 |
|
Популярные авторы:: Чехов Антон Павлович :: Толстой Лев Николаевич :: Борхес Хорхе Луис :: Сименон Жорж :: Азимов Айзек :: Раззаков Федор :: Твен Марк :: Горький Максим :: Андреев Леонид Николаевич :: Набоков Владимир Владимирович Популярные книги:: Память, говори (пер. С. Ильин) :: Сверхвозможности человека :: Выбор Наместницы :: Бурый волк :: Справочник по реестру Windows XP :: 1-е МАРТА 1917 года :: По ту сторону любви :: Отречение :: Тень стройной женщины :: Этот неподражаемый Дживз |
Они ведь едят щенков, правда?ModernLib.Net / Кристофер Бакли / Они ведь едят щенков, правда? - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
Несколькими месяцами ранее в лимузине Фа было обнаружено подслушивающее устройство. Величайший конфуз! Последовали срочные совещания, началась суета: на кого-то указали пальцем, кого-то сняли с должности. Но, следуя спокойному и решительному руководству Ло, Четвертое бюро пришло к заключению, что устройство относилось к тому типу, который обычно используют русские, а это почти наверняка означало, что внедрили его американцы, желая скомпрометировать Москву. Когда Фа сообщили об этом, он спросил Ло: – Но каким же образом американцам удалось спрятать эту штуковину в моем автомобиле? Ло, который всегда был начеку, готовый отразить любые нападки и упреки, истолковал его вопрос так: Как случилось, что ваше министерство не сумело оградить мой личный автомобиль от шаловливых американских пальчиков? Парируя удар, Ло хладнокровно напомнил Фа, что это он сам – а не МГБ – самовольно предложил госсекретарю США, находившейся в Китае с визитом, прокатиться в президентском лимузине от места их встречи в Чжуннаньхае до Дома народных собраний. Фа принял ответственность на себя, но все-таки спросил: – Товарищ, вы хотите сказать, что она сама установила там эту штуку? Сама госсекретарь США, лично? Ло пожал плечами и усмехнулся. – А какие еще выводы мы можем сделать, товарищ? Что же, надо быть умней – никогда больше не подвозить голосующих на дороге госсекретарей США. – Вот что я скажу, – продолжал Ло. – Если все-таки выяснится, что эта история с отравлением Лотоса – действительно дезинформация, запущенная американцами, то это – серьезная провокация. И нам придется как-то ответить на нее. Ло закурил сигарету. Фа тоже решил выкурить еще одну – уже пятую на сегодня. Ну и дела, ну и дела… – Разумеется, – согласился Фа. – Конечно же я целиком полагаюсь на вас и ваше министерство. Некоторое время они курили молча. Потом Фа сказал: – Позвольте спросить вас, товарищ: как вы думаете, почему вдруг сейчас могла всплыть такая дезинформация? Именно в данный момент? И если ее запустили американцы, то не связано ли это как-то с моим предстоящим визитом в Вашингтон в следующем месяце? – Интриганы – они ведь как пауки. Плетут, плетут, плетут свои козни не переставая. Конечно, я не снимаю своих подозрений с американцев, но сейчас мне все-таки кажется, что этот слух пополз из Дарамсалы. Иначе говоря, из города, где живет изгнанный Далай-лама. Фа кивнул. – Как-никак, это была индийская газета. А что вы можете мне рассказать об инциденте в Риме? Фа, говоря с Ло, всегда проявлял осмотрительность и формулировал свои вопросы в виде вежливых просьб, которые Ло мог бы легко отклонить ради соблюдения безопасности. Ло немного поколебался, желая показать, что он из вежливости снизошел до ответа, делясь с президентом столь конфиденциальной информацией. – Вы хотите знать всё, товарищ, – или ровно столько, сколько