К 1918 году практически все киностудии переехали из Нью-Йорка в Голливуд. Киноиндустрия расцвела поистине византийскими интригами и безжалостной подковерной борьбой, особенно среди иммигрантов, на собственной шкуре усвоивших, что выживает только сильнейший. Все больше мелких студий оказывались банкротами.
      Пока студии расправлялись со своими конкурентами, все старались затаиться. Актеры нервничали больше обычного. Вечная угроза отсутствия работы и сбережений на черный день не давала покоя даже самым известным. Ведь студии требовали от своих звезд, чтобы все деньги они тратили на содержание роскошных домов. Только так можно было сохранить имидж индустрии в глазах публики.
      Самые черные дни настали в 1918 году, когда эпидемия инфлюэнцы достигла берегов Америки. Публика старалась избегать мест, где можно было заразиться вирусом. По вечерам кинотеатры пустовали, и боссы кинобизнеса запаниковали. Каждая студия начала безжалостно сокращать расходы. Даже непотопляемая Мэйбел Норман предчувствовала беду, как она мрачно сообщила Бетси в дамской комнате отеля «Александрия» во время воскресного чая с танцами.
      Мэйбел подняла юбку и поправила подвязки.
      – А у тебя по-прежнему проблемы с глазами, Бетси?
      Та вздохнула:
      – Прошлой весной было просто ужасно.
      – Мне это знакомо, – посочувствовала Мэйбел. – Мало того что приходится смотреть на эти чертовы юпитеры, так после съемок всегда рядом окажется какой-нибудь парень со вспышкой. Это все равно что постоянно пялиться на солнце.
      – Только за последнюю неделю мне пришлось пропустить два дня. – Бетси поправила волосы. – Но доктор говорит, что это со временем пройдет.
      Мэйбел фыркнула:
      – Студийным докторам платят, чтобы они заставляли нас работать!
      Бетси не знала, что за неделю до этого – когда мать заставила ее пойти на прием к частному врачу – тот спокойно объявил миссис Бриджес свой приговор. Если в течение года Бетси не перестанет сниматься, ее ждет полная слепота. Испуганная миссис Бриджес не нашла в себе смелости сообщить об этом дочери.

* * *

      Через три дня после чая с танцами в отеле «Александрия» поздно вечером Бетси позвонила Флора, одна из стенографисток мистера Соломона Фишера. Бетси предусмотрительно отдавала девушке кое-что из платьев, и та снабжала ее полезной информацией.
      Флора нервно зашептала в трубку:
      – Мистер Соломон ведет переговоры с Гарри Уорнером. Они пересмотрели все контракты за последний уик-энд и не собираются продлевать ни один из них.
      Именно этой новости Бетси боялась больше всего. Ее контракт как раз заканчивался, и студия была вправе не продлевать его. Так как Бетси снимала грим только оливковым маслом, на ее красивом лице до сих пор не было ни одной морщинки. Но она понимала, что скоро станет слишком старой для крупных планов.
      После разговора с Флорой Бетси никак не могла уснуть. Как всегда, она встала рано и в пять утра была уже на съемках, но дурные предчувствия не оставляли ее целый день. Она рано закончила работу и сразу же отправилась домой в своем элегантном белом «Паккарде» с шофером.
      Водитель вышел из машины, чтобы открыть витые чугунные ворота особняка в испанском стиле. Фонтан во дворе, ухоженный сад и вид на далекие горы не исчерпывали списка его достоинств. Обычно Бетси больше всего любила эти минуты, но в этот день она была вне себя. Она все подсчитывала, во что ей обходятся шофер, садовники, кухарка, горничные и этот чертов дворецкий.
      Войдя в овальный мраморный холл, Бетси бросилась на грудь матери и расплакалась. Миссис Бриджес быстро отвела дочь в спальню, внимательно выслушала ее и похлопала по руке:
      – Тебе пора выйти замуж, моя дорогая, – твердо сказала она.
      Ничего не знавшая о страшном предсказании врача, Бетси была удивлена.
      Миссис Бриджес, не теряя времени, предъявила ей список возможных кандидатов. Бетси посмотрела на фамилии и медленно покачала головой.
      – Мама, эти студийные боссы женятся только на еврейках. Да и я не в восторге ни от одного из них… Понимаешь, мама, брак – это очень личное.
      Говоря это, Бетси вдруг вспомнила мужчину в возрасте – а миссис Бриджес настаивала именно на этом, – который ей когда-то очень понравился. Это случилось в тот день, когда они видели мистера Зигфельда в «Пальмовом дворике» отеля «Плаза» в Нью-Йорке.

