Изучение неписаного кодекса дружбы имеет важное теоретическое и практическое значение. Очевидно, что дружба предполагает соблюдение всех основных правил человеческого общежития, действующих и в менее тесных общинных, коллективных и личных отношениях. Однако соотношение, значимость и иерархия этих правил неодинаковы. По мере углубления и индивидуализации дружеских отношений элементарные общие нормы "обмена" утрачивают часть своего значения, уступая место более сложным и тонким правилам интимности.
      При всем отличии современных дружеских отношений от древней институпионализированной дружбы понятию дружбы внутренне присуща идея исключительности, экстраординарности, допускающая возможность нарушения и превышения некоторых более элементарных, общепринятых норм и правил.
      Друзьям позволено многое такое, что неминуемо осложнило и даже испортило бы отношения с менее близкими людьми - соседями, товарищами по работе и т. д. Но за счет ослабления требований к внешним нормам поведения и к эквивалентности "обмена" резко повышается уровень нравственно-психологических требований. И поскольку важнейшие специфические правила дружбы - делиться своими переживаниями, оказывать моральную поддержку, добровольно помогать в случае нужды, заботиться о друге, доверять ему и быть уверенным в нем, защищать друга в его отсутствие - являются альтруистическими, их принятие и соблюдение предполагает достаточно высокий уровень нравственного сознания личности, а также зрелость самого дружеского отношения. Можно сказать иначе:
      социальная психология подтверждает, что дружба есть нравственное отношение и иной быть не может.
      Но как практически происходит выбор друзей?
      Еще Платон и Аристотель задавались вопросом: что делает одного человека привлекательным для другого и, в частности, ищет ли он в друге собственное подобие или, напротив, дополнение? Экспериментальные психологические исследования дружбы .(конец XIX-начало XX в.) также долгое время концентрировались вокруг этой проблемы. С точки зрения житейского здравого смысла оба мнения одинаково правдоподобны. Понимание друга как "другого Я" молчаливо предполагает принцип сходства: люди, расходящиеся между собой в существенных характеристиках, вряд ли могут быть особенно близки. Однако alter ego не просто второе, а именно другое Я; друзья призваны не дублировать, а взаимно обогащать один другого.
      А коль скоро это так, прежде чем обсуждать вопрос о сходстве или несходстве друзей, нужно уточнить целый ряд вопросов.
      Во-первых, класс подразумеваемых сходств. Идет ли речь об общности пола, возраста, социального положения, профессии, образования и других объективных, непсихологических признаков? Или об общности ценностных ориентации, взглядов, интересов? Или о сходстве характеров, темперамента, личностных черт и т. п.? Это ведь совершенно разные вещи.
      Во-вторых, степень предполагаемого сходства. Имеется ли в виду полное совпадение качеств или какое-то более ограниченное сходство?
      В-третьих, значение и смысл данного сходства для самой личности. Чем важнее данное качество для личности, тем выше требования, которые она, вероятно, предъявляет в этом отношении к своим друзьям. Человек, живущий напряженной эстетической жизнью, вряд ли сможет дружить с тем, кто не выносит искусства. Л для того, кто видит в искусстве только развлечение, эстетические вкусы его друзей, пожалуй, несущественны.
      В-четвертых, объем, широта диапазона сходств. Сходство друзей может ограничиваться одной какой-либо сферой, а может охватывать сразу несколько черт - и социальные характеристики, и ценностные ориентации, и личностные черты.
      Кроме того, необходимо уточнить, идет ли речь об установках и о том, какими люди представляют самих себя и своих друзей, или об их реальных качествах.
      Разные люди видят себя в дружбе, как и в других отношениях, по-разному. Напомним, что для юного Ф. Шиллера дружба - это "созерцание себя в зеркале другой души". Р. Роллаи, напротив, отрицал стремление к подобию: "Пусть другие, подобно Нарциссу, любуются своим отражением в зеркале! Я же ищу глаза, которые мне говорят: "Я - не ты!" Тогда стоит войти! И если подобное желание является обоюдным, две скрещенные шпаги приводят к наивысшему слиянию двух человеческих существ".
