину оборудования.

– Фургон, – поправил Альварадо. – Эти скоты обожают фургоны.

– Верно, – согласился Хукс.

– Я всегда начинаю поиски фургона, – продолжал Альварадо. – Разбираясь с Рэймондом, я несколько недель потратил на проверку каждого фургончика в округе – квитанции платы за парковку, штрафы и прочее. Убийцу не нашел, зато обнаружил несколько притонов на колесах и одного придурка, у которого в фургоне была целая коллекция отмычек плюс наручники – они для него же и пригодились.

– Согласен, – поддержал его Макларен. – Водители фургонов и дальнобойщики – самые подготовленные потенциальные убийцы. Думаю, что где-то есть нечто вроде каталога убийств с доставкой на дом.

– Одним словом, – вновь подал голос Майло, – DVLL для него означает нечто важное, но выставлять эту чертовщину напоказ он пока не готов.

– Либо он начинающий и занят сейчас укреплением веры в собственные силы, либо слишком труслив, и поэтому, никакой рекламы от него ждать не приходится. А он явно труслив, потому что выбирает самых слабых и беззащитных.

Послышался стук в дверь, на который Майло откликнулся:

– Входи, Салли.

Хозяйка вкатила уставленную горой тарелок тележку. Горячие булочки, жареные цыплята, креветки, пирожки с яйцом, ломтики поджаренного до хруста бекона, маленькие шашлычки на деревянных шампурах. Миниатюрные лепешки пиццы. Куча соусников с разноцветным содержимым, соленые сухарики, орешки, чипсы.

– Закуска в ассортименте, джентльмены.

– Пожалуй, – одобрительно протянул Хукс. – Я прошел сегодня пешком метров десять, сжег пару калорий. Необходимо срочно заправиться.

Салли вновь наполнила наши стаканы.

– Спасибо, – поблагодарил ее Майло. – Все отлично.

– Больше я вас не побеспокою, – обещала хозяйка. – Если что понадобится – крикните.

Мужчины потянулись к тарелкам. Для того чтобы уничтожить половину привезенного, много времени не потребовалось.

– Обожаю куриные крылышки. – Хукс поднял над блюдом обглоданную дочиста кость. – Чувствую, что сосуды так и забиваются холестерином.

– Возвратимся к Ортису, – проговорил Майло. – Ты сказал, что не нашел кроссовок?

– Согласно журналу, они должны быть в хранилище, но на стеллаже, где им полагалось бы лежать, я их не обнаружил. Трагедии, Майло, тут никакой нет, делу уже год, а вещи вечно перекладывают с места на место, у нас постоянная нехватка площадей. Я тебе звякну, когда отыщу.

– Есть что-нибудь еще? – обратился ко всем Майло.

– Латвиния, – отозвался Макларен. – Мы разыскали кучу парней, которые знали девчонку, а двое даже спали с ней, но среди них ни одного, с кем она проводила бы время постоянно. Бабка говорит, что по ночам Латвиния часто шлялась в одиночку к эстакаде на Вест-сайд. Там ее мог снять любой. Снять и придушить прямо в машине – или фургоне – и привезти затем на школьный двор, чтобы сбить нас со следа. В часы пик вдоль эстакады суетится довольно много народу: мальчишки-газетчики, торговцы цветами, апельсинами. Машины медленно ползут, а мимо них, сверкая попкой, прохаживается Латвиния. Какой-нибудь молодчик ее подбирает... Может, кто-то даже видел это – если стоял в пробке. Я еще рассчитывал, что в новостях покажут ее неотчетливее, но куда там уличной девчонке до внимания телевизионщиков... А потом ты упомянул о приказе вставить прессе кляп в рот.

– Что еще за кляп? – недоумевающе спросил Альварадо.

– Отец моей жертвы, – начал объяснять Майло, – израильский консул. Семья настаивала на том, чтобы прессе ничего не сообщалось – по соображениям безопасности. Они сумели надавить на наше начальство. Мой шеф уточнил сегодня, что приказ исходит из офиса мэра, так что с этим лучше не связываться.

