Населенному пункту Красиково крупно повезло, что он находился на этой самой дороге. С помощью стабильного средства коммуникации городок, во-первых, мог вести оживленную торговлю чем бог послал со многими точками России и даже за ее пределами. Во-вторых, здесь продолжали функционировать, в отличие от множества аналогичных мест, несколько предприятий легкой промышленности, пусть и в захудалом, замедленном режиме. Этому способствовали как подвозка, с помощью дороги, сырья и комплектующих, так и развозка товаров коробейниками по всей Руси великой.

Имелось и еще одно обстоятельство: вокруг Красикова на весьма просторной территории было вольготно разбросано несколько пионерских лагерей.

Во времена блаженной памяти застоя все они в сезонное время бывали переполнены и работали четко по графику. Окрестные производственные предприятия и школы проводили заезды, сюда спешили веселые школьные и фабричные автобусы, звучали песни, шутки, смех, свистки и строгие возгласы дежурных по лагерю.

И повсюду, словно перезрелые помидоры, мелькали красные галстуки пионеров.

Все это, понятное дело, безвозвратно кануло.

Было, правда, одно счастливое исключение, вернее, целых два: парочка пионерлагерей продолжала функционировать. То ли шефы такие упертые у них оказались, то ли спонсоры состоятельные, то ли родители влиятельные – об этом история умалчивает.

Зато уж остальные безнадежно пустовали и стремительно приходили в негодность, как всегда бывает с бесхозным имуществом, – а о сторожах не могло быть и речи ввиду отсутствия средств на их содержание.

…А эти самые лагеря, если уж говорить правду, были в свое время если не образцово-показательными, то далеко не плохими – с добротными постройками, как жилыми, так и хозяйственными, налаженной системой местных коммуникаций, а самое главное – обладали обширным участком, на котором был лес, а иногда и пруд, и речонка с родниками.

Здание поселкового управления выглядело обшарпанным и не ремонтировалось, похоже, со времен царя Гороха. На наружных стенах его торчала дранка, потемневшая от времени и непогоды, крыльцо и ступеньки подгнили, а перила вот-вот готовы были рухнуть.

«Мерседес» в этих краях, да еще «шестисотой» модели, был явно в диковинку.

Машина осторожно съехала с бетонки и двинулась к зданию поссовета.

Видно было, что она проделала немалый путь. Несмотря на относительно сухую погоду, крылья ее и подножка были заляпаны грязью, а на колеса налипли желтые осенние листья. Отдельные капли грязи умудрились даже попасть на лобовое стекло, но водитель почему-то не включал дворники.

За рулем сидел плотный человек в модной кожаной кепке.

На вид он был из тех, которых с некоторых пор в срединных областях России принято именовать «лицом кавказской национальности», хотя на самом деле был он киргизом.

Остановив на пустынной площадке у входа свою шикарную машину и не удосужившись даже запереть ее, словно действие происходило не в российской глубинке, а на Диком Западе, человек раскланялся со старушками, гревшимися на нещедром осеннем солнышке, коснувшись пальцами кепки, и не спеша двинулся к крыльцу.

То, что он шагал медленно, дало возможность цепким глазам наблюдательных старушонок внимательно оценить его внешность, а также высказать ряд предположений относительно намерений пришельца.

– Чучмек, – произнесла Клавдия, вокруг которой расселись три подруги.

– А одет красиво, по-городскому.

– Видать, богатенек.

– При галстуке – из Москвы.

Нужно обязательно отметить, что чиновники любого ранга были в этом здании отнюдь не редкость, и старушки к ним успели привыкнуть. Была здесь и мелочь пузатая, и чиновники из Москвы, но любой из них, в сущности, мог повлиять на судьбу подмосковного городка.

Откуда было знать старушкам, сидевшим на лавочке у дома, по-прежнему олицетворявшего власть, что одежда незнакомца была куплена в самом дорогом бутике Москвы, хотя и выглядела неброско, а один только галстук, повязанный не кем-нибудь, а самой владелицей бутика – привилегия самых дорогих и уважаемых гостей магазина, – стоил столько, сколько все старушки, вместе взятые, не получили и за целый год!

В руке незнакомец нес плоский чемоданчик из крокодиловой кожи.

– «Дипломат», – заметила одна старушка, видно, наиболее продвинутая.

– Ты скажешь!

– Да не мужик, а его чемодан так называется, – уточнила Клавдия.

– Может, бригадир шабашников? – с надеждой в голосе произнесла третья из старушек. – Клуб либо свинарник какой-нибудь отгрохать?

– Дай-то бог. Будет работа нашим мужикам…

Человек уверенно протопал к крыльцу и ногой толкнул дверь.

В приемной вдоль стен сидели «семеро по лавкам» – мужички с бору по сосенке, одетые кто во что горазд. Они обреченно и вместе с тем с мимолетной надеждой посмотрели на посетителя и снова опустили глаза.

