Дж.Лэрд
      Одна душа, два тела
      ЧЕТВЕРТОЕ АЙДЕНСКОЕ СТРАНСТВИЕ
      Январь - июль 1992 по времени Земли
      Глава 1. Двое
      Айд-эн-Тагра и побережье Полуночного моря,
      конец месяца Мореходов
      (начало июня по земному времени)
      В его объятиях лежала женщина. Прижавшись щекой к плечу Блейда, она дышала прерывисто и жарко, словно недавний любовный экстаз вновь посетил ее в сонном забытьи, подарив наслаждение, к которому нельзя было привыкнуть. Для нее, юной и совсем неопытной, страсть еще таила элемент новизны, каждый поцелуй и каждое объятие казались божественным даром, каждое нежное слово откровением.
      Пряди золотых волос ласкали грудь Блейда. Эти локоны были невесомыми и мягкими, как шелк; он не чувствовал их прикосновения, не замечал руки, обнимавшей его шею. Он спал, и лицо странника, едва озаренное пламенем свеч, догоравших в серебряных шандалах, выглядело таким же молодым, как у его златовласой подруги. Темные завитки спускались на лоб, на смуглой и гладкой коже - ни морщинки, твердо очерченные губы хранили свежесть юности, в уголках рта прятался некий намек на улыбку - то беспричинное и щедрое веселье, что приходит иногда к сильным и уверенным в себе мужчинам в поре возмужания. Ибо Ричарду Блейду, мирно почивавшему сейчас в своей спальне, в своем наследственном замке близ имперской столицы Айд-эн-Тагры, было двадцать шесть лет.
      Прямоугольник массивных каменных стен и зоркая стража берегли его покой. С угловых башен часовые, вооруженные мечами и тяжелыми арбалетами, могли видеть лежавший на севере Имперский Путь, ровную, как стрела, дорогу, уходившую направо, к каналу и к городу, к его улицам, площадям и дворцам, и налево, к полосе леса, темневшей на горизонте. За этой магистралью, которой дозволялось пользоваться только могущественным и знатным, вдавался в сушу прямоугольник гавани, заполненный кораблями и огромными плотами; их весла были подняты, паруса - свернуты, будто крылья птиц, добравшихся до своего гнезда и прилегших вздремнуть до рассвета. Над ними возносилась башня Малого Маяка, и огонь, сиявший на ее вершине, походил на глаз великана, надзиравшего за стаей уснувших птиц.
      На юге, за фруктовой рощей, параллельно Имперскому Пути тянулся Большой Торговый Тракт. Сейчас он был безлюден и пуст, так же как и дорога знатных. Кончался месяц Мореходов, когда после весенних штормов в Ксидумен, Длинное море, выходили огромные плоты-садры с товаром; двадцать или тридцать дней в складах торговой гавани накапливались сукна и стеклянные изделия из Стамо, оружие, доспехи и бронзовая посуда из Джейда, вино, парча, бархат, ковры и драгоценные камни из эдората Ксам и Стран Перешейка. Еще немного, и начнется месяц Караванов; тогда Торговый Тракт затопят фургоны и телеги, и грохот их даже ночью будет доноситься до уединенных покоев дворца бар Ригонов.
      Но сейчас все было тихо. Древний замок, и раскинувшаяся на западе столица, и весь имперский домен Айдена мирно дремали под светом двух лун, большого серебристого Баста и маленького быстрого Крома, похожего на золотой апельсин. Спали повара и конюхи, ключники и музыканты, служанки и садовники; дремали кони, мулы и шестиногие тароты; цветы в саду закрыли свои чашечки, вода бассейна застыла, похожая на темное зеркало из обсидиана.
      Спал и Ричард Блейд, обратив к затянутому шелком потолку лицо, на котором блуждала слабая улыбка. Потом губы странника дрогнули, черты стали строже, задумчивей и словно бы старше; он глубоко вздохнул и что-то прошептал.
      Ричарду Блейду снились удивительные сны.
