Глава 4.

Они стояли молча, пока санитары «скорой помощи» укладывали бесчувственное тело Керри на узкие носилки и накрывали одеялом. Мердок, Хьюз, доктор и управляющий издательством«Курьера» Вайман дождались, пока увезут носилки, потом Вайман недовольно спросил врача:

– Вы считаете, его могли ударить мешком с песком, но неужели нельзя сказать, насколько такая травма опасна?

Доктор надевал пальто и шляпу.

– У него огромный кровоподтек на затылке, но рваной раны нет, так что череп, возможно, не поврежден. Вот почему я полагаю, что били мешком. Удар, по счастью, пришелся по тому месту, где кости черепа гораздо толще, но только рентген покажет, нет ли трещин.

– Когда вы уточните, доктор? Надеюсь, вы сами этим займетесь?

Врач кивнул, сказав, что через час картина травмы будет более-менее ясна.

– Допустим, трещины нет, вы все равно не можете сказать, когад он придет в себя?

– Нет, контузия может оказаться очень тяжелой, сейчас нельзя сказать6нет ли сотрясения мозга. Он может прийти в себя уже в машине, или через час, или через сутки, или… – Врач пожал плечами, не сочтя нужным закончить фразу. – Мне пора.

Мердок кашлянул.

– Я, пожалуй, тоже пойду. Поеду с вами, доктор.

– Как хотите, но спешить некуда. Очень сомневаюсь, что сегодня вам удастся с ним поговорить.

Врач ушел. Вайман повернулся к Мердоку. Коренастый толстяк с широким лицом, густыми бровями и энергичными манерами сжимал в зубах полувыкуренную потухшую сигару.

– Вы считаете, пропали все шесть пленок?

– Непрофессионал не мог иначе поступить. Скорее всего, нужны ему были те два снимка, которые я сделал у Келлера, но у Керри были две кассеты, снятые в аэропорту, да ещё и его собственные из Кембриджа. Вот и пришлось забирать все, чтобы не ошибиться.

Вайман вынул изо рта сигару, мрачно оглядел её изжёванный конец, и наконец отправил её в мусорную корзину.

– Расскажите мне про Ала Перетти.

Выслушав Мердока, он спросил:

– Вы знакомы с кем-нибудь у нас в полиции?

– С лейтенантом, начальником следственного отдела.

– Позвоните ему и расскажите, что произошло, пусть берутся за дело. Держите меня в курсе. Я часок-другой ещё побуду на работе.

Он удалился.

Мердок позвонил в полицейский участок, попросил соединить его с лейтенантом Уолшем и рассказал о случившемся.

– Вы могли быть уточнить время? – спросил Уолш.

– Видимо, между семью и восемью с четвертью.

– Мы проверим, чем был занят в это время Перетти, но на это не следует особо рассчитывать. Я этого типа знаю. Если он задумает какую-пакость, то найдет и исполнителя. Может быть, нам сумеет помочь Керри? Кстати, как он? Надеюсь, поправится?

Кент хотел бы ответить утвердительно, но предпочел осторожно сказать, что не знает.

– Доктор даже приблизительно не берется сказать, когда Вольт придет в себя.

– Ладно, мы этим займемся, – пообещал Уолш, – я сам проверю Перетти и пошлю кого-нибудь переговорить с вашим лифтером. Кто знает, не припомнит ли он чего…

Положив трубку, Мердок откинулся на спинку кресла, уставившись в одну точку. Перед его взглядом темнела скорчившаяся на полу фигура, на миг он едва не впал в отчаяние. Только неотступающая ярость заставила работать его мозг, причем ярость не только на Ала Перетти, но я на собственное бессилие.

Он не знал, сколько времени он так просидел, неподвижный и инертный, но всё же почувствовал потребность что-то делать. Тогда он потянулся к телефону связался с отделом городских новостей и предупредил, что взял служебную машину для поездки в город.

В больнице ему ничего нового не сообщить не смогли, тогда он устроился в зале ожидания и задумчиво курил одну сигарету за другой, пока совершенно неслышно не подошел молодой врач и спросил, не он ли мистер Мердок.

– Рентген черепа мистера Керри дал отрицательный результат, – сообщил он, – сейчас проверяют состояние позвоночника.

Мердок облегченно вздохнул, чувствуя как внутри что-то отпустило, и спросил:

– Он пришел в себя?

