Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Литература (Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях)

ModernLib.Net / Учебники для школы / Лебедев Ю. / Литература (Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях) - Чтение (стр. 12)
Автор: Лебедев Ю.
Жанр: Учебники для школы

 

 


      Сон Веры Павловны напоминает развернутую притчу. Мышление притчами характерная особенность духовной литературы. Вспомним, например, евангельскую притчу о сеятеле и семенах, очень любимую Некрасовым. Ее отголоски чувствуются и у Чернышевского. Здесь автор "Что делать?" ориентируется на культуру, на образ мысли демократических читателей, которым духовная литература знакома с детства. Расшифруем ее смысл.
      Ясно, что под грязью "реальной" имеются в виду буржуазно-мещанские слои общества, ведущие трудовой образ жизни, близкий к естественным потребностям человеческой природы. Потому-то из этого сословия и выходят все новые люди Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна. Грязь "фантастическая" - дворянский мир, где отсутствует труд, где нормальные потребности человеческой природы извращены. Перед этой грязью бессильно солнце, но всесилен "дренаж", то есть революция - такое коренное переустройство общества, которое заставит дворянское сословие трудиться.
      А пока солнце вершит свою творческую работу лишь над грязью "реальной", вызывая из ее среды новую поросль людей, способных двигать общество вперед. Что олицетворяет в сне-притче Веры Павловны солнце? Конечно же, "свет" разума, просвещение,- вспомним пушкинское: "Ты, солнце святое, гори!" Становление всех "новых людей" начинается с приобщения к этому источнику. Намеками Чернышевский дает понять, что это труды Людовика (не французского короля, как утешается Марья Алексевна!) - Людвига Фейербаха, немецкого философа-материалиста, это книги великих просветителей человечества французских социалистов-утопистов. Дитя солнца - и "светлая красавица", "сестра своих сестер, невеста своих женихов", аллегорический образ любви-революции.
      Чернышевский утверждает, что солнце разумных социалистических идей помогает людям из буржуазно-мещанской среды сравнительно легко и быстро понять истинные потреб-(*150)ности человеческой природы, так как почва для этого восприятия подготовлена трудом. Напротив, глухи к солнцу такого разума те общественные слои, нравственная природа которых развращена паразитическим существованием.
      Новые люди. Что же отличает "новых людей" от "пошлых", типа Марьи Алексевны? Новое понимание человеческой "выгоды", естественное, неизвращенное, соответствующее природе человека. Для Марьи Алексевны выгодно то, что удовлетворяет ее узкий, "неразумный" мещанский эгоизм. Новые люди видят свою "выгоду" в другом: в общественной значимости своего труда, в наслаждении творить добро другим, приносить пользу окружающим - в "разумном эгоизме".
      Мораль новых людей революционна в своей глубинной, внутренней сути, она полностью отрицает и разрушает официально признанную мораль, на устоях которой держится современное Чернышевскому общество - мораль жертвы и долга. Лопухов говорит, что "жертва - это сапоги всмятку". Все поступки, все дела человека только тогда по-настоящему жизнеспособны, когда они совершаются не по принуждению, а по внутреннему влечению, когда они согласуются с желаниями и убеждениями. Все, что в обществе совершается по принуждению, под давлением долга, в конечном счете оказывается неполноценным и мертворожденным. Такова, например, дворянская реформа "сверху" - "жертва", принесенная высшим сословием народу.
      Мораль новых людей высвобождает творческие возможности человеческой личности, радостно осознавшей истинные потребности натуры человека, основанные, по Чернышевскому, на "инстинкте общественной солидарности". В согласии с этим инстинктом Лопухову приятно заниматься наукой, а Вере Павловне приятно возиться с людьми, заводить швейные мастерские на разумных и справедливых социалистических началах.
      По-новому решают новые люди и роковые для человечества любовные проблемы и проблемы семейных отношений. Чернышевский убежден, что основным источником интимных драм является неравенство между мужчиной и женщиной, зависимость женщины от мужчины. Эмансипация, надеется Чернышевский, существенно изменит сам характер любви. Исчезнет чрезмерная сосредоточенность женщины на любовных чувствах. Участие ее наравне с мужчиной в общественных делах снимет драматизм в любовных отношениях, а вместе с тем уничтожит чувство ревности как сугубо эгоистическое по своей природе.
