1. Дикий берег

О его появлении объявили звуки – эхом разнесшаяся по джунглям странная смесь лая, гудения, рева. Копошившиеся на речных берегах мелкие животные побежали искать укрытия в густом лесу, уступая дорогу приближавшемуся человеку. Он плыл, яростно колотя руками и ногами по солоноватой воде речного устья, увеличивая расстояние от оставшегося у него за спиной пляжа и стараясь поскорее достичь мелководья, где можно будет встать ногами на песчаное дно. Сквозь раскинувшийся над головой изумрудный купол леса кое-где пробивались солнечные лучи, ненадолго освещавшие человека, когда он проплывал сквозь них, оставляя за собой пенистый след.

Дрю Ферран постоянно оглядывался назад, выискивая глазами своих преследователей. Остановиться он не мог ни на секунду – если его настигнут, он вновь окажется в трюме невольничьего судна. Поблизости раздался резкий крик какого-то животного – от неожиданности Дрю сбился с ритма, громко всплеснул руками. По обоим берегам неширокой мелкой реки какие-то неясные фигуры перебирались от дерева к дереву, прыгали по нависавшим над головой Дрю веткам. Не так далеко раздавались крики людей, посланных в погоню за ним графом Кессларом. Дрю поспешил продолжить свой путь – выбирая из двух зол, он предпочел бы скрыться в глубине дикого леса.

На оставшемся за спиной Дрю приморском пляже все еще царил хаос. Когда «Баньши» бросил якорь, чтобы дать возможность интенданту со своей командой сойти на берег за провизией, остальные члены экипажа, воспользовавшись передышкой, отправились купаться или просто развалились на палубе. Тогда же корабельный кок принес Дрю его обед – кусок протухшей солонины на тяжелой стальной тарелке. Охранник, естественно, отпер дверь камеры, чтобы впустить кока, и в ту же секунду Дрю словно взорвался. Спустя несколько секунд и кок, и охранник уже лежали на полу камеры без сознания – тарелка оказалась на удивление удобным оружием.

Появившись на забитой работорговцами палубе, Дрю не стал задерживаться, чтобы сказать им «до свидания!» – окинул коротким взглядом недальний, поросший тропическим лесом берег и бросился за борт. Вода в океане оказалась холодной, но и Дрю не был неженкой, они вместе с его братом Трентом с детства привыкли плавать в Белом море.

Так что здешнюю водичку скорее можно назвать тепленькой, если сравнивать ее с морем у Холодного побережья. Вынырнув на поверхность, Дрю глотнул воздуха, опустил голову и быстро поплыл, не оглядываясь назад, к берегу. Совсем недавно Дрю потерял кисть на левой руке – плыть без нее было намного труднее, но стремление к свободе, такой близкой и желанной, помогало ему легко справиться с этой помехой, наполняло его огромной энергией.

Прикованный за левую руку лордом-крысой Ванкасканом в тронном зале Хай Стебл и окруженный надвигающимися на него ходячими мертвецами, Дрю, по сути, не имел выбора. Он откусил себе запястье левой руки, чтобы выжить и продолжать сражаться. Кисти не стало, однако фантомные боли напоминали ему об этой утрате и по сей день.

Выбравшись на золотой песок пляжа, Дрю посмотрел назад и увидел плывущие к берегу шлюпки. Сидевшие в них матросы громко перекрикивались друг с другом, сговариваясь о том, как будут ловить беглеца. На другой стороне пляжа из леса показался интендант со своей командой. Побросав на землю корзины с фруктами, его люди тоже погнались за Дрю, бросившимся к краю джунглей.

Река, по которой плыл Дрю, текла к морю из глубины джунглей. Поскольку тропический лес на ее берегах выглядел слишком густым, чтобы пробираться по нему, Дрю решил как можно дальше уйти от пляжа прямо по реке. Он почесал себе горло, проклиная ошейник, который надели ему на шею подручные Кесслара. Когда Дрю удастся избавиться от этого ошейника, он снова сможет трансформироваться в Волка. Даже удивительно, как быстро стала для него потребностью незнакомая ему еще совсем недавно способность превращаться в Зверя. А ведь не так давно он был простым сельским пареньком, вполне довольным своим уделом. Открывшиеся в нем сверхчеловеческие способности и последовавшие затем события открыли Дрю тайну его происхождения – он был последним из королевской семьи волков-оборотней, или Вервольфов. Со временем Дрю научился управлять своими трансформациями и превращался в Волка, когда это нужно было ему для того, чтобы спасти своих друзей или уничтожить врагов.

Дрю задел ногами за что-то твердое на речном дне, от толчка кувыркнулся вперед, уйдя с головой в воду. Бешено подгребая руками и ногами, он вынырнул на поверхность, судорожно глотнул воздух. Что-то большое коснулось бока Дрю, а затем сильно ударило его снизу по ногам. От удара Дрю взлетел в воздух, затем шлепнулся назад в реку и ушел под воду.

Он открыл глаза, всмотрелся сквозь завесу взбаламученных песчинок и увидел приближающуюся темную фигуру с огромной, широко раскрытой пастью с рядами острых, зазубренных зубов. В последний момент Дрю оттолкнулся ногами и счастливо успел уклониться от челюстей за мгновение до того, как они щелкнули.

Выскочив на поверхность, Дрю жадно глотнул воздух и только теперь осознал опасность своего положения. Сейчас он мог целиком рассмотреть кружащее под водой чудовище. Длиной оно было около пяти метров и не походило ни на одного зверя из тех, с кем доводилось когда-либо встречаться Дрю. Кожа чудища была темно-зеленой, с каким-то серым оттенком, по всей спине, до самого кончика бешено хлещущего хвоста, проходил гребень из жестких шишковатых выступов. Чудовище ненадолго высунуло из-под воды свою приплюснутую голову, нашло Дрю своими немигающими желтыми глазами, показало огромные, почти метровой длины челюсти с торчащими из них десятками неровно посаженных острых зубов. Этот монстр напоминал рептилию, наподобие хорошо знакомых Дрю с раннего детства каменистых ящериц, но, в отличие от них, выглядел благодаря своим чудовищным размерам ужасным, словно сказочный дракон.

Вода взметнулась фонтаном, когда монстр бросился на Дрю, заставив его отпрянуть назад. Чудовище схватило зубами ногу Дрю и начало вращаться, пытаясь утащить юношу под воду. Затрещали, разрываясь, надетые на Дрю штаны, и он выскочил из них, радуясь тому, что в пасти монстра остались только они, а не он сам. Дрю сильно оттолкнулся ногами и поплыл, стараясь поскорее оказаться как можно дальше.

Он ударился о дно и стал карабкаться на сушу, продираясь сквозь липкую тину, цепляясь пальцами здоровой руки за глинистый, скользкий берег. Над головой он видел торчащие из земли голые корни – Дрю подпрыгнул, желая ухватиться за них, но не дотянулся и с шумом свалился назад, в воду. Поднялся на ноги и пошел вдоль глинистого берега, ища более удобное для высадки место. Ухватив проплывавшую мимо него ветку, Дрю решил использовать ее как крючок, зацепил веткой торчащие над головой корни и попытался пригнуть их, но обернулся, услышав за своей спиной громкий всплеск.

Из воды показались челюсти чудовища – оно стремительно приближалось. Дрю быстро повернул ветку, засунул ее прямо в раскрытую пасть и изо всех сил протолкнул прямо в утробу монстра. Ветка вошла в глотку монстра, как меч в ножны. Чудовище забилось, бешено защелкало зубами, пытаясь перекусить застрявшую у него в горле ветку. Дрю решил не дожидаться, чем это закончится, нырнул и снова поплыл. Позади себя он слышал хруст перемалываемой в челюстях ветки. «Поторапливайся, Дрю! В следующий раз захрустят твои кости!» – подумал он.

Силы начали оставлять Дрю, юноша измотался, убегая вначале от своих преследователей, а затем сражаясь с чудовищем. К счастью, он заметил упавшее дерево – оно свалилось кроной в воду. Дрю пополз вверх по стволу, обдирая в кровь свою ладонь о жесткую кору и громко крича от боли. За своей спиной он слышал плеск воды – чудовище было уже совсем близко.

Дрю ждал смертельного удара сзади, но не дождался. Вместо этого в воздухе мелькнула веревочная сеть, утяжеленная привязанными к ее краям свинцовыми шариками. Сеть опустилась на чудовище и затянулась – монстр беспомощно затрепыхался в ней. Чем сильнее дергалось чудовище, тем сильней затягивалась сеть. В лагуну полетели новые веревки, обхватывая своими петлями тело монстра. Сеть и веревки бросали с берега подошедшие сюда матросы «Баньши».

Ствол упавшего дерева закачался, кто-то спускался по нему с берега. Дрю поднял голову и увидел Джоджо, точнее его силуэт, освещенный падавшим в спину работорговца лучом света. Кожаная нашлепка прикрывала его пустую левую глазницу – этот глаз ему выбил Дрю во время схватки в Хаггарде. А вот необычный шрам на обнаженном плече Джоджо Дрю заметил впервые – треугольник внутри круга. «Похоже на клеймо, которое мы выжигали нашим коровам на ферме», – подумал Дрю.

– Ты был в шаге от смерти, Волк.

Дрю оглянулся на чудовище. Матросы обступили монстра в воде и сейчас связывали ему веревками лапы и челюсти.

– Что это за зверь? – спросил Дрю.

– Крокодил. Если тебе нравятся такие зверюшки, ты полюбишь Печь!

Сухой треск хлыста Джоджо заставил вздрогнуть всех стоявших в воде матросов. Длинный кожаный ремень обернулся вокруг шеи Дрю. Задыхаясь, он ухватился за него здоровой рукой, а Джоджо все туже затягивал удавку на шее своего пленника, у которого начали выкатываться глаза.

– Не трепыхайся, парень, – сказал Джоджо, притягивая к себе, словно удочкой, пойманного, задыхающегося вервольфа. – И добро пожаловать назад, на «Баньши»!

2. Военнопленные

Два капитана стояли на коленях на палубе «Мальстрема» рядом друг с другом, но держались совершенно по-разному. Тот, что постарше, опустил свою голову, но искоса осматривался вокруг, оценивая сложившуюся ситуацию. В таком почтенном возрасте ему следовало бы находиться где-нибудь далеко отсюда, тихонько сидеть, греясь у горящего камина, а не стоять на коленях на палубе пиратского корабля. Второй капитан стоял, выпрямив спину, выкатив грудь, ненавидящими глазами смотрел на своих врагов и не переставая поливал их отборной бранью. Этот капитан был намного моложе первого и держался нагло, не сомневаясь в том, что его вскоре убьют вместе с его товарищем.

Перед пленниками расхаживал граф Вега, давая молодому капитану, что называется, выпустить пар. Позади Веги стоял герцог Манфред, лорд-олень из Стормдейла, и спокойно наблюдал за происходящим. Рядом с герцогом находилась королева Амелия, она опиралась на руку герцога, поскольку корабль довольно сильно качало на волнах. За плечом Амелии стояла Бетвин, ее фрейлина, всюду следовавшая за королевой. Верлордов окружала толпа пиратов, державшихся от них на почтительном расстоянии.

Барон Гектор, юный лорд-кабан из Редмайра, держался позади двух пленников, наблюдая за вышагивающим вперед и назад лордом-акулой. Гектор и его товарищи ускользнули из Хайклиффа, захваченного лордами-псами из Омира и лордами-котами из Баста. Гектор, Вега и Манфред были членами Совета, созданного для поддержки Дрю Феррана, юного Вервольфа и законного наследника трона Вестланда, после того, как был смещен король-лев Леопольд. Осадив Льва в замке Хайклифф, Совет Волка взял город под свой контроль, продолжал держать в осаде свергнутого короля и дожидался его капитуляции. Но после вторжения сильных и многочисленных союзников Леопольда всем им пришлось бежать из Хайклиффа, спасая свои жизни. Побег был трудным, враги пустились в погоню, и оставшиеся сторонники Волка едва успели буквально запрыгнуть на борт пиратского корабля «Мальстрем». Капитан-акула ушел буквально из-под носа противников.

Пленники знали его. Еще бы им его не знать! Имя Веги, Принца пиратов с островов Кластер, гремело по всему Белому морю. Когда улизнувший из Хайклиффа маленький потрепанный флот заметили у берегов Вермайра, три судна бросились за ним в погоню. Зная, что остальные суда его флотилии не приспособлены к боевым действиям, Вега услал их вперед, в порт Руф в Стурмланде, где они должны были дожидаться его, а сам развернул «Мальстрем» и обрушился на преследователей. «Мальстрем» вклинился в строй вражеских кораблей и начал теснить их к берегу, дальше от своих уходящих в море гражданских судов.

– Когда Кракен приберет тебя к себе, он отправит тебя на дно, кормить крабов. Гулю даже не придется тратить время на то, чтобы опустить на тебя свой меч, – не унимался молодой капитан, в то время как его товарищ продолжал молчать.

– Дорогой мальчик, боюсь, это не причинит мне особого вреда, – вздохнул Вега.

«И он прав», – подумал Гектор. Как все оборотни, лорд-акула был неуязвим для большинства ран и мог быстро залечить даже те из них, которые оказались бы роковыми для простого смертного. Конечно, из этого правила существовали исключения – оборотня мог убить напавший на него другой оборотень или даже человек, имеющий серебряное оружие.

«Не слишком ли много вокруг колдовства, братец? – прошипел на ухо Гектору бес-Винсент. – Не забыть ли нам на время о магии?»

Гектор повел плечами, отгоняя темного духа прочь. Гектора нервировал этот постоянно преследующий его голос мертвого брата, особенно то, что слышал его только он один. Так случилось, что Гектор был непосредственным виновником гибели своего брата-близнеца, и за этот свой проступок он расплачивался постоянно, каждый день. Гектор нервно потер большим пальцем правой руки затянутую в перчатку ладонь левой руки. Кожаная перчатка скрипнула, когда он обвел черную метку на ладони. Это пятно впервые появилось у Гектора после того, как он оживил мертвого шамана Лесовиков – это случилось уже довольно давно, в Дайрвудском лесу. Разговаривать с мертвыми было запрещено всем без исключения магистрам, но тогда, в Дайрвуде, для них с Дрю это был единственный способ выяснить, где спрятали их похищенную подругу Гретхен дикие Лесовики и их госпожа, Змея-оборотень.

После каждого нового сеанса общения с мертвыми темное пятно разрасталось, занятия черной магией не проходили бесследно. Поморщившись, Гектор сжал обтянутые перчатками руки в кулаки и вновь принялся смотреть на захваченных в плен пиратов.

– Ты считаешь себя таким крутым, Вега, но тебе просто фартит! Наш «Трефовый Туз» сам напоролся на те подводные камни, не твоя это была заслуга и не твоего «Мальстрема»!

Можно было понять молодого капитана – кто не огорчится, если его корабль налетит на подводные камни? Шедшее за «Трефовым Тузом» судно не успело отвернуть в сторону и врезалось ему в корму, оба корабля перевернулись, и их экипажи оказались в воде среди обломков досок и порванного такелажа. После этого «Мальстрем» остался один на один с большим, но менее быстрым и поворотливым «Левиафаном». Против такого искусного капитана, как Вега с его отборным экипажем, у «Левиафана» не было ни единого шанса. Быстрый «Мальстрем» ловко уклонялся от выстрелов «Левиафана» и сам прицельно обстреливал его из пушек, порвал ему паруса, поджег горящими стрелами палубу. Вскоре все было кончено – капитан «Левиафана» приказал поднять на мачте белый флаг и сдался графу Веге.

– Удача здесь ни при чем, Фиск, – сказал старый Рэнсом, капитан «Левиафана». – И не было случайностью то, что ты напоролся на те камни. Просто твой противник оказался сильнее. Если бы ты послушался, когда я приказывал держаться сзади, твой «Туз» не превратился бы в кучу щепок. И перестань ныть – тебя обставили как мальчишку.

– Ну, что я могу сказать? – улыбнулся Вега. – Да, я хорошо знаю эти воды. А теперь, когда все закончилось, я хотел бы услышать о ваших хозяевах.

– Ничего я тебе не скажу, рыба! – надменно ответил капитан Фиск. – Когда Кракен найдет тебя, он разрежет тебя на куски!

Гектор поежился, представив на секунду, какая судьба ждет членов Совета Волка, попади они в руки лорда-кальмара Гуля, известного всей Лиссии под прозвищем Кракен.

О Гуле рассказывали ужасные вещи, он был настоящим проклятием Белого моря и не щадил никого, кто попадал ему в руки… или щупальца? Лорд-кальмар много лет был глазами и ушами короля-льва Леопольда, за что получил от него острова Кластер, принадлежавшие прежде графу Веге.

– Да, да, это я уже слышал, – кивнул Вега. – Кракен то, Гуль это, бла-бла-бла, наделает из меня котлет – утомил ты меня, Фиск. Но ты забываешь о том, что этот многорукий дурак в свое время работал на меня. Кого-кого, а уж Кальмара я хорошо знаю.

– Тогда должен знать и то, что он не прощает тех, кто разочаровал его.

– Что ж, пусть приготовится к тому, что вскоре сильно разочаруется в самом себе, если надеется когда-нибудь победить «Мальстрем» со своей армией тухлых шпрот. Даю тебе последний шанс, Фиск. Говори, какие у Гуля планы? Состав его флота? Скажешь, и я, так и быть, сохраню тебе жизнь.

– Скорее отправлюсь на дно к Соше, – нагло огрызнулся Фиск, буквально выплюнув в лицо Веге имя страшной морской богини.

Вега одним плавным, стремительным движением выхватил из ножен свою шпагу, вонзил ее в сердце Фиску и вытащил назад. Стоявшая позади него толпа испуганно ахнула, и громче всех королева Амелия. Капитан «Трефового Туза» рухнул на палубу, глядя в небо немигающими мертвыми глазами, в которых навсегда застыло удивление.

«Какой хладнокровный убийца», – шепнул Винсент Гектору. Юный лорд-кабан медленно кивнул, глядя на то, как лорд-акула стирает со своего клинка кровь. Первый помощник Веги по имени Фиггис молча подошел к трупу Фиска, отволок его к поручням и выкинул за борт. Теперь Вега повернулся к молчащему капитану Рэнсому.

– Давно не виделись, Эрик, – сказал Вега.

– В самом деле, парень. Я вижу, ты по-прежнему красишь море в красный цвет?

– Только когда приходится делать это, старина.

– Давай закончим эту дружескую беседу, Вега, если ты собираешься прирезать меня, как этого идиота Фиска.

– Он все равно был обречен. Долго живет только тот пират, который вовремя умеет поставить на нужную карту. В конце концов, сейчас идет война.

– Ты сам не на ту карту поставил, Вега, – вздохнул Рэнсом. – Ты видел, что движется по морю к северу от Баста? Я слышал, что сделали лорды-коты с твоим несчастным флотом. Работая на Котов, можно заработать неплохие деньги. Быть может, еще не поздно. Возможно, лорд Оникс сможет найти для тебя местечко в своем флоте.

– Я уже сжег свои мосты, Рэнсом, и поставил, как ты уже заметил, на Волка. Не думаю, что лорды-коты настолько великодушны, как тебе кажется. Человека судят по его друзьям, и я боюсь, что мой выбор друзей им не понравится, – с этими словами он указал рукой в сторону Гектора, Манфреда и Амелии.

