Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Си-серия (№4) - Все решает случай

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Лэйтон Эдит / Все решает случай - Чтение (стр. 11)
Автор: Лэйтон Эдит
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Си-серия

 

 


дели на ступеньках крыльца или стояли на улице, беседуя и с любопытством наблюдая за проезжающей мимо каретой.

В конце каждого переулка и между домами виднелось море, а впереди открывался изумительный вид на уютную полукруглую гавань.

Бренна обратила внимание на нечто примечательное, пока карета двигалась по мощеной улице через деревушку, и заметила это у рыбака, чинившего сеть, у женщины, стоявшей перед домом, а также у группы маленьких ребятишек, играющих у дороги, и усмехнулась. Это не были отблески .заходящего солнца — почти четверть жителей деревни имели рыжие волосы. У одних они были красными, как гребень петуха, у других — медными, у третьих — бронзовыми. Но у всех волосы ярко блестели в лучах заката.

— Теперь не сомневаюсь, что ты из этих мест! — рассмеялась Бренна. — Эти люди порыжели под действием воды и солнца? Или у них общий предок?

— Поговорим об этом позже, — отрывисто сказал Раф. — Через несколько минут мы прибудем в Эрроу-Корт. Не волнуйся, — добавил Раф, видя, что Бренна, вероятно, неправильно истолковала его тон, отчего лицо ее выразило испуг. — Все будет хорошо. Они любезно примут тебя… По крайней мере не хуже, чем кого-то другого. У них нет оснований быть недовольными тобой. Только это, пожалуй, и может вызвать у родителей раздражение. — Он мрачно рассмеялся.

Бренна видела немало больших поместий и особняков, но Эрроу-Корт, служивший сначала крепостью, а теперь представлявший собой огромный дворянский замок, произвел на нее внушительное впечатление. К нему вела длинная извилистая дорога, позволявшая увидеть его с разных сторон, прежде чем приблизиться вплотную. Перед замком находился узкий прямоугольный пруд, в котором отражалось все здание, построенное из серого камня, с годами поблекшего под воздействием солнца, соли и постоянно дующего морского ветра. Здание имело форму каре. Два его крыла защищали от ветра центральный вход. Бренне замок не понравился, поскольку напоминал огромного страшного сфинкса, между лапами которого к дому пролегала дорожка.

Карета остановилась, Пек спрыгнул на землю и открыл дверцу хозяину. Раф вышел и остановился в нерешительности. Посмотрев на окна, блестевшие в лучах заката, он повернулся, подал руку Бренне и улыбнулся ее явной растерянности.

— Смелее, — сказал Раф, когда она вышла из кареты. — Их мнение не имеет особого значения. По крайней мере для меня. Помни это.

Однако ей показалось, что Раф говорит это скорее себе,

Их с поклоном встретил дворецкий:

— Рад снова видеть вас, милорд. Раф кивнул.

— Мы с миледи проделали сегодня большой путь, Аткинс, — сказал Раф, снимая перчатки, — Будь любезен, приготовь мою комнату и скажи родителям, что мы прибыли, а также позаботься о моих людях.

Бренна смутилась, когда дворецкий снова поклонился и молча повел их в гостиную. Раф всегда был любезен со всеми, но в фамильном гнезде вел себя иначе. Пока они шли, Бренна разглядывала обстановку. Внутри дом выглядел гораздо привлекательнее, чем снаружи. Гостиная представляла собой длинную комнату с окнами, выходящими на море. Стены были отделаны в мягких тонах, гармонировавших с мебелью, а зеленые шторы на окнах приглушали отраженный от воды яркий солнечный свет. Однако при появлении человека, вошедшего легким неторопливым шагом, в комнате словно появился дополнительный источник освещения,

Он был хорошо одет, как большинство педантичных джентльменов в Лондоне. Высокий и стройный, с красивым, бледным, гладким лицом. Его прямые светло-лимонные волосы были чуть длиннее, чем того требовала мода. Мужчина взглянул на Рафа, затем внимательно посмотрел на Бренну.

— Да она просто красавица, брат мой! — воскликнул он. — Как тебе удалось найти такую жену?

