Текст как пространственно-временной феномен

Если взглянуть на современное состояние лингвистики со стороны методологии науки, то можно обнаружить, что происходит, на первый взгляд, сильное обновление содержания предмета за счет междисциплинарного контекста. Это касается уже не отдельных лингвистических ответвлений, как то: психолингвистики, социолингвистики, этнопсихолингвистики и др., – а распространяется на всю дисциплинарную область. Такого рода движение внутри науки, в первую очередь, направлено на поиск новых подходов к изучению онтологии языка и принципам ее описания [Богин 2000, 2002; Гаспаров 1996; Залевская 2001; Зубкова 1999; Караулов 2002; Карпов 2003; Кубрякова 1991; Москальчук 1998, 2003; Павиленис 1983; Розенов 1982; Сорокин 1985 1989; Степанов 2001; Халина 1997, 1998; Чувакин 2000; Шабес 1989; Шаховский 1998 и мн. др.]. Каждая из создаваемых языковых моделей есть семиотическая система с характерными для нее организацией, взаимосвязью между элементами, правилами пользования. Появляющиеся в последние годы «когнитивные», «антропоцентрические» модели, несмотря на весь их критический пафос, так и не могут потеснить самую традиционную из существующих моделей – «язык как система знаков».

Происходит это, на наш взгляд, потому, что онтологическое описание языка (термин Г.П. Щедровицкого), проводимое, например, в рамках антропоцентрической парадигмы, или когнитивного подхода, по-прежнему игнорирует материальную сторону объекта изучения, что фактически оборачивается анализом той же языковой системы (точнее, фрагментов системы) в определенных условиях ее функционирования. Невнимательное отношение к материальной стороне языка не дает возможности рассмотрения его как сложного материального, идеального и социального единства (о значимости звуковой стороны знака см.: [Жинкин 1998; Зубкова 1999; Николаева 2000; Черемисина-Ениколопова 1999; Шпет 2003]). Все чаще обоснованной критике подвергаются доминирующие представления о произвольности знака: «…характер означающего и его связь с означаемым не могут быть произвольными потому, что они формируются всей совокупностью иерархических (конститутивных), синтагматических и в особенности парадигматических отношений, задающих категоризацию языковых знаков в соответствии с их значением и функцией» [Зубкова 1999, с. 211].

Кроме того, в существующих моделях и теориях языка, построенных на базисе слов и предложений, не нашло отражение реальное необратимое пространственно-временное бытие как форма его движения, в силу чего функционирование языка не могло быть ни адекватно описано, ни, тем более, объяснено и спрогнозировано. Ахронотопичность лингвистических теорий явилась причиной исключения текста из явлений языка, с помощью введения дихотомии «язык-речь». Языковая модель (язык как система знаков) стала восприниматься как реальность, заслоняя собой сам язык (ср. с размышлениями о языке-конструкте и языке-феномене, языке₁ и языке₂, грамматике языка и грамматике лингвиста [Залевская 1999, с. 30–32; Кубрякова 1991, с. 9–13; Тарасов 1987, с. 127 и др.]). Исходным моментом, с которого следует начинать описание онтологии языка, выступает выбор единицы описания, наиболее полно представляющей объект, – такой единицы, в которой сошлись бы физическое, концептуальное (содержательно-смысловое) и деятельностное измерение языка. Такой единицей, несомненно, является текст – языковая единица, в которой в полной мере и проявляются свойства языка. Текст есть форма жизни языка, что определяет статус текста: «.первичная данность и исходная точка всякой гуманитарной дисциплины» [Бахтин 1997, с. 320].

Поэтому для понимания природы текста как становящейся целостности необходимо включение в его возможные определения и модели временного или пространственно-временного фактора. О значимости временного фактора для анализа текста писал Б.И. Ярхо, подводя фундамент под методологию точного литературоведения: «Литературное произведение воспринимается во времени, то есть формы его действуют на нас последовательно, сукцессивно. Есть целый ряд литературных форм, сама природа коих основана на порядке. А между тем, порядковый анализ еще находится в зачаточной стадии развития. Анализ сукцессивности можно прямо назвать делом будущего. Сейчас еще ничего не сделано. Речь идет о контрапунктировании, то есть о написании форм всех трех областей (фоники, стилистики и поэтики. – К.Б.) в том порядке, в каком они доходят до сознания, воспринимающего произведение в первый раз» [Ярхо 2001, с. 468][4]. Интерес к сукцессивной природе речевых произведений проявляют психолингвисты [Выготский 1998; Жинкин 1998; Сахарный 1989 и др.]. В теории текста также интересны отдельные исследования, основывающиеся на представлении о тексте как протяженном объекте. Так, например, в работе Дж. Б. Смита исследуется распределение темы в тексте, при этом текст рассматривается как линейная последовательность слов, а тема – как группа слов и словосочетаний, появляющихся в этой последовательности [Смит 1980].

