Превращение эскадры линейных крейсеров в высокоэффективное боевое соединение с хорошей выучкой экипажей оказалось сложным и длительным делом. Когда Битти поднял свой флаг на "Лайо-не," в составе его эскадры было только 4 корабля - "Лайон", "Прин-сес Ройял", "Индомитебл" и "Индефатигебл". "Инвинсибл" проходил плановый ремонт. Недавно вступившие в состав флота "Австралия" и "Нью Зеланд" находились в дальнем походе с посещением доминионов, имена которых они носили. Строительство "Куин Мэри" было еще не завершено, и она находилась у достроечной стенки. Что касается "Тайгера", то он присоединился к эскадре только в октябре 1914 г., уже во время войны. По мере пополнения эскадры новыми боевыми единицами им требовалось некоторое время для адаптации и тренировки команд.
      Эскадра линейных крейсеров, которой отводилось столь почетное место в стратегических и тактических раскладах британского морского командования, принимала самое активное участие во всех учениях и маневрах, проводившихся в водах метрополии. Буквально через несколько дней после вступления Битти в должность его соединение было задействовано в больших маневрах. Отечественный флот был под общим командованием адмирала Джорджа Каллагана. Наблюдать за учениями прибыл лично морской министр на адмиралтейской яхте "Эншантресс". На глазах у высшего флотского начальства эскадра Битти должна была осуществить сложный маневр "охвата головы колонны линейных кораблей условного противника". "Кошки адмирала Фишера" неслись со скоростью 25 узлов, когда прямо по курсу неожиданно вынырнул маленький грузовой пароходик. Пароходик заметался, ордер дивизиона был сломан, и лихой маневр провалился. И хотя вины адмирала в этом инциденте не было, Битти сильно переживал неудачу.
      Интенсивное участие в маневрах и учениях на протяжении 1913 г. заставило Битти задуматься над выработкой тактических принципов использования линейных крейсеров как в эскадренном сражении, так и в крейсерских операциях. Высокие скоростные качества, мощная дальнобойная и скорострельная артиллерия и, наконец, наличие аналогичного соединения в составе флота потенциального противника создавали совершенно другие параметры морского сражения. В апреле 1913 г. Битти представил командующему флотом тактическую разработку "Функции эскадры линейных крейсеров", в которой изложил свои соображения по поводу того, как должно решать боевые задачи его соединение.
      Битти прежде всего требовал пересмотреть условия проведения артиллерийских стрельб. Предписания инспектора по артиллерийским учениям (в британском Адмиралтействе существовала такая должность) требовали проведения стрельб на дистанции, не превышающей 9 000 м при скорости хода не свыше 14 узлов. Инспектора интересовали прежде всего статистические показатели, и прогресс флотских артиллеристов легче было проследить при заранее заданных параметрах артиллерийских учений. Битти совершенно справедливо полагал, что реальное морское сражение с участием современных линейных крейсеров едва ли будет проходить в таких "тепличных условиях". Ему стоило большого упорства и нервов, чтобы в конце концов добиться разрешения тренировать своих артиллеристов по- другому и ставить перед ними более сложные задачи. Первый же опыт стрельбы по буксируемой мишени с дистанции 16 000 м при скорости 25 узлов дал плачевные результаты. Учения выявили серьезные недостатки в оптике английских дальномеров. По инстанции была подана докладная записка, однако в Адмиралтействе ей не придали большого значения. В результате английские тяжелые корабли вступили в первую мировую войну с дальномерными системами, значительно уступающими немецким.
