Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Предостережение

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Лигачев Егор Кузьмич / Предостережение - Чтение (стр. 25)
Автор: Лигачев Егор Кузьмич
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


Ведь телевидение в то время показывало первые аукционы, на которых грузовик «ЗИЛ», стоивший по госцене примерно 5 тысяч рублей, шел за 85 тысяч рублей! Директора не учли, что чрезмерно быстрый разрыв налаженных кооперационных связей прежде всего ударит именно по тем заводам, которые нуждаются в большом количестве комплектующих изделий. Кто из них мог в то время подумать, что первыми пострадают такие гиганты, как, скажем, Кировский завод? Но прошло совсем немного времени, и во дворе Кировского из-за отсутствия комплектующих деталей скопились сотни дефицитнейших тракторов…

Уже давно директора крупных производств буквально проклинают тог день и час, когда начали рваться хозяйственные связи со смежниками. Но в ту пору, в 1987 году, они были настроены иначе. Кстати, незадолго до памятного заседания Политбюро, о котором идет речь, в Москве состоялось совещание хозяйственников, и на нем многие авторитетные директора высказывались за то, чтобы поскорее основную часть продукции пустить через договорные отношения.

Правительству, всенародно упрекаемому в «консерватизме», было трудно противостоять сильному политическому нажиму. И в результате очень напряженных дебатов концепцию плана на 1988 год сочли неудовлетворительной, фактически отвергли.

Правительство отступило…

В сообщении о заседании Политбюро кратко, неясно говорилось о том, что Совету Министров СССР поручено доработать проект плана на 1988 год. Ни народ, ни общественность так и не узнали о драматических перипетиях того заседания Политбюро.

А между тем именно в то время и решилась в значительной степени судьба страны: именно тогда было неотвратимо предопределено ухудшение экономической ситуации, неизбежным стало расстройство финансов.

Возобладал радикальный, а вернее бы сказать, ультрарадикальный вариант: госзаказ по многим министерствам был снижен сразу на одну треть, а в некоторых отраслях — наполовину и более от общего объема производства.

Что же произошло? Фактически в плановую систему без правовой и экономической подготовки, без создания налоговой системы, рыночной инфраструктуры попытались вмонтировать договорные, по сути своей товарно-рыночные отношения. Надо иметь в виду, что в условиях жесткой монополизированной структуры народного хозяйства, когда нередко ту или иную продукцию производят только одно-два предприятия, договорные хозяйственные связи и являются товарно-рыночными, опирающимися в основном на закон спроса и предложения. При этом не были разработаны антимонопольные меры, не проводилось налоговое изъятие сверхприбыли. В результате пышным цветом стал расцветать групповой эгоизм, стали лопаться кооперационные связи, разбалансировалось снабжение…

Пользуясь свободными договорными ценами, многие предприятия, особенно машиностроительные, стали на первых порах «заколачивать» большие деньги, поистине сверхприбыль, но вовсе не за счет роста производства, а исключительно благодаря своему монопольному положению, буквально хватая за горло потребителей. Короче говоря, их доходы начали возрастать на нездоровой основе. Надо еще иметь в виду, что отнюдь не заработанная, а добытая с помощью монопольно высоких договорных цен прибыль в значительной мере пошла на оплату труда, что вызвало скачкообразный рост доходов населения. Если в семидесятых годах ежегодный прирост доходов составлял 8—10 миллиардов, а в последующие семь лет восьмидесятых годов по 12 — 15 миллиардов, то за 1988 год доходы выросли сразу более чем на 40 миллиардов рублей. Потребительский рынок был взорван.

Помню, спустя год после памятного заседания Политбюро, в канун 1989 года, я зашел в кабинет к Горбачеву, чтобы поздравить его с наступающим праздником. С грустью сказал при этом:

— Побыстрее бы, Михаил Сергеевич, уходил этот год…

— Что тебе в нем не нравится? — настороженно откликнулся Горбачев.

— А то, что резко возрос неудовлетворенный спрос. Ведь доходы населения выросли на сорок два миллиарда рублей, а прибавки товаров небольшие, такого прежде никогда не бывало. И это означает, что стране угрожает полное финансовое расстройство.