      Но самовосприятие не всегда достоверно. Многочисленные социально-психологические исследования показывают, что в установках людей, в тех требованиях, которые они предъявляют к своим друзьям, ориентация па сходство (любовь к подобию, гемофилия) решительно преобладает над ориентацией на дополнение (любовь к различиям, гетерофилия). Подавляющее большинство людей предпочитает дружить с людьми своего возраста, пола, социального положения, образования и т. д. Почти столь же желательно совпадение или по крайней мере сходство основных ценностных ориентации, интересов и черт характера. Но как проявляется эта установка в реальном поведении? Действительно ли друзья больше похожи друг на друга, чем на окружающих, или им это только кажется? В том, что касается объективных характеристик (пол, возраст, социальное положение, образовательный уровень), однородность действительно преобладает. Люди в большинстве случаев дружат с представителями собственного "круга" - возрастного, социального, культурного. Несколько меньшая, но все-таки значительная степень сходства наблюдается также в социальных установках и ценностных ориентациях друзей. Хотя здесь нет полного совпадения, друзья, как правило, придерживаются более или менее общих взглядов по наиболее важным для них вопросам.
      Это имеет не только и, вероятно, даже не столько субъективно-установочные, психологические, сколько социальные причины.
      Большинство личных отношений складывается в процессе длительного взаимодействия, организованного вокруг каких-то центров, очагов совместной деятельности, причем круг вовлеченных в эту деятельность людей во многих отношениях однороден. Чем однороднее круг общения, тем вероятнее, что формирующиеся в нем дружеские пары и триады окажутся во многом сходными. Например, возрастная однородность детской дружбы вытекает не только и даже не столько из желания непременно дружить со сверстниками, сколько из объективных условий выбора, из преобладания в данном центре деятельности (например, в школьном классе) детей одного и того же возраста.
      Однако относительная однородность круга общения, из которого подбираются друзья, не снимает проблемы их индивидуально-психологического сходства и вопроса: является ли это сходство результатом изначального выбора похожих на себя партнеров или их взаимной адаптации, приспособления друг к другу?
      Хотя личностные особенности многообразны и не всегда поддаются строгому обозначению, при сравнении психологических черт тридцати дружеских пар американских старшеклассников и студентов с чертами случайно выбранных тридцати пар друзья оказались значительно более похожими, чем случайные пары. При сравнении уровней межличностного понимания и самосознания нескольких групп детей (с восьми с половиной до тринадцати с половиной лет) с аналогичными показателями их сверстников, которых испытуемые назвали своими друзьями, причем этот выбор был в одних случаях взаимным, а в других - односторонним, и детей, которые не фигурировали в числе их друзей, "взаимные друзья" оказались более похожими друг на друга, чем "односторонние друзья" и "не-друзья"; особенно велики такие различия у детей более старшего возраста .
      В самом крупном исследовании этого рода сопоставлялись сходства и различия дружеских пар 1800 американских старшеклассников. Их просили назвать своего лучшего друга, а затем рассказать о своих домашних условиях, отношениях с родителями, учебных интересах, способах проведения досуга, социальных установках и психологических состоя ниях. Сравнение ответов друзей показало, что они очень похожи друг на друга по своим социально-демографическим свойствам (социальное происхождение, пол, раса и возраст). Значительное сходство наблюдается также в некоторых аспектах поведения, особенно если оно отклоняется от социальной нормы и нарушает какие-то запреты (например, курение), в учебных интересах и степени участия в групповой жизни сверстников. Что же касается психологических черт (оценка своих личных качеств и отношений с родителями), то здесь сходство между друзьями значительно меньше .
      Следует учитывать, что наши представления о степени своего сходства или различия с другими людьми далеко не всегда достоверны. Те, кого мы предпочитаем, кажутся нам, как правило, более похожими на нас самих, чем те, кого мы отвергаем. Социометрические исследования показывают, что при попытке предсказать, кто из знакомых или товарищей окажет им предпочтение, а кто отвергнет их, люди обычно (около 70% испытуемых) бессознательно предполагают взаимность выбора. Оказывая предпочтение другому лицу, выбирая его в качестве партнера по игре, спутника по путешествию и т. д., мы невольно ожидаем, что он в свою очередь выберет нас. От антипатичного человека, напротив, мы ждем неприятия, отвержения.
