Глава 1

«Новый порядок»

Россия. Москва. Центр.

… февраля. Понедельник.

Время: 10.00.

Анна Ефимовна Погребняк проснулась от холода и стала выползать из-под многочисленных одеял, в которые закуталась, чтобы не замёрзнуть ночью. Ей вдруг показалось, что за окном февраль 1942 года, а она в городе своей юности – Ленинграде, охваченном фашистской блокадой. Леденящий ужас прогнал звук автомобильной сигнализации, и она немного успокоилась, понимая, что война закончилась в середине прошлого века. Старушка подошла к заиндевевшему окну и остолбенела. К наполовину сгоревшему дому, где она сейчас жила, подъезжала стенобитная машина и трактор для сноса её последнего пристанища на этой земле. Строительная техника не смогла вписаться в узкие габариты проезда и задела одну из припаркованных машин у соседнего дома. Это позволяло Анне Ефимовне выиграть немного времени, но ничем не могло ей помочь.

Всё началось с того, что их дом, трёхэтажный купеческий особняк в центре Москвы, в котором проживало с десяток семей, попался на глаза кому-то очень могущественному и влиятельному, для кого в современной России не существовало ничего невозможного. Вскоре жильцов дома стали атаковать представители агентства недвижимости, предлагая различные варианты отселения. Анне Ефимовне за её комнату «добрые» маклеры предложили однокомнатную квартиру за Московской кольцевой автодорогой напротив Нефтеперегонного завода и очень возмущались, когда «неблагодарная старуха» отказалась от такого подарка судьбы. Впрочем, у неё были основания: власти города подписали соответствующее постановление о сносе дома, и она хотела остаться жить в этом же районе.

Однако её законным требованиям не торопились пойти навстречу. Летом пожилая женщина уехала из грязного мегаполиса к своей старой знакомой в деревню, рассчитывая поправить здоровье и успокоиться, надеясь, что к её возвращению всё как-нибудь уладится. Она периодически звонила с деревенской почты своим соседям по коммунальной квартире и справлялась о ситуации, но те заверяли старушку, что переселение произойдёт не ранее начала декабря. Когда в ноябре Анна Ефимовна вернулась в Москву, дом оказался пуст, все жильцы съехали, а её комната разграблена. Старушка проплакала весь день, а ближе к ночи стала собирать оставшиеся в доме ненужные, брошенные вещи и посуду, чтобы хоть как-то налаживать новый быт. Хорошо, что ей на первых порах помог рабочий местного ДЭЗа Кеша, местный забулдыга, который навесил ей входную дверь и вставил стекла в разбитые окна. Ни света, ни газа в доме не было, всё было отключено. Однако Кеша притащил ей с чердака маленькую буржуйку, и таким образом старая женщина могла хоть как-то обогреться и приготовить еду, благо дефицита в топливе не было: старые книги, газеты, разный горючий хлам. В её распоряжении был весь особняк!

Вскоре, однако, её вечно пьяного ангела-хранителя выгнали с работы, а к ней пришли два дюжих молодца в дорогих дублёнках и пригрозили спалить, если старушка сама не уберётся куда подальше из нежилого строения. Вскоре, сразу после Нового года, дом и в самом деле загорелся. Пожар удалось потушить. Во всём обвинили бомжей, а у Анны Ефимовны демонтировали печку, оставив её один на один с холодной смертью. Это стало последней каплей. Старушка уже была готова согласиться и на квартиру за МКАДом, но ей уже ничего не предлагали. От неё шарахались, словно от призрака. Как выяснилось, это было недалеко от истины. Оказывается, пока старушка отдыхала в деревне, комиссия по переселению получила свидетельство о её смерти, и поэтому все чиновники, к которым она приходила с просьбами о помощи, смотрели так, словно её и не было вовсе. Бюджет отселения был «съеден», квартальные премии получены, и никто не решался доложить наверх об этой «шероховатости» в работе.