      Другой проблемой, которая волновала не только военный флот и армию, но и умы рядовых англичан между 1905 и 1914 гг., был страх перед возможным вторжением германской армии на Британские острова. Летом 1913 г. решили провести большие учения с целью проверки такой возможности. Несколько маневров с такой же целью были устроены и ранее, но условия, в которых они проводились, были слишком нереальны. Теперь морское командование решило испробовать все в условиях, максимально приближенных к боевым, вплоть до того, что на военные транспорты погрузили 48 000 солдат с полным вооружением, которые должны были изображать десантный экспедиционный корпус немцев. Флотом условного противника командовал адмирал Джеллико. Он должен был попытаться высадить десант на английское побережье в районе между Блайтом и Сандерлендом. Отбивать вторжение должен был флот под командованием Каллагана. Соотношение сил между двумя флотами было выдержано такое же, какое реально существовало между английскими и германскими морскими силами.
      "Война" была объявлена 23 июля. Джеллико справился со своей задачей мастерски. Его транспорты и корабли охранения проскользнули под самым носом у дредноутов Каллагана, избежав контакта. Линейный флот обороняющихся нарвался на выставленный им заслон из подводных лодок и понес тяжелые "потери". Десант высадился беспрепятственно. Джеллико действовал настолько успешно, что Черчилль приказал немедленно прекратить учения в страхе, как бы немцы не узнали о их результатах. Маневры возобновились в начале августа, и на сей раз все прошло так, как и "должно было быть". Линейные крейсера Битти перехватили дредноуты Джеллико и втянули их в "сражение", удерживая до подхода главных сил Каллагана. Условный противник потерпел полное поражение.
      Известно, что в годы первой мировой войны германское верховное командование никогда не рассматривало всерьез возможность вторжения в Англию. Тирпиц еще в 1897 г. заявил канцлеру X. Гоген-лоэ, что "идея вторжения в Англию безумна. Даже если бы нам удалось высадить два армейских корпуса, нам бы это ничего не дало, поскольку два армейских корпуса недостаточно сильны, чтобы удержать плацдарм в Англии без подкреплений". Однако итоги учений 1913 г. заставили в Англии многих призадуматься. При Комитете Имперской Обороны возобновила свою работу "подкомиссия по вторжению". Она породила пространные письменные рекомендации, главная идея которых заключалась в создании "территориальных войск" для обороны побережья. Эти формирования должны быть достаточно сильны, чтобы отразить "небольшой десант" и таким образом заставить противника задействовать крупные силы, переброска которых не пройдет для флота незамеченной, и они обязательно будут перехвачены в море.
      На 1914 г. британское командование запланировало большую программу учений и маневров в водах метрополии. Однако эскадра линейных крейсеров Битти с февраля была оторвана от этого процесса и мобилизована на выполнение дипломатических функций. Вначале соединение в составе "Лайона", "Принсес Ройял", "Куин Мэри" и "Нью Зеланд" направилось в Брест. Цель визита состояла в налаживании взаимодействия английских и французских морских сил в случае войны. Однако, судя по письмам Битти из Франции, большая часть времени его офицеров была потрачена на развлечения, светские визиты и прочие способы демонстрации англо-французской дружбы.
      Три месяца спустя эскадра Битти в составе "Лайона", "Принсес Ройял", "Куин Мэри", "Нью Зеланд" и легких крейсеров "Блонд" и "Боадисия" отправилась в Россию. В конце января - начале февраля 1914г. русская дипломатия вступила с предложением превратить Тройственную антанту в союз. Речь шла о развитии и оформлении связей России с Францией и Великобританией. Инициатива России положила начало новой ступени в развитии русско-английского согласия. В военном плане Россия была заинтересована прежде всего в поддержке английского флота. Ценность сотрудничества с Англией в деле обороны морских рубежей страны была признана в России задолго до 1914 г. Министр иностранных дел Эдвард Грей решил пойти на некоторые уступки - скорее для того, чтобы ублаготворить французов, нежели русских: он согласился провести англо-русские военно- морские переговоры по образцу аналогичных переговоров 1912 г. с Францией. Это не был серьезный план: взаимодействие двух флотов в любом случае исключалось. Как позднее писал Грей, переговоры нужны были "для того, чтобы привести Россию в хорошее расположение духа и не оскорблять ее отказом".