— Да-а, — неопределенно отозвался Михаил Сергеевич. Чувствовалось, что его тоже беспокоит складывающаяся ситуация. Настроение у Генерального секретаря было совсем-совсем не таким радужным, как за год до этого. Но разве могли мы в тот момент предположить, что в 1989 году доходы вырастут более чем на 60 миллиардов, а в 1990-м — на 100 миллиардов рублей? В итоге за три года, прошедших после упомянутого решения о «корректировке» правительственного плана, когда был отклонен разумный вариант и была сделана ставка на вариант ультрарадикальный, доходы населения выросли почти на 200 (!) миллиардов рублей, многократно превысив товарные возможности.

Это была настоящая катастрофа.

Что же произошло, что случилось с экономикой?

Если же присмотреться повнимательнее к процессам, начавшимся в хозяйственной жизни, то можно сказать следующее. «Договорная свобода», при которой предприятия получили право по своему усмотрению распоряжаться сразу значительной частью своей продукции, по сути дела являла собой стихию рыночных отношений. Будучи не подготовленной к этой внезапной «шоковой» процедуре, экономика моментально начала давать сбои. Всплеск группового эгоизма привел к тому, что повсюду принялись снимать с производства невыгодную продукцию, произошло стремительное вымывание дешевого ассортимента, машиностроители отказывались от мелкосерийных заказов.

Кроме того, за многие десятилетия в нашем народном хозяйстве, где высока доля гигантов индустрии, возникли очень сильные монопольные тенденции. Для плановой экономики они не страшны, поскольку кооперационные поставки жестко регулировались. Но едва промышленность «отпустили» на договорные связи, как монополисты буквально задушили потребителей ценами. Вдобавок многие заводы начали задыхаться от нехватки сырья.

Госзаказ был резко снижен в машиностроении и других обрабатывающих отраслях, а в базисных, особенно топливно-энергетической, он остался практически стопроцентным. Это поставило, в частности, угольщиков в очень невыгодные экономические условия — им многое приходилось покупать уже по договорным ценам, а продавали-то они уголек только по государственным. Это явилось одной из причин мощных шахтерских забастовок, впервые вспыхнувших уже летом 1989 года. Иными словами, радикализация плана на 1988 год создала предпосылки для серьезных политических потрясений. И в данном случае имею в виду не только шахтерские забастовки, но также развитие событий в прибалтийских республиках.

Прибалтийская промышленность, «сидящая» в конце производственной цепочки, ориентированная в основном на выпуск готовой продукции, продолжала исправно получать по государственным ценам сырье, однако половину изделий стала продавать по высоким договорным ценам. Если шахтеры оказались в явном проигрыше, то прибалты, наоборот, — в выигрыше. Они обрели возможность искать покупателей повыгоднее, что стало импульсом к разрыву давно налаженных связей с потребителями в других регионах страны, подтолкнуло «республиканский эгоизм», идею регионального хозрасчета.

Да, много, очень много бед принесло нашей стране волюнтаристское решение, принятое по настоянию радикалов под занавес 1987 года. До сих пор не могу забыть то бурное заседание Политбюро, на котором звучали напористые требования «отказаться от полумер» и быстро, максимум за два года, пройти путь к договорным отношениям в полном объеме. Это было роковое непонимание экономических процессов — политический авантюризм.

Конечно, ответственность за то решение лежит на всех членах политического руководства, в том числе и на мне. Сколько раз потом горько корил себя за то, что не поставил вопрос ребром, не пошел на открытый конфликт, не вынес «сор» из избы. Увы, упущенного не воротишь…

И все-таки главная вина — на тех, кто настаивал на отклонении концепции здравого правительственного проекта, кто требовал и добился радикализации реформ. Об этом необходимо сказать со всей откровенностью и ясностью.

Спустя три года Президент СССР издал указ, требовавший временно сохранить прежние договоры — до той поры, пока не будут отработаны рыночные механизмы. Увы, при этом Горбачев самокритично не сказал народу, что именно по его настоянию, более того, под его сильнейшим давлением экономика страны была расстроена.