…Итак, Анна Ефимовна увидела, как из подъехавшей легковой машины вышел префект округа, к которому она безуспешно пыталась записаться на приём. Тут же появились могучие молодцы в форме частной охраны, участковый инспектор полиции, который неоднократно грозил ей выселением. Вся свита столпилась кругом вокруг большого чиновника, внимая каждому его слову. Префект Центрального округа Иван Петрович Мостовой совсем неохотно покинул свой тёплый и комфортный кабинет в префектуре, но что он мог поделать, если получил приказ непосредственно от мэра города. Глава Москвы так и сказал:

– Чтобы сегодня ты вытащил эту занозу из моей задницы! Лично! В противном случае прощайся с креслом.

Последние слова мэра подстегнули префекта, и он в течение нескольких минут запустил механизм административной машины для разрушительно-силового воздействия на пресловутую «занозу». Иван Петрович был предупреждён, что на объект приедет представитель «Нового порядка» проследить, как город выполняет свои обязательства перед отделением фонда. Поэтому когда он вышел из машины и увидел дорогой «Мерседес S-450», то незамедлительно кивнул важному пассажиру, скрытому тонировкой задних стекол. Подойти и поздороваться с ним лично он не решился. Слишком высокий был уровень. Судя по номерам и мигалке, в машине был кто-то из руководства Московского отделения «Нового порядка». Мостовой хорошо знал, кто входил в его состав: экс-министры ФСБ и МВД России, бывший первый заместитель Председателя правительства страны и другие бывшие руководители государства. Причём многие из них шли на работу в «Новый порядок» не после отставки, а добровольно меняя кресло, настолько сильной и влиятельной стала эта международная организация.

Международный фонд «Новый порядок» был учреждён самыми богатыми и влиятельными людьми и организациями планеты. В него вошли такие компании, как «Майкрософт», Национальная продуктовая компания Китая, «Шелл», «Газпром», «Норильский никель», «Сони», «Тойота», «Боинг» и другие лидеры мировой экономики, науки и нанотехнологий. В состав учредителей вошла и первая сотня самых богатых людей по версии журнала «Форбс». Взнос в уставной фонд был огромен: полмиллиарда долларов. Но от приглашения не отказывался никто. Слишком большое значение имела новая организация в системе мирового управления. И вступающие, которых всегда приглашали персонально, понимали, что смогут окупить затраты весьма скоро. Ведь задачей «Нового порядка» было встать над государственными системами управления. По сути, Фонд пришёл на смену давно изжившей себя Организации Объединённых Наций, которая политизировалась и увязла во внутренних интригах настолько, что потеряла свое практическое значение.

«Новому порядку» отводились функции международного арбитра в решении спорных вопросов, которые не могли урегулировать между собой суверенные государства. Это было сделано, чтобы избавиться от войн, экологических катастроф, голода на планете. Всего, что угрожало человеческой жизни на Земле. Кроме того, в Наблюдательный совет Фонда были привлечены представители всех церковных конфессий, от Ватикана и Православной церкви до лидеров ислама, иудаизма, буддизма, индуизма с их многочисленными ответвлениями. Не забыли и про ряд малочисленных верований. Фонд скупал акции ведущих предприятий, плодородные земли, подчиняя своему влиянию национальные экономики третьих стран, вплотную подбираясь к основным мировым державам. Словно платёжная система банковских карт, «Новый порядок» основал свои филиалы практически в каждом крупном городе планеты, откуда после мониторинга вся информация стекалась в головной офис в Лондоне. Место главы Фонда было свободно с самого его основания. Это и было главной «фишкой» организации. В уставе значилось, что руководителем Фонда не может стать ни один человек. Это место Бога. Но поскольку для каждой религии он разный, то решено оставить это место свободным до его пришествия, в каком бы воплощении оно ни произошло.