      Английский кабинет не считал себя связанным военно-морским соглашением с Францией, поэтому он дал разрешение провести такие же переговоры с Россией. Русские дипломаты во главе с министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, напротив, были склонны преувеличивать масштабы обязательств Англии перед Францией и поэтому полагали, что получили нечто действительно ценное. Грей заставил их заплатить даже за эту уступку. Он снова выдвинул свое старое требование: если Россия хочет, чтобы Антанта приобрела более действенный характер, она должна лучше вести себя в Персии.
      Таким образом, визит эскадры Битти в Россию с посещением Ревеля (Таллина), Кронштадта и Риги имел целью продемонстрировать континентальному союзнику морскую мощь "владычицы морей" и ее непримиримое отношение к Германии. Однако в этой "бочке меда" была своя "ложка дегтя": Битти вез с собой письмо Георга V к Николаю II, в котором говорилось, что сохранение дружественных отношений между Россией и Англией ставится в зависимость с персидскими делами.
      18 июня английские корабли бросили якорь на Ревельском рейде, где пробыли четыре дня. Но и за этот короткий срок английские моряки успели отличиться. Прибытие британской эскадры стало своеобразной сенсацией и вызвало большой ажиотаж у ревельских властей и обывателей. По заливу сновали десятки шлюпок, переполненных любопытными горожанами, которые желали поближе рассмотреть громадные корабли. 22 июня, перед самым отбытием эскадры, некий житель Ревеля по фамилии Шалман упал в воду, очевидно, засмотревшись. Он принялся барахтаться и испускать дикие крики, поскольку не умел плавать. Четверо моряков с крейсера "Блонд" немедленно прыгнули за борт и спасли незадачливого Шалмана. Инцидент получил самый широкий резонанс. Лейтенант Альфред Фут, кочегары I класса Уильям Гопкинс, Дэвид Ллоренс и солдат морской пехоты Гарри Киллинг специальным постановлением за подписью Николая II и морского министра И. К. Григоровича "за совершенный ими подвиг человеколюбия с опасностью для собственной жизни" были награждены медалями "За спасение погибающих" для ношения на груди на Владимирской ленте. Офицер получил золотую, а нижние чины - серебряные.
      После "триумфа англо-русской дружбы" в Ревеле утром 23 июня эскадра бросила якорь на Кронштадтском рейде. Вслед за военными кораблями прибыла и яхта "Шила", доставившая в Кронштадт миссис Этель Битти и леди Гвендолн Черчилль. Пребывание эскадры в Кронштадте сопровождалось пышными празднествами и приемами. В первый же вечер Битти, командиры кораблей и старшие офицеры эскадры были приглашены на торжественный ужин, данный в их честь на борту флагманского корабля русского Балтийского флота.
      Лейтенант Р. Швердт, исполненный ужаса от этого ужина, дал его подробнейшее описание в своем дневнике. Взорам изумленных английских офицеров предстал роскошный стол, уставленный холодными закусками всех сортов: жареный гусь, дичь, лосось, форель, сервированные сложнейшими гарнирами, и целая батарея бутылок водки и шерри. Основательно поев и хорошо выпив, отяжелевшие англичане принялись благодарить за ужин. В ответ русские воскликнули: "Какой ужин! Это была только закуска, а ужинать мы начнем буквально через минуту!" Союзников провели в следующую каюту, где их ждал стол из семи блюд с шампанским и водкой в неограниченном количестве. Из-за стола поднялись только утром.