Чрезмерно стремительное расширение товарно-рыночных отношений дезорганизовало плановую систему народного хозяйства, сорвало проведение экономической реформы в том виде, в каком она была задумана. При этом все беды, обрушившиеся на экономику, а в конечном счете на людей, ярые сторонники свободного рынка пытались свалить на социалистическую систему, требуя ее замены «новой моделью общественного устройства». Развалить экономику, дискредитировать социализм, чтобы потом заняться реставрацией капитализма! — таковы цель и тактика лжедемократов, антикоммунистов.

Причем лжедемократы и их представители в руководстве партии изобретали все новых и новых «противников» перестройки. Сначала это были командно-административная система, консерваторы, затем аппаратчики, далее антирыночники. Яковлев даже в январе 1991 года в интервью «Московской правде» утверждал, что реальность переворота «исходит от среднего управленческого звена, того коренного чиновника, который по сути дела и сегодня еще правит страной». Таким образом он снова выводил из-под удара себя, национал-сепаратистов, антикоммунистов, умалчивал о них как о противниках социалистического обновления и главных виновниках сложившейся бедственной ситуации.

Ну а тех, кто призывал к осмотрительности, постепенности, к более умеренному темпу преобразований, — тех именовали консерваторами. Это, кстати, особенно отчетливо проявилось на заседании Политбюро в декабре 1987 года, когда по сути дела была извращена первоначальная суть экономической перестройки.

Должен сказать, что в ту пору, в 1987 году, еще не было никаких разговоров о рынке, о приватизации, о частной собственности. Эти экономические категории появились в официальных документах значительно позднее — в 1990 году. На июньском Пленуме ЦК (1987 г.) не было, повторяю, и намека на рыночную модель хозяйствования.

Радикальная реформа экономики, отметил Горбачев в 1987 году, «впитала в себя все, что дали нам практический опыт за минувшие два года, научная мысль и уроки строительства социализма». Но прошло совсем немного времени, и была заявлена новая позиция, прямо противоположная: в ней уже не нашлось места централизованному планированию, но зато появилась частная собственность. Заявлен новый курс в политике: от плановой системы хозяйства к «системе свободного рынка», к свободному рыночному капитализму.

К чему он привел, хорошо известно. Но мне хотелось бы в этой связи рассказать о своей встрече с Николаем Ивановичем Рыжковым, которая состоялась в августе 1990 года у него в кабинете в Кремле. Я в то в время уже был не у дел, однако продолжал заниматься публицистикой, активно интересоваться ситуацией в экономике. Об этом и шла речь в нашей беседе.

Помню, Председатель Совета Министров СССР находился в состоянии большой тревоги. Положение в народном хозяйстве, говорил он, сложное, управляемость упала до низкой отметки. Дисциплина рухнула. Правительство с трудом удерживает народное хозяйство на плаву. В областях, республиках, где партийное руководство крепче, дела идут получше, — Рыжков сослался при этом на Саратовскую область, где накануне побывал.

Потом добавил:

— После XXVIII съезда партии Политбюро, как говорится, не чувствую (в это время Политбюро уже фактически не работало, оно было подменено Президентским советом). Перед отъездом Михаила Сергеевича в Крым на отдых задал я ему вопрос: как он оценивает обстановку в стране и какой он видит из нее выход? Горбачев мне ответил, что обстановка критическая, а выход из нее — в заключении нового Союзного договора… Идет разрушение Советского Союза, вот что трагично. Понимаете, Егор Кузьмич, мощные деструктивные силы ринулись в атаку на правительство, поставили задачу нас свалить. Только ответственность и тревога за Родину удерживает правительство и лично меня от ухода в отставку. Мы ведь понимаем: могут вместо нас прийти другие, которые потянут страну в другом направлении…

Я полностью поддержал точку зрения Рыжкова о том, что экономическую реформу надо проводить поэтапно, переход к планово-рыночной экономике должен быть постепенным.

То был трудный период для Предсовмина. Лжедемократы вели на него атаку за атакой, пытаясь свалить правительство Рыжкова, расчистить путь для нового авантюрного прожекта — для «500 дней».

