На пороге её едва не сбил Бен, который почти волок на себе фрау Грундман. Я поспешно кинулась им навстречу и вложила в руку бывшей папиной хозяйки стакан с бренди.
      – Пожалуйста, садитесь! Что случилось, Бен?!
      – Фрау Грундман заметила человека, прятавшегося в кустах. – Бен усадил гостью на диван. – Ей показалось, что он собирается наброситься на неё, и от страха она вскрикнула.
      – Во всю силу моих лёгких, чтобы его испугай. – Фрау Грундман дёрнула головой в мою сторону. – Но сейчас мне казаться, что я поступай глюпо. Герр Хаскелл говорить мне, что у вас дома проживай ваш кузен.
      Я удивлённо посмотрела на неё:
      – Вообще-то Фредди и вправду живёт в коттедже у ворот, но с какой стати в столь поздний час ему шнырять по саду? Если, конечно, он не гоняется за Тобиасом – наш кот любит на ночь глядя удрать из дома. Правда, – я нахмурилась, – есть ещё мой отец.
      – Герр Саймонс я бы узнавай! – Фрау Грундман приложилась к стакану. Именно такой я себе её и представляла: полная невысокая женщина с блекло-голубыми глазами и седыми волосам. А вот цвету её лица могла бы позавидовать и молоденькая девушка. Когда она улыбалась, казалось, что лицо так и лучится светом. – Ваш фаттер очень великий, он бы не поместиться в кустах. О, герр Саймонс такой приятный человек. Жалко, что его сердце треснуть. Он так любить свою Харриет Браун, которая так быстро умирай.
      Я вздохнула и села рядом с ней.
      – Да, вы правы, а я сегодня расстроила его. Папа поднялся к себе в комнату, но потом, возможно, решил погулять по саду, чтобы немного развеяться.
      – Ага! – фыркнул Бен. – Или напугать тебя, чтобы ты подумала, будто он ушёл. Вы правы, фрау Грундман, Морли – достойный во всех отношениях человек, но у него есть некоторая тяга к театральности.
      – О, именно это придавай ему очарование и смягчать женские сердца. Герр Саймонс – большой плюшевый мишка, которому нужно постоянно напоминать, что он самый сильный и самый храбрый среди других плюшевых мишек. – Фрау Грундман просияла. – Когда он первый раз приходить в мой дом, я хотеть повязать ему на шею бантик. Когда мы знакомиться немного ближе, я говорить ему, что он быть неотразим с галстуком-бабочкой. Все другие мужчины выглядят с ними смешными. И подарить ему бело-синюю бабочку, она принадлежать моему мужу, который умер много лет назад. И мистер Саймонс так радоваться, так радоваться!
      – А я-то думала, что галстуки-бабочки – это дело рук Харриет.
      – Это для неё, для своей Харриет он хотеть стать красивым мужчиной. Но думаю, ему нравиться, когда я давать ему советы. Хорошо, что мы стать друзьями, ведь когда наступить плохие дни, герру Саймонсу требоваться поддержка. Когда он уехать в Англию, я никак не выкидывать из своей головы беспокойство. А что, если его дочка, о которой он столько рассказывать, не сидеть дома? Вот я и поспешить вслед за герром Саймонсом, чтобы убедиться: с ним всё в порядке, он дома, со своими родными. Адрес я иметь. Он написан в гостевой книге. Я привезти герру Саймонсу банку с квашеной капустой, которую он так любить. Я положить её в сумку, с которой ходить в магазин. И когда я услышать шум, я оглядываться и видеть человека… вот я и думать: сумкой по голове его бах-бах.
      – А сумка не холщовая? – быстро спросила я.
      – Простите… – Фрау Грундман недоумённо воззрилась на меня. – Я не знать это слово.
      – Ну… такая… из тряпки!
      Бен встрепенулся:
      – Точно! Именно из тряпки! Понимаю, на что ты намекаешь, Элли. Твой отец привёз урну точно в такой же сумке.