      (*151) Новые люди иначе, менее болезненно разрешают наиболее драматический в человеческих отношениях конфликт любовного треугольника. Пушкинское "как дай вам Бог любимой быть другим" становится для них не исключением, а повседневной нормой жизни. Лопухов, узнав о любви Веры Павловны к Кирсанову, добровольно уступает дорогу своему другу, сходя со сцены. Причем со стороны Лопухова это не жертва - а "самая выгодная выгода". В конечном счете, произведя "расчет выгод", он испытывает радостное чувство удовлетворения от поступка, который доставляет счастье не только Кирсанову, Вере Павловне, но и ему самому.
      Нельзя не отдать должное вере Чернышевского в безграничные возможности человеческой природы. Подобно Достоевскому, он убежден, что человек на Земле - существо незаконченное, переходное, что в нем заключены громадные, еще не раскрывшиеся творческие потенции, которым суждено реализоваться в будущем. Но если Достоевский видит пути раскрытия этих возможностей в религии и не без помощи высших сил благодати, стоящих над человечеством, то Чернышевский доверяется силам разума, способного пересоздать природу человека.
      Конечно, со страниц романа веет духом утопии. Чернышевскому приходится разъяснять читателю, как "разумный эгоизм" Лопухова не пострадал от принятого им решения. Писатель явно переоценивает роль разума во всех поступках и действиях человека. От рассуждений Лопухова отдает рационализмом и рассудочностью, осуществляемый им самоанализ вызывает у читателя ощущение некоторой придуманности, неправдоподобности поведения человека в той ситуации, в какой Лопухов оказался. Наконец, нельзя не заметить, что Чернышевский облегчает решение тем, что у Лопухова и Веры Павловны еще нет настоящей семьи, нет ребенка. Много лет спустя в романе "Анна Каренина" Толстой даст опровержение Чернышевскому трагической судьбой главной героини, а в "Войне и мире" будет оспаривать чрезмерную увлеченность революционеров-демократов идеями женской эмансипации.
      Но так или иначе, а в теории "разумного эгоизма" героев Чернышевского есть бесспорная привлекательность и очевидное рациональное зерно, особенно важное для русских людей, веками живших под сильным давлением самодержавной государственности, сдерживавшей инициативу и подчас гасившей творческие импульсы человеческой личности. Мораль героев Чернышевского в известном смысле не (*152) потеряла своей актуальности и в наши времена, когда усилия общества направлены на пробуждение человека от нравственной апатии и безынициативности, на преодоление мертвого формализма.
      "Особенный человек". Новые люди в романе Чернышевского - посредники между пошлыми и высшими людьми. "Рахметовы - это другая порода,- говорит Вера Павловна,- они сливаются с общим делом так, что оно для них необходимость, наполняющая их жизнь; для них оно даже заменяет личную жизнь. А нам, Саша, недоступно это. Мы - не орлы, как он".
      Создавая образ профессионального революционера, Чернышевский тоже заглядывает в будущее, во многом опережая свое время. Но характерные свойства людей этого типа писатель определяет с максимально возможной для его времени полнотой. Во-первых, он показывает процесс становления революционера, расчленяя жизненный путь Рахметова на три стадии: теоретическая подготовка, практическое приобщение к жизни народа и переход к профессиональной революционной деятельности. Во-вторых, на всех этапах своей жизни Рахметов действует с полной самоотдачей, с абсолютным напряжением духовных и физических сил. Он проходит поистине богатырскую закалку и в умственных занятиях, и в практической жизни, где в течение нескольких лет исполняет тяжелую физическую работу, снискав себе прозвище легендарного волжского бурлака Никитушки Ломова. И теперь у него "бездна дел", о которых Чернышевский специально не распространяется, чтобы не дразнить цензуру.
      Главное отличие Рахметова от новых людей заключается в том, что "любит он возвышенней и шире": не случайно для новых людей он немножко страшен, а для простых, как горничная Маша, например,- свой человек. Сравнение героя с орлом и с Никитушкой Ломовым одновременно призвано подчеркнуть и широту воззрений героя на жизнь, и предельную близость его к народу, чуткость к пониманию первоочередных и самых насущных человеческих потребностей. Именно эти качества превращают Рахметова в историческую личность. "Велика масса честных и добрых людей, а таких людей мало; но они в ней - теин в чаю, букет в благородном вине; от них сила и аромат; это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли".