На апрельском Пленуме ЦК 1985 года Рыжков и я были введены в состав Политбюро. Николая Ивановича назначили Председателем Совета Министров СССР, меня фактически избрали вторым секретарем ЦК. И именно против нас двоих была развязана наиболее яростная кампания. Сначала удалось убрать меня, а еще через полгода — Рыжкова.

Увы, Горбачев не вступился за своих ближайших соратников, с которыми начинал перестройку. Суть тут, разумеется, не в личных судьбах Рыжкова и Лигачева, — но пошло ли это на пользу делу? Что за этим стоит? Борьба за власть? За этим оказалась коренная переориентация перестроечного курса, в который уже не вписывались прежние единомышленники…

Великая страна, вздыбленная перестройкой, стала на грань самых трудных событий. Где же выход?

ВЫХОД ИЗ ПРОПАСТИ ТРУДЕН, НО ВОЗМОЖЕН

В апреле 1995 года исполнилось десять лет с начала перестройки в Советском Союзе. Но до сих пор не утихают споры о том, нужна и возможна ли была перестройка, каковы результаты так называемых реформ «демократов», влияние как внутри страны, так и за ее пределами всего того, что произошло в Советском Союзе. Кто виноват в развале страны, в ее разрушении и где выход из глубочайшего кризиса, в состоянии которого пребывают государства и народы, ранее входившие в СССР и получившие в советское время бурное развитие.

Перестройка была неизбежна и возможна

Я убежден, что перестройка была не только неизбежна, но и возможна. Такова моя позиция нынешняя, такой же она была, когда я входил в состав политического руководства страны — Политбюро ЦК КПСС в 1985 —1990 годах.

Существует другая точка зрения: якобы советская социалистическая система общественного устройства не поддавалась реформированию, а потому не могла быть усовершенствована.

Это удобная для некоторых позиция. Идею нереформированности советской системы сейчас вовсю эксплуатируют те, кто предал дело социализма, дабы объяснить отступление от политического курса КПСС на обновление социализма, оправдать разрушение страны, реставрацию капитализма, страдания и мучения миллионов людей. Понятно, что если общественная система не поддается реформированию, то, естественно, ее нужно сломать, ликвидировать и заменить другой. Все ясно и просто. А на самом деле все обстоит иначе.

Если не заниматься самобичеванием и самооплевыванием, в чем мы весьма преуспели, чего нет ни в одной стране мира, а оценивать свою историю объективно, то нельзя не признать, что за Советским Союзом числятся достижения планетарного масштаба: превращение отсталой царской России в мировую многонациональную державу, разгром фашизма — чумы XX века, прорыв первыми в космос, сооружение первыми в мире атомной электростанции и атомного корабля, расцвет науки, культуры и образования. Год от года, хотя и не так быстро, как хотелось, жизнь становилась материально обеспеченнее, духовно богаче.

Надо иметь в виду, что все достигнутое нами — это результат собственных усилий. Между тем развитые капиталистические страны большую часть богатства накопили путем открытого грабежа колониальных народов в прошлом, выкачивания сегодня из стран третьего мира дешевого сырья и использования дешевой рабочей силы (в том числе эмигрантов), и за счет всего этого они в значительной степени обеспечивают относительно высокий уровень жизни своего населения. Это, конечно, не перечеркивает талант и высокопроизводительный труд их собственных народов.

К тому же следует учитывать, что наша страна, как никакая другая страна мира, дважды за короткий срок отбрасывалась назад. Свыше 20 лет ушло на отражение агрессии и восстановление народного хозяйства. Иное дело в США. За годы второй мировой войны Америка увеличила свой промышленный потенциал на 50 процентов, а продукция сельского хозяйства выросла на 41 процент. В нашей стране в годы войны национальное богатство в результате разрушения и грабежа гитлеровцами уменьшилось более чем на одну треть.

Некоторые политики, публицисты, чтобы принизить успехи Советского Союза, рисуют благостную картину дореволюционной России. На самом деле царская Россия (до Октябрьской революции 1917 года) была страной с низким уровнем экономики, образования и культуры. К примеру, из 10 тысяч призванных в армию незадолго до первой мировой войны (1914—1918 годов) в Германии насчитывалось неграмотных только 4 человека, в Англии — 100 человек, в России — свыше 6 тысяч человек. В 30-е годы в Советском Союзе, через 20 лет, неграмотность населения была ликвидирована.