* * *

      В конце концов через одного сотрудника отдела рекламы на студии «Планета Продакшн», у которого был друг-репортер из «Сан-Франциско кроникл», Бетси удалось выяснить о мистере Дж. О'Брайене очень многое. Он был совладельцем нескольких кинотеатров на Западном побережье. Друзья, среди которых было немало могущественных магнатов из Голливуда, дали ему прозвище Черный Джек.
      Сотрудник отдела рекламы быстро раскусил интерес Бетси:
      – Никаких шансов, мисс Бриджес. Этот парень снимает девиц из кордебалета десятками. Поверьте, вы только даром потратите время.
      Бетси сверкнула ледяной улыбкой – она ему еще покажет.

* * *

      Познакомиться с Черным Джеком никак не удавалось. Наконец миссис Бриджес договорилась со служащим из отеля «Александрия», где Черный Джек останавливался во время своих приездов в Голливуд. За пятьдесят долларов – огромные деньги по тем временам – клерк пообещал сообщить ей о его приезде.
      Спустя два месяца мистер Дж. О'Брайен снова заказал свои обычные апартаменты. Днем Бетси работала, но все свободное время они с матерью провели в отеле – обедали в ресторане, выпили бесчисленное количество чашек кофе в баре, бродили по вестибюлю среди прелестных мраморных колонн, восточных ковров и хрустальных люстр. Они видели Черного Джека, но он всегда был в окружении людей.
      Эти мимолетные встречи взволновали Бетси больше, чем она хотела признать. В сорок два года Черный Джек выглядел более сексуальным, чем многие двадцатилетние. Он излучал спокойную уверенность, которую дает только богатство и аура беззаботности, появившаяся благодаря бурному прошлому.
 
       Воскресенье, 14 апреля 1918 года.
       Голливуд
      Бетси и миссис Бриджес получили приглашение на крикетный матч.
      Апрельское утро благоухало свежестью. Но миссис Бриджес, к сожалению, почувствовала тошноту, симптом приближающегося приступа разлития желчи. Бетси дала матери лекарство, но было совершенно ясно, что поехать на матч она не сможет. Бетси, скучавшая на крикете, тоже решила остаться. Но миссис Бриджес яростно запротетовала. Никогда нельзя знать заранее, с кем там можно познакомиться. Бетси следует надеть новое белое платье из крепа и жемчуг.
      Едва пробило двенадцать, как миссис Бриджес почувствовала себя настолько лучше, что решила зайти в аптеку.
      Она надела новое шелковое платье цвета бронзы, подлинное произведение самого Пуаре, аккуратно приколола широкополую соломенную шляпу и направилась на бульвар Голливуд.
      Купив то, что она хотела, миссис Бриджес вышла из аптеки на углу и увидела слева кремовый с серебром автомобиль с открытым верхом. Он ждал на перекрестке, пока пожилая пара перейдет улицу. За рулем сидел мужчина, которого миссис Бриджес узнала бы из тысячи. Это был не кто иной, как Черный Джек собственной персоной.
      Когда длинная элегантная машина тронулась с места, миссис Бриджес – не размышляя о последствиях, с тем самым героизмом, за который на войне дают медали, – закрыла глаза, подумала о Бетси и шагнула с тротуара прямо под колеса автомобиля.
      Она услышала скрежет тормозов, визг шин и разъяренный крик. Автомобиль остановился.
      Миссис Бриджес рухнула на пыльную мостовую, в самом деле потеряв сознание от страха.
      – Какого черта! Где были ваши глаза?! – орал Черный Джек, выскакивая из машины. Широким шагом он направился к фигуре на дороге, гадая, что же, собственно, произошло. Ведь он даже не дотронулся до этой дамы. Он оттащил ее на тротуар и бросился в аптеку за помощью.
      – Господи, да это же миссис Бриджес, – изумился аптекарь, выходя на улицу. – Она только что купила у меня лекарства.
      Миссис Бриджес дернула головой от резкого запаха нашатыря и открыла глаза. Она увидела над собой встревоженное лицо Черного Джека. В голове у нее прояснилось. Она вздохнула:
      – Боже мой! Простите! Мне так жаль! Я сама во всем виновата. У меня вдруг закружилась голова.
      Черный Джек, уже решивший было при первой же возможности связаться со своим адвокатом, чтобы избежать иска о причинении телесных повреждений, сразу же понял, что перед ним англичанка, к тому же немолодая. Она отказалась от его предложения отвезти ее к врачу и слабым голосом добавила:
      – Я совершенно здорова.
      Когда мужчины помогли ей подняться на ноги, миссис Бриджес негромко воскликнула:
      – Ах, я уже опоздала! Моя дочь будет беспокоиться! – Слезы подлинной тревоги заблестели на ее ресницах. Неужели и на этот раз ей не удастся их познакомить?
      Черный Джек, до сих пор помнивший теплые мамины колени и ее ласковые руки, по-ирландски сентиментально относился ко всем матерям.
      – Не беспокойтесь, мэм, – галантно заявил он, – я отвезу вас к дочери. – Миссис Бриджес чуть было снова не упала в обморок, на этот раз от счастья.