      Рахметовский "ригоризм" нельзя путать с "жертвенностью" или самоограничением. Он принадлежит к той породе людей, для которых великое общее дело исторического (*153) масштаба и значимости стало высшей потребностью, высшим смыслом существования. В отказе Рахметова от любви не чувствуется никакого признака сожаления, ибо рахметовский "разумный эгоизм" масштабнее и полнее разумного эгоизма новых людей.
      Вера Павловна говорит: "Но разве человеку,- такому как мы, не орлу,разве ему до других, когда ему самому очень тяжело? Разве его занимают убеждения, когда его мучат его чувства?" Но здесь же героиня высказывает желание перейти на высшую ступень развития, которой достиг Рахметов. "Нет, нужно личное дело, необходимое дело, от которого зависела бы собственная жизнь, которое... для всей моей судьбы было бы важнее всех моих увлечений страстью..." Так открывается в романе перспектива перехода новых людей на ступень высших, выстраивается преемственная связь между ними.
      Но в то же время Чернышевский не считает "ригоризм" Рахметова нормой повседневного человеческого существования. Такие люди нужны на крутых перевалах истории как личности, вбирающие в себя общенародные потребности и глубоко чувствующие общенародную боль. Вот почему в главе "Перемена декораций" "дама в трауре" сменяет свой наряд на подвенечное платье, а рядом с нею оказывается человек лет тридцати. Счастье любви возвращается к Рахметову после свершения революции.
      Четвертый сон Веры Павловны. Ключевое место в романе занимает "Четвертый сон Веры Павловны", в котором Чернышевский развертывает картину "светлого будущего". Он рисует общество, в котором интересы каждого органически сочетаются с интересами всех. Это общество, где человек научился разумно управлять силами природы, где исчезло драматическое разделение между умственным и физическим трудом и личность обрела утраченную в веках гармоническую завершенность и полноту.
      Однако именно в "Четвертом сне Веры Павловны" обнаружились слабости, типичные для утопистов всех времен и народов. Они заключались в чрезмерной "регламентации подробностей", вызвавшей несогласие даже в кругу единомышленников Чернышевского. Салтыков-Щедрин писал: "Читая роман Чернышевского "Что делать?", я пришел к заключению, что ошибка его заключалась именно в том, что он чересчур задался практическими идеалами. Кто знает, будет ли оно так! И можно ли назвать указываемые в романе формы жизни окончательными? Ведь и Фурье был великий мыслитель, а вся прикладная часть его теории оказывается (*154) более или менее несостоятельною, и остаются только неумирающие общие положения".
      Каторга и ссылка. Роман "Пролог". После публикации романа "Что делать?" страницы легальных изданий закрылись для Чернышевского навсегда. Вслед за гражданской казнью потянулись долгие и мучительные годы сибирской ссылки. Однако и там Чернышевский продолжал упорную беллетристическую работу. Он задумал трилогию, состоящую из романов "Старина", "Пролог" и "Утопия". Роман "Старина" был тайно переправлен в Петербург, но двоюродный брат писателя А. Н. Пыпин в 1866 году вынужден был его уничтожить, когда после выстрела Каракозова в Александра II по Петербургу пошли обыски и аресты. Роман "Утопия" Чернышевский не написал, замысел трилогии погас на незавершенном романе "Пролог".
      Действие "Пролога" начинается с 1857 года и открывается описанием петербургской весны. Это образ метафорический, явно намекающий на "весну" общественного пробуждения, на время больших ожиданий и надежд. Но горькая ирония сразу же разрушает иллюзии: "восхищаясь весною, он (Петербург.- Ю. Л.) продолжал жить по-зимнему, за двойными рамами. И в этом он был прав: ладожский лед еще не прошел".
      Этого ощущения надвигающегося "ладожского льда" не было в романе "Что делать?". Он заканчивался оптимистической главой "Перемена декораций", в которой Чернышевский надеялся дождаться революционного переворота очень скоро... Но он не дождался его никогда. Горьким сознанием утраченных иллюзий пронизаны страницы романа "Пролог".
