– Ты понимаешь? Не могу сказать этого о себе, – нахмурившись, процедил сэр Файл.

– Погодите немного, сэр Файл, – подал голос Роберт, брат короля, до сих пор хранивший молчание. – Мы все знаем, что вы обожаете устраивать эффектные сцены. Но дайте королю договорить.

Лицо самого короля Уильяма оставалось непроницаемым и спокойным. Губы его едва заметно шевелились. Нейл решил, что король, должно быть, молится про себя.

– С другой стороны, твой поступок заслуживает достойной награды, – вновь заговорил король. – Моя супруга особенно настаивает на этом, и я вполне разделяю ее чувства. К тому же ты прибыл из родной страны королевы, а твой опекун и покровитель – сэр Файл, что само по себе значит немало. В момент опасности ты проявил больше прозорливости, отваги и бдительности, чем те, для кого охрана жизни королевы является священным долгом. Как это ни прискорбно, я должен заметить, что с тех пор, как покойный сэр Аргум, сумевший прикинуться столь верным и надежным рыцарем, запятнал себя вероломным предательством, все наши гвардейцы находятся под подозрением.

Взвесив все эти обстоятельства, я принял следующее решение, – неторопливо продолжал король. – Ты будешь удостоен рыцарской розы, Нейл, сын Врена. Более того, я назначаю тебя капитаном личной охраны королевы – отряда, который впредь будет именоваться гвардия Лира. Подобно тем, кто вступает в ряды моих гвардейцев, тебе следует отказаться от всех своих земель и владений. Но так как ни земель, ни владений у тебя не имеется, дело можно считать устроенным. Твое назначение вполне отвечает желаниям королевы, равно как и моим собственным. А тем благородным рыцарям, у которых оно вызовет раздражение, придется умерить свою гордыню. Вопрос состоит в том, отвечает ли новая должность твоим желаниям и помыслам? – обратился король к Нейлу.

– Ваше величество… – с трудом выдавил из себя Нейл. Ему казалось, что тело его стало невесомым и прозрачным, а голова превратилась в светящийся шар.

– Иди же сюда и преклони колени.

Нейл, едва передвигая непослушными ногами, приблизился к трону.

– Прайфек, вы благословите этого молодого человека стать рыцарем и служить королю верой и правдой?

– С превеликим удовольствием, – важно изрек священнослужитель. – Я благословляю его служить престолу, государству и святым. И да пребудут с ним святой Михаил, святой Мамрес, святая Анна и святой Нод.

– Хорошо, – кивнул головой король Уильям, извлек из ножен свой меч, а двое гвардейцев по знаку короля принесли увесистую деревянную колоду.

– Положи на эту колоду свою правую руку.

Нейл повиновался. Коснувшись рукой поверхности дерева, он ощутил на нем глубокие зарубки.

Король Уильям протянул вперед меч так, что острый конец клинка касался обнаженного запястья Нейла.

– Ты клянешься посвятить свою жизнь служению королевству Кротения?

– Клянусь, ваше величество.

– Клянешься до последней капли крови защищать короля и его замок?

– Клянусь, ваше величество.

– Клянешься оберегать от врагов и опасностей королеву Кротении, Мюриель Отважную, урожденную де Лири, и, если потребуется, отдать жизнь во имя ее спасения?

– Клянусь, ваше величество.

– Клянешься никогда не выходить из повиновения королю и не роптать на нужду, на которую ты себя добровольно обрекаешь?

– Клянусь, ваше величество.

– Святой Нод во имя спасения своего народа принес в жертву правую руку, – торжественно произнес король. – Готов ты сделать то же самое?

– Я готов принести в жертву королю руку, голову и жизнь, – без промедления откликнулся Нейл.

Уильям кивнул и быстро полоснул мечом по коже Нейла. Брызнула кровь, но Нейл даже не моргнул глазом.

– Твоя рука останется с тобой, сэр Нейл, – удовлетворенно сказал король. – Королю и империи нужны верные руки, умеющие держать оружие.

К Нейлу приблизился слуга с шелковой подушкой, на которой лежала красная роза.