* * *

      Бетси действительно начала волноваться. Дважды за последний час она звонила домой, и оба раза дворецкий ответил ей, что миссис Бриджес еще не вернулась с прогулки. Где она могла быть?
      Вдруг до слуха зрителей донесся рокот мотора. Все головы повернулись на шум. У крикетного павильона остановился кремово-серебристый «Делаж». Миссис Бриджес вышла из машины, опираясь на руку Черного Джека. Это был единственный Большой выход за всю ее жизнь.
      Бетси вскочила со своего плетеного кресла.
      – Я так волновалась, мама!
      В белом платье из крепа с большим плоеным воротником из органди Бетси казалась хрупкой как фарфоровая статуэтка. Взгляд ее фиалковых глаз в окружении темных ресниц остановился на спутнике матери.
      – Благодарю вас за то, что вы привезли мою мать… – Ее голос прервался, когда она узнала загорелое грубоватое лицо Черного Джека. Бетси взглянула на мать. На лице миссис Бриджесс застыло безмятежное выражение восторга по поводу собственного поступка.
      Черный Джек уставился на ангельское личико Бетси. Словно зачарованный, Черный Джек принял приглашение остаться к чаю и посмотреть матч.
      Наблюдая за другими зрителями, одетыми так, словно они собрались на прием в саду у королевы, Черный Джек вдруг понял, что попал туда, куда никогда не стремился. Ему хватило ума не спрашивать о правилах игры. Он просто сидел рядом с Бетси и аплодировал одновременно с ней.
      Матч закончился вничью. «Одному господу известно почему», – подумал про себя Черный Джек.
      Позже Черный Джек предложил Бетси отвезти их с матерью домой, благо в машине было откидное сиденье.
      – Благодарю вас, мистер О'Брайен, – отказалась Бетси, – наш шофер ждет нас. – Она уже приступила к выполнению плана, заранее разработанного компанией «Бриджес Юнайтед».
      – Вы разрешите мне позвонить вам завтра? Я хотел бы узнать о здоровье вашей матушки.
      – Разумеется. Мама будет рада видеть вас к чаю.
      Черный Джек явился с визитом, не забыв о двух огромных позолоченных корзинах с пурпурными розами. Бетси была на съемках. Провожая его, миссис Бриджес предложила ему позвонить в следующее воскресенье днем. Черный Джек мысленно распрощался со своими планами вернуться в Сан-Франциско.
      Он узнал о Бетси все. Снежную королеву считали высокомерным снобом. Мать-наседка охраняла ее, как принцессу крови. Циничный и подозрительный, Черный Джек никак не мог поверить, что в Голливуде нашлась грациозная красавица с незапятнанной репутацией и великолепными манерами. Он перепроверил сведения еще раз. Все подтвердилось. В следующее воскресенье Черный Джек прибыл на крикетный матч в английскую колонию. Соотечественники миссис Бриджес уже поняли, что затевается, и без лишних слов решили ей помочь. Они вели себя так, словно мать и дочь Бриджес были королевой Марией и принцессой. Все не уставали повторять погромче:
      – Такая преданность… Она так любит свою дорогую матушку… Удивительная красавица, не правда ли?.. Ах, если бы я был помоложе… Чертовски хорошенькая мордашка… – Никто, разумеется, не мог, не солгав, упомянуть о хорошем происхождении, но это просто витало в воздухе.
      Бетси прекрасно знала, что все красавицы Западного побережья мечтали прибрать Черного Джека к рукам, и планировала использовать метод Мэйбел Норман, опробованный в ее отношениях с богатым продюсером, – недоступность.
      Сначала Бетси было трудно изображать из себя скромницу, потому что стоило появиться Черному Джеку, как она испытывала прилив острого возбуждения, ее охватывал жар желания, она казалась самой себе львицей, идущей по следу. Но Бетси недаром была актрисой.
      Хотя миссис Бриджес почти не оставляла их одних, иногда им удавалось побыть волнующие полчаса наедине. Бетси говорила мало, но слушала, не сводя с лица Джека своих огромных фиалковых глаз, явно покоренная. Иногда она торжественно кивала. Ободренный, Черный Джек обсуждал с ней будущие сделки, в которых Бетси ничего не понимала. Но ее глаза послушно сияли, и улыбка чуть изгибала приоткрытые губы.

