Когда Руслан Фадеев, закрывая зонт, только переступил порог агентства, она неожиданно выскользнула из-за его спины, такая тоненькая, с растрепавшейся прической. Волосы над ее лбом от влаги закрутились в крошечные колечки; серые же глаза глядели хмуро – цветом и выражением они напоминали небо за окнами.
      – Анастасия, – негромко сказала она, протягивая руку.
      Сегодня почему-то всем в агентстве, даже Пучкову, захотелось поручкаться с клиентами. Когда очередь дошла до Стаса, он с трудом удержался, чтобы не поднести к губам холодную Настину ручку и не подышать на нее, согревая. Но Стас вовремя взглянул на Фадеева и подумал: он достаточно красив для такой девушки, вот пусть и заботится о ее руках.
      Наконец Вероника Матвеевна отправилась варить кофе, Саша Таганов полетел отвечать на телефонный звонок, и Стас с Настей остались наедине. Он придвинул к ней большой блокнот и ручку. Попросил:
      – Напишите, пожалуйста, коротенькие справочки по каждому персонажу дела.
      – Начиная с прабабушки? – Настя подняла на него глаза, но Стас с честью выдержал взгляд в упор.
      – Да, с прабабушки.
      И Настя не догадалась, что волнует его. Она казалась ему совершенно очаровательной. Потрясающей. Это было как наваждение. Егонаваждение. Любвеобильный Таганов, например, не особенно-то и напрягся. Шеф ограничился тем, что один раз выразил свои чувства, вскинув брови в немом восхищении. Для них Анастасия – просто красивая женщина, не более того.
      Стас сидел и смотрел, как она пишет, держа ручку длинными фарфоровыми пальцами с короткими ногтями, покрытыми светлым перламутром. Смотрел, как чуть-чуть наклоняет голову к плечу, заправляя за ухо то и дело падающую на глаза прядь. Почему-то он вспомнил вдруг свою институтскую подружку Леру Михайлову, помешанную на Роберте Рэдфорде. Увидев фотографии или афиши с его изображением, она начинала тихонько повизгивать, точно болонка в предвкушении прогулки. Она таскала Стаса на все фильмы с его участием и могла просидеть в зале полтора часа, прижав к груди руки, словно в молитве. Стас посмеивался над ней и немножко ревновал. «Ты думаешь, я сентиментальная дура с мозгами четырнадцатилетней фанатки? – смеялась Лера. – Ошибаешься! Я достаточно взрослая, эрудированная и весьма практичная особа. Но когда я вижу на экране Рэдфорда, в моем организме происходит какая-то химическая реакция. Или даже мистический процесс».
      Сейчас в организме Стаса происходил тот самый мистический процесс, о котором ему говорила в свое время Лера. Да, теперь-то он понял, что она имела в виду! Каждое движение Анастасии вызывало у Стаса болезненно-сладкое томление. Словно какой-то чертик забрался к нему в нутро и начал безобразничать, отчего сердце то замирало, то подскакивало, и всякие разные странные ощущения переполняли его до самой макушки.
      Мистический процесс был грубо прерван появлением Фадеева.
      – Я уже заканчиваю, – сказала Анастасия и, протянув Стасу лист, почему-то нахмурилась. – В случае чего, у вас есть мой телефон.
      Стас тотчас решил, что сегодня же выучит его наизусть. Когда клиенты вышли и дверь за ними с мягким чавканьем захлопнулась, Вероника Матвеевна мгновенно придвинула к нему чашку с черным кофе. Волевым усилием Стас отвел глаза от двери и рассеянно улыбнулся. Проницательная Вероника Матвеевна его странную улыбочку осудила.
      – Стасик, – вкрадчиво проговорила она, – тебя дома кое-кто ждет.
      – Как будто я могу забыть, – пробормотал Стас, нахохлившись.
      Дома его и в самом деле ждала жена – дама, которой он когда-то предложил руку. Правда, сердце оставил себе. Возникший дискомфорт в отношениях до сих пор не особо его волновал.