— Просто повезло, — резко ответил Раф. — Брен, это мой брат Грант. Виконт Грант. Брат, это Бренна, моя жена. А где мать? Отец?

— Я вижу, ты не стал мягче, даже женившись на красавице. — Грант продолжал разглядывать Бренну. — А жаль. Дорогая, добро пожаловать в Эрроу-Корт. Путешествие было трудным?

— Нет, не слишком. Очень приятно познакомиться с вами. Здравствуйте. — Бренна протянула руку Гранту.

— Ну, теперь вы уже на месте. — Грант взял ее руку и удержал дольше, чем положено. При этом он улыбался и не отрывал глаз от Бренны.

«Его слова и тон слишком многозначительны, — подумала Бренна. — Он, безусловно, красив и, вероятно, пользуется большим успехом у женщин, но это не дает ему право задерживать мою руку так долго, смотреть томным взглядом и говорить с молодой женой брата в подобной манере». Бренне это не нравилось. Ее брат — тоже красивый блондин, и хотя она видела, что Эрик иногда пользуется своей привлекательностью, но относится к успеху у женщин всегда с юмором. Грант же держался высокомерно и явно кичился своей внешностью.

— Благодарю вас. — Бренна спокойно высвободила руку и огляделась. — Какая прелестная комната!

— О, в этом доме есть и другие достопримечательности. — Грант продолжал смотреть на нее. — С удовольствием покажу их вам.

— Спасибо, милорд, — Бренна вздернула подбородок, — но я предпочла бы, чтобы это сделал Раф. Тогда мне удастся сопоставить представления о замке, сложившиеся под впечатлением его рассказов, с моими собственными наблюдениями. По-моему, это более заманчиво.

Грант улыбнулся, но не слишком весело.

— Ты победил, Раф. Забавно.

— У Бренны есть брат, по сравнению с которым ты кажешься троллем, — заметил Раф, — так что твои чары не действуют на нее, зря стараешься.

— Восхитительно! — послышался чей-то звонкий голос. — Мальчики опять вместе.

Бренна увидела приближающихся родителей Рафа. «Бедняга», — подумала она, делая реверанс. Его родители словно сошли с портретов на стене — безупречные, элегантные и холодные.

Светлые волосы матери были того же оттенка, что и у Гранта. Кое-где уже проступала седина, но едва заметная. Морщины почти не тронули ее лицо, и для женщины средних лет она сохранила прекрасную фигуру, облаченную сейчас в изысканное платье. Голубые глаза с длинными ресницами были очень выразительными, но губы не тронула улыбка, когда она устремила внимательный взгляд на невестку. Маркиз, вероятно, был дальним родственником жены, поскольку имел с ней очевидное внешнее сходство. Должно быть, брат Рафа приобретет те же фамильные черты лет через двадцать. Отец был худощав, с серебристо-серыми волосами. Его тонкое лицо прорезали глубокие морщины.

Все трое, как говорится, были явно слеплены из одного теста. Раф же резко отличался от них не только цветом волос, но и крупным сложением, простым, немного тяжеловатым лицом, далеко не с такими правильными чертами, как у родственников. Только глаза Рафа светились яркой голубизной, как у матери. И только этим он выгодно отличался от отца и брата, темно-синие глаза которых были менее выразительны.

— Добро пожаловать. — Маркиз протянул руку Бренне. — Вижу, теперь в нашем роду появится не только свежая кровь, но и новый цвет волос, — заметил он Рафу, хотя при этом смотрел на жену. — Она совсем не такая, как ты, — улыбнулся он жене.

— Ее цвет волос оттеняет твой, мама, — вставил Грант. — Раф поступил очень разумно.

— Нет. Скорее мне повезло, — возразил Раф. — Жаль, что ты не смогла приехать на свадьбу, мама. Сейчас у тебя вполне здоровый вид.

— Не говори это с таким сожалением! — рассмеялась мать. — Я так плохо чувствовала себя, что не могла ступить и шагу, и мой муж не решился оставить меня на попечение шарлатанов-знахарей. Конечно, жаль, что нам не удалось быть у вас в такой радостный день, — обратилась она к Бренне. — А вот почему Грант отказался поехать, не знаю.