А теперь, видимо, «Новый порядок» положил глаз на жалкое пристанище Анны Ефимовны.

– Где приставы? – поинтересовался префект у своего помощника. – Где судебное решение о принудительном выселении старухи?

Молодой метросексуал сделал кому-то знак, и перед шефом появилось два пристава с судебным решением в руках.

– У нас всё готово, вас только ждали, – подобострастно доложил старший из них.

– Действуйте, да поживей. – Мостовой энергично махнул рукой в сторону старого строения, словно полководец, отправляющий свое войско на штурм крепости.

– Тут небольшое недоразумение, – начал второй пристав. – Наша спецтехника задела частную машину…

– И что? – раздражённо, словно услышав комариный писк, бросил префект.

– Хозяин требует вызвать ГИБДД и не хочет пропускать на объект, – с видом побитой собаки пожал плечами пристав.

– Так вы бы ему разъяснили, что он мешает осуществлению правосудия, – стал всё сильнее «заводиться» префект, поглядывая на тонированные стёкла «мерседеса».

– Всё ему разъяснил – и про снос дома, и про бабку, которую выселять нужно, – стал оправдываться работник судебной системы. – А он, наоборот, стал ещё менее сговорчивым.

– Что, сильно машину его помяли? – поинтересовался Мостовой.

– Да в том-то и дело, у «субары» царапина пустяковая. Может, денег захотел побольше слупить?

Их разговор прервал сигнал «мерседеса». Префект увидел, как тонированное стекло опустилось, и, повинуясь властному движению указательного пальца с дорогим кольцом, побежал к машине.

– У меня мало времени, передайте хозяину «субару» вот это, – невидимый собеседник протянул две банкноты по пятьсот евро, – и заканчивайте мероприятие, мне через полчаса нужно докладывать в Лондон.

Префект кинулся исполнять команду. Строптивым хозяином повреждённой машины оказался молодой парень в модной спортивной куртке. Для начала префект представился, назвав свою должность. Лицо молодого человека двадцати пяти – двадцати восьми лет на вид ему было незнакомо.

– Ладно, гражданин, вот вам пятьсот евро, и быстренько убирайте свою машину, – по «профессиональной» привычке протянул половину полученного городской чиновник, полагая, что хозяин машины будет рад и такой щедрой компенсации.

Парень неожиданно для префекта повёл себя нагло, ничего не ответив и отвернувшись от Ивана Петровича, стал всматриваться в подлежащий сносу дом.

– Что, мало? Ладно, даю тысячу евро, – вздохнул чиновник, по-своему понимая такое поведение потерпевшего.

– Это правда, что у старушки из того дома нет жилья? – вдруг поинтересовался молодой мужчина.

– А тебе откуда известно? – Мостовой не понял, для чего тот спрашивает об этом.

– Мне рассказали приставы, – ответил незнакомец, продолжая смотреть в сторону дома, словно о чём-то размышляя. – Кроме того, они мне сказали, что бабушка значится по документам как умершая. Как же это могло получиться?

– Тебе какое дело – бери деньги и отъезжай, – прикрикнул на него Мостовой. – Ты кто такой, чтобы вопросы задавать?

– Но это же ваш район, соответственно вы должны отвечать за эту ситуацию, – продолжал настаивать наглый незнакомец, по-прежнему не поворачиваясь к Ивану Петровичу.

– Слушай, ты, придурок, не хочешь убирать машину – не надо, мы её и так сейчас на эвакуаторе утащим, – взорвался Мостовой. – И дом снесём, и бабку на помойку выкинем.

Префект хотел отдать соответствующие распоряжения, но его внимание привлекло что-то непонятное: незнакомец стал странно передёргивать плечами: создавалось впечатление, что под его спортивной курткой происходит какое-то броуновское движение. Дальше – ещё страшней: то же самое началось под его вязаной спортивной шапкой. Словно голова принимала более удобную форму. Префект протёр глаза, полагая, что от нервов у него повысилось глазное давление, как уже было не раз. Метаморфозы прекратились.

