ГЛАВА ВТОРАЯ

Железнодорожный путь до конечной станции Эйдсволл пролегал по холмистой местности, изобилующей лесами, фермами и цветущими лугами. Амбары были окрашены исключительно в темно-красный цвет, но дома выглядели более живописно и отличались разнообразием оттенков ярко-желтого, темной охры, красновато-коричневого и синего; окна сверкали отраженными солнечными лучами. В какое-то мгновение, к радости пассажиров, из-за сосен выскочил огромный олень с ветвистыми рогами, но тут же скрылся в чаще. Почти повсеместно шел сенокос, целые семейства трудились, складывая сено в копны, еще не убранные полоски скошенной травы казались лентами, опоясывающими поля. Поезд делал частые остановки на маленьких станциях, где дети предлагали корзиночки с местной клубникой. Бет и Колин, как и многие другие туристы, выходили на каждой остановке, чтобы немного размяться и поболтать.

Невольно Бет поймала себя на том, что ищет глазами незнакомца. Однажды ей удалось его заметить – он стоял один в дальнем углу платформы, широко расставив ноги и оглядывая пути. Он не обращал никакого внимания на тех, кто проходил мимо, и, казалось, был погружен в свои мысли. В следующий раз, когда они с Колином прогуливались по платформе и проходили мимо одного из открытых окон вагона, оттуда вдруг спустился развернутый лист газеты. Бет подняла глаза и снова встретила серо-голубой пронизывающий взгляд незнакомца, как накануне на площади. Оба были несколько удивлены, ибо он сидел не там, где входил в поезд, а в его глазах Бет прочла, что он узнал ее по предыдущей встрече. Она чувствовала, что он смотрит ей в спину, и поспешила скрыться из виду. Когда они шли обратно к вагону, Бет постаралась увлечь Колина подальше от поезда, сделав вид, что заинтересовалась живописной фермой недалеко от платформы, и не смотрела в сторону поезда, пока не пришло время сесть в вагоны.

До маленького городка Эйдсволл они добрались к полудню. Все пассажиры, не сошедшие по пути, вышли из поезда, чтобы сделать пересадку на северное направление. Дальше надо было добираться на пароходе по озеру Мьёса, ибо железная дорога закончилась. Руководитель группы повел своих туристов на пристань к судну под названием «Скибланднер», что было написано яркими буквами на боковой обшивке, а сам пароход сиял выскобленными палубами и чистотой.

Впереди группы, спешащей к трапу, шел незнакомец, помахивая тросточкой, с газетой под мышкой. Шкипер приветствовал его салютом, а официант подошел, чтобы отнести его чемодан и показать лучшее место на палубе, где были и солнце, и тень, и не сквозило. То, что незнакомец знал членов судовой команды, позволило Бет сделать заключение, что он здесь частый гость. Однако она оказалась не единственной женщиной, проявлявшей интерес к его персоне. Рядом стояла леди, которая заметила его в Кристиании на платформе. Она прошептала:

– Не кажется ли вам, что это королевская особа?

– Вряд ли, миссис Паррингтон, – ответила Бет. – Потомки старых королевских семей викингов еще остались, но они находятся на положении обычных граждан и привилегиями или особыми правами не пользуются.

– Я должна узнать, кто он! – леди захихикала, как гимназистка. – Пойду и спрошу, другого пути нет.

Бет не сомневалась, что миссис Паррингтон исполнит эту миссию без труда: она умела разбираться в мужской красоте. Полногрудая и золотоволосая, с кукольным личиком, она была намного моложе своего ворчливого мужа, брюзжание которого переносила невозмутимо, словно рядом был капризный мопс, на чьи тявканья и рычание она давно не реагировала. Когда пароход отчалил от пристани, отправившись в свое шестичасовое плавание, миссис Паррингтон оказалась сидящей в плетеном кресле рядом с незнакомцем. Прибегнув к обычной женской уловке – уронив сначала зонтик, потом перчатки, которые он тут же учтиво поднял, – она вскоре уже вела с ним непринужденную беседу. Ее муж спустился в салон, чтобы не сидеть на солнце, громко ругая жару в стране, где, как он ожидал, будет несколько прохладнее.