      Англичане решили также не ударить лицом в грязь. Несколько дней спустя Битти организовал званый бал невиданных масштабов. "Нью Зеланд" пришвартовали борт о борт с "Лайоном". Она должна была выполнять роль танцплощадки. На флагмане же был сервирован стол на 2 000 мест. Одного только шампанского потребовалось 100 дюжин бутылок. Санкт-Петербургский бомонд был в полном восторге. Битти с супругой, супруга Черчилля и командиры кораблей удостоились аудиенции у российского императора в Царском Селе. "Лайон" почтили своим визитом Николай II, Александра Федоровна и великие княжны в сопровождении морского министра И. К. Григоровича. После завтрака в обществе офицеров эскадры они осмотрели крейсер. Как только Битти изъявил желание посмотреть Москву, ему тут же была предоставлена возможность сделать это с максимально возможным комфортом.
      Начальник Николаевской железной дороги немедленно получил приказ: "... Извещаю, что офицеры Великобританской эскадры во главе с адмиралом Битти и его супругой выезжают из Петербурга в Москву 16 июня..., а обратно 17 июня..., для каковых поездов прошу представить бесплатно отдельный вагон первого класса с наибольшим числом отделений, умывальником, электрическим освещением и снабженный самоваром и чайной посудой. ...Кроме вагона I класса, предоставляемого адмиралу Битти с супругой и сопровождающим адмирала лицам, необходимо в тех же поездах предоставить все возможные удобства для бесплатного же проезда в первом классе до Москвы и обратно гг. офицерам английской эскадры около двенадцати человек и, кроме того, предоставить в тех же поездах три места II класса, также бесплатно для прислуги адмирала Битти".
      Москва произвела на англичан неизгладимое впечатление. Они даже задержались там еще на один день протокола. Союзники побывали в Третьяковской галерее, осмотрели Кремль и другие достопримечательности. Но самым эффектным зрелищем стала утренняя панорама Москвы, раскинувшаяся перед английскими офицерами, пожелавшими посмотреть на вторую русскую столицу с высоты Воробьевых гор. Огромное множество церковных глав, острых, как иглы, шпилей и причудливых башенок горели в лучах восходящего солнца над белым маревом июньского утра, в то время как сам город и линия горизонта скрывались в дрожащем утреннем тумане. Игра света, отраженного этим воздушным городом, настоящая фантасмагория среди бела дня, которая делала старую Москву единственным городом, не имевшим себе подобного в Европе.
      Были, конечно, и рабочие визиты. Английские линейные крейсера представляли собой последнее слово военно-морской техники того времени, и они, естественно, вызывали большой интерес к себе у русских специалистов. С разрешения Битти линейные крейсера осмотрели русские военно-морские инженеры, представившие своему командованию подробные отчеты. По всей видимости, русские офицеры ожидали увидеть на лучших кораблях союзников нечто совершенно особенное, но поскольку этого не произошло, главным лейтмотивом их отчетов было разочарование. Континентальных союзников интересовала прежде всего артиллерия главного калибра. "Главная артиллерия (13,5 ") в двухорудийных гидравлических башнях. Продемонстрированное примерное заряжание 13,5" орудия потребовало один раз 24 сек., другой - 26 сек. При боевых припасах - 2 выстрела в минуту. Наводка во время заряжания не прекращается. После работы механизмов в башне порядочно воды. "Зажирало" не хуже, чем у нас; раз не желал открываться замок, другой раз прибойник не шел вперед". "По-крупному" на привередливых русских офицеров ничто не произвело особого впечатления. В качестве итога здесь хорошо может послужить вывод из отчета лейтенанта Лушкова, посетившего "Куин Мэри": "Общее впечатление от осмотра мало благоприятное для корабля: был удивлен весьма относительной чистотой помещений и вообще видел очень мало того, что следовало бы нам перенять, или что было бы лучше того, что мы имеем у себя".
      Зато всевозможные "мелочи" удостоились всяческих похвал. "Во всем, что касается обслуживания с точки зрения морской практики, виден большой опыт долговременных плаваний и большая продуманность". Отчеты русских офицеров в изобилии содержат замечания типа:
      "нелишняя надпись на мостике: не забывай своего заднего мателота", "очень хорош чертеж уключин на мелких шлюпках: в них весла совершенно почти не болтаются, что предохраняет весла от размалывания, а гребля выходит почти бесшумная".