– Еще нет.

– Вы не знаете…

– Нет, сейчас ещё ничего нельзя сказать, но реакции нормальные. Видимо, он поправится, так что утром вы сможете с ним встретиться. Пока же остается только ждать.

Кент почувствовал себя гораздо лучше, когда, сев в машину, поехал назад в редакцию. Включив по давней привычке полицейскую волну, тут же услышал сообщение диспетчера из управления.

Форма была установлена раз и навсегда. Вначале-номер участка, потом индекс машины, – А, Д или О, – потом адрес и указания. После каждого вызова – точное время, поскольку все записывалось на будущее на магнитную ленту.

Собиравшийся весь день дождь наконец разразился, да ещё с порывистым ветром, как только Мердок уехал из больницы. Включив«дворники» он снизил скорость, продолжая прислушиваться к голосу диспетчера.

– Машина «Л», Кейб энд компани, – последовал адрес. – Найдите ночного сторожа. 7. 01.

Потом сообщение о сигнале от кого-то, позвонившего в полицию по телефону. Потом одна из машин доложила, что задание выполнено. Но вот следующее сообщение заставило Кента насторожиться. Все дело было в адресе, но тут ему опять повезло. Он ехал по Колумбус Авеню, когда диспетчер сказал:

– Машина«А», на связь!

Ответ последовал незамедлительно, поэтому диспетчер тут же назвал адрес, этаж, подъезд, распорядился приступать немедленно и закончил словами:

– Сигнал У.

Что означает этот сигнал, Мердок не знал, но ему известно было, что в последнее время полиция, возмущенная тем, что газетчики первыми оказываются на месте происшествия, стала применять меняющиеся буквенные индексы в конце сообщений для обозначения тяжких преступлений. Иногда эти буквы оказывались просто приманкой, но чаще наоборот. Сейчас буква У была присоединена к знакомому адресу, что насторожило Мердока, и тут же он увидел, как шедшая навстречу машина развернулась на 180 градусов. В свете фар он убедился, что это патрульный седан.

Пришлось прибавить газу, чтобы не отстать. Не снижая скорости, он ухитрился все же связаться с редакцией, чтобы сообщить, куда едет.

– Мы тоже слышали, – ответили ему. – А что означает индекс У?

– Не знаю.

– Но вы считаете, это срочно?

– Не знаю, я позвоню.

Он свернул налево, следом за патрульной машиной пересек железнодорожную линию и увидел, что седан скрылся за углом. Когда Мердок повторил его маневр, двое полицейских уже бежали по дорожке к подъезду дома, первый этаж которого занимали правление какого-то концерна и магазин электротоваров.

Мердок хорошо знал лестницу, начинавшуюся сразу за парадной дверью, и хотя не поднимался ни разу выше четвертого этажа, в конторе Тома Брейди на третьем бывал неоднократно.

Почувствовав, как лоб его оросили крупные капли пота, а дождь сечет непокрытую голову, он торопливо доставал из машины фотоаппарат и принадлежности и секундой позже уже мчался по скупо освещенной лестнице, со страхом прикидывая, что же могло случиться с Томом и отгоняя мрачные мысли.

"-Не может, не должен это быть Том, – повторял он, словно пытаясь убедить и себя тоже. – Нет, нет!»

На третьем этаже было множество дверей с матовыми стеклами, и только сквозь одну пробивался свет-слева, в самом конце коридора.

То, что Мердок увидел, когда распахнул дверь, осталось у него в памяти на долгие годы. Он не сразу смог понять, что случилось, и вначале действовал совершенно машинально, словно в шоке.

С виду в конторе ничего не изменилось-просторная комната с двумя простыми письменными столами, в углу за перегородкой-место для совещаний. Кроме канцелярских стульев тут была ещё пара кресел, диван, стол и два металлических шкафа для бумаг, выкрашенных зеленой эмалью. И даже в первый самый жуткий миг, когда не хотелось верить своим глазам, Мердок заметил, что один из них вскрыт и опустошен.

Фетровая шляпа, отлетевшая в сторону, лежала неподалеку от сброшенного на пол непромокаемого плаща. Из-за второго письменного стола был виден человек, лежавший на спине. Один из полицейских опустился возле него на колени, второй кинулся к телефону. На диване, повесив голову, сидел Френк Керби.