достаточно? – Расскажите мне то, что сами считаете нужным, – ответил Фа, – и этого будет вполне достаточно. – Нам повезло. Дело в том, что в этой больнице есть наши люди. – Он выдержал паузу. – Это та самая больница, где лечат Папу. – Вот как! Но я не стал бы называть это простым везением. Я бы назвал это бдительной работой разведки. Ло изобразил притворную скромность. – Когда его госпитализировали, он кашлял, у него было затруднено дыхание. Жар, диарея, хрипы. Врачи проводят множество анализов. Меня информировали, что один из возможных диагнозов – так называемая лихорадка Катаямы. – Звучит как-то по-японски. – Я не специалист по инфекционным заболеваниям, но мне дали понять, что это один из видов шистосоматоза. Им можно заразиться, если ходить босиком по дну озера. Его вызывают испражнения улиток. В любом случае у нас будет полный доступ к результатам анализов. Вскоре мы получим самую подробную информацию – во всех деталях – о состоянии здоровья Навозного Лотоса. – Ло усмехнулся. – Будет отличная буддистская зарисовка – не правда ли? – если окажется, что Навозный Лотос подцепил эту хворь, наступив на улиточье дерьмо? – И Ло рассмеялся над собственной шуткой. Это грубое прозвище всегда заставляло Фа внутренне поморщиться, но он старался скрывать свое смущение. Джетсун Джамфел Нгаванг Ловзанг Даньцзин-Джямцо, Его Святейшество четырнадцатый Далай-лама, имел множество разных имен: Присутствие, Абсолютная Мудрость, Океан, Держатель Белого Лотоса. Однако в органах госбезопасности Китая его называли Навозным Лотосом. Строго говоря, Фа отнюдь не был «мягкотелым» в своем отношении к тибетцам – вопреки мнению о нем генерала Ханя – да и министра Ло. Будучи партийным боссом в Лхасе, Фа руководил подавлением не менее полудюжины мятежей. Он лично подписал смертный приговор 679 тибетцам, треть из которых были женщинами. А потом начались кошмары. Дело было вот как. Однажды расстреливали ламу – выстрелом в затылок из винтовки калибра 7,62 мм. Стандартная процедура. Но потом Ган рассказал Фа, что лама шел на казнь, выкрикивая проклятья. «Как-то странно – он ведь все-таки лама?» – спросил Фа. Больше того: этот человек проклял лично секретаря областного комитета Фа Мэнъяо, назвав его имя. Точнее, когда солдаты тащили его к глиняной стене, он громко выкрикнул: «Фа Мэнъяо! Фай ша за мкхан!» Фа знал лишь азы тибетского языка. Гану явно было неловко. – Ну, Ган? Что значат его слова? – Похоже, это традиционное тибетское проклятье, товарищ секретарь облкомитета. Мне доложили, что оно означает… – Ну же, выкладывайте, Ган. – Он говорил, что вы – пожиратель плоти собственного отца, – проговорил Ган с некоторым смущением. – Что-то в этом роде. Фа выдавил из себя сухой смешок. – Не очень-то буддийское выражение, надо сказать. Но эти слова запали ему глубоко в душу. В ту же ночь ему приснился первый сон. Фа приснилось, будто он жадно поедает пельмени из большой миски. Но у пельменей был какой-то странный – жуткий вкус. Всмотревшись в миску, он с ужасом увидел лицо своего горячо любимого покойного отца, глядевшего на него. Фа проснулся с криком, весь в холодном поту. И почти тот же самый сон стал являться ему ночь за ночью – с тех пор одна только мысль о том, что ему предстоит лечь в постель, вселяла ужас. – Что тебе приснилось? – спросила жена Фа после четвертого кошмара. – Пустяки, – дрожа, ответил Фа. – Будто я съел кое-что. – У него язык не поворачивался пересказать свой сон – даже мадам Фа. Он стал более