      Фактически такая взаимность встречается реже, чем мы предполагаем. Особенно легко ошибиться в атрибуции сложных личностных качеств. Нередко двое влюбленных кажутся себе весьма похожими друг па друга, однако каждый приписывает другому свои собственные качества, то есть оба считают себя похожими, по суть сходства трактуют по-разному. Друзья же часто преувеличивают степень своего взаимного самораскрытия и т. д.
      "Взаимопроникновение" или "пересечение" личных свойств друзей тесно связано с длительностью ti глубиной их взаимоотношений. Стадии или ступени диадического взаимодействия Я и Другого наглядно передает схема американского психолога Дж. Левинджера.
      Ступени диадического взаимодействия
      На начальной, нулевой стадии межличностных контактов Другой психологически еще не существует для Я, не представляет для него интереса. Затем возникает односторонняя атракция, познавательный интерес или эмоциональное влечение, расположение к другому. Атракция стимулирует поверхностный поведенческий контакт, взаимодействие субъектов, остающихся тем не менее чужими друг для друга. Но общность деятельности, интересов и установок постепенно порождает реальное взаимопересечение личностей, от частного, незначительного до весьма широкого, когда два Я до некоторой степени сливаются в неделимое Мы.
      Развивая ми идеи, Левинджер предложил формальную модель цикла личного отношения, состоящего из пяти фаз:
      1. Атракция, предшествующая зарождению отношения.
      2. Период формирования отношения.
      3. Продолжение отношения, означающее либо:
      а) его рост и укрепление,
      б) поддержание достигнутого уровня,
      в) снижение уровня и устойчивости.
      4. Ослабление или ухудшение отношения.
      5. Прекращение отношения в результате смерти одного из партнеров или разрыва.
      Но от чего зависят разные траектории развития дружбы? Добрых полстолетия в психологии господствовало представление, что характер дружбы целиком определяется индивидуальными чертами партнеров и пропорцией, в которой они "смешиваются". Однако, как справедливо замечают английские психологи С. Дак и Г. Сэнтс, эта модель слишком проста даже для химии. Смешение эссенции серной кислоты с водой всегда дает раствор серной кислоты. Но порядок и способ смешения элементов при этом далеко не безразличны: при добавлении воды в кислоту температура жидкости резко повышается, происходит всплеск, тогда как при добавлении эссенции в воду происходит только незначительное нагревание. В человеческих отношениях способ и последовательность соединения индивидов не менее существенны, чем сложившиеся до взаимодействия их личные качества.
      С углублением личных отношений качественно меняется не только тип психологических "фильтров", сквозь которые осуществляется "отсев" друзей, но и сами критерии личной совместимости, субъективная значимость отдельных, воображаемых или реальных, психологических сходств и различий. В исследовании С. Дака и Г. Крейга 40 английских студентов-первокурсников (20 мужчин и 20 женщин), которые раньше не были знакомы друг с другом, трижды заполняли социометрическую матрицу (выбор друзей) и одновременно три личностных теста, причем данные социометрического выбора каждый раз сопоставлялись с результатами тестирования. В первой серии опыта (через месяц после поступления в вуз) никакой зависимости между выбором друзей и сходством их тестовых показателей с показателями самих испытуемых не обнаружилось. Во второй серии (через три месяца после поступления) выявилось сходство ценностных ориентации друзей: студенты выбирают тех, чьи ценностные ориентации близки к их собственным. На третьей фазе опыта (через восемь месяцев) значение таких сходств уменьшилось, зато выявилось сходство более глубоких "личностных конструктов".