      Битти произвел очень приятное впечатление на Григоровича как "талантливый морской офицер и не из тех, какие иногда у них были на флоте и казались очень талантливыми, а в действительности лишь носившие форму и мало знающие офицеры". Русский морской министр в бытность свою капитаном II ранга служил военно- морским атташе в Англии в 1896-1898 гг. и потому имел определенные представления об офицерском корпусе союзников. Помимо напряженного графика весьма обременительных светских обязанностей и церемоний, в России Битти пришлось произвести огромное количество речей на французском языке. Выручил старший офицер "Лайона" Фрэнк Спикернел, владевший французским в совершенстве: он писал речи для командующего заранее.
      28 июня, когда демонстрация англо-русской дружбы была в самом разгаре, пришло известие об убийстве в Сараево наследника австрийского престола Франца Фердинанда. Битти получил приказ немедленно возвратиться в Англию. Николай II, желая напоследок посмотреть на линейные крейсера во всей их красе, в день отбытия английских кораблей вышел на яхте "Полярная звезда" в море. Эскадра Битти "не ударила лицом в грязь". "Кошки адмирала Фишера" пронеслись мимо императорской яхты на скорости 28 узлов и, несмотря на полный штиль в Выборгском заливе, разогнали такую волну, что "Полярная звезда" подверглась изрядной качке. Выходившая в это время из Аспэ знаменитая "Аврора" также попала в эту зыбь, и ее команда долгое время терялась в догадках относительно происхождения этого природного феномена.
      Перед отбытием Битти написал теплое прощальное письмо Григоровичу. "Ваше Высокопревосходительство. То сожаление, которое я испытываю, покидая русские воды, смягчается многими счастливыми воспоминаниями о той безграничной доброте и неизменной любезности, которые нам оказывали в продолжение славных 16 дней, проведенных в России. Я должен выразить Вам мою признательность за то, что благодаря Вам наше пребывание останется навсегда незабываемым. Прошу Вас, дорогой адмирал, верить, что офицеры и команда моей эскадры так же, как и я сам, не забудем наших братьев моряков русского флота...".
      Но за этими вежливыми фразами, написанными, скорее всего, искренне и от души оставалось много недосказанного. Желаемого союза Петербург так и не получил. Русского военно-морского атташе капитана I ранга Н. А. Волкова, прибывшего в Лондон с полномочиями на ведение переговоров о взаимодействии военных флотов, ждал холодный прием. После долгих проволочек и ожиданий он был принят первым морским лордом принцем Луи Баттенбергом, который должен был представлять на переговорах английскую сторону. Однако вместо обсуждения деталей сотрудничества Баттенберг объявил Волкову, что собирается вести переговоры в России, куда отправится в августе под видом семейного визита. Начавшаяся мировая война окончательно похоронила эту идею. Что касается Битти, то его дипломатическая миссия на родине получила высокую оценку: он стал кавалером ордена Бани, а 2 августа был произведен в звание вице-адмирала.
      На протяжении июля ситуация в Европе продолжала накаляться. Австро-сербские переговоры окончательно зашли в тупик. В воздухе отчетливо запахло войной. 15 июля начался плановый призыв резервистов для укомплектования кораблей британского флота по табелям военного времени, принимавших участие в ежегодных больших летних маневрах. 26 июля, когда Сербия отвергла австрийский ультиматум, и за десять дней до того, как английское правительство определило свою позицию, Черчилль издал приказ, имевший огромное значение. 26 июля британский флот заканчивал пробную мобилизацию и маневры с численностью экипажей по расписанию военного времени. На следующее утро в 7.00 эскадры должны были рассредоточиться одни направлялись на учения в дальние моря, другие - в свои порты, где часть экипажа списывалась на берег в учебные команды, третьи - в доки на ремонт. Узнав о новостях из Австрии, Черчилль решил поступить так, "чтобы дипломатическая ситуация не определила военно-морскую и чтобы английский флот занял исходные позиции еще до того, как Германия узнает, будем мы участвовать в войне или нет, и, следовательно, по возможности еще до того, как мы сами примем решение об этом". Словом, Черчилль на свой страх и риск издал приказ об отмене мобилизации. Затем он информировал о своем решении Грея и с его согласия передал сведения об этом в газеты, надеясь, что эта весть произведет "отрезвляющий эффект" на Берлин и Вену.