– Отныне ты имеешь право украсить изображением розы свое личное знамя, а также латы, меч и щит, – сообщил король. – А теперь поднимайся.

Нейл встал. Колени его дрожали, но сердце билось громко, гордо и ликующе, как барабан на военном параде.

Он даже не заметил, что к нему приблизился сэр Файл, до тех пор пока старый рыцарь не похлопал юношу по плечу.

– Ты держался молодцом, сынок. Пожалуй, нам стоит перевязать твое запястье.

– Разве что для того, чтобы не запачкать пол, – пробормотал Нейл. – Но я не хотел бы перевязывать руку. Мне радостно смотреть на эту кровь. Неужели я в самом деле стал рыцарем?

Острожное покашливание за спиной Нейла заставило его обернуться. Над ним возвышалась колоссальная фигура Варгуса Фарре.

– Сэр Нейл, позвольте мне первым из гвардейцев принести вам свои поздравления, – почтительно склонив голову, произнес Варгус. – Вы заслужили оказанную вам честь. Пока все мы пребывали в преступной рассеянности, вы были начеку.

Нейл поклонился гвардейцу.

– Благодарю вас, сэр Варгус. Поверьте, я способен оценить ваши слова и ваш поступок.

Краешком глаза он заметил, что к нему неспешно приближается сэр Джеймс Кетмейл.

– Глядите-ка, наш Пентюх и в самом деле стал сэром. Да как быстро. Проворен, как все провинциалы, – с деланной небрежностью бросил он.

– Клянусь святым Лиром, парень, ты забываешься! – взревел сэр Файл. – Как ты смеешь оскорблять моего воспитанника? Не думай, что это сойдет тебе с рук. В честном бою я научу тебя вежливости.

Сэр Джеймс пожал плечами.

– Ничего не имею против поединка с вами, сэр. Но прежде мне придется поучить уму-разуму вашего воспитанника. Он поклялся, что, как только получит рыцарскую розу, скрестит со мной клинки и отправит меня в царство мертвых.

– Я более не нахожусь под вашей опекой, сэр Файл, – напомнил Нейл своему воспитателю. – Теперь, когда я стал рыцарем, я имею право сам за себя постоять.

– Джеймс, прекрати дурить, – призвал товарища к благоразумию Варгус, – Этот парень – то есть, я хотел сказать, сэр Нейл – еще не знает твоего характера и принимает всерьез все твои выходки. Он только что принес клятву верой и правдой служить королеве и защищать ее до последней капли крови. Вспомни, что ты гвардеец! Если королевские телохранители начнут драться между собой, от них будет мало толку.

– Не забывай, этот малый сам бросил мне вызов! – ухмыльнулся сэр Джеймс. – Если он возьмет его назад, я не буду возражать.

– Я готов взять назад свой вызов, сэр. Но лишь в том случае, если вы возьмете назад свои оскорбления и принесете мне соответствующие извинения. – непререкаемым тоном заявил Нейл.

В течение долгих, бесконечно долгих секунд сэр Джеймс не сводил со своего противника пронизывающего взгляда.

– Иногда оскорбления являются плодом поспешных и поверхностных суждений, – процедил он наконец. – Иногда они основываются на хладнокровном размышлении и длительных наблюдениях. Я признаю, что нанес вам несправедливую обиду, и прошу у вас прощения. Однако я должен сказать, что ваше возведение в рыцари отнюдь не вызывает у меня одобрения. По моему глубокому убеждению, рыцарство – это исключительная прерогатива тех, кто обладает благородным происхождением. Но такова была воля моего короля, и мне остается лишь признать ее и пожелать, чтобы вы и впредь защищали королеву столь же доблестно… сэр Нейл…

Произнеся последние слова, сэр Джеймс скорчил гримасу, словно глотнул уксуса.

– Сэр Нейл, – пробормотал он. – От этих слов у меня даже язык защипало. И все же я их произнес. – Он посмотрел Нейлу прямо в лицо. Высокомерное пренебрежение, совсем недавно сквозившее в его взгляде, исчезло. – Ну что, сэр, как вы считаете, у нас остался повод для схватки?