* * *

      Черный Джек хотел Бетси, но не мог ее получить. Он ощутил томление, которого никогда раньше не испытывал. И Черный Джек решил, что это, наверное, и есть любовь. Когда он позволил этому чувству разрастись, то вдруг ощутил, что мир вокруг кажется ему приятнее и приветливее. Ему хотелось, чтобы все разделили с ним его счастье. Черный Джек вдруг обнаружил, что любит себе подобных. И тут же спохватился, потому что такое отношение к людям – это гибель для бизнесмена.
      В конце концов Черный Джек дошел до точки. Он устроил так, чтобы Бетси пригласили в субботу на ужин на ранчо «Парадиз». Это приглашение гарантировало, что хозяйка дома присмотрит за Бетси. Черный Джек, разумеется, собирался оказаться с дамой сердца в укромном темном уголке, чтобы сжать ее в объятиях и посмотреть, как растает Снежная королева. В конце концов, что он теряет?
      Это он выяснил в следующее воскресенье утром. Бетси, восхитительно прохладная в своем платье из вуали цвета сливочного масла и шляпке из накрахмаленного органди в тон, пила лимонад на тенистой террасе своего дома. С осторожной улыбкой Черный Джек протянул ей конверт.
      Прочитав приглашение, Бетси густо порозовела. Она вскочила на ноги.
      – Как вы смеете, мистер О'Брайен! Неужели вы полагаете, что я не знаю, что творится на ранчо «Парадиз»? Всем в городе известно, что миссис Де Милль никогда не бывает дома. И у нее есть на это причины… За кого вы меня принимаете? За дешевку, которую можно купить, подарив браслетик с рубинами?
      Бетси убежала в дом, торопливо поднялась в спальню, позвонила дворецкому и попросила проводить мистера О'Брайена. Немедленно.
      И только тогда она расплакалась от ярости и возмущения. На этот раз Бетси не играла.