– Фу-ты, чёрт, – выдохнул чиновник. – Ну, ты берёшь деньги или мне применить свою силу и власть?

– Применяйте, – спокойно произнёс молодой человек, поворачиваясь к Мостовому лицом.

Иван Петрович чуть не потерял сознание, увидев это лицо. Перед ним стоял Президент России! Как он мог так обмишуриться и не признать главу государства? А ведь он назвал его придуркомі Иван Петрович почувствовал, что по его позвоночнику холодной струйкой потёк пот. Он боялся поднять взгляд, уставившись в ноги Президенту, словно чистильщик обуви, изучающий фронт работы.

– Что передумали? – усмехнулся глава государства.

– Простите, чёрт попутал, не признал, – полным отчаяния голосом покаялся чиновник.

– Чёрт тебя попутал не сейчас, а тогда, когда ты принял липовое свидетельство о смерти старушки, – строго произнёс Президент.

– Я думал, что она и впрямь умерла, – попытался оправдаться Мостовой.

– А почему же, когда узнал об ошибке, не отселил женщину в положенную ей квартиру? – нахмурил брови глава государства.

– Тут уж виноват, упустил, – вздохнул префект. – Бюджет отселения, выделенный «Новым порядком», закончился… я доложил фонду про непредвиденные обстоятельства, а мне сказали…

Чиновник осёкся, понимая, с кем он говорит, и боясь, что поставит себя между двух огней. Доносить на то, что в «Новом порядке» ему было отказано в дополнительных средствах, он боялся так же сильно, как и признаться, что на прикарманенные деньги на отселение Погребняк и других жителей он купил любовнице дорогую иномарку и съездил со всей своей семьёй на отдых в Швейцарские Альпы.

– Меня не интересуют ваши оправдания. В голосе Президента почувствовалась холодная сталь. – Вы сейчас же прекратите это безобразие! Только после того, как женщина будет переселена в комфортные условия, вы сможете это строение снести! Даю вам сутки на решение этого вопроса. В противном случае я сделаю так, что ваша жизнь сильно изменится! Настолько, что вы сами окажетесь на месте этой несчастной, лишившись всего, что у вас есть.

– Да, да, – закивал, словно китайский болванчик, Иван Петрович, готовый уже сорваться с «низкого старта» и бежать выполнять волю главы государства.

– Поэтому я могу лично заверить старушку, что её мучения закончились и она может собирать вещи для переезда, так?! – Последнее слово он произнёс с металлическим акцентом, не допускающим никакого другого ответа, кроме согласия.

Мостовой с искренним блеском в глазах заверил в этом Президента, который тут же последовал к пустующему дому. Пребывающий в шоке Мостовой оглянулся назад и увидел, как «президентский» «субару» погружают на эвакуатор. Техника снова начала своё движение к дому. Молясь Богу чтобы удаляющийся глава государства не оглянулся, он рванул к эвакуатору – остановить погрузку.

– Прекратите! – рявкнул он на сотрудников дорожной полиции. – Верните машину на место! Разве вы не видите, чья это машина?

Участники эвакуации недоумённо пожали плечами, возвращая машину на место.

– А нам чего? – высунулся из кабины стенобитного крана рабочий. – Можно приступать к сносу?

– С ума сошли! – побагровел Иван Петрович. – Немедленно возвращайтесь на базу!

Рабочий выругался и, смачно сплюнув, стал разворачивать свою технику. В «мерседесе» опять опустилось стекло. На этот раз больше, чем в первый раз. Сквозь проём можно было увидеть вальяжного мужчину, в котором префект узнал статс-секретаря Фонда «Новый порядок». О нём в деловых кругах города сложилось устойчивое мнение, что он является надзирающим оком головного Лондонского офиса. Своего рода серым кардиналом, который влияет на деятельность Фонда «Новый порядок» в России куда больше руководителя его Московского отделения.