      Таким образом, традиционный вопрос, является ли сходство друзей предпосылкой дружбы или результатом их взаимной адаптации, упрощенно ставит проблему. На разных стадиях знакомства люди располагают неодинаковым объемом информации друг о друге. И разница эта не только количественная, но и качественная. Психологические фильтры, через которые "просеиваются" кандидаты в друзья, также многоуровневы: в начале знакомства при выборе друзей имеют значение сравнительно поверхностные их свойства (например, внешность, манера держаться), тогда как в дальнейшем перевес оказывается па стороне менее явных, но более глубоких личностных качеств. Иначе говоря, на ранних стадиях развития дружеских отношений индивид озабочен тем, как он выглядит в сравнении с другим, и спрашивает себя, хотел ли бы он походить на этого другого. Позже встает вопрос о характере отмеченного сходства и его достаточности для поддержания длительных дружеских отношений.
      Сами "уровни" и "стадии" развития дружбы тоже неуниверсальны. Устойчивость (длительность) взаимоотношения, частота встреч и контактов и их психологическая глубина (интимность) - качественно разные параметры, которые могут изменяться в разных направлениях. Это ясно видно при изучении вариантов и причин расстройства или прекращения дружбы. Иногда это бурный разрыв, иногда - постепенное уменьшение интенсивности (частоты) общения, иногда - снижение уровня его интимности при сохранении внешней формы и частоты встреч. Причем в одних случаях неудача выглядит заранее предопределенной "несовместимостью" партнеров, которые плохо знали друг друга, в других случаях объясняется допущенными ошибками, случайной ссорой и т. п., в третьих - приписывается внутренним психологическим изменениям (ослабление взаимного интереса, появление новых, более сильных привязанностей), в четвертых - ссылаются на непредсказуемые внешние события, вроде смены местожительства.
      Из этих, казалось бы, тривиальных соображений вытекают важные теоретические и практические выводы. Реальные дружеские отношения не развиваются автоматически, по одной и той же траектории, отвечающей нашим моральным представлениям: чем устойчивее дружба, тем она интимнее, вернее, исключительнее и т. д. Дружба - психологически чрезвычайно тонкое, сложное, текучее отношение, которое невозможно свести ни к какой отдельно взятой системе внешних, социально-средовых или внутренних, индивидуально-психологических детерминант. А это значит, что о сохранении дружбы нужно заботиться.
      Динамика дружбы во многом зависит от сознательной установки партнеров: как они определяют природу своих отношений (видят ли в них дружбу, любовь или простое зна комство), какие цели преследуют, как направляют настоящее и будущее дружеских отношений - стараются поддерживать, углублять их или пускают на самотек. Дружеские, как и все личные, отношения слагаются из множества мелких, повседневных решений и действий, о значении которых люди не задумываются и последствия которых осознают только задним числом, ретроспективно, в "спрямленной" и зачастую иллюзорной форме.
      Английские студенты, обследованные С. Даком и Д. Миллом, ежедневно в течение двадцати недель записывали в дневнике свои чувства и переживания, связанные с реальными дружескими отношениями. Оказалось, что, хотя оба партнера часто испытывали неуверенность в том, как к ним относится другой, изменения в состоянии дружеских отношений они связывали исключительно с колебаниями чувств и настроений друга. Значение собственных действий и реакций, как правило, недооценивается и не осознается. В ретроспективных же отчетах о развитии дружеских отношений подобные сомнения и колебания полностью исчезают. "Отредактированные" воспоминания рисуют последовательную картину "положительного развития" или "ухудшения" отношений так, как они воспринимаются субъектом в данный момент.
      Изучение дружбы не как стабильного состояния, а как процесса тесно связано с психологией таких явлений, как самораскрытие и понимание другого.
      Самораскрытие - сознательное и добровольное открытие другому собственного Я, своих субъективных состояний, тайн и намерений - одна из фундаментальных психологических потребностей личности, удовлетворение которой издавна ассоциировалось с дружбой. Но предметом интенсивных экспериментальных исследований эта проблема стала только в середине 60-х годов XX столетия. Вначале (например, в трудах американского психолога С. Джурарда) она изучалась главным образом под углом зрения количественных параметров, исходя из предположения, что высокое самораскрытие играет в жизни человека, как правило, положительную, а низкое - отрицательную роль, обрекая личность на одиночество и другие неприятности.