Рэнсом понимающе кивнул и добавил:

– Жаль. Ты хороший капитан. Было бы очень приятно еще раз выйти в море плечом к плечу с тобой.

Вега присел перед старым пиратом на корточки. Кожа графа приобрела серый оттенок, глаза потемнели, сверкнули ослепительно-белые зубы.

– Что замыслил Гуль, Рэнсом?

Капитан «Левиафана» поежился. Он всю жизнь прослужил на море верлордам, но так и не смог привыкнуть к их трансформациям.

– Половина флота Оникса возвратилась в Баст, оставшаяся часть стоит в гавани Хайклиффа. Вряд ли они снимутся с якоря раньше, чем возвратятся их корабли с грузом.

– С грузом? – спросил Гектор. – Каким?

– Бастийские солдаты, их тысячи. Похоже, Коты решили прибрать Вестланд к своим рукам.

– А кто патрулирует Белое море? – сказал Вега.

– Несколько бастийских дредноутов, но по большей части пираты с островов Кластер. Гуль слишком долго отсиживался в тени, жирел на налогах, которые собирал от имени Леопольда. Теперь Оникс заставляет его отработать должок.

– Как именно? – спросил Манфред.

– Он должен поймать вас.

Амелия вцепилась в руку лорда-оленя, лицо ее побледнело.

– Здесь было только три ваших судна, – сказал лорд-акула. – Где ваш остальной флот, Рэнсом?

– Около двадцати судов находятся между Вермайром и Блэкбенком, они разносят весть о том, что «Мальстрем» находится в розыске. За вас, разумеется, объявлена награда. Так что вскоре за вами начнет охотиться каждый капер в Лиссии.

– Оникс считает, что «Мальстрем» настолько опасен для него?

– Совет Волка для него опасен. Пока члены Совета живы, это ставит под угрозу правление Лукаса.

Услышав о том, что принц Лукас стал королем, Гектор навострил уши. За время, которое юный лорд-кабан провел в учениках у лорда-крысы Ванкаскана, он успел хорошо узнать принца. Немало претерпел от выходок принца-льва, пока в жизнь Гектора не ворвался Дрю. Жестокий, высокомерный, донельзя избалованный своим отцом, Лукас собирался жениться на леди-лисице Гретхен, но эта свадьба не состоялась в результате переворота, устроенного членами нынешнего Совета Волка.

«Но что же случилось с самим Леопольдом, если Лукас занял его место на троне?» – подумал Гектор, бросая взгляд на королеву Амелию, мать принца-льва.

– Лукас? – спросила Амелия. – А что с Леопольдом?

– Умер, ваше величество, – почтительно ответил Рэнсом. Он хоть и был пиратом, а уважение к лицам королевской крови испытывал. Манфред обнял Амелию за плечи.

«Не понимаю, что происходит, братец, – шепнул бес. – Похоже, лорд-пантера решил взять сынка-льва под свое попечительство. Посмотри, как рыдает эта старая женщина! Ее мужья умирают один за другим!»

– Как он умер? – чуть слышно спросила королева.

– Говорят, его убил герцог Берган, хотя по ходу дела король сам убил Медведя.

У Гектора закружилась голова, известие о смерти Бергана обрушилось на него, словно удар молота. Он взглянул на Манфреда – его лицо побледнело. Не удивительно, ведь Олень и Медведь были как братья. Незадолго до этого погиб младший брат Манфреда, граф Микель, теперь вот Берган. Сильный удар для Манфреда.

– Каковы были последние приказания, которые получил Гуль? – спросил Вега, отбрасывая в сторону печальные известия.

– Идти к побережью. Послать на остров Мога за стурмландскими пиратами. Если цена окажется подходящей, барон Боса может примкнуть к нам.

– Он никогда не ввяжется в драку, – с уверенностью заявил Вега. – Он убежденный сторонник нейтралитета.

Во время путешествия Вега рассказывал Гектору о лорде-ките Босе. Это был еще один старинный приятель отца Веги – похоже, лорды-акулы были хорошо известны во всех уголках Белого моря. Боса любил деньги, и потому, хотя он давным-давно перестал сам заниматься пиратством, многие морские разбойники до сих пор шли со своей добычей именно к старому Киту. Вега намеревался и сам навестить Босу, но теперь Гектор подумал о том, что разумнее, пожалуй, было бы держаться подальше от острова Мога.

Рэнсом покачал головой и сказал, грустно улыбнувшись:

– Твой старик, Вега, когда-то был дружен с Босой, но это было слишком давно. Оникс поставит Босу перед выбором – либо тот присоединится к нему, либо отправится на корм рыбам. Мир лордов-котов делится только на друзей и врагов, для тех, кто держит нейтралитет, в нем места нет.

Вега согнул в руках свою шпагу, обменялся взглядами с Гектором и Манфредом. Рэнсом с опаской покосился на шпагу.

– Если собираешься проткнуть меня, не тяни резину!

Вега убрал шпагу в ножны и с улыбкой ответил капитану «Левиафана»:

– Фиск был слишком надменным дураком, потому и получил свое. Ты другое дело, Рэнсом, тебя я уважаю. Не думаю, что тебе доставило большое удовольствие гоняться за «Мальстремом» и несколькими посудинами с сухопутными шпаками на борту. Я возвращаю тебе «Левиафан», твой экипаж и всех уцелевших матросов с «Трефового Туза» и «Дикого ската». Сами распоряжайтесь дальше своими жизнями. Не думаю, что ты станешь преследовать нас – не только потому, что твой корабль будет перегружен, но и потому, что прежде тебе нужно будет поставить новые паруса взамен сгоревших.

Рэнсом выглядел потрясенным.

– А я думал, что ты собираешься меня… э-э-э…

– Ты неверно подумал, – сказал Вега. – Но я советую тебе серьезно поразмыслить о своей дальнейшей судьбе и трижды подумать, прежде чем вновь присоединиться к охоте на «Мальстрем». И обещаю, что, если мы еще раз встретимся с тобой при таких же обстоятельствах, я не задумываясь и с огромным удовольствием проколю тебя и отправлю за борт на корм рыбам.

Рэнсом кивнул. Фиггис перерезал веревки, которыми был связан капитан «Левиафана», и тот поднялся на ноги.

– Ты меня больше не увидишь, – сказал Рэнсом, но Вега уже не слушал его, он повел верлордов на корму «Мальстрема».

Следом за Вегой направился и Гектор, пройдя по пути своих телохранителей, Ринглина и Айбела, служивших раньше его брату. Телохранители молча и коротко кивнули своему хозяину.

«Надо же, как ты их вымуштровал, – прошептал бес-Винсент. – Скажи, ты действительно доверяешь им?»

– Более чем, – прошептал Гектор, не сводя глаз с идущего впереди Веги. Гектор восхищался Вегой, единственным из друзей Дрю, который никогда не стеснялся спорить с остальными членами Совета Волка. Именно Вега оказался рядом с Гектором и помог ему, когда тот случайно убил своего брата, именно он уничтожил труп Винсента, спрятал концы в воду и всегда хранил молчание о том, что произошло.

Но с течением времени долг перед графом ложился на плечи юного магистра все более тяжелым бременем. Однажды Вега уже предал своих «друзей» – он бросил Хайклифф незащищенным с моря, когда Леопольд захватил трон, сместив прежнего короля-волка, старого Вергара. Мог ли Гектор полностью доверять Веге? Не продаст ли Вега Гектора, не выдаст ли он его мрачную тайну, если за это будет предложена хорошая цена? Мысль о том, что он в долгу перед кем-то, особенно перед лордом-акулой, становилась для Гектора непереносимой. Гектор должен расплатиться за свой должок и избавиться от зависимости от Веги.

Лорды собрались на квартердеке, приподнятой кормовой надстройке, вдали от суетившихся внизу матросов. Рэнсома с его людьми уже переправляли назад, на «Левиафан», остававшийся привязанным канатами к «Мальстрему». Все паруса на мачтах «Левиафана» сгорели, от них остались одни обугленные лохмотья.

– Пройдет несколько дней, пока он вновь сможет двигаться, – сказал Вега, рассматривая морскую карту, которую он разложил на приподнятой крышке люка.

– Вы понимаете, что он обо всем сразу же доложит своим хозяевам? – спросил Манфред.

– Не раньше, чем доберется до гавани, а на это уйдет немало времени.

– Берган действительно мертв? – неожиданно прошептал Гектор. Манфред и Вега посмотрели на него и мрачно кивнули.

– Упокой Бренн его душу, – сказал Манфред.

Вега положил ладонь на плечо Гектора, сжал его и сказал:

– Бергану хотелось бы, чтобы мы продолжали свое дело, Гектор. Нам нужно идти в Айсгарден.

– Значит, наш план остается в силе? – спросил лорд-олень.

– А как иначе? – сказал Гектор. – Мы должны встретиться с герцогом Генриком и узнать, на чьей он стороне.

– В таком случае, будем надеяться на его гостеприимство, – вздохнул Манфред. – В горах Уайтпикс сейчас должно быть много людей, бежавших туда от лордов-котов, прокатившихся через весь Вестланд. Думаю, туда же направляется и половина жителей Дейлиленда после того, как псы из Омира проторили себе дорожку сквозь Лиссию.

– Смерть, повсюду смерть, – прошептала Амелия, глядя влажными от слез глазами на карту. – Это безнадежно.

«А как ты думаешь, братец, по кому она сейчас плачет, по Лиссии или своему мертвому Льву?» – шепнул бес.

Гектор проигнорировал слова беса и поддержал королеву под локоть своей затянутой в черную перчатку ладонью. Амелия взглянула на юного лорда-кабана.

– Ваше величество, мы должны держаться вместе и быть сильными, – сказал Гектор. – Нам нужно показать людям, что им не следует идти в услужение лордам-котам и что у них есть выбор. И еще с нами Дрю – где бы он ни был, он жив, я верю в это.

Амелия настороженно посмотрела на рассматривающего карту Вегу.

– Вы не испытываете угрызений совести, граф? – спросила она. – Капитан Фиск был безоружен, вы могли заковать его в цепи. Вы не должны были убивать его.

– Прошу вас, ваше величество, не нужно оплакивать Фиска. Он был убийцей.

– Как и вы, Вега.

Граф оторвался от карты и кивнул головой.

– Да, как и я, ваше величество. Только я – убийца, который выступает на вашей стороне. Мы на войне. Смерть Фиска помогла развязать язык Рэнсому. Надеюсь, вы согласитесь с этим. И, пожалуйста, не нужно читать мне нравоучений на борту моего корабля. Кстати, короли, за которыми вы были замужем, тоже не боялись пролить кровь.

Амелия поежилась, высвободила свой локоть из руки Гектора и обернулась к своей фрейлине.

– Пойдемте, Бетвин, – сказала она. – Вернемся к себе в каюту. Мы не можем сойти с этого проклятого судна, но, тем не менее, имеем право сами выбирать себе компанию.

Леди Бетвин поклонилась мужчинам и последовала за рассерженной Амелией. Проходя мимо Гектора, она взглянула на него своими огромными карими глазами, заставив учащенно забиться сердце юного верлорда.

«Приглянулась эта девчонка с коровьими глазами? – хихикнул бес. – Я думал, мой брат стал тверже, а ты все такой же слюнтяй, Гектор».

– Мы до сих пор живы только благодаря этому «проклятому судну», – пробормотал Вега сквозь зубы и взглянул на Манфреда, продолжавшего смотреть на удаляющуюся королеву. – Хочешь уйти вслед за ней, Манфред? Например, убедиться, что у нее в каюте все в порядке?

Лорд-олень перевел свой взгляд на Вегу. Гектор наблюдал за бессловесным поединком двух верлордов. Брови Манфреда потемнели, под ними набухли шишки.

«Рога, – прошептал бес. – Сейчас появятся».

– Придержите свой язык, Вега, – медленно процедил герцог, стараясь утихомирить своего Зверя. – Такого я от вас не ожидал.

– Я не собирался вас обидеть, Манфред. Просто вижу, что вы заботитесь о ней, вот и все. Как друг заботитесь, разумеется, и ничего сверх того, – заметил лорд-акула.

«Твой смехотворный маленький Совет разваливается прямо на глазах, – сказал бес. – Посмотри на них, они пререкаются из-за этой старой вдовы, словно школьники. Ты обречен, Гектор. Вы все обречены».

– Молчать! – крикнул Гектор, ударяя по карте обтянутым черной перчаткой кулаком. Манфред и Вега дружно и удивленно посмотрели на него. Затем Вега улыбнулся и снова обратился к карте.

– Мога, – сказал он, указывая остров на карте. Гектор старался уклониться от взгляда Манфреда. Щеки юного верлорда пылали от смущения, впрочем, не только от него. Может, он был слишком груб, но заставил их услышать себя, заставил их замолчать. «А я действительно ровня им?» – подумал он.

– Мога? В самом деле? – угрюмо спросил лорд из Стормдейла.

– Оникс еще не сделал Киту свое предложение. Если нам удастся поспеть вовремя, то кто знает? Может быть, мы сможем пробудить в Ките остатки совести. И тогда он примет верное решение.

– Я бы предложил вообще не приближаться к Моге, – сказал Манфред. – Лучше держать курс прямо на Стурмланд. Мога – слишком опасное место для нас, Вега. Ведь в этом порту находится флот леди-моржа Слоты, разве не так?

Гектору уже доводилось слышать о Слоте, леди-морже из Таскана. Народ Слоты – туземцы с удаленной окраины, известные как Угры, славились своей дикой преданностью, а Лесовикам из Дайрвуда они были верны сильнее, чем другим, более цивилизованным народам Стурмланда. Когда Леопольд сверг старого короля, Вергара Волка, Слота выступила на стороне Льва и в награду за это получила власть в этой провинции, на северном кончике Лиссии. В последующие годы она упрочила свое положение в этом покрытом вечными льдами регионе, вела войны со своими соседями с гор Уайтпикс и наводила страх на заплывающих сюда морских купцов. Отношения между леди-моржом и Советом Волка оставались такими же холодными, как эти ледяные края.

– Действительно, там есть ее люди, хотя сам по себе Мога считается вольным портом. Вся власть на острове принадлежит Босе. Позвольте мне переговорить с ним. Посмотрим, не удастся ли мне заручиться его поддержкой раньше, чем в его дверь постучится Оникс.

– Мы должны идти в Айсгарден, – упрямо сказал Манфред. – Твое мнение, Гектор?

– У нас мало припасов, ваша милость. Нам нужно пополнить запасы пресной воды и провизии. Сами знаете, в какой спешке нам пришлось уходить из Хайклиффа.

– Кроме того, – добавил Вега, – впереди у нас пять судов, которые вышли вместе с нами из Хайклиффа. Много шансов и на то, что кто-то с Моги заметит или уже заметил их, а это значит, что на острове уже знают о нас. Поверьте мне, Манфред, мы должны посетить Босу.

– Все же мне кажется, что мы совершаем ошибку, – сказал Манфред, массируя бровь между большим и указательным пальцем. Свои аргументы он считал исчерпанными.

– Мы отправим на берег пару шлюпок. Гектор, ты сможешь присмотреть за доставкой воды и провизии? А мы с Манфредом отправимся на переговоры с Босой. Пригнем головы и постараемся держаться незаметно.

«Ты только полюбуйся, как ему это нравится, – прошипел Винсент. – Скрываться, заниматься пиратством. Здесь он в своей стихии. Он чувствует, что взял вожжи в свои руки. Раскомандовался».

Вега улыбнулся лорду-кабану и лукаво подмигнул ему.

– Туда и сразу назад. Леди-морж Слота и не узнает, что мы там.

3. Черная лестница

Кучера щелкали своими кнутами, подгоняя впряженных в фургоны лошадей, направляя их в глубь острова, дальше от извилистого края скалы. Колеса фургонов катили по древним колеям, разбитым за столетия проезжавшими здесь повозками. Местные жители называли эту извилистую дорогу Черной лестницей – она поднималась от гавани внизу, шла через город и дальше, вокруг всего гористого острова.

Дрю прижался лицом к бамбуковым стойкам, глядя на проплывающие мимо склоны. В фургоне-клетке их было шестеро, и все они были одинаково несчастны. Спутников Дрю Кесслар отловил во время своих путешествий, и на теле каждого из них на память о долгом плавании в трюме невольничьего корабля остались глубокие шрамы. Во главе каравана ехал лорд-козел Кесслар, за ним – его «товар»: неправедно добытая им «плоть, кровь и кости». Проще говоря – его невольники, рабы.

Черная лестница привела караван в предместье незнакомого города с рынками и лавками торговцев, затем дома стали выше, улицы – чище и шире. Далеко внизу, в гавани, Дрю мог видеть «Баньши» – доставив свой ужасный груз, судно тихо покачивалось на якоре в кристально чистой воде.

На самой высшей точке Черной лестницы не было никакой растительности, только горные склоны, покрытые черными блестящими валунами. Отсюда дорога резко уходила вниз, к расположенной между гор долине. Здесь фургоны прошли сквозь высокие белые ворота, возле которых стояли легковооруженные охранники, внимательно осматривавшие фургоны с сидевшими внутри них пленниками. Местные жители внешне напоминали Джоджо, старшего офицера из экипажа Кесслара, – высокие, мускулистые, смуглые. «Наверное, эта тварь Джоджо отсюда родом», – решил Дрю.

Теперь фургоны спускались по склону в чашу долины, а посередине этой чаши стоял замок, окруженный округлой крепостной стеной, своей формой перекликавшейся с концентрическими кругами Черной лестницы. Центральную часть замка накрывала черепичная крыша, а вот двор позади него рассмотреть было невозможно. Встроенные в крепостную стены башни уходили далеко вверх, к самым облакам, а сами башни были узорными, выложенными из черных и белых кирпичей. Жара стояла невыносимая. То и дело то с одной, то с другой стороны дороги из-под земли вылетали клубы раскаленных газов, над землей стелился горячий пар. Дрю прикрыл ладонью рот, его мутило от знакомого запаха.

Этот запах заставил Дрю вспомнить о том, как Гектор оживлял мертвецов, как он разговаривал с душами тех, кто покинул этот мир. Именно так пахнул – и отвратительно пахнул, надо признать, – тот желтый порошок, которым Гектор чертил на земле круги и знаки, приступая к ритуалу черной магии. Несмотря на жару, Дрю поежился. Он вспомнил кощунственные игры Ванкаскана в Кейп Гала, которые стоили Дрю потерянной кисти левой руки. Тогда он был прикован за левое запястье к стене, а к нему тем временем приближались голодные ходячие мертвецы, которых оживил Ванкаскан. И Дрю пришлось выбирать – либо он откусит себе руку, либо расстанется с жизнью. Когда Дрю закрывал глаза, он мог вообразить, что его кисть по-прежнему на месте, даже ощущал, как сгибаются его – призрачные, конечно же – пальцы. Дрю посмотрел на свою культю, затем еще раз потянул ноздрями воздух.

– Бримстоун, – сказал Дрю самому себе, но его услышал один из сидевших с ним в фургоне невольников.

– Верно, – сказал он. – Сера. А что ты хочешь, здесь же вулканы.

– Добро пожаловать в Скорию!

Если жара и на улице была страшной, то внутри замка – просто невыносимой. Охранники провели закованных в цепи невольников в огромное строение, мимо столпившихся зевак, и они оказались в большом круглом зале.