– Нет, сэр Джеймс. И я счастлив, что мне не пришлось скрестить свой клинок с вашим. Отныне моя священная обязанность – защищать королеву, и с моей стороны было бы непростительным легкомыслием затевать поединок, в результате которого – каким бы ни был исход – королева потеряет одного из своих гвардейцев. Я вполне удовлетворен вашими извинениями и рад, что вы не стали скрывать своего мнения по поводу моего возведения в рыцари. Поверьте, я не имею к вам никаких претензий.

Сэр Джеймс ответил на эту тираду неглубоким торопливым поклоном.

– Неплохо сказано, – проворчал он себе под нос. – Очень даже неплохо.

Как только задиристый рыцарь удалился, Варгус добродушно подмигнул Нейлу.

– Уверяю вас, в скором времени вы с Джемми станете закадычными друзьями, – заметил он. – А теперь идемте со мной, я покажу, где хранится наше оружие и припасы. Вы вступили в славную семью гвардейцев, в семью, где всем привыкли делиться по-братски.

– Спасибо, сэр Варгус, – пробормотал тронутый Нейл. – Вы очень добры ко мне.

– Ты разыграл на редкость трогательную сцену, братец, – заметил Роберт, когда они оказались во внутренних покоях Уильяма. – Я едва слезу не пустил.

– Думаю, от этого парня действительно будет прок.

Роберт пожал плечами.

– Уверен, многие придут в ярость, узнав, что человек без роду и племени, едва попав ко двору, тут же стал рыцарем. Но ты потрафил Файлу, потешил его нежные чувства, а без этого старого пердуна нам сейчас никак не обойтись. К тому же, возвеличив мальчишку, ты доставил немало удовольствия черни, а это очень важно. Необходимо время от времени напоминать простолюдинам, что каждый из них может достичь высот, правда? Да и дворянам не мешает лишний раз доказать, что ты король и в любых обстоятельствах волен действовать по собственному усмотрению, без оглядки на их амбиции и претензии.

– Я об этом совершенно не думал, – возразил Уильям и махнул рукой, давая понять, что больше не желает говорить на эту тему. – Сейчас меня больше всего волнует ситуация с Ханзой, – заявил он. – Не знаю, чего ждать от этой хитрой лисы, прайфека. Как думаешь, он будет на нашей стороне?

– С какой стати? – пожал плечами Роберт, внимательно разглядывавший свои длинные холеные ногти. – Последние пять лет ты много раз давал ему понять, что отнюдь не желаешь вмешательства церкви в дела государства, как во внешние, так и во внутренние. А теперь тебе вдруг понадобилась его поддержка. Можешь не сомневаться, он будет выжидать и сделает все, чтобы заставить тебя подергаться. Ты правильно сказал, прайфек хитер как лиса. Он прекрасно понимает, что теперь пришел его час. Представился удобный случай потребовать у тебя важной уступки взамен на его одобрение. Возможно, он захочет, чтобы ты отменил закон, позволяющий тебе передавать престол дочерям, и назвал имя наследника мужского пола.

– Тебе бы этого хотелось больше всего на свете, так ведь? Ведь тогда моим наследником оказался бы ты.

– Полная чушь. Прайфек не слишком меня радует, и тебе это отлично известно. В качестве наследника я устраиваю его еще меньше, чем ты – в качестве короля. Но твой сын вполне мог бы править, – разумеется, при помощи мудрого и благоразумного руководителя. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю. Монарх, всецело находящийся в святой власти церкви. Марионетка, которая послушно пляшет по чужой указке.

– Именно так.

– Значит, ты полагаешь, Хесперо потребует, чтобы я объявил Чарльза наследником?

– Я ничего не могу утверждать определенно. Это всего лишь догадки. Но я уверен, Хесперо спит и видит: настанут дни, когда он станет некоронованным королем и будет заправлять всеми делами империи. Приняв закон, позволяющий передавать престол по женской линии, ты нарушил все его планы. Фастия обладает слишком сильной волей, и прайфеку никогда не прибрать ее к рукам, к тому же у нее есть муж, который не пожелает оставаться в стороне от государственных дел. Элсени, конечно, более податлива и легкомысленна, но она тоже в самом скором времени выйдет замуж. Энни… что ж, Энни слишком молода, и пока трудно сказать, что из нее получится.