      * * *
      В его объятиях лежала женщина. Положив черноволосую головку на плечо Блейда, она дышала спокойно и ровно, будто бы недавний любовный жар, отпылав, покинул ее, излившись негромкими стонами, тихими вскриками, нежным, едва слышным шепотом. Для нее, зрелой красавицы с золотисто-смуглым телом, наслаждение было привычной радостью, счастьем, без которого жизнь казалась бессмысленной и пресной. Но дарила она его немногим.
      Ее темные блестящие пряди мешались с волосами Блейда, чуть тронутыми сединой. Эти локоны были невесомыми и мягкими, как шелк; он не чувствовал их прикосновения, не замечал руки, обнимавшей его шею. Он спал, и лицо странника, озаренное огоньком ра-стаа, тонкой несгораемой лучинки, казалось много старше, чем у его черноволосой подруги. Она была женщиной в расцвете лет, и самый придирчивый ценитель женской красоты не дал бы ей больше тридцати; Блейд же выглядел на все сорок пять. Возможно, даже на пятьдесят, хотя и такая оценка его возраста являлась бы комплиментом: всего несколько дней назад ему стукнуло пятьдесят семь. Он был еще крепок и силен, но лоб уже пересекли морщины, и смугловатая кожа обветрилась; твердо очерченные и крепко сжатые губы придавали лицу суровое и грозное выражение, упрямый подбородок казался высеченным из камня. То был мужчина в осенней поре, в тех годах, когда уверенность в своей силе, в своем опыте и власти достигает апогея, за которым начинается неизбежный упадок; он походил на вершину, с которой все дороги ведут вниз.
      Под ним чуть заметно колыхалось днище надувной палатки, стены ее сходились вверху шатром, полупрозрачная зеленоватая ткань напоминала застывшую морскую волну. Северная ночь была темной, и потому никто не смог бы различить еще один купол, накрывавший и палатку, и всю небольшую поляну в дремучем хвойном лесу; только громадный вороной тарот, бродивший по этой маленькой прогалине в поисках травы, иногда тыкался широкой рогатой мордой в невидимую преграду.
      В самое глухое и темное время из леса выскользнули две тени, подкрались к барьеру, уставились на тарота голодными алчными глазами. Потом когтистая волчья лапа царапнула воздух, вслед за ней поднялась рука второго существа, не то обезьяны, не то человека - почти такая же, как у зверя, мохнатая, со скрюченными пальцами. Эта тварь видела тарота и палатку, чуяла два теплых и беззащитных тела, погруженных в сон, но некое странное колдовство, гораздо более сильное, чем у Повелителей Волков, не позволяло приблизиться к жертвам ни на шаг.
      Пришелец, раздраженный, тихо заворчал, и волк, его покорный спутник, оскалил клыки. Почему они не могут вступить на поляну? Воздух, словно упругая пленка, отталкивал их.
      Шестиногий тарот с презрением фыркнул, угрожающе покачивая рогом. Он не боялся этих ночных бестий, он был слишком огромен, быстр и могуч, чтобы с ним могла справиться даже стая волков, а чары волосатого лесного пришельца на него не действовали. Вдобавок он знал, что у хозяина, спавшего сейчас в шатре, есть длинные и острые стальные клыки и летающие шипы, способные покончить с любой нечистью. Но будить его было сейчас ни к чему, ибо лесные твари не могли подобраться к палатке.
      Тарот снова фыркнул, чуть громче, и тут на его необъятном мохнатом крупе зашевелилась какая-то тень. Небольшое существо, неразличимое в темноте, приподняло голову, затем серия звуков разорвала тишину: скрежет взводимого арбалета, резкий щелчок тетивы, жужжание смертоносного стального болта. Волк и его спутник испуганно отпрянули; с крупа тарота донеслось хихиканье.
      Этот маленький концерт, однако, не разбудил Ричарда Блейда. Он спал, обратив к полупрозрачному потолку лицо, суровое и спокойное, на котором даже сейчас, во сне, читалась несокрушимая уверенность в собственных силах. Потом губы странника дрогнули, черты стали мягче, задумчивей; казалось, невидимая рука феи огладила его щеки и лоб, убрав единым движением десять или пятнадцать лег. Он глубоко вздохнул и что-то прошептал.