      Ранним утром 29 июля 1-й флот, почти целиком состоящий из современных дредноутов, вместе с 4 линейными крейсерами Битти тихо вышел из Портленда и направился в Скапа-Флоу. Во время войны эти корабли стали основной ударной силой Гранд Флита, главной задачей которых было удержание господства в Северном море. Эскадра Битти прибыла в Скапа-Флоу 31 июля, имея в своем составе "Лайон", "Принсес Ройял", "Нью Зеланд" и "Инвинсибл". И хотя вскоре к ним присоединилась "Куин Мэри", Битти очень переживал по поводу чрезмерного ослабления своего соединения. "Инфлексибл", "Индомитебл" и "Индефатигебл" под командованием Беркли Милна находились в Средиземном море, где они должны были нейтрализовать "Гебен". "Австралия" несла службу на Тихом океане, где предметом ее заботы была германская Восточно-Азиатская эскадра под командованием Максимиллиана фон Шпее.
      Объявление войны Германии 4 августа 1914 г. Битти встретил с чувством облегчения, после целого месяца состояния нервозности и напряжения, в котором Черчилль держал Флот метрополии, ожидая со дня на день начала военных действий на континенте. Битти верил в свои корабли, штаб эскадры, матросов и офицеров и высшее морское командование. Он не сомневался, что именно эскадре линейных крейсеров, являвшихся воплощением наступательной морской войны, суждено сокрушить основу германской морской мощи. Битти не верил, что война продлится долго, и переживал, что она закончится до того, как его соединение успеет проявить себя: "Я слышал, как Кит-ченер утверждал, что если война не закончится через 6 месяцев, то она продлится два года. Не думаю, что в наше время такое возможно. За этот срок у стран просто кончатся деньги, если, конечно, до того они не придумают какую-либо новую форму бартера".
      Первые операции в Северном море особого значения не имели. Вечером 3 августа английские крейсера начали нести дозор между Оркейскими и Шетландскими островами, а 4 августа Джеллико получил приказ выйти с линейными кораблями Гранд Флита до меридиана 2 восточной долготы, в то время как линейные крейсера и легкие корабли прошли к берегам Норвегии. Этот выход был предпринят с целью перехвата германских рейдеров, которые, как известно, выходили в море. Известие о вступлении Англии в войну на стороне Антанты было получено во время похода, в полночь с 4 на 5 августа. Противник обнаружен не был, и 7 августа флот вернулся в Скапа-Флоу для пополнения запасов топлива.
      Однако потери начались уже в первые дни войны. Два дня спустя после вступления Англии в войну легкий крейсер "Эмфион", возвращаясь из похода и не зная в точности протяженности германского минного поля, наткнулся подряд на две мины, из которых вторая вызвала взрыв его артиллерийских погребов. Он пошел ко дну, унося с собой 149 человек команды и 18 пленных немцев с минного заградителя "Кениген Луизе". "Эмфион" был новым легким крейсером, водоизмещением 3 500 т, вошедшим в состав флота в 1911 г., и его гибель была серьезной потерей.
      8 августа, в первый раз за время войны, подводной лодкой "U - o 15'' был безуспешно атакован британский дредноут "Монарк", занятый стрельбой по мишеням к юго-востоку от острова Фэр. На следующий день утром "U-15" была замечена легким крейсером "Бирмингем". Она пошла ко дну со всем личным составом и стала первой подводной лодкой, потопленной в войне 1914-1918 гг. Таким образом, вплоть до 28 августа выжидательная тактика, избранная германским флотом, принесла англичанам потерю только одного корабля ("Эмфион"), тогда как немцы потеряли две подводные лодки и один вспомогательный минный заградитель.