внимательно, вдумчиво подходить к подписанию смертных приговоров. Некоторые из них он смягчал или даже с ходу отменял. К некоторым людям он проявлял милосердие – если только можно называть «милосердием» приговор к многолетнему заточению в зловонной тюремной камере. Кошмары не прекращались. Фа начал произносить речи о необходимости «гармоничного сближения». Это вызвало удивление среди некоторых партийцев там, в Пекине. Однако его умеренность в отношении тибетцев все же привнесла известный покой в автономный район. Мятежи утихли. Остаток срока, проведенного Фа в должности партийного босса в Лхасе, оказался в целом лишенным событий, зато плодотворным: под его руководством удалось выполнить главную задачу, которую ставила партия в Тибете, а именно – переселение туда сотен тысяч этнических китайцев-хань. Должно пройти еще лет двадцать – тридцать, и этнические китайцы численно превзойдут коренное тибетское население; таким образом, интеграция Тибета в состав Великого Китая будет завершена. Тибетцы тоже это понимали, и потому появление большого количества ханьцев в то время часто становилось сигналом к бунтам. Но при Фа этого удалось избежать – и потому, вернувшись в столицу, он получил повышение. Самый конец его пребывания в Тибете был омрачен двумя незначительными происшествиями. Однажды вечером Фа, восприимчивый к суровым условиям тамошнего высокогорного климата, потерял сознание прямо во время своей речи на тему: «Полное беспрекословное подчинение партии – вот истинный путь к свободе». В другой раз, тоже посреди речи, на этот раз на тему: «Дадим достойный и энергичный патриотический отпор тем, кто настаивает на так называемом ‘превосходстве’ японских телевизоров», – тогда на него внезапно нашел приступ высотной болезни, и на кафедре его обильно вытошнило прямо на колени сидевшим напротив высокопоставленным членам делегации Зимбабве – самого верного и преданного союзника Китая в Африке. Нехорошо вышло. – А в какие сроки, – спросил Фа у Ло, – вы ожидаете результаты медицинских анализов? – Очень скоро, – ответил Ло. – Некоторые требуют времени. Может быть, выяснится, что это было пищевое отравление. Нам сообщали, что он съел какое-то блюдо из вермишели с моллюсками. – Ло рассмеялся. – Когда-то он был вегетарианцем, а потом начал есть мясо и рыбу – решил, что нуждается в белках. Такой вот ситуативный буддизм! Может быть, эти моллюски оказались неудачно перевоплотившимися иглобрюхами. Фа всмотрелся в лицо Ло – в нем ясно читалось презрение. Ло испытывал к Далай-ламе не просто профессионально прочувствованную ненависть. Он ненавидел любые религии, но особое отвращение, похоже, вызывал у него тибетский буддизм. Однажды Фа присутствовал вместе с Ло на обеде, где Ло долго разглагольствовал о «теократическом бандитизме», который свирепствовал в Тибете при ламах, пока Китай не «освободил» эту страну в 1950 году – через год после славного успеха Великой революции председателя Мао. Ло мрачно хохотнул. – А может, это был гриб – гриб с сомнительной кармой! Фа поднялся. – Я очень признателен вам, товарищ, за вашу неизменно превосходную работу. Безопасность Китая – поистине вне опасности, пока находится в ваших надежных руках. Пожалуйста, держите меня в курсе новостей. Они обменялись рукопожатием. На полпути к двери Ло сказал: – Не тратьте времени попусту, не тревожьтесь по поводу тех слухов, товарищ. СМИ еще немного повозятся с ними, как собаки помусолят, а потом набросятся на новую кость. Все это пустяки. – Возможно, так