      Позднее более глубокое изучение показало, что самораскрытие многомерно. Его можно оценивать, как минимум, по пяти самостоятельным параметрам:
      1) объем (широта) сообщаемой личной информации;
      2) степень ее интимности для субъекта;
      3) продолжительность, темп и скорость самораскрытия;
      4) его эмоциональная тональность (хвастовство, бравада или, наоборот, смущение, стыд);
      5) гибкость самораскрытия, способность личности регулировать свою откровенность в зависимости от реакции собеседника и ситуации общения.
      Самораскрытие зависит от целого ряда моментов: кто, кому, что именно, насколько полно, когда, при каких обстоятельствах и для чего открывает. Степень самораскрытия в общении с посторонним человеком, отцом, матерью, близким другом, лицом своего или противоположного пола будет неизбежно раз ной. Неодинаковыми будут и привилегированные темы, сюжеты самораскрытия.
      Согласно теории американского исследователя И. Альтмана, существует определенная связь между широтой и глубиной (интимностью) самораскрытия и типом партнера по общению: чем исключительное личное отношение, тем полнее раскрываются в нем наиболее интимные, чувствительные, скрытые от посторонних аспекты Я за счет сокращения обмена поинтимней, эмоционально менее значимой информацией.
      Дружба считается наиболее глубоким, интимным отношением. Недаром в ее определениях постоянно подчеркивается момент доверия: друг - человек, которому можно сказать все. Но хотя экспериментальные исследования подтверждают, что максимум самораскрытия достигается именно в общении с друзьями, здесь также имеются свои пределы. Прежде всего, друзья нередко преувеличивают степень взаимного самораскрытия, интимности и знания друг друга. Кроме того, они часто воспринимают свои отношения асимметрично. Описывая распавшиеся дружеские связи, люди склонны приписывать себе более активную роль в оказании эмоциональной поддержки и добровольной помощи бывшему другу, а ему - большую степень самораскрытия, потребности делиться своими успехами и совместно проводить время. Это придает ретроспективным описаниям дружбы эгоцентрический оттенок. Да и не только ретроспективным. В проведенном автором этих строк совместно с В. А. "Поселковым исследовании юношеской дружбы испытуемые дописывали несколько неоконченных предложений типа "Друг - это тот, кто...". Содержание ответов было разным, но форма в подавляющем большинстве случаев была эгоцентрической: испытуемые делали акцент на том, что друг делает или должен сделать для них ("кто меня любит", "на кого можно во всем положиться" и т. д.), и гораздо реже перечисляли то, что они сами делают для друга ("кого я люблю", "кто может на меня положиться" и т. п.).
      Содержание и уровень взаимного самораскрытия во многом зависят от ситуации общения. Теплая, уютная комната благоприятствует интимности, тогда как формальная, холодная обстановка ее парализует. Положительную роль играет наличие прямого визуального контакта (взгляд в глаза) и телесной близости (прикосновение) с собеседником, внешняя его привлекательность, внимание с его стороны и его социальный статус. Младшие легче и охотнее исповедуются старшим, дружественное внимание которых представляется лестным, а признание собственной слабости перед старшим меньше бьет по самолюбию, чем в общении с равными по возрасту или рангу.
      Очень сложен вопрос о взаимности самораскрытия. Общее правило взаимности гласит, что откровенность и доверие большей частью вызывают ответный отклик, тем самым повышая общий уровень интимности коммуникации. Но почему? И всегда ли это бывает так? Одни психологи (С. Джурард) объясняли это тем, что доверие, будучи лестным, вызывает симпатию, расположение к тому, кто его оказал, а знаком симпатии служит взаимная откровенность. Другие (А. Чайкин и В. Дерлега) объясняют его в духе теории справедливости: поскольку всякая откровенность считается ценной, человек, выслушав чужую исповедь, чувствует себя обязанным отплатить той же монетой, независимо от степени своей симпатии к собеседнику. Некоторые психологи связывают взаимность самораскрытия главным образом с механизмами подражания и подкрепления: откровенность служит положительным стимулом, на который индивид реагирует взаимным самораскрытием, что в свою очередь стимулирует первого субъекта на продолжение интимной беседы. Имеющиеся эмпирические данные в наибольшей мере подтверждают второе объяснение.