      В нем противопоставлены друг другу два лагеря, революционеры-демократы - Волгин, Левицкий, Нивельзин, Соколовский - и либералы - Рязанцев и Савелов. Первая часть "Пролог пролога" касается частной жизни этих людей. Перед нами история любовных отношений Нивельзина и Савеловой, аналогичная истории Лопухова, Кирсанова и Веры Павловны. Волгин и Нивельзин, новые люди, пытаются спасти героиню от "семейного рабства". Но из этой попытки ничего не выходит. Героиня не способна отдаться "разумным" доводам "свободной любви". Нивельзина она любит, но "с мужем у нее такая блистательная карьера". Оказывается, самые разумные понятия бессильны перед лицом сложной действительности, которая никак не хочет укладываться в прокрустово ложе ясных и четких логических схем. Так на частном примере новые люди начинают осознавать, (*155) что сдвинуть жизнь одними высокими понятиями и разумными расчетами необычайно трудно.
      В бытовом эпизоде как в капле воды отражается драма общественной борьбы революционеров-шестидесятников, которые, по словам В. И. Ленина, "остались одиночками и потерпели, по-видимому, полное поражение". Если пафос "Что делать?" - оптимистическое утверждение мечты, то пафос "Пролога" столкновение мечты с суровой жизненной реальностью.
      Вместе с общей тональностью романа изменяются и его герои: там, где был Рахметов, теперь появляется Волгин. Это типичный интеллигент, странноватый, близорукий, рассеянный. Он все время иронизирует, горько подшучивает над самим собой. Волгин - человек "мнительного, робкого характера", принцип его жизни - "ждать и ждать как можно дольше, как можно тише ждать". Чем вызвана столь странная для революционера позиция?
      Либералы приглашают Волгина выступить с радикальной речью на собрании провинциальных дворян, чтобы, напуганные ею, они подписали наиболее либеральный проект готовящейся крестьянской реформы. Положение Волгина на этом собрании двусмысленно и комично. И вот, стоя в стороне у окна, он впадает в глубокую задумчивость. "Ему вспоминалось, как, бывало, идет по улице его родного города толпа пьяных бурлаков: шум, крик, удалые песни, разбойничьи песни. Чужой подумал бы: "Город в опасности,- вот, вот бросятся грабить лавки и дома, разнесут все по щепочке". Немножко растворяется дверь будки, откуда просовывается заспанное старческое лицо, с седыми, наполовину вылинявшими усами, раскрывается беззубый рот и не то кричит, не то стонет дряхлым хрипом: "Скоты, чего разорались? Вот я вас!" Удалая ватага притихла, передний за заднего хоронится,- еще бы такой окрик, и разбежались бы удалые молодцы, величавшие себя "не ворами, не разбойничками, Стеньки Разина работничками", обещавшие, что как они "веслом махнут", то и "Москвой тряхнут",- разбежались бы, куда глаза глядят...
      "Жалкая нация, жалкая нация! Нация рабов,- снизу доверху, все сплошь рабы..." - думал он и хмурил брови".
      Как быть революционеру, если в никитушках ломовых он не видит ни грана той революционности, о которой мечталось в период работы над романом "Что делать?". Вопрос, на который уже был дан ответ, теперь ставится по-новому. "Ждать",- отвечает Волгин. Наиболее деятельными в романе "Пролог" оказываются либералы. У них действи-(*156)тельно "бездна дел", но зато они и воспринимаются как пустоплясы: "Толкуют: "Освободим крестьян". Где силы на такое дело? Еще нет сил. Нелепо приниматься за дело, когда нет сил на него. А видите, к чему идет: станут освобождать. Что выйдет? Сами судите, что выходит, когда берешься за дело, которого не можешь сделать. Натурально, что испортишь дело, выйдет мерзость" - так оценивает ситуацию Волгин.
      Упрекая народ в рабстве за отсутствие в нем революционности, Волгин в спорах с Левицким вдруг высказывает сомнение в целесообразности революционных путей изменения мира вообще: "Чем ровнее и спокойнее ход улучшений, тем лучше. Это общий закон природы: данное количество силы производит наибольшее количество движения, когда действует ровно и постоянно; действие толчками и скачками менее экономно. Политическая экономия раскрыла, что эта истина точно так же непреложна и в общественной жизни. Следует желать, чтобы все обошлось у нас тихо, мирно. Чем спокойнее, тем лучше". Очевидно, что и сам Волгин находится в состоянии мучительных сомнений. Отчасти поэтому он и сдерживает молодые порывы своего друга Левицкого.