– Выходит, нам всем заткнули рот, – подытожил Хукс.

– Что, и мне тоже? – поинтересовался Альварадо. – У меня до сих пор нет уверенности в том, что наши случаи как-то связаны.

– А в чем дело? – спросил Майло. – Ты опять надумал обратиться в испано-язычные газеты?

– Нет. Просто хочу знать правила. Уточнить насчет безопасности.

Майло пояснил.

– Теперь, принимая в расчет Латвинию, мы не можем исходить из того, что действовал террорист. Я пытался объяснить это шефу, но... Он заткнул себе уши.

– Естественно, не террорист, – подтвердил Макларен. – Это чокнутый.

– Бедные детишки, – покачал головой Хукс.

– Так какой же у нас план? – спросил Альварадо.

– Искать новые нити, держать друг друга в курсе.

– Кроссовки я найду. – Он энергично кивнул.

– Может, нам повезет, и он допустит где-нибудь ошибку, – высказал надежду Хукс.

– Наш старый добрый друг – человеческая ошибка, – подал голос Макларен.

– Если только он – человек, – подытожил Майло.

Глава 23

После того как троица вышла, хозяйка принесла счет, глядя на Майло так, будто была готова расцеловать его.

Спрятав кредитную карточку, Майло остался сидеть, и Салли оставила нас.

– Что скажешь?

– Четыре пары рук всегда лучше одной.

– Все вспоминаю, что ты с самого начала говорил о деле Рэймонда Ортиса. Об импульсивности первого преступления. Если это так и есть, то мы будем правы и относительно кривой убийств... DVLL – черт возьми, что бы это могло означать?

– Отправлюсь завтра в университет, помучаю компьютеры.

– Неплохо... Спасибо тебе. – Майло залпом допил остававшийся в стакане чай со льдом.

Я спросил его, как пройти в туалет. Повернувшись, он указал на дверь в правом углу зала. За ней я увидел на стене телефон-автомат и чуть в стороне проход, ведущий к запасному выходу. Крошечный, выложенный белой плиткой туалет оказался очень чистым. Пахло хорошим дезодорантом. Все бы ничего, если бы не сквозняк: недавно выкрашенное окно было чуть приоткрыто, и сквозь щель доносился шум работающего автомобильного двигателя.

На подоконнике валялись свежие, с неровными краями, кусочки подсохшей краски, видимо, окно совсем недавно открывали.

По узкой улочке, позади бара, удалялся автомобиль.

Фургон.

С выключенными фарами и подфарниками он проехал мимо фонаря над козырьком запасного выхода.

Серый или светло-голубой «форд-эконолайн». Эмблема электрической компании на борту.

Его или точно такой же я видел сегодня припаркованным напротив дома Кармели.

Фургону пришлось лавировать вдоль извивавшейся зигзагом улочки. Я попробовал раскрыть окно пошире, но рама больше не поддавалась. Напрягая зрение, мне удалось рассмотреть название компании:

«Гермес электрик». Обслужим быстро.

Эмблема с крылышками и телефон, начинавшийся с 818 – дальнейших цифр я не разобрал.

Фургон. Эти подонки любят фургоны.

«Форд» вышел из зигзага, колеса закрутились быстрее. Затемненные стекла не давали возможности видеть, кто сидел за рулем.

И все-таки я успел заметить номер, все семь цифр. Бормоча про себя, я коряво вывел их ручкой на квадратике туалетной бумаги.

Майло так резко вскочил из-за стола, что чуть не опрокинул его.

– Следить за Кармели? Какой наглец!

Он кинулся в туалет, толчком распахнул дверь запасного выхода.

В теплом воздухе кисло пахло гниющими овощами. Откуда-то издалека доносились воющие звуки полицейских сирен. Я передал Майло мягкий квадратик.

– "Гермес электрик", – произнес он.