      – И сегодня утром, когда мы отправились в Старое Аббатство, урна была в той же холщовой сумке! Так что если в кустах прятался мистер Прайс, то, увидев фрау Грундман с холщовой сумкой, он мог прийти к неверным выводам: будто это фрау Грундман по ошибке похитила сумку с урной, а теперь, опомнившись, решила вернуть. Представляешь, если бы он схватил сумку и обнаружил в ней банку с квашеной капустой!
      – Но он же не видел сумки твоего отца, – возразил Бен.
      – Мы этого не знаем. Папа мог в самолёте держать сумку на коленях, а в чемодан положить уже в Хитроу. Честно говоря, я уверена, что он так и поступил.
      – А за ним по пятам следовали мистер Прайс и его сообщник…
      Бен сунул руки в карманы джинсов и прошёлся перед нами – верный признак напряжённых раздумий. Я спохватилась, что мы совершенно забыли о фрау Грундман.
      – Простите, очень невежливо с нашей стороны разговаривать, словно вас здесь нет. Знаете, с момента приезда моего отца начали происходить довольно странные вещи. Бог ведает, что могло бы случиться, если бы вы не заметили этого человека и не напугали его своим криком. Он ведь и впрямь мог напасть на вас. Нужно позвонить в полицию. Или ты уже туда сообщил, Бен?
      – Прости, – он поморщился, – совершенно вылетело из головы, хотелось поскорее привести в чувство нашу гостью.
      Фрау Грундман аккуратно поставила стакан на столик и расправила юбку.
      – Я не пострадать и не волноваться. Наверное, я всё же сделать ошибку, и в кустах не бывать никакого человека. Я просто устать после дороги. А ещё я беспокоиться, что прийти не в тот дом. Водитель автобуса не совсем понимать мой английский. Я говорить быстро-быстро, когда начинать нервничай. Он понимай, что я говорить «Мерлин-корт»? Полиция не будет обратить внимания на мой рассказ, и я только буду всех сильно-сильно тревожить. Лучше, фрау Хаскелл, не звонить им.
      – Ну, не знаю… – Я посмотрела на Бена.
      – Это очень-очень расстраивать вашего замечательного отца. – Лицо фрау Грундман вдруг разрумянилось. – И я не хотеть приносить ему ещё больше беспокойства.
      Единственная ли это причина её нежелания вызывать полицию? – спросила я себя, наблюдая за гостьей.
      – Если так, фрау Грундман, то мы, конечно, поступим, как вы хотите.
      Сомнения не покидали меня, и я решила прощупать почву.
      – Прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете. – Я дружески улыбнулась немке. – Я и сама часто спрашиваю себя, не даю ли своему воображению слишком много воли. Вот и на сей раз меня грызёт беспокойство, не нафантазировала ли я всё? Милая фрау Грундман, признаюсь вам как на духу: мне показалось очень подозрительным, что Харриет погибла вскоре после того, как взяла с папы обещание доставить её прах в Англию. Возможно, это и в самом деле совпадение, и только. Правда, потом на папу напали какие-то люди. На эскалаторе в аэропорту Хитроу они попытались вырвать у него чемодан. Но ведь и это может быть случайностью. А затем произошло ещё одно совпадение. Человек, который хотел украсть чемодан, вдруг объявился в наших краях. Прибыл в Мерлин-корт с оружием в руках… Ну, не совсем, конечно, в руках… – Я на мгновение замялась. – Моя тётя взяла пистолет без ведома хозяина. Этот человек вызвался подвезти тётю Лулу от станции до нашего дома.
      Я была уверена, что фрау Грундман посмотрит на меня как на сумасшедшую, но на её лице был написан лишь живейший интерес:
      – А зачем ваша тётя взять пистолет?
      – Она клептоманка, – сообщил Бен.
      – Это грустно. Знаете, у одной дамы, которая часто приезжать в мой пансион, такая же проблема. Правда, меня это не беспокоить. Я прятать все-все серебряные солонки и все-все серебряные ложки. Но семья этой дамы пробовать всё, чтобы вылечить: психиатры, таблетки, душ Шарко… Да-да, это такая болезнь, я знать. Но ваша тётя очень-очень вовремя красть пистолет у этого герра…
      – Он сказал, что его зовут Прайс.