      Но призыв Волгина "ждать" не может удовлетворить юного романтика. Левицкому кажется, что вот теперь-то, когда народ молчит, и нужно работать над улучшением судьбы мужика, разъяснять обществу трагизм его положения. Но общество, по словам Волгина, "не хочет думать ни о чем, кроме пустяков". А в таких условиях придется приспосабливаться к его взглядам, разменивать великие идеи на мелкие пустяки. Один воин в поле не рать, зачем впадать в экзальтацию.
      Что делать? На этот вопрос в "Прологе" нет четкого ответа. Роман обрывается на драматической ноте незавершенного спора между героями и уходит в описание любовных увлечений Левицкого, которые, в свою очередь, прерываются на полуслове.
      Таков итог художественного творчества Чернышевского, отнюдь не снижающий значительности наследия писателя. Пушкин как-то сказал: "Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не существуют". На каторге, гонимый и преследуемый, Чернышевский нашел в себе мужество прямо и жестко посмотреть в глаза той правде, о которой он поведал себе и миру в романе "Пролог". Это мужество - тоже гражданский подвиг Чернышевского - писателя и мыслителя.
      Лишь в августе 1883 года Чернышевскому "милостиво" (*157) разрешили вернуться из Сибири, но не в Петербург, а в Астрахань, под надзор полиции. Он встретил Россию, охваченную правительственной реакцией после убийства народовольцами Александра II. После семнадцатилетней разлуки он встретился с постаревшей Ольгой Сократовной (лишь один раз, в 1866 году, она навестила его на пять дней в Сибири), со взрослыми, совершенно незнакомыми ему сыновьями... В Астрахани Чернышевскому жилось одиноко. Изменилась вся русская жизнь, которую он с трудом понимал и войти в которую уже не мог.
      После долгих хлопот ему разрешили перебраться на родину, в Саратов. Но вскоре после приезда сюда, 17 (29) октября 1889 года, Чернышевский скончался.
      Вопросы и задания: Почему Чернышевский обратился к проблемам эстетики, что нового внес он в науку о прекрасном, в чем сказалась ограниченность его эстетических взглядов? В чем заключается своеобразие романа "Что делать?"? Как повлиял этот роман на русскую литературу и освободительное движение? Какую основную мысль выражает композиция романа "Что делать?"? Почему Чернышевский делит мир "старых людей" на два разряда и произносит "похвальное слово" Марье Алексевне? Раскройте аллегорический смысл второго сна Веры Павловны. Что отличает новых людей от героев старого мира? Раскройте смысл теории "разумного эгоизма" в сильных и слабых ее сторонах. Какое место занимает "особенный человек" в системе образов романа? В чем противоречивость образа "светлого будущего" в четвертом сне Веры Павловны? Какие тревоги и сомнения Чернышевского нашли отражение в романе "Пролог". В чем заключается, по-вашему, гражданский подвиг Чернышевского.
      НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ НЕКРАСОВ
      (1821 - 1877)
      О народных истоках мироощущения Некрасова. "Бесконечная тянется дорога, и на ней, вслед промчавшейся тройке, с тоскою глядит красивая девушка, придорожный цветок, который сомнется под тяжелым, грубым колесом. Другая дорога, уходящая в зимний лес, и близ нее замерзающая женщина, для которой смерть - великое благословение... Опять бесконечная тянется дорога, та страшная, которую народ прозвал проторенной цепями, и по ней, под холодной далекой луной, в мерзлой кибитке, спешит к своему изгнаннику-мужу русская женщина, от роскоши и неги в холод и проклятие",- так писал о творчестве Н. А. Некрасова русский поэт начала XX века К. Д. Бальмонт.
      Стихотворением "В дороге" Некрасов начал свой творческий путь, поэмой о странствиях по Руси мужиков-правдоискателей он его закончил. Когда на закате дней Некрасов пытался написать автобиографию, его детские впечатления вновь сопровождала дорога: "Сельцо Грешнево стоит на низовой Ярославско-Костромской дороге, называемой Сибиркой, она же и Владимирка; барский дом выходит (*159) на самую дорогу, и все, что по ней шло и ехало, было ведомо, начиная с почтовых троек и кончая арестантами, закованными в цепи, в сопровождении конвойных, было постоянной пищей нашего детского любопытства".