Вдоль стен стояли каменные столы, заваленные объедками от ночного пиршества. Мухи тучами кружили над столами, усиливая своим жужжанием царившую здесь унылую атмосферу. По стенам горели воткнутые в металлические кольца факелы, а в центре зала стояла большая металлическая решетка, прочно привернутая к полированному базальтовому полу. Сквозь решетку постоянно била струя пара, отчего зал превращался в самую настоящую сауну. Рядом с решеткой стояла жаровня с раскаленными добела углями – в угли были воткнуты металлические клейма на длинных деревянных ручках. Дрю вздрогнул, он сразу догадался, для чего здесь эти клейма.

С высокого мраморного кресла поднялся человек. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки и толстой золотой цепи на груди. Человек широко улыбался, но улыбка его была деланой. Позади кресла стояли еще три так же скудно одетых человека, их фигуры почти терялись в тени и клубах пара. На теле человека, который до этого сидел в кресле, не было ни единого волоска – у него не было даже бровей, отчего его лицо постоянно выглядело удивленным. На его смазанной жиром гладкой коже отражался и переливался разными цветами свет факелов. Дрю прищурился, ему показалось, что глаза обманывают его. Тело человека внезапно осветилось изнутри – сначала серым, потом зеленым светом, затем последовала короткая голубая вспышка, и оно снова потемнело и погасло.

Наконец из-за группы невольников показался граф Кесслар в сопровождении леди-ястреба по имени Шах и направился прямиком к почти обнаженному человеку. Рядом с Дрю стоял Джоджо и присматривал своим единственным глазом за молодым вервольфом. Кесслар и лысый, едва одетый человек обнялись, сердечно пожали друг другу руки и одновременно рассмеялись.

– Мой дорогой Кесслар, – сказал человек в набедренной повязке. – Клянусь Змеями, ты привел с собой и леди Шах! Как обращался с вами Козел, миледи?

Он облизнулся, протянул к леди Шах свою руку, но та отступила на шаг назад.

– Достаточно хорошо, – многозначительно ответила Шах. – Надеюсь, вы выполнили свою часть уговора, Игнус?

Лысый кивнул, провел пальцами по своей гладкой, маслянисто блестевшей груди.

– Как водится между своими людьми, Шах, мы же одной крови.

Дрю не понимал, о чем они говорят, но, тем не менее, внимательно прислушивался. Ему необходимо вернуться в Лиссию, к своим друзьям, к своему народу, поэтому любая информация может оказаться полезной, чтобы ускорить его побег. Шах вела себя странно, все время жалась поближе к Кесслару. «Непонятно, – подумал Дрю, – учитывая то, какие мрачные взгляды она все время на него бросает». Относительно нее у Дрю были свои подозрения. Леди-ястреб спасла его от верной гибели, когда он едва не оказался в руках ходячих мертвецов, вынесла его по воздуху из Кейп Гала – окровавленного, изломанного, – и только затем, чтобы он проснулся пленником в трюме у Кесслара. Все это не укладывалось в голове Дрю.

Игнус повернулся к Кесслару, отвел свой взгляд от Шах.

– А я уж боялся, что ты совсем не вернешься. Был готов к тому, чтобы послать на арену весь твой оставшийся товар, чтобы отпраздновать твою кончину!

– Не торопись, Игнус, – ответил Кесслар. – Мне понадобятся все эти души в Печи, особенно наши братья-оборотни. Я привез для них особый подарок!

– В самом деле? – оживился Игнус и направился к толпе невольников. – Подведите их поближе, я хочу посмотреть на них.

Охранники опустили свои копья и погнали узников на другой конец решетки. Дрю поморщился, ощутив под ногами горячий металл, но заставил себя забыть про боль. Вот когда ему пригодились уроки старого Манфреда, которые он давал юному Волку, стараясь сделать из него настоящего воина.

– Значит, это ты тот самый «особый подарок»? – спросил Игнус. Дрю обернулся – позади толпились остальные невольники, никто из них не решался пройти по горячим металлическим прутьям решетки. Вновь перевел взгляд на Игнуса, желая получше рассмотреть своего маслянисто блестевшего хозяина.

Игнус был стар, ему, наверное, было за семьдесят. Его шея выглядела деформированной, неестественно вытянутой. Широкий рот Игнуса мог, казалось, растягиваться от уха до уха. Глаза у него оказались выпуклыми, бледно-желтыми, с уродливыми, угловатыми зрачками.

Игнус уставился на левую руку Дрю. Джоджо заковал культю Дрю в маленький тесный наручник, чтобы лишить его возможности вырваться.

– У него только одна рука, Кесслар, – с неудовольствием сказал Игнус. – Порченый товар. И ты в самом деле рассчитываешь, что я куплю его у тебя? Нет, он не годится. В свою школу гладиаторов я беру только лучших.

Дрю навострил уши. «Школа гладиаторов? – подумал он. – Интересно, она связана как-то с той Печью, о которой упоминали Кесслар и его дружки-приятели?»

– Полегче на поворотах, Игнус, – сказал лорд-козел, поглаживая свою короткую, раздвоенную бородку. – У оборотней, как тебе известно, есть много видов оружия. Этот, например, может кусаться!

– Продолжай, Кесслар, – фыркнул Игнус. – Расскажи, что за зверя ты привез в Скорию, и я скажу, чего он стоит.

– Нет, Игнус, – ответил Кесслар. Он осмотрел один из столов, выбрал кусок мяса, согнал с него мух, сел в мраморное кресло и впился в протухший ломоть своими расщепленными желтыми зубами. – Ты сам догадаешься, кто он, а я скажу, сколько ты мне за него должен.

Игнус оглянулся на своих спутников, сгрудившихся позади его трона. Эти трое тоже были безволосыми, с выпученными глазами и гладкой, блестящей кожей. Дрю решил, что они родственники уродливого Игнуса. Затем Игнус еще раз внимательно окинул Дрю с головы до ног оценивающим взглядом.

– Из Лиссии? – спросил он.

Кесслар кивнул, рот его был забит мясом.

– Я полагаю, северянин, – продолжал Игнус. – Лорд-баран?

Кесслар поперхнулся и сплюнул. Плевок угодил на металлическую решетку и зашипел.

– Следующего барана, которого встречу, я остригу и выпотрошу. Не перевариваю моих жалких кузенов.

– Тогда лорд-кабан?

– Слишком мускулист, – рассмеялся Кесслар. – Посмотри, как он сложен. Создан, чтобы убивать.

– Какая-то разновидность лорда-пса?

– Больше.

– Медведь! – воскликнул Игнус, в восторге хлопая в ладоши. – Ты привез мне лорда-медведя?

– Когда ты сказал «собака», был ближе к истине…

Игнус медленно повернул голову, взглянул на Дрю свежим, пытливым взглядом. Подошел ближе, прищурил свои выпученные глаза, разлепил тонкие губы, обдав Дрю запахом гнили.

– Волк?

Кесслар медленно зааплодировал, не поднимаясь с кресла.

Игнус стремительно обернулся к нему.

– Не верю! – прошипел он. – Все Волки умерли, Вергар был последним, Лев позаботился об этом!

– Он упустил одного из них, слишком спешил насадить всех Волков на свой меч.

– Ты лжешь!

– Он говорит правду! – огрызнулась Шах. – Сними с него серебряный ошейник и убедись сам, если ты такой смелый!

Джоджо полез в висевший у него на поясе мешок, вытащил из него короткий молоток и долото с плоской головкой – эти инструменты он использовал, когда нужно было снять с невольника ошейник, – и протянул их Игнусу. Лорд Скории покачал головой и глумливо улыбнулся, глядя на высокого работорговца.

– Я вижу, ты все еще пользуешься услугами этой скотины, – сказал он Кесслару.

– Джоджо? Разумеется. Один из лучших наших образцов.

– И не кусает тебя за руку, как меня?

– Нет, стал наконец очень исполнительным.

Игнус выпятил грудь, маслянистая кожа пошла волнами, когда он неожиданно стал увеличиваться в объеме. Джоджо, несмотря на свой высокий рост, нерешительно сделал шаг назад, когда Игнус навис над ним. Было видно, что Игнус контролирует свою трансформацию, не дает своему Зверю развернуться в полную силу и желает только припугнуть Джоджо. «Интересно, – подумал Дрю. – Еще один оборотень. Но из какого рода?»

– Как только мне представится такая возможность, я швырну тебя в жерло вулкана, – сказал Игнус и толкнул Джоджо. Тот отшатнулся назад.

– Если повредишь его, тебе придется заплатить, – хихикнул Кесслар. Шах продолжала пристально смотреть на Дрю, а Игнус еще раз обошел его кругом.

– Твой хозяин говорит, что ты вервольф?

– Он не мой хозяин, – после долгой паузы ответил Дрю.

– Очень самонадеянные слова для человека, которого ожидает Печь, – рассмеялся Игнус.

– Если бы я знал, что такое Печь, я специально для тебя задрожал бы от страха.

– Скоро задрожишь, – пообещал Игнус. Он снова оглядел Дрю так, словно перед ним был кусок мяса, и облизнул губы. Быстро моргнул выпученными глазами, затем опять обратился к Кесслару.

– Сколько?

– Помнишь, сколько ты заплатил за Стамма? Удвой сумму.

– Ты что, шутишь? – удивился Игнус.

– Не шучу, Игнус. Ты даже вообразить не можешь, чего мне стоило доставить этого оборотня в Скорию. Этого верлорда разыскивают по всей Лиссии и в Басте, несомненно, тоже – сейчас за ним охотятся и Коты. Это последний из Серых Волков и, как утверждают, законный наследник трона Вестланда!

Кесслар поднялся с кресла и подошел к Игнусу. Протянул ему раскрытую ладонь. Игнус протянул в ответ свою руку, но в последний момент Кесслар отдернул ладонь и погладил ею свою короткую бородку. Затем кивнул и сказал, бросив на Дрю лукавый взгляд:

– Я сказал, вдвое больше, чем за Стамма? Я пошутил. – Он снова протянул Игнусу руку и твердо сказал: – Втрое больше. По рукам?

Игнус взял ладонь Кесслара и крепко пожал ее.

– Согласен, пока не поздно, иначе ты обдерешь меня до нитки.

Работорговец криво усмехнулся, а один из помощников Игнуса подошел к жаровне с углями. Двое охранников схватили Дрю за плечи и крепко держали его, пока помощник шевелил угли.

– Для Волка необходимо серебряное клеймо, – сказал Игнус, когда его помощник вытащил металлическое клеймо из жаровни. Дрю узнал светящийся серебряный знак на конце маленькой кочерги – вписанный в круг треугольник. Такое клеймо он видел на плече Джоджо. Дрю охватил гнев при мысли о том, что эти негодяи сейчас поставят свое клеймо на нем, последнем из Серых Волков и законном короле Вестланда, и еле сдержал своего Зверя. Трансформироваться сейчас, с ошейником на горле, означало бы убить себя. При приближении помощника Игнуса с клеймом в руке он дернулся, ударил одного из державших его охранников ногой в живот – тот со стоном повалился на покрытый металлической решеткой пол, – но второй охранник удержал Дрю, и его тела коснулся раскаленный металл.

Крик Дрю, должно быть, услышали даже внизу, в далекой гавани.

4. «Дом Белого Кита»

Соленый ветер свистел над мощеными улицами Моги, хлопал ставнями, заставил горожан укрыться в своих домах. Осень вступила в свои права, за нею приближалась зима, и смена времен года здесь, на севере, ощущалась раньше, чем в каком-то другом уголке Лиссии. Вдоль берега толпились кабачки и таверны, как магнит манившие к себе проходивших мимо них матросов и рыбаков – здесь они могли найти еду, выпивку, компанию, которая поможет им скоротать вечерок, а заодно и облегчить свои кошельки. На мысе горел старинный маяк. Он был установлен на природной скале и гордо поднимался над гаванью. По периметру маяка вверх вели высеченные в скале ступени, они вели к деревянной платформе на вершине двенадцатиметрового маяка. На платформе стоял одинокий смотритель маяка, наблюдавший за раскинувшимся внизу городом и гаванью.

Самой большой таверной был «Дом Белого Кита» – скорее замок, чем обычная забегаловка. Трехэтажный, не уступающий по площади четырем обычным тавернам дом с гранитными зубцами на крыше и с четырьмя установленными по ее углам башенками. Помимо закусок и хорошего эля – которые, надо признать, стоили здесь недешево – «Белый Кит» славился также своим игорным залом, где заядлый игрок мог найти все, что пожелает его беспокойная душа.

В глубине зала, позади игроков и любителей потешить желудок, находилась лестница, ведущая в мезонин, нависавший над столами и стойками баров. Мезонин охраняли громко галдящие мужики, больше похожие, впрочем, не на охранников, а скорее на пиратов. Здесь, на двух больших атласных подушках напротив импозантного барона Босы сидели граф Вега и герцог Манфред. В данный момент Кит из Моги был занят тем, что разливал вино по трем золотым кубкам. Манфред все время старался сохранить равновесие – а заодно и достоинство – возясь на одной из подушек, Вега же сидел спокойно и ровно, скрестив свои ноги, и выглядел не просто спокойным, но даже несколько развязным. Сверкнув кольцами на пальцах, Боса передал два кубка своим собеседникам, взял третий кубок сам и поднял его в воздух.

– Тост, – сказал он своим низким, сочным голосом, который сделал бы честь любому театральному актеру. – За моего дорогого старого приятеля Вегу и его прекрасного друга Манфреда!

Манфреда несколько удивил цветистый язык барона, Вега же, и бровью не поведя, ответил в тон Босе:

– И за доброе здоровье и многие лета нашего любезного хозяина, чудесного Босу!

Барон расцвел от удовольствия. Он оказался самым необычным пиратом, которого лорд Манфред когда-либо встречал за всю свою жизнь. Боса был огромен – настоящий кит, в полном смысле этого слова. Огромный живот барона подушкой спускался ему на колени. Руки Босы скрывали широкие рукава черной шелковой кофты, которая была бы вполне уместна на какой-нибудь танцовщице. Могучая шея под массивным подбородком перехвачена толстой двойной золотой цепью, лицо излучает веселье.

– Давненько мы не сидели с тобой за стаканом доброго вина, дорогой Вега, – пророкотал Боса, отхлебывая из своего кубка с кларетом. Его охранник стоял на почтительном расстоянии, но при этом внимательно следил за каждым движением двух гостей своего хозяина.

– В самом деле. Я был занят, непредвиденные обстоятельства, увы. Была небольшая проблема с Леопольдом, отнявшим у меня мои острова.

– Наслышан, наслышан об этом, дружище дорогой. Страшное дело. Поговаривают, что сейчас на твоих островах безнаказанно хозяйничает Кракен.

– Да, этот проклятый моллюск из вонючей лужи.

– Разве можно верлорду так говорить о другом верлорде?

– Пятнадцать лет, Боса, – сказал Вега, делая глоток из кубка. – Чертовски долгое время для постоянно гноящейся раны.

Лорд-кит посмотрел на Манфреда и улыбнулся:

– Должен сказать, что для меня несказанная честь принимать лорда из Стормдейла в своих скромных апартаментах. Далеко же вас занесло от дома, герцог Манфред. Представить себе не могу, что за события побудили вас проделать столь долгий путь до Моги.

Манфред почувствовал, что начинает краснеть, и откашлялся.

– Я уверен, что вам хорошо известно, что привело нас сюда, барон Боса, – сказал он.

Вега поднял руку, словно прося прощения за своего товарища, высказавшегося вот так, в лоб, но барон успокаивающе помахал ему в ответ.

– Они не слишком-то привыкли выбирать слова, эти горцы, не правда ли, Вега?

– А я к тому же не привык танцевать вокруг да около, – добавил Манфред. – Эти игры не для меня.

– Вы не любите танцевать? – притворно огорчился Боса, а затем наклонился ближе к своим собеседникам. Лицо его внезапно стало очень серьезным, жирные щеки напряглись, поджалась нижняя челюсть. Верлордов сладкой волной обдал источаемый бароном аромат роз.

Боса вновь заговорил – негромко, без своей прежней игривости.

– Значит, игры кончились. Рассказывайте, зачем вы здесь.

Вега подался вперед, пытаясь разрядить напряжение, возникшее между Китом и Оленем.

– Боса, я полагаю, тебе известно о событиях в Хайклиффе, думаю, об этом известно сейчас на каждом островке в Белом море. Лорды-коты из Баста выступили на стороне Льва. Леопольд мертв, но они посадили на трон Лукаса.

– Но почему они пришли в Лиссию? – спросил лорд-кит, поднимая свой жирный палец. – Разве не вы свергли короля, чтобы самим занять его место? Разве это не законная причина, чтобы Коты нанесли ответный удар?

– Не совсем так, – сказал Манфред. – Леопольд был свергнут последним из оставшихся в живых сыном Вергара, этого паренька зовут Дрю Ферран. Ему удалось избежать смерти от лап Льва, когда он был еще младенцем. Его вырастила одна фермерская семья с Холодного побережья. Леопольд едва не казнил парня накануне свадьбы своего сына с леди Гретхен. Мы постарались, чтобы этого не произошло.

– У Вергара остался наследник?

– Да, – сказал Вега. – Законный король Вестланда. Вот почему Оникс явился в Лиссию – сохранить на троне одного из своих родственников-котов и взять под свой контроль все Семиземелье.

– Где сейчас сын Вергара?

Манфред и Вега смущенно переглянулись.

– Этого мы не знаем, – признался лорд-акула. – Все довольно сложно.

– Так вы потеряли своего короля? – спросил Боса, пряча усмешку.

– У этого парня сильный характер и железная воля, – сказал Манфред. – Он настоящий сын своего отца, хотя и не совсем такой же, как он. Он ринулся на юг, без войска, спасать жизнь своей подруги. Он умеет отличать, что правильно, а что нет, но обладает при этом состраданием к другим, что довольно редко встретишь среди верлордов. Он дружелюбен со всеми.

Трое верлордов немного помолчали, глядя куда-то поверх игорного зала, откуда доносилась музыка.

– Мой дорогой, любезный Вега, – сказал наконец Боса. – Если ты и твои друзья явились сюда в поисках убежища, боюсь, что вы выбрали неподходящее место. Я не хочу вставать поперек дороги этим бастийцам и совершенно не склонен начинать войну с Гулем. Уже много лет я не поднимал на палубу свою задницу, даже не уверен, что она теперь влезет на борт!

– Мы пришли не за военной помощью, старина, – сказал Вега. – Я знаю, на каком ящике сидит твоя задница на этом заброшенном, Соша знает где, острове, Боса. В этом ящике хранится все золото, что было награблено на Белом море за последние полсотни лет, ты богаче любых десяти верлордов, вместе взятых. На эти деньги можно развязать большую войну.

– Не хочу извиняться за свое состояние. Оно добыто нелегким трудом, Вега. Да, я торговец, игрок, джентльмен удачи, называй меня как знаешь.

– Зверь из Баста у тебя под дверью, Боса. Все, о чем я тебя прошу, – не ввязывайся в начинающуюся войну на стороне Котов. Я уважаю твое решение не воевать на нашей стороне, но, пожалуйста, не помогай тем, кто ищет нашей смерти.

Боса потер подбородок большим и указательным пальцами.