      – А зачем он приходить к вам домой?
      – Мы можем только догадываться, но полагаем, что он как-то связан с соперничающей бандой, которая хочет заполучить то, что находится в урне вместо праха Харриет.
      – А, так вот что вы решать! Вот что вы думать!
      Фрау Грундман выглядела не на шутку заинтересованной. Кроме того, мне показалось, что она испытывает облегчение. Может, хозяйка пансиона собиралась поделиться своими подозрениями и поведать нам, что Харриет на самом деле вовсе не была влюблена в папу? Но боялась, что её слова воспримут как злопыхательство ревнивой мегеры? Пока я раздумывала, как бы поделикатнее прояснить этот вопрос, фрау Грундман снова заговорила:
      – Да-да, было бы очень-очень умно вывозить георгины таким способом. Полиция не слишком интересоваться этим преступлением. Я читать о нём в газетах, там писать, что полиция наводить справки. Nat?rlich, я вовсе не говорить, будто они ничего не делать и сидеть сложа руки, но ведь для полиции важнее всякие убийства. А для герра Краузе, который держать теплицу, всё по-другому. Ему нет дела до убийств. Он всегда жить ради цветов. И георгины – это самая большая его любовь. Герр Краузе не самый приятный человек; он очень жадный и очень-очень грубый. Я слышать об этом от многих у нас в Летцинне. Все о нём знать, потому что герр Краузе очень-очень богатеть и жить в доме, который годится даже герцогу. Кроме того, поговаривать, будто герр Краузе убивать свою жену, сталкивать её с лестницы, головой вниз плюх-плюх. За то, что бедная фрау Краузе приготовить невкусный обед, а еда не понравиться мужу. Герр Краузе целыми днями кричать: «Не класть так много перец в гуляш, тупица Эльжбетта!» Фрау Краузе из Венгрии, там любить перец. Конечно, я не верю, что герр Краузе её убивать за перец, но он пойти на всё, чтобы возвращать свои георгины!
      – Что, даже подослать наёмного убийцу может? – Мой голос дрогнул.
      – Да-да, конечно, – отмахнулась фрау Грундман и расцвела в улыбке. – Герр Краузе иметь много-много денег и купить всё, что хотеть.
      – Может, всё-таки стоит позвонить в полицию?
      Бен так энергично метался по гостиной, словно хотел протереть ковёр до дыр. Его чувства можно было понять. Я и сама многое дала бы, чтобы очутиться в компании доброжелательного инспектора и поведать ему обо всех странностях последних двух дней. Пусть наши обвинения и не подкреплены уликами, но ведь подозрения тоже кое-чего стоят…
      – Ты и сам знаешь, Бен, что полиция словам не верит, – услышала я собственный голос. – Хорошо хоть фрау Грундман не считает нас выжившими из ума. Или это простая вежливость?
      Я с тревогой заглянула в её приятное открытое лицо.
      – Ах, я тоже так волноваться! – Взгляд светло-голубых глаз странным образом успокаивал. – Но и я не знать, не делать ли из мухи слона. Должна сказать, что фрау Харриет Браун не нравиться мне с самого первого взгляда. Я страшно расстраиваться за герра Саймонса, что ему достаться такая несимпатичная женщина. Моя сестра Хильда работает у отца Бергдоффа, что читать проповеди в нашей церкви. Nat?rlich, я бежать к ней и рассказывать о фрау Харриет. Но по дороге спрашивать себя, а вдруг она не нравиться мне только потому, что её любить герр Саймонс. Я ведь достаточно стара, чтобы понимать собственное сердце. Вот я и говорить себе: Урсула, дорогая, ты встречать замечательного человека, который заставлять тебя улыбаться, так? А ведь ты не улыбаться со смерти твоего Хайко. Но герр Саймонс даже не смотреть на тебя, так? Вот ты и злиться! Зачем мучить себя дурными подозрениями?
      – А Харриет была красивой?