      Грешневская дорога явилась для Некрасова первым "университетом", широким окном в большой всероссийский мир, началом познания многошумной и беспокойной народной России:
      У нас же дорога большая была:
      Рабочего звания люди сновали
      По ней без числа.
      Копатель канав - вологжанин,
      Лудильщик, портной, шерстобит,
      А то в монастырь горожанин
      Под праздник молиться катит.
      Под наши густые, старинные вязы
      На отдых тянуло усталых людей.
      Ребята обступят: начнутся рассказы
      Про Киев, про турку, про чудных зверей.
      . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Случалось, тут целые дни пролетали
      Что новый прохожий, то новый рассказ...
      С незапамятных времен дорога вошла в жизнь ярославско-костромского крестьянина. Скудная земля российского Нечерноземья часто ставила его перед вопросом: как прокормить растущую семью? Суровая северная природа заставляла мужика проявлять особую изобретательность в борьбе за существование. По народной пословице, выходил из него "и швец, и жнец, и на дуде игрец": труд на земле волей-неволей сопровождался попутными ремеслами. Издревле крестьяне некрасовского края занимались плотницким ремеслом, определялись каменщиками и штукатурами, овладевали ювелирным искусством, резьбой по дереву, изготовляли колеса, сани и дуги. Уходили они и в бондарный промысел, не чуждо им было и гончарное мастерство. Бродили по дорогам портные, лудильщики, шерстобиты, гоняли лошадей лихие ямщики, странствовали по лесам да болотам с утра до вечера зоркие охотники, продавали по селам и деревням нехитрый красный товар плутоватые коробейники.
      Желая с выгодой для семьи употребить свои рабочие руки, устремлялись мужики в города - губернские, Кострому и Ярославль, а чаще всего в столичный Петербург да в первопрестольную Москву-матушку. Как перелетная (*160) птица, с наступлением первых зимних холодов, завершив крестьянскую полевую страду, собирался отходник в дальнюю дорогу. Всю зиму трудился он не покладая рук на чужедальней сторонушке: строил дома в Москве и Петербурге, катал валенки, дубил кожи, водил по многолюдным местам медведя на потеху честному народу. Когда же начинало пригревать по-весеннему ласковое солнышко, собирал отходник в котомку свой нехитрый инструмент и с легким сердцем, звеня трудовыми пятаками, отправлялся домой, на родину. Звала к себе земля: в труде пахаря-хлебороба любой отходник все-таки видел основу, корень своего существования.
      И сновал этот непоседливый люд без числа все по той же дороге, с которой с детства сроднилась душа будущего народного поэта. Еще мальчиком встретил здесь Некрасов крестьянина, не похожего на старого, оседлого хлебороба, кругозор которого ограничивался пределами своей деревни. Отходник далеко побывал, многое повидал. На стороне он не чувствовал повседневного гнета со стороны помещика и управляющего, дышал полной грудью и на мир смотрел широко открытыми глазами. Это был человек независимый и гордый, критически оценивающий окружающее: "И сказкой потешит, и притчу ввернет!"
      В нечерноземных оброчных имениях даже при крепостном праве существовало демократическое крестьянское самоуправление. Помещики, проживавшие в городах, давали возможность крестьянам самостоятельно раскладывать оброчную сумму по дворам, в зависимости от их состоятельности, решать на мирских сходках общие вопросы и дела.
      Ярославско-костромской край - колыбель народного поэта - наш национальный драматург А. Н. Островский неспроста называл "самой бойкой, самой промышленной местностью Великороссии". "Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал?" - вопрошал Гоголь и ответ давал тоже знаменательный: "Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро, живьем с одним топором да долотом снарядил тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да размахнулся, да затянул песню - кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула доро-(*161)га, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход, и вот она понеслась, понеслась, понеслась!.."
      Среди "бойкого народа" в характере самого Некрасова с детских лет укоренился дух правдоискательства, который искони был присущ его землякам. Народный поэт тоже пошел по дороге отходника, но только не в крестьянском, а в писательском ее существе.