      Ричарду Блейду снились удивительные сны.
      Глава 2. Тагра
      Айд-эн-Тагра, середина месяца Пробуждения
      (тремя месяцами раньше,
      начало марта по земному времени)
      Роскошная дверь резного розового дерева захлопнулась за Ричардом Блейдом, отрезав его от приемной, полной чиновников Казначейства и офицеров из департамента Охраны Спокойствия. Три секретаря ловко сортировали их, сверяясь со списками и громоздкими механическими часами, занимавшими целый простенок; каждому из жаждущих получить аудиенцию у Амрита бар Савалта, щедрейшего, достопочтеннейшего и милосердного казначея, верховного судьи и Стража Спокойствия империи Айден, был назначен свой час. Блейд не собирался толкаться среди этой мелкоты; он прибыл тогда, когда наступило его время, и прошел в кабинет щедрейшего почти без проволочек.
      Бар Савалт, невысокий, жилистый и длинноносый, уставился на посетителя холодным взглядом. Он был коренным айденитом, о чем свидетельствовали морковного цвета волосы, узкий вытянутый череп и молочно-белая кожа, и принадлежал к почтенному древнему роду пэров Севера, на протяжении трех или четырех столетий исправно поставлявшему империи высших сановников и полководцев-стратегов. Был он весьма хитер, жесток и сосредоточил в своих руках огромную власть. Ходили слухи, что бар Савалт пользуется неограниченным доверием пресветлого Аларета Двенадцатого, императора Айдена.
      В кабинете у него стояли два кресла для посетителей: одно - из полированного темного дерева, с мягким сиденьем и спинкой, обтянутыми синим ксамитским бархатом; второе - кожаное, продавленное чуть ли не до пола. Первое предлагалось почетным гостям, коих можно было бы перечесть по пальцам одной руки; второе - всем прочим, на кого бар Савалт желал взирать - и взирал - свысока. Любой великан, утонув в кожаном кресле, оказывался на голову ниже невысокого хозяина кабинета.
      Если же щедрейший собирался продемонстрировать посетителю свою немилость, то даже о кожаном кресле можно было забыть. Блейду он сесть не предложил.
      - Мне передали весьма странное послание, молодой Ригон, - сановник помахал в воздухе пергаментным свитком. - Что оно значит?
      - В нем все написано. - Блейд встал посреди обширного кабинета, выпятив грудь, подбоченившись и гордо подняв голову. Меч и кинжал у него отобрали при входе, но он все равно выглядел великолепно в своей алой шелковой тунике с золотым шитьем, высоких сапогах и подбитом мехом плаще с капюшоном, откинутым на спину. На шее у него висела массивная золотая цепь с солнечным диском, знак пэрского достоинства, за широкий кожаный пояс были заткнуты перчатки и кошель размером с небольшую диванную подушку.
      - То, что здесь написано, мне непонятно, - бар Савалт снова небрежно помахал свитком.
      Блейд, шагнув к необъятному столу щедрейшего, без церемоний выхватил у него из рук свое послание.
      - Если непонятно, я прочитаю, - с усмешкой произнес он и, развернув пергамент, начал:
      "Я, Аррах бар Ригон, сын Асринда бар Ригона и племянник Асруда бар Ригона, бывшего главы нашей благородной фамилии, ныне пребывающего в царстве светлого Айдена, шлю привет щедрейшему и справедливейшему Амриту бар Савалту, верховному судье - да пребудет с ним милость нашего великого императора, владыки владык!