— Кажется, ты одобрила мой поступок. — Грант нахмурился. — Ты лежала с таким видом, будто находишься на смертном одре, мама. Я опасался, что у тебя случится сердечный приступ или начнется лихорадка.

— В самом деле? — удивилась она. — А я не знала. Твоя преданность поражает меня. Я, несомненно, счастливая мать.

— Твои дети действительно преданы тебе, — промолвил маркиз. — Ты только посмотри: один сын остается с тобой, хотя врач определил, что у тебя просто метеоризм, а другой жертвует своим медовым месяцем и немедленно является, желая представить тебе свою новобрачную.

При слове «метеоризм» маркиза слегка побледнела, а Грант поморщился от насмешливых слов отца. Раф держался бесстрастно. Отец улыбался. «Как они могут обмениваться такими злобными насмешками в присутствии своей повой невестки? — подумала Бренна с удивлением и гневом. — И из этого гнезда скорпионов вышел Раф?»

За обедом Бренна расстроилась еще больше. Семья мужа снова шокировала ее. Раф молчал и лишь коротко отвечал на вопросы. «Трудно вообразить, чтобы к сыну, вернувшемуся в родной дом после долгого отсутствия с молодой женой, не проявили должного внимания», — возмутилась про себя Бренна. Семья Рафа устроила перед ними настоящее представление. Они шутили и насмехались друг над другом, при этом насмешки были довольно жестокими и каждый по очереди становился их жертвой.

— Это у них такая манера развлекаться, — пояснил Раф Бренне, заметив, что она съежилась, когда маркиз сказал что-то язвительное жене, а та ответила ему тем же.

— Им ужасно весело, — отозвалась Бренна.

— Да, «ужасно» — самое подходящее определение, — согласился Раф.

Из того, что услышала Бренна, у нее сложилось вполне определенное и весьма нелестное мнение об этой семье. Маркиз был ленивым, эгоистичным, холодным и невни-

мательным к своей семье, его жена — капризной, тщеславной и лживой, а старший сын — завистливым и пустым транжирой, тратившим большие деньги на себя и свои недостойные похождения. В этом и состояла сущность семейной пикировки за столом.

Когда они начинали отпускать грубые шутки, намекая на Рафа, Бренна вставала на его защиту.

— Не обращай внимания, — попросил он. — Это такая игра.

Она понимающе кивнула. «Игра» сопровождала весь обед, становясь все более жестокой и непристойной, и к десерту улыбки этой троицы уже напоминали звериный оскал, однако злобные шутки продолжались. Бренна удивлялась, как можно есть в такой обстановке, но, казалось, все это только возбуждало их аппетит. Раф ел и пил равнодушно, и только Бренна ни к чему не притронулась.

— О, наша невестка, вероятно, следит за своей фигурой, — сказала маркиза, заметив нетронутое блюдо перед Бренной.

— Таким образом она дает понять, что и мужчинам не мешало бы последить за этим, — язвительно добавил Грант.

— Мужчина, претендующий на изысканность, мог бы придумать что-нибудь более оригинальное, чем пренебрежение трапезой, — возразил маркиз. — Но я согласен, за собой надо следить.

— Говорят, Байрон, чтобы не толстеть, ел за обедом картофель с уксусом. Может, заказать для вас такое блюдо, дорогая? — обратилась маркиза к Бренне с фальшивой улыбкой.

— Но она и так превосходно сложена! — воскликнул Грант. — И ей незачем морить себя голодом, как это приходится делать некоторым пожилым леди.

— Тем не менее мы не мучаем себя так4 как кое-кто из мужчин, — парировала его мать.

— Послушай, Раф, уж не внушил ли ты жене, что у нее должна быть осиная талия? — осведомился маркиз.

— Нет, — ответил Раф.

— Взгляни же на ее тарелку, — проговорил Грант. — Она не тронута.

Бренна подумала, что нетронутым осталось еще кое-что, о чем они не подозревали… пока. Ей следует пресечь развитие этой темы, иначе ее аппетит и вес станут предметом дальнейших шуток. Бренна через силу улыбнулась.