Уильям досадливо сдвинул брови.

– Ладно, хватит о Хесперо и его необоснованных притязаниях. Думаю, я могу указать прайфеку на его истинное место. Скажи, тебе удалось узнать хоть что-нибудь о покушении на королеву? Кто организовал столь дерзкое нападение? Все мои шпионы клянутся, что им ничего не известно.

– При дворе ходят упорные слухи о колдовстве, – сообщил Роберт. – Поговаривают, что в сэра Аргума вселилась чужая душа. Иначе объяснить произошедшее невозможно. Ведь он служил в гвардии десять лет и проявил себя достойным и надежным рыцарем. Ни разу не был замечен в связях с нашими врагами, и я не могу себе представить, что он действовал под влиянием шантажа или был подкуплен. К тому же шантажировать можно лишь того, у кого есть грязные тайны, а сэру Аргуму, похоже, нечего было скрывать. – Роберт недоуменно пожал плечами. – Говоря откровенно, братец, я в полной растерянности. Вряд ли я смогу сообщить тебе больше того, что ты уже знаешь.

– Да, дело загадочное, – вздохнул Уильям и сцепил пальцы. – Сколько ни ломаю голову, ничего не могу здесь понять. Почему жертвой выбрали именно Мюриель? Если те, кто организовал покушение, сумели превратить гвардейца в убийцу, они могли бы направить его клинок на меня. Или на тебя. Или на кого-нибудь из моих детей.

– Вполне вероятно, они считали, что от короля, погруженного в печаль по утраченной супруге, будет больше пользы, чем от мертвого. Или, может быть, они направляли свой удар не против монархии, а против дома Лири, к которому принадлежит королева.

– Но кто эти таинственные они, о которых ты говоришь, – вот что я желал бы знать!

В ответ Роберт самодовольно усмехнулся.

– Твоя недогадливость удивляет меня, братец. По-моему, на этот счет не может быть двух разных мнений. Мы не знаем, каким образом им удалось превратить сэра Аргума из защитника королевы в ее убийцу. Не знаем, почему первый удар был направлен на Мюриель. Но кто за всем этим стоит, мне представляется ясным как день.

– Ханза?

– Кто же еще. Захватить твою империю – вот предел их вожделений. Поначалу они отщипывают по маленькому кусочку, но аппетиты быстро разгораются. Вооруженные столкновения на границах нашего королевства, убийства и подстрекательство к беспорядкам здесь, в столице. Такова политика короля Маркомира.

– Позволь узнать, на каком основании ты утверждаешь так уверенно?

– Потому что я вижу Маркомира насквозь. Он человек практического склада. Понятие о чести у него отсутствует начисто. Угрызения совести ему неведомы. Он – сильный правитель и самый опасный из всех наших многочисленных врагов.

– Иными словами, ты чувствуешь в нем родственную душу, – невесело усмехнулся король.

– Ты как всегда прав, братец.

– И что бы ты сделал на моем месте?

– Уничтожил бы Маркомира, – без промедления ответил Роберт. – И чем быстрее, тем лучше. Насколько я знаю, его наследник, принц Беримунд, далеко не так решителен, хитер и опасен.

– Значит, ты советуешь мне убить Маркомира, – задумчиво протянул король.

Роберт округлил глаза.

– Клянусь сиськами святой Анны, братец, этот подонок заслужил смерть! Вспомни, он пытался убить твою жену! На празднике в честь дня рождения твоей дочери!

– Я помню об этом, – кивнул головой Уильям.

– Да уж, такое не забывается. Предположим, я ошибаюсь и покушение на королеву – не его рук дело. Но разве смерть Маркомира не пойдет на пользу Кротении?

– В этом я далеко не уверен. Если выяснится, что я подослал к нему убийц, война между Кротенией и Ханзой неизбежна.