– Что это значит, почему вы разворачиваете технику? – раздражённым тоном высказался сидящий внутри машины импозантный брюнет.

– Это указание Президента, – пояснил ему свои действия префект.

– Какого Президента? Президента чего? – взвизгнул статс-секретарь, которого больше всего удивило спокойствие, с которым чиновник объяснил ему причину отказа.

– Президента нашей страны, – глуповато улыбаясь, уточнил префект округа.

– Это вы серьёзно? – По тону представителя Фонда можно было понять, что он уже сомневается в здравом рассудке Мостового.

– Я не псих, – обиделся чиновник, – вы видели, как я разговаривал с хозяином «субару»? Так это и есть Президент России.

Видя по выражению лица собеседника, что тот смотрит на него словно на сумасшедшего, чиновник стал подробно пересказывать ему, как всё произошло.

– Я и сам не сразу заметил, кто он, даже поругался. Но это точно он, в шапочке спортивной, надвинутой на глаза. И здесь, хотя без охраны. Один. Но я же его как вас видел, – преданно глядя на статс-секретаря наполненными правдой глазами, излагал Иван Петрович.

– Этот человек проходил мимо меня, никакой это не Президент, – прошипел наполненный злобой оппонент. – Немедленно начинайте выполнение судебного решения!

– Нет, вы что думаете, я самоубийца – перечить Главе государства, – замотал головой префект. – При всём моем уважении к «Новому порядку», но это все же Президент России!

– Вы идиот! – взорвался представитель Фонда. – Слушайте!

Мужчина протянул руку к подголовнику переднего кресла и включил на полную громкость звук встроенного телевизора. Диктор информационной программы новостей оповестил слушателей, что Президент страны в настоящее время приземлился в аэропорту Берлина, где у него начинается официальный визит. Иван Петрович просунул голову в салон, где увидел, как российского Президента, спускающегося по трапу самолета, встречает германский канцлер.

– Может, это запись? – вырвалось у растерявшегося префекта, который все ещё продолжал находиться под сильным впечатлением от близкой встречи с главой государства.

– Если вы не дадите команду к сносу дома, я сейчас же позвоню мэру, и тогда вас снесут с должности, – решив, что чиновнику ничего не объяснить, перешёл к прямым угрозам представитель Фонда. – Выбирайте, какой снос вам больше нравится.

– Там Президент, я не могу, – не обращая внимания на иронию важного собеседника, взмолился испуганный чиновник, прислушиваясь к приветственной речи российского гостя и в страхе ловя себя на мысли, что голос говорившего с ним человека сильно отличается от президентского.

Поняв, что чиновник саботирует мероприятие, представитель фонда подозвал участкового, приставов, частную охрану.

– Ребята, там в доме старуха и владелец «субару», он или актёр, или двойник нашего Президента, который хочет сорвать исполнение судебного решения. – В руках у статс-секретаря «Нового порядка» оказалась пачка крупных купюр. – Если вы в течение десяти минут их оттуда вытащите, я выдам вам эти премиальные.

– Я этого парня вблизи видел и разговаривал с ним. Он даже отдалённо не похож на Президента, – подал голос участковый.

– Может, он владеет гипнозом, – боясь оказаться в дураках, попытался оправдать свое поведение Мостовой.

Однако его уже никто не слушал. Целый отряд из разных силовых ведомств, в количестве двенадцати человек, подгоняемых материальным стимулом, поспешил к старому дому, за стенами которого находилась досадная помеха для осуществления государственного правосудия. Иван Петрович с горечью осознал, что при любом результате сегодняшнего мероприятия ему стоит ждать только серьёзных неприятностей. Тут же, в подтверждение его мыслей, на место событий стали съезжаться телевизионные машины с корреспондентами новостных каналов. Их микрофоны моментально уткнулись в лица рабочих. Водители эвакуатора махали руками и тыкали пальцами в его сторону. «Президент», – донесся до уха префекта голос одного из интервьюированных работяг. Теперь скандала было уже не избежать. У Ивана Петровича от предчувствия надвигающегося карьерного краха противно заныло под лопаткой.