А сколько морочат голову о том, что при царях в России якобы было крепкое сельское хозяйство, страна продавала много зерна за границу. При этом возносят до небес Столыпина и столыпинщину. На самом деле царское правительство пыталось расколоть крестьянство путем его разорения, создать из него слой «новых помещиков», зажиточных крестьян-собственников, чтобы опереться на союз дворян с «новыми помещиками», с крестьянской буржуазией. С этой целью выделялись земельные участки и на них переселялись крестьяне. Зачастую крестьяне шли на хутора ради денежной ссуды и продажи своего надела.

Вот как писал В.И.Ленин о крестьянах-хуторянах:

— Они бьются на хуторе как рыба об лед; они вечно в долгу; живут как нищие, их прогоняют с хуторов за невзнос в банке, и они окончательно превращаются в бездомных бродяг.

Несмотря на огромные усилия, столыпинская реформа охватила лишь 15 процентов крестьян.

О положении на селе того периода так рассказывал журнал «Церковь»:

— Мы большей частью отдаем иностранцам за бесценок то, что нам самим нужно до зарезу… Сами едим полумякннный хлеб или совсем голодаем, за границу везем золотые зерна пшеницы. Наши дети только в пасху видят куриные яички, зато за границу их отправляется на 50—60 миллионов рублей (в дореволюционных ценах). Большинство крестьян не имеют понятия о вкусе коровьего масла.

В письме царю Николаю II Л.Н.Толстой писал о том, что на каждой улице в Москве нищие, «народ нищает с каждым годом, голод стал нормальным явлением в России».

Таковы свидетельства современников о «процветающей», по мнению «демократов», царской России.

Что касается государственности, то именно партия большевиков отвела угрозу целостности России, ее порабощения иностранными государствами. В 1918 — 1921 годах Россию терзали, разрывая в клочья, империалисты-интервенты: японцы и американцы — на Дальнем Востоке, англичане — на севере Центральной России, французы — в Одессе, чехи — на Средней Волге и в Сибири, финны — в Карелии, немцы и поляки — на Украине и в Белоруссии, англичане, немцы и турки — в Закавказье.

Республики и народы, объединившиеся в СССР, консолидируясь вокруг РСФСР и русского народа, строили свои взаимоотношения на базе равноправия, дружбы и взаимопомощи. В границах СССР мирно существовали 130 народов, развиваясь и обогащая друг друга, множество культур, составляющих золотой фонд мировой культуры.

Советский Союз вместе со своими союзниками по антигитлеровской коалиции — США, Англией, Францией сыграл решающую роль в разгроме фашизма (1941 — 1945 годы), обеспечил самый длительный период мира в Европе за последние столетия. Это стало возможным благодаря справедливому советскому строю общества, руководящей роли Коммунистической партии, массовому героизму советского народа, превращению страны в 30-е годы во вторую индустриальную страну мира.

Сколько лжи и клеветы выплеснуто на нашу Великую Победу: и, дескать, воевали не так, и руководство страны пребывало в состоянии паники… Политиканы напоминают «критикующую муху», ползущую по стене красивого здания и видящую только неровности кирпича, из которого сложена стена. Наши недруги не хотят признавать величие Победы, превосходство советского строя над гитлеровской тиранией, видя гнилые сучки, не замечают здоровое дерево. Говоря об истоках Великой Победы, президент и вся его рать дальше упоминания нашего народа не идут. А кто же был организатором Победы? Они открещиваются от Советской власти. Коммунистической партии, ставших организаторами победы, от Отечества — Советского Союза.

Вот что писал советский маршал Г.К.Жуков — великий полководец современности: «Что касается руководства страны, то оно никогда не находилось в состоянии растерянности, а твердо руководило борьбой советского народа. Совершенно ясно, что победа могла быть и была следствием титанической, целеустремленной организаторской работы Коммунистической партии. Без этого основного и важнейшего фактора была бы невозможна не только победа над врагом, но и сама борьба против фашистского нашествия».