      – Стас, жена целует тебя, когда ты возвращаешься с работы? – спросил появившийся в приемной веселый Таганов.
      – Нет, она показывает мне штампик в паспорте.
      – Он просто недоцелованный, – пояснил Таганов, обращаясь к Веронике Матвеевне.
      Выходит, Таганов тоже заметил метаморфозы, происходившие со Стасом. Стас смутился. Этой же ночью ему приснился сон, пространство которого целиком заполнила Анастасия. «Смотри, Стас, – грозила она ему пальцем. – Влюбишься в меня – и фамильное проклятие падет на твою голову. Берегись, Стас…»

* * *

      Настя явилась на работу, измученная жестокой мигренью. Ночь напролет она вспоминала все свои потери. Наутро ей не удалось скрыть глубокие тени под глазами – ни рассыпчатая пудра, ни маскирующий карандаш не желали придавать лицу даже подобия свежести. Не бодрила и мысль о том, что с сегодняшнего дня в ее жизни и в прошлом ее семьи будут копаться совершенно посторонние люди. Она представила, как детективы собираются в приемной и начинают перемывать ее, Настины, косточки. В конце концов они даже могут обвинить ее в чрезмерной любвеобильности. «Подумать только – три трупа за девять лет! Не слишком ли часто эту девчонку тянуло замуж, с ее-то наследственностью!»
      Отворив дверь под вывеской «Экодизайн», Настя тут же вспомнила Лешу Самсонова. Леша каждое утро брался за ручку этой самой двери, влетал в комнату и задорно возвещал: «Общий привет!» До тех пор, пока не понял, что жить не может без Насти. Она пыталась образумить его, но он ничего не хотел слушать. И погиб.
      «Надо было низвести его восторги до пошлого романчика, – с раскаянием подумала Настя. – Как это было с Захаром». Имелся в виду Захар Горянский – ее бывший любовник и нынешний шеф. В момент образования фирмы их связь уже корчилась в тихих конвульсиях и окончательно была добита женой Захара, нанесшей Насте громкий визит, оставшийся не только в ее памяти, но и в памяти благодарных соседей. После этого инцидента Захар быстро скис и примерно полгода усердно притворялся существом бесполым и малоэмоциональным. Но после смерти Леши Самсонова внезапно зашевелился, попытался утешить Настю в ее горе, но она не поддалась. Теперь же Захар снова вошел в азарт и время от времени делал пробные, осторожные заходы в ее сторону.
      Сегодня, по всей видимости, снова настал один из таких дней. Захар и так-то не особо держал дистанцию с подчиненными, а уж когда флиртовал, то и вовсе терял ориентиры. Едва Настя бросила на стул сумку, Горянский скользнул к ее столу и, присев на самый краешек, нарисовал на своем лице милейшую улыбку.
      – Божественно выглядишь, – с голубиной нежностью проворковал он.
      Настя подняла на него больные глаза. Он и впрямь походил на голубя, мелкими шажками кружащего вокруг предмета своего обожания и раздувающего зоб.
      – Ты выбрал не слишком удачный день для комплиментов, – сообщила Настя.
      – Что поделать! Когда ты появляешься, меня тут же охватывает поэтическое настроение.
      Витя Валентинов, перебиравший книги на стеллаже, не сдержался и громко хмыкнул. Захар мгновенно соскочил со стола и, просверлив Витину спину гневным взглядом, уже более нейтральным голосом проговорил:
      – Если ты не в форме, могу подстраховать тебя на выезде. Ведь у тебя сегодня выезд за материалом?
      – Я же поеду не одна, – сказала Настя. – С Олей.
      Оля Свиридова сидела тут же – сидела с выражением легкого омерзения на лице. Быть невольным зрителем вульгарных заигрываний Горянского – удовольствие то еще. Настя иногда даже чувствовала себя виноватой перед коллегами. Они не понимали ее странного влечения к мужчинам, которых всякая незамужняя женщина мгновенно отбраковывает как «непроходной вариант».