Посетитель, не обращая внимания на сидящих, подошел к секретарше, которая, как и положено, восседала за столом перед дверью, ведущей в кабинет начальника.

Впрочем, кроме обязанностей секретарши, Маргарита исполняла – ввиду стесненности конторы в финансах – еще ряд смежных функций: она была и счетовод, и бухгалтер, по совместительству занималась «наукой страсти нежной», проще говоря, была любовницей шефа.

Не поднимая красиво подведенных глаз на вошедшего посетителя, она орудовала пилочкой, приводила в порядок ногти, и без того, по мнению Турсункула, бывшие в идеальном порядке. Одновременно секретарша умудрялась поглядывать в круглое зеркальце, стоявшее перед ней на подставке.

– Добрый день, красавица, – произнес посетитель и переложил дипломат из одной руки в другую.

– Вам чего, гражданин? – сухо спросила она, не поднимая глаз.

– Прослышал, что в Красиково живет замечательная красавица, и решил лично убедиться в этом.

Маргарита наконец-то бросила на него заинтересованный взгляд. Немало повидав в этой жизни, она научилась с ходу оценивать человека. Костюмчик на нем был эксклюзивный, галстук – ему под стать, а «дипломат» из настоящей крокодиловой кожи красноречиво говорил сам за себя.

Явно мужик был «при кармане». Впрочем, это ни о чем еще не говорит. Мало ли их развелось в последнее время, фраеров и прощелыг! Обкрутят, надуют, объегорят, последнее заберут – и поминай как звали! Да и потом, что ей-то от его возможного богатства?

– Гражданин, изложите мне ваше дело.

– Я к начальнику вашей администрации.

– Здесь все к нему, – кивнула она на сидящих. – Займите очередь и ждите.

– У меня важное дело.

– У всех важное дело.

– А знаете, вашим агрегатом только дрова рубить, – неожиданно произнес Турсункул.

– Каким агрегатом? – впервые растерялась Маргарита. До сих пор она держалась самоуверенно и неприступно, как и положено секретарю главы администрации.

– Я имею в виду вот эту пилку… Позвольте? – Не дожидаясь разрешения, Турсункул взял пилку для ногтей, лежащую на столе, и повертел перед глазами: – «Уральская рябинушка», отечественное производство. Годится только слону когти чистить, – произнес он безапелляционно.

– Ну и что?

– А то, что, пользуясь такой пилкой, можно в два счета получить заражение крови. Уж не говоря о том, что эта пилка неровно снимает слои эпителия.

– Вы специалист по ногтям?

– Я уже сказал, что я специалист по красивым женщинам. И в знак доказательства этого хочу преподнести вам маленький презент.

Он положил «дипломат» на край стола, щелкнул замком, приподнял крышку и жестом фокусника достал нечто в форме сердца, покрытое алым бархатом.

Сердце Маргариты радостно и тревожно забилось: это был дорогой косметический набор, виденный ею летом в Москве, на Тверской.

Она заходила туда во время командировки вместе с начальником и, посмотрев на умопомрачительную цену, только завистливо вздохнула.

– Позвольте узнать, как ваше имя, красавица? – галантно спросил Турсункул.

– Маргарита… – прошептала секретарша, не в силах отвести зачарованный взгляд от изящной вещицы, которую посетитель открыл.

– Разрешите, милая Маргарита, преподнести эту безделушку в знак внимания.

– Но… Я…

– Берите, берите. Она ваша. Я посижу в очереди, как положено.

– Но… У вас, видимо… важное дело…

– Очень важное, – подтвердил Турсункул – великий знаток женского сердца.

– Кузьма Кузьмич занят… Готовится к докладу… – пробормотала Маргарита. – Пожалуйста, подождите одну минуточку… – Не дожидаясь ответа, она поднялась и впорхнула к шефу.

Секретарша отсутствовала довольно продолжительное время и вышла с пылающим лицом:

– Начальник сейчас не может…

Турсункул мягко надавил ей на плечо:

– Я сам разберусь, с вашего разрешения. – И решительным шагом вошел в кабинет начальника поселковой администрации.

Кабинет был таким же, как и все здание. Правда, картина несколько скрашивалась хорошей мебелью, хотя и разностильной, явно принесенной сюда из разных комнат.

Хозяин, задрав обе ноги на стол на американский манер, довольно бессмысленным взглядом смотрел на телевизионный экран, где разворачивалась рядовая порнуха по местному каналу. Особенность взгляда начальника объяснялась тем, что слева от него на телефонной тумбочке стояла бутылка коньяка, опустошенная более чем наполовину. Рядом стоял пустой стакан и лежал выжатый, обсосанный лимон. Последний, судя по всему, играл роль скромной, но универсальной закуски.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.