      Да будет известно тебе, почтеннейший бар Савалт, что мой отец, благородный Асринд, и Асруд бар Ригон были двоюродными братьями, и у каждого из них в урочный час родилось по сыну, коих нарекли они одинаково Аррах. И были их потомки - а именно я, Аррах, сын Асринда, и мой родич Аррах, сын Асруда - весьма схожи лицом, телом и нравом. Однако я, Аррах, сын Асринда, на год старше родича моего Арраха, сына Асруда, а также имею волосы темные и глаза цвета камня ях, ибо матерью моей была благородная Майлора из Диграны, ныне покойная, тогда как Аррах, сын Асруда, рожден светловолосой хайриткой. И все, о чем написано выше, что касается родства нашей семьи с почтенным Асрудом и сходства моего с Аррахом, сыном Асруда, может быть подтверждено родовыми грамотами и заверенными в Дигране свидетельствами очевидцев
      Дошло до нас, что великому императору, наместнику светлого Айдена, карающей руке грозной Шебрет, угодно было прогневаться на родича нашего Асруда и лишить его достоинства пэра, всех земель, а также головы. И дошло до нас также, что Аррах, сын Асруда, был послан великим императором на Юг и совершил там славные подвиги, за что императорской милостью были возвращены ему звание сардара гвардии и половина родовых поместий. Потом же узнали мы, что, возвратившись из южного похода, родич наш Аррах вскоре исчез из замка своего и славного города Айд-эн-Тагра, и больше года ничего о нем не слышно, и никто не знает, жив ли он или умер, и где угодно ему пребывать.
      Однако кресло бар Ригона в Совете Пэров не может оставаться пустым. Наш древний и благородный род Хранителей Запада верно служил империи три века, и стратеги, носившие имя бар Ригонов, водили войска на все стороны света, покорив - во славу пресветлого Айдена и династии Аларетов! - земли Джейда и Диграны, а также..."
      Тут бар Савалт взмахнул рукой, прервав посетителя.
      - О заслугах предков ваших мне известно. Можешь переходить к заключительной части.
      - Хорошо, щедрейший, - кивнув, Блейд прошелся взглядом по строчкам, изящно выписанным затейливыми айденитскими буквами, и продолжал:
      "А посему я, Аррах бар Ригон, сын Асринда бар Ригона и племянник Асруда бар Ригона, претендую, как ближайший родич, на все имущество и земли вышеупомянутого покойного главы нашей благородной фамилии, на все его титулы и звания, на замки и дома, на слуг его и рабов. И, припадая к стопам нашего всемилостивейшего императора, прошу возвратить мне пэрское достоинство и реквизированные ранее поместья, ибо отец мой Асринд и я сам ни в чем не провинились перед Пресветлым - в отличие от несчастного родича нашего Асруда. Как велит традиция нашей фамилии, мы готовы служить пресветлому императору честью, кровью и..."
      Бар Савалт хмыкнул.
      - Остальное не важно, молодой Ригон, абсолютно не важно. Дай-ка сюда! он повелительно протянул руку, и Блейд вложил в нее свиток. Развернув его на столе, щедрейший, хмыкая и почесывая кончик длинного носа, приступил к изучению послания.
      - Нет, все-таки непонятно! - признался он спустя несколько минут. Решительно непонятно!
      - Что, прочитать еще раз? - Блейд шагнул к столу. - Как ближайший родич, я претендую...
      - Стой, где стоишь! - резко приказал бар Савалт. - На что ты претендуешь, мне ясно! Но твои права...
      - Мои права подтверждаются этими грамотами! - Отстегнув с пояса кошель, Блейд начал выкладывать на стол щедрейшего свиток за свитком. - Вот наша родословная, составленная по всем правилам и заверенная имперским наместником Диграны... вот древние грамоты о возведении предка нашего, славного Арлита бар Ригона, в достоинство пэра и даровании ему земель под Джейдом, Кибротом и Диграной... вот еще...
      Часть этих документов была подлинной, часть - поддельной. В Айдене, однако, не существовало средств, коими удалось бы отличить истину от лжи; подделки, изготовленные в Ратоне, были безупречны. Вдобавок Асринд бар Ригон и сын его Аррах вовсе не являлись совсем уж мифическими личностями; эта отдаленная и обнищавшая ветвь рода бар Ригонов и в самом деле прозябала во времена оны где-то к югу от Диграны. Пара увесистых сундучков с серебром, переданных чиновникам дигранского наместника, помогла воскресить ее из небытия.
      Амрит бар Савалт окинул задумчивым взором груду пергаментов на своем столе, потом перевел глаза на кошель посетителя; судя по его размерам, там скрывалось еще немало любопытных документов.