      Захару Горянскому было сорок шесть лет. Он периодически картинно отбрасывал со лба копну своих черных волос На его круглом лице в глубоких пещерках жили маленькие темные глазки; яркие, вечно влажные губы без всяких затруднений штамповали улыбки; а где-то в недрах его черепной коробки, как подозревала Настя, работал трудолюбивый еврейский моторчик. Когда-то давно, когда фирма делала первые телодвижения в сторону собственного места под солнцем, в канун Нового года – все были уже тепленькими – Оля Свиридова завела Настю за буйную зелень кодиеумов пестролистных и с пьяной откровенностью спросила: «Настена, скажи правду, что такого делает Горянский в постели? Я ночами не сплю, все думаю, чем может удержать такую женщину, как ты, такой козел, как наш Захар?»
      «А ведь он действительно козел», – подумала Настя, баюкая свою мигрень. Она прижала ладони к вискам и тихонько застонала. Наверное, подсознательно она до сих пор выбирала себе мужчин по принципу – кого не жалко. Красавец Руслан был явным отступлением от традиций.
      – Может быть, Ольга сегодня останется в офисе? – не сдавался Захар. – А я отвезу тебя на машине.
      Настя представила, как будет подбирать растения для большого заказа под мерное жужжание Захара, и непроизвольно поморщилась. Он был гениальным администратором, но в дизайне не смыслил ничего. Раньше безо всякого стеснения Захар демонстрировал прилюдно свой убогий вкус, предлагая, к примеру, заполнить стеллаж светлого дерева пластмассовыми кашпо или напустить рыбок гуппи в стильные аквакомпозиции Вити Валентинова. Однажды они собрались с духом и коллективно так осадили его, что Захар с тех пор и не помышлял о творческом участии в проектах. А может быть, они сказали ему правду во время очередной пьянки по случаю Первомая или Восьмого марта? Настя не помнила.
      Так или иначе, но выбирать растения она с Захаром не поедет. Он точно будет мешать. Даже если обойдется без советов с его стороны, он все равно начнет цапать ее за руки или дышать в шею. «Надо было бы продемонстрировать Захару красавца Руслана во всем великолепии его роста и душевной широты, – подумала Настя. – Он бы раз и навсегда отвязался». Впрочем, теперь уже поздно. С Русланом она ни за что больше не согласится составлять пару, не хочет она брать на свою душу грех. Если с ним что-нибудь случится, ей придется уйти в монастырь и замаливать там грехи прабабушки.
      Сам Руслан, однако, видел будущее Насти в более радужных тонах. Он позвонил ей прямо в офис и принялся развивать теории – говорил о причинах фатального завершения предыдущих Настиных романов.
      – Я вполне допускаю, – вещал Руслан, – что твои бабки извращенно восприняли фамильное предание. Может, для них это дело чести – чтобы проклятие работало?
      – То есть ты подозреваешь, что это баба Лиза и баба Василина методично расправлялись со всеми моими женихами? Только для того, чтобы семейная легенда не утратила актуальность?
      – Ну да. А что? Знаешь, с каким остервенением они за мной гонялись?!
      – Ладно, расслабься. Теперь, когда их разоблачили, они сидят смирно. И вообще советую тебе не забивать голову всякими глупостями. Они думали, что я тоже от тебя без ума. Поэтому грудью встали на твою защиту. А ты оскорбляешь их подозрениями.
      – Я заеду за тобой после работы? – спросил Руслан.
      – Нет уж, дудки. Давай подождем, когда твои детективы что-нибудь раскопают.
      Сказав про детективов, Настя тут же вспомнила вчерашнее посещение агентства «Шанс». И человека по фамилии Бессонов – он так странно смотрел на нее во время беседы. Она подумала о том, что этот Бессонов, возможно, пытается вызнать подробности ее связи с Юрой Торопцевым, и невольно покраснела. Позже он доберется до Леши Самсонова и наверняка появится в «Экодизайне». Настя представила, как Стас Бессонов широко распахивает дверь и застывает на пороге, фиксируя взглядом каждого из присутствующих. Кстати, у него удивительные глаза – коричневато-желтые, с островками темных крапинок и отчетливыми границами переходов из цвета в цвет. А сам взгляд – какой-то усталый. Он смотрит так, словно жизнь – его ремесло и он знает о ней все, что только возможно, и даже к самым невероятным ее проявлениям относится с пониманием, как истинный профессионал. Бессонов заинтересовал ее, это безусловно. Ей вспомнилось его лицо – резко очерченные скулы, прямой нос и крепко сжатые губы. Даже прическа у него такая, как нравилось Насте – короткая стрижка с густой, сброшенной набок челкой. «Ему лет тридцать, – подумала она. – И у него на пальце нет обручального кольца». Подружка Светлана тут же подсказала бы ей: «Или он просто его не носит».