– Согласен, мой дорогой Вега. Даю тебе слово. Если сюда действительно явится Гуль или Коты, я предложу им свою ослепительную улыбку, искрометную мудрость и стакан самого лучшего вина. И ничего больше.

Вега и Манфред поднялись с подушек, обменялись рукопожатиями с Босой, скрепляя договор. Боса тоже поднялся на ноги, раскинул руки и обнял верлордов – одного, затем второго. Манфред заметил за плечом лорда-кита улыбающееся лицо Веги. Тот, казалось, наслаждался замешательством Оленя.

Тут Вега заметил, что посетители, сидевшие внизу, в игорном зале, собираются возле больших эркерных окон, выходящих на ведущую к гавани улицу. За окнами показалась бегущая толпа, у дверей таверны послышались гвалт, крики, топот.

– Мога не только мой родной дом, но и вольный порт, не входящий ни в одну из Земель, поэтому на моем острове можно встретить самых разных, и порой довольно опасных типов. С вами на берег сходил еще кто-нибудь с «Мальстрема»?

Вега быстро взглянул на Манфреда и ответил за них обоих:

– Гектор.

– Назад, на «Мальстрем»!

Дюжина матросов Веги бежала вдоль гавани, пытаясь удержать в руках бочонки и мешки. В лицо им бил ветер, за спиной кипела схватка. Гектор держался в центре группы, призывая возвращаться в шлюпки. Половина купленных на местном рынке припасов уже была брошена во время поспешного бегства. Драка позади беглецов продолжалась, звенела сталь – это оставшиеся в арьергарде матросы прикрывали отход остальных. Гектор в очередной раз проклял свое невезение.

Порученная ему задача была несложной. Пока Вега отправился на переговоры с Босой, Гектор должен быть пополнить запасы воды и провизии на «Мальстреме». Первый помощник Веги, Фиггис, должен был сопровождать Гектора – отвести его к их постоянному поставщику и заключить с ним сделку.

Все представлялось предельно простым – Гектор платит деньги, матросы доставляют припасы на корабль. Но Гектор не принял во внимание возможные осложнения, которые неминуемо должны были произойти в подобного рода порту.

Пока Гектор, Фиггис и наиболее надежные члены экипажа были заняты этим делом, несколько матросов тайком улизнули, чтобы наскоро пропустить стаканчик в ближайшей таверне. Но за одним стаканчиком последовал второй, третий, пятый, и к тому времени, когда пришла пора возвращаться на «Мальстрем», вспыхнула ссора.

К несчастью для Гектора, в центре стычки оказались его люди, Ринглин и Айбел. Вскоре кто-то кого-то ударил, затем в воздухе замелькали кулаки, а там и ножи. Еще немного, и двое местных пьяниц свалились у дверей таверны «Счастливая Девятка» замертво, зарезанные телохранителями лорда-кабана. Начался хаос.

Пробегая мимо маяка Моги, матросы игнорировали тревожные крики стоявшего на наблюдательной площадке смотрителя, их сейчас больше всего занимало то, как бы в целости доставить груз на свой корабль. Шум драки усилился, и Гектор стал пробиваться назад, подгоняя по пути матросов.

«Какого они сваляли дурака, поручив такую опасную миссию барону из Редмайра, – проскрипел бес-Винсент. – Кто мог подумать, что обычный поход на рынок обернется кровопролитием?»

Ринглин и Айбел были в гуще схватки, плечом к плечу с ними отбивались против десятка местных жителей еще трое матросов Веги, а к месту драки спешили на помощь своим новые головорезы.

– Отходите! – крикнул Гектор, но его голос затерялся в общем шуме. К этому времени уцелевшие припасы были уже погружены в лодки. Гектору и его людям пора была отчаливать, и побыстрей, иначе все они полягут на этом берегу. Гектор еще раз прокричал команду, но его опять никто не услышал. Ринглин и Айбел, казалось, упивались возможностью как следует подраться.

«Не слушают они тебя, братец! Не умеешь командовать собственными людьми?»

Гектор оглянулся на пристань, где ждал Фиггис, готовый забрать их в шлюпки. Лорд-кабан вновь повернулся лицом к схватке, поскользнулся на мокрых камнях набережной и тут же получил скользящий удар по груди клинком короткой абордажной сабли. Противник Гектора только что выдвинулся вперед, зарезав перед этим одного из матросов Веги, и намеревался одним ударом вспороть магистру живот. Гектора спасло то, что он в момент удара потерял равновесие – кортик только разорвал ему куртку, а сам лорд-кабан упал, приземлившись на свой зад.

Еще секунда, и нападавший оказался поверх Гектора, ударил магистра по лбу плетеным эфесом сабли. Из глаз лорда-кабана посыпались искры, Гектор вскинул руки вверх и от отчаяния впился ногтями в глаза противнику. Тот закричал и схватился за лицо. Вокруг Гектора звенела сталь, воздух гудел от криков и проклятий. Чей-то сапог походя задел по виску Гектора – от этого нового удара его голова опять пошла кругом. Гектор наугад пнул своего навалившегося сверху противника коленом в живот и освободился от него.

«Беги, братец, беги!»

Гектор перевернулся на четвереньки и таким образом поскакал по лужам. Подняв голову, он увидел далеко впереди себя Фиггиса, который неистово звал его к себе. Затем Гектора припечатал к земле удар сапогом по пояснице, а затем коленом по почкам. Навалившийся сверху противник схватил Гектора за волосы, запрокинул назад его голову, обнажая горло магистра. В такой ситуации Гектору следовало бы натравить на нападавшего своего беса, но он утратил контроль над ним. Дух убитого брата преследовал Гектора со дня смерти Винсента. Со временем благодаря своим знаниям в области черной магии Гектор научился контролировать беса и даже, при необходимости, спускать его с цепи, словно бойцового пса. Но сейчас, в пылу драки, Гектора оставило его обычное спокойствие, и он растерялся.

Клинок не успел коснуться горла Гектора, он куда-то исчез вместе с навалившимся сверху противником. За спиной магистр услышал только вопль – по всей видимости, это кричал как раз его противник, – вслед за которым раздался хруст. Гектор перевернулся на спину. Вега и Манфред – оба уже трансформировавшиеся – стояли в центре свалки. Увидев лордов-оборотней, враги поумнее поспешно начали отходить, а те, что поглупее и драчливее, рискнули остаться.

Лорд-олень принялся молотить этих смельчаков кулаками, расшвыривать в стороны своими рогами, разгонять пинками.

Вега обходился со своими противниками намного жестче. Здесь в воздух летели откушенные акульими челюстями руки и ноги, фонтаном полилась кровь. В считаные секунды набережная была очищена от врагов, к матросам с «Мальстрема» возвратилась уверенность, а их капитан немного остыл, хотя еще не до конца.

– Благодарю за то, что вы так своевременно пришли нам на помощь, капитан… – начал один из матросов и тут же получил от все еще трансформированного Веги удар то ли рукой, то ли плавником по лицу, от которого свалился и проехал несколько метров по мокрой набережной.

– Заткни свою погремушку, Карни, – проревел Вега. – Не будь ты нужен мне на «Мальстреме», я прямо здесь содрал бы с тебя шкуру! Наши враги скоро вернутся, и их будет еще больше. Бегом на корабль, мы снимаемся с якоря! Немедленно!

Матросы не тронулись с места, со страхом разглядывая своего трансформированного капитана.

– Вы что, оглохли, тетери? – остервенело закричал Вега, выкатив немигающие, черные, как бездонный колодец, глаза и обнажая ряды белоснежных, острых как бритвы зубов. – Пошевеливайтесь!

Теперь матросы ринулись бежать к шлюпкам, только Ринглин и Айбел неторопливо прошли мимо подавленного Гектора, окинув его презрительными взглядами. Толстый коротышка похлопал своего дружка-верзилу по спине, и они, одновременно и лениво, спрятали за пояса свое оружие. Тут уж Вега не стерпел. Он одним стремительным движением ухватил каждого из них за горло, высоко поднял над головой и принялся трясти их в воздухе. Потерявшие спесь дружки кричали, беспомощно махали руками. Манфред сунулся было успокоить Вегу, но остановить разошедшегося Принца пиратов оказалось не так-то просто.

– Отойди, Манфред, – рявкнул Вега и поднял голову, обращаясь к трепыхающимся в воздухе негодяям. – Ведь это была ваша идея – затеять драку на Моге, не так ли? Это были люди Слоты. Слышали, Слоты! Мои парни, конечно, не ангелы, но они не самоубийцы!

– Они… обесчестили нас… – задыхаясь, выдохнул Ринглин.

– У тебя нет чести! – взвыл Вега. – Интересно, что может помешать мне убить вас прямо здесь и сейчас?

Он сильнее сжал глотки Ринглина и Айбела – еще секунда, и он свернет им шеи.

– Помешает то, что они телохранители лорда-кабана, – сказал Гектор, стараясь перекрыть голосом унылое завывание ветра. Магистр уже успел подняться на ноги, хотя трансформировавшийся Вега по-прежнему смотрел на него сверху вниз. Смотрел, не веря своим ушам. – Нападение на моих людей означает нападение на Редмайр. И лично на меня.

Вега выпустил Ринглина и Айбела, и они покатились на землю, но тут же вскочили на ноги и припустили во всю прыть догонять ушедших вперед матросов с «Мальстрема». На камнях набережной остались только трое верлордов, и каждый из них испытывал тревогу и неловкость. Где-то вдали слышались крики – это звали подмогу люди Слоты. С того места, где стояли верлорды, было заметно, как быстро увеличивается толпа людей Слоты, грозя превратиться в действительно серьезную силу.

– Нам нужно вернуться на «Мальстрем», – сказал Манфред, беря Вегу под локоть. Капитан вывернулся, посмотрел на маяк. Смотритель уже зажег на вершине маяка огонь, пламя жадно пожирало сложенные шалашиком сухие доски. В грозовое ночное небо летели искры, медленно поднимался столб темного дыма.

– Ваш идиот лорд-кабан только что восстановил против нас леди Слоту, Манфред. И если вы еще раз сунетесь со своими нравоучениями… – Он задохнулся от гнева, а затем закончил, указывая пальцем на Гектора: – Держите себя в руках, магистр. Или я сам возьму вас в руки.

5. Восьмое чудо печи

Копье ударило в висок Дрю. Кожа треснула, голова откинулась назад, и он рухнул на пыльную землю. В ушах у него звенело. Хотя учебное оружие было тупым и деревянным, ударить оно могло очень сильно. Дрю откатился в сторону, а в землю, как раз в то место, где секундой назад находилась его голова, воткнулось копье. Соперница непринужденно вытащила копье, сделала пируэт и вновь приготовилась атаковать Дрю. Перекатившись по утрамбованному земляному полу арены, юный Волк избежал нового удара копья, направленного на этот раз в его обнаженный живот. Предугадав следующее движение Дрю, его соперница быстро прыгнула вперед, готовясь нанести Волку точно направленный удар ногой в челюсть.

Именно на это Дрю и рассчитывал.

Его рука уже рванулась вверх, ухватила отведенную назад ногу соперницы, ногами Дрю сделал «ножницы», подсекая голень оставшейся стоять на земле ноги. Шумно выдохнув, соперница упала на землю рядом с Дрю. Он потянулся к ней, забыв на секунду о том, что у него больше нет двух рук – культя левой руки повисла в воздухе. Выругавшись про себя, Дрю перевернулся, прижал свою лишенную кисти руку к горлу соперницы. Одна из ее рук оказалась подвернутой ей за спину, вторую крепко держал своей здоровой рукой Дрю. Теперь ему нужно было ударить соперницу по голове – их схватка длилась до двух ударов в голову; второй определял победителя.

Соперница дернулась, пытаясь освободиться, но Дрю успел перехватить ее. Она оскалила зубы, попробовала укусить Дрю за предплечье, но Дрю не позволил ей этого. Глаза соперницы были янтарно-желтыми, черные зрачки на них превратились в узкие щелки. Дрю посмотрел на ошейник соперницы – он был серебряным, как и у него самого. «Если она трансформируется, то умрет», – подумал Дрю.

– Заканчивайте! – крикнул тренер гладиаторов, жилистый пожилой мужчина по имени Гриффин, и щелкнул своим кнутом по земле рядом с бойцами. В лицо Дрю и его соперницы полетела туча пыли. Дрю помедлил еще секунду, затем отпустил свою соперницу и откатился в сторону.

Соперница стремительно вскочила на ноги, зашипела на Дрю, потянулась за своим деревянным копьем. Дрю остался стоять на коленях, тяжело дыша, подняв голову вверх, к жестокому небу. Его кожа лоснилась от пота, горела от долгих часов, проведенных под беспощадным солнцем.

– Я не хочу бить ее, – крикнул Дрю, глядя на Гриффина. Старый гладиатор покачал головой и поднял свой кнут для следующего удара. Девушка стремительно подпрыгнула, и спряталась за спиной Дрю – он не сделал попытки уклониться от нее. Оба они были невольниками, жертвами, которых готовили к грязной игре на потеху Кесслара и Игнуса. Дрю надеялся, что его сострадание найдет отклик в душе этой девушки.

Напрасно надеялся.

– Тогда ты умрешь, – сказала девушка и сильно ударила своим деревянным копьем по голове Дрю.

Из сонного забытья Дрю вывел звон тарелок и горшков – от этих звуков его череп буквально раскалывался. От своей матери Дрю знал, что такое мигрень – когда начинался приступ, каждый раздавшийся в доме шорох казался ей грохотом молота по наковальне. Сейчас Дрю лежал на деревянном столе, стоявшем в углу людуса – общей комнаты, служившей гладиаторам одновременно столовой и амбулаторией. Товарищи Дрю по несчастью – рабы и гладиаторы, – они ходили вокруг него, ели, смеялись, безразлично посматривали, как он ворочается на досках. Навес из пальмовых веток прикрывал их сверху от палящих лучей полуденного солнца – тренировка была остановлена, наступил обеденный перерыв.

Дрю свесил со стола ноги, осторожно поднялся и осмотрелся вокруг. Другие оборотни держались отдельно от остальных рабов, сидели все вместе за своим собственным столом. Отличить их друг от друга было несложно. На шее обычных рабов были надеты чугунные ошейники, на оборотнях – серебряные. Одинаковым было лишь клеймо у них на руке – вписанный в круг треугольник. Такое же клеймо Дрю видел у Джоджо. Теперь такое же клеймо есть и у самого Дрю.

Он покосился на свое левое плечо. Гнев Дрю на Игнуса и Кесслара, которым он позволил еще сильнее изуродовать себя, не утихал ни на минуту. Стоило Дрю прикрыть глаза, и он снова чувствовал прикосновение раскаленного металла к своей коже. Опухоль на обожженной ране не проходила – серебряное клеймо хорошо сделало свое дело. «Выходит, Джоджо тоже был рабом? – подумал Дрю. – Или гладиатором?»

Неподалеку стояла Шах, она разговаривала с Гриффином. Случайно заметив, что Дрю поднялся, Шах сразу же направилась к нему, а старый тренер гладиаторов остался на месте, зорко наблюдая за ними издали.

– Очнулся, Восьмое чудо Печи, наш новый верлорд, у которого будут толпы болельщиков? Хорошо, а то ты едва сам себя не погубил сегодня утром, – сказала она.

– Это было деревянное оружие, – ответил Дрю, потирая затылок. – Какой от него может случиться вред?

– Не заносись, Волк. Не забывай, у Табу есть и другое оружие. При желании она может вырвать тебе глотку своими когтями.

– К какому бы роду оборотней она ни принадлежала, она сама рисковала умереть на месте, если бы начала трансформироваться. А самоубийцей она мне не кажется. – Он посмотрел в сторону сидевшей среди других обедавших оборотней молодой женщины. – Неблагодарная, но не склонная к суициду.

– Ты недооцениваешь свою соперницу. Не приходило тебе в голову, что она умеет управлять своей трансформацией лучше, чем ты?

– Мне не приходило в голову, что в ответ на мою доброту меня шарахнут по той же самой голове, – ответил Дрю, сердито покосившись на Шах.

– Твоя доброта тебя погубит.

– Прошу прощения, – холодно сказал Дрю. Он не очень любил Шах и не был в настроении выслушивать поучения от одной из приближенных Кесслара. Дрю пошел к раздаточному столу, за которым двое рабов разливали по мискам жидкую бесцветную кашу. Взял одну из мисок и направился к столу, где сидели оборотни. Их было семеро.

– Можно мне присоединиться к вам? – нетвердым голосом спросил Дрю.

Каждый из семерых выглядел весьма грозно, и, похоже, никто из них не был очень-то рад видеть Дрю. Два сидевших на дальнем краю стола оборотня быстро переглянулись. Они выглядели как братья – одинаково грузные, широкоплечие, с огромными, густо покрытыми волосами руками. Один из них раскрыл ладонь руки и жестом пригласил Дрю присаживаться напротив. Дрю улыбнулся и присел к столу рядом с еще одним огромным человеком, который занимал почти всю скамейку – Дрю пришлось пристроиться на самый ее краешек. Человек мельком взглянул на Дрю, презрительно повел своим широким носом и губами и снова отвернулся в сторону.

– Не обращай внимания на Крига, – сказал один из волосатых братьев. – У Носорогов отвратительный характер, даже когда они в хорошем настроении.

– Что такое носорог?

Братья удивленно переглянулись. Даже громила по имени Криг удостоил Дрю своим взглядом, прежде чем покачать головой. Дрю низко пригнулся на своей скамейке, смущенный своим невежеством, и принялся молча переправлять пальцами себе в рот безвкусную кашу.

– Выходит, ты из Лиссии? – спросил второй брат.

– Говорят, что ты Волк, – сказал первый. – Это правда?

Дрю кивнул. Интересно, куда заведет этот разговор?

– Далеко ты оказался от дома, – сказал брат номер два. – Тебе придется многому учиться.

– Например?

– Во-первых, ты должен знать, что демонстрировать Табу свою доброту – самый верный и короткий путь быть убитым.

Сидевшая на противоположном конце стола молодая женщина сверкнула в их сторону своими янтарными глазами. Братья дружно рассмеялись.

– С другими она не церемонится, наша бедная маленькая принцесса! – сказал брат номер два.

– Заткни пасть, Балк, или я сама ее тебе заткну, – крикнула женщина. Балк пренебрежительно махнул в ее сторону рукой.

– В Печи будешь бахвалиться, девочка, – сказал брат Балка. – Мы с братом поучим там тебя хорошим манерам, поелозишь ты у нас в пыли.

Дрю заметил, что никто из остальных оборотней не присоединился к разговору, все они сосредоточенно смотрели в свои миски, не обращая внимания на болтовню соседей.

– Ты храбрый только рядом со своим братом, Арик, – огрызнулась девушка. – Но я еще увижу твою спину, не век тебе удастся держать ее в тени.

Арик вызывающе ухмыльнулся, обнажая все свои зубы.

– Во-вторых, всегда спи вполглаза и даже во сне оставайся начеку, Волк, – продолжил Балк. – Я еще не видел тебя в Печи, но полагаю, что ты можешь драться. Если твои соперники думают так же, им выгоднее прикончить тебя ночью, чем остаться при свете дня лицом к лицу с твоими клыками и когтями.