      – Нет-нет, не очень. – Фрау Грундман на мгновение задумалась. – У неё были светлые волосы, такие серебристые, и много-много косметики. Вот и казаться, что она красива. А кроме того, она иметь прекрасную фигуру. У нас с ней один размер, но она очень-очень женственная, тонкая талия, бюст… Не удивительно, что фрау Харриет не представлять ничего особенного. Но постепенно она стала нравиться мне. Она была мила со мной. Всегда тепло здороваться, когда приходить в мой пансион. Всегда с улыбкой благодарить. И я больше не считать, что у неё неприятное лицо. Возможно, я даже смотреть на неё другими глазами. А может, это всё любовь преображать её. В этом я уверена: она действительно любила вашего отца, фрау Хаскелл.
      – Пожалуйста, зовите меня Элли.
      – Хорошее имя. – Она одарила меня той улыбкой, которой я обычно успокаиваю детей. – А вы должны звать меня Урсула.
      – А я Бен. Так вы говорите, что тоже забеспокоились после отъезда мистера Саймонса? Но почему? Неужели и вы столкнулись с какими-то странностями?
      Фрау Грундман кивнула:
      – Да-да! На следующий день после того, как герр Саймонс сообщать мне ужасную весть о гибели фрау Харриет, я находить золотую серьгу с сапфиром, которую она ронять на лестнице. Она ещё страшно расстраиваться, когда потерять. Вот я и подумать, что не надо ничего говорить герру Саймонсу. Зачем ему лишние страдания? Он посмотреть на серьгу фрау Харриет и плакать ещё больше. Герр Саймонс и так убиваться. Я взять серьгу и ехать к друзьям фрау Харриет, тем, что жить на Глатцерштрассе. К фрау и герр Фелькель. Пусть они положить серьгу рядом с другой и дарить кому-то на добрую память. Я подниматься на крыльцо и звонить, но никто не отвечать. Я удивляться и уходить, а мне навстречу женщина с маленькой девочкой. Она спрашивать, кого я желать. И что же выясняется? Женщина говорить, что я, наверное, ошибаться адресом. Этот дом стоять пустой уже больше года.
      Бен на мгновение притормозил, но тут же снова принялся сновать туда-сюда.
      – Может, вы и в самом деле ошиблись адресом?
      Фрау энергично потрясла головой:
      – Нет-нет, это не быть возможным! Это тот же номер, который я записать и дать герру Саймонсу в тот день, когда звонить герр Фелькель и просить приехать Глатцерштрассе. Ах да, совсем из головы вылетать! Я ведь заглядывать в окошко. И в комнате висеть картина, очень-очень страшная картина. Такой длинный кот-мертвец. Nat?rlich! Я страшно испугаться. Только сумасшедший рисовать мёртвых животных. А та женщина с девочкой рассказывать, что в доме раньше жить чучело. Ой, нет! Не чучело, а человек, который делать чучело. Да-да, он ещё умер, когда ему исполняться сто лет и один год. Никто не захотеть купить этот дом, потому что там жить призраки разных зверей. Люди бояться привидения и не желать жить в таком страшном доме.
      Я порадовалась, что в гостиной нет Тобиаса и он не узнал, что с ним может стрястись, когда придёт его срок. В остальном же поводов для радости не было. Харриет и герр Фелькель не настолько глупы, чтобы давать настоящий адрес. Итак, для встречи с папой герр Фелькель воспользовался заброшенным домом. Возможно, он и сам никогда прежде не бывал там. Я вспомнила об экономке, старой женщине в чёрном, которая открыла дверь. Какова её роль в этой жестокой комедии? Скорее всего, герр Фелькель взял ключ у агента по торговле недвижимостью и проник в дом совершенно законно.
      – Если это был заговор, – подал голос Бен, – то Харриет сейчас должна быть жива. По крайней мере, к такому выводу пришли мы с Элли. А вы что думаете, Урсула?
      – Урсула наверняка хочет встретиться с папой.
      – Но он, наверное, уже спать. – Фрау Грундман привстала и умоляюще посмотрела на меня. – Если позволите, я приходить завтра утром. Я заказала комнату в пансионе рядом со станцией. Очень приятный и чистый, как мне кажется. Поэтому, если вы позволить мне вызвать такси, я думаю, это будет лучше автобуса, которые, как я замечать, редко ходить по вечерам.