– Твои уста вновь изрекают истину. Но войска Ханзы будет возглавлять уже не железный Маркомир, а эта тряпка Беримунд. А над таким полководцем мы с легкостью одержим победу, – заявил Роберт. – Братец, в этой комнате нас только двое, так что позволь мне говорить без обиняков, – торопливо продолжал он. – Ты знаешь не хуже, чем я, – сейчас силы Ханзы превосходят силы Кротении. И если между нашими странами вспыхнет война, мы потеряем не только Тир Эслен и твою корону, но и собственные головы. А Маркомир полон воинственного пыла, и его притязания находят самый широкий отклик среди ханзейских дворян. Беримунд, слабый и вялый, далеко не так популярен.

– Если бы церковь оказала нам поддержку…

– На «если бы» лучше не рассчитывать. Ты опытный политик и не раз имел возможность самолично убедиться в этом. Сколько лет прошло с тех пор, как священные армии последний раз принимали участие в войне между двумя королевствами? Ханза отнюдь не является прибежищем еретиков, и у церкви нет ни малейших оснований объявлять поход против этого государства. Нет, братец, у нас остается один-единственный выход – погасить ядовитую свечу. Ты должен убить Маркомира. И чем скорее, тем лучше.

– Нет, – отрезал король.

– Уильям…

– Нет. Это мое последнее слово, Роберт. Я не буду подсылать к королю Ханзы убийц. И не потому, что я слишком щепетилен, как ты, возможно, полагаешь. Воздержаться от подобного шага меня заставляет исключительно благоразумие. Маркомир находится под надежной защитой, и его охраняют не только верные клинки. Мы вряд ли найдем исполнителя, который сумеет успешно осуществить наш замысел.

– А леди Эррен?

– Она служит моей жене и никогда не разлучается с ней.

– Можно найти другую исполнительницу. Тоже воспитанную в особом монастыре.

– Риск слишком велик. Те, кто воспитан в особом монастыре, находятся в подчинении у церкви и непременно сообщают священникам обо всех полученных заданиях.

– Не все. Ручаюсь, я сумею найти верного человека, который будет держать язык за зубами.

– Хватит об этом, Роберт. Если ты действительно хочешь принести пользу империи, подумай лучше, как заставить прайфека Хесперо нам помочь. Пока все, что ты предлагаешь, способно вызвать у церкви лишь гнев и раздражение.

Роберт тяжело вздохнул.

– Ладно, воля твоя. Но, но крайней мере, последуй хоть одному моему совету – на время отправь Мюриель с детьми в Кал Азрот.

– В Кал Азрот? Но зачем?

– Там они будут в большей безопасности. Это одна из лучших наших крепостей. В отличие от всех прочих, ее не окружает город, полный наемных убийц, ведьм и колдунов. Каждый незнакомец там на виду, новый человек сразу же привлечет к себе внимание. Никто не сумеет проникнуть за стены крепости незамеченным. К тому же наша сестрица Элионор правит в тех краях твердой рукой. А самое главное, она далека от притязаний на престол, а значит, не имеет ничего против королевы и твоих наследников.

Ты видишь сам, Уилм, положение здесь складывается тревожное, куда более тревожное, чем может показаться на первый взгляд, – продолжал Роберт. – Кто-то решил нанести тебе сокрушительный удар, поразив твою семью. Зная, что твоим близким ничего не угрожает, ты будешь спокоен, а значит, твои решения станут более дальновидными и взвешенными.

Уильям неохотно кивнул.

– Я подумаю над этим предложением.

– Подумай. Только не теряй времени даром. Наши враги не дремлют.

– Роберт?

– Да, дорогой брат.

– Не сердись на Лезбет, – произнес Уильям, и на лице его мелькнуло смущенное выражение. – Я знаю, ты был расстроен, узнав, что она выходит замуж и не к тебе первому пришла за разрешением…

– Что значит – не ко мне первому? – с досадой перебил Роберт. – Она вообще не сочла нужным сообщить мне о своем замужестве, – добавил он, и голос принца зазвенел от обиды.

– Просто она опасалась, что ты воспримешь это известие в штыки. И насколько я понимаю, ее опасения были справедливы.

– А как еще я могу к этому отнестись? Неужели прыгать от радости, узнав, что моя сестра-близнец выходит замуж за какого-то придурка, правителя захолустного королевства? Который к тому же держался со мной грубо до невозможности.