Интерес к пространственно-временному аспекту изучения текста обусловлен невозможностью охватить текст «единым взглядом» (симультанно, одномоментно). Если же обратиться к бытию текста, то можно отметить, что в каждый момент времени в реальной речевой деятельности функционирует только часть текста. Как целое текст существует в двух случаях:

1) ментальной репрезентации (в этом случае и говорится о целостности как о психолингвистическом явлении);

2) абстрактного исследовательского конструкта, где текст а) переводится в письменную форму, если до этого он существовал в форме устной, б) предназначается не просто для чтения, а для сопоставления разных единиц, находящихся в нем (исследования).

Рассматривая пространственно-временное бытие текста, отметим, что текст закрепляется в письменном виде и воспринимается посредством зрения как пространственный феномен. (Мы говорим о письменной форме текста, поскольку исследователь вынужден иметь дело только с такой формой существования речи. В частности, изучение разговорной речи обязательно проходит фазу графической репрезентации устных форм). Осуществление анализа текста с опорой на его пространственное существование необходимо в силу того, что текст, будучи представленным в письменной форме, воспринимается как вещь, имеющая границы – начало и конец. Тем самым создается иллюзия целостности объекта, необходимая для его анализа. Моделирование целостности заключается в том, что фактор времени мысленно исключается из процесса функционирования текста; исследователь видит перед собой в любой момент времени не какую-либо часть текста, а весь текст, причем, письменный, как пространственный феномен. Расположенный в пространстве, текст, однако, не теряет совсем связи со временем: начало текста может быть отмечено исследователем как предшествующее, середина – как последующее, а конец – как самое позднее во времени. Но, по сути, наделение текста пространственным существованием создает условия для обратимости времени.

Поскольку время в письменном тексте становится привязанным к пространственным координатам, то оно обретает свойство равномерной длительности. Взамен темповой неоднородности разговорной речи полагается монотонность говорения, хотя, в принципе, исследователь может приписать тем или иным участкам текста различные темповые и ритмические (и иные) параметры на основе собственных наблюдений над текстом в его реальном функционировании. Этот недостаток моделирования (который легко, как мы видим, преодолим) покрывают многочисленные достоинства, из которых отметим следующие. Очевидно, что, переводя текст в пространственное измерение (в письменную форму), мы создаем условия для его воспроизводимости, для полного проявления формы текста. (Ср. «Становление, развертывание и проявление формы во всей полноте своих свойств требуют вполне определенного конечного времени. Более того, нельзя говорить о существовании такой формы, если она не является устойчивой, не воспроизводится в одном и том же виде на протяжении существенно большего, чем упоминавшееся, времени» [Сарычев 1996, с. 291]). Другим достоинством видится то, что исследователь может изучать внутрисистемные связи и отношения в тексте с любой (и в любой) его точки и так долго, сколько необходимо. При этом возникает вопрос: изучаются ли в подобном исследовательском режиме именно сущностные качества текста?

1

Ср. с мнением А.А. Чувакина: «…на современном этапе развития текста и теории текста первый начинает представать как более сложный, чем язык, лингвистический объект» [Основы теории текста 2003, с. 21].

2

Ср. «Под моделями понимаются такие материальные системы, которые замещают объект познания (оригинал) и служат источником информации о нем» [Сичивица-1972, с. 44].

3

Само отглагольное существительное, используемое в связке со словом «концепт» дает информацию о принятой исследовательской модели. Очевидно, например, что реконструкция концепта в онтологическом и деятельностном смыслах отличается от построения концепта.

4

О значимости фактора времени писал и Ф. де Соссюр: «Означающее, являясь по своей природе воспринимаемым на слух, развертывается только во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками: а) оно обладает протяженностью и б) эта протяженность имеет одно измерение-это линия <…> это весьма существенный принцип и последствия его неисчислимы (курсив наш. – К.Б.)» [Соссюр-1977, с. 103].