Дрю посмотрел на сидящих рядом с ним за одним столом оборотней и поежился при мысли, что любой из них может с удовольствием убить его при первой же возможности.

– И последнее, – сказал Балк, переходя на шепот. Дрю наклонился ближе, чтобы расслышать, и его обдало запахом гнили изо рта гиганта. – Не надейся найти здесь друзей.

Сказав это, Балк макнул Дрю лицом в миску с кашей, а когда тот резко выдернул из миски свою голову и поднял ее вверх, ударил юного Волка кулаком в челюсть. Дрю свалился со скамьи на жесткий, утоптанный пол, а братья швырнули в него свои миски, рассмеялись и ушли из-за стола. Дрю остался лежать на полу, потрясенный и разгневанный.

– Держи.

Дрю посмотрел вверх и увидел перед собой раскрытую ладонь Крига. Юный вервольф подозрительно покосился на нее, а Носорог добавил:

– Или продолжай валяться на полу, как собака. Выбирай сам.

Дрю ухватился за протянутую руку, большие пальцы Носорога обхватили его ладонь. Криг легко, как ребенка, поднял Дрю с пола и усадил на скамью рядом с собой.

– Спасибо, – застенчиво сказал Дрю.

– Не привыкай к тому, что тебе будут протягивать руку помощи, парень, – пробурчал в ответ широконосый гигант. Сидевший напротив них верлорд фыркнул. Хотя Криг был гигантом, он заметно уступал этому оборотню ростом, как прикинул Дрю, не менее двух с небольшим метров. Он уже видел двух таких огромных оборотней в этом зале – они тогда ссорились и изо всех сил молотили друг друга.

– А от этих Горилл всегда держись подальше, – сказал Криг. – Они всегда нападают на тех, кто слабее их, а своими зубами кусаются как черти.

– Ты говоришь так, словно знаешь это по себе.

– Они всех здесь перекусали, и меня тоже. Лучше всего не отвечать им, тогда они быстро отстанут, – Криг посмотрел в сторону девушки на другом краю стола. – Табу этот урок еще не усвоила.

– Они кусали меня, я стала кусаться в ответ, – огрызнулась Табу. – Это я вскоре преподнесу им урок.

– Похоже, все Кошки неспособны подставить обидчику вторую щеку, – печально покачал головой Криг.

– Кошки? – вздрогнул Дрю и спросил Табу: – Так вы леди-кошка?

– И что с того? – резко ответила она. – Ты что, уже встречался с представителями моего рода?

– Да, доводилось сталкиваться.

Сидевший по другую руку от Крига лохматый оборотень перегнулся через Носорога и сказал Дрю:

– Можешь забыть о принадлежности к разным родам. Здесь, в Печи, мы должны держаться вместе.

О Печи Дрю уже слышал. Это была арена, на которой проходили бои гладиаторов, а Печью называлась она потому, что находилась на покрытом действующими вулканами горном плато Скории.

– Держаться вместе? – переспросил Дрю. – А я думал, они хотят, чтобы мы перебили друг друга.

– Иногда это действительно случается, когда Игнус и его гости пребывают в садистском настроении, но вообще-то нас, оборотней, берегут, мы здесь считаемся главным аттракционом, – сказал лохматый. Даже в человеческом обличье его плечи были непомерно широкими, покрытыми тугими буграми мускулов, а торчащие во все стороны волосы покрывали голову оборотня, словно плохо сплетенная тростниковая крыша. Глаза оборотня были темными, с тяжелыми веками, уголки широких губ опущены вниз, придавая лицу унылое, задумчивое выражение. – Ты собственность лорда Скории, такая же, как любой из нас. За пределами Печи жизни для нас нет. Мы должны драться с теми, кого против нас выставит хозяин – будь то человек, зверь или монстр.

– Монстр?

– Ты правильно расслышал Стамма, – сказал Криг.

Дрю слышал разговоры о разных животных, которых приготовил Игнус для своей арены. Их держали внутри круглых стен Печи, вдали от глаз Дрю и других гладиаторов.

– Итак, мы должны приглядывать друг за другом? – спросил Дрю, пытаясь разобраться в обстановке. Гориллы, судя по описанию гиганта, были жуткой парочкой, и Дрю не думал, что они вспомнят о нем и тем более придут на помощь, окажись он в отчаянном положении в Печи. Девушка, Табу, тоже казалась ему слетевшей с катушек, готовой в любой момент взорваться.

Гигант вздохнул, тяжело и долго. Он был немолод, пожалуй, ровесник Бергана, годы и арена не были милостивы к нему. Тело гиганта покрывали шрамы, его задубевшая кожа была сухой и серой. Грустно смотрели его темные глаза с загнутыми вниз веками.

– Делай все что можешь, чтобы выжить. Если будешь искать здравый смысл – погибнешь. Если выживешь в первом своем бою, сам поймешь, как нужно себя вести. Живи одним днем – вот единственный совет, который я могу тебе дать. И не строй никаких планов на будущее.

Гигант поднялся, кивнул Кригу и Стамму и медленно пошел прочь.

– Носорог говорит правду, – раздался голос с дальнего конца стола. Говоривший – последний из семи сидевших за столом верлордов-гладиаторов – выглядел апатичным, тощим, лежал на спине на скамье. По виду он был ровесником Дрю. Сказав свою реплику, он забарабанил пальцами по своему животу – звук был таким, словно дятел долбит по дереву.

– Носорог? Это его имя?

– Так зовем его мы. А я Дрейк. Чтоб ты знал… когда я должен буду убить тебя.

Дрю фыркнул, заставив всех остальных повернуть головы. Даже Дрейк приподнялся на скамье, чтобы уставиться на Дрю, который смеялся все громче и громче. Затем юный Волк ударил своей единственной ладонью по столешнице.

– Все понятно, – сказал он, вытирая выступившие на глазах слезы и поднимаясь на ноги.

– Что тебе понятно? – смущенно спросил Стамм.

– Все. Я здесь новичок. Некоторые из вас, такие, как братья Гориллы, будут травить меня. Другие станут вести себя так, чтобы я боялся приблизиться к ним, чтобы мне не порвали глотку – например, ты, Табу.

Молодая женщина осталась сидеть, но лицо ее перекосилось от гнева, а Дрю продолжал.

– А что толкуют нам ветераны – Бегемот, Стамм и ты, Криг? Как я понимаю, вы здесь самые долгожители? «Сиди тихо, думай только о себе, отпускай злые шуточки и жди, когда же наконец тебе перережут горло…»

Дрейк вскочил со скамьи и бросился через стол на Дрю. Стамм и Криг схватили его за руки, а Табу взволнованно вскрикнула. Дрю стоял неподвижно, дерзко глядя вокруг, чувствуя во рту привкус желчи. Сердце его колотилось, сидящий внутри него Волк рвался наружу. Дрю не должен показать им, как он испуган, как они все достали его.

– Я вижу здесь только одного типа, который позволяет себе дерзкие шуточки, Волк! – зло выкрикнул Дрейк. – И как ты думаешь, кто это? Где твое уважение к тем, кто старше и лучше тебя?

– Я хотел относиться к своим товарищам-верлордам со всем уважением, которого они заслуживают. Но все вы повернулись ко мне спиной. Мне теперь известно, что оборотни во всем мире одинаковы – спесивые верлорды не редкость и в Лиссии!

– Ты слишком задираешь нос, подонок! – рявкнул Стамм, переставая удерживать рвущегося через стол Дрейка, более того, сам попытался схватить Дрю, но тот увернулся от его огромной грязной руки. Табу в восторге колотила кулаками по столу. Теперь Кригу приходилось одному удерживать и Дрейка, и Стамма.

– Неужели вы сами не понимаете? – сказал Дрю, его уверенный тон сменился, стал сердечным, убеждающим. – Вы позволяете Игнусу обращаться с собой как с животными. Этого не должно быть!

– Сбавь обороты, мальчик, – устало сказал Криг. – Многие и до тебя говорили здесь то же самое, а где они теперь? Превратились в пыль.

– Так чтоб вы знали, – сказал Дрю, глядя на оборотней, – я не собираюсь оставаться здесь, не намерен умереть в этой выжженной солнцем дыре посреди океана. Я покину Скорию при первом же удобном случае. А ваше дело решать, присоединитесь вы ко мне или нет. В Лиссии я потерял руку, меня били, пытали, преследовали мои враги. Я должен вернуться туда, помочь своему народу, а кое с кем и рассчитаться сполна. Сейчас вы, возможно, сломлены, но если вспомните о том, что когда-то и вы были великими верлордами, то найдите меня. У меня всегда найдется место для того, кто хочет помочь мне своими зубами и когтями.

С этими словами Дрю повернулся и пошел прочь, оставив оборотней молча смотреть друг на друга.

Внешне Дрю хоть и выглядел полноправным королем Вестланда и самой большой надеждой для тех, кто мечтал о свободе Лиссии, но в душе оставался все тем же сыном фермера с Холодного побережья. «Я только что попытался поставить на место шайку бойцов-верлордов, – подумал он. – Они могут убить меня в мгновение ока». От сельского паренька потребовалось все напряжение воли и нервов, чтобы не ускорять шаги, прямо держать спину и не спотыкаться.

6. Грейзтаун

Едкий дым забивал рот и ноздри, щипал глаза. Набрав слюны, юноша сплюнул на свой грязный красный плащ. Поежился, вспомнив о домах, которые они сожгли, о деревнях, которые они разорили, – и все во имя своей главной цели, все в надежде отыскать Волка.

Трент Ферран посмотрел на горящие вокруг фермы. Женский плач тонул в треске пылающих стен и крыш. Эти люди были такими же, как жители Холодного побережья, рядом с которыми он вырос, – простые люди, по большей части пастухи и крестьяне, которые мирно пасли свой скот и обрабатывали землю. Но жители Лонграйдингса были на стороне врага – Волка и его союзников. Он не может пролить ни единой слезинки по тем, кто посмел выступить против Льва.

Неподалеку стояла группа местных жителей, окруженных дюжиной бастийских солдат. Пленники выглядели жалко, жались друг к другу, по их перепачканным сажей лицам текли слезы. Грейзтаун был одним из самых больших поселений в Лонграйдингсе, хотя по сравнению с другими городами Лиссии выглядел скорее просто большой деревней. В Грейзтауне не было ни крепостных стен, ни сильного ополчения, способного оказать хоть какое-то сопротивление врагу. Попытавшихся дать отпор крестьян с вилами в руках очень быстро и жестоко подавили опытные бойцы-бастийцы и гвардейцы Льва. На тех, кого не успели убить в кровавой стычке, уже надели кандалы. Трент не знал, что именно сделают с ними, надеялся только, что членам их семей сохранят жизнь. Для одной ночи и так уже было пролито слишком много крови.

Трент посмотрел на Вольфсхед, который держал в руках, – клинок меча потемнел от крови. Старый отцовский меч, найденный в кровавых развалинах Кейп Гала, брошенный вероломным братом Трента, Дрю. Интересно, скольких врагов убил этим мечом отец, Мак Ферран, ходивший с этим клинком в сражения вместе со старым королем Вергаром Волком много лет тому назад. Трент вспомнил ту ночь, когда они с отцом нашли его мать, только что убитую превратившимся в Зверя Дрю. После этого у Мака и Трента не было иного выбора, как только примкнуть к Львиной гвардии в поисках мести.

Всю свою жизнь старик пытался отговорить Трента от его желания стать военным. Но после того, как его жена была зверски убита, Мак Ферран изменил свое мнение относительно карьеры Трента и позволил сыну вступить вместе с ним в гвардию. Более опытный Мак очень скоро оказался в рядах Королевской гвардии в Хайклиффе, а Трент – искусный наездник – был зачислен верховым в полевую армию.

Когда Дрю и его сторонники захватили Хайклифф, Мак пал в первом же бою от рук дружков юного Волка. Трент не понимал, как мог Дрю совершить такое. Далеко не все братья так близки друг с другом, как были они с Дрю. Трент не знал тогда, каким чудовищем был Дрю на самом деле. Когда сидевший внутри брата Зверь вышел наружу, Трент оказался бессилен остановить его, и Дрю предал их семью, разрушил весь мир, в котором жил Трент. Дрю навсегда лишил его матери, а затем и отца. Скольких еще людей убил Волк? Трент должен остановить его. Он больше не боялся убивать, когда у него появился смертельный враг – Волк.

Вложив Вольфсхед в ножны, Трент направился мимо солдат и их пленников. Многие солдаты почтительно кивали ему. Он сумел за это время доказать своим товарищам по оружию свою преданность и верность. Поначалу многие сомневались в нем, ведь, как ни крути, он был братом Волка. Но теперь их сомнения рассеялись, с тех пор как их отряд покинул Кейп Гала и начал свой поход по Лонграйдингсу, он стал среди них своим.

Из толпы вырвалась и бросилась навстречу Тренту пожилая женщина, держащая на руках плачущего младенца. Она крепко вцепилась в красный плащ Трента своими высохшими руками.

– Как же так, – умоляюще сказала она. – На носу зима, а вы оставили нас без всего!

Лежавший на ее руках младенец заплакал еще громче. На лоб женщины упала прядь седых волос, ее лицо превратилось в маску страдания. Ее крик пронзил Трента до костей. Перед ним была одна из немногих невинных жертв. Он оторвал от себя руки женщины.

– Мне очень жаль, – сочувственно сказал он, отталкивая от себя женщину, – но я ничем не могу помочь.

С этими словами Трент прошел дальше, крики младенца постепенно затихали. Трент двигался между пылающими домами, направляясь к высокому строению в центре Грейзтауна. Это был центр местной власти. Двери дома оказались распахнуты настежь, солдаты выносили из дома все, что могли найти в нем, – ящики с провизией, бочонки с вином, золотые подсвечники, дорогие гобелены. Трент вошел внутрь.

Зал местного лорда был обобран до нитки. На полу валялись тела защитников дома – гражданские ополченцы и несколько солдат в плащах Конской гвардии Лонграйдингса. Перешагивая через тела, Трент направился к солдатам, столпившимся вокруг стола лорда. Перед ними на коленях стояли двое.

Лорд Гален и леди Дженна, правители Грейзтауна, выглядели сломленными. Длинные серые волосы Галена были срезаны в знак высшего неуважения к лорду-коню, рядом с ним тихо всхлипывала его жена. У дальнего конца стола сгрудились остальные члены семьи лорда, беспомощные в руках Львиных гвардейцев. За спиной лорда и леди стоял Сорин, на его лице со сломанным носом играла широкая, как лиссийские проливы, ухмылка. Капитан гвардейцев все еще оставался на ножах с Трентом, не мог простить того, что юный всадник отобрал у него в Кейп Гала меч Мака Феррана. Сорин даже не пытался скрывать своего отношения к Тренту и при любой возможности называл его «волчьим братом». Увидев Трента, Сорин неприязненно подмигнул ему. Тренту тоже не нравился Сорин, но он уважал его как искусного бойца.

– Еще раз спрашиваю вас – где Волк? – сказал Фрост.

Белобрысый лорд-кот лениво прохаживался перед стоящими на коленях лордами-конями, поигрывая жезлом, который держал в руках. Гален поднял взгляд на Фроста.

– Я уже сказал, что не знаю, где он находится. Когда ваши люди грабили Кейп Гала, мы с женой уже были в пути, направлялись домой. Мы не принимали участия в резне, которая там случилась.

– Послушайте, милорд, – сказал Фрост. – Я задал вам простой вопрос, а вы все юлите. Вас видели, когда вы покидали город вместе со своими дружками, лордами-конями, которые устроили бунт против лорда Ванкаскана.

– Он нам не лорд! – вспыхнула Дженна, а муж бросил на нее предупреждающий взгляд.

– Ну, вот мы и сдвинулись с места. Я знаю, Ванкаскан оказался непопулярен как протектор города, назначенный на время отсутствия моей семьи, но как бы то ни было, он был вашим лордом. Я не жду от вас признания, все, что было нужно, мы уже знаем от уважаемого виконта Кольта. Он любезно рассказал нам о том, кто участвовал в мятеже.

– Этот дряхлый пони предал Лонграйдингс! – огрызнулась Дженна.

– И тем не менее, сейчас он, представьте, сидит на троне в Кейп Гала! – Кот-альбинос перестал ходить, заложил жезл себе за спину. – Где – сейчас – Волк? – медленно сказал он.

– Мы не знаем, – вздохнул Гален. – Бренн свидетель, мы не знаем.

– Но вы должны знать! Вы с вашими дружками освободили его!

– Когда мы вошли в тронный зал, Дрю уже исчез. Там оставались только трупы и ходячие мертвецы – благодарите за это своего разлюбезного лорда-крысу!

Трент вздрогнул, вспомнив ходячих мертвецов в Кейп Гала, творения злых рук лорда-крысы Ванкаскана. Черный маг не успокоился, убив своих врагов в Хай Стебл, вместо этого он оживил их, чтобы начать мучить заново. Сорин вытащил свой меч – шорох металла по ножнам заставил Галена и его жену испуганно оглянуться через плечо. На клинке сверкнули серебряные руны, отражая падающие снаружи отблески пламени. Трент наблюдал за Сорином. С тех пор, как они покинули Кейп Гала, он каждый день видел допросы, и все они заканчивались одинаково.

Глаза Галена расширились.

– Клянусь, мы не знаем, куда он делся!

– Погоди, – сказал Трент, вмешиваясь в допрос. – Возможно, он действительно не знает, где Волк. Но здесь могут быть и другие, которые знают.

– Давай дальше, – сказал Фрост, жестом приказывая Тренту продолжать. Трент выступил вперед.

– У Волка в Кейп Гала были друзья, разве нет? Леди Гретхен из Хеджмура его близкая подруга, не так ли? Она была с вами, когда вы покидали ваш город. Куда она направилась?

Дженна кивнула Тренту, умоляюще взглянула на него полными слез глазами.

– Жена, прошу тебя, – начал Гален, но Дженна не дала ему договорить.

– Если я скажу, как я узнаю, что вы не убьете меня? Вы убили так много наших людей!

– Даю вам слово, что мы не причиним вам зла, миледи, – пообещал Трент. – Пожалуйста, ответьте на вопрос, и ваши мучения закончатся.

– Калико, – чуть слышно сказала Дженна. – Она направилась на побережье.

Трент выпрямился и сказал, поворачиваясь к Фросту:

– Если она направилась в Калико, значит, там же появится и Волк.

– Вы уверены в этом, Ферран?

– Волк искал ее по всей дороге до Кейп Гала. Если он жив, он найдет ее, гарантирую.

– Хорошо, – сказал Фрост, вертя в руках свой жезл. – Найдем Лисицу – найдем и Волка.

Он ударил концом своего жезла по полу, и из рукоятки жезла выскочил двадцатисантиметровый серебряный клинок. Фрост взмахнул жезлом и вонзил Галену клинок прямо в сердце. Жена лорда-коня и его родственники вскрикнули от ужаса. Тело лорда соскользнуло с клинка и свалилось на каменный пол. Фрост смахнул с клинка кровь, вновь ударил жезлом по полу, и лезвие ушло внутрь. Затем Фрост повернулся, обхватил Трента за талию и пошел вместе с ним прочь, а леди Дженна упала на тело своего мертвого мужа и зарыдала.

– Вы обещали пощадить нас! – крикнула она вслед уходящим.