– Ты сам видишь, Лезбет поступила правильно, постаравшись избежать тяжелого для вас обоих разговора.

Роберт испустил сокрушенный вздох.

– Нет, она поступила неправильно. Разумеется, попроси она у меня позволения, я бы не стал делать вид, что нахожусь на седьмом небе от счастья. Нет, я бы кричал, ругался, всеми правдами и неправдами отговаривал бы ее от этого дурацкого брака. Но если бы она твердо стояла на своем, мне пришлось бы сдаться. – Роберт взглянул на старшего брата, и в его глазах мелькнуло непривычное, почти страдальческое выражение. – Все вы уверены, что в моей душе нет ни крупицы добра, – выпалил он. – Все вы считаете меня прибежищем самых разных пороков. Мне казалось, только она, она одна… – Голос Роберта осекся, щеки побледнели. – Мы закончили беседу, братец? – спросил он совсем другим голосом, размеренным и спокойным.

– Да. Мне остается только сказать, что я очень доволен твоими действиями в качестве моего уполномоченного. Пожалуй, старый лорд Хайнд слишком задержался на своем посту. Я подумываю о том, чтобы назначить тебя на его место. Не сомневаюсь, из тебя получится превосходный премьер-министр.

– Поступай как знаешь, – равнодушно бросил Роберт. – Но можешь быть уверен – я способен чувствовать разницу между словами и истинными помыслами.

И, холодно кивнув брату на прощание, он понурил голову и быстрым шагом вышел из зала.

Энни, стоявшая на коленях в исповедальне, подняла голову и встретилась взглядом с вошедшим прайфеком Хесперо. Священнослужитель, узнав принцессу, удивленно вскинул брови, а девушка с усилием растянула губы в робкой улыбке.

– Что привело тебя сюда, дитя мое? – раздался мягкий и вкрадчивый голос Хесперо.

Энни смущенно потупилась.

– Я давно уже хочу поговорить с вами, святой отец, – едва слышно пробормотала она.

– Ты пришла одна, без телохранителей и фрейлин. Догадываюсь, душу твою терзает тревога. Или ты просто хочешь получить отпущение грехов?

Энни покачала головой.

– Я не знаю, кому еще рассказать о том, что со мной произошло, святой отец. Порой мне кажется, что я утратила рассудок, но мне не с кем поделиться своими сомнениями.

Хесперо понимающе кивнул.

– Я всегда готов выслушать тех, кто нуждается в понимании и сочувствии, дитя мое. – Он опустился на табурет, омочил пальцы в чаше с благовонным маслом и слегка коснулся лба Энни. – Пиесум деикус, тасез, – произнес он начальные слова молитвы и, упершись руками в колени, наклонился вперед, приготовившись слушать принцессу. – Так что же тебя беспокоит?

– Святой отец, мне стали сниться очень странные сны. И эти сны меня пугают.

– Расскажи о них.

– Мне снилось, что я стою на опушке темного дремучего леса. Стволы деревьев, что там стоят, покрыты шипами, толстыми и острыми. А вокруг меня раскинулось целое поле черных роз, таких что растут только в Лире. Я знаю, что в лесу скрывается нечто ужасное, что оно наблюдает за мной и вот-вот выйдет их своего укрытия. Тут я проснулась, чуть живая от страха.

Прайфек слушал ее так внимательно, что Энни даже стало неловко. В конце концов, это всего лишь сон, плод ее глупых фантазий. Она едва не рассказала священнику о своей исчезнувшей розе, но вовремя спохватилась. Хесперо вовсе не следует знать о ее отношениях с Родериком.

Когда Энни смолкла, прайфек задумчиво потер подбородок.

– Я так понимаю, одним страшным сном дело не ограничилось, – произнес он.

– Да, – подхватила Энни. – У меня было еще одно видение, даже более странное и необъяснимое. Но я сама не знаю, сон это или явь. Это случилось на дне рождения Элсени, в тот самый день и час, когда на мою мать было совершено покушение.

И Энни поведала о таинственной встрече в цветочном лабиринте. Вновь Хесперо слушал ее в сосредоточенном молчании, которое долго не прерывал и после того, как принцесса закончила свой рассказ.