* * *

      Саша Таганов, у которого в настоящее время не было вообще никаких нагрузок, подключился к Стасу в тот же день. Пучков бросил его в неизвестность прошлого – велел заняться «историческим» материалом. Имелась в виду прабабка Насти Анна Ивлева и еще одна устрашающая личность – ротмистр Дмитрий Васильевич Шестаков.
      – Вы не задумывались о том, что Анастасия Шорохова, – сказал Таганов в конце первого дня расследования, – вполне может претендовать на титул графини?
      – В ней сразу можно угадать породу, – одобрительно кивнула Вероника Матвеевна. – Чувствуется голубая кровь. Какая осанка, посадка головы! Графиня Анастасия Шорохова…
      – Скорее Пустова. Ведь фамилия графа была Пустов. Если девушка захочет, тут же получит бумаженцию и сможет вступить в клуб избранных. Время от времени она будет ходить туда вечерами, встречаться и разговаривать с равными себе… – Таганов говорил с иронией и вместе с тем торжественно. – Кстати, никто не знает, у нашего Стаса случайно не было знатных родственников?
      – Решил прицепиться к парню, да? – подбоченилась Вероника Матвеевна. – Конечно, ведь тебе такой бриллиант, как Шорохова, не по зубам. А Стас, видишь ли, замахнулся!
      Саша, хмыкнув, скрылся в своем кабинете. Стас же тем временем, как и предполагала Настя, занимался ее женихами. Первой в его списке стояла фамилия Торопцева, погибшего в 1991 году в результате несчастного случая. Надо сказать, что у Пучкова была налажена тесная и взаимовыгодная связь с бывшими коллегами из МВД, и никаких препон на пути к известной милиции информации, в сущности, не стояло. Все три дела – Торопцева, Локтева и Самсонова – находились в распоряжении Стаса.
      Юрию Торопцеву только-только исполнилось тридцать пять, когда недальновидный Амур подсунул ему в качестве объекта любовного томления красавицу Анастасию Шорохову. Торопцев тут же потерял голову и готов был бросить к ногам юной Насти все, что имел. А имел он по тем временам немало. Папа Торопцев контролировал финансовые потоки на государственной службе, и один из таких потоков пускал немножко в обход, через Торопцева-сына, который имел к тому времени не только квартиру и машину, но и особняк в Подмосковье, а также блестящие перспективы для развития собственного бизнеса. Но перспективы эти так и остались перспективами.
      Влюбившись, Торопцев провел блиц-криг и за один месяц успел Настю обаять и переселить к себе в двухкомнатную квартиру на Речном, а в подтверждение серьезности намерений подарил ей кольцо с бриллиантом. Однажды поздним августовским вечером жених с невестой посетили Большой театр, после чего Торопцев, оставив Настю в городской квартире, рванул в свой загородный дом, чтобы, как он сказал, забрать оттуда документы, необходимые для предстоящей деловой встречи. Там его и нашли на следующее утро – лежащим у подножия лестницы с удивленно распахнутыми навстречу вечности глазами и свернутой шеей. Никаких следов насилия или борьбы обнаружено не было, из дома ничего не пропало, и эксперты пришли к заключению, что с Торопцевым произошел несчастный случай. Он просто-напросто оступился на лестнице и покатился вниз. «Что ж, бывает и такое», – подумал Стас.