Пароход оставлял позади пенящийся след, тянувшийся по зеленой глади самого длинного в стране озера. Бет приготовилась наслаждаться каждой минутой предстоявшего плавания и, хотя Колин занял для них два шезлонга с удобными подставками для ног, была так взволнована, что не могла и думать о том, чтобы сидеть, а стояла, облокотившись о перила, жадно впитывая проплывающие мимо пейзажи. Колин стоял рядом почти все время, не отлучаясь. Не то чтобы вид представлял собой что-то особенное – нечто иное привлекало внимание. Пароход делал частые остановки в самых неожиданных местах, иногда почти лишенных человеческого жилья, но странная вещь: стоило ему причалить к берегу, как тут же собиралась толпа – одни кого-то провожали, другие радостными возгласами встречали прибывших, но в основном людей интересовали почта и такие товары, как сыр, зерно, свежие ягоды. Иногда на берегу оказывалось что-то вроде пристани или места для причала, но чаще всего пароход останавливался неподалеку от берега, а люди и товары доставлялись в лодках. Гребцы, махая шляпами, приветствовали собравшихся на палубе дам и джентльменов, а те отвечали взмахами кружевных платочков и затянутых в белые перчатки рук.

Гонг на борту возвестил полдень; миссис Паррингтон отпустила, наконец, незнакомца и отправилась разыскивать мужа. По пути ей повстречалась Бет, которая с интересом наблюдала, как крестьяне на берегу убирают сено. Колин пошел в столовую проследить за тем, чтобы им дали устраивающий их столик, ибо он облюбовал место, откуда открывался восхитительный вид.

– Я превосходно провела время, – доверительно сообщила миссис Паррингтон, прикоснувшись кончиками пальцев к плечу Бет. – Вы были правы, мисс Стюарт, этот человек не принадлежит к королевскому дому, но, несомненно, он лорд и хозяин всех этих угодий – и на земле, и на воде. Мистер Рингстад – или, пожалуй, герр Пауль Рингстад – судовладелец и землевладелец. Направляется домой, а через пару недель вернется в Кристианию – таков уклад его жизни. Очень много знает о всех маленьких поселениях, которые встречались на пути. Я получила массу информации… – Она еще раз коснулась плеча Бет, словно привлекая ее к участию в заговоре. – Вы могли бы изобразить его в одном из ваших романов! По-английски говорит прекрасно, с божественным акцентом, и у него неотразимая манера смотреть, прищурясь, сквозь длинные ресницы – совершенно умопомрачительная… – Вдруг голос миссис Паррингтон утратил оживленность и стал совсем невыразительным: – Вон идет мой муж. Наверное, ищет меня. Извините, лучше не заставлять его ждать, он этого не любит.

Бет подумала, что загадочный Пауль Рингстад оказался очень сдержанным и немногословным, высказываясь относительно своего положения, – более сдержанным, чем предполагала миссис Паррингтон. В конечном счете ей удалось выудить из него всего лишь несколько общих фраз. Человек-тайна? Нет, просто опытный знаток женщин, способный держать язык за зубами, привыкший к назойливому вниманию дамочек вроде миссис Паррингтон. Бет обернулась. Колин что-то горячо обсуждал со старшим стюардом, ей оставалось ждать, пока они закончат. Незнакомец подошел к тому же борту, где стояла она, и остановился невдалеке. Кроме них, у борта никого не было. Уж не взбрело ли ему в голову, что она поджидает именно его и претендует на его внимание? Чтобы сбить с него спесь, она решила подойти к Колину, не дожидаясь выяснения вопроса с их столиком. Но не успела она сделать и шага, как Пауль Рингстад обратился к ней по-английски с норвежским акцентом. Голос у него был глубокий, сильный и не лишенный приятности.

– Можно полюбопытствовать, зачем вы едете в Тордендаль? Уж не собираетесь ли делать там зарисовки горных цветов с натуры для новой книги? Или вас влекут мрачные легенды тех мест?

На мгновение Бет онемела от удивления – уже второй раз со времени встречи – и окинула его недоуменным взглядом.

– Прошу прощения, сэр?