      Отсутствие решающих результатов в морских операциях в водах метрополии начало вызывать раздражение общественного мнения в Англии. Пресса и общественность все чаще задавали вопрос: "А что в это время делает флот?" Морские офицеры сами тяготились рутинным патрулированием и безрезультатными поисками противника. Капитан I ранга Роджер Кейс, командовавший дивизионом подводных лодок, и капитан I ранга Реджинальд Тируит, командовавший флотилией эсминцев, базировавшихся на Гарвич, предложили план нападения на германские патрульные корабли в Гельголандской бухте. Они предполагали втянуть в сражение немецкие легкие корабли и выманить их на 2-ю эскадру линейных крейсеров контр- адмирала Арчибальда Мура ("Нью Зеланд" и "Инвинсибл").
      План получил полное одобрение в Адмиралтействе, и Черчилль разрешил Кейсу и Тируиту действовать. По счастью, Джеллико в последний момент распорядился выделить им в помощь 1-ю эскадру легких крейсеров Уильяма Гуденафа. Таким образом, англичане задействовали в этой операции весьма крупные силы: 5 линейных крейсеров Битти, 7-ю эскадру броненосных крейсеров под командованием контрадмирала А. Крисчена (5 старых броненосных крейсеров типа "Крес-си"), 6 легких крейсеров Гуденафа, а также 2 легких крейсера, 35 эсминцев и 6 подводных лодок Тируита и Кейса.
      Атака была назначена на утро. В это время суток в Гельголандской бухте был отлив, что означало невозможность выхода в море тяжелых кораблей немцев в течение утра, находившихся в устьях Эльбы и Яды. День был тихий, дул очень слабый северо-западный ветер и стояла порядочная мгла. Видимость не превышала 4 миль, а временами становилась меньше. Из-за этого бой принял форму отдельных столкновении и артиллерийских дуэлей, не связанных между собой. Утром 28 августа 9 новых германских эсминцев 1-й флотилии (30-32 узла, два 88-мм орудия) несли дозор в 35 милях от плавучего маяка Эльба. Их поддерживали 3 легких крейсера - "Хела", "Штетин" и "Фрауен-лоб". В Гельголандской бухте находилась 5-я флотилия, из 10 таких же эсминцев и 8 подводных лодок, из которых только 2 были в полной готовности. В устье реки Везер стоял старый легкий крейсер "Ариадне", а в устье реки Эмс - легкий крейсер "Майнц". Таков был расклад сил.
      В 7 утра легкие крейсера "Аретьюза" и "Фирлес" в сопровождении двух флотилий эсминцев напали на германские патрульные корабли и вступили с ними в ожесточенную перестрелку. Последние немедленно повернули и начали отходить. Контр-адмирал Маас, командовавший легкими силами в Гельголандской бухте, приказал "Штети-ну", "Фрауенлобу", эсминцам и подводным лодкам идти к ним на помощь. На береговых батареях Гельголанда и Вангероога, услышав грохот стрельбы, вызвали людей к орудиям. "Зейдлиц", "Мольтке", "Фон дер Танн" и "Блюхер" начали разводить пары, готовясь выйти в море, как только позволит прилив.