Президент зашёл в подъезд старого дома и почувствовал, что организм можно возвращать к прежнему состоянию. Это происходило всегда очень болезненно, словно под кожу лица проникал инструмент пластического хирурга, и начинал видоизменять мышцы и ткани. Одновременно череп словно сдавливался в тисках, придавая лицу новую форму. Болью сопровождались только перерождения из человека в человека. Своего рода плата за «маскарад». Словно Создатель наказывал его за «игру не на своём поле». Воспроизведение организмом любой другой сущности и материи проходило легко и быстро, как и возвращение в прежнее состояние.

О своей нечеловеческой способности он узнал совершенно случайно. Это произошло пять лет назад, когда он, будучи студентом пятого курса, попытался собрать материал для своего диплома по теме «Государство, религия, человек». Для того чтобы работа была социально ориентированной и в духе входивших в моду журналистских провокаций, он переоделся в рваные лохмотья нищего и вышел на церковную паперть. Он надеялся собрать доказательства того, что основную часть прихода составляют люди небольшого материального достатка, которые чувствуют себя мало защищенными в социальном плане. Он не ошибся. Мало того, многие прихожане, подавая милостыню или угощая едой, просили нищего помолиться о своих близких, рассказывая о тех несчастьях и утратах, которые их постигли. А многие так и просто изливали душу переодетому студенту вещая о царящей вокруг несправедливости. С каждым разом ему всё труднее было выслушивать эти исповеди. От сопереживания несчастным людям он сам стал физически испытывать их душевную боль.

Однажды вечером он покинул «насиженное» место из-за усилившихся болей в голове и теле. Впервые он ощутил такое состояние. Словно к нему под кожу проникли паразиты и выедали его изнутри. Когда он подошёл к условленному месту откуда его забирал на своей машине друг по университету то произошло непредвиденное. Подъехавший сокурсник не узнал его и отогнал от машины, хотя утром сам подвозил его к церкви. «Нищий» подумал, что его разыгрывают, и, открыв дверь, бесцеремонно сел в машину. Однако реакция друга была неадекватной, он выскочил из машины и позвал полицию. Переодетого студента задержали и посадили в камеру, обвинив в попытке угона автомобиля. В отделении полиции, попросившись в туалет, он вместо своего отражения увидел в зеркале неприятное лицо сумасшедшего, церковного юродивого. Длинные волосы, беззубый рот, глубоко запавшие глаза, нервозность в мышцах лица, мимика психически нездорового человека. Сначала он подумал, что это сон, а когда понял, что это происходит наяву, то испытал шок. Ощупав незнакомое лицо, ещё больше испугался, решив, что сошёл с ума. Вернувшись в камеру, стал искать выход. Но тщетно. Ведь он получил внешность не просто неизвестного человека, а нищего, лишённого даже имени и фамилии. От переживаний студенту стало плохо, и он подошёл к оконной решетке, чтобы глотнуть свежего воздуха.

В коридоре послышались шаги полицейских идущих к нему в камеру. «Господи, сделай так, чтобы меня не увидели. Зашли, а меня здесь нет!» – раздался внутренний крик несчастного парня. Абсурдно было думать об этом в такое время, но он, схватившись руками за металлические пруты и зажмурив глаза, продолжал мысленно твердить: «…я безтелесный, я невидим, меня не тронут!» Словно маленький мальчик в далёком детстве во время игры в прятки, надеялся, что его не найдут друзья. Дверь открылась, и раздался отборный мат конвоиров. Студент решил, что им не понравилась его поза, и он отпустил решётку, смиренно поворачиваясь к ним лицом. Однако он только успел увидеть, как захлопнулась дверь, и услышал, как в коридоре раздались тревожные крики.