– Смею уверить, что я не ясновидящий. Наша общая знакомая, миссис Паррингтон сказала, что вы писательница и направляетесь в Тордендаль. Остальное – мои собственные выводы.

Бет вздохнула с раздражением. Что за сплетница эта миссис Паррингтон! Следовало быть с нею поосторожнее.

– Да, меня действительно интересует флора Тордендаля, но что касается мрачных легенд, то такие мне неизвестны, – напротив, только красивые и увлекательные.

Он удивленно поднял бровь:

– Значит, вам повезло. Пусть они сбудутся.

Эти слова возбудили любопытство Бет помимо ее воли. Неужели мать рассказывала о своей стране только одни прекрасные сказки? Когда Бет подросла настолько, чтобы не бояться услышать суровые и страшные предания, мать уже погрузилась в собственный мир, где царил алкоголь, и больше не вела бесед о Тордендале. Бет медлила, хотя понимала, что его замечание было не более чем просто доброе пожелание иностранке на норвежской земле, и можно на этом разговор закончить. Но она не хотела уходить.

– Эти легенды… М-м… Есть ли в них нечто, что могло бы заинтересовать писателя?

Легкая усмешка пробежала по его губам.

– Извините, но мне не хотелось бы отговаривать вас продолжить путь в Тордендаль. Мне передали, какие именно книги вы пишете… Наши легенды примерно в том же духе. Но поскольку там вас привлекают цветы, ваше пребывание могут омрачить лишь проливные дожди, которые время от времени выпадают.

Этот человек был невыносим, самоуверен до наглости. Но она все равно узнает, на какие легенды он намекал. Ему придется рассказать все, что ее интересует. Ей даже показалось, что он нарочно интригует ее, хотя сама мысль была абсурдной. Но в его голосе звучали странные нотки. Вызов? Угроза? Тайное злорадство, что ее любопытство останется неудовлетворенным? Трудно было сказать что-либо определенное.

– Книги, которые я пишу, посвящены различным видам растений, – сказала она с вызовом. – Но это не значит, что нельзя включить и местный фольклор в предисловие.

– Мне ничто не мешает это сделать, каковы бы ни были упомянутые вами мрачные предания.

– Ничто не мешает? Смелое заявление. А как насчет страшного проклятия? Холодящие душу стоны из прошлого? Трагические призраки, насилие? – Выражение лица его оставалось бесстрастным, если не считать едва уловимую саркастическую насмешку, отражавшуюся в прищуренных глазах.

Бет печально улыбнулась, давая понять, что разгадала его желание поиздеваться над ней.

– Подобные вещи меня не пугают. Я согласна познакомиться с самой темной стороной жизни долины, если таковая сторона существует. Учитывая, что это место скрыто от остального мира окружающими горами, не удивительно, что жители по вечерам сочиняют истории, сидя у каминов, чтобы было чем поразвлечься и попугать легковерных в морозные зимние ночи. Уверяю, что никакие призраки и прочая суеверная чушь не в состоянии отпугнуть меня от Тордендаля.

Бет говорила сердитым тоном отчасти потому, что он явно потешался над ней, и отчасти потому, что заговорил без приглашения.

– Вас, наверное, удивит, если я выскажу предположение, что ваше знакомство с Тордендалем ограничено теми слухами, которые до вас доходили, – съязвила Бет.

– Да? Вы так думаете?

– От хорошо знакомого человека я знаю, что те, кто живет в долине, любят ее всем сердцем и не пожелают слушать недобрые толки. Это еще одно следствие замкнутого существования. Люди привыкают к родному месту и считают его раем, которому можно позавидовать.

Она сделала прощальный кивок:

– До свидания, сэр! Теперь я полна решимости сделать свое пребывание в долине приятным волшебным сном.