оно и есть. И все-таки это тревожно. – Что именно? – Слышать обвинения в подобных вещах, когда все это ложь. – Да ну! – сказал Ло. – Он же старик. Он все равно скоро умрет – не от одного, так от другого. – Ну, вполне возможно, – улыбнулся Фа, положив руку на плечо Ло и показывая в сторону переполненной пепельницы, – что мы с вами умрем раньше! Ло издал вежливый смешок. Фа сказал: – Передайте вашей жене, что она вселяет в меня зависть. – Зависть? Почему же? Фа огляделся по сторонам – словно желая убедиться, что их никто не подслушивает. А потом прошептал Ло на ухо: – Скажу вам по секрету, товарищ: мне кажется, что вас кормят дома лучше, чем меня. Ло улыбнулся и кивнул. – Ну, тут кое-что можно придумать. Если вы согласитесь оказать нам честь, приходите с мадам Фа к нам в гости. Я попрошу Дайю приготовить ее фирменное блюдо. – У меня уже слюнки текут. Что же это за блюдо? – Пельмени. Фа ощутил, как у него на затылке проступает холодный пот. Он судорожно сглотнул и заставил себя улыбнуться. – Превосходно, – произнес он. – В таком случае, ждем вас. Я все устрою. Фа вернулся к письменному столу и немедленно закурил сигарету – шестую на сегодня. Пламя зажигалки дрожало у него в руке. Он снова поднялся и принялся вышагивать по кабинету – подальше от окна, чтобы не видели охранники внизу, во дворе. Мысли его лихорадочно метались. Пельмени. Неужели Ло знает о его кошмарах? Но откуда он мог узнать? Фа доверил эту тайну одному-единственному человеку, который был ему ближе всех, в чьей верности и преданности он не усомнился бы ни на миг, – Гану. Глава 7 Мюоны? Слух затих. Прошло четыре дня с тех пор, как кто-нибудь упоминал об этом в прессе. Жук и Энджел столкнулись с самым очевидным объяснением: а именно с тем фактом, что Его Святейшество Далай-лама вышел из больницы – улыбчивый, здоровый и румяный. И не просто румяный – а прямо-таки цветущий, буквально излучающий благополучие и безмятежность. Встреча двух Святейшеств была перенесена на другой день. Всюду мелькали их фотографии: два престарелых духовных вождя обнимались, улыбались, похлопывали – и едва ли не поглаживали! – друг друга. Парочка умильных дедуль: один – в красных туфлях «Прада», а другой – в сандалиях «Бата». – Вы только на него поглядите, – уныло сказал Жук, показывая Энджел на экран ноутбука. – Похоже, он готов пробежать нью-йоркский городской марафон. Согласно заявлению, сделанному врачами римской больницы, Его Святейшество – тот, что в сандалиях, – «мог стать» жертвой несвежего моллюска, попавшегося в блюде linguine alle vongole[20]. Ужасный конфуз для принимающей стороны в Ватикане; сообщалось, что виновные монсиньорские головы «скатятся по лестнице Бернини, будто куски мрамора». Кроме того, больница сообщала, что в легком Его Святейшества было замечено «легкое потемнение», правда, оно «не проявилось снова» на более позднем рентгеновском снимке – что, возможно, как-то согласовывалось с диагнозом шистосоматоза. Из деликатности врачи решили не возвещать всему миру о том, что у Далай-ламы обнаружились глисты. Что касается слуха об отравлении, то его официально отвергали как «нелепый» и «смехотворный» и называли журналистской «уткой». Правительства разных стран – особенно друживших с Китаем – даже сочли нужным выбранить мировые СМИ за «бесстыдное стремление к сенсациям». – Перелет – и мимо, – сказала Энджел. – Ну что ж, во всяком случае, наш выстрел услышали. – Это не полный проигрыш. – А как вы это определяете? Жук набрал что-то на