С того момента, как Мердок переступил порог, никто не произнес ни слова. Теперь все трое взглянули на него, потом полицейский, склонившийся над телом, покачал головой и сказал напарнику:

– Он мертв.

– Ты его знаешь? – спросил тот.

– Том Брейди. Он много лет проработал в 61 участке, потом перешел в комиссариат. Звони живее!

Поднявшись с колен, он отряхнул брюки, склонил голову, потом произнес недовольно и даже осуждающе:

– Вы ведь Мердок из«Курьера»? Черт возьми, как вы здесь очутились так быстро?

– Услышал сообщение по радио… Увидел вашу машину и поехал следом.

Что он делал потом-он и сам не мог вспомнить. Видимо, действовал в шоке. С одной стороны, он поверил словам полицейского, с другой-не мог смириться, что Том Брейди умер. Но такое состояние не мешало заниматься привычным делом, за многие годы доведенным до автоматизма.

Он замечал взгляды патрульных и догадывался – те раздумывают, выставить его за дверь, или нет. О когда они уже собрались это сделать, он рискнул на «ход конем», который редко когда не достигал цели: какому полицейскому не хотелось увидеть свой портрет в газете!

Аппарат уже был наведен, и он скомандовал:

– Вы, у телефона, шаг вперед вправо… Вот так, хорошо!

Быстро перезарядив вспышку, Мердок сменил позицию.

– Еще раз отсюда. Как вас зовут? – он брал руководство в свои руки.

– Хенди и Голдмен, – последовал ответ.

Затем, не давая им опомниться, он вынул кассету с пленкой, положил аппарат на диван возле Керби и поспешил к выходу. Один из полицейских встрепенулся:

– Эй, куда же вы?

– Заглушу мотор машины и позвоню в редакцию. Через пару минут вернусь.

Он ушел, не обращая внимания на протестующие голоса за спиной. Чтобы его задержать, нужно было бежать вдогонку, но этого никто не сделал. И вот тут на него обрушилось все потрясение от случившегося. Ему показалось, что внутри все сжалось, ноги перестали слушаться, он с трудом передвигал их.

Кто и как убил Брейди? И почему?

– Нет, – громко воскликнул он, словно протест мог что-то изменить. – Нет!

Как ни странно, дурнота прошла. Лицо загорелось потом покрылось потом, в глазах потемнело, только он упорно шел вперед, надеясь, что на улице станет лучше. В самом деле, дождь с холодным ветром отрезвили его.

В машине он сразу схватил микрофон.

– Машина 93 вызывает редакцию«Курьера», машина 93 вызывает редакцию…

Что-то заскрежетало, потом донеслось:

– Машина 93, вас слушают.

Мердок откашлялся и продиктовал сообщение.

– Минутку, нужны дополнительные детали. Я соединю вас с редактором.

– К сожалению, добавить мне нечего. Это убийство, но как оно произошло, пока сказать не могу. Пришлите за пленкой, я оставлю её на переднем сиденьи автомобиля. Аппарат у меня, а ключи я оставлю в машине.

– Ладно. Вы намерены там остаться?

– Сколько сумею. Я ещё позвоню.

Выключив радио, он положил кассету на сиденье рядом с собой и замер, слишком измученный и убитый горем, чтобы что-то предпринимать, пока не сообразил, что вот-вот появятся машины с толпой репортеров из других газет.

Когда Кент вновь вошел в контору Брейди, патрульный, стоявший до этого у телефона, разговаривал с Керби, а второй склонился над короткоствольным револьвером, валявшимся в паре футов от тела.

– Из него стреляли? – спросил Мердок.

– Один раз.

Мердок стал, опершись на угол стола таким образом, чтоб не видеть лица Брейди. Не хотел он его видеть. Он хотел сохранить его в памяти совсем другим, и глаза его задвигались, запоминая всякие мелочи.

Расстегнутый пиджак, темное мокрое пятно на рубашке. Кресло, стоявшее за письменным столом, было перевернуто, второй ящик справа вытащен и валялся вверх дном, содержимое его разбросано по полу. Там же на полу лежала смятая проволочная корзина для мусора. Не иначе из неё разлетелись по полу клочки рваной бумаги и спутанный клубок узкой ленты, видимо из пишущей машинки.

Несколько минут Кент стоял так, лицо его побледнело, зубы были крепко сжаты, глаза покраснели, по лбу скатывались капли пота.