— Вообще-то я не страдаю отсутствием аппетита, — возразила она. — И все выглядит очень вкусным. Но меня мутит от одного только запаха пиши. Не знаю почему, но сегодня с самого утра я чувствую легкую тошноту. И вчера утром было то же самое, — сообщила Бренна с притворным удивлением. — Помнишь? — обратилась она к Рафу с самым невинным видом.

Он улыбнулся и взял ее руку.

— Как же я забыл? — отозвался Раф. — Конечно, я не урод, однако некоторые женщины, проснувшись и взглянув на меня, начинают испытывать тошноту!

За столом воцарилась тишина. Первым пришел в себя маркиз.

— Боже милостивый! Ты хочешь сказать, что скоро моя дорогая жена станет бабушкой! Как чудесно, Сильвия! Кто бы мог подумать? Значит, теперь мы можем называть тебя «бабуля»? Придется заказать тебе кружевной чепчик. Или ты предпочитаешь прикрывать свою седину косынкой?

— А ты должен позаботиться о клюке, — парировала она. — Я так и вижу: старичок из Эрроу-Корта, хромая, плетется к скамеечке на лужайке, чтобы наблюдать за внуками, играющими у его пораженных артритом ног.

— Надеюсь, клюка будет по крайней мере с серебряной гравировкой, — рассмеялся Грант.

— А рядом будешь стоять ты, престарелый холостяк, и удивляться тому, почему так и не нашел себе подходящую пару, хотя искал ее всю жизнь, — снова съязвил маркиз.

Бренна залилась краской.

— Боже! Я вовсе не хотела сказать, что жду ребенка Для этого еще слишком рано! — Она сделала вид, будет невероятно шокирована таким толкованием ее слов, ибо понимала, что ранняя беременность станет объектом дальнейших насмешек семейства. — В гостинице «Лебедь», где мы останавливались по дороге сюда, отвратительно кормили, — пояснила Бренна. — Я до сих пор не могу прийти в себя.

— Ах, в «Лебеде»! — с облегчением произнесла маркиза. — И Раф решился остановиться там? Впрочем, это похоже на него. Он понятия не имеет, в чем нуждается лед!

— Про меня ты не сказала бы такого, не так ли, дорогая? — обратился к ней муж. — Ну, спасибо за такое признание.

— Что касается твоей осведомленности о гостиницах, — ответила она. — Но не стоит говорить о других нуждах дамы.

— Какая свежая тема, — саркастически заметил Грант. — Неужели ты еще недостаточно измучила нас своими жалобами по поводу этих «других нужд»?

— Однако не будем обсуждать и твои запросы, мой мальчик. — Маркиз мило улыбнулся. — Мы едва ли сможем угнаться за ними, не так ли?

Они забыли о Бренне, увлекшись взаимной пикировкой. Она посмотрела на Рафа с явным сочувствием, и глазах ее отразился немой вопрос.

— Потом, — шепнул он. — Поговорим позже.

Но сначала Бренне пришлось выдержать тяжелое испытание, когда она беседовала со свекровью в гостиной пока мужчины по обычаю наслаждались портвейном в столовой.

Сильвии было что рассказать о своей семье. Любая попытка со стороны Бренны как-то оправдать Рафа оставалась без внимания, потому она откинулась на спинку кресла и слушала болтовню свекрови — в основном о недостатках мужчин. Внезапно маркиза замолчала, как будто ее осенила какая-то мысль. Посмотрев на Бренну, Сильвия спросила:

— Дорогая, пожалуйста, не поймите меня превратно, но я должна знать, течет ли в ваших жилах испанская кровь? Или мавританская? А может быть, среди ваших предков был цыган? Я имею в виду отдаленных предков. Потому что вы… похожи на иностранку.

— Да, некоторые считают Уэльс иностранным государством, — рассмеялась Бренна. — Мой отец часто так говорит, потому что его предки викинги не продвинулись так далеко на запад. А моя мама знает всех своих предков до седьмого колена и утверждает, что она принцесса в каком-то очень отдаленном поколении. Вы должны познакомиться с ней. Она тоже очень терпима к иностранцам, причисляя к ним и англичан, появившихся гораздо позже на ее исторической родине.