Бет прошла через палубу и направилась в обеденный салон. Вопрос со столиком уже уладился, Колин как раз собирался идти за ней. Их провели к месту у окна, откуда открывался красивый вид на берег. Пауля Рингстада проводили в другую часть салона, так что между ними оказалось несколько рядов столов, занятых обедающими. Бет с облегчением вздохнула: можно было расслабиться в спокойной беседе с Колином без опасения поймать на себе взгляд Рингстада, если случится посмотреть в сторону. Поданные блюда были безупречны и не могли вызвать нареканий пассажиров, если не считать супругов Паррингтон, которых все раздражало в чужой стране. Прекрасная форель с картофелем, обильно политым маслом, сменилась жареной бараниной, на десерт подали целое блюдо клубники, посыпанной сахарной пудрой и приправленной взбитыми сливками.

Пауль Рингстад, должно быть, пошел в каюту капитана на чашечку кофе, ибо на палубе, где собрались остальные, его не было, и Бет не видела его до вечера, пока они не сошли на берег в Лиллехаммере. Он первым прошел сквозь толпу встречающих прямо к ожидавшему его собственному экипажу, сверкающему новой полировкой; человек держал лошадь под уздцы. Он сел, взял поводья, повернул голову, чтобы убедиться, что стюард с парохода надежно уложил сзади багаж, и, взмахнув кнутом, уехал.

Когда Рингстад скрылся из виду, Бет почувствовала невероятное облегчение, у нее поднялось настроение и она воспринимала все, что видела вокруг, в розовых тонах, безмятежно обозревая Лиллехаммер из окна экипажа. Городок располагался на возвышенности и казался многоярусным, аккуратные маленькие домики были окружены живописными садами, а окраины обрамлял густой сосновый лес. Гостиница носила имя королевы Виктории – еще один знак внимания к британским путешественникам. Почти все небольшие отели по пути следования носили английские названия, и Бет подумала, что эти знаки доброго расположения со стороны норвежцев обещали хорошие отношения к ней местных жителей. Позднее, сидя в удобном плетеном кресле на плоской крыше гостиницы, специально оборудованной под наблюдательную площадку, Бет ухитрилась задержаться на несколько минут после того, как остальные обитатели удалились в свои комнаты. Она наслаждалась покоем и красотой норвежского лета, величественными холмами, на которые падал странный отсвет, словно их освещали скрытые в небе лампы. Скоро, совсем скоро ей предстоит увидеть еще более внушительное зрелище: высокие горы, покрытые снегами вершины, лежавшие к западу, – те места, о которых так часто рассказывала мать. Скоро она будет в Тордендале.

Бет поднялась рано. Экипажи, похожие на кабриолеты, уже были готовы для продолжения пути и стояли, выстроившись в шеренгу; лощади были преимущественно уэстлэндской породы, каких когда-то предпочитали викинги – коренастые и невысокие, но способные преодолевать самые крутые склоны. Все они были светло-бежевой масти, по хвосту и гриве проходила черная полоса. Колин был уже во дворе, наблюдая, как его лодку кладут на повозку, уже нагруженную множеством другого багажа.

Зачесывая назад волосы, ниспадавшие струящимся каскадом, Бет наблюдала за Колином в просвет между портьерами. Он недовольно хмурился, видимо, опасаясь, что грузчики могут уронить лодку, но они, похоже, были опытными людьми и надежно укрепили ее в повозке. Бет вспомнила, как Колин снова поцеловал ее накануне вечером, на этот раз не спросив разрешения, но заключив ее в сильные жадные объятия, не боясь выдать своих чувств. Поцелуй был достаточно благопристоен, абсолютно в границах приличий, однако свидетельствовал о несомненном любовном томлении. Бет вдруг осознала, что каждый изгиб ее женственно-мягкого тела, каждая клеточка нежной кожи жаждет отклика, и желание охватило ее, но сердце, как всегда, осталось безучастным и, казалось, сосредоточилось на чем-то далеком и неясном и не было готово к всепоглощающей страсти. Она поняла, что стремление к идеальному и чувство реальности странным образом переплелись в ее натуре и неизвестно, что это – добродетель или что-то иное. Вздохнув, она отошла от окна к зеркалу и уложила волосы в мягкую прическу.

После завтрака Бет попрощалась с попутчиками, следовавшими в другом направлении, и теперь была готова к отъезду. Она вышла в вестибюль, где собрались остальные путешественники, и убедилась, что вещи, которые она брала в номер на ночь, благополучно вынесены из комнаты. Багаж был уже погружен на повозку. К ней подошел служащий гостиницы:

– Как раз вас я и ищу, мисс Стюарт. Вашу сумку перенесли в кабриолет, и ваш кучер уже ждет.