И тогда он почувствовал-ярость в нем одолевает горе. Ему доводилось снимать смерть во многих видах, но никогда она не казалась ему такой близкой к сердцу и такой ужасной. Теперь все, что он будет впредь делать, будет не ради газеты, а ради Брейди.

Обернувшись, он взглянул на Френка Керби, монотонным голосом отвечавшего на вопросы полицейского.

– Он был здесь, когда я вошел. Я сначала не заметил револьвера. Я не понял, что случилось, думал, у него с сердцем плохо… пока не заметил кровь.

Он говорил, и говорил… Но Мердок его больше не слушал. Взяв свой аппарат, он отнес его со всеми принадлежностями в угол за дверью. Там стоял стул, через спинку которого переброшен был светлый плащ Керби, почти такой же, как у него самого. Поверх него Керби поместил свою новехонькую шляпу. Машинально Кент отметил, что для Керби это характерно: тот был аккуратен с вещами и всегда придерживался моды.

Сняв свой плащ, Кент свернул его, но поскольку тот был мокрым, положил на пол, рядом с фотоаппаратом. Сделав то же самое с плащом Керби, положил его поверх своего, сел на стул, сложив руки на коленях, и сосредоточился, готовясь к той работе, без которой не обходилось ни одно расследование убийств.

Глава 5.

Первыми прибыли лейтенант из местного полицейского участка и с ним двое детективов. Но прежде чем они успели оглядеться как следует, примчался лейтенант Бекон из отдела по расследованию убийств со своим неизменным спутником-грузным, неповоротливым типом с боксерской челюстью, сержантом Кио. Следующим прибыл медицинский эксперт, а когда он приступил к осмотру тела, вошли фотограф и дактилоскопист – теперь все официальные лица были на месте.

Сидя в дальнем углу, Мердок не слишком бросался в глаза, и первым обратил на него внимание Бекон, пока местный лейтенант слушал рапорт патрульных. Много времени это не заняло, и он отправил их обратно, распорядившись подежурить у входа, пока их не сменят.

– Прессу не пускать! – велел он.

А Бекон уже уставился своими серыми глазами на Мердока. Глаза его раздраженно блеснули, он прищурился, но тут же взял себя в руки. Он хорошо знал Мердока и не впервой встречался с ним на месте преступления.

Мердок ответил ему таким же взглядом, и лейтенант отвернулся с видом строгого учителя, который отложил на время наказание ученика.

Подойдя к врачу, он стал рядом, пока тот производил осмотр. Много времени это не заняло. Поднявшись с колен, доктор заявил:

– Все, что я могу сделать, лейтенант.

Он потянулся к шляпе.

– Один выстрел, практически в упор. Полагаю, на одежде будут обнаружены следы пороха. Во всяком случае, пока мое мнение таково.

– Он умер сразу?

– Видимо, да.

– Давно?

– Недавно. Меньше получаса назад.

Бекон смотрел, как дактилоскопист приподнял револьвер карандашом, просунув его в скобу курка, и положил на стол. Пока устанавливали освещение для фотографа, он повернулся в сторону Френка Керби.

– Вы его нашли, Френк? Расскажите. Как случилось, что вы пришли сюда?

Френку Керби было лет тридцать пять. Высокий, стройный, весьма компетентный с виду мужчина, чьи серо-зеленые глаза смотрели смело, деловито и холодно. Светлокаштановые волосы и вытянутое лицо придавали ему некоторое сходство с терьером. По характеру он был задирист и агрессивен, временами грубоват-результат двенадцатилетней службы в полиции, где ему приходилось ловить правонарушителей, таких же несговорчивых, как он сам.

Сейчас, подняв глаза на Бекона, заговорил он глухо и скорбно.

– Днем мы вместе работали по небольшому дельцу на Келлера-хозяина ресторана, где подают такие роскошные отбивные.

И он рассказал ту историю, которую Кент уже слышал от Тома Брейди.

– Я знал, что Том свое дежурство уже закончил, ну и зашел узнать, нет ли чего нового, прежде чем идти туда к одиннадцати часам.

– Когда это было?

– Около девяти, или чуть раньше, точно не скажу.

– Поучается, вы потратили многовато времени, нам-то позвонили в 9. 07.

– Да, – вздохнул Керби, можно сказать и так.