      Детские и юношеские годы поэта. Николай Алексеевич Некрасов родился на Украине 28 ноября (10 декабря) 1821 года в Немирове, где служил тогда его отец. Вскоре майор Алексей Сергеевич Некрасов вышел в отставку и осенью 1824 года вернулся с семьей в родные места. В Грешневе он начал обычную жизнь мелкопоместного дворянина, в распоряжении которого было всего лишь 50 душ крепостных. Человек крутого нрава и деспотического характера, он не щадил своих подчиненных. Доставалось подвластным ему мужикам, хватили с ним горя и домочадцы, особенно мать поэта, Елена Андреевна, женщина доброй души и чуткого сердца, умная и образованная. Горячо любившая детей, ради их счастья и спокойствия, ради их будущего она терпеливо сносила и в меру своих слабых сил смягчала царивший в доме произвол.
      Крепостническое самодурство в те годы было явлением обычным, почти повсеместным, но с детских лет глубоко уязвило оно душу поэта, потому что жертвой оказался не только он сам, не только грешневские крестьяне и дворовые, но и любимая "русокудрая, голубоокая" мать поэта. "Это... было раненное в самом начале жизни сердце,- говорил о Некрасове Достоевский,- и эта-то никогда не заживавшая рана его и была началом и источником всей страстной, страдальческой поэзии его на всю потом жизнь".
      Но и от своего отца Некрасов унаследовал некоторые положительные качества - силу характера, твердость духа, завидное упрямство в достижении цели:
      Как требовал отцовский идеал:
      Рука тверда, глаз верен, дух испытан.
      От Алексея Сергеевича поэт с детства заразился и охотничьей страстью, той самой, которая впоследствии давала ему счастливую возможность искреннего, сердечного сближения с мужиком. Именно в Грешневе завязалась глубокая дружба Некрасова с крестьянами, которая питала потом его душу и творчество на протяжении всей жизни:
      (*162)
      Приятно встретиться в столице шумной с другом
      Зимой,
      Но друга увидать, идущего за плугом
      В деревне в летний зной,
      Стократ приятнее...
      Так писал Некрасов летом 1861 г. в Грешневе, куда он часто наезжал после примирения с отцом.
      Ссора с ним произошла по известному и весьма характерному поводу. Рано стал тяготиться Некрасов крепостническим произволом в доме отца, рано стал заявлять свое несогласие с отцовским образом жизни. В Ярославской гимназии он уже целиком отдался второй любимой страсти, унаследованной от матери,литературе, театру. Юноша не только много читал, но и пробовал свои силы на литературном поприще. К моменту решающего поворота в его судьбе у Некрасова была тетрадь собственных стихов, написанных в подражание модным тогда романтическим поэтам:
      Я отроком покинул отчий дом
      (За славой я в столицу торопился)...
      "Петербургские мытарства". 20 июля 1838 года шестнадцатилетний Некрасов отправился в дальний путь с "заветной тетрадью". Вопреки воле отца, желавшего видеть сына в военном учебном заведении, Некрасов решил поступить в университет. Узнав о его намерении, Алексей Сергеевич пришел в ярость, отправил сыну письмо с угрозой лишить его всякой материальной поддержки и помощи. Но крутой характер отца столкнулся с решительным нравом сына. Произошел разрыв: Некрасов остался в Петербурге один, без всякой поддержки и опоры. Началась жизнь, совершенно не похожая на жизнь обычного дворянского сына. Будущий поэт сам избрал для себя путь тернистый, типичный скорее для бедного разночинца, своим трудом пробивающего себе дорогу. Неудовлетворительная подготовка в Ярославской гимназии не позволила ему выдержать экзамен в университет, но упорный Некрасов определился вольнослушателем и в течение трех лет посещал занятия на филологическом факультете.
      "Петербургскими мытарствами" называют обычно этот период в жизни Некрасова. И в самом деле, неудач было слишком много: провал на экзаменах в университет, разнос в критике первого сборника подражательных, ученических стихов "Мечты и звуки", полуголодное существование, наконец, поденная, черновая работа в столичных журналах, рабо-(*163)та ради куска хлеба, не приносившая подчас никакого морального удовлетворения. Но одновременно "хождение по мукам" формировало стойкий и мужественный характер, закалило поэта, а главное, открыло перед ним жизнь петербургских низов, жизнь тех же мужиков, но только не в деревенском, а в городском, отходническом их быту.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33