– Он сказал, что пощадит вас, миледи, – ответил Фрост, выходя вместе с Трентом из зала. – Свое слово он сдержал!

Трент оглянулся на семью лорда-коня, оплакивающую смерть своего отца и мужа.

– Отлично сыграно, Ферран, – хмыкнул кот-альбинос. – Ты способный парень. Пойдем со мной, твоему мечу кое-чего недостает.

1. Зверь за спиной

В первый момент он не узнал свое собственное отражение. Его лицо загорело, обветрилось, темные волосы челкой нависли над глазами, пряча их в своей тени. Когда он провел пальцами по поверхности воды, она пошла волнами, постепенно размывая, а затем и вовсе скрывая отражение.

Дрю хлопнул своей единственной рукой по краю бочки, наклонил лицо вперед и целиком погрузил всю голову под воду. На дворе стояли сумерки, но простоявшая весь день на солнцепеке вода в бочке оставалась еще очень теплой. Дрю помотал головой из стороны в сторону, смывая кровь, пыль и грязь с лица.

Вытащив голову из воды, он на какое-то время ослеп, а затем провел своей искалеченной левой рукой по глазам, чтобы смахнуть с них воду. Понемногу Дрю привыкал жить без руки и все делать одной правой. Фантомные ощущения, вероятно, никогда не покинут его, но со временем он привыкнет и к ним тоже. Когда Дрю поморгал и вновь стал хорошо видеть, обнаружилось, что он больше не один. Построенная под открытым небом купальня до этого была пуста, все гладиаторы – и люди, и оборотни – ушли в людус ужинать. Протолкавшись весь день среди толпы тренирующихся или ведущих спарринг бойцов, Дрю был рад возможности хотя бы короткое время побыть в одиночестве – успокоить нервы и поразмыслить о своем положении. Однако ему следовало бы знать, что одиночество – вещь не только полезная, но и опасная для здоровья. Отделившись от толпы, человек становится особенно уязвимым для тех, кто собирается напасть на него.

Арик и Балк появились в дальнем конце купальни, ожидая, когда Дрю двинется с места. Их фигуры отбрасывали в направлении Дрю длинные черные тени. Дрю почувствовал прилив адреналина в крови, но, честно говоря, совершенно не был готов к схватке. Его тело было измучено часами непрерывных тренировок, избито, покрыто подсыхающими ссадинами.

Дрю окинул вошедших в купальню братьев мрачным взглядом, обнажил зубы, демонстрируя свою силу. Но это была лишь бравада, не более того.

Сегодня Дрю почти весь день вел спарринги с этими братьями-гориллами, и не раз победил каждого из них под бдительным присмотром старого тренера гладиаторов, Гриффина. Свои победы в спаррингах Дрю одерживал за счет везения и собственного инстинкта самосохранения. К каждому бою, даже учебному, Дрю подходил как к самому последнему и решающему в своей жизни, видел в каждом сопернике преграду, которую необходимо преодолеть, если он хочет когда-нибудь вновь увидеть Лиссию. Но победить каждого из братьев-горилл по одиночке – это одно, а устоять перед ними, когда они выступают на пару… Братья-гориллы ухмылялись, скалили свои белоснежные зубы и понемногу приближались к Дрю.

А затем неожиданно остановились.

Ухмылки на уродливых лицах братьев сменились недовольными гримасами. Потом Арик сплюнул на пол, а Балк крадучись отправился прочь. Оставшийся на месте Арик грозно зарычал басом – этот низкий, мощный звук отразился от стен купальни, волной ударил в живот Дрю. Затем Арик повернулся и вразвалку ушел вслед за своим братом. Дрю остался на месте, неожиданно заметив, что невольно задержал свое дыхание. Он медленно сделал выдох, выпуская воздух из легких сквозь сложенные в трубочку губы. Руки и ноги Дрю дрожали, накачанное адреналином тело было готово к схватке, которой уже не суждено состояться. «Что заставило их остановиться?» – подумал Дрю.

– Я не могу всегда прикрывать твою спину, Волк.

Дрю обернулся на голос и с удивлением увидел стоявшего в нескольких шагах позади него Дрейка.

– Я не видел тебя, – сказал Дрю.

– Зато они увидели, – усмехнулся Дрейк и махнул рукой в ту сторону, куда ушли Гориллы.

Он прошел мимо Дрю к деревянной бочке с водой, обхватил руками ее край и погрузил свою голову под воду. Сейчас у Дрю впервые появилась возможность как следует рассмотреть Дрейка. Тот был, пожалуй, всего лишь на год старше Дрю и, судя по внешнему виду, провел в Печи уже немало времени – его мускулистое загорелое тело покрывала густая сеть шрамов и заживших следов от старых ран. Дрю подумал о своих собственных ужасных ранах – искалеченной руке, которую он сам себе отгрыз в Кейп Гала, шрамах от кнута, которым его били в Хайклиффе, о клейме, выжженном на его предплечье уже здесь, в Печи, – и впервые после того, как покинул Лиссию, почувствовал симпатию к другому человеку.

Дрю встревожился – голова Дрейка находилась под водой слишком долго, казалось, целую вечность. Неужели он решил таким способом покончить с собой? Дрю решительно подошел к бочке, схватил своего товарища-оборотня за плечо и выдернул Дрейка из воды. Оба они повалились в грязь, а Дрейк набросился на Дрю с кулаками.

– Что ты делаешь? – раздраженно крикнул Дрейк.

– Ты так долго был под водой, – выдохнул Дрю. – Я подумал…

– Что ты подумал? Что я утонул?

Дрейк поднялся на ноги, отряхнулся, провел руками по мокрым волосам, убирая их с лица.

– Тебе еще многое предстоит узнать об оборотнях из Баста, Волк, – хмыкнул Дрейк. – Я лорд-крокодил. Вода – моя родная стихия.

– Я сражался с одним крокодилом, – сказал Дрю. – Мне кажется, они похожи на дракона.

Дрейк улыбнулся – впервые за все время знакомства с Дрю.

– Мне тоже так кажется. Мой отец всегда повторял, что нашими предками были драконы. Наверное, он что-то знал.

Дрейк протянул Дрю свою руку, помог ему подняться на ноги.

– Но я не единственный лорд-рептилия, здесь нас несколько таких, – сказал он, устало глядя в открытый дверной проем, ведущий из купальни назад в людус.

– Ты совсем другой, когда один, – сказал Дрю, тепло глядя на Дрейка.

– На людях я должен поддерживать свою репутацию убийцы, Волк. Для меня не будет ничего хорошего, если все узнают, что я заступился за кого-то. Они подумают, что я становлюсь мягче и слабее.

– Тогда что сегодня было? Редкая вспышка сочувствия?

Дрейк ответил, пристально глядя на Дрю:

– Мы не такие уж разные – ты и я.

– Ты тоже это чувствуешь? – откликнулся Дрю. – Как же давно я не разговаривал с нормальным человеком, почти забыл, что это такое. Здесь, в Печи, я меньше всего мог рассчитывать на чью-то дружбу.

Услышав слова Дрю, Дрейк приподнял свою тонкую бровь и ответил:

– Дружбу? Ты опережаешь события, Волк. Я просто хотел сказать, что ты напомнил мне меня самого, каким я был, когда только что попал в Скорию.

– Когда это было?

– Девять лет назад.

– Девять лет? – воскликнул Дрю, не в силах скрыть свое удивление. Попытался вспомнить, что сам делал девять лет назад. Скорее всего, играл на ферме с ягнятами или держался за материнский фартук. А Дрейк уже тогда оказался в людусе – таким же ребенком, каким был тогда Дрю?

– Верно, – подтвердил Дрейк, слегка задумался и продолжил: – В этой чертовой дыре я провел половину жизни. Честно говоря, я почти ничего не помню о том, как жил до Печи.

Дрю ожидал, что после этого настроение Дрейка упадет, но этого не случилось. Крокодил просто прислонился к каменной стене купальни и уставился в темнеющее небо.

– А кем ты был до того, как попал сюда? – спросил Дрейк.

Теперь пришла очередь Дрю улыбнуться.

– Сколько у тебя свободного времени?

И Дрю коротко рассказал Дрейку о себе, начиная с детства, проведенного на ферме, до того момента, когда он открыл в себе дар перевоплощения, и обо всем, что за этим последовало.

– Итак, ты последний из Серых Волков из Лиссии? – сказал Дрейк, облизывая свои зубы. – Знаешь, в Басте народ считал твоего старика страшилищем. Он был для них «Врагом, Который Живет По Другую Сторону Воды», монстром, который постоянно собирается отправиться на юг и напасть на наши земли. Настоящий враг был гораздо ближе к нашему дому, но мы этого не знали.

– Ближе к дому?

– Коты, – негромко пробормотал Дрейк. – Это из-за них я здесь. Они победили мой народ, захватили нашу землю и похитили сотни детей, таких же, как я. Я часто думаю о том, что стало с моей семьей, сохранили ли Коты жизнь моей матери или убили ее так же, как моего отца.

– И с тех пор ты сражаешься на арене?

– Клянусь зубами Змея, нет! Когда я оказался в Скории, меня направили работать во дворце Игнуса. Когда я из ребенка начал превращаться в юношу, от меня поспешили избавиться – кому захочется, чтобы вокруг дворца бродил трансформировавшийся оборотень-крокодил! Вот тогда-то меня и отправили учеником к Гриффину. В людусе я оказался в одно время с Табу.

– Мне кажется, Гриффин жесткий человек.

– Гриффин? Пожалуй. Только нужно правильно понимать то, что на первый взгляд кажется грубостью. Когда Гриффин гоняет тебя по арене или заставляет раз за разом проводить спарринги, он на самом деле помогает тебе выжить. Если Гриффин никогда не бывает милосердным, то лишь потому, что ни капли милосердия не ожидает нас и в Печи. Поверь мне, если кто и знает, как выжить на арене, то это Гриффин.

– Почему?

– Когда-то Гриффин сам был гладиатором, возможно, лучшим из тех, кто когда-либо выходил на арену Печи. Лет пять или около того он дрался для Игнуса и его братьев. Был любимцем толпы, настоящим чемпионом. Если какой-нибудь гладиатор и заслуживал быть отпущенным на свободу, так это Гриффин.

– Мне он не кажется свободным.

– Он свободен настолько, насколько это возможно для человека, который принадлежит Игнусу, – пожал плечами Дрейк. – Во всяком случае, проснувшись поутру, Гриффин не думает первым делом о том, не окажется ли сегодняшний день последним в его жизни. Нам с тобой такой роскоши не дано.

Дрю подумал о своем старом тренере – трудно представить, что он когда-то был гладиатором, да к тому же чемпионом.

– А как оказалась здесь Табу? Почему она стала невольницей и гладиатором, хотя происходит из рода кошачьих оборотней?

– Этот вопрос тебе лучше задать ей самой. Если Табу узнает, что я проболтался о ее прошлом, она мне глотку порвет.

– Но ты ее хорошо знаешь, верно?

– Достаточно хорошо, Волк. Более близкого друга, чем она, у меня никогда не было.

– Здорово!

– Брось свои нежности, Волк, – фыркнул Дрейк. – Если мы столкнемся с Табу лицом к лицу в Печи, я все равно должен буду убить ее.

– И ты так спокойно заявляешь об этом? – поежился Дрю.

Дрейк приставил к груди вервольфа вытянутый указательный палец и нравоучительно произнес:

– Тебе нужно проснуться, и как можно скорее. Вот стоим мы с тобой тут, болтаем, почти как свободные люди по ту сторону Печи. Но только мы с тобой несвободны, вот в чем штука. Мы по эту сторону Печи, а здесь заботиться о чьей-то жизни, кроме своей, чистой воды безумие. Ты гладиатор, Дрю, а гладиаторы дерутся и умирают. Никогда не забывай об этом.

Дрейк хотел в конце последней фразы ткнуть своего собеседника пальцем в грудь, но Дрю перехватил его руку.

– Ты кое о чем забываешь, Дрейк. Да, сейчас мы невольники, да, сейчас наша жизнь в руках Игнуса и Кесслара, но мы верлорды. Подумай о том, какой силой обладает каждый из нас, представь, сколько всего мы можем сделать, если выступим воедино. За этими стенами нас ждет жизнь, и я намерен в нее вернуться. – Дрю направился к выходу и уже в дверном проеме добавил, обернувшись через плечо: – Спасибо, что вступился за меня перед братьями-гориллами, Дрейк. Но если боишься уронить свою репутацию в глазах других гладиаторов, в следующий раз можешь бросить меня на произвол судьбы.

Крокодил смотрел вслед уходящему Дрю.

– Ты и без посторонней помощи великолепно справишься, Волк! – крикнул он ему вслед и негромко рассмеялся, когда Дрю исчез с глаз.

2. Опасные воды

«Мальстрем» оставался в дразнящей близости, но при этом вне досягаемости для пушек двух преследовавших его судов. Восемь белых парусов «Мальстрема» слабо различались на фоне начинавшего смеркаться неба. Преследователи гнались за кораблем Веги уже несколько дней, они пустились в погоню сразу же, как только «Мальстрем» отплыл из Моги, оставив на набережной груду окровавленных мертвых тел. Корабли преследователей несли на мачтах флаги главных противников «Мальстрема» в открытом море – один из них, «Радужная Змея», принадлежал леди Слоте, другой, «Тихая Смерть», был с островов Кластер. Услышав о кровавой резне на набережной Моги, Слота немедленно послала в погоню «Радужную Змею», а вскоре к ней присоединилась и «Тихая Смерть», флагман наводящего ужас на всех мореплавателей флота лорда-кальмара Гуля.

Если капитана «Радужной Змеи» экипаж Веги не знал, то командир «Тихой Смерти» матросам с «Мальстрема» был отлично знаком. Капитан Клей входил в тройку самых прославленных морских лордов-оборотней наряду с Вегой и Гулем. Верлордом Клей был во вторую очередь, главным же призванием этого лорда-барракуды был пиратский промысел. Недаром Клея называли «морским мясником» и «фабрикантом вдов». Стараясь держаться рядом с «Радужной Змеей», лорд Клей был полон решимости собственными руками схватить неуловимого графа Вегу, а еще лучше не схватить, а сразу наделать из него акульих отбивных.

Клей стоял на носу «Тихой Смерти» – его корабль находился чуть впереди и левее «Радужной Змеи». «Тихая Смерть» неслась под всеми парусами, но «Мальстрем» оставался недосягаемым. Спора нет, корабль Веги был самым быстрым на морях, но второе место прочно держала за собой «Тихая Смерть». Если Клею удастся захватить «Мальстрем», он станет владельцем двух самых быстроходных пиратских судов в мире – представить только! Лорд-барракуда довольно ухмыльнулся. Он давно ждал случая столкнуться с Вегой, этим развязным позером, клоуном, любителем хвастать своими былыми подвигами. Но теперь его время прошло. Веге не хватило характера оставаться пиратом, вместо этого он предпочел тереться при дворах разных правителей в Лиссии. «Ну и правильно, – подумал Клей. – Предоставь заниматься пиратством настоящим морским лордам, Вега».

Взрыв и вспышка огня вдоль левого борта «Радужной Змеи» заставили Клея повернуть голову, а затем броситься к правому борту «Тихой Смерти», чтобы лучше рассмотреть повреждения, полученные другим кораблем, шедшим всего в десятке метров от него. В этот момент прогремело еще два взрыва. Огонь охватил корму «Радужной Змеи», обшивку левого борта, его языки опасно засветились сквозь орудийные люки, пробираясь вниз, в трюмы. Крики матросов слились с ревом и треском жадно пожиравшего их корабль пламени. Спустя считаные секунды судно вышло из-под контроля и стало опасно крениться в сторону «Тихой Смерти».

– Лево на борт! – рявкнул Клей. Отвернуть в сторону было необходимо, хотя это замедляло погоню за «Мальстремом». Теперь пламя уже охватило все палубы «Радужной Змеи», экипаж гибнущего корабля из последних сил пытался укротить огненный ад. Клей успел увернуть свой корабль в сторону как нельзя вовремя – нос пылающей «Радужной Змеи» буквально пересек кильватерную струю за кормой «Тихой Смерти». Спустя еще несколько мгновений в брюхе «Радужной Змеи» прогремел мощный взрыв – очевидно, огонь добрался наконец до порохового погреба. В небо взлетел гигантский язык пламени и дыма, а за борт идущей ко дну «Радужной Змеи» полетели, размахивая руками, черные, охваченные огнем фигурки – это пытались спастись матросы с гибнущего корабля.

Новую волну хаоса посеял огонь, неожиданно вспыхнувший теперь уже на борту «Тихой Смерти». Матросы Клея в панике заметались по палубе, а сам Клей на минуту застыл, не в силах отвести глаз от языков оранжевого пламени, принявшихся лизать бизань-мачту и ее паруса. «Как это могло случиться?» – подумал Клей. Эта мысль вернула ему способность двигаться, а обретя такую способность, он первым делом схватил за горло стоявшего рядом с ним боцмана и заорал, тряся его в воздухе, как куклу.

– Что происходит, дьявол побери?

– Пожар, капитан! – пропищал полузадушенный боцман. – Пожар и монстр.

Монстр? Клей отшвырнул боцмана в сторону, увидел своих матросов, которые протискивались к носу корабля, испуганно оглядываясь через плечо.

– Прочь с дороги, собаки! – крикнул Клей. Его лицо начало оплывать как воск, превращаясь в морду барракуды. Клей выхватил свою саблю, его серые глаза загорелись, зубы вытянулись, став длинными белыми иглами. Кожа капитана побледнела, приобрела серебристый оттенок, от уха до уха растянулся рот. – Хнычете, как бабы! Я здесь единственный монстр! Увижу, что побежите на бак, сам разорву вас пополам! Живо к мачте, тушить огонь!

Желая подчеркнуть свои слова, Клей взмахнул саблей – она просвистела в воздухе и едва не снесла головы стоявшим ближе всех матросам. Все они как один попятились назад, туда, где горело пламя. По команде люди выстроились в линию, и вот уже замелькали передаваемые из рук в руки ведра с забортной водой, неохотно полезли на горящие ванты подгоняемые боцманом матросы. Обрывки горящих парусов падали на палубу, здесь огонь затаптывали ногами. Капитан Клей кивнул, довольный тем, что его дармоеды принялись наконец за дело.

Он собирался уже отправиться приводить в чувство оставшуюся часть экипажа, но остановился, услышав, как на палубу с глухим стуком упал какой-то предмет. Клей посмотрел вниз, подумав, что это какой-нибудь недотепа-матрос выронил из своих корявых рук ведро, но увидел отрубленную голову, уставившуюся на него неподвижными стеклянными глазами.

В ту же секунду возле самого лица капитана, едва не задев его, в воздухе пролетела отрубленная рука. Клей вскинул голову и рассмотрел мелькающие в густом дыму тени – они танцевали возле горящей мачты, размахивали руками, оттуда раздавался звон клинков. Крепко сжав в руке рукоять своей сабли, Клей направился к мачте, пробираясь сквозь клубы серого дыма. Когда он подошел вплотную к месту схватки, его первым делом обдала тугая струя крови – она хлестала из боцмана, словно из откупоренной бутылки красного редвайнского шипучего вина. Тело боцмана свалилось на груду уже лежавших на палубе трупов, а Клей прищурился, пытаясь увидеть в густом дыму убийцу. Пасть лорда-барракуды широко раскрылась, сверкая кинжалами белых зубов. Капитан попытался крикнуть, позвать своих матросов на помощь, но не смог выдавить из себя ни звука. Внезапно Клей почувствовал, как что-то заливает ему грудь. Поднеся руку к горлу, он с ужасом обнаружил, что вместо глотки в его шее зияет дыра.