Он замялся, лицо его в ярком свете фотоламп казалось неестественно бледным и лоснящимся.

– Когда я увидел револьвер и понял, что произошло, я слишком растерялся, чтобы рассуждать логически. Мы не были партнерами, только делили пополам помещение и расходы. Мы с ним даже не были слишком близки. Но когда ты день за днем рядом с Брейди, начинаешь понимать, какой он замечательный человек и полицейский, даже если часто он тебе и не нравился. Ну и когда ты видишь такое, то не можешь поверить своим глазам, и единственное желание-схватить того мерзавца, который это сделал.

– Да, – протянул Бекон. – Значит, вы вошли. Что было дальше?

– Кажется, я прежде всего обратил внимание на раскрытый шкаф, а уже потом на него, – Керби кивнул в сторону письменного стола. – Я же знал, что Том держал его запертым, а тут он был раскрыт и опустошен… во всяком случае, так мне показалось. Револьвер я заметил не сразу. Да я о нем и не подумал. Том лежал на полу, его пальто и шляпа тоже. Вот я и решил, что это сердце…

– Его пиджак был так расстегнут, как сейчас?

– Да, я заметил пятно крови, когда склонился над Томом, но тогда оно было гораздо меньше. Окликнув Тома, я потряс его за плечо, не зная, что он мертв. И тут я увидел револьвер.

– Когда вы решили, что он мертв?

Керби заморгал, словно такая мысль раньше не приходила ему в голову, и ответил, что не знает.

– Мне не удалось нащупать пульс, но кожа у него была теплой. И пятно крови росло на глазах. Я понял, что случилось это перед самым моим приходом, и у меня мелькнула дикая мысль, что мерзавца мне удастся поймать прямо на месте преступления. Теперь-то я вижу, что это глупо, но тогда…

– Ладно, – Бекон заметил, что Керби замолчал. – Так что же вы сделали?

– Со второго этажа всего один выход, по парадной лестнице. Я решил, что мой приход загнал загнал убийцу в ловушку. Вот о чем я тогда подумал. И побежал по коридору, дергая все двери, – рассчитывал, что он спрятался в одной из контор. Но все было заперто. Тогда я поднялся на четвертый этаж-там даже света нигде не было. И я понял, что обманываю сам себя: ведь если я вспугнул убийцу, у него было достаточно времени, чтобы удрать, пока я находился у Брейди. Тогда я вернулся назад, снял пальто и шляпу, позвонил в полицию и стал ждать.

Бекон кивнул и пожевал губами.

– У вас есть оружие, Френк?

– Два револьвера, но они оба на месте.

– Встаньте!

Керби широко раскрыл глаза, он явно не мог поверить своим ушам, потом стремительно вскочил, сжав зубы.

– Да не валяйте дурака! – рассердился Бекон, заметив его реакцию. – Вы достаточно прослужили в полиции, чтобы знать правила.

Он сердито поправил свой просторный пиджак в полоску из дорогого серого твида. Подчиняясь взгляду лейтенанта, сержант Кио провел поверхностный досмотр и отступил назад.

– Это ваш стол? – Бекон указал на стол слева и снова кивнул Кио; сержант занялся содержимым ящиков.

Керби сел, все столь же хмурый, и буркнул:

– С виду револьвер похож на оружие Тома. Можно проверить по номеру.

– Он носил его с собой?

– Нет.

– Где он его хранил?

– В письменном столе, в том самом ящике, который вынут.

Рефлекторы уже выключили. Бекон спросил коллегу-лейтенанта, все ли вынули из карманов Брейди. Когда это сделали, отправил Кио проверить, прибыла ли санитарная машина. Тут же вошли санитары.

Мердок закурил и отвернулся. Но хотя он твердо решил ни на что не смотреть, все же чувствовал движение в комнате, а когда носилки подняли, горло у него перехватило, в глазах защипало, и только когда дверь закрылась, он снова взглянул на Бекона, прислушиваясь к его вопросам, оценивая ответы, с трудом сдерживая в себе неутихающий гнев.

Бекон покопался в бумажнике Брейди, потом попросил дактилоскописта осторожно прочитать номер револьвера.

– До сих пор мне ни разу не удавалось отыскать на оружии хорошие отпечатки, – заметил тот, – на заранее никогда не знаешь…

Осторожно перевернув револьвер кончиком карандаша, он вслух прочитал его номер.