– Мой кучер?

Она очень удивилась, так как думала, что дожна будет править сама, но, спустившись вниз, увидела, что ее поджидает двухместный экипаж, а рядом стоит деревенского вида парень в широкополой шляпе из домотканой парусины. Его продолговатое лицо с крупными грубоватыми чертами и обветренной шероховатой кожей производило не очень приятное впечатление. Ей показалось, что он избегает смотреть прямо на нее, глаза его беспокойно бегали, но тон, хотя и несколько резкий, был вполне вежлив, выдавая покладистый характер.

– Доброе утро вам. Меня зовут Джекоб Дахл. Вы фрекен Стюарт? Элизабет Стюарт? – Казалось, что он боится ошибиться и забрать не ту пассажирку. Бет отогнала неприязненное чувство, вспомнив, что деревенские жители часто проявляют чрезвычайную застенчивость с незнакомыми людьми и прикрывают ее резкостью манер.

Она кивнула, ответив по-норвежски.

– Да, правильно, – и посмотрела на длинный ряд выстроившихся экипажей. Он, должно быть, угадал ее мысль.

– Одноместные все уже заняты, фрекен. Их всегда не хватает. Хорошо, что я сегодня свободен и приехал со своим экипажем, чтобы помочь развезти пассажиров. Несколько человек направляются в Трондьем, им придется ждать до завтра или до послезавтра.

Этим все было сказано. Ей, разумеется, не хотелось откладывать выезд еще на двое суток. Забравшись в кабриолет, она устроилась поудобнее на мягком сидении, готовая ждать, когда до них дойдет очередь отправляться в путь. Бет распахнула над головой зонтик, чтобы уберечься от солнца. Дахл вскочил на сиденье рядом с ней, щелкнул кнутом, и лошадь побежала бодрой рысцой.

– Подождите, – попросила Бет, взглянув на гостиницу, откуда выходили другие путешественники, – мы ведь должны ехать друг за другом, не так ли?

– Этот порядок нужен для новичков. Я вас доставлю быстрее, фрекен. Зачем вам дожидаться остальных?

Бет больше не спорила. Лиллехаммер остался позади. Колин скоро их нагонит, а другие не должны ее интересовать. Дахл больше не разговаривал с ней, а стал спускаться по довольно крутому склону, проехал по мосту через реку Лааген, поравнялся с багажной повозкой и пересек узкую долину, чтобы выехать на поворот дороги.

Великолепие природы не знало границ. Взору Бет открылись горы, ледники и снежные просторы между вершинами. Наконец-то сердце Норвегии раскрывалось перед ней. Со всех сторон громоздились дикие скалы, ниспадали каскады водопадов, видны были бесконечные массивы лесов и островки серебристых берез. Резвились красноватые белки, порхали птицы, в озерах плавали лебеди. Бет благословляла молчаливость возницы, она не хотела бы отвлекаться на пустые разговоры, но старалась вобрать в себя окружающую красоту. Иногда она оборачивалась, чтобы взглянуть на экипаж Колина, но дорога петляла, и ничего не было видно. Только когда они въехали на очень крутой склон, ей удалось разглядеть вереницу экипажей, отставших от них на сотни футов. Их разделял примерно час пути. Бет попыталась помахать рукой, но этого, конечно, никто не заметил.

Кабриолет поднимался все выше и выше. Дорога была узкой, другой экипаж не смог бы проехать рядом. Колеса часто скользили по скалистым выступам. Временами они проезжали по самому краю отвесных скал, у Бет перехватывало дыхание от страха. На такой высоте деревья были ниже, мхи и кустарники сменили сочную растительность долин. Если бы она ехала одна, то время от времени останавливала бы лошадей, чтобы лучше рассмотреть горные цветы, пробивавшиеся сквозь камни то там, то здесь, но Дахл не давал лошади отдыха, напротив, все увеличивая скорость, что очень беспокоило Бет. Наконец она не выдержала:

– Зачем гнать с такой силой? Пожалуйста, дайте лошади немного отдохнуть, оставшуюся часть пути можно проехать шагом.