      Тем не менее в деле была одна зазубрина. Некий гражданин Хитров, шестидесяти пяти лет от роду, проживавший в соседнем селе Голубятово и около полуночи волею странной судьбы оказавшийся неподалеку от дома Торопцева, заявил оперативникам, что видел, как хозяин подъехал на своей машине, открыл калитку и прошел к двери. И уверял при этом: едва Торопцев включил свет в холле, из темноты сада появилась его невеста, Настя, которую Хитров знает очень хорошо, так как две недели подряд Настя каждый день приходила к его жене за парным молоком. Торопцев вроде бы страшно удивился, увидев ее, но потом они вместе зашли в дом, дверь закрылась, а гражданин Хитров без промедления отправился по своим делам.
      У Насти Шороховой, однако, сложилось безупречное алиби. Сразу же после возвращения из театра она была вовлечена в скандал с пьяными разборками, произошедший у соседей по площадке. Именно Настя вызвала наряд милиции, давала показания и подписывала протокол. У гражданина же Хитрова были весьма нелестные рекомендации. Во-первых, по словам жены, в тот вечер он был вусмерть пьян, так что вряд ли мог кого-то с уверенностью опознать. Во-вторых, на почве выпивки вышеозначенный гражданин нередко страдал галлюцинациями и уже встречался не только с Софи Лорен, но и с самой Девой Марией. Тем не менее опергруппа провела дополнительные следственно-разыскные мероприятия, но ни одна женщина, которая могла бы оказаться в полночь в подмосковном доме Торопцева, обнаружена не была.
      «Допустим, что женщина все-таки была, – подумал Стас Бессонов, делая первую запись в своем блокноте. – Искать ее девять лет спустя – бесполезно. Ее можно только вычислить».

* * *

      – Представляешь, как Руслан в тебя втрескался, раз собирается вбухать бешеные деньги практически ни во что! – сказала Светлана, подавая подруге пепельницу.
      – Может быть, в этом что-то есть, – возразила Настя. – Действительно, вдруг существует загадочный некто, который пытается сломать мне жизнь?
      – Убивая твоих женихов? – хмыкнула Светлана. – Это вряд ли. Чтобы испортить жизнь, надо убивать любовников.
      – Если ты уже замужем, то да, – вздохнула Настя. – Ты, Светик, циник и все воспринимаешь шиворот-навыворот.
      – Так разве это цинизм? Просто неприспособленность к жизни.
      – Это ты-то неприспособленная? Бухгалтер крупной компании, муж – золото, замечательный сынишка…
      – Я уже заплатила за все это. – Светлана прикурила и, закинув ногу на ногу, откинулась на спинку дивана. – Я имею в виду Степана.
      Степан Фокин был первым мужем Светланы. Когда они поженились, ему едва исполнилось девятнадцать, а Светлане двадцать. Лихой, грубоватый парень, росший без матери, Степан пускался в частые загулы, скандалил и даже, кажется, поколачивал молоденькую жену. Именно у него она научилась жесткости в отношениях и даже слегка ополчилась против мужчин вообще. Через год после развода дела Степана резко пошли в гору. Он открыл автосалон «Эллада» на Коровинском шоссе и теперь преуспевал. Втайне Настя считала: если бы Светлана могла предвидеть подобный взлет, никогда бы не ушла от своего благоверного. Она в нем ошиблась и поэтому злилась. Она не разглядела в муже задатков делового человека, не унюхала своим длинным носом запахов грядущего благополучия.
      Длинный нос являлся визитной карточкой Светланы. При этом он вовсе ее не портил, напротив, придавал ей особый шарм. Кошачий разрез глаз, мимолетные улыбки, манерность – все это придавало ее облику какую-то соблазнительную остроту, на которую так хорошо клюют мужчины. Правда, Светлана мужчин немного презирала, но отказаться от их внимания не могла – так проголодавшийся гурман не отказывается и от обычной пищи. Рядом с ней куда более привлекательная Настя зачастую проигрывала. Светлана умела быть эффектной, даже броской. Она изжила свои комплексы и не забывала напоминать своему нынешнему мужу, Никите, какой он получил грандиозный подарок, женившись на ней. Никита, в сущности, не возражал. Он был широкой души человек, и Насте порой приходило в голову, что Никита не вполне понимает, на ком, собственно, женился. Он идеализировал Светлану, считал ее существом не от мира сего, тогда как жена его была весьма приземленной и расчетливой особой. Настя прекрасно ее знала, но относилась к подруге снисходительно – другой у нее не было. Кроме того, она справедливо считала, что и сама имеет ряд недостатков, которые Светлана принимает как должное. Одно фамильное проклятие чего стоило! Не каждая подруга выдержала бы постоянный прессинг с ее стороны.