Бекон подтвердил:

– Совершенно верно, это его револьвер. Как же могло получиться, что его застрелили из собственного оружия?

– Вы интересуетесь просто так или ждете, что я выскажу свои соображения? – спросил Керби.

– Есть что-выкладывайте.

– У преступника наверняка был собственный пистолет.

– Если бы он его выхватил, Брейди смог бы выдвинуть этот ящик.

– Непременно, – подтвердил Керби. – Он был не робкого десятка. Он бы не стал сидеть и ждать, что будет дальше.

Бекон задумчиво кивнул.

– Да, он его достал, но другой это заметил. Держа Брейди под прицелом, заставил положить оружие на стол. И хотел его забрать, но Брейди попытался отнять револьвер. Если на рубашке есть следы пороха, все так и было. Брейди ринулся вперед-тот выстрелил.

Лейтенант негромко выругался от возмущения и бессилия. Потом деловито взял себя в руки.

– Надо лучше проверить письменный стол, особенно выдвинутый ящик. Это что… лента от пишущей машинки? – Спросил он, указывая на перевернутую корзину для мусора. – Если лента новая, можно попытаться прочитать, что с ней печаталось… Френк, что вы скажете насчет этого несгораемого шкафа?

– Он держал там папки с делами.

– Сколько их там было? Полный шкаф или только часть?

– Точно не скажу.

– А примерно?

– Примерно вот столько, – Керби развел руки фута на полтора.

– Столько не спрячешь в карман и не унесешь под мышкой.

– Если перевязать, – возразил Керби, – то унести нетрудно. – Встав, он подошел к столу. – У Тома был портфель…

Оглядевшись, он зашел за перегородку в дальнем углу.

– Если он не оставил его дома, значит им и воспользовались, – заявил убежденно.

– Сегодня днем Том заходил с портфелем, – сказал Кент.

Бекон перевел взгляд на него.

– Куда?

– К нам в фотостудию.

– Когда?

Кент рассказал. Бекон повернулся к Керби.

– Вы об этом знали?

– Конечно6я звонил ему туда, чтобы сообщить о заказе Келлера. Он сюда вернулся, мы все оговорили и спланировали, как будем действовать.

– У него был портфель?

– Да.

– Чего он хотел от вас? – повернулся Бекон к Мердоку.

– Просил сделать кое-какие снимки.

– Какие?

– Разные бумаги: подписанные показания, копии документов, пара свидетельств о рождении…

– В чем там дело?

– Я не знаю.

– Но общее представление вы должны иметь, – раздраженно заметил Бекон.

Мердок довольно резко объяснил, как было дело, закончив словами:

– Потому-то я старался особо не читать, а то, что видел, не имело для меня смысла.

– Может быть, вы припомните…

– Может быть.

– Тогда начинайте думать. Над чем он работал? – спросил он Керби.

– Целый месяц его не было в городе, вернулся только вчера.

– Он уезжал на целый месяц? – удивился Бекон. – По делу? Видимо, важному?

Он выжидательно помолчал, но Керби молчал тоже, поэтому спросил:

– Вы знаете, на кого он работал?

– По-моему, на семейство Олдерсонов.

– На Олдерсонов с Бикон-стрит? – лейтенант даже присвистнул. – Черт возьми… Мне казалось, они детектива и на порог бы не пустили!

Тут ему в голову пришла новая мысль и он повернулся к Мердоку.

– Что случилось с пленками?

Мердок объяснил.

Тогда Бекон спросил:

– Брейди их забрал?

– Наверное. В восемь их в моем столе уже не было.

– А что он сделал с подлинниками?

– Уложил в большой конверт из плотной бумаги и спрятал в портфель. Или нет, я не прав. Принес он его в портфеле, а когда уходил, сунул конверт в нагрудный карман.

Бекон тут же повернулся к своим людям.

– Нет конверта? А негативов? И самого портфеля тоже?

Он хотел ещё что-то добавить, но открылась дверь и патрульный сообщил, что его хочет видеть некий мистер Андерс.

Артур Андерс оказался красивым седеющим мужчиной лет сорока, с атлетической фигурой и лицом, словно сошедшим с рекламы спортивных товаров. Уверенный раскатистый голос и изысканные манеры указывали на то, что он создан был для лучшей жизни. Теперь, расстегнув свое коверкотовое пальто и стряхнув капли дождя с новой шляпы, он осмотрелся, вначале оценив Мердока, потом Бекона.