– Служащий наверняка будет в униформе, каком-нибудь безликом сером или бежевом комбинезоне, напоминающем балахоны служителей парка. К тому же электрики всегда таскают с собой кучу инструмента, так что кому придет в голову удивляться лишней сумке – с камерой или ноутбуком, – валяющейся в фургоне? Знаешь, когда мы занимались перестройкой дома, Робин как-то сказала, что из всех ремонтных рабочих электрики – самые обязательные и аккуратные. Перфекционисты.

– В этом есть логика, – отозвался Майло. – Он допустил-таки промах и спекся... Говоришь, фургон все время стоял у дома Кармели?

– Да.

Мы вернулись в здание, торопливо пересекли почти полный посетителей основной зал и вышли к машине.

– Гермес, – сказал я. – Бог...

– Скорости. Теперь мы имеем дело с быстрымподонком?

С помощью бортового терминала Майло вошел в базу данных дорожной полиции, ввел номер фургона. Через минуту пришел ответ.

– Под этим номером на имя П.Л.Алмони, проживающего на Фэйрфакс-авеню, зарегистрирован «шевроле-нова» семьдесят девятого года выпуска. Номерной знак подонок просто украл. Дело начинает нравиться мне все больше. Судя по адресу Алмони, это где-то между Пико и Олимпик.

– На борту были еще цифры: восемьсот восемнадцать.

– Значит, он живет в городе, а работает в Вэлли. У него есть собственная машина и служебный фургон, на котором он может менять номера, когда ему захочется поиграть в кошки-мышки. Алмони... Не еврей ли и он тоже?

Я согласно кивнул – очень может быть.

– Все теплее и теплее... Давай-ка посмотрим, что на него может найтись в архиве.

Компьютер молчал. Майло тронул машину с места.

– Пусто. Значит, как ты и сказал, новичок... Не хочешь взглянуть, как наш герой живет? Или предпочтешь отправиться домой?

– Ни за что. – У меня пересохло во рту.

Восточный конец Фэйрфакс-авеню представляя собой плохо освещенный и довольно безлюдный район города. По обеим сторонам улицы тянулись унылые фасады закрытых магазинов. За голыми окнами эфиопского ресторанчика у столика над дымящимися тарелками сидели трое мужчин.

На доме по указанному адресу оказалась вывеска: «НОТАРИАЛЬНЫЕ УСЛУГИ. КСЕРОКС. АБОНЕНТСКИЕ ПОЧТОВЫЕ ЯЩИКИ». Сквозь стекло двери виднелись стеллажи и стойка с кассовым аппаратом.

– Значит, это всего лишь почтовый адрес, – процедил Майло. – Чем он, интересно, сейчас занят?

Мы вернулись в машину. Майло связался по телефону с местным полицейским участком, выслушал информацию, спросил в трубку «Ты уверен?» и записал что-то в свой блокнот.

– Теперь на Халлоуэй-драйв, в западную часть Голливуда, – сказал он с кислой улыбкой. – Придется побегать.

Езды туда было всего десять минут – очень удобно для предусмотрительного мистера Алмони. По Ла-Сьенеге, через бульвар Санта-Моника, и потом поворот налево, в тихую улочку, с многоквартирными домами приятной архитектуры, многие еще довоенной постройки. Отдельные здания были обнесены довольно высокими оградами. Алмони, подумал я, должен жить где-то здесь, за оградой.

До Сансет отсюда рукой подать, но тихо.

Улицу пересекла женщина, выгуливавшая собаку, – у обеих неторопливая, исполненная достоинства походка.

Пока Майло напрягал глаза, рассматривая в темноте нужный номер дома, я сидел и представлял, как могла бы выглядеть заметка в газете:

Об Алмони известно немногое. Соседи считали его человеком спокойным и приветливым...

Внезапно Майло нажал на тормоза. Я ошибся: служащий «Гермес электрик» проживал в современном трехэтажном кирпичном доме. Через широкие стеклянные двери был виден просторный, со множеством зеркал вестибюль, залитый ярким светом.