      – Ну, так что? Финита? Роман с Фадеевым потерпел крах? – в интонациях Светланы сквозило нахальное злорадное удовлетворение.
      – Я так решила.
      – А он?
      – Что он может поделать?
      – А как же в таком случае расследование?
      Настя пожала плечами:
      – Это целиком его инициатива.
      Сообщив это, Настя неожиданно поняла, что на самом деле уже прониклась идеей Руслана. Пусть проворные детективы перелопатят всю ее жизнь; они люди непредвзятые, незакомплексованные, незаинтересованные в конечном результате. И что получится, то и получится. Настя воспринимала расследование как некий, почти научный, эксперимент, результаты которого либо раз и навсегда снимут с нее проклятие, либо подтвердят худшие ее опасения.
      – Расследование – это как хорошее проветривание того самого шкафа, в котором спрятан скелет, – сказала Светлана. – Удивляюсь, как ты вообще сохранила психическое здоровье. Я на твоем месте уже угодила бы в какую-нибудь психушку, бегала бы в белом саване по коридорам. Кстати, а что, собственно, детективы собираются расследовать?
      – Не знаю… Все обстоятельства…
      – Начнут со смерти Торопцева?
      – Честное слово, не знаю. Руслан сказал: надо поднять всюинформацию, начиная с прабабушки.
      – А бабуси твои в курсе?
      – Да, я им сказала.
      – Они не посчитали это кощунственным?
      – Ну… – Настя наморщила нос. – Немножко. Баба Василина, по-моему, так привыкла к этой жуткой легенде, что вполне могла бы выступать с ней на сцене. Жесты, трагические интонации, леденящие кровь подробности… Если забыть, что все происходило на самом деле, можно было бы даже посмеяться.
      Светлана плеснула себе в кофе коньяку и завинтила пробку на бутылке. Субботним утром она позволяла себе расслабиться. Сын был сдан бабушке с дедушкой, Никита уехал тусоваться со своими братанами. А Светлана принимала подругу в своей просторной кухне, в корейском пеньюаре из шелка, разрисованного райскими птицами.
      – Мне кажется совершенно невероятным, что эти детективы что-нибудь обнаружат, – пожала она плечами. – Даже милиция закрыла дела.
      – Что означает твое «даже»? – спросила Настя. – Милиция – совсем другое.
      – Да то же самое. Частные сыщики – они, как правило, сами бывшие менты. Только раньше они трудились почти забесплатно, а теперь снимают бабки с таких богатеньких буратин, как твой Фадеев.
      – Ну, не скажи. У них разная загрузка. Сколько дел у рядового оперативника и сколько – у частного детектива? Нет, моим фамильным проклятием занимаются с чувством, а не по обязанности. Есть ведь разница?
      – Ладно-ладно, убедила, – махнула рукой Светлана. – Обещай держать меня в курсе. Хоть я и кажусь порой грубой и противной, все-таки я беспокоюсь за тебя.

* * *

      Руслан Фадеев явился в «Шанс» в понедельник утром с помятым серым лицом.
      – Простите за вид, просто я вчера напился, – признался он, с благодарностью принимая из рук Вероники Матвеевны чашку горячего кофе. – Можно поговорить с вами откровенно? – спросил он, глядя на Пучкова, который с самого начала весьма благожелательно отнесся к несчастному влюбленному.
      Пучков сказал:
      – Конечно, конечно. Выкладывайте все, что у вас на душе.