* * *

      Черный Джек капитулировал. На помолвку он подарил Бетси бриллиантовую тиару. Он также выкупил у студии ее контракт. Этим он спас Бетси от унижения, потому что никто не собирался заключать с ней новый контракт.
      У миссис Бриджес тоже отлегло от сердца. Теперь не было никакой необходимости сообщать дочери страшный диагноз и говорить о возможной слепоте. Да и дражайшему Джеку незачем об этом знать.
      Бетси смущенно попросила мистера Соломона Фишера об одолжении, и тот с легкостью исправил дату в ее свидетельстве о рождении с 1887-го на 1892-й. Никаких проблем. Это его свадебный подарок очаровательной мисс Бриджес. Какая удача – будущая миссис О'Брайен окажется у него в большом долгу.
 
       Суббота, 14 июня 1918 года.
       Голливуд
      На венчание Бетси прибыла вся английская колония. В тиаре и простом шелковом платье цвета слоновой кости с высоким воротом и длинным шлейфом невеста прошла по центральному проходу под звуки органа, так отвечавшие ее настроению. Миссис Бриджес торжествующе смотрела на свою очаровательную дочь. На мгновение ей захотелось, чтобы эта сучка Мими посмотрела, какой у Бетси богатый и влиятельный муж. Настоящий мужчина, а не какой-то там педик, за которого эта выскочка вышла замуж.

* * *

      Фотографы и репортеры толпились на перроне. Новоиспеченная миссис О'Брайен грациозно помахала им рукой со ступенек вагона, застеленных красным ковром. Прошло полчаса после того, как поезд отошел от станции, и Черный Джек выяснил, что Бетси не девственница. Он разъярился. Он схватил пустую бутылку из-под шампанского и замахнулся на нее, но вовремя опомнился.
      Джек чувствовал себя обманутым, преданным. Он отвесил молодой жене увесистую оплеуху и в клочья разорвал шифоновую ночную рубашку, а потом закончил то, что начал.
      Когда муж оторвался от нее, Бетси заныла:
      – Ты ведь не девственник, правда? Так почему ты требуешь этого от меня?
      – Черт тебя побери! – прорычал Черный Джек. – Ты меня надула! Ты заставила меня поверить, что я беру в жены чистую, достойную женщину, а не голливудскую шлюху!
      Бетси пришла в ярость. Она села и посмотрела на мужа.
      – Я ни о чем не жалею! – заорала она. Подгоняемое страхом воображение пришло ей на помощь. – Я была помолвлена с замечательным молодым человеком, настоящим джентльменом! Мы решили пожениться после его возвращения с фронта. Он не хотел, чтобы в случае несчастья я оказалась навеки связанной с инвалидом. Но мой отважный… гм… Бэзил погиб во Франции! Он совершил подвиг, не то что ты! – Влажные фиалковые глаза с упреком смотрели на Черного Джека. – После его смерти я вообще не хотела иметь дела с мужчинами, пока… пока не познакомилась с тобой.
      Черный Джек на удивление легко поверил этой басне. Ужаснувшись собственной вспышке ярости, отсутствию сострадания и омерзительному поведению по отношению к этому нежному ангелу, он заказал еще шампанского и кусок сырого мяса, чтобы приложить к быстро растущей опухоли. Он сказал Бетси, что искренне сожалеет, и, чтобы доказать это, протянул ей великолепный красный кожаный футляр от Картье с бриллиантовым браслетом под стать ее тиаре.
      Дэниел Блум был великолепным любовником. Увы, Черный Джек оказался представителем той породы, которую в гримерках называют «сунул-вынул-и-ушел». Подобно большинству мужчин такого сорта, Черный Джек был убежден, что он просто дар божий для любой женщины. И разумеется, ни одной из них не пришло в голову разубеждать влиятельного, щедрого и злопамятного Джека О'Брайена.
      В Чикаго О'Брайены пересели на другой поезд. В Нью-Йорке их ждал лимузин с шофером, чтобы отвезти в отель «Плаза» в апартаменты Альфреда Вандербильта.
      Теперь Бетси увидела совсем другой Нью-Йорк.
      Каждое утро, после того как Черный Джек отправлялся на деловые встречи, в их номер приносили огромные корзины с цветами – лилии, гвоздики, розы, все, что хотела Бетси. Черный Джек был так мил, что позволил Бетси одеваться в магазинчиках, расположенных прямо в отеле, где раньше она не могла купить даже пару чулок.
      Вечером новобрачные встречались за ужином в «Дельмонико», в кафе «Лафайетт» или в «Артистическом кафе». Они смотрели самые лучшие шоу на Бродвее, сидя на самых лучших местах. После шоу Джек вел свою молодую жену в ресторан какого-нибудь фешенебельного отеля.
      Черный Джек, как и его жена, отлично помнил собственное первое путешествие в Нью-Йорк. Через год после открытия своего первого театра-варьете он смог позволить себе приехать первым классом в Нью-Йорк по той самой железной дороге, которую когда-то помогал строить.
      Прошло несколько лет, и Джека О'Брайена стали называть магнатом, и он впервые остановился в апартаментах Вандербильта в отеле «Плаза».
      Но Черный Джек так и не понял, почему Бетси безумно нравится пить чай в «Пальмовом дворике» этого же отеля.
 