      Тем временем английские корабли продолжали гоняться за германскими эсминцами, стреляя по ним с дальних дистанций на параллельных курсах. Вскоре "V-1" и "S-13" были подбиты и начали быстро терять ход. Еще немного, и англичане прикончили бы их окончательно, но в 7.58 в бой вступил "Штетин". Его появление спасло 5-ю флотилию эсминцев, успевших отойти под прикрытие береговых батарей Гельголанда. Британские корабли подошли совсем близко к Гельголанду. Здесь им попались несколько старых миноносцев из 3-го дивизиона траления. Англичане своим огнем нанесли серьезные повреждения "D-8" и "Т-33", но немцев вновь спасло вмешательство их легких крейсеров. "Фрауенлоб" вступил в бой с "Аретьюзой", открыв по ней огонь с дистанции 30 каб. (ок. 5,5 км). "Аретьюза" была, несомненно, сильным кораблем, совершенно новым и вооруженным гораздо более мощной артиллерией, но ее только накануне укомплектовали личным составом, и это ставило ее в известной степени в невыгодное положение. "Аретьюза" получила не менее 25 попаданий и вскоре на ней из всех орудий действовала только одна 152-мм пушка. Однако "Фрауенлоб" был вынужден прервать бой, поскольку получил одно очень тяжелое попадание - прямо в боевую рубку.
      В это время легкий крейсер "Фирлес" и эсминцы 1-й флотилии набросились на "V-187", шедший к Гельголанду. Обнаружив, что путь к острову отрезан, немецкий эсминец стал полным ходом уходить к устью Яды и почти оторвался от своих преследователей, когда прямо перед ним из тумана вынырнули два четырехтрубных крейсера. Он ошибочно принял их за "Страсбург" и "Штральзунд", но это оказались "Нотингем" и "Лоустофт" из эскадры Гуденафа. С дистанции 20 каб. (3,6 км) их шестидюймовки буквально разнесли "V- 187". Он пошел ко дну с развевающимся флагом, все еще продолжая стрелять. Английские корабли остановились подобрать тонущих немцев. Однако в этот момент в бой вмешался крейсер "Штетин", и британские крейсера и эсминцы исчезли в тумане и дыму, бросив две шлюпки с пленными, среди которых было много раненых.
      В 11.30 германский легкий крейсер "Майнц", шедший из устья р. Эмс, вступил в бой с "Аретьюзой", "Фирлесом" и эсминцами. К месту сражения быстро подтянулись крейсера Гуденафа, что сразу сделало положение "Майнца" безнадежным. После нескольких попаданий у него заклинило руль, и он начал описывать одну циркуляцию за другой. Затем "Майнц" получил в середину левого борта попадание торпедой с одного из английских эсминцев. К 13 часам он затонул. 348 человек из его команды были подобраны и попали в плен к англичанам.
      Однако к 12.30 положение англичан стало критическим. В сражение вступили сразу 6 немецких легких крейсеров: "Штральзунд", "Штетин", "Данциг", "Ариадне", "Страсбург" и "Кельн". "Аретьюза" и 3 английских эсминца получили серьезные повреждения. Еще немного - и с ними было бы покончено. Тируит срочно запросил Битти о помощи. Битти уже давно почувствовал, что в сражении в Гельголандской бухте назревает кризис. Однако командующему предстояло принять непростое решение. В условиях плохой видимости вводить тяжелые корабли в пространство между Гельголандом и германским побережьем, кишащим эсминцами и подводными лодками, было слишком рискованно. Удачный торпедный залп вынырнувшего из тумана эсминца мог бы привести к необратимым последствиям. После долгих колебаний Битти, по свидетельству Чэтфилда, наконец произнес: "Несомненно, мы должны идти".
      Моряки "Аретьюзы" и подбитых эсминцев, которым казалось, что для них уже все кончено, увидели, как с северо-западного направления в мглистой дымке обрисовались серые громады надстроек линейных крейсеров Битти. Молодой лейтенант Освальд Фрюен, наблюдавший эту картину с полузатопленного эсминца, так описал ее впоследствии: "...Прямо впереди нас, в великолепной процессии, как слоны, шагающие через свору шавок, двигались "Лайон", "Куин Мэри", "Инвинсибл" и "Нью Зеланд" - наши линейные крейсера. Огромные, мрачные и неповоротливые, как некие доисторические монстры, они выглядели абсолютно несокрушимыми!"