      Однако самораскрытие также может иметь разный психологический смысл. Как показали исследования В. Дерлеги и Я. Гжелака (ПНР), оно может быть средством: спонтанной эмоциональной разрядки и катарсиса; самопознания прояснения своих чувств и позиций; получения социального одобрения, подкрепления со стороны другого; развития и укрепления личных отношений; социального влияния и воздействия на других ^(вызвать жалость ради получения каких-то выгод).
      Немаловажен и момент своевременности самораскрытия. В большинстве случаев откровенность воспринимается положительно. Но слишком полное или чересчур поспешное самораскрытие, не соответствующее стадии развития личных взаимоотношений или не учитывающее состояния собеседника приемлемого для него уровня диалога, воспринимается как нарушение границ интимности, бесстыдство или попытка вторжения во внутренний мир другого, что побуждает его замкнуться или даже прервать контакт. Иными словами, в дружеском общении всегда необходим такт. Человек, навязывающий другому непрошеную интимность, легко может натолкнуться на отпор:
      Делись со мною тем, что знаешь,
      И благодарен буду я.
      Но ты мне душу предлагаешь:
      На кой мне черт душа твоя!..
      Культ полной душевной открытости, при всей ее привлекательности, столь же односторонен и чреват психологическими трудностями, как викторианский культ эмоциональной сдержанности и замкнутости. Оптимальным с точки зрения душевного здоровья личности является состояние, когда индивид способен быть полностью искренним с немногими близкими людьми и поддерживает средний уровень самораскрытия в отношениях с остальными. Замкнутость, когда во внутренний мир не впускается никто, или слишком высокий уровень самораскрытия, когда, как говорится, "душа нараспашку" и у личности не остается ничего потаенного, как правило, свидетельствует о каких-то психологических затруднениях .
      Не менее сложна, чем самораскрытие, и проблема понимания другого. Ученые подходили к ее осмыслению с разных сторон. В начале 60-х годов американский психолог Г. Олпорт предложил список черт, облегчающих, по его мнению, личности адекватное восприятие и оценку других людей:
      1. Жизненный опыт, общая зрелость. Взрослый человек может понять подростка, обратное же невозможно.
      2. Сходство между оценивающим и оцениваемым субъектами.
      3. Интеллект. Люди с более высоким умственным развитием способны лучше понять и оценить партнера, чем менее развитые.
      4. Сложность собственных мыслительных процессов облегчает понимание чужого опыта.
      5. Знание самого себя, что в какой-то степени предохраняет против стереотипных и формальных суждений о других.
      6. Социальная приспособленность та. эмоциональная устойчивость. Люди тревожные, с неустойчивой психикой склонны проецировать на других собственные качества.
      7. Созерцательность характера позволяет воспринимать других дружественно, но "со стороны", более или менее беспристрастно.
      8. Эстетическая ориентация, в отличие от практически-действенной, побуждающей человека стремиться не столько к пониманию другого, сколько к воздействию на него.
      9. Интрацептивность, то есть впечатлительность, повышенная чувствительность к внутреннему миру, своему собственному и чужому. Поскольку это качество развито у женщин больше, чем у мужчин, некоторые считают, что женщины интуитивно точнее воспринимают и оценивают людей, чем мужчины.
      Позднейшие исследования (в том числе осуществленные в нашей стране А. А. Бодалевым и др.) .внесли существенные поправки в данную схему. Выяснилось, например, что интрацептивность и эстетическая ориентация нередко находятся в противоречии с интеллектуальными показателями. Ленинградский психолог В. С. Магун предложил группе студентов оценить в терминах "больше", "меньше" или "одинаково", насколько им самим и их однокурсникам свойственны такие черты, как интеллект и экстраиунитивность (склонность обвинять в своих трудностях и неудачах других, в отличие от интрапунитивности-самообвинительности), и затем сравнил высказанные суждения с объективными тестовыми показателями испытуемых. Результат оказался парадоксальным: студенты с меньшей интеллектуальной продуктивностью оценивают себя и других более адекватно, чем те, у кого уровень интеллекта выше.