Он не прореагировал, словно оглох. Она потянула его за рукав:

– Остановитесь сейчас же!

Он смахнул ее руку, словно назойливую муху:

– Остался один поворот, и будем на месте.

На мгновение она была ошарашена его грубостью. Обычно крестьяне очень бережно обращались со своими лошадьми, понимая, как много в их жизни значили эти животные. Многие фермеры с большой неохотой одалживали лошадей для перевозки пассажиров и роптали на закон, который обязывал их это делать. Когда иностранный путешественник слишком рьяно применял кнут, возникали неприятные сцены.

Почему же этот человек должен являться исключением? Конечно, всякое бывает, но чем больше она думала, тем более странным казалось его поведение с самого начала. При встрече с ней он не снял шляпы (обычная вежливость в этих местах), – напротив, она была надвинута низко на лоб. Выбивавшиеся из-под полей неопрятные волосы скрывали половину лица, которое можно было разглядеть только стоя совсем близко. То, что он так настойчиво стремился везти именно ее, не было само по себе обычным, ибо она платила очень приличную сумму, но курьер, заказывавший экипажи, не упоминал о двухместном кабриолете. Ее, как других пассажиров, даже готовили к путешествию в одноместном экипаже, учили держать поводья и править местными лошадьми. Тревожила и поспешность, с которой он увез ее вперед, подальше от остальных. Уж не знал ли он о ее желании поскорее добраться до Тордендаля? Но откуда? Только это могло бы объяснить их бешеную гонку. Все остальные соображения приводили к мрачному предположению, что он специально старается увезти ее подальше от остальной компании. Стараясь сохранять хладнокровие, Бет отбросила возможность насилия или грабежа, Если бы он ставил такую цель, то уже давно бы осуществил ее. Но было ясно, что на уме у него что-то недоброе. Бет решила взять ситуацию под контроль. Когда они доехали до конца тропы, она протянула руку, чтобы выхватить поводья.

Реакция была мгновенной, и это доказывало, что с самого начала он бдительно следил за ней. Краем ладони он резко ударил ее по запястью, заставив вскрикнуть от боли и ярости:

– Как вы смеете?!

Он проигнорировал возглас, привстал с места, взвил кнут и хлестнул лошадь с такой силой, что она рванула вперед с испуганным ржанием и быстро стала спускаться по узкой тропинке вниз, словно подгоняемая нечистой силой. Бет вскрикнула, когда кабриолет стал скользить по камням, которые разлетались в стороны и падали вниз шумным водопадом. Она вцепилась в боковой поручень и выпустила из рук зонтик, который устремился вниз вслед за камнями.

– Стойте! Стойте! С ума вы, что ли, сошли? – закричала она.

Кнут взвился снова, подковы зацокали громче. Еще поворот. Кабриолет проскочил по самому краю, одно колесо скользнуло по свисавшей вниз траве. Бет побледнела и почти не дышала. Боясь вылететь, она просунула руку под поручень и сделала еще одну отчаянную попытку.

– Остановитесь! Затормозите! – дико кричала она, не сомневаясь, что они вот-вот свалятся в пропасть. Не добившись ответа, она закрыла глаза, чтобы не видеть мелькавших вершин. Экипаж вздрагивал и то кренился набок, то ехал ровно. К своему ужасу, она услыхала сатанинский смех Дахла. Бет выпустила поручень и вцепилась в его плечо, волосы ее растрепались и разлетались в стороны от быстрого движения, шляпка слетела с головы.

– Вы убьете нас обоих! Господи! Вы этого добиваетесь?

У него были стальные мускулы, ее удары не производили на него никакого впечатления. Не отрывая взгляда от дороги, он перекинул поводья в одну руку, другой резко взял ее за запястье, стянул с сидения и бросил на колени спиной к открытому проему кабриолета, ибо в экипаже подобного типа дверь не предусматривалась. Ветер подхватил юбку, она развевалась снаружи, хлеща Бет по бедрам. Бет попыталась высвободить руки из его железных пальцев, но он сказал решительно:

– Нет, фрекен. Я не собираюсь убивать нас двоих. Только вас.