      - Вот что, молодой Ригон, - решительно заявил щедрейший, - давай-ка разберемся по существу. Разумеется, мои люди тщательно изучат все твои доказательства, - он кивнул на гору пергаментов, - ибо в том и заключается назначение моего судейского ведомства... Да, в том и заключается - выяснить истину и доложить Пресветлому...
      При упоминании императора Блейд почтительно склонил голову. Правда, ходили слухи, что пресветлый Аларет Двенадцатый ни в чем не противоречит Амриту бар Савалту и еще двум-трем влиятельным членам Совета Пэров из родов Нурат и Стам; так что решение щедрейшего будет, скорее всего, окончательным и бесповоротным.
      - Итак, ты - Аррах, сын Асринда, а не Аррах, сын Асруда? - вопросил Савалт.
      Кивком головы Блейд согласился с этим утверждением. Сейчас он выступал в качестве своего собственного кузена и намеревался добиться признания его прав. Разумеется, тело его принадлежало некогда Арраху, сыну старого Асруда, ратонского разведчика, замученного в казематах бар Савалта, но сейчас странник нуждался в новом статусе. Не мог же он, оставаясь прежним Рахи, жениться на Лидор, собственной сестре! Подобный инцест был запрещен айденскими законами.
      - Поразительное сходство, - бар Савалт окинул посетителя с ног до головы задумчивым взглядом, - Правда, глаза и волосы у тебя другие... да и черты лица... пожалуй, ты выглядишь постарше и не столь легкомысленно, как твой родич... Говоря начистоту, он был изрядным шалопаем, и я совсем не сожалею о его необъяснимом исчезновении.
      Блейд снова кивнул. Когда он около двух лет назад переселился в тело молодого Арраха бар Ригона, завладев плотью, наиболее подходящей ему на всей планете Айден, волосы его были цвета спелого каштана, а глаза темно-серыми. Но с тех пор прошло много месяцев, утекло много волы; процесс адаптации слегка изменил его облик, почти неотличимый теперь от внешности двадцатишестилетнего Ричарда Блейда. Сильнее всего это коснулось волос: они потемнели, и лишь кое-где просвечивала едва заметная рыжинка. Радужина зрачков тоже поменяла оттенок. Однако его глаза не приобрели прежний карий цвет, сейчас они были черными, как ночь или словно камень ях - уголь, говоря по-земному. Блейд, тем не менее, не терял надежды на то, что его зрачки станут такими же, как прежде. Вероятно, это был лишь вопрос времени.
      - Хм-м... - бар Савалт глубокомысленно помассировал кончик носа. Значит, ты претендуешь на поместья и титулы бар Ригона... А почему не твой отец?
      - Он отказался в мою пользу, - заметил Блейд.
      - Твой отец так стар? Совсем дряхлый?
      - Нет, щедрейший. Мой почтенный родитель может перебить окту солдат в Дигране, за день добраться до Киброта и перерезать там глотки второй окте. Он - мужчина и воин в самом расцвете сил.
      - Тогда почему же... - начал бар Савалт, но странник перебил его:
      - На этот вопрос я отвечу в свое время.
      Верховный судья кивнул. Сейчас он был похож на тощую крысу необычной рыжей масти, что принюхивается к ломтику сыра, размышляя, стоит ли ухватить лакомый кусок. С одной стороны, имения бар Ригонов, находившиеся под императорской рукой, ему лично никакого профита не приносили; отдав же их новоявленному наследнику, щедрейший мог приобрести верного союзника и подголоска в Совете Пэров. С другой - не исключалось, этот новый глава могущественной фамилии окажется человеком несговорчивым и излишне гордым, как многие представители обнищавшей провинциальной знати. К тому же имелись и другие неясные моменты.
      - Предположим, - произнес бар Савалт, - всемилостивейший император удовлетворит твою просьбу. Ты, Аррах, сын Асринда, получишь наследие родича, а через год или два этот самый родич, Аррах, сын Асруда, вернется. И что мы будем тогда делать?