Свекровь не задала Бренне других личных вопросов, однако та испытала облегчение, только когда в комнату вошел Раф. Посидев в гостиной, несколько минут, он поднялся и протянул ей руку,

— Пойдем, — Раф нежно взглянул на жену. — Я хочу прогуляться с тобой при луне, прежде чем лечь спать.

В его словах прозвучал намек, и Бренна, покраснев, удивленно посмотрела на него. Затем она встала медленно, как сомнамбула, и протянула ему руку. Родители Рафа и его брат стояли молча, словно статуи, когда он вышел с Бренной в холл, а затем из дома.

На небе сияла полная луна. При ее свете замок казался призрачным, а дорожка вилась белой лентой в серебрив том сумраке ночи. Дул легкий ветерок, напоенный соленым запахом моря. Раф и Бренна шли молча, и слышны были лишь хруст гравия под ногами, стрекотание сверчков на лужайках и шум ветра в верхушках деревьев.

Раф остановился под старым дубом и отпустил руку Бренны. В свете луны его волосы приобрели цвет, характерный для многих мужчин. Бренна увидела, как привлекательно его мужественное лицо. Она знала, что лунный свет преобразил и ее. Бренне говорили, что ее бледное лицо и темные волосы при таком освещении очень напоминают луну на ночном небе. Она подняла голову, приоткрыла рот и затаила дыхание, вся превратившись в ожидание.

Но Раф не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен поверх головы Бренны на дом, а губы плотно сжаты.

— Извини за этот дурацкий спектакль, — с горечью промолвил он. — Они боятся одного — проявления чувств. Только так можно было увести тебя оттуда. Сейчас не стоит возвращаться назад, пока они не разойдутся по своим комнатам. Мы очень соблазнительная мишень для их насмешек. Пойдем прогуляемся, ночь такая светлая. Я покажу тебе кое-что, раз уж мы приехали сюда.

— О! — Бренна старалась скрыть разочарование и замешательство. — Хорошо… поскольку мы здесь.

Раф немного помолчал.

— Я никогда не спрашивал: ты боишься темноты? — Нет. Вообще я многого боюсь, но не темноты.

— Ладно. — Он снова взял Бренну за руку. — Я думал сделать это утром, но потом решил, что лучше сейчас. Пойдем, я покажу тебе гробницу и познакомлю с призраком. Это многое объяснит.

Глава 18

Мавзолей, расположенный неподалеку, на склоне холма, обращенного к морю, был построен из такого же камня, что и Корт, но гробница, сооруженная в форме правильного прямоугольника, не имела никаких украшений.

— Тот, кто покоится здесь, построил и Эрроу-Корт, и мавзолей, — пояснил Раф, отпирая калитку. — Предки добавили к дому флигели, сделали дополнительные окна, галереи и прочее, Гриффин отнесся бы с презрением к этим новшествам. Сэр Гриффин из Эрроу-Корта — основатель нашего рода. Его прозвали «Гриффином», что означает «бдительный страж». Он был воином и возвел здесь крепость для защиты, а не для того, чтобы тешить свое самолюбие. — Раф сделал паузу. — Тебе страшно? — спросил он. — Гриффин похоронен здесь несколько веков назад. Он и его супруга. Другие предки покоятся на погосте. Полагаю, Гриффин хотел быть поближе к Корту, чтобы и после смерти защищать его. Не обязательно входить туда. Я просто хотел показать тебе место, священное для меня и моей семьи. Мы можем постоять здесь или вернуться в дом.

Раф редко говорил так быстро. Бренна насторожилась. Она никогда не испытывала желания войти в обитель смерти, тем более ночью, но, очевидно, это было очень важно для Рафа, а значит, и для нее.

— Я не боюсь, — тихо сказала она, стараясь не нарушать тишину ночи. — Только немного озадачена… Там внутри горит лампа?

Раф рассмеялся.

— Да, и я принес с собой трут. Пойдем, здесь нет привидений.