Недаром наша Коммунистическая партия получила название сражающейся партии. Три миллиона коммунистов погибло на фронтах Великой Отечественной войны советского народа против немецких захватчиков. Коммунисты были впереди и в боях и в труде, на заводах и на полях. В 1941 году всего лишь за 6 месяцев было переброшено на восток страны — на Урал, в Сибирь, на расстояние в 3 — 4 тысячи километров свыше тысячи предприятий, которые в начале 1942 года стали выдавать фронту самолеты, танки, артиллерию, боеприпасы. Я работал в годы войны на крупнейшем авиазаводе в Сибири и знаю это не по рассказам.

Советская система показала свою жизнеспособность и в защите Отечества, и в восстановлении и развитии народного хозяйства. В течение 7—8 лет после войны были подняты из пепла тысячи разрушенных городов и сел, в послевоенный период СССР приблизился по основным экономическим показателям к США.

— Через какие беды, через какие испытания прошли, — говорил писатель Ф.Абрамов о советском времени, — а живем, всему миру светим. Подвиг советского народа и Коммунистической партии!

Словом, как бы ни клеветали господа хорошие, а именно социализм вывел страну на вершину современности, именно советский период — самый значительный во всей ее истории. Именно КПСС возглавляла поистине эпохальные преобразования. Из песни слова не выкинешь.

Но в конце 70-х и в начале 80-х годов советская форма социализма начала серьезно сдавать, резко снизились темпы роста экономики, наметилось отставание в развитии социалистической демократии. Одной из главных проблем, с которой столкнулось тогдашнее руководство страны, был всевозрастающий разрыв между СССР и развитыми странами Запада в области технологии и эффективности производства гражданской продукции. По сравнению с США производительность труда в промышленности была в 2 раза ниже, а в сельском хозяйстве — в 4 раза (кстати говоря, за три года правления псевдодемократов разрыв по производительности труда стал намного больше, в промышленности — в 6—7 раз, а в сельском хозяйстве — и того больше).

Замедление развития страны, нарастание трудностей в предперестроечный период объясняются рядом факторов, и прежде всего тем, что в стране была построена модель государственного социализма (не феодального и казарменного, как это кое-кто утверждает). Произошло чрезмерное огосударствление общественной собственности на средства производства ( в частности, колхозно-кооперативная форма собственности без оснований на то во многом была приравнена к государственной), что сдерживало инициативу трудовых коллективов, мешало их участию в управлении производством. К этому нужно добавить государственную монополию в производстве многих видов продукции, исключавшую конкуренцию.

Пагубно сказывались огромные военные расходы, вызванные навязанной нам гонкой вооружений. Мощный военно-промышленный комплекс поглощал значительную часть материально-технических и трудовых ресурсов государства, что препятствовало развитию гражданского сектора экономики, решению крупных социальных программ. Теперь, когда оборонная промышленность в большей степени стала открытым сектором экономики, мир изумлен тем, что он увидел. На Западе началась настоящая охота за советскими технологиями в оборонном секторе экономики. Западные специалисты говорят, что «это похоже на открытие Атлантиды». Военный комплекс обеспечивал обороноспособность страны, позволил достигнуть стратегический паритет между СССР и США, предотвратить мировую войну ценой, правда, колоссальных затрат.

К середине 80-х годов накопилось немало сложностей в развитии союзного государства, нарастали противоречия между центром и республиками, входящими в Союз, решение многих республиканских вопросов неоправданно сосредоточивалось в центре, в общесоюзных органах. Доля расходов одних республик в реализации общесоюзных задач нередко без оснований на то покрывалась вкладами других, что вызывало недовольство, порою ущемлялись национальные и культурные традиции народов.

Все это, однако, не давало оснований для разрушения Советского Союза. Наоборот, имелись все необходимые предпосылки к его сохранению и обновлению. Становилось ясно, что нужны общественные преобразования, требовалась перестройка многих сфер общества. И в этом нет ничего удивительного, рано или поздно в любом обществе в процессе его развития наступает неотвратимость реформ.

Нередко задают вопрос: «Была ли у перестройки теоретическая база или это был плод наития ее организаторов?»