      «Нам это может пригодиться», – добавил про себя Стас. Помятый вид Фадеева приносил ему странное удовлетворение.
      – Я перестал спать, – сдавленным голосом проговорил Руслан. – И есть.
      «Вот только пить не перестал», – подумал Стас, прикидывая, чем со страху может накачаться человек, испорченный шальными деньгами. Виски? Или каким-нибудь коктейлем «Гибсон»? А может быть, он просто сосет водку из горла? Фадеева было трудно презирать, и смеяться над ним не хотелось. Он не делал лишних жестов руками, не гнал понтов, как говаривал Саша Таганов, не украшал себя перстнями и татуировками, и речь его была вполне грамотной.
      – Хочу увеличить вам гонорар… – пробормотал Фадеев. – Если вы разгласите весть о расторжении моей помолвки.
      – В смысле? – не понял шеф.
      – Ну… Проинформируете мое и Настино окружение о нашем разрыве. Придумайте что-нибудь. Пока суд да дело, всякое может случиться, – пояснил клиент.
      – А Шорохова пойдет на сотрудничество? – оживилась Вероника Матвеевна. – Согласится она, допустим, появляться в местах вашего обычного времяпрепровождения в обществе другого мужчины?
      – Другого мужчины?
      – Вот хотя бы Стаса. Стас, – Вероника Матвеевна всем корпусом развернулась к нему. – Сыграешь роль нового ухажера Анастасии Шороховой. Если кто-то уже нацелился на Руслана как на жертву, этот кто-то вынужден будет отступить.
      – Я заплачу, – снова сказал Руслан, и Пучков, все это время вытягивавший губы трубочкой, тут же перестал кривляться и ткнул пальцем в Стаса:
      – Выкроишь сегодня час-другой из своего графика и начнешь. Только, – он ласково улыбнулся Руслану, – не забудьте позвонить Анастасии.
      Стас насупился и с неудовольствием посмотрел на Веронику Матвеевну. Та с невинным видом разглядывала свой маникюр. Стас отлично понимал, почему она выдала этот финт. Однажды жена Стаса Вика, «дыша шелками и туманами», забрела в офис к мужу. Минут за пятнадцать она очаровала неустойчивого к женским чарам Таганова, основательно выбила из колеи Пучкова, а Веронику Матвеевну, не сильно понижая голос, назвала «симпатичной старушкой». Так что подброшенная сегодня идея изобразить нового жениха Анастасии была с ее стороны местью в чистом виде. Вероника Матвеевна видела, что Стас уже на крючке, и надеялась, что после серии личных свиданий с Шороховой он будет пришпилен насмерть.
      – Она не согласится, – уверенно заявил Стас, когда Фадеев, приободрившись, выкатился из офиса. – Это и дураку ясно.
      – Она должнасогласиться, – с нажимом сказал Пучков, выразительно выпучивая глаза. – Нам уже заплатили. Так что назад пути нет.
      Стас представил себе, как Фадеев звонит своей невесте и уговаривает ее пофлиртовать с совершенно чужим мужчиной. От этой мысли его почти в жар бросило. Почти.
      Однако Настя отреагировала совершенно не так, как это можно было предположить. Когда Руслан позвонил ей, она сидела в офисе и листала каталог. Сначала он немного мямлил, но потом сосредоточился и изложил свою просьбу внятно и четко.
      – Не возражаешь, если детектив Бессонов заедет за тобой прямо на фирму, часов в шесть?
      Щеки Насти медленно наливались пунцовым румянцем. Пока длился этот процесс, она, ошеломленная, молчала, пытаясь переварить услышанное.
      – Дорогая, ну, пожалуйста! – взмолился Руслан.
      – Не волнуйся, – взяв себя в руки, сказала Настя. – В конце концов, это я во всем виновата. Так что мне и разбираться.