– Но за что? Почему? Должна же быть причина! – Бет решила, что он сумасшедший и что надо заставить его больше говорить. – Я ведь не сделала вам ничего плохого! Вы меня и знать не знали до сегодняшнего дня. Если я свалюсь вниз, вы последуете за мной!

– Ошибаетесь… – внезапно он зажал поводья коленями, сдавил Бет руками-клещами, поднял на сиденье и прошипел прямо в лицо:

– В Тордендале не нужны непрошеные гости.

Бет почувствовала, что ее выбрасывают наружу. Крик ее эхом отозвался в горах. Голова ударилась о твердый выступ, и она потеряла сознание.

Когда она смогла пошевельнуться, острая боль пронзила ее насквозь, при каждом движении пульсирующие удары в голове доставляли страшные мучения, все тело превратилось в сплошной кровоподтек. Она слышала шелест травы и журчание ручья посреди молчаливых громад гор. Усилием воли открыла глаза. Память не полностью вернулась к Бет, перед глазами все плыло, она увидела только, что лежит в гуще кустарника, среди колючих ветвей и мягкого мха. Над головой простиралось безоблачное голубое небо, его покой нарушал лишь полет белой куропатки; солнце обжигало полуденным зноем. Правая щека горела, словно, от ожога, что давало некоторое представление о том, сколько времени она лежала в таком положении – повернув набок голову и подставив солнцу одну сторону лица. Но когда Бет сделала попытку поднять руку и защитить ладонью лицо, оказалось, что колючки, вцепившиеся в рукав, держали так крепко, что при ее слабости попытка не удалась. Рука безжизненно упала, глаза снова закрылись.

Но сознание постепенно прояснялось. Бет вспомнила дикую гонку по горам с сумасшедшим возницей, который оказался еще более ненормальным, чем она предполагала. Стало ясно, что он явился в Лиллехаммер специально, чтобы увезти ее подальше от спутников и предать смерти в одном из тех гиблых мест, где ее тело не будет обнаружено долгое время.

Джекоб Дахл, – очевидно, это не было его настоящим именем, – не знал, что Колин питает к ней определенный интерес, и был уверен, что остальные члены группы решат, что она отправилась тем путем, который считала самым подходящим, и не станут организовывать поиски. Бет вспомнила, как дико затрясся кабриолет и как она ощутила, что летит в пропасть… Бет почувствовала, как все тело покрылось холодным потом от пережитого ужаса, и неимоверным усилием заставила себя сесть, удивляясь в душе, что осталась жива. Бет увидела, что находится на округлом выступе скалы, напоминавшем очертаниями половину блюдца, вся поверхность которого, за исключением краев, покрыта густым кустарником. Взглянув вверх, она поняла, что очутилась не более чем в пяти-шести футах от верхнего края расщелины, через которую была сброшена из кабриолета. Она не пролетела и половины пути, на который рассчитывал убийца, ибо внизу под выступом находились острые каменные зубцы. Ветки и мох смягчили удар, а благословенный выступ спас от неминуемой гибели. Слезы облегчения ручьем потекли из глаз, но она не замечала их, пытаясь подняться на ноги. С трудом освободив юбку от впившихся колючек, Бет осмотрела место, соображая, как можно снова выбраться на дорогу, по которой они ехали. К ее ужасу, под ногами раздался хруст. Это оказался ее ридикюль, он слетел с запястья при падении. Очевидно, она раздавила черепаший гребень, но эту потерю можно было легко пережить. Главное, что ее дорожные документы, деньги и чековая книжка оказались на месте. Она снова осмотрела скалу.

Взобраться наверх было не очень сложно – естественные выступы позволяли это сделать. если бы не головокружение и боль в руках и ногах. Медленно и осторожно Бет полезла, цепляясь и упираясь пальцами, локтями и коленями. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока она не увидела дорогу. На пыльной поверхности были заметны следы подков и колес, их было много – значит, караван путешественников проехал давно и никто не заметил, что она лежит внизу без сознания.