      - Аррах, сын Асруда, не вернется, - коротко ответил Блейд.
      Прошло больше года с той ночи, когда он покинул опочивальню Лидор и, направляемый смутными воспоминаниями, разыскал тайник с флаером. Потом были стремительный полет сквозь ночь, крушение и плен на проклятой скале Ай-Рит посреди Зеленого Потока, где он стал правой рукой Бура, вождя местных каннибалов, побег и долгое странствие к островной гряде Понитэка, необъятная ширь Западного океана и благословенный Ратон. Аррах, сын Асруда, исчез во время этого путешествия, сгорел в пламени погребального костра Найлы - там, на бесплодном берегу скалистого и жаркого Уйда; вернулся же в Тагру совсем другой человек, Аррах, сын Асринда. И приехал он не с запада империи, а с востока, из ксамитского порта Катампы, не менее далекого, чем Диграна.
      Правду - вернее, часть правды - знали лишь трое. Лидор, сестра Рахи, Чос, верный слуга, да Арток бар Занкор, старый целитель, прижившийся в замке бар Ригонов. Лидор считала Блейда своим родичем из Хайры, не слишком близким и потому вполне подходящим в супруги; Чос вообще не раздумывал над проблемой, кто являлся отцом его хозяина - Асруд, Асринд или неведомый хайритский воин; целитель же Занкор, человек проницательный и умный, предпочитал держать свои соображения при себе. Вероятно, он давно догадался, что перед ним не Рахи, не тот молодой и беспутный Аррах Эльс бар Ригон, не тот мальчишка и юноша, которого он знал лет пятнадцать или двадцать еще при жизни старого Асруда; а догадавшись, сделал надлежащие выводы. И когда Блейду с Лидор пришлось обратиться к жрецам столичного храма светозарного Айдена, старый целитель не отказал им в протекции.
      - Аррах, сын Асруда, не вернется, - повторил Блейд.
      Бар Савалт подозрительно уставился на посетителя; в глазах его отчетливо читалось: а не пришил ли ты сам Арраха, сына Асруда, где-нибудь в дальних краях? Или, быть может, твой почтенный родитель, мужчина в самом расцвете сил, перерезал ему глотку?
      Как бы то ни было, щедрейший оставил такие мысли при себе, а вслух сказал:
      - Пусть так. Но, насколько мне помнится, род бар Ригонов многолюден, и у Асруда может оказаться еще два десятка двоюродных братьев и целая сотня племянников. Согласен, ты успел первым, проявив похвальную расторопность... Но завтра я могу получить великое множество таких писем, - он потряс в воздухе скатанным в трубку пергаментом, - и каждый из наследников принесет мне еще и кучу документов, заверенных наместником Диграны. Вот это-то и было мне непонятно! И остается непонятным по сю пору, молодой Ригон... На чем реально основаны твои претензии? Почему ты счел себя самым достойным из претендентов?
      Усмехнувшись, Блейд снова полез в свой кошель и извлек из него новый свиток, украшенный печатями столичного храма Айдена. Выглядел этот документ чрезвычайно внушительно: пергамент цвета слоновой кости с алыми и золотыми письменами и с золотыми же дисками на витых шнурках, на каждом был оттиснут лик благого солнечного божества.
      - Ты прав, щедрейший. Там, в наших краях на западе, у почтенного Асруда наберется немало родичей... Есть, однако, две причины, по которым лишь я достоин возглавить фамилию. И вот первая из них.
      Он положил на стол перед бар Савалтом свиток и бережно расправил его, придавив по краям тяжелыми печатями.
      - Что такое? - щедрейший ткнул в документ костлявым пальцем.
      - Это, - Блейд поднял глаза к потолку, и лицо его приняло мечтательное выражение, - брачный контракт между неким Аррахом, сыном Асринда, и Лидор бар Ригон, дочерью и единственной прямой наследницей покойного Асруда. Составлен не далее, как двадцать дней назад.
      Глаза верховного судьи и Стража Спокойствия выпучились; с минуту он сидел неподвижно, только зрачки бегали по золотым и алым строчкам, проверяли подписи и печати, впивались в затейливые вензеля и орнамент, окаймлявшие текст. Потом щедрейший откинулся на спинку кресла и захохотал.