       Вторник, 14 мая 1918 года.
       Лондон
      Как-то майским утром 1918 года Тоби позвонила подруга Мими Лилиан Бейлис и тоном, не допускающим возражений, приказала ему явиться в ее офис. По ее словам, у нее были хорошие новости.
      Хотя Лилиан была на четырнадцать лет старше Мими, их объединяли одинаковая решимость и полное пренебрежение к окружающему миру. Обе, вращаясь в светском обществе, не скрывали своей эксцентричности. Ни одна не заботилась о том, что скажут о ней люди, но друг к другу они относились с нежностью и уважением. Они обе преуспели, несмотря на сложные жизненные обстоятельства, и признали друг в друге бойцовские качества.

* * *

      Через час после ее звонка Тоби входил в темный мрачный кабинет Лилиан в театре «Олд Вик», которым она руководила. Властная, но доброжелательная Лилиан восседала в старом поцарапанном гамлетовском кресле. Позади нее стояла такая же старая конторка, над которой висело распятие. Посетителей встречали маленькие собачки. Мими всегда жаловалась Тоби: «Я никогда не чувствую, что наступила какой-нибудь из них на хвост, пока меня не укусят».
      Лилиан посмотрела на Тоби поверх очков в серебряной оправе и произнесла вместо приветствия:
      – Не слишком веселые вести с фронта, верно? – и добавила все с тем же акцентом кокни: – Да и налоги снова увеличат.
      – Ты просто луч солнца, Лилиан. – Тоби стряхнул с себя собачонку, выбравшую для любовных утех его левую ногу. Лилиан сняла очки, потерла нос и посмотрела на Тоби взглядом человека, которому не терпится выложить хорошие новости.
      – Вчера ко мне приходил старый Гораций Кембл, дорогой. Ему нужны деньги, и срочно. Всплыли старые долги. Он хотел знать, куплю ли я театр «Король Вильям»?
      Этот театр когда-то считался самым красивым в Лондоне. Но многие здания в Лондоне были полностью разрушены или серьезно повреждены во время бомбежек. Пострадал и театр «Король Вильям».
      – Но там одни развалины, и крыша провалилась! – воскликнул Тоби.
      – Разумеется, «Король Вильям» – это развалина, дорогой. Поэтому-то Гораций и хочет его продать по дешевке! – подчеркнула Лилиан. – Хотя я не знаю, почему ему пришло в голову, что именно у меня есть такие деньги.
      – Ты можешь попросить господа, – в шутку предложил Тоби, но в этой шутке была доля правды.
      Когда у Лилиан не хватало денег, она опускалась на колени в своем кабинете и громко просила господа помочь. Молитва ее была похожа на просьбы к прижимистому банкиру о дальнейшем кредитовании, с подробными объяснениями, зачем это ей нужно.
      Лилиан покачала головой:
      – Только не сейчас. У меня и так полно забот с «Олд Вик». Но почему бы тебе не купить «Короля Вильяма»?
      Тоби задумался. Если отремонтировать это здание, то оно, несомненно, станет главным сокровищем в короне театров, принадлежащих Фэйнам. Он медленно кивнул:
      – Я уверен, что мой отец…
      – Не сбрасывай это дело на своего папашу, Тоби! Будь мужчиной! Купи его сам! – Лилиан всегда была бестактной, никогда не извинялась и прекрасно себя при этом чувствовала. («Лилиан всегда говорит то, что думает», – одобряла ее Мими.) Но она очень хорошо относилась к доброму и заботливому Тоби, втайне считая, что его испортила властная мать. Разумеется, она догадывалась, что в молодости Тоби был гомосексуалистом. Но зачем же в зрелые годы становится еще и подкаблучником. – Мне самому купить «Короля Вильяма»? – изумился Тоби. – Откуда я возьму деньги?
      Вот в этом Лилиан была специалистом.
      – Займи под залог «Минервы», – тут же предложила она. – Обратись в «Барклай-банк». И если тебе откажут, спорь с ними, я всегда так делаю.
      – Брось, ни один банк во время войны не даст денег на восстановление разбомбленного театра.
      – Ну что же, тогда обратись к Сиднею Силверу. Он частный финансист, из тех, кто называет себя ростовщиком. Он мне пару раз помог. Разумеется, он сдерет высокий процент, но, как только кончится война, людям захочется повеселиться. Сидней знает: всегда выгодно вкладывать деньги в развлечения, вне зависимости от того, кто выиграет войну.
      Под предлогом плохих новостей с фронта шесть банков отказали Тоби в займе. Он отправился к Сиднею Силверу. К его немалому удивлению и панике, тот согласился ссудить необходимую сумму под закладную на оба театра. Закладная была рассчитана на пятьдесят лет с фиксированными восемью процентами в год. Это было много, но не слишком.
 