      Стас Бессонов! Настя не представляла, как будет себя вести с этим человеком, который приедет… – Она вскинула руку с часиками к самым глазам. – Уже через два часа! Отшвырнув каталог, она выгрузила из сумочки всю наличную косметику и, не обращая внимания на плотоядные взгляды Захара, принялась наводить марафет. Не докрасив один глаз, она вдруг подумала, что ее сегодняшний наряд не слишком-то годится для выхода в свет. Отшвырнув в сторону стул, Настя побежала к зеркалу и, оглядев себя, заколола волосы на макушке. Потом, снова распустила и побежала докрашивать глаз.
      – Куда намыливаешься? – спросила Оля Свиридова, отвлекаясь от своих проектов и с интересом глядя на Настю. – Впервые вижу, чтобы один телефонный звонок поверг тебя в такую панику.
      Захар насторожился.
      – Я… – Настя хотела сказать что-нибудь нейтральное, но, вспомнив мольбы Руслана, твердо закончила: – Я еду со своим женихом в ресторан.
      – Это тот, про которого ты рассказывала? По имени Руслан?
      – Нет-нет, – поспешно возразила Настя. – Руслан давно в прошлом. Это совсем другой человек. Его зовут Стас.
      Настя ничего не пожелала добавить. Ее поведение, а еще больше тон заинтриговали не только Олю Свиридову и ревнивого Захара, но даже и Витю Валентинова, который относился ко всем женщинам с одинаковым дружелюбием. Настя подозревала, что точно так же, как к женщинам, Витя относится к своей кошке Пуффи, царившей в его однокомнатной квартире в Чертанове.
      Стас явился на десять минут раньше назначенного срока. Когда он отворил дверь, Настя, пытавшаяся с помощью нехитрой дыхательной гимнастики успокоить нервы, забыла сделать очередной выдох и несколько секунд сидела, надувшись, словно индюк, глядя на Стаса круглыми глазами.
      А он молча и с невероятной целеустремленностью направился прямо к Насте, затем поднес ее похолодевшую руку к губам и со значением поцеловал. Настя шумно выдохнула. Стас же повернулся к народу и, обаятельно улыбнувшись, сообщил:
      – Добрый вечер. Меня зовут Станислав.
      По плану он должен был сказать еще что-нибудь, например: «Я влюблен в вашу коллегу и собираюсь на ней жениться». Или: «Мы с Анастасией будем рады увидеть всех вас на нашей свадьбе». Но, вспомнив свою жену Вику с ее гонором и непомерно разросшимся за последнее время чувством ревности, Стас решил промолчать.
      Они покинули офис, оживленно беседуя, причем Настя говорила почему-то немного визгливым голосом, а Стас – чересчур громко. После их ухода комната словно опустела.
      – И все-таки это произошло! – возвестил Витя Валентинов, снимая очки и щурясь в пространство.
      – Что – это? – переспросил раздосадованный Захар, по привычке запуская пальцы в шевелюру.
      – Наша Настя влюбилась, – пояснила Оля Свиридова, глядя на своего шефа с плохо скрытым злорадством. – Видели, как она?… Просто тащится от этого парня.
      – Не факт, – бросил Захар, кое-как засовывая в портфель бумаги. – Скорее всего очередное увлечение. Он не тянет на стоящего парня. Такие хлыщи Насте не импонируют.
      Оля фыркнула. Захар всегда считал, что только он один – шедевр в подлиннике, все остальные мужчины, претендующие на Настю, – или бледные копии, или грубые подделки.
      Между тем Стас с Настей катили к ресторану «Пикник», который Руслан облюбовал несколько месяцев назад и где появлялся все это время только с одной женщиной – Настей. По плану, одобренному Пучковым, Стас должен был привезти ее сегодня именно туда, чтобы завсегдатаи собственными глазами увидели, что Настя – бывшаяневеста Фадеева. А сам Руслан должен был раззвонить о расторжении помолвки как можно шире.
      Вначале оба держались довольно натянуто, но постепенно напряженность спала, и вечер прошел приятно. Они потанцевали, посмеялись, выпили немного вина. Когда же вышли из ресторана и уселись в машину, Стас спросил:
      – Куда вас доставить? Вы ведь живете с бабушками? Они мне очень понравились. Даже потрясли. Сколько энергии! Значит, на улицу Яблочкова?