– Вы хотели меня видеть, мистер Андерс? – спросил лейтенант.

– Не совсем так. Я пришел к мистеру Брейди…

– Для чего?

– Мы условились о встрече. Внизу мне сказали о том, что случилось, и что вы руководите расследованием, поэтому я счел нужным подняться сюда.

– Когда вы видели Брейди последний раз?

– Месяц назад.

– Значит о встрече вы договорились по телефону?

– Нет, он забежал ко мне днем, сказал, что у него есть ко мне разговор и спросил, не смогу ли я прийти около половины десятого, – тут он взглянул на часы. – Я сказал, что смогу. Правда, немного опоздал…

– Он не говорил, для чего хотел вас видеть? Вы знали, что он работал на семейство Олдерсонов? – добавил лейтенант, видя, что Андерс покачал головой.

– Это я знал, но почему и чем он занят-нет.

– Кто его нанял?

– Миссис Олдерсон, то есть миссис Гарриет Олдерсон.

– Но она вам не сказала, почему?

– Нет.

– Вы-поверенный в делах семьи, и не пытались…

Андерс едва заметно усмехнулся.

– Знай вы миссис Олдерсон, не сомневались бы, что если она что-то решила…

– Она с вами не советовалась?

– В этом случае-нет.

– Но с чего она надумала нанять детектива?

– Меня она поставила в известность, когда решение уже приняла. Я пытался узнать, на ком она остановила выбор, и поняв, что она не отступит, посоветовал обратиться к Брейди, репутация которого была мне известна. Думаю, по этому поводу она разговаривала и с мистером Мердоком.

Он оглянулся, ища подтверждения.

Мердок тут же сообщил, что миссис Олдерсон спрашивала его о Томе Брейди, и он его рекомендовал.

– Но вам она тоже не говорила, для чего ей детектив?

Отрицательный ответ Бекон пережевывал не меньше минуты, явно не поверив ни тому, ни другому. Но сообразив, что тут он ничего не добьется, решил переменить тему и заговорил с Керби.

– Свои донесения Том писал сам, – спросил он, – но кто их ему перепечатывал?

– Да, почерк у него был неважнецкий, – протянул Керби.

– Так кто для него печатал?

– Девушка по имени Салли Фишер, она вроде работает в«Курьере»…

– Да, в отделе светской хроники, – подтвердил Кент Мердок. – Живет она в том же доме, что и Том. Она печатала его материалы по вечерам. Правда, их было немного.

– Адрес вы знаете?

Мердок продиктовал адрес сержанту Кио.

– Может быть, она сможет помочь, – сказал Бекон, – но сначала нужно поговорить с миссис Олдерсон.

Кивнув сержанту Кио, он отошел к дверям, где вполголоса проинструктировал своего помощника. Потом, вернувшись к Андерсу, спросил:

– Вы не желаете ей позвонить и предупредить о нашем визите?

– Не особенно.

Бекон побагровел, но сдержался.

– Целый месяц Брейди работал по заданию миссис Олдерсон, – сурово заметил он. – Значит, она готова была вложить в это дело крупную сумму денег. Кто-то убил Брейди до того, как он успел передать ей свои материалы, бумаги исчезли-и те, на поиск которых он потратил столько времени, и его донесения с выводами. Вместе с ними исчезли и пленки, которые он сделал сегодня.

Тома Брейди любили и уважали все, с кем он долгие годы работал бок о бок. Для нас он останется полицейским, одним из нас, значит все наши сотрудники будут заниматься расследованием с особым старанием, не считаясь с трудом и временем. И мы не успокоимся, пока не докопаемся до истины. Так что если даже убийцей окажется один из Олдерсонов, мистер Андерс, учтите-ничего не изменится.

Заметив, что Андерс собрался протестовать, он торопливо продолжил:

– Вы поверенный в делах семьи. Хорошо, мы возьмем вас с собой, чтобы вы могли отстаивать их интересы. Потому было бы неплохо вам позвонить миссис Олдерсон и сообщить, что произошло. Можете от моего имени ей передать, чтобы собрались все члены семьи, если это возможно. И еще: у меня карман набит повестками, так что если у неё нет желания беседовать со мной сейчас, мы их утром совершенно официально вызовем в прокуратуру.