Он открыл дверь в мавзолей и, наклонив голову, вошел туда. Через минуту Бренна, увидела, что там стало светлее: Раф зажег еще несколько ламп. Она взяла его руку и, чувствуя себя неловко, переступила порог. Внутри пахло морем и соснами, растущими на склоне холма. Свет придавал белым стенам и полу розоватый оттенок.

В скромном помещении были два небольших высоких окна и маленький алтарь с двумя древними каменными гробницами по бокам. На обеих виднелись высеченные изображения, отливавшие медью в колеблющемся свете ламп. Каменная женщина лежала на каменной подушке, скрестив руки на гранитной груди. Воин лежал в той же позе, но в доспехах и при полном вооружении. Вокруг него были высечены знамена и вымпелы, а у ног — верный сторожевой пес. Очень трудно было различить гранитные черты лиц, так как мастера высекли их несколько веков назад и годы стерли некоторые детали.

— Это Гриффин. — Раф указал на гробницу воина и обошел ее. — Он лежит там, где жил после того, как завоевал эти земли. «Честный и справедливый рыцарь» — высечено здесь. Таким его называют и по сей день. Гриффин сражался и на арене, и на турнирах и мог легко на полном скаку пронзить копьем щит, закрепленный на перекладине. Он не был салонным рыцарем. Король отправил его в крестовый поход, и Гриффин с честью выполнил свой долг. А теперь вот лежит здесь — основатель Эрроу-Корта и мое несчастье.

Бренна оторвала взгляд от надгробия и внимательно посмотрела на Рафа.

— Да-да, — подтвердил он, шагая взад и вперед. — Все дело в том, Брен, что я не его потомок. Отношения между моими родителями весьма натянутые, а мое присутствие еще больше осложняет их. Меня удивляет, что они до сих пор живут вместе, хотя каждый день едят поедом друг друга, как сегодня.

— Некоторым супругам нравится постоянно пикироваться, — заметила Бренна. — Я понимаю, что это не одно и то же, но в нашей деревне есть фермер с женой, весьма любящая пара, но при этом они рассказывают друг о друге всякие гадости. Например, миссис Кадди жалуется, что ее муж никогда не моется, а он утверждает, будто она холодна как лед и ее стряпней можно отравиться. А что он болтает, когда напьется! Однако, не дай Бог, если кто-то скажет что-нибудь плохое о ком-нибудь из них.

Раф продолжал ходить взад и вперед, и Бренна заговорила быстрее:

— Мистер Кадди однажды признался моему отцу, что это придает его жизни особую пикантность…

— Возможно, возможно, — пробормотал Раф. — Иногда мне кажется, что здесь происходит то же самое. Но дело в том, что… — Он наклонился над гробницей Гриффина и серьезно посмотрел на Бренну своими голубыми глазами. — Моя мать — любительница пофлиртовать, — сказал он. — Этим она отличалась еще в ранней молодости и пыталась обольстить каждого, в том числе и моего отца. Они дальние родственники, и родители понуждали их вступить в брак, хотя им не слишком хотелось этого. Встретившись вновь уже взрослыми, они безумно полюбили друг друга и вскоре поженились. Тем не менее с самого начала у них начались стычки. Так все говорят, и даже Грант помнит это. Я еще не родился, когда однажды после ужасной ссоры отец собрал вещи и уехал в Лондон, а мать осталась здесь, замышляя месть, как и пообещала ему. — Раф выпрямился и зашагал из угла в угол, опустив голову. — Западнее Эрроу-Корта жил их сосед, молодой человек без царя в голове, ловелас и повеса. Он покорил немало женских сердец в Лондоне среди танцовщиц и развращенных служанок, а также наставил рога многим мужьям, Он соблазнял женщин и увлекался азартными играми, транжиря деньги семьи. В конце концов разгневанный отец отозвал его домой. Но и здесь он продолжал заниматься тем же.

Бренна никогда .не слышала, чтобы Раф говорил так много и с такой грустью в голосе.