Нельзя сказать, что перестройка была оснащена стройной теорией, но ее основные контуры обозначены. Основополагающим принципом перестройки был вывод В.И.Ленина о том, что нельзя идти вперед, не идя к социализму. Отсюда лозунг: «Больше социализма — больше демократии!» Отсюда — связь времен, преемственность в политике, совершенствование общества в рамках советской системы на базе социализма без изменения ее экономических, политических и социальных основ. Это означало господство общественной собственности на средства производства и разнообразие ее форм, углубление социалистической демократии, укрепление Советов — власти трудящихся, упрочение союза рабочего класса, трудового крестьянства, народной интеллигенции.

При разработке политики перестройки мы опирались на теорию взаимодействия и взаимовлияния экономики и демократии (одно подталкивает другое). Отсюда — требование вести преобразование в сферах экономики и политической системы одновременно.

И, наконец, мы исходили из решающей роли трудящихся при социализме. Отсюда — активизация трудовых коллективов в решении производственных и общественных дел, усиление роли общественного мнения, усиление гласности, широкое обсуждение важных законопроектов. И это было живой практикой. Сейчас все это утрачено. Коренная переделка общества идет без совета с трудовым народом, помимо его воли, более того, в ущерб ему, в угоду ничтожному меньшинству.

Правда, можно слышать, что нынешние власти не имеют программы преобразований, не знают, куда ведут страну. На самом деле это не так — власти пытаются скрыть от народа истинные цели политики, заявляя, что в России нет места ни социализму, ни капитализму. В действительности реализуется курс на реставрацию капитализма столетней давности в союзе с внешними силами. На Западе немало политиков, которым нравятся сегодняшняя Россия и ее президент. Развал государства, упадок экономики, нищенская зарплата, разгул преступности и бандитизма, коррупция, тысячи убитых — им нравится наша гибнущая страна.

Часто говорят, что перестройка не имела четких целей, конкретной программы, и поэтому, дескать, закончилась провалом. Это не так, совсем не так.

Перестройка начиналась, имея достаточно четкие цели и конкретные программы. Они были определены на XXVII съезде (1986) и Пленумах ЦК КПСС (1985 — 1987 годы). Целями обновления социалистического общества являлись создание высокоэффективной экономики, существенное улучшение материальной и духовной жизни человека, расширение реального участия трудящихся масс в управлении государством.

Основные направления:

— в социально-экономической сфере — модернизация машиностроительного комплекса, и на этой основе в последующем намечалась реконструкция народного хозяйства; социальная переориентация экономики; широкое сочетание планирования с развитием товарно-денежных отношений, создание экономических условий для самоокупаемости и самофинансирования предприятий без государственных дотаций; создание крупных научно-технических комплексов;

— в политической области: развитие демократии в обществе, расширение прав и полномочий областей, краев, республик;

— во внешней политике — предотвращение ядерной войны, переход от конфронтации к реальному разоружению, укрепление социалистического содружества.

Основные цели и направления перестройки нашли отражение в 12-м пятилетнем плане (1986 — 1990 годы). К примеру, программа модернизации машиностроительного комплекса (станкостроение, приборостроение, электроника, роботостроение). На эту программу было выделено 200 миллиардов рублей (в ценах 1985 года) — в два раза больше, чем за предыдущие 10 лет. Для удовлетворения потребительского спроса была разработана программа создания современной легкой и пищевой индустрии с общими ассигнованиями в 70 миллиардов рублей, рассчитанная на 1988 — 1995 годы (на базе конверсии оборонной промышленности). И эти программы в первые годы пятилетки успешно выполнялись.

Временное поражение социализма: причины и уроки

Но мы не получили то, что ожидали. Более того, созидание в советское время сменилось разрушением, развалом государственности, утратой страной статуса мировой державы. Цели перестройки: эффективная экономика, улучшение жизни людей, развитая демократия — не только не достигнуты, но и намного отдалены. Естественно, встает роковой вопрос: почему перестройка потерпела поражение? Почему страна отброшена на десятилетия назад, превращена в зону бедствия?

Возникает и другой вопрос: могли ли процессы, начатые в 1985 году, привести страну к иным, чем сегодня, результатам? Да, безусловно, результаты могли быть иные — страна могла бы стать еще более могущественной, а жизнь людей труда более обеспеченной, безопасной и содержательной.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29