       Воскресенье, 14 июля 1918 года.
       Лондон
      Был теплый вечер.
      – Рыжик, на улице ждет кеб, – объявил Тоби с видом фокусника, приготовившегося вытащить из цилиндра кролика. Он помог заинтригованной Мими надеть летнюю сиреневую накидку, и они торопливо вышли на улицу.
      Кеб свернул с Хаймаркет направо к площади Короля Вильяма и остановился у входа в театр.
      Изумленная Мими наблюдала, как Тоби достает ключ, открывает грязную заднюю дверь и манит ее за собой.
      – Теперь я его новый владелец, Рыжик! Я вчера подписал все бумаги!
      Мими, задохнувшись от радости, обняла Тоби за шею. Они вместе вошли в зрительный зал.
      – А сэр Откавиус знает? – поинтересовалась Мими, стоя в партере.
      – Я думаю, он рад, – самодовольно ответил Тоби.
      Сэр Откавиус и вправду был приятно удивлен, когда услышал о столь решительном шаге своего сына.
      – Это же просто чертовски здорово! – воскликнула Мими. Она снова обняла Тоби, а потом, схватив его за руку, обвела взглядом зал, представляя, каким он станет. – Тоби, давай начнем с детективных пьес и салонных комедий с небольшим количеством актеров. Публике захочется немного страха и смеха, после того как мы загоним кайзера обратно в Пруссию.
      Тоби был доволен. Он снова видел перед собою прежнюю Мими. Она плоховато выглядела с тех пор, как прочитала заметку в газете «Сцена». Там говорилось о том, что бывшая участница кордебалета из театра «Гэйети» Бетси Бриджес сделала блестящую партию, выйдя замуж за Джека О'Брайена. Но наверняка, рассуждал про себя Тоби, теперь, когда Фэйнам принадлежит самый лучший театр в Лондоне, Мими сможет забыть свою давнюю ненависть к Бетси.
 