      - Ну, ты и хват! Не только расторопен, но и хитер! Всех родичей обскакал! - Он вытер выступившие на глазах слезы и заметил: - Ну, теперь я понимаю, почему на наследство претендуешь именно ты, а не твой почтенный родитель! Ваши права стоили бы не больше обглоданного крабьего панциря, молодой Ригон, но с таким документом, - щедрейший хлопнул ладонью по контракту, - ты и в самом деле можешь кое-что получить!
      - Не кое-что, а все, - заметил Блейд.
      - Ну, это мы посмотрим, - ответствовал судья. Вдруг он хитро прищурился и поглядел на Блейда. - Двадцать дней большой срок... Может, ты уже успел и ребенка ей сделать?
      - Может, и успел, - странник скосил глаза на кожаное кресло, испытывая жгучее желание придушить хозяина кабинета. Он не сомневался, что рано или поздно доберется до его тощей шеи; долг перед Асрудом бар Ригоном повелевал разделаться с его убийцей. Но сейчас верховный судья был ему нужен, можно даже сказать, необходим; по должности именно он вводил в права наследства представителей знатных фамилий империи. Согласно айденским законам, Лидор, женщина, могла претендовать на значительную часть имущества, но никак не на титул пэра, который пресветлый император, с легкой руки бар Савалта, мог даровать любому из многочисленного клана Ригонов. Титул же был Блейду необходим; титул обеспечивал власть, стабильность положения и, в конечном счете, безопасность.
      Ричард Блейд собирался обосноваться в Айдене всерьез и надолго.
      - Как супруг благородной Лидор и родич Асруда по мужской линии ты имеешь реальный шанс возглавить фамилию, - произнес бар Савалт. - Но тебе придется доказать, что ты достоин этой чести! Да, доказать!
      - За доказательствами дело не станет, щедрейший. Пока мы рассмотрели только одно, - Блейд кивнул на брачный контракт, - но есть еще и второе.
      - Второе? - верховный судья поднялся, обошел стол и смерил посетителя суровым взглядом. - Ну, раньше, чем предъявлять его, послушай-ка меня, молодой Ригон.
      Он начал кружить вокруг стола, то посматривая в потолок, то опуская взор на груду пергаментов, старинных и новых, от которых еще попахивало свежей кожей. Вероятно, бар Савалт вознамерился произнести речь, и Блейд примерно представлял, на какую тему.
      - Сколько бы свитков ты не принес в мой кабинет, - начал щедрейший, толку не будет. Посмотрим, о чем же говорится в этих документах? О том, что ты - кровный родич Арраха, сына Асруда... Готов поверить и так! Достаточно взглянуть на твое лицо... Далее, утверждается и доказывается, что ты - не он, не Аррах, сын Асруда, а Аррах, сын Асринда и супруг благородной Лидор. Предположим, и это верно... Однако! - бар Савалт поднял палец. - Однако! Что именно ты надеешься унаследовать? Поместья? Да, но лишь половину! Вторая половина не была возвращена твоему родичу. Титул пэра? Но и он не был возвращен! Если бы Аррах, сын Асруда, оказал империи услугу... ту, о которой некогда шла речь в моем кабинете...
      - Какую именно? - спросил Блейд.
      - А ты не догадываешься?
      - Возможно, догадываюсь. Но хотел бы услышать из твоих уст, щедрейший.
      Бар Савалт кивнул и, скрестив на груди руки, остановился прямо перед Блейдом.
      - Знаешь ли ты, в чем подозревался твой старший родич, Асруд? - Вопрос был явно риторическим, и странник смолчал, глядя в серые пронзительные глазки верховного судьи. - В том, что ему известен путь на Юг! В царство светлого Айдена, где человек может обрести невиданную силу! Не всякий, разумеется, но лишь благородный, коему Айден пожелал бы даровать ее... наш пресветлый император, к примеру... И тогда, получив эту мощь, он смел бы фаланги Ксама и сокрушил стены его крепостей! Он утопил бы корабли ксамитов, сжег их посевы, испепелил фруктовые рощи, снял голову с каждого второго, а оставшихся послал в рудники! А потом... потом... - на лице бар Савалта заиграла плотоядная улыбка, - потом мы шатнули бы на восток, в Страны Перешейка и в Кинтан...