      Я вопросительно глянула на Бена. Он кивнул:
      – Мы будем очень рады, если вы остановитесь у нас. В Мерлин-корт полно пустующих комнат. А я с удовольствием схожу за вашим чемоданом.
      Фрау Грундман неуверенно улыбнулась:
      – Он в саду. Я уронить его на дорожке, когда увидать того человека в кустах. Но я правда не быть вам в тягость? – На лице немецкой гостьи были написаны радость и сомнение. – Я возвращаться в Германию лишь через три дня. У вас ведь есть дети. Ваш отец часто рассказывать мне о них. Правда, он путает их возраст. Но это ничего, это случаться даже с лучшими из мужчин. Как-то я дразнить его плохой памятью, и тогда герр Саймонс читать мне вслух ваше письмо, милая фрау Элли. О вашем младенце и чудесных близнецах. О, мы с сестрой Хильдой тоже близнецы! Мы должны часто видеть друг друга, и я каждую неделю ходить в её церковь.
      Я силилась понять, откуда у меня такое странное чувство. Словно в глубине сознания бултыхается туманное воспоминание, пытаясь выбраться наружу. Мои мучения прервал Фредди, который ворвался в гостиную с перекошенным лицом. Косица его сбилась набок, а из бороды, похоже, кто-то выдернул изрядный клок. Не обратив ни малейшего внимания на фрау Грундман, Фредди кинулся прямо ко мне и истерично проорал:
      – Элли, твой отец пропал!!!
      – Что значит «пропал»?
      – Именно пропал! Растворился, исчез, испарился! Я, как и обещал, проводил Морли до его комнаты. Вёл себя как последний придурок, на все лады стараясь развеселить твоего папашу. Разве что козлом не прыгал. Как же, станет он веселиться! Единственное, что Морли уяснил: я с тобой полностью солидарен в отношении старушки Харриет. Мозги-то у него только на неё и направлены. Да и я, чего уж там, чувств скрывать не умею. Словом, Морли рявкнул, чтобы я проваливал. Разорался, хоть святых выноси.
      – Фредди! – во всё горло завопил Бен. – Что было дальше?
      Мой кузен недовольно посмотрел на него:
      – «Что, что». Спустился я на кухню закинуться бутербродом-другим, а там вовсю родительница моя шурует. Ну и попытался втолковать мамуле, что еду обычно готовят, а не кремируют. И тут услышал какой-то шум за окном. Мне ещё показалось, что заводят машину, но значения этому не придал…
      Так ведь и мне показалось то же самое!
      – Фредди!
      – Через полчасика я снова поднялся наверх – убедиться, что с дядей Морли всё в порядке. И что же? В комнате пусто! Тут-то до меня и дошло, что ничего мне не показалось – кто-то и в самом деле заводил машину. И этот «кто-то» – твой папаша, кузиночка. Рванул я в гараж и драндулета, разумеется, не обнаружил. Старикан сбежал!
      Из фрау Грундман словно выпустили воздух. Мои внутренности превратились в желе и мелко-мелко тряслись в ожидании ужасной новости.
      – Элли… – Казалось, Фредди сейчас заплачет. – Боюсь, Морли подался в Старое Аббатство. На случай, если у викария случится очередной припадок и он отправится туда, чтобы полюбоваться руинами монастыря в лунном свете. И это ещё не всё… Миссис Мэллой… она… Рокси сказала, что на повороте произошла жуткая авария!
      – Знаю, – прошептали мои онемевшие губы.
      Череп в ухе Фредди подпрыгнул в такт его словам:
      – Последние пятнадцать минут я висел на телефоне, обзванивая всех в округе, кто только пришёл мне на ум, но не смог получить никаких сведений. Одна всезнающая миссис Поттер говорит, что услышала новость от своей сестры, миссис Блум. А той сообщил какой-то юнец, который вскарабкался на скалу, откуда более-менее хорошо видно искорёженный автомобиль. Коричневого цвета! А драндулет тоже коричневый! – С этими словами Фредди кинулся мне на грудь. – Думаю, тебе понадобится всё твоё мужество, кузина!

Глава двадцатая