– Привет, сосед, – процедил сквозь зубы Майло, живший вместе с Риком совсем неподалеку.

Выйдя из машины, он осмотрелся по сторонам и пришлепнул на ветровое стекло наклейку с гербом Управления.

– Не уверен, что это поможет. Западный Голливуд лежит уже в другом округе, и сборщики платы имеют право послать меня ко всем чертям, ну да ладно.

У дверей – десять прорезей почтовых ящиков, сбоку – кнопки интеркома и таблички. На шестой надпись:

И. БУДЖИШИН, ШКОЛА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ «ГЕРМЕС».

– Какой многогранный талант, – буркнул Майло, посмотрев на часы. – Почти полночь... мы на чужой территории, без ордера... интересно, управляющий в доме есть? А, вот, номер два. Надеюсь, он еще не спит.

Майло нажал кнопку. Прошло несколько минут, прежде чем из динамика послышался низкий мужской голос:

– Да?

– Полиция, сэр. Простите, что приходится беспокоить, но не могли бы вы спуститься к нам?

– Что?

Майло повторил.

– Откуда я знаю, что вы из полиции?

– Если вы спуститесь в вестибюль, я буду счастлив показать свою карточку.

– Надеюсь, это не какой-нибудь розыгрыш.

– Нет, сэр.

– А в чем дело?

– Один из ваших жильцов...

– У него неприятности?

– Спуститесь вниз, сэр.

– Подождите...

Минут через пять в вестибюле появился трущий заспанные глаза мужчина лет тридцати. Светло-каштановые усики, козлиная бородка и, несмотря на возраст, лысина. На нем была серая спортивная майка, синие шорты и шлепанцы на поросших густыми светлыми волосами ногах. Часто моргая, он уставился на нас сквозь стекло.

Майло предъявил ему полицейский значок.

– Этого мало. Покажите еще что-нибудь.

– Какая похвальная бдительность. – Майло с улыбкой достал из бумажника карточку Управления. Если бородатый и понял, что западный Голливуд не входит в юрисдикцию Управления, то виду не подал. Сонно кивнув, мужчина открыл дверь.

– Не понимаю, чего бы вам не прийти пораньше, как всем нормальным людям.

– Извините, сэр, но так получилось.

– Что получилось? У кого, в конце концов, проблемы с полицией?

– Не то чтобы проблемы, сэр, но нам необходимо задать вам несколько вопросов о мистере Буджишин.

– МистереБуджишине? – Он провел рукой по бороде.

– Да.

– Таких здесь нет. – Управляющий улыбнулся.

– В квартире номер шесть...

– Проживает миссБуджишине. Ирина. И проживает там одна.

– А нет ли у нее приятеля, мистер...

– Лорел. Фил Лорел. О приятеле ничего не знаю. Не уверен, что у нее вообще кто-то есть. Почти не бывает дома. Тихий, не причиняющий никаких хлопот жилец.

– Где же она пропадает, когда ее не бывает дома, мистер Лорел?

– На работе, наверное.

– И что это за работа?

– Страховая компания. Она там кем-то вроде инспектора. Зарабатывает неплохо, платит вовремя, а для меня это самое главное. Вы можете сказать, в чем дело?

– Но там написано, – Майло махнул рукой, – про школу.

– Берет учеников, – объяснил Лорел.

– Буджишин. Она что, русская?

– Да. Говорит, что в России преподавала математику.

– А уроками подрабатывает?

– Честно говоря, мы не разрешаем жильцам заниматься бизнесом в доме, но на нее смотрят сквозь пальцы – приходит-то пара ребят в неделю. И она никому не мешает. Очень приятная женщина. Я уверен, что ваша информация ошибочна.

– Приходят ребята? Среди ее учеников только мужчины?

– Вроде бы... Да нет же, нет! – Он обнажил в улыбке желтые от никотина зубы. – Только не Ирина, это просто смешно!

– Смешно?

– Вы намекаете, что она принимает клиентов? Нет, это не для нее. Да мы бы и не допустит.