      Его мечты не являлись оригинальными. Где бы Блейд не побывал, в любом из архаических миров, в которых правили жестокость и сила, находились владыки, жаждавшие еще большей власти, еще большего богатства и почестей. Так было в Альбе и Кате, Сарме и Зире, Иглстазе и Брегге, Киртане и Ханнаре. Титулы власть имущих были разными, одни прозывались императорами и королями, другие - вождями, жрецами или чародеями, но хотели они того же, чего жаждал бар Савалт: божественной мощи, позволившей бы сокрушить всех врагов.
      Отличие Айдена заключалось в том, что здесь такая мощь присутствовала и в самом деле. На юге, за пустынными степями, непроходимым экваториальным болотом и стремительными горячими струями Зеленого Потока, лежал Ратон, земля мира и справедливости, истинное царство света и солнца! Туда-то и стремились добраться имперские полководцы и их соперники из эдората Ксам как и кинтанские князья и короли, повелители Рукбата, Катрамы, Сайлора... Блейду, являвшемуся штатным сотрудником Хорады, ратонской службы разведки и наблюдения, полагалось гасить нежелательный интерес к югу среди варварских владык северных стран.
      - Так что же? - спросил он, сощурив глаза. - Открыл ли мой почтенный родич Асруд путь в царство светлого Айдена? И ведал ли он его на самом деле?
      Энтузиазм Савалта мгновенно угас, и он пожал плечами.
      - Было такое подозрение... Однако старый Асруд ни в чем не признался! Несмотря на то, что допрашивали его... гм-м... с пристрастием... Так вот, щедрейший вновь поднял палец и принялся покачивать им перед носом Блейда, Арраху бар Ригону была обещана императорская милость и полное прощение лишь в том случае, если он разведает дороги на Юг. Тогда - и только тогда! Пресветлый моими устами пообещал ему вернуть титул и родовые земли... Понимаешь?
      - Вполне, - Блейд кивнул.
      - Но твой родич, вернувшись из южного похода, вскоре исчез, не завершив дела. Там, на юге, он неплохо себя проявил, о чем свидетельствуют отчеты наблюдавших за ним лиц. Однако дорогу не нашел.
      - И ты, милосердный, предлагаешь сделать это мне?
      Верховный судья хмыкнул.
      - Ты догадлив, молодой Ригон! Хочешь стать пэром - докажи свою преданность не пергаментами, а делами!
      Блейд опустил руку на пояс, коснувшись торчавших за широким ремнем перчаток. Они, в отличие от остального роскошного костюма, выглядели весьма скромными; впрочем, из-за пояса виднелись только кончики пальцев да раструбы.
      - Я же сказал, что имею при себе все необходимые доказательства, произнес странник. - Первое - свидетельство моего брака с благородной Лидор; второе...
      - Что, еще один пергамент? - бар Савалт недовольно поморщился.
      - Нет, щедрейший. Я действительно знаю путь на Юг... почти знаю... и готов повергнуть все, что мне удалось найти, к стопам Пресветлого.
      Бар Савалт дернул щекой, глаза его расширились, хищно впившись в лицо Блейда будто два стальных буравчика, на лбу выступила испарина.
      - Ты шутишь, молодой Ригон? - голос его внезапно стал тонким, пронзительным. - Ты шутишь? Так учти, шутки в этом кабинете обходятся недешево!
      - Какие шутки? - Блейд был невозмутим. - Ты спросил, я ответил... Вот и все.
      - Тогда откуда ты это знаешь? Откуда? - бар Савалт едва не сорвался на визг. - И смотри, не пытайся одурачить меня! Иначе окажешься там, где закончил дни твой старший родич! Вместе с молодой супругой! Сначала тебя подвесят над очагом... очень теплым, надо отметить... а потом - ее!