– Возможно, ты потеряла сознание, дитя мое, и все это тебе лишь привиделось, – наконец предположил он. – Ведь когда твоя фрейлина нашла тебя, ты находилась в забытьи, не так ли?

– Да, святой отец.

– Думаю, тебе показалось, что ты заблудилась в лабиринте, ты испугалась и от страха потеряла сознание.

– Но, святой отец, то был вовсе не лабиринт. Я оказалась в каком-то ином месте. У меня исчезла тень, и…

– Скорее всего, тебе показалось и тень никуда не исчезала, – успокоительно заметил прайфек. – У девушек твоего возраста часто бывает не в меру богатое воображение. Мир полон различных испарений, вызывающих грусть, меланхолию и видения, и юные особы, вступающие в пору расцветающей женственности, особенно к ним восприимчивы. Скорее всего, именно в этом состоят причины твоей тоски и тревоги. Нельзя также исключать, что ты стала жертвой черной магии, – продолжал прайфек. – В таком случае тебе действительно угрожает опасность. Если твое видение явилось следствием чьих-то злых чар, словам, что ты услышала, нельзя доверять. Изрекать пророчества способны только святые, лишь те, кто принадлежит к истинной церкви. Все остальное – ложь и ересь.

– Значит, вы полагаете, что на самом деле Кротении вовсе не угрожает опасность? И моей матери тоже? А как же покушение?

– Я этого не говорил, дитя мое. К сожалению, угроза нависла и над королевой, и над всей нашей страной. Твоя мать чудом избежала смерти. Предчувствие близящейся войны витает в воздухе. Но, не сомневаюсь, король, твой отец, с помощью церкви сумеет преодолеть все опасности. И тебе, моя юная принцесса, ни к чему забивать тревогами свою хорошенькую головку. По отношению к столь нежному существу это будет неоправданной жестокостью. Зачем же попусту мучить себя, доставляя тем самым радость врагам нашей страны? – Прайфек многозначительно поднял палец. – Подожди немного.

Он удалился в комнату за алтарем и скоро вернулся с небольшой деревянной пластинкой в руках.

– Это талисман – знак твоей покровительницы, святой Анны. Если кто-то попытался извести тебя при помощи колдовских чар, талисман защитит тебя, – сказал епископ и вручил круглую дощечку Энни. На ее поверхности было вырезано имя святой. – Это частица священного дерева, которое растет в седосе святой Анны, в Андемере, – пояснил прайфек. – Можешь повесить на шею как медальон или постоянно носить в кармане.

Энни поклонилась.

– Благодарю вас, святой отец. Я…

Энни осеклась и смолкла в нерешительности. Она понимала, что раз она пришла к прайфеку, то следует рассказать о гробнице Гении Отважной и о просьбе, с которой она обратилась к своей великой прародительнице. Узнай об этом священник, возможно, он отнесется совсем по-другому к событиям, которые произошли с ней потом. Однако, пока Энни мысленно подбирала подходящие слова, ее решимость открыть святому отцу правду о своих похождениях остыла. Пусть ее визиты к гробнице Виргеньи останутся тайной, о которой во всем свете знают только двое – сама Энни и Остра. И эту тайну она не может выдать никому, даже самому священному мужу во всем королевстве.

Кроме того, она не сомневалась, что слова прайфека полностью соответствуют истине. Разумеется, ночные кошмары, которые ее мучают, – результат вредных испарений или колдовства.

– Тебя беспокоит что-нибудь еще, дитя мое? – ласково спросил прайфек.

– Нет, святой отец. Я уверена, вы правы. Правы во всем.

– Доверься мне, дитя мое. Тебе нечего бояться. Скорее всего, твои тревоги не имеют серьезных оснований. Но если видения вновь будут тебя преследовать, непременно сообщи мне об этом. Я всегда готов оказать помощь тому, кто в этом нуждается. Попечение о королевстве и о семье монарха я считаю своей священной обязанностью, хотя твой отец, насколько понимаю, не разделяет подобного взгляда.

Энни улыбнулась, еще раз поблагодарила прайфека и удалилась с легким сердцем.