Барракуда Клей, командор флота кракена Гуля, свалился на трупы своих матросов. Перед тем как умереть, он успел увидеть наклонившийся над ним силуэт монстра с широкой серой головой, немигающими черными глазками и полной острых зубов пастью. Лорд-акула, граф Вега, проводил Клея в мир иной, произнеся мрачным голосом:

– Ну, как тебе твоя «тихая смерть», Клей?

Гектор наблюдал за горящими судами с задней палубы «Мальстрема» в окружении возбужденно переговаривающихся матросов. От качки Гектора постоянно мутило, наш магистр не был рожден мореходом. С тех пор как Гектор оказался на борту «Мальстрема», он почти ничего не ел и с нетерпением ждал, когда же у него под ногами окажется чудесная, прочная земля, а не эта, то и дело уезжающая куда-то вбок палуба. Рядом с Гектором стояла леди Бетвин и ежилась от холода даже в своем толстом плаще. Гектору хотелось обнять девушку, чтобы успокоить и согреть ее, но обнаружил, что руки не желают слушаться его.

«Чего ты боишься? Она не кусается!»

Гектор цыкнул на своего вечного спутника, Винсента-беса, – негромко, однако Бетвин его услышала. Юноша неловко улыбнулся, смущенный дальше некуда. На главной палубе началось какое-то оживление, туда потянулись матросы. Бетвин повернулась и тоже направилась приветствовать вместе с экипажем возвратившегося капитана «Мальстрема». Вега промок до нитки, рубашка его прилипла к телу, руками он отряхивал с себя воду – во все стороны летели брызги. Подошел герцог Манфред, протянул лорду-акуле его плащ.

– Отличная работа, Вега, – уважительно произнес лорд-олень.

– Я просто сделал то, что должен был сделать. Теперь их флагманские корабли не будут сидеть у нас на хвосте и потеряют наш след, а значит, мы сможем оторваться от остальной своры.

– Стало быть, Клей мертв? – спросил подошедший Гектор.

Вега посмотрел в небо, вытирая краем плаща свои длинные черные волосы.

– На все сто, – сказал, помолчав, лорд-акула, на этот раз без своей знаменитой улыбки на лице. – Репутация Клея держалась на насилии и отсутствии жалости. Он получил то, что заслуживал.

План Веги был коварным и хитрым, вполне достойным Принца пиратов с островов Кластер. Когда наступили сумерки, с борта «Мальстрема» спустили небольшую шлюпку, загрузили ее флягами с эфирным маслом и поставили накрытую колпаком зажженную лампу. Лорд-акула сел в лодку и тихо поплыл навстречу кораблям преследователей и вклинился в промежуток между ними.

Оказавшись на месте, Вега поджег фляги и швырнул их в «Радужную Змею», оставив одну, последнюю флягу, для «Тихой Смерти». Швырнув и ее тоже, Акула нырнул в воду и забрался на палубу корабля Клея – никто из занятых тушением пожара матросов его не заметил. Трансформировавшись в Зверя, Вега принялся сеять вокруг себя смерть и безумие. В бою возле горящей мачты он убил нескольких матросов, боцмана, а затем и самого капитана, ужасного лорда Клея.

Вега хлопнул в ладоши, требуя внимания.

– Хватит бездельничать, парни! Нам есть чем заняться. Гуль и Слота не так уж далеко у нас за спиной. Сейчас мы идем в неизученных водах, а наша цель – добраться до Руфа. Так что не расслабляться!

Матросы тут же разбежались по своим местам, а верлорды отправились на корму. Здесь королева Амелия спросила, глядя на запад, на догорающие корабли противника:

– Там мог кто-нибудь уцелеть?

– Полагаю, что да, – ответил Вега. – Я же не монстр, ваше величество. Но их судьба – не наша забота.

– Это жестоко, – сказала королева.

– Это война, – вздохнул Вега. – И как ни печально, мы втянуты в нее, ваше величество.

– Перестаньте поучать меня, Вега. Вы забыли, что эта часть мира – родина моих предков. Белые Волки из Стурмланда – сильная, гордая порода.

– Настолько сильная и гордая, что драпанули из Шэдоухевена, как только поблизости показались гвардейцы Льва.

Амелия хлестко ударила Вегу по лицу.

– Не сметь! Белые Волки покинули Шэдоухевен, чтобы спасти свой род. Если бы я в свое время не согласилась выйти за Леопольда, он перерезал бы их всех до единого. И кто знает, где мои собратья? Наш род на грани вымирания, Вега!

«Смотри, смотри, как издевается лорд-акула над членами твоего драгоценного Совета. Не думаю, что Волку понравилось бы, узнай он о том, как эта Акула разговаривает с его матерью!»

– Проявляйте хоть чуточку уважения к королеве, Вега! – сказал Гектор, пожалев о сказанном еще до того, как успел договорить фразу. Как бы ему хотелось взять свои слова назад, но, увы, уже поздно.

«Очень хорошо, братец!»

Вега обернулся, его левая бровь удивленно поползла вверх. Даже Манфреда удивило то, каким тоном заговорил с лордом-акулой юный магистр. Вега поклонился Гектору, улыбнулся своим, еще не до конца трансформировавшимся в человеческий, ртом.

– Мои извинения, – сказал адмирал. – Право, я никого не хотел обидеть.

– Такие ссоры нас до добра не доведут, – сказал Манфред. – Нам нужно оставаться единой командой. Начнем цапаться, и нас уничтожат. После смерти моего брата и Бергана, после того, как исчез Дрю, у нас с вами никого больше нет.

– Простите меня, граф Вега, я сказала не подумав, – вступила королева. – Поймите, меня волнует жизнь каждого человека, включая даже наших врагов.

– Это вполне понятно, ваше величество, – вежливо ответил Вега. – И вы меня простите, иногда Зверь во мне оказывается сильнее Человека.

– Час поздний, джентльмены, – сказала королева. – Я удаляюсь и надеюсь увидеть вас вновь с первыми лучами солнца.

Трое мужчин-верлордов склонили головы, и королева удалилась вместе со своей преданной Бетвин. Гектор смотрел вслед Бетвин, она тоже оглянулась на него перед тем, как исчезнуть, спустившись про трапу. Сердце Гектора бешено забилось.

– Услышать иногда правду ей не повредит, – пробурчал Вега, побуждая Гектора вступить в разговор. Адмирал, не поднимая головы, развернул карты и принялся изучать их при свете фонаря. Гектора глубоко задело замечание Веги, но он лишь сильнее стиснул губы.

– Я думал, что к настоящему времени мы уже должны будем встретиться с одним из наших судов, – сказал Манфред, проводя своим пальцем по пергаментной карте. – Они, как я понимаю, где-то здесь, помоги им Бренн.

– Если они потерялись, то пощади их Соша! – откликнулся Вега. – Будем надеяться, что всем им повезет добраться до Руфа, там мы и перегруппируемся.

Гектор смотрел в сторону, в направлении ведущей к каютам двери.

«Да, да, пойди к ней, Гектор. Она не станет сопротивляться, ведь ты же теперь барон Редмайр, не забыл?»

Гектор поежился, отступил в сторону от двух верлордов, погруженных в изучение выцветших морских карт. Тихо спустился по трапу на главную палубу, держась в сторонке от снующих туда и сюда матросов. Паруса щелкали, ловя ветер, все быстрее унося «Мальстрем» от оставшихся за кормой горящих судов.

Гектор заметил Ринглина и Айбела, прячущихся в тени у полуюта. После драки в Моге Гектор взял их в ежовые рукавицы и приказал работать на палубе вместе с людьми Веги.

Когда Гектор проходил мимо, его телохранители коротко кивнули ему, но не произнесли ни слова.

«Они больше тебе не верят, и кто может осудить их за это? Ты позволил Веге поднять на них свой хлыст. Избить их на глазах экипажа. Считай, тебе повезло, что они до сих пор не перерезали тебе горло во сне!»

– Их следовало наказать, – тихо огрызнулся Гектор. Он продолжал идти по краю палубы, ведя по планширю затянутой в перчатку рукой. Его мутило от качки, недавно съеденный ужин подступал к горлу.

«Да, но наказать их должен был ты, а не Акула!»

– Не беспокойся обо мне, Винсент, я знаю, что делаю.

Бес засмеялся – от этого звука у Гектора побежали мурашки. Он чувствовал холодное дыхание беса возле своего уха, рот магистра наполнился желчью.

– Все будет хорошо, – прошептал он самому себе, но его слова упали в пустоту.

3. Кровь в пыли

– Ты следующий, Волк!

Дрю остался сидеть, не реагируя на слова Гриффина. Шум стоял ужасный, с потолка в загон для гладиаторов валилась пыль. Зарешеченная дверь закрывала вход в Печь, откуда доносился восторженный рев зрителей, пришедших посмотреть на омерзительный кровавый спектакль. Там, на арене, братья-гориллы Балк и Арик только что закончили бой против десяти людей-гладиаторов. Сейчас братья стояли в центре арены среди кровавых луж и растерзанных тел и ликующе ревели под крики и свист зрителей.

– Я не буду драться с ни в чем не повинными людьми.

– Тогда ты умрешь.

Дрю оглянулся. Старый тренер гладиаторов стоял за решетчатой дверью, через которую Волк должен был выйти на арену. В руке Гриффин держал серебряный ошейник Дрю – его сняли после того, как посадили в эту клетку. Рядом с Гриффином стояли двое солдат Игнуса с алебардами в руках. Посеребренные лезвия алебард отбрасывали солнечные зайчики, падавшие на лицо Дрю. Он моргнул, поднес к глазам культю своей левой руки.

– Бери свое оружие, парень, – приказным тоном распорядился Гриффин. Охранники опустили алебарды, направив их к зарешеченной двери клетки. – Кесслар не для того привез тебя из-за тридевяти земель, чтобы ты отсиживался в этой вонючей норе.

– В таком случае его ждет разочарование.

– Оставь мысли о том, что эти люди ни в чем не виновны, – сказал Гриффин. – Они убийцы, Волк. Гладиаторы. Они живут для того, чтобы драться и умирать.

К этому времени братья-гориллы ушли в свои клетки, служители убрали с арены мертвые тела, и Дрю услышал, как заскрипели металлические зубцы дверного запора. Металлические прутья решетки поползли вверх, роняя с выдернутых из земли острых концов комья сухой, спекшейся на жаре глины. Облако пыли влетело в клетку, забило горло Дрю, и он закашлялся.

Гриффин потянулся, поднял с пола выбранное для Дрю оружие. Дрю стремительно схватил старого гладиатора за предплечье, и оба они посмотрели в глаза друг другу.

– Если хочешь жить, Волк, бери оружие, – тихо сказал Гриффин.

– Почему тебя заботит, буду ли я жить или умру?

– Ты напоминаешь мне одного человека, которого я очень хорошо знал, – улыбнулся старый тренер.

Охранник схватил Гриффина за плечо, потянул его назад.

– Бери оружие и сражайся! – сказал Гриффин.

Охранники оттащили Гриффина, оттолкнули его в сторону, взяли на изготовку свои алебарды. Дрю слышал, как ревет, свистит, улюлюкает толпа – зрителям было невтерпеж увидеть следующий поединок. Дрю взял оружие.

Это были два клинка – одинаково старые, выщербленные, покрытые коркой засохшей крови и ржавчины. Первый клинок оказался трезубцем с плетеной пустотелой рукояткой – несомненно, что когда-то раньше он служил другому однорукому гладиатору. Дрю надел рукоятку трезубца на культю своей левой руки, взял в правую руку второй клинок – короткий меч, гладиус. Его рукоять удобно легла в ладонь Дрю.

Поднявшись на ноги, Дрю несколько раз глубоко вдохнул, затем посмотрел на Гриффина. Старый гладиатор кивнул и указал Дрю на выход. Молча помолившись про себя Бренну, Дрю повернулся и шагнул на арену Печи.

Первым, что почувствовал Дрю, была нестерпимая жара. Солнце слепило глаза, поверхность арены под ногами казалась выложенной раскаленными углями. Стоял удушающий запах серы – струи раскаленного сернистого газа вырывались сквозь трещины в земле прямо посреди арены. Песок арены был покрыт бурыми пятнами пролитой в предыдущих поединках и свернувшейся на жаре крови. Дрю оказался в адском пекле, откуда не было пути назад.

Все места вокруг арены были заняты – и дешевые, и дорогие. Страсть к кровавым зрелищам одинаково владела всеми жителями Скории, и богатыми и бедняками. Когда Дрю направился к центру арены, обезумевшая толпа осыпала его непристойной бранью, ревом, диким свистом. Лучшая ложа на арене принадлежала, разумеется, лорду Игнусу. Стены ложи, представлявшей собой балкон дворца, были облицованы черным и белым мрамором, сверху ложу прикрывали яркие тенты, укрывавшие от нещадно палившего солнца развалившегося на скамье с кубком вина хозяина и его гостей.

На противоположной стороне арены Дрю увидел входящие в Печь фигуры трех гладиаторов. Они медленно приближались, щуря глаза от яркого солнца. Один из них держал в руках сеть и трезубец, лицо этого гладиатора прикрывал широкий шлем. У другого было короткое копье и щит, лицо бойца целиком скрывал глухой, похожий на ведро шлем. Третий гладиатор был вооружен парой гладиусов. Приближаясь, он вращал свои короткие мечи в воздухе.

– Смотрите все! – закричал Игнус из своей ложи. Сегодня на нем была длинная, распахнутая до пояса белая тога, из которой выглядывала его гладкая, маслянисто блестевшая грудь. Рядом с Игнусом, прислонившись к перилам ложи, стояли трое его братьев. Они были одеты – точнее полураздеты – так же, как Игнус, с такими же, как у него, уродливыми, бесформенными лицами. За спиной Игнуса Дрю рассмотрел фигуры Кесслара, Шах и Джоджо. – Я привез вам Дрю из Дайрвуда, последнего Серого Волка в Лиссии!

Рев толпы усилился – зрители были в восторге и жаждали увидеть, как прольется кровь.

– Волк сразится с Аксуром из Тиса, Облиссом из Ро-Шанна и нашим общим любимцем Галтусом, лучшим мечом Скории!

Толпа принялась скандировать имена гладиаторов – у каждого из них были свои поклонники. Судя по всему, самым популярным из этой троицы был Галтус, боец с двумя мечами в руках. Гладиаторы по очереди приветствовали зрителей, упиваясь их аплодисментами, упиваясь царящим безумием.

Затем гладиаторы приготовились к бою, развернулись веером, окружая Дрю. Каждый из противников Дрю выглядел опытным, закаленным бойцом, и вооружены эти гладиаторы были лучше, чем тот десяток людей, которых растерзали братья-гориллы. Гладиаторы приближались к Дрю, двигаясь плавно, с той кошачьей грацией, которая отличает смертельно опасных бойцов. Тем не менее, у Дрю не было намерения убивать кого-либо. Это он припасет для схватки с Игнусом и Кессларом.

– Я не хочу сражаться с вами… – начал Дрю, но гладиатор с трезубцем быстро взмахнул рукой. Брошенная им сеть мелькнула в воздухе, привязанные к ней свинцовые шарики ударились в грудь Дрю, и он оказался пойманным.

– Очень жаль! – крикнул Облисс, нацеливаясь своим копьем в грудь Дрю. Юный Волк извернулся, копье просвистело в воздухе там, где секундой раньше находился его живот. Дрю свернулся клубком и, дергая опутанными сетью руками, перекатился на то место, откуда только что сошел Облисс. Трезубец Аксура воткнулся в землю рядом с Дрю.

– Смотрите, как он мечется, поджав между ног свой хвост! – рассмеялся Аксур.

Дрю вскарабкался на колени, пытаясь перепилить сеть своим мечом, отчаянно стараясь вырваться на свободу. Зрители хохотали и недовольно гудели, разочарованные тем, как быстро оказался поверженным великий Волк с Северного континента. Гладиаторы тоже смеялись, хлопали Галтуса по спине, подталкивали его вперед.

– Стоило ли ради этого забираться так далеко от дома, дворняжка из Лиссии? – сказал лучший меч Скории. Дрю откатился назад, барахтаясь в грязи. Галтус неторопливо приближался к нему.

– Трансформируйся, собака, и я сделаю из твоей шкуры накидку для себя!

Галтус пнул Дрю, заставив его покатиться кубарем по горячей глине. Меньше всего Галтусу хотелось, чтобы Волк освободился от сети, но своим пинком он невольно помог ему в этом. Сеть задралась, и рука, в которой Дрю держал меч, оказалась на свободе. Первый удар Галтуса Дрю парировал, но второй разрезал ему бицепс, и Волк выронил из руки свой меч. Толпа недовольно загудела, на арену полетели камни и куски засохшей грязи.

Галтус картинно взмахнул своими мечами и горделиво осмотрелся вокруг.

– И это лучшее, что может предложить вам Лиссия? – спросил он, обращаясь к зрителям. – Позвольте мне убить его, лорд Игнус! Позвольте мне покончить с этим недоразумением, пока этот, с позволения сказать, боец окончательно не рассмешил всех нас.

Игнус поднялся на ноги. Толпа освистывала его, неистово ревела, публика пришла сюда, чтобы увидеть драку, кровь, а не это жалкое зрелище. Игнус бросил взгляд на Кесслара, затем подошел к нему. Лицо Игнуса побагровело от гнева. Братья Игнуса тоже подошли ближе, окружили лорда-козла.

– Ты что, издеваешься над моей ареной? – злобно прошипел лорд Скории. – Ты продал мне за бешеные деньги какую-то жалкую дворняжку! Ты опозорил меня!

Публика продолжала выкрикивать проклятия, кое-кто из зрителей уже начал хватать своих соседей за грудки. Лежа на земле в кольце убийц, Дрю все же мог видеть ссору, начинавшуюся в почетной ложе. Кесслар пятился назад, а Игнус и его братья начали трансформироваться. Шах и Джоджо предусмотрительно отодвинулись подальше от разъяренных верлордов.

Шея Игнуса вытянулась, его челюсти расширились, превращая рот в огромную щель. Серая, маслянистая кожа Игнуса ходила волнами, быстро приобретала бледно-зеленый цвет, и без того выпуклые глаза сейчас еще сильнее выкатились из глазниц. Игнус поднял вверх свои руки – когтистые, покрывшиеся чешуйками – и готов был ударить лорда-козла. Кесслар тоже трансформировался, вымахал вверх, на голове у него появились острые рога. Теперь оба оборотня приняли обличье своих Зверей. Козел и гигантская Ящерица. Даже гладиаторы застыли, глядя на ложу, забыв на время о поверженном на землю Дрю.

– Ты обманул меня, Кесслар, и ты мне за это заплатишь! – прорычал лорд-ящерица из Скории, высовывая между зазубренными зубами свой длинный раздвоенный черный язык.

– Ты купил у меня Волка по цене, о которой мы договорились! – возразил Козел, сердито топая своим копытом. – Это не моя вина, что он не хочет сражаться тебе на потеху!