      Может быть, это объясняется разной направленностью интересов, тем, что люди, более внимательные к своим и чужим переживаниям, меньше включены в предметную деятельность, а это снижает их интеллектуальные показатели? Или познание человека в большей мере зависит от эмоциональных свойств личности, нежели от формальных качеств интеллекта? Современная психология, не рискуя делать смелые обобщения, подобные олпортовским, не дает однозначного ответа на эти вопросы.
      Кроме того, умение разбираться в людях, основанное на отчужденно-исследовательском к ним отношении, пожалуй, нужнее судье или психиатру, чем другу. Объективности мы ждем от посторонних, с которыми нас связывают преимущественно деловые отношения. Для дружбы этого мало. Тут нужно сочувствующее понимание, готовность принять другого целиком, даже с его недостатками.
      Дружеская коммуникация, по образному определению немецкого философа-экзистенциалиста К. Ясперса,- это "битва за безграничную искренность", в ходе которой личность открывается другому и одновременно самой себе. Для посторонних же это отношение закрыто.
      Как писал М. М. Пришвин, "гигиена любви состоит в том, чтобы не смотреть на друга никогда со стороны и никогда не судить о нем вместе с кем-то другим". Это - прямая противоположность принципу объективного познания, предполагающего отстранение и анализ.
      Каковы психологические основы императива исключительности друга и дружбы? Субъективная реальность человеческого Я не может быть полностью объективирована в предметной деятельности. Она обязательно предполагает общение с каким-то реальным или воображаемым Ты. Чем сложнее и многограннее личность, тем сильнее ее потребность в такой встрече и тем специфичнее средства этой коммуникации. Человек не может ни осмыслить, ни даже прочувствовать свою внутреннюю жизнь иначе как через других, близких ему людей, общение с которыми или страх утраты которых открывает ему смысл и ценность собственного бытия.
      Психологи давно уже заметили, что в своей повседневной жизни люди применяют своеобразный "двойной стандарт". Поведение чужих, посторонних ("они") обычно объясняется "объективно" - логикой внешних обстоятельств, социальными факторами (роль, общественное положение), общими законами психологии или качествами характера этих людей. Напротив, говоря о самих себе или о своих близких, мы чаще апеллируем к внутренним, субъективным состояниям и мотивам, логика которых может быть понята только "изнутри". Выражение "Поймите меня" означает: "Станьте на мою точку зрения, посмотрите на вещи моими глазами".
      Проблема соотношения объективирующего объяснения и субъективирующего понимания занимает важное место в философии и науках о человеке. "Объясняя" человека, сводят его индивидуальность к каким-то физиологическим или социальным предпосылкам или подводят ее под некоторую общую норму. "Понимание", напротив, признает внутренний мир автономной реальностью, выводя из него поступки и свойства личности.
      Несколько огрубляя вопрос, можно сказать, что прообразом объяснения служит отношение "Я - вещь" или "Я - другой", в котором другой человек берется не в качестве лица, а в качестве объекта, тогда как прообразом понимания является отношение "Я - Ты", участники которого ведут между собой диалог. Понимание другого здесь совпадает с самопознанием и предполагает симпатию.
      Переживаемая реальность внутреннего мира личности, раскрывающаяся в общении с другим лицом, не может быть адекватно выражена в понятиях. Смысл всегда богаче своей материализации в словах. Недаром говорится, что "мысль изреченная есть ложь". Чем интимнее отношение, тем больше в нем значит эмоциональный контакт.
      В любом развитом языке имеется ряд понятий, обозначающих различные оттенки душевной близости, общности, совместности переживаний и чувств: сопереживание, сочувствие, сострадание. Все они описывают процесс, когда один человек не просто "расшифровывает" эмоциональное состояние другого, но как бы сам настраивается на чужую волну, растворяется в другом и воспроизводит его переживания в себе. В этом процессе очень много нюансов и оттенков.