— Моя мать была красива и легкомысленна, а сосед ~ напорист и дерзок. Разумеется, они познакомились. Как складывались их отношения потом — неизвестно. Однако мой отец узнал об их дружбе. — Раф печально улыбнулся. — Она сама написала ему об этом. Он немедленно вернулся домой, чтобы расправиться с врагом, как это сделал бы Гриффин в свое время. Правда, ничья голова не скатилась с плеч, но отец добился того, что его соперник покинул эти края. Молодой человек уехал на континент, где вскоре погиб от руки другого ревнивого мужа. Кажется, это произошло в Кале. Во всяком случае, ему не удалось разгуляться во Франции. Но он вполне преуспел здесь.

— Да, но… — начала Бренна, размышляя, как утешить мужа.

Раф прервал ее.

— Этот молодой человек был рыжим, Брен. Огненно-рыжий — так называли его. Вспыльчивый, страстный и рыжий, как я, — не похожий ни на отца, ни на мать, ни на брата. Такими рыжими не были и два младенца, рожденные Сильвией от отца и умершие в раннем детстве, до того как я появился на свет. После меня мать уже не могла рожать. — Раф покачал головой. — Она всегда была ужасной лгуньей, поэтому хоть и заявляла, что невиновна, но никого не смогла убедить. Изменяла ли она моему отцу? Были ли это только поцелуи или нечто большее? Этого никто не знает. Известно только, что я появился на свет после размолвки родителей. — Он засмеялся. — И таких рыжих теперь — половина деревни, как ты заметила. — Раф посмотрел на нее. — Мне доподлинно не известно, что я незаконнорожденный. Иначе я никогда не женился бы ни на тебе, ни на другой женщине. Однако это, вероятно, навсегда останется тайной. Ты сердишься, что я не сказал тебе об этом раньше?

— Меня огорчает, что ты думаешь, будто это имеет значение!

Он нахмурился.

— Конечно, имеет. Цвет волос окрасил всю мою жизнь — и это не просто каламбур. — Раф криво усмехнулся. — Как только я родился и все увидели мою голову, то сначала решили, что это отсвет от пламени камина. Родители возлагали надежды на то, что младенческие волосы со временем изменят цвет и станут такими же, как у брата. Потом стало понятно, что этого не произойдет, и моя судьба была предопределена. Я уже говорил тебе, что всегда был здесь нежеланным гостем. Мои друзья видели это, и я тоже понимал. Поэтому не мог дождаться, когда уеду отсюда. Я не любил школу, но там было лучше, чем здесь. Так же как и в армии. В любом месте, где бы я ни находился, было лучше, чем дома. Поэтому не говори, что это не имеет значения.

— Для меня не имеет. Если бы тот повеса действительно был твоим отцом, ты унаследовал бы от него не только цвет волос. Однако ты не дамский угодник, не азартный игрок и не обманщик.

— Возможно, лишь потому, что я знал, каким был мой предполагаемый родитель? — шутливо осведомился Раф.

— Не исключено, но если бы мы так легко подавляли наши врожденные наклонности, то как чудесен был бы мир. Ты истинный воин, Раф, — твердо заявила Бренна. — Это в твоей крови. Кто бы ни родил тебя, ясно, что в тебе больше от Гриффина, чем у кого бы то ни было из твоей семьи!

Раф молчал.

— Посмотри на мои волосы, — с чувством продолжала Бренна. — Они темные, как у мавританки или цыганки, о чем твоя мать не преминула сказать мне. Всю жизнь мне твердят, что я выгляжу как иностранка. А мужчины смотрят на меня так, словно ожидают, что я могу доставить им какое-то сверхъестественное удовольствие, поскольку у меня такая эротическая внешность. Вернее, экзотическая. — Бренна покраснела. — Да, именно так они и смотрят на меня. — Черные цыганские глаза Бренны сверкнули. — Я знаю, какая у меня репутация в нашей деревне. Отчасти это связано с тем, что я уже однажды была помолвлена, но главное — всем не дает покоя мой внешний вид. Что в нем особенного?

— Ты похожа на других членов твоей семьи, Брен. Ты же копия матери. А что касается эротичности, — улыбнулся Раф, — с этим я согласен. Она, несомненно, есть в тебе, и я с нетерпением жду, когда мне удастся убедить в этом и тебя.