– У вас были с этим проблемы?

– Не в нашем доме. А там, в других, к востоку отсюда... Нет, Ирина не такая.

– Здание принадлежит вам?

– На паях. – Лорел уставился в пол. – Мне и родителям. Они на пенсии, живут в Палм-Спрингс, а я тут им помогаю. – Последовал зевок. – Могу я теперь идти спать?

– К компании «Гермес электрик» она имеет отношение?

– Не знаю. Скажите, что случилось?

– Где находится ее страховая контора?

– Где-то на Уилшир-авеню. Мне нужно посмотреть в книгах.

– Окажите услугу.

Управляющий еще раз длинно зевнул.

– Неужели это так важно? Бросьте, что она такого натворила?

– Мы расследуем одно дело, в котором встретилась ее фамилия.

– Электрики напортачили? Фальшивый строительный подряд? Я вам про строительство столько могу рассказать... Там одни мошенники. В Америке уже не осталось никакой рабочей этики.

Майло улыбнулся. Управляющий опять поскреб бороду.

– Ладно, подождите, схожу за книгами. Не хотите войти?

– Спасибо, сэр. И простите, что отнимаем у вас время.

Лорел вернулся через пару минут.

– Вот. Я не ошибся, это страховая компания, «Метрополитен тайтл». На Уилшире, как я и сказал. Вселяясь, она назвала себя менеджером. Вообще-то, давать вам информацию без ее согласия я не могу, но эти вещи вы и так бы узнали.

Майло записал адрес. Дом №5500 по Уилшир-авеню должен был находиться где-то ближе к Ла-Бри.

– Благодарю вас, сэр. А теперь мы нанесем мисс Буджишин визит.

– В такое время?

– Никакого шума не будет.

– Никаких... скандалов? – Управляющий заморгал.

– Никаких, сэр. Короткий разговор.

На третьем этаже находились всего две квартиры. Дверь под номером 6 была слева от лифта.

На стук Майло никто не отозвался, и он уже вновь поднес руку к двери, но в этот момент в смотровом глазке вспыхнула точка – в коридоре включили свет. Майло поднес к глазку свой значок.

– Полиция, мисс Буджишин.

– Что?

– Полиция.

– Да, я слушаю вас.

– Нам необходимо поговорить с вами, мэм.

– Со мной? – Чуть хрипловатый голос, сильный акцент.

– Да, мэм. Не могли бы вы открыть дверь?

– Полиция?

– Да, мэм.

– Но уже поздно.

– Прошу извинить, мэм, мы по важному делу.

– Я слушаю вас.

– Мэм...

– Вы хотите говорить со мной!

– О«Гермес электрик».

Дверь распахнулась.

На вид женщине было лет сорок. Она, босая, стояла на пороге в белом свитере от Армани и черных спортивных брюках. Коротко подстриженные каштановые волосы обрамляли приятное, когда-то явно красивое лицо. В серых глазах под аккуратно выщипанными бровями – интерес и тревога.

За раскрытой на ширину ее тела дверью виднелась неосвещенная комната.

– Мисс Буджишин?

– Да.

– "Гермес электрик"?

Последовала секундная заминка.

– Моя школа иностранных языков называется «Гермес». – В ее произношении это прозвучало как «Хермесс». – А что такое?

– Видите ли, мэм, ваш адрес почему-то совпадает с адресом компании «Гермес электрик», которая находится в Вэлли.

– Да ну?

– Это правда, мэм.

– Здесь... какая-то ошибка.

– Ошибка?

– Ну конечно.

– А что вы скажете о мистере Алмони?

Она сделала шаг назад, прикрыв дверь.

– О ком?

– Алмони. П.Л. Алмони, который ездит на фургоне «Гермес электрик» и имеет неподалеку почтовый ящик.

– Я с ним не знакома, – ответила после паузы мисс Буджишин, пожав плечами.

– Вот как? – Майло вставил в щель ногу. – Вы – «Гермес», и они тоже «Гермес», и адреса ваши совпадают.