– Кто отпустил психа?! Куда делся юродивый? – услышал студент истеричный фальцет.

Ничего не понимая, он осмотрел камеру с горевшей в ней мощной люминесцентной лампой. Исключив плохую освещённость помещения, студент решил, что, наверное, у него открылась способность к гипнозу, поэтому он смог внушить полицейским, что отсутствует. Ворвавшаяся в него надежда вдохнула силы и энергию. Он вспомнил, что хлопнувшая дверь в камеру не закрылась на замок. Студент-нищий осторожно подкрался к выходу и, чтобы проверить догадку, протянул руку к двери. К своему ужасу, он не увидел своей руки. Мышечное чувство говорило, что рука действует, а глаза ничего не видели. Он продолжал экспериментировать, пока больно не ткнул пальцами железную дверь, и она приоткрылась. Ничего не понимая, он сделал шаг в образовавшийся от толчка дверной проём. И не увидел своих ног. От неожиданности он испугался и долго не мог сделать новый шаг. Мозг, привыкший реагировать на поставленную вперёд ногу, не слушался, и парень никак не мог перенести вес тела на зияющую под собой пустоту.

Из оцепенения его вывели раздающиеся голоса и приближающиеся шаги. Он автоматически сделал несколько шагов, словно паря по воздуху, осторожно вышел из камеры, но потом его мозг снова засомневался, давая сбивчивые сигналы в мышцы тела, и он, словно заново пытаясь научиться ходить, запутался в невидимых ногах и упал плашмя на твёрдый, бетонный пол. Шум привлёк подбежавших полицейских.

– Слышали? – напряжённо вглядывался в пустой коридор рыжеволосый, немолодой сотрудник полиции. – Что-то упало!

– Да хрен с этим, где вот задержанный, не мог же он незаметно для видеокамер выйти отсюда, – отмахнулся дежурный по камерам предварительного задержания, офицер полиции. – Значит, он прячется где-то здесь. Возможно, он каким-то образом оказался в другой камере.

– Так на мониторах его же нигде нет, – почесал в затылке его помощник.

– Может, он вне зоны наблюдения, давайте всё осмотрим, – не видя других вариантов, приказал старший полицейский.

Офицер, тряся связкой ключей, двинулся к ближайшей камере, перед входом в которую лежал арестованный. Тяжёлые башмаки полицейского приближались с каждым шагом и, казалось, чётко целились ему в голову. Парень успел только прикрыть голову руками, и грузный страж порядка, споткнувшись о невидимое препятствие, со всего размаха полетел на пол. При падении полицейский ударился головой о стену коридора с такой силой, что козырёк его фуражки треснул пополам, не спасая лоб от рассечения.

– Что там за хрень?! – заорал от боли дежурный по КПЗ, смахивая со лба струйки крови.

Понимая, что его сейчас обнаружат, парень в панике стал вжиматься в пол, словно хотел стать его частью.

– Что? Где? – стали поднимать его коллеги по работе, не понимая, что имеет в виду их начальник.

– Вон там на полу! – орал полицейский, тыча пальцем в сторону задержанного.

Парень почувствовал, что бетонный пол становится мягким, словно пластилин, и его тело стало в него погружаться, как в болотную топь.

– Там ничего нет, – пожали плечами сотрудники.

– Я что, по-вашему, сам грохнулся? – разозлился старший полицейский. – Там как будто собака лежала, я её ногой зацепил.

Подчинённые недвусмысленно переглянулись, полагая, что эти слова результат сильного удара. Толстяк оттолкнул их, отругав своих глупых сотрудников, и осторожно стал ходить взад-вперёд, пытаясь нащупать невидимую помеху. Словно фигура на шахматной доске, полицейский перебирался с плитки на плитку, приближаясь к невидимому арестанту. Парень попытался осторожно, не поднимая шума, отодвинуться, но не смог. Теперь он не только был лишён возможности себя видеть. Теперь тела у него вообще не было.