– Ты заплатишь мне, Кесслар! – прорычал в ответ лорд-ящерица. – Кровью своей заплатишь!

С этими словами Игнус стремительно метнулся в сторону, схватил за горло Джоджо и одним резким движением сбросил его из ложи на арену.

– Нет! – крикнула Шах, но Джоджо уже упал на красный глиняный пол арены, расположенный в шести метрах ниже ложи. Прежде чем Шах успела шелохнуться, трое Ящериц – братья Игнуса – схватили ее.

– А теперь мы увидим настоящее представление! – рассмеялся Игнус. Стоявшие в ложе охранники присоединились к братьям Ящерицы и взяли в кольцо Кесслара и Шах.

– Он не способен на это! – крикнула Шах. Козел молчал, решив, очевидно, не вмешиваться.

Внизу, на арене, Джоджо пытался подняться на ноги.

– Скория увидит кровь! – прокричал лорд-ящерица.

Лежа на арене, опутанный сетью, Дрю наблюдал за тем, как возится на земле оглушенный падением Джоджо. «Как быстро все меняется в этой жизни», – подумал Дрю. Джоджо, с трудом поднявшись на ноги, отчаянно оглядывался в поисках хоть какого-нибудь оружия. Облисс и Аксур тем временем не спеша приближались к нему. «Сейчас они убьют его», – подумал Дрю и замер в нерешительности. Джоджо был тем человеком, который мучил его в Хаггарде, избивал на борту «Баньши». Чудовищем он был, этот Джоджо. Стоит ли Дрю переживать о том, что сейчас этого убийцу прирежут трое других убийц? Сумев найти только свой кнут, Джоджо посмотрел в сторону ложи.

– Киньте мне клинок, умоляю!

Игнус взял со стола тупой ножик и швырнул его вниз – тонкое серебряное лезвие негромко звякнуло об окаменевшую глину арены. Публика захохотала. Джоджо, не обращая внимания на насмешки, поднял над головой свой кнут, собираясь отогнать с его помощью надвигающихся гладиаторов.

– Давненько не видел тебя на арене, Джоджо, – фыркнул Облисс, увертываясь от просвистевшего в воздухе кнута.

– С тех пор, как тебя купил этот старый Козел! – со смехом добавил Аксур, заходя к Джоджо сбоку. Тот успел взмахнуть кнутом еще один раз, затем гладиаторы приступили к делу и опрокинули Джоджо на землю.

Долговязый Джоджо поднялся под хохот публики на колени. Галтус занес в воздухе свои мечи, а его товарищи прижали Джоджо к земле. Толпа заревела. Слишком поздно Галтус понял, что толпа ревет не в ожидании той секунды, когда он прирежет Джоджо, а от того, что происходит у него за спиной. Галтус обернулся. Мощная волчья задняя лапа ударила Галтуса по ноге, которая изогнулась назад под немыслимым углом, и Галтус покатился по арене, вопя от боли.

Трансформация произошла быстро, тело Дрю уже приспособилось к стремительным превращениям. Он поднялся на ноги – сеть по-прежнему свисала с его мощной темной груди – и, брызжа слюной, грозно зарычал прямо в лицо поверженному противнику. Галтус выбросил вперед свои мечи, они прорезали сеть и шкуру, вошли в плоть Вервольфа. Сеть свалилась с Дрю словно плащ, а на полученные раны Волк не обратил ни малейшего внимания. Мощным ударом в челюсть Волк впечатал Галтуса в землю, только пыль полетела.

Двое других гладиаторов застыли на месте, со страхом наблюдая за метаморфозой Волка и неожиданным поворотом в судьбе их товарища. Джоджо дрожал от боли, его тело было покрыто свежими ранами и ссадинами, но теперь противники оставили его и переключили свое внимание на Дрю. Сейчас они отошли от первого потрясения и пытались зайти к Волку с двух сторон. Аксур стучал копьем по своему щиту, провоцируя Волка на атаку влево, а Облисс готовился броситься на него справа. Дрю сделал вид, что принимает вызов Аксура, сделал шаг влево, а затем стремительно подпрыгнул высоко вверх как раз в тот момент, когда Облисс сделал свой выпад. Затормозить Облисс уже не успевал, он пролетел вперед, перенеся на трезубец весь вес своего тела.

Облисс увидел только опускающуюся у него над головой тень, но Аксур успел выставить вверх копье, готовясь нанизать на него падающего вниз Волка. Осуществить задуманное Аксуру не удалось – в воздухе просвистел кнут Джоджо, обернулся вокруг шеи Аксура и швырнул его на землю. Аксур выронил из рук копье, а Джоджо, поднявшись на ноги, подтягивал гладиатора к себе.

Затем Джоджо взмахнул другой рукой и глубоко вонзил в грудь Аксура брошенный ему из ложи тупой нож – тот вошел гладиатору прямо в сердце. Мертвое тело Аксура упало на арену, и Дрю тем временем поднялся с остатков того, что недавно было Облиссом.

Публика на мгновение замерла, замолчала, а затем раздался шквал аплодисментов. Дрю стоял напротив Джоджо, все еще трансформированный, тяжело дыша схватил своего недавнего мучителя и высоко поднял вверх. Джоджо сжался, приготовившись к смерти, но Дрю в этот момент совершил обратное превращение и, уже в человеческом обличье, подхватил Джоджо, не дав ему упасть на землю. Со стороны загона для гладиаторов-оборотней появились охранники Игнуса и двинулись к месту схватки.

– Спасибо, – выдохнул окровавленным ртом Джоджо.

– Не спеши благодарить меня, Джоджо, – ответил юный вервольф, глядя на подступающих к ним со всех сторон охранников. – Враг моего врага все равно остается моим врагом.

4. «Раскат Грома»

Ничего подобного экипаж «Мальстрема» еще никогда не видел. Туман, окутавший корабль, был невероятно густым, он висел стеной, бесследно поглощая все попадавшие в него предметы и звуки. Матросы столпились у всех планширей, удивленно всматриваясь в туманную мглу. Одни молились, другие монотонно напевали себе под нос, третьи что-то шептали – атмосфера на борту стояла мрачная, гнетущая, навевающая предчувствие несчастья на каждого, будь он человек или оборотень.

Все дальнейшее произошло стремительно. Впередсмотрящий «Мальстрема», юнга Каспер, без особого труда заметил что-то темное впереди, крикнул об этом графу Веге, и «Мальстрем» успел изменить курс, избежав столкновения. Но что там надвигалось на них в тумане? Корабль? Однако редкое судно решалось проложить свой путь через Штормовое море – плохо изученное, но имеющее мрачную репутацию гиблого места. Нет, нормальные капитаны любым способом старались обогнуть эти воды стороной. Паруса на мачтах «Мальстрема» были сейчас приспущены, чтобы до минимума снизить скорость, с которой корабль пробирался сквозь необъятное облако таинственного тумана. Фиггис стоял у штурвала, а на передней палубе собрались Вега, герцог Манфред и барон Гектор.

– Судно впереди по курсу! – крикнул кто-то из матросов, когда из тумана, словно ниоткуда, прямо перед форштевнем «Мальстрема» выплыл черный силуэт. Фиггис налег на штурвал, уводя «Мальстрем» в сторону. Манфред и Гектор невольно отшатнулись назад, лишь Вега не шелохнулся, словно врос в палубу. «Мальстрем» поравнялся со встречным судном, расстояние между ними было крохотным, всего несколько метров. Паруса на судне были зарифлены, и оно просто тихо плыло по течению.

На носу судна виднелась надпись – «Раскат Грома». Это было одно из тех судов, которые ушли из Хайклиффа вместе с «Мальстремом», забрав на борт гражданских беженцев. И это было первое судно из их маленькой, рассеявшейся по морям флотилии, которое встретил «Мальстрем».

– Гаки и канаты! – крикнул Вега, зашагав по палубе. Манфред и Гектор двинулись вслед за своим капитаном. Матросы быстро забросили лини, пришвартовав «Раскат Грома» параллельно «Мальстрему».

– Капитан Кроули! – позвал Вега шкипера с «Раската Грома». Подождал ответа, но не дождался – судно казалось покинутым людьми. Адмирал обернулся к своим удивленным спутникам.

– Может, они спят по своим каютам, – угрюмо усмехнулся Вега, вытаскивая из ножен свою шпагу. – За мной, ребята, и будьте начеку!

С этими словами Вега зажал клинок шпаги в зубах, схватился руками за причальный конец и полез вперед, над разделяющей корабли полосой воды. Гектор тревожно посмотрел на Манфреда.

– Полагаю, он хочет, чтобы мы следовали за ним, Гектор, – сказал лорд-олень, взялся за веревку и полез через борт.

Гектор смотрел на Манфреда, чувствуя, как все сжимается у него внутри, как моментально вспотели его обтянутые кожаными перчатками ладони.

«Ну? Ты идешь, братец? Или боишься увидеть то, что тебя там ждет?»

Не обращая внимания на болтовню беса, юный магистр забрался на планширь и обхватил веревку. Манфред уже исчез впереди, в тумане. Гектор закинул на веревку свои ноги и повис над водой спиною вниз, а затем начал перебирать руками и ногами. Внизу плескались волны – невидимые в тумане, они мерно били в борта связанных друг с другом кораблей. Гектору подумалось почему-то, что эти волны чавкают в ожидании той минуты, когда он свалится в них.

Позади, возле планширя, остались королева Амелия и Бетвин. За последние несколько дней Гектор лишь однажды набрался смелости заговорить с фрейлиной. Это был короткий разговор, так, легкая болтовня ни о чем – но начало-то было положено! Жизнь Гектора стала пуста без друзей – Дрю, Гретхен, Уитли. Они исчезли, и, быть может, навсегда. Эту пустоту отчасти может заполнить завязавшаяся между ним и Бетвин дружба.

– Будь осторожен, – прошептала Бетвин, не спуская глаз с удаляющегося Гектора.

Его сердце забилось еще чаще, неожиданное присутствие Бетвин легло на его плечи двойным грузом – теперь Гектор смертельно боялся оказаться неловким. Чего боишься, то и произойдет – он завис и начал раскачиваться на веревке.

Гектор находился сейчас как раз посередине между судами – здесь веревка провисала сильнее всего. Юный магистр закрыл глаза, начал потихоньку перебирать руками, подтягивать колени. Ему казалось, что волны уже облизывают ему спину, а там, под волнами, какие-то жуткие чудовища ожидают, когда же он упадет, когда же можно будет вцепиться в него своими острыми зубами. Подтянувшись ближе к борту «Раската Грома», Гектор почувствовал, что его руки начинают скользить, и запаниковал, опасаясь, что вот-вот и в самом деле рухнет вниз.

Крепкая рука ухватила Гектора за камзол, подтянула вверх и одним движением перебросила на палубу «Раската Грома». Ноги Гектора дрожали в коленях, его шатало из стороны в сторону. Заметив это, Вега – а это был, конечно же, он – спросил:

– С тобой все в порядке, Гектор?

– Да, благодарю вас, Вега, – ответил Гектор, стараясь говорить уверенным тоном, но дрожащий голос выдал его. Оглянувшись, магистр увидел на палубе еще нескольких присоединившихся к верлордам матросов с «Мальстрема».

«Раскат Грома» казался судном-призраком.

Ни единой живой души на палубе. Брошенный без присмотра штурвал вертится то туда, то сюда сам по себе, непривязанные паруса хлопают на ветру. Прибывшие с «Мальстрема» матросы рассыпались веером, оставаясь в пределах слышимости друг от друга, и растаяли в тумане. Гектор вытащил из ножен свой инкрустированный кинжал, опасливо выставил его перед собой. Герцог Манфред снял висевший на грот-мачте фонарь и вынул из кармана огниво и кремень, чтобы разжечь фитиль.

– Вам когда-нибудь доводилось видеть нечто подобное, Вега? – спросил лорд-олень, высекая огонь.

– Крайне редко. Иногда судно становится брошенным после налета пиратов, но гораздо чаще это происходит по другим причинам, – он улыбнулся своим товарищам-верлордам и добавил: – Проверено на себе.

Гектор подошел к крышке люка, ведущего на нижние палубы. Протянул свою левую руку – черная метка под перчаткой пошла волнами, когда он поднес ладонь к ручке люка. Чья-то рука легла Гектору на плечо, заставив его подскочить от неожиданности.

– Хочешь, я пойду первым?

Вега, опять Вега – вездесущий, караулящий каждое его движение.

«А ты думал, я один такой плохой?»

Гектор повернулся к капитану и сказал со всей твердостью, на которую был способен:

– Прошу вас сопровождать меня, Вега.

Адмирал учтиво ответил, указывая рукой на люк:

– Только после вас, дорогой барон.

Гектор взялся за ручку и открыл люк. Внизу царила непроглядная тьма. Гектор поежился и мигом потерял весь свой кураж. Он был уже готов повернуться и просить Вегу пойти вперед, когда появился Манфред и протянул ему зажженный фонарь.

– Возьми, Гектор. Похоже, без него там не обойтись.

Гектор благодарно улыбнулся, взял горящий фонарь и начал спускаться в темное чрево «Раската Грома». Его немного успокаивало то, что за своей спиной он слышит шаги спускающихся вслед за ним верлордов. Трап вывел Гектора в узкий короткий коридор, ведущий в одну сторону к каютам офицеров на корме, а в другую – к грузовым трюмам.

«Раскат Грома» – торговое судно, – сказал Вега, втискиваясь в коридор вслед за Гектором. – Я был еще мальчишкой, а Кроули уже тогда совершал каботажные рейсы вдоль всего Холодного побережья. Он никогда не покинул бы свой корабль, ни при каких обстоятельствах. Это его дом, его жизнь.

Желая подчеркнуть свои последние слова, он шлепнул ладонью по переборке, а Гектор тем временем вошел в трюм. Вдоль бортов были принайтовлены ящики и бочонки с провизией и вином, загруженные еще до начала сражения в Хайклиффе. Затем Кроули взял на борт «Раската Грома» столько горожан, сколько могло поместиться на его нижних палубах, и немедленно поднял паруса. Пол трюма был усыпан пустыми подвесными матросскими койками, но не было видно ни единого человека – ни живого, ни мертвого.

– Есть здесь кто-нибудь? – воскликнул Гектор.

– Здесь как в склепе, – сказал у них за спиной Манфред.

– В склепе, в котором нет ни одного покойника, – тихо добавил Вега.

Манфред плотнее запахнул под подбородком свой плащ и подытожил:

– Не нравится мне все это.

Гектор осмотрел принайтовленные грузы, проверяя, что вез на борту своего судна Кроули. Манфред двинулся вдоль противоположного борта, также читая вслух надписи на каждом ящике и бочонке.

– Пшеница, овощи, вино. Здесь столько всего, что хватило бы экипажу «Мальстрема» на пару недель. Почему они бросили весь этот груз?

– Кроули не бросил бы, – сказал Вега, задумчиво потирая свой подбородок. Он развернулся и направился в другую сторону, к каютам. Манфред и Гектор поспешили вслед за ним.

Капитанская каюта была хорошо обставлена. У большого стола размещалось кожаное кресло, на столе лежали развернутые морские карты, прижатые по углам чернильницами и пепельницами. Вега быстро осмотрел стол, а затем полез под кровать. Порывшись там, он вытащил наружу ящик. Взломал замок своим ножом, и ящик с треском открылся – внутри были золотые и серебряные украшения, какие-то личные безделушки. Все имущество Кроули. Вега уставился на своих спутников.

Затем все трое вернулись на верхнюю палубу, откуда был виден пришвартованный «Мальстрем», и здесь Вега сказал:

– Те грузы, которые мы нашли в трюме, нужно будет переправить на борт «Мальстрема». Что бы ни случилось с экипажем и пассажирами «Раската Грома», не будем забывать о том, как поспешно нам пришлось покинуть Могу. Кроме как здесь, нигде поблизости запасы провизии нам не пополнить.

Вега не мог не сдержаться, чтобы не взглянуть на Гектора, упоминая о Моге. Гектор молча надулся.

«При первой же возможности воткни в него нож… и поверни…»

Гектор посмотрел на украшенный камнями кинжал, который всегда носил с собой, – этот кинжал положил конец жизни Винсента. Перед глазами Гектора материализовались тонкие струйки черного дыма – бес вцепился в рукоять кинжала своей призрачной рукой.

Понимая, что его товарищам не по себе оставаться на брошенном судне, Вега продолжил:

– Я знаю, никому из вас не хочется задерживаться здесь дольше, чем это необходимо, поэтому давайте быстрее закончим с этим. Пьюни, командуй погрузкой.

Один из помощников Веги шагнул вперед, а трое верлордов направились к причальным концам, соединявшим два судна. Гектор заметил на борту «Мальстрема» Ринглина и Айбела, они держались чуть позади остальных членов экипажа. Перехватив взгляд своего хозяина, они оба кивнули ему.

«Похоже, ты снова пользуешься у них уважением, – шепнул бес. – Только надолго ли, братец?»

Гектор полез на планширь, покачнулся, взмахнул рукой с зажатым в ней кинжалом, стараясь удержать равновесие.

Герцог и граф подхватили его.

– Осторожнее, Гектор, – усмехнулся Вега. – Похоже, за тобой нужно присматривать.

«В каждом слове Акулы заключен потаенный смысл, не так ли, братец?» – прошипел бес в ухо Гектора.

– Я знаю, что я делаю, спасибо, Вега, – сказал Гектор.

Вега не ответил на выпад, но вместо этого принялся рассматривать то место на палубе, где поскользнулся Гектор. Провел руками по доскам и почувствовал под пальцами какую-то противную, липкую слизь. Вега стряхнул студенистый комочек, и тот отлетел в сторону.

– Что это? – спросил Манфред, нахмурившись.

– Понятия не имею, – ответил Вега, однако в голосе его прозвучало беспокойство. – Совершенно никакого понятия.

5. Неоконченный разговор

Лорд-ящерица развалился в своем каменном кресле, один, глядя на Печь с выходящего на нее балкона. Последние вчерашние гости наконец ушли после бурной ночной пирушки. Братья Ящерицы тоже разошлись по своим комнатам во дворце – лечить после бурного застолья свои животы и головы.

Легкий стук копья в дверь и последовавший за этим скрип дверных петель заставили лорда-ящерицу обернуться к задней стене комнаты.

– Граф Кесслар и леди Шах, милорд, – объявил охранник.

– Пусть войдут.

Охранники вступили в комнату, пропуская вслед за собой лорда-козла и леди с волосами цвета воронова крыла. Они вошли и остановились перед металлической решеткой. Охранники встали сбоку, не покидая комнаты. Кесслар покосился на них, теребя костлявыми пальцами свою седую бородку.

– Однако вы не торопитесь, – недовольно пробурчал Игнус. Он поднялся, зачерпнул из стоявшей рядом с троном терракотовой чаши пригоршню горячей желтой мази и принялся втирать ее себе в грудь. Глядя на это, Шах поморщилась.

– Я не думал, что мы должны лететь со всех ног, словно твои лакеи, Игнус. Ведь мы все еще гости, не так ли?

– Пока, – с угрозой в голосе подчеркнул лорд-ящерица. – Через два дня я намерен устроить следующий поединок и не хочу, чтобы повторилось то безобразие, которое мы наблюдали вчера. Какие вы можете дать гарантии, что Волк не устроит такой же хаос на арене?