клавиатуре. – Погуглите: «Далай-лама, отравление и Китай» – и вы получите… четыре миллиона пятьсот тысяч ответов на запрос. Я не утверждаю, что это полная победа, однако это уже кое-что. – Бросьте, Жук! Послушайте: существует сто одна причина ненавидеть Китай. Давайте не будем зацикливаться на чем-то одном. Сейчас я вам скажу, на чем нужно сосредоточиться. – На геноциде панд? – Да забудьте вы про этих панд! Кража интеллектуальной собственности – вот животрепещущая проблема. – Кража интеллектуальной собственности. И вы в самом деле думаете, что это заставит людей где-нибудь в Пеории выйти на улицы с факелами и вилами? – Ну ладно, тогда – их мощное наращивание военного флота. Вы читали на прошлой неделе речь генерала Ханя на судостроительном заводе в Ушэне? – Я как-то пропустил это. – Он говорил о «тревожном звонке». – Генерал Хань, – повторил Жук. – А напомните мне, кто он такой? – Я все время забываю: вы же ничегошеньки не знаете. – Ладно. Давайте, я заново сформулирую вопрос. Кто такой – черт его подери – этот генерал Хань? – Глава Чжунхуа Реньминь Гунхего Гоанбу. – Ну конечно. Как же я так промахнулся! – Министр национальной обороны Китайской Народной Республики. Главный военачальник. И прямо-таки непробиваемый сукин сын. Во время «культурной революции» его на восемнадцать месяцев посадили в «кубышку». Он вышел из нее, усмехаясь. Насколько я слышала, они с Ло Говэем накрепко спаяны, будто эпоксидной смолой. – Энджел поглядела на Жука. – Только, пожалуйста, не говорите мне, что вы не знаете, кто такой Ло Говэй. – Погодите, этого я знаю. Чувак из тайной полиции? – Умница. Но в МГБ нет никаких особых тайн. Мои приятели, наблюдающие за их Политбюро, говорят, что смотреть в оба нужно именно за этими двумя. – Все это очень хорошо, – сказал Жук. – Но я как-то плохо представляю себе, чтобы рядовые американцы засиживались до утра, читая в интернете про Ло Говэя и генерала Ханя. При всем уважении к вашему мастерскому умению манипулировать общественным мнением… Лично я занимаюсь рекламой, пиаром. В этом деле я как рыба в воде. И поверьте мне: нам нужно что-то покрупнее и посочнее этой подковёрной возни в тамошнем Политбюро. Нам нужно свежее мясо. – Ладно, хватит вам дуться. Разве я виновата в том, что Далай-лама не дал дуба? Ну, раз вы так серьезно на это нацелились, – почему бы нам самим его не укокошить? Жук изумленно уставился на нее. – По вашему лицу и не подумаешь, что вы шутите. Энджел пожала плечами. – Я знаю кое-кого. Майк Бёрка мог бы сколотить подходящую команду. – Бросьте, Энджел. Давайте говорить серьезно. – Я всегда говорю серьезно. Вы хоть представляете себе, сколько оставшихся без работы военных читает сейчас частные объявления в газетах? Сколько безработных спецназовцев? Я говорю о бывалых парнях. – Ну, перестаньте. – Из «Зеленых беретов», «Дельты», ЦРУ… – Энджел! Я не желаю даже слышать об этом! – Я просто хочу сказать, что это было бы совсем нетрудно. – Ладно! Спасибо, Мэри Поппинс. Я все понял. Может, сменим тему? – Вы понимаете, что Пентагон дал расчет двумстам двух-, трех– и четырехзвездным генералам и адмиралам? Не говоря уж о полковниках и капитанах. – Поголовье панд в провинции Шэньси снизилось на сорок шесть процентов, – сказал Жук. – Это совпадение – или… – Я знаю очень многих из этих людей, – продолжала Энджел. – Прямо сердце за них разрывается! Они чувствуют, что их предали. Да и что им еще остается? Ты отдаешь свою жизнь за страну, подставляешь под огонь свою задницу. И