Раф подошел к Бренне и заглянул в глаза, затем коснулся ее волос, восхищаясь красноватым оттенком, который придал им свет ламп.

— Этот отсвет делает нас похожими, — задумчиво произнес он, приложив ладонь к щеке Бренны. — Когда же мы наконец по-настоящему станем мужем и женой?

Этот вечер был очень тяжелым для них, и Раф подумал, не произвела ли на Бренну угнетающее впечатление его семья, не испытывала ли она стыд, как и он, когда признался, что сомневается в своем происхождении. Интересно, как отреагировала бы на это Аннабел? Раф решил, что едва ли рассказал бы ей об обстоятельствах своего рождения. Ему пришла в голову нелепая мысль, что, возможно, Аннабел даже наслаждалась бы колкостями, которыми обменивались члены его семьи. Бренна же, напротив, была возмущена, но с честью выдержала это испытание. Раф гордился женой, восхищался ее стойкостью и стремлением защитить его. Кроме того, сейчас он был очарован чувственностью Бренны.

Раф коснулся ее губ легким поцелуем, как бы вопрошая. В ответ Бренна обвила руками его шею и, затрепетав, улыбнулась.

Она видела, что Раф желает ее. Он крепко обнял Бренну и поцеловал так, будто хотел слиться с ней воедино. Ощутив его восставшую плоть, она бурно отвечала на ласки и прижималась к нему всем телом.

Наконец Раф оторвался от ее губ и глубоко вздохнул. Он слегка отстранился от нее, хотя продолжал держать в кольце своих рук, и Бренна заметила, как они дрожат.

— Брен, любовь моя! — прерывисто прошептал Раф. — Еще немного — и мы сделаем то, чего не должны совершать в последнем приюте этого человека, хотя я не знаю, как Гриффин отнесся бы к этому. Он был горячим и дерзким парнем… Как рыжеволосый любовник моей матери, — с горечью добавил он. Затем тряхнул головой, как бы отгоняя тяжелые мысли. — Пойдем. — Раф взял ее за руку. — Хватит о прошлом. Давай лучше подумаем о будущем.

Он погасил лампы, запер дверь и калитку. В тишине ночи они пошли к дому, держась за руки. Их напряженное молчание было наполнено нарастающей страстью. Оба сознавали, что, вернувшись в дом, наконец дадут волю чувствам.

Бренна ликовала. Раф сказал «любовь моя»! Может, эти слова для него привычны и он произнес их не задумываясь? Однако она впервые услышала их от Рафа, и это кое-что значило. Он женился на ней поспешно, но не потому, что они были безумно влюблены друг в друга, как его отец и мать. Наверное, поэтому их отношения только начинают развиваться. Бренна понимала, что, помимо дружбы, они испытывают страсть. Ей безразлично, чей сын Раф. Сейчас она трепетала от одного прикосновения его руки и надеялась, что, возможно, он забыл о своей изысканной леди и хочет любить только ее.

Они вошли в дом, быстро и молча миновали холл и… едва не столкнулись с Грантом, который вышел из гостиной и приветствовал их.

— Ну, как Гриффин принял вас? — насмешливо спросил он. — Жаль, что у нас нет забавных семейных легенд о нем, которые помогали бы проверять достоинства членов семьи. Однако он замечательный парень, не так ли?

Лицо Гранта раскраснелось, глаза блестели, и от него попахивало бренди. Раф посмотрел на него, крепко сжимая руку Бренны.

— Да, жаль, — отрывисто бросил он. — Но все это не относится ко мне, не так ли? Ведь я не член семьи.

Глаза Гранта удивленно расширились. Он присвистнул и поднял руку кверху, изображая ужас, хотя другой сжимал бокал с бренди.

— Вот как! Значит, ты все рассказал ей. Больше, чем сам Гриффин? Ну и что? Еще ничего не доказано. Единственное доказательство покоится в могиле в Кале. Или сохранилось в дальних уголках памяти нашей дорогой матери. А ее память, как известно, меняется в зависимости от обстоятельств. Я даже не думаю, что она сама знает больше, чем мы.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17