       Воскресенье, 21 июля 1918 года.
       Нью-Йорк
      В изнемогающем от зноя Нью-Йорке Черный Джек совмещал медовый месяц с делами. Наконец О'Брайены решили возвращаться обратно на Западное побережье. На Центральном вокзале перед отходом поезда Джек купил множество газет и иллюстрированных журналов, среди которых оказалось и английское издание «Варьете».
      Бетси наконец могла успокоиться. Для девушки с весьма средними артистическими способностями она достигла очень многого. Ей больше не потребуются таблетки, чтобы проснуться, она может спать хоть до десяти утра и даже дольше. Понемногу она утратила благоговейный страх перед Черным Джеком и теперь воспринимала его как большого, надежного, милого медведя. В конце концов оказалось, что она влюбилась в своего мужа.
      На следующее утро за завтраком Бетси охнула, и на ее лице появилось раздраженное выражение.
      Сидящий напротив нее Черный Джек поднял глаза от «Уолл-стрит джорнэл».
      – Что случилось, моя сладкая?
      – Пустяки. Налить тебе еще кофе? – Бетси закусила губу.
      Джек потянулся вперед, взял из рук жены «Варьете» и прочитал, что мистер Тобиас Фэйн, из известной артистической семьи Фэйн, только что купил театр «Король Вильям», считающийся самым красивым в Британии.
      Черный Джек уже знал историю о том, как Мими помешала Бетси сделать карьеру у мистера Зигфельда. Он похлопал жену по колену.
      – Милая, у нас множество театров.
      – Я знаю. – Бетси отвернулась и невидящим взглядом уставилась на проплывающий в окне вагона пейзаж. Она вспоминала предсказание матери, которое всегда ее успокаивало: «Когда-нибудь эта сучка получит то, что заслужила. Однажды ты, Бетси, сумеешь подставить ей ножку!»
      Но Мими так и не уплатила по счетам!
      Черный Джек заметил, что Бетси явно расстроена. Ну что ж, О'Брайен тоже был злопамятным. Он верил в то, что за одно око следует выбить два. Этому его научили друзья, враги и воротилы киноиндустрии в Голливуде.
      Черный Джек задумчиво произнес:
      – Возможно, этот их новый театр, Бетси, даст тебе возможность отомстить. – Его проницательные серые глаза потемнели. – Но не сейчас. Пусть сначала эти чертовы Фэйны потратят побольше денег, истратят практически все. И тогда ты сможешь расквитаться, если тебе этого так хочется. – Он наклонился вперед и успокаивающе улыбнулся своей красавице жене.

       Суббота, 16 июня 1923 года
      В самом начале июня 1923 года Макс тайком пришел в «Олд Вик» и рассказал мисс Бейлис о том, о чем он не осмеливался сказать родителям.
      В школе у него с самого начала были проблемы. Его там ничего не заинтересовало, и учеба двигалась кое-как.
      Приобрести друзей тоже не удалось. Короче говоря, учиться Макс не хотел.
      В маленьком темном кабинете царила тишина. Сидя в своем гамлетовском кресле, мисс Бейлис строго смотрела на Макса поверх очков в металлической оправе.
      Макс собирался начать разговор, как полагается взрослому. Он слышал, как говорили друзья его отца. И он нервно произнес:
      – Как Бейлис, мисс Бизнес?
      – Могло быть и хуже, дорогуша. С деньгами, как всегда, проблема. Костюмы к «Королю Лиру» стоили больше десяти фунтов… – Мисс Бейлис нахмурилась. – Никак не могу понять, почему зрители не идут на нашего «Лира». Их жизнь тоже трагична, они бы наверняка все поняли… Ты видел спектакль, дорогуша? Возьми контрамарку и иди, скоро начнут.
      – Гм… Спасибо, мисс Бейлис, – произнес Макс, продолжая стоять столбом.
      – В чем дело, дорогуша? – В голосе хозяйки кабинета послышались нотки нетерпения.
      Макс заговорил, спотыкаясь на каждом слове. Он забыл свою много раз отрепетированную речь светского человека. Мальчик говорил, как будто защищаясь, выдавая слабость своих аргументов.
      – Я уже достаточно взрослый, чтобы решать, чего мне хочется… Мне уже почти пятнадцать лет, и я могу иметь собственное мнение… Зачем мне учиться в университете, когда онитам не учились? И если это так плохо, зачем онисами этим занимаются?