вдруг – бам! – тебя выставляют на улицу, и ты гадаешь: не продать ли собственные медали, чтобы купить чашку кофе? Я тогда говорила: выиграть «холодную войну» – это худшее, что мы могли сделать. Хуже просто некуда. – Энджел, – сказал Жук. – На дворе две тысячи двенадцатый год. Очнитесь, вернитесь на землю. – Я вам еще кое-что скажу. В настоящий момент американские военные оказались ровно в той же ситуации, какая возникла в иракской армии в две тысячи третьем. – О чем это вы? – Что мы сделали после того, как освободили Ирак? Распустили их армию. Умный ход. Я тогда выступала против этого, спорила до хрипоты. И что произошло потом? В результате мы получили четыреста тысяч обозленных, до зубов вооруженных, безработных, сексуально озабоченных усатых вожаков стаи. И все они жаждали мести. Но кто меня слушал? – Вы что же, всерьез сравниваете отставных американских военных – со всеми их пенсиями и льготами, казенными счетами и прочими поблажками – с армией Саддама Хусейна? – Я просто говорю, что сейчас у нас много обозленных ветеранов. Помните «Марш за солдатскую надбавку» в тридцать втором? Гуверу пришлось отрядить Макартура, чтобы тот открыл огонь по этим бедолагам[21]. Думаете, такое не может повториться? – Хотите честно? В ближайший триллион лет такое не повторится. А вы меня только нервируете подобными разговорами. – Очень жаль, – ехидно улыбнулась Энджел. – Я-то думала, вы хотите выступать в высшей лиге. – Нет, – ответил Жук. – Я самый рядовой уличный жулик с Кей-стрит, пытающийся заработать лишний доллар. – Жук поднялся – на сей раз, без всяких признаков возбуждения. – Я позвоню вам позже. Мы еще что-нибудь придумаем. Энджел рассмеялась. – Вы что – поверили, что я это всерьез? Вот это да! – У вас странное чувство юмора, – сказал Жук. – К тому же у вас в вестибюле висит лозунг, который действительно гласит: «Экстремизм в защите свободы – не порок». – О боже! – Что такое? – Барри! – Голдуотер? – Я же обещала забрать его в четверть пятого! Она вытащила свой мобильник. – Барри? Привет, мой золотой! Это мамочка. Знаю. Знаю. Мама такая бяка! Она должна была приехать еще полчаса назад! Плохая мама. А Йоланда рядом, зайчик? Слава богу. Передай трубку Йоланде. Йоланда? Си, си, мистейко-бигго. Энормо. Сьенто, сьенто. Йо би каса ин венте минутос. Верни Барри телэфоно. Грасьяс, грасьяс, грасьяс[22]. Барри, зайчик? Мамочка едет к тебе, детка. Целую тебя, мой мусик-пусик. Идя по тротуару, Жук чувствовал, что совершенно сбит с толку: Энджел была настоящим клубком противоречий. Вот она предается вслух фантазиям, как сколотить банду из недовольных американских ветеранов и их руками устранить Далай-ламу, – и через секунду уже сюсюкает по телефону с восьмилетним сыном. Зазвонил его мобильный. Звуковой сигнал – голос из Хьюстонского центра управления полетами: «Три, два, один, зажигание» – извещал о том, что звонит Чик Девлин. – Жучище, – сказал Чик. – Как дела – висят? – Висят – в восьмидесяти сантиметрах над землей. А твои как – болтаются? – Ты следишь за этой безумной историей – про то, что китайцы пытались уделать Далай-ламу? – Слежу ли я за ней? – рассмеялся Жук. – Ты меня спрашиваешь – «слежу» ли я за ней? Наступила пауза. – Черт возьми! Ты что, хочешь сказать… ого. Правда? – Мы говорим по мобильному, Чик. – Ах да! Точно, точно, – возбужденно проговорил Чик. – Вот черт! Ну и ну! Тогда знаешь – перезвони мне по наземной линии как можно скорее. Ну, эти китайцы! Они и перед мокрым делом не остановятся! – Да, они