В какую-то долю секунды студент понял, что его как человека просто нет! Осталось только сознание, которое находится в… одной из бетонных плиток. Точнее, хранилищем его «Я» стал холодный, бездушный пол в отделении полиции. Тяжёлые ботинки прошлись по тому месту, где ещё несколько секунд назад лежало его невидимое тело. Но… ничего уже там не было. Парень словно смотрел на экране серию мистического триллера. Вот наступили на грудь, теперь на лицо, ударили каблуком по носу, а слышен только обычный звук шагов по бетону. Истоптав злосчастный участок пола и придя в себя, старший полицейский и его подчинённые пошли обыскивать камеры. Непонятное новое состояние, в котором он оказался, заставляло студента искать выход в более привычный формат. Было очень страшно. Словно в кошмарном сне, когда хочется проснуться, но сон не отпускает. Хотя бы вернуть ноги и руки… затем – тело и голову… Эта навязчивая мысль стала вытеснять все остальные, которые роем гудели в его сознании… Он не понимал, как по-другому можно выбраться из этого запредельного состояния. Чтобы уйти, нужны ноги! Парень изо всех сил захотел вернуть своё тело… Вышедшие после осмотра очередной камеры полицейские, к своему удивлению, увидели в коридоре КПЗ незнакомого молодого человека в старой потрёпанной одежде нищего.

– А ты кто такой? – схватился за больную голову дежурный офицер, почувствовав, как всё поплыло перед глазами.

– Я журналист, шёл мимо, а на меня какой-то городской сумасшедший напал, – вырвалось первое, что пришло в голову вновь обретшему себя молодому человеку.

– А что это на тебе, никак одежда юродивого? – опознал лохмотья скрывшегося преступника офицер полиции.

– Так он меня запугал, ограбил, снял с меня одежду тут недалеко за домами, когда я свернул с улицы, – попытался дать наиболее логическое объяснение молодой человек.

Услышав жалобу потерпевшего, дежурный предложил журналисту написать заявление по поводу ограбления, но тот отказался и спешно покинул отделение полиции. Он спешил, поскольку видел, что полицейские стали вновь просматривать записи видеокамер наружного наблюдения, и понимал, что его прихода в отделение после якобы совершенного ограбления и перемещений в коридоре, где его встретили полицейские, на этих записях не будет. Пока он шёл до общежития и затем, закрывшись внутри своей комнаты, парень непрестанно прогонял в уме произошедшие с ним метаморфозы, пытаясь найти этому хоть какое-то разумное объяснение, и не находил. Тогда он попробовал повторить какое-нибудь превращение и ради эксперимента проделать что-нибудь с соседями по общаге. Для этого, скорее всего в силу возраста, он не нашёл ничего умнее, как стать невидимым и пройти в женскую душевую. Но как он старательно ни пыжился в этом своем «незатейливом» желании, достичь успеха ему не удавалось. Тело исчезать не хотело. Молодой человек сделал вывод, что это больше не повторится, и успокоился. На следующий день предстояла сдача последней сессии, и мысли сосредоточились на учёбе. Перед сдачей основного теоретического экзамена по специальности он решил освежить знания и сел штудировать учебник на скамейке перед зданием университета. До экзамена как раз оставалось несколько часов, но подготовка не задалась. Он увидел бредущую к метро и ревущую в голос свою сокурсницу Галину Смирнову. Оказалось, девушку выгнал из квартиры хозяин, у которого она снимала жилье. Не предупредив её заранее для того, чтобы она нашла себе другую квартиру. При этом он потребовал от неё оплаты штрафа за царапанную мебель, выставив её без вещей и документов, которые он удержал в залог.