непрошибаемые ребята. Голос Чика так и звенел от радости. – Просто неслыханно! Я слышал, он настоящий душка, этот Далай-лама. И вообще, меня всегда привлекали все эти буддийские дела. – Может, тебе новую ядерную ракету в его честь назвать? Думаю, ему это польстит. – Ладно, перезвони мне с городского, когда доберешься до офиса. Жук продолжил путь – он как раз шел в свой офис на Кей-стрит. Его одежда отсырела от испарений, которые поднимались над раскаленным тротуаром почти видимыми струями. Он задумался: насколько раскрывать свои карты Чику? Чик явно пришел бы в восторг, однако не надо забывать: запущенный слух заглох-таки. Новые запросы Гуглу приносили заметно меньше ответов. Он еще успеет рассказать Чику об идее Энджел – обратиться к Американскому легиону и сколотить шайку наемных убийц. Заказное убийство. Интриги. Тайные телефонные переговоры. Жук почувствовал себя персонажем из собственных романов. Ему понравилось это ощущение. Он задумался. А как бы поступил в такой ситуации Бак Турок Макмастер? Правильный ответ: действовал бы хладнокровно. Не успел Жук усесться за стол, как зазвонил телефон. Чик. – Ах ты сукин сын! – выпалил Чик, в голосе которого слышалось ликование. – Ах ты сукин сын! Ах ты злой гений! – Я вижу, что ты доволен, – бесстрастно отозвался Жук. – Но не торопись обмочить штаны от радости. Напомню тебе – на случай, если ты не заметил, – что наш друг в шафрановых одеждах полностью выздоровел. Он снова резвится, обнимается с Папой и толкает речи об окружающей среде. Я не удивлюсь, если в скором времени увижу фотографию, где он бросает мяч в корзину вместе с «Гарлемскими Глобтроттерами»[23] или бьет в тамбурин на сцене вместе с Боно[24]. – Ну, ты смотри, только не упускай теперь инициативу, Жук. – Да я держу ее, босс, крепко держу. – Ладно, держи и дальше. А у меня тут есть бычок, который так и храпит, так и рвется выскочить из загона. – Как поживает этот твой бык? – спросил Жук. Чик понизил голос. – А вот об этом нам не следует говорить, Жук. Даже по наземной линии. – Но ты же сам первый об этом заговорил. Ах да, кстати: моей очень привлекательной коллеге, Энджел Темплтон, все известно про твоего быка. Жук услышал в трубке сдавленный стон. – Быть такого не может, – проговорил Чик. – Просто быть не может. – Она напрямик спросила меня: что я об этом знаю? И по имени назвала. На букву «Т». – Вот это… – выпалил Чик. – Черт! Значит, нет больше на свете такой вещи, как тайна. Но ты же ничего ей не сказал, а? – А что бы я мог ей сказать? Ты же мне ничего не рассказывал. Мне – своему верному слуге. – О господи боже, – пробормотал Чик. Жук решил чуть-чуть наказать Чика за то, что тот из вредности так ничего и не рассказал ему о Тельце. Голосом заговорщика он произнес: – По словам Энджел, в народе ходят слухи, что все это связано с мюонами. – С мюонами? – переспросил Чик. – С мюонами? – Это такие субатомные частицы. – Да я сам – физик! Ты мне еще будешь объяснять, что такое мюоны? – Нечего огрызаться. – Жук сполна наслаждался этим диалогом. По голосу Чика можно было догадаться, что он весь побагровел. – Как-как ты сказал – «в народе ходят слухи»? Ты хочешь сказать, что об этом уже судачат на улицах? По всему Вашингтону, да? – Ну, с ее слов нарисовалась именно такая картина. – Да, плохи дела. Очень плохи. Хуже просто быть не может. – Чик вздохнул. – Значит, утечка. – Вызови водопроводчика. Никсон в свое время так и сделал. – Черт тебя подери, Жук! Все очень серьезно. – Эй, потише – не стреляй в гонца. – Хорошо. Ты тут не виноват. Эта Энджел Темплтон – она же свой парень, да? Я хочу сказать – она на нашей стороне? – Страстная поклонница «Гроуппинга». Прямо-таки фанатка. – Может, нам стоит ее сюда пригласить, устроить ей десятидолларовую экскурсию. Посадить в «Рвотную комету». – Речь шла о разработанном «Гроуппингом» модуле 757, который знакомил будущих пилотов и космонавтов с физиологическими радостями невесомости. – Я уверен: она просто мечтает о том, чтобы целый день блевать завтраком в капсуле с нулевой гравитацией. Чик сказал: – Продолжай и дальше заниматься этой историей с Далай-ламой. Это просто клад. И обязательно дай мне знать, если снова услышишь, что кто-то где-то треплет языком о Тельце. О мюонах. Этот твой город меня просто к стенке припирает, Жучище. К стенке. – А президент Кеннеди называл его «городом с северным обаянием и южной хваткой». – Ничего про это не знаю, – раздраженно ответил Чик. Жук подумал: за все годы, что он работает на Чика, тот впервые настолько встревожен. Значит, этот Телец – и впрямь бык что надо. Глава 8 Очень гуманный поступок – Товарищ президент, прибыл министр Ло. – Проведите его ко мне, Ган. Примечания 1 Сунь-цзы – военачальник и стратег VІ—V вв. до н. э. (Здесь и далее прим. перев.) 2 Джиджет – героиня книжки Фредерика Конера «Джиджет, или Маленькая девочка с большими идеями» (1957). 3 «Ветер в ивах» — сказочная повесть для детей шотландского писателя Кеннета Грэма (1908). 4 Джордж Армстронг Кастер (1839–1876) – американский кавалерийский офицер, знаменитый своей отчаянной храбростью и походами против индейцев шайеннов и сиу. Участник Гражданской войны. Погиб у реки Литтл-Бигхорн в схватке с превосходящими силами индейцев. 5 Американский коктейль по старинному рецепту: виски, вода с горькой настойкой и сахаром, с ломтиком лимона и вишней. 6 Джон Уилкс Бут (1838–1865) – американский актер, убийца президента Линкольна. Во время Гражданской войны служил тайным агентом Армии Конфедерации. 7 Хелен Келлер (1880–1968) – слепоглухая с раннего детства американская писательница и общественная деятельница. 8 Безвозмездно (лат., буквально – «ради блага»). 9 Цитата из Горация (Оды, III.2.13). 10 Тара – название поместья семьи О’Хара в романе М. Митчелл «Унесенные ветром». 11 Томас Джонатан «Стоунуолл» («Каменная Стена») Джексон (1824–1863) – генерал Конфедеративных Штатов в годы Гражданской войны. 12 Имеется в виду документальный фильм «Триумф воли» (1935) немецкого режиссера Лени Рифеншталь (1902–2003). 13 «Бобёр» Кливер – семилетний мальчик, персонаж американского комедийного телесериала 1950-х–1960-х годов «Предоставь это Бобру». 14 Имеется в виду многотомная «История упадка и разрушения Римской империи» английского историка Эдварда Гиббона (1737–1794). 15 «Дом войны» (лат.). По аналогии с casus belli – повод к войне. 16 Кристиан Аманпур (р. 1958) – журналистка, международный корреспондент телекомпании Си-эн-эн. 17 «Пурпурное сердце» – бронзовая медаль, которая вручается в США за боевые ранения. 18 Иводзима – остров в Тихом океане (названный «совершенно необходимым островом»), где в сражении войск США и Японии в 1945 году погибло около пяти тысяч американских солдат. 19 Цаво – национальный парк в Кении. 20 Лапша с морскими черенками (ит.). 21 «Марш за солдатскую надбавку» в Вашингтоне – в нем приняли участие 15 тысяч ветеранов Первой мировой войны, требовавшие выплаты надбавки по сертификатам, выданным еще в 1924 году. 1